Аннотация: Начато 23.03 Общий файл на 11.07. Книга первая. Закончена.
Камешек в сапоге.
Сказать, что он был балбесом - значит погрешить против истины. И вовсе не потому, что он им не был. Был. Ещё он был - обычным среднестатистическим человеком.
Один из тех, которому нужен был интернет, чтобы читать и общаться. К своим годам, которые ему, честно говоря, было лень считать, он пережил многое. Войну. Вернее даже несколько. Из которых он вынес стойкое убеждение пацифиста. Странно конечно, но правда. Да и ещё кое-какие убеждения тоже. Ещё умение стрелять и изготовить из подручных материалов что-то взрывающееся... и детскую уверенность в том, что чужая жизнь ничего не стоит.
Придя на гражданку, он неплохо вложил трофеи. А тот, кто вам расскажет о бескорыстии и любви к родине ... может идти лесом. Нет, Родину он любил. Любил безо всяких дураков и высоких слов. И убить мог и за нее, и так... - не без этого. Ведь все отттуда - немного сумашедшие. Но себя, хоть как-то рехнувшимся он не считал. Он вообще был мирным человеком. Но вот то, что он незримо принес отттуда, он всячески скрывал. В обществе не приветствовался реальный патриотизм. Патриотировать надо было под нужными лозунгами и в нужное время. А у него с этим было тяжело.
Он уверенно встроился в реальную систему. Бизнес на электронных услугах - давал твердую копейку. И о хлебе насущном... естественно с маслом, можно было не беспокоиться. В общем, с какой стороны не глянь - насквозь положительный персонаж. Ни бунтарь, ни нигилист... так... человек.
Только вот в глубине души тлела когда-то зажженная искра. Она была заботлива, притушена обстоятельствами и обычаями. Но вот только пить он по-прежнему старался один. Он знал, чем это может кончиться. И тому было немало примеров. Пьянки могли кончиться чем угодно. От банального мордобоя, до возвращения 'туда'... и тогда он мог убить без оглядки и невзирая ни на какие 'обстоятельства'.
Ох... не верьте лукавым психотерапевтам и прочим идиотам и сволочам, которые скажут вам, что оттуда можно вернуться нормальным. Оттуда можно вернуться хитрым зверем в совершенстве освоившем маскировку или... кем-то ещё, потому что от этого зависела твоя жизнь. Да. Оттуда можно вернуться маньяком или алкоголиком. Можно вернуться инвалидом или героем. Только вот 'нормальным', в вашем понимании этого слова, вернуться нельзя.
Ещё отчего-то он безумно любил читать. И творения некоторых авторов от сохи... пардон, от менеджерства - описывающих чувства спецназовца раздумывающего убить или 'тварь он дрожащая'... кроме здорового смеха ничего не вызывали.
Он был калич... ну или если хотите - моральный урод, на ваш просвещенный и гуманный взгляд, но тот сидевший в нем... был выпестован войной. Он был другим. Истинное дитя войны - он был хитрым и осторожным... и ещё, он очень хотел жить. А потому притвориться совершенно обычным - ему не стоило никакого труда. А может и не притворится. Может он был шизиком и страдал раздвоением личности, но.... Это его никак не беспокоило. Для самого себя он был абсолютно нормальным.
Причем чужая жизнь по-прежнему так ничего и не стала стоить. Но показать это обывателю или менту - означало подписать себе смертный приговор. 'Но тот, который во мне сидел...', - как сказал поэт, был хитер. Этот зверь мог и умел выживать везде. Иначе оттуда, где он был и, причем был по собственной воле, нельзя было вернуться. У него были как кровники, так и лишние свидетели. Свидетели - это те, кто хотел, чтоб прошлое забылось. Сгинуло как поганый сон, которого и не было вовсе. А кровники? Что делать - никто не без недостатков.
Только вот глубоко внутри него ещё сидел маленький мальчик, который вырос в 'Империи'. И он не был жителем РэФэ. Он по-прежнему жил в СССР и новообразованные границы не воспринимал... никак. Совсем. Чушь. Игры детей в песочнице. Он никогда не воспринимал и не примет новых 'государств'. Правда, большей частью это относилось к тем, где говорили на русском языке. Они как были частью ИМПЕРИИ, так и останутся, чтобы там не говорили блудливые политиканы. Но это его, и только его, мнение. Он жил, живет и умрет - так как хочется ему. Он жил и работал, бухал и служил, шлялся по бабам... все как обычно. Также как и все его сверстники. Обычная такая биография.
Только вот мальчик внутри него... вот у него осталось дурацкая вера во что-то святое. Какие-то нелепые идеалы и какие-то дурацкие понятия о чести... пусть и весьма своеобразные. Так вот он, как-то так просто не мог смириться с унижением и дурацкими правилами для всех. Он остро чувствовал, что он немного... совсем чуть-чуть, но другой. И это отличие было в том, что он в любой момент как был готов убить, так и был готов умереть. За свои дурацкие убеждения... или за свободу... или... Он просто был готов.
Смерть... - какое страшное слово для обывателя.
Но никак не для него - он был готов к ней всегда. Готов как поставить на кон свою жизнь, так и пожертвовать ей... или отнять чужую. И это было для него нормально. Он жил в... и в тоже время - вовне того государства, с которым его уговаривали смириться.
Только вот жить, как все - по правилам, написанным для удобства власти, вот с этим он не мог смириться. Ну не мог он принять - правила 'для всех'. Нет, он вовсе не хотел ничего лишнего. Чтоб счастье - только для него. Или всё только ему, любимому.
Он просто там, на войне, впервые увидел СВОБОДУ - как ни странно это прозвучит. ОН ПОЧУВСТВАЛ... И ПРИНЯЛ ЕЁ. И вот это чувство, неожиданно испытанное им, когда он шел по улочке, устало закинув автомат на плечо, и вело его дальше. Он понял, что это такое.
Такого не объяснить словами. Он мог убить любого - и ему бы ничего за это не было. Он мог валяться в пыли или биться головой о чужие ворота. Он мог уехать домой или просто пострелять в прохожих. Он мог делать все что угодно. Он мог... вот это, и была она - свобода или воля. Как угодно. Он тогда с опостылевшим автоматом - внезапно почувствовал себя свободным от всего. От всех условностей и глупостей, навязываемых ему всю жизнь.
Да, его могли убить.
Но и только.
Право слово, это такая мелочь - жизнь. Она и так мало стоила. А вот его желание... любое желание - ограничивалось только его хотением или его волей. Нет, это была не дурацкая власть над чужими жизнями. Это было бы слишком примитивно. Он впервые понял, почувствовал, что такое настоящая свобода.
Над всеми живущими в государстве незримо стоит закон. А вот над ним он был не властен. Совсем.
Нигде нельзя даже разбить бутылку. Потому что окажись в этот момент рядом человек в форме, и он может приколупаться. Ведь ты нарушил ЗАКОН. Пусть - маленькое наказание, пусть тебе только прочтут мораль или укоризненно посмотрят. Но оно возможно. И так во всем. И все об этом помнят. Просто помнят. Что так делать 'низ-зя'. А это уже не свобода, когда ты помнишь о наказании. Так-то.
И вот тогда, в тот самый момент он и родился или изменился... да как хотите. Но вот тогда-то человек и стал свободным. Осознал. Почувствовал. Принял.
СВОБОДНОГО - больше нельзя сделать рабом. Нельзя засунуть в любые рамки без на то его желания.
Он наконец-то на самом деле, ПОНЯЛ, что это такое - 'СВОБОДА - У ТЕБЯ ВНУТРИ'.
Он понял, почему запертые в монашеские кельи или сидящие за колючкой люди говорили: 'Я - СВОБОДЕН!'.
РАНЬШЕ ОН ЭТОГО ПРОСТО НЕ ПОНИМАЛ. А теперь понял...
Вот почему он, вернувшись в обычную жизнь так и не смог с ней смириться. И потому реально боялся пить. Когда он напивался, из него выскакивал зверь. То, чему нет названия. То, что пряталась в глубине души. Тогда он мог вернуться на войну. И запросто убить или покалечить... Нет, вовсе никакого желания покуражиться над слабыми или унизить кого-то слабее себя не было.. Нет. Тысячу раз - нет. Вовсе, даже наоборот. Он защищал. Пусть только себя... или свою честь... или своих. Но защищал. Может это его призвание. А может... - он был дурак. Дурак это ведь просто тот, кто не такой как все. Вот и все.
Он не был 'серым гусем', хотя туда его привел впервые именно такой. Он сильно не любил тех, кто воюет за 'такую зарплату'. Нет, он вовсе не был святым или идеалистом, он так же как все любил деньги. Вернее не их сами, а удобства, которые они представляют. Но убивать за деньги он был не готов. За идею - пожалуйста. За убеждения или на спор... тоже можно. Но никак не за деньги. Еще наверное и поэтому, он всегда был готов умереть. И не только 'за други своя'. В нем просыпалась забитая и забытая - обостренная справедливость. Его справедливость. А она никакого отношения к общепринятой справедливости могла и не иметь. Может поэтому, его и обходили большие неприятности. Вот именно поэтому так редко он пил. И пил в одиночку. И если уж пил, то, как говорили раньше на Руси - 'до изумления'.
Вот один из таких дней случилась эта история. Многим она покажется неправдоподобной. Но это лирическое отступление необходимо для того чтобы понять истоки его поступков. Нет, никто ни в коем разе не оправдывает этого выродка - не желающего жить как все... и быть встроенным в благую и мудрую систему.
Итак, маленькая и нелепая история, случившая с ним. Маленький рассказ о судьбе. 'Ничто не ново под луной',- сказал какой-то философ. Наверное, он был прав. Кто об этом может достоверно узнать.
Была осень. Стоял один из теплых и прекрасных дней когда, кажется сам воздух, настолько прозрачен и чист, что просто пьянит. Украшенные багрянцем листья гордо алели среди зелени своих собратьев. Деревья ещё не сбросили свой летний наряд и только-только начали золотиться преддверием увядания. Природа отдавала свою красоту подступающим холодам и безмерно радовала любого, кто мог поднять глаза от асфальта. Тихо наступал вечер...
На углу возле школьного забора стоял, почти не качаясь, чуть выпивший человек. Обыкновенной внешности, ещё не очень старый, но и не молодой. Так что-то среднее. Серые глаза, прямой нос, мягкая улыбка... Он был в полной гармонии с миром. Ему было хорошо.
Да-да, именно так в полной гармонии с миром.
Знакомьтесь. Это я.
Глава 1.
Итак, я стоял, радуясь жизни, попивая пиво и просто наслаждаясь. Как задолбала меня эта сытая жизнь. Когда не к чему стремиться и не надо ничего хотеть.
С женщинами у меня никогда не было проблем. Чем-то нравился я женщинам. Может хорошо подвешенным языком, а может своим наплевательским отношением к неприятностям. А может и некоторой безбашенностью... Я никогда об этом не задумывался. Я жил легко и с удовольствием. Все это закончилось в один далеко не прекрасный день...
Долбаный изобретатель прекрасного! Прекрасного - это по его мысли. За каким чертом меня понесло в опостылевшие горы, было совершенно непонятно...
С Юлькой я познакомился совершенно случайно - по интернету. После стычки с какими-то придурками, я залез в интернет - подыскивал себе подружку для легких отношений. Говорили недолго. Пяток фраз. Свидание. Выяснение того, что дальнейшая постель устраивает обоих. И все.
'Просто постель' - была отличной. И вскоре закономерно переросла в прекрасные, ни к чему не обязывающие отношения - благо денег хватало. Ведь в основном на этом и горят молодые семьи. А мой 'бизнес' занимал пару часов в неделю. Все остальное время я был свободен.
Вот на таком позитиве я и познакомился с Чиком. Вернее познакомила нас Юлька. Чика был фанатом компьютера и гор. Как это могло уживаться в одном человеке - я не понимал. Вот с его-то подачи мы и поехали отдыхать в Абхазию. То, что там иногда стреляют - лично мне было глубоко пох. Остальные двое не очень врубались в опасность и поэтому совершенно не беспокоились. Они-то альпинисты!
Они лезли в горы покорять какой-то там тысячник. А я, протрезвившись и увидев рядом остохреневшие навсегда горы, слегка впал в меланхолию. Но десятилитровый бочонок хорошего вина, купленный за 'сумашедшие' по местным меркам деньги - десять тысяч рублей, примирил меня с действительностью. Я кротко решил, что добравшись до места, эти фанаты пусть лезут в горы за своими острыми ощущениями. А я мирно посижу внизу и подожду их. Думаю, вина мне хватит на все их восхождение. Груза вместе с бочонком набралось кил за двадцать пять, но это не смущало. Такая ноша не тянет! Поэтому изредка покряхтывая, я пер рюкзак и думал только о том, что изрядно подрастерял былую форму. Было тяжеловато. На второй день мы потеряли все признаки цивилизации. А мы продолжали свой путь. Все шли и шли. Вокруг давно вздымались первозданные громады гор. Над ними высилось ярко-синее, будто вымытое небо. И никакой цивилизации.
- Вон он - Чертов зуб, - Чика ткнул пальцем в отвесную скалу впереди. - Почти пришли.
- Твоё пришли... нам пилить ещё до вечера, - прислонившись рюкзаком к камню, ответил ему я.
Тропа, если это можно назвать тропой, петляла как пьяный бомж, и идти было ещё достаточно далеко. Я прислушался к своим ощущениям. Что-то меня точило. Начинало дергать - как больной зуб. Забытое ощущение войны. Эдакое предчувствие неприятностей. А таким ощущениям я привык доверять.
- Чика, дерьмо какое-то впереди...
- Что?
- Да не знаю я, как объяснить... нехорошее что-то там.
- С чего это ты решил...?
- Предчувствие у меня.
- Да брось ты, - влезла в разговор Юлька.
Убедить моих спутников не удалось. Единственно, что теперь я шел первым. Темп ходьбы слегка поутих, а я вертел башкой по сторонам и прислушивался к своим ощущениям. Нехорошее чувство ворочалось внутри, никак не утихая. Поднявшись на очередную седловину, я понял, что попал. Мы попали.
Помянув чью-то мать, я развернулся и кинулся обратно.
- Ты чего? - на лице Чики застыло недоумение.
- Трындец!!! - шепотом проорал я. - Чехи! Нарвались.
- Чего...?
- Рюкзак снимай, оставь воду, шоколад, нож... ну и веревки. Валить надо очень быстро.
- Да почему?
- Долбо...б! Там внизу - вооруженная группа. Хрен их знает кто это? Чечены, грузины, просто бандюки... Можешь выбирать. Но то что нас в живых не оставят - это я тебе гарантирую.
Пока я говорил, руки вытряхнули бережно уложенный рюкзак на камни. И выдергивали нужное.
- Что стоите?! У вас минута. А потом ваша жизнь - будет зависеть от быстроты ваших ног. Быстро!!! Дебилы!
Я не соврал. Подскочив к Юльке, я сдернул с нее рюкзак и повторил процедуру. Чика продолжал мяться.
- Все! Мы побежали. А ты долбаный ботаник, когда тебе будут отрезать голову, можешь им передать от меня привет.
Толкнув Юльку в спину, я ломанулся обратно - туда, откуда недавно пришел. Чика заметался, до него видимо дошла вся серьезность ситуации.
Там на вершине тропы я успел увидеть вооруженную группу в камуфляже. Вытянувшись цепочкой, они шли по тропе. Семерых я видел. Тропа там поворачивала и сколько их там может быть за поворотом, я даже думать не хотел. В то, что это местные пограничники я не верил ни разу. Довыделывались. Дикий туризм сыграл плохую шутку. И может даже и последнюю в моей жизни. Та пара секунд, когда я стоял наверху - меня стопудово срисовали. Впереди всегда идет наблюдатель, который внимательно смотрит вперед и по сторонам - это аксиома в горах. А я в яркой куртке и шапочке, чисто попугай. И захочешь не заметить - заметишь. Но подниматься им минут двадцать, если не полчаса. Фора у нас есть. Другое дело, что тропа одна. И укрыться тут особо негде. А загонять нас будут по полной программе, в этом я не сомневался. Свидетели им не нужны. Скорее всего, террористы. В рюкзаках, скорее всего взрывчатка. Куда и зачем идут - можно не гадать, но явно не на пирожки собрались.
То бегом, то быстрым шагом мы сваливали к желанной цивилизации. Шанс был. Крохотный, но все-таки. В то, что преследователи, идущие по нашему следу, нас потеряют, я не верил. А спрятаться и пересидеть здесь негде. Горы. Пока будешь карабкаться на скалу, подоспеют загонщики. Ихнюю же ж мать!
Третий час длилась гонка. С самым заманчивым призом, который только можно вообразить. И приз этот - наши жизни.
Юлька стала потихоньку сдавать. ...твою ма-ать! Из оружия только ножик, купленный на рынке. Против "калаша" не попрыгаешь. Там впереди была крохотная короткая щель замаскированная росшими там кустами. Это был единственный шанс. Крохотный правда. Пропустить погоню и попытаться свалить. Ничего умнее в голову мне не приходило. Свой план я изложил своим спутникам на бегу. За неимением лучшего все согласились с ним. Нас нагоняли. Это я чувствовал и видел. Хорошо, что тропа сильно петляет. Изредка я видел преследователей, наверняка, как и они нас. А ту щель я приметил по пути и отложил в голове, по неистребимой привычке внимательно осматриваться в горах.
- Дошли, - тяжело выдохнул я. - Чика первый, Юлька - ты за ним. Я замыкающий. Старайтесь не сломать ни одной веточки.
- Может, и отсидимся, - это я уже добавил шепотом себе под нос.
Продравшись сквозь кусты, я заметил, что щель поворачивает вправо и там темнеет трещина пещерки. В нее Чика, в миру - Вениамин Чикин и засунул голову.
- И какого хера ты там думаешь разглядеть? - На! - я сунул Юльке крохотный пальчиковый фонарик, - передай ему. И поторапливайся, Чика.
Он протиснулся в щель, за ним Юлька и я. Отобрав фонарик у Чики, я огляделся. Крохотная пещерка - три-четыре квадратных метра. На потолке совсем старая копоть, кострище которому может быть как десять, так и сто лет. Ничего особенного.
- А теперь тихо! - прошипел я. - Замерли! И дышим через раз. Если чехи поймут, куда мы залезли - нам кирдык.
Юлька прижалась ко мне, её трясло. Страх и отходняк. Чика сел с другой стороны, оперевшись на стену и сунув под себя поджопную пенку, так и болтающуюся у него на поясе.
Я бездумно сидел, уставившись в полутьму. Свет от входа разгонял темень. Глаза привыкли, и темень осталась только по углам. Ничего не сделать. Сбежать от тренированных бойцов, здесь в горах? Это - мираж. Нет, один бы я бы ушел. И с Чикой может быть бы ушел. Но с Юлькой - нет. Она и так бежала из последних сил - я видел. Дыхалка уже никакая - дитя города. Бросить её и спасаться самому? Такая дурацкая мысль даже не приходила мне в голову. Своих не бросают. Сдохнем так вместе. Значит судьба такая. Найдут щель - кинут пару гранат и проконтролируют. До страшного суда нас тут не найдут. Жаль. Причем не себя, а этих недотыкомков. Эх, если б сунулся сюда бородатый ваххабит... я бы... Но, на такую удачу рассчитывать глупо. Это не селяне - шакалы. Битые и ученые. Не сунется никто - нечего и мечтать.
Страха не было... - так сложилось.
Я расслабился. Все зависит от удачи. Как там у Стругацких: 'С хабаром вернулся - чудо, живым вернулся - удача, патрульная пуля - везенье, а всё остальное - судьба...'. Вот это про меня. А теперь и про нас.
Какое-то странное чувство появилось у меня в голове. Будто щупальца, какие шевелятся и шарят и шарят. Даже щекотка какая-то появилась. Я потряс головой стараясь избавиться от наваждения. Только это как-то не помогло. Даже хуже - появился какой-то шепот, вроде как зуд. Херня какая-то.
Прохрустели камни. Вот и погоня. Догнали. Похрустели и остановились. Юлька вздрогнула. Значит, тоже услышала.
- Эй, русские! - послышался гортанный голос абрека, - Вилезайте! Ми знаем, чисто ви здэсь.
- Да пошел ты на хер! Тварь неумытая. Тебе надо - приди и возьми.
Раздался злорадный смех. Чехи. Их акцент я ни с чем не перепутаю. Вот и все. Живыми не уйти.
- Вилезай! Говорить будем. Чай выпьем.
- Ты сам попей и проходи мимо. Мне и здесь хорошо.
- Пожалей своих, русский. Тебя убьем - их отпустим.
- Это ты своим родичам - обезьянам, втирай.
Снаружи раздались возмущенные голоса.
- Лучше я сам их убью, но вам не отдам, - проорал я наружу.
- Храбрый русский. Мы сейчас пару гранат кинем.
- Ну-ну... зашумишь - внимание ненужное привлечешь. Тут в километре лагерь. Операцию сорвешь. Уходите добром. Я про вас ничего не скажу.
- Ты дурак Чика, - я ответил ему в полголоса. - Если кинут гранату - умрем сразу. А выйдешь... подыхать будешь долго. Очень долго... и мучительно. Просто поверь. В лучшем случае пережут горло, как барану. Или просто отрежут ненужные части тела... и бросят подыхать. Поверь мне - я знаю.
- Пят минут вам. Потом смэрть. Ми ждем.
Юлька сидела, крепко сжав глаза и обхватив голову руками, её губы беззвучно шевелись. Молилась, что ли. Только это ей и остается. В моей голове продолжали шуровать какие-то мыши. Щекотно так. Я мысленно сплюнул. Только глюков мне сейчас не хватает.
- Я выйду. Вдруг обойдется? - шепотом обратился ко мне Чика.
Я зло засмеялся. Он не видел ножа в моей руке.
- Нет. Я просто убью тебя. Это будет гораздо милосерднее. Просто поверь мне.
Чика дернулся, чтобы встать, но мой нож уперся ему в горло.
- Я же сказал - нет. Тебя убить сейчас? Или ты желаешь прожить ещё три минуты?
Чика дернулся и обмяк.
- Молись, если умеешь. Вдруг бог тебе поможет.
- Какая всё-таки ты сука! И чем ты отличаешься от тех, кто снаружи? - зло, а истерике зашептал Чика.
- Я могу убить тебя так, что ты ничего не почувствуешь. И над тобой, на прощание... не будут глумиться и издеваться. А это очень много... - легкая смерть. Поверь мне. Я знаю.
Секунды медленно падали в вечность, приближая нас к ней. Я даже чувствовал их. Каждую.
Я привычно потеребил игральные кости, висящие у меня в ухе, когда раздумывал.
'Интересно, если их кинуть сейчас, что выпадет?' - совсем некстати посетила парадоксальная мысль. - 'Да и трофеем, этим снаружи, они не достанутся'.
Пальцы привычно выщелкнули из держателей старые кости. Тряхнув их в ладони, я кинул их на камень - чуть ближе к свету.
'Я спасусь?', - загадал я.
ДВЕ ШЕСТЕРКИ!
'Ха! Впервые вы обманули меня...косточки', - эта мысль отдавала полынной горечью сгоревших надежд. - 'Из этой пещеры - нет выхода...', - уж в этом-то я был точно уверен.
С этим костями была связана одна странная история. Все люди - как люди. Кто носит золотую серьгу в ухе, кто-то туннель или бриллиант... А я вот маленькие старые игральные кости. Они и, правда, костяные. Старые. Черно-белые. Одна черная, другая белая. И сделаны в виде подвески, с закрепленной защелкой и выглядели, как серьга. Их подарил мне старик. Незнакомый старик. Мы вывели тогда несколько семей гражданских. Обычное дело. Постреляли по дороге - не без этого. И вот когда вышли, тогда старик - главный в их семье, остановил меня и, прощаясь, сказал:
- Мне нечем отблагодарить тебя сынок.
- Да не надо мне ничего, отец. Не люблю я этого дела.
Как будто не слыша меня, он продолжил: - Мой отец передал их мне, ему его отец...
Устало кивая, я слушал очередную легенду.
- Возьми, - он протянул мне на раскрытой, заскорузлой от мозолей ладони - эту серьгу. То, чего я никак не ожидал, увидеть у него. - Это наша семейная реликвия. КОСТИ СУДЬБЫ!
Именно так. С большой буквы.
- Будешь искать решение - кинь их. Они подскажут, что тебя ждет или помогут принять решение. Только задай правильный вопрос сынок. И ТОЛЬКО если от этого будет зависеть твоя жизнь.
- Я не очень-то верю в это, отец.
- Это не вопрос веры, или неверия, - его глаза загорелись чем-то истовым, - Ты просто проверь. Ты воин и для тебя черная единица - большая рана или совсем неудача. Две единицы - смерть. Белая шестерка - большая удача... он недолго говорил тогда, но я запомнил. Я конечно тогда не поверил ему. Но вот потом, случайно наткнувшись на них в кармане и больше в шутку, чем всерьез, кинул их перед выходом. Вот тогда я и убедился, что старик не соврал. Раз - случайность, два - случайность... а вот три - это уже закономерность.
Как?! Скажите мне, как кости могут три раза подряд выпасть одинаковыми гранями. Вот тогда я и поверил в мистику. Все мы там суеверные. Кто больше, кто меньше. Кто в бога верит, кто в амулет, кто ещё во что. Кто-то ни во что не верит. Я вот поверил старым игральным костям. И ни разу они мне не соврали.
И вот передо мной ДВЕ ШЕСТЕРКИ. Сочетание, которого я никогда не видел или не смог выбросить.
'Гранаты что ли не взорвутся? Или ангелы спустятся с небес и вострубят... а может 'кавалерия' на подходе? Удача. Нам бы она сейчас сильно не помешала...'.
Но секунды медленно падали в вечность, приближая нас к ней. Я даже чувствовал их. Каждую.
- Канал установлен. Идентификация прошла успешно, - внезапно прозвучал чей-то голос в моей голове.
- Ты кто, глюк? - лениво поинтересовался я.
- Репликатор. Номер А дробь тридцать двенадцать.
- И какие реплики ты подаешь? - мне даже на секунду стало интересно - никогда не думал, что рехнусь перед смертью. Ничего такого я раньше в себе не замечал... ну если только с похмелья.
- Репликатор - устройство переноса. Рассчитанное на перенос реципиента на базу для дальнейшего совершенствования...
- Так - стоп!
Я уловил главное слово 'перенос'. Безумная надежда вспыхнула внутри.
'Бог, черт, инопланетяне... какая разница! Нас может куда-то там перенести - это главное. С остальным потом разберемся, если останемся живы. Перспектива сдохнуть здесь как крысе, не вдохновляла ни разу', - все это мгновенно пронеслось в моей голове.
- Переноси!
- Прошу встать на платформу.
'На какую на хрен платформу, тут только камень', - мелькнуло в голове. Но я погорячился. Посреди пещерки абсолютно беззвучно образовался метровый черный и вроде как металлический круг. Как бы протаял сквозь камень.
- Эй, русский. Пять минут истекли. Либо вы выходите добровольно, либо мы кидаем гранаты.
Вздернув двумя руками своих спутников за шиворот, я немедля сделал шаг на платформу. И тут же крепко прижав их к себе, заорал:
- Ещё пять затяжек - и мы выходим!
И мысленно добавил: 'Ну репликатор - переноси. Куда ты там хотел...'.
Глава 2.
Правильно говорят, что жизнь - зебра. Только мне, похоже, досталась зебра - гот.
В пещере моргнул свет.
'Рехнулся...! Хотя... нет'.
Раз! И нет пещеры. А я стою на кругу в прямоугольной пустой комнате.
'Х... ... вам всем', - трехэтажное сложноподчиненное предложение вырвалось из меня абсолютно непроизвольно. (Это то, которое стараются не употреблять в обществе).
Обессилено шагнув с круга, я сел в уголке и притих. Несмотря на бушевавшую бурю радостных чувств, внутри, внешне я остался холодным и равнодушным. А что толку бегать и подпрыгивать? Хреново это может кончиться. Многие умирали на таком расслабоне. А я был готов. К чему...? Да пес его знает.
Я перебирал варианты. Мысли быстрыми зайчиками скакали в черепе - сталкиваясь, подпрыгивая и веселясь.
'Deus ex machina' - Бог из машины? Почему нет? Может я особо ценный человек? Не-е, это я хватил. Ценность моя - это настоль малая... исчезающее малая величина, стремящаяся к нулю. Насчет этого я не обольщался. Так что это версия только в порядке бреда. Говна кусок - вот и вся моя ценность.
Перенесло - это факт. И я пока жив. Тоже - факт. Перенос, портал... голос в голове... фантастика какая-то. Читал много раз, но вот в то, что это произойдет со мной... не-е... - в это не верилось никогда. Но произошло же? И как это объяснить?
'А вот чехи остались с носом', - едва в голове снова промелькнула эта мысль, как в груди опять разлилась приятность, смыв накипь дурацких вопросов.
Анализ обстановки все время прерывался радостью от спасения. Я постарался загнать её поглубже.
'Ну спасся. Ну не станцевал я прощальное танго с девушкой в капюшоне. Заметьте, с прекрасной девушкой'.
Я предпочитал думать о смерти не как о старухе с косой. Умереть, когда тебя обнимет прекрасная дева - гораздо приятнее, чем в объятьях старухи. Вот такой вот я эстет.
'Один. Комната двадцать квадратов. Двери ни хрена нет, окон тоже. Потолок... метра три. Стены бело-голубой пластик. Мягкий на ощупь', - я поколупал стенку пальцем. 'Гадать где остальные - бесполезно. Но если они остались там...', - глаза на мгновенье застлала пелена черного бешенства... '...нет. Даже думать о таком не хочу - ещё накликаю. Но если...'.
- Да я убью тут всех на хер!!! - пообещал я вслух неизвестно кому.
Вдох-выдох, вдох-выдох... спокойно... перед закрытыми глазами появилась голубая вода горного озера, с отражающимися в ней перышками облаков. Я растворяюсь в этом покое. 'На меня снисходит спокойствие....'.
- Предварительный анализ закончен. Вам присвоен приоритет 'А', - голос женский, явно неживой, хотя и похож.
'Вот сука, прервала на самом интересном месте. Но хоть определенность какая-то появилась'.
- Ты кто подруга? - лениво задал я вопрос, хотя внутри клокотала их целая тысяча.
- ИскИн тип 'Озерта', номер восемьдесят дробь один.
- Офигенно информативно! - я нервно засмеялся. - И чего теперь?
- Вам следует перейти в медотсек.
- Чё, давление хотите померять? - я прикололся.
- Вам следует перейти в медотсек, - голос был все также ровен. - Следуйте за световым указателем.
- Мои спутники где?
- С ними все в порядке.
- Они живы? В безопасности?!
- Живы. В безопасности. Вам следует перейти в медотсек, - голос не изменился ни на йоту.
- Сучья железяка! Где мы?
- Информация будет предоставлена после прохождения процедур.
- Водными займитесь... проце-дурами, - насквозь фальшиво пропел я из Высоцкого. - Пошли железяка. Кровь будем сдавать?
- В этом нет необходимости. Следуйте за стрелкой.
С легким чмоканием часть стены ушла в сторону. На полу появилась стрелка. Я шагнул наружу.
Стрелка. Забавно... ни подсветка, ни... ...хрен его знает, что это? Типа как голограмма. Да-а, а коридорчик-то неслабый. Я огляделся. Он тянулся в обе стороны... далеко. Концы терялись во тьме. Освещен был только кусок где стоял я. А размерчик-то - зашибись. Два грузовика разъедутся. Влегкую.
Шагнув в помещение, куда привела меня стрелка, я огляделся и там.
'Эх, и ни хрена себе 'отсек'?', - только и смог изумился я снова.
Мля, это больше походило на самолетный ангар, разбитый на отсеки. Кругом застывшая техника. В полной боевой. Об этом свидетельствовали зелененькие огоньки на них и на многих панелях. А уж техника-то... вообще ни на что не была похожа. Никаких андроидов или там человекоподобных роботов. Вона, хрень какая-то стоит. Жук, не жук. Паук какой-то с многосуставчатыми лапами. Никелированный, как набор хирурга. И лап у него дофигища. Рядом совершенно черная хреновина опутанная проводами и трубками. Она больше всего смахивала на пальму на колесиках. Какие-то ванны с крышечками... 'Гробы на колесах', - кольнула неприятная ассоциация.
- Просьба раздеться, - раздался голос в голове.
Порассматривать инопланетную технику не дали. Теперь я точно был уверен про инопланетян. Скинув барахло на пол, я остался в одних трусах.
- Снимать всё, - последовал приказ голоса. - Теперь пройти вперед, лечь в капсулу.
- Чё? Русский ни разу не родной?
- Пройти вперед, лечь в капсулу.
Сбоку откинулась крышка здоровенного белого гро... штуки. Едва я устроился, как получил укол... если кто думает, что в шею, здорово ошибается. Как всегда со мной сбывается самый мерзкий сценарий. Укол засадили в задницу. И кажется, игла была здоровенная и тупая. Такая же, как и её изготовитель.
'Инопланетяне, мля! А в зад колют, точно как у нас в санчасти...', - это была последняя связанная мысль.
Потом наступила тьма...
Я был велик... я плыл в великой тьме... я лежал под бетонной плитой... я задыхался... я был мал... от меня остался только маленький и беззащитный мозг... или он был безобразно велик?
Перед глазами с невообразимой скоростью лился водопад образов... я болел... я наслаждался... я умирал... меня крутило и бросало... я пытался понять бесконечность...
'Пс-с', - с тихим шелестом сработала пневматика и с мягким чмоканьем крышка бокса откинулась.
- Процедура восстановления завершена. Просьба выйти, - попросила меня железяка.
'Странные видения. 'Если долго вглядываться в бездну, то есть опасность, что бездна начнёт вглядываться в вас...'. Как-то так, - я стал выбираться.
- Ёпть, а скользко-то как.
Я поглядел на себя. Весь измазан каким-то говнищем. Гель какой-то зеленый. И склизкий. И голове чё-то холодно. Я пощупал. Мля! И волос на мне нет! Ни на голове, ни на... ...в общем - нигде нет. Перед боксом лежал коврик, на который я встал и с удовольствием вытер ноги.
- По стрелке - водные процедуры, - поприветствовал меня голос.
Прошел. Душевая. Из под потолка на меня сначала пролилась какая-то фигня, типа мыла. Попадая на гель - она шипела и пузырилась. Когда я размазал это по телу, сверху полилась вода.
'Сервис, итить-колотить'.
Потом меня обдуло теплым ветром, почти моментально высушившим кожу. Едва я шагнул наружу, как ко мне подъехала, странная такая тележка на колесах, с четырьмя манипуляторами. На ней запаянная в какой-то целлофан лежала черная форма, без знаков различия и белье.
- Обновки? - спросил я вслух, в никуда.
Ответил тот же голос вслух:
- Если вы предпочитаете свою старую одежду, она скопирована и может быть синтезирована в любой момент.
- Остальные где?
- Ваши спутники временно изолированы в гостевых каютах. Они находятся в безопасности и не испытывают неудобств.
- В чужой монастырь со своим уставом не ходят... - полувопросительно-полуутвердительно произнес я.
- Вопрос не понят?
- Да это я так. Сам с собой разговариваю. А хозяева твои ...где? - задал я самый животрепещущий вопрос, который мучил меня с самого начала.
- Хозяев, в ваших смысловых понятиях, - нет.
- Это как?
- Они давно мертвы. В данный момент активирована особая спас-программа. ПЧС.
'Понятно... что ничего не понятно'.
- Что такое ПЧС?
- Программа по Чрезвычайным Ситуациям.
- И какая чрезвычайная ситуация - сложилась?
- В доступе к этой информации - отказано.
- А мы где?
- Особая Станция - 'Последний Рубеж'.
'Да уж - объяснили'.
- Последний Рубеж - чего? - попробовал уточнить я.
- В доступе - отказано.
- Я здесь зачем?
- Была проведена экстренная эвакуация по плану - "Ноль'.
- А что за план?
- Спасение подходящего разумного при смертельной опасности.
- Чем подходящего?
- Информация пока недоступна.
- Значит там, мы бы погибли?
- Ты со стопроцентной вероятностью.
- А мои спутники?
- А остальные - тоже. Цель - спасти тебя.
- И чем это я заслужил такие привилегии?
- Пока в доступе к такой информации - отказано.
- Мля, вот заладила. 'Отказано, отказано...'. А что разрешено?
- Разрешены тренировки - до уровня 'Три-А', разрешены и проведены модификации организма носителя - до уровня 'Четыре-А'. разрешена информация - до уровня 'Один-Б' условно.
- Чего это за уровень 'Один-Б'?
- В перечень входит; информация об оружии, ТТХ - кораблей, способы применения шпионских программ...