Аннотация: ...Самый молодой и ловкий из караванщиков полез высоко наверх, так как приметил там чёрное дупло. Заглянул в него, и полыхнуло ему в лицо пламя ада...
История о ловушке Ифрита, двух торговцах и честном Воксане
В месяц бхадрапада*, в четвёртую ночь после новолуния, когда благочестивым людям запрещено глазеть на луну, дабы не впасть в соблазн воровства и разврата, Ифрит, сын джинна, внук ракшаса*, слуга Иблиса*, похититель грешных душ, вышел из камня, запрыгнул на небо и стал, не таясь, прохаживаться повыше земли, пониже звёзд. Шлялся он, шлялся без опаски чужих глаз и с высоты приметил трёх путешественников. Замыслил Ифрит, как ему развлечься и заодно угодить владыке ада. Завязал узлом три пути-дороги, выковырнул из-под ногтя крошечное семечко и воткнул в землю на перепутье. Изрыгнул из себя небольшое чёрное облако, накрыл им то место, щёлкнул волшебным пальцем -- и с первым проблеском утренней зари поднялась на перекрёстке трёх дорог роскошная смоковница с летними плодами и широкими листьями.
Первой дорогой шёл большой караван. Вёл его сам Нур-шах -- большой человек, купец божьей милостью, наваб торговли, богач, каких мало, род которого на всём благословенном Востоке с незапамятных времён славился своим несметным богатством. Об удачливой звезде Нур-шаха, его предков и братьев поэты слагали восторженные касыды, и визири серебряными каламами усердно записывали их в летописях. От Бейрута до Сурата и от Шринагара до Дакки не было торговца равного ему.
По другой дороге спешил с товаром из Канчипурама торговец Рагунатх. Был он не знаменит, имени его не то, что в Каире или Басре, но даже на базарах Бомбея и Калькутты не знали. Однако в малабарском краю считался он человеком важным, зажиточным и во многих домах был почётным гостем, ибо умел услужить майсурскому махарадже и при княжеском дворе был обласкан.
Третьей же дорогой шёл Воксан, в тюрбане которого дыр было больше, чем звёзд на небе. Мул его был таким тощим, что грубые деревенские женщины, привычные к нужде и лишениям, глядя на животное, горько плакали, до того жалок был этот мул. Люди из Адьяра говорили, будто некогда Воксан жил в достатке, и что мост через реку построен на его деньги. Да только в рыбацких селениях и деревнях ткачей больше верили в то, что можно найти жемчужину внутри кокоса, чем этой байке. Ибо всякому известно, что человеку с чистым сердцем не дано быть богачом.
Этот-то честный бедняк и добрался до смоковницы у трёх дорог первым. Обрадовался утомившийся Воксан чудесному дереву, никогда ранее в том месте не виданному. А ещё более обрадовался его мул, почуявший спелые фиги. Однако не успел каждый из них вволю вкусить плодов благодати в прохладе густой кроны, как послышался гневный окрик: "Эй ты, оборванец, убирайся отсюда, да поскорей, а не то я поколочу тебя палкой! Это говорю тебе я, Рагунатх, друг и слуга самого махараджи!" Хотел было Воксан сказать, что под могучим деревом вдоволь места им обоим. Да только известно, что негоже бедняку спорить со спесивым торговцем. Делать нечего, покачал Воксан головой укоризненно, и пришлось ему брать своего голодного мула за верёвку и оттаскивать от сочных смокв на дорожный солнцепёк.
Только они скрылись из виду, только прилёг Рагунатх в тени чудесной смоковницы, причмокивая от удовольствия толстыми губами, даже вежд сомкнуть в покое и блаженстве не успел, как поднялись на дороге клубы красной пыли, и на перекрёсток прискакали дозорные караванщики Нур-шаха. Увидели они, сколь великолепно это место, накинулись на Рагунатха с бранью и угрозами: "Убирайся отсюда, несчастный, да поскорей, покуда наш господин, великий Нур-шах, да умножит аллах его казну и могущество, не разгневался. Уходи, если не хочешь, чтобы тебя растоптали его слоны". Хотел было Рагунатх сказать, что здесь хватит места всем, да только негоже простому торговцу перечить знатному купцу. До смерти перепуганный, счёл он за благо ретироваться.
Расположился караван Нур-шаха под смоковницей. Развьючили путники животных, стряхнули с себя дорожную пыль, достали топоры и давай рубить ветки. Иные расселись у походных костров, стали варить-жарить в котлах плов. Сидят караванщики, удивляются: сколько по свету ходили, а нигде такой смоковницы не видели -- никакой шатёр, да, пожалуй, что и дворец не сравнится с её прохладой. Тут и просторно -- под её сенью хватило места даже слонам и верблюдам. Только что фонтаны не журчат и райские птицы не поют.
Самый молодой и ловкий из караванщиков полез высоко наверх, так как приметил там чёрное дупло. Заглянул в него, и полыхнуло ему в лицо пламя ада. Отпрянул в ужасе, хотел было закричать остальным, открыл рот, как в тот же миг раздался страшный треск -- это Ифрит щёлкнул своим колдовским пальцем, -- могучее дерево враз надломилось и, рухнув, накрыло всех. Выползло из чёрного дупла чёрное облако и забрало непокаянные души. Ни люди, ни животные -- никто не спасся.
Тем временем Воксан пошёл по первой дороге. Шёл под палящим солнцем, шёл -- глядь, а в пыли что-то сверкает. Присмотрелся и глазам своим не поверил: лежит на дороге драгоценный камень идеальной формы, большой и такой прекрасный, что не всякому поэту достанет слов воспеть вызываемый им восторг. "Эту драгоценность потеряли те караванщики, что недавно встретились мне на пути", -- догадался Воксан и повернул своего мула назад, чтобы догнать караван и вернуть сокровище хозяину.
Известно же, что голодный мул и босой человек ходят по земле гораздо медленнее, чем сытые слоны и верблюды. Когда Воксан снова подошёл к перекрёстку, от роскошной смоковницы уже и след простыл. Однако Ифрит ещё не успел забрать свою жатву -- закинув за плечо чёрное облако, в котором, как в мешке, стонали и метались души погибших, он как раз намеревался скрыться с этой ношей.
-- Стой! -- крикнул ему в спину Воксан. -- Давай меняться!
-- Меняться?! -- Ифрит обернулся, увидел, кто перед ним, и не смог удержаться от хохота. -- Жалкий человечишка, на что же ты хочешь меняться? Уж не на свои ли отрепья? Или, может, хочешь предложить своего бесценного мула, которым побрезгуют даже трупоеды-грифы! Или ты столь не дорожишь своей душой, что готов добровольно отдать её владыке ада? Так ведь любой торговец подтвердит, что одной души, какой бы чистой она у тебя ни была, для сделки маловато, а больше у тебя ничего нет. Скройся лучше с глаз подобру-поздорову и радуйся, что не до тебя мне сейчас!
-- Вольнo же тебе насмехаться! -- не убоявшись, ответил ему Воксан. -- А вот я посмотрю, что ты скажешь, когда узнаешь, что у меня в руке! Соглашайся, не то век жалеть будешь.
Любопытство взыграло в Ифрите, ибо известно, что жадность его второе имя, но хитрость - третье.
-- Да будет тебе известно, что в руке моей сокровище, каких мало в подлунном мире. Я покажу тебе его и готов отдать, но прежде поклянись, что отпустишь караванщиков, угодивших в твою ловушку, -- так сказал Воксан, ибо тот, кто идёт на сделку с демоном, должен брать с него страшную клятву, дабы избежать обмана.
"Этот человек хоть и беден, да не глуп. Поклявшись, я под страхом смерти должен буду исполнить обещанное. Сам же он честен и не может обманывать. Возьму сейчас сокровище, не каждый день встречается такая удача, а душонки глупых людишек наловлю ещё, не сегодня, так завтра..." -- Подумав так, Ифрит совершил положенный обряд клятвы и тем подтвердил честную сделку.
Когда Воксан раскрыл ладонь, и в глаза ударило сияние драгоценного камня, чёрное облако, согласно клятве, лопнуло, и освобождённые души ринулись в бездыханные тела караванщиков. А Ифрит, взглянув на драгоценный камень, к изумлению Воксана, вместо того, чтобы завладеть сокровищем, весь затрясся и с воплями и проклятьями провалился сквозь землю, оставив после себя столь сильный смрад серы, что Воксан, вдохнув его лишь раз, тут же повалился без чувств на землю.
Тем временем Рагунатх, в страхе и спешке направивший свою арбу по третьей дороге, ехал-ехал, пока не добрался до деревни ткачей. Тут он сообразил, что заплутал, и с досадой повернул обратно. Всё вглядывался, стараясь высмотреть впереди высокое раскидистое дерево, пока не оказался прямо на перекрёстке. Смотрит Рагунатх и не узнаёт прежнее место: смоковницы -- словно не было, вдоль дороги лежат караванщики, верблюды и слоны -- все бездыханные.
Тут поднялся с земли живой и невредимый Нур-шах, поклонился и обнял Рагунатха как брата:
-- Спасибо тебе, добрый человек! Прости обиду. За чудесное спасение проси, чего хочешь!
Смекнул Рагунатх, что купец не в себе, но виду не подал, напустил на себя важный вид:
-- Тебе ли, Нур-шах, не знать, что у всякого товара своя цена. Во сколько ценишь свою жизнь, то и заплати мне по воле и щедрости своей.
-- Хорошо, -- сказал Нур-шах, -- в течение трёх лет каждый месяц буду направлять тебе в награду караваны, втрое богаче этого. Согласен?
-- Согласен!
Остальные караванщики тоже ожили, стали благодарить Рагунатха. Подходили по очереди и, со счастливыми слезами падая ниц, целовали ему ноги. И каждому из них Рагунатх охотно назначил мзду за мнимое спасение.
Тем временем очнулся самый молодой караванщик. Страшная рана на его челе затянулась, словно гурии* умыли его жемчужной водой. И увидел он подле себя распластанного человека. Заинтересовались караванщики, стали осматривать незнакомца и обнаружили в его руке драгоценный камень из сокровищницы Нур-шаха.
Испугался тут Рагунатх, что вот сейчас откроется правда, и он останется без чаемого богатства, запрыгал, замахал руками:
-- Этот человек -- известный майлапурский* вор! Вчера он сбежал из тюрьмы. Свяжем его, и я отвезу его к судье.
Стали караванщики вязать презренного вора, как вдруг -- вот те на! что за напасть? -- откуда ни возьмись, подбежал к ним злой тощий мул и как давай кусаться, как давай лягаться. Признал тут Нур-шах ранее встреченного на дороге мула и задумался: "Откуда здесь это несчастное животное? Что-то здесь не так!" А вслух воскликнул:
-- Слава аллаху, нашлась бесценная фамильная драгоценность! Возьмёшь ли ты, Рагунатх, это сокровище в награду за спасение моё и моих людей?
-- Возьму! Конечно, возьму! -- потирая потные руки, ответил алчный торговец и так усердно закивал головой, что с неё слетел тюрбан.
-- Знай же, о счастливчик, что дарю я тебе не простую драгоценность, а волшебный камень сьямантака.
Рагунатх, как услышал это, сразу побледнел, задрожал, бросился к своей арбе и, яростно нахлёстывая лошадь, быстро скрылся прочь, оставив за собой зловоние похуже Ифрита.
Ибо известно, что добродетельному владельцу сьямантака становится неисчерпаемым источником золота и защитником от всех бед, а на дурного навлекает погибель.
-- Глупец, я возгордился и поступил дурно. Не покинь меня волшебный камень, я бы ни за что не угодил в ловушку Ифрита. Владей же теперь им ты, -- сказал Нур-шах Воксану, когда тот очнулся. -- Только не повторяй моей ошибки...
Прошло немного времени, и в Адьяре появился новый мост -- красивый, арочный. Открылась армянская школа, в которой детей стали учить счёту, географии, мерам весов и прочим купеческим премудростям. А потом местным ткачам и рыбакам вдруг стали попадаться в кокосах прекрасные жемчужины. И ещё много чудесных вещей случилось в этих краях, пока был жив Воксан. И хоть дыр в его тюрбане больше не было, а мул всегда лоснился упитанными боками, богатств и пышной роскоши себе он так и не стяжал. Ибо известно, что у человека с чистым сердцем богатство -- совсем иного рода.
-----------------------------------
Бхадрапада -- пятый месяц индийского солнечного религиозного календаря, начинается 23 августа и заканчивается 22 сентября; один из самых жарких месяцев в году.
Ракшасы -- демоны-людоеды и злые духи в мифологии индуизма и буддизма.
Наваб -- титул правителей восточных провинций в империи Великих Моголов; позже его стали давать богатым и знатным людям как почётное звание.
Касыда -- длинное хвалебное стихотворение у народов Ближнего Востока, Средней и Южной Азии.
От Бейрута до Сурата -- важные центры международной торговли в описываемое историческое время, процветающие портовые города (здесь подчёркивается широкий размах заграничных торговых дел Нур-шаха на море -- практически, весь регион Ближнего и Среднего Востока).
От Шринагара до Дакки -- важнейшие индийские центры торговли в описываемое историческое время, (здесь подчёркивается широкий размах торговых дел Нур-шаха от Кашмира в Гималайских предгорьях до Восточной Бенгалии в низовьях и устье Ганга -- практически, по всей Индии).
Канчипурам -- религиозный и культурный центр Южной Индии, один из семи главных священных городов индуизма, на протяжении полутора тысячелетий служил столицей династий Паллавов и Чола.
В Каире или Басре -- крупнейшие торговые центры в Египте и Ираке в описываемое историческое время.
Предместье Мадраса, расположенное в устье одноимённой реки, впадающей в Бенгальский залив.
Гурии -- в мусульманской мифологии девы поразительной красоты из вечно зеленеющих садов рая.
Майлапур -- оживлённый морской порт в древности, ныне район города Ченнаи на юге Индии.