Аннотация: Всё в заголовке сказано. Про нас, женщин... и немного про мужчин. Не больше.
Быки, раки и другие женщины.
Татьяна Розина.
1.
Маринку я впервые увидел на пляже. Мы с ребятами на неделю поехали в Анапу. Море, солнце и красивые женщины, причём почти раздетые... что могло нас тогда интересовать больше?
Она лежала на деревянном лежаке в пяти метрах от нас и постоянно поглядывала в мою сторону.
- Вон, смотри, тёлка глаз с тебя не сводит... - неприменул заметить наглый Прянишников, жуя сухое печенье, запивая пивом прямо из бутылки.
- А ты жри меньше, и на тебя смотреть будут, - съязвил Семён Вайсман.
Между тем, я успел разглядеть, что девица в моём вкусе - чернявенькая, с пышными женскими прелестями. Над вырезом её купальника сильно выпирала грудь. Она встала и, потянувшись, медленно пошла к морю. Девушка знала, что мужчины любуются её фигурой, шла картинно, ступая осторожно, словно боясь наступить на что-то и порезать свою босую ножку. Подойдя к самой кромке воды, она остановилась и, снова подняв руки кверху, быстрым движением подхватила распущенные волосы и сколола их в пучок. Девушка уже собралась зайти в воду, как я подскочил и, разбежавшись, нырнул в волну рядом с ней.
Мы познакомились. Маринка отдыхала не одна и быстро представила нашей компании свою подругу - Ларису, на удивление всем, вдруг закокетничавшую с Прянишниковым. Все дни напролёт мы проводили на море вместе с девушками, а вечерами бегали на танцы, где тряслись, как полоумные, почти до рассвета. Потом, прикорнув пару часов, снова неслись на пляж... И ночью, да и днём мы с Маринкой не переставали целоваться, что доставляло немало приятных ощущений. Она, не стесняясь, как другие, открыто подставляла свои пухленькие губки для очередного поцелуя. Мы ходили, тесно прижавшись друг к другу и, казалось, что знакомы целую вечность, а не пару дней. Такое сближение бывает, наверное, только в отпуске. Я был уверен, что вся эта кутерьма закончится лишь вернёмся домой, хоть и выяснилось, что Марина с подругой приехала в Анапу из нашего города. Девочки были младше нас на два года и только перешли на чевёртый курс педагогического. Мы же собирались приступить уже к работе в своих проектных институтах, куда получили распределение после института.
В последний день перед отъездом, я наспех поцеловал Маринку и для приличия сунул ей в потную руку бумажку со своим телефоном. Ребята меня ждали и на долгое прощание времени не было. Чему я был очень рад. Маринка посмотрела прямо мне в глаза и тихо, но уверенно сказала:
- До скорого, Олежек.
Через неделю я, молодой специалист, уже чинно сидел за своим столом в конторе. Мне поручили какое-то абсолютно рутинное дело - рассчёт части проекта, разработкой которого был занят наш отдел. В субботу раздался звонок.
- Это я, - нежно, как только она могла, пропела Марина.
Не могу сказать, что я не хотел этого. Марина притягивала меня к себе, но сильной влюблённости я не испытывал. Однако, когда я услашал её голос, слегка приглушенный мембраной телефонной трубки, я обрадовался.
- Привет...
Мы встретились у памятника Кирову и пошли в кино.
Наши отношения закрутились в ритме вальса. Мы встречались часто и активно. Она никогда не ждала, когда я ей позвоню и что-то предложу. Марина и сама была в центре всяческих мероприятий, вечно что-то организовывала и брала меня с собой. Она была весёлой и лёгкой на подъём. Постепенно я уже вообще перестал напрягаться, придумывая, чем бы заняться. Марина всегда находила, куда нам пойти и всегда знала, что делать. С сексом мы тоже устроились без проблем. У меня в квартире, кроме работающих родителей, жила ещё бабушка, не выходившая из дома уже несколько лет. А у Маринки вечно крутилась младшая сестра. Поэтому проблема существовала, но я даже не успел об этом задуматься, как Маринка уже всё устроила лучшим образом:
- Олежка, рыбка моя... знаешь... мы можем... у меня есть ключи от одной квартиры.
У меня был день рождения в марте и по гороскопу я значился "рыбой". Правда, особенного значения этому я не придавал. Но Маринка стала звать меня "рыбкой" и это имя приклеилось ко мне, чему я, как всегда, не сопротивлялся.
Через год я получил повышение по службе и стал младшим научным сотрудником. Писал диссертацию на очень перспективную тему. Марина оглушала меня своими идеями, напирала своими действиями и как-то незаметно я оказался в ЗАГСе. Она всегда делала то, что хотела, практически не спрашивая меня. И на этот раз, Маринка просто сообщила, что нужно зайти и расписаться. Я сильно не сопротивлялся, начиная понимать, что именно такая жена мне и нужна. Вайсман к тому времени женился на Ирочке Масловой с нашего курса, но мы продолжали дружить и я частенько заходил к нему. Чтобы не мешать Ирочке, мы садились с Сёмкой на кухне и, потягивая пивко, рассуждали о жизни.
- Сём, ну, что скажешь... Маринка хочет регистрироваться... - сказал я, разрывая на растеленной на столе газете, кусок жирного рыбца.
- А чо тут говорить-то, иди и жинись.. - ответил Семён, смачно обсасывая рыбье пёрышко.
- Да я тоже так думаю... мы в общем... ничего... - бормотал я, откусывая кусочки рыбы.
- Вот и жинись. Она тебе подходит, правда Ирка? - спросил Семён, зашедшую на кухню жену.
- Вы про что? - спросила та.
- Да вот Маринка Олежку в ЗАГС зовёт. Идти? - пояснил Семён Ирке.
- Ну, такое он сам решать должен, - изрекла Ирка. - Хотя, наверное и правда, с Маринкой тебе будет легко. Она своя в доску. За ней будешь, как за каменной стеной. Твоё дело только зарплату в дом приносить, а она всё устроит...
- Ду, уж... - вздохнул я и закончил: - ну, что приговор вынесен. Женюсь.
Моё участие в приготовлении свадьбы ограничилось тем, чтобы дать деньги и присутствовать при покупке обручальных колец. Всё остальное полностью легло на Маринкины плечи. Она сняла помещение, пригласила музыкантов, организовала каких-то женщин для готовки, подписывала открытки для гостей. Посматривая на все эти приготовления, я только диву давался её изобретательности и не переставал радоваться удачной невесте.
Она смогла решить даже квартирный вопрос. У Маринки нашлась бабушка, которая переехала вместо неё к родителям, а мы въехали в бабкину хрущёбу. Похоже, её устраивало то, что я никуда не вмешивался, но всегда был готов ей помочь, если надо было поднести или вынести тяжёлое. Также, как она решила на мне жениться, решила она родить ребёнка. О её беременности я узнал из телефонного разговора, который случайно услышал, вернувшись с работы домой.
- Ты же только что устроилась на работу... такое место, - рассуждал я в задумчивости.
- Ну и что? Я всё решила, - отозвалась Маринка. - Моя мама уходит на пенсию. Она будет сидеть с малышом. Работу я бросать не собираюсь. Я что, дура?
Дурой Маринку можно было бы назвать с большим трудом. По-моему, она знала, что делать на несколько лет вперёд. Она пёрла, как паровоз, ни на минуты не сомневаясь в своих действиях.
2.
Тем временем, я защитил диссертацию, но денег в бюджет семьи это не прибавило. У нас постепенно начались скандалы. Маринка умела кричать на меня также яростно, как она смеялась или веселилась. Она впадала из одной крайности в другую почти без перехода.
- Комарова, тварь... - кричала она как-то, влетев домой, - нет, ты слышал...
Маринкин голос буравил мой мозг до самой подкорки, если она там была. Жена верещала и будто острый штопор врезалася в самое подсознание.
- Марина, не ори... я тут. Рядом, - пытался я притушить её крик.
- Рыба, холодная рыба... бездушная и мерзкая... - выплёскивала она на меня ненависть на Комарову и начинала рыдать.
Я даже не заметил, как из золотой рыбки превратился в мерзкую рыбу... Маринка падала на диван и плакала так, будто у неё кто-то умер. Я бросался её успокаивать, боясь, что у неё просто разорвётся сердце от такой истерики. Она успокаивалась очень быстро и уже через пять минут могла говорить абсолютно спокойным голосом, а ещё через пять - хохотать, до слёз в глазах. Я долго не мог привыкнуть к таким перепадам и сильно переживал, когда она плакала.
Потом начились перемены в стране и наш институт сделали филиалом какого-то колхоза. Мы чего-то там выращивали, постоянно ездили на подшефные работы... что не прибавляло ни денег, ни радости. У Маринки дела шли неплохо и она практически кормила семью. Но истерики её по поводу моей неприспособленности стали всё чаще.
- Ты, ты... как там твои коровы? Хвосты крутил или траву щипал? - хохотала она, подвипив.
Я делал вид, что не обращаю внимания, садился перед телевизором, уставившись в экран.
- Чего? Не нравится? - орала она, выходя из себя, видя, что я не реагирую. Она вставала передо мной, закрывая телевизор.
- Ну, долго на моей шее сидеть будешь. Упырь! Сколько я могу тянуть... Я замуж выходила, думала за мУжем буду. А что имею? Сама всё... всё сама... Ну, скажи, скажи... что ты сделал в своей жизни? Штаны просиживаешь, дерьмо! Ничтожество!...
Этого вынести я не мог, хотя и понимал, что Маринка близка к истине. Меня самого мучила моя беспомощность. Но когда она обзывала меня, я чувствовал себя таким униженным, что иногда хотел её ударить. Я вставал и уходил к Вайсману.
- Сём, ну что делать... что делать, господи... Дочка же растёт, - спрашивал я совета у друга, судорожно глотая рюмку с водкой, чтобы снять напряжение.
- А что ребёнок, ты его видишь? - резонно вставила Ирка, зайдя на кухню.
- Ну, всё равно... - протянул я, хрустя малосольным огурцом.
- Вот именно... тебе, Олег, всегда всё равно, - вставил своё слово Семён, - Эта мымра сама с тобой познакомилась, сама тебя на себе женила... Она же давит тебя. Ты нормальный мужик, а она... она душит, подавляет. И ты уже становишься и вправду беспомощным. Ты же покладистый, соглашаешься на всё, она и пользуется. Но это же не недостаток, это твоё достоинство. С тобой же жить легко...
- Ты меня, Сёмка, выгораживаешь... я дерьмо, - едва не плача, стонал я, разливая по рюмкам вторую бутылку водки.
- Брось, Олег! Ты не дерьмо... Ты... ты... мужик... поверь, я тебя уважаю... Ты меня уважаешь? Давай выпьем...
Вскоре наш институт сократили вообще. Вместе с колхозом к которому мы были прикреплены. Я остался без работы. Марина заявила, что надо разводиться и быстро оформила развод. Если в организации свадьбы требовались от меня ещё и деньги, то теперь достаточно было моего появления и подписи под всеми бумагами, которые подготовила Маринка. Моя бабушка к тому времени умерла и я вернулся в родительскую квартиру, в освободившуюся комнату. Несмотря на то, что я сидел в полной депрессии - без денег, без перспективы, без семьи... мне иногда казалось, что я вырвался из сумасшедшего дома. Я мог больше не бояться Маринкиных истерик, её криков, её слёз. Мама терпеливо и незаметно накрывала на стол, никогда ни о чём не спрашивая. Вечера я проводил у Вайсмана.
Как-то позвонил возбуждённый Семён.
- Быстро ко мне. Есть идея. И уже есть возможность её воплотить в жизнь... Будем работать. Откроем своё бюро...
Через пятнадцать минут мы уже сидели на крохотной кухне Вайсмана и наперебой обсуждали Сёмкину задумку. Он нашёл заказчика, которому нужнен был рассчёт на строительство объекта. Рассчёт нужно было сделать быстро и дёшево. Мы согласились. Работа была сделана за два месяца. Если учесть, что делали мы вдвоём и практически без компьютера, то сроки были абсолютно фантастическими. Такую работу мы делали в институте целым отделом в течение года. Заказчик был доволен и сделал следующий заказ. Работа пошла. Мы купили компьютеры, оборудовали помещение и наняли двух помощников. Через полгода я купил небольшу квартиру и подержаную машину. Мы сделали себе в работе паузу.
- Вот, - сказал довольный Вайсман, когда мы с ним обмывали очередную полученную сумму - а ты говорил, ничтожество... смотри, как пошло... то ли ещё будет. Вот посмотришь... Утрешь всем нос!
Я решил дать Маринке денег. Но ни в старой квартире, ни у матери, Маринки я не нашёл.
- Она уехала... - сказала Маринина мама. - Ты её не ищи. - И повесила трубку.
Вскоре я встретил на улице Лариску и сказал, что хочу дать немного денег Маринке.
- Нужны ей твои деньги... Да и деньги ли это? - со смешком ответила Лариска. - Маринка твоя уже давно за кардоном. Она, как увидела, что с тебя, дурня, толка не будет, подалась замуж за границу. Нашла где-то адреса, письма написала... и в два счёта в дамки. Она же красивая. Такие женщины на улице не валяются... Теперь она сама тебе алименты платить может.
- Да как же она... где нашла... - с сомнением пробормотал я.
- Где-где... - со злобой рыкнула Лариска, - конечно, ты бы не нашёл... Рыба она и есть рыба. А Маринка , она кто по гороскопу? Она бык! Ты что не знал, с кем жил? Бык он завсегда себе нароет, копытом-то землю протопчет. Такой не пропадёт...
- А ты знаешь, оказывается, Маринка была быком, - сказал я Вайсману, зайдя к нему под впечатлением рассказанного Лариской, - она теперь в Канаде даёт уроки русского. Прикинь. Замуж вышла за какого-то канадского предпринимателя и хочет мне алименты платить...
- Ну, Олег, тебе повезло... Давай выпьем, - сказал Вайсман и потянулся за бутылкой "Наполеона".
- Эй, Ир, поди к нам... Слышь, как людям везёт... Оказывается, надо за "быков" замуж выходить, тьфу... жениться... вишь, как дело-то обернулось. Олежкина Маринка теперь мадам. Или Миссис? Лариска не говорила?
3.
Дела у нас шли всё лучше. Я сменил квартиру на бОльшую, потом купил иномарку. Но вечера, когда было посвободнее, проводил у Вайсмана. Ирка мужа почти не видела. Мы либо работали до полуночи, либо сидели на кухне в их квартире, обсуждая футбол или предстоящие выборы в мэрию города. Иногда мы за этими беседами набирались по самое горлышко и я оставался у них ночевать. Хорошо, площади теперь хватало на всех. Но Ирке, видимо, всё это надоело, и она решила меня познакомить с женщиной, чтобы устроить мою личную жизнь. Она подключила Сёмкину маму, которая подняла клич среди своих знакомых и они подискали пару девиц, интересовавшихся знакомством с приличным мужчиной.
- А что, ты разве не завидный жених? - спрашивала как бы сама себя Ирка, с придиркой поглядывая на меня. - Смотри-ка, высокий, привлекательный, предприниматель... кандидат наук... - перечисляла она мои достоинства, словно на весы бросая гирьки моих плюсов.
- Да кого сейчас интересует моё кандидатство? - сопротивлялся, скромничая.
- Ну, не скажи... Это же говорит о твоём уровне. Нет, определённо, любая обрабуется такому жениху, - подвела итог взвешиванию Ирка.
- Да, хоть на выставку, - ерничал Семён.
- А что же, надо будет, и выставимся... - сказал я, встав в стойку качка, картинно выставив руку, демонстрируя бицепсы.
Через пару дней Ирка сообщила, что в субботу будет вечеринка по поводу прохождения первого паравоза по нашей губернии. Я сильно не ломался, прихватил с собой пару "столичных" и торт, и явился в назначенное время к Вайсманам.
- Какая разница пить в двоём с Сёмкой или в компании. В компании даже интереснее. Всё ж новые лица... - рассуждал я по дороге.
Невесты были уже в сборе, хотя я не опоздал, а прибыл даже чуть раньше времени. В комнате в разных углах сидели две особи женского рода. Одна сильно напоминала мою бывшую жену - с пышными формами перезрелого плода. Видимо, Ирка посчитала, что дама напомнит мне мою молодость. У неё был томный взгляд, который она ещё больше затуманивала, пуская колечки дыма из длинной сигаретки. Сигарету в толстых пальцах женщины разглядеть было сложно. Казалось, что дым она пускала просто надувая губки.
В другом конце комнаты сидело совсем иное создание. Это была привлекательная и совсем молоденькая девушка, длинноногая и экстравагантная. Мне сразу бросились в глаза сильно выделяющиеся ноги и голый живот, который она намеренно оставила для обозрения, надев коротенькую маечку, заканчивающуюся сразу под грудью. Живот её был будто чем-то намазанным, а в пупке блестела какая-то безделушка. Эта вещица так привлекала моё внимание, что я смотрел на неё, как загипнотизированный. На следующий день я никак не мог вспомнить лица девушки. При воспоминании о длинноногой перед глазами появлялся лишь узор пупкового украшения. Да, собственно, это и было единственным, что запомнилось в ней.
Оценив ситуацию, я вышел на любимую кухню и предложил:
- Вайсман, может, посидим тут вдвоём.... Пусть Ирка там развлекает девиц. А?
- Ну и наглый... - возмутилась Ирка, - Иди познакомлю... Невесты, что надо. Ты разберись сначала.
Полную брюнетку звали соответственно фактуре - Розой. Она была неглупой и смогла даже поддержать беседу о неопознаных летающих объектах. Роза метала интересными фактами, будто подготовилась к выступлению с трибуны. Я уже подумал, что Ирка договорилась с Розой о том, на какую тему пойдёт разговор, чтобы произвести впечатление, и перевёл стрелки беседы совсем в другое русло.
- А что там с Костиным, будет он балатироваться на этот раз или... - запустил я мульку про предстоящие выборы, но Роза не дала даже договорить.
- Что вам Костин сделал, он прёт, как танк, - затараторила она, пыхтя сигаретой без остановки. За пять минут она убедила уже меня голосовать за Костина, которого я не мог терпеть и я спросил:
- Розочка, а Вы не бык?
- Бык? - переспросила Роза, чуть не подавившись собственным дымом. - Какой бык?
- Ну, по гороскопу..., - пояснил я.
- А-ааа, - протянула Роза, всё ещё никак не в состоянии понять моего перехода, - причём тут... Вы что, суеверный... Нет, я козерог...
- Ну да, ну да... - забормотал я, - тоже рогатый... вернее, рогатая... извините.
Девушка с пупком звалась Виолеттой. Она преданно смотрела мне в глаза, желая понравиться. Не знаю, что ей рассказала обо мне Ирка, но Виолетта явно считала меня кандидатом и старалась, как могла. А могла она не много. Виола выставляла ноги, постоянно перекидывая их с одной стороны на другую. Пупок тоже сверкал всеми цветами радуги. Но меня эти прелести не возбуждали, как я ни пытался... В разговор же девушка почти не вступала, только иногда раздвигая рот в голливудской улыбке. Или выдавливала из себя ничего не значащие междометия типа:
- Что вы говорите... это ж надо...
- Хоть глупости не морозит. И то дело. Может, я зря девицу со счетов сбрасываю. Разговаривать-то научить можно... Вон, говорят, даже попугаев учат, - размышлял я, немного подобрев.
Чтобы сватовство не выглядело так уж откровенно цинично, в гости были приглашены ещё Иркина сестра Алла с мужем, и племянник близкой подруги Сёмкиной мамы, Виталик. Это был молодой, ещё прыщавый парень с тонкой шеей и неуклюжими движениями. Виталик, впрочем, здорово выручил меня, рьяно заинтересовавшись Виолкой. Сначала он скромничал, но после третьего тоста, подсел к девушке поближе и дело сдвинулось. Виолете, видно, надоело сидеть в одиночестве, тем более, что она к этому явно не привыкла. Вскоре Виталик что-то нашёптывал длинногой девице и та похихикиквала, будто её чешут за ухом.
- Вот, учись у молодёжи, - вставила Ирка, когда мы с ней в очередной раз встретились на кухне. - Смотри, как Виталик в два щелчка тебя, матёрого ухожёра, обошел.
- Да, ладно, Ир... пусть, мне не жалко. И какой с меня ухажёр? Брось ты...
Я уже неплохо принял на грудь и разговоры с Розой перестали удерживать моё внимание на ней. Виолкины же ноги и её блестящий пупок, как раз наоборот, стали интересовать меня всё больше. Но несмотря на это, я не расстроился, когда понял, что эти ноги уходят от меня. Виталий разместился на подлокотнике кресла, на котором вольяжно восседала Виола, но постепенно втискивался всё ближе. Ещё немного и он бы сидел у неё на коленях. Они неожиданно встали и, распрощавшись, удалились, уже в обнимку. Ещё через полчаса, сославшись на кормление ребёнка, удалились Аллочка с мужем. Посчитав не приличным оставаться последним гостем, откланялась и Роза... Мы же провели конец вечера в тихом обсуждении вопросов морали.
- Ты меня уважаешь? - спрашивал меня в который раз Семён.
- Наливай! - подставлял пустую рюмку я, чтобы взбодриться перед ответом.
Ирка не оставляла своих попыток познакомить меня и, таким образом, сократить мои визиты в их дом. Но надежды её таяли с каждым разом. Она уже махнула рукой, смирившись, видимо, с тем, что от меня не избавиться.
4.
Ещё через пару лет наша контора расширилась и стала превращаться в хорошо стоящее и рентабельное предприятие. Сёмка отменно вёл дела, без проблем находя заказчиков, я же руководил группой ребят, занимающейся рассчётом. Дел было не впроворот и мы решили взять ещё одну секретаршу.
В тот день я забежал зачем-то к Сёмке и увидел её.
- Знакомтесь, мой партнёр, - представил меня Семён, назвав по имени-отчеству.
- А это Инна Замятина. Я пригласил её по поводу места секретаря.
Инна была светлой и воздушной, как облачко. Она показалась мне беззащитной и даже несчастной какой-то. Выяснилось, что девушка закончила пединститут всего два года назад. Но в школе у неё совсем не получилось. Дети не слушали молоденькую учительницу и откровенно хамили.
- Представляете, - поясняла Инна, слегка покраснев, - даже десятилетки осмеливались мне грубить. Я плакала каждый день. И ушла...
После этого Инна не могла найти работы, хотя закончила, кроме института, ещё кучу всяких курсов. Оказалось, что она умеет стенографировать, печатать на машинке и даже говорить на английском.
- Всего хорошего, было приятно познакомиться, - сказал Семён, прощаясь с Инной. - Мы подумаем и перезвоним Вам...
Но я понял, что он не собирается этого делать.
- С одной стороны, девушка неплохая... - задумчиво проговорил Сёмка, как только за Инной захлопнулась дверь, - но, с другой...
- Чем она тебе не понравилась? - удивился я. - Девушка что надо. Приятная, скромная, тихая.
- Вот и возьми её себе... - обрадованно ответил Семён, - с такими качествами как раз в жёны, а не а работу. Работница из неё будет хреновая...
- Да перестань, - сопротивлялся я, защищая понравившуюся мне девушку.
- Всё, Олег, некогда, мне надо закончить тут... Извини, кадрами занимаюсь я.
Я встал, собираясь выйти, как вдруг Семён левой рукой протянул листок бумаги, хотя уже другой начал перебирать какие-то бланки.
- На, возьми... Чёрт, где же они подевались...
Он всё ещё держал протянутый листок, а я смотрел на него не понимая. Сёмка оторвал взгляд от стола и нетерпеливо произнёс:
- Возьми, говорю... тут телефон этой, как её... Позвони, не будь дураком. Девушка и правда симпатичная. Тихая, послушная, будто из монастыря. Будет на тебя смотреть, как на божество. Это же то, что ты хочешь... не то что буйная Маринка. С этой у тебя дом будет не крепость, а гавань.
Я взял записку и, ничего не сказав вышел, из кабинета, сунув листок в карман пиджака.
Девушка не выходила из головы. И я решился. Позвонив по номеру телефона, который был написан чётким и ровным почерком учительницы первых классов, я услышал резкий голос и сначала подумал, что меня не правильно соединили.
- Аллё! - прокричала трубка в ухо.
- Инну можно? - спросил я быстро.
- Ин-н-н-нночка, - задребежало в мембране, и потом снова мне - сейчас, идёт...
Как потом выяснилось, это была Маргарита Александровна, Инночкина мама.
Инна сначала немного удивилась, но потом обрадовалась.
- Это по поводу работы... Я не ждала... Мне показалось, что Ваш начальник... ну то есть партнёр...
- Инна, подождите. Я не по поводу работы. Я по поводу личной жизни. Давайте встретимся...
- Встретимся, - повторила она последнее слово, словно эхо. Она думала медленно и, повторяя последнее слово говорящего, как бы давала возможность сообразить, что ответить.
- Да встретимся. Посидим в кафе? Вы мороженое любите? Можно пойти на Капустина, там итальянское открыли. Говорят, вкусно...
Я что-то говорил, а она всё молчала. Мне показалось, что она расстроена тем, что звонок не по работе. Что её не интересует итальянское мороженое. Что она просто не знает, как мне отказать.
- Ну, что же... извините, - уже начал терять терпение я.
- Я люблю итальянское мороженое, - вдруг ответила она. - И на Капустина никогда не была.
Мы договорились с ней о встрече и...
Она следовала моим действиям, как певец за палочкой дерижёра. Я звонил ей и назначал время и место встречи. Заходил за ней, заезжал, забирал и доставлял обратно. Из рук в руки. Инночкина мать, Маргарита, была грозной и руководила и дочерью, и мужем. Тот был военным и даже носил звёздочки, но жена помыкала им, как хотела. Инна всегда делала, что считала нужным мать. По её советам она дружила, училась, жила... Маргарита Александровна считала меня хорошей партией. Я, правда, сильно не обращал внимание на мамашу и старался с ней не встречаться. Максимум общения, с которым мне приходилось мириться, и чего никак нельзя было избежать, был телефон - трубку всегда брала Маргарита. Когда я слышал её дребезжащий голос, казалось, что барабанные перепонки вот-вот розорвутся. Когда же мне приходилось разговаривать с ней в живую, то у меня начинало давить на виски. Точно так, как в последнее время происходило с Мариной... и я всё больше ограничивал наши контакты с Маргаритой.
Инна была ангелом во плоти. Она, в отличие от своей мамаши и моей бывшей супруги, была незаметной. Её никто не замечал до тех пор, пока о ней не вспоминали. Тихой тенью она скользила по квартире, никому не мешая и со всем соглашаясь.
- Не жена, а сказка, - смачно проятнул Сёмка. - Просто мечта... Она вообще спорить умеет?
- Ну... не знаю. Как-то не приходилось нам спорить.
- А, по-моему, её мамаша отбила у неё всю охоту к спорам, - продолжил Семён. - Как мать скажет, так и будет... Не бось бык, как твоя Маринка... А Инна, кто Инна... кстати.
- Да ладно тебе, ерундой заниматься... Кстати, Маргарита не бык. У неё день рождения в октябре.
- О-о-о-о! Скорпион. Ещё лучше. Тебе повезло, что жениться собираешься на Инне, а не на её матери...
- Этого ещё не хватало, - ответил я, содрогнувшись.
Инна родилась в июле, в средине лета и была раком.
- Мы с тобой водные знаки, - сказала она, узнав об этом. - У нас очень много общего. Мы люди спокойные... Да ты и сам видишь.
- Да подходим, конечно, подходим. И знаки совсем не причём.
- Конечно, Олеженька, не причём, - согласилась тут же, как всегда Инночка, и прижалась ко мне, как бы телом подтверждая словесное согласие.
Мы встречались около года и я решил, что нам пора жениться. Инна за всё время ни разу даже не намекнула на это. Она просто послушно, держась за мою руку, как маленький ребёнок, повсюду следовала за мной. Инна доверялась моим желаниям и считала, что я лучше знаю, чего она хочет. Это приводило меня в восторг. Я постепенно начинал себя чувствовать мужчиной. С Инной я был сильным и решительным, а не жалким и раздавленным, как это было с Маринкой.
- Нет, в натуре... смотри-ка, добился... - рассуждал я как-то, стоя под душем. Холодная вода острыми струями била моё горячее тело, и я с удовольствием подставлял свои бока, поднимая то одну, то другую руку, давая возможность воде врезаться в подмышку, намыленную пеной. - Нет, квартира есть, машина наличиствует. Всё путём... Осталось жениться и... кто знает, может, родить сына. Инночке уже под тридцать и она, наверное, хотела бы родить. Нет, правда, пора.
Я радовался тому, что сам принял это решение.
5.
Вытеревшись жёстким полотенцем и побрызгав во всех местах дорогим одеколоном, я долго и продуманно выбирал, что одеть. Настроение у меня было отличным. Мне нравились мои костюмы, висящие аккуратными и выглаженными рядами в шкафу, нравились туфли, которые я купил на прошлой неделе и ещё ни разу не надевал. Я достал их, блестящие и пахнущие новой кожей, и небрежно бросил на ковёр.
- Та-ра-та-ра.. тарараа- та-ра- та-ра... тарара-та-та, - подпевал я популярной певице, орущей из динамика.
Я определённо был собой доволен. Взяв приготовленный букет роз, я отправился к Инне домой просить её руки.
Мне казалось, что лучшей кандидатуры в жёны не найти. Инночка устраивала меня на триста процентов. У неё просто не было недостатков. Впрочим, один был... Она ни разу не пришла на свидание во время. Мне всегда приходилось её ждать. Но она страшно переживала из-за этого и тысячу раз извинялась. Инна действительно пыталась собраться побыстрее и опаздывала не из-за безалаберности или безответственности, а потому, что её вечно что-то задерживало. Что-то не зависящее от неё. Её переживания по поводу опозданий так действовали на меня, что я тут же забывал о нескольких минутах, которые ожидал её.
- В конце концов женщине положено быть непунктуальной. Она же не на службу опаздывает... - оправдывал я Инночку и тут же забывал о случившемся.
- Инна, ты знаешь, я не смогу вырваться и поехать с тобой за платьем, но я всё организовал... - позвонил я Инне домой с работы.
Мы собирались поехать в самый дорогой салон свадебного платья, чтобы вместе выбрать самое лучшее. Но надо было срочно отдать рассчёт, который никак не хотел сходиться. Мы с ребятами сидели весь день над бумагами, а конца не было видно. Я созвонился с хозяйкой салона и попросил её помочь выбрать платье для моей невесты, а счёт прислать мне. Услышав сумму, на которую она могла ориентироваться, женщина расплескалась в комплиментах и благодарностях и обещала обслужить мою будущую жену по первому разряду.
- Слышь, Инн... Аллё? В салон поедешь без меня...
- Как без тебя? - переспросила Инна.
- Как-как? На такси. Вызовешь по телефону такси, назовёшь адрес и тебя довезут. Это салон на Житомирской. Каждый знает. Там спросишь Галину Петровну Мартынову, хозяйку. С ней уже всё обговорено. Она тебя ждёт. Кофий варит... Ну, давай, давай... мне некогда.
- Ну... Олег... я не знаю, как же.. без тебя... Где эта Житомирская... я не знаю... - мямлила Инна, как всегда поглащаемая сомнениями.- Ну, если ты не можешь, давай в другой раз поедем. Какая спешка.... я могу и подождать.
Я понял, что надо всё бросать и ехать, иначе...
- Хорошо, жди на улице, через пятнадцать минут. Только, пожалуйста, чтобы уже была у подъезда. Я тебя туда отвезу, а там... там разберёмся.
Я бросил все дела, и пообещал ребятам вернуться через полчаса. Когда я подъехал к дому и не увидел ожидающей меня Инночки, я немного рассердился. Но когда она не появилась и через пять минут после этого, я почувствовал, что начинаю звереть. Заперев машину, я двумя прыжками добрался до подъезда и влетел в лифт. Только я протянул руку к дверному звонку, как дверь открылась и на пороге появилась запыхавшаяся Инночка.
- Ой, а ты что, уже приехал? - удивлённо спросила она, гляда невиннвми глазами.
- Я просил тебя через пятнадцать минут... После моего звонка прошло почти полчаса...
- Не может быть, - всплескнула Инночка руками искренне, - как же... я так спешила.
Я развернулся и помчался назад к машине. Инночка едва поспевала за мной, стараясь изо всех сил. Подъехав к магазину, я припарковал машину почти у входа, чтобы не терять ни минуты времени, и влетел в здание. Меня встретила высокая и статная дама в красивом платье, явно от кутюрье. От кого именно разбираться я не стал, а только лишь, улыбнувшись, представился и попросил удовлетворить запросы моей жены. Сунув визитку с телефонами, я раскланялся и попросил мне после процедуры позвонить.
Через два часа в кабинете раздался звонок.
- Это Вас... Мартынова...
- Ах, да, я... Как не купила ничего? - обалдело переспросил я, - ей ничего у Вас не понравилось? У Вас же там столько всего... я успел увидеть.
- Да не совсем так, - ответила Мартынова своим бархатным голосом. - Ваша жена, ну то есть невеста... она перемеряла порядка десяти платьев и все ей понравились. Но она так и не решилась, какое всё же ей подходит лучше.
- Инна, ты что... почему не выбрала? - набросился я на свою будущую жену.
- Ну, Олежка, не ругайся... как я могла без тебя выбрать? они все такие красивые. Если бы не стоило всё так дорого, то, может... А так получается, отдать такие деньги... а потом...
- Господи, что потом? когда потом? у меня бумаги не складываются... неужели нельзя себе платье выбрать...- сказал я устало, но понял, что доказывать что-то бесполезно.
В конце концов Ирка Вайсман поехала с Инной в салон и перемеряла все платья снова. Она нашла то, которое сидело на Инне, как положено и мы благополучно сыграли свадьбу.
Будни с Инночкой постепенно превращались в тяжёлую ношу. Она целый день крутилась, как белка в колесе, но вечером никогда не поспевала с ужином. Если к нам должны были прийти гости, то в семь, когда раздавался звонок в двери, моя Инна мыла какую-нибудь пригоревшую сковородку.
- Какого чёрта, - орал я, не выдерживая, - неужели нельзя помыть её потом?
- Олеженька... - тихо мямлила Инна, - ну, что же ты так... я что, виновата... надо же сковородку помыть, она засохнет... потом не домоешься...
Иногда, придя домой, уставший, как последняя скаковая лошадь, которую пора уже пристрелить, заставал Инночку за генеральной уборкой квартиры. Это означало, что она вытаскивала все баночки из кухонных ящичков и перетерила каждую самую крохотную склянку, будто готовила её в космический полёт. На полу, повсюду была грязь, пыль и мусор, а она возилась с одним шкафчиком пару дней.
- Да сколько же можно... неужели нельзя быстрее помыть эти чёртовы миски? Брось их, наконец, вымой элементарно полы. Ступить же некуда, - в припадке бешенства кричал я, не узнавая себя.
- Олег, как ты можешь, - со слезой в голосе, тихо говорила Инна, смотря на меня белёсыми глазами. - Я тут... корплю сутками, чтобы было чисто. Для тебя же... и вот, благодарность.
Я понимал, что она права и чувствовал себя тираном, цепляющимся к жене по любой мелочи. Но эти мелочи составляли нашу жизнь и я всё больше чувствовал, что скоро не вынесу. Эта безликая, почти безтелая тень, всегда была за мной, но никогда не могла ответить ни на один вопрос. Она больше не казалась мне ангелом. Я смотрел на её бледное лицо, всегда серый свитер или жёлто-коричневый халатик, и она всё больше напоминала мне облезлую кошку. Её медлетельность и вечные опаздания вызывали тошноту.
6.
Всё чаще я стал опять просиживать вечера у Вайсмана.
- Ну, чего тебе не хватает? - спросила Ирка как-то.
- Ир, я тебе что, мешаю? - ответил я вопросом на вопрос. - Ну, не ругайся...
- Да я что... - стушевалась Ирка, - я вообще... может, тебе развестись... - предположила она.
- Ты понимаешь, я не знаю, что делать... Инна, вроде, объективно хорошая жена, - начал было я и замолчал, думая, что же сказать дальше.
- Вот именно. Не пьёт, не бьёт, не курит... - врезался в разговор Семён.
- Ну да, - не обратив внимания на полушутливый Сёмкин тон, я продолжил, - правильно. Бывает муж не пьёт, зарплату в дом приносит, у ног жены сидит преданной собакой, а она бы убила её... ну, собаку эту. Так и я. Инна ничем не провинилась. Ну, медлительная чуток, ну опаздывает везде, но это же не повод, так сказать... а я прямо ненавижу её.
- Слушай, Олежка, кончай ныть... тошно. Давай выпьем, - предложил Сёмка, видимо, не зная, что посоветовать.
Через час, хорошо приняв на грудь, мы продолжили тему моей личной жизни.
- Вот ты Сёмка, на работу её не взял. Сразу понял, что к чему... Какого чёрта мне её в жёны навязал?
- Ну, вот те, бабушка, и Юрьев день... Ты, брат, даёшь. Я теперь виноват, что ты на Инке женился? Правильно говорят, не делай хорошего, не будешь плохим. Всё, Ирка, мать... слышь, больше мы этому... никогда... никакой невесты... пусть сопьётся на нашей кухне, но мы ему ни-ни... - кричал Сёмка, не забывая подливать по новой.
- Да нет, Сём... ты не правильно меня понял, - оправдывался я, - я что, разве тебя обвиняю? Сам дурак...
- Вот именно. Сам дурак, а на других..., - пыхтел Семён.
- Но всё равно, почему? Почему ты на работу её не взял, а мне..., - пытался понять я.
- На работу было видно сразу... она нам бы всё завалила. Ни одна бумажка во время не ушла бы. Ты помнишь, она сказала, что дети её не слушались, грубили даже. А что бы она со взрослыми делала? Они бы её просто игнорировали... Но одно дело работа, другое - брак. Я подумал, что тебе подойдёт. Тихая, послушная. Думаю, с такой размазнёй наш Олег мужиком себя почувствует.
- Да уж почувствовал... дальше некуда. С Маринкой тряпкой был, а с этой в хама превратился. Нервы не выдерживают, ору... самому противно. Но сил нет. Знаете, - я понизил голос до шёпота, - у меня появился страх, что скоро я её ударю...
- Ещё не хватало, - ахнула Ирка. -Нет, надо разводиться... а то она тебя доведёт, а потом... ещё посадят.
- Ну, так далеко, думаю, не дойдёт, но... всё может быть, - неуверенно закончил я.
Мы начали обусждать, как организовать развод с наименьшими для меня потерями. Ещё пару месяцев я никак не мог решиться, сказать Инне о своём решении. И тут позвонила Маргарита, Инина мама.
- Олег, мы решили, будет лучше, если Инночка вернётся домой. Вы не оправдали наши надежды, - она сделала паузу, видимо, в ожидании моей реплики, но я не знал, что сказать и молчал, и она продолжила. - Сначала Вы себя представили нашей семье порядочным и культурным человеком. А на деле... на деле оказались элементарным хамом, извините... Столько, сколько Инночка проплакала, за время своего замужества, она не проплакала за всю свою жизнь, - Маргарита снова остановилась и я решил, что мне пора что-то ответить, иначе, несмотря на "культурность", даму может понести.
- Знаете, мне очень жаль... что я могу ещё сказать. Но я старался...
- Вы старались? - выкрикнула Маргарита, и я понял, что мирным путём конфликт нам не решить. - Вы старались? - повторила возмущённая Маргарита, - Что Вы сделали, для того, чтобы Инночка была счастлива? Она, как пчёлка, убирала, мыла ваши дурацкие шкафчики, а вы ещё на неё орали... вместо того, чтобы... - Маргарита начала задыхаться и я воспользовался этим, чтобы закрыть тему.
- Я согласен на всё. Думаю, нет смысла что-то обусждать. Инночка действительно замечательная, но я... видимо, неисправный холостяк, - выдвинул я идею своей неуживчивости с жёнами.- Инна может взять в квартире всё, что она захочет... кроме этого, я выплачу...
В ответ раздались гудки. Маргарита бросила трубку. Я вздохнул глубоко и свободно. Снова один!
Мы с Вайсманом устроили небольшой мальчишник, на который пригласили пару наших приятелей по институту. Пришёл и Прянишников, с которым когда-то были вместе на море.
- Знаете, братцы, а как же хорошо быть холостым! - воскликнул я, разливая водочку, охлаждённую перед этим в холодильнике. На бутылке собирались капли воды, которые стекали по моей руке и падали на стеклянную столешницу, недавно купленного мною новомодного стола.
- Ну, как сказать, - засомневался Игорь Бурков, которого мы не видели давно, а тут встретили случайно прямо на улице и пригласили вместе выпить.- Вот как можно без жены... кто тебе будет натирать этот стол? Тут с этим стеклом запаришься...
- Ха, Игорь, ты даёшь. Моя Инка протирала этот стол с утра до ночи, и всё равно пятна были. А я смесь купил импортную... Пшикнул раз, сухой тряпкой тиранул и... блестит, как новый. Да и вообще... лучше я вообще в грязи погрязну...
- Правильно! - поддержал меня Прянишников, который тоже вёл холостяцкую жизнь. - Лучше в грязи и голодным, чем с какой-нибудь стервятницей... Она тебе и жрать наготовит и аппетита не встанет, на неё глядючи... уж не говрю, про другие весчи...
-Нет, я искренне хотел семью, - оправдывался я, - и с Маринкой... и вот вторую жену искал. Надеялся... Но мне не повезло. Маринка быком оказалась. Вы, ребята, на быках не женитесь. Забодает. Такая упёртая.. копытом, зараза, била, аж в глазах искры. Не-еее... - протянул я и разлил по новой.