Божья коровка медленно поднималась по влажному от выпавшей росы стеблю лилового цветка, венчик которого почти незаметно покачивался. Вся степь чуть колыхалась под порывами ветра, отбрасывая мутные тени. Небо постепенно светлело, приобретая свой лазурный оттенок. По нему плыли полупрозрачные перистые облака, скрываясь за далеким лесом.
Запах свежести исходил сейчас от каждой травинки. Не слышно было ни гомона птиц, ни шуршания грызунов, так как ночные обитатели мира уже попрятались по своим убежищам, спасаясь от света, а дневные еще не пробудились.
Матово блестевшие надкрылья насекомого приподнялись, открывая серебристые крылья, и божья коровка скрылась в густом воздухе. За этим наблюдала маленькая девочка лет семи-восьми, она, наклонив прелестную голову, окруженную настоящим ореолом из золотистых волос, стояла на корточках у цветка, закусив нижнюю губу. Сейчас, когда над горизонтом еще не появился ни один из братьев и не согрел землю своими лучами, было довольно холодно, но девочке хватало и мешковатой рубахи, перешитой с чужого плеча.
Ребенок прикоснулся к цветку и, обхватив плотный стебелек пальцами, не сильно, но настойчиво потянул на себя. Растение не порвалось, не брызнул во все стороны молочно-белый горький сок, корни, переплетенные с сотнями других, освободились из своего плена, выскользнув на поверхность. Девочка подставила под них левую ладонь, и корни цветка вошли в ее кисть, разбежавшись по синеватым венам, просвечивающим сквозь тонкую кожу.
Вот, над виднокраем показался ярко-голубой бок Альмира. Ребенок поднялся с колен, уверенно, будто ждал, пока луч коснется его макушки, примятая трава тут же распрямилась, и пошел, скрываясь за высоким ковылем и появляясь уже далеко впереди, куда указывала его тень.
Путь девочки пересек ручей. Она наклонилась, и, зачерпнув ледяную воду ладошкой, начала жадно пить. Туча ненадолго заслонила тощую фигуру от обжигающего света. Путница вновь выпрямилась и довольно сощурила глаза, радуясь короткой передышке. За многие часы, в течение которых девочка прошла невообразимо большое расстояние, ее лицо осунулось и под глазами залегли фиолетовые круги. Цветок также пожух, но, когда ребенок утолил жажду, изумрудно-зеленые листья распрямились.
По искрящейся поверхности ручейка расплылось радужное маслянистое пятно. Девочка посмотрела вправо, туда, где, утопив переднее колесо в воде, стоял вездеход. Двое мужчин спешно расставляли вокруг какое-то странное оборудование на треножниках. Один из них в ярко-оранжевой куртке постоянно посматривал на часы.
В том месте, где стоял ребенок, ширина ручья составляла три шага. Девочка, сорвав сухой желтоватый стебелек ковыли, бросила его на воду. Тот, не смотря на сильное течение, не сдвинулся с места, продолжая мерно покачиваться у самого берега. Путница осторожно вступила на стебелек и переплыла на нем через ручей.
Девочка подошла совсем близко к ученым, но они все еще не замечали ее.
--
Поторопись, Фрэнк, осталось тридцать восемь минут.
--
У нас бы получилось быстрее, если бы ты, Вилли, все-таки соизволил помочь мне вытащить этот чертов нивелир. - Фрэнк отчаянно пытался выдернуть коробку из кузова, которая зацепилась за что-то торчащей из нее лямкой.
--
Твое дело - физическая работа, моя же - умственная. Если я сейчас надорвусь, кто будет приборы настраивать? - Вилли не отрывался от окуляра фотокамеры, просматривая окрестности.
--
Щас как рванет...Будет красиво: яркая вспышка, желто-коричневый гриб пепла взрывная волна... - Фрэнк ненадолго прекратил борьбу с нивелиром и, облокотившись о заднюю дверцу машины, закурил. - Какая область поражения?
--
Двадцать семь километров.
--
А вредное излучение? - Фрэнк выпустил кольцо дыма и тут же разогнал его ладонью.
--
Не знаю, по крайней мере до нас не дойдет. А остальное, выясним. - Вилли, дернув носом, обернулся к другу. - Сколько раз я просил не курить в моем присутствии? У меня же астма!
--
А, прости. - Фрэнк затушил окурок о подошву ботинка. - Сколько туда будет нельзя соваться?
--
Лет сто. Но наши полезут, как только кратер перестанет светиться в видимом спектре. - Вилли вновь посмотрел на часы. - Тридцать одна минута, Фрэнк.
--
Гр-р-р...
Где-то вдалеке сверкнула молния, оглушительный гром обрушился на плечи ученых. Посыпались маленькие капли дождя - предвестники будущего ливня.
--
Хей, кто это? - Вилли наконец-то навел камеру на девочку и взглянул на нее поверх установки, приподняв очки в медной оправе. - Откуда здесь ребенок? Мы же всех эвакуировали.
--
Может, кого-то с базы. - Фрэнк опять уцепился за ящик.
--
Например?
--
Ну, Лада.
--
У нее, по-моему, сын.
--
Да ладно, возьмем ее с собой, там разберемся. Только ее сейчас надо поймать и надеть запасные очки, а то ослепнет от вспышки. Эх! Наконец-то! - Фрэнк вытащил нивелир на землю, и разложив его на земле начал устанавливать треножник. Девочка следила за его действиями своими огромными влажными глазами, закусив губу.
--
Здраствуй, маленькая. Откуда ты? - Вилли медленно подошел к ребенку, тот поднял на ученого взгляд. - Что за цветочек у тебя в руках? Их рвать нельзя, они очень редкие и могут совсем исчезнуть, представь, что если каждый возьмет себе по одному...
--
Между прочим, через...Сколько осталось?
--
Двадцать семь.
--
Так вот, через двадцать семь минут этих цветов больше вообще не останется. Потому что наши флористы обнаружили этот вид лишь на том участке, где мы проводим эксперимент.
--
Да, жаль, красивый цветок. - Вилли шагнул к девочке. - Ну, пошли, дорогая.
Девочка попыталась отстраниться, но ученый положил руку на ее плечо. Вилли не заметил, как его ладонь в тех местах, где касалась плеча ребенка, начала чернеть, покрываться язвами, которые распространялись выше до локтя. Он все стоял, мило улыбаясь девочке, а, когда посмотрел на свою руку, закричал, но очередной раскат грома поглотил вопли ученого. Вилли отскочил назад, прижимая к груди обрубок с осыпавшейся пеплом кистью.
--
Что за... - Фрэнк резко повернулся к другу, скорчившемуся на густой траве. - Дрянь, что ты с ним сделала?
Фрэнк рванул застежку на кобуре, но ее заклинило. Наконец, он все-таки вытащил пистолет и направил его на девочку. Ее на прежнем месте не оказалось. Вновь поглядев на друга, который уже просто скулил, баюкая культю, Фрэнк поспешил к вездеходу, где находилась аптечка.
Но вместо машины на берегу ручейка находился пологий холмик, поросший цветами. Ученый оборвал белый вьюнок, плотным ковром накрывший возвышение. Под ним оказался проржавевший корпус вездехода.
А девочка уже подходила к самой опушке леса. Гроза бушевала вовсю, пригибая кроны деревьев к самой земле. Путница была измучена и постоянно спотыкалась, казалось бы, на ровном месте. Ребенок прислонился к яблоне, стоявшей чуть дальше стены из могучих стволов, чья кора была грубее, чем наждак. Хоть яблоня давно высохла и зачахла, не защищенная от палящих лучей звезд, на ней тут же, после прикосновения девочки набухли и лопнули почки, освобождая ворох широких листьев, распустились сотни белоснежных цветов, срываясь затем снегом на землю. Созрели плоды и опали, сбитые потоками воды, гния в воздухе. Потом пожелтела листва и деревце вновь омертвело.
Там, в глубине леса стоял могучий дуб, его ствол у самого корня был расколот молнией, образуя глубокое дупло, в которое девочка могла бы войти не пригибая головы. Путница приблизилась к дереву и положила на него руку. За ее спиной мелькнула ослепительная вспышка, вслед за ней на далеком горизонте поднялся гигантский гриб из пепла. Но девочка не ослепла от взрыва, лишь слезы сорвались с ее ресниц и она скривилась в судороге, словно от боли, пронзившей тело.
Ребенок шагнул в трещину в стволе и оказался недалеко от поселения людей. Здесь уже не было дождя, близнецы сияли в полную силу, вскарабкавшись в зенит. Окруженный асфальтовым кольцом дороги, городок казался выжженным клеймом на теле земли, вместе со своими двухэтажными серыми домами, высокими складами, рекой машин, стремящейся по улицам, отсутствием зелени. Люди сновали туда сюда, вечно спеша и вечно опаздывая.
Девочка прошла вперед по пустынному шоссе, к самому стенду, желавшему приятного времяпрепровождения в этом чудесном городе. Она опустилась на колени и вновь обхватила пальцами уже порядком повядший цветок. Высвободив его из кисти левой руки, ребенок аккуратно положил на дорогу последний лиловый цветок на этой планете.
Двойная звезда чуть сдвинулась в сторону заката. Город лежал в руинах. Ничто не уцелело: стены домов и складов рухнули на землю, асфальтовые дороги потрескались, что не заржавело, превратилась в пыль вместе с телами людей, пепел которых вобрали в себя миллионы лиловых бутонов.
Море цветов колыхалось среди нового завоеванного пространства. А девочка все так же и сидела, остекленевший взгляд ее остановился где-то вдали. Путнице не давали упасть корни и стволы растений, пронзившие тщедушное тельце, иссушив его своей ненасытностью.