М. Ровная
   Касыда веры вора

Не верю я Аллаху – этот мир им сотворён
На низкую потеху злу, на слёзы, вопль и стон.

Имама речи благостны, но прав мудрец, сказавший:
Не верь слуге, чей господин доверия лишён.

Поверить ли правителю? Улыбкам лицемерным,
Плетению пустых словес с рожденья учит трон.

Рассудит кадий праведно? Не раз меня судили:
Гюрзою извивается в его руках закон.

Надёжен воин, как клинок. Довериться ль булату?
Он служит власти – значит, раб, как ни был бы силён.

Аршин и гиря у купца – залоги честной меры?
Сникает честь его, едва монет раздастся звон.

Моё почтение, усто, ты б заслужил доверье,
Когда б разиней не сидел да не считал ворон.

А уж дехканина надуть – почти святое дело:
Душою косен, как земля, кто на земле рождён.

О луноликих умолчим. У женщин добродетель
По виду – роза без шипов, по сути – скорпион.

А кто я сам? И одного хватает глаза, чтобы
Увидеть, сколь черна моя душа – чумной бубон.

Я вор, мошенник, враль и плут, мне место в мире грешном,
Так отчего же я его грехами сокрушён?

Я столько лет путями зла бродил в юдоли скорби
И так устал, что из игры давно бы вышел вон.

Но спас меня, но пробудил от сновидений тёмных,
Ударив в ухо истиной, фальшивый Турахон.

Пронзает шершень паука, шакала дразнит сокол
И пляшет средь змеиных жал отважный ихневмон.

Благой хитрец, лукавый шут, бродяга светоносный,
Тобой дышу, тобой живу, тобою возрождён.

Куда б ни шёл, меня ведут следы копыт ишачьих.
Верна моя дорога, коль по ней проехал Он.


   В. Смирнов

Уже давно издох ишак, и шах пропал в веках,
Но ходит имя по устам и книжкою в руках.
Звучит оно как похвала среди седых осин,
Что жил, мол, был когда-то там большой хитрец один.

Довольно ль было простоты такому мудрецу?
И было ль что-нибудь вообще, что было б не к лицу
Бродяге, чей язык остёр, ум на расправу скор,
Кто жить не забывал и кем не властвовал позор?

Я вижу всюду их, следы бродяги-старика.
Как не засыпать их песком? Дрожит моя рука
И сыпет пыль, и сыпет грязь в надежде на авось.
И пробиваются следы. В душе моей. Насквозь.