Легкий аромат сладковатого вина нежно закружил голову, растворились тревоги, забо-ты, страхи. Желанная свобода, простое наслаждение без мыслей, без вечных проблем, все легко и чисто. Ее теплое тело дарит нежность и любовь; жаркие губы осыпают его поце-луями как лепестками роз, нежные пальцы ласкают, каждое прикосновение проводит по телу теплую струю тока, возбуждает. На тонком языке сахар ее любви, прохладный ветер ее обольщения. Богиня. И не надо имен, разговоров, забот. Лишь любовь и наслаждение царят этой ночью. Луна тихо льет свое нежное молоко на ее лицо, гладит прелестные рес-ницы, шелковый запах ее волос...
Все это мелькало в его голове, проносилось мерцанием полузабытых воспоминаний. Сейчас он сидел в пустой комнате, забившись в угол и жадно затягиваясь сигаретой. В ру-ке телефон. Испуганный, тревожный взгляд прикован к нему невидимой цепью. Он ждет. Ждет жадно и тревожно; страх, еще не успевший сковать сердце, но уже ползущий по стеклянным стенам души, подбирался к сокровенным недрам его сознания, и он лихора-дочно вздрагивал при каждом шорохе падавшего пепла. Раздался звонок. Он похолодел, пот выступил на его лбу бронзовыми каплями, что-то застыло в нем, прозрачный осколок льда застыл в горле.
- Алло...
- Это из больницы... Мне очень жаль...
Больше он ничего не слушал и не говорил. Он небрежно выронил трубку из рук, в стек-лянных глазах застыли слезы, что-то вдруг оборвалось в его душе, сердце задрожало в су-масшедшем биении, задрожало все тело. На бледном лице мелькнула маска отчаяния. В этот миг он ничего не чувствовал, кроме него, никаких мыслей, кроме этих четырех мерт-вых букв, которые, словно тонкие змеи проползли по телефонным проводам, забрались в его сознание, стянули грудь и шею. Стало тяжело дышать. Он вдруг почувствовал, как тя-желыми шагами страх пробирается в его голову, как безумие рвет его сердце, он вдруг ощутил, как, задыхаясь от этих четырех букв, умирает его надежда...
"СПИД"- крутилось в его воспаленном мозгу. Мольбы, крики "Почему?"... "За что?"... "Почему я?!...".
Он ясно стал ощущать, как вдруг, через миг, его желанное будущее, мечты, надежды стали терять свою значимость, стали рассыпаться, превращаясь в пепел и пыль, ощутил, как неумолимое время поспешно забирало каждую песчинку его надежд, оставляя в душе леденящий запах пустоты.
И эта пустота, это мертвое тело его надежды оборвали на дне его глубокого сердца шелковую нить права на жизнь.
Пустота грызет его сердце, режет на части душу тупым лезвием отчаяния, не дает успо-коиться, забыть безумие страха. И какие-то жалкие черные буквы в миг оборвали надежду, и теперь не спастись от всего этого, теперь невозможно забыть все и просто наполнить те-ло жизнью, ведь она утекает из него огромным потоком через рваную дыру. И уже нет спасения, и безнадежность, словно черная дыра, затягивает в свой бездонный рот каждую часть его тела. Каждая клетка его организма рвется в клочья и стонет от боли, и каждый стон сливается в неумолимый немой шум, давящий сознание, сводящий с ума, который приходится с тошнотой слушать и пытаться разобрать в нем небесное послание. И милли-арды стонов в одном звучании превратились в его теле во что-то тихое, теплое, жидкое. Поднимаясь из недр его тела, жалкий стон ласкает и щекочет глотку. И хочется выплюнуть эту боль, забыть ее угнетающий хохот. Хочется остановить бегущие секунды, но уже поздно. Дверь выхода закрыта на стальной замок, время неумолимо высыпается песчинка за песчинкой из прозрачных часов, капля за каплей наполняет хрупкую чашу одиночества.
И с каждой секундой все больше боли, все больше страха. Разрывая кожу его мыслей, ненависть дикой волчицей ворвалась в его разум, залила черными красками каждый угол сознания. Ненависть ко всем и всему. Он вдруг стал ненавидеть всех людей, беззаботно мелькающих рядом и не ценящих драгоценного времени, стал ненавидеть этот жестокий мир, ту волнующую ночь, которую вспоминал с теплом и нежностью; Ее, которую называл Богиней, которую любил и ждал. Стал ненавидеть Бога, который так безжалостно и безна-дежно вынес смертельный приговор. Он взывал к нему, молил о помощи, искал ответов на глупый вопрос "Почему?"- но Бог молчал, ужасая своим безмолвием и тишиной.
И эта ненависть пожирала его целиком, раскаляла уставшее сердце, жгла кожу, солью разъедала глаза. И больше ничего в стонущей душе, ничего, кроме боли и одиночества...
Его бледное лицо отражало теплые лучи утреннего солнца, гудки упавшей телефонной трубки растворялись в пустых углах комнаты. Застывший взгляд сверкал стеклом своего бессмыслия.
В глазах потемнело, густой туман опеленал его тело, он начал терять сознание. Пусто-та...
Прошла неделя, безумная неделя сумасшедших поисков светлого луча целительного нектара. Но тщетно, все по-прежнему. Тот же холод в душе, тот же груз погибшей надеж-ды. А дальше все по выложенным рельсам, ведущим в бесконечность. Пошло-поехало: ле-денящие белые стены больничной палаты, белые халаты, мелькающие в полуночной ти-шине, горы таблеток, комом стоящие в горле, отупляющие разум, тени призраков в темных углах, безумные ночи с ужасом их кошмаров, голос земли, зовущей к себе, манящей своим взглядом, жалкие оправдания перед собой и Богом - забыл, не успел, не подумал. Но СПИД не прощает ошибок, не принимает оправданий, он просто вычеркивает твое имя из заветной книги жизни...
Разве это - плата за любовь и нежность, разве такую цену ты хочешь заплатить за бе-зумную страсть, за одну ночь без мыслей, забот и тревог, разве так ты хочешь закончить свою жизнь, возненавидев всех, разве сложно позаботиться о своей безопасности и насла-ждаться чистой любовью и долгой жизнью!?...