Рощектаев Андрей Владимирович : другие произведения.

История казанского Зилантова монастыря

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 2.75*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Подробная история одной из интереснейших обителей Среднего Поволжья, написанная Андреем к 450-летию монастыря и Казанской епархии. Издана в 2004 г.

Уважаемый читатель!

   Перед нами книга казанского историка Андрея Рощектаева, посвященная нашей древнейшей Казанской обители. Впервые в новом столетии делается попытка дать последовательное и подробное освещение исторического пути Святой обители от времени первомученика Казанского Иоанна до наших дней.
   Ясно, что такая задача сопряжена со многими научными трудностями, но уже с первых страниц становится понятным, что автор блестяще преодолел их.
   В основу предпринимаемого нами издания автором положены труды выдающихся церковных и светских исследователей прошлых веков и десятилетий, художественные произведения и, несомненно, уникальные и богатейшие архивные материалы.
   В истории каждого народа, города, церкви есть свои особые даты. В истории христианства на Казанской земле таким событием стало 2 (15) октября 1552г. Казань после длительного периода протектора окончательно вошла в состав Московского государства, став его полноправной и неотъемлемой частью. Соответственно и для русской церкви (во главе которой стоял тогда великий святитель Макарий) открывалось широкое поле миссионерской деятельности.
   Первым фрностом Православия в нашем городе суждено было стать основанной в тот же день Зилантовой обители.
   С первых же дней своего существования монастырь стал центром притяжения для православных жителей Казани и ее гостей.
   Многое видела св.обитель за 450 лет своего существования. В ее судьбе словно в зеркале отражается судьба всей Русской Церкви. Можно сказать, что история обители на Зилантовой горе - это история России и ее церкви в миниатюре.
   Поместная церковь, по словам одного древнего писателя "...иногда возносится к небу, иногда опускается в бездну, иногда Христовою управляется силою, иногда колеблется страхом, иногда покрывается волнами страстей, иногда всплывает на веслах исповедания...". Вот эту-то судьбу и разделила сполна со своей матерью-Церковью казанская обитель на Горе.
   Ныне обитель, явившаяся не только колыбелью монашества, но и колыбелью святости на Казанской земле, восстает из небытия. Глубоко символично, что первое богослужение в возражденном монастыре состоялось 10 сентября 1998г. - ровно через 80 лет после мученической кончины последних насельников. С тех пор богослужения стали регулярными, а православные казанцы, более или менее регулярно посещающие Зилантову Гору имеют возможность наблюдать, как постепенно изменяется облик святого места.
   Большой радостью для насельниц и прихожан стало великое освещение соборного храма обители, совершенное в праздник успения Пресвятой Богородицы 2000г. сотни богомольцев собрались в тот день под своды храма, в котором еще несколько месяцев назад царила мерзость запустения.
   В основание престола архиепископом Анастасием были вложены мощи, находящиеся некогда под престолом другого храма, также Успенского (закрытого в 60-е гг.) - в родном селе Владыки.
   Спустя через 2 недели 10 сентября в новоосвященном храме состоялось торжество прославления Зилантовских новомучеников. Казалось, вновь вернулись они в родную обитель, теперь уже в качестве ее небесных покровителей.
   Облик монастыря продолжает изменяться. Словно грибы после дождя вырастают новые храмы и корпуса.
   Так, в череде повседневных забот, незаметно подошла обитель к своему славному юбилею.
   Многие лета тебе, святая обитель! Покров Пречистой Богоматери, "и во Успении своем мира не оставившей..." да пребывает над тобою до скончания века! Аминь.

О Г Л А В Л Е Н И Е

      -- 450 лет истории обители.
   Легендарная Зилантова гора и основание обители в 1552г.
   Значение основанной обители
   Зилантов монастырь в XVI-XVIII веках
   Зилантов монастырь в XIX- начале XX века
   Священные традиции и праздники в монастыре до революции
   Трагическая судьба монастыря после революции
   Возрождение обители с 1998 года.
  
  
  
      -- Архитектура и святыни монастыря
   Общий вид горы и обители до революции
   Успенский собор
   Церковь Всех Святых
   Церковь св.Алексия Митрополита Московского и всея Руси
   Колокольня и колокола
   Монастырский кремль: стены, башни и жилые постройки
   Кладбище, храмы и часовни вне монастырских стен
   Храм-памятник убиенным воинам
   Святыни монастыря
   Монастырская библиотека
  
  
  

III. Подвижники и выдающиеся деятели Церкви

в Зилантовом монастыре

  
   Св. мученик Иоанн (+1529)
   Архиепископ Иосиф Суздальский (+1642)
   Святитель Киевский Филарет (+1857) и его попечение о Зилантовой обители
   Настоятели монастыря в XVI-XVIII веках
   Настоятели монастыря в XIX- начале XX века
   Свв. новомученики Зилантовские (+1918)
  
  
  
  
  
  
  
  -- Приложения
   N 1. Хронология основных событий в истории Зилантова монастыря
   N 2. Численность братии Зилантова монастыря в XIX- начале XX века
   N 3. Рост доходов монастыря при архимандрите Амвросии и в начале настоятельства архимандрита Гавриила
   N 4. Рост доходов монастыря на рубеже XIX- XX веков
   N 5. Список известных жителей Казани, погребенных на Зилантовском кладбище
   N 6. Воспоминания ныне живущей Ксении Ивановны о Зилантовском монастыре в 1920-е годы
   N 7. Письмо царя Иоанна Васильевича к Гурию, Архиепископу Казанскому (1557г.)
   N 8. Государевы жалованные грамоты Зилантову монастырю (XVI век)
  
  
  
  -- Список использованных источников и литературы
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

I. 450 лет истории обители

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Легендарная Зилантова гора и основание обители в 1552г

  
   Зилантова гора - вне сомнений, одно из самых легендарных и овеянных сказаниями мест в Татарстане. Может быть, даже самое легендарное. Некоторые предания утверждают, что первоначально древнейшая Казань (Иске - Казан?) будто бы возникла именно здесь, а не на Кремлевском холме. Но данные археологии это пока не подтверждают. Скорее всего, гора была одним из наиболее живописных уголков в окрестностях древнейшей Казани. А сейчас это просто уникальный островок природы, истории и самое главное - православной духовности на территории гигантского промышленного Кировского района.
   Представим, что когда-то ее окружали бескрайние заливные луга, болотца и озера - целый водный лабиринт. Она была островком густой древесной зелени над огромной травяной низиной. Река Казанка, имеющая сейчас совсем другое, искусственное русло, тогда текла от Кремлевского холма почти прямо к горе и делала вокруг нее самый крутой и резкий изгиб, из всех, какие только были в ее низовьях. Крутую овальную гору она огибала с востока и севера, а дальше текла уже к Волге. Кроме того, в ее пойме, под самыми склонами, приютилось еще несколько маленьких, но очень красивых озер, которые облюбовали лебеди. Берега заросли высоким камышом и вербой. Над ними стояли огромные вязы и ивы. Тишина и благодать.
   Но ... свято место пусто не бывает. Так уж получается, что предыстория большинства христианских святых мест всех времен и народов - темная, зловещая, языческая. В дохристианском своем состоянии люди не могли просто любоваться природой, они были лишены даже такой естественной возможности. Они начинали с испугом и подобострастием поклоняться тем зловещим существам, которые "населяли" эту природу - которых христианские подвижники позже безошибочно по всем признакам разоблачали как лукавых духов и изгоняли молитвой и крестом. Зилантова гора (Джилан Тау) - означает "змеиная". А змея - существо особое почти для всех без исключения народов дохристианской эпохи. Тем более, если эта змея ... крылатая и - неуничтожимая обычным способом.
   Именно такая змея взяла да и завелась, согласно легендам, на горе, позже прозванной ее именем. "Завелась" очень симптоматичным способом, о котором почему-то мало кто из исследователей истории и фольклора задумывался. Просто обычно приводили эту легенду без серьезных комментариев. Дело в том, что основатели древней Казани, или, точнее, поселения на месте современной Казани (булгары - притом, видимо, с преобладающим языческим, даже еще не вполне исламским мировоззрением: настолько давно это было!) решили вывести водившихся на горе обычных змей. Но "вывести" непременно шаманско-колдовским способом, ведь другого они не знали. По одной легенде, колдун, по другой - "девица" (или даже "сноха хана Али-Бея, известная своими чарованиями") произвели обряд сожжения змей, согнанных - также, конечно, специальными обрядами, - в одно место.
   Обычных-то змей сожгли, но вот после этого начало твориться что-то совсем неладное. Возникла "аномалия", как назвали бы современные неоязычники-оккультисты, любящие во всем наукообразную терминологию. Собравшиеся у шаманского костра вдруг с криками бросились бежать от внезапно напавшего на них суеверного ужаса: всем разом померещилось, что их преследует по воздуху возникший из огня 2-главый или даже 12-главый змей. При жутких обстоятельствах, в диком страхе и мучениях, погиб один прославленный "богатырь" по имени Чурил: он бежал не останавливаясь много километров, пока не был растерзан на 6 частей вдоволь насладившимся погоней воздушным духом в образе змия у оврага Алты-Кутар ("Шесть частей") или, по-русски, Кутарка, возле села Чурилино. Кстати, с современной точки зрения, ничего удивительного в этом, увы, нет: исследователи "неопознанного" постоянно сталкивались и сталкиваются со случаями, когда шаманы или просто одержимые бегают с нечеловеческой скоростью и на огромные расстояния. И случаи самой ужасной, мучительной смерти современных любопытствующих "контактеров с НЛО", разорванных "лучом" или просто сожженных - тоже, к сожалению, факт. Погоня для усиления в человеке безумного страха, для того, чтобы он стал еще более беспомощным и забыл все на свете, а главное - Бога ... это тоже явление симптоматичное. Как тут не вспомнить уже из XX века поучения святого старца Силуана Афонского: " Один неискусный монах страдал от бесов, и когда они нападали на него, то он убегал от них, и те гонялись за ним... Если случится с тобою подобное, то не убойся и не беги, но стань мужественно, смири себя и скажи: Господь, помилуй меня, великого грешника, а если будешь трусливо бежать, то они загонят тебя в пропасть". Если даже и монахи-подвижники так страдают, так что же говорить о совсем беспомощном перед "параллельным миром" язычнике - пусть даже и богатыре, но без Св. Креста.
   Какие же вещи можно явственно понять из этой легенды с православной, святоотеческой точки зрения? Во-первых, летающий змей - один из самых "любимых" воздушными нечистыми духами образов, которые они принимают для устрашения или просто обмана людей: со времен Адама и Евы - и до времен святого Георгия Великомученика, до века преподобного Иоанна Многострадального, долго и страшно искушаемого в Киевских пещерах, но вышедшего победителем (кстати, частичка его мощей с нынешнего, 2002 года, пребывает в Зилантовом монастыре!). Можно вспомнить, что в совсем уже близкое к нам время преподобную Елену Дивеевскую именно ужасное, неописуемое человеческими словами видение змея подтолкнуло к окончательному решению уйти в монашество - в духовные дочери св. Серафима Саровского, чтобы победить в самой себе змея страстей (удивителен промысел Божий, "совпадение", что частичка и ее мощей недавно прислана из Дивеево в Зилантову обитель). Так что знаменитый "Джилан-Зилант" - это никакое ни влияние китайских или вообще восточных традиций почитания драконов как покровителей и защитников, а самый обыкновенный "местный" бес.
   Второй вывод - очень знаменательно появление "змия" именно после совершения языческого обряда, даже как прямое следствие его. Так бывало везде и во все времена. Об этом стоило бы помнить и современным любителям "очистить" свою квартиру, вывести из нее "дурную энергию" - но не путем церковного освящения, а путем обращения к экстрасенсам, колдунам и прочим.
   В результате такого "выведения" нечистая сила как раз, ровно наоборот, "заводится" - и дальше ее по - настоящему вывести очень трудно. Согласно легенде, город после этого даже пришлось перенести на другое место, за 2 километра.
   Впрочем бесу, принявшему облик Зиланта, было, видимо, выгодно тогда же инсценировать свою смерть. По одной легенде, опаленный костром змей все-таки упал и издох в 12 верстах от города, по другой - его будто бы успел перед своей гибелью "смертельно ранить" тот самый несчастный богатырь. В результате, напуганные люди, поверившие этой "смерти", уйти -то ушли, но не так далеко. И это не помешало "умершему" змею, еще много лет, согласно другой легенде, тревожить перенесенный город своими внезапными, сеявшими панику налетами. В результате, в конце концов случилось то, что было нужнее всего духу: жители поняли бесполезность борьбы и стали регулярно "задабривать" его жертвами, в результате чего он из врага сделался "покровителем и хранителем" города.
   По другим источникам, письменным и устным ("Казанский летописец", например), можно косвенно судить, что вот таких "дракончиков" в Среднем Поволжье водилось до 1552 года немало. Все они, к испугу и растерянности жителей, не понимавших, что же произошло, "вывелись и ушли" перед самым походом царя Иоанна Грозного. А тот змей, что облюбовал хорошо известное место под Елабугой с символичным названием "Чертово городище" ( там до сих пор стоит мрачная древняя башня), улетая, даже публично предсказал толпе этот приход православного воинства.
   Как тут не вспомнить дивно символичный герб Москвы, ныне вставленный в середину официально утвержденного Российского Государственного Герба: Св. Георгий Победоносец пронзает змея, точь в точь, один к одному повторяющего изображение Зиланта!.
   Да, о многих исторических событиях мы судим лишь внешне, не понимая или только потом понимая их внутреннюю, духовную суть. В 1529 г. на этой же горе принял смерть св. мученик Иоанн Казанский. Согласно житию, он здесь же, невдалеке и был похоронен. Стоит сказать, что наверняка, по промыслу Божьему, место мученичества было неслучайным. Гора, ставшая "нечистой" после совершения многих жертв языческих, подлинно очистилась и стала святой после жертвы за Христа первомученника Казанского - нижегородца, попавшего в плен и отказавшегося перейти в ислам. По всей Казанской епархии и особенно в Успенской Зилантовой обители торжественно чтится его святая память (6 февраля нового стиля). Отныне, с его кончины, близится новая эпоха истории и нашего города, и легендарной горы. Как видим, история города и горы неразделима.
   Действительно, на следующий же год после мученической кончины св. Иоанна родился тезоименный ему Иоанн Васильевич - будущий царь Иван Грозный, которому предстояло и завоевать Казань, и, помимо прочего, своим указом основать Зилантову обитель. До сих пор, кажется, никто из историков не отмечал этого совпадения. Стоит заметить, что долгожданное (точнее, ожидаемое вообще в течение всей жизни) рождение сына - наследника у 50-летнего Василия III, которому оставалось жить лишь 3 года, во всех летописях того времени воспринималось однозначно как чудо, сопровождаемое к тому же, всевозможными небесными знамениями и предсказанное независимо друг от друга разными подвижниками, в том числе св. Даниилом Переславским.
   В 1552 году состоялся всем известный, овеянный легендами, последний Казанский поход. Первоначальным местом царской ставки при осаде стала все так же "стратегически выгодная" Зилантова гора. К тому же, место это было привычное и знакомое русским - неподалеку ведь находилось кладбище, на котором хоронили русских жителей Казани: купцов, постоянно торговавших здесь и, вероятно, пленников-рабов, одним из которых был и св. Иоанн. Лишь позже ставка была перенесена поближе к стенам осажденного города.
   2 октября 22-летний царь Иоанн, которого тогда еще никто не называл Грозным, въехал во "взятую мечом", переполненную трупами Казань. Был второй день праздника Покрова Пресвятой Богородицы и память св. мучеников Киприана и Иустины - хранителей опять-таки от колдовства и бесовской силы. Никогда еще прежде в истории России не было побед такого масштаба: пало под ее мощью целое соседнее государство! Притом государство, с которым за 100 с небольшим лет его существования было 13 больших войн, не считая мелких стычек. Но и жертвы тоже были - прежде неслыханные: всеми отмечалось, что количество убитых 2 октября, которых так до конца никто и не смог посчитать, сопоставимо разве что с погибшими на Куликовом поле.
   Много позже было сложена народная песня, ныне забытая, но в Х1Х веке записанная краеведом Пинегиным.
  

Казань-город на костях стоит,

Казаночка-река кровава течет.

Мелки ключики - горючи слезы,

   По лугам, лугам - все волосы.
   По крутым горам - все головы,
   Молодецкие, все стрелецкие...
  
   Много поминальных монастырей и храмов было основано на Руси после Куликовской битвы (самый знаменитый - Успенский на Дубенке). Иоанн IV после взятия Казани тоже основал Успенский монастырь: на Казанке. В тот же вечер 2 октября он, согласно летописям, "повеле царское знамя прияти и место очертити и поставити церковь во един день, и повеле Монастырю ту быти".
   Так что датой основания Зилантовой Успенской обители является, несомненно, 1552г. Она самая древняя в Казанской епархии и по праву отмечает сейчас свое 450-летие. Местоположение ее спустя несколько лет успело поменяться, о чем будет рассказано дальше, но сам знаменательный факт состоялся непосредственно в день взятия Казани 2 октября 1552г. (старый стиль) - в день Киприана и Иустины. Большой потерей является то, что сама древнейшая Киприановская церковь (в Кремле), тоже основанная 2 октября, разрушена в советское время до основания, но зато обитель на Зилантовой горе возрождена. В ней и продолжается традиция вечного поминовения всех убиенных православных воинов - и не только убиенных под Казанью.
  

Значение основанной обители

  
   Что представлял из себя внешне Успенский Монастырь в 1552-59гг. еще не на горе, а на месте, называемом "Новым Русским кладбищем" (там сейчас стоит Памятник на острове у Кировской дамбы), этого мы не знаем ни по одному из источников. Первые семь лет истории Успенской обители буквально тонут во мраке веков. А фактически место это тонуло под водой и в прямом смысле: река разливалась в апрельское половодье, а один раз разлилась так, что полностью размыла все строения.
   Дело в том, что разливы Казанки были регулярными, ежегодными - и такие потопы можно было наблюдать и в XIX веке точно как в XVI-м. "Памятник, облитый со всех сторон до неприступности, как будто вырастал из воды", - описывал в 1846г. свое путешествие на прежнее место монастыря (к Храму-памятнику над братской могилой) Николай Баженов. " Во время весеннего разлива Памятник бывает весь окружен слившимися водами рек Волги и Казанки и представляется тогда как бы плавающим среди широкой водной равнины..." - подтверждает в 1895г. Николай Загоскин. Такие вот "водные равнины" периодически вырастали во всю ширь долины и в XVI веке.
   Долго так продолжаться не могло. Наконец, "за разлитием оной в весеннее время и понимаем онаго, в 7068 году по челобитию бывшего тогда в оном монастыре Игумена Иоакима с братией оный монастырь переведен и построен на упомянутой Зилантовой горе" (язык XVIII века, из "Сведений о Монастырях Казанской Епархии" 1782г.). А 7068 год "от сотворения мира" соответствует или 1559 году от Рождества Христова, если это произошло осенью (год тогда начинался не с 1 января, а 1 сентября) или же 1560 году, если это было весной или летом - то есть сразу после весеннего потопа, а не через полгода. Поэтому в разных дореволюционных книгах по Зилантову монастырю разные авторы указывают то 1559, то 1560 год, а в некоторых отчетах XIX века называется даже 1557г.
   Но грамота Иоанна Грозного от 19 июня 7068 (1560) года косвенно подтверждает, что перенос свершился все-таки, скорее всего, весной 1560 года.
   Так внешне "случайно" произошло то, что, по воле Божьей, видимо, должно было произойти раньше или позже: некогда нечистая Змеиная гора, до этого как бы предварительно освященная мученичеством св. Иоанна, теперь ( через 30 лет) уже окончательно стала святым и благодатным местом. И этим она повторила судьбу многих и многих подобных! В очередной раз и в очередном месте исполнились слова преподобного Антония Великого, сказанные еще в III веке от Рождества Христова: " Скажите, где Ваши прорицалища? Где волхвования? Где призраки чародеев? Когда все это прекратилось и утратило силу? Не с того ли времени, как явился крест Христов". И в самом деле. Так очистилась от древнего язычества, духа пирамид и сфинксов, легендарная Фиваида египетская. Так же точно другой св. Антоний на месте разбойничьего вертепа-притона основал Киево-Печерскую лавру - тоже Успенскую.
   А величайший из Новгородских святых Варлаам Хутынский основал монастырь именно на "Хутыни" ( по-словянски этим словом обозначали "худое", "плохое" место, то есть попросту - гнездилище нечистой силы). И вот - как Хутынь стала Варлаамовой обителью, так и "Джилан-Тау", зловещая "гора Змея" - домом Пресвятой Богородицы.
   " Домом Пречистой" издревле называли на Руси все монастыри, посвященные праздникам Пресвятой Девы. Особенно почитался из Богородичных дней праздник Успения. Со времен Киево - Печерской Лавры пошла традиция наиболее почитаемые русские монастыри и храмы посвящать именно этому торжеству - "Богородичной Пасхе". Так ему были посвящены главные соборы Московского Кремля, Владимира, Тулы, Ростова Великого, Ярославля, Астрахани, Смоленска, Тобольска и многих других. Практически нет такого древнего города России, в котором не было бы Успенского собора или Успенского монастыря. В Казани было и то, и другое, но вот Успенский собор на Булаке стерт с лица земли полностью, а Успенская обитель, хотя и разоренная, возрождается.
   В чем же значение Зилантовой обители для всего нашего края? Мне кажется, в ее уникальной и совершенно особой роли можно условно - очень условно - выделить три составляющие. Естественно, все ее огромное значение неисчерпаемо. Но эти три составляющие выделяются как-то сразу и ярче всего. Итак, обитель на Зилантовой горе изначально была: привратная, благодарственно-поминальная и миссионерско- просветительная.
  
  
  
  
  
   1.Привратная.
   "Мы остановились в доброй четверти мили от города, против монастыря ... так как ночью настала столь сильная стужа, что на другой день вся речка стала", - вспоминал один из самых знаменитых европейских путешественников в Россию, секретарь галштинского посольства Адам Олеарий (действия происходили в ноябре 1638г.)
   " На берегах Казанки находится монастырь на весьма приятном местоположении. Я ходил с нашим толмачом для посещения игумена сего монастыря, и он нас принял весьма учтивым образом, однако ж отказался благословить толмача и впустить в церковь во время божественной службы, ежели он не скинет парика ..." - вспоминал другой путешественник, шотландец Джон Белль (весна 1716г.).
   Все путешественники, прибывавшие в Казань хотя бы проездом, никак не могли миновать Зилантова монастыря. И это было очень символично.
   Обитель замечательна не просто тем, что место, прежде вызывавшее ужас и тревогу, стало святым и благодатным. С древних времен и до сего дня именно она первой встречает всех приезжающих в Казань. Действительно, раньше главными дорогами России были водные пути - и дорога вела через устье Казанки, мимо монастыря. Сейчас, когда главные дороги - железные, трасса "Москва-Казань" проходит опять-таки у самого подножья Зилантовой горы. По сути обитель была и осталась привратной, то есть освящающей собою въезд в город, хранящей силою свыше подступы к нему. Неслучайно многим незнающим людям она в разрушенном виде в советское время казалась "замком". Она и была именно могучей средневековой твердыней, но только не военной (ее знаменитые до революции зубчатые стены и башни построены лишь в XIX веке, в 1822 году, и никакого оборонительного значения не имели), а полностью духовной. Она не оружием, а молитвами монахов защищала город от видимых и невидимых врагов. Значение Зилантова монастыря для нашего города можно сравнить со значением Новодевичьего - для Москвы. Обе обители стоят " на духовной страже", на западной окраине своих городов и, по совпадению, главной святыней двух монастырей является Смоленская икона Божьей Матери - только разные ее списки XVI века. Какое же счастье и какой великий духовный смысл, что проезжающего путника благословляла в путь и с любовью встречала Сама Пречистая Дева - особая покровительница Казани как города явления ее чудотворной Казанской иконы.
  
   2. Благодарственная и поминальная.
  
   С самого начала монастырь был воздвигнут Иоанном IV на месте его ставки. " Сия обитель - жертва благодарения Богу ..., иноки сей обитель будут живыми свечами пред Господом и даем им завещание на веки веков петь панихиды по убиенным родителям нашим ...", - произнес, согласно летописи, юный Царь, оплакивая павших витязей. Древняя русская традиция: где победа - там и благодарственные молитвы. Но где победа - там и слезы. Слезы о массе "положивших души свои за други своя". Так радость и печаль, благодарение и вечное поминание избрали себе единое место - Дом Пресвятой Богородицы. А посвящение Успению (" Богородичной Пасхе") должно было напоминать о победе над смертью и о жизни вечной на небесах.
   За монастырем изначально и навсегда утвердилось название " Русского кладбища" ( здесь действительно, и до взятия Казани был древнейший погост). С 1560 года до XIX века в монастыре велся знаменитый поминальный Синодик. 412 страниц огромного формата, исписанных постоянно вносимыми все новыми и новыми именами для поминовения и чтения неусыпаемой Псалтыри " пока обитель стоит". Поистине это было нечто уникальное. Редко какой еще монастырь России имел столь огромный, полный и совершенный Синодик. Для ученных же он дорог как бесценный каллиграфический и исторический источник XVI - XIX веков. Какой-то благоговейный трепет невольно охватывает, когда смотришь на эти пожелтевшие от времени , но все еще хранящие яркие цветные клейма страницы - с навеки запечатленными на них тысячами имен царей, князей, воинов, бояр, монахов: от равноапостольного кн. Владимира до каждого простого жертвователя на обитель. Сейчас подлинник Синодика хранится в Национальном архиве Республики Татарстан.
   В 1813 - 1823гг. особое значение Зилантовой обители было окончательно увековечено сооружением также не имеющего себе равных величественного Храма - памятника во имя Спаса Нерукотворного над братской могилой всех погибших в 1552 году под Казанью. О целой эпопее его постройки и об уникальной для православного храма архитектуре, больше нигде не встречающейся, подробно написано в соответствующей главе.
  
   3. Миссионерско-просветительная.
  
   " Зилантов монастырь был первою лампадою, изливавшею тихий свет просвещения в здешнем крае", - написал в XIX веке Н. Баженов. С самого начала на первую в Казани обитель возлагались задачи проповедовать Слово Христово местному населению и обучать Православной вере детей татар, чуваш, марийцев. Она действительно должна была стать светильником в новом краю - и светильником, горящим открыто, а не под спудом.
   Вот что писал об этом сам Иоанн Грозный в собственноручном послании Святителю Казанскому Гурию: " А чтобы старцы не имели нужды руками работать и землю возделывать ..., пусть возделывают они сердца, сея в них слово Божие, слово чистое, и учением своим собирают души в жилище вечное" ( цитируется в переводе с древнерусского). Рекомендовалось " учити же младенцев не только читать и писать, но читаемое разумети право, да могут и иных научити и обращати".
   Есть свидетельства, что такая миссионерская школа в XVI веке в монастыре уже имелась: это было не только благое пожелание царя. Но, как пишет историк XIX века Г. Богословский, вскоре из-за нехватки средств дело заглохло. В 1574 году в документах называется лишь " 7 детенышев" - очевидно, воспитанников. Для документов того времени вообще характерна такая деревенская простота.
   А вот уже несомненное и большое миссионерско-просветительное значение Зилантова обитель получила в XVIII веке, в 1732 году. Она стала Alma-mater для Казанской духовной семинарии, подобно тому как Троице-Сергиева лавра с 1814 года является таковой для Московской Духовной семинарии. Это была инициатива Высокопреосвященного Архиепископа Казанского Иллариона, а настоятельствовал в монастыре в то время архимандрит Епифаний ( Адамантский).
   Прежде была основана " Славяно-латинская школа" при Федоровском монастыре. Но значение и наименование семинарии она приобрела только при перемещении в Зилантову обитель. В 1740 году уже окрепшая и
   "вставшая на ноги" семинария была переведена на новое место, к Петропавловскому собору ( позже из нее выросла знаменитая в XIX - начале XX века Казанская Духовная Академия: одна из 4-х в Российской империи, наряду с Киевской, Московской и Санкт-Петербургской). Но зато в том же 1740 году при монастыре появилась школа для татарских, чувашских и марийских детей с обучением их русскому языку и Закону Божию. Позже она также была переведена.
   В 1909 году, стараниями будущего св. новомученика архимандрита Сергия, подобная миссионерская школа на 40 мальчиков была открыта в истории монастыря уже в третий раз.
  

Зилантов монастырь в XVI - XVIII веках.

  
   Лучшим и самым блестящим периодом в истории обители были, несомненно, первые два века: примерно с середины XVI до середины XVIII века. Выше уже говорилось, какое значение с самого начала придавал ей благодарный Богу за победу Иоанн Грозный.
   Уже в 1560 году, когда обитель только-только была перенесена на Зилантову гору, царь лично распорядился выделить ей пашни - три поля в разных местах, сенные покосы от горы до Волги - 500 копен, а также пять связок рыбных ловель. Было положено жалованье монахам: от 4 руб. игумену до 50 коп. каждому брату, а кроме денежного содержания полагалось содержание хлебное.
   Помимо этого, царская чета единовременно пожертвовала монастырю 400 рублей: 300 рублей Иоанн Грозный выделил из казны, а 100 поступило в дар от его первой супруги Анастасии Романовны, короткая, но благочестивая жизнь которой оставила по себе добрую память в истории. По тем временам, эта сумма была поистине огромна. Для сравнения: Святителю Гурию, архиепископу Казанскому, на всю огромную епархию выделялось в год 865 руб. натурой и 155 руб. 11 алтын от таможенных пошлин. А вся постройка самого большого в Поволжье, каменного кафедрального Благовещенского собора Казани стоила 148 руб. 24 коп. На Зилантов монастырь после потопа было выделено почти в 3 раза больше. Кроме денег государь с супругой пожертвовали целый готовый иконостас в Успенский храм обители. Первый настоятель монастыря игумен Иоаким ("Яким", как назван он в государевой грамоте) привез его из Москвы в Казань.
   И все-таки монастырь оставался пока деревянным и довольно скромным по виду - до начала каменного строительства на горе было еще долгих полвека. Вот как обрисовывает его внешний облик Писцовая книга 1566-68гг: " Обе церкви древяны ...Да у церквей и на колокольне два колокола невелики, да ворота святые, да на монастыре две кельи игуменские, да пятнадцать келей братских, и около монастыря городба замет" - т.е. деревянная ограда-городьба. Под кельями в то время подразумевались отдельные деревянные избы, в каждой из которых жил один монах. Именно так, по всем описаниям, выглядела во времена пр. Сергия Радонежского и будущая великая Троице-Сергиева лавра. Первый век своего существования она представляла собой просто маленькое поселение в лесу, сгрудившееся вокруг деревянной церковки. Точно такой же оказалась изначальная судьба и Зилантова монастыря - только "родился" он на 2 века позже. Как и в Лавре, устав здесь был общежительный - так продолжалось, согласно данным Н.Баженова, до 1653 года, когда в монастыре учредили Архимандрию ...а с ней, возможно, изменился и устав? Впрочем, даже и в справочниках XIX - нач. XX вв. Зилантов монастырь везде называется общежительным. Архимандрит Никодим в 1898 году писал о жизни монастыря в XVI веке: " Внутренний свет в нем светил и его согревал, он населен был собеседниками святых и присными Богу... и это было самое важное, неоскудевающее сокровище монастыря". "Собеседниками святых" - это не только риторическая формула, ведь Св. Гурий, несомненно, бывал здесь и вникал в дела недавно основанной обители, как о том свидетельствует письмо Ивана Грозного 1557 года.
   В 1574 году после разорения монастыря восставшим населением (см. Грамоту II в Приложении) Иван Грозный спешно выделяет "погорельцам" еще и "речку Мешкалу с истоком и с озерки" и с проживавшими там крестьянами, которые отныне платили обители оброк.
   В 1585 году во владения монастыря входят уже Киндери и другие села. В этом году монастырю была дарована государева Несудная грамота - означавшая полную юрисдикцию обители (включая даже судебные дела) над всеми ее землями и крестьянами. Подати в казну с монастырских земель не платили. Для дров и для строительных нужд за монастырем имелся участок леса. Впрочем, в XVII веке на средства, выделенные царем Михаилом, началось уже каменное, а не деревянное строительство (Успенский собор 1625г., позже - Всехсвятская церковь 1681г.). В XVII и начале XVIII в. расцвет монастыря достиг своего пика.
   В 1678 году, по переписной книге, за обителью числилось уже 83 крестьянских двора. По переписи 1741г., наиболее подробной, монастырь имел во владении: 320 мужских крестьянских душ, 282 четверти пашни, 5250 копен сена (уже в 10 раз больше, чем в XVI веке, а по весу это 31,5 тыс. пудов). По сенокосным владениям Зилантова обитель превосходила даже самый богатый монастырь Среднего Поволжья - Свияжский Успенский, тогда как по количеству мужских крестьянских душ уступала ему примерно в 20 раз.
   Зилантов монастырь в XVII - XVIII веках вел довольно активную торговлю, в чем ему помогало уникальное местоположение: здесь проходили все суда, заплывавшие в город с Волги по реке Казанке. Здесь находились пристани и лабазы. Всех доходов монастырь в 1741 году имел: 15 руб. от крестьян и 205 руб. остальных доходов (в том числе: 25 руб. от харчевни и квасни, 27 от лавок, 33 от мельницы, 51 от сенных покосов, 53 от рыбных ловель). По тем ценам, это были большие деньги. Перед самой церковной реформой 1764 года монастырь владел уже 346 мужскими душами. Это не менее 1,5 -- 2 тысяч крестьян, считая женщин и детей. По этому показателю он стоял на 9-ом месте среди 45 монастырей огромной Казанской епархии, включавшей на тот момент все Среднее и Нижнее Поволжье.
   Сама же братия монастыря была средней по численности. В поминальных обителях слишком много монахов и не бывает. Лишь в самом начале численность братьев росла, а позже оставалась на прежнем уровне. В 1566 году было 13 братьев, считая игумена, а в 1574 году уже 30. Но это и был, видимо, предел. В XVIII веке в монастыре по-прежнему постоянно жило около 30 насельников. В 1739 году, например, было 15 монахов и рясофорных и еще 15 послушников-бельцов. Игумены монастыря с 1653 года получают сан архимандритов и это стало закреплением почетной роли Зилантовой обители.
   О благочестии и довольно строгих правилах в монастыре в ту эпоху косвенно свидетельствует уже упомянутый в предыдущей главе путешественник Джон Белль: "игумен" (по времени это был, вероятно, архимандрит Евфимий) отказался впустить в церковь официального переводчика посольства, если тот не снимет парик... И это в грозную эпоху Петра I, когда ношение париков навязывалось насильно, когда иностранцев боготворили, а "глупых попов", не понимавших "новшеств", суровый император вполне мог наказать и ссылкой, и заточением, и даже смертной казнью!. Но в древних монастырях, с древними традициями благочестия, кесарю воздавали кесарево, а Богу Богово.
   XVIII столетие оказалось довольно тяжелым временем для Русской Церкви. Петровские реформы открыли новый этап в отношениях государства и иерархии, государства и монастырей. Чисто светская, имперская, бюрократическая машина покушалась буквально на все стороны церковной жизни. Пришедшие из Европы "антиклерикальные" идеи Просвещения достигли своего апогея к началу царствования Екатерины II. В недрах государственного аппарата созрела идея полной конфискации всех церковных земель - в первую очередь, монастырских: так называемой "секуляризации".Готовившаяся в течение не одного десятилетия реформа была наконец проведена в 1764 году. С нее началась новая эпоха в жизни русских монастырей.
   Секуляризация 1764 года нанесла сильнейший удар по всем монастырям России. Более половины их вообще было упразднено, другие, лишенные земельных владений и крестьян, поделенные на три класса, а то и вовсе оставленные "за штатом", пережили серьезнейший упадок. Упадок продолжался несколько десятилетий. В Казанской епархии из 45 монастырей уцелело 18. К счастью, Зилантов монастырь прошел это безжалостное государственное "сито" и остался в их числе - помогла его былая слава и, конечно, особое небесное заступничество Матери Божией. Ведь даже древнейший из древнейших Данилов монастырь в Москве был формально упразднен на короткое время и лишь затем восстановлен официально. Зилантов же с самого начала попал в III класс. Причем среди 3-классных монастырей епархии он всегда стоял на I месте. Это теоретически позволило ему содержать 12 человек братии (вместе с послушниками) на "выделяемые" от государства 1450 руб. 91 коп. ... впрочем, обещанные средства - не значит, реально выделяемые, как это видно из последующих отчетов. На братию фактически выделялось в среднем 740-750 рублей в год. Так было даже и в XIX веке, когда монастырю было "гарантировано" по его штату уже более 2000 руб. Реально в 1764 году оказалось лишь 7 человек.
   Итак, 1764 год открыл для Зилантова, как для других монастырей России, полосу серьезного упадка. Это подтвердилось и формальным упразднением в этом же году архимандрии - на треть века настоятели снова получили обычный сан игуменов. И лишь в 1798 году архимандрия была восстановлена при Павле I, посетившем Казань и ее святыни.
   Земли были отняты, рост братии искусственно ограничен бюрократическими рамками. Монастырю стало поистине "трудно дышать". Но беда не ходит одна.
   В 1774 году на обитель, как и на всю Казань, обрушилось большое несчастье: 12 июля город был захвачен 20-тысячным войском Пугачева и подвергся страшному разорению и грабежу. Из 2900 домов "третьей столицы России" сгорело более 2000. Пострадала и Зилантова обитель, хотя она находилась за городом. Игумен Асинкрит был убит пугачевцами. Подробности этого злодеяния нам неизвестны ни по одному из сохранившихся документов, однако вообще жестокости пугачевцев и их вандализм описаны А.С.Пушкиным в "Истории Пугачева": "Они вбегали в церкви и монастыри, обдирали иконостасы...надев на себя женские платья, поповские стихари, с криком бегали по улицам, грабя и зажигая дома...Двадцать пять церквей и три монастыря были сожжены, остальные... разграблены". К счастью, Пугачев "погостил" в Казани меньше двух дней, и уже к 14 июля город был освобожден правительственными войсками.
   Разумеется, подобные бедствия не могли способствовать процветанию и без того обедневшего монастыря. После убитого игумена Асинкрита за четверть века ( до конца XVIII века) в Зилантовой обители сменилось 13 настоятелей. Никто из них, конечно, не в силах был возродить монастырское хозяйство. Обитель продолжала беднеть и ветшать, храмы медленно разрушались без ремонта и приходили в аварийное состояние. Увы, такой была и участь многих других монастырей России во II половине XVIII века.
  

Зилантов монастырь в XIX -начале XX вв.

  
   С новым столетием началась новая эпоха в истории Зилантова монастыря. XIX век был гораздо более благоприятен для него во всех отношениях, чем II половина XVIII, но все же не так, как XVI - началоXVIII века. Это было выживание обители в новых экономических и политических условиях.
   В течение целого века медленно восстанавливалось землевладение монастыря. А ведь конфисковано все было за год! Лишь в 1793 году обители впервые вернули из казны всего 8 десятин 283 кв. сажени сенных покосов на Бакалде близ Волги (устье Казанки); в 1795 году - еще 42 десятины 1148 саженей сенокосов при самом монастыре; в 1808 году подарили рыбные ловли на реке Сумке в 18км от монастыря и там же - 58 десятин 934 сажени земли, а также мельницу на реке Кляре. Но лишь во II половине XIX в. появились крупные участки пашни и леса: почти 96 десятин пашни у деревни Девликеево, в 30 км от монастыря, и 117 десятин 600 саженей леса на Матюшинской казенной даче в 22км. Но лес часто горел; пашня находилась слишком далеко - то есть обрабатывать ее было неудобно, а желающих взять в аренду долгое время не находилось (неудобный участок); покосы часто затоплялись разливами Волги и Казанки и заносились песком, а мельницы монастырь лишился в 1878г. в результате самовольного захвата ее местными крестьянами и долгой безнадежной тяжбы с ними (впрочем, новые "хозяева" оказались "собаками на сене": мельница у них быстро разрушилась - а может быть, это разрушение было им вразумлением Божием). Все же сдача в аренду земли, покосов и построенных лабазов на пристани стала приносить некоторые доходы. XIX век оказался гораздо более благополучным, чем 1760-1790 годы. Но полностью былого величия монастырю было уже не вернуть.
   Можно сказать, что новый относительный расцвет, правда, все же не такой, как первый, наступил благодаря двум великим архимандритам в период их долгого настоятельства: о.Амвросия (1805-1828) и о.Гавриила (1829-1852). В сумме они настоятельствовали один после другого почти полвека - по 23 года каждый. Огромную роль сыграл и Святитель архиепископ Казанский Филарет (Амфитеатров) (1828-1836), будущий Митрополит Киевский, позже прославленный в лике святых и почивающий мощами в Киеве, а малой частицей мощей - в Зилантовом монастыре. Про его заботу об обители будет сказано в специальной главе.
   Возрождение былой значимости монастыря в первую очередь связано с постройкой и освящением в 1823 году Храма-памятника над братской могилой воинов, павших при взятии Казани в 1552г. Более подробно эта история будет рассказана тоже попозже в главах "Храм-памятник..." и "Архимандрит Амвросий". Здесь же необходимо отметить, что хотя это великое строительство было общегородским и даже общероссийским мероприятием (сам Александр I и члены царской фамилии жертвовали средства на Памятник), все же главная роль в нем полностью принадлежит братии монастыря и лично архимандриту Амвросию. Один из последующих настоятелей обители, арх. Сергий (Василевский), свидетельствовал: "При строении Памятника от Зилантова Монастыря заимствованы были различные пособия. Бутовый камень, кирпич, песок и прочие материалы навожены монастырскими людьми и на монастырских лошадях. Распилка белого опочного камня произведена монастырскими служителями. Для караульщиков была отпускаемая провизия монастырская. Сбор доброхотных пожертвований производим был Настоятелем арх. Амвросием с братией Зилантовой обители. Кирпич для Памятника изготовлен на монастырском заводе. Да и главным распорядителем при построении Памятника был постоянно и почти исключительно настоятель Зилантова монастыря архимандрит Амвросий, который и отчет во всех суммах представлял от себя".
   Мы же добавим, что даже все чертежи Памятника хранились в келье о. Амвросия: об этом свидетельствует опись, составленная после его смерти в 1828г. Он лично вникал в проект того строительства, которое сам инициировал.
   С сооружением и освящением Памятника вновь резко возрос интерес казанских обывателей к древней славе обители. Появились, с Божией помощью, новые благодетели. Были собраны не только огромные пожертвования на Памятник, но и собственные капиталы монастыря параллельно стали быстро расти. Это особенно видно по таблице в Приложении N 3. Всего за время управления о. Амвросия доходы монастыря выросли в среднем в 2 раза: с 1 до 2 тыс. рублей в год. Правда, в последние два года его болезни (1826-1828гг) они вновь резко упали - из этого простого факта явственно видна роль личности о. Амвросия в том втором расцвете Зилантова монастыря, о котором мы пишем. Временно управлявший после о. Амвросия архимандрит Петр (1828-1829гг) за короткое время не смог восстановить приход средств в прежнем объеме, но уже при архимандрите Гаврииле (с 1829г.) рост продолжился. Составлявший при нем путеводитель по монастырю краевед Н.Баженов назвал фамилии благодетелей святой обители: А.И.Лебедев, И.М. Плешанов, П.И. Цыблов, А.П. Кондырин, А.В. Наумов, И.Ф. Мясников, К.В. Беляев (к сожалению, он не указал имен). Мы же можем добавить, что с 1830г. содержание монастырского Памятника полностью взяло на себя Купеческое общество Казани и лично попечители купцы Леонтий Филиппович Крупенников и Петр Иванович Котелов.
   Дело о.Амвросия, как видим, успешно продолжил архимандрит Гавриил (Воскресенский). Это был ученейший человек России того времени, выпускник Московской Духовной Академии, Преподаватель Московской и Петербургской Академией (позже профессор Казанского университета), богослов и философ, имя которого и поныне входит в соответствующие общероссийские справочники и антологии. Автор первой в России многотомной "Истории философии", за которую он получил личную благодарность министра народного просвещения. Но удивительно было и сочетание с даром ученого его настоятельского дара. При нем расцвет Зилантова монастыря бурно продолжился: выросли почти в 3 раза годовые денежные поступления, были реставрированы и все 3 древних церкви на Зилантовой горе, и сам Храм-памятник, строившийся 10 лет назад несколько впопыхах (заново освящен в 1832 году). При нем монастырь и памятник посетил император Николай I (1836г.). В том же году Николай I личным указом возвел Зилантову обитель из III класса во II, что позволило содержать большую, чем прежде, братию на деньги из государственной казны.
   Но после отъезда отца Гавриила (последние годы жизни провел в обителях Новгородской земли и Мурома) монастырь снова пережил длительный застой в хозяйственных делах, в строительстве и обновлении храмов. Это период 1850-1880-хг. Например, в 1870г. доходы обители оказались такими же, какими были в 1830г. - в начале управления архимандрита Гавриила (см. Приложение 3): рост отсутствовал.
   Печальные итоги этого второго в истории обители упадка - а точнее, на сей раз просто застоя, подвел в конце XIXв. архимандрит Никодим:
   "Трудно достигнуть благополучия учреждению, против которого ополчились и стихии, и люди. Кирпичный завод, конечно, давал средства монастырю, но он тоже не мог уже соперничать с другими подобными заводами и принужден был исчезнуть: по той же причине упразднилась и пристань с существующими при ней лабазами... Пристань называлась "Бакалда", она имела свой храм (в 1824-1852гг. -прим. А.Р.) и давала хорошие средства монастырю, но явился землемер из Симбирска и заявил, что монастырская "Бакалда" размыта Волгой, и владеть ею монастырь перестал. По берегу Казанки, принадлежавшему монастырю, рос лесок, не бесполезный для монастыря, но явился другой землемер и заявил, что вследствие перемены русла Казанки берег монастырю больше не принадлежит. Из всех рыбных угодий у монастыря осталось одно озеро, сдававшееся в аренду, в настоящее время местные жители так опахали озеро, что лов рыбы в нем стал затруднителен, и аренда пала до ничтожных размеров. Из разных жертв, жалованных древними царями, у монастыря оставалась водяная мельница и при ней 15 десятин земли; мельница за невозможностью спорить с существующими ныне паровыми - упразднена, а земли местные сельчане заняли садами, огородами, не допуская даже мысли о том, что их пользование не справедливо. Наконец, сад, существующий вблизи обители и разведенный иноками обители, даже этот сад оспаривается у монастыря, и по поводу него ведется длинный и скучный судебный процесс: причем процесс этот не единственный. Монастырь сознает, что все эти суды и иски составляют в его деятельности прирост не желательный и болезненный, но тем не менее, принужден иметь постоянного адвоката и знакомиться с новыми для него словами: вчинание, заведение дела и проч.".
   Действительно, эпоху II половины XIX века трудно себе представить без этих "судов, исков и адвокатов". Еще раньше пр.Серафим Саровский в подобном же случае сказал: "Суды заводят... Скоро на Царицу Небесную подадут в суд". Святой уже видел надвигавшуюся эпоху корыстолюбия и мелочного сутяжничества - оскудения в людях духа смирения. Многие монастыри России были вынуждены судиться за принадлежащую им собственность, оспариваемую "предприимчивыми" соседями.
   Но, конечно, не только в этом была причина упадка древней Зилантовой обители. Она просто не могла приспособиться к совершенно новым экономическим условиям, наступившим в России в XIX веке, особенно после Великих реформ 1860-х - 70-хгг. Да и не дело монахов - приспосабливаться к каким-то новым условиям. Сам архимандрит Никодим в этом же видел причины "оскудения и запустения": "причина не в лицах, а в обстоятельствах, в неблагоприятных экономических условиях...". И все же братия надеялась на рост пожертвований от "лиц, сияющих истинным благочестием и истинным милосердием". И такой долгожданный новый приток пожертвований пришел-таки в обитель под закат XIX века.
   Лишь на рубеже XIX-XX вв. монастырь пережил новый относительный расцвет: запасы его капиталов возросли до 60-70 тысяч, в основном за счет благотворителей; новая волна строительства и реставрации прошла по казалось бы безнадежно обедневшей Зилантовой горе; выросла численность братии. Здесь особая заслуга принадлежит: в конце XIX века архимандриту Антонию (1892-1898), до прибытия в монастырь почти 30 лет проведшему в миссионерских трудах в Сибири и Калмыкии, а в начале XX века - будущему новомученику архимандриту Сергию (1909-1918). Они сумели привлечь в обитель богатые пожертвования и распорядились этими пожертвованиями наилучшим для монастыря образом. Увы, революция безжалостно оборвала этот последний относительный расцвет.
  
   Свяшенные традиции и праздники в монастыре
   до революции.
  
   В каждом древнем монастыре России существовал (а в некоторых сохранился и поныне) свой веками сложившийся комплекс традиций, присущих именно ему и выделяющих его из ряда других: особо торжественно отмечаемые храмовые праздники, крестные ходы и др.. Это всегда является частью истории любой обители, частью ее духовной жизни. И паломники знают о том или ином монастыре-именно по его традициям.
   Самые многолюдные в нашем городе крестные ходы проводились несколько раз в год с Казанской иконой Божией Матери из Богородицкого монастыря. Ежегодным большим событием в жизни всей епархии, а не только отдельного города, бывали многодневные и многокилометровые ходы: из Седмиозерской пустыни со Смоленской иконой в Казань и обратно (25июня - 27июля) и из Раифской пустыни с Грузинской иконой в Свияжск и обратно (31июля - 21августа). Жизнь Зилантовой обители была отмечена не столь длинными крестными ходами, но и без них тоже трудно представить себе духовную жизнь нашего города.
   Главным и самым торжественным крестным ходом в году отмечался праздник 2 октября (ст.стиля) - день взятия Казани и день основания Зилантова монастыря. В XIX веке, особенно с 1832 по 1848г., это торжество, пожалуй, не имело себе равных в нашем краю. Вот как описывали его в то время:
   " 2-е число Октября 1832 года, приспопамятное в наших летописях покорением Казанского Царства под Державу Российскую, ознаменовано в Казани торжеством... В день Воскресный, при сиянии солнца на безоблачном небе, по утвержденному Его Высокопреосвященством Филаретом Архиепископом Казанским, церемониалу, в 7 часов утра звук огромного Соборного колокола возвестил жителям о начале открывающегося торжества, и они в праздничных одеждах, с духовенством в светлых облачениях, с хоругвями из всех приходских церквей, подвиглись сонмами к Соборной церкви, а оттуда торжественно потекли к Памятнику с крестным ходом, в котором первенствовал Кизического Монастыря Архимандрит Гурий. Кафедрального Благовещенского собора протоиерей Флегонт Талантов и Владимирского собора - Филипп Раев на серебряном блюде попеременно несли сосуды, принесенные в дар Памятнику от Государя Императора Николая Павловича, по сторонам приосеняемые рипидами. Город опустел, и любопытный народ особенно теснился около священных сосудов, желая видеть дар Монарха, церкви посвящаемый. При столь многолюдном собрании соблюден был порядок и тишина под надзором градской полиции и сопровождавшего церемонию Г.Военного Губернатора Стефана Стефановича Стрекалова с его военным Штабом. Прибывшая к Памятнику церемония встречена Его Высокопреосвященством Филаретом Архиепископом Казанским, с духовенством и с приличными почестями от войска, состоявшего из Казанских Батальонов внутренней стражи, Гарнизонной Артиллерийской роты, Батальона военных кантонистов, Уральских казаков и Жандармской команды. Немедленно, при глубоком молчании многочисленного народа, началось освящение храма, после коего провозглашено многолетие Государю Императору и всей Императорской Фамилии, Святейшему Правительствующему Синоду и обновителям храма; а потом Его Высокопреосвященство в новоосвященном храме с духовенством совершал Божественную Литургию. При окончании оной Зилантова Монастыря архимандрит Гавриил говорил приличное торжеству сему слово. Вслед за Литургиею, по грамоте Патриарха Иова, была отправлена всем казанским духовенством соборная панихида о православных воинах, убиенных при взятии Казани. Едва хор певчих провозгласил почившим Христоименитым витязям вечную память, вдруг раздались пушечные и ружейные выстрелы и земля поколебалась. Духовенство в прежнем порядке с хоругвями и иконами отправились обратно в Собор. Почетнейшие чиновники и граждане в числе 120 человек угощаемы были от попечителей Памятника обеденным столом, за которым провозглашены тосты за здравие Государя Императора, Всеавгустейшего Дома, Архиепископа Филарета, Г-на Военного Губернатора, почтенных хозяев и, к удовольствию всех, - в память взятия Казани. При возглашении тостов, по предначинанию Г-на Военного Губернатора Стрекалова, десятки тысяч народа громогласным и радостным: "ура!" наполняли воздух.
   Воины в восторге друг другу говорили: "такую почесть заслужили наши братья!"(...) Темнота ночи прекратила любопытство посетителей Памятника и торжественные клики веселого народа. Казанское купеческое сословие в ознаменование сего торжества, пожертвовало нижним воинским чинам, бывшим в параде, 2000 рублей и на ризницу церковную 500 рублей; Г-н Градский Глава Никифор Иосифович Чижев принес в дар монашествующим Зилантова Монастыря 300 руб., нижним воинским чинам и пожарной команде 700 руб.".
   Так описывал учреждение праздника в 1832г. - в 280-тую годовщину монастыря, архимандрит Гавриил (Воскресенский). О продолжении этой традиции в 1830-1840-х годах рассказывал другой архимандрит Зилантова монастыря - Сергий (Василевский):
   " Так как описанное торжество совершено было 2-го Октября - в самый день взятия Казани, то некоторые от полноты особенных чувств христианских выражались: "вот ныне-де Казань отпраздновала торжественно настоящий день, как есть свои имянины". С этой-то поры, действительно, и вошло в обычай поздравлять друг друга в этот день "с Имянинницею-Казанью". Такое поздравление вошло в обычай тем более, что установлено было, с разрешения Правительства, день 2 Октября считать праздничным, в который не было занятий в Присутственных местах и в учебных заведениях и, вообще, весь народ почитал этот день праздничным и радостным как день именин всей Казани, тем более, что крестный ход и парад военный совершались ежегодно торжественным образом при огромном стечении народа. Но архиепископ Григорий, по прибытии своем на Казанскую паству (в 1848г.), совершивши один-два раза обычное торжество на Памятнике и найдя, как объяснял нам покойный о. Кафедральный Протоирей Виктор II, тягостным для себя совершение этого празднества в такую большею частью ненастную осенью пору, - от чего он сильно и простудился, сделал формальное заявление, чтобы настоящее празднество - 2-го Октября отменить, а соединить его с 4-м числом Октября, в которое празднуется св. память Св. Гурия и Варсонофия. И, действительно, с той поры день 2-го Октября стал быть и рабочим, и учебным и потерял значение празднества имянинного, хотя и доднесь совершается Богослужение в Памятниковской церкви нередко самими Святителями и бывает при этом военный парад, если хорошая погода."
   О том, что парады продолжались и после распоряжения Архиепископа Григория, и даже в конце XIXв., свидетельствует Н.П.Загоскин в "Спутнике по Казани" и авторы других путеводителей по нашему городу. Только теперь крестный ход к Памятнику, "соединяемый иногда с военным парадом", проходил не от Благовещенского собора Кремля, а от Зилантова монастыря.
   Еще одну важную подробность традиций, связанных с празднованием 2 октября, сообщает нам Н.Баженов в 1846г. Каждый год "на слова Евангелия да будет едино стадо и един Пастырь откликались ружейные залпы, гром пушек, треск труб, грохот барабанов и др. музыки". Таким салютом символично завершалось традиционное чтение дневного Евангелия - традиция чисто церковная опять неразрывно переплеталась со светской. В этом переплетении традиций и была главная особенность празднования 2 октября. А 4 октября во всей Казанской епархии наступал уже собственно церковный праздник - Свв. Гурия, Варсонофия и Германа.
   "Малые" крестные ходы от монастыря к Памятнику бывали и в другие дни года. В Крещение Господне (6/19 января) и на Просхождение Честных Древ Креста Господня (1/14 августа) на Казанке, как в гигантской "купели", освящалась вода: для этого шел крестный ход с хоругвями и с пением до Храма-памятника. Это расстояние составляет около километра. Место на реке возле Памятника чтилось казанцами почти так же, как купель в Почайне - киевлянами.
   Таким образом один ход был зимний и один летний. На Крещение возле самого Памятника прорубалась во льду "Иордань", а на Происхождение Честных Древ крест при водосвятии погружали с берега. Последний праздник, называемый в народе также "Первым Спасом", имел особое значение для монастыря еще и потому, что совпадал с началом Успенского поста, а Успение Пресвятой Богородицы было престольным праздником обители.
   Особенно торжественно отмечался в монастыре и сам престольный праздник, хотя он и не сопровождался крестным ходом. Всего два Успенских собора были в Казани - городской на Булаке и монастырский на Зилантовой горе. Все благочестивые горожане, которые хотели встретить светлый день Успения в Успенском храме, стекались на службу в обитель, хотя, как отмечал архимандрит Никодим в конце XIX в., "малые размеры в помещении храма представляли мало удобств для посетителей его, почему они (в последнее время) стали предпочитать другие храмы вне монастыря".
   А на следующий день после Успения Божией Матери (на 16/29 августа) приходился еще один престольный праздник - только уже в Храме - памятнике, освященном во имя св. образа Спаса Нерукотворного. В народе этот день называли "Третьим Спасом" и чтили его наравне с "Первым" (Происхождением Честных Древ) и "Вторым" (Преображением Господним). В Казани этому торжеству также были посвящены два храма, так что каждый горожанин мог выбрать: идти ему в церковь при Спасской башне Кремля или в Храм - памятник. Вообще же обычные службы в Памятнике проходили не каждый день, а по субботам и воскресеньям: заупокойные литургии в храме и панихиды в самом подземном склепе.
   Наконец, еще одним престольным праздником в монастыре был день Всех Святых, отмечаемый Православной Церковью, как известно, на следующее воскресенье после дня Св. Троицы.
  
  
  
  

Трагическая судьба монастыря после революции

  
   В XVI веке Зилантова гора прославилась и просветилась мученичеством св. Иоанна Казанского, зверски изрубленного ( и через сутки скончавшегося от ран) за нежелание отречься от Христа. Это был и прообраз мученичества будущих веков. Прославилась святая обитель страдальцами Христовыми и в XX веке. Штурм Казани красными войсками 10 сентября 1918 года начался именно отсюда со страшного злодеяния: озверевшие победители в первую очередь ворвались в духовный форпост города и расстреляли всю братию во главе со священноархимандритом Сергием. Список Казанских святых пополнился десятью новомучениками. Это архимандрит Сергий (Зайцев), иеромонахи Лаврентий и Серафим, иеродиакон Феодосий, монахи Леонтий и Стефан, послушники Георгий, Сергий, Илларион и Иоанн. Все они имели возможность уехать, эвакуироваться вместе с белыми войсками, как это делали многие, пока Белая Армия контролировала Казань (6 августа - 10 сентября). Но они не воспользовались этой возможностью земного спасения, а предпочли спасение души и до самого конца остались в родном "Доме Пресвятой Богородицы". Так что с их стороны это было вполне осознанное мученичество Христа ради. Сейчас все они прославлены в лике святых с празднованием памяти 28 августа (10 сентября). Поэтому особо дорога для нас Зилантова гора - отсюда начиналось в XVI веке христианство на казанской земле, отсюда в XX веке началось на ней мученичество и исповедничество.
   Историк А. Журавский описал трагические события того дня: "В ночь на 10 сентября белочехи оставили Казань, вместе с ними ушло 60 тысяч горожан, в том числе немало духовенства. Все были напуганы слухами о красном терроре. Свою кафедру покинул престарелый митрополит Иаков и викарный епископ Борис, ушло едва ли не все приходское духовенство и многим подобное бегство, действительно, спасло жизнь. Прочнее всех привязанными к своим местам оказались иноки, оставшиеся в обителях и готовые пострадать за веру Христову. Те из насельников Зилантова монастыря, кто вынужден был покинуть его, еще накануне ухода белочехов вернулись из других монастырей в пределы родной обители.
   Рано утром 10 сентября красноармейцы ворвались в слободу. Оставшийся один у пулемета юный офицер лейб-гвардии Конного Полка - Михаил Михайлович Догель (сын известного профессора международного права М.И.Догеля) - стрелял по наступающим в покинутый город цепям и погиб, заколотый у своего пулемета. Сие одиночное сопротивление еще более озлобило красноармейцев, они ворвались в святую обитель, начали мародерствовать, ища тех, на ком могли бы выместить злобу. За неимением белочехов, солдаты решили отомстить беззащитным инокам обители, у стен которой были установлены орудия, в чем красноармейцами виделась злонамеренность и контрреволюционность. Насельники монастыря в это время собрались в трапезной после последней в своей земной жизни литургии. В день сей праздновалась память преподобного Моисея Мурина и по монастырскому уставу полагалось за трапезой читать житие чтимого в этот день праведника. Скончался преподобный Моисей около 400 года мученической смертью: вместе с шестью верными учениками он был зверски убит напавшими на обитель варварами...
   Спустя 1500 с небольшим лет в Казанский Успенский Зилантов монастырь пришли другие варвары, они вытолкали насельников обители из трапезной, выстроили всю братию у стены монастырского двора и залпами из винтовок расстреляли всех иноков во главе в архимандритом Сергием."
   Есть и другая версия событий. После расстрела 20-летняя инокиня Васса с сестрами Казанского Богородицкого монастыря, вскоре пришла на место трагедии. Она увидела трапезную, всю залитую братской кровью. Следовательно, красноармейцы, вероятнее всего, ворвались и расстреляли арх.Сергия с братией прямо здесь, за трапезой, не выводя во двор...
   Монастырь после этого опустел. Единственный спасшийся из 11 выведенных на расстрел (он упал после залпа и его сочли мертвым) престарелый иеромонах Иосиф скончался спустя год. Видимо, Промысел Божий сохранил его для того, чтобы он успел перед смертью поведать о подробностях мученической кончины остальной братии и своим рассказом прославить их святую память.
   В 1920-х годах в обители некоторое время еще теплилась жизнь - при ней была создана православная община. Немногое знаем мы из истории этой общины, старавшейся сохранить и спасти святое место в те тяжкие времена гонений. Осталось лишь несколько документов. Община, с Божией помощью, сумела зарегистрироваться, несмотря на многочисленные препятствия, которые ей чинили. 14 апреля 1921 года она заключила с властями договор об использовании зданий опустевшей обители для нужд верующих. Началась поистине подвижническая попытка небольшой группы верных сынов и дочерей Церкви возродить заброшенную до этого в течение 3 лет святыню. Возродить в то время, когда, напротив, другие храмы и монастыри массами закрывались. Община шла против течения - против всех земных обстоятельств. И шла она так в течение целых 7 лет: этап в истории Зилантова монастыря. Этап последний перед его окончательным разорением.
   О судьбе монастыря в 1918 - начале 1920-х годов свидетельствует доклад одного из членов Епархиального Совета (подписи не сохранилось):
   "Зилантов мужской [закрыт] в 1918 году. При обстреле Казани некоторые из монахов умерли [так осторожно вынужден был выражаться докладчик], другие разбежались, а монастырь опустел. Вследствие бесхозяйственности, все здания пришли к разрушению, а один храм был. очищен и превращен в приходскую церковь". Действительно, община возродила в первую очередь Всехсвятский храм. Далее в докладе: "Об открытии монастыря как такового ходатайств не поступало, хотя попытки..." - но на этом текст вдруг странно обрывается, словно автор его чего-то испугался, и даже последние слова "хотя попытки" перечеркнуты теми же чернилами. "Говорить лишнее" в те годы было нельзя, хотя "попытки" именно предпринимались верующими. Мало того, в 1922г. в бумагах того же Епархиального Совета в списке действовавших монастырей значится под номером 3: "Зилантов Успенский монастырь женский с 1922г., настоятельница Игумения Алевтина". Есть данные, что регентом хора была монахиня Авенира. Очевидно, община (большинство в которой составляли верующие женщины Адмиралтейской слободы) пыталась приютить на переданной ей территории монастыря нескольких монахинь. Но официально добиться разрешения на это у властей не удалось. Таким образом мы можем судить по документам лишь о попытке возродить Зилантов монастырь - уже как женский. Больше ни одна монахиня на святой горе в 1920-е гг. не упомянута ни разу.
   Зато сама община при "приходской зилантовской церкви" некоторое время росла и крепла. В 1921г., на момент регистрации, в ней числилось 120 человек, в 1923г. - 171 чел., в 1927г. - 327 чел.. По спискам, где по требованию властей обязательно указывались адреса, все они - жители ближайших Адмиралтейской, Ягодной и Пороховой слобод (современный Кировский район), в основном рабочие порохового завода, по происхождению бывшие до революции крестьянами и мещанами. Было 12 членов приходского совета и 3 "служителя культа", по тогдашней терминологии властей. Служили в храме:
   - протоиерей Николай Александрович Дягилев - 1872г.р.;
   - архимандрит Ксенофонт (Медведев) - 1871 г.р.;
   - иеродиакон Никодим (Кулаков) - 1860 г.р.
   Первый был "временно исполняющий обязанности председателя общины". А 57-летний архимандрит и 68 - летний иеродиакон "временно проживали при Зилантовской общине". Жили в не отапливаемом и полуразрушенном внутри бывшем Настоятельском корпусе. Так же, при монастыре, проживали 4 пожилых "сторожихи".
   Община была очень бедна. Она практически не имела средств. Все, что могли собрать люди, шло на содержание храмов. В 1924г. был проведен небольшой ремонт Всехсвятского храма на 800 руб., в 1925г. - Успенского на 1000 руб. Разумеется, это - ничтожно малые суммы, на которые полностью "поднять" разоренные храмы оказалось совершенно невозможно. Церковный инвентарь был приобретен на сумму 300 руб. Люди подвижнически жертвовали на храмы все, что могли, но только могли они очень немного...
   Власть искала только повода, чтобы закрыть общину и поскорее разрушить монастырь.
   Даже сами святые здания ("не представляющие никакой исторической ценности", как значилось в советских рапортах) были ей поистине ненавистны. Повод нашелся парадоксальный: "бесхозяйственность" и "невыполнение общиной условий договора о содержании зданий в надлежащих условиях". Печальный курьез. Власть, стремившаяся разрушить а монастыре все и поскорее, всерьез обвиняла православную общину в том, что из-за ее бедности здания ветшали и разваливались! Для оформления уже заранее принятого решения была создана комиссия во главе с т. Салимовым от НКВД и т.Зельмановым от Горкомхоза. Комиссия составила "акт осмотра зданий и имущества" 23 апреля 1928г. и констатировала невыполнение общиной своих условий по содержанию зданий и храмов.
   Опись 23 апреля 1928г., действительно, показывает нам страшную картину разорения и запустения монастыря. В сущности безбожная система, сама того не желая, подписывала себе же очередной обвинительный акт перед историей - ведь мы-то прекрасно понимаем, что в вопиющем, ужасном состоянии монастыря виновата не община, которая, как могла, спасала его, а Советская власть. Вот лишь некоторые детали.
   В ризнице, вместо прежних церковных сокровищ хранились теперь: "рамы оконные (поломанные) и рамы от икон (поломанные)", "старинный дубовый памятник" с кладбища, "старинные иконы попорченные", "шкаф без дверей", "комод со сломанными ящиками", "гробница" и т.п.
   Алексеевский храм "не имел значительной части переплетов" - то есть попросту стоял с пустыми глазницами, без окон. Были разрушены: кровля, часть кладки у купола, входная лестница и весь "первый этаж с имеющейся кухней" ( и с той трапезной, в которой возможно, происходил расстрел братии). И везде было полностью разрушено печное отопление.
   Всехсвятский храм, который в описи назвали "Сверхсвятским", также совершенно не имел отопления - в нем повсюду стояли лишь "временные подтопки, которые надо убрать". В этой действующей церкви был "местами негоден пол". Но община все-таки изыскала средства для ремонта и покраски кровли.
   Успенский собор - "не отапливается", по стенам сплошь сырость. В Ольгинском приделе разобран плиточный пол. Но, как и у Всехсвятской церкви, частично покрашена кровля.
   В лучшем состоянии была лишь колокольня. Две кельи при ней, как отмечалось - "особого ремонта не требуют". Общиной была покрашена кровля-шатер - одновременно со Всехсвятским храмом.
   Стена, окружавшая обитель, получила самое краткое и красноречивое описание своего состояния: "местами разваливается, местами накренилась".
   Наконец, Настоятельный корпус, которым пользовались члены общины, но который формально принадлежал Археологической Коллегии, стоял в таком виде: "окна и двери требуют ремонта, а некоторые отсутствуют". У него обветшала и протекала кровля, внутри "частично сгнил пол и обвалилась штукатурка с потолка". Разумеется, отопление также не действовало и также стояли "временные подтопки". "Все делалось как-нибудь, лишь бы быть в тепле", - констатировала комиссия, и по этому ее опусу мы можем теперь представить тяготы жизни (а вернее, выживания) общины - особенно зимой.
   Уже через 3 дня после доклада комиссии Президиум ЦИК ТАССР по ходатайству НКВД постановил:
   1). Договор с общиной расторгнуть и монастырь закрыть;
   2). Все здания бывшего монастыря передать в
   распоряжение Казгорсовета.
   Это решение, подписавшее смертный приговор древнему монастырю, было принято 26 апреля 1928г.
   Члены общины еще пытались добиться справедливости. 28 июня 1928г. группа верующих официально просила опять передать им храм для богослужений и главное - разрешить содержать кладбище. Десятки людей, не боясь преследований, подписались под обращением, поставив и свои адреса, и места работы - а ведь в советских документах лживо утверждалось, будто в общине состоит всего 25 - 30 человек. На просьбу последовал отказ. Все имущество еще за 2 недели до этого было принято по описи Казгорсоветом. Кое-что сумело отстоять от разграбления и уничтожения руководство Центрального Музея ТАССР. Председателем Ученого Совета его в то время был Петр Максимильянович Дульский - выдающийся краевед (в том числе краевед церковный - до революции), поддерживавший близкое знакомство с многими священниками. Надо сказать, что еще в 1917г. он издал замечательную брошюру "Зилант и Кизицы", описав для истории уникальный архитектурный ансамбль этих монастырей - и, как оказалось, описав перед самым их уничтожением. 19 июня 1928 года в Музейный Отдел было передано Казгорсоветом 13 реликвий:
   Иконы
   1). Николая Чудотворца (в медной ризе)
   2). Господа Вседержателя (в медной ризы)
   3). Положения Спасителя во гроб (без риз)
   4). Рождества Христова (без ризы)
   5). Иверский образ Божией Матери (без ризы)
   6). "Божией Матери и святых" (без ризы)
   7). Тихвинский образ Божией Матери (в медной ризе)
   Предметы
   8). Деревянное надгробие
   9). Железный светец
   10). "Символическое изображение"(что имеется в виду,
   непонятно).
   11). Дарохранительница 1817 года, серебряная
   12). Звездица серебряная
   13). Сундук деревянный с двойной крышкой
  
   Также Музейный Отдел просил сохранить в неприкосновенности интерьеры Успенского и Алексеевского храмов с их иконостасами, но власть не дала на это ни положительного, ни отрицательного ответа - а вскоре оба храма были снесены.
   Администрация ближайших заводов жаловалась Казгорсовету, что не хватает помещений для проживания рабочих - и не хватает строительных материалов. 27 февраля 1929г. Президиум ЦИК ТАССР на своем заседании постановил: разрешить Казанскому Горсовету разобрать церковь Зилантова монастыря (Успенский собор) "в целях использования строительного материала". Поручалось "согласовать с Госфондом вопрос о приобретении кирпичей от разбираемых церквей". Одновременно с собором Зилантова монастыря тем же документом были "приговорены": Никольская Гостинодворская церковь: (также одна из древнейших в Казани) и Крестовоздвиженская на ул. К.Маркса. Так было официально разрешено варварское разрушение уникального зилантовского ансамбля.
   Относительно "повезло" лишь Храму - памятнику. Он также пришел в запустение и закрылся в 1918г., но в 1930г. был реставрирован под руководством архитектора А.Г.Бикчентаева. Впрочем, реставрация эта прошла, очевидно, в духе времени. Власть, хотя и сохранила памятник, но сделала так, чтобы его внешний облик ничем не напоминал, что тут когда-то была церковь. Крест с вершины пирамиды убрали. Зато храм был спасен от разрушения. До сих пор он стоит бесхозный. С 1950-х годов, после постройки Куйбышевского водохранилища и изменения русла Казанки, его полностью окружает вода.
   Ансамбль на самой Зилантовой горе был почти стерт с лица земли (кроме Всехсвятской церкви и Настоятельского корпуса). Территорию на десятки лет захватил карательный аппарат режима. До 1950-х годов здесь находилась тюрьма, затем - детская колония, позже - склады МВД. К 1990-м годам территория осталась почти бесхозной. Часть горы занимали деревянные жилые бараки, построенные на месте полностью разоренного кладбища. Когда людей оттуда переселили из-за невыносимых бытовых условий, почти вся гора представляла собой сплошную свалку мусора. Автор этих строк сам посещал ее в августе 1996 и мае 1998гг. Особенно удручающее впечатление производили безглазые руины Всехсвятской церкви. На месте крыши храма росла трава, кусты и даже небольшие деревца.
   Но святое место уже ждало своего возрождения и мало кто знал, какая ему в ближайшем будущем уготована судьба.
  

Возрождение обители с 1998 года.

  
   В 1998 году, ровно к 80-летию мученичества Зилантовой братии, совершилось то, что верующие люди называют несомненным Божьим чудом, проявлением Его благой воли: без особой борьбы и ходатайств Зилантову обитель вернули Православной Церкви, несмотря на то, что даже накануне, весной того же года, об этом не было слышно никаких разговоров, а бесхозная территория достигла, так сказать, апогея своего запустения.
   Передача совершилась как раз к Успению Божией Матери. 13 дней оставалось до горького юбилея мученичества 1918 года. Божью волю можно усмотреть еще и в тройном совпадении: Успению Пречистой Богородицы была изначально посвящена обитель; Успение было последним праздником, который встретила накануне своего расстрела братия в 1918 году, на Успение же 1998 года совершилась передача обители верующим.
   Монастырь возрожден как женский - единственный женский в Казани и окрестностях. Собственно, тем самым повторяется его история 1920-х годов - но, по молитвам Божьей Матери, можно надеяться, что на этот раз она будет более счастливой. В настоящее время в обители 9 насельниц. С постройкой нового сестринского корпуса их число, возможно, возрастет. Настоятельница монастыря с первых дней его возрождения - монахиня Нина. Восстанавливается монастырь под непосредственным присмотром Высокопреосвященнейшего Анастасия, Архиепископа Казанского и Татарстанского, который регулярно бывает здесь и сам заботливо вникает в суть всех дел. Часты здесь теперь Архиерейские службы. Духовником обители стал протоиерей о. Владимир (Лаврентьев) старший священник Петропавловского кафедрального собора Казани. Не забывают свою "Alma-mater" студенты Казанской семинарии и иногда по праздникам в храме обители можно услышать их замечательный хор.
   Труднейшее это дело - возрождение разоренной обители! Только с великим упованием на помощь Божью и Его Пречистой Матери и можно выдержать это тяжкое испытание. От некогда великого монастырского кремля новым насельницам досталось все... все, что уцелело: 1.) подлежавший капитальному ремонту Настоятельский корпус; 2.) казалось бы, не подлежавшие уже никакому ремонту руины Всехсвятской церкви. И это все! А прошло три года - и вот перед нами вновь: и великолепный храм, словно сошедший со старинных открыток, и изумительная по стройности колокольня, и новая ограда - "кремль", и новые строящиеся корпуса. Но каким же чудом все это появилось на глазах у изумленных казанцев, которые, впрочем, по правде говоря, не все даже и сейчас-то знают про возрождение древней обители. Каким образом все это случилось?
   Ремонт бывшего Настоятельского корпуса продолжался всю осень 1998 года - несмотря на экономический кризис, непогоду и холода (сильные морозы в том году начались почти на месяц раньше обычного, в ноябре). Торопились возобновить церковную службу в этом же году - во временной церкви, устроенной в одном из помещений 2-этажного корпуса. С Божьей помощью это удалось. За 4 месяца храм скромно, но красиво оформили и перед самым Новым годом - в день св. прав.Симеона Верхотурского, 31 декабря, состоялась первая Божественная литургия. Это было событие для Зилантовой горы после 70 с лишним лет запустения.
   Второй задачей стало скорейшее восстановление большого Всехсвятского храма. Как уже говорилось, одно время казалось, он не подлежит восстановлению. От храма остался по сути один каркас с пустыми глазницами, да и тот медленно разваливался. Опасно было даже заходить в бывший храм: незадолго до того обрушилась часть внутренней лестницы, ведущей в него. И все-таки с упованием на Бога, решили взяться и за это сложнейшее дело. Непонятно было, с чего начинать: не было ни крыши, ни даже ... фундамента. Так что все работы проходили параллельно: снаружи и внутри, на кровле и на фундаменте. Матушка Нина говорит о незабываемом событии: летом 1999 года, на праздник Казанской иконы Божьей Матери (8/21 июля) храм словно расцвел - на нем, на прекрасных кирпичных кружевах под крышей, появились первые ярко-белые слои штукатурки.
   Своеобразная фотографическая летопись возрождения монастыря запечатлела разные стадии восстановления безнадежно запущенного храма: от разбитого "замка", у которого на крыше росли кусты, до великолепного белокаменного синекупольного собора, который... поглядишь на него сейчас - будто бы никогда и не был разорен! И свершилось все это чуть больше чем за год. За это время заново сделали железобетонный фундамент, осторожно подкапывая траншеи прямо под аварийные стены (какой риск!). В марте 2000 года на 40 мучеников Севастийских освятили большой храмовый крест. Одновременно освятили икону Божьей Матери "Игумении святой горы Зилантовой". Это имело очень большой священный смысл. Сама Божья Матерь как полноправная Игумения возвращалась на издревле посвященную Ей святую гору. В наше время некоторые паломники сравнивают Зилантову Богородичную обитель с Дивеевской.
   24 марта 2000 года только что собранный большой шатер с крестом водрузили на церковь. Так первый после почти векового перерыва Св. Крест воздвигся над Зилантовой горой.
   На Пасху Христову 2000 года при большом стечении народа в еще не освященном храме состоялась первая служба. Службы продолжались всю Светлую Седмицу. Это была первая Пасха, встреченная насельницами и паломниками в большом храме. Но потом еще на несколько месяцев службы были опять перенесены в малый храм в жилом корпусе, а работы во Всехсвятской церкви продолжились.
   Наконец, знаменательное событие - на Успение 2000 года, ровно через 2 года после возвращения обители, храм наконец был торжественно освящен Высокопреосвященным Анастасием, Архиепископом Казанским и Татарстанским. Освящен во имя Успения Пресвятой Богородицы и отныне из Всехсвятского стал Успенским. Окончательный вид он приобрел лишь к Успению 2001 года, когда над ним были водружены 4 малых боковых купола - точная копия тех, что были до разорения. Внутри собор украсился: прекрасным резным иконостасом в 3 яруса, напоминающим иконостасы Дивеевских храмов, иконами работ местных казанских мастеров-изографов, настенными росписями (пока только на лестнице-галерее: сцены из жития Св.Серафима Саровского) и большой плащаницей Матери Божией - изысканной ручной работы из Софрино.
   В 2001 году были заново сооружены: большая кирпичная ограда с двумя воротами и новый сестринский корпус (работы в нем продолжаются и сейчас). Восстановлена к маю старинная монастырская часовня во имя Казанской иконы Божией Матери и преп. Серафима Саровского - на территории Кировского района, в километре от Зилантовой горы. Ее венчает такой же изящный голубой шатер, как и собор и колокольню. Но главным событием восстановительных работ стало, безусловно, возведение колокольни и прибытие 6 колоколов, отлитых в Воронеже. Впервые после долгого перерыва Зилантова гора огласилась священным благовестом. Колокольня, удивляющая своей миниатюрностью и изяществом, была возведена сначала в двух ярусах, потом как трехъярусная. Ее бело-голубой ажурный силуэт вписался в небо рядом с храмом. На светлый праздник Вознесения Христова 2001 года над ней вознесся небесно-голубой шатер с куполами и крестом. Это - точная, но уменьшенная копия шатра над храмом. Сейчас ее окружает изящный зеленый газон и молодые елочки, тоже похожие на маленькие колоколенки вокруг большой "мамы".
   Каждый год и каждый праздник приносят монастырю все новые и новые радостные события - иногда Божии сюрпризы. На Рождество Христово 2002 года в монастырский собор прибыл уникальный мощевик. Сейчас это главная святыня возрожденной обители. Установлена она справа от иконостаса (плащаница Божией Матери - слева). В резной деревянной раке под стеклом помещены частицы мощей 84 преподобных отцев из Киево-Печерской лавры; 3 преподобных жен из Дивеево - недавно прославленных Александры, Марфы и Елены; 5 Святителей - Гурия, Варсонофия и Германа Казанских Чудотворцев, а также свт. Филарета (Амфитеатрова) и священномученика Владимира (Богоявленского) из Киева; преподобных Максима Грека, Нектария Казанского, Феодора Санаксарского (последний был, по-видимому, одним из наставников великого зилантовского архимандрита Амвросия) и почитаемого издревле всей Русью Василия Блаженного, современника взятия Казани. Здесь же почивают мощи одного Вифлеемского младенца, Иродом убиенного, и св. княгини Иулиании Ольшанской. Позже из Крыма прибыла частица мощей великого Святителя и исповедника XX века архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого). Так древняя благочестивая традиция передачи в дар святых реликвий не пресекалась, но продолжается и расширяется, радуя верующих и принося благодать в возрожденные обители и храмы.
   Что принес святой обители 2002 год - год ее 450-летнего юбилея, великого торжества для всех православных Казанской Епархии? Расчищена от мусора и сорняков территория древнего монастырского кладбища на горе - самого древнего православного погоста в Казани. Вознесся крест и купол над будущим храмом свв.мучеников Адриана и Наталии при сестринском корпусе. Издалека видно в небе его жаркое золото. Возрождается монастырский скит с хозяйством в Лаишевском районе Татарстана - на подаренном благотворителем Николаем в 2000 году земельном участке. Монастырь, как и в древние времена, обзаводится собственным сельским хозяйством. Будут строится новые хозяйственные корпуса обители. Работ еще непочатый край.
  
  
  
  

II. Архитектура и святыни монастыря.

Общий вид горы и обители до революции

   Каждый древний монастырь с первого же раза отпечатывается в глазах паломника чем-то поистине неповторимым, неуловимым и запоминающимся в очертании своих храмов и стен, куполов и крыш, склонов холма и даже деревьев, его окружающих. Облик любого монастыря - внешнее отражение его духовной жизни, так же как лик человека - зеркало души.
   Страшное опустошение коснулось в ХХ веке одну из величайших обителей казанской земли - Зилантову. Задача современного историка - воссоздать и воочию показать читателю-паломнику, пока хотя бы на бумаге, как выглядел до бурь революции, этот величественный, но стёртый с лица земли монастырский кремль на высокой горе. Утерянный кремль, каждый камень и каждый зубчик которого словно хранил на себе печать многовековых молитв. Намоленными называют такие святые места паломники. Эту намоленность невозможно разрушить никакими тракторами и молотами, хотя бы даже и был разрушен сам ансамбль.
   А ансамбль здесь был уникальный. Представим себя в роли паломников конца XIX-начала XX века, подходящих по пыльной сухопутной дороге к высокой зеленой горе, видной со своими строениями издалека, от самого Казанского Кремля. Вверх по склону наискосок всползает аккуратная брусчатая дорожка, обсаженная кустами. А над ней - сплошь белокаменная крепость, чем-то напоминающая Кремль в миниатюре. Кстати, и тот Кремль видно отсюда, в двух с лишним километрах выше по руслу Казанки. Здешний монастырский - меньше размерами, но никак не менее изящен. Застроили его за три века даже гуще, чем тот, городской. Действительно, на единицу площади здесь приходилось даже больше храмов и домов, а пустого места внутри стен почти не оставалось. На пространстве около 1 га (в казанском Кремле - 12га) как-то поместилось 3 изящных древних храма, 4 жилых корпуса и один хозяйственный, двое ворот, колокольня и ещё немало великолепных раскидистых деревьев - по размерам даже больших, чем дома. Уникально и незабываемо. Силуэт, который запомнится всякому, кто видел его хоть раз... даже если видел только на старых фотографиях. Что-то поистине родное душе - как из забытого детства.
   Детство нашего древнего города тоже неразрывно связано с этой святой горой. Постепенно город рос и развивался, а обитель медленно старела и даже дряхлела. Но полностью прийти в запустение ей не попускал промысел Божий. И в XIX веке монастырь пережил новый расцвет, когда были отреставрированы храмы, возведены могучие стены, выложены брусчаткой дороги. Таким его ансамбль и дошел до 1920-х годов...
   По диагонали друг к другу стояли древнейший Успенский собор в центре и Всехсвятская церковь к юго-западу, в самом углу монастырского четырехугольника. Таким вот "шахматным" размещением соборов и церквей отличались практически все без исключения русские обители до XVIII века - до появления "регулярных планов". Под углом на одной диагонали стоят и в Троице-Сергиевой лавре Троицкий и Успенский соборы. Как в Андреевском кресте, пересекает её в лавре вторая диагональ - от святых врат до храма Зосимы и Савватия, проходя через все тот же Успенский собор и Великую колокольню.
   Очень похожее на лавру размещение в Зилантовом монастыре. Тоже в самом центре - Успенский собор и тоже по двум диагоналям от него: к юго-западу другая церковь; к юго-востоку - Святые врата. Трудно сказать, случайно ли это совпадение. Троице-Сергиева лавра сыграла огромную роль в христианизации Казанского края, особенно в основании, построении и освящении Свияжска - сюда шли пожертвования из лавры, сюда ехали из неё мастера. Свияжск на знаменитой Круглой горе стал одним великим центром православия в Казанской епархии, но обитель на Зилантовой горе - другим, не менее значимым. Одна гора ещё до прихода русских была освящена видением св. Сергия Радонежского, другая - мученичеством св. Иоанна. И там, и там главный собор - Успенский и оба (Свияжский и Зилантовский) очень похожи друг на друга.
   В Лавре Успенский собор - хотя и не главный, но тоже самый большой. А вот Троицкий собор лавры по размерам меньше Успенского, но более похож на Зилантовский. Вероятно, зилантовский храм строился-то по образцу лаврского Троицкого, а вот название получил от лаврского Успенского. Ведь на деньги всё того же царя Ивана Грозного в конце XVI века был достроен Успенский собор лавры. По времени их с нашим Успенским разделяет всего лишь треть века. В следующей главе вы сможете прочитать об этом сходстве более подробно.
   Что же еще можно сказать о внутреннем размещении строений Зилантова монастыря? Жилые корпуса располагались строго по периметру, вдоль стен. И это тоже - как у большинства православных обителей: главный собор как главная святыня - в центре, а кельи вокруг. Колокольня возвышались над Святыми вратами: размещение точно как в Раифе, Седмиозёрке, Кизицах...
   Лучший вид на монастырь открывался со стороны железной дороги. Сюда были обращены южные фасады обоих главных храмов, Настоятельский корпус с фронтоном и балкончиком и сами Святые врата с колокольней. На то она и была - привратная обитель Казани, что должна быть видна с подхода к городу. А вот с востока, со стороны самого шумного и суетного города, монастырь почти полностью скрывали деревья. Ведь всю эту половину холма занимал старинный погост, по которому обитель и называлась "Русским Кладбищем" с большой буквы. Как ни мала была по площади овальная гора, но сам монастырь никогда не занимал её всю, а укромно ютился лишь на западной половине. Половина горы - усопшим и половина - живым, молящимся за них: очень символично. Вдобавок зеленый массив кладбища как бы отгораживал монастырь от города, и это тоже сложилось очень удачно.
   В завершение главы стоит сказать несколько слов как раз об этом зилантовском древесном массиве. Все современники единодушно отмечали его уникальную красоту. Здесь и снаружи, и внутри стен росли скоплениями могучие вязы и другие деревья. Никто не сносил их даже когда в 1822 году строили каменные стены. Это заслуга великого архимандрита Амвросия, что даже при самом бурном строительстве в истории монастыря (которое проходило как раз именно при нем), ни одно дерево не тронули. Разительная противоположность с тем, как проходит обычно светское, мирское строительство. Горячий молитвенник, ученик старцев архимандрит Амвросий, видимо, умел ценить Богом выращенные и Ему одному принадлежащие деревья: живые, нерукотворные украшения святого места и хранители особого молитвенного настроения насельников горы. Он понимал, что для возведения любого сооружения с Божьей помощью нужны считанные месяцы, а вот новое огромное дерево может вырасти лишь спустя десятки лет, а то и века. Вот и не рубили ничего даром.
   Лаконично, но очень красиво описывает этот зелёный массив краевед Н.Загоскин в своем "Спутнике по Казани" уже в конце XIXвека, в 1895 году: "По обращенной к Казанке части горы живописными группами растут вековые вязы, дубы и другие древесные породы; из этих ветеранов растительного царства многие должны быть свидетелями исторических событий 1552 года".
   Трудно сказать, действительно ли "ветераны растительного царства" были настолько древними. В Гефсиманском саду до сих пор растут 8 маслин, которые "помнят Христа". Дубы и вязы - растения также очень долговечные. В сущности, возможно, что некоторые из них простояли на Зилантовой горе более трех веков, чтобы напоминать своим видом паломникам XIX века об исторических событиях века XVI.
   В настоящее время гора по-прежнему утопает в зелени, по-прежнему строений возрожденного монастыря не видно со стороны старого русла Казанки из-за густых зарослей, но все эти деревья - "дети" ХХ века, а не ветераны глубокой старины. В советское время склоны заброшенного святого холма наглухо заросли чащами американских кленов, есть сейчас на вершине и берёзы, и высокие тополя, однако не осталось ни одного дуба или вяза, или вековой ивы - наподобие тех ив, что уцелели, например, при Раифском монастыре. "Вязы и березы, дубы и липы, составлявшие красу обители, частью пали от бурь и непогод, частью от рук распорядителей, ревностных не по разуму", - писал архимандрит Никодим почти в те же годы, что и Загоскин: только один отмечал то, что ещё уцелело, другой - то, что утрачено. А уж революцию не пережил ни один из "ветеранов". Деревья, словно составляющие одно целое с монастырем, полностью разделили тогда участь храмов и святынь разоренной обители.

Успенский собор

а) Деревянный - в XVIвеке

   История Успенской обители в 1552г. начинается с возведения "во един день" деревянной Успенской церкви - по царскому указу и на месте царской ставки. Как известно, разлив Казанки в 1559 или 1560г. размыл и разрушил эту церковь, как и все первоначальное место монастыря. Но и после перенесения обители на саму Зилантову гору новый деревянный храм был посвящён Успению Пресвятой Богородицы (второй храм рядом - Всем Святым). Первое его описание приходится на 7-й - 8-й годы после перенесения монастыря - на 1566-1567гг., когда составляли первую переписную книгу недавно присоединенного Казанского края.
   В Успенской церкви "древяной" перечислены следующие иконы:
   Успения Пресвятой Богородицы - писана "на бели",
   Усекновения Головы Иоанна Предтечи - писана "на красках",
   Рождества Пресвятой Богородицы,
   Св. Николая Чудотворца,
   Шестоднев - писана на золоте
   3 образа Пречистой Богородицы - писаны на золоте,
   2 образа Спасителя - писаны на золоте.
   Почти все они - "четырех пядей", т.е. 71см в высоту.
   На это следует обратить особое внимание, так как в XIX веке шли споры о возрасте тех икон, которые находились уже в каменном соборе: те ли это самые иконы, которые дошли как дар Иоанна Грозного - или более поздние? Но иконы, которые хранились в XIX веке, значительно больше по размерам, то есть они действительно, более поздние, а судьба всех первоначальных вышеуказанных неизвестна. Также споры шли о происхождении главной святыни монастыря - чудотворной Смоленской школы Божией Матери, но в описи 1566-67гг. она вообще не названа... хотя, возможно, это как раз один из тех "трёх образов Пречистой"?
   Кроме этих местных образов, опись 1560-х годов называет Деисусный чин и довольно подробно перечисляет всю утварь:
   "Да в той же церкви по Государева Царя и Вел. Князя грамоте в 67 году привез с Москвы игумен Яким да черной дьякон Феофил Деисус на золоте семи пядей семь икон, да образ Преч. запрестольной на красках, крест воздвизальной басмы меденый, двери царские, столбцы и сень на золоте, сосуды церковные оловянные, кадило медено, да книг Евангелие тетр, оболочено отласом, а Евангелисты медены, Апостол тетр в десть, псалтырь с следованием в полдесть, две треоди в десть, постная да цветная, октай на восемь гласов в десть, два трефолоя в десть, минея общая в полдесть, два пролога, один с сентября, а другой с марта в десть, служебник в полдесть, устав в десть, книга Ефрем Серин десть. Двои ризы, одни с отласом, другие с кушаком, два стихаря подризных с выбойками, две потрохели изуфные, два пояса нитяных, трои поручи отласные, стихарь с отласом, дьяконской уларь отласной, укропник меден".
   Таким образом иконы Деисуса были чуть побольше икон местного чина: 7 пядей - это около 120 см высоты.
   Больше про Успенский деревянный храм XVI века, предтечу знаменитого Успенского собора 1625г. - мы ничего не знаем. И это не удивительно. Первоначальные деревянные церкви большинства древних русских монастырей не оставили по себе никакой памяти, кроме кратких "канцелярских сводок" о них в светских писцовых книгах. Предыстория Зилантовского Успенского каменного собора в этом смысле не является исключением.

б) Каменный - с 1625г.

   Как история деревянной Успенской обители началась с возведения деревянного храма, так и история каменного Зилантова монастыря открывается строительством каменного Успенского собора. Главный и он же - первый.
   К 20-м годам XVII века вся огромная Россия начала понемногу оправляться от тяжких последствий Смутного времени: разрухи в умах, всеобщего разорения и опустошения страны. Вновь начался расцвет городов, особенно в Поволжье, вновь стали поступать пожертвования на монастыри и храмы. История Зилантовой обители тесно переплетена с историей всей страны: она отражает её как "большое в малом". И потому каменный Успенский собор 1620-х годов - один из многих и многих памятников эпохи, символов возрождения России. В 1625 г. он был торжественно освящен. Это было первое каменное сооружение на Зилантовой горе и одно из первых в окрестностях Казани: до этого в основном лишь в Кремле шло "белое" строительство.
   Но главное, на что обращают внимание знатоки архитектуры (П.М. Дульский и многие другие) - собор по формам как бы "не соответствует" своей эпохе, он кажется старше века на два и напоминает многие одноглавые храмы псковско- новгородского зодчества в пору его наивысшего расцвета, а не изящные пятикупольные церковки, распространенные в веке семнадцатом. Собор не сохранился и был разрушен в ХХ в., зато сохранились в России его аналоги. И не только в Новгороде и Пскове. И не только в Свияжске - тоже построенном псковскими каменщиками. Вот, например, стоит в Троице-Сергиевой лавре великая святыня всея Руси - Троицкий собор с мощами пр. Сергия Радонежского. Почти ровно два века разделяют их с зилантовским: соответственно 1422 и 1625гг. Но пропорции кубического объема с толстыми стенами, широкий шлем единственного купола на соответственно же широком барабане - практически одинаковы. Стало быть, в одном верно бытовавшее в Зилантовом монастыре предание о том, как Иоанн Грозный лично распорядился "снять меру" с Троицкого собора - и построить на Зилантовой горе его точный образец, дабы и в духовном плане монахи во всем подражали житию братии святой Лавры: образцом действительно, мог быть Троицкий собор - только произошло это не при Иоанне Грозном, а при первом из Романовых михаиле федоровиче.
   Богомольный и очень богобоязненный царь Михаил (его отцом был патриарх Филарет, а матерью - инокиня Марфа) стал не меньшим благодетелем для Зилантовой обители, чем Иоанн Грозный и его благочестивая первая супруга Анастасия. Все иконы и всё убранство были лично пожертвованы государем в Успенский собор в том же 1625г. с тех пор многие из них сохранялись до самой революции. "По преданию - это те самые иконы..." - с благоговением писали о них во всех путеводителях XIX - начала ХХ вв. Поистине, новая эпоха открылась в истории Зилантова монастыря с момента этого строительства и этого действительно царского пожертвования.
   Так богат был изначально Успенский собор этими иконами и утварью, что в дальнейшем почти и не менялся его роскошный внутренний облик. Даже в конце XIX в. он казался современникам "древним богатырём, которого не тронула ни рука времени, ни рука исправителей". Действительно, что же мы знаем о каких-либо капитальных ремонтах и "обновлениях" собора за 300 лет его существования? Очень немного. Знаем только по описи 1739г., что в нем имелся Ильинский придел - т.е. престол во имя Св. Пророка Ильи. В XIX в., по всем описям, этого придела уже нет. Стало быть, некоторые изменения все-таки происходили. В описи 1832г. антиминс в соборе указан со стоящей на нём датой: 1729год. Стало быть, тогда, вXVIII в, храм был заново освящен, а такое делалось как правило только после ремонта. Но вряд ли это означало какое-то капитальное изменение. Почти ровно век спустя, в 1835г., храм еще раз "обновили" - но его облик, в отличие от сильно перестроенной тогда Всехсвятской церкви, опять почти не изменился. Наконец, последнее мало-мальски заметное событие в 300-летней жизни собора: обустройство в его подвальном этаже храма - склепа во имя Св. Равноапостольной Ольги в 1895г. на средства вдовы погребённого там генерала Ольги Гейнс. Но и это изменение накак не затронуло интерьер основного помещения. Тем более, нисколько не изменился его внешний облик. Захоронения же под собором были и раньше, просто в 1895г. там поставили подземный св. престол для совершения заупокойных литургий.
   Иконы и утварь в соборе, при всех его "обновлениях", сохранялись прежние: XVI-XVII веков. Их мы подробно опишем ниже. А вот из всех внешних изменений... что же всё-таки можно найти, заметить? Во-первых, на всех старинных фотографиях, четырехскатная кровля собора покрывала его древние закомары, как массивный плоский колпак. Стало быть кровля эта - более поздняя. Так покрывали древние соборы в XVIII-XIX веках. Так, судя по дореволюционным фотографиям, был покрыт и Троицкий собор Сергиевой лавры, - но позже ему вернули при реставрациях изначальный облик XV века. Возможно, другим был изначально и купол Успенского собора: очень уж он похож на купола хорошо сохранившейся Покровской церкви на ул. Баумана (ныне входит в комплекс Никольского собора), а ведь Покровская церковь относится уже к рубежу XVII-XVIII веков, но никак не к началу XVII.
   Наконец, галерея, соединившая собор с Всехсвятской церковью вероятно, была построена тогда же, когда и сама Всехсвятская церковь (1681г.),, или даже чуть позже...Но всё это - изменения незначительные. Ничто не могло изгнать тот древний-древний дух, которым веяло от собора, который и в канун революции навевал мысли о временах незапамятных: об Иоанне Грозном, о Святителях Казанских, о преподобном Сергии... Собор объединял в себе времена и эпохи, и паломники помнили только то, что он "древний", бесконечно древний, а какого года - не так уж важно.
   Для Казани это было почти то же, что ...Лаврский Успенский собор для Киева, Георгиевский собор Юрьева монастыря - для Новгорода, храм Покрова на Нерли - для Владимирщины.
   То живое дыхание благочестивой старины, которое сохранил один из самых древних храмов Казани, очень хорошо передал архимандрит Никодим в конце XIX века: "Со своими массивными стенами, прочными столбами и широкими арками он, как древний богатырь, не хотел поддаваться ни руке времени, ни рукам исправителей... . Массивные стены и толстые колонны... распространяют в нем мрак; небольшие окна дают мало света..." - картина, знакомая и дорогая всем, хоть раз посещавшим полусумрачный и словно невидимо наполненный многовековыми молитвами Троицкий собор лавры - аналог зилантовского. Да, тесный внутри собор к рубежу XIX - ХХ вв. "представлял мало удобств для посещавших его", как пишет тот же архимандрит Никодим - но при этом он же хранил и, можно сказать, формировал собой ту неуловимую и непередаваемую атмосферу древнейшей в Среднем Поволжье обители, который навсегда запоминался каждому паломнику, хоть раз бывавшему здесь.
   И всякому, кто читал, невольно вспомнятся строки Ивана Шмелёва в повести "Богомолье" с описанием его детского впечатления от Троицкого храма лавры:
   "В соборе полутемно; только в узенькие оконца верха светят палочки солнца и вспыхивают в них крыльями голубки. Кажется мне, что там небо, а здесь земля. В темных рядах иконостаса проблескивают искры, светятся золотые венчики. По стенам - древние святые со строгими ликами <...> Словно из-под земли поют. Плачут протяжно дети. Мерцают позолота и серебро, проглядывают святые лики, пылают пуки свечей. По высоким столбам, которые кажутся мне стенами, золотятся-мерцают венчики..."
   Два собора были очень похожи внутри по атмосфере, но вот был ли Зилантовский собор так же расписан по стенам фресками, как лаврский Троицкий? Странно, но почему-то ни в одной описи нет ни слова о его настенных росписях - ни древних, ни новых. Хотя обычно соборы столь почтенного возраста как правило стояли полностью расписанные внутри - и по стенам, и по сводам, и по столпам. Но мы не знаем, можно ли здесь было увидеть такие же "мерцающие венчики по столбам", какие вспоминает из своего детства Шмелев в Троицком соборе Лавры? Знаем только, что стоял здесь во всю восточную стену 4-ярусный иконостас с 46 древними иконами. (И лаврский соборный иконостас тоже 4-ярусный, а образа в нем кисти преп. Андрея Рублёва. Но и зилантовские иконы очень древние, хотя всё-таки моложе). Сам зилантовский иконостас напоминал лаврский. Он весь - "старинной столярной работы, выкрашенный разными красками, местами позолотою", как рассказывается в описи 1813 г.
   Таким образом, обилие таинственно мерцавшей в полумраке позолоты и серебра было и в нашем соборном интерьере.
   Драгоценные сверкающие ризы покрывали почти каждую из старинных икон собора - и в местном чине иконостаса, и по стенам. По описаниям удалось установить как выглядел местный чин в 1813г.:
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
  
   Иконы:
   а) Великомученица Екатерина
   б) Смоленская икона Божией Матери; в) Успение Божией Матери;
   г) Царские врата; д) Пресвятая Троица; е) Воскресение Христово;
   ж) Иоанн Предтеча.
   К 1870-м годам, когда собор описывал о. Платон Заринский, расположение икон изменилось:
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
  
   а) Иоанн Предтеча; б) Смоленская икона Божьей Матери;
   в) Пресвятая Троица; г) Успение Божией Матери.
   Не изменилось лишь расположение по правую сторону Царских врат иконы Живоначальной Троицы. Это довольно необычно, ведь в большинстве храмов на этом месте по традиции ставится образ Спасителя.
   Все названные иконы, согласно исследованию о. Платона Заринского, относятся к 1625 году и имеют высоту 2 аршина 2 вершка (~1,5 м), а ширину - от 1 аршина 7 вершков (~1 м) до 1 аршина 11 вершков (~1,2 м). Это в 2 с лишним раза больше, чем одноименные иконы XVI в., пожертвованные Иоанном Грозным в деревянный храм.
   Главная святыня храма и всего монастыря - безусловно, Смоленский образ Божией Матери. "Сохранилось предание, что будто эта икона принадлежит ко времени Грозного и была в числе войсковых икон во время казанского похода 1552 года", - пишет о. Платон, но убедительно опровергает это предание измерениями икон. Более точно стоило бы сказать, что это- "копия с иконы, бывшей в походе на Казань Иоанна Грозного". Но копия, очевидно, увеличенная вдвое. В народе её почитали чудотворной. Это была одна из двух особо почитаемых Смоленских Богородицких икон нашего края - вторая всем известна как Седмиозерная.
   Во все времена братия Зилантова монастыря особенно заботилась об украшении этой главной святыни. Риза на ней, по описанию 1813 года, вся унизана жемчугом, а венцы на Божией Матери и Богомладенце - серебряные, резные и позолоченные поверх серебра. Но старый жемчуг постепенно осыпался и риза ветшала. Тогда в 1851г. весь оставшийся жемчуг с нее сняли и переложили на архимандритскую митру. Новую ризу сделали уже полностью серебряную, позлащенную, весом 31 фунт 81 золотник, что составляет около 12 кг 750г. Риза была украшена "11 розовыми камушками и 7 надписями на финифти". В 1907г. для иконы устроили специальный позолоченный киот на средства купца Константина Ивановича Стукова.
   Остальные названные иконы о. Платон описывает, оставляя без внимания их ризы и рассматривая только изображения, что абсолютно понятно с духовной точки зрения:
   "По правую сторону царских врат образ св.Троицы, в виде трех странников, явившихся Аврааму. Особенность рисунка та, что внизу стола, за которым сидят три странника, вместе со слугою, закалающим животное для пира, находится и изображение Сарры, которая месит опресноки.
   По правую сторону, рядом с иконою св.Троицы, находится храмовая икона Успения Пресв. Богородицы. Особенность рисунка Успения - два момента события: апостолы и предстоят гробу Богородицы, и переносятся ангелами на облаках из различных стран, куда привела их евангельская проповедь.
   Икона Предтечи Иоанна с чашею в руке и с предвечным Младенцем в ней; икона очень древняя. Она поставлена с левой стороны Смоленския Богородицы."
   Все названные иконы, так же как и чудотворная Смоленская, пребывали в дорогих серебряных и жемчужных ризах - притом очень древних ("оклад местами обломан", "жемчуг местами осыпался", - то и дело встречается в описи). Особенно драгоценной была риза на Казанской иконе Божией Матери ("близ южной двери" иконостаса) - её украшал 21 аметист. 18 "камней вишневого цвета" и "белые хрустали" украшали оклад Боголюбской иконы Божией Матери.
   Кроме этих икон, которые позже привлекли такое внимание о. Платона Заринского, в описях 1813 и 1832 годов названы уже среди находящихся не в иконостасе, а на стенах:
   Казанская икона Божьей Матери (II по счету)
   Казанская икона Божьей Матери (III по счету)
   Христос Благословляющий
   Св. Николай
   Господь Вседержитель
   "Божия Матерь малейшего формата" и еще одна "Божия Матерь на западной стене".
   Успение Божией Матери (II по счету)
   Боголюбская икона Божьей Матери (II по счету)
   Св. Убрус Господень
   12 Праздников
   Кроме них в описи 1813г. назван еще старинный складень с Преображением Господним в центре, Коронованием Богородицы сверху, Николаем Чудотворцем справа и Казанской иконой Божией Матери слева. В описи 1832г. его почему-то уже нет.
   И у этих многочисленных икон ризы были в основном серебряные или жемчужные. Еще одну икону подробно описывает о. Платон Заринский. В 1832г. она еще значится во Всехсвятской церкви "по левую руку иконостаса", но ко времени о. Платона её уже перенесли в Успенский собор:
   "Икона символическая "О Тебе радуется", одна из тех икон, которые так распространились в России, с легкой руки новгородских и псковских мастеров, после московского пожара в 1547 году. Рисунок иконы следующий. Пятиглавая церковь; в куполе её изображение Господа, посередине престола с сидящею на нем Богородицею с Предвечным Младенцем; престол окружен семью ангелами, а с боков церкви - слева Предтеча, справа Иисус Христос с осьмиконечным крестом в руке. Внизу, у подножия престола, лики святых: посреди, под самым престолом, образ Предтечи, справа лик Благоверных царей, где русские князья мешаются с греческими императорами, преподобных жен, справа лик апостолов, лик юродивых, лик святителей, мучеников, преподобных. По краям образа надпись: "О Тебе радуется (...)" Икона мерою в вышину 2 арш. 6 вершков, в ширину 2 арш. 3 вершка. [Это одна из самых больших икон монастыря - примерно 169 на 155 см]. Она носит на себе следы поправок и очень затемнена слоями олифы и лака, но основной рисунок должен относиться к концу XVI или к началу XVII века".
   В "Справочной книге Казанской епархии" 1909 года среди реликвий монастыря названа еще икона Господа Саваофа - "также весьма древнего письма". Где она находилась - не указано.
   Кроме икон, немало других святынь хранилось в алтаре и в великолепной ризнице Успенского собора. Все они будут описаны в специальной главе "Святыни монастыря".
   Наконец, к святыням древнего храма необходимо отнести и гробницу архиепископа Иосифа Суздальского, прожившего в монастыре на покое 2 года и скончавшегося в 1642г. Жизнеописанию этого местночтимого праведника в нашей книге посвящается глава в III разделе. Каменная плита -гробница стояла перед северным столпом храма, то есть слева от входа. На ней постоянно теплилась неугасимая лампада в память святителя. На гробнице лежало два дорогих покрова: голубой полупарчовый и белый с обрамлением из мишуры. Перед гробом владыки Иосифа стояла еще одна икона Иоанна Крестителя. А его личная келейная Боголюбская икона Божией Матери небольшого размера (27 см высотой), видимо, привезенная из суздальской земли (ведь владыка был оттуда), находилась в соседней Всехсвятской церкви.
   Когда в советское время собор был до основания снесен, оказались утраченными почти все его святыни и утерянными места захоронений - и святителя Иосифа, и всех, кто был погребен в подземном приделе Св. Ольги.
   Надеемся, что с Божией помощью, собор еще будет восстановлен заново...

Церковь Всех Святых

   Изначально монастырь был посвящен двум праздникам: Успению Божией Матери и Всем Святым. Соответственно с самого основания и стояли в нем две деревянных церкви. "А в монастыре церковь Успения Пречистой Богородицы да теплая церковь Всех Святых, а поставленья всё строение с государевой казны", - указывалось в Писцовой книге 1566, этом самом первом в истории описании Зилантова монастыря, тогда ещё совсем молодого.
   "Тёплая" церковь - значит маленькая, удобная для отопления зимой. Потому и по первому описанию 1566г. всё в ней выглядело очень скромно и даже бедновато: не сравнить с тем большим просторным каменным храмом, который позже вырос на ее месте и стоит до сих пор.
   Местный храмовый образ Всех Святых "поставления Государева" (то есть на деньги из государевой казны) - всего "четырех пядей", то есть 71см высотой. Стало быть, и весь иконостас, в котором имелось только два яруса, был очень невысок. В ширину тоже - всего в 7 икон, ибо столько называется их по описи в Деисусном чине. То есть мы можем себе представить, что по сути это была бревенчатая церковь-изба, размерами ненамного больше часовни, призванная лишь вместить по зимнему времени 13 человек: 10 старцев, игумена, священника и дьякона - всю братию, которая числилась на 1566 год.
   Ни одна из икон не имела ризы, все были выполнены в красках. Но ещё более поражает в описании утвари, что даже все священные церковные сосуды были - деревянные! Деревянным был и напрестольный крест. Вся церковь целиком выполнена в дереве: снаружи и внутри, строением и священной утварью. Единственное, что выделялось - одно медное паникадило.
   Не все в маленькой церкви было на государевы деньги. Весь Деисусный чин, запрестольный образ Пречистой Богородицы, Царские врата, писанные "на лазори", и северные двери (интересная особенность, что с образом благоразумного разбойника, а не Архангела) поставил на свои деньги старец Герасим - один из тех десяти. Видимо, в миру он был достаточно состоятельным человеком и все свои деньги отдал на благоукрашение обители, в которой постригся.
   Лишь почти 130 лет спустя, в 1681 году, теплая церковь Всех Святых была наконец построена в камне. Это было знаменательное событие во всей истории уже немолодого монастыря - с этого времени и навсегда не только его собор, но и весь храмовый комплекс становится каменным. Что принято называть в любой обители храмовым комплексом? Чаще всего - холодный летний собор и теплую зимнюю церковь при нем, которые вместе всегда воспринимаются как единое целое. Во многих монастырях они и были именно единым целым и "сцеплялись" между собой галереями, переходами, а то и вовсе примыкали друг к другу, имея общую боковую стену.Ростовский Архиерейский дом, Соловецкий, Кирилло-Белозёрский, Ферапонтов, Пафнутьев Боровский монастыри - в каждом из них сложились комплексы не из двух, а из многих храмов и жилых построек, соединенных между собой (почти все здания Ростовского Архиерейского кремля можно обойти по переходам, ни разу не выходя из них). В Зилантовом монастыре был не столь большой комплекс, но и здесь Успенский и Всехсвятский храмы, стоявшие по диагонали друг к другу - на северо-востоке и юго-западе, соответственно, - соединялись изящной каменной галереей с открытыми арками и маленькими колоннами в стиле 17 века.
   Не было, пожалуй ни одного сооружения на Зилантовой горе, чей облик за 300 с лишним лет существования, до наших дней, менялся бы столько раз. По сути, одна церковь была до 1829г.; почти совсем другая (та же, но перестроенная) - в 1830 - 1895гг.; третья - с 1898г. Лишь фундамент оставался прежним да ещё некоторые стилевые особенности конца XVI века старались учитывать при позднейших перестройках - и то не все. К их числу можно отнести, например, наличники окон. Несмотря на все позднейшие перестройки самой церкви, они и сейчас ещё напоминают почти такие же точно украшения над окнами Ивановского монастыря Казани и Софийской церкви бывшего Казанского Богородицкого монастыря - то есть типичных храмов XVI века. Эти незабываемые фигурно-кирпичные украшения той эпохи - предельно простые и в то же время изысканные: как бы проекция своеобразной короны над каждым окном. Часто в XVII веке такая "корона" венчалась ещё и Св.Крестом из фигурного кирпича, но в перестроенной Всехсвятской церкви этого уже не увидишь. Ещё в некоторых элементах кирпичного декора, особенно в алтарной части, можно легко заметить полускрытые "корни XVII века": дух этого величайшего храмового расцвета допетровской Руси, равного которому не было и уже не будет. Никогда, ни до, ни после, города России не покрывались таким количеством изумительных кирпичных храмов, буквально белокаменными лесами красивейших церквей: в Ярославле, Ростове, Угличе, Костроме и др. ни предшествующие, ни последующие века, даже вместе взятые, не дали такого количества церквей, как век семнадцатый.
   В остальном мы почти не знаем, как в конце XVII -в XVIII веках выглядел храм Всех Святых - ни снаружи, ни внутри. Иконы, видимо были те же, что и в последующем XIX веке: почти все они сохранились с древности вплоть до революции.
   К началу XIX века храм очень сильно обветшал. Сказался-таки период упадка монастырской жизни в первые десятилетия после екатерининской реформы. Лишь средства, постепенно накопленные за 23 года управления архимандрита Амвросия, смогли послужить базой для капитальной реставрации церкви. В 1829 году она была полностью "обновлена" и заново освящена: именно эта дата значилась на Антиминсе и главного алтаря, и впервые устроенного предела Свв. Первоверховных Апостолов Петра и Павла. Ведь дни Всех Святых и Петра и Павла разделяет лишь короткий Петров пост: наличие такого придела при таком храме глубоко символично.
   Внешний вид церкви 1829 года оказался очень необычным для древнего монастырского ансамбля. Традиции XVII века были нарушены. Над основным объёмом возвели квадратную колокольню со шпилем. Теперь можно было подумать, что это прямо-таки одна из церквей Санкт-Петербурга, а не древней Зилантовой горы. Верх церкви не очень гармонировал с очертаниями фундамента и алтаря... Этот стиль неофициально так и называли - петербургским. Были в облике колокольни и церкви и элементы модной тогда "псевдоготики". В Казани это оказался едва ли не единственный храм подобного стиля. Явно европейско-светское влияние прослеживается в нем. Хотя в этом "грешна" почти вся эпоха XIX века, но больше все-таки в те десятилетия был распространен классицизм, а не псевдоготика.
   Вообще ансамбль Зилантова монастыря поистине уникален сочетанием различных деталей самых разных эпох. Псковско-новгородский стиль XVI века, посадский XVII, русское барокко начала XVIII, классицизм, псевдоготика - все это можно было увидеть здесь в тесном, нераздельном переплетении. Но именно шпиль был самым высоким сооруженим монастыря на протяжении почти века.
   Как же выглядел внутри храм после 1829 года? В одном двухэтажном здании поместились и братские кельи, и трапеза, и кладовые, но сам храм, как и сейчас, размещался на втором этаже - с его гораздо более высокими сводами, чем у первого. А над всем этим нависала еще и тяжелая колокольня!
   Интерьер церкви был роскошен и великолепен. Драгоценная утварь по богатству мало уступала соседнему Успенскому собору. В алтаре, на престоле и жертвеннике, было полупарчовое облачение. Дарохранительница серебряная позолоченная, искусно украшенная финифтью: то есть изысканной цветной эмалью, наложенной обжигом на металл. На горней стороне алтаря находилась икона Св. Николая: как тогда называли, "малой меры", но зато в великолепной серебряной ризе; справа - образ Коронования Богородицы, слева - "Живоносный Источник"; перед жертвенником - Божья Матерь Владимирская.
   В иконостасе в местном чине называются: по левую сторону - образ "О Тебе Радуется" (позже он был перенесен в Успенский собор и потому уже подробно описан нами в предыдущей главе); по правую - Спаситель и Божия Матерь, обе иконы без риз, но с медными венцами-нимбами. И обе позже были перенесены от иконостаса ко входу в храм: Спаситель - на паперть, а Божия Матерь - на западную дверь. До этого же, в первое время после обновления, на паперти встречала всех входящих в храм Виленская икона Божией Матери. Видимо, это был особо почитаемый в монастыре образ, ведь ему в XIX веке посвятили и целый придел Алексеевского храма. Также в иконостасе называется еще один образ Спасителя на северных дверях "в серебряной ризе большого формата".
   Нигде не дается описание храмового образа Всех Святых - но нет сомнений, что он имелся. Вероятно, должен был сохраниться тот самый образ "четырех пядей", который стоял еще в деревянной церкви XVI века. Но почему-то в XIX о нем уже ничего не говорится - ни в описаниях имущества самой братией, ни в исследованиях знатока древностей о. Платона Заринского. Как, впрочем, не говорится ничего и о каком-либо новом образе Всех Святых, взамен того древнего.
   На стенах церкви висел еще целый ряд древних и ценных икон. На юго-западной стороне (это значит - справа от входа) обращал на себя внимание еще один образ Св. Николая. Он был без ризы, но такого великолепного живописного исполнения, что о. Платон Заринский, посвятивший вообще древностям Всехсвятской церкви меньше 1 страницы (его гораздо больше интересовал Успенский собор), одной этой иконе посвящает 1/3 страницы: "Икона Святителя Николая, вышиною 3 Ґ пяди [62см]; особенность этой иконы - украшения по полю и краям, отчасти резныя на левкасе, а отчасти наведенныя яркими красками, очевидно, по шаблону; даже венец на Святителе разрисован яркими красками в роде тех рисунков, которые встречаются на русской деревянной посуде. Образ Святителя грудной; внизу иконы видно лишь узорчатое ожерелье риз и епитрахили" (имеются в виду ризы и епитрахиль самого Святителя, а не риза - оклад иконы).
   Другой образ, вызвавший еще больший интерес о. Платона - это "Отечество" (Новозаветная Троица). Правда, он его так не называет, а дает лишь описание положения Св. Ликов: "Икона Господа Саваофа, сидящаго на престоле; на его коленях Бог Сын в младенческом виде, а на груди у Бога Сына Бог Дух Святой в виде голубя. Образ очень древний..."
   По образцу исполнения эта икона явно современна знаменитым фрескам Свияжского Успенского собора XVI в. Там абсолютно такой же тип "Отечества" размещается в куполе. П.Е.Заринский прослеживает здесь "западное влияние" - однако ни о какой неканоничности подобного типа не может быть и речи. Ведь когда, например, епископ Евлампий, бывший настоятелем Свияжского монастыря, в 1859г. предложил переписать "неканоничные", по его мнению, свияжские фрески, Синод в 1860г. официально запретил ему это и вынес резолюцию о соответствии всех росписей древним канонам и традициям. То же можно сказать и о зилантовской иконе XVI века.
   В трапезной размещались иконы: Животворящий Крест в серебряном окладе (это именно чеканная икона, а не отдельное распятие); Господь Вседержитель в серебряной ризе; Божия Матерь Казанская, украшенная сверкающим стеклярусом, но как указано, "без некоторых штучек" (видимо, икона очень старинная и стеклярус частично осыпался от времени); еше один образ Св. Николая в медной ризе. Особо хочется отметить икону Великомученицы Екатерины. Очевидно, это храмовый образ из часто упоминаемой в XVII в кладбищенской Екатерининской церкви, позже упраздненной (см. главу "Кладбище..."). В 1813г. в описи он значится в Успенском соборе, а в 1832г. - уже в храме Всех Святых: символично, что именно храм с таким названием "приютил" древнюю икону Великомученицы. Возможно, это та самая икона, которая перебывала еще при войсках Ивана Грозного в полотняной церкви в историческом 1552 году. В 1832г. этот образ также называется в серебряной ризе - а все части его поверхности, не покрытые серебром, унизаны жемчугом, кроме св.лика Великомученицы
   Не менее роскошным было убранство и все святые образа в Петропавловском приделе при церкви.
   Антиминс этого предела, "на голубом атласе", освящен Свт. Филаретом 12 октября 1829г. На престоле и жертвеннике - темная синяя полупарчица. Таким образом в алтаре преобладали нежные сине-голубые тона, напоминающие о Царствие Небесном. Они таинственно сочетались с бледным серебром риз и святой утвари. А серебряными в алтаре были: Дарохранительница; ризы Спаса Нерукотворного и Божией Матери "Всех Скорбящих Радосте", (соответственно - над жертвенником и на горнем месте), причем серебряная риза на Спасителе была позлащенной, а пожертвован был образ вместе с драгоценной ризой Анной Ивановной Агиановой.
   Местный чин иконостаса в Петропавловском приделе также весь блистал серебряными позлащенными ризами. По описи удалось установить в нем расположение трех икон:
   0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
0x08 graphic
  
   а) еще один образ Божией Матери "Всех Скорбящих Радосте", б) еще один Спас Нерукотворный, в) храмовый образ Петра и Павла.
   На арках - очевидно по сторонам иконостаса, - размещались симметрично друг другу иконы Казанской Божией Матери и Знамения Божией Матери. Названы в описи еще и иконы Св.Николая и Анны Пророчицы. Все перечисленные образа - также в серебряных позлащенных ризах, из-за чего Петропавловский придел можно было назвать одним из самых роскошных по убранству, несмотря на его малые размеры. Правда, паникадила и лампады здесь были ветхие: 2 паникадила медных уже "без некоторых штук", 8 ветхих медных лампад и 4 ветхих медных подсвечника. Да и в самом основном помещении Всехсвятского храма паникадило висело "старинное, медное, литое, с прорезным шаром" - уж не то ли самое, которое названо еще в 1566г. в деревянной церкви? А в 1877г. его называет о. Платон Заринский. 4 лампады были серебряные, "с резными клеймами без надписей, по обеим сторонам каждого клейма одноглавый орел..." Поистине какой-то благоговейный трепет охватывает, даже когда читаешь описания в старых книгах и документах. Каково же было бы, если б все это сохранилось!
   Вот так роскошно и "ветхо" одновременно, выглядела сама церковь и её придел с 1829 по 1895гг. В 1895г. она была полностью разобрана и к 1898г. возведена заново по проекту архитектора Ф.Малиновского: проекту весьма сильно отличавшемуся от прежнего, но зато вернувшему церкви облик, более похожий на изначальный XVII век. Правда, все названные иконы в интерьере остались те же. Только помещение стало уже более просторным и по площади, и по высоте: убрали "давившую" колокольню, что позволило существенно повысить своды, и убрали кельи, занимавшие западную часть. Ведь несколько неосмотрительно надстроенная в 1829г. колокольня своей тяжестью едва не разрушила весь древний храм - из-за чего и понадобилась срочная перестройка.
   В таком виде, как построил архитектор Малиновский, храм восстановлен и сейчас, век спустя, после долгого советского запустения.
   Со своим голубым шатром и четырьмя малыми боковыми куполами, с шестью золотыми крестами (считая крест над шатровым же крыльцом), с прекрасными наличниками больших окон, над которыми тянется ряд окошечек-"бойниц" поменьше, Всехсвятский храм кажется одновременно и великолепным теремом XVII века, и вполне легким, небесным, воздушным "Домом Пресвятой Богородицы", каким он и является.
   Внутри храм обращает на себя внимание просторностью полукруглых сводов и обилием арок, на которые эти своды изящно опираются. Конструкция трапезной с её двумя столпами, к которым сходятся арочные дуги, напоминает прием, позже примененный тем же зодчим Малиновским при постройке Троицкого собора Раифского монастыря 1904-1910гг. Только здесь маштабы намного скромнее. А вот широкая арка, отделяющая солею и иконостас, является особой находкой Федора Малиновского, примененной им, кажется, только здесь. Шатер возвышается над солеёй, а не над основным объёмом, что тоже не - типично для русского зодчестваи очень оригинально. В целом конструкция храма была решена блестяще с тоски зрения и инженерной, и архитектурной.
   3 мая 1898г. обновленный храм был торжественно освящен Архиепископом Арсением. А вот Петропавловский придел при нем освятили лишь 5 декабря 1904г. "иерейским освященим".
   В начале ХХ века ряд изменений коснулся интерьера храма. В 1907г. все внутри было заново покрашено, все иконы бережно промыты, после чего новое иерейское освящение престола состоялось 23 декабря 1907г., перед самым Рождеством Христовым. В 1909г. был пожертвован большой образ мученика Иоанна, стоимость одного киота которого составила 500 руб. (возможно, благодетелем был купец Константин Иванович Стуков). В канун мученичества братии 1918г. это, конечно, имело особое символическое значение. Образ разместили у правого клироса. Забегая вперед, необходимо отметить, что в 1920-х годах в описях упоминается придел мученика Иоанна во Всехсвятской церкви "напротив правого клироса". А вот про Петропавловский придел в 20-е годы - уже ни слова. Когда именно и кем был освящен новый Иоанновский предел, в описях 1926-28гг. не указывается.
   В 1910г. "на деньги, пожертвованные разными лицами" в алтаре Всехсвятской церкви появился новый запрестольный образ Спасителя в дубовом киоте стоимостью 300 руб. Вообще в те годы, при архимандрите Сергии, храм особенно активно украшался. Самое главное событие произошло 2 года спустя.
   В 1912г., при том же архимандрите - мученике, впервые появилась прекрасная настенная живопись церкви, покрывавшая сплошным ковром все её стены, своды и арки. Храм был расписан масляными красками с преобладанием строгих синих, голубых, коричневых тонов и позолоты, с искусным геометрическим и растительным орнаментом. Даже в 1998г. на момент передачи еще сохранились отдельные небольшие фрагменты в целом загубленных росписей. Еще можно было разглядеть в полумраке и узнать лики Св.Равноапостольного князя Владимира с крестом, Св.благоверной кн. Анны Кашинской и Св. мученика кн. Михаила Тверского в притворе, преп. Никодима на арке, изовражение Св. Креста в алтаре... . но все это уже не поддавалось сохранению. Сейчас уникальные росписи полностью утрачены. Возрождение самой Всехсвятской церкви после 1998г. и её освящение уже с наименованием Успенской (2000г.) подробно описаны нами в I разделе книги.
  

Церковь Алексия Митрополита Московского и всея Руси

   Алексеевский храм во всем был третьим в монастыре. И по размерам, и по времени постройки. Он являлся надвратным и замыкал собой весь ансамбль с востока, находясь в противоположном конце от Всехсвятской церкви. Его построили только через 40 лет после нее, в 1720 году. Это был изящнейший и типичный для рубежа XVII-XVIII веков многоярусный ступенчатый храм - высокий и необыкновенно узкий, как сторожевая башня. Самое интересное, что по высоте он нисколько не уступал ни Успенской, ни Всехсвятской церквям, хотя по площади был в несколько раз меньше.
   В то время на смену каменным шатрам почти во всем русском церковном зодчестве как раз и приходили такие вот необычайные "лествицы в небо": высотные ступенчатые храмы и колокольни. Они словно разрубили собой XVII и XVIII века. Их изумительные силуэты до сих пор радуют глаз паломников в самых разных монастырях России. Особенно часто - даже едва ли не как правило, - их возводили в те годы как раз именно над вратами святых обителей. Иногда - над святыми колодцами, как в Троице-Сергиевой лавре: лаврская часовня над кладезем, близ Успенского собора, формой очень напоминает Алексеевский храм, только намного более богато украшена лепниной, а позже даже раскрашена, то есть перестала быть белокаменной.
   Но самое поразительное сходство - с церковью Даниила Столпника в Свято - Даниловом монастыре Москвы, построенной тогда же. Вообще удивительно сходство судеб самого древнего монастыря в Москве - Данилова, - и самого древнего в Казани - Зилантова. Оба были колыбелями Православия в своих городах, оба после 1764 попали лишь в III класс, что было явным унижением их былого величия, оба к XIX - началу XX вв пришли в бедность и едва сводили концы с концами. Поразительно совпадение, что в 1560 году указом Ивана Грозного был возрожден на новом месте разрушенный наводнением Зилантов монастырь и в том же 1560-м, его же указом, был возрожден заброшенный с начала XIV века Данилов в Москве. Разные этапы - всплески строительства в этих двух далеких друг от друга обителях тоже абсолютно совпадали по времени. Потому-то названные два храма оказались построенными в одни и те же годы - и, естественно, в одном и том же господствовавшем тогда стиле.
   Другой аналог Алексеевского храма находится гораздо ближе - достаточно съездить не в Москву, а в Раифу и внимательно рассмотреть там храм свв. мучениц Веры, Надежды, Любви и матери их Софии, чтобы получить представление о том, как же выглядела несохранившаяся зилантовская церковь. Обе стояли в монастырях над теми входными вратами, что позже были заделаны
   Представьте себе столпообразный четверик в два этажа высотой. В первом как раз находилась арка ворот, а во втором - сам храм: его полукруглый алтарь нависал снаружи козырьком над воротами. Каждый входящий должен был проходить под святым алтарем. Над четвериком двумя ступеньками возвышались еще 2 изящных восьмерика: верхний - совсем крошечный: такие маленькие восьмерики в архитектуре назывались "фонарями". Свет из их окон изливался в сумерках, действительно, как из фонарика. Наконец, венчал все это изящное храмовое сооружение маленький купол на высоком барабане. Почти что башня Сююмбеки в миниатюре (кстати, давно доказано, что башня Сююмбеки имеет русское происхождение и построена абсолютно в те же годы начала XVIII века и в том же стиле, что и этот храм, а не при Казанском ханстве - еще одно сходство ансамбля Зилантова монастыря с ансамблем Казанского кремля).
   С внутренней стороны храм был окружен такой же галереей, как и Успенский собор. Узкая лестница вела над вратами внутрь. Как выглядела церковь внутри в XVIII веке, мы не знаем. Знаем только, по монастырскому отчету 1739года, что при ней тогда имелся придел во имя преп. Герасима Иорданского. Храм, из-за маленьких размеров неудобный для богослужений, очень сильно обветшал и в 1829 - 1830 гг. был обновлен. Тогда же были полностью заложены ворота, хотя храм по старой привычке еще называли надвратным.
   Описание икон и святынь церкви сразу после ремонта сохранилось до нас по одной из монастырских описей (1832г.). По ней видно, что все святые реликвии остались прежними, очень старинными. Антиминс в алтаре - "древний на холсте". Одежда престола и жертвенника - полупарчовая. В иконостасе в местном чине значатся образ Спасителя, украшенный стеклярусом, и храмовый образ святителя Алексия, митрополита Московского (дорогих риз в Алексеевской церкви не было, что резко отличало ее скромный характер от Успенского и Всехсвятского храмов). Называются среди икон этой церкви также: образ Божей Матери "Утоли моя печали", украшенный медным позолоченным венцом, иконы свв. Бориса и Глеба и Великомученицы Варвары. Лампад в церкви было всего 5 - "медных, старых". Вероятно, они и висели перед всеми названными пятью иконами.
   Над самим Алексеевским храмом в 1829 году устроили придел во имя Виленской иконы Божией Матери (в некоторых старых путеводителях и книгах пишется по ошибке "Вилейской"). Это очень необычное размещение - чаще главный храм находится на втором этаже, а придел - на первом. Здесь получилось наоборот. Из-за ступенчатой конструкции храма верхний придел получился совсем крошечным - пожалуй, одним из самых малых храмов не только Казанской епархии, но и всей России. Он вмещал лишь несколько человек, которым приходилось подниматься по очень узкой и крутой винтовой лестнице. Вероятно, по аналогии с таким же маленьким Софийским храмом Раифского монастыря, он использовался как исповедальня.
   Антиминс в Виленском приделе был - 1829 года, облачение престола - белое с зелеными полосами, а жертвенника - красное. В иконостасе упомянуты в описи лишь образы Спасителя и самой Божией Матери Виленской.
   Что же стало с небольшим пространством под двумя престолами, оставшимся от заложенных ворот. Там устроили братскую трапезную, которая была капитально обновлена в 1894 году при архимандрите Антонии. Так в маленькой ступенчатой башне приютились сразу 3 помещения на трех разных уровнях: два престола и трапеза. Пожалуй, это все-таки уникальное по конструкции и по назначению сооружение, даже описания которого спустя целый век приводят читателя в изумление. Несомненно, лишь воля Божия сохраняла его от полного разрушения и упразднения - более двух веков постоянно как бы "на грани жизни и смерти". Несколько раз ему грозило полное закрытие, когда казалось бы, объективно был вынесен приговор людьми и окружающей природой. Но тысячи храмов в России были безвозвратно упразднены "за ветхостью" в XVIII-XIX веках (даже и гораздо более крупные и удобные), а этот пережил революцию и достоял до 1920-х годов.
  

Колокольня и колокола

   Колокольня - совершенно особое сооружение в любом православном монастыре. Ее значение не исчерпывается одной только строительной функцией просто нести на себе колокола. Если сам монастырь символизирует Град Божий, отделенный и изъятый от всего остального суетного мира мощными стенами ("Царство Мое не от мира сего" - Ев), то высокая колокольня - это как бы маяк для всех страждущих и ищущих Царства. Маяк указующий для всех, кто только еще идет к Нему. И одновременно - свеча, горящая пред Престолом Господним: символ молитв, возносимых в монастыре за весь мир. Потому-то так часто белокаменные русские колокольни с золотыми куполами поразительно напоминали свечи. И не как-нибудь, а именно "пасхальной свечой" много раз называет в повести "Богомолье" Иван Шмелёв главную колокольню всея Руси - великую розовую звонницу Троице-Сергиевой Лавры (сейчас она небесно-голубая).
   Зилантов монастырь, как поминальный, то есть скромный и небольшой, стоит в этом смысле несколько особняком от остальных. За все время, с тех пор как он был построен в камне, в нем сменилось 4 колокольни, не считая предыдущих деревянных, но ни одна не была особенно высокой и не выделялась из окружающих строений. Колокольни около 50 м высотой еще с XVI века стояли в Свияжском Успенском и Казанском Богородицком монастырях; в новом, XIX веке, после долгого "провала" в высотном строительстве, буквально обрастают 60-70-метровыми колокольнями Раифа, Седмиозерка, Кизицы рядом с Зилантовым. Каждая из них видна была за несколько километров. Но Зилантова обитель и сама по себе стояла на высокой горе, была видна издалека, а места для гигантской звонницы здесь не оставалось. Поэтому до XIX века её колокола висели просто при церквах, как это было у древнейших на Руси храмов Новгорода и Пскова, то есть еще до начала "высотного" строительства XVI века. Возможно, и Зилантов монастырь строили псковско-новгородские мастера.
   А вот колокола здесь вплоть до революции сохранялись очень старинные и ценные. В описи 1813 года их всего числится 8. В 1832 году - 10. Таким образом, в XIX веке, да и то в самом его начале, а не позже, появились лишь 2 новых. Остальные, висевшие в разное время в разных местах, но сохранившиеся до самого закрытия монастыря - все XVII-XVIII веков, а 2 - возможно, даже XVI века, так как в Писцовой книге 1566 г значились "два колокола невеликих". Самый знаменитый, о котором немало писалось во всех дореволюционных путеводителях и брошюрах о Зилантовой горе - 60-пудовый 1690 года (на деньги тогдашнего архимандрита Алексия). Конечно, для русского колокола почти 1 тонна веса - это не очень много. В других древних и почитаемых монастырях нашего края, Свияжском Успенском, Казанском Богородицком, самые большие колокола весили - в одном 525 пудов (почти 8,5 тонн), в другом - 737 пудов (почти 12 тонн!). Но те-то оба были отлиты лишь в XIX веке. А вот "Алексеевский" - современник знаменитых на всю Россию и даже на весь мир Ростовских колоколов, насчитывал "возраст" даже на полвека больше, чем легендарный Царь-колокол в Москве! Как и гигантского московского "собрата", его опоясывала и украшала традиционная длинная надпись-вязь:
   "Божею милостию, молитвами пречистыя Богородицы и Всех Святых, слит вей колокол в Казань, в дом Пресвятыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения в Зилантов монастырь, при Державе Благочистивейших Государей Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержцев, по благословению Кир Адриана, Архиепископа богоспасаемых градов Казани и Свияжска и прочих Преосвященных Митрополитов, тоя обители при Архимандрите Алексее с братиею, лета 7198-го (1690), Апреля в I день".
   Кроме этого колокола, числились еще по описи 1832 г: 1 средний - 15-пудовый, 5 малых и 1 совсем маленький (висел при Памятнике, но взят назад, на колокольню, когда для Памятника отлили колокол новый), а также 1 просто "колокольчик" (на средства купца Прокопия Серебрякова - XIXвек).
   10-й колокол, XIX века, оказался самым большим, обогнав даже колокол 1690 года - причём обогнав почти в 2,5 раза 145 пудов 37 фунтов (2т 335кг) составил его вес. Это был большой "Котеловский" колокол на средства благотворителя - купца Петра Ивановича Котелова.
   Самая первая звонница, где они висели, находилась при Успенском соборе. Обычно так и бывает, что колокольня располагается при главном храме, если, конечно не стоит отдельно. В Зилантовом монастыре это положение продолжалось до 1829 года.
   В 1829 г Всехсвятскую церковь как раз перестроили и освятили заново. Колокольня перекочевала к ней. Лишь 1 из 5 малых колоколов остался при Успенском соборе. А саму прежнюю обветшавшую колокольню при нем разобрали. Притом новая звонница заняла самое необычное место - над крышей Всехсвятского храма. Она была кубической и это именно ее венчал тот самый "готический" петербургский шпиль, за счет которого храм казался в 2 раза выше. Такое размещение было тем более необычно, что колокольня, как правило, если и возвышается над храмом, то - над его западной частью (над крыльцом или притвором). Редко когда она заменяет собой традиционный купол. Из древних русских храмов, пожалуй, можно привести, разве что пример церкви Сошествия Св. Духа (1476г.) в Троице-Сергиевой лавре. Но над той, разумеется, не было, да и не могло быть "петербургского" шпиля! Здесь же явно прослеживается влияние западной зарубежной архитектуры.
   Почти 70 лет сохранялось такое необычное размещение. Новая, отдельно стоящая колокольня впервые появилась в истории монастыря лишь к 1898 году. Это было очень важное событие. Именно тогда, как уже рассказано в соответствующей главе, архитектор Малиновский полностью перестроил саму Всехсвятскую церковь в русском стиле. По тому же самому проекту и стилю он возвел и колокольню, но уже не при храме, а над Святыми вратами обители, над её южной стеной. Вспомним, что и в Раифском, и в Седмиозерном монастырях колокольни были построены тоже в конце XIX века и тоже размещались над вратами.
   Великолепной шатровой колокольней Малиновского современный паломник может полюбоваться, к сожалению, лишь по старинным фотографиям.
   А вот перед любым паломником, подходившим к монастырю тогда, век назад, открывался величественный незабываемый вид. Стены и башни обители были похожи на могучий белокаменный Кремль. Построенная же в древнерусском стиле колокольня только еще больше усилила это изумительное сходство. Она, узорчатая шатровая звоница с воротами внизу, отдаленно напоминала острые силуэты башен Московского Кремля, только, конечно, в миниатюре: особенно силуэт Спасской башни. В ней не было той мощи, но было удивительное изящество. Почти 30-метровый заостренный столп возносился в ярко-голубое небо и над ним летали стрижи... а рядом плавал в воздухе похожий по форме шатер церкви Всех Святых. Эти вертикали невольно поднимали взгляд и мысли любого верующего и даже неверующего к небу, как бы напоминали о нем...
   Гулкие темные ворота под колокольней вели в монастырь. Даже на старой фотографии видно их изящное строение: тройная, при этом цельная арка (она символизировала Св. Троицу) с двумя висячими "гирьками". Именно так делали арки русские зодчие в XVIIвеке - особенно в великолепных храмах Ярославля и Ростова. Здесь же прием древнерусской архитектуры был просто очень удачно возрожден мастером-восстановителем старинных традиций Малиновским. По бокам ворота словно бы сторожили окна двух келий.
   Над ярусом ворот возвышался уже собственно столп колокольни: четверик, который очень удачно, почти незаметно, переходит в восьмерик. Там и находились в "беседке" под шатром все колокола. А по углам четверик сторожили еще 4 купола. Это повторяло расположение 4-х малых куполов вокруг шатра Всехсвятского храма. Такое сходство еще раз подчеркивает единство замысла храма и колокольни. Украшения колокольни из фигурного кирпича тоже отчасти напоминали украшения соседней церкви, а отчасти - других творений зодчего Малиновского (например, Троицкого собора в Раифе или Скорбященского-Богородицкого в Свияжске, - построенных им на несколько лет позже).
   Четвертая по счету колокольня в истории монастыря появилась только в наше время, в 2001 году. Это самая миниатюрная звонница в Казанской епархии и этим она уникальна. Она похожа на белую свечку толщины, достаточной лишь для того, чтобы в ней поместилась винтовая лестница. На ней висят 6 новых малых колоколов, отлитых в Воронеже тоже в 2001 году. Три яруса арок, поместившиеся друг над другом придают её очертаниям удивительную ажурность и воздушность, хотя она почти лишена декоративных украшений, в отличие от прежней колокольни Малиновского. Голубой шатер делает её как бы ещё больше растворившейся в ясном небе. Этот шатёр тоже - точная, но уменьшенная копия шатра над восстановленным храмом. Они удивительно гармонируют друг с другом и оба видны ещё на подходе к горе, поверх всех деревьев. Нынешняя колокольня стоит на несколько метров ближе к церкви, чем стояла несохранившаяся колокольня Малиновского. За счет этого единство архитектурного ансамбля кажется еще более цельным, чем до революции. Творческая фантазия современных строителей и реставраторов позволила им в данном случае, не копируя стопроцентно творение Малиновского (приспособленное все-таки к несколько другим условиям - к высоким зубчатым стенам и башням, которых сейчас нет), создать нечто и очень похожее по духу, и одновременно оригинально-отличное: древность и современность удачно сплелись в неразрывное целое, объединенное верой и непрекращающейся молитвой.
   Думаю, будет правильным сказать, что эта колокольня является поистине символом самой судьбы Зилантова монастыря - основанного в глубокой древности, но возрождеамого из полных руин только сейчас: символом святыни многовековой, но восставшей из мертвых лишь в наше время. Потому-то Зилантов монастырь - и древний, и новый одновременно. Такова и его колокольня.

Монастырский кремль: стены, башни и жилые строения

   Стены любой православной обители - это всегда стены самой настоящей духовной крепости. Даже если перед нами совсем простая и совсем не древняя, а молодая ограда, даже если вообще ограду видимую заменяет невидимая (например "канавка Царицы Небесной" в Дивеево!) - все равно это всегда могучая крепость. Только надо понять и почувствовать мощь и тайну невидимой крепости. Но для этого надо стать паломником, а не туристом.
   Такие древние монастыри России, как Зилантов, даже и внешне, а не только духовно, напоминали Кремль. Некоторые из них выдерживали в своей истории исключительно длинные осады, как Троице-Сергиева лавра, а другие - только мелкие грабительские нападения, как Зилантов в 1574, 1774 (с промежутком ровно в 200 лет) и 1918 годах. Однако стены у всех были словно с одного образца скопированные: белокаменные, а вернее, крашено - кирпичные с зубцами и бойницами, только толщина и высота различалась в зависимости от размеров монастыря и от его географического положения. И конечно - от вопроса, когда и для чего они были построены?
   Зилантовский "кремль", каким мы его знаем по дореволюционным открыткам образовался, в 1822 году. Да-да. Это кажется удивительным, но такая древняя обитель, ровесница Казанского кремля, получила мощные зубчатые стены с крытыми переходами только тогда, когда никому уже не могло прийти в голову её осадить, когда даже пугачёвское восстание казалось почти легендой, когда Россия отпраздновала 10-летие победы над Наполеоном... да и в любом случае, Казань-то осталась от этого нашествия почти в тысяче километров... Но вот и знаменитый Казанский Богородицкий монастырь почему-то обзавелся такими же точно "кремлевскими" стенами - в 1809 году. И маленькая Кизическая "лавра" по соседству с Зилантовым - тогда же... Ясно, что перед нами стены символические. Их постройка в Новое время имела глубокое сокрытое значение. Они призваны были напомнить паломникам о подзабытой древности всех этих обителей, об их славе. Но не менее важная задача - символически оградить эту славу от стремительно развивавшихся вокруг светских-вольнодумских веяний, которые, как мы знаем, вскоре переросли в прямое безбожие и даже богоборчество, как это прекрасно описано у Достоевского. Эпоху XIX века, увы, невозможно себе представить без символических стен, все больше и больше выраставших между Единой Святой Соборной Апостольской Церковью, с одной стороны, и "свободомыслящей интеллигенцией" - с другой. Едва ли и сами строители новых крепостных стен у десятков и сотен монастырей России XIX века понимали до конца, отчего и от кого они их возводят. Но Бог знал сокрытый смысл глубоко символичного строительства - и вот на огромных просторах России, а не только Зилантовой горы оно шло и шло, словно чуть ли не всем монастырям разом вдруг срочно зачем-то понадобились стены взамен прежних заборов. Современники смотрели и не понимали - они видели лишь внешний декоративный смысл великолепного строительства, который, конечно, тоже был и даже играл большую роль, но... От революции 1917 года все равно никакие стены не уберегли, да только уж не было ли само их столь небывало-массовое, словно по некому единому замыслу, строительство накануне - символом надвигающейся беды. Предостережением миру, что святыни ныне вынуждены прятаться от него под спудом. Все это какая-то великая Божия тайна. Такие места, как Зилантова гора (вся история которой уж очень символична) словно хранят в самом воздухе, земле, камнях эту тайну, но не спешат её раскрыть.
   Был и психологический момент постройки таких "кремлей". Лучше всего, пожалуй этот удивительный дух уловил величайший православный писатель XX века Иван Шмелев, описывая Кремль Московский: "Кажется мне, что там - Святое, и нет никого людей. Стены с башнями - чтобы не смели войти враги. Святые сидят в соборах. И спят Цари. И потому так тихо." Стены для святыни - это как риза для древней иконы. Они хранят дух святости от посторонних глаз. И объединяют святыню в некий единый ковчег.
   Вот и стена 1822 года зрительно как бы объединила окончательно весь ансамбль монастыря, собрала его буквально в священный Ковчег. Скопище разных по стилю, размерам и времени сооружений, раньше как бы бессистемно разбросанных по вершине горы, превратилось в настоящий Кремль. Храмы Успенья и Всех Святых оказались очень удачно опоясанными; храм Алексия Митрополита, и прежде стоявший по линии ограды, оказался на положении дозорной священной башни, возвышавшейся над стеной; Настоятельский корпус 1808 года также вошел в линию стен и башен как составное связующее звено. Стена включила в себя эти два ранее построенных сооружения, а кроме них ещё 2 "крепостных" башни. Обе встали на углах: северо-восточном и юго-восточном - со стороны города Казани. Два других угла четырехугольника возвышались над крутыми западными обрывами горы, где строить было неудобно - там такие башни сооружать не стали.
   Это типичные круглые "пирги" XIX века, как они назывались. Отсутствие бойниц ещё раз доказывало, что они не имели военного значения. Зато декоративные пояски из выступающего фигурного кирпича придавали башням-близнецам красивый и изящный вид. Но в то же время они оставались достаточно строгими по облику.
   Обе пирги стали буквально "визитной карточкой" Зилантовой горы периода XIX - начала ХХ веков. Ведь при всей типичности подобных башен, они в каждом монастыре все-таки чем-то неповторимы. Если, например, облик Раифской обители определяли и сейчас определяют башни островерхие, с высокими шатрами, то здесь, на горе, они наоборот, стояли более приземистые с полукруглыми кровлями, придававшими каждой башне форму, чем-то похожую на голову. И из-за этого казались более древними по виду, хотя в действительности были на век моложе раифских. На холме не было необходимости строить высокие сооружения и здесь их приземистость была более "к лицу" древней обители.
   Обе башни были почти в 2 раза ниже церкви Алексия Митрополита над той же восточной стеной и казались ее стражами, стоящими на почтенном отдалении по бокам. Все это вместе сформировало совершенно неповторимый силуэт монастырского кремля.
   Для обзора была сделана крытая галерея вдоль южной и восточной сторон периметра. По галерее можно было совершить прогулку, а дощатая кровля защищала ее сверху от солнца и дождя. Поистине великолепный вид открывался всякому с галереи. Между зубцами крепости раскрывалась панорамой вся Казань и особенно Кремль - две крепости за 2 километра словно смотрели друг на друга, как некогда юный Иоанн IV смотрел именно отсюда на осажденную Казань. На востоке виднелся вдали Низоческий монастырь А к югу и западу расстилались луга, дачи и за ними - широкая Волга. Все паломники любили Зилантовскую обзорную галерею. Она позволяла им как бы новыми глазами взглянуть на родной город. Ведь из святого места даже ранее знакомые, обыденные места видятся совсем иными, и это очень важно. Так что архимандрит Амвросий знал, что делал, когда возводил и стены, и площадку по их верху...
   В завершение рассказа о монастырском кремле стоит сказать несколько слов о жилых корпусах, расположенных вдоль его стен. Настоятельский корпус в юго-восточном углу был самым крупным из всех не-храмовых каменных сооружений Зилантовой горы: 5 на 9 саженей (10,5на19 м). Хотя он был построен за 14 лет до возведения стен, в 1808 году, но вошел в их периметр наряду с башнями и Алексеевским храмом. Его главный фасад, выполненный в классическом стиле, выходил наружу: два этажа по 7 окон, выше - бельведер ещё с тремя окнами, над ним небольшой фронтон, а посередине второго этажа - несохранившийся деревянный балкон. Раз кремль не имел оборонительного значения, то и вхождение жилого корпуса в линию стен было делом обычным: не только для Зилантовой горы, а иногда - келейные корпуса. Ныне эти Настоятельские кельи оказались одним из двух сооружений , сохранившихся от всего былого ансамбля Зилантовой горы. Причем сохранились они лучше всего. Потому неудивительно, что жизнь в возрождааемом монастыре в 1998г. началась именно с них (в том году им , по совпадению, исполнилось ровно 190 лет): из настоятельских они стали просто жилыми кельями, и здесь же в одной из комнат открылась самая первая церковь вместимостью всего несколько десятков человек.
   В ровно противоположном углу монастыря - на северо-западе, - размещался, примыкая изнутри к стенам, конюшенный деревянный дом с прочими службами: он был построен тогда же, в 1806 году. Также вдоль северной стены кремля стояли: деревянный одноэтажный корпус для братии и служителей и флигель при нем. Оба корпуса - 1894 года постройки. В 1894г. появился ещё и "каменный этаж над погребами в три квартиры" - также жилое помещение. Все их фасады, в отличие от Настоятельского, не выходили наружу, а были скрыты внутри высоких стен. Но крыши хорошо различимы поверх кремлёвской ограды на всех старинных фотографиях горы, сделанных со стороны Казанки.
   В начале XX в построили ещё один полностью каменный 2-этажный братский корпус вдоль восточной стены, возле самой церкви Алексия Митрополита. Первый этаж занимал амбар, а второй - братские кельи. В 1910г., при последнем архимандрите-мученике Сергии, возвели новый 1-этажный деревянный корпус на каменном фундаменте - по площади самый большой из всех жилых зданий монастыря: 12,5 на 6 саженей (почти 27 на 13 м). В нем разместилось ещё 12 братских келий. Стоило его сооружение 5000 рублей; часть этих денег была получена по завещанию скончавшегося в этом же году 72-летнего иеромонаха Афанасия.
   Это строительство конца XIX начала XX века объяснялось как увеличением численности братии, так и разбором старой Всехсвятской церкви, в которой раньше были кельи. Строительство келейных корпусов - это всегда показатель расцвета того или иного монастыря: оно доказывает, что к рубежу веков в Зилантовой обители только-только робко наметился новый расцвет, безжалостно прерванный войной 1914г. и революцией 1917г. Итого на 1910г. вдоль стен монастыря разместилось 4 больших жилых корпуса, не считая малых "келий над погребами" и проч., упомянутых выше. Это корпуса: 1808 и 1894 годов, а также 2 здания начала XX века.
   Также стоит отметить ещё 2 кельи в нижнем этаже новой колокольни и келью "хлебника" (монаха или послушника, выпекавшего хлебы) при трапезной Алексеевского храма. Как видим, даже и эти крохотные помещения разместились непосредственно по линии стен монастырского кремля, вписываясь в общую тенденцию
  
   .
   Кладбище, храмы и часовни вне монастырских стен.
  
  
   Ряд исторических святынь монастыря издревле находится вне его стен.
      -- Зилантовское кладбище, занимавшее всю восточную половину горы, было неотъемлемой частью самого поминального монастыря. Оно составлял часть его исконной территории (хотя и не окруженной стеной), его истории, его славного прошлого и являлось источником многих пожертвований - вкладов во святую обитель на помин души. Вклады эти в XIX веке составляли в среднем около 300 рублей в год - меньше, чем на знаменитом погосте соседнего Кизического монастыря, где хоронили самых важных особ, но все-таки и это, если задуматься, немало: особенно, учитывая, что свободных мест на маленьком и древнем кладбище в XIX веке остались - совсем единицы, и многих хоронили прямо в крутых склонах горы.
   Какова же история этого самого древнего в Казани русского кладбища? А собственно, она полностью переплетается с историей монастыря. Здесь в 1529г. был погребен святой мученик Иоанн: "И положено бысть честное его и многострадальное тело на старом Русском кладбище", - как писал о мученике св. Гермоген в 1592г. Позже появилось и новое Русское кладбище: там, где в огромной братской могиле упокоились все воины, павшие под Казанью в 1552 году.
   Когда в 1560г. был переведён на гору сам монастырь, тогда же возле его стен стало "обновляться" и старое кладбище. Примечательно, что именно с того же 1560г. стал вестись в Зилантовой обители и её знаменитый Синодик для поминовения всех усопших и убиенных. Обитель оправдывала своё название поминальной.
   Так вся восточная половина горы постепенно полностью "заросла" крестами и памятниками. В 1865г. её обнесли деревянной оградой, а в 1889г. ограду обновили. Многие жители Казани изъявляли желание быть похороненными на "святой горе при доме Пресвятой Богородицы", и ещё при жизни составляли завещания в пользу Успенской обители. За других давали вклад на помин души родственники. Здесь же хоронили и усопших братьев святой обители. Кладбище было совсем небольших размеров, как и большинство русских монастырских погостов, но при этом считалось одним из самых святых мест не только Казани, но и всей епархии.
   В XVII веке здесь находилась небольшая поминальная церковь Св. Великомученицы Екатерины - об этом свидетельствуют описи монастырского имущества, которые изучал о. Платон Заринский. Интересно, почему она была названа именно так? Оказывается, в числе икон, бывших при войске Ивана Грозного у стен Казани, находился глубоко чтимый образ Св. Екатерины - один из тех, чудодейственная мощь которых сыграла такую большую роль во взятии города. Мало кто знает, что тогда при армии находилось сразу три полотняных передвижных церкви: Св. Архистратига Михаила, Св. Сергия с иконами из Сергиевой лавры и Св. Екатерины. Позже кладбищенскую церковь также назвали Екатерининской и про пожертвования на помин души в документах XVII века писали: "в дом к Великой Христовой мученице Екатерине на русское кладбище". Видимо, там же находился и сам чтимый древний образ Великомученицы, позже перенесенный во Всехсвятскую церковь. К сожалению, никаких описаний кладбищенского храма не осталось. В XIXвеке этой церкви уже не было. Вообще в тяжелом для всей Русской церкви XVIII веке было упразднено "за ветхостью и бедностью" множество кладбищенских храмов по всей России. Видимо, разделил их участь и Екатерининский. Но сам погост , к счастью, не пришел в запустение - братия монастыря, хотя и очень сильно обедневшего, тщательно и благочестиво заботилась о его благоустройстве и об уходе за древними могилами.
   Кресты-надгробия на Зилантовском кладбище подчас были настоящими произведениями старинной русской деревянной резьбы, не уступающей по изысканности резьбе иконостасов. Когда в советское время кладбище разорили и полностью сровняли с землёй, один крест XVIII века не был уничтожен именно потому, что его причислили к "произведениям искусства" и поместили в качестве экспоната из "монастырского некрополя" в Государственный музей ТАССР (ныне Национальный музей РТ). Там он находится и поныне. Почти 2 с половиной века не разрушили деревянную резьбу. Четыре изящных столбика в форме крошечной башенки-часовни держат на себе многоярусно-витой столбик, увенчанный восьмиконечным православным крестом. Фотографии этого замечательного надгробия есть как в дореволюционных книжках, так и в советских путеводителях по Казани ( например, М.В. Фехнер 1977г.).
   Из захоронений известных людей XIX можно назвать ныне разрушенные могилы начальника Порохового завода им. В.А.Глухова ("Отчизне он полвека служил как верный сын..." - строка из стихотворения на надгробии) и его дочери Е.В.Перфильевой. На надгробном камне последней можно было прочитать:
   "Земное странствие сверша,
   Освободясь от тела,
   Чиста, как свет, ее душа,
   В мир лучший улетела
   (...)
   Даруй ей, Господи, в удел
   Блаженство жизни вечной
   (...)
   Покойся незабвенный прах,
   Внушай отдохновенье,
   Доколе грянет в небесах
   К бессмертью пробужденье"
   Из великолепных по исполнению памятников-надгробий Николай Баженов, посетивший кладбище в 1846г., особое внимание обратил на гранитную колонну с позолотой, прекрасной работы петербургских мастеров, на могиле благодетеля обители Н.И.Мясникова. 2 года спустя после выхода в свет книги и сам писатель Н.Баженов упокоился на этом кладбище, так замечательно описанном им.
   Не только вне монастырских стен, но и внутри самой ограды находилось множество захоронений - они заполняли все свободные от строений места. На старых фотографиях виден буквально лес крестов у алтаря Успенского собора, да и в подвале самого собора, как уже говорилось, был храм-склеп. При реставрации монастыря в 1998г. кости обнаруживаются постоянно и повсюду: у фундаментов, под корнями деревьев... поистине монастырь весь стоит на костях - и только осознавая это, постепенно начинаешь понимать его особую роль и святость этого места.
   Поистине ужасным вандальским делом стало разорение безбожными властями древнейшего Русского Кладбища Казани и осквернение такого количества могил.
      -- Церковь Киприана и Иустины (до XVIII века приписана к Зилантову монастырю)
   Не менее древней и знаменитой, чем сам монастырь и Русское Кладбище, была и Киприановская церковь в Кремле. И её история также теснейшим образом переплетена с историей взятия Казани. Само название неслучайно: память свв. мучеников Киприана и Иустины празднуется 2 (15) октября - в день того знаменитого штурма. Одним указом молодого царя Иоанна и в один день были основаны и Успенский монастырь на месте государевой ставки, и Киприановская церковь в самой крепости - первая из церквей в покоренном городе. Возвели её в дереве "во един день". Это был простой сруб, увенчанный деревянной кровлей с деревянным же куполом. Так же как и монастырь - "жертва благодарения Богу" за великую победу. С тех пор многие века эта крошечная, малоприметная церковь чтилась как "мать всех казанских храмов". Точнее, чтилась уже каменная церковь, возведенная на месте деревянной в 1596г. Но даже если начинать отсчитывать её историю с 1596г., то всё равно это одна из самых древних не только в нашем городе, но и во всем Среднем Поволжье церквей: в Казани древнее ее - только Благовещенский кафедральный собор. Остальные же храмы начали возводиться в камне только после страшного пожара 1595г., опустошившего весь город. Этот пожар уничтожил и деревянную Киприановскую церковь, а новая была возведена в камне с сохранением не только прежнего названия, но и прежних размеров, пропорций, всего внешнего облика, к которому привыкли уже два поколения русских, живших в Казани после взятия. В ту эпоху возведение малых каменных церквей по форме и облику прежних деревянных было делом обычным.
   Киприановская церковь очень почиталась казанцами. Каждый год 2 октября шел крестный ход - от Благовещенского собора к ней и обратно, по главной кремлевской улице. Особую духовную связь этого храма с Зилантовым монастырем подчеркивал тот факт, что с древности до XVIIIв. он был приписан к монастырю. Действительно, в Кремле не было собственно приходских церквей. Все церкви были или соборные и дворцовые, или же монастырские. Два монастыря размещались в Кремле - Троице-Сергиев (упразднен в конце XVIII в) и Спасо-Преображенский. Стена последнего стояла всего в нескольких метрах от Киприановского храма... ныне это место проходной той самой воинской части, которвая была выведена из Кремля в 1994г. И тем не менее, храм был долгое время приписан к находящейся почти в 3 км Зилантовой обители. Ведь на момент, когда его возвели в дереве, знаменитого Спасо-Преображенского монастыря еще не существовало: он был основан на несколько лет позже Св. Варсонофием и разместился как раз между Киприановской и Спасской (башенной) церквами.
   Братии Зилантовой обители было, видимо, тяжело содержать так далеко отстоявшую от них церковь. С обеднением монастыря в XVIII веке стал приходить в запустение и Киприановский храм. Для его возрождения должно было совершиться то, что как бы подсказывало само географическое положение: храм необходимо приписать к Спасо-Преображенскому, а не к Зилантову монастырю. И вот в 1801г. прошла реставрация древней церкви на сумму 500 руб., пожертвованных казанским дворянством по призыву Спасо-Преображенского архимандрита Антония. Восстановленная церковь была окончательно приписана к этому монастырю. Позже она вновь страдала от времени и огня (от печально знаменитого казанского пожара 1815г.), но опять восстанавливалась. Из-за этого "никаких предметов древности в ней не сохранилось", как отмечал известный казанский краевед Н.П. Загоскин (1895). Зато снаружи она практически не изменилась. На фотографиях рубежа XIX-XX веков хорошо виден далеко выступающий полукруг её алтаря, выходивший на главную улицу Кремля; ниши под крышей на месте древних закомар и маленький куполок с изумительной красоты прорезным крестом, украшенным "солнцами" и "звездочками". К сожалению, эта замечательная церковь была до основания снесена в советское время и от нее не осталось даже фундамента.
  
      -- Церковь Казанской иконы Божией Матери на Бакалде
   Бакалдой называлось местечко в устье Казанки, в нескольких километрах от монастыря, где стояли пристани и лабазы. Только не надо путать его с современным устьем Казанки, которая течет сейчас совсем по-другому. Как известно, 30 лабазов принадлежали монастырю в XIX веке. Место это было очень оживленное в плане торговли и очень важное как своеобразные "водные ворота" Казани (были еще, правда, городские пристани южнее). Поэтому в 1830-1850-х годах, когда при архимандрите Гаврииле обитель переживала второй расцвет, а торговля шла особенно бойко, здесь существовала приписная к обители церковь. В то время в каждом городе имелись так называемые в народе "церкви на торгу" - то есть на рынках и прочих местах оживленной торговли. Монастырский храм "на Бакалде" можно отнести к их числу. И естественно, как же могла называться церковь, первой встречавшая всех заплывших в устье Казанки - единственной ведущей в город судоходной реки? Конечно, в честь Казанской иконы Божией Матери - главной святыни Казани, ради паломничества к которой многие и приезжали в наш город.
   Деревянная малая церковь Казанской иконы Божией Матери на Бакалде была построена и освящена, согласно путеводителю архимандрита Никодима, в 1834г. Однако в хранящейся в архиве описи 1832 года она уже значится как действующая и освященная. Там же указывается, что Св. Антиминс был освящен архиепископом Амвросием, а тот управлял Казанской епархией в 1816-1826гг. Возможно, в книге о.Никодима просто опечатка и храм был освящен в 1824, а не 1834г. Дата же освящения указана точно - 7 июля, т.е. в канун летнего праздника Казанской иконы Божией Матери.
   Церковь была бедной и снаружи, и внутри. При ней имелся один малый колокол. Никаких ценных реликвий и богатых иконных риз в описи 1832г. не значится. Дарохранительница в алтаре стояла оловянная. В иконостасе упомянуты лишь иконы Спасителя и Божией Матери в местном чине - видимо, без риз.
   Антиминс был отправлен в Консисторию в 1852г. - видимо, церковь закрылась из-за бедности. Символично, что в том же 1852г. как раз закончилось управление монастырем архимандрита Гавриила. Закончился и короткий расцвет. Архимандрит Никодим в конце XIX века писал с горечью, что вообще "монастырская Бакалда размыта Волгой, и владеть ею монастырь перестал".
   Таким образом церковь на Бакалде просуществовала чуть больше четверти века, оставив только память о себе.
   Кроме этой церкви существовали еще часовни, приписанные к монастырю.
   Почти при каждой обители России имелись либо подворья, либо часовни в городах и на больших дорогах, приносившие определенные доходы за счет продажи свеч, икон и книг. 2 часовни известны в XIX веке при Зилантовом монастыре. Одна находилась на той же Бакалде, где стояла и Казанская церковь. Ее называли "подвижной" или "передвижной" (опись 1832г.). Вторая - на Московской дороге. Тоже - передвижная. Обе были деревянные и очень маленькие. Обе не сохранились. Специальных же больших подворий Зилантов монастырь не имел.

Храм-памятник убиенным воинам

  
   Без сомнения, святая святых Зилантова монастыря - первоначальная его "колыбель", братская могила воинов на берегу Казанки. Какова же дальнейшая судьба "святой купели православной Казани" после 1560 года? Обитель тогда, как мы знаем, перенесли, а за прежним покинутым местом надолго утвердилось печальное название "Убогого дома". Так называли его по привычке даже и в XIX веке, о чем пишет архимандрит Гавриил (Воскресенский), хотя к тому времени был уже построен Храм-памятник. Впрочем, есть сведения, что до памятника там некоторое время находилась монастырская богадельня - и название произошло от нее. Кроме того, "убогими домами" или "божедомками" на Руси называли все кладбища, на которых хоронили Христа ради бедных людей "без роду - без племени". Часто такими богоугодными делами занимались монахи близлежащих монастырей. Еще первоначальное место называли Вязком: низина была, действительно, топкой и вязкой ("как многие утверждают, тут росло вязовое дерево", - пишет о. Гавриил о другом варианте происхождении названия, но сам, кажется, тоже больше верит в "вязкое место": это намного более вероятно). Стояла до Храма здесь, в "вязком месте", лишь маленькая часовня.
   История памятника в честь одного великого события в жизни Руси, взятия Казани, - удивительным образом началась в год другого не менее великого и грозного события - 1812 года. Эти две даты разделяют ровно 260 лет. В год Отечественной войны с Наполеоном монастырь отмечал свое 260-летие. В том же году ровно 200 лет исполнилось и освобождению Москвы от поляков, после которого по всей России было установлено празднование в честь Казанской иконы Божией Матери. Великие даты символически сплетались, а о древних подвигах необходимо было напомнить в новую трудную пору, для подъема духа всего русского общества.
   По инициативе архимандрита Амвросия был открыт всероссийский сбор средств на Памятник. Он проходил в течение 10 лет, в 1813-23гг., а параллельно уже шло само строительство - случай уникальный. Это была самая грандиозная по масштабам стройка в истории Зилантова монастыря. И одно из самых важных событий православно - культурной жизни Казани в XIX веке. Подробнее история всероссийской подписки по сбору средств и история самого 10-летнего строительства будет изложена в главе про архимандрита Амвросия (Сретенского). Здесь же, в разделе, посвященном архитектуре, необходимо описать уже возведенный Храм-памятник - каким он вошел в жизнь Казани с 1823 года до наших дней.
   Автором проекта был известный петербургский архитектор Н.Ф. Алферов. Ему Казань обязана появлением столь исключительного сооружения, не имеющего близких аналогов ни в нашем городе, ни вообще среди православных храмов России. Разумеется, внутреннее размещение основного объема, алтаря, иконостаса и других частей было строго каноничным, но вот внешний пирамидальный облик храма поражал и поражает своей неординарностью, которая ставит его в разряд совершенно уникальных в православном мире. Впрочем, сама исключительность места требовала и исключительности внешнего выражения (едва ли не крупнейшая во всей России братская могила павших в бою за неё витязей). Одно в России Куликово поле, одно Бородино, одно Чудское озеро и одна Казань.
   И все-таки есть два основных объяснения постройки именно пирамиды. Архитектор Алферов, незадолго до этого побывавший в Египте, был хорошо знаком с древнеегипетской архитектурой, которая произвела на него неизгладимое впечатление. Кстати, повышенный интерес к египетской культуре как раз стремительно распространялся тогда по всей Европе после похода Бонапарта в "Страну Пирамид". Но разумеется, это чисто внешнее, поверхностное объяснение. Оно верно, но лишь отчасти. Второе объяснение состоит в том, что перед нами не просто храм, а храм - гробница. Гробнице естественно иметь вид пирамиды или форму, близкую к ней. Вспоминается и форма "пасхи" - творожного изделия, освящаемого в Пасху Христову и символизирующего Воскресение Спасителя.
   Непосредственным воплотителем проекта Алферова стал другой архитектор - А.К. Шмидт. Под его руководством и под личным наблюдением архимандрита Амвросия шло строительство. Именно Шмидт принял решение заменить предложенную Алферовым кирпичную облицовку храма облицовкой из "белого вятского опочного камня". Это существенно повысило стоимость строительства, зато сделало Храм - памятник более величественным и нарядным. 30 августа 1823г. он был наконец торжественно освящен архиепископом Амвросием.
   Облицовка из белого камня - более подходящая к условиям Юга, чем к сырому и прохладному климату Среднего Поволжья, - вскоре дала течь, вскрылась и некоторая неприспособленность конструкции к болотистому, подтапливаемому Казанкой месту, поэтому в 1830-1832гг. понадобилась реставрация под руководством архитектора П.Г.Пятницкого. Формы храма были частично скорректированы, но в целом его облик почти не изменился. Необходимо отметить, что Пятницкий - один из самых знаменитых казанских архитекторов XIX века - незадолго до того руководил возведением великолепного комплекса Казанского Университета. Он отличился также при строительстве нового ансамбля Казанского Богородицкого монастыря и считался одним из лучших зодчих, творивших в стиле классицизма. Отпечаток классицизма сказался и в облике Храма - памятника -его 4 фронтонов и интерьера. Впрочем, почти все здания той эпохи в России носили печать классицизма и величественного ампира.
   Облик Храма - памятника получился очень торжественным и поистине соответствующим тому значению, которое ему придавалось. На пологом холме вознеслась величественная усеченная пирамида, увенчанная крестом. Длина, высота и ширина пирамиды составила 20м. 20 ступеней вели на холм, 4 портика по 2 колонны (итого 8 колонн) встали по всем четырем сторонам пирамиды, еще 8 колонн параллельно их стояли внутри - в самом интерьере церкви Спаса Нерукотворного, оформленной в пышном классическом стиле, чем-то напоминавшем стиль построенного почти в те же годы Казанского собора Петербурга (наш храм моложе его всего на десятилетие). Все колонны здесь стояли дорические, то есть простые и толстые, без тех украшений, что свойственны коринфским - и из-за того более величественные, словно бы древне-тяжеловесные по виду. Они только подчеркивали своим обликом монолитность всей пирамиды. На каждом фронтоне барельефом было выточено изображение четырехконечного креста, формой повторяющего Георгиевый крест (главный орден и главный священный символ победы в России). И каждый крест украшало барельефное "сияние" в форме солнца. А по бокам каждого портика было выточено по лавровому венцу, также символизирующему небесную награду витязям за победу.
   Внутри храм был невысок и невелик по площади. Он занимал лишь центральную часть пирамиды, а по углам её, внутри очень толстых стен, размещались 4 маленьких кельи. Их крошечные окна можно заметить на фотографиях. Несмотря на скромные размеры, интерьер белокаменного храма - с белым же иконостасом (умеренно "по - петербургски" украшенным позолотой и узорами), с массивной кольцеобразной люстрой, был очень красив. Необыкновенная торжественность церкви - памятника чувствовалась во всем. У главного входа справа находилось изображение Александра I Благословенного, устроителя Памятника и недавнего победителя Наполеона; слева - Иоанна Грозного, победителя Казани. Они как бы встречали всякого входящего. Эти два изображения символизировали своеобразную преемственность древней славы, мост времен.
   В самом храме находилась икона Спаса Нерукотворного - мера - копия со знамени Ивана Грозного при взятии Казани. Это была местночтимая святыня, известная, впрочем, и далеко за пределами нашего города. То, что мера была сделана именно с подлинного знамени и сделана абсолютно точно, неожиданно подтвердилось лишь в XIX в., в 1865г., когда в московской Оружейной палате исследователями были сделаны измерения знамени Ивана Грозного. Они полностью совпали с размерами копии, хранившейся в казанском Храме - памятнике. Другая, еще более почитаемая в народе икона - копия находилась в одноименной церкви Спаса Нерукотворного при Спасской башне Казанского Кремля. Так сразу две церкви в нашем городе были посвящены одной великой святыне. Ей приписывается помощь при взятии Казани. Именно с водружением знамени с образом Спаса на месте нынешней Спасской башни завершилась кровавая и долго шедшая с переменным успехом битва за Казань 2 октября 1552г. А утром этого великого дня, в канун штурма, перед знаменем - образом проходил общий войсковой молебен. "Характер Иоанна не преминул проявиться при этом - он льет слезы, смотря на образ Спасителя и выражает непоколебимое упование на одоление противников", - пишет историк протоиерей о.Платон Заринский, основываясь на Царственной книге XVI века. На вершине древка знамени был водружен крест св. Дмитрия Донского, побывавший на Куликовом поле. Неудивительно, что именно в храме, посвященном казанской победе и памяти всех воинов (молившихся последний раз в своей земной жизни перед чудотворным образом), оказалась эта древняя реликвия.
   Но главной святыней Храма - памятника был и остается большой, пещерного типа, склеп под ним, наполненный открыто лежащими костями погибших воинов - и нет числа этим костям, ибо их слои простирались и простираются под землей на все четыре стороны от Памятника.
   "Почему можно удостовериться в том, что отселе без всякой перемежки продолжается во все стороны могила?" - спросил государь Николай I во время посещения Памятника 19 августа 1836г. Его проводником и экскурсоводом был лично архимандрит Гавриил (Воскресенский) - как раз написавший накануне книгу о вверенном ему монастыре и о храме.
   Архимандрит ответил, что когда незадолго до того хотели строить каменный пол склепа вместо деревянного помоста, то вынуждены были отказаться от этого из-за бесчисленного множества все новых и новых костей, которые вскрывались при попытке ремонта пола. И чем глубже и дальше в стороны, тем все больше и больше костей и черепов вскрывалось по всем направлениям. Император и сам воочию убедился в этом, когда архимандрит Гавриил просунул пук свечей за решетку, сквозь которую стало видно необозримое продолжение древней могилы с открыто лежащими разрушенными от времени скелетами. И сам деревянный пол был постлан на костях. Лишь отдельные останки были собраны в специальную раку-гробницу, перед которой теплилась во мраке вечная, неугасимая лампада - единственный источник света в полном мраке подземелья. "Мы были под теми сводами, где царствует совершенная темнота, где нет ни дня, ни ночи", - оставил воспоминания другой посетитель Памятника в те годы, краевед Н. Баженов. "И оно [подземелье] - есть лишь отверстие обширной могилы, покрытой дощатым помостом". Спускались туда паломники всегда со свечами, по глубокому сводчатому ходу, ведущему из верхнего храма. Несомненно, это оставляло неизгладимое впечатление в их душах, как об этом свидетельствуют все, кто оставил воспоминания.
   Особый благоговейный трепет вызывала сама открытая гробница посреди склепа, устроенная в традициях древневосточных монастырей. В ней возвышалась небольшая пирамида из тех черепов, что удалось собрать. Уже упомянутая неугасимая лампада теплилась перед большим Распятием, стоявшим в головах гробницы. А по сторонам этой раки были выбиты 2 глубоко символичные священные надписи: "Больше сея любве никтоже имат
   да кто душу свою положит за други своя" (Ин. 15,13) и "Возлюбленнии и прекраснии, неразлучни, благолепни в животе своем и в смерти своей не разлучишася, ныне орлов легцы, паче львов крепцы (2 Цар. 1, 23)". По отзывам паломников, здесь было очень похоже на святые монастырские, пещеры Ближнего Востока, также наполненные открыто лежащими черепами усопших и убиенных. Для Казани эта пещера - такая же святыня, как лаврские пещеры для киевлян. Но, увы, с советского времени она до сих пор заброшена, хотя сам Памятник, к счастью, сохранился и стоит на острове.

Святыни монастыря

   Изчез в ХХ веке не только весь ансамбль Зилантова монастыря, но была разграблена и его знаменитая ризница. Уникальные церковные сокровища сохранялись в ней вплоть до самой революции. Не уберегли её тогда мы, казанцы...
   Святые церковные предметы находились как в этой ризнице, так и в самих храмах - особенно в Успенском. Иконы всех храмов были уже подробно описаны нами в соответствующих главах. Но ведь были и священные сосуды в алтарях, Св. Кресты, Евангелия... Все это мы постараемся с благоговением рассмотреть в этой главе.
  
      -- Святые предметы алтаря

   Антиминс в Успенском соборе в 1832г. описан как "атласный, с серебряной лентой". Облачение алтаря и жертвенника в XIX веке - красный штоф и парча, а в 1920-е годы, на момент конфискации имущества - желтая парча (верхнее облачение) и "срачица" (нижнее). Сам престол и жертвенник были деревянные.
   Дарохранительница в соборе на момент конфискации стояла серебряная, под стеклянным колпаком. В описи она датирована 1817 годом. Вес серебра составлял 375,5г Вероятно, она была перенесена (когда?) из Всехсвятской церкви, потому что в описи 1832г дарохранительница там стояла именно серебряная, а в Успенском соборе - "побелённая, медная". После конфискации она была передана в Музейный отдел (сохранился акт передачи от 19 июня 1928г.).
   Беспристрастно-канцелярским языком опись 1920-х гг. описывает эту и другие святыни, связанные с совершением величайшего Таинства Евхаристии.
   Дискос и звездица в Успенском соборе были также серебряные, первый весил 196г, вторая - 47г
   Также серебряными были и все святые предметы алтаря Всехсвятской церкви:
   Св. Чаша (потир) - 446 г веса
   Дискосы - два: один 197г, другой - 217 г
   Звездица - 165,5 г
   Лжица - 34 г
   Еще одну дарохранительницу описывал о. Платон Заринский:
   "Дарохранительница оловянная, в виде низкой церкви, с довольно оригинальной продолговатой главою, какие мы видим на наших деревянных церквах XVII в. на рисунках Олеария; спереди образ Живоначальной Троицы, оловянный литой, сверху дарохранительницы недостает креста[отломился от старости]. Внутри дарохранительницы несколько отделений".
   Дарохранительница оловянная значилась в описи 1832г. в церкви Казанской иконы Божией Матери на Бакалде. Вероятно, это её описывает в 1870-х годах. П.Е. Заринский. К тому времени церковь давно упразднили, и дарохранительница могла оказаться в ризнице монастыря.
      -- Напрестольные кресты

   5 напрестольных крестов указывается в описи 1832г. Из них 2 "новых" - но новых для XIX века. Один 5-вершковый (22,25см) серебряный, 84 пробы: возраст не указан, но поскольку на серебре стоит проба, он явно не древний. На другом серебряном также стоит 84-я проба, но он украшен 6 финифтяными образками - "ветхими" и частично облупленными. И оба тонко позлащены поверх серебра.
   3 других креста были гораздо старше и интересовали уже и в XIX веке всех знатоков древности. Подробно описывает их о. Платон Заринский - особенно самый древний, середины XVII века: "Крест осьмиконечный, деревянный, обит тонким басменным окладом. На лицевой стороне изображение Иисуса Христа распятого и предстоящих по углам. Крест украшен двумя красными лаллами и бирюзою, очень крупною. На кресте надпись: "Лета 7173 (1665) марта в 24 день сей животворящий, благословенной крест построен в дом к Великой Христовой мученице Екатерине на русское кладбище, по преставшейся души Зилантова монастыря по архимандрите Иоасафе Буянове. А весу серебра 56 золотн.[240г], а построил его по душе, по архимандричью приказу, отец его родной Феодосей Буянов,, да убогова дома смотритель старец Маркел".
   Другой крест П.Е.Заринский характеризует как "нового чекана". "Нового" - 1733 года. Да, по сравнению с предыдущим, этот крест действительно моложе на 2/3 века. На нем, по старинному серебру без пробы, выгравирована надпись: "1733 году сей крест вкладу в церковь Илантов монастырь по смерти монаха Иоакима Судовиков. В нем распятие и венец. златые весом с позолотою 12 золотн., да серебра 23 золотника [около 100г]".
   Наконец, еще один серебряный крест - 1716г., великая святыня уже не только для историков, но и для всех паломников. Это не просто Св. Распятие, а уникальный мощевик. Таких во всей огромной казанской епархии было 4 или 5. Благочестивые паломники (иногда в архиерейском сане) за тысячи километров несли и везли со Святой Земли малые крошечки святынь и жертвовали их затем в самые почитаемые монастыри своих епархий. У нас один такой крест с частицами мощей 56 великих угодников находился в Седмиозерном монастыре (также начала XVIIIв. - 1712г.) и еще 2 в самом почитаемом Казанском Богородицком: крест 1694г. с мощами 18 святых наименованных и еще не указано сколько Вифлеемских младенцев, а также крест 1747г. с мощами 21 святого и кусочками мантий еще 6-ти.
   Крест же Зилантова монастыря хранил в себе частичку Животворящего древа Креста Господня и частицы мощей 15 святых Божиих угодников: Апостола Варнавы; великомучеников Дмитрия Солунского, Феодора Стратилата, Прокопия, Целителя Пантелеимона; мучеников Ипатия, Константина, Евфимии Прехвальной; преподобных Пимена Великого, Иоанна Дамаскина, Сергия Радонежского, Михаила Маисина (или "Малеина", если в описании опечатка?); святителей Василия Анкирского, Нифонта Новгородского и Германа Казанского.
   Всякому православному хорошо известны эти святые имена. Но что самое удивительное - уникальная реликвия имела частное происхождение, о чем свидетельствовала надпись на кресте: "Лета от Р.Хр. 1716 года, Генваря в 1 день по благословению Преосвященнаго Тихона Митрополита Казанскаго и Свияжскаго построил честный крест Успенский протопресвитер Андрей Аникиев в свою келью". Как известно, древняя традиция передачи в дар святых реликвий не прерывается, с Божией помощью, и в наше время. Выше, в главе "Возрождение обители", уже говорилось про современный уникальный мощевик, прибывший в Зилантов монастырь к Рождеству 2002 года.
  
      -- Старинные Евангелия

   Самое древнее Евангелие из хранившихся в Зилантовом монастыре, относилось к 1694г. оклад его был "в красном бархате, середина и Евангелисты медные, преветхие". Ведь даже к моменту составления этой описи ему насчитывалось уже полтора века, а Евангелия, даже такие древние, не лежали в монастырях, как музейный экспонат, а использовались при богослужении. Только уже, действительно, "очень ветхие" отправлялись в ризницу.
   Всего лишь на 9 лет моложе было Евангелие 1703г. Оно также имело оклад "в красном бархате". В описи оно названо уже не "преветхим", а просто "ветхим". Оформление этого Евангелия было более дорогое - не медное, а серебряное: "Верхняя доска с четырьмя Евангелистами и Спасителем серебряная позлащенная, две серебряных застежки".
   Еще одно Евангелие также относилось к XVIII веку - к 1763 году. Всего год оставался до реформы Екатерины II, так больно ударившей по монастырям России, в том числе по Зилантову, сразу же обедневшему после реформы. Это Евангелие было уже в зеленом бархате, что встречается реже. "Восемь наугольников и две средние доски серебряные, две застежки таковых же, преветхое".
   Еще два Евангелия были - 1801 года. Одно уже почему-то тоже значится в описи как "преветхое". "Восемь наугольников и две средние доски серебряные". На втором Евангелии серебряная позлащенная доска покрывала весь формат книги с верхней, титульной части, а с нижней были четыре наугольника и маленькая средняя дощечка - но тоже серебряные позлащенные. Застежка была только одна - тоже серебряная в позолоте.
   Меньшее по размерам Евангелие ("в осьмушку", тогда как все вышеназванные - "в лист") относилось к 1808г. Для описи 1832г. оно казалось почти совсем молодым. Оформлено оно было почти точно как предыдущие: верхняя сплошная доска, наугольники и малая средняя дощечка сзади - все серебряные, позлащенные, на красном бархате. Застежки - две, такие же.
  
      -- Митры, воздухи, священнические облачения
   Во всяком монастыре, где издревле существует архимандрия, сохранялись веками старинные митры. Они напоминали и братии, и паломникам о древней славе святой обители, о непрерывности благочестивой традиции - начиная от эпохи первых настоятелей. Такие митры бывали и настоящими произведениями искусства - вышивального и ювелирного. Выше уже упоминалось, как жемчуг с обветшавшей ризы Смоленской иконы Божией Матери - главной святыни монастыря - был переложен на митру. Не будет преувеличением сказать, что и митра считалась тоже в какой-то степени иконой, на которую можно молиться, ибо, как правило, ее украшали с разных сторон небольшие образочки, а вершину, как купол церкви, венчал Св. Крест. Поэтому и не было кощунством, что жемчуг с одной святыни переложили на другую.
   Интересно, что Платон Евграфович Заринский, сам будучи священником, особый интерес проявляет в своей книге именно к митрам, описывая их в данном случае даже подробнее, чем многие иконы. Исключительное его внимание привлекли 2 митры из ризницы Зилантова монастыря. Поистине по ним можно изучать и саму историю обители, как это видно из дальнейших рассуждений о. Платона, переходящего от описания украшений к "делам давно минувших дней" в жизни монастыря:
   а) "Митра из алого бархата новейшей работы ["новейшей"? - середина XVII в.], но на ней сохранились деревянные иконы старинной, чрезвычайно хорошей работы. Иконы представляют Деисус из 8-ми икон: Господа на престоле, Богородицы, Архангелов, Апостолов и Свят. Василия, иконы четырехугольные продолговатые, сверху обделаны вавилонами. Каждая икона вделана в позолоченный оклад, гладкий с резными украшениями. Сверху образ Свят. Троицы деревянный же. Иконы писаны не по левкасу, что видно по краям одной расколотой иконы Деисуса. По обручу внизу митры старинною вязью написано...[приводится кондак Успения Пресвятой Богородицы]. Митра относится к половине XVII века, потому что архимандрия установлена в монастыре в 1645 году, как видно из Зилантовского Синодика, в котором (на стр.137) над именем Архимандрита Дионисия поставлены две цифры 7153 и 7161 (1645 и 1653); из них первая, очевидно, означает год, в котором он посвящен в архимандриты, а другая - год его смерти.
   б) Митра 1689г., из белаго серебряного глазета, с серебряными позолоченными чеканными изображениями: вверху образ Знамения Божией Матери, во втором ряду - серафимов, а в третьем - Деисуса из 4-х образов, по серебряному ободку внизу митры надпись: "Божиею милостью и молитвами Пресвятыя Богородицы и Всех Святых построена сия церковная служебная архимандрическая шапка, сребропозлащенная в дом Пречистыя Богородицы честнаго и славнаго Ея Успения, в Казани, в Зилантов монастырь, при державе Благочестивейших Великих государех наших, царех и великих князех Иоанне Алексеевиче и Петре Алексеевиче, Всея Великия и Малыя и Белыя Россия самодержцех, и великом господине нашем святейшем Кир Иоакиме Московском и всея России и всех северных стран Патриархе, по благословению господина нашего Адриана, архиепископа градов Казани и Свияжска и прочих преосвященнейшаго Митрополита, тоя обители при архимандрите грешном Алексие во Христе с братиею, лета 7197 (1689) августа в 15 день". Очевидно, ободок и иконы взяты с древней митры, точно также как и образа митры N 1-й".
   Как видим по дате, митра была изготовлена специально к престольному празднику Успения Пресвятой Богородицы. Всего же в монастыре к XIX веку было 6 дорогих митр. Кроме описанных о. Платоном это: I - также из белого глазета, шита золотом, II - фиолетового бархата, шита золотом, с 9 финифтяними образками, III - малинового бархата, шита золотом, IV - с иконами Господа Саваофа, Спасителя, Архангела Гавриила, Апостола Павла и Св. Дмитрия Ростовского. Хранилось в обители также 8 архимандричьих крестов: все серебряные, но один - усыпанный алмазами и с живописным распятием на финифте.
   Но большее внимание о. Платона привлекла одна из тех палиц, что тоже традиционно относятся к атрибутам архимандритской духовной власти:
   "Старинная, шитая по лазоревой камке золотом, серебром и шелками, палица с изображением Иоанна Предтечи: вокруг серебром надпись вязью: "Память праведнаго с похвалами, тебе же довлеет свидетельство Господне, Предтече: показал бо ся еси во истину и пророков честнейший, яко и в струях крестити сподобил еси Проповеданного. Темже за истину пострадав радуяся, благовестил еси и сущим во аде Бога, явльшагося плотию вземлющаго грех мiра и подающаго нам велию милость".[Кондак Св. Иоанну Предтече]".
   Иоанн Предтеча был святым небесным покровителем Иоанна Грозного. Именно поэтому сразу 2 монастыря в покоренном крае - в Казани и Свияжске, - были названы Иоанно-Предтеченскими. Не относилась ли эта древняя, но никак не датированная палица к эпохе покорителя Казани царя Иоанна, то есть к первым десятилетиям в истории Зилантова монастыря?
   Всего же в обители в XIX веке хранилось 8 палиц праздничных и 3 траурные (великопостные).
   Если такое внимание уделено митрам и палице, то насколько же большее значение имели из древних шитых вещей монастыря святые "воздухи", применяемые при литургии и возлагаемые на дискос и Чашу. Согласно толкованию на литургию Св. Германа Константинопольского, покров для дискоса мистически обозначает сударь, которым была обвита голова Спасителя во гробе, а собственно воздух - камень, приваленный к двери гроба...
   В Зилантовом монастыре было 3 очень древних воздуха: "Воздухи по алому атласу, с вышитыми золотом, серебром и шелком иконами. На первом - Христос на дискосе, окруженный ангелами, с надписью вокруг: "примите и ядите сие есть тело мое, еже за вы ломимое во оставление грехов". На втором - образ Знамения Пресв. Богородицы и вокруг надпись: "Пийте от нея вси, сия есть кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая во оставление грехов". На третьем Положение Спасителя во гроб; вставки в изображении гроба из материи, сверху серафимы, а с боков гроба ангелы, которые держат по две четырехугольных продолговатых рипиды. Воздухи по работе и по композиции рисунка, совершенно схожи с воздухами Ивана Веревкина в Спасо-Преображенской ризнице" [т.е. ризнице Спасского монастыря в Кремле].
   Это лишь 3 самых древних воздуха, всего же в описи 1832г. значилось 13 покровов и воздухов.
   Если так обеспечен был монастырь свв. предметами, то насколько же много в его ризнице хранилось простых архимандритских и священнических облачений.
   И вот в описи 1832г. мы встречаем - 27 дорогих праздничных иерейских риз: парчовых, атласных, шелковых, с золотым шитьем и серебряными позументами; еще 5 риз траурных (т.е. великопостных, черных) - из них 2 бархатных и 3 плисовых. 21 дорогая епитрахиль и еще 5 - траурных. "Утварью и облачением монастырь обеспечен достаточно", - как традиционно писалось в таких случаях в официальных отчетах XIX века.
      -- Прочая древняя утварь и посуда
   Есть почти в каждом древнем монастыре какие-либо особые, пусть небольшие, вещи, с которыми связаны определенные легенды - и которыми потому интересуются все приезжающие. Таким легендарным предметом, несмотря на всю кажущуюся незначительность, оказался в ризнице Зилантова монастыря так называемый "Ковш Ивана Грозного". Почему "так называемый" - ниже будет объяснено.
   Что говорить, это было действительно прекрасное и оригинальное произведение искусства и потому-то оно сразу же привлекало к себе внимание всех, кто рассматривал коллекцию Зилантова монастыря. Поэтому и выделяли его особо во многих описаниях. Вот что рассказывает об этом главный знаток казанских древностей о. Платон Заринский: "Серебряный, позолоченый ковш для теплоты, с узорчатой, очень искусной работы звездой внутри, с прорезною ручкою, на которой изображен человек в кафтане и круглом колпаке с опушкой, пьющий вино из рога. По краю надпись: "Пивше увеселимся и любовию усладимся и во веки тоя не лишимся". Из подписи видно, что ковш был сначала назначен для застольного употребления, а впоследствии пожертвован в церковь. В Синодике Зилантова монастыря, на 133 листе, записан род окольничего Феодора Яковлевича Милославскаго, а по краю листа идет пометка: "дачи его ковш серебряный чеканной, золочен местами, весом 30 золотников [-130г]"
   Узорчатую же вязь о. Платон датирует концом XVI или началом XVII века.
   Что же можно уяснить из всего этого? Ковш не принадлежал Ивану Грозному и тем более, не был им подарен в только что основанный Зилантов монастырь. Легенда остается легендой, хотя о ней с чувством полной достоверности писали еще в первой половине XIX века - например, Николай Баженов в своем "Плавании к Зилантову монастырю". Мало того, вместо "человека, пьющего вино из рога" у Н. Баженова - "витязь, трубою возвещающий славу взятия Казани", хотя о Казани в надписи не сказано ни слова. Более точное изучение Синодика приводит к выводу, что этот ковш в ризнице, скорее всего, стоит датировать даже не рубежом XVI-XVII веков. То есть, конечно, он мог быть изготовлен где-то на их рубеже, но в монастырскую ризницу попал как дар от Милославских никак не ранее конца XVII века. Ведь род дарителя Федора Яковлевича Милославского записан в Синодике (где в основном соблюдается хронологический принцип) уже после имен "царевича и великого князя Дмитрия Алескеевича" и "царевны и великой княгини Анны Алексеевны" - то есть детей царя Алексея Михайловича (ум. 1676г.) и соответственно, брата и сестры будущего императора Петра Великого. Так что ковш ближе к эпохе Петра, чем к эпохе Иоанна.
   Пишут, что этим ковшом, как историческим предметом (а его историческую ценность в любом случае никто не отрицает) очень заинтересовался академик Н. Погодин, когда посещал монастырь в 1845г.
   Также древним и ценным было "Блюдо медное, полуженное, с выбитыми сверху по краям его узорами, посередине блюда следы грубо вычеканеной птицы, в роде орла". Но оно почему-то уже намного меньше интересовало любителей преданий.
   Из собственно церковных предметов, представляющих историческую ценность, можно назвать "два ветхих серебряных кадила", указанных в описи 1832г. Очень много лампад, имеющих старинное происхождение, значилось как в описи 1832г., так и в описи 1928г., накануне конфискации. Так первая из этих описей в одном только Петропавловском приделе называет 8 "ветхих" медных лампад и 4 "ветхих" медных подсвечника, а в маленьком Алексеевском храме - 5 лампад "медных старинных". Во Всехсвятской церкви на момент конфискации оставалось еще 10 серебряных, 4 металлических и 5 медных лампад - почти все старинные и прекрасной ювелирной работы (а простых лампад, кроме них, было - 30 "стаканчиков"). Четыре из тех 10 серебряных описывал еще П.Е. Заринский в XIX веке: "Четыре серебряных лампады с резными клеймами без надписей: по обоим сторонам каждого клейма одноглавый орел". В XVII-XIX веках на всех клеймах, даже церковных, ставили как правило гербовых двуглавых орлов, поэтому орел одноглавый, скорее всего, указывает на их относительно более древнее происхождение.
   12 подсвечников "больших медных" (не считая малых) значилось перед самой конфискацией во Всехсвятской церкви. И в Успенском соборе - 7: про один указано, что он - XVI века, про остальные - просто "старинные". Еще некий "железный светец" упомянут среди 13 предметов, переданных в июне 1928г. в Музейный фонд ввиду их исторической и музейной ценности.
   Паникадила же (Люстры) были слишком большие, чтобы их могли передать музеям. Вероятно, они были переплавлены на металл сразу после конфискации, хотя точно утверждать это мы не беремся. Сгинуло безвестно то "старинное медное паникадило с прорезным шаром" из Всехсвятской церкви которое описывал когда-то о. Платон Заринский (и не оно ли упомянуто в книге 1566-1568гг. еще в деревянной церкви?). Сгинуло все, за единичными исключениями, из того, что описано в этой главе...
   Перед нами тоже своеобразный "синодик". Синодик погибших монастырский святынь.

Монастырская библиотека

   Бывают сокровища церковные. Бывают не менее дорогие - книжные. Русские обители издревле являлись важнейшими хранительницами рукописных и печатных собраний. Они были колыбелями подлинного Просвещения - но не в напыщенном "гуманистическом", а в православном понимании этого слова, когда книга - не просто книга, а именно носитель Слова Божия. И обычно, чем древнее монастырь, тем полнее и ценнее его библиотека.
   Такое положение продолжалось многие века, до самой революции 1917 года - но после нее ценнейшие книжные сокровища монастырей были разграблены, как и сокровища материальные. Зилантова обитель, как и другие, лишилась всего, что имела. А имела она значительное собрание печатных книг и рукописей XVII-XVIII веков, не говоря уж о XIX веке, что само собой разумеется. Об этом собрании стоит поговорить подробнее.
   В описи 1813г., составленной при архимандрите Амвросии - 62 наименования книг. Это не значит, что монастырская библиотека была такой уж маленькой по объему. Многие книги, указанные под одним наименованием хранились, в нескольких экземплярах, причем экземплярах самых разных лет издания (подчас даже - разных веков). Другие были - в нескольких томах или, как тогда говорили, "частях". Особенно это относится к крупнейшим собраниям сочинений и проповедей Св. Отцов.
   Когда смотришь уникальную опись, в первую очередь, конечно, обращаешь внимание на годы издания священных книг. В XVII веке в России было еще совсем мало распространено книгопечатание. И тем не менее, в коллекции Зилантова монастыря находилось много печатных томов именно XVII века. Это поистине и без преувеличения - сокровища, библиографические редкости! Чего стоит хотя бы книга Деяний Апостолов 1624 года издания - "киевской печати". В I половине XVII века Киев и вся Украина были еще в составе Речи Посполитой, а не России. То есть книгу везли "из-за границы", а по времени это всего лишь ровно на 60 лет позже, чем знаменитый "Апостол" первопечатника Ивана Федорова. Срок для истории совсем небольшой.
   Была книга толкований Притч Евангельских - 1656г. издания и "Сочинения" Св. Григория Назианзина того же 1656 года. Тоже глубокая древность. Только-только Украина вошла в состав России, в Москве еще и в помине не имелось никакой Славяно-греко-латинской академии. Было толкование на Евангелие - 1681 года. Требник 1689 года и "Благовестник" 1698 года. Еще 2 книги Деяний Апостолов - 1699года. Особо обращает на себя внимание прежизненное издание "Слова благодарственного" патриарха Иоакима: "7190 год" значится на нем. Это соответствует 1682 году от РХ - ведь еще 18 лет оставалось до принятия при Петре I нового летоисчисления. Как видим, книгопечатание XVII века было представлено в библиотеке Зилантова монастыря сполна.
   Но XVIII век с самого его начала представлен, конечно же, еще полне. Причем здесь опись выделяет книги "гражданской"( т. е. государственной) и собственно "церковной печати". Государство активно печатало и распространяло при Петре его "Духовный регламент" и книги идеолога церковной политики Феофана Прокоповича. Церковь, особенно монашество, мягко говоря, неоднозначно относилась к политике Петра, однако, так сказать, "по долгу" эти книги были изначально представлены в зилантовской библиотеке. Гораздо более ценны в духовном плане из авторов той же эпохи труды Св. Дмитрия Ростовского, чуть позже - митрополита Платона. Из работ последнего 11 книг (!) проповедей хранилось в Зилантовом монастыре. В 3 томах были представлены труды митрополита Амвросия.
   Если перечислять книги XVIII века в хронологическом порядке, то следует отметить: труды Ефрема Сирина и "Лексикон" - оба 1701г.; "Пращицу духовную"1721г., "Апостол"1730г, полную печатную Библию 1751 и 1759гг.; "Патерик Печерский" 1759 и 1760 гг.; Толкование на Евангелие 1752г., еще целый ряд толкований - на Послания Апостолов (1765 и 1794гг.), на Евангелие от Матфея (1787г.), Евангелие от Иоанна (1793г.) и др. Вообще XVIII век отмечен выходом в свет большого количества толкований на Святое Писание. Еще более полно представлены труды Св.Отцов Церкви: Иоанна Златоуста и Амвросия Медиоланского (несколько книг конца XVIII века), Кирилла Иерусалимского (1772г.), Василия Великого (1787 и 1790гг.), Григория Назианзина (1798г.).
   Наиболее интересен факт, что в библиотеке были книги не только церковного содержания. Уникальна "История о славянском народе" 1722г.! Ведь истории как науки в России в то время еще не было. А вот первая из первых книг по истории - "первая ласточка" будущей науки, - уже была представлена в Зилантовом монастыре.
   Любопытна и перепечатка "Кормчей книги" - 1787г. издания. В то время, при Екатерине II, история уже активно и повсеместно изучалась. Древние исторические источники типа кормчих книг издавались и распространялись типографским способом. Так что это издание, конечно, хотя и не столь уникально, но все равно является памятником эпохи.
   Также памятник екатерининской эпохи и страшных оспенных эпидемий XVIII века - книжечка "Способ защиты от заразы оспенной". На первый взгляд, странно, как это она "затесалась" среди богослужебных и богословских книг? Курьёз? А курьёза здесь нет. Как раз в XVIII веке научились делать прививки от оспы. Новые знания требовали распространения. Архимандриты и игумены Зилантова монастыря были всесторонне развитыми людьми, и светские книги такого прикладного характера, от которого зависела жизнь людей, были им, конечно, не чужды. Так небесное и земное, соседствовали в древней библиотеке.
   Наконец, помимо печатных книг, стоит отметить еще более ценное для любой библиотечной коллекции - рукописи. Здесь также преобладали, конечно, вероучительные и проповеднические книги - например, большая рукопись архимандрита Патрикия. Рукописным был, как мы знаем, и знаменитый "Синодик" Зилантова монастыря - но это уже книга ни в коей мере не библиотечная, её мы подробно описали выше. Наибольшее удивление вызывает присутствие среди библиотечных рукописей такого апокрифа как "Повесть о распре Павла и Варнавы". Апокрифы редко хранились в монастырях, в основном они ходили по рукам в миру. Впрочем, с познавательной точки зрения и для полемики с людьми, наивно верящими в эти апокрифы (а таких людей было очень много!), подобные рукописи иногда собирали и настоящие богословы. Видимо, "Повесть о распре" в зилантовской библиотеке - это именно такой пример. Что ж, в таком случае он тем более ценен.
   Вот какие книги подобрались в коллекции Зилантова монастыря к 1813 году, когда была сделана опись. XIX же век принес такое расширение библиотечной коллекции, какого не дали все предыдущие века, вместе взятые. Несомненно, многие новые книги привозили с собой архимандриты, которые, хоть и сменяли один другого довольно быстро (см. III раздел), но все без исключения обладали блестящими богословскими знаниями и имели академическое образование. Так немало академических книг осело в зилантовской библиотеке. Посещал ее "по благосклонности хозяина" (архимандрита Гавриила) краевед Баженов и сам "видел его богатую богословскими и философскими сочинениями на разных языках" коллекцию. Такие архимандриты как Гавриил (1829-1852гг.) или Сергий (1879-1892гг.) и сами были авторами больших монографий, о которых еще будет сказано в их биографиях.
   К концу XIX века возникла насущная потребность в систематизации стихийно собранной коллекции - в создании настоящего, профессионально составленного каталога. Впервые эту задачу осознал как исключительно важную бывший знаменитый миссионер архимандрит Антоний (1892-1898гг) - и поручил составление каталога специально приглашенному образованному послушнику Василию Львовичу Халберову. Тот поступил "указным послушником" на Зилантову гору 1 марта 1894г. в возрасте уже 53 лет и сразу же специальным распоряжением архимандрита был назначен официальным письмоводителем монастыря (через его руки проходила вся документация), а в качестве дополнительного послушания получил и составление каталога. В.Л. Халберов блестяще справился с задачей и уже к следующему 1895г. каталог был готов. В него вошло 2000 книг и брошюр - именно столько к концу XIX в. хранилось в зилантовской библиотеке. Для местного епархиального уровня это очень и очень немало! А по времени составления каталога Зилантова обитель опередила многие другие и стала для них примером. В древнем Свияжском Успенском монастыре, где хранилось примерно столько же книг - 2200, - каталог был составлен лишь в 1902г., на 7 лет позже. А некоторые другие монастырские библиотекии вовсе не имели каталогов. К сожалению, после разорения обители в 1920-е гг. утеряна не только сама бесценная библиотека, но даже и этот список, составленный Халберовым: в Национальном архиве РТ он не значится ни в фонде Зилантова монастыря (ф.86), ни в фонде Консистории (ф.4). Книжные сокровища утеряны так же, как и большая часть церковных.
   И все же стоит отдать должное Василию Львовичу Халберову за его нелегкий, кропотливый труд. Поскольку составление каталога было не единственным его послушанием и монастырь в конце XIX века еще многим обязан ему как способному письмоводителю и уполномоченному специалисту по делопроизводству, то чуть более подробно о нем вы сможете прочитать в главе об архимандрите Антонии: Василий Львович заслуживает этого доброго упоминания в истории Зилантовой обители.
   Упокой Господи его душу!

III. Подвижники и выдающиеся

деятели Церкви в Зилантовом монастыре

Св. мученик Иоанн (+1529)

   Историю Зилантовой горы как святого для всех православных места, следует начинать даже не с основания монастыря, а со времени, когда раз и навсегда она стала своеобразной казанской Голгофой - со времени первомученика Казанского Иоанна. Как Успенский Болгарский монастырь был основан на месте мученичества Св. Авраамия Болгарского, "на крови", так и Успенский Зилантов - на месте мученичества и погребения того, кто по воле Божией принял смерть за Христа ровно через 300 лет после Св.Авраамия (1229 и 1529 гг.). Две столицы: город Великий Булгар, в зените своего могущества и град Казань как "новый Великий Булгар". И скорый закат земного величия того и другого через считанные годы после мученичества этих святых. Конец Волжской Булгарии как независимого государства в 1236г., конец Казанского ханства в 1552-м. Оба мученичества как бы знаменовали собой преддверие новых эпох и приговор тем государствам, которые их убили.
   Итак, цикл жизнеописаний подвижников, так или иначе связанных с Зилантовой обителью, по праву следует начать с жития мученика Иоанна. Тогда многое сразу становится более понятным и во всей последующей истории. Но хотелось бы начать эту историю не так, как начинают ее обычно, а как бы окольно - тогда более заметной становится роль Иоанна Казанского.
   Есть такой великий святой Греческой и Русской Православных Церквей - Иоанн Русский (Иоаннис Руссос, как с благоговением называют его все греки от мала до велика), единственный, пожалуй, подвижник, получивший в прозвание имя целого народа: "Русский" с большой буквы. Простой солдат армии Петра Великого, попавший в турецкий плен, проведший там 13 лет и несмотря на долгие истязания, отказавшийся перейти в ислам. Он принял мученическую смерть за Христа в 1730г. - опять-таки, по удивительному совпадению, почти ровно через 200 лет после одноименного ему Св. Иоанна Казанского. Его память и его чудотворные мощи, находящиеся на о. Эвбея, чтит вся Эллада, о нем изданы десятки и сотни книг, к нему стекаются тысячи и тысячи паломников, а на Эвбее, переделав известную поговорку, говорят: "Все дороги ведут к Св. Иоанну Русскому". Увы, нельзя сказать, что хотя бы мы - жители Казани, - так же благоговейно почитаем нашего Св. Иоанна Русского, судьба которого почти в точности совпадает с судьбой того, кто принял мученичество 200 лет спустя в Османской империи.
   Многие из нас не знают вообще ничего об этом святом покровителе Казани - только слышали в церквах на службе упоминание его имени вместе с именами Стефана и Петра. Так же как мало кто слышал о повторении его подвига в наши дни - о св. новомученике воине Евгении, принявшем муки и смерть за Христа в чеченском плену в мае 1996г. в день Вознесения Господня. Так традиция святости не прерывается веками. От глубокой древности перекидывается мостик в наши дни.
   Впервые житие мученика Иоанна вкратце изложил в 1592г. Святитель Гермоген, сам будущий Патриарх-мученик, а на тот момент - Митрополит Казанский. Он ходатайствовал тогда перед Святителем Иовом о канонизации Иоанна, Стефана и Петра Казанских Чудотворцев. Из пересказа Св. Гермогена, кропотливо собравшего многие устные свидетельства "от достоверных человек", мы узнаем, что Иван Новый (а именно так изначально именует его Святитель) - юный нижегородец, попавший в плен во время одного из набегов казанцев на Нижней и доставшийся при разделе добычи "цареву дядке" Али-Шунуру. Явно, речь идет о знатном ханском родственнике, хотя в разных русских списках его называют то Алей-Шнур, то Алей-Шкур, то Алей-Шпур.
   Св.Гермоген нигде не называет дату набега и пленения, однако четко указывает, что это случилось при царе Иване Васильевиче. Потому обычно в последующих житиях не называется само время пребывания мученика Иоанна в плену, а это очень важно. Но мы знаем, что Иван III (а Иван IV Грозный на момент смерти мученика еще и не родился) скончался в 1505г., и в том же году было известное разорение Нижнего Новгорода от казанцев: Таким образом "благочестивый юноша Иоанн", как называют его, попал в руки врагов в 1505г. и провел в казанском плену ...24 года. Это еще в два раза дольше, чем Св.Иоанн Русский в плену турецком. "Много укоризн и досады от безбожных терпяше", как пишет об этом дословно Св. Гермоген. А поскольку в описаниях внешности мученика (по православной традиции для иконографии внешность святых описывается как правило на момент их земной кончины) говорится: "млад, рус, брада невелика...", то можно только предполагать, насколько же юн был Св.Иоанн в момент пленения. Поражает стойкость юного пленника и его твердость в вере на протяжении стольких лет.
   Али-Шунур, видя его трудолюбие и способности, сделал его своим личным слугой. Так продолжалось, видимо, не один год. Но враг не дремлет, и "передышки", которые он дает мученикам, всегда временны. "По сих же (т.е. после сего времени) враг воздвиже на Али-Шунура склонить его в свою веру", - пишет Св. Гермоген, прекрасно понимая со своим духовным опытом, как внезапно порой искуситель вкладывает тот или иной "навязчивый" помысел: заставляет относительно спокойного прежде человека действовать в дальнейшем как жестокого фанатика и даже мучителя. Так в первые века христианства многие язычники-родители великих святых, страстно любившие своих детей, тем не менее в какой-то момент становились их истязателями и палачами, поистине одержимыми в своем фанатизме и мучительстве. Так что же говорить о господине, прежде лояльном к своему слуге, если даже родители меняли отношение к родным детям под влиянием бесовской одержимости. Так в какой-то момент для Св. Иоанна настал период исповедничества и мученичества.
   "Многие муки от неверных приял еси", - поется в тропаре Св. Иоанну Казанскому. Но ничто не заставило исповедника отречься от своей веры. Тогда в холодное зимнее утро 24 января 1529г. Иоанна по приказу его господина связали ремнем "и ведоша святаго на некую гору, иже нарицается Русское кладбище". Как мы знаем, это и есть Зилантова гора. Почему святого повели туда, так далеко от города - за три километра ? Это был последний акт и психологической, и физической пытки - как крестный путь Христа на Голгофу. Ведь всякий мученик, в мере, отпущенной Богом человеку по его силам, повторяет путь Сына Человеческого, сораспинается Ему. Мучители не хотели просто убить Св. Иоанна - им надо было сломить его волю, они еще надеялись в последний момент заставить его отречься от Христа и принять новую веру. 3-километровый путь уже до этого измученного, связанного, полураздетого человека по зимней дороге в загородную глушь должен быть сломить последние силы пленника. И куда же путь? На кладбище, а куда же еще! Человек должен был уже в дороге понять, что если он не отречется, с ним не будут церемониться - это последний путь в его жизни, похороны живого. Его ведут туда, где никого нет, кроме мертвых, и где никто не услышит его предсмертные крики. И некому утешить. А может, лукавый дух вложил им мысль, которую они сами не осознали: убить мученика на бывшем капище, на месте, где прежде, давным-давно, приносились жертвы древнему извечному змию. Так сказать, "обновить капище". Но вместо этого, по воле Божией, место бывшего капища превратилось поистине в новую Голгофу.
   Св. Иоанн и на Змеиной горе продолжал твердо исповедовать свою веру перед лицом смерти. Тогда мучители, потеряв терпение, стали в ярости рубить и колоть его мечами, стараясь нанести ему побольше ран. Один проткнул ему живот, но не смертельно. Другой рубанул по шее, но не будучи профессиональным палачом, не смог полностью отрубить голову, а лишь причинил святому страшную рану, от которой тот упал без сознания на снег и его сочли мертвым. Мучители бросили его и ушли, не удостоив "неверного" погребения. Страсть к обезглавливанию и ненависть даже к самому телу убитого мученика, видимо, испокон века в крови у фанатиков. История повторяется. Новомученика Евгения в 1996г. также предпочли не расстрелять, а именно обезглавить, и тело его 2 недели лежало непогребенным.
   Но Бог еще при жизни прославил Св. Иоанна особым чудом. Почти обезглавленный, чуть-чуть не обезглавленный, он еще сутки был жив. Он не истек кровью и не замерз, а пролежал на снегу "с первого до последнего часа дня", т.е. с рассвета до следующей ночи, после чего очнулся, встал и вышел-таки "к своим": в Казани в то время гостили купцы и бояре Московского князя. Смертельно раненный человек прошел обратно весь тот самый путь, каким его гнали предыдущей ночью на мученичество. Житие рассказывает, что ремни и веревки вдруг сами спали с рук святого; он перекрестился, а дальше уже шел, поддерживая голову руками - и сам, в свою очередь, поддерживаемый Божией силой.
   Так Господу было угодно, чтобы подвиг Его мученика не остался в безвестности. Появление среди ночи живого мученика поразило русских гостей Казани и оставило глубочайший след в их душе, позволив воочию увидеть одно из тех чудес, что бывали и с древними святыми, но казались легендой. Перед смертью Иоанн успел поведать соотечественникам все, что с ним произошло. Господь сподобил его умереть лишь на следующее утро после причастия Св. Христовых Тайн. Последующие жития мученика, уже после Св. Гермогена, рассказывают о чудесном благоухании, которое разлилось в момент его кончины.
   Теми же русскими гостями Св. Иоанн и был похоронен - так же, как в свое время Св. Авраамий Болгарский. Но мощи Св. Авраамия позже были перенесены во Владимир и там находятся до сих пор, а вот мощи Св. Иоанна, хотя и не открытые, и поныне пребывают в казанской земле. "И положено бысть честное его и многострадальное тело на старом Русском кладбище". И это опять-таки - все та же Зилантова гора. Монастырь воздвигли над мощами. Но точное их местонахождение на горе неизвестно. В некоторых старых путеводителях говорится, что мощи его вместе с телами погибших под Казанью воинов 1552г. пребывают в склепе под Храмом-памятником. Так писал, например, Н.Баженов в 1846г. Вероятно, тогда даже многие историки путали "старое" и "новое" Русские кладбища: Гору и Памятник. И все же, если эта версия верна, то тогда вопрос о возвращении Памятника как великой святыни для всех православных верующих встает с особой остротой.
   Так или иначе, мы молимся Св. мученику Иоанну, которого поистине можно сравнить с зерном, сокрыты где-то в земле, согласно с Евангельскими словами Христа. Память его празднуется Церковью 24 января (6 февраля), в один день с памятью Св. блаженной Ксении Петербуржской.
   "Святый мучениче Христов Иоанне, моли Бога о нас, грешных!"
  
  

Архиепископ Иосиф Суздальский (+1642г.)

   Со столпами, на которых держится Св. Храм, сравнивал мощи праведников пр. Серафим Саровский: "Четыре столба - четверо мощей", - говорил святой про великий Дивеевский Троицкий собор. В Зилантовой обители, всего через 17 лет после постройки каменного Успенского собора, храм обрел такой "Столп" через захоронение местного праведника архиепископа Иосифа (Курцевича).
   Совсем немного, к сожалению, знаем мы про владыку Иосифа. Он не был официально канонизирован Церковью и потому никакого жития его не составлено. Не осталось и воспоминаний современников. Год рождения его неизвестен. Однако мы знаем, что большую часть жизни он провел на Украине, которая находилась тогда в составе католической Речи Посполитой. Это был конец XVI - первая четверть XVIIвв, эпоха великого преподобного Иова Почаевского.
   Как раз в конце XVI века в 1596г., была заключена Брестская уния и возникла до сих пор существующая униатская, так называемая "греко-католическая" церковь под властью римского папы. Начались сильные преследования и притеснения православных со стороны униатов. Православная церковь на Украине переживала едва ли не самый тяжелый период в своей истории. Владыка Иосиф был, конечно, в числе ревностных защитников православия. В 1625г. он вынужден был эмигрировать и приехал в Россию под защиту Московского Царя, в котором все православные с Западной Руси видели свою единственную земную надежду. Как раз в том же 1625г. Киевский Митрополит Иов обратился с просьбой к государю Михаилу Федоровичу принять Украину в русское подданство, чтобы защитить народ от униатов. Но в России не было тогда сил воевать с Польшей за Украину, она могла лишь, в лучшем случае, принимать у себя эмигрантов. Владыка Иосиф был встречен с почестями и получил назначение на древнюю Суздальскую кафедру.
   Однако и на Руси лукавый не оставил Владыку в покое - возбудил против него преследования. Таков уж был путь святителя. Дело в том, что после захвата Киева Литвой в XIV веке и изоляции Украины от "Московии" возникло некоторое различие богослужебных обрядов здесь и там. Различия не имели догматического характера, однако общество и даже часть священства были тяжело больны обрядоверием. Как известно, именно из-за этого в том же XVII веке возник церковный раскол: наиболее фанатичные люди стали "старообрядцами" из-за якобы "антихристовых" новшеств, принесенных патриархам Никоном с Греции как раз через Украину (там эти "никонианские" обряды уже давно были общепринятыми). В пору преследования Владыки Иосифа (1630-гг) до раскола оставалось еще 20 лет, однако "ревностные не по разуму" не дремали, а начали против него целую кампанию травли, как сказали бы мы сейчас. Посыпались клеветнические доносы, "поклепы". В 1634г. Владыка был лишен кафедры и началась его ссылка до самого конца многострадальной жизни. Побывав в ссылке в разных городах и монастырях, архиепископ Иосиф наконец оказался в 1640г. в Зилантовом монастыре. Здесь прошли последние два года его жизни.
   "Сей остави стадо волею и прииде в 1640 в обитель на подвиг, пребы в молитве, бдении, посте, самоумерщвлении, вольной нищете, учительстве и милостыне меньшим. Предуведе кончину и 15 июня 1642г. к Богу отыде. В день преподобного Иосифа пети панихиду, по завещанию святителеву, а вкладу рубль даде святитель." - лист 16 монастырского Синодика.
   Более замечательно, чем в этих нескольких строках, его праведную жизнь в обители трудно было бы изложить и на многих страницах: все самое главное прикровенно, но точно и просто изложено в монастырской поминальной книге - всего в одной памятке. Стоит лишь пояснить, что "предуведе кончину" - это особая награда Бога своим верным и праведным служителям: способность предвидеть время своей кончины заранее, видеть ее "в Духе", как говорили святые - то, о чем мы нередко можем прочитать в житиях самых разных праведных, преподобных и святителей. Кто-то предвидел свой переход в вечность за месяцы (пр. Сергий Радонежский), кто-то - за годы, кто-то передавал ближайшим ученикам некие особые обстоятельства, которые будут сопровождать его смерть (предупреждение пр. Серафима Саровского о пожаре в момент его кончины).
   Задолго ли святитель Иосиф предвидел свой отход к Богу, не уточняется - но сам факт, как видим, засвидетельствован. Причем засвидетельствован не для широкой публики, с надеждой возможной канонизации, а скоромно и келейно - в книге сугубо внутреннего монастырского пользования, какой является Синодик. И это делает свидетельство еще более достоверным.
   Согласно легендам, в монастыре были известны и другие случаи прозорливости святителя-старца - предсказания некоторым братьям об их судьбе и др. Письменных свидетельств об этом не осталось, однако мы твердо знаем самое главное - местное почитание Владыки Иосифа как праведника, молитвенника и благого заступника в Зилантовом монастыре пережило его самого на многие столетия и продолжалось и в XVIII, и в XIX, и в XX веках. Продолжается оно и сейчас, хотя могила святителя разрушена вместе с Успенским собором, в котором она находилась.
  
  

Святитель Киевский Филарет (+1857г.) и его попечение о Зилантовой обители

  
  
   Имя еще одного святителя - только уже канонизированного Церковью и прославленного в лике общероссийских святых, - так же довольно тесно связано с историей Зилантовой обители, а частица его мощей находится ныне в монастырском храме, в мощевике 2002 года. Это Митрополит Киевский (1837-1857гг) Филарет (Амфитеатров), который до Киевской кафедры 8 лет был Архиепископом Казанским (1828-1836гг) и отличился здесь в частности тем, что крестил более 5 тысяч язычников. Но нас сейчас интересует в основном та часть биографии Святителя, которая связана с его попечением об обедневшей к тому времени Зилантовой обители.
   О Святителе Филарете (одном из "двух великих Филаретов XIX в.", наряду с Митрополитом Филаретом Московским) за два века написано немало книг, потому вряд ли имеет смысл подробно пересказывать его житие. Можно лишь очень кратко напомнить основные события его долгой жизни. Прожил он 78 лет (1779-1857гг), из которых последние 16 лет - в великой схиме под именем Феодосия, в честь св.Феодосия Киево-Печерского. Уникальный случай, заставивший благоговейно удивиться всю Россию: Митрополит-схимник! О незабываемых встречах с ним в Лавре вспоминал один из самых ярких духовных писателей XIXв. А.Н.Муравьев в своей книге "По святым местам русским". Жизненный путь Святителя прошел чуть ли не через всю Россию: родился в Орловской губернии, окончил Севскую семинарию, сам был ректором семинарий Севской, Уфимской, Тобольской, настоятелем Иосифо-Волоколамского монастыря, ректором Московской Духовной Академии (с 1816г.), епископом Калужским (епископская хиротония - 1819г.), архиепископом Рязанским, Казанским, Ярославским, наконец - Митрополитом Киевским. Современники и потомки говорили, что вся жизнь его - яркое воплощение монашеского идеала на практике. И большую заботу во всех епархиях, где бы он ни был, Святитель проявлял именно о монастырях. Один из предметов из его забот в Казанской епархии - Зилантов монастырь.
   Вот как подробно описывает это архимандрит Сергий (Василевский) - настоятель Зилантова монастыря полвека спустя (1880-1892гг) и автор самой объемной и полной биографии Святителя Филарета:
   "Высокопр. Филарет не оставлял своим участием и те обители, в которых число братии и средства были очень ограничены. В числе последних он особенно обратил внимание на находящийся на окраине г.Казани Зилантов Успенский Монастырь. В этом монастыре не могло быть произведено ничего особенно капитального; зато оба главные храмы были обновлены и освещены самим высокопр. Филаретом; в одном из храмов доселе сохраняется один св. Антиминс, освященный и надписанный его рукою. К дарованию же средств на обновления высопр. Филарет расположил, близко и искренно ему знакомого, весьма богатого помещика в 4 губерниях Евграфа Алексеевича Лебедева, который сам настолько расположился к этому монастырю, что пожелал и получил на это благословение от высокопр. Филарета - избрать себе место для погребения в этом Монастыре - именно в склепе под главным храмом Успения Божией Матери. За это место он вперед, еще при жизни своей, внес вклад на вечное время в сумме 25-ти тысяч рублей ассигнациями.
   Но, с тем вместе, когда высокопр. Филарет узнал самолично, что скудость монастыря Зилантова происходила от того, что этот монастырь имел на своем попечении Памятник над убиенными при взятии Казани в 1552г. воинами, в котором устроена и церковь, и это стоило для монастыря значительных расходов, но не приносило никаких доходов, - тогда он обратил на это внимание и употребил все меры, чтобы Памятник с церковью был взят на попечение и содержание Казанского купеческого сословия. Для этого дела высокопр. Филарет воспользовался, между прочим, пребыванием в г.Казани, во время холеры Министра Внутренних Дел Генерал-Адъютанта Графа Арсения Андреевича Закревского. - Граф Закревский 2 ноября, посетив Памятник и отслушав панихиду, усмотрел, что сквозь пазы опочнаго белого Вятского камня, коим сие здание одето, залитые известью, а не цементом, легко проникает течь от дождя и снега, и изъявил свое сожаление о бедном содержании Памятника. Граф Закревским высказал это и при личном свидании с высокопр. Филаретом. Этим-то случаем и воспользовался высокопр. Филарет. Он хотя знал и прежде все о состоянии Памятника и о скудных средствах монастыря, но тут чтобы начать дело формальным порядком, потребовал от Настоятеля рапорта, который и сообщил конфиденциально Графу Закревскому (...)
   Министр Граф Закревский высказал свое желание перед Казанским купеческим сословием, чтобы Памятник был обновлен. Высокпр. Филарет, со своей стороны, не преминул провести свое влияние на известных ему в купечестве благоусердных лиц, а затем сделал Архипастырское обращение и ко всему Городскому купеческому сословию. Купеческое сословие тогда же отозвалось на желание Графа Закревскаго и своего Архипастыря полной готовностью принять обновление Памятника и содержание его с церковью на свой счет впредь навсегда. Министр Граф Закревский почел долгом довести об этом до сведения Государя Императора, и затем вскоре же известил высокопр. Филарета, что обитель Зилантова с начала будущего 1831г. может считать себя совершено свободною от расходов на содержание Памятника и от расходов по содержанию церкви; - а Казанскому купеческому сословию сообщил, что Государь Император изволил Высочайшее изъявить Монаршее Его Величества Благоволение.
   Высокопр. Филарет не замедлил провести мысль о том, чтобы из среды купеческого сословия были избраны попечители, которые были бы назначены распорядителями при обновлении памятника и впредь заведовали бы им и церковью. Такими попечителями были избраны, по постановлению Градского Общества, из числа известных благотворительностью Казанских купцов два лица, которых и имел уже в виду сам высокопр. Филарет, - именно купцы первой гильдии Леонтий Филиппович Крупенников и Петр Иванович Котелов. (...)
   После освобождения Зилантова Монастыря от расходов по содержанию Памятника, высокопр. Филарет сделал формальное распоряжение, чтобы братия Монастыря обязательно совершала в церкви Богослужение, именно - во все субботы и воскресные дни литургии заупокойныя и панихиды в самом склепе при общей гробнице со сложенными в ней во множестве черепами и костями убиенных воинов; Городскому же Обществу сделал сообщение, чтобы за сказанное отправление Богослужений назначено было определенное вознаграждение служащим братиям. Городское Общество с готовностью отозвалось на это и определило отпускать ежегодно по триста руб. ассигнациями"
   Как видим, Зилантова обитель очень многим обязана Свт. Филарету, - ну а город наш в целом обязан ему, помимо прочего,заведением традиции пышных крестных ходов 2 октября, которые были уже описаны в нашей книге в главе: "Праздники и священные традиции".
   Наконец, еще один мостик тесной духовной связи между историей Зилантова Монастыря и святой памятью Владыки Филарета - сама книга архимандрита Сергия (Василевского), из которой здесь приведены цитаты. О.Сергий - сам из Киева, выпускник Киевской Академии и постриженник Киево-Печерской лавры,- уже находясь в Казани в 1888г. защитил докторскую диссертацию по богословию в виде трехтомной монографии: "Высокопреосвященнейший Филарет, в схимонашестве Феодосий (Амфитеатров), Митрополит Киевский и Галицкий и его время". До сих пор из несколько монографий и еще больше количества брошюр, о Св. Филарете, книга о.Сергия (Василевского)является основополагающей и все последующие биографы неизменно опираются на нее как на "самое полное и обстоятельное жизнеописание". Будем же и мы помнить об этом великом святом Земли Русской и поклонятся его мощам в возрожденным Зилантовом монастыре.
  
  

НАСТОЯТЕЛИ ЗИЛАНТОВА МОНАСТЫРЯ В XVI-XVIII вв.

   Интереснейшая тема исторического исследования - жизнеописания всех настоятелей Зилантова монастыря. Но увы... до начала века XIX, когда появляются отчеты в консисторию - впервые с краткими автобиографиями, - за эти "темные века" мы можем лишь перечислить архимандритов и игуменов: в том хронологическом порядке, в каком они упоминались в официальных грамотах, писцовых книгах и т.п.
   Так это и сделал, составив длинный список своих предшественников, архимандрит Гавриил (Воскресенкий), написав в 1830-х гг. первую в истории брошюру о Зилантовом монастыре. Мы пойдем его путем, ибо сведений о жизни его предшественников не только не прибавилось в XX веке, но наоборот, эти сведения обнаружить сейчас тем более невозможно, что монастырь - все его документы и книги, - после революции был разграблен. Утеряно даже то, что, возможно, было еще доступно о.Гавриилу. Вся подробная документация по Зилантову монастырю начинается в фондах Национального архива РТ только с первых лет XIX века.
   Таким образом за XVI-XVIII вв. мы приведем лишь список настоятелей в виде столбца. Там, где указан лишь один год (или годы через запятую) это означает, что перед нами годы единственного упоминания данного настоятеля в документах. Там, где оказалось возможно установить весь срок настоятельства, он указан обычным способом: "ж - ж гг.". Там, где можно добавить еще хоть что-то, вы увидите краткий комментарий под именем данного игумена или архимандрита.
  
  
  
  
  

ИГУМЕНЫ (до 1645г.)

   - Иоаким I - 1560, 1568гг.
   Упомянут в грамоте Иоанна Грозного от 19 июня 1560г. сразу после разлития Казанки и перенесения обители на новое место. В Писцовой книге 1566-1568гг. про него указано, что "игумен Яким" сам привез из Москвы Деисусный чин в Успенскую церковь и другие царские пожертвования на храм.
   - Вениамин - 1574г.
   Упомянут под именем "Вельямин" в грамоте Иоанна Грозного от 4 марта 1574г. сразу после разорения монастыря восставшим населением.
   Последующие игумены также упомянуты в различных грамотах:
  -- Порфирий - 1575г.
  -- Родион - 1585г.
  -- Герман I - 1588г.
  -- Антоний - 1594г.
  -- Корнилий - 1603г.
  -- Иосиф I - 1606г.
  -- Геннадий - 1621г.
   Упомянут в грамоте царя Михаила Федоровича. При этом игумене монастырь начинает возрождаться после Смутного времени, тяжко отразившегося на всех обителях страны. Именно при нем строится первый каменных храм - величественный Успенский собор 1625г. с богатыми царскими пожертвованиями.
  -- Никодим - 1632г.
  -- Исайя - 1639г.
  -- Савватий -1642г.
  -- Иерофей - 1642г.
   У о.Гавриила (Воскресенского) стоит пометка: "В том же 1642 году упоминается игумен Иерофей, но был ли он действительно настоятелем, сомнительно". Несмотря на сомнения о.Гавриила, можно предположить, что 1642 год был просто концом настоятельства игумена Савватия и началом краткого настоятельства игумена Иерофея. Опыт последующего времени (см.ниже) показывает, что настоятели порой сменялись очень часто, едва успев вступить в должность.
  
  
  

АРХИМАНДРИТЫ (1645-1764гг.)

  -- Дионисий - 1645-1653гг.
   В 1646г. упомянут как игумен, в 1653г. - как архимандрит. В Зилантовом монастыре официально учреждена Архимандрия.
  -- Иоасаф I - 1653-1655гг
  -- Иоасаф II - 1655-1658гг
   Относительно этих двух архимандритов с одним именем у историков имеются расхождения. Известно, что в качестве вклада на помин души архимандрита Иоасафа Буянова его отец пожертвовал великолепный крест, который уже был подробно описан нами в главе "Святыни монастыря". Архимандрит Гавриил (Воскресенский) называет Иоасафа II - Буяновым. Выдающейся историк о.Платон Заринский, напротив, пишет: "очевидно, крест пожертвован по первом [из двух], который и есть Иоасаф Буянов". Известно, что Иоасаф Буянов скончался в довольно молодом возрасте, так как отец, пожертвовавший крест, пережил его как минимум на несколько лет. Середина XVII века была временем самой страшной эпидемии чумы в России и в Европе. Мы можем лишь предполагать, но, возможно, причиной ранней смерти архимандрита был именно "мор", опустошивший целые города.
  -- Иосиф II - 1658г.
  -- Паисий - 1665г.
  -- Дионисий II - 1668г.
  -- Дионисий III - 1676г.
  -- Алексий I - 1685, 1690гг.
   Очевидно, при нем строится каменная Всехсвятская церковь - 2-е каменное сооружение на Зилантовой горе. Также точно известно, что знаменитый колокол 1690г., весом около тонны отлит при его настоятельстве, как это и значилось в надписи на колоколе.
  -- Сергий - 1701г.
  -- Феофил I - 1705г.
  -- Евфимий - 1720г.
   При нем построен Алексеевский храм.
  -- Епифаний Адамантский - 1733г.
   Известен тем, что именно при нем - и во многом его стараниями-ходатайствами, при монастыре открылась первая в Казани Духовная семинария - и пребывала в его стенах до 1740г.
  -- Павел - 1738г. (?)
   О.Гавриил пишет о нем: "в каком году неизвестно" - но упомянут он в начале пребывания на Казанском кафедре епископа Луки (Конашевича), а тот пребывал на ней в 1738-1755гг. В 1739г. назван уже другой архимандрит.
  -- Герман II - 1739г.
   Далее известны уже более точные даты начала и конца настоятельства следующих архимандритов:
  -- Иоасаф III - 1741-1745гг., 4 года
  -- Алексий II - 1745-1751гг., 6 лет
  -- Феофил II - 1751-1754гг., 3 года
  -- Иоанникий - 1754-1757гг, 3года
   До настоятельства в Зилантовом монастыре был архимандритом Спасо - Преображенского Казанского монастыря (в Кремле). Известен тем, что являлся ревностным сотрудником миссионерской Новокрещенской Конторы, действовавшей в Казанской епархии в 1738-1764гг.
  
  -- Патрикий I - 1757-1759гг., 2 года
  -- Леонид I - 1759-1760гг., около года
  -- Патрикий II Аристовский - 1760-1763, 3 года
  -- Леонид II - 1763-1765, 2 года.
  
  
  
  

ИГУМЕНЫ (1764-1798гг.)

  
  -- Исидор - 1766-1768гг, 2 года
  -- Порфирий II - 1768-1771гг., 3 года
  -- Асинкрит - 1771-1774гг,
   Известно, что игумен Асинкрит принял мученическую кончину: он был убит повстанцами Пугачева при взятии Казани. К сожалению, никаких подробностей его мученической смерти, как и вообще нападения пугачевцев на Зилантов монастырь не сохранилось, о чем уже было сказано в главе "Зилантов монастырь в XVI-XVIII вв.". Единственное, что следует уточнить: в книге о.Гавриила присутствует вероятная опечатка. Он пишет: "В 1774г., июня 16 дня убиен Пугачевым". Пугачевцы взяли Казань лишь 12 июля 1774г. (по ст. стилю), а в боях 14-15 июля были наголову разбиты правительственными войсками под командованием Михельсона. В июне они еще были в сотнях километров от Казани. Очевидно, убийство произошло 12 или 13 июля.
   В возрожденном Зилантовом монастыре и в наши дни особо чтится память убиенного игумена Асинкрита.
  -- Ювеналий - 1774г.
   Временно настоятельствовал в монастыре после кончины игумена Асинкрита. В том же году переведен митрополитом Вениамином в Кизический монастырь.
  -- Иоаким II - 1774-1775гг.
   Также временный настоятель. "Упоминается тогда же", - кратко пишет о нем о.Гавриил (Воскресенский).
  -- Товия - 1775-1776гг.
   В 1776г. "за болезнью уволен"
  -- Иоаким 1776-1777гг.
   В 1777г. - "переведен в Раифскую пустынь"
  -- Иуст - 1777-1780гг. (и 1790г вторично)
   В 1780г. переведен в Симбирск, но в 1790г. снова на краткое время переведен из Симбирска настоятелем Зилантова монастыря.
  -- Иоаким IV - 1781-1787гг., 6 лет
  -- Аввакум - 1787-1790гг. (и в 1792г. вторично)
   Переведен в Кизический монастырь (1790-1792гг), оттуда - опять в Зилантов
  -- Еразм - 1790г.
   (до второго настоятельства Иуста)
  -- Серапион - 1791
   Переведен в Седмиозерную пустынь
  -- Иероним Болгарский - 1792-1798 (?) гг.
  
  

АРХИМАНДРИТЫ (С 1798Г.)

  -- Иосиф III - 1798-1800гг., 2 года
  -- Серапион II - 1800-1801гг.
   Был, видимо, в преклонных летах и скончался в 1801г.
  -- Гавриил I- 1801г.
   Также скончался, едва вступив в должность
  -- Анатолий Связев - 1802-1805гг (формально)
   Все это время, "находился в С.Петербурге в Корпусе Кадетском законоучителем и на чреде Священнослужения, потом, не быв в Монастыре [Зилантовом], переведен в Лужецкий второклассный Монастырь". Так пишет о.Гавриил (Воскресенский),
   Лишь в 1805г. этот период тяжелого хозяйственного упадка и чрезвычайно частой смены настоятелей завершился с приходом архимандрита Амвросия (Сретенского). Но это уже - следующая глава нашей книги.
  
  
  

НАСТОЯТЕЛИ ЗИЛАНТОВА МОНАСТЫРЯ В XIX - нач. XXвв.

  
   В истории каждого древнего монастыря среди архимандритов и игуменов можно найти какие-то "знаковые фигуры", настоятельство которых открывало, к изумлению современников, целую новую эпоху в жизни этого монастыря. Так, например, Назарий Саровский возродил славу древнего Валаама, а позже игумен Дамаскин поднял и благосостояние, и духовную жизнь Валаамской обители на недосягаемый уровень. Преп. Моисей 37 лет был бессменным настоятелем Оптиной пустыни (1825-1862гг), и именно при нем расцвело в полную силу ее старчество да и внешний облик малоизвестной прежде пустыни чудесно преобразился. Мы ни в коей мере не равняем Зилантову обитель с такими великими духовными центрами России, но и у нее в XIX веке был свой "возродитель" - возродитель хотя и не из полного запустения и безлюдства, но все же из крайне нищенского состояния, которое она переживала после секуляризации 1764г. Новый относительный расцвет и отчасти даже возрождение былого величия через возведение Храма-Памятника - так вот этот новый расцвет наступил в период настоятельства двух великих архимандритов. Первым из них стал о.Амвросий.
  

Архимандрит Амвросий

(1805-1828гг)

  
   Архимандрит Амвросий (Сретенский) прожил всего 63 года (1765-1828), но совершил дела, которые, пожалуй, вечно будут помнить все, хоть немного изучающие жизнь православной Казани I половины XIXв. Без его подвижнических трудов эта жизнь совершенно не представима. Постриженник древнего и славного Нижегородского Печерского монастыря-современника Троице-Сергиевой лавры (1791г., в возрасте 26 лет) он уже в 1792г. был переведен в не менее знаменитый монастырь Санаксарский, где и пребывал 4 года, там же и рукоположен в иеромонаха (в 28 лет). Вне сомнений, он был знаком и общался с преподобным Феодором Санаксарским, дядей св.воина адмирала Федора Ушакова , однако трудно сказать, можно ли его считать духовным чадом старца. Одно ясно - общение со старцами наложило большой отпечаток на жизнь будущего архимандрита. В его келье в Зилантовом монастыре всегда висели портреты трех "неизвестных старцев", как называет их в описи казначей после его смерти - очевидно, он никому и ничего о них не рассказывал. Возможно, одним их этих троих и был Феодор Санаксарский.
   В возрасте 31г. о.Авросий стал игуменом, в 33 года - архимандритом. Он настоятельствовал в нескольких разных монастырях, но по воле Божией, нигде не задерживался надолго - Промысел Божий явно предназначал его для настоятельства в Зилантовом монастыре, что стало главным делом его жизни. Ему монастырь обязан своим возрождением - по сути "вторым рождением".
   Величайшее, поистине историческое дело архимандрита Амвросия - возведение знаменитого Храма-памятника убиенным войнам на прежнем (до 1560 года) месте монастыря, на новом "Русском кладбище". Он стоит и поныне на острове, образовавшемся после подъема вод Казанки в 1950-х годах.
   Архимандрит Амвросий по своей инициативе начал общероссийскую подписку по сбору средств на памятник в великом для нашей страны 1812 году. Это имело огромное моральное значение. Напоминание о победе, одержанной ровно 260 лет назад, должно было вдохнуть надежду и новые силы во все русское общество в тяжелейшей для него Отечественной войне. Но тогда удалось собрать скромную сумму 1,5 тыс.руб., на которую о.Амвросий рассчитывал построить лишь колонну-обелиск. Он сам еще не знал, какое грандиозное дело получится Промыслом Божиим из его инициативы.
   После войны сам император Александр I, благодарный Богу за небывалую еще в истории России победу, сам послал средства и сам вмешался в проект, настояв на возведении большого Храма-памятника, а не обелиска или часовни. Удивительно дело! Храм Христа Спасителя в Москве и Храм Спаса Нерукотворного в Казани начали возводиться в одно и то же время и по одному и тому же принципу общероссийского добровольного сбора средств. Но храм в Москве был завершен лишь через три поколения, в 1880-е годы, а храм в Казани, к 1823 году. Видимо, так горячи и так действенны были молитвы о.Амвросия и всей братии.
   5000 рублей пожертвовал Александр I, 2000 императрица Елизавета Алексеевна, 1000 императрица-мать Мария Федоровна; внес свои вклады и каждый из великих князей и княгинь, а всего от царской семьи поступило 10000 рублей (позже АлександрI пожаловал еще 5000 в 1820 году). Параллельно еще быстрее стали поступать пожертвования "от разных особ": от частных лиц, торговых обществ, дворянских собраний, губернаторов и вице-губернаторов почти всех губерний России. Приток средств шел стремительно, особенно с 1817 года.
   К концу 1816 года собранная сумма составила 33 тыс.руб.
   1817 года - 46 тыс.руб.
   1818 года - 67 тыс.руб.
   1819 года - 79 тыс.руб.
   1820 года - 91 тыс.руб.
   1821 года - 99 тыс.руб.
   1822 года - 104,5 тыс.руб.
   Всего же к концу строительства в 1823 году поступило 106399 рублей. Никогда еще, ни до, ни после, подобные суммы не поступали в Зилантов монастырь. Это был его самый настоящий второй расцвет и общероссийская слава.
   В 1823г. храм-памятник, сооруженный по проекту архитектора Алферова, был торжественно освящен.
   Итак, архимандрит Амвросий дожил до осуществления главного дела всей своей жизни. Ему монастырь обязан также сооружением могучих зубчатых стен Зилантовского кремля и ныне стоящего Настоятельского корпуса. В этом-то корпусе и отошел ко Господу в 1828г. сам подвижник и страдалец: последние два года славной жизни он был прикован к постели параличом, но и с одра болезни продолжал руководить жизнью обители.
   Скончался он вскоре после Пасхи, 28 апреля 1828г. Монастырю досталось по его кончине несколько десятков книг из его личной коллекции - в основном не богословских, а богослужебных и молитвенных, что говорит о его образе жизни и молитвенной практике, а также 10 дорогих икон, в основном подаренных отцу архимандриту разными лицами.
   Портреты царей, начиная от Иоанна Грозного, соседствовали в его кабинете с портретами "неизвестных Архиереев" и "неизвестных старцев", о которых уже упоминалось выше ("неизвестных" составителям посмертной описи). Были также иконы, написанные самим о.Амвросием.
  
  
  

АРХИМАНДРИТ ПЕТР

(1828-1829гг.)

  
   Несколько месяцев после смерти о.Амвросия - с 30 сентября 1828г. по 15 августа следующего года, - отец Петр исполнял обязанности настоятеля монастыря. До этого он был игуменом Кизическим, а после стал архимандритом Глуховского Петропавловского монастыря Черниговской епархии.
  
  
   АРХИМАНДРИТ ГАВРИИЛ
   (1829-1852гг.)
  
  
   Как-то удивительно сложилась судьба Зилантова монастыря в I половине XIX века: видимо, для скорейшего возрождения после векового упадка промысел Господень посылает подряд сразу двух великих архимандритов, каждый из которых управлял им ровно по 23 года. Больше такого не бывало! За его 450-летнюю историю ни один другой настоятель не управлял монастырем так долго. И добавим - так эффективно. После того, как в страданиях и славе скончался великий о.Амвросий, через несколько месяцев на Зилантову гору прибыл не менее выдающейся архимандрит о.Гавриил (Воскресенский). При нем расцвет-возрождение древнего монастыря продолжился, а его положение среди обителей Казанской епархии укрепилось во всех отношениях - и фактически, и юридически.
   Да, о.Амвросий и о.Гавриил делали одно дело, но при этом людьми они были очень разными. О.Амвросий - больше практик-аскет, ученик старцев, о.Гавриил - с молодости "ученый монах", или как тогда говорили, "академик". Благодаря 6-томному труду "История философии", имя его можно увидеть сейчас во многих российских справочниках. Даже в современной Энциклопедии "Христианство" (тома 1-3, Москва, 1993-1995гг.) ему посвящено несколько строк - и конечно же, отмечены многие его труды: "История философии" (1839-40), "Философия правды" (1843), "Понятие о церковном праве и его истории" (1844), "Слова поучительные" (1855), "Основания опытной психологии" (1858). Уникальна и нетрадиционна работа по психологии - одна из первых в России, но более всего ценилась и ценится специалистами "История философии" "Автор первой в России многотомной истории философии", - так называет о.Гавриил другой современный справочник, выпущенный Академией Наук РТ. Таким образом перед нами - фигура по-настоящему общероссийского, исторического масштаба. При этом, как видим, большая часть трудов написана и издана архимандритом-философом именно в Казани и именно в бытность настоятелем Зилантова монастыря. Лишь последние два из названных в Энциклопедии "Христианство" работ относятся к более позднему периоду. Мы же можем добавить и еще одну, сугубо историческую работу , которую уже не раз цитировали в других главах: "Описание Казанского Успенского 2-классного Зилантова монастыря". Пожалуй, это один из главных для современного исследователя источников по истории монастыря. Работа особенно пригодилась нам при подготовке книги, которую вы сейчас держите в руках.
   Вместе с тем,как ни странно, о биографии о.Гавриила известно не так уж много: специальных монографий, посвященных его жизнеописанию, не имеется, а в справочниках присутствует много неточностей, замеченных нами. Так годом его рождения в двух справочниках назван 1795-й, но в его собственном отчете за 1840г. указано ровно 50 лет возраста, в 1845г. - 55 лет. Стало быть, год рождения - 1790-й (согласимся, вряд ли такой ученый архимандрит мог на 5 лет ошибаться, указывая свой возраст). "История философии" указывается как вышедшая в 1839-40гг, хотя еще в 1838г., согласно тому же отчету о.Гавриил получил за нее благодарность Министра Народного Просвещения России. В указанные годы вышли, очевидно, лишь последние ее тома. В Академическом справочнике РТ годы его настоятельства в Зилантовом указываются как 1829-1850, хотя, как мы установили, подписи его во всех делах стоят до 1852, и лишь в январе следующего 1853г. его сменил архимандрит Вениамин, а о.Гавриил был переведен в Новгород. Думается, когда Богу будет угодно, про жизнь о. Гавриила еще выйдет серьезная, крупная монография. Источники о его жизни можно найти главным образом в архивах. Только автобиография-отчет в клировых ведомостях 1840г. занимает 12 страниц - более, чем у какого-либо другого архимандрита Зилантова монастыря до или после.
   Что же можно рассказать про долгую и плодотворную жизнь архимандрита Гавриила ? В миру он - Василий Николаевич Воскресенский. Годы жизни: 1790-1868. Выпускник Московской Духовной Академии (1820г.), после выпуска - бакалавр философских наук, помощник библиотекаря Академии. В 1821г. принял постриг и посвящение в сан в Троице-Сергиевой лавре, при которой и находилась Академия: 28 марта пострижен в монашество, а уже 30 марта рукоположен в иеромонаха. Поскольку после дня Благовещения Пресвятой Богородицы церковь особо чтит Архангела Гавриила, Василий Николаевич и был пострижен с наречением имени Гавриил. Рукоположение же его совершил сам Св.Филарет Московский (Дроздов).
   Отец Гавриил продолжал работать в Академической библиотеке и вскоре официально стал не "помощником", а библиотекарем. Сам он в этой же библиотеке изучал сотни книг по богословию и в 1822г. получил дополнительную степень бакалавра богословских наук (до этого - "бакалавра философских"). В следующем году он стал "Действительным членом Академической Конференции" и тогда же получил от Синода свою первую награду - набедренник. Одновременно все в это время он - соборный иеромонах Донского монастыря в Москве, т.е. труды богословские совмещал с регулярным священнослужением.
   В октябре 1824., в начале нового учебного года о.Гавриил был перемещен на преподавание в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, и находясь там, в марте 1825г. "произведен в Архимандрита до открытия вакансий". Так будущий настоятель Зилантова стал архимандритом в 35 лет.
   В 1825-27гг. о.Гавриил служит в Орловской епархии. С сентября 1825г. он - ректор Орловской семинарии (опять-таки всего в 35 лет), а с 1826г. - присутствующий в Духовной Консистории. "Депутатом от Орловской епархии" он присутствовал на коронации и миропомазании Николая I, и именно тогда от нового Государя ему была "Высочайше пожалована медаль". Забегая вперед, скажем, что то была его первая встреча с императором; вторая состоится, когда в 1836г. Николай I прибудет в Казань, а о.Гавриил лично станет его экскурсоводом по монастырю и недавно построенному Памятнику. Следующие 2 года (1827-29гг.) для о.Гавриила прошли в Могилевской епархии. Там он также был ректором местной семинарии и настоятелем Буйницкого монастыря. Но это настоятельство было недолгим - Промысел Божий готовил его к служению на Зилантовой горе. С 15 августа 1829г., с самого престольного праздника Успения Пресвятой Богородицы, архимандрит Гавриил официально стал настоятелем Зилантовой Успенской обители. О том, как много он сделал для монастыря, мы еще скажем далее, а пока стоит написать пару строк о других делах, возложенных на него в Казанской епархии одновременно с настоятельством. Святитель Филарет (Амфитеатров),в то время Архиепископ Казанский, очень ценил ученость о.Гавриила, выделял его среди остальных архимандритов и часто брал с собой помощником в поездки по огромной епархии.
   В то время Симбирской епархии еще не существовало и вся ее территория входила в состав Казанской епархии, так что Среднее Поволжье полностью было объектом архипастырских забот Св.Филарета.
   В поездке 1830г. в Симбирск и Алатырь о.Гавриил участвовал в крещении 2268 язычников - из числа мордовского населения. В следующем 1831г. - в крещении еще 910 язычников. Так роль о.Гавриила как талантливого "ученого" проповедника проявлялась в миссионерских поездках владыки Филарета. Еще несколько раз после этого архимандрит Гавриил ездил с владыкой, обозревая епархию.
   Работал он по поручению владыки и с древними описями Спасо-Преображенского монастыря Казани, проявив себя тем самым в качестве историка-исследователя. Это уже были "экспедиции" другого рода - в прошлое. Одновременно о.Гавриил "надзирал за несколькими монастырями епархии" в качестве благочинного. У него было много послушаний вне своей обители.
   Не оставил о.Гавриил и преподавания. Мало того - именно в Казани его преподавательский дар проявился в полную силу. Он преподавал богословие и философию не только в Казанской Духовной Семинарии ( с 1833г. ее преподаватель, с 1836г. - профессор, а с 1837г. - ректор), но и с 1837г. - в Казанском Императорском Университете. На это требовалось специальное Высочайшее разрешение - все-таки одно из 3-4 главных светских учебных заведений России! - и такое разрешение о.Гавриил получил: он был Высочайше утвержден заведующим кафедры философии Университета. Курс его лекций по богословию и философии стал настоящим событием в жизни Университета. Тем более, что он был уже известен в научных кругах как автор "Истории философии". О.Гавриила активно приглашают вступать в самые разные губернские общества и комитеты. Вряд ли он придавал этому светскому делу такое уж большое значение, но все-таки вступил в 1830-х годах в :
  -- Общество любителей словесности при Казанском Университете,
  -- Губернский статистический комитет,
  -- Губернский оспенный комитет и др.
   Поистине исключительно разносторонней была его деятельность.
   Наконец, вся епархия знала о.Гавриила как талантливого проповедника. Его специально приглашали для "произнесения слова", и только за 1838-39гг. он произнес 44 публичных проповеди. Многие их них и составили основы для вышедшей позже книге "Слова поучительные" (1855), которая уже упоминалась.
   Казалось бы, где уж тут, среди всех бесчисленных забот, найти время на эффективное управление хозяйством собственного монастыря? А ведь нашел! Расцвет Зилантова монастыря благодаря обширным связям о.Гаврила, действительно "возвел обитель во второй класс" - не только формально (это состоялось в 1836г. царским указом), но и фактически, реально: по доходам, по строительству, по возрожденной славе монастыря среди казанского населения - по всему. И самым плодотворным оказался рубеж 1820-х - 30-х годов.
   Вновь сразу в 3-4 раза выросли доходы монастыря, упавшие было в последние 2 года предсмертной болезни о.Амвросия (см. таблицу в Приложениях). На возросшие пожертвования удалось в течение 1829-1835г.г. капитально реставрировать все три храма на Зилантовой горе: Успенский, Всехсвятский и Алексеевский. Все они были обновлены и заново освещены Св.Филаретом.
   Такое же обновление коснулось и Храма-памятника: он был реставрирован по проекту архитектора Пятницкого, и заново освящен 2 октября 1832г. - к 280-летней годовщине взятия Казани. В тот же день были установлены и ежегодные торжественные общегородские крестные ходы от Кремля к Памятнику - и традиция продолжалась в течение 20 последующих лет, в каждую годовщину "именин Казани".
   Помимо привлечения пожертвований, о.Гавриил позаботился и о других источниках дохода для обители. В 1831г., на третий же год своего настоятельства, он устроил пристань в устье Казанки с 31 лабазом для сдачи купцам в торговлю и "обширный двор" там же для склада купеческих товаров. За это архимандрит получил благодарность от архиепископа Филарета, оценившего его особую заботу о древнем монастыре.
   И все же о.Гавриил -да и никто другой на его месте, - не смог переломить общую тенденцию развития всей монастырской экономики, складывавшуюся неблагоприятно для Зилантовой обители. Время его настоятельства - безусловно, время относительного благоденствия, но благоденствие держалось на его авторитете, привлекавшем пожертвования. С уходом о.Гавриила тенденция упадка древней обители неизбежно должна была возобновиться: роль личности велика, но не безгранична.
  
  

АРХИМАНДРИТ ВЕНИАМИН

(1853-1862)

  
   После о.Гавриила 9 лет Зилантовым монастырем управлял архимандрит Вениамин (Колоколов), присланный из Архангельской епархии сначала на полгода в Кизический (декабрь 1852-апрель 1853гг.), а затем и сюда, на Зилантову гору.
   Отец Вениамин был из духовного звания, 1798 года рождения, в монастырь ушел в 29-летнем возрасте как вдовый сельский священник. Овдовев в 1826г., он сразу же поступил в Санкт-Петербургскую Духовную Академию, а уже в 1827г. окончил курс (!) - видимо, ускоренный. Вышел кандидатом богословия. В том же 1827г., 6 сентября, принял постриг.
   После академического курса вернулся в родную Тверскую епархию, но ненадолго. 3 года проработал инспектором Кашинского (1827-29гг.) и Тверского (1829-30гг.) духовных училищ. Промысел Божий, видимо, вел его дальше на суровый Север. Три раза за жизнь он оказывался в Архангельской епархии, один раз - в Олонецкой. Первый его "поход" на Север был недолгим: в 1830 -31гг. работал инспектором и и.о.ректора Архангельской духовной семинарии (в 32-летнем возрасте), после чего на 4 года был перемещен южнее - в Вологодскую семинарию. В 1833г. получил сан игумена "без монастыря", а в 1835г. - архимандрита (в 37 лет.) С того же 1835г. стал ректором Олонецкой духовной семинарии, а с 1838г. - опять Архангельской. Это было его второе пребывание в северном краю. Но о.Вениамин как архимандрит недолго оставался "без монастыря". В 1839г. он на семь лет стал настоятелем монастыря Архангельского, а в 1843г. - "благочинным всех монастырей и соборов Архангельской епархии". Эту должность до 1846г. совмещал с ректорством в семинарии, а с обеих должностей в тот год ушел по болезни. Ему исполнилось тогда 48 лет.
   В 1846-50гг. о.Вениамин 4 года настоятельствовал в Слободском Крестовоздвиженском монастыре. После чего снова, в третий раз, стал ректором Архангельской Духовной семинарии ! Первый раз он исполнял эту должность около года; второй раз, совмещая с настоятельством - 8 лет; третий раз - 2 года. Таким образом у о.Вениамина накопился огромный административный опыт, в чем мы еще убедимся ниже. И его настоятельство в Зилантовой обители было уже 4-м по счету, считая краткое предварительное настоятельство в Кизическом монастыре сразу по приезду в Казань. Причины перемещения о.Вениамина в Казань не указываются, однако его опыт оказался полезным в нашей епархии.
   О.Вениамин был, по всей видимости, очень пунктуальным человеком. Это его качество даже спустя полтора века по документам выявляется ярче всего. Оно проявлялось и в строгости к братии, и в строгости по отношению к делопроизводству. Сразу же по прибытию на Зилантову гору новый настоятель немедленно завел уникальный "Реестр для вписывания вещей маловажных" - каковой регулярно собственноручно вел в течение всех 9 лет. Ни при одном настоятеле ни до, ни после не было, да и вряд ли могло быть, что-либо подобное. В реестре пунктуально перечислены (с описанием!) 512 мелких вещей, вышедших из употребления за время архимандритства о.Вениамина на горе: ложка, кочерга, половая щетка и т.п. (от 6 до 15-20 коп. стоимости) с личными пометками архимандрита на полях: "сделался худ", "изломалась" и т.п. Реестр составлен безупречно, как разграфленная таблица, хотя никогда ничего подобного Консистория не требовала. Это был документ внутреннего, личного пользования, но по его идеальному оформлению виден характер о.Вениамина как человека, лично вникавшего в любые "вещи маловажные", ни говоря уж о более серьезных сторонах монастырской жизни.
   Вообще о.Вениамин был, без преувеличения, лучший на то время в епархии специалист по составлению различных документов, описей и отчетов. Консистория постоянно привлекала его к помощи другим обителям в составлении документации, а также для регулярных ревизий. Ни один другой архимандрит Зилантова монастыря не выезжал так часто для ревизий других обителей. По документам я насчитал 10 его поездок. Во время каждой из них о.Вениамин проверял, описывал имущество и движимые суммы 3-4 монастырей; всего же за несколько лет проверил по нескольку раз 10 монастырей и духовных правлений.
   Разумеется, не забывал о.Вениамин и хозяйство своего монастыря - в плане не только "вещей маловажных", но и серьезных строительных начинаний. Здесь он продолжал традиции Архимандритов оо.Амвросия и Гавриила - их усилия по постоянному и постепенному "благоукрашению" древней и обветшавшей обители. Заслуга о.Вениамина - строительство прекрасной брусчатой дороги на гору в 1855г. (несмотря на всеобщие тяготы военного времени, которые терпела тогда Россия, ведя изнурительную и неудачную Крымскую кампанию сразу с тремя державами). В любом монастыре дорога к его Святым вратам - всегда первое, что бросается в глаза паломнику и настраивает его душу на тот или иной лад. Это зеркало-показатель материальной благоустроенности обители. И, конечно же, пунктуальный о.Вениамин не мог не обеспокоится такой далеко не "маловажной вещью". Он должен был заботится о притоке паломников на древнюю гору и об удобстве для них. И вот - начинается эпопея дорожного строительства. Это уже не "щетка изломавшаяся" или "кочерга погнувшаяся"! Это - тысячи телег песка и брусчатки. Это - дело, трудное порой даже для хозяйства целого города, а не только одного бедного монастыря. Все знают, как нелегко во все времена строятся в России дороги: и государственного значения, и городские, и сельские. Но монастырь при о.Вениамине с этой сложнейшей задачей - справился. Была построена дорога на гору - 160 саженей длиной (340 м), на специальной искусственной насыпи, брусчатая и с перилами. Позже ее аккуратно обсадили по обочине кустами. Она хорошо видна на каждой дореволюционной фотографии Зилантова монастыря. О.Вениамин оставил свой видимый след в истории обители.
   Другая дорога 1855г. прошла еще более длинным маршрутом - от монастыря до лабазов, которые, как известно, находились при устье Казанки. На ее строительство ушло, согласно приходно-расходным книгам, 3586 тележек земли и 420 тележек песка: она тоже по необходимости возводилась на насыпи, ибо проходила по топким заливным лугам. К строительству, особенно к подвозу материалов, были привлечены доброхоты из местных жителей, за каждую тележку платили по 1 копейке. Так с минимальными денежными затратами удалось решить важную хозяйственную задачу - соединить монастырь более удобной дорогой с его "торговыми воротами" на Бакалде.
   Строгий и требовательный в хозяйственных делах, о.Вениамин был строг к братии. Как правило, любой архимандрит в официальных бумагах никогда не дает слишком жестких и резких определений тем или иным членам братии - послушникам или монахам, - даже если те нерадивы или непослушливы. В десятках отчетов по Зилантову монастырю этого практически не увидишь. Но и здесь о.Вениамин ввел исключение. Два брата получили его очень нелестный отзыв. На стандартный вопрос: "Каких качеств и способен ли к послушанию?" - о.Вениамин в 1861г. написал про двух 19-летних послушников - про одного: "Своеволен и упрям, а по сим качествам и к послушаниям неспособен", по другого: "Очень худых качеств, по которым нисколько не способен к послушаниям"... Возможно, архимандрит погорячился, а возможно, молодые братья действительно заслуживали таких нелестных отзывов - однако исключение остается исключением. 63-летний настоятель, сам прошедший долгую школу послушания и смирения, был, видимо, все-таки более строг, чем многие его предшественники и преемники на святой Зилантовой горе. Строгие наставники тоже нужны всегда, а тем более в смутное время брожения умов и падения благочестия, как это, увы, уже можно было наблюдать именно с 60-70-х гг. XIXв.
   Но не стоит думать, будто архимандрит Вениамин был только лишь суровым и педантичным человеком. Он широко занимался благотворительностью и проявлял искреннюю заботу о людях. Еще в бытность в Архангельской епархии он стал членом попечительского совета о тюрьмах. Если человек мог проявлять глубокую заботу о самых отверженных обществом и "павших" людях, то явно ни о какой черствости его души говорить не приходится. В нашей же Казанской епархии о.Вениамин помимо прочего отличился и тем, что в 1859г. "пять месяцев увещевал Кизического Архимандрита Мелентия, подавшего прошение о снятии с него монашеского сана". Причины смятения души о.Мелентия в документах, разумеется, не указываются - однако ясно, что о.Вениамин по-братски помогал своему преемнику по Кизической архимандрии преодолеть какое-то исключительно тяжкое искушение. Таким образом, суровость, требовательность и пунктуальность приехавшего с Севера о.Вениамина сочетались с глубоким участием к страждущим и искушаемым людям, с поистине братским чувством готовности разделить с человеком его проблемы и душевную боль.
   Архимандрит Вениамин имел многочисленные награды за свои труды: набедренник 1831г. (тогда он был только иеромонахом), наперстный крест на Владимирской ленте 1857г., а главное - сразу 2 ордена Св. Анны, что бывает довольно редко: 1846 и 1861гг.
  
  
  

ИЕРОМОНАХ ИННОКЕНТИЙ

(1862-65гг).

  
  
   о.Иннокентий (Богоявленский) управлял монастырем всего 3 года в сане не архимандрита, а простого иеромонаха. При вступлении в должность ему было 37 лет, при уходе - 40. Его назначение, видимо, уже изначально планировалось как временное, потому что обычно Зилантовой обителью управляли, как видим, более умудренные опытом и высокие саном настоятели. Но в остальном его биография (точнее ее начало - первые 40 лет жизни) очень напоминает биографии предшественников.
   Выпускник Олонецкой Духовной Семинарии и Санкт-Петербургской Духовной Академии, он в 26 лет стал кандидатом богословия. Как и у многих других, преподавательская карьера началась раньше монашеского пути. 10 лет, сразу после выпуска, молодой кандидат богословия вел преподавательскую деятельность в тысячах километров от столицы, в одном из самых далеких уголков Сибири, а точнее: в Иркутске. В 1852-59гг. он был учителем Катехизиса, латыни и Св. Истории в местном духовном училище (единственном на многие сотни километров окрест), а в 1859-61гг. работал экономом Иркутской Духовной Семинарии. Таким людям была обязана Восточная Сибирь своим просвещением в середине XIXв. Естественно, тяжелая жизнь в глухом краю не обходилась без искушений, которые изобильно посылает враг рода человеческого всем встающим на подвижнический путь. У 28-летнего преподавателя происходили, видимо, и срывы, об одном из которых (на третий год жизни в Сибири) он сам впоследствии самокритично написал в автобиографии, будучи уже настоятелем Зилантова монастыря: "вынужденный защищать сам себя, поместил в своих бумагах дерзкие и оскорбительные выражения против епархиального Архиерея и самовластно требовал от подчиненных ему лиц аттестат о своей службе, дозволив себе в официальных бумагах ссылаться на получение будто бы от Высшего Начальства секретного по сему предмету предписания, какого никогда не получал..." Чрез почти 10 лет настоятель Зилантова монастыря в официальном отчете напомнил всем свою вину, о которой кто-то другой, может, и сказал со стороны: "молодо-зелено". Никакой официальной необходимости лишний раз указывать эту вину у него не было, но видимо, душа требовала. А ведь произошло все это еще, можно сказать, в другой жизни - до пострига.
   Постриг о.Иннокентий принял два года спустя после скандала, в том же Иркутске. Шел 1856 год. 5 августа он был пострижен в мантию, 30 августа возведен в сан иеродьякона, а уже 5 сентября - в иеромонаха. Так всего за месяц будущий зилантовский настоятель сподобился благодати и монашества, и священства. Позже он имел и награды за пастырскую и преподавательскую службу: набедренник 1859г. и наперсный крест на Владимирской ленте 1862г.
   Лишь перед самым назначением зилантовским настоятелем, о.Иннокентий был переведен поближе к Центральной России - в Пермскую епархию. Там он в 1861-62гг работал инспектором и заместителем ректора Пермской Духовной Семинарии. 20 августа 1862г., ровно через 6 лет после пострижения, иеромонах Иннокентий был официально назначен настоятелем Зилантова монастыря. Это стало первым опытом настоятельства в его жизни. В отличие от многих своих предшественников, при назначении он не получил одновременного традиционного возведения в сан архимандрита или хотя бы игумена. Это не помешало ему относительно эффективно руководить жизнью бедного монастыря три года. Из известных по документам хозяйственных предприятий того короткого времени можно назвать постройку ограды кладбища в 1865г. Но естественно, о каком-либо крупном приливе средств, какой был при архимандритах Амвросии и Гаврииле, говорить не приходится. Три года настоятельства о.Иннокентия - годы спокойной, размеренной, хотя и не очень богатой жизни.
  
  
  

АХИМАНДРИТ ИОНА

(1865-1867гг)

   Отцу Ионе, сменившему о.Иннокентия и управлявшему обителью два года, также было 40 лет. Но его послужной список значительно богаче. Он носил сан архимандрита и ученную степень магистра и профессора богословия. Имел среди наград орден Св.Анны 2-ой степени (1863г.), в совершенстве знал 4 языка: еврейский, греческий, латинский и французский, долгое время в разных епархиях России занимался миссионерством, "писаниями против раскольников" и преподавательской деятельностью (в 1858-64гг.- ректор Смоленской, затем Симбирской семинарий). Сам же являлся воспитанником Костромской семинарии и Киевской Духовной Академии (выпуск 1849 года). Духовная тропа "Киев-Казань", как видим на многочисленных примерах, была в то время уже прочно "протоптана".
   В монашестве о.Иона - с 32-летнего возраста. Как и у о.Иннокентия, путь от светского преподавателя до иеромонаха занял ровно месяц: 25 марта 1857г., на Благовещение Пресвятой Богородицы, он был пострижен в Твери; 17 апреля рукоположен в иеродьякона, 24 апреля - в иеромонаха.
   Между его последней работой - ректорством в географически близкой к Казани Симбирской семинарии, - и настоятельством в Зилантовом монастыре зияет промежуток в один год, когда он был по болезни "уволен до выздоровления". Можно предполагать, что сам его перевод с преподавательско-административной работы на настоятельство в древнюю обитель также объяснялся ранними недугами. Но также и естественным желанием настоящей монастырской жизни после 8 лет монашества в миру. Как и для о.Иннокентия, настоятельство в Зилантовом - первый опыт настоятельства о.Ионы. Но и для него этот опыт - также очень короткий.
   В то время очень частый перевод игуменов и архимандритов из монастыря в монастырь - явление обыденное и даже ставшее почти правилом. Первое настоятельство почти ни у кого не было долгим!
  
  
  
  
  
  
  

КАЗНАЧЕЙ ИЕРОМОНАХ ВИКТОР

(1867-1868гг.)

  
   Две самых ярких фигуры казначеев выделяются в истории Зилантова монастыря в XIXв. - о.Виктор и о.Никанор, о котором будет подробно написано ниже. Оба, после почти четверти века бессменной работы казначеями, на короткое время под конец жизни становились исполняющими обязанности настоятелей в родной обители - до назначения из Консистории постоянных настоятелей. Обоих избирала братия. Иеромонах Виктор - личность, видимо, очень скромная: нигде не встретишь его длинной автобиографии-отчета, но всякий изучающий документы Зилантова монастыря за середину XIXв. не сможет не обратить внимания: его имя и его подпись значится во всех финансовых документах за долгие и долгие годы. Сменялись настоятели - а его подпись все стоит и стоит, как будто не десятилетия проходят и не сотни бумаг, а видишь один и тот же документ за один и тот же год. Для него это поистине и без преувеличения - родной монастырь. Он был из мещан Казани, совсем без духовного образования, за более чем полвека монашеской жизни побывал лишь в двух обителях: в Седмиозерной, где его в 1828г. постригли и в 1832г. рукоположили во иеромонахи, а с 1840г. - в Зилантовой. С 1843г.- бессменный казначей 25 лет: при архимандритах Гаврииле, Вениамине, Иннокентии и Ионе. С 1867г. - исполняющий обязанности настоятеля на полтора года. Как значилось тогда в бумагах - "управляющий монастырем" с сохранением и прежней должности казначея. А было ему в то время уже 67 лет.
   Поистине - ветеран обители, если так можно выразится. Хозяйство монастыря он знал прекрасно. Ни один другой казначей в истории Зилантова монастыря не исполнял эту должность так долго! Обычно-то казначеи менялись довольно часто. О.Виктор в 1860-х годах был поистине правой рукой для молодых архимандритов Иннокентия и Ионы. Особенно ценил его помощь последний. Обычно в официальных бумагах никак не приятно давать эмоциональные оценки, и в штатных списках монашествующих настоятель в графе: "Каких качеств и способен ли к послушанию?" - как правило пишет: "хороших и способен" или "довольно хороших". Архимандрит Иона про о.Виктора, в отличие от всех остальных членов братии, написал: "Очень хороших и очень способен". Ценили его, видимо, и в Консистории. В бытность казначеем о.Виктор был награжден набедренником (1844г.) и наперсным крестом (1858г.).
   Но к моменту назначения "управляющим монастырем" о.Виктор был уже, как видим, стар. Вероятно, отсутствие духовного образования мешало возвести его в сан архимандрита и утвердить в должности окончательно, а не временно. Если бы о.Виктор был утвержден, то стал бы первым в XIXв. настоятелем Зилантова, не приглашенным из другого монастыря, а "своим". Но негласное правило требовало для настоятелей обители академического образования и, чаще всего, сана архимандрита. Поэтому их присылали со стороны. С марта 1867г. по май 1868г. хозяйствовал и управлял о.Виктор, а в мае прибыл утвержденный Консисторией архимандрит Ювеналий.
  
  
  
  
  
  

АРХИМАНДРИТ ЮВЕНАЛИЙ

(1868- 1874гг., с перерывом)

   В конце 1860-х и в 1870-х годах в комплексе документов по Зилантову монастырю зияет большой пробел. По непонятным причинам, в фондах Национального Архива не сохранилось монашеских ведомостей именно этого монастыря за целое десятилетие, что очень и очень затрудняет работу историка. Лишь по подписям в приходно-расходных книгах удалось установить, что с мая 1868г. монастырем управлял архимандрит Ювеналий. Но биографии его в отчетах нет.
   Удалось установить, что настоятельствовал о.Ювеналий с перерывом - вероятно, уезжал из обители надолго по какому-то поручению или получил временное назначение в другом месте? В 1870г., с августа, в подписях значится: "управляющий монастырем игумен Фаласий".
   Но в 1871г. о.Ювеналий - снова архимандрит Зилантова монастыря. Одновременно он - благочинный всех монастырей епархии. В этом качестве он, по поручению Архиепископа Антония, посылает отчеты о монастырях в Губернский статистический комитет - в 1872 и 1874 годах. У него даже имеется личный штамп-печать для документов: "В.П.И. благочинного монастырей Казанской епархии, Успенскаго Зилантова второкласснаго монастыря настоятеля Архимандрита Ювеналия" - очень красивый и большой штамп, в котором - 10 строк с 10-ю разными шрифтами, некоторые их которых - изысканные и узорные (настоящее произведение искусства).
   Но в январе 1875г. архимандрит Ювеналий посылает рапорт уже как настоятель Свияжского Успенского монастыря. За заслуги его перевели с повышением - из второклассной обители в первоклассную, причем с сохранением прежней должности епархиального благочинного. Состоялся этот перевод в 1874 году. Лишь в книге протоиерея о Свияжском Успенском монастыре нам удалось найти очень краткие биографические сведения об о.Ювеналии. Свияжским монастырем он управлял дольше, чем Зилантовым: с 1874 по 1883г., а по исходе этих 9 лет переведен в Балаклавский Георгиевский монастырь Таврической епархии. Начался же монашеский путь Ювеналия (Знаменского) еще в 1838г., когда он, будучи студентом Московской духовной Академии, принял постриг. По окончании Академии с 1840г. о.Ювеналий в знаменитой Вифанской семинарии при Троице - Сергиевой лавре. В 1841г. получил ученую степень магистра. В 1847г. - сан архимандрита (за 21 год до прибытия в Зилантов монастырь). Как и другие будущие настоятели Зилантова монастыря, много лет совмещал преподавательскую деятельность с настоятельством. Все 1850-е гг. совмещал ректорство в Вологодской семинарии (с 1849г.) с управлением знаменитым Спасо - Прилуцким монастырем, одним из крупнейших и древнейших на севере России; в 60-е гг. - ректорство в Рязанской семинарии с управлением Рязанским Спасо - Преображенским монастырем. В 1867г. в течение 1 года - настоятель Трегорской Волынской обители, откуда и был перемещен в Казанскую епархию на Зилантову гору.
   Данные о следующем настоятеле (или настоятелях) за вторую половину 1870-х годов вообще отсутствуют. Нам удалось установить только, что в 1879г. в Зилантов монастырь прибыл архимандрит Сергий (Василевский).
  
  
  

АРХИМАНДРИТ СЕРГИЙ I

(1879-1892гг.)

   Архимандрит Сергий (Василевский) был третьим после о.о. Амвросия и Гавриила, кому, по воле Божьей, выпало настоятельствовать в Зилантовом монастыре так долго - 13 лет. Он вновь прервал традицию частой сменяемости архимандритов и внес во внутреннюю жизнь обители стабильность. Он ровно столько же лет был настоятелем Зилантова монастыря, сколько царствовал Александр III, вошедший в историю как Царь-Миротворец: именно при нем Россия достигла максимума стабильности во внутренней и внешней жизни. И удивительно, что царствование и настоятельство пришлось практически на одни и те же годы, словно Зилантова обитель была настоящим мини-отражением России.
   Все годы при о.Сергии несменяемым был также и его ближайший помощник - казначей о.Никанор, о котором речь в нашей книге пойдет особо. И это вносило в жизнь обители дополнительный фактор стабильности. Хватало о.Сергию и опыта: к началу настоятельства в Зилантовом монастыре ему было 50 лет, к моменту кончины в 1892г. - 63 года. По совпадению, он прожил ровно столько же лет, сколько другой выдающейся архимандрит о.Амвросий, и тоже скончался именно здесь, а не был переведен в другой монастырь, как большинство других настоятелей Зилантова в XIXв.
   Очень интересна биография о.Сергия. Он окончил столь далеко стоящие друг от друга по географии (да и по уровню!)учебные заведения как Оренбургская семинария и Киевская Духовная Академия. В год выпуска (в 1859-м) принял монашеский постриг в Киево-Печерской Лавре - "матери всех обителей Русских". Несомненно, еще до этого он застал в живых великого Святителя Филарета (Амфитеатрова), скончавшего дни свои в Лавре в 1857г. И в русскую духовную литературу XIXв. О.Сергий без преувеличения, вписал свое имя тем, что составил крупнейшую 3-томную биография Святителя Филарета. Издал он эту книгу в Казани в 1888г., а в 1890г. получил за нее степень магистра богословия. Об этой монографии уже говорилось в главе "Святитель Киевский Филарет..."
   В монашестве о.Сергий - с 1859г., в священническом сане - с того же года.28 сентября он принял постриг, 30 сентября рукоположен в иеродьякона, 3 октября - в иеромонаха.В том же году получил должность заместителя ректора Томской семинарии(а ведь Томск и Киев отстоят друг от друга примерно в 3500км!) и исполнял ее до 1861г. Там же преподавал логику и достаточно новую для духовного образования дисциплину - психологию. Тогда же, в 1860г. "увещанием обратил к Православной церкви раскольников в числе 10 человек, за что получил благословение Преосвященного".
   И снова - с далекого Востока на далекий Запад. В 1861-63гг. о.Сергий работал смотрителем Витебского духовного училища, а в 1863-65гг. преподавал в Полоцкой семинарии.
   В 1865г. о.Сергий был переведен на службу в ведомство Епархиального Начальства Смоленской епархии, а в 1867г. - Казанской. В 1868-72гг. он - учитель греческого языка Казанской духовной семинарии. Какие разные дисциплины преподавал он в разных семинариях России! Каким всесторонним было его образование! Он был членом "Общества классической Филологии и Педагогики". И именно "за заслуги по учебной службе" в 1876г. возведен в сан архимандрита. Поистине, именно такой человек должен был написать биографию Святого Филарета.
   Опыт настоятельства у архимандрита Сергия начался с 1872г., когда он стал игуменом Иоанно-Предтеченского монастыря Казани, не переставая при этом преподавать в семинарии. По своему экономическому состоянию Ивановский и Зилантов монастыри Казани находились примерно на одном уровне. Оба были невелики и довольно небогаты, у обоих "золотой век" остался далеко позади - в XVI-XVII столетиях. Поэтому когда несколько лет спустя о.Сергий был переведен из одного монастыря в другой, у него уже имелся опыт управления именно таким небогатым хозяйством и начальства над такой небольшой (18-20 человек и здесь, и там) братией.
   В 1879г. о.Сергий стал настоятелем фактически (мы установили это по его подписям в хозяйственных документах), а в в феврале 1880г. был утвержден в должности формально. За период управления Зилантовским монастырем он и сподобился всех своих наград (которые буквально посыпались на него под конец многотрудной жизни) и научных званий. В 1881г. о.Сергий получил орден Св.Анны 3-й степени, в 1885г. - 2-й степени. В 1882г., как и казначей игумен Никанор, награжден знаком Общества Красного Креста за помощь раненым и больным во время и после русско-турецкой войны 1877-1878гг. В 1890г., как уже говорилось, стал магистром богословия - высшее на тот момент духовное научное звание в России.
   Во внутренней жизни монастыря при о.Сергии не произошло существенных изменений. Численность братии сначала выросла с 18 человек в 1879г. до 32 в 1888г., но этот рост не был подкреплен соответственным ростом доходов, позволявшим содержать большую братию. Численность вновь стала сокращается и к моменту кончины архимандрита составляла 22 человека, в том числе 12 послушников. Крупного строительства также за все годы не отмечено. Настоящий хозяйственный и строительный расцвет обители вновь наступил лишь при следующем архимандрите - о.Антонии (Петрове). Но сама жизнь обители при о.Сергии была размеренной и мирной - а ведь именно "тихое и мирное житие во всяком благочестии и чистоте" является идеалом монашества и всей Церкви Христовой.
  
  

УПРАВЛЯЮЩИЙ КАЗНАЧЕЙ ИГУМЕН НИКАНОР

(1892г.)

   18 лет казначеем Зилантова монастыря был игумен Никанор (1877-1895гг., с перерывом в 1881-1883гг, когда он находился в Мироносицком монастыре). Трижды он "временно управлял" монастырем, исполняя должность настоятеля.
   В 1884г. в течение полугода - во время отпуска архимандрита Сергия. В 1894г. 2 месяца - во время отпуска архимандрита Антония. Но это было при живых архимандритах. А однажды, между этими двумя датами, ему пришлось быть практически полноправным, хотя и временным настоятелем - после смерти архимандрита Сергия, но до назначения архимандрита Антония. Однако ему исполнилось тогда уже 75 лет и должность постоянного настоятеля была для него непосильна. Он управлял тогда монастырем лишь с 28 июля по 9 сентября 1892г. В декабре 1895г. он наконец покинул по болезни и должность казначея, после чего последние 3 года прожил в монастыре на покое, пользуясь заслуженным отдыхом и почетом. "1898 года 26 ноября скончался после продолжительности и тяжкой болезни-водянки пребывающий на покое в Зилантовом Успенском монастыре игумен Никанор на 82 году от рождения, прослуживший 14 лет приходским священником и 44 года в разных степенях иночества до игуменского сана включительно" (из "Некролога"). Деталь похорон: "По иноческим правилам, покойного должно было одеть в одежды инока и отпеть последованием погребения монашеского, но личное желание было таково, чтобы на него было возложено одеяние священническое и отпевание было совершено тоже священническое".
   Лучше всего о жизни о.Никанора рассказал архимандрит Никодим - настоятель Зилантова монастыря в 1898-1901гг. Это уникальный и единственный в нашей книге случай, когда чью-либо биографию оказалось возможным воссоздать не только по документам, с их сухим канцелярским языком, а по живому свидетельству современника. "Слово при погребении" было сказано просто и проникновенно:
   "Он много и полезно потрудился, при чем начало трудов его относилось к самой ранней поре его отрочества. Покойный был сын священника, а в духовном звании и в то отдаленное время ученье грамоте начиналось рано. Мальчику 5-6 лет покупали уже азбуку и указку: труд начинался и дитя знакомилось с мучительным чувством страха. А потом, в 9-10 лет мальчик духовного звания должен был оставить дорогие места родины, милых родителей и ехать в неизвестный город, жить у неизвестных лиц и получить воспитание тоже от неизвестных до толе людей. Период учения - кто не знает, какой это несносный, незнающий отдыха труд? Ленится ученик - его наказывают, а чтобы не лениться, он должен беспрестанно находиться за работой, самой тяжелой и изнурительной - умственной работой. Много книг ему нужно перечитать, тайн уяснить, недоумений разъяснить, вопросов разрешить. Это все уместно теперь, а в то время, в которое учился покойный, имелись еще особенности, усиливавшие учебные труды. Ныне учебники и пособия читаются на родном языке, тогда читались на чуждом - латинском; прежде чем выучить урок, его нужно перевести. Ныне наставник объясняет все не понятное или мало понятное, тогда у наставников было так много дела, что объяснять уроки им было некогда. Ныне наставник привлекает ученика лаской и благодушием, тогда заставляли учиться исключительно страхом. Не скажу, что тогдашние наставники уже совсем не имели благодушия, нет, - много из них было людей добрых и любящих, - но такое было время, такой был способ обучения, таковы были нравы. И в такой-то школе мальчик должен был пробыть самое меньшее 12 лет, если хотел он видеть от своего учения сладкие плоды. Покойный прошел эту суровую школу блестяще и окончил ее одним из лучших. Можно однако представить, каких трудов стоил ему труд."
   Здесь стоит добавить, что о.Никанор (в миру Николай Степанович Рождественский) был выпускником Казанской духовной семинарии. Сразу после выпуска и начались те самые вышеупомянутые 14 лет священства - в очень глухом и отделенном селе Тайбу Буинского уезда. Далее из "Слова при погребении": "Каждый оканчивающий семинарию, пока не поступит во священники, на звание священника смотрит как на отдых. Жестокое заблуждение! Суетная надежда! Напротив, в священниках-то и приходится более всего жертвовать своим трудом, своим временем, своим спокойствием, своим здоровьем. Начать с того, что священник должен быть учителем, а для этого он должен проводить дни, ночи над книгами для изучения Закона Божия, для размышления о слове Божием, дабы, когда он сам напитается этим словом, его прихожане могли принять из уст его и получить в его наставлениях правила веры и деятельности христианской. Далее - болящий, умирающий, рождающийся в мир не разбирают времени, а потому священник всегда должен быть готовым явится на зов, так что ни суровости зимы, ни зной лета, ни мрак ночи, ни трудности пути не освобождают его от этого долга. Но это труды физические, и более легкие. Гораздо сильнее увеличиваются трудности священника, когда деятельность его переходит в область нравственную. В самом деле, легко ли проводить время вблизи умерших и умирающих, иметь ежедневно пред глазами образ смерти, скорби, отчаяние. Слышать эти вопли, видеть эти стоны и, по мере сил, успокаивать их, - скажите легко ли это для того, кто сам человек и для кого ничто человеческое не чуждо! Далее, сколько нужно такта, умения, чтобы быть руководителем прихода; для этого нужно менять свой образ действий почти столько раз, сколько жителей в приходе. То нужно быть твердым и строгим, то снисходительным и мягким; то нужно раскрыть все богатство милосердия Божия, чтобы поддержать душу, близкую к отчаянию; то нужно изобразить картину страшного суда Божия, чтобы пробудить совесть ожесточенного грешника. Те сошли с путь - их надо обратить, эти исчезли - их надо найти; одни слабы - их надо подкрепить, другие больны - их надо излечить.
   Наставлять незнающего, обличать грешника, говорить против соблазнов, - Боже! Сколько трудов, сколько источников беспокойств! Но и это не все. Самое тяжкое, самое удручающее состояние своим священникам доставляем мы, их прихожане. Про кого народ нам плетет худую сказку? Кого наделил он самыми некрасивыми именами и кличками? Кому усвояет он самые нелестные прозвища и фамилии? Лицам духовного звания и, в частности, священникам. Вот труд несносный - терпеть эти нарекания! Правда Христос и апостолы терпели более, а "ученик не больше своего Учителя", но Христос и апостолы терпели от неверных, а священники терпят от своих близких, от своих присных. И в этих трудностях покойный провел 14 лучших лет молодости.
   По прошествии этих 14 лет, покойный принял монашество, и это был самый длинный период в его жизни; 44 года провел он на разных степенях монашества до игуменского сана включительно. Здесь, можно ожидать, он должен бы встретить покой? Общераспространенный взгляд, что монашество - самый покойный образ жизни. И это до известной степени верно, если смотреть на дело с внешней стороны. Монах обеспечен в первых необходимых потребностей жизни. У него готовы пища и пристанище, имеются на лицо и обувь и одежда. Чего же больше? А вот чего больше: монах должен бороться с плотью, а это труд великий и не для всякого посильный. Бороться с плотью - это значит бороться с самим собой. Уничтожить привычки, которые существуют десятки лет, изгонять пожелания, сроднившиеся с ними с детства, отсекать страсти, давно безраздельно овладевшие душой, пресекать похоти и прихоти, представляющиеся с виду такими невинными, а в сущности распространяющими мрак и растление в душевной жизни, для этого нужно много трудов и подвигов. Нужно непрерывное бдение над собой, нужна твердая несокрушимая воля, нужно ангельское терпение, нужно великое благоразумие. И в этих непосильных трудах провел покойный 44 года. При этом его труды усиливались тем, что он был не подчиненным, а больше начальствующим среди монахов. Управлять другим человеком, самым прихотливым и непокорным изо всех живых существ, это труд из трудов, наука из наук, искусство из искусств. Покойный управлял однако доблестно и был отличен начальством, что доказывают лежащие здесь награды, которых был он удостоен. Последние три года лежащий пред нами собрат наш жил на покое. Но что это был за покой? Какой покой, когда ноги отказываются ходить, руки делать, все члены ноют и стонут! Тут остается только взывать с апостолом: "кто мя избавит от тела смерти сея" и с Давидом: "увы мне, яко прешествие мое продолжися". Вот теперь только послал Господь нашему труженику покой истинный, и несомненно, сладок этот сон нашему труженику и радостен теперь дух его, освободившийся от мрачной темницы тела.
   Братия, христиане! Веруем и надеемся, что сон смерти сладостен для духа покойного не потому только, что он освободился от всех бед, скорбей и болезней земных. Но сладостен он и по благодатным дарам, какими, несомненно, Господь теперь наградил покойного за его веру крепкую, за его труды тяжкие, непрерывные, за его молитвы, за его подвиги, за его благоговейное участие в таинствах святых и спасительных. А если бы по слабости человеческой у покойного не доставало еще чего-либо для полного сладкого сна, для полного покоя в вечности; то вознесем наши усердные молитвы к престолу Подателя всяческих благ.".
  
  
  

АРХИМАНДРИТ АНТОНИЙ

(1892-1898гг.)

   Бывают переломные моменты в долгой жизни того или иного монастыря - как и в жизни страны или в жизни отдельного человека. 6 лет настоятельства архимандрита Антония стали в некоторой степени именно таким переломным периодом, если оценивать благосостояние Зилантова монастыря. Это была буквально "вторая эпоха отца Амвросия" - новый, робко наметившийся расцвет святой обители: который уже по счету за ее долгую историю. Единственное отличие - в том, что о.Амвросий был архимандритом 23 года, а вот еще более знаменитый в масштабах России миссионер о.Антоний - к сожалению, почти в 4 раза короче.
   Отец Антоний сыграл свою роль в истории Русской Церкви XIX века задолго до назначения настоятелем Зилантова монастыря. Собственно, это назначение пришлось уже под конец его 70-летней подвижнической жизни. Вот что свидетельствует о нем современный академический справочник РТ: "Архимандрит Антоний, в миру Андрей Степанович Петров (1830-1902) - знаменитый миссионер, более 20 лет провел в Сибири, крестил тысячи бурят, эвенков, орочей..." Если же попытаться рассмотреть эту яркую биографию не вкратце, то перед нами будет уже не несколько строчек, а целое житие. Но мы пойдем средним путем и постараемся уместить биографию выдающегося миссионера на нескольких страницах.
   Будущий архимандрит Антоний был из потомственного духовенства, окончил Орловскую духовную семинарию. Но самый интересный для нас период его жизни начинается с 29-летнего возраста. Тогда он поступил послушником в Оптину пустынь. Великая оптинская школа послушания и смирения заменила будущему миссионеру Духовную Академию. 4 года в окружении старцев и подвижников (1859-1863) в любом случае не могли не наложить отпечаток на молодую душу. Рясофорным послушником в Оптиной 31-летний Андрей Петров стал еще в 1861 г., но вот монашеский постриг ему суждено было принять вдали от своей духовной Аlma-mater - уже в Иркутске, где и начался его сибирский подвижнический путь-эпопея. Он сам выбрал этот путь. Его домом с 1863г. стала так называемая Забайкальская миссия, созданная для просвещения светом Христовым бурятского населения огромного таежного края. Работы здесь было много.
   20 июня 1864г. Андрей Петров был пострижен в мантию в Иркутском Вознесенском монастыре самим епископом Вениамином Селенгинским (начальником Миссии) с наречением имени Антония. Пострижен с формулировкой: "с оставлением в миссии" - т.е. не в штате какого-либо монастыря, а непосредственно в штате проповедников и просветителей. 3 июля того же года, то есть через 2 недели был возведен в сан иеродьякона, а 2 августа - иеромонаха. Сибирь нуждалась в священниках - стойких, крепких, мужественных, преданных служению всем сердцем, не связанных ни с кем и ни с чем (кроме Бога), даже с семьей: поэтому иеромонахи и были предпочтительнее семейных священников. А уже в декабре того же года новому иеромонаху была объявлена первая архипастырская благодарность за работу в миссии.
   Миссия делилась на ведомства. В 1867-1872гг. о. Антоний 5 лет служил миссионером в Баргузинском ведомстве Забайкалья. Ему снова была выражена благодарность за то, что он лично выстроил Баргузинский стан с церковью. Причем, что интересно, о.Антоний сам написал все образа для иконостаса основанной им церкви. Иконописанию он выучился еще будучи послушником Оптиной, а став священником в глухой Сибири, сполна реализовал и этот свой талант, ибо все приходилось делать самому - никаких специальных мастеров поблизости не было. Впоследствии о.Антоний даже обучал местное население, новообращенных местных язычников, иконописному мастерству - так что в общей сложности не одна и даже не десять церквей были расписаны о.Антонием и его учениками. И все это в том краю, где еще совсем недавно не было вообще ни одного храма- только вызывавшие жуть языческие капища там и сям... Что ж, когда-то и Зилантова гора, как мы знаем, была местом зловещим и языческим...
   С 1872г., обустроив ведомство Баргузинское, о.Антоний работал уже в Селенгинском. Здесь задачи стояли похожие да и проблемы, и трудности были - те же. Только добавилась еще забота по настоятельству в монастыре на р.Чикой (Чикойская обитель).
   Потом было еще несколько мест - и везде о.Антоний встречал примерно одно и то же. Тяжкий миссионерский труд и заботы. Места менялись, а работа оставалась та же.
   Это было словно бы замедленное, затянувшееся на годы путешествие по Сибири. Экспедиция просветительного "каравана" с длинными-длинными остановками. 1874-76гг. - Иркутская миссия и Балыкинский Малокинский стан. 1876-81гг. - Алтайская миссия. С 1881г. - Мрасский стан; всего же Сибирская эпопея о.Антония продолжалась до 1886 года. 23 года безвыездно в Забайкалье и Алтае! Почти четверть века. Множество язычников было обращено в христианство за это время. Самым успешным для о.Антония был 1882 год: он лично окрестил тогда 978 человек.
   В 1886-1890гг. миссионерский путь о.Антония еще на 4 года продолжился совсем в другом краю - в Калмыкии. Гораздо ближе к Центральной России, но все равно - сотни километров от цивилизации и такой же огромный край, не менее погрязший в язычестве. Из глухой тайги, бескрайних хвойных лесов, уже немолодой о.Антоний попал в не менее глухие степи, бескрайние песчано-травяные просторы. Буряты и калмыки - народы, живущие за тысячи и тысячи километров друг от друга, но во многом, даже на удивление, похожие в своих традициях, в первую очередь религиозных. И забайкальский опыт о.Антония неожиданно пригодился в закаспийских степях. Здесь он выстроил Князь-Михайловский миссионерский стан с деревянной церковью (1889г.). Почитание св. князя-мученика Михаила Тверского (+1319) было особенно велико в этих краях, недалеко от места его кончины.
   С 1890г. Нижний Новгород стал местом заслуженного отдыха о.Антония от миссионерских трудов. Разумеется, относительного отдыха. Наконец-то он оказался в привычной Средней полосе России, среди родного русского населения. На 2 года его устроили в Нижегородском Архиерейском доме, где он писал и реставрировал иконы, уже не обремененный настоятельством, хозяйственными и прочими заботами. Видимо, это было его любимое дело! Но оно продолжалось недолго. 30 июня 1892г., на следующий же день после праздника св.апостолов Петра и Павла, он был переведен в Казанский Архиерейский дом, а уже 2 сентября того же года получил назначение настоятелем Зилантова монастыря. Чуть больше месяца прошло после кончины архимандрита Сергия. 9 сентября, после праздника Рождества Пресвятой Богородицы, новый архимандрит вступил в должность, приняв дела у временно управляющего казначея игумена Никанора. Начался блестящий 6-летний период управления древним монастырем знаменитого о.Антония. В начале этого периода ему было уже 62, а к конце-68 лет.
   О.Антоний сразу же энергично взялся за хозяйство, переживавшее застой и даже упадок в течение многих десятилетий. Много станов он устроил на практически пустом месте, среди глухой тайги - тем легче было ему, обладая огромным опытом, поднять в хозяйственном отношении обитель, находившуюся на окраине огромного 100-тысячного города, одного из крупнейших и богатейших в Российской империи. О.Антоний, обладавший огромным нравственным авторитетом, одним влиянием своей незаурядной личности умел привлечь массу жертвователей на любое богоугодное дело, за которое он только брался. В любом уголке России стоило ему только начать какое-либо подобное предприятие, как, по милости Божией, пожертвователи, ктиторы, благотворители находились сами. В Казани он словно пробудил благочестивых предпринимателей от какой-то духовной спячки. Так было и почти век назад, когда о.Амвросий, начав подписку с 1,5 тысяч, собрал на Храм-Памятник в конечном счете 106 тысяч. История почти повторилась. Только суммы были уже в других деньгах. Да и эпоха в России стояла теперь другая - гораздо более свободная после Великих реформ Царя-Освободителя Александра II, отменившего крепостное право. Вся экономика России, освободившись от тяжкого груза рабства, стремительно и успешно развивалась. Поднимались в хозяйственном плане и монастыри. Меньше стало бюрократических ограничений, затрещали по швам "штатные" рамки Петра I и Екатерины II, пытавшихся искусственно ограничить развитие монастырей и монашества. И оно расцветало теперь по всей Российской империи. Древний Зилантов монастырь не стал исключением.
   Если перед началом настоятельства о.Антония запас зилантовских капиталов составлял около 35 тысяч рублей, то уже на третий год, как он принял дела - более 88 тысяч. Рост в 2 с половиной раза за три года! Правда, к 1897г. запас сократился до 68 тысяч и примерно на этом уровне стабилизировался затем на все последующие годы - при последующих настоятелях. Но это был уже не показатель сокращения доходов, а показатель огромных расходов на полную, до основания, перестройку Всехсвятской церкви и колокольни. Уже 2/3 века в монастыре ничего большого не строилось и не перестраивалось. И вот на средства, накопленные за 2-3 года, уже на 4-й год настоятельства о.Антония происходит полная разборка старой обветшавшей церкви - и тут же она выстраивается заново. Но еще до этого прошла волна жилого и хозяйственного строительства: братский корпус "о восьми квартирах" 1894г., хозяйственный "каменный этаж над погребами" также 1894г., братская трапеза под Алексеевским храмом - того же года, домик в саду при монастыре1897г.. Гора вновь за считанные годы преобразилась: легче назвать те сооружения на ней, которых не коснулись изменения. Пожалуй, это единственно - Настоятельский корпус (менее всего архимандрит заботился о себе лично). Даже древнейший Успенский собор, который никто не трогал веками, исключая косметические ремонты, получил новый придел во имя Св.Ольги в подвальном этаже на средства генеральской вдовы Ольги Гейнс. Это произошло в том же 1895г., когда была разобрана старая Всехсвятская церковь.
   Перестраивая и благоустраивая весь древний ансамбль монастыря, не забывал о.Антоний и о его земледельческом хозяйстве, приносившем прежде больше обузы из-за отдаленности земельных участков, чем реальной прибыли. В I разделе книги уже говорилось о проблемах этого хозяйства, о заносе песком приволжских покосов, о пожарах леса (один как раз произошел в 1894г.), самовольных вырубках местными крестьянами (из-за трудности и почти невозможности нормальной охраны), о судебных тяжбах за мельницу и т.п. Естественно, престарелый архимандрит не имел возможности сам вникать во все дела этого сложного хозяйства. Как мудрый руководитель, он правил с собой в монастырь целую группу помощников, на которых он мог полностью положиться. Прибыл по его приглашению и ходатайству игумен Феоктист из Ставропольского края, которого он лично хорошо узнал на деле со времен своей службы там. О.Феоктист сразу же был назначен благочинным, а затем и казначеем монастыря. В руководстве хозяйством он был "правой рукой" о.Антония. Его более подробную биографию вы сможете прочитать дальше, ибо в 1904г. он и сам за заслуги был избран на должность настоятеля Зилантовой обители.
   А для непосредственного ведения судебных тяжб, грамотного составления официальных ходатайств и вообще ведения всей документации монастыря - для этого был специально приглашен и облечен от архимандрита официальными полномочиями (с письменной доверенностью) указной послушник Василий Халберов. 1 марта 1894г. он был назначен письмоводителем монастыря. В нашей книге он уже упоминался в главе "Монастырская библиотека", ибо составление библиотечного каталога (1895г.) также было его делом. Но главным послушанием стало - хозяйство, делопроизводство. Удивительно, что грамотный (в т.ч. и юридически) и с большими административными способностями Василий Львович Холберов был происхождением из простых рабочих - "из цеховых". Окончил он лишь Казанское уездное училище. Административные же способности приобрел, долгие годы работая церковным старостой. К моменту поступления послушником в Зилантов монастырь в 1894г. ему было уже 53 года. 17 октября 1897г. о.Антонием он был пострижен в рясофор с сохранением прежнего послушания. Архимандрит Антоний умел выбирать нужных людей.
   Постепенно усилиями самого архимандрита, казначея Феоктиста и таких людей, как В.Л.Халберов, был наведен надлежащий порядок и в земледельческом хозяйстве. Для лучшей охраны земельных участков построены постоянные караульные дома (в 1894г. на пахотном участке у д.Девликеево в 30 км. от монастыря, в 1895г., после пожара - на Матюшенской лесной даче в 22 км. от монастыря). Кстати, сама Матюшенская дача со 117 десятинами и 600 саженями леса была передана монастырю из казны лишь в 1892г. - перед самым началом настоятельства о.Антония. Выхлопотал этот участок еще покойный архимандрит Сергий, а вот обустраивать хозяйство на нем пришлось уже архимандриту Антонию. Была налажена система вырубки дров - частью для нужд обители, частью на продажу. Полностью была расчищена при о.Антонии и система озер, принадлежавших монастырю. Отчасти очищали их от тины и грязи для пользы - как рыбные ловли, отчасти - для красоты, ибо озерами издревле славились окрестности Зилантовой горы. Но малые озера имеют особенность быстро зарастать вновь.
   Многое изменилось к лучшему за 6 лет при архимандрите Антонии. Но все исправить и улучшить за столь короткий срок было, конечно, невозможно. Этим отчасти и объясняется не очень оптимистичное отношение следующего архимандрита о.Никодима ко всему состоянию хозяйства Зилантова монастыря и к дальнейшим перспективам. О.Никодим еще не видел, каково было 6 лет назад! Мы же, зная это, низко кланяемся памяти архимандрита Антония за все то возможное и невозможное, что он сумел сделать для возрождения монастыря.
  
  
  
  
  
  
  

НОВЫЙ ПЕРИОД ЧАСТОЙ СМЕНЫ НАСТОЯТЕЛЕЙ

(1898-1908гг)

   После 6 лет архимандритства о.Антония, которые составили целую эпоху в истории Зилантова монастыря XIX века, наступило опять десятилетие кадровой нестабильности и частой смены настоятелей. Такое впечатление, будто невидимый силе настолько не хотелось полного возрождения величия древней обители, что за каждый "сильным" настоятелем она неизменно посылала период нестабильности. Новые настоятели бывали людьми в высшей степени достойными - но за краткий промежуток времени просто не успевали что-либо сделать, а проведение какой-то единой линии становились на некоторое время вообще невозможным.
   Так за десять лет рубежа XIX-XX веков опять сменилось 4 настоятеля: оо. Никодим, Нифонт, Феоктист и Антоний II. Биография каждого из них может служить примером и подвижнической жизни, и искренней любви к ближним, и верности своему призванию - но в Зилантовом монастыре все они оказались людьми временными, кроме, пожалуй, о.Феоктиста. И все же наше дело отдать им дань уважения и кратко описать биографию каждого из этих подвижников, прибывавших на Зилантову гору в основном уже с большим духовным опытом за плечами.
  
  
  

АРХИМАНДРИТ НИКОДИМ

(1898-1901)

   Особую роль в истории Зилантова монастыря занимает этот настоятель, хотя и был он таковым только 3 года. Удивительно, что в первый год, только-только прибыв в "чужой" монастырь из Пермской епархии, он сразу же настолько проникся духом святой Зилантовой горы, ее древних традиций, что из-под его пера немедленно вышла брошюра "Краткая история Зилантова Успенского, что в городе Казани, монастыря". Ею любой историк может с благодарностью пользоваться и по сей день. Правда, с того же 1898 года она ни разу не переиздавалась. Но это по понятным причинам, уже не вина о.Никодима.
   "Краткая история" - это не совсем путеводитель, как у архимандрита Гавриила (Воскресенского) или краеведа Н.Баженова. Это скорее размышления по поводу - размышления приезжего старца-настоятеля о явно нелегкой судьбе древней, некогда славной обители, полузабытой современниками. Смесь печали и укора. И надежды. На Божий промысел. И что еще ценнее для нас, в этих размышлениях видна душа самого о. Никодима: его характер, его мировозрение, его отношение к Богу и людям, Промыслу Господнему и внешней жизни. То есть перед нами не только портрет состояния Зилантова монастыря на самый конец XIX столетия, а в первую очередь - портрет самого 55 летнего старца о.Никодима. Так всякое настоящее творение бывает в первую очередь духовным портретом того, кто творил. Поэтому ничего удивительного, что именно с этого портрета мы начинаем богатую событиями биографию о.Никодима.
   Ни одна другая книга о Зилантовом монастыре не изобилует таким количеством оценок - таким проявлением личного участия и личного отношения того, кто описывает, к тому, что описывается. Оценок... порой даже очень даже эмоциональных, хотя Святые Отцы и призывали к бесстрастию. Но к бесстрастию не в плане отрешенности. Ни Святые Апостолы, ни исповедники, ни Иоанн Златоуст с его проповедями, ни другие великие Святители-проповедники не были отрешенными от того, о чем они писали - в чем укоряли, а порой и гневно обличали духовно "уснувших" современников, нуждавшихся в пробуждении. Не встретишь отстраненности и в книге о.Никодима, когда он пишет о горькой судьбе Зилантова монастыря. Чего-чего, а этого - не встретишь:
   "Переходя к современному состоянию обители, мы должны сознаться, что не можем относится к нему с тем спокойным благодушием, с каким относился счастливый бытописатель 40-х годов". "Счастливый бытописатель" - это, по представлению о.Никодима, о.Гавриил. О.Никодим смотрел отчасти через черные очки на то, что ему досталось при вступлении в должность, и сквозь розовые - на дальнее прошлое. Мы-то знаем, что о.Гавриил в свое время встретился, пожалуй, с еще большими трудностями - а ежегодные доходы монастыря и запасы капитала были тогда даже меньше. И гораздо меньше! Поэтому о.Никодим здесь не совсем справедлив. Он рисует современные ему состояние обители в несколько мрачных тонах. Но все же кончается его книга словами веры и надежды: "Веруя однако, что Бог "не попустит нам быть искушенными сверх сил", и зная, что на Святой Руси никогда не оскудевали лица, сияющие истинным благочестием и искренним милосердием, братия Зилантова монастыря с надеждой взирает на свое будущее, будучи убеждена, что и для их обители не истощились еще милости Божии и помощь сердобольных благотворителей, напоминая последним эти древния, но всегда юныя слова ветхозаветнаго Мудреца: "милуяй нища взаим дает Богови". (Притч. 19,17).
   Каким же был "путь на Зилантову гору" того, кто последний раз в дореволюционной истории напомнил неблагодарным современникам о ее древней славе и значении , сам будучи человеком новым и приезжим?
   На момент приезда в Зилантову обитель ему было 54 года, а его сыну Михаилу, работавшему в Псковской духовной семинарии - уже 27 лет. Да, он оказался вдовым священником - и если в сан был возведен еще в 22 года (в то время такие молодые священники встречались на приходах очень часто), то постриг принял почти в 50 лет, в 1893г. (оставалось 5 лет до его прибытия на Зилантову гору). Разными путями ведет людей Господь в монахи и в настоятели!
   Домонашеская его жизнь связано сначала с Пензенской духовной семинарией, которую он окончил 23 ноября 1866г. ( 28 ноября того же года рукоположен в иереи). Далее в его биографии - священство в Чембарском Покровском соборе Пензенской губернии. И целых 15 лет он был бессменным катехизатором в этом соборе (1866-1881). Он проводил духовные беседы с новочальными в вере, со всеми "оглашаемыми", а параллельно работал библиотекарем окружной благочиннической библиотеки. А также - цензором проповедей. За хорошую службу молодой священник имел архипастырское благословение: была такая форма награды и поощрения. Но более всего характеризует его как человека и как иерея то, что он при всей этой нагрузке безвозмездно преподавал Закон Божий 1 раз в неделю "нижним чинам Чембарской уездной команды". За что в 1881г. "по ходатайству Воинского Начальника", награжден набедренником. Позже в его биографии был и Орден Св.Анны 3-ей степени - 1899 года.
   В 1882-85гг о.Николай (так его звали в миру) 3 года служил священником на приходе с. Крыловка того же Чембарского уезда. Казалось бы, Промысел Божий уверенно вел его даже не к городскому, а к сельскому приходскому священству до конца жизни. Действительно, уже 40 лет человеку и почти 20 лет во священстве - поздно, казалось бы, в таком-то возрасте и при такой биографии резко менять свою судьбу. А вот Бог распорядился иначе. Оказывается, вся иерейская и катехизаторская служба о.Николая в уездном городишке, а затем и в глухом селе была лишь школой жизни и реальной практикой перед школой теоретической в Петербургской Духовной Академии. Туда 41-летний студент поступил в 1885г. Из глухого села - в высшее духовное учебное заведение Российской империи. И в 1889г. в 45 лет закончил ее кандидатом богословия. Но уж зато про этот-то случай никак нельзя сказать, что его "схоластическое" академическое образование будто бы оторвано от жизни. Жизнь до Академии 20 лет учила о.Николая как приходского священника. Жизнь после Академии направила его сразу же на иерейскую и преподавательскую службу в Вятскую епархию. В то время Елабуга относилась к Вятской епархии. Он был священником Елабужского, а с 1891г. - Вятского Воскресенского собора; параллельно преподавал греческий язык в Вятском духовном училище и работал инспектором местной семинарии. Здесь же, в Вятке, он 25 февраля 1893г. принял монашеский постриг с именем Никодима.
   Между постригом и первым в своей жизни настоятельством - как раз в Зилантовом монастыре - у о.Никодима прошло еще ровно 5 лет. В это время он преподавал в Воронежской и Пермской духовных семинариях, а в Пермской церковно-учительской школе стал заведующим, то есть учителем учителей - воспитателем будущих воспитателей (и будущих катехизиторов, каким когда-то был сам). Монашество его проходило в миру.
   Но настал ответственный момент. 30 января 1898г. о.Никодим прибыл на Зилантову гору. Это был его первый монастырь. И неудивительно, что этому первому монастырю в своей жизни о.Никодим посвятил свою первую из известных книг. Когда смотришь на его биографию, многое становится более ясным и в самой книге. И мы благодарны отцу Никодиму за все: за три года его настоятельства (январь 1898 - май 1901гг.), за заботу об этой первой в его жизни обители и за книгу, которую я как раз держу перед собой, когда пищу эти строки.
  
  
  

АРХИМАНДРИТ НИФОНТ

(1901-1903гг.)

   Всего 3 года настоятелем на горе был архимандрит Никодим, еще меньше - 2 года, - архимандрит Нифонт. Биографии их чем-то похожи. О.Нифонт (1839г.р.) тоже ушел в монашество по вдовству и почти в том же возрасте, что о.Никодим, даже чуть старше - в 53 года. В миру - Николай Сергеевич Грузов, сын священника, сам с 27-ти до 52-х лет - дьякон Московской Преображенской церкви. Одновременно - учитель городской женской школы и городской мужской начальной школы: простой преподаватель Закона Божьего. Он первый за век архимандрит Зилантовой обители без академического образования (если не считать о.Антония, которому миссионерство заменило Академию). Закончил он перед рукоположением в дьяконы в 1866г. лишь Спасо-Вифанскую духовную семинарию. Впрочем, это учебное заведение при Троице-Сергиевой лавре славилось по сравнению с другими семинариями России и давало очень хорошее духовное образование.
   25 лет дьяконства ... Стоит только вдуматься. Школа жизни, школа послушания... Вот так посмотришь на биографии различных игуменов и архимандритов и поражаешься разности судеб: одни сподобились сана священства, стали иеромонахами в 22-23 года, другие - на шестом десятке лет. Но Промысел Божий всех разными путями ведет в Царство Небесное. И разными земными путями сподобляет будущих настоятелей настоятельства.
   1 сентября 1891г., в день церковного Новолетия, дьякон Николай поступает на послушание в Спасо-Преображенский Гуслицкий монастырь. 28 марта следующего года он принимает постриг с именем Нифонта, а 28 июня, в канун праздника Петра и Павла, сподобляется сана иеромонаха. Послушанием нового монаха и иеромонаха было опять-таки преподавание - в церковно-приходской школе при монастыре. Но в Гуслицкой обители о.Нифонт задержался ненадолго. Уже в 1893г. он был назначен "управляющим" бедного Вятского Успенского Трифонова монастыря. В 1894г. - временно управляющим Вятской же Александро-Невской обители. В том же году в Александро-Невскую обитель прибыл и принял дела официально утвержденный настоятель, так что о.Нифонт был перемещен на 3 года на должность благочинного. Параллельно он был духовником сестер женского Вятского Преображенского монастыря.
   Полноправным утвержденным настоятелем о.Нифонт стал уже в 4-ом по счету из тех монастырей, которые ему пришлось сменить - в Спасо-Орловском Вятском. В 1897-1901гг. он исполнял эту должность и параллельно опять-таки занимался педагогической деятельностью -был попечителем мужской городской школы. Постепенно он рос и в сане: в 1895г., еще будучи благочинным, получил сан игумена, в 1898г. - архимандрита. Любопытно, что с о.Никодимом они получили сан архимандрита в один год - правда, в разных местах. Были у него и награды - причем почти все именно за преподавательскую деятельность. Еще в миру в 1886г. он получил серебряную медаль на Александровской ленте "за труды по народному образованию", в 1893г. (первая из его священнических наград) - набедренник, а в том же 1898г., когда бывшему игумену присвоили сан архимандрита, ему был преподнесен и орден Св. Анны 3-й степени "за 25-летний труд по преподаванию".
   24 мая 1901г. архимандрит Нифонт был перемещен из Вятской епархии на должность настоятеля Зилантова монастыря. Вряд ли за 2 года он мог сделать для обители много - как незадолго до того успели сделать архимандриты Сергий 1 и Антоний. Мы можем лишь судить по документам, что дела монастыря продолжали течь прежним путем, доходы оставались примерно теми же - не выросли и почти не упали. А вот братия по численности чуть-чуть сократилась (см. таблицу в Приложениях), и ушел в самом начале казначей о.Феоктист - будущий игумен. Его при о.Нифонте сменил новый казначей о.Пахомий. Так получилось, что среди новых послушников именно при о.Нифонте появился первый из будущих святых мучеников 1918 года (хотя этого, конечно, еще никто не знал) - послушник Федор Александров, ставший впоследствии иеродьяконом Феодосием. Каких-либо крупных строек или ремонтов в монастыре в 1901-1903гг. не отмечено. В сущности, мы очень мало знаем про о.Нифонта и про этот краткий период его настоятельства. А вот про его нравственные качества мы все же можем судить по одному известному примеру из жизни: в 1893г. он пожертвовал все собственные средства, полученные за год, на школу псаломщиков.
  
  

ИГУМЕН ФЕОКТИСТ

(1903-1907гг.)

   Всего 4 года настоятельствовал на Зилантовой горе игумен (в этом сане лишь - с 1904 года) о.Феоктист, но поистине уникальна его биография даже среди биографий других игуменов и архимандритов монастыря.
   Были на Зилантовой горе люди, прошедшие в своем служении суровый Север, языческую Сибирь, Калмыкию, были постриженники древних монастырей Центральной России и еще более древнего Киева, а вот о.Феоктист был - с Афона. Путь его на Святую Гору чем-то напоминает начальный этап биографии великого старца св.Силуана Афонского. Только тот прибыл в русский Пантелеймонов монастырь в 1892г., когда о.Феоктиста там уже не было. Действительно, как и св.Силуан (в миру Симеон Антонов), о.Феоктист (в миру Феодор Сухоруков) был из простых крестьян Черноземья - из Курской губернии. Будущий старец Силуан - из Тамбовской. Также "домашнего образования". Также с молодости всей душой тянулся не просто к вере, а к подвижнической жизни, и потому в 22 года ушел на Афон (будущий старец Силуан - в 26 лет). Немногие решались порвать в столь молодом возрасте со всей прежней жизнью и уйти на далекую Святую Гору.
   Итак, крестьянин Федор Сухоруков, 1847 года рождения, в 1869 году был пострижен в Пантелеймоновом Афонском монастыре с именем Феоктист. Произошло все стремительно. 26 января 22-летний Федор был пострижен в мантию, в тот же день возведен в сан иеродьякона, а уже на следующий день, 27 января - иеромонаха. Чем это объяснить - теряешься в догадках. Естественно - каким-то особым Божьим промыслом.
   19 лет иеромонах Феоктист подвизался на Афоне. Это был как раз период самого расцвета русского иночества на Святой Горе. Но многие, обретшие опыт монашеского искуса в Первом Уделе Божией Матери, оказывались затем востребованными снова у себя на Родине, в России. И вот в 1888г. о.Феоктист был вызван в Ставропольскую епархию обустраивать новую Зеленчукскую пустынь - ей также присвоили святое имя: "Афонская". Очевидно, за образец монашеской жизни в новой пустыни (действительно, полная "пустынь": степь на сотни километров вокруг) был взят Афон с его строжайшим уставом. И настоятель нужен был с Афона.
   После начального обустройства жизни в Зеленчукской обители о.Феоктист был перемещен в Казанскую епархию и целое десятилетие (1890-е гг.) провел в Зилантовом монастыре. Сначала он был здесь благочинным, потом казначеем, наконец - духовником братии. К началу его духовнического служения (1899-1901гг.) ему было уже 52 года.
   На короткое время о.Феоктист против воли был вызван на служение экономом Казанского Архиерейского дома и за послушание согласился. В 1901-1903гг. он исполнял эту должность, но 2 октября 1903г. (символично, хотя и случайно, что это пришлось на день взятия Казани и основания Зилантова монастыря) был избран братией настоятелем Зилантова монастыря. Таким образом, он стал первым полноправным (т.е. не временным ) настоятелем, избранным их бывших казначеев - и первым, кто до настоятельства так долго прожил на Зилантовой горе, а не был прислан. С утверждением в Консистории избранного братией о.Феоктиста состоялось то, что, к сожалению, не получилось ни с о.Виктором (1867-1868), ни с о.Никанором (1892) - также бывшими казначеями. Возможно, сыграло роль то, что резкий рост доходов в 1890-х годах, произошедший при архимандрите Антонии, был в том числе заслугой и тогдашнего казначея о.Феоктиста. Рост этот при преемниках о.Антония замедлился и прервался и, чтобы возобновить его, нужен был еще "тот" человек - так это, вероятно поняли и в Консистории. О.Феоктист, действительно, неформально во внутримонастырской жизни считался "человеком о.Антония": знаменитый архимандрит явно подметил опытного иеромонаха с Афона еще во время пребывания их обоих в Ставропольской епархии - и это именно его вызовом и его связями объяснялось быстрое перемещение о.Феоктиста из Зеленчукской пустыни на Зилантову гору. А уж здесь они сработались окончательно на благо и процветание монастыря.
   При игумене Феоктисте новый относительный расцвет Зилантова монастыря, начавшийся при о.Антонии, действительно, продолжился - это заметно по всплеску строительства жилых помещений и ремонту Всехсвятского храма в 1907г. Впрочем, и позже, при достойных преемниках игумена Феоктиста, этот процесс не только не замедлился, но и приобрел новые яркие формы.
  

АРХИМАНДРИТ АНТОНИЙ II

(1907-1908гг.)

  
   С 13 сентября 1907 года несколько месяцев в Зилантовом монастыре настоятельствовал 37-летний архимандрит Антоний - в миру бывший сельский священник Антонин Егоров, сын протоиерея Андрея Егорова из Курской губернии. В 1891г. он окончил Курскую духовную семинарию, в 1892г. стал дьяконом, а в 1893г., в 23 года - священником с. Фатеевка, позже - с.Уколово. Но видимо, с молодости влекло его к монашеской жизни и к изучению богословия. Потому вскоре он отпросился у местного церковного начальства и уехал в древний Киев - Третий Удел Божией Матери. Там поступил в Киевскую Духовную Академию и в 1899г. окончил ее кандидатом богословия. Тогда же и принял постриг в Киево-Печерской лавре. На следующий же год был направлен в Литовскую епархию: сначала - в первоклассный Свято-Духовский Виленский, затем - в Свято-Троицкий Виленский монастырь. Одновременно занимался педагогической деятельностью в Литовской духовной семинарии: стал ее преподавателем в том же 1900 году и инспектором - в 1903 году. В один и тот же год - в 1904-м, - он был назначен и ректором семинарии, и архимандритом Троицкого монастыря. Три года он совмещал обе должности, пока не был перемещен в Казанскую епархию. Там, как уже говорилось, его назначили архимандритом Зилантова монастыря. Всего за четверть века после о.Сергия (Василевского) он стал уже вторым постриженником Киево-Печерской лавры на этой должности.
   За столь короткое время какими-либо особыми яркими событиями это настоятельство, конечно, не было да и не могло быть отмечено. Промысел Божий уже уготовил на гораздо более долгий срок настоятельства последнего архимандрита мужского Зилантова монастыря - о.Сергия, которому предстояло стать не только выдающимся возродителем славы древней обители, но и мучеником за Христа вместе со всей оставшейся братией.
   Но это уже - следующая глава нашей книги.
  

СВВ. НОВОМУЧЕНИКИ ЗИЛАНТОВСКИЕ

(+1918г.)

   С жизнеописания св.мученика Иоанна мы начали III раздел книги - жизнеописанием новых свв.мучеников мы его завершаем. Таков уж был цикл истории святой Зилантовой горы.
   Сам момент мученичества 10 сентября 1918г. был уже описан выше в главе "Трагическая судьба монастыря после революции". Поэтому в последней главе мы остановимся главным образом на подробностях жития архимандрита Сергия до расстрела. Каким его знали при жизни, какой путь прошел святой до настоятельства на Зилантовой горе, какими яркими событиями было отмечено само 10-летнее настоятельство здесь. Далее, насколько позволили скупые документы, мы приведем краткие биографии других девяти мучеников, а также исповедника иеромонаха Иосифа (Тюрина) , скончавшегося на год позже.
  
  
  

АРХИМАНДРИТ СЕРГИЙ

(1909-1918гг.)

   7 января 1909г. в должность настоятеля Зилантова монастыря формально вступил последний архимандрит в его истории - будущий мученик Сергий (Зайцев). Случилось это на второй день великого праздника Крещения Господня.
   В большинстве документов-отчетов того времени о.Сергий фигурирует как настоятель Зилантовой обители с 1908г. Фактически он и принял дела в конце 1908-го, а в январе 1909г. был формально утвержден в должности. Таким образом незаметно для современников наступил последний период в истории мужского Зилантова монастыря - период, который по праву так и можно назвать десятилетием архимандрита Сергия (Зайцева) (1908-1918). Это был самый настоящий последний расцвет перед катастрофой. Судьба Зилантова монастыря напоминала судьбу всей России в этот же период.
   О.Сергий, что очень символично, в миру носил имя Иоанн. Обычно редко бывает, что монашеское имя начинается с другой буквы, чем прежнее мирское. Но здесь именно тот редкий случай. Словно история повторялась: ведь первый мученик, принявший смерть здесь же, был св.Иоанн.
   Родился Иоанн Зайцев в семье чиновника X класса, в Гатчине под Петербургом, в 1863г. Окончил курс там же - в Гатчинском Императорском Николаевском Институте. Но после всего этого вдруг отказался от, казалось бы, предуготованной мирской чиновничьей карьеры, а поступил в сентябре 1891г. послушником в Нилову Столобенскую пустынь Тверской епархии. Ему было тогда 28 лет.
   Нилова пустынь... Немного было таких великих обителей, со столь глубокими традициями святости, подвижничества, непрестанных молитв. Ведь это в сущности островной монастырь-Валаам на Верхней Волге, а преп. Нил Столобенский - один из особо почитаемых русских святых, заложивший раз и навсегда строгие традиции в основанной им обители. Очень многое в жизни монаха - подвижника зависит именно от первой обители, в которой он принял постриг. И послушнику Иоанну в этом смысле очень повезло.
   2 года спустя, 25 сентября 1893г., в возрасте 30 лет бывший послушник был пострижен в монашество. Был день великого святого Земли Русской пр.Сергия Радонежского, и постригли будущего мученика с наречением имени Сергий. В 1894г. он был рукоположен в иеродьякона, а в 1896г. - в иеромонаха. Все эти годы Сергий был помощником учителя церковно-приходской школы при Ниловой пустыни. И сам, в свою очередь, проходил школу послушания. Эта школа подвижничества в древней Ниловой пустыни продолжалась для него 8 лет.
   14 марта 1900г. о.Сергий был перемещен на должность казначея Новоторжского Борисоглебского монастыря той же Тверской епархии. Пребывал в этой должности всего 3,5 месяца, а с 1 июля того же года стал экономом Тверского Архиерейского Дома, где, видимо, заметили его незаурядные административные способности. Пять лет он исполнял эту должность. Если в Ниловой пустыни он по сути сформировался как монах-аскет, то здесь - как замечательный хозяйственник: черта, которая особенно ярко проявилась при его последующем 10-летнем настоятельстве на Зилантовой горе. Последний год пребывания в Тверской епархии он также временно исполнял должность благочинного монастырей I округа (1904-1905).
   В 1905г., 2 апреля, о.Сергий был переведен по собственному прошению в Казанский Архиерейский Дом. Здесь он также был экономом с августа 1905 по сентябрь 1906г. Последняя его должность перед прибытием на Зилантову гору - настоятель Свияжской Макарьевской пустыни (1906-1908гг). До сих пор в этом возрожденном монастыре, как и на Зилантовой горе, особо чтят память мученика как своего святого: так перекинут мостик духовной связи между двумя древними обителями.
   11 мая 1905г. о.Сергий, еще будучи в Архиерейской Доме, получил сан игумена; 3 года спустя, 28 мая 1908г. - сан архимандрита. Архимандритам, в возрасте 45 лет, он и вступил в должность настоятеля Зилантова монастыря.
   Что же замечательного произошло за последующие 10 лет на Зилантовой горе при архимандрите Сергии? Строительства, ремонты и реставрации: святая гора опять обновлялась... перед трагедией. Казалось, опять наступил (по крайней мере - до военного 1914г.) если не "золотой", то во всяком случае "серебряный век" обители.
   В первый же год настоятельства о.Сергия, в 1909г., открывается церковно-приходская школа при монастыре на 40 мальчиков, в основном чуваш и татар, живших на полном иждивении обители. Обитель вновь после исключительно долгого перерыва становилась миссионерско-просветительной, какой ее и задумывали Иоанн Грозный и святитель Гурий. Здание школы у подножия горы было построено в кратчайшие сроки в том же году. Это был деревянный корпус на каменном фундаменте 3 на 3,5 сажени (- 6,5 на 7,5 м), сооружение которого стоило 3000 рублей. Очевидно, по размерам, это было только здание класса, а не пансиона как место жительства такого количества учеников. Большую часть этих денег пожертвовал сам Архиепископ Казанский и Свияжский Высокопреосвященный Никанор (Каменский) - один из образованнейших людей на Казанской кафедре, сторонник массового церковного просвещения. Он же и освятил школу 17 сентября 1909г., к началу нового учебного года. Большая роль в открытии школы принадлежала и лично архимандриту Сергию.
   Строится при архимандрите Сергии и новый братский жилой корпус - 1910г. Об этом уже говорилось при описании архитектуры монастыря. Жилое строительство - это всегда особый показатель заботы архимандрита о братии, о благоустройстве монастыря в плане удобства для насельников. Была полностью обновлена хлебопекарня при трапезной Алексеевского храма - с сооружением новой печи.
   Благоукрашались при о.Сергии и древние Зилантовские храмы. Приглашение лучших художников и замечательная роспись в 1912г. всего интерьера Всехсвятского храма - это его заслуга, плод его забот. Как и о.Антоний (Петров), архимандрит Сергий привлекал частные пожертвования на благоукрашение церквей. В 1909-10гг. во Всехсвятском храме появились новые иконы Спасителя и мученика Иоанна в дорогих киотах (300р. и 500р. соответственно), а в Успенском вызолочен киот на Смоленской иконе Божией Матери. Зилантовские церкви вновь стали выглядеть великолепными...
   Но это был уже расцвет перед гибелью, и главная заслуга архимандрита Сергия - в создании храма нерукотворного, в том, что он стал подлинным духовным отцом для своих подопечных, вверенных ему Богом. Он еще задолго до мученичества смог сформировать тот костяк святой братии, который не покинул монастыря ни в какие бури 1917-1918гг и вместе со своим архимандритом разделил мученичество 10 сентября. Это была поистине - единая духовная семья, прожившая вместе в благоденствии и в тяготах много лет и сподобившаяся мученического венца в один день, час и минуту... что редко и лишь как особую милость попускает Господь! Архимандрит Сергий, не даром носивший имя преподобного Игумена Радонежского, все 10 лет был отдан этой семье. Жертвенный мученический венец был поистине логическим концом всей его жизни.
  
  
  
  
   ИЕРОМОНАХ ЛАВРЕНТИЙ
  
  
   Иеромонах Лаврентий, в миру Леонтий Никитин, родился в 1872г. Он был родом из крестьян-чуваш Ядринского уезда Казанской губернии. В то время чувашское население было уже практически полностью православным, церковные традиции глубоко укоренились на селе. Надо сказать, что немало подвижников благочестия и будущих мучеников вышли родом именно из тех уездов Казанской губернии, которые позже составили территорию Чувашской республики. Жило на правобережье Волги и большое количество марийского населения - "горные черемисы". И вот во II половине XIX века здесь в массе основывались т.н. "черемисские" монастыри - хотя в них наряду с марийцами подвизались и русские, и чуваши. Самым крупным из "черемисских" монастырей во всем Среднем Поволжье и самым крупным по численности братии из всех мужских монастырей Казанской епархии (более 100 человек с послушниками накануне революции) был Михаило-Архангельский, в Козьмодемьянском уезде, основанный в 1868г. Забегая вперед, стоит сказать, что несколько человек из братии именно этого монастыря позже были переведены в Зилантов по просьбе архимандрита Сергия из-за того, что численность монахов и послушников в Зилантовом в то время не дотягивала до штатной.
   В 23 года молодой крестьянин Леонтий Никитин, окончивший церковно-приходскую школу, поступил послушником в Михаило-Архангельский монастырь, как раз переживавший полосу яркого расцвета. 7 лет он подвизался послушником: традиции в монастыре, основанном известным подвижником Герасимовым, были строгие и с постригом не торопились, подобно тому как не торопились с этим обычно старцы Оптиной пустыни. 15 августа 1902г., в светлый праздник Успения Пресвятой Богородицы, Леонтий наконец был пострижен с наречением имени в честь великомученика Лаврентия, сожженного на железной решетке в 258г. (память 10 августа). Может быть, в этом было предзнаменованием того, что местом мученичества самого иеромонаха Лаврентия станет монастырь как раз в честь Успения Божией Матери, да и Успение будет последним великим праздником, который успеет встретить братия накануне своего расстрела.
   В 1907г. монах Лаврентий был рукоположен в иеродьякона. В феврале следующего года переведен в Зилантов монастырь. Спустя еще год, 28 марта 1909г., рукоположен в иеромонаха, а с 16 апреля стал временно исполнять должность казначея обители. И все последующие 9 лет о.Сергий как архимандрит и о.Лаврентий как казначей трудились вместе рука об руку на благо обители. В сентябре 1909г. о.Лаврентий официально "по болезни" отказался от предложенного ему назначения настоятелем Аштавай-Нырской общины и остался в Зилантовом монастыре, хотя та же самая болезнь не помешала ему все последующие годы бессменно работать казначеем и поистине "правой рукой архимандрита" на Зилантвой горе. Он сделал свой твердый выбор, и уже 1 февраля 1910г. был окончательно утвержден в должности зилантовского казначея. Это именно при нем были изысканы средства и на постройку братского корпуса 1910г., и самое главное, на капитальную реставрацию и роспись Всехсвятской церкви в 1912г.
   До последних своих земных дней о.Лаврентий трудился на благо обители и 46 лет от роду принял мученическую смерть вместе со всей братией. В списке Зилантовских св.новомучеников он обычно называется вторым, непосредственно после архимандрита Сергия.
  
  

ИЕРОМОНАХ СЕРАФИМ

   Иеромонах Серафим, в миру Семен Кузьмин, также был родом из крестьян-чуваш и также подвизался в Михаило-Архангельском монастыре. И по возрасту он был почти ровесником о.Лаврентия - 1870 года рождения, то есть всего на два года старше. Он окончил сельскую школу и некоторое время продолжал свой крестьянский труд, но наконец в 33 года, овдовев, ушел послушником в Михаило-Архангельский монастырь. Это было в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы 25 марта 1903г. В рясофор он был облачен в 1904г., в монашество пострижен 7 апреля 1907г., в иеродьякона рукоположен в 1910г., а в иеромонаха - только в 1913г., в самый канун первой мировой войны. Война резко изменила уклад монашеской жизни. Особый путь выпал о.Серафиму - путь военного пастыря при полковом госпитале на передовой. Призванный из родного монастыря, он два года (1914-1916) нес этот особый крест высшего служения ближним на войне, которую тогда называли Великой Отечественной: утешал и ободрял страждущих и раненых, исповедовал, причащал св.Таин и напутствовал в последний путь умирающих, вселял надежду в малодушных и отчаявшихся.
   По возвращении с фронта о.Серафим был награжден набедренником и назначен исполняющем должности ризничего монастыря. Но надвигалась уже иная война - гражданская, с ее братоубийственной враждой и ненавистью, отравившей самых разных людей и проведшей размежевание даже там, где его, казалось бы, и быть не может. Вспыхнула национальная рознь между марийцами и чувашами внутри самого Михаило-Архангельского монастыря. В наше время мы также видим, как ловко лукавый умеет разжечь всяческую вражду, особенно национальную, "на ровном месте" и без всяких вразумительно-объяснимых причин. А уж гражданская война после революции и вовсе сделала людей такими, что они сами про себя в порыве горького откровения говорили: "Человек человеку - волк".
   Летом 1918г. завязалась следующая переписка. 14 июля о.Серафим обратился с прошением на имя архимандрита Сергия:
   "В настоящее тревожное время в Михаило-Архангельском черемисском монастыре, в коем в очень значительном количестве преобладают черемисы, образовалась племенная рознь между черемисами и чувашами, почему последним жизнь становится невыносимою. Не желая наводить на больший грех и неприятности, я, как чувашин, считаю более благопристойным и разумным уйти из Михаило-Архангельского Черемисского монастыря, в коем прожил 16 лет. А потому прошу Вас, Ваше Высокопреподобие, хлопотать пред Епархиальным начальством о перемещении меня во вверенный Вам Успенский Зилантов монастырь. Иеромонах Михаило-Архангельского Черемисского монастыря Серафим".
   Архимандрит Сергий поддержал просьбу и обратился в Епархиальный Совет: "Вследствие крайнего недостатка в священнослужителях, кои вместе с исполнением очередного служения исполняют и послушания послушников, поют и читают на клиросе, ибо последних во вверением мне монастыре почти совсем не имеется, покорнейше ходатайствую пред Епархиальным начальством о перемещении иеромонаха Михаило-Архангельского монастыря Серафима в вверенный мне Зилантов монастырь, тем более, что последнему, как видно из прилагаемого при сем прошения, тяжело и невыносимо стало жить в Михаило-Архангельском монастыре из-за племенной розни".
   Совет постановил удовлетворить просьбу и перевести иеромонаха Серафима в Зилантову обитель. Но переезжал о.Серафим в полном смысле - на Голгофу. И вряд ли он мог этого не осознавать! Шел уже август 1918г., под Казанью гремели бои (Козьмодемьянский уезд-то как раз оставался от них далеко в стороне), а митрополит Иаков констатировал: "Зилантов монастырь занимается для военных целей Народной армией [т.е. войсками Учредительного Собрания, временно изгнавшими большевиков]... О перемещении сюда кого-либо со стороны не может быть и речи".
   И все-таки - переместили! За несколько дней до трагедии 10 сентября. Поистине судьба о.Серафима уникальна этим даже среди других зилантовских мучеников. Он ведь никогда прежде не был на святой Зилантовой горе, а Промысел Божий привел его сюда, как говориться, "в последние сроки"... прямо на мученический венец. "И последние станут первыми"
  
  
  

ИЕРОДЬЯКОН ФЕОДОСИЙ

   Будущий зилантовский иеродьякон (единственный иеродьякон в монастыре в 1918г.), в миру Феодор Александров, родился в 1866г. в простой семье крестьян Казанской губернии. Образование он получил домашнее. В Зилантов монастырь поступил почти 40-летним, в 1904г. Официально же был зачислен в послушники лишь 1 августа 1909г. (опять-таки в первый год настоятельства архимандрита Сергия) - в праздник Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня. Этот праздник особенно торжественно чтился в монастыре и отмечался пышным крестным ходом с водосвятием. До этого Феодор просто работал в обители, как тогда писали в официальных бумагах, "на общественных послушаниях". А уже спустя год, в августе 1910г., Федор был пострижен в монашество архимандритом Сергием, получив новое имя в честь отца Русского монашества пр.Феодосия Киево-Печерского (XIв.) Невольно удивляешься Божьему Промыслу: были в числе этой братии десяти мучеников и два Сергия (считая послушника Сергия Галина), и Серафим, и Феодосий - отцы, тезоименитые всем трем величайшим преподобным Руси: основателю русского монашества и светильнику всей Киевской Руси св.Феодосию; великому обновителю монашества и духовному пастырю-воспреемнику Московской Руси св.Сергию и самому "дивному" старцу Нового времени св.Серафиму. Зилантова гора - как маленькое зеркало - отражение Святой Руси. Рукоположен в иеродьяконы монах Феодосий был 24 декабря 1910г., в самый канун Рождества Христова.
   Все последние литургии в уже обреченном на мученичество Зилантовом монастыре, под грохот близкой орудийной канонады, проходили в августе-сентябре 1918г. с неизменным иеродьяконским служением именно о.Феодосия.
  
  

МОНАХИ ЛЕОНТИЙ И СТЕФАН

   Интересно, что иеромонах-мученик Лаврентий был в миру Леонтием, монах же Леонтий (Карягин), наоборот, носил прежде имя Лаврентия. Родился он тоже в 1870г. и тоже был из крестьян-чуваш Казанской губернии. Первое свое послушание он проходил в Раифском монастыре - с тридцати одного года возраста: с 1901 по 1907 год. Еще два года он был послушником в Макарьевской пустыни: как раз во время настоятельства там архимандрита Сергия. И вслед за архимандритом, как верный духовный сын, перешел в 1909г. в Зилантов. Здесь 20 декабря 1909г., под конец Рождественского поста, он был пострижен с наречением имени Леонтия. Документальные сведения о нем очень кратки - в отчетах и клировых ведомостях никогда не писали подробно биографии простых монахов и послушников, а уж в последние (военные и революционные) годы и вовсе, в лучшем случае, называли только имя. Так практически совершенно ничего не знаем мы про другого монаха-мученика Стефана.
  
  
  
  
  
  
  
  

ПОСЛУШНИКИ ГЕОРГИЙ, СЕРГИЙ, ИЛАРИОН И ИОАНН

  
   Как и монах Леонтий, послушник Георгий перешел в Зилантов монастырь вслед за архимандритом Сергием из Макарьевского Словно все они были одной духовной семьей, и семья просто переехала на новое место. Было это 9 октября 1909г. "Егор Тимофеев, - как просто значится из года в год в ведомостях Зилантова монастыря, и народная простота как-то особенно трогает, когда понимаешь, что речь идет о том, кому мы сейчас молимся наряду с другими зилантовскими страдальцами: "Святой мученик Христов Георгие, моли Бога о нас". Как известно, Егор и Юрий - две равнозначных народных "переделки" имени одного из самых почитаемых в христианском мире святых великомученика Георгия. Будущего новомученика Георгия Тимофеева в родной крестьянской семье, и в монастыре звали Егором. Лишь в более поздних документах мы встречаем уже полное имя: "послушник Георгий Тимофеев". Родом он был тоже из крестьян-чуваш, 1880г.р. На момент мученичества ему исполнилось 38 лет. Это был смиренный и, как бы мы сказали, "неприметный" человек, 10 лет проведший в послушничестве, так и не сподобившийся монашеского пострига, но зато сподобившийся мученического венца.
   Послушник Иоанн Сретенский был в монастыре псаломщиком и, видимо, обладал неплохим голосом. Больше мы о нем ничего не знаем. Послушники Сергий Галин и Иларион Правдин также, по воле Божией, остались новомучениками безвестными для нас в плане личных биографий. Причины этого те же, что уже изложены выше, при рассказе о монахах Стефане и Леонтии: в ведомостях почти не встретишь биографии простых членов братии, а расстреляны все братья были - без суда и следствия, т.е. и без всякого делопроизводства. Это нисколько не умаляет святость того венца, который они получили в этой безвестности.
   "Святии преподобномученицы Зилантовы, молите Бога о нас"
  
  
  

ИСПОВЕДНИК ИЕРОМОНАХ ИОСИФ

(пока не канонизирован)

   Биография единственного оставшегося в живых 10 сентября члена братии - спасенного явным чудом Божиим иеромонаха Иосифа (Тюрина), кратко, но настолько обстоятельно изложена историком А.Журавским, что мы ограничимся просто воспроизведением его текста, достаточно красноречиво свидетельствующего о подвижнической жизни этого 65-летнего иеромонаха.
   "Духовником братии Зилантова монастыря был благообразный старец, 65-летний иеромонах Иосиф (в миру - Иоанн Тюрин). Выходец из крестьян Казанского уезда, Иосиф поступил в Свияжский Успенский монастырь в 1892г., 39-и лет, где в марте 1893г. был пострижен в монашество. Иосиф был перемещен в Казанский Архиерейский Дом в ноябре 1894г., а в октябре 1899г. рукоположен во иеромонаха, с последующим назначением в мае 1901г. на должность казначея. В 1903г. иеромонах Иосиф был перемещен в Харьковский Архиерейский Дом на должность эконома. По прошествию четырех лет, по собственному прошению, он был вновь причислен к Казанской епархии. И в ноябре 1907г. переведен в Зилантов монастырь. Здесь, ввиду опытности и благонравности, иеромонах Иосиф был утвержден на должности: ризничего (с февраля 1908), благочинного ( с 15 мая того же года) и духовника. По мере того, как число братии святой обители пополнялось, отпала необходимость совмещать в одном лице столько обязанностей и Указом Казанской Духовной Консистории от 25 сентября 1910 года иеромонах Иосиф, исполнявший послушания духовника, ризничего и благочинного, был оставлен при должности духовника. Православная аскеза и молитвенная жизнь старца Иосифа, опыт в постижении сложной природы человеческой души, действенная исповедь приходящих к покаянию, все это сделало его весьма почитаемым среди казанских духовников, признанием чего стало назначение его в ноябре 1911г. духовником Казанской Духовной Академии".
   Об участи иеромонаха Иосифа после кровавого дня 10 сентября Журавский пишет:
   "Когда каратели ушли, из-под бездыханных тел своих собратьев выбрался престарелый иеромонах Иосиф, при первых выстрелах потерявший сознание. Увидев, что все прочие монахи убиты и помочь он никому уже не может, о.Иосиф побрел в город, где нашел приют в Иоанно-Предтеченском монастыре у игумена Ефрема...
   По причине отсутствия митрополита и викарных епископов, в управление епархией вступил молодой 32-летний архимандрит Спасо-Преображенского монастыря Иоасаф (Удалов), который, узнав от старца Иосифа о происшедшем в Зилантовом монастыре, дабы не подвергнуть кого другого возможным репрессиям от безбожной власти, сам произвел чин отпевания и погребения убиенного архимандрита Сергия и иже с ним убиенных иноков в Зилантовом монастыре.
   Сам иеромонах Иосиф скончался год спустя в Иоанно-Предтеческом монастыре, но до этого он подробно и не единожды рассказывал о страшном мученическом конце братии Зилантовой обители. После случившейся трагедии он почти оглох и говорил: "мне все кажется, что у меня в ухе осталась часть мозга того брата, что упал с разбитым черепом на меня, чью кровь отмывал я с лица, перед тем как покинуть опустелую обитель". Сей старец часто служил обедню в приютившем его монастыре, приучая и паству поминать "убиенных архимандрита Сергия с братией Зилантова монастыря", что и ныне мы делаем, вспоминая о новых мучениках Зилантовских и о кротком, смиренном старце Иосифе, которому Господь не дал уготованного всей братии мученического венца для того только, чтобы поведал он Церкви Православной о мучениках Зилантовой обители, память о которых бережно сохранялась церковным преданием".
  
  
  
  
  
  
  
  

ПриложенияПриложение N1

Хронология основных событий в истории Зилантовой обители

   1529г, 24 января - убийство св. мученика Иоанна на Зилантовой горе
   1552г., 2 октября - основание поминальной Успенской обители царским указом Ивана IV - в день взятия Казани
   1557г., 5 апреля - личное письмо Ивана Грозного Свт. Казанскому Гурию, в котором свидетельствуется об устроении и о роли Успенской обители
   1560 ( или 1559г.) - из-за разлива р.Казанки обитель перенесена на Зилантову гору и стала называться Зилантовой
   1560,1574гг. - собственноручные грамоты царя Ивана Грозного Зилантову монастырю
   1566г. - первое в истории описание Зилантова монастыря (писцовая книга 1566 года)
   1574 - разорение монастыря восставшим населением
   1585, 28 февраля - Несудная грамота царя Федора Иоанновича Зилантову монастырю
   1593, 1598, 1608, 1613, 1621, 1624, 1646, 1677, 1683гг. - прочие известные царские грамоты Зилантову монастырю
   1625г. - первый каменный храм Зилантовой обители - Успенский собор
   1642г. - скончался и погребен в Успенском соборе архиепископ Иосиф (Курцевич)
   1645 (или 1653г.) - учреждение Архимандрии в монастыре
   1681г. - второй каменный храм Зилантовой обители - Всехсвятская церковь
   1690г. - отлит главный колокол
   1720г. - третий каменный храм обители - церковь Алексия Митрополита
   1732-1740гг. - в монастыре находилась Казанская духовная семинария
   1740г. - учреждена миссионерская школа при монастыре для татарских, чувашских, марийских, мордовских детей
   1764г. - монастырская реформа Екатерины II.
   Более половины монастырей России упразднено, остальные поделены на штаты (классы) и лишены всех земельных владений. Зилантов монастырь стал третьеклассным.
   Начало упадка монастыря
   1765-1798гг. - настоятели монастыря носят сан Игуменов вместо Архимандритов
   1774г. - взятие Казани Пугачевым. Убийство игумена Асинкрита
   1793-95гг. - пожалование первых после конфискации 1764 года земельных владений монастырю
   1798г. - восстановление в Зилантовом монастыре Архимандрии указом Павла I
   1805-1828гг. - настоятельство архимандрита Амвросия (Сретенского)
   1808г. - строительство каменного Настоятельского корпуса (стоит в монастыре до сих пор)
   1812 - архимандрит Амвросий объявляет сбор средств на Памятник воинам, павшим при взятии Казани 1552г.
   1813-1823гг. - всероссийский сбор средств на Памятник и его строительство по проекту арх. Алферова
   1822г. - строительство стен обители
   1823г. - Храм-памятник во имя Спаса Нерукотворного освящен Архиепископом Казанским Амвросием
   1829-1852гг. - настоятельство архимандрита Гавриила (Воскресенского)
   1828-1835гг. - первая крупная волна реставраций зилантовских храмов: заново освящен Успенский собор, Всехсвятская и Алексеевская церкви
   1832г. - второе освящение обновленного Храма-памятника Свт. Филаретом (Амфитеатровым)
   1832-1848гг. - ежегодные крестные ходы 2 октября от Кремля к Храму-памятнику
   1836г. - посещение Зилантова монастыря и Памятника императором Николаем I
   Высочайшим указом монастырь возведен во второй класс
   1839г. - посещение Зилантова монастыря и Памятника царевичем Александром, будущим Царем-Освободителем Александром II
   1840г. - издан путеводитель по монастырю архимандрита Гавриила (Воскресенского)
   1845г. - посещение монастыря и Памятника историком, академиком М.П. Погодиным
   1846г. - издан путеводитель по монастырю Н. Баженова
   1855г. - строится брусчатая дорога к монастырю
   1865г. - строится ограда кладбища
   1892-1898гг. - настоятельство архимандрита Антония (Петрова), знаменитого миссионера из Сибири
   1894г. - в монастыре после долгого перерыва (почти век) строятся жилые корпуса и перестраивается трапеза под Алексеевским храмом
   1895г. - устроен Свято-Ольгинский придел в подвале Успенского храма
   1895-98гг. - разборка старой ветхой и постройка новой Всехсвятской церкви по проекту арх. Ф. Малиновского.
   Постройка новой колокольни
   1898г. - III за все время путеводитель по Зилантову монастырю: "Краткая история" архимандрита Никодима
   1909-1918гг. - настоятельство св.мученика - архимандрита Сергия (Зайцева)
   1909г. - учреждение при монастыре новой церковно-приходской школы
   1910г. - постройка 4-го по счету братского корпуса
   1912г. - интерьер Всехсвятской церкви покрыт настенными росписями в древнерусском стиле
  
  
  
  
  

После революции (даты по новому стилю)

   1918г., 10 сентября - расстрел свв. новомучеников Зилантовских красными войсками. Монастырь опустел
   1919г. - скончался единственный оставшийся в живых после расстрела - иеромонах Иосиф (Тюрин)
   1921г. - создается православная Зилантовская община.
   14 апреля - договор об использовании общиной зданий опустевшего монастыря
   1922г. - в описи Зилантов монастырь упомянут как действующий женский
   1926г., 15 февраля - новый договор православной общины с НКВД о пользовании зданиями монастыря
   1928г., 26 апреля - договор официально расторгнут, монастырь закрыт окончательно;
   19 июня - часть имущества бывшего монастыря передана в Музейный фонд
   1929г., 27февраля - Президиум ЦИК ТАССР разрешил разборку Успенского собора и др. зданий монастыря
   1930-1950-е гг. - на территории монастыря находится тюрьма НКВД
   1998г., август - Зилантов Успенский монастырь официально возрожден как женский

Приложение N2

Численность братии Зилантова монастыря в XIX - начале ХХ века

Годы

Вся братия

в том числе:

монашествующих

Послушников

1817

11

8

3

1819

12

6

6

1820

11

5

7

1838

17

11

6

1840

16

9

7

1843

15

11

4

1845

17

10

7

1846

19

9

10

1852

16

8

8

1861

14

9

5

1863

24

8

16

1864

17

8

9

1865

19

8

11

1879

18

10

8

1880

20

8

12

1881

18

8

10

1882

21

7

14

1883

24

9

15

1884

25

9

16

1885

21

8

13

1888

32

9

23

1889

26

8

18

1891

22

10

12

1892

23

11

12

1894

24

12

12

1895

20

9

11

1897

?

11

?

1899

43

13

30

1901

34

11

23

1903

27

10

17

1906

28

11

17

1909

47

11

36

1908

37

9

28

1909

34

12

22

1910

32

13

19

1917

27

12

15

1918

11

7

4

Приложение N3

Рост доходов Зилантова монастыря при архимандрите Амвросии и в начале настоятельства архимандрита Гавриила*

Некоторые важные события

Годы

Приход

Расход

1820

1195

1195

1821

945

940

1822

1296

1296

Освящен Памятник

1823

1660

1560

1824

2040

2034

1825

1851

1849

Болезнь и смерть о. Амвросия

1826

1505

1458

1827

997

997

1828

746

714

Начало настоятельства о. Гавриила

1829

3248

3248

1830

3267

3267

1831

3053

3426

   Итого: коэффициент роста за 10 лет ~ 3
   25 лет спустя:

1855

2162

1140

1860

2570

столько же

1865

~ 4000

1870

3251

3300

Приложение N4

Рост доходов Зилантова монастыря на рубеже XIX-XX веков*

Приход средств за год

Запас капитала с учетом предыдущих лет:

Наличными

в банковских бумагах

1891

?

549

34831

1892

13337

81

40319

1893

30515

0

70915

1894

17187

0

88102

1897

7172

385

68144

1899

8956

95

67669

1901

7776

50

68396

1903

6970

118

69914

1904

?

1415

66419

1905

8765

1466

66419

1909

10702

0

71919

1910

12701

0

74919

Приложение N5

Письмо Государя Царя Иоанна Васильевича к Гурию, Архиепископу Казанскому (1557г.)

   Преблагаго, единосущнаго, в Троице славимаго Бога, Первому освященному и Боголюбивому Владыке, Архиепископу Царства Казанскаго, Гурию, челобитье от нас и от всех наших низкий поклон. Господь Бог да сохранит пути твоя и продолжит ти лета, и спасет тя от всякаго зла душевнаго же и телеснаго.
   Писал еси ты ко мне: в данной тебе от Бога и от нас вашей пастве, во граде Казани сострояешь Монастырь [Зилантов], еже аз начах, и другий хощеши строити; се дело добро содеваеши: помози тебе Бог за тое. А чтоб старцы не нужны были руками работати и землю орати, семена снедаемыя сеяти, и во житницы гниющия собирати, а орють сердца, сеют словеса Божия, словеса чиста, и собирают души в жилище вечное учением; си да наследят Царство Небесное и благая вечная: и на тое просите, а быхом дали есмя отчины в Арской и Нагайской четвертях, елико пригоже.
   Блага та речь ваша, еже старцам дети обучати и поганыя в веру обращати: то то есть долг всех вас. Туне есть чернцев Ангелом подобными именоваши: несть бо им сравнения, ни подобия никоегожде, а подобитеся Апостолом, их же Господь наш Иисус Христос посла учити и крестити люди неверующие, и се есть долг ваш. Учити же младенцы не только читати и писати; но и читаемое разумевати право, и да могут и ныя научити и бусурманы обращати. О .Боже! коль бы счастлива Русская земля была, колибы сии Владыки тацы были, яко Преосвященный Макарий, и ты и Дионисий! И толико о сем пеклися, а не о себе толе и не о богатстве, покое, веселии и лакомстве, не говорю и инное; не ведают бо, ни ведати хощут, како об них Христос и Апостоли рекли; како святии отцы учили и сами творили, и како соборы уставили. Мнози бо более, еже церковь, ея же пасти и беречи взялися, разоряют, великия казны, церкви и Монастыри на свои роды и на свои роскоши истребляют, а нищих не питают, странных не призирают. Не вопросит Господь на судищи своем, како долго молистеся, како много постистеся, како чиновне в храме и церкви воспеваете, аще и вся сия добре; а спросить, колико бедным милость явисте и и колико научисте, яко святый Матфей пишет.
   Послал ясмя грамоту к Наместнику Князю Димитрию Палецкому, который недавно к вам в Казань поехал, и велел есмя дати ему отчины, поговоря с тобою, из Арских, Нагайских и нагорных волостей пустых, да гожих; сколько пригоже, оные возмите, а коли увидите, что мало, ино пишите ко мне, а я на дело доброе не пожалею и не откажу; а казны велел есмя дати три ста рублев, а жить старцам на год по повытном, сколько их будет, сполна; только помни ты то, что ми еси почасту рекле, когда Игуменом, еже не добро Монастыри богатити чрез потребу и велики отчины давати, они более пустуют, пьянствуют и ленятся, а праздность на всяко зло влечет, а коли убоги, то боле трудятся, како бы дастати хлеб и одежду, а другое в голову ему не пойдет.
   Сего ради добре устроя крепце наблюдай, да мзду приимешь от Бога на судищи, о сем писа к тебе и Макарий Митрополит, и люди к вам шлет, которых ты еси просил; а Царица Анастасия от себя уговорила икономазов, и денег своих им сто рублев отдала; а боле что надобе, и ты пиши ко мне, и я пошлю. Лета 7065, Апреля 5 дня.
   Подписано: Царь Иоанн благословения прошу(1)

Приложение N6

Государевы жалованные грамоты Зилантову монастырю (XVI век)

I - 1560г.

   Се Аз Царь и Великий Князь Иван Васильевич Всея Руси, пожаловал есмя Рускаго Кладбища Илантовы горы Монастыря Успения Пресвятыя Богородицы и Всех Святых Игумена Иоакима с братиею, или кто по нем иные будет, что Нам били челом: стоял их Монастырь на Русском Кладбище, а землю, де, им дали к Монастырю на Русское Кладбище Боярин Наш и Воевода Князь Петр Иванович Шуйский и все Воеводы у Илантовой горы к Туру Казани и по Ички Казани на пашню в поле на двадцать четвертей, а в двух по томуже, да им же дали три связки рыбные ловле в Волге, в Тетюшских водах и после, де, таго Бояре Наши и Воеводы Князь Семен Иванович Микулинский да Василий Михайлович Юрьев и все Воеводы велели им тот Монастырь с Русского Кладбища перенести и поставити на Илантове горе, потому, что Руское Кладбище вешняя вода поймает, а пашню им к Монастырю дали у тойже Илантовой горы, к Туру Казани, по Ички Казани по двадцати четвертей в поле; да им же придали на пашню за рекою Казанью селище Ягодной поляны одно поле, и тое у них пашню Ягодной поляны Дьяк наш Кузьма Федоров по Нашей грамоте и по наказному списку взял к Нашему Дворцовому селу, к Ягодной поляне и учинил на той на их на Монастырской пашне к Нашему селу к Ягодной поляне, третье поле; и Нам бы их пожаловати на их Монастырской обиход к их пашне к Илантове горе к Русскому к Старому Кладбищу к их руге к денежной и хлебной придати в Волге рыбной ловле, да луг меж Волги и Туру Казани, а ставитсца де, на нем сена пять сот копен. И аз Царь и Великий Князь Илантовскаго Монастыря Русскаго Кладбища Игумена Иоакима с братиею, или кто иный по нем Игумен будет, пожаловал, велел им к Монастырю пахати тоеж пашню у Илантовой горы к Туру Казани и по Ички Казани, около Русскаго Кладбища, как им тое пашню дали Наш Боярин и Воевода Князь Петр Иванович Шуйский и все все Воеводы, да рыбной ловли две связки Тетюшских водах, да луг меж Волги и Туру Казани; а в книгах, которыя книги прислал Дьяк Кузьма Федоров противень (список) с доходных книг, по Воеводской даче Бояр Наших и Воевод Князя Семена Ивановича Микулинского да Василья Михайловича Юрьева те луга написаны к их же Монастырю к Русскому Кладбищу от Казанскаго устья внз по Волге по обе стороны Тереузина до Протопоповых покосов с братиею и лес около Русскаго Кладбища; и впредь Игумену Иоакиму с братиею велети пашню к Монастырю пахати у Илантовой горы и около Русскаго Кладбища и луг меж Волге к Туру Казани касити по та места, как за ними Наши Бояри и Воеводы в сових даточных книгах гнаписали и на Русском им Кладбище по родителях понихиды пети, а рыбныя ловли им имети и рыба на Монастырь ловити в Волге в Тетюшских водах всего пятью связки. Писан на Москве лета 7068 (1560) Июня 19 дня.
   У подлинной грамоты на обороте подписано:
   Царь и Великий Князь Иван Васильевич.
   Приказал Боярин и Дворецкой Казанской, Нижегородской и Мещерской Михайло Иванович Валынской.
   К подлинной грамоте приложена Царская печать.
  

II - 1574г.

Царя Иоанна Васильевича о пожаловании Успенскому Монастырю речки Мешкалы с озерами и источниками

   От Царя и Великаго Князя Ивана Васильевича всея Русии в Казань Боярину и Воеводе Нашему Князю Петру Андреевичу Булгакову с товарыщи, да Дьяку Нашему Василью Колударову. Бил Нам челом из Казани Русскаго кладбища Илантовы горы Пречистыя Богородицы и Всех Святых богомолец Наш Игумен Вельямин с братиею. Было - де им Нашего жалования годовые руги, ему, Игумену по 4 рубля, да по десяти чети ржи, да по пяти чети овса; попу три рубли, да по пяти чети ржи, да по две чети овса; диакону два рубля, да по пяти чети ржи, да по две чети овса; а на брата на всякаго было по полтине, да по шести чети ржи, да по две чети овса. И бывший - де, Богомолец Наш Архиепископ Герман учинил общее бытие и велел ести в трапезе; а тогды - де их было тридцать братов, да два Дьяка, да семь детенышев; а наем - де им дают: диаком и детенышем из Нашиеж милостины, что им на платье идет, и вы - де им тое ругу даете в Казани, перевеличивая года в два, в три; а которое - де и пашнишко есть около монастыря ино - де, ее в весенние время вода поимает, а прибавити негде, а инова - де их угодья около Монастыря нет нигде; а которые - де их крестьяне были за Монастырем, и Монастырь - де их и церкви Наши изменники выжгли и вывоевали, а крестьян в полон поймали; а которых - де они на-пусто назовут из-за Князей и из-за детей Боярских и Князи - де и дети Боярские на крестьянех, которые из-за них пойдут, емлют за дворы пожилаго за половинок по пяти рублев; а за дворы де их Наши изменники выжгли и вывоевали, а который - де и лес был около Монастыря, и тот - де их Монастырской лес Князи и дети Боярские и посадские люди оскорбляя их Монастырь, высекли, а им - де против таго Князья и дети Боярские в своем лесе на Монастырское строение на обиходе и их крестьян лесу сечи не дадут и их крестьян в своем лесе грабят, а живут - де и на Монастырском подворье в остроге; и квасу -де, им поставити вы не дадити, а как - де они к вам поставят, и вы - де и квас у них выймати велите и на их заповеди емлете; а что - де и есть угодья около могнастыря озерок и истоков по реке по Казанке, тем - де владует Архиепископ. И Нам бы Игумена с братиею пожаловати, чем бы им впредь, в том Монастыре живучи, питатися, велети ему Наше жалование, ругу давати, по Нашему Указу ежегод, безпереводно, да к старой же бы руге велети им прибавити Нашего жалованья речку Мешкалу с истоки и с озерки, и со крестьян их, которые пойдут за монастырь Князем и Детем Боярским имати пожилаго по Нашему указу; и на Монастырское строение и на обиход лес сечи, и в монастырь, на Монастырском подворье для Монастырскаго обиходу квас держати без выемки. И Мы Илантовскаго Монастыря Русскаго Кладбища Игумена Вильямина с братиею или который в том Монастыре Игумен будет, пожаловали, для Монастырскаго прокормленье и на всякое Монастырское пропитанье, речкой Мешкалою и с озеры и с истоки, что были преж того и ныне на оброке на двадцати пяти рублев и на двух гривнах, и вы бы тое речку Мешкалу с озеры и с истоке велели написати в книге за Монастырем, и оброке с них , с тое речки и с озер и с истоков, не имали и владети им тою речкою с озерки и истоке велети с того дня, как к вам сия Наша грамота придет; да и квас им бы, в Монастыре велели им про их нужды для себя держати. Где та слышано, чтоб в Монастыре питье выймать? А только в котором Монастыре питье учнут не про себя держати для продажного питья, и таких не заповедью надобно смирять, а кнутьем пробить, который в Монастыре корчму держати учнет; а коли случится за Монастырь крестьянину пойти из-за кого нибуди, и вы б с тех крестьян пошлин и пожилаго велели имать, с ворот со крестьянина по полтине, да по два алтына по Судебнику, как и в лесных местах, а мимоб Уложенья как по сроку за Монастырь крестьянин пойдет, пошлин и пожилаго не имали; а лес бы есте сечи велели не на Монастырской на всякой обиход из того лесу, который к посаду, велели отвести от помещиков; а о том бы есте отписали к Нам именно, с котораго году им не дают Нашего годоваго хлеба и денег, а на нынешний восемьдесять второй год, деньги и хлеб им дан, а на восемьдемят третий год хлеб и деньги по-старому же окладу дали б есте, не изволоча. А впредь Мы о том Указ учиним по вашей отписке; а о всем бы есте Илантоваго Монастыря Игумена Вельямина с братиею берегли и Монастырь велели строити по прежнему, чтоб им ни от кого обид никаких не было; а сю есте грамату, вписав в книги, отдали Игумену Вельямину с братиею и он ее держит у себя в Монастыре впредь для иных Бояр и Воевод, Дьяков Наших, которые впредь в Казани будут. Писан на Москва лета 7082, (1574), марта в 4 день.
   [У подлинной грамоты на обороте подписано: Цари и Великий Князь всея Руссии.
   Дьяк Андрей Васильев.
   Печать приложена черная восковая.]
  

III (Несудная - 1585г.)

О запрещении недельщикам и выемщикам вьезжать в Монастырския отчины, и проч.

   Се аз Царь и Великий Князь Феодор Иванович всея Русии пожаловал есмы в своей отчине в Казани Пресвятыя Богородицы Илантовы горы Русскаго кладбища своего Игумена Родиона с братьею, или кто по нем в том Монастыре иный Игумен будет; что бил Нам челом Игумен Родион с братьею и сказал: Наше жалование к их Монастырю в Казанском уезде деревни Киндер, и в тот де их Монастырь и в деревню въезжают к ним недельщики и выимщики, да им чинят продажи и убытки великие; да в тот - де их Монастырь наперед сего шло Нашие руги на платье пятнадцать рублев денег, да хлеба пятьдесят шесть четвертей (с полуосьминою) ржи, да двадцать девять четвертей с полуосьминою овса, да десять пуд соли, а ныне - де им тое Нашие руги дают в полы [в половину] того; а тот их Монастырь в Казани первоначальное место, да к томуже - де их Монастырю в Казани внутри города церковь Святых Мученик Киприана и Иустины, а руги к той церкви давали пять рублев и десять алтын, да хлеба девять четвертей, да девять четвертей овса, а ныне к той церкви ржи не дают же и от того церковь стоит без пенья. И Нам бы богомольца своего Игумена Родиона с братьею пожаловати, недельщиком и выимщиком к ним въезжати не велети, а ездити бы им на один срок в год, и Нашу ругу давати сполна. И аз Царь и Великий Князь Феодор Иванович всеи Русии Пречистыя Богородицы Илантовы горы Монастыря богомольца своего Игумена Родиона с братьею, или кто по нем в том Монастыре иный Игумен будет, пожаловал, что за ними Наше жалованье в Казанском Уезде деревня Киндер, и кто у них в той деревне учнет людей жити, и Казанские Наши Воеводы и Дьяки тех людей не судят не в чем, кроме душегубства и разбоя с поличным; а недельщики Казанские не въезжают к ним нипочто, а ведают и судят Игумен с братьею своих людей и крестьян сами во всем, или кому прикажут. А случится суд сместной тем их людям и крестьяном с городскими людьми, или Казанскаго Уезда людьми, и Казанские Наши Воеводы и Дьяки их судят, а Игумен Родеон с ними судит, а прав ли будет, виноват ли Казанец, Казанским Воеводам; а Монастырской будет прав или виноват, Игумену Родиону с братиею; а Воеводам Нашим и Дьякам до Монастырских людей дела нет. А кому будет чего искати на Игумене или на их прикащике, ино их судят Наши Казанские Воеводы и Дьяки безпошлинно на один срок в году, на Крещение Христово; и недельщики оприче того сроку не въезжают к ним нипочто, и выимщики Наши у них и у их слуг и у крестьян, кроме корчемнаго питья, не вынимают; а в духовном деле Игумена и старцев судит Казанский Архиепископ Тихон по правилам Святых Отец и по Соборному Уложению, а опричь духовнаго дела Игумена Родиона и с братиею Архиепископ не судит ни в чем. Также есмь Игумена Родиона с братиею пожаловал: велел им денежную и хлебную ругу и соль давати ежегодно сполна по книгам; а рыбу они ловят в тоеже реке на Монастырский обиход десятью связками безпошлинно по прежнему, а на церковной обиход имати им в Казани из ясачнаго меду по пяти пуд на год; да Игумена ж с братиею Бояре Наши и Воеводы и Дьяки Казанские и всякие Приказные люди от всяких обид их берегут и всполошное время от изменников Наших на береженье стрельцов Наших в Монастырь посылают за то, что тот Монастырь в Казани первоначальной, и ратные люди у их Монастырских слуг и у крестьян не ставятся. Дана Грамата на Москве, лета 7093 (1585), февраля в 28 день.
   [У подлинной грамоты на обороте подпсано: Царь и Великий Князь Феодор Иванович всея Руссии; а ниже того : Дьяк Андрей Щелкалов.
   Грамота сия подтверждена в 1599году марта от12-го дня Царем Борисом Феодоровичем при Игумене Антонии, а подписал Дьяк Афанасий Иванов сын Власьев.]

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

      -- Источники:

а) Неопубликованные - из фондов Национального архива РТ (НАРТ)

  
  -- Ф.4 (Казанская духовная консистория)
   Оп. 1, Д 537 - 1817 год
   Д 1007 - 1819 год Ведомости о монашествующих
   Д 1216 - 1820 год Казанской епархии
   Д 5127 - 1842-1852 гг.
  
  
   Д 6570 - 1871 год Сведения о состоянии церквей
   Д 6772 - 1871 год и духовенства Казанской епархии
  
   Д 6761 - 1872 год Сведения о Казанской епархии,
   направленные в Губернский статистический комитет
  
   Д 6624 - 1873 год Клировые ведомости
   Д 6877 - 1874 год Сведения о Казанской епархии,
   направленные в Губернский статистический комитет
   Д 6879 - 1874 год Клировые ведомости
  
   Оп. 73, Д 132
   Оп. 74, Д 72
   Оп. 77, Д 90
   Оп. 78, Д 230
   Оп. 93, Д 33
   Оп. 95, Д 37 Ведомости о монашествующих
   Оп. 95, Д 45 Казанской епархии - 1840-1910 гг.
   Оп. 96, Д 47
   Оп. 97, Д 44
   Оп. 119, Д 18
   Оп. 120, Д 5
   Оп. 121, Д 7
   Оп. 123, Д 12а
   Оп. 124, Д 4
   Оп. 125, Д 3
   Оп. 126, Д 12
   Оп. 127, Д 8
   Оп. 129, Д 10
   Оп. 131, Д 64
   Оп. 133, Д 30
   Оп. 135, Д 14
   Оп. 138, Д 19
   Оп. 139, Д 10
   Оп. 140, Д 23
   Оп. 141, Д 36
   Оп. 142, Д 100
   Оп. 146, Д 211 - Ведомость о землевладениях монастырей Казанской епархии - 1915г.
   Оп. 150, Д 5 - Ведомость о монашествующих Казанской епархии и доходах монастырей - 1917г.
  
  -- Ф.10, Оп. 5, Д 314 - Синодик Зилантова монастыря (1560-1813гг.)
   ф.10, Оп. 5, Д 511 - Отчеты о монастырях Казанской епархии (1739, 1741, 1782, 1787гг)
  -- Ф. 86 (Зилантов монастырь)
   Использованы все 58 дел данного фонда (описи NN 1-48). Все дела -приходно-расходные книги монастырского хозяйства за 1801-1904 гг и "записи входящим бумагам" того же времени, а также:
   Оп. 2, Д 1 - Опись церковного имущества Зиланова монастыря за 1813г.
   Оп. 11, Д 1 - Опись имущества Зилантова монастыря за 1832г.
   Оп. 9, Д 1 - Дело о смерти архимандрита Амвросия и опись имущества, оставшегося от покойного (1828г.), дело о смерти казначея Анастасия ( 1828г.)
   Оп. 12, Д 1 - Доклад Синода Императору о возведении Зилантова монастыря из III класса во II
   Оп. 22, Д 1 - Реестр, заведенный настоятелем Зилантова монастыря для вписывания вещей маловажных (1853-1862гг.)
  -- Документация советского периода:
   Ф. Р-1172, Оп. 3, Д 1416 - Документы Епархиального Совета (1920-1923гг.)
   Ф. Р-5852, Оп. 1, Д 655 - Списки членов религиозных православных обществ г.Казани - 1926г.
   Ф. Р-5852, Оп. 1, Д 732 - НКВД ТАССР, дело о регистрации Зилантовской православной общины (1926-1928гг.)
   Ф. Р-5852, Оп. 1, Д 736 - Материалы по регистрации религиозных обществ и списки их членов (1926-27гг.)
   Ф. Р-3682, Оп., Д 1540 - Материалы о ликвидации Зилантовской
   Ф. Р-3682, Оп., Д 1538 общины и др. религиозных обществ
   (1928-1929гг.)
  
  

б) Опубликованные источники:

      -- Знаменитые люди о Казанском крае.
   Выпуск I - Казань, 1987
   Выпуск II - Казань, 1990
      -- История Казанского царства (Казанский летописец)//
   Полное собрание русских летописей, т. XIX - М, 2000
      -- Казань на старинных открытках [фотоальбом] - Казань, 1994
      -- Список с писцовых книг по г.Казани с уездом - 1566-1568гг.//
   П.Е.Заринский. Очерк древней Казани - Казань, 1877
      -- Справочная книга Казанской епархии - Казань, 1909
      -- Турнерелли Э. Виды Казани [Комплект репродукций] - Казань, 1994. Репринтное воспроизведение издания: Турнерелли Э. Собрание видов города Казани, рисованных с натуры. - Лондон, 1839.
  
  
      -- Научная и художественная литература:
      -- Баженов Н. Плаванье к Зилантову монастырю и Казанскому памятнику. - М, 1846.
      -- Богословский Г. Краткий исторический очерк Казанской епархии. - Казань, 1892.
      -- Гавриил (Воскресенский), архимандрит. Историческое описание Казанского Успенского второклассного Зилантова монастыря и Казанского памятника. - I издание: Казань, 1833; II издание (дополненное) - Казань, 1840.
      -- Дульский П.М. Зилант и Кизицы. - Казань, 1917.
      -- Дульский П.М. Памятники Казанской старины. - Казань, 1914.
      -- Журавский А. Жизнеописания новых мучеников Казанских: год 1918-й - Казань, 1995.
      -- Загоскин Н.П. Спутник по Казани - Казань, 1895.
      -- Заринский П.Е. Очерки древней Казани - Казань, 1878.
      -- Заринский П.Е. Церковные древности города Казани. - Казань, 1877.
      -- Знаменский П.В. Руководство к русской церковной истории. Издание 5-е. - Казань, 1888.
      -- Ключевский В.О. Монастыри в русской истории.// Русские монастыри. - М, 1995 - с 18-26.
      -- Комиссаренко А.И. Русский абсолютизм и духовенство в XVIII веке. (Очерки истории секуляризационной реформы 1764г.) - М, 1990.
      -- Милютин В.П. О недвижимых имуществах духовенства в России. - М, 1862.
      -- Муравьев А. Путешествие по Святым местам Русским. - М, 1990 (репринтное воспроизведение издания 1846г.).
      -- Никанор (Каменский), архиепископ. Казанский сборник статей. - Казань, 1909.
      -- Никодим, архимандрит. Краткая история Зилантова, что в городе Казани, монастыря. - Казань, 1898.
      -- Никодим, архимандрит. Слово при погребении священно-игумена Никанора. - Казань, 1898.
      -- Пинегин М. Казань в ее прошлом и настоящем. - Казань, 1890.
      -- Покровский И.М. Из истории Казанских монастырей. - Казань, 1896.
      -- Покровский И.М. К истории Казанских монастырей до 1764 года. - Казань, 1902.
      -- Покровский И.М Русские епархии в XVI-XIX вв. - Казань, 1913.
      -- Поселянин Е. Очерки по истории русской церкви и духовной жизни в XVIII веке. - Спб. 1902.
      -- Пушкин А.С. История Пугачева.// Собрание сочинений. т. 7- М, 1976.
      -- Ростиславов Д.И. Опыт исследования об имуществах и доходах наших монастырей. - Спб., 1876.
      -- Рыбушкин М. Краткая история города Казани - Казань, 1848-1849.
      -- Сергий (Василевский), архимандрит. Высокопреосвященнейший Филарет, в схимонашестве Феодосий (Амфитеатров), Митрополит Киевский и Галицкий и его время. т. 1-3 - Казань, 1888.
      -- Старец Силуан - М, Издательство Сретенского монастыря, 2000.
      -- Терновский Ф. Несколько данных для церковной статистики Казанской епархии. - Киев, 1877.
      -- Туманов Д. Монастырь на Зилантовой горе. - Казань, иллюстрированный ежемесячный журнал - 1996, N 3-4 с, 79-83
      -- Фехнер М.В. Великие Булгары. Казань. Свияжск. - М, 1977.
      -- Шмелев И.С. Богомолье. - М, Издание Сретенского монастыря, 1998.
      -- Шмелев И.С. Лето Господне. - М, 1988.
  
  
  

III Справочная литература

      -- Большая Советская Энциклопедия, III издание - М, Советская энциклопедия, 1970-1979.
      -- Брокгауз Ф.А, Ефрон И.А. Энциклопедический словарь, т.1-29 - Спб, 1890-1902.
      -- Города России. Энциклопедия. - М, Большая Российская энциклопедия, 1994.
      -- Денисов Л.И. Православные монастыри Российской империи. - М, 1908.
      -- Зверинский В.В. Материал для историко-топографического исследования о православных монастырях в Российской империи. т.I-II - Спб, 1890-1897.
      -- Приволжские города и селения в Казанской губернии. - Казань, 1892.
      -- Республика Татарстан: памятники истории и культуры. - Казань, 1993.
      -- Республика Татарстан: православные памятники. - Казань, 1998.
      -- Русские монастыри. Центральная часть России. - М, 1995.
      -- Семенов П.П. Россия. Полное географическое описание нашего Отечества под ред. П.П.Семенова - Тян-Шанского - Спб, 1892 - т.VI, Среднее и Нижнее Поволжье и Заволжье.
      -- Сойкин П.П. Православные русские обители. - Спб, 1910.
      -- Христианство. Энциклопедический словарь. т.1-3, - М, Большая Российская энциклопедия, 1993-1995.
  
  
  
  
   * 1) Все данные округлены до целых рублей
   2) Приход средств на Памятник, а также присылка штатных сумм из Консистории в данных таблицы не учитывается
   * Сведения в документах сохранились не по всем годам, поэтому данные в таблице расположены не строго ежегодно.
   (1) Письмо сие писано киноварью. Оно напечатано при Судебнике Царя Ивана Васильевича.
  
   г
  
   ж
  
   е
  
   д
  
   в
  
   б
  
   а
  
   г
  
   в
  
   б
  
   а
  
   в
  
   б
  
   а
  
  
  
Оценка: 2.75*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"