Мой школьный товарищ долго мечтал отправиться в дальний путь, и чем дальше, тем лучше. Ему казалось, что для достижения этой цели необходимо изучение английского языка, потому что англоговорящие страны, от Австралии до Соединённых Штатов, от Южной Африки до Канады находились достаточно далеко от тех уральских предгорий, в которых случилось ему родиться, а он ведь хотел оказаться именно на противоположной стороне вселенной. Если бы была возможность эмиграции на далёкое созвездие, он бы воспользовался этим. К сожалению, товарищ мой не отличался способностями к изучению иностранных языков - память его подводила. Он жаловался мне то на трудности произношения, то на сложности запоминания. Приближалась дата отъезда, и всё более противоречивые чувства бередили его душу. Вот он уже получил въездную визу, вот он уволился с работы и продал дом. Последние несколько недель перед отъездом он прожил у меня, в моей московской квартире. Он редко мечтал о новой жизни, но более говорил о невозможности жизни теперешней, о том, как в детстве его обижали, в юности оскорбляли, а в молодости притесняли. "Куда угодно!" - восклицал он, а потом брался за англо-русский словарь и долго перелистывал страницы.
День отъезда мой товарищ встретил в суетливом настроении, хотя беспокоиться было не о чем: его пожитки поместились в один небольшой чемоданчик, специально купленный по случаю.
- Ничего! - я позволил себе пошутить. - Там, куда ты отправляешься, есть много хороших товаров!
На что он ответил патетически, цитатой из песни Владимира Высоцкого:
- Не верь молве!
И добавил:
- Их там не больше, чем в Москве.
- Освоишься, обязательно приеду к тебе в гости, - настаивал я, а он молча и неуверенно улыбался. Когда я вернулся из аэропорта домой, то обнаружил его любимые аудиоуроки, а также и англо-русский словарь забытыми там, где ещё утром он упаковывал свои немногочисленные вещички.
Мне казалось, что в течение недели он позвонит и сообщит о благополучном прибытии. Однако звонка не последовало ни сразу, ни после. Не было и писем, и никаких вообще вестей. "Возможно, - размышлял я, - ему хочется сначала встать на ноги, а потом уже рассказывать о себе". Я и до сих пор, хотя прошёл почти год, не теряю эту надежду. Да, много лет назад мы учились в одном классе, и я готов был помочь ему, когда он попросил о временном пристанище перед отъездом. Но его скрытная натура не позволяла нам стать близкими друзьями. На прошлой неделе, под впечатлением долгого отсутствия каких-либо вестей от пропавшего эмигранта, я написал такой рассказ: