- Надо было хоть по сто грамм на дорожку принять, что - ли. - Сказал, с недовольством, самый низкий и пухлый из троих, стоявших возле отходящего поезда.
- Да ладно, Колёк, вечно тебе для задора не хватает, - ответил ему высокий, - проводим Диментия, примешь, сколько душа пожелает.
- Без меня, что б ни капли. На работу завтра к восьми, и ты Костя - за старшего, смотри, не подведи, - сказал высокому третий, выглядевший наиболее презентабельно из всей троицы.
- Олегыч, я когда-нибудь, подводил, - ответил тот, закуривая, - тем более журнал почти готов, приедешь, сделаем последние корректировки и в вёрстку.
Локомотив издал протяжный гудок.
- Ну что ж, - они крепко пожали друг другу руки, - я поехал, позвоню из министерства, приеду - назначение отметим с размахом.
- Димон..., - пухлый протянул отъезжающему тёмный пакет, - ... в дороге всегда пригодится, там тебя ожидает маленький подарочек.
Он подхватил одной рукой свою сумку, и закинул её на плечо, другой взял протянутый пакет и вскочил на подножку вагона. Двое его друзей, медленно, побрели к вокзалу. Он заглянул в подаренный свёрток, там оказалась бутылка импортного коньяка, лимоны, и ещё коробки с какой-то едой. Возможно, и пригодится, подумал он усмехнувшись.
2.
Какое-то время он стоял у закрытой двери купе спального вагона, проводил взглядом качающиеся бёдра проплывшей мимо пышнотелой проводницы, и не решительно потянул на себя никелированную ручку. Но дверь не открылась. Странно посмотрев на римскую цифру 9, красовавшуюся на дверном фасаде, он с лёгким раздражением усилил нажим, но дверь осталась в прежнем положении. Не ожидая такого упорства, изо всех сил рванул дверной рычаг, и от внезапно открывшегося перед ним пространства, чуть было не растянулся на купейном коврике, чудом зацепившись своей дорожной сумкой за ненавистную железяку. Он уже приготовился, было сказать вслух всё, что думает об этом дверном монстре, как осёкся на полуслове. Встревоженная внезапным, и таким экстравагантным появлением гостя, на него смотрела женщина неземной красоты.
Зелёно-голубые с поволокой глаза, ещё минуту назад блуждавшие по страницам лежащего на купейном столике журнала, сейчас, с нескрываемым интересом, рассматривали незнакомца. Густые тёмно- каштановые волосы, затейливой формы ручейками, спадали на открытые, и потому кажущиеся такими беззащитными плечи. На вид ей можно было дать, лет двадцать пять, но очки в дорогой оправе, за которыми скрывались внимательные, и, пожалуй, строгие глаза, правильная осанка и, конечно же, со вкусом подобранная, стильная одежда, выдавали в ней зрелую и, скорее всего, замужнюю женщину.
Не больше полуминуты он смотрел на неё, сердце бешено билось, столь разительного сходства он не встречал никогда.
- Молодой человек, так сейчас принято знакомиться в дороге? - Услышал он чудный тембр, с ударением на слове - "так".
- У меня семнадцатое место, - неуверенно ответил он. И быстро добавил, - а зовут меня Дима.
- Дмитрий ...- многозначительный взгляд смерил его с головы до ног.
- Олегович ...- скромно произнёс он себе под нос.
- Екатерина Андреевна. Она хитро улыбнулась, и мягко добавила, - можно просто Катя.
Ещё какое-то время он стоял в проходе купе, не веря своим глазам, отчего обоюдное молчание сделалось неловким. Первой опять заговорила девушка:
- Ну что же Вы как каменный столп, сейчас поезд тронется, вот Ваше семнадцатое место.
Молча, сел он на койку, опёрся спиной о стену, и продолжал поедать соседку взглядом.
Светленькая блуза, из какого-то облегающего материала, с замысловатым рисунком цветов, выгодно подчёркивала высокую и упругую женскую грудь. Он вспомнил, как и тогда, первое что бросилось ему в глаза, была именно грудь. Не такая как у большинства его одноклассниц, торчащая маяком, на не оформившемся девичьем теле, а именно Грудь, с большой Г, особой, правильной для него формы, умело поданная на обозрение хозяйкой, и буквально кричащая об уродстве самого дорогого и модного бюстгальтера. Красивый, бордового цвета отливом, пиджак лежал рядом на койке, а тогда она несла его в руках. Хотя нет, конечно же, это была не она, столько времени прошло, но даже имя...
Толчок поезда возвестил о начале пути, и он внезапно подумал: - "целые сутки в дороге, в спальном вагоне, с такой женщиной наедине. Боже, ты всё-таки есть".
Всю дорогу наедине не получилось. Мечтания молодого человека были прерваны самым решительным образом, вошедшей без стука проводницей. Откуда-то из глубин души вылезло дрянное словосочетание - "наш сервис", и он молча протянул проводнице билет, отказавшись от чая, Слава Богу, постель уже была застелена...
3
...Он лежал, и под мерный стук колёс, вспоминал свой выпускной школьный класс. Какое-то время он почти забросил учёбу, нехотя занимался в спортивном зале и почти не интересовался книжками, которые ещё недавно целиком занимали всю его мальчишескую душу. Он был влюблён. По своей натуре, не будучи человеком пробивным и беспринципным, он никогда не выделялся среди одноклассников в вопросах общественной занятости, не делал
попыток сблизиться с учителями, предметы которых давались тяжелее остальных, не гонялся за первыми юбками в классе, а тут...
...Она вошла в класс с директрисой, все молча встали.
- Это Ваш новый учитель, будет преподавать у Вас математику, вы же знаете - Ольга Петровна в больнице. - Представила, вошедшую с ней девушку, директор школы.
- Екатерина..., - новая учительница в смущении взглядом обвела класс, - ... Андреевна... Старцева, - как-то неловко сказала она, чуть заметно при этом покраснев.
Ему стало понятно, что это её первый самостоятельный урок. На вид не больше двадцати, явно после университета или института. Даже в одежде чувствовался лёгкий флер недавней модницы. Хотя она изо всех сил хотела казаться строгой.
- Прошу садиться: - Шумно загремели сиденья парт, зашелестели учебники, лёгкое шушуканье в классе не превышало допустимого предела в присутствие директора школы.
- Тебе особое приглашение, Кравцов, чего стоишь столбом, - услышал он голос директрисы. Сообразив, что Кравцов в классе один и это он, отчётливо произнёс:
- У меня вопрос к Екатерине Андреевне, - шепот в классе на мгновение стих. Их глаза встретились.
- Как долго вы у нас пробудете? - В классе раздались лёгкие смешки, шепот перерос в лёгкий гул.
- Пока не выздоровеет Ольга Петровна, Кравцов, а тебе такими глазами не мешало бы в учебник смотреть, а не на учителей, - где-то рядом произнесла директорша. Гул сменился на приглушённый ропот, кто-то с задних рядов, с издёвкой, произнёс: "остолбенительно". Но он даже не взглянул в сторону насмешника. На него смотрела Она, и смотрела так, как бы ему хотелось.
- Меня зовут Дима, - не ожидая от себя такой наглости, обратился он к новой учительнице.
- Дмитрий...- не то удивлённо, не то просто машинально повторила она его имя.
- Олегович, - не слыша ничего вокруг, добавил он.
- Ну, вот что, Дмитрий Олегович, - наконец, дошёл до него звук директорского голоса, - здесь не бульвар. Видишь, за спиной Екатерины Андреевны на доске уравнение? Давай, мел в руки и вперёд. Тебя она первой оценкой и окрестит. Весь класс уже откровенно ржал.
3
- Так и будем молчать всю дорогу? - вывел его из воспоминаний голос спутницы, - чёрт возьми, даже голос. Он не мог поверить в подобное сходство.
- Простите, я немного удивлён. Не ожидал увидеть в попутчиках, такую очаровательную женщину.
- Что-то легко Вы раздаёте комплименты, Дмитрий Олегович.
- Профессиональное. Я журналист. К тому же правду говорить всегда легче.
Здесь он немного соврал. Журналистом он был давно. Когда ему было чуть больше двадцати, он, выпускник университета, действительно года два проработал журналистом в одном громком бульварном издании. Печатался с большим трудом. Очернять или обелять, хоть и было частью его профессии, но всегда причиняло определённый душевный дискомфорт. Поэтому гораздо лучше ему давались статьи, где имелся фактический материал, а не "жгучая желтизна". Зато он великолепно сходился с героями репортажей, был всегда аккуратен и тактичен, а главное, имел одно качество, которым не обладал ни один из его коллег, - он был бережлив. Все расходы от обычных командировочных до, непредвиденных представительских или на взятки, он умудрялся занижать так, что кое-кто из его коллег стал на него косо поглядывать.
Но было время перемен, и из маленького, некогда бульварного листка, выросло сначала большое жёлтое издание, а потом и целый медиахолдинг со своими радио - и телеканалами, большим количеством интернет- и печатной продукции. Руководство, зная, о его бережливости, а значит и честности, предложило заняться административной деятельностью во вновь открывшемся женском журнале в должности заместителя главного редактора. Оклад был достаточно велик, и вполне его устраивал, хоть и пришлось больше заниматься внутренним хозяйством, чем непосредственно журналистикой. За пять с небольшим лет молодой человек по имени Дима сильно поднаторел в разного рода пиар- и рекламных акциях, приобрёл абсолютно респектабельный вид, а главное, - заработал для своих "хозяев" не только денежный эквивалент труда, но и огромный авторитет. Журнал расходился приличным тиражом, был читаем разными слоями общества, и от рекламодателей не было отбоя, а зам. Главного имел отдельный кабинет, на дверях которого висела бронзовая табличка с надписью - "Кравцов Дмитрий Олегович", - а из окон открывался чудесный вид на город.
Но за всей этой мишурой скрывалось одинокое сердце. Хоть и был Дмитрий Олегович современным мужчиной, имел снисходительную саркастическую улыбку и считал, что отлично разбирается в женщинах, в душе он оставался неисправимым фаталистом. Вся его чётко выстроенная жизненная позиция, в общем-то, была основана на патриархальных ценностях. Он отвергал однополую любовь, любил детей, хорошо относился к жене, и считал, что у него всё впереди. Хотя шёл ему, без малого, тридцать пятый год...
- Скажите, как журналист, - услышал он голос собеседницы, - что главное для вас - умение правильно формулировать вопрос или, всё-таки, слышать ответ?
- С такой женщиной, как Вы, одинаково хорошо и то и другое, и если уж Вас можно именовать просто Катя, то зовите меня тоже просто - Дима. И вообще, давай перейдём на "ты"?
Она хитро на него посмотрела, но ничего не возразила, лишь тихо произнесла: - "Давай"...
4
...Он опять вспомнил себя семнадцатилетнего. Была весна, и учиться в школе оставалось каких-нибудь два-три месяца. Юное мальчишеское сердце горело необъяснимым огнём. Он не мог прожить, не видя любимой женщины, даже одного дня. Уроки математики были для него источником упоительного наслаждения голосом и видом любимой. Он наизусть выучил её небогатый гардероб, с полувзгляда чувствовал настроение, а её появление в галдящем школьном коридоре безошибочно определял по запаху так любимых теперь им духов, с таинственным французским названием "Magie Noire". Иными словами, она занимала его всего.
Конечно, новая учительница прекрасно понимала, какое впечатление произвела на этого старшеклассника. Не смея флиртовать с ним на уроках, она иногда позволяла ему оставаться на внеклассные занятия по математике, втайне наслаждаясь своей женской властью над этим высоким, скуластым пареньком.
И однажды, как говорится, произошло то, что должно было произойти.
Они стояли у доски и выискивали ляпы, вкравшиеся в софизмы, взятые из популярного сборника. Он чуть отошёл, а она с жаром доказывала ему какой-то математический нонсенс, чертя мелом формулы так, что оказалась прямо перед ним.
От её близости, запаха любимых волос он почувствовал неведомую до сих пор волну. Она шла откуда-то снизу и буквально через секунду прошла через всё его тело, наполняя непреодолимым желанием коснуться любимой, поцеловать, обнять крепко-крепко, подхватить на руки и носить её так, возможно, всю жизнь...
Она вздрогнула от его прикосновения, он нежно обнял её за плечи, и повернул к себе лицом, их глаза встретились лишь на мгновение, потому что затем встретились их губы...
5
За этим, по её мнению аморальным, омерзительным и не соответствующим званию учителя, занятием их и застала в кабинете математики, директор школы.
Потом был педсовет, "душевные" беседы чуть ли не с каждым из учителей, "знающим толк" в жизни, вызовы родителей в школу, а главное, заплаканное лицо любимой после последовавшего увольнения с работы по "собственному желанию".
В последний раз он её видел, когда она выбежала из учительской с мокрым от слёз платком, и, не глядя на него, скрылась за школьною дверью.
Он не знал, как себя вести. Родители давно уже не занимались его воспитанием, и все его поступки оценивали как, поступки самостоятельного человека. Близких взрослых, к кому бы он мог обратиться за советом, у него не было, и он вёл себя так, как и любой другой его сверстник, будь он на его месте.
В одном из школьных журналов он нашёл телефон Екатерины Андреевны, но долго не решался ей позвонить, а когда решился, то взрослый женский голос сообщил ему, что Екатерина Андреевна уехала в другой город. Будучи настырным, по природе, он не прекратил попыток связаться с дорогим ему человеком, искал её домашний адрес, караулил в общественных местах, вновь и вновь набирал один и тот же телефонный номер, неизменно получая один и тот же ответ.
Но однажды..., однажды ему ответила Она. Долго молчала в трубку, а потом сказала: - Не надо больше звонить, я выхожу замуж и действительно уезжаю в другой город.
Он ещё долго слушал телефонные гудки, так и не поняв, что же произошло. В его мальчишеском сердце вырыли огромную яму, и теперь туда можно было складывать всё, что угодно, особенно то, что зовётся высокопарным словом - "чувства". В этот момент он почему-то понял, что будет поступать в университет на журфак...
6
- Димочка, Вы бы всё-таки заказали б себе чаю, а то разговор у нас с Вами не очень клеится.
- Опять на Вы, мы же договорились. К тому же у меня есть бутылка отличного коньяка, друзья в дорогу дали, может быть, выпьем за знакомство, а Кать?
- Какие предусмотрительные у тебя друзья, но если немножко, то я, в общем, не против...
...В университет он поступил без особых осложнений. Поначалу, никак не мог забыть свой первый "опыт" любви. Но помогли регулярные занятия спортом, необходимость учиться, а главное - он был молод, а время, как известно, лечит все раны, правда, не замечая, какие шрамы иногда оставляет. Однако...
..."Студенческие годы" - за этим словосочетанием для многих из нас до сих пор скрывается что-то сладко-романтичное, возможность совершать взрослые поступки и при этом, по-детски, не нести за них ответственности. Таким был и наш герой. КВН и стройотряды, первые попойки и первый секс, брак на пятом курсе - стандартный набор студенческой жизни того времени. Но пришло время, выходить в "индивидуальное плавание", и зарабатывать на жизнь, коль уж обзавёлся семьёй.
Быстро вспомнился опыт душевного одиночества и неуверенности в том, что мир гармоничен. Однако, на сей раз, он готов был бороться за своё место "под солнцем", и право самому решать, кого любить, с кем общаться, чему верить.
Большинство его университетских, да и школьных приятелей продолжали вести беспутный образ жизни, наслаждаясь молодостью, доступностью многих запретов, транжиря при этом не только скудные запасы личных капиталов, но и здоровье.
Для молодого же журналиста Дмитрия Олеговича Кравцова двадцати с гаком лет существовало одно понятие - работа. Даже семья для него была чем-то средним между необходимостью и удовольствием. Он прекрасно понимал, что любить по-юношески пылко и страстно он не сможет в принципе, а без женщины обходиться просто глупо. В общем, он был таким, каким становятся миллионы мужчин, проживших в браке несколько лет. На все стенания жены по поводу долгого отсутствия он неизменно отвечал, что очень загружен на работе, никогда не забывая поцеловать её на прощанье. При этом, что самое интересное, Дмитрий Олегович говорил правду. Даже намёка на какой-нибудь лёгкий флирт, коих в редакциях любого уровня существует превеликое множество, он себе не позволял. Иногда мог выпить по поводу внутренних праздников коллектива, но всегда в меру, и заранее сообщая об этом жене. Что же касалось профессиональной деятельности, то здесь была его настоящая жизнь. Он всегда пытался вникнуть во внутренний мир собеседника, изучал его окружение, выяснял интересы, сопоставлял интеллект и реальное значение респондента, и уже потом готовил материал на основе личных выводов. Поскольку на заре своего становления работодатели Дмитрия Олеговича не очень- то нуждались в его прямолинейных, хотя и правдивых опусах, а придумывать "убойные" сенсации у него не имелось таланта, он как-то негласно стал считаться журналистом средней руки, зато в другом его всегда всем ставили в пример. Бережливость Димочки была "притчей во языцех". Умудряясь жить на существующие тарифы, получая в кассе денег на расходы не больше и не меньше, других, он регулярно возвращал остатки, снискав среди коллег репутацию идиота и мудака. Однако через два года он стал заместителем главного редактора женского журнала "Я - Женщина!"...
7
- За что первый тост? - поинтересовалась спутница, и Димочка, как истинный джентльмен, с многозначительным видом, приподнявшись, произнёс:
- За прекрасный пол!
Он не успел взглянуть в глаза Катеньке, поскольку с невероятным шумом открылась дверь купе, и на пороге появилось существо этого самого пола с двумя стаканами чая в руках, и хриплым баритоном сказало:
- Ну чё, может всё-таки чайку?
Ничего не ответив, Дима залпом осушил свой бокал, закрыл перед носом проводницы дверь, и плюхнулся на свою койку. Однако настроение не испортилось, а наоборот. Коньяк оказался хорошим тому помощником. После второго тоста, - "За друзей!" - не зря же они снабдили его столь чудесным напитком, молодому человеку вспомнились провожавшие его коллеги с их напутствием - "в дороге всегда пригодится", и надо ж так, ведь пригодилось.
Многих из своих сотрудников Дмитрий Олегович сам приглашал на работу. По доброте своей душевной, он всегда готов был помочь своим новым и старым, далёким и близким знакомым. Правда, нужно отдать ему должное, как начальнику, требовать он тоже умел. Если старая приятельница мамы просила его устроить на любую работу, - "пусть даже уборщицей", то и сияло в вверенном ей помещении всё отменно. С "несправлявшимися" он расставался без сожаления, выплачивая при этом приличное пособие.
Такая кадровая политика привела к тому, что работа редакционного механизма была в принципе налажена хорошо, но время от времени нарушалась глупыми личными разборками времён царя Гороха. Сплетни, которые при этом, появлялись, как грибы после дождя, практически не касались зам. Главного, имевшего репутацию хорошего семьянина и настоящего товарища. Когда-то, точно также, он взял на работу и двух своих одноклассников Колю Ермакова и Костю
Яценко, ещё час назад, провожавших его на перроне. Теперь это были не просто его друзья, но и классные специалисты, и незаменимые помощники.
8
- А давай выпьем за твою профессию, "за журналистов!" - услышал он голос, который потихоньку начинал сводить его с ума.
- Катенька, чего это мы всё обо мне, может быть, расскажешь, чем ты занимаешься?
- Да, чего тут рассказывать, я в рекламном бизнесе, в некотором смысле мы с тобой коллеги.
Окинув профессиональным, но уже несколько притупленным взглядом спутницу, Дима загадочным тоном произнёс:
- Тогда, коллега, у меня есть действительно повод, давай по полному, и он налил два полных стакана коньяка.
- За нового главного редактора журнала "Я - женщина!" - Кравцова Дмитрия Олеговича. - То есть за меня! - сказал он, не вставая в этот раз, но глядя прямо в глаза собеседнице.
- Вы главный редактор "Женщины"..., - медленно, забыв чокнуться, Екатерина Андреевна осушила свой стакан - ... ик...
- Во-первых, не Вы, а ты, а во-вторых, со вчерашнего дня главный, еду в столицу кое- какие документы оформлять, - не замечая своей хвастливой бравады, - хорохорился бывший зам. Главного.
- Димочка, проводите меня в туалет, а то что-то мне не хорошо, - попросила Катя, нежно глядя в глаза собеседнику.
9
Он курил в тамбуре и думал о том, какое впечатление произвёл на свою новую знакомую. Может, и не стоило говорить, кто он и за чем едет, хотя какая разница - сейчас он был готов на всё, лишь бы ей понравиться...
...За окнами давно стемнело, вагон мирно спал, а он опять стоял перед дверью с римской цифрой 9, и нервно дёргал ручку. На этот раз ему помогли изнутри. Свет был выключен, и он машинально попытался найти рубильник.
- Не включай, - услышал он знакомый негромкий голос.
Плотно закрыв за собой дверь, развернулся и... Горячее дыхание, и лёгкий поцелуй, по замыслу дарившей,
очевидно, должны были быть мимолётными, но крепкие мужские руки продлили этот миг несколько дольше, чем требует обычное пожелание спокойной ночи. Ещё более тому, способствовало, ощущение отсутствия какой бы то ни было одежды, кроме тонкого пеньюара, на теле Катеньки...
...Когда глаза Дмитрия Олеговича полностью адаптировались к темноте купе, они с Екатериной Андреевной уже перестали быть "просто" попутчиками.
10
Заснуть он смог только на рассвете, с чувством полного удовлетворения, слегка затуманенного выпитым накануне коньяком.
Ему снилась далёкая африканская страна. Стояла жаркая ночь, он лежал в огромном инкрустированном ложе, и два мавра размахивающие огромными опахалами, несущими живительную прохладу, пытались доставить своему хозяину максимальное наслаждение. Какие-то женщины с размытыми лицами, одна за другой, подходили к его паланкину и рассказывали ему какие-то истории. Эти сказки не представляли для него никакого интереса. Но, он их слушал, понимая, что придёт та, которая завладеет его вниманием. Которая расскажет что-то, чего он ждал всю жизнь. И, наконец, она пришла. Её лицо он узнал сразу, он узнал бы его из миллиона лиц. Она заговорила тихим спокойным голосом, и это был настоящий бальзам. Он лечил его уставшую от одиночества и непонимания душу. Когда она закончила, то оставила на его губах лёгкий поцелуй. Волшебный поцелуй в волшебную ночь. "Magie noire"...
...Давно забытый запах французских духов - первое, что он почувствовал, проснувшись на чужой подушке, его так и осталась не тронутой. Своей попутчицы, как и её вещей, он, к своему недоумению не обнаружил. Бросившись с вопросом к проводнице, он напоролся на ехидную улыбочку, и услышал в ответ: - "Вышла, на предыдущей остановке". Ни записки, ни какого другого напоминания о себе, только запах...
11
...Большой дубовый стол в кабинете главного редактора журнала "Я - женщина!" занимал много места. Оставленный бывшим главным, он, казалось, позволял разместиться за своими необъятными просторами не только посетителям кабинета, но и вообще всей редакции, если б на то была такая необходимость. Дмитрий Олегович Кравцов сидел во главе дубового монстра, и не проявлял особого интереса к тому, что происходило рядом. А в этот самый момент его бывшая одноклассница Надя Копылова, а ныне директор по рекламе того же самого журнала, и её помощница Варя демонстрировали шефу фотоматериалы, которые, по их мнению, необходимо было включить в новый номер журнала. Ещё два его одноклассника, один длинный и худой, а другой низенький и пухлый, сидели, рядом с приоткрытой дверью кабинета главного редактора и внимательно наблюдали за происходящим. Всё, что представлялось Дмитрию Олеговичу для визирования, практически сразу принималось. Полнейшее безразличие, охватившее его в последнее время, коснулось даже работы. Он думал только о Кате. Сказка, в которой он прибывал, оказалась с жестоким концом. Почему она так поступила, он не мог понять. Он опять чувствовал себя обманутым семнадцатилетним мальчишкой.
- И, наконец, на обложку, - голос Нади оторвал его от тоскливых мыслей, - мы предлагаем поместить, совершенно новое лицо, как символ нового руководства журнала. - Перед ним легла фотография. Он посмотрел на свою подчинённую, в ее глазах играли хитрые искорки, он перевёл взгляд на снимок и...
...Удар ниже пояса, показался бы ему сейчас просто лёгким прикосновением. Дыхание никак не хотело восстанавливаться, а сердце колотилось так, что в пору было вызывать реанимацию. С фотографии на него смотрела Она. Не замечая того, что с ним происходит, он медленно встал во весь рост.
- И подпись будет соответствующая, - " Новое лицо фирмы "Lancome" - Екатерина Старцева", - голос Нади Копыловой звучал не понятно откуда. На вытянутой ладони девушка с фотографии держала флакончик духов "Magie noire"...
Из ступора его вывел знакомый голос, негромко произнёсший из-за двери, - "остолбенительно" ...
P.S. ... Два человека, худой и пухлый, двигались по коридору редакции в направлении выхода. Оба, выйдя на улицу, подняли головы вверх, подставив ещё тёплому осеннему солнцу свои лица.
- Знаешь, пусть, наверное, подарком останется только коньяк, - сказал тот, что меньше ростом.
- Ага, и Надьку предупреди, если успеешь. - Добавил высокий...