Никита чуть не плакал. Только что мать - сотрудница местной администрации - положила мобильник у зеркала и грустно сказала.
-Мне придется сейчас срочно ехать на работу! Что теперь нам делать?
Никита сжался. Его томило нехорошее предчувствие - что везти маленького брата в поликлинику к платному врачу придется ему. Была, правда, еще какая- то надежда на отца, но тот только вздохнул.
-Я тоже сегодня ну никак не могу!
То, что на испытание его прибора приедет генеральный директор из Москвы, было известно за месяц. Родители возлагали большие надежды на этот проект.
-Никита! - строго сказал отец. - Мать в поликлинику ехать не сможет, я - тоже. Ты возьмешь Владика и отвезешь.
-Я не хочу!
-Ему необходима консультация эндокринолога!
-А мне - то что! - буркнул Никита, надевая наушники.
Он не был злым, наоборот, считал себя человеком покладистым. Но везти противного мальчишку, шестилетнего Владислава к врачу, брать в регистратуре стартовый талон, а потом записывать на листочек рекомендации врача - от этой мысли у него поджимало живот.
-И перезаписаться в поликлинике нельзя...,- вздохнула мать. - Мы этот номерок полгода ждали...
-Может быть, я как- нибудь смогу перенести встречу? - взлохматил волосы отец. - Если перенести время... Никита наш действительно мал еще с братом ездить - что такое эти его 14 лет...
Никита услышал и возмутился:
-Я не маленький!
-Вот и хорошо! - поспешно улыбнулась мать. - Я тебе все напишу, что нужно спросить у врача и дам денег на маршрутку.
Так вот и получилось, что Никита повез братишку в специализированную поликлинику. Она была далеко - необходимо было дойти до остановки по улочке Тихой, сесть на маршрутку, а там еще пройти метров триста до приемного покоя. Сколько времени потеряно будет!
-Иди быстрее! - прикрикнул Никита на братишку. Тот семенил, укутанный от мороза в теплую куртку, штаны, ботинки, шапку; синий шарф закрывал его до носа.
Никита стиснул зубы. Все остальные ребята сейчас смотрят новые "Голодные игры", играют в Героев, новая знакомая из Екатеринбурга - приятная девчонка - утром ответила в "Контакте", а он... И планшет мать не оставила, отобрала с обидными словами:
-Уткнешься в технику и остановку проедешь.
И сунула ему допотопный телефон бабки.
Никита остановил маршрутку, хмуро пихнул в нее Владика. Братишка занял место у окошка позади Никиты.
Тот уткнулся в окно, продолжая растравливать себе душу. Было жалко себя до слез - что он не принадлежит себе, что у него такой противный брат, что он малодушно позволил себе согласиться с родителями. Брат часто отравлял ему жизнь - просил поиграть в глупые детские игры, портил мобильники, ныл и канючил....
Никита обернулся к братишке. Тот молча прижал нос к окну. Тогда откуда же звучит такой нужный речитатив, если братишка молчит!?
-Когда будет "Лента"?
Никита только сейчас заметил маленького бледного мальчишку, сидевшего через проход.
-Когда будет "Лента"? - канючил он. Его мать, совсем еще девчонка, в белом пуховике и черных брюках, дремала.
-Мама, когда будет "Лента"? Мама!
Девушка проснулась.
-Скоро! - хмуро отозвалась она.
-Когда?
Никита отвернулся к окну.
-А когда будет "Лента"? - Противный бледный мальчишка говорил громко, словно знал, что его слушают. - Когда будет "Лента"?
-Отстань! - вяло отзывалась мать.
-Когда будет "Лента"?
-Не знаю!
-А почему не знаешь? Ты глупая?
-Замолчи! - взвилась мать, ловя на себе косые взгляды немногочисленных пассажиров. - Сейчас же!
Мальчик смолк и тут же спросил:
-А почему замолчи?
-Потому что ты всем мешаешь!
-А почему?
-Вот какой! - пробурчала какая-то бабка с заднего сиденья. - Болтливый он у вас!
-А вам что! - возмутилась мать мальчика.
-А что она сказала? - спросил мальчик.
-Ничего! - опять буркнула мать.
-Когда будет "Лента"?
-Никогда!
-А зачем мы тогда туда едем?
-Ни за чем!
-А зачем?
-Я не знаю!
-А почему ты не знаешь?
-Я тебя сейчас ущипну, пацан! - пригрозил молодой бас спереди.
Мальчик замолчал. Пассажиры некоторое время тревожно поглядывали на него, потом успокоились. Бабка закрыла глаза, бас с переднего сиденья стал сонно смотреть в окно.
-Трк! - сказал мальчика в тишине.
Никита вздрогнул.
-Трк!
-О, опять началось! - проворчала бабка.
-Трк!
-Перестань! - сказала мать мальчика.
Мальчик отвернулся к Никите, встретился с ним взглядом. Никита незаметно показал ему кулак.
-Трк!
-Успокойте вы его! - не выдержал еще кто- то впереди. - Невозможно же ехать!
-А вы и не езжайте! - заступилась за сына молодая мать. - И вообще, я не в вашей машине еду, чтоб вы смели мне замечания делать!
Пассажиры зашумели. Кто-то заспорил о правильном воспитании детей, кто- то предложил отправить мальчика в специальный детский сад.
-Когда будет "Лента"? - перебил всех мальчик.
-Проехали уже! - брякнула бабка в сердцах.
Мальчик подумал мгновенье.
-А когда проехали?!
-Что б тебя! - вскрикнул бас. - Когда ты только успокоишься?
Мальчик повозился немного и затих. Успокоился и Никита. Он стал смотреть в окно.
-Трк! - громко сказал мальчишка.
Вся маршрутка вздрогнула.
-Я заикой стану с такими пассажирами! - проворчал водитель. - Успокойте ребенка!
-Как я его успокою?! - закричала мать. - Может быть, мне лучше залепить ему рот?
-А это идея! - язвительно отозвался молодой бас.
-А что такое залепить рот? - спросил мальчишка. - Это как пасть собаки, да? Хочу собаку! Мама, когда у меня будет собака!?
-Никогда!
-А никогда это когда?
-Замолчи!
-А когда будет собака?
Тут, к счастью, была уже остановка, мать подхватила противного мальчику за шиворот. Они вышли. В маршрутке стало тихо и спокойно.
Никита покосился на брата. Владик тихонько играл с завязкой от варежки. Встретив суровый взгляд старшего, он выпрямился.
Удивительно, он не показался Никите больше противным. Наоборот, Никите показалось, что братишка похож на него - симпатичный пацан с умным лицом и ямкой на подбородке.
-Хочешь, я куплю тебе мороженого? - спросил Никита.
Братишка покачал головой.
-А игрушку какую?
Тот молчал.
-Ладно! - сказал Никита. - Когда вернемся домой от твоего врача, я с тобой поиграю в человека - паука, хочешь? А хочешь, телефон тебе отдам - тот старый, который ты у меня просишь все время?
Глаза младшего зажглись восторгом.
Старовер
Мы во дворе между собой называли их староверы.
Такой был Дед. Деду было сто лет. Он ходил медленно, будто года мешками лежали у него на сгорбленной спине. Девочки наши шептались, что дед - герой войны. Но герой какой войны - ответить затруднялись.
Зимой мы его никогда не видели. Он появлялся, будто из ниоткуда только в июне и сразу заступал на свое дежурство на скамейке или на детской площадке в глубине двора. Он любил работать руками - то ножку у скамьи подделает, то покрасит качели. С годами руки его стали немощными, вены на них вздулись, и деду было трудно стучать молотком. Но он не отступался. Бывало, стучит себе тихонько или подкручивает гайки, так что мы даже иногда забывали о его присутствии рядом с нами.
-Мне мама рассказывала, что он в молодости на этом... на заводе работал, - как-то сказала Алина.
Мы сидели на спинке скамьи, щелками семечки и плевали шелушки в пыль. У нас даже игра была - кто дальше и художественнее плюнет.
Взрослых поблизости не было - полдень, июнь, жара. Делать нам было нечего. Играми мы все уже обменялись и прошли все компьютерные уровни по сто раз. Павлик даже от невыносимой тоски стал в шашки играть на планшете.
-Смешной ты человек!- насмешливо сказал Вадим.
-А чего смешной?
-Так ты бы еще кости кинул! - засмеялся Вадим. Среди нас он слыл самым начитанным человеком.
-Да ну, неохота! - лениво проворчал Павлик.
-А чего тебе охота?
-Ничего не охота!
Хлопнула дверь подъезда, и на облюбованную нами площадку вырулил долговязый француз Антон. Он, конечно, не был французом, учился в соседней школе, но получил среди нас эту кличку, потому что его родители каждый год возили в Париж. Там, где-то на правом берегу Сены, жила его тетка.
Антон поправил ворот пестрой рубашки с многочисленными надписями и, засунув руки в карманы коротких шорт, ленивой походкой подплыл к нам.
-Смотрите, какую прикольную рубашку от Кельвина Кляйна мне тетка прислала!
-Ну и что? - невозмутимо ответил Павлик.
-Да ты просто Кельвина Кляйна не знаешь!
-А зачем мне его знать? Я в рубашках не хожу.
-Да ты просто мне завидуешь! Скажите, девочки, я хорошо выгляжу?
-Еще чего! - пробасила Алина и покраснела.
Француз Антон поддел кроссовкой семечки.
-Между прочим, в Париже семечки на землю не плюют! - сказал он назидательно.
Мы молчали.
-Я расскажу домоуправу, что это вы плевались! - продолжал Антон с противной тонкой улыбочкой. - Не стыдно вам загрязнять окружающую среду? Чему вас только в школе учат, а?
Но и тут мы не ответили.
-Что молчите? - не отставал Француз. - Боитесь со мной спорить? Правильно, что боитесь! Я все про вас знаю! И про тебя, Вадька, и про тебя, Пашка. А уж на Федьку Пшеничного у меня целый архив в компе собран! Фотки есть как ты плюешься, и на диктофон я твою ругань записал!
Это он про меня! Я даже семечки изо рта выронил, так разозлился.
-А ты чего тут ходишь, нас пугаешь? - крикнул я.
-А чего не попугать - то, коль выгодно?
-Чего выгодно?
-Пугать выгодно!
-Это почему?
-А потому, что вы боитесь! Видали бы себя - аж побелели!
Этого мы не стерпели: вскочили и пошли на Антона, но он нас ни капельки не боялся.
-Ты, Федька, кулаки свои убери, а то я про тебя все твоей матери расскажу!
У меня даже во рту горько стало от злости. Я ничего такого плохого никому не делал, а Антон уж целую историю выдумает - он может! И моя мать ведь ему поверит, чего бы он ни наплел про меня!
Ребята зашумели. Антону только того и надо - только глазами поводит в разные стороны да губы кривит. Знал ли он что про нас, не знаю до сих пор, но он умел дело представить так, что ты чувствовал себя мелким преступником.
К нам подошла моя одноклассница Даша Волкова с батоном в руке. Даша красивая - я люблю смотреть на ее золотые волосы, на тонкие бледные брови, но тут я даже внимания на нее обратил, так рассердился на пакостника Антона.
Даша бросала голубям крошки хлеба. Голуби клевались, пытаясь отнять друг у друга лучшие мягкие кусочки.
-Дашка, а я вчера в магазине снял на телефон, как ты сдачу от предков прячешь! - вдруг заявил Антон и засмеялся. - И слышал, как ты им говорила, что сдачи нет! Я все записал на диктофон! Вот твои обрадуются, когда узнают, что ты их обворовываешь!
Мы повскакали с мест. Все знали, что толстую Дашку даже за тройки почем зря лупила мать. Антон тоже знал о ее строгих родителях и дразнил ее специально.
Дашка выронила хлеб. Голуби слетелись ото всех подъездов нашего многоквартирного дома, едва не задев наши лица.
-Сейчас я тебе я морду набью! - заговорил вдруг Пашка тихо. Губы его побелели. - И не посмотрю, что ты на всех архив имеешь!
-Давай, если не боишься! - засмеялся Антон. Он поддел ногой булку и забросил ее под горку.- А я на камеру засниму, как ты меня лупишь, и в интернет выложу.
-Ой, мамочки! -ќќ воскликнула Дашка.
-Зачем?! Зачем?! - вдруг закричал рядом дед, поднимая свою палку над головой. Мы и не заметили в пылу ссоры, что он все это время возился у сломанной качели.
-Ну, вы и ... и ...! - дед тряс палкой. Дрожащими руками он поднял пыльный батон, обтер его рукавом и начал собирать в горсть хлебные кусочки.
Руки его были неловкие. Он ронял крошки и беззвучно плакал от бессилия.
-Хоббиты вы, дороги не знаете, плутаете во тьме, где правда, где ложь, не найдете!
-Ты чего это, дед!? - загомонили мы растерянно, забыв об Антоне. Вадим и Пашка помогли Деду встать.
-Хоббиты вы! - кричал дед. - Откуда вы такие...! Что говорить вам по-русски, если вы, будто орки, не слышите, не видите, не разумеете!
Прижимая хлеб к груди руками со вздутыми венами, он заковылял от нас прочь. Голова его тряслась.
-Ничего вам нельзя объяснить! - повторял он. - Ничего вы не можете понять!
Мы переглянулись и, не сговариваясь, поплелись за ним.
-Дед, мы ничего! Мы не ломали! - повторял Пашка.
Как самый рассудительный он взял переговоры со Старовером на себя.
-За этот хлеб мы в блокаду... - дед плакал. Слезы его плутали в острых морщинах и капали в пыль у наших ног, оставляя серые пятнышки. Смотреть на Старовера было страшно. В жизни я не чувствовал себя таким провинившимся.
-Дедушка! - прошептала Алина и заплакала.
-В блокаду мы голодали... Нам есть было нечего, понимаете, вы, хоббиты?! - тяжело заговорил Дед. - И когда мать приносила кусочек хлеба с опилками и канцелярским клеем - это было счастье. Моя младшая сестренка умерла. Ей было пять лет. Я помню, как она тоненьким пальчиком собирала крошки. Вот эти самые крошки, которые вы на землю... как мусор, как пыль! Ногами!
-Дед, да ты чего... Мы же не знали..! - лепетали мы недружно. У девочек покраснели глаза.
-Каждую крошку... А пальчик ее был почти прозрачным, я видел. А бабка все лежала и вдруг сказала - дайте хоть кусочек хлеба и я умру сытая. Я отдал ей кусочек. Она умерла. А вторую свою сестру - Полинку - я едва спас.
-Как? - просила Дашка тихо. От волнения она вцепилась зубами в косу. Мы не заметили, как вокруг нас собрались другие ребята. Удивительно, но никто не гомонил, не смеялся.
-Она пошла за хлебом и пропала, - больше не кричал, а рассказывал Дед. - Я был такого возраста как вы сейчас, хоббиты, ходил, звал, искал ее. Было так холодно, что мне все время хотелось спать. Но как я мог уснуть, когда сестренки моей нет. Ноги у меня не шли, и я плакал, так на них сердился.
-И что? - прошептал кто-то из наших.
-Вдруг дом рядом рухнул, как дракон этот ваш Смауг свернулся - в дом попала бомба. Я подошел ближе - смотрю, а на третьем этаже стена рухнула и стала видна комната. А в комнате, у края, над бездной, ребенок голенький в кроватке. А на улице зима, мороз в тридцать градусов! Там взрослые все погибли, а ребенок остался. Ребенок ходил по кроватке, держась за прутья, и кричал тоненько - тоненько! Я никогда не слышал, чтоб так страшно кричали дети!
-А потом?! - прошептал кто-то, сглотнув. Мы все даже дышать боялись.
-Его спасли пожарники, завернули в ватник, спустили вниз, быстро пронесли мимо меня. Он был голубой от холода и совсем седой. Бело - голубой ребенок!
-А ваша сестра - что?
-А сестру я увидал в нечистотах. Она, бедная, не увидала яму под снегом, провалилась, а выбраться не могла... Неподвижная вся лежала, белая, уже запорошенная снегом. Я по возрасту такой как ты был...- положил дед мне руку на голову. - Я тащил ее за руки и плакал, ибо сил во мне оставалось как у голубя. Я вытащил ее, а она плачет. "Что ты, дурочка, плачешь"? - говорю. Она ревет - ботики потеряла.
-Что это ботики? - прошептал кто- то из наших.
-Ботики - это обувка была такая. Вы, хоббиты, и не знаете таких слов. Вот она и плачет: "Мама, - говорит, - меня ругать будет, что я ботики потеряла"!
Мы молчали.
-Дурак ты, дед! - засмеялся Антон.
Оказывается, он все это время был с нами. Он поддел кроссовкой банановую кожуру.
- Вы, староверы, все нам чушь какую-то рассказываете! - заявил он. -Нас эти сказки староверческие не касаются! Давайте, ребята, я вам фотки Парижа покажу.
-Иди отсюда, Француз недоделанный! - подскочил вдруг Вадим как ужаленный. - Поезжай ты куда подальше, куда хочешь поезжай!
-Чего ты, Вадька!? Деда - старовера стало жалко?!
-Да, жалко! - вдруг загомонили все.
-Да он же вас хоббитами обозвал, дураками считает!
-У меня почти вся семья в блокаду Ленинграда умерла! - тихо сказала Маша Донская. - И прадедушка геройски погиб под Москвой. Только бабка одна выжила, потому что ее мать на завод работать устроила. Они там снаряды для пушек делали!
-Иди отсюда! - загомонили все.
-Я все про вас расскажу! - рассердился Антон. - Будете знать, как со мной ссорится!
-У меня прадед в блокаду хлеб возил по дороге Жизни! - вдруг пробасил Пашка.- Пять наград имеет! Неужели я тебя испугаюсь!
Потом мы помогали деду красить качели. Он успокоился и не называл нас больше хоббитами.
-А откуда вы про хобитов знаете? - не удержался я, когда мы закончили покраску.
-Фильмы ваши смотрю, стараюсь от жизни не отстать! - Дед - Старовер хитро усмехнулся. Он повеселел, смотрел на нас из-под нависших бровей ласково.
-И "Властелина колец" смотрели?
-Да.
-А я в глубине души эльф! - выдал я сокровенную тайну.
Дед ласково посмотрел на меня.
-Вы, что же, меня совсем диким считаете, ребятки? Эх вы, хоббиты! Не знаете ничего, не разумеете, только бы вам кольцо Всевластия отнести, а почему нужно нести, зачем? Чтобы узнать это, жизнь нужно прожить... Или уметь слушать тех, кто старше...
-Староверов! - подсказал кто-то с уважением.
-Да! - дед помолчал. - Что ваши андроиды, пиксели, смайлики... Выучил я эти бессмысленные слова, ну и что? Лучше стал, чем был, что ли, или добрее? А вот чтобы понять, что важно, а что неважно в нашей жизни, жизнь нужно прожить!
-Хлеб важен, - ответил он очень медленно. - Родня важна. Друзья! Детки важны, внучата. Эх, хоббиты! Вот скажите, ради чего мы живем? Ради земли. Но что эти слова вам, хоббиты, вы только эльфийский понимаете. А нужно учить человеческий...