Солнце как раз докатилось до зенита, щедро оделив своими лучами большую лесную поляну, когда из полумрака еловой чащи на свет вывалились два черных склизких существа, отдаленно напоминающие людей, и белая волчица. Черная парочка, понося болота, пиявок и комаров, принялась сдирать с себя насквозь пропитанную грязью и илом одежду, причем выяснилось, что изначально оба были светлокожими. Обнаружив на краю полянки чистый ручеек, странники радостно завопили. Через некоторое время сквозь толстый слой грязи проступили знакомые черты: то были Рион и Бралий. Волчица лениво выкусывала из своей незапятнанно-белой шкуры сухие веточки и прочий мусор.
- Я люблю это место!- заявил Рион, хотя по его интонациям нельзя было понять, насколько серьезно его заявление.- Хотел бы я, чтобы кое-кто из моих приятелей тут сейчас оказался! Они мне еще будут заливать, что у барда не жизнь, а малина!
- И чего тебя понесло в самую трясину?- проворчал Бралий.- Я сто раз говорил: беленькие цветочки растут на болоте.
- Они были не беленькие! На, убедись, если не веришь,- и Рион с громким хлюпаньем вывернул карман своей куртки, откуда вывалились несколько стебельков неопределенного цвета. Бард опустил их в воду ручья и немного поболтал, смывая болотную жижу.- Кто из нас прав?
Цветы, действительно, уже не были белыми. Изначальный их окрас был утрачен безвозвратно. Но мальчишка не стал спорить с Рионом - в конце концов, тот теперь считался наставником.
- Ладно,- примирительно сказал Бралий.- Только в следующий раз прежде чем лезть за незнакомыми цветами, позови меня, хорошо?
- Я тебя и позвал.
- Да, но тогда, когда уже увяз по горло. Если бы не Герна, я б тебя не вытащил. Волчица, услышав свое имя, вопросительно подняла голову. Оба человека с некоторой завистью посмотрели на нее.
- Как она умудрилась не заляпаться?- вслух подумал Рион.
Герна зевнула, немного покружилась на месте, притаптывая траву, и легла. Глаза ее закрылись, однако уши продолжали беспокойно шевелиться.
- Привал так привал,- согласился бард.- Будем продолжать наши занятия. Дай-ка мне дудку!
Бралий быстро вытащил из походного мешка некое подобие дудочки из камыша, выбил оттуда грязь, прочистил травой и тряпочкой и протянул учителю. Рион осторожно принял инструмент. С тех пор, как он посетил Старкад, руки его почти до локтя были изуродованы, лишенные кожи и части мяса пальцы постоянно кровоточили; поэтому он вынужден был носить, не снимая, длинные тонкие перчатки, пропитанные особой мазью деревенской знахарки. Единственным доступным для барда инструментом остались свирели и дудки, но в деревне свирели никто не умел делать, а вот камышовых свистулек было хоть отбавляй. Поэтому Рион теперь каждую свободную минуту брал в руки немудреную игрушку и пытался восстановить утраченные за многие месяцы навыки. Вот и сейчас он перебирал пальцами по семи отверстиям, извлекая странные печальные звуки, подобные крику сойки, и, изредка отрывая дудочку от губ, пояснял:
- Это так, азы. Это не музыка. Сначала научись играть гаммы, а потом возьмемся за гармонию. Повтори!
Бралий пытался повторить, но к третьей попытке дудка опять оказывалась в руках барда, который расстроенно качал головой и вновь принимался за упражнения.
Зато уроки речи и истории проходили гладко и весело. Рион, будучи не менее любопытным, чем его ученик, не заставлял мальчика зубрить классические тексты дословно, как это принято в школах бардов, а рассказывал их словно занимательные случаи из жизни богов, людей, эльфов и прочих разумных и неразумных обитателей Нордрии. В свою очередь Бралий делился с ним легендами и сказками Старкада, Дис-Нордрии и деревни Голова, коих за тысячу лет накопилось немало. Бережно передаваясь из уст в уста и из поколения в поколение, эти истории оставались неведомыми для всего мира, кроме маленького богом забытого селения могильщиков, поэтому Рион слушал их с жадностью истинного ценителя. Бралий же был прирожденный сказитель, поэтому мог говорить часами, по-прежнему завораживая аудиторию.
Сегодня Рион попытался научить мальчика стоять на голове. То-есть, Бралий, конечно, как и все деревенские ребята, умел и ходить на руках, и кувыркаться, но выглядело это весьма неуклюже и для выступлений не годилось.
- Держи спину, спину ровнее!- кричал Рион, изредка подстраховывая паренька локтем.- Проклятье, если бы у меня были здоровы ладони, я бы показал тебе, как надо работать! Давай учись, я передам тебе этот номер. Ну? Держишься? А теперь декламируй!
- Что?- полузадушенным голосом поинтересовался Бралий. Лицо его было пурпурным.
- Да что хочешь.
И Бралий отправился на руках в долгий путь по поляне, из последних сил выдавливая нудные куплеты саги о кузнеце Рибборе. Получалось у него это скверно, поэтому Рион отчаянно морщился, вздыхал и почесывал затылок. Когда Бралий наступил на хвост волчицы, та сердито зарычала.
- Ну хватит! Меня ты мучил достаточно, а Герну-то за что? Отдыхай. Можешь мне что-нибудь рассказать в порядке разминки.
Мальчик помотал головой - в ушах у него страшно звенело, мешая сосредоточиться - и просипел:
- Дело было давно, дело было так...
- Совершенствуй зачин,- тут же посоветовал Рион.- У тебя эта присказка работает в половине историй, слушатели этого не любят.
- Но это действительно было очень давно!- запротестовал мальчик.- Тут уж ничего не попишешь.
- Кстати!- обрадовался Рион.- Хорошо, что ты мне напомнил. На вечернем привале займемся грамотой, тебе это пригодится. Ну, продолжай свою сказку.
Бралий задумался. Он уже забыл, о чем собирался поведать.
- Много тысяч лет назад в этих краях водились диковинные быки. Были они белыми, а на спинах у них проступало золотое пятно в виде орла с распростертыми крыльями. Говорят, что быки эти вели свой род от самого бога Ондлиля, когда тот, обезумев от любви к демонице Нинлиль, принял вид белого быка. Эти звери не присоединялись к стадам обычных коров, но подходили к ним на рассвете и призывным мычанием сводили кротких животных с ума. Коровы и телки уходили за белыми быками, и скоро пастухи находили их разбитые тела на дне какого-нибудь ущелья. Однажды маленький сын одного из пастухов оказался свидетелем такого
похищения. Ночью ему не спалось, он играл с телятами, а потом захотел покататься на большой пестрой корове. Но едва он сел верхом, как услыхал рев быка. В тот же миг все стадо понеслось на зов белого дикаря, набирая скорость, так что ребенок и думать не мог о том, чтобы спрыгнуть с коровы. И вот они
приблизились к высокому обрыву. Тогда увидел мальчик, как из золотого пятна на спине быка поднялись два огромных сияющих крыла, и бык взлетел в небо, а стадо, которое покорно двигалось за ним, посыпалось вниз. Только та пестрая корова, что везла малыша, остановилась у самого края обрыва,
обернулась на жалобные крики ребенка, и разум вернулся к ней. Она вернулась на пастбище. А мальчик наутро поведал изумленным пастухам эту историю, которую я ныне поведал вам.
- Неплохо, неплохо. Хотел бы я только знать, с чего ты подумал об этих белых быках. Или тебе кажется, что я вас заманиваю на гибель?- Рион ухмыльнулся.- Но вы же не стадо.
- Зато я - маленький ребенок, поэтому, может быть, к тебе вернется рассудок,- проворчал Бралий.- Идем, идем, а дороге конца нет. Куда идем, зачем?
- Скоро мы доберемся до дома друидов,- напомнил бард,- там передохнем, и тебе будет немного легче. Герна!
Волчица подняла голову.
- Не хочешь поймать какого-нибудь зайца?
Герна отрицательно покачала головой.
- Вот беда с этими разумными со... созданиями,- поправился Рион,- упрутся и ни в какую. Герна, но ведь тебе это гораздо легче сделать!
Волчица грациозно встала и потянулась. Ее большие белые клыки блеснули на солнце. Рион попятился:
- Ну хорошо, хорошо, будем есть траву. Ты ешь салат из болотного щавеля?
Бралий поморщился. Он понял, кто пойдет за щавелем.
Дом друидов нашелся лишь на четвертые сутки с тех пор, как компания выбралась из болота. Оголодавшие и грязные, трое путников набрели на старика, который оказался одним из служителей Сосны, и он довел их до высокого деревянного сооружения, походившего скорее на крепость, чем на святилище.
Друиды встретили путников без особого воодушевления. Старший, которого представили как Большую Шишку Сосны, довольно вяло поприветствовал барда и его ученика, зато Герна вызвала у него ехидный интерес.
- А чем вы ее кормите?- полюбопытствовал Большая Шишка.- Мясом?
- Чем придется,- честно ответил Рион.- Вообще-то она всеядна: что едим мы, то и она. Нельзя ли снять с нее это дурацкое заклятие?
Архидруид покачал головой:
- Если бы речь шла об обычном оборотничестве, никаких трудностей бы не было. Но насколько я понял, ваша подруга связалась с волками-эльфами...
- Насколько я знаю, эти эльфы по вашей милости волки,- парировал Рион.
- Дело было давно,- Большая Шишка подмигнул.- Получилось неплохо, правда? Теперь немногие умеют то, что раньше делал любой друид. Стареем, теряем навыки, искусство уходит.
- Ладно, допустим, вы не можете снять с нее чары; а кто может?- продолжал допытываться бард.
Архидруид задумался, потом почесал волчицу за ухом, посмотрел на ее зубы, глаза, когти, пощупал загривок и сказал с некоторым сомнением:
- Говоришь, она - паладин Файнор Возлюбленной? Почему бы вам не обратиться к служителям этой богини?
Бард развел руками:
- Так получается, что нельзя. Долго рассказывать.
- А что это у тебя с ладонями?- подозрительно покосился архидруид.- Ну-ка, сними перчатку!
- Ладно, это мое дело,- отрезал Рион.
Но тут же по знаку друида его окружили люди в шерстяных балахонах и так хитро зажали его своими посохами, что бард и с места двинуться не мог. Большая Шишка осторожно стянул перчатку с руки Риона, и тот сморщился от боли. Друиды озадаченно вздохнули.
- Как это у тебя получилось?- удивился архидруид.- Тебя что, пытали?
- Нет. Говорю вам, это мое дело.
Бралий вежливо отобрал перчатку у хозяина и помог барду надеть ее на кровоточащую руку.
- Извини, уж больно это было похоже на... ну ты знаешь, те
мерзкие твари, что ведут свой род от демонов и людей. Я было заподозрил, что ты скрываешь какие-нибудь щупальца или что похуже. Может, мы попробуем тебя подлечить?
Рион криво ухмыльнулся:
- Ну-ну. Валяйте, пробуйте.
Друиды проводили путников в дом, где Бралий и Герна расположились в гостевом покое, а барда повели наверх по винтовой лестнице. Рион немало озадачился, когда понял, что колонна, вокруг которой они шли, была стволом живой сосны, а верхний этаж заполняли ее нижние ветви. Остальная крона играла роль крыши. Бард тут же подумал, почему легендарный Таркай, не найдя входа, стал рубить стену вместо того, чтобы просто залезть через верх. Ответа он не нашел, к тому же его начали "исцелять". Процесс был долгий, мучительный, пахнущий травяными настойками, а главное - абсолютно бесполезный (Рион знал это заранее, но ему бы все равно не поверили). Выбившиеся из сил друиды тупо смотрели на кровь, капающую на пол с кончиков бардовских пальцев, и пытались отдышаться. Большая Шишка с уважением посмотрел в глаза пришельца:
- Нет, такого я никогда еще не видел. Открой свою тайну, чудак, может, я найду средство от твоего недуга.
- Хм, вы же сами говорили: "искусство уходит, мы стареем". Если уж вы Герну расколдовать не можете - хотя это ваше собственное заклятие!- то что уж говорить о более древней магии.
- Я не сказал, что мы не можем ей помочь!- возразил архидруид.- Более того, я даже знаю, кто вернет ей человеческий образ... Кстати, она человек?
- Не сомневайтесь,- подтвердил Рион.
- Это облегчает нам задачу. Видишь ли, в двух неделях пути отсюда живет один из старейших наших собратьев, Траувалидис. Он поселился в подземных чертогах, некогда выстроенных для госпожи Валлахи, и там постигает суть мира. Кажется, он бессмертен... во всяком случае, он регулярно дает о себе знать, и мы полагаем, если кто и способен помочь вашей даме, так это Траувалидис. Но он разговаривает только с людьми.
Глаза Риона загорелись отчаянным любопытством:
- Принцесса Валлаха? Надо же, куда ни плюнь... то-есть, я хотел сказать, это действительно ее подземное жилье?
- Можешь мне поверить.
- Где? Мы немедленно, сейчас же идем туда!
Не прошло и недели, как веселая компания покинула дом друидов и отправилась на поиски убежища Траувалидиса. Для Герны друиды сшили нечто вроде сбруи, и теперь волчица, увешанная сумками, выглядела весьма забавно. Однако в этих сумах была еда, и это помогало Герне забыть о внешности. Она только изредка довольно беззлобно огрызалась на глупых мужчин, которые полагали, что сами хороши до необычайности, и позволяли себе неприличные шуточки в ее адрес. Поскольку слух и нюх бывшего паладина с приобретением волчьего облика изменились в лучшую сторону, то Герна слышала даже легкий шепоток, особенно если говорили о ней.
Бралий пристрастился к сушеным фруктам - в этой местности, холодной и лесистой, такое лакомство было редкостью. Однако друиды, судя по всему, выращивали где-то в лесных тайниках собственные яблочно-сливовые сады, не говоря уж об экзотических тайрах и фасигах, благоухающих свежей земляникой даже через год после того, как колючий плод был сорван. И этими фруктами мальчик постарался запастись впрок на месяц - хотя он уплетал их так быстро, что Рион сомневался в том, что запас этот продержится пять дней.
Ну, а бард, который всегда был неравнодушен к грибным блюдам, почерпнул несколько новых рецептов и теперь, поскольку грибной сезон был в самом разгаре, на каждом привале баловал своих спутников фантастическими кушаньями. Готовка доставляла ему почти такое же удовольствие, как игра на свирели, хотя теперь в силу обстоятельств последняя давалась ему сложнее.
Они шли по заросшим тропам, которые им указали друиды - указали "на глазок", поскольку редко хаживали в края Траувалидиса по своей инициативе. Чутье Герны не подвело: друзья сбивались с дороги всего трижды за неделю. И еще однажды они повстречали сильно рассерженного черного медведя и предпочли уступить ему тропу прежде, чем он расчистит ее сам.
Бралий выучился алфавиту и теперь свободные минуты посвящал чтению замызганной друидской книжонки о благе общения с еловой порослью. Пока он с трудом улавливал смысл прочитанного, а Рион утверждал, что смысла там и вовсе нет. Герна возражала, но кто и когда слушал, о чем говорят волчицы?
Неделя была на исходе, а лес был все таким же густым и темным, дороги - такими же заросшими, звери - такими же пугливыми. Сидя у костра, Рион впервые за много месяцев решился сотворить волшебство. Оба человека сидели друг напротив друга и читали, только в отличие от друидской книга
барда была куда серьезнее. Наконец, Рион вытянул вперед руку в перчатке и осторожно произнес слова заклинания. Он тут же сморщился, однако эффект был достигнут: над кипящим котлом поплыл густой компотный аромат. Бралий удивленно поднял голову и принюхался:
- Эй, что это такое? Я готов был поклясться, что мы варим гороховый суп. Чего ты туда бросил?
- Ничего, только пару магических слов,- Рион стащил перчатку и некоторое время изучал кончики пальцев.- Хм, однако покалывает. Наверное, кожа задерживает магическую энергию, и...
- Что-то слишком мудрое говоришь,- пробормотал Бралий.- Верни запах на место, я не могу есть суп с таким душком.
Рион повел в воздухе окровавленной ладонью, и гороховая похлебка обрела естественное благоухание.
- Так-то лучше,- констатировал бард и натянул перчатку обратно.- Ну вот мы и выяснили: я могу колдовать. Герна, сколько я могу ходить без перчаток, не помнишь? Пять минут?
Герна отрицательно покачала головой и рыкнула три раза. Бард помрачнел. Потом со вздохом открыл магическую книгу:
- Ладно. Что попроще, можно будет наколдовать и в перчатке, это не смертельно.
Герна не согласилась, но ее уже никто не слушал. Что-то странное отвлекло ее внимание от бесплодных попыток барда сделать огонь синим; какой-то неприятный запах... словно гниение или тлеющий торф...
Волчица вскочила и грозно взвыла. Оба ее спутника уставились на Герну, пытаясь понять причину ее беспокойства. Волчица шумно втянула воздух и еще раз убедилась: да, неподалеку горит лес!
Однако люди с их нечуткими носами молча переглядывались и пожимали плечами. Герна решительно взяла Риона за край плаща и потащила прочь, подальше от источника вони. Бард, который намеревался идти в противоположную сторону, активно засопротивлялся:
- Да в чем дело, милая? Мы движемся на север, ты не забыла?
Герна потрясла головой, не выпуская плаща из зубов.
- Я не буду с тобой драться,- устало махнул он рукой.- Но поверь, девочка, и с места я тоже не сойду, хоть ты тут волком вой... э-э, я хотел сказать, я никуда не пойду до утра, и пусть всё горит огнем!
Он демонстративно сел на землю, и Бралий, немного поколебавшись, опустился рядом. Герна возмутилась. Она бегала кругами, кусала глупых мужчин за ноги, тыкалась мокрым носом в их лица, но бард и его ученик стоически сохраняли полное спокойствие, продолжая чтение книг. И тогда Герна заплакала
горючими волчьими слезами. Она легла в густой тени подальше от костра, чтобы никто не видел ее обиды, и тихо поскуливала, чуя отвратительный запах смерти.
Шло время. Ее несколько утешило то, что запах не усиливался, стало быть, пожар распространялся не так быстро или шел к востоку. Тем не менее опасность все еще оставалась, и волчица провела всю ночь во бдении. К утру она была совершенно без сил, а нос ее настолько привык к вони, что
почти перестал улавливать эту мерзкую вонь.
Бодрый как огурчик Рион безжалостно поднял Герну и Бралия и, подкрепившись, стал собирать вещи. Волчица понуро подставила спину под мешки и сумки, а когда вся компания двинулась точно в сторону пожара, последний раз предупредила друзей тоскливым воем. Рион покрутил пальцем у виска и зашагал в глубину леса.
Через несколько часов даже бард ощутил дыхание пожара. Он несколько раз останавливался, оглядывался, поднимал смоченный слюной палец вверх и задумчиво качал головой. Бралий занервничал. Тем не менее бард упорно шел вперед, и мальчик с волчицей вынуждены были идти следом. За деревьями появилось
огненное марево, жар ударял в лицо с порывами ветра, изредка проносились искры, от которых уворачивались Бралий и Герна, но только не Рион. Он упрямо двигался в огонь.
Стена пламени, воя и шипя, поднималась над лесом. Подойдя ближе, Герна наконец поняла, почему огонь не шел дальше: ему преграждала путь широкая заполненная водой канава. За водной преградой бесился пожар, обгладывая останки деревьев и жадно выбрасывая над канавой оранжевые щупальца, пытаясь дотянуться до ближних веток по другую сторону. Бард сел на бережку канавы, снял сапоги и опустил босые пятки в воду. Поднимая ногами илистую муть со дна, он глядел на пламя, фыркал и бормотал что-то свое. Его приятели, охваченные тем почтительным ужасом, что вызывает встреча с разбушевавшейся стихией, стояли поодаль. С Бралия пот катился градом, Герна высунула язык и тяжело дышала. Гарь заполняла их легкие, щипала глаза, вызывала удушье и жестокий кашель. Мальчик почувствовал, что еще немного, и он потеряет сознание от недостатка воздуха. Волчица захрипела, замотала головой. Рион с удивлением во взгляде обернулся к приятелям:
- Эй, вы что там стоите? Давайте сюда.
- Сил нет... Больно жарко,- просипел Бралий.- Учитель, что хочешь делай, я в огонь не пойду, мне жизнь дорога как память.
- Какой огонь, малыш?- бодро откликнулся бард.- Это не пожар, это иллюзия, понял? Фокус, видимость, фальшивка... Ну?
- Хороша иллюзия!- взвыл мальчик и зашелся в надрывном кашле.- Ты спятил!
Бард быстро подошел к друзьям, взял голову Герны в обе ладони и пристально посмотрел ей в глаза:
- Лапочка, поверь мне. Ты же мне всегда верила, да? Мне верь, а этому огню - не надо. Его нет, просто нет, и все. Помнишь, как в замке Далхары над ловушкой лежала каменная плита? Главное, что мы тогда в нее не поверили и уцелели. Сейчас то же самое. Кто-то поставил тут огонь, чтобы никто не лез через канаву, а на самом деле там точно такой лес, свежий и зеленый. Закрой глаза, расслабься и постарайся забыть про иллюзию. Идем!
Он потянул волчицу за упряжь, и та с неохотой повиновалась. Герна шла с закрытыми глазами, как велел Рион, хотя ноздри ее трепетали, а дыхание по-прежнему оставалось тяжким. Жар переполнял ее, она чувствовала, как шерсть курчавится под дуновением пламени, как искры вонзаются в тело, земля раскаляется под подушечками лап. И тем большей неожиданностью для бедняжки было внезапное погружение в ледяную воду! Герна открыла глаза, споткнулась, подпрыгнула на всех четырех... и обнаружила, что огонь пропал, будто и не было. Волчица стояла по самое брюхо в холодной проточной воде
посреди канавы; на одном берегу стоял улыбающийся Рион, а на другой корчился, задыхаясь, красный как вареный рак Бралий.
- Ну что? Я знал, что ледяная ванна приведет тебя в чувство,- сказал бард, посмеиваясь.- Теперь надо выбить эту дурь из мальчишки, а то он того и гляди сгорит в несуществующем огне. Бралий! Иди сюда, тут все в порядке.
Но послушный ученик уже не слышал своего учителя. Он закатил невидящие глаза и рухнул без сознания, вцепившись в горло. Герна и бард устремились к нему, разбрызгивая воду. Схватив парня за шиворот, Рион принялся макать его головой в канаву. В промежутках волчица вылизывала лицо и грудь мальчика, заставляя его сердце работать спокойнее, а дыхание делая ровнее. Наконец Бралий застонал, слабо повел рукой, пытаясь прекратить водные процедуры, и его оставили в покое. Через полчаса он достаточно пришел в себя, чтобы задать глупый вопрос: "Где я?" Лицо и руки его покрывали многочисленные
ожоги и волдыри, рожденные живым мальчишеским воображением; многие полопались, пока Герна обрабатывала их теплым языком. Рион пожертвовал на болячки Бралия свою драгоценную мазь, заживляющую раны. Только к концу дня парнишка смог подняться на ноги. Он грустно разглядывал обожженные пальцы и совершенно нетронутую огнем одежду и приговаривал:
- Ну как после этого кому-нибудь можно верить? И ты утверждаешь, что пожара-таки не было? Обман, кругом обман!
А Герна, усталая и опустошенная, старалась не принюхиваться к навязчивому запаху... все-таки это был не запах гари, а сладкий тошнотворный аромат гниения, как ей и показалось вначале. Она чуяла присутствие смерти - но пыталась забыть о ней, потому что иначе иллюзии и видения становились над нею властны, а для паладина, пусть и бывшего, ничего хуже и придумать нельзя.
Солнце село за вершины елей, и влажный мрак накрыл берега канавы. В воздухе заныли невидимые комары, затрепетали мохнатые бабочки, изредка касаясь человеческих лиц мягкими крыльями, теряя пахучую пыльцу, от которой кружилась голова и тянуло в сон. Только волчицу бабочки облетали стороной. Скоро она одна осталась на ногах: и Рион, и Бралий свалились как подкошенные в магическом сне. Герна подошла к ним ближе, наклонилась, чтобы обнюхать, и тут же что-то большое просвистело перед ее мордой. Сознание Герны вдруг переполнилось ненавистью, праведной ненавистью воина света: она почувствовала присутствие нежити. С яростным ревом волчица развернулась, глаза ее полыхнули зеленым огнем. Гигантская летучая мышь вновь попыталась атаковать людей, мирно спящих на траве, но острые клыки их защитницы щелкнули рядом с крылом врага, и мышь, уворачиваясь, вынуждена была подняться выше. С мерзким писком нежить кружила над головой волчицы. В мыслях Герны, там, где таилась ее звериная сущность, зазвучал тихий настойчивый голос, приказывающий ей покориться и отойти прочь от законной добычи господина. Однако Герна была больше, чем
дикий волк - она была паладином и поэтому в ответ только оскалилась злой животной улыбкой. Несколько раз летучая мышь предпринимала попытку ринуться на спящих, и ее вновь встречали волчьи зубы. Наконец, тварь оставила свои намерения и повисла на высокой ветке вниз головой. Ее глазенки иногда загорались яркими красными угольками.
Герна не позволила себе расслабиться и оказалась права. На берег из глубины леса выступили пять молодых волков, серых, еле заметных в темноте ночи. Но Герна чуяла противников. Это были обычные звери, хотя поведение их было явно продиктовано врагом. Звери шли словно зомби или сомнамбулы, не рыча и не оглядываясь. Белая волчица завыла, пытаясь пробудить их разум, но тщетно: животные не слышали ее. Тогда паладин богини любви, мысленно призвав свою далекую покровительницу, предприняла странный для любого иного существа ход. Она поджала хвост, прижала уши и испустила томный рык одинокой волчицы. Странно, но молодые самцы отреагировали на ее зов. Они моргнули и впервые посмотрели на врага с интересом. Герна повторила призыв. Она осторожно легла, не спуская глаз с противников, и перекатилась через спину. Волки глубоко вдохнули, пытаясь уловить ее запах, и сомнения их были рассеяны: вместо грозного чужака они увидели привлекательную приятно пахнущую самку... а
вот соперников тут было явно многовато! Через несколько мгновений, несмотря на яростный визг летучей мыши, молодые волки вцепились друг в друга, оспаривая право на благосклонность белой красавицы. Герна довольно скалилась и показывала мыши язык.
Не прошло и двух часов, как победитель, наконец, был определен. Он возвышался над растерзанными соперниками, тяжело дыша и выплевывая чужую шерсть; бока его покрывала кровь, но свет победы озарял его серую морду. Герна приблизилась к волку, нежно потерлась о его могучую шею и, мысленно благословив влюбленное существо, лизнула его в лоб. Затем она тихо зарычала, и волк, покоренный и укрощенный, прижал уши и попятился в лес. Скоро он растворился в тенях, а за ним следом унеслась и летучая мышь, оглашая окрестности писком. Ощущение беспокойства и неприязни оставили Герну. Нежить убралась в свое логово. Через некоторое время волчица заметила, что небо порозовело, и торжествующим воем приветствовала утро.
От ее голоса спящие пробудились и накинулись на Герну с упреками: какого лешего она не дает им отдыхать? Волчица, облизав их лица, даже не стала спорить. Она свернулась калачиком в ногах барда и задремала, предоставив Бралию нести вахту. Герна лишь шевельнула ухом, когда сквозь сон услышала восхищенные вопли мальчика, обнаружившего загрызенных волков.
Рион оценил ночные успехи своей подруги новой героической песней. После завтрака, горланя прославляющие доблесть Герны куплеты, бард и его ученик двинулись в путь, а волчица, отчаянно зевая, плелась следом.
- Ничего, радость моя, через три дня полнолуние, и тогда ты сможешь в полной мере оценить наши песни,- утешил ее Рион.
Герна покосилась на него одним глазом, и тут слова барда дошли-таки до ее сознания: скоро полнолуние! А ведь всем известно, что именно в полнолуние нечисть обретает полную силу. Будучи не вполне волком и не совсем оборотнем, Герна чувствовала мощь луны только в ночь полнолуния и потому постоянно забывала о том, как это светило действует на других тварей. Однако теперь, столкнувшись нос к носу с нежитью, Герна всерьез задумалась над лунной проблемой. Надо запастись святой водой... э-э, исключено. Тогда серебром, серебряным оружием всех мастей. Герна обогнала приятелей и осмотрела два кинжала Риона и нож Бралия. Мда, о серебряном оружии тоже следовало забыть. Так, оставались осиновые колья... хотя за все время пути осину Герна видела лишь однажды, и то возле дома друидов... и еще чеснок, свежий древесный сок, лепестки цветов, роса... Волчица чихнула - все равно она не знала даже, что это за нечисть охотилась на ее друзей. Может, это вампир, а может, и что другое, более скверное, против которого ни одно из известных ей средств не поможет.
Лес угрюмо шумел над головами путников. Пока волчица думала, а ее друзья музицировали, нечто странное происходило вокруг. Птицы смолкли. Все новые и новые стайки мелких пернатых подлетали ближе, перепархивая с дерева на дерево следом за чужаками. Мрачные глазенки соек и поползней провожали людей с лютой злобой, словно то были совы, случайно оказавшиеся днем в лесу. Небольшие зверьки следили за пришельцами из-под корней, из дупел, осторожно выскальзывали на свет и крались по следам незнакомцев. Эта загадочная свита все увеличивалась и увеличивалась, пока наконец Рион не поднял голову и не заметил несметное птичье воинство.
- Что за фокусы?- удивился он и чуть не споткнулся о черную белку, перебежавшую ему дорогу.
- Зверье кишмя кишит!- выдохнул Бралий.- Герна, а ты куда смотрела?
Герна оскалилась, и пара хорьков, высунувшаяся из-за пня, нырнула обратно, однако не убежала, а продолжала смотреть на чужаков сердитыми блестящими глазками.
- Хорошо еще, что они не кидаются,- проворчал бард.- Я, конечно, заучил кое-какие заклинания, но...
И тут началось. Безмолвно, одновременно птичья стая обрушилась с веток на людей и волчицу. Мелкие животные - ежи, хорьки, мыши, землеройки - покрыли землю под ногами пришельцев, кусая и царапаясь. Острые клювы, когти и зубы вонзились в путников со всех сторон. Герна завизжала, завертелась волчком, пытаясь стряхнуть с хвоста трех лохматых бурых зверьков, наступила на ежа, споткнулась и упала. Она поступила так, как делали до нее тысячи волков и собак, на которых нападали более мелкие хищники: она покатилась по траве, пытаясь раздавить противников своим весом. Бралий пытался закрыть лицо руками, спасая глаза, и пальцы его мгновенно окрасились кровью. Рион сделал проще: он накрылся с головой плащом и начал быстро произносить магические слова, стараясь сосредоточиться. К визгам белой волчицы скоро присоединились вопли многочисленных мышей и белок, попавших под ее тяжелую лапу. Бралий вынужден был перенять тактику Герны и тоже повалился на землю, отбиваясь от маленьких врагов острым ножом, хотя попасть по атакующим синицам было совсем не просто.
Приближалась новая опасность, и первой ее заметила Герна: из глубины чащи на шум боя поползли змеи. Десятки гадюк струились между кочками, и зверьки начали отступать, давая дорогу сильнейшим союзникам. К тому моменту, как змеи приблизились к чужакам, Рион сотворил, наконец, свое волшебство. С громким хлопком над головами друзей развернулась густая паутина, заполнив пространство между деревьями шагов на двадцать во все стороны. Те птахи, которые не успели подняться выше, запутались в липких нитях и огласили тишину леса отчаянным писком. Отделавшись таким образом от наиболее назойливых врагов, бард обратил внимание и на новых противников.
Ближайшая гадюка разинула пасть и атаковала Герну. Она промахнулась буквально на волосок и быстро свернулась клубком, сердито шипя. Две другие ударили одновременно, и укусы их достигли цели: волчица завыла от боли. Рион, вздрогнув от страха за подругу, сорвал с руки перчатку, и с пальцев его полетели короткие синие молнии, сжигая змей. Он повторил заклинание трижды, затем добавил еще несколько слов - и в гадюк ударила струя зеленого пламени, поджигая сухую траву и шишки. Змеи отпрянули. Хорьки зашипели не хуже гадюк. Птицы отчаянно завопили, пытаясь выбраться из клейкой западни и убраться подальше от огня. Бралий, собравшись с силой духа и вооружившись в дополнение к ножу толстой палкой, начал отшвыривать подбиравшихся к барду с тыла змей. Герна попыталась подняться на ноги, но зашаталась и вновь упала. Ее бледно-розовый язык вывалился, глаза широко раскрылись, дыхание стало прерывистым. Рион, бросив короткий взгляд на волчицу, яростно закричал, и животные, услыхавшие этот крик отчаяния и гнева, со всех ног пустились наутек. Только несколько гадюк, глухих ко всему, продолжали кружить по кустам, но их настигла палка Бралия. Покончив с последней змеей, мальчик еще долго затравленно вглядывался в переплетения веток, пока не убедился, что опасность миновала. Тем временем бард уже стоял на коленях перед волчицей. Яд действовал быстро, однако не так скоро, как на человека.
- Держись, милая, держись, крошка,- шептал Рион, вываливая на землю содержимое своей сумы и отчаянно копаясь в груде всевозможной всячины.- У меня должно быть снадобье, я всегда ношу его с собой именно на такие случаи. Только держись!
Он выхватил из-под вороха носовых платков грязный пузырек с мутно-розовым сиропом и, вырвав зубами пробку, опрокинул склянку прямо в пасть волчице. Жидкость текла до безумия медленно и, как ни тряс Рион пузырек, отказывалась покидать родной сосуд. Наконец, первая длинная розовая капля упала на побелевший язык Герны, но Герна уже не реагировала на спасительное снадобье. Челюсти ее свела мучительная агония.
- Глотай! Глотай же, дура!- завопил Рион, развел пасть волчицы пошире и остатки зелья выплеснул прямо в горло. Потом он разбил пузырек, набрал розового осадка на свой окровавленный палец и принялся смазывать вспухшие укусы на
лапах подруги.- Я приказываю тебе жить, глупая девчонка! Ну?
Горло волчицы содрогнулось, она бессознательно сглотнула, потом глубоко вдохнула... и замерла. Сердце ее остановилось. Рион завыл, ударил кулаком в землю:
- Герна, Герна, ну почему?.. Герна!
Он запрокинул голову, глаза его словно ничего не видели. Потом вдруг с удвоенной силой он принялся массировать бок волчицы, пытаясь заставить ее сердце биться вновь. Бралий осторожно подобрался поближе, не зная, чем можно помочь другу и учителю. Наконец, Рион отвернулся от тела Герны. Сухим,
хриплым голосом он пробормотал:
- Слушай, проверь... Боюсь, мне почудилось... Послушай ей сердце, может...
Бралий немедленно приложил ухо к лохматому боку. Сквозь громкий стук своего собственного сердца он явственно услышал тихие удары в груди волчицы. Подняв голову, мальчик с некоторым удивлением промолвил:
- Эй, она еще, кажется, жива. Я что-то слышу. Может, стоит подуть ей в нос, вдруг ей так легче будет?
Рион резко развернулся к ученику:
- Жива? Мне не показалось? Слава всем, кто выше нас, так за дело, приятель!
Несколько минут они молча старались заставить Герну дышать. Их попытки увенчались успехом: волчица стала слабо втягивать воздух, ноздри ее увлажнились. Убедившись, что главная опасность миновала, Рион скомандовал:
- А теперь готовь носилки - мы должны убираться отсюда. Скоро действие заклинания кончится, паутина пропадет, и тогда эти твари могут повторить свою атаку. К этому светлому моменту надо подготовиться и подобрать место получше. Вперед!
Он вновь занялся Герной, а Бралий принялся рубить ножом ветки. Рион потянулся было вытереть пот со лба и выругался: его ладонь, с которой он во время боя снял перчатку, совершенно засохла. За треволнениями бард не сразу это заметил, зато теперь получил сомнительное удовольствие, дотронувшись живой теркой, в которую превратилась рука, до лица. Перчатка теперь тоже не налезала на почерневшую как у мумии конечность. Рион зашипел от боли, густо смазал ладонь целебной мазью и замотал платками. Теперь о серьезной боевой магии не могло быть и речи: обездвиженная рука не могла
творить нужные пассы. Музыка? Может ли музыка защитить от гнусных лесных тварей? Рион когда-то слышал о том, что искусные певцы и музыканты могли заворожить несметное количество разных животных, а вот что делать с насекомыми и змеями - об этом легенды предпочитали молчать.
- Нужен дождь,- пробормотал он,- очень нужен дождь. Тогда все насекомые и птицы будут сидеть дома. С остальными мы попробуем поладить.
Бралий приволок пару здоровенных жердин, перетянутых веревками. На эти импровизированные носилки друзья с трудом перенесли Герну, затем, поднатужившись, подняли жерди на плечи и по возможности бодрым шагом пустились по тропе, ведущей на север. Хотя девушка в своем новом облике и сохраняла прежний вес, однако ноша все равно была не из легких, поэтому утомленные сражением, голодом и переживаниями молодые люди скоро выдохлись. Пружинящий шаг сменился тяжелой поступью, а затем и шаркающим подволакиванием ног, начались остановки, передышки, споры о нужном направлении и тому подобные замедляющие передвижения вещи. Наконец, углядев большую открытую поляну, Рион настоял на том, чтобы сделать привал. Тщательно осмотрев стоянку на предмет змеиных или крысиных нор, друзья обнесли лагерь веревками, которые Рион с большими мучениями превратил в лиану, покрытую мелкими острыми колючками - это должно было предотвратить набеги маленьких животных. Потом Бралий развел дымный костер, чтобы отпугнуть насекомых и заодно приготовить еду.
Герна уже приходила в себя. Она предприняла пару попыток встать, качаясь на ногах и бессильно мотая головой, но бард немедленно пресекал ее поползновения. Он напоил ее крепким отваром какой-то коры, накормил реквизированными у мальчика фруктами и теперь негромко пел Герне грустные песни. Солнце садилось. Бралий помешивал похлебку, наугад подсыпая туда приправы, которые едва различал в сумерках, и сердито отмахивался от крупных мотыльков, невесть откуда взявшихся. Чихнув от того, что одна из бабочек нагло села ему на нос, мальчик вдруг зевнул и решительно положил ложку. Уже через минуту он спал, а костер постепенно начал гаснуть. Герна зарычала. Бард, сердито ворча что-то в адрес ученика, направился к огню, чтобы подбросить еловых веток, как вдруг замолчал и уставился куда-то в глубину леса. Волчица приподнялась, тело ее напряглось, ненависть взорвалась в ее сердце, ослепляя и оглушая. Герна взвыла и заковыляла на негнущихся распухших ногах к застывшему у костра другу.
Рион, между тем, смотрел на приближающегося к нему из чащи огромного черного волка, такого большого, что бард поначалу принял было его за медведя. Глаза зверя мерцали как два рубина при свете свечи. Волк лениво приподнял верхнюю губу, обнажив великолепные острые клыки, демонстративно
зевнул, чтобы человек мог в полной мере оценить мощь белых зубов, и остановился перед колючей лианой. Брезгливо обнюхав заколдованную веревку, тварь легко перепрыгнула через нее (тут Рион почему-то подумал, что при таких размерах волчище мог бы и просто перешагнуть преграду). Зверь направлялся к барду.
Когда между ними оставалось не более трех шагов, перед
музыкантом внезапно выскочила белая волчица и зарычала, изготовившись к прыжку. Черный зверь вздрогнул и замер. Бард нутром чувствовал, что между ними идет какая-то хитрая внутренняя борьба, из тех, что не нуждаются в словах или
открытых действиях. Достаточно было увидеть эти полные ненависти взгляды, напряженные позы и вздыбившуюся на загривках шерсть. В какой-то миг человек вдруг осознал, что он тут лишний, но и уйти так просто не мог: любое постороннее
движение могло разрушить хрупкое равновесие между соперниками
и побудить их к бою, а это никак не входило в планы барда.
Рион слушал глухой утробный рык волков, и безумная мысль родилась в его голове. Он начал тихонечко подпевать им. Негромко, плавно вплетал он в монотонное завывание слова, складывая заговор. То была магия, хотя она и отличалась от волшебства профессиональных чародеев. Такими песнями-заклинаниями пользовались барды и менестрели, когда их просили исполнить колыбельную для беспокойного ребенка или утихомирить заведенную толпу. Но сейчас Рион не без удивления видел, что музыка только раздражает зверя, пришедшего из темноты. Вот, наконец, взгляд кроваво-алых глаз переметнулся на человека... и в тот же момент Герна атаковала. Ее тело как снежная лавина обрушилось на черного врага, но волк невероятным маневром ушел от удара - Рион мог бы поклясться,
что зверь просто растворился перед Герной и возник чуть поодаль. Воспользовавшись тем, что противникам было уже не до него, бард метнулся ближе к костру, выхватил горящую ветку и начал чертить ею в воздухе круги, желая напугать лесное чудище.
Но не тут-то было. Черный волк только огрызнулся, когда головня пролетела опасно близко от его уха, и прыгнул на Герну. Его зубы впились в ее загривок, но, по счастью, завязли в густой шерсти, и волчица резким рывком освободилась. Рион прямо перед собой увидел лоснящуюся как шелк спину черного волка. Не вполне соображая, что делает, бард подхватил здоровой рукой котел с кипящей похлебкой и выплеснул варево на зверя. Тот дико взвыл и покатился по земле, пытаясь избавиться от огня, прожигавшего его шкуру. Какие-то едва уловимые изменения происходили с тварью... она вытянулась, потом вновь сжалась, раскинутые передние лапы резко сплющились и вытянулись, превращаясь в большие перепончатые крылья; и вот уже крупная летучая мышь поднялась в воздух, оглашая окрестности яростным скрипучим писком. Она бросилась на врагов сверху, но Герна высоко подпрыгнула, пытаясь сбить тварь лапами или мордой, и мышь вновь взмыла к бледной луне.
Рион недолго наблюдал за этим диковинным танцем. Он улучил момент и метнул в темную крылатую тень свой любимый кинжал. Со свистом клинок достиг цели и глубоко вошел в тело летучей мыши. От сильного удара тварь отлетела в сторону, судорожно трепыхаясь, словно утопающий в воде, но потом выровняла полет, и хотя кинжал в груди явно ей мешал, на самочувствии мыши это никак не сказалось. После нескольких неудачных попыток зверь выдернул зубами досадную помеху и отшвырнул на землю. Новая атака, и снова Герна попыталась перехватить тварь. На сей раз летучая мышь вцепилась в морду волчицы и начала колотить противницу крыльями, норовя попасть по глазам. Рион, забыв о собственной безопасности, кинулся к дерущимся животным и схватил мышь за крыло. Его руку, даже сквозь перчатку, пронзил холод, напомнив укус ледяного паука или дыхание старкадских баньши. Шокированный, но не растерявшийся, бард еще крепче сжал кожистую перепонку, стараясь сломать тонкие и хрупкие на вид кости. Голова его закружилась, то ли от почти неслышимого писка твари, то ли оттого, что кто-то начал шептать ему какие-то слова... мелодии... да, его же собственные песни-заклинания, о великий Хёд! Рион тряхнул волосами, разгоняя наваждение, и рванул на себя мерзкое существо. Через миг он обнаружил, что пальцы его пусты, а вокруг растекается облако чересчур темного тумана. Потом и туман растаял. Герна легла и заскулила, с тоской глядя на барда.
Рион покачал головой. То, что он видел, не укладывалось ни в какие рамки реальности. Ему и раньше приходилось встречаться с нечистью и нежитью, но никто из них не мог так запросто принимать разные облики или растворяться как дым. Нечто, напавшее на пришельцев, было неуязвимо для оружия, но горячий суп подействовал на Это будто кислота. Боги, что туда положил дрянной мальчишка? Сплошной перец? Бард поскреб ложкой по стенкам котелка и попробовал: ничего особенного, обычный овощной суп, разве только с чесноком некоторый перебор, но горсть румяных шкварок забила бы крепкий запах. Пожалуй, из мальчика еще выйдет неплохой повар.
Так что же это за тварь? Рион сел, скрестив ноги, возле огня и принялся расчесывать свалявшуюся за день шерсть Герны. Черный волк выдрал часть ее роскошного загривка, отчего вид Герны стал еще более жалким. Она отнюдь не выглядела победительницей, наоборот, что-то ее тревожило и расстраивало. Бард попробовал было поговорить с ней, но Герна только мотала головой и вздыхала.
- Послушай, лапочка,- сказал, наконец, смущенный ее реакцией Рион,- ты была и, несмотря ни на что, все-таки остаешься паладином Файнор. Кому как ни тебе знать о нежити и о том, чем с ней бороться? Объясни мне, кто нападает на нас и чего ему от нас надо.
Герна вздохнула еще горестнее. Она попыталась нацарапать какое-то слово, но дрожащие лапы не повиновались ей, и волчица снова легла.
- Поступим проще,- Рион погладил подругу по спине.- Я буду называть всех тварей, каких знаю, а ты дашь мне сигнал, когда я, по-твоему, буду близок к истине. Идет?
И он мысленно представил страницу Большого Свода Редких Существ и Живых Мертвецов, который он изучал еще в школе Искусств. Монстры и чудовища, зомби и призраки всех мастей были перечислены на двухстах страницах серого пергамента, и теперь бард как бы считывал навеки отпечатавшийся в его уме текст. Зубодробительные названия резали слух Герны, она отрицательно покачивала головой, отвергнув и демонических метисов, и многочисленное племя оборотней, и шутников-метаформов. На перечне живых мертвецов она насторожилась, недовольным ворчанием попросив барда читать помедленнее, а на словах "вампир" и "вурдалак" оживилась. Решительно топнув лапой, Герна
остановила друга.
- Ты считаешь?..- брови барда взлетели, лицо выражало удивление пополам с недоверием.- Ну, я вам доложу! Ты нарочно выбрала тех, что пострашнее?
Герна фыркнула и потерлась мордой о его колено. Рион потрепал ее по загривку.
- Ладно, я шучу. И что нам теперь делать? Меня учили музыке, риторике и прочим искусствам, но никто из моих наставников не говорил мне, как бороться с нечистью. Был бы здесь наш приятель Кандоргез, он бы что-нибудь придумал. На моей памяти он раз двадцать сталкивался с вампирами, а уж простых скелетов и зомби даже не сосчитать. А что говорит нам храмовая наука? Ты знаешь, как справиться с этими..?
Герна задумалась, потом утвердительно кивнула. Рион хлопнул рукой по пустому котлу:
- Отлично! Итак, нам надо продержаться еще два дня и две ночи, и ты сможешь нам, наконец, толком объяснить, в чем тут дело. Интересно, Он попытается сегодня повторить?
Герна с сомнением покачала головой и указала носом на светлеющее небо.
- Тогда я попробую сходить за водой,- вздохнул Рион,- потому что мы остались без еды.
Новый день принес им еще больше неприятностей. Две озверевшие медведицы выскочили на путников из-за холма, когда те уже собирались расположиться на отдых. Правда, благодаря долгому общению с одним разумным медведем, Рион прекрасно знал, как и где можно пробить эту толстую шкуру - сколько раз он защищал своего друга, пока тот наговаривал заклинание! Пока Герна отвлекала разъяренных животных, бард изловчился и воткнул кинжал в шею одной из медведиц. Острый как бритва клинок пробил основание черепа и застрял в кости, но зверюга захрипела от боли, глаза ее закатились, в агонии она нанесла несколько ударов по своей напарнице и испустила дух. Ее окровавленная подруга набросилась на мертвую медведицу и принялась рвать ее на части. Герна прыгнула, впилась зубами в загривок врага, повисла на медведице, придавив ее голову к земле тяжестью своего тела, а тем временем оба человека, вооруженные кинжалом и ножом, наносили удары, один из которых стал смертельным для медведицы. Задыхаясь после сумасшедшей схватки, бард с отвращением снял повязку, пропитавшуюся кровью медведей снаружи и его собственной изнутри. Засохшая его рука представляла собой зрелище омерзительное, но Герна тщательно вылизала ее перед тем, как Рион смазал руку мазью. Герна верила, что это помогает скорейшему выздоровлению. Если бы она была по-прежнему человеком и паладином Файнор Возлюбленной, то молилась бы за друга и снимала его боль прикосновением благословляющих пальцев. Но увы! в ее нынешнем состоянии рассчитывать на милость богини не приходилось, священная сила ушла... хотя что-то, видимо, хранило Герну, потому как нежить не имела над ней власти и боялась белой волчицы больше, чем любого из ее спутников. Герна мысленно вознесла молитву Возлюбленной Покровительнице и трижды поклонилась, чем немало удивила Риона и Бралия.
Бралий, более прагматичный и гораздо более отдохнувший, чем его товарищи, немедленно принялся разделывать фантастическую добычу. Подкрепившись жареным медвежьим мясом, бард и волчица свернулись тесным клубком и уснули. Мальчик же занялся перетопкой жира, чтобы позже приготовить из него новую порцию мази для учителя. Пока жир остывал, Бралий достал друидскую книжку и начал читать вслух. Легкий шелест кустов привлек его внимание. Какой-то маленький человечек, почти карлик выглядывал из-за широких листьев. Бралий так и подскочил. Он отбросил книжку, выхватил нож и принял самую угрожающую позу, на какую только был способен. Человечек всплеснул руками и пропал из виду. Правда, через несколько мгновений он появился вновь, на сей раз выйдя из своего укрытия. Вид у незнакомца был престранный. Густая шевелюра, стриженная на макушке и длинная на затылке, казалась то черной, то серой. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что волосы коротышки шли чередующимися полосами: седые и черные. Острый нос на вытянутом личике постоянно дергался, ноздри раздувались, словно у дикого зверя, хитрые темные глазки избегали прямого взгляда. Одет, однако, он был весьма прилично: теплый меховой плащ, добротная туника, серые штаны с замысловатым рисунком и короткие сапоги. Остановившись с подветренной стороны шагах в десяти от мальчика, человечек ощерился в заискивающей улыбке и сказал:
- Мой добрый господин, не поделитесь ли кусочком мяска? Вы же не дракон, чтобы слопать двух медведей, не угостив бедного Стибриса.
Бралий, помедлив, опустил нож.
- Откуда ты тут взялся?- спросил мальчик.- Неужто здесь поблизости есть жилье?
- Жилье?- удивился Стибрис и забормотал что-то себе под нос, чем заставил Бралия вновь насторожиться.- Нет, я живу довольно далеко отсюда. Тут рядом есть пара развалюх, да, бывшие эльфийские замки, но это не для меня. Я, знаешь ли, люблю тепло и уют... и сытную пищу. Не жадничай, дай кусочек!
- А что ты тогда тут делаешь?- поинтересовался Бралий, проигнорировав просьбу.
- Это тайна.
- Хм!- недоверчиво протянул мальчик.
- Ладно,- миролюбиво отмахнулся Стибрис,- только ради тебя. Я послан с некоей миссией к одному старому друиду. Ужасно далеко живет этот Траувалидис, верно? Вы ведь тоже идете туда, сынок?
Бралий слегка опешил:
- А откуда ты знаешь?
- Ну, я приглядывал за вами с тех пор, как вы перешли через ручей. Но, поскольку я заметил, что ваша троица просто притягивает неприятности, то решил держаться на почтительном расстоянии. А сегодня я не выдержал, ты уж прости, столько мяса пропадает! Да моей семье хватило бы на неделю!
- Моим родным этих медведей хватило бы на полгода,- пробормотал Бралий.- Ну и сильны вы покушать!
Стибрис сделал еще шаг в сторону мальчика, вытянул шею и посмотрел, не проснулась ли волчица.
- А эта милая зверушка ручная?- уточнил он.
- Она не зверушка. Она - зачарованная девушка, паладин богини Файнор.
Стибрис испустил тихий писк, который, видимо, означал хихиканье.
- Так что, обратно она никак не может?..
- Почему же, в полнолуние Герна принимает свой истинный облик,- сообщил Бралий и тут же прикусил язык: что-то он разболтался!
- Уже скоро,- почему-то кивнул коротышка.- Но в наших краях такой проблемы просто не существует, поэтому я, извини, не могу смотреть на нее без смеха. Особенно вчера ночью, как она была похожа на княжну Вергину в курятнике! Ой, как вспомню, курица тоже вцепилась ей в морду когтями, ха-ха-ха!
Он скорчился от еле слышного хохота. Бралий было задумался, но Стибрис тут же помешал ему:
- Так ты поделишься кусочком, пока спят твои старшие? Давай, давай, не жадничай!
- Бросай сюда твою сумку,- решился Бралий,- я положу туда мясо. И смотри у меня, сделаешь хоть шаг, я не посмотрю, что ты седой!
Стибрис наморщил длинный нос, снял с плеча суму, аккуратно вытащил оттуда свернутый мешок и перебросил мальчику. Бралий, стараясь не сводить с коротышки взгляда, подошел к туше медведицы и отрезал изрядный кусок окорока.
Положив мясо в мешок, мальчик размахнулся и швырнул его Стибрису. Тяжелый снаряд угодил точнехонько в живот коротышки, сбил с ног, и от шума мгновенно проснулась Герна. Она вскочила, оглянулась, заметила барахтающегося в зарослях
можжевельника человечка, в несколько прыжков настигла его и вытащила за шиворот на середину поляны. Бралий поспешил вступиться за Стибриса:
- Герна, Герна, я тебя прошу, не так грубо! Он только пришел попросить еды! Он тоже идет к этому... Валидису, пожалуйста, осторожней!
Волчица сердито рыкнула и уронила коротышку к ногам спящего барда. Она обнюхала Стибриса с головы до пят, сунула было нос в его сумку, но человечек с немыслимым проворством отдернул сумку и зло зашипел, причем лицо его сморщилось как морда затравленного енота. Герна озадаченно уставилась на свою добычу, добыча фыркала и скалилась. Бралий пытался примирить противников:
- Все в порядке, Герна. Ну? Убедилась? Давайте поговорим
спокойно.
Герна чихнула и принялась толкать Риона. Тот невнятно выругался, открыл один глаз, уставился на окружающих. Потом зевнул. Потом открыл второй глаз, и только после этого до сознания барда дошло, что на полянке есть еще кто-то. Сон его как рукой сняло. Рион подскочил на месте, уставившись на незнакомца, в руке его сам собой оказался кинжал.
- Это что за чудо лесное?- осведомился молодой человек.
- Я тут того... мне с вами, в общем-то, по дороге,- забормотал Стибрис,- вот я и подумал: а не присоединиться ли мне к вашей дивной компании?
Бралий фыркнул - несколько минут назад коротышку вполне устраивало путешествие в одиночку. Но ведь надо было как-то оправдаться перед грозной волчицей и вооруженным человеком! Видимо, Стибрис рассчитывал на немедленный отказ.
Однако он не учел, что Рион был бардом, а бродячим музыкантам случалось находить спутников и в более оригинальных ситуациях. Рион пожал плечами, посмотрел на Герну и спросил:
- Ну что?
Герна выразительно склонила голову, предлагая другу решать самому. Особых возражений с ее стороны не было. Рион еще раз оглядел кандидата в компаньоны и, решительно отложив кинжал, протянул коротышке руку:
- Меня зовут Рион, это мое сценическое имя. Я вольный бард. А ты кто?
Стибрис удивился и заметно смутился. Прежде чем пожать протянутую руку, он осмотрел ее, прищурив глазки и смешно дергая носом, потом осторожно дотронулся до ладони барда кончиками пальцев и лишь после этого протянул в ответ свою пухлую ручку. Оправдываясь, он заметил:
- А то, знаете, бывают такие шутники-чародеи, вот тоже подают ладонь, а от нее потом молнией как шарахнет! Очень неприятно получается, кожа облезает и мех паленым воняет. Меня зовут Стибрис, я уже говорил вашему юному приятелю. Я пришел из далекого далека, аж из самой Вестрии, тут ни друзей, ни родственников, с едой в этом лесу, гм, некоторые проблемы, вот я и решился попросить немного мяса, если не жалко.
- Ничуть не жалко,- подтвердил музыкант.- Более того, ты можешь оставаться с нами. Тебе и в самом деле с нами по пути, или это для красного словца?
- Правда, правда,- подтвердил Бралий.- Он мне сам сказал, что идет к Валидису.
- Траувалидису,- поправил бард,- учись произносить такие имена без запинки и правильно. Это твоя специальность.
Стибрис мало-помалу освоился. После обеда он заметно повеселел и даже начал рассказывать кое-что о себе и своей стране. Правда, суть великой миссии, с которой его отправили в сей далекий поход, он продолжал хранить в секрете. Обмолвился только, что это дело чисто друидическое, и этой проблемой заняты все самые мощные друиды Вестрии. Рион, оценив характер нового спутника, решился спросить, все ли его соплеменники такого невысокого роста, на что Стибрис, ничуть не смущаясь, ответил:
- Ну нет, кое-кто поменьше, а кое-кто и дылда невообразимая. В моем роду я самого что ни на есть обычного роста, а другие семьи... у них другие порядки, так и размеры другие. Я лично никогда не баловался изменением своих, мнэ-э, объемов. Вот младшая княжна, помню, долго на диете сидела да
по лабиринту бегала, думала, что подрастет. А элсид Базий хотел стать поменьше, чтобы научиться прилично летать, так уменьшиться уменьшился, а летать так и не сподобился. Так какой смысл, я вас спрашиваю?
- У вас очень странный народ,- сказал Бралий.- Я ничего не понял.
- Народ как народ,- проворчал Стибрис, теряя вдруг интерес к разговору.-Княжество наше процветает, войны пока нет, так чего тут странного?
Бард сердито посмотрел на ученика и покачал головой. Тот виновато пожал плечами и начал собирать вещи.
К чести Стибриса, надо отметить, что он не стал обузой для путешественников. Напротив, появление нового спутника сняло лишнюю нервозность и прибавило веселья. Коротышка оказался великим знатоком анекдотов и прибауток, поэтому взрывы хохота то и дело оглашали мрачный лес, заставляя белок вздрагивать и забиваться обратно в дупла. В знак перемирия Стибрис подарил Герне странное ожерелье из серебра с перламутровыми вставками, причем из уважения к паладинскому прошлому волчицы не стал говорить, что эта драгоценность досталась ему не совсем честным способом - о том, как в суме
Стибриса осело серебряное ожерелье, коротышка рассказал на ухо только барду, отчего Рион не однажды, глядя на гордую подарком Герну, начинал покатываться со смеху.
Между тем волчица была себе на уме. Конечно, она кое-что расслышала, но переборола свои рыцарские чувства и заставила себя принять подношение, потому что оно было серебряным. Теперь, если та ночная тварь действительно была вампиром, то Герна получила не просто драгоценное ожерелье, но и
дополнительную защиту от зубов монстра - ведь всем известно, что вампиры не выносят серебра. Ну и кроме того, Герна все-таки была женщиной и не могла равнодушно смотреть на красивые вещи, хотя никогда бы не призналась в этом.
Перепали небольшие подарки и людям. Бралий получил бронзовую фибулу, а Риону достался крошечный меч, не больше пальца. Стибрис уверял, что это подлинное оружие подкаменных пикси, Рион сделал вид, что верит коротышке, и с удовольствием приколол меч к вороту плаща как булавку. В ответ бард вручил Стибрису найденное Бралием в курганах Старкада колечко. Все остались довольны, хотя польза даров была весьма сомнительна.
Видимо, для Стибриса обмен подарками был чем-то вроде ритуала присяги, потому что с этого момента он полностью разделил с путешественниками все обязанности по готовке, добыче хвороста и воды, установке шатра - о да, в отличие от беспечного барда и его легкомысленных спутников, у Стибриса был маленький походный шатер, легкий, теплый и непромокаемый. Между прочим, коротышка поделился своими ночными наблюдениями. Рион с интересом послушал, на что было похоже со стороны сражение с чудовищем, и только покачал головой: со слов Стибриса выходило, что спаслись они по чистой случайности.
- Я бы кое-что посоветовал на будущее,- заметил маленький человечек, уплетая двойную порцию похлебки.- Во-первых, вам следовало бы не веревками себя обносить, а сделать этот... священный круг. Я помню, наша верховная жрица, когда мы еще ходили в школу, учила нас таким штукам. Начертить круг и посыпать его чесноком, полынью и цветочными лепестками. Гораздо лучше, чем любая магия. Во-вторых... Я ведь хотел что-то сказать, только бы вспомнить! А, ну да, во-вторых, вы дважды попадались на этих дурацких бабочках-сплюшках. Хочешь доброго совета? Собачья шерсть или мята их прекрасно отпугивают. Смотри сам: ты пока гладил свою волчицу, бабочки тебя не трогали, а парень уснул. О, понял идею? То-то. Жалко, что я не маг и не клирик, а то бы еще что-нибудь посоветовал. Только я заранее прошу: увольте меня сражаться с этой тварью! Я маленький и слабый, она как посмотрит на меня, так душа в пятки. А то и похуже. Боюсь - я честно говорю, боюсь!- что если мне тварь прикажет, я могу пойти и против вас, хотя вы мне симпатичны. Но знаете, я с магией не в ладах, еще ни разу мне не повезло, когда меня пытались заколдовать. Так что будет лучше, если я и эту ночь пересижу в лесу.
Рион пожал плечами: в конце концов, он не возражал, чтобы тот, кто может спастись, спасал бы свою шкуру, а не оставался погибать за компанию с малознакомыми ему существами. В знак того, что он собирается вернуться и верит в то, что его новые друзья останутся живы, Стибрис оставил свой шатер и промокшие в болотце сапоги, остальные вещи собрал и бодро удалился в темнеющий лес. Вновь сгущались сумерки, наступала третья по счету ночь с тех пор, как Рион перешел заколдованный ручей. Все с трепетом ожидали явления таинственного монстра.
Бард последовал советам Стибриса и очертил стоянку большим кругом, который Бралий густо посыпал сухими приправами из своего запаса. Правда, когда Рион попросил Герну освятить круг, та грустно покачала головой, и глаза ее наполнились слезами, так что молиться о безопасности довелось музыканту. Рион поднял к губам дудочку и некоторое время подбирал мелодию, затем опустил инструмент и запел: