Аннотация: В статье политика рассматривается как часть искусства. Именно характер политики как искусства объясняет известный парадокс, почему политика часто бывает аморальной
Политика как призвание и... искусство
Общее место в обыденных, "кухонных" разговорах слышать фразы такого типа, что "политика - грязное дело", что политики "все врут" и что "верить никому больше нельзя". Главным результирующим всех этих рассуждений, таким образом, всегда является одно утверждение: политика и политики - это что-то негативное и всегда аморальное.
Помню, в 1990-е годы модно было переосмысливать историю прошедшего ХХ века и все подобные переосмысливания - в телепередачах, художественных и документальных фильмах, журнальных и газетных статьях - пестрили картинами ужасных злодеяний большевиков и не менее колоритных сравнений их с преступлениями нацистов. Нацизм = большевизм, пожалуй, было самым частым уравнением в общественном сознании. Самым же частым обвинением в адрес освободившей народ от "ужасов большевизма" власти было то, что она все "развалила" и "разворовала". Создается такое впечатление, что современный россиянин воспринимает любую власть как неизбежное, едва терпимое зло. Пожалуй, только дореволюционный царский режим не подвергается такому клейму, что, правда, объясняется тем, что он уж слишком далеко отстоит по времени от нас и столь отдаленное прошлое непосредственно не затрагивает повседневную жизнь обычных людей.
Где же разгадка этого парадокса? Неужели политика как род деятельности всегда аморальна и, если оно так, в чем причины этой аморальности и как её устранить? А если они не устранимы, можно ли вообще обойтись без политики?
Парадокс этот известен в политической философии давно и предлагалось несколько попыток его разрешения. Здесь в мои задачи не входит подробно входить в курс истории политической мысли, но кое-что сказать все-таки надо.
Классическая политическая мысль, ведущая свое начало от Аристотеля, говорит на сей счет следующее: политика должна быть моральна, политики не должны выходить за рамки служения общему благу. Аморальны бывают только "плохие" политики, те, кто по своей воле преступили служение общему благу ради личных интересов. Если такой правитель один - то его называют тираном (современный пример - Сталин или Гитлер), если их несколько и они богаты - то олигархами (в примерах не нуждается), а если их целая толпа - то охлократия (разнузданная солдатня в эпоху революции 17-го года).
Звучит вроде бы правильно и логично - но только для того, кто рассуждал о политике со стороны, из уютного кабинета или университетской аудитории. Сам Аристотель, между прочим, никакого отношения к реальному управлению государством и участию в выборах никогда не имел, хотя и был, к слову, воспитателем знаменитого Александра Македонского.
Очень скоро этот недостаток был замечен мыслителями другого рода. Так, Никколо Макиавелли, хоть и любил книги почитать и пописать на досуге, но, в отличие от Аристотеля, реально занимался управлением государства (Флорентийская республика), был государственным секретарем - чем-то вроде нашего премьер-министра и одновременно главой администрации. Он на собственной шкуре почувствовал, что "правильные" принципы Аристотеля практически невозможно провести в реальную жизнь. Как достичь общего блага, если тебе постоянно пихают палки в колеса? То знатные богачи строят против тебя заговоры, то народ бунтует, то французы, то испанцы (которые тогда воевали между собой и несчастная Флоренция находилась как бы между молотом и наковальней), того и гляди, захватят... Что делать в такой ситуации, если ты хочешь создать независимое и сильное государство? Все, что угодно, рассуждал Макиавелли, но только не то, что говорит Аристотель. Кого-то надо подкупить, кого-то - запугать, кого-то ввести в заблуждение, а кого-то и истребить (например, представителей свергнутой династии, чтобы её потомки не строили впредь заговоры). Правда, и морали находится место. Иногда надо сделать великодушный жест по отношению к христианской церкви, иногда надо устроить народу "хлеба и зрелищ" - но добрые дела должны быть четко направлены к одной цели - сохранению власти. Если же в данном случае добро не поможет, а поможет зло - нужно применять и его. "Цель оправдывает средства". Все это впоследствии презрительно было названо "макевиаллизмом", хотя, как мы можем видеть даже сейчас, все это практикуется в практической политике и поныне. Позднее, уже в ХХ веке, маститый немецкий ученый Макс Вебер назвал этот принцип "инструментальной моралью", суть которой сводится к тому, что политика по определению не может быть моральной, поскольку будучи таковой, она не достигнет своей цели. Грубо говоря, как можно требовать морали от ножа, служащего орудием убийства уголовному преступнику? Ведь если сделать нож "не режущем" и таким образом безвредным для человека, он потеряет свою полезную функцию - резать домохозяйке мясо к обеду. Так и политика - если мы обяжем его прощать убийц, сохранять солдатские жизни на войне не смотря ни на что, раздавать все имущество нищим - то от управления государством не останется ничего.
Но если мы признаем право политика быть аморальным, как же быть дальше? Неужели мы смиримся с тем, что в любой момент нами могут воспользоваться для достижения какой-то непонятной нам цели, а потом просто выкинуть с шахматной доски жизни, как использованную второстепенную пешку?
Находятся третьи мыслители, которые заявляют, что можно построить такое общество, где политики вообще не будет и все общество будет счастливо и глубоко морально. Не вдаваясь в подробное рассмотрение такой точки зрения, можно сказать лишь одно - такое общество ещё нигде не было построено, а потому и говорить на этот счет нет никакого смысла.
Есть ещё мыслители четвертого типа. Их было много, но, чтобы не быть голословным, назову отцов-основателей США, создателей американской конституции и вдохновителей того политического порядка, который ныне господствует повсеместно. Они говорят: да, с одной стороны, политики - весьма ненадежные в плане морали люди, а, с другой стороны, надо же что-то с этим делать, надо как-то строить лучшее и самое передовое общество в мире! (именно так считали американские отцы-основатели, видя ещё в конце XVIII в США - образец для подражания отсталой Европы). А потому они говорили так: надо создать такие законы, такие жесткие правила игры, чтобы даже будучи свирепым львом, политик не мог никого сожрать, а, наоборот, приносил бы всем только добро. Примерно так, как сегодня приносит нам благо лев в зоопарке, будучи огражден от причинения нам зла крепкими прутьями. Скажем честно, этот последний взгляд, был, пожалуй, самым трезвым из всех приведенных. И, ещё более честно, на этом поприще в Америке, а потом и в Европе, действительно удалось достичь больших результатов. Во всяком случае, история Соединенных Штатов, Великобритании с её доминионами, Франции и некоторых других государствах не знала того бардака, который мы постоянно на протяжении XIX-XX веков видим у их соседей к востоку и югу от стран нынешнего Атлантического блока. Впрочем, и здесь мы получаем, в конечном счете, большое количество "но". Безответственная политика США во Вьетнаме, повлекшая колоссальные жертвы даже среди американского населения, и оставшаяся, в общем-то, безнаказанной, - это всего лишь один из огромного множества примеров, который говорит что и в "датском королевстве" много что "прогнило". Оказывается, что политики "цивилизованных", "атлантических" стран склонны поступать морально и в целях общего блага только тогда, когда им это выгодно: когда от этого зависит победа на выборах, поднятие рейтинга, а когда без этого можно обойтись - можно делать все что угодно. Например, беречь своих граждан от участия войны - выгодно, поэтому войну во Вьетнаме надо свернуть, а армию на будущее комплектовать за счет добровольцев. А вот жизни граждан Ирака жалеть не выгодно, потому что режим Саддама Хусейна закрывает доступ к огромным нефтяным ресурсам Ирака. А потому можно ложно обвинить Хусейна в хранении химического оружия, начать войну и не понести за неё совершенно никакой ответственности. Получается ситуация "сизифова труда": правозащитники вводят все новые и новые законы, чтобы покрепче усадить хищного политика за решетку жестких правил игры, а тот, наоборот, постоянно стремится найти все новые лазейки, чтобы творить то, что велит ему хищнический инстинкт. Получается абсурдная ситуация, описанная в "Утопии" Мора: внутри утопии воевать и обращать в рабство соплеменников нельзя, равно как и нарушать моральные нормы, а вот с другими, варварскими, народами, можно и воевать, и порабощать их, и обманывать. В самом деле, иракцы же не являются избирателями и повлиять на рейтинг политика они не могут, а потому зачем с ними считаться? Вот только если в войне погибнет некая критическая масса американских граждан-военных, тогда войну придется свернуть, но причина здесь не в пролитой крови иракцев, а в том, что не довольны американские избиратели. Как видим из вышесказанного, проблема здесь не решается, а только переводится в иное русло.
Как можно увидеть из этого краткого экскурса в историю политической мысли, можно с совершенной определенностью сказать, что политика, в целом не будучи аморальной по существу, не может быть в полном смысле моральной. Она с моралью считается, но моралью не определяется. Так, например, в конце XIX века принимались законы о преследовании гомосексуалистов и запрете абортов, потому что избиратели разделяли эти моральные установки и политики следовали за ними, чтобы угодить общественному мнению. В конце ХХ века настроение избирателей изменилось - изменилось и законодательство. Пожалуй, дальше констатации этого факта мы вряд ли куда дальше уйдем, если не хотим, конечно, стяжать себе славу сказочников и фантазеров. Гораздо интереснее представляется другой вопрос - а почему политика и политики ведут себя так?
Первое, и самое очевидное, объяснение состоит в том, что политики, пытаясь сохранить власть и все связанные с ними блага, просто угождают определенным социальным силам и потому делают все, что возможно, чтобы выполнить определенный "социальный заказ". Вот почему принимаются "модные" законы для ЛГБ-сообщества на Западе, вот почему гитлеровцы мучили несчастных евреев и славян в интересах немецкой нации. Такого объяснения придерживается самый широкий спектр мыслителей: от Макиавелли до Ленина. Он вытекает из здравого смысла и нашего повседневного опыта. Однако сказать, что ВСЕ сомнительные с моральной точки зрения политические действия можно объяснить банальной отработкой "заказа" было бы слишком. Интересно, какой "заказ" отрабатывал Гитлер, отдавая приказ уничтожать предметы искусства и промышленные объекты в марте 1945 года, посылая на заведомо бессмысленную смерть детей из "гитлерюгенда" и даже женщин? А ведь это тоже - политическое решение! И таких примеров не мало. Какой социальный "заказ" отрабатывали большевики, провоцируя голод на Украине и Поволжье или ведя антирелигиозную кампанию против церкви, которая не представляла из себя угрозы в политическом отношении ни с какой стороны? Политик - не автомат по исполнению желаний и не джинн из бутылки. Часто он действует вопреки воле "заказчиков", иногда этих "заказчиков", когда они становятся "неудобны", просто убирая с дороги, как это произошло с известным олигархом наших дней.
Второе состоит в том, что политики стремятся к личной наживе или, по крайней мере, к славе, т.е., как говорил упомянутый выше Аристотель, преследуют личное благо вопреки общему. В этой максиме тоже мало кто сомневался. Однако и здесь есть слабые места. Масса политиков вела весьма аскетичный образ жизни и иногда - почти без надежды поправить его. Мало кто из большевиков думал, что они придут к власти в 17-м году. За месяц до февральской революции Ленин говорил о том, что они, "старики", уже, наверное, не дождутся революции. И это говорил Ленин, пусть и не жирно, но безбедно живший в Швейцарии! А сколько революционеров гнили по десять и более лет на каторгах, почти у полярного круга, в безвестности и унижении? На одного удачливого Ленина приходились тысячи безвестно сгинувших в Сибири и каменных казематах юношей и девушек, так и не дождавшихся своего часа. Так, например, один революционер, эсер, ещё юношей в 1906 году попал на каторгу за участие в теракте. Пробыл там до 17-го года. Февральская революция освободила его, уже совсем седого. Но уже в 20-м он вновь попадает в тюрьму, уже большевистскую, в которой сидел ещё пятнадцать лет, пока не сгинул там уже в сталинскую эру... Где здесь пресловутая личная выгода? Где здесь и слава, которая так и не осияла таких как он?
Конечно, этим я ни в коей мере не отрицаю того непреложного факта, что в числе политиков всегда были и марионетки неких социальных сил, жмущих на нужные пружины, всегда были и честолюбцы, корыстолюбцы и властолюбцы, которые делали свое дело с расчетом на выгоду. Но все же огромное число политической братии нельзя свести к первому и второму типам. Более того, скажу совсем смелую мысль, что если можно вывести в подражании Платону идеального политика или политика-каким-он-должен-быть, то, думаю, ни первых, ни вторых настоящими политиками назвать нельзя. Пользуясь терминологией того же самого Вебера - это политики "по случаю", но не по "призванию". Это случайные люди, которые используют политическую деятельность для каких-то своих или чужих нужд, но не для себя. Подобно солдату, призванному по необходимости и отправленному воевать. Он воюет также, как Суворов, также рискует жизнью в каком-нибудь альпийском походе. Но, в отличие от Суворова, для которого война - это вся его жизнь, без которой он не мыслит своего существования, для него война просто обязанность (а в случае наемного воина - это и зарплата).
Но в чем же призвание политика? Почему человек становится политиком и, идя ради своего призвания на великие жертвы сам, готов без колебания приносить жертвы и среди других? И, зачастую, идти на сделки с собственной совестью?
И здесь мы подходим к самой главной тайне политики и политика. На мой взгляд, намек на эту тайну делает интересная фраза, оброненная как то Гитлером. Когда он вслух размышлял о том, кто из его окружения способен стать преемником фюрера, он сказал что-то вроде того, что Гиммлер не способен стать фюрером, он окончил сельскохозяйственный техникум, а чтобы стать фюрером - надо быть художником...
Быть художником... Вот, как представляется, то самое, что помогает понять феномен политики и объяснить все те парадоксы, которые вытекают из неё. Политика по своей сути - это искусство, в самом широком смысле этого слова, и она целиком подчиняется тем законам, которые характерны для него.
Сделаем маленькое отступление и разберемся в том, что такое искусство и чем оно принципиально отличается от других сфер человеческой деятельности, прежде всего, от морали, раз уж мы с самого начала стали сопоставлять с ней политику.
Искусство - это творческая деятельность, это создание из сырого материала, "сырья", при помощи определенных орудий труда и воображения чего-то принципиально нового, чего не было ранее. Аристотель утверждал: искусство подражает природе. Да, оно действительно подражает ей, согласимся мы. Художник пишет пейзажи, подражая природе. Но даже при весьма поверхностном взгляде мы увидим, что нарисованный пейзаж не тождественен натуральному. Он не лучше и не хуже, он - другой. Нарисованный человек другой, нежели тот, кто стал для него натурщиком. Художник вносит в сырой материал (конкретное лицо конкретного натурщика) свои мысли, свои чувства, свое восприятие и видение и в результате получается совсем другой человек. То же самое мы можем видеть и в литературном образе, и в театральном. Именно поэтому, читая биографию известного актера, иной раз не можешь поверить, что этот вот самый обыкновенный человек ассоциировался у тебя со знаменитым полководцем или ловеласом, которых он играл на сцене театра или в кино... Актер надевал маску, преображался, и становился кем-то иным. Другими словами, искусство, конечно, подражает природе, но в равной степени и преображает её - на определенных материальных носителях - на холсте, киноэкране, бумаге. Деятель искусства всегда творит новый мир, мир, которого не было, из обломков мира уже созданного кем-то другим, представленного в виде некоего сырого материала.
Мораль - наоборот. Если искусство - это сфера возможного, то мораль - это сфера должного. Здесь нет никакого творчества. Человек в этой системе призван воспроизводить раз и навсегда принятые стандарты. Если сказано "не убий", значит, надо поступать так, чтобы не убивать - и никак иначе. Мораль всегда стандартна, она всегда унифицирована. Поэтому для всякого морализаторствующего мыслителя всегда страшно нарушить традицию, негласное или гласное "табу", ведь тогда он выйдет за четко очерченные пределы. В искусстве, наоборот, импровизация и творческая свобода необходимы и обязательны, границы превращают искусство в доктринёрство, эпигонство и даже плагиат. Если в любом искусстве человек служит исходным материалом для творчества, является его средством, то для морали человек всегда цель, но никогда не средство. "Не убий" - это не убивай человека, т.к. его жизнь весьма дорога. Ну а если ты актер и ты играешь злого героя, который направо и налево убивает всех кого ни попадя, скажем, ужасного маньяка или тирана? Как быть тогда? А если для того, чтобы войти в роль, нужно представлять, что ты - тот самый убийца и в сердце своем возжелать убийства? Актер сделает это - иначе не будет искусства, если все фильмы или спектакли будут сугубо "пасторальными", но моральный человек будет стараться выполнить норму, если он - морален.
Итак, искусство и мораль - это две принципиально разные сферы человеческой деятельности. Человек искусства творит мир, человек морали - бесконечно воспроизводит существующий, человек искусства стремится к максимальной свободе, морали - к ограничению, для искусства человек - средство, для морали - цель. Однако остается ещё одно важное различие.
Искусство - эстетично. А это значит, что оно повышенное внимание уделяет форме, а не содержанию. Оно стремится сделать все красивым, а красота - это формальная величина, это необходимая пропорция. Мораль интересуется не формой, а содержанием. Не важно, как ты поступаешь перед людьми, важно, какое у тебя сердце - это общеизвестная евангельская максима. Отсюда - грозные филиппики против фарисеев, которые внешне - гробы накрашенные, внутри - полные костей и нечистоты. Для искусства это не важно. Никто не интересуется сердцем статуи Афродиты или обнаженной красотки эпохи Ренессанса. Главное, чтобы пропорции форм и цветов были соблюдены. А потому не случайно, что зачастую восхищение вызывают и чисто отрицательные герои в литературе (например, Воланд в "Мастере и Маргарите", Демон - у Лермонтова), потому что они изображены - красиво.
А теперь приложим это все к политике.
То, что политика - это творческая деятельность, подразумевающая максимальную свободу, думаю, оспаривать никто не будет. Тут могут возразить: но ведь политик должен и соблюдать законы, если уж не моральные нормы. Политика - это и сфера должного. Да, ответит любой современный политик - от Путина до Обамы. И - солжет. Потому что каждый день политической деятельности - это постоянные сделки не только с совестью, но и с буквой и даже с духом закона. Политик подчиняется нормам закона только когда они ему выгодны или когда их нельзя открыто обойти. Вот почему придя к власти, они тут же начинают плодить новые "декреты" о том и о сем, новые конституции и кодексы - чтобы поставить сферу "должного" на службу себе.
То, что политика интересуется скорее формой, чем содержанием, что для политика важнее "слыть", а не быть, также в нашу эпоху, эпоху создания всевозможных имиджей и пиар-стратегий - очевидно. Главное, прокричать на площади о том, что ты - за великую Россию, и не важно, что при этом при твоем правлении вывозятся миллиарды долларов в оффшоры, а уровень жизни населения не выше, чем в Мексике. Суть состоит в том, чтобы выглядеть красиво. Отсюда красочные факельные шествия нацистов, не менее красочные демонстрации Советов, живые цветы из людей в КНДР. Политика - это всегда шоу, и подчас не менее захватывающее, чем спортивное или музыкальное. На иного политика идут как на рок-звезду, а над иным смеются как над популярным комиком.
А теперь мы подбираемся к самому главному. К отношению к человеку. Общее место говорить, что для политика рядовой человек только средство для достижения цели, как и для генерала - солдат. Он его интересует постольку, поскольку он ему нужен. Какие-то дивизии надо приберечь - пригодятся для развития контрнаступления, а какие-то - можно кинуть в "мясо", на передовую, чтобы задержать противника. Примерно то же самое и в политике. Конечно, в обычной буржуазной стране президенты и премьер-министры не настолько кровожадны. Но в обстановке гражданского мира и нет смысла никого убивать. От рядовых граждан достаточно их голосов на выборах и при опросах общественного мнения. Но в ситуации, скажем, войны, революции или гражданской войны - люди в буквальном смысле слова идут "в расход".
Было бы неправильно думать, что политики - это люди особенно кровожадные и циничные по природе. Думать так, значит, не понимать сути сказанного выше. Даже самые кровожадные из них, например, Троцкий, на чьей совести многие десятки тысяч жертв, или Ленин, если почитать их письма, речи, воспоминания, не выражают какой-то личной ненависти в отношении своих жертв. Конечно, и политики - люди. Они могут ненавидеть каких-то личных врагов или обидчиков и преследовать их всей мощью своего репрессивного аппарата. Но большая часть жертв таких людей - это не результат ненависти. Это, если угодно, побочный результат их творческой деятельности, творческой игры, подобно тому, как побочным результатом игры ребенка в солдатики являются испорченные игрушки или израсходованные художником краски и холст. Если внимательно прочитать откровения Троцкого, можно ясно видеть, что уничтожаемые им враждебные революции элементы - это сорняки, препятствующие построению здания пролетарской революции. Но такие же откровения, только с другим контентом, можно увидеть и у белых генералов, проклинающих большевиков за то, что не дали им победоносно завершить мировую бойню народов. Люди для тех и других - материал для воплощения на земле их идеалов, если угодно, картин, нарисованных их художественным воображением: в случае большевиков - коммунистический рай, в случае белых генералов - великая Россия, стоящая на костях поверженной Германии. Разница лишь в контенте, но не в векторе.
Думаю, сказанного достаточно, чтобы показать, что политика по своей сути не может быть моральной, как бы мы этого не хотели. И вытекает это из самого характера политики как одной из области искусства, материалом которого, правда, является не холст и бумага, а само человеческое общество: кое-что приходиться стирать, вырезать, счищать... А это "кое-что" - это всегда живой человек, которому может быть больно, страшно, у которого могут быть дети, любимая жена, старики-родители, дом... Но ничего этого с высоты горнего престола политика не видно, как не виден человек в сухих сводках статистики. Ленину приписывают в этом смысле очень удачно сказанные слова: "Смерть одного человека - трагедия, смерть тысячи - это статистика". Думаю, комментарии излишни.
Остается выяснить ещё один вопрос.
Значит ли это, что автор этой статьи пропагандирует имморализм образца Макиавелли? Нет. Он просто исследует то, что есть в действительности, без мифологических прикрас, которые также являются плодом чьей-то политики.
Вопрос же о том, возможна ли какая-то другая, например, "христианская политика" (Владимир Соловьев) или аполитичное общество (Владимир Ленин) я оставляю на совесть сказочников и фантазеров. Это выходит за пределы человеческого разума и возможного для человека непосредственного опыта.