"В Размареле будет новый король!" - эта новость облетела многие светлые миры, и теперь об этом говорили на каждом углу. Кто хоть каким-то образом следил за событиями в столице веронов, не переставал поражаться решению Конрака. Даже людские короли редко отказывались от короны, а чтобы тиран отказался, тут уж совсем аналогов не бывало. Данная новость стала шоком не только для членов совета, но и для самого Акраса, которого Конрак прилюдно объявил своим приемником, и это явно не было шуткой. Теперь же совет должен был рассмотреть вопрос о лишении Амрона права наследования короны. И его вполне могли лишить титула наследника, так как он в бегах и возвращаться добровольно явно не собирался.
Для Акраса новость оказалась как ушат холодной воды на голову, он не слышал ни вопросов, задаваемых ему журналистами, ни голоса своих советников. Конрак собирался передать ему власть. Такого Акрас не мог предположить даже в самых смелых прогнозах. Видимо, подобного исхода не ожидал и директор Картаказис, он был не менее изумлен, чем все остальные. Поэтому ничего удивительного, что Карт попросил оставить его одного, чтобы дать ему подумать над сложившейся ситуацией.
Был ли это способ вернуть Акраса на родину, вырвав его из царства ариантов? Либо король хотел объединить два государства? Или у Конрака были более грандиозные планы, о которых они даже не догадывались?
Изумленным советникам ариантам Змей приказал вернуться на родину, и докладывать ему обо всех важных вещах. Сам он отправился в черный замок. Встретили его гробовым молчанием, словно на воскресшего мертвого. Больше всего Акрас увидел в их глазах страх. Они не знали, что можно ждать от нового короля. Процент того, что Акрасу не передадут корону, был очень мал и в подобный исход никто не верил. Совет давно рассматривал кандидатуру Акраса в качестве наследника престола, и многие маги уже отдали свои голоса в поддержку кандидатуры принца Змея.
Очень сильно Акрасу захотелось увидеть отца. Никогда раньше подобного желания даже не возникало, они особо не были дружны с Инараном, но сегодня Змею хотелось именно общества отца, а не прихвостней короля и уж точно не журналистов, которые будут задавать неприятные вопросы. Пришлось обойти весь замок, прежде чем Акрас смог найти отца. Инаран за время отсутствия сына переселился в самую высокую башню и обустроил там зимний сад, подвесил к потолку кровать качели и украсил их цветами. Даже еще не видя отца, Акрас почувствовал его боль и отчаяние, а также понял причину, когда увидел Яну... женщина была больна и явно давно без сознания. Она сильно похудела. К ее руке тянулась трубка с питательным веществом.
- Зачем пришел?! - едва ли не прорычал Инаран.
Отец тоже изменился. Акрас даже не сразу узнал его в этом звероподобном мужчине, который оскалившись, смотрел на него. Инаран страдал, он не знал чем и как можно помочь женщине, которую сильно любил. Он не понимал в чем ее недуг. А вот Акрас хорошо понимал из ее мыслей, из ее снов. Яна была сильной женщиной, но даже ее можно было сломать. Нет, Конрак к ней не притрагивался. От нее забрали всех ее детей, она не знала, что с ними, не знала, живы ли они. Даже животное могло погибнуть от голода и тоски, если лишить его потомства, что уж говорить о человеке. Яна с трудом пережила пропажу старших детей, но потеря двойняшек ее подкосила окончательно.
- Если я подниму ее, ты сыграешь со мной шахматы? - поинтересовался безразлично Акрас.
Инаран зарычал, но подумав, с явным трудом кивнул. Сейчас мужчина цеплялся за любую надежду даже за такую безрассудную.
Акрас присел на кровать женщины и взял ее за руку.
- Мама, проснись, - сказал Змей и второй рукой погладил женщину по щеке, - мам, уже утро.
Послышался скрип зубов, означавший, что Инаран просто в не себя от ярости и едва себя сдерживает.
- Мам, это я.
Яна шевельнулась и застонала, слабо сжала руку Акраса в ответ.
- Мам, проснись, давай просыпайся.
- Сынок? - слабо произнесла Яна и открыла глаза. Она словно слепая уставилась на принца веронов. - Ты вернулся?
- Да, мама.
- Ты никуда... больше... не уедешь?
- Нет, мам, я буду здесь с тобой, пока ты не поправишься. Ты же постараешься ради меня поправиться? Правда? Ты же любишь меня? Не печаль меня, пожалуйста, я очень хочу, чтобы ты была здорова.
- Сынок, - из глаз женщины полились слезы, - не надо... больше уходить. Я так... волновалась.
- Я больше не заставлю тебя волноваться, мам, - Акрас погладил ее по щеке, вытирая слезы, - а теперь поспи, и пообещай мне, что в следующий раз я увижу тебя здоровой.
Яна счастливо улыбнулась и закрыла глаза, снова погружаясь в сон, на этот раз ей не снились кошмары.
- Что ты сделал? - спросил Инаран пораженно.
- Знаешь, отец, тебе тысяча лет, но как был дураком, так им и остался. Ты знаешь, как ухаживать за женщинами, как превратить их жизнь в сказку, но кое-что от тебя ускользнуло, ведь ты стал отцом в довольно приличном возрасте. Ты никогда не был отцом, - хмыкнул насмешливо Акрас, - знаешь, как лечат некоторых животных, которые потеряли все потомство и не смогли оправиться? Им подкладывают чужих. Она не восприняла меня как чужого, сейчас я для нее сын. Ну и где шахматы?
Инаран немного замешкался, но вскоре отыскал старые шахматы и уже раскладывал их на ближайшем столе. Акрас присел напротив, наблюдая за точными и четкими движениями отца. Раньше Змей даже не просил отца сыграть с ним, прекрасно зная, что отец просчитает каждый его шаг, но сейчас хотелось испытать себя, да и общество Инарана ему было куда приятнее общества журналистов, от которых отбивались его верные соратники и друзья.
Первым пошел Инаран. Акрас вновь начал его узнавать. Когда отец садился за шахматы он преображался. Это была та игра, которую можно с чистой совестью назвать его страстью, его талантом. У каждого верона можно найти такую необъяснимую и странную страсть. У кого-то - к науке, у другого - к кузнечному делу, а у третьего - к спортивной игре. Вероны достигали в любимом деле небывалого совершенства. Не зря, долгожители среди веронов считались непревзойденными мастерами, вызывая зависть у представителей других рас. Инаран превосходно играл не только в шахматы, но и в любую логическую игру. И неизвестно кто именно создал первые шахматы, хотя в закрытом человеческом мире они появились приблизительно в 5 веке, и считалось, что Индия является родиной шахмат. Но так ли оно было?..
- С чего это ты решил со мной сыграть? - поинтересовался Инаран, не переставая внимательно следить за шахматами.
- Я хочу проверить себя, могу ли я манипулировать деревянными фигурками так же, как я это делаю с живыми игроками.
Инаран сжал кулак и "съел" первую фигуру Акраса.
- Не думай, что я изменил свое мнение о тебе, раз ты помог Яне. Все твои слова - яд, которым хочется верить, но, ни в коем случае нельзя доверять.
- Отец, а мне не нужно твое доверие, слишком поздно. И знаешь, - повертел фигурку в руке Акрас, - я давно хотел тебе сказать. Это ты виноват, что я такой, только ты, не Мрана, не советник Завс, не мое дурное обучение, а именно ты виноват.
Инаран замер и поднял взгляд с шахмат.
- Помнишь, тот день? Это был единственный раз, когда ты поднял на меня руку, из-за него. Ты защитил его, а не меня. Ты принял его сторону, а не мою. Ты предал меня именно в тот момент, отец. Ты помнишь этот день? Я его НИКОГДА не забуду.
Инаран помнил, слишком хорошо помнил...
***
Шли дожди, как любят говорить люди, противные до омерзения. Сад на тот момент не был скрыт прозрачным куполом, и земля сразу же превратилась в смесь мокрой грязи и травы. Единственным существом, которое выделялось на темном фоне, был четырехлетний мальчик. Его коричневая одежда, а также лицо и руки были испачканы, но не грязью... кровью. Руки мальчика дрожали, а по щекам текли крупными каплями слезы, смешиваясь с дождем.
- Акрас! - в сад выбежала разгневанная Мрана под прозрачным зонтиком, но грозный крик застыл в горле, так и не обретя формы. В таком виде она никогда не видела сына, и даже ее сердце дрогнуло.
- Миледи? - выбежали вслед за хозяйкой служанки.
- Уйдите, все уйдите! - приказала Мрана и, не боясь запачкать в грязи прекрасные туфельки, направилась к сыну, пока служанки выполняли приказ.
Женщина плюхнулась прямо прекрасным платьем в грязь и прижала плачущего сына к груди. Она стала покачивать его из стороны в сторону, гладя по мокрым белокурым волосам.
- Бедный мой мальчик, - шептала она, продолжая покачивать сына, - мой любимый и единственный мальчик.
- За что? Почему? Зачем? - еще сильнее расплакался маленький Акрас. - Он... он...
- Он заплатит за твои слезы!
- Он сильнее, у него есть сила, - прошептал мальчик, всхлипывая, - а у меня ее нет, он забрал у меня все, мамочка.
Женщина отстранила сына от себя и, выбросив зонт, взяла обеими руками лицо сына.
- Ты вырастишь, ты будешь силен, как никто другой, сильнее, чем они. Ты будешь иметь власть. Ты отомстишь за меня и за себя. И месть твоя будет страшна, - она снова обняла сына. - Помни мои слова, сын. Не будут они праздновать победу. Ты отомстишь.
Женщина поднялась, держа сына на руках, и направилась внутрь замка.
- Ты отомстишь, - повторяла она, гладя сына по желтым волосам.
С того самого дня, Акрас носил только белую одежду и никогда не надевал ничего иного. В нем словно что-то сломалось, надломилось, он стал другим. Винил в своем горе он только одного: брата своего. С каждым днем гнев и ненависть росла, появилась цель: достичь силы, любыми путями, любыми средствами. Он будет сильнее, он сможет отомстить.
Глядя на радость брата, мальчик испытывал ни с чем несравнимый гнев. Кулаки сжимались так сильно, что острые ногти впивались в ладони.
Но один день перевернул окончательно всю его жизнь и отношение к родному отцу...
Нет, ничего удивительно, что однажды братья подрались. Сейчас никто не вспомнит, кроме самих мальчиков, кто первым ударил. Но вход пошли ноги и руки, когти и зубы. От их когтей летели куски дорогих тканей одежды и щепки от деревьев. Они дрались, как дикие звери, не щадя друг друга. Уже на первой минуте оба брата были исполосованы когтями, из многочисленных ран текла кровь, у Амрона был разбит нос, у Акраса подбит глаз. Они повалились в грязь и стали кататься, выдирая из одежды клочья. В отличие от человеческих детей эти дрались в полной тишине, без слез, с холодной сосредоточенностью как звери.
- Мальчики прекратите! - закричала прибежавшая сестра - Прекратите, пожалуйста!
Но мальчики не слышали, они продолжали кататься по земле, собрав на себя всю мокрую грязь. Светлые волосы обоих братьев превратились в мокрые грязные пакли.
- Прекратите! - кричала Лимра, не понимавшая из-за чего началась драка, и кто напал первым.
Видя, что ее не слушают, девочка взлетела и помчалась в замок за помощью. Она-то и позвала тогда отца.
Мальчики продолжали драться, даже тогда когда вместе с Лимрой прилетел их отец. Мужчина застыл, с ужасом взирая на то, что происходит. Его лицо значительно побелело. Он подбежал к дерущимся сыновьям и схватил обоих за шкирки как котят и с трудом разнял в разные стороны, поднял на вытянутых руках.
- Вы что устроили?! - рявкнул мужчина на сыновей.
Оба брата тяжело дышали. Они страшно выглядели: исцарапанные и с подранными щеками, испачканные кровью вперемешку с грязью.
- Вы кто?! Шакалы?! Или братья?! Вы должны быть друзьями, а не рвать друг друга на части!
- Он мне не брат! - прошипел со злобой Амрон, и снова попытался когтями достать до Амрона, но отец не позволил ему этого сделать.
- А ну прекратить!! Вы братья!
- Истеричка белобрысая! - с гневом бросил Амрон, когда отец поставил их на землю.
- А ты ублюдок безродный! - сказал Акрас, словно сплюнул нечто мерзкое.
Послышался громкая пощечина. Акрас упал ни сколько от удара, сколько от изумления. Изумлен был и Амрон. Инаран и тот уставился на руку, словно это не он только что нанес удар сыну. Несколько секунд длилась тишина, нарушаемая только дождем.
Акрас прикоснулся к щеке, словно его сильно обожгли. Он даже не почувствовал боли от удара, а вот чудовищную боль от предательства отца Акрас ощутил сильнее, чем любую боль на свете. Он поднял взгляд, полный обиды на отца. Во взгляде Инарана запоздало отразилась вина, он пытался что-то сказать, но лишь беспомощно открывал рот. Как объяснить родному сыну, что он услышал не его, а Мрану, и что давно копившийся гнев на нее вылился в неконтролируемую вспышку ярости.
В последний раз по щеке Акраса покатилась слеза, после этого дня он никогда не плакал, лишь единожды нарушив данное слово, когда умерла Мрана, единственная кто его искренне и пусть немного странно, но любила.
- Акрас... - прошептал изумленный Амрон, но он не был услышан братом - Акрас, словно ослеп и оглох, все поглотила ненависть и гнев.
Шатающейся походкой Акрас направился в замок, не видя ни дороги, ничего. Он не сказал ни слова, ему было слишком больно, и чтобы высказать всю боль ему не хватит слов уже никогда.
- Акрас! - Лимра бросилась за братом и хотела поддерживающее обнять его, утешить его, но ее внезапно оттолкнула Мрана.
Девочка не успела даже коснуться Акраса, как упала в грязь лицом. Мрана лишь с презрением посмотрела, как она падает. Женщина схватила исцарапанного и безвольного сына на руки, не боясь испачкать светлого платья, и крепко прижала мальчика к себе.
- Не смей больше прикасаться к моему сыну, плебей! - закричала Мрана на молчаливого Инарана. - Я убью тебя, если ты еще раз тронешь его! Слышишь?! Я убью тебя! Ради ублюдков безродных сына законного бить! Как же низко ты пал!
Мрана резко развернулась и быстрым шагом удалилась. Инаран же видел только ненависть в глазах сына, смутно надеясь, что когда-нибудь сын вырастет, простит и поймет, но этого так и не случилось... Мрана была права...
***
- Вижу, ты помнишь, это хорошо, - произнес Акрас и поставил фигурку на доску. - Шах и мат, отец.
Змей поднялся со стула.
- Будем считать, что ты сегодня не в форме, - юноша уже собирался выйти, но остановился возле двери и, не поворачиваясь, тихо сказал: - Знаешь, я очень хочу, чтобы ты помнил о том, что чудовище из меня вырастил ты.
- Я всегда любил тебя, Акрас. Это не тебе предназначался тот удар, я не хотел, чтобы так вышло.
- Поздно, папа, - криво ухмыльнулся Акрас, впервые назвав Инарана не отцом, а папой, - поздно. Я успокоюсь, только когда он умрет. А уже из-за этого ненависть между нами никогда не утихнет. Я обещал матери, что отомщу. И ты один из тех, кого постигнет моя месть. Не бойся, моя цель только Амрон. Никто из твоих детей мне больше не нужен. Я не такая сволочь, чтобы мстить вам через близких, я отомщу вам лично, но для этого еще не пришло время.
- Почему ты так сильно ненавидишь его? - сжал кулаки Инаран и неотрывно смотрел в спину сыну. - Объясни, я не понимаю. Вероны не такие... они не ненавидят только за то, что у них разные родители! Вероны растят сирот, и никогда между ними не бывало ссор! Что произошло между вами? Должна быть более веская причина! Скажи мне, наконец! За что ты ему мстишь?!
- Спроси у сына своего, может он тебе скажет, почему я ненавижу его, хотя вряд ли он поведает тебе правду. Он всегда лгал.
Акрас вышел и захлопнул дверь. Воспоминания вихрем пронеслись перед глазами, снова пробуждая в сердце старую боль. Змей не помнил, как дошел до своей комнаты. Он прислонился к холодной стене и сполз на пол, обняв руками ноги.
- Ты не прав, - послышался знакомый голос.
- Не тебе меня учить, Искрос, - ответил холодно Акрас, - со своими проблемами, я разберусь сам. Если есть что сказать по делу, то говори. Я не намерен сегодня философствовать на тему морали моих поступков.
- Найди Конрака, ты узнаешь сегодня нечто очень интересное. И возможно, ты поймешь мораль моих поступков.
Портрет снова застыл. Искрос сегодня был не особо многословен, даже странно и совершенно не похоже на него. Обычно старший сын Конрака любил поболтать. Наверное, сегодня "кривой день", как бы выразился Лис.
Не долго размышляя, Акрас направился в покои Конрака. Со вчерашнего дня, он так и ни разу не видел деда. Интересно бы знать, чем он занят.
Возле двери в покои Конрака стоял служка. К нему-то и направился принц веронов.
- А где Конрак? - поинтересовался Акрас у трясущейся от страха прислуги.
- Его величество отдыхает в спальне, - ответил робкий парень и быстренько убежал, пока не последовали дополнительные вопросы.
Акрас изумленно проводил удаляющегося парня взглядом. Удивляться было чему, за все время, которое Акрас знал Конрака, король никогда не позволял себе спать больше, чем того требовалось. Он вставал всегда раньше всех, а то и вообще не ложился. Акрас иногда подозревал, что Конрак вообще не спит. Подозрения были обоснованными, в какое бы время Змей не приходил бы к королю он всегда бодрствовал, хоть и уединялся в спальне подальше от глаз. Верон без сна может обходить год максимум два, но даже у древнего есть свой предел. И если Конрак не спал, то уже интересна сама причина подобного поведения, чем для короля так страшен сон, что он не позволяет себе даже вздремнуть?
Акрас деликатно постучался в дверь монарха, и с удивлением услышал слабый и уставший голос Конрака:
- Войдите.
Змей едва не поперхнулся, с каких это пор в Конраке проснулась вежливость? Обычно он спрашивал совершенно по-другому, а то и вообще дверь распахивалась с такой стремительностью, что она могла разбить лицо стучавшего. Конрак не любил, когда его беспокоили.
В комнате было на удивление очень светло, хотя Конрак любил сумрак. Прежде, когда Акрас входил в спальню к королю, казалось, что он входит в склеп и обычно Конрак сидел на кресле в полной темноте, наблюдая оттуда за вошедшим гостем. Но на этот раз кресло пустовало, а сам Конрак, сложив на коленях руки, сидел на подоконнике и смотрел в окно. Всегда собранный и аккуратный до педантичности король, сегодня выглядел как взъерошенный после драки воробей, в не застегнутой черной рубашке и шароварах. Босые ноги(!) короля были прислонены к теплому камню.
- Мой милорд?
Конрак повернулся, а Змей едва не грохнулся на пятую точку, хорошо еще, что его выдержка не подвела. У короля были голубые глаза! Не черные, не карие, а небесно-голубые, как у Дунгрога, только с легкими белыми линиями, похожими на лучи.
- У тебя ее глаза, - сказал король спустя минуту.
- Прощу прощения, мой милорд, чьи у меня глаза?
- Моей жены, у тебя глаза моей жены, - повторил Конрак и светло улыбнулся.
Акрас остолбенел, всеми силами стараясь не распахнуть от изумления рот и скрыть истинные эмоции.
- Подойди, - попросил король, слабо протянув руку.
Змей покорно подошел и встал на одно колено перед Конраком, все еще думая, что монарх его разыгрывает. Король же тем временем, внимательно разглядывал внука, положив ему руку на плечо.
- Сыном ты мне не можешь быть, наверное, внук или правнук, - наконец, сказал Конрак. - Ты потомок Искроса. Верно?
- Я ваш правнук, мой милорд, сын Инарана. Разве вы забыли?
- Забыл? - с печалью произнес король, вздохнув. - Ах, да, ты же видел другого меня...
Акрас едва не поперхнулся. Карт был прав про раздвоение личности у Конрака. И вот она вторая личность короля перед Змеем, тот, кого знал и любил Искрос как отца. Стало ясно, почему у Искроса не поднялась рука на отца, почему он не принял корону и не стал королем. Он знал, что скрывается за черными глазами Конрака. И это не была игра, не было уловкой. Перед Акрасом открылась совершенно другая личность, не похожая на ту, что он знал.
- Я хочу в сад, помоги мне, пожалуйста, - слабо попросил Конрак, снова протянув руку к правнуку.
Юноша подставил плечо и помог прихрамывающему королю выйти из спальни. Шагая по знакомым коридорам, Акрас не переставал искоса поглядывать на Конрака. Глаза монарха остались голубыми. Король разглядывал замок, словно видел его впервые и то, что он видел, ему не слишком-то нравилось. Он кривился и тихо причитал, как древний старик. Этот образ был настолько непривычен, что Акрас просто молчал, даже когда привел Конрака в сад и посадил его на скамейку возле статуи Искроса, куда, в общем-то, и стремился король. Раньше Конрак никогда в эту непримечательную часть сада не заходил.
Король провел по надписи на табличке пальцами, как иногда это делал Инаран, и с грустью посмотрел на статую. Из голубых глаз потекли слезы, уголки губ слегка подрагивали.
- Он тоже умер, - произнес король и посмотрел на Акраса, - присядь, пожалуйста, - показал на место рядом с собой.
Акрас присел, не сводя взгляда с прадеда. Король внезапно сильно закашлялся в кулак и с удивлением Акрас увидел кровь на его руке и губах. Поспешно Змей достал платок и вытер руку монарха от крови.
- Это тело умирает, - где-то даже злорадно улыбнулся Конрак, - как бы он не старался продлить мне жизнь, он сделал самую большую ошибку, которую мог. Он убил ее. Он лишил последнего дыхания это тело. Оно держится лишь на его воле и силе магии, но каждый раз ему все тяжелее поддерживать в нем жизнь.
- Ты хочешь умереть? - спросил пораженно Акрас, уловив определенные нотки в голосе прадеда.
- Трудно отрицать очевидное, но это так. Посмотри на меня, разве это жизнь? Делить тело со своим врагом, знать, что он делает и не иметь возможности все исправить, былого не вернуть. Он даже умереть мне не дает, но он уже исчерпал все лимиты этого тела. Моя душа уже не здесь. Только он барьер, больше меня здесь ничего не держит, даже вы.
- Пока был жив Искрос, у тебя было дыхание? Ведь он ее единственный ребенок, - проверяя догадки, спросил Акрас.
- Да, это так, но с его смертью последняя нить, удерживающая меня здесь, оборвалась. Он это знал, чувствовал, потому хранил Искроса, не трогал его. Он слишком поздно понял, что совершил ошибку, но ничего уже нельзя было вернуть. Он пытался ее заменить другими, успокоить меня. Я причинял ему беспокойство. Но... нельзя заменить половину души механической деталью.
- Так, кто из вас настоящий?
Конрак повернулся к Акрасу и слегка улыбнулся.
- Настоящий - я. Он появился, когда мне было десять лет, когда Ледеема умерла.
Акрас едва не заскрежетал зубами, когда в сад вломились прихвостни короля и притащили за собой избитого с новым ошейником на шее Амроном. Дололы уж постарались, чтобы Амрон не смог бегать, по крайней мере, с месяц. То, что к Амрону применялись пытки, было видно не вооруженным взглядом. Его немного подлатали, чтобы хотя бы хромать смог, но выглядел он все равно очень плохо. Интересно бы знать, как они сумели его поймать в самой опасной части леса в Размареле? Там сила хранителей моментом дололов раздавила бы.
Змей почувствовал на своем позвоночнике руку короля и как его когти впиваются в кожу. В случае чего у Конрака хватит сил, чтобы удержать Змея, даже не смотря на болезнь. Не такой уж наивный простак вторая личность Конрака, он сразу догадался кто здесь кто. Понял поведение прадеда и Акрас. Держи друзей близко, а врагов еще ближе.
- Отпустить его! - властно приказал Конрак удивившимся слугам.
- Но...
- Я сказал отпустить!!! - рявкнул король, на руках появились разряды электричества, что свидетельствовало о сильном гневе.
Слуги поспешили удалиться от греха подальше, пока вспыльчивый Конрак их всех не поубивал. В отличие от Акраса они не поняли, что в короле нечто изменилось, не понимал этого и Амрон. Из-за ошейника и сильных ран он не мог двигаться, потому стоял на коленях перед братом и дедом неподвижно. Внезапно под действием взгляда Конрака ошейник на шее принца расстегнулся и упал не землю. Амрон удивленно уставился на короля. Юноша только после освобождения от власти артефакта заметил, что глаза-то у короля не черные.
- Уходи, быстро. Я не знаю, почему ты здесь оказался, поэтому просто беги.
Амрон перевел взгляд на Акраса, а рука Конрак еще сильнее сжалась, угрожая Змею переломом. Принц едва не вскрикнул от боли, у короля хватило бы силы, чтобы переломать юноше кость. Теперь даже, если Акрас захочет помешать Амрону он не сможет этого сделать, просто не успеет: одно резкое движение прадеда, и он будет парализован. Белая ткань одежды окрасилась в цвет крови.
Амрон наконец сообразил, что король удерживает Акраса, по выражению лицо всегда спокойно Змея.
- Беги! - повторил Конрак и бросил Амрону какой-то артефакт.
В третий раз повторять не пришлось, Амрон умудрился активировать портал с помощью отданного королем артефакта и хромая войти в него.
Некоторое время длилось молчания, после того как портал закрылся, Акрас даже не смотрел на короля и, казалось, забыл о боли в спине. Руку король убрал и лишь капельки крови на острых ногтях свидетельствовали о произошедшем. Конрак снова закашлялся, на этот раз Акрас подставил к его рту платок, на котором вновь осталась кровь.
- Он будет в бешенстве, - произнес как можно безразличнее Акрас.
- Боишься, что он умрет? - хрипло засмеялся Конрак и с легкой ехидцей взглянул на правнука.
- Если он умрет, я стану королем, - слегка улыбаясь, прошептал Змей, а затем убрал окровавленный платок. - Совет скоро даст согласие на мою коронацию, его смерть ничего не изменит. Но если меня заподозрят в покушении на вашу жизнь, короны мне не видать. Поэтому пока вы живы, я буду о вас заботиться.
- Ты не старший, в тебе нет той силы, что должна быть в короле, - уже с презрением произнес Конрак.
- Амрон, которому вы позволили сбежать, бунтарь, его лишат права на корону. Нам не нужен король, которому нет дела до его народа.
- А тебе, конечно же, есть дело, - послышался сарказм в голосе короля.
- Мне есть. И буду с вами откровенен, Амрон тоже не настоящий наследник. Он брат-близнец истинного короля и это его все хотят поймать. Может, вы припомните, для чего он вам нужен? Вернее... ему.
- Так он тебя не посвятил?
- Конрак не слишком-то откровенен, он предпочитает хранить тайны в себе. И единственный кто имеет доступ к его воспоминаниям - это вы. Только не отрицайте, что не связаны. Я думаю, что вы просто не горите желанием погружаться в его воспоминания. Но вы бы очень мне помогли, если бы сказали, зачем ему нужен Олег. Убивать его он не собирается тогда для чего? Открыть врата ада? Это смешно, изучив достаточно Конрака, я понимаю, что это вымысел, сказка для простачков, которая скрывает истину. Сказка зловещая, но не правдивая, в которую могут поверить такие личности, как Гекада. Не так ли?
Конрак снова закашлялся и положил руку на плечо Акраса. Буквально на миг мужчина закрыл глаза, а затем заговорил уже другим более холодным тоном:
- Ты похож на змею, прозвище твое полностью оправдывает твою сущность. Олег - это огромный источник энергии, о которой простому смертному можно только мечтать. Знаешь, почему в сказку Конрака верят? Потому что сила последнего короля веронов действительно способна отворить врата в потусторонний мир зла, но суть в том, что если эти врата откроются, править будет нечем, не будет слуг, не будет даже рабов. Владыки ада жаждут крови и если они вырвутся на свободу, они сметут все живое на своем пути.
- Но как он сможет ее забрать? Как он сможет управлять ею?
Король засмеялся и облизнул пересохшие губы.
- А кто сказал, что он собирается эту силу забрать себе? Он собирается влить ее в тебя.
Акрас застыл, стараясь не выдать тех эмоций, которые вызвали в нем последние слова Конрака. В душе пронеслась настоящая буря. Конрак хотел передать ему силу Олега? Как такое может быть? Зачем?!
- Ты его идеальное творение, - улыбнулся прадед. - Мрана была выбрана не случайно, она была сосудом, она была рождена только для твоего рождения, ее к этому готовили. Инаран был подчинен, он выполнил все, как они планировали, весь ритуал прошел как по маслу. Единственное, что помешало идеальному плану, так это рождение Олега, вернее... он родился слишком рано. Ты должен был быть единственным наследником. Все кто родился бы после тебя, должны были умереть ради того, чтобы напитать тебя силой. Ты предатель своей расы. Ты должен был положить начало разрушению устоявшегося порядка, стать истинным темным вероном, а не этой подделкой, которую ты видишь перед собой. Вероломный, изворотливый, двуличный, способный пойти на убийство ради достижения цели. Предатель. Юноша с ангельской внешностью, но с душой демона. Ты носитель семени зла, но... оно пока не проросло, но прорастет... скоро.
- А ты пророк, и заранее знаешь, как я себя поведу? - сузил глаза Акрас.
- Нет, я всего лишь читаю его мысль, ведь мы делим одно тело. Ты ведь сам чувствуешь, ты не такой как они. Ты другой. И даже если ты играешь на два, а то и на три фронта разве это что-то меняет в тебе самом? Мстительный Змей. Ты так и не простил брата?
- Это вы тоже прочитали в его мыслях? - поинтересовался с усмешкой Акрас.
- Нет, я это увидел в твоих глазах. Ты ненавидишь его. Ненависть к нему - это единственное чего ты не можешь скрыть, каким бы изумительным актером ты ни был.
- Он не лучше меня.
- Как знать, в его глазах я ненависти не заметил, слепой гнев, негодование, недоумение, удивление и даже... сожаление. В твоих глазах другие эмоции. А вот при упоминании Олега я увидел восхищение, мне даже подумалось, что на старости показалось, но нет. Странно, восхищаться одним братом близнецом и ненавидеть другого, а ведь они от одного отца и от одной матери. Чем же тебе так досадил-то второй?
- Думаю, про это я деликатно промолчу, - ответил Акрас.
- Что ты тут делаешь?! Решил осквернить его память своим присутствием, Конрак?! - перебил их разговор крик.
Оба верона повернулись на голос. Акрас даже не удивился, когда снова увидел отца. Инаран всегда приходил к покойному брату, когда ему было особенно тяжко. Инаран по-прежнему не ведал, что Искрос был ему отцом.
- Конрак, это Инаран - мой отец, думаю, вы сможете найти общий язык, а мне надо идти. Если я вам понадоблюсь, мой милорд, вам стоит только позвать меня, и я сразу приду к вам.
Если сказать, что Инаран был ошеломлен, то это ничего сказать. Он напоминал рыбу, выброшенную на берег, даже глаза также выпучил.
Акрас же едва взорвался внутренним криком: "Быстро ко мне, нужно срочно переговорить с Картом!"
"Что случилось?" - услышал в своем сознании удивленный голос Лиса Акрас.
"Некогда объяснять, мне нужен Карт. У меня есть для него неприятная новость!".