Видения, иногда они имеют тайный и скрытый смысл, но чаще не несут никакой полезной информации. Но для спящего видения было самой сутью его существования. Только в нереальном мире он познал, что же такое настоящая жизнь: без боли, без наказания и без страшных палачей, без кошмара, который настигал даже в иллюзорном мире. Потерянная, истерзанная и испуганная душа наконец-то нашла покой и смогла оклематься после всех ужасов, которые пришлось пережить.
Пробуждение было болезненным, если не сказать мучительным. Не хотелось покидать иллюзорный мир, ведь там было так хорошо и чудесно, но реальность ждала и слишком долго пребывать в забвении нельзя.
Свет резанул глаза, словно лезвие, и пришлось снова закрыть веки.
- С добрым утром, Эйрон! - прозвучал знакомый голос.
Где он слышал этот голос?... Ах да, голос принадлежал тому рогатому, что освободил его от "рабских цепей". Интересно бы знать, сколько прошло времени? Ему казалось, что прошла целая вечность после того случая в саду, где на него напал и пленил русоволосый незнакомец.
На этот раз было легче смотреть на свет, и он разглядел улыбающееся лицо извечного врага его хозяев-дололов... верона. Дололы всегда поминали давних противников недобрым словом, многие ругательства у них были связаны именно с веронами. Даже если верон просто приснился дололу, то это не к добру (для долола, разумеется). Пожалуй, один глава семейства Генлий никогда не упоминал веронов, дед вообще помнился Эйрону как спокойный, очень умный и рассудительный долол. Маленьким он восхищался этим сильным и могучим дололом, мечтая, что когда-нибудь поможет ему в делах. Как же были глупы его надежды, пусть его мать и была дололкой, но его кровь - чужая, а затем наступила тьма отчаяния среди каральимов. И здесь дед, как ни странно, его не разочаровал. Он отдавал приказ не как хозяин, а как дедушка своему внуку, юноша по-прежнему остался для него внуком, что очень злило Нинлу - мать Эйрона. Она всегда говорила, что каральим - это слуга, но Генлий ее мало слушал, если сказать, что вообще не слушал. Назло отцу и мужу в одном лице женщина продала Эйрона Денвилу.
Когда мать умерла, Эйрон кроме облегчения и легкого сожаления ничего не почувствовал, да и была ли она ему по-настоящему матерью? Такой, какой ему показали в видении, она точно не была. Нинла была страшной, коварной и злой женщиной, что совершенно не сочеталось со словом "мама". Без всяких угрызений совести она сделала из сына каральима, используя их родственную связь, а затем продала и послала, как ей казалось на верную гибель. Но магия противника Эйрона сработала совершено не так, как рассчитывала Нинла, магия убила ее и порвала всякую связь Эйрон с семейством. Теперь он был свободен. И как напоминания о былом служили почерневшие татуировки раба дололов.
Видя перед собой верона, Эйрон был удивлен. Голос был тем же, но вот облик веронский. Даже внешне этот юноша был полной противоположностью дололов. Он вызывал недоумение у Эйрона. Почему он ему помогает? Особенно после того, как Эйрон хотел его убить? Долол бы начал мстить, а этот улыбается как старому приятелю, словно ничего не было между ними в прошлом. И тогда он помог ему, привел сюда, где его душу долго и упорно лечили, пока Эйрон перестал бояться наказания и боли, позабыл былые печали.
- Раньше у тебя были рога, - прозвучал немного хриплый голос пробудившегося.
Верон искренне засмеялся на слова Эйрона, и не было в этом смехе ни насмешки, ни угрозы, как в случае с дололами, а улыбка не вызывала чувство страха и приближения неотвратимого наказания. Когда улыбалась Нинла - это означало, что Эйрона страшно накажут, и она будет довольна, только тогда услышит болезненный крик сына. Он только у одного существа видел подобную улыбку - у маленького сына Генлия - его любимчика.
- Это был морок, - пояснил парень, отсмеявшись. - Как ты себя чувствуешь, Эйрон? Я рад, что теперь... ты свободен от страха.
- Колдун... отправьте меня обратно, мне здесь не нравится, - припомнил Эйрон имя спасителя и отвернулся.
Верон недоуменно уставился на еще одного персонажа, который присутствовал в помещении.
- Он шутить изволит, - пояснил очень громкий и вроде бы детский голос. - Привыкай, раньше ты общался с испуганным ребенком, теперь же Эйрон взрослая личность, пусть и с нелегким прошлым, но все же прошлым. Эйрон, - обратился невидимый собеседник к крылатому. - Я хочу проверить твою моторику, попробуй сесть.
Осторожно сев на алтаре, Эйрон, наконец, увидел того, кто с ним разговаривал. Это был маленький мальчик с воздушными и невесомыми крыльями за спиной. Его невероятно зеленые глаза поражали яркостью и глубиной. Эйрон даже усомнился ребенок ли перед ним стоял или некто скрывался под детской личиной.
- Пошевели пальцами, - попросил мальчик, внимательно следя за движениями крылатого. - Отлично, убить никого не хочется?
- Нет, - слегка улыбнулся Эйрон.
- Я думаю, прошло немного времени, и ты вряд ли забыл все то, чему тебя учили. Особенно основам боя. Теперь ты понимаешь, что способен не только убивать, но и защищать то, что тебе дорого, друзей и близких, пускай сейчас кроме Олега ты мало кого знаешь, но я надеюсь, что со временем ты освоишься.
- Спасибо вам, благодаря вам я теперь не чувствую себя чудовищем.
- Я еще некоторое время понаблюдаю за тобой, не нужно ли еще тебя подлатать, а сейчас отдыхай. Можешь прогуляться - это никому не запрещено.
Незнакомый мальчик быстро убежал, еще некоторое время были слышны его шаги, пока и они не затихли. Эйрон повернулся к молчавшему во время разговора крылатого и мирайя Колдуну. Верон загадочно улыбался.
- Пойдем наверх, познакомим тебя со всеми, - Колдун поправил невидимого ранее для Эйрона дракончика, который протестующее запищал, когда его вернули на плечо, видимо, в мешке ему было более удобно, да и не смотрел никто. На Эйрон дракон смотрел с легким прищуром, словно говоря: "пусть ты и хороший, но все равно я тебе не верю".
Верон, взяв Эйрона под руку, повел крылатого юношу по лестнице наверх, где их уже ожидали. Эйрон не знал смеяться ему или удивляться. Пять мужиков стояли в юбках на цыганский манер. Одного Эйрон узнал - это был тот самый русоволосый, который пленил его. Рядом с ним стоял очень веселый желтоглазый фигнен, который бил в бок хмурого лысого огрызающегося мужика. Еще двое были драконами - это Эйрон знал из учений Генлия - он учил внука отличать драконов от обычных двуногих рас. Да и эти сильно выделялись один с золотой кожей, а второй с синими полосками. Эйрон не понимал этого дурацкого маскарада, пока фигнен не запел:
- "За дружеской беседою,
Коль пир идет горой,
Примеру дедов следуя,
Мы песню Вам поем.
Нам с ней отрадней дышится
Всем станет веселей. ОПА!
И с этой песней слышится
Нам отблеск жизни всей!
Хор наш поет
Припев любимый,
И вино течёт рекой,
К нам приехали родные
Наши гости дорогие!
Что может быть прелестнее,
Когда любовь храня,
Друзей встречает с песнями
Жемчужная семья.
Нам в жизни нет различия,
Живя семьей одной,
Мы свято чтим обычаи,
И любим всей душой!.."
Вновь пихнув мужика в бое, фигнен поторопил его и тот с недовольной рожей, человека делающего очень неприятную работу, поднес Эйрону бокал голубого вина.
"..Хор наш поет
Припев любимый,
И вино течёт рекой,
К нам приехали родные,
Наши гости дорогие!"
Пей до дна, пей до дна,
Пей до дна, пей до дна! []
[] Народная песня "За дружеской беседою".
Эйрон послушался и опустошил весь бокал, сразу ощущая, как сила разливается по телу. Напиток явно был магического происхождения. Усталость после пробуждения как рукой сняла, чувствовался заряд сил.
- Но теперь-то можно бабские шмотки снять?! - возмущенно воскликнул недовольный мужик под общий хохот.
- Только наш обалдуй мог придумать этот дурдом на выезде, - сдирая с себя юбки, произнес дракон с синими полосками, укоризненно косясь на желтоглазого товарища и его напарника русоволосого Алекса.
- Зато посмотри, как мальчик повеселел! - не унимался фигнен, приплясывая и не собираясь снимать юбку, которая выглядела нелепо наряду с легкими доспехами генерала королевы.
За ними наблюдали еще несколько зрителей, которые пытались кое-как скрыть душивших их смех. Веронка очень похожая внешне на спасителя Эйрона, женщины мирайя и... маленький долол.
- Зенл! - позвал Эйрон с улыбкой.
Мальчик моментально ответил и вскоре оказался на руках у Эйрона.
- Как поживает мой обожаемый ребенок?
- Отлично! - улыбнулся Зенл. - Только мамы не хватает, - теперь уже с легкой грустью произнес мальчик, немало удивив Колдуна, наблюдавшего за ними. С веронов маленький долол не был до конца откровенным. - Будем, как в старые времена, играть, - продолжал тараторить мальчик, - а то ты был в прошлый раз шуганный, что я испугался, что ты меня забыл и наши игры забыл!
На недоуменный взгляд Колдуна Эйрон пояснил:
- Генлий часто оставлял его на мою опеку, зная, что я никого к нему не подпущу, и убью каждого, кто станет угрожать мальчику, и никогда не причиню ему зла, даже если прикажет Нинла.
- Я думал, его оставляли с мамой, - проговорил задумчиво Алекс, уже освободившись от юбки на досаду фигнену.
- Лилия была лучшей каральей Генлия, когда ее не было, Генлий заменял Лилию мной. Только нам он доверял, мне как внуку, а Лилии как матери Зенла.
- Зенл, - повернулся Колдун к мальчику, - ты хочешь вернуть маму?
Мальчик кивнул, на руках у родного каральима он чувствовал себя более уверено, и уже не боялся говорить то, что тревожило его душу.
- Но она до сих пор каралья, - вставил пять копеек фигнен. - И вы испортили мне праздник, серьезные дяди! Я только планировал надраться, а тут такой облом! Вы хоть когда-нибудь отдыхаете?
- Заткни клюв, Дэрон, успеешь еще надраться, у тебя на это будет целая неделя отгулов, - покачал головой Алекс и вернулся к прежней теме разговора: - в демонических кругах есть слух, что лучшая каралья Генлия пропала, а кто у него был лучший? Правильно, Лилия.
- Я тоже это слышала от мужа, - проговорила, подошедшая Лимра. - Ликарнасы часто пользуются услугами дололов.
- Если она сбежала, куда она могла пойти? - рассуждал Олег, не обращая внимания на недовольный взгляд Дэрон, которому они испортили настроение. - У нее ведь была семья, она же не с детских лет стала каральей.
- Если она действительно отправилась к родным, то я знаю, где она, - произнес Эйрон, - я был свидетелем, когда по приказу Генлия убили ее отца. Он много копал, Генлию это не нравилось, и он устранил старика.
- Я не хочу прерывать вашу беседу, - прозвучал громкий голос, привлекший внимание всех. Желтоволосый мальчик сидел на безопасном участке каменного топора возле стены и задумчиво смотрел на действующие лица. - Я планировал освобождение Лилии на завтра, как испытание для Эйрона, но вы такие торопыги, что я даже не знаю, как поступить.
- Ты, Кантор, как всегда видишь далеко вперед, - констатировал Дэрон. - пойду нажрусь в одиночку, - махнул рукой на товарищей фигнен, как врач на безнадежных больных. - Эй, ты со мной, тупорылая морда? Или ты у нас сегодня трезвенник?
Хмурый лысый мужик, бурча под нос страшные ругательства, отправился вслед за фигненом. Юноша с золотой кожей закатил глаза к потолку и невесело произнес:
- Пойду, присмотрю за ним, а то вдруг в луже утопиться или это лысое недоразумение утопит, - и исчез с золотистой вспышкой.
- Дэрон, - вздохнул Кантор и сказал, уже обращаясь к остальным: - это задание только для Олега и Эйрона, другие не будут вмешиваться. Ну что ж, поясню суть...
***
Свист плети... крик... кровь... если есть ад, то он существует в тайном месте дололов за пределами реального мира, где даже время остановило бег и вечные муки терзают несчастных, попавших в когти дололов. Их рабы забывали от ужаса и боли свои имена и прежнюю жизнь, их желания сводились только к тому, чтобы забыть, навсегда, стать ничем и перестать чувствовать боль. Многие сходили с ума и переставали быть личностям - они ставились бездумными убийцами, послушными рабами. Но не все теряли разум, не все до конца подчинялись. Сопротивлявшихся было немного, жалкие единицы среди сотен и тысяч безумцев. Их также нельзя было назвать нормальным, "обучение" оставляло неизгладимый и страшный шрам на их душах, и трезвость ума была еще хуже, чем темнота безумия. Они помнили, они скорбели, они хотели вырваться из оков и... отомстить.
Лилия... она была одной из тех, кто помнил, и оттого ее боль была ужасна. Ее предал муж, ее предал любимый, она никогда не увидит детей, ее все забыли и предали, и все, что ей осталось - это ненависть. Боль жгла душу, от ненависти и гнева "вскипала" кровь, заставляя вопреки здравому рассудку сопротивляться воле хозяина. Она больше не будет подчиняться, никто не сможет вновь надеть на ее руки цепи! Ее меч не станет убивать по приказу самовлюбленных болванов!
Лилия потеряла счет времени, да и женщина забыла, что такое время, ведь в пустоте, где ее обучали наукам убийства, время остановилось. Она убивала просто, потому что уже по-другому не могла. Убивала таких же, как она, каральий - бездушных убийц, следовавших за ней попятам от самой столицы дололов, но Лилии все-таки удалось оторваться. Она наконец-то вырвалась, но... радости женщина от побега не испытывала. Там осталось ее сердце - ее сын и... возлюбленный. Пускай он ее предал, и от ненависти к нему застилало взор, но душа ныла как сломанная скрипка. Она поверила ему, поверила его лжи, а он... сделал из нее каралью - свою рабыню. Представлял ли он, какой ад она прошла там в междумирье, где обучали жертв дололов. Он отдавал приказы, он приказывал убивать и она убивала. Иногда ей удавалось вернуть контроль над телом, когда приказы других членов его семьи вызывали жесточайший протест в душе женщины. Ее называли самой сильной и непокорной каральей, а знали ли они, какая ненависть пылала в ее душе, знали ли, как она хотела отомстить?
Единственным светлым лучиком для нее стала девочка - дочка хозяина и возлюбленного. Глядя на мирно спящего младенца женщина, словно становилась прежней. Раньше, еще до пленения, у нее была маленькая дочь, о которой пришлось забыть. Своей девочке она стала чужой, а у этой нет никого. Лилии приходилось красть молоко, необходимое для ребенка. Все для того, чтобы девочка жила. Она не отдаст ее дололам, никогда! Ни за что! Она не позволит им сделать из нее такое же чудовище, каким стала она! И пускай придется хоть сотню убить, девочка будет жить!
Лилия шла бездумно, мало обращая внимания, куда бредет и зачем. Женщина очнулась только когда увидела дома родного города. Она вернулась домой осознанно или бессознательно каралья снова дома. Даже в темноте ночи Лилия узнала улицы, по которым когда-то играла ребенком. Вот здесь возле пекарни Градсона они с друзьями выпрашивали у доброго толстяка-пекаря сладкие булочки. А вон там возле дома ворчливого "Костоправа" они играли в догонялки. А здесь в садах прятались от взрослых.
Все казалось знакомым родным и одновременно чужим, словно все, что произошло было не с ней, а с другой женщиной много столетий назад. Да, Лилии казалось, что прошла тысяча лет, а то и больше. Да и кто знает, сколько времени она провела в "аду" дололов, где покорность прививали раскаленным железом?
Нетвердым шагом Лилия приблизилась к слегка обшарпанным воротам, заросшими лианами и сорняками. Ее крепость, ее дом выглядел заброшенным, пустынным и чужим. Окна "смотрели" пустыми провалами с осколками стекла. От прекрасных перламутровых занавесок остались одни воспоминания и почерневшие тряпки. Дверь была заколочена. Некогда здесь Лилия жила вместе с родителями. Но... родители умерли, Лилия это поняла, когда зашла в обнищавший сад, где были две могилы со свежими цветами. Женщина впервые за долгое время расплакалась и опустилась на колени перед могилой родителей.
- Простите... простите... - шептала Лилия, сама не понимая за что извиняется. Женщина опустилась коленями прямо в грязную лужу перед могилами. Два дорогих человека больше не улыбнутся ей, больше не скажут ей ободряющих слов, она их никогда не увидит. Сколько же горя принесло предательство.
Девочка на руках завозилось, открывая янтарные глазки. От отца она разве что унаследовала цвет волос и разрез глаз, а остальное явно мамино. Девочка была очень беспокойная, часто Лилии приходилось несладко с ней. Ребенок страдал, а точнее страдала от этого Лилия, сильными вспышками гнева. Это была почти бесконтрольная ярость, которой не обладали даже дололы. Да и странно то, что девочка за исключением волос абсолютно не была похожа на долола, она явно принадлежала какой-то другой расе, но Лилия и предположить не могла какой именно, да и не пыталась.
Кто-то вскрикнул позади женщины. Лилия едва удержалась, чтобы не запустить в стоявшего человека кинжалом. Лишь огромным усилием она не убила вскрикнувшую женщину.
- Госпожа, неужто это вы? - спросил испуганный женский голос.
- Сара... это ты? - неуверенно прошептала Лилия.
- Госпожа! - пухлая кухарка со слезами радости приблизилась к Лилии с фонарем, но в тот же момент с ужасом отстранилась - она увидела красные татуировки каральий на лице Лилии.
- Не бойся, я вырвалась из-под их власти, - закрыла глаза Лилия, - они больше не властны над моей душой.
- Госпожа, как это ужасно... пойдемте со мной, вы вся обледенели и этот... ребенок, - испуг все еще звучал в голосе Сары, особенно, когда она увидела, как внимательно и страшно разглядывала ее девочка с янтарными глазами.
Лилия послушно последовала за бывшей служанкой. Идти ей особо было некуда, да и кто ее примет с татуировками рабыни дололов? Даже старая Сара и та боялась, она постоянно испуганно оглядывалась назад, не озвереет ли госпожа, не убьет ли по приказу древних, как лишнего свидетеля?
Сара привела Лилию к себе домой в жалкую лачугу в бедном районе, зажгла пару чадящих ламп и поставила на грязную почерневшую от времени плиту небольшой металлический чайничек с вмятиной на боку для того, чтобы заварить чай из лесных трав. Пожилая женщина быстро разложила перед севшей на скрипучую скамью Лилией жалкие крохи, которые с натяжкой можно назвать пищей. Но даже это показалось женщине царской едой. После того, что чем ей приходилось питаться в рабстве, любая пища покажется божественной.
Служанка долго и тяжко вздыхала, глядя, как Лилия медленно ест и кормит из бутылочки янтароглазую девочку. Когда заварился чай, Сара поинтересовалась:
- Вы ни о чем не хотите меня спросить?
- Конечно, я хочу знать все, Сара, с того самого момента как я исчезла.
Сара повздыхала немного и начала рассказ:
- Мы все думали, что вы померли или что вас похитили. Всех на уши поставили. Обыскивался каждый дом, каждый миллиметр улиц, но ничего, никаких следов. Матушка ваша первая занемогла и через месяц померла.
- А отец?
- Он пытался выяснить, что с вами произошло, но едва что-то нашел, как его... убили. Никто не знает, кто заказал его, но все знали, что он погиб от руки каральи. Искать перестали, даже увещевания вашего брата не помогли, он же забрал к себе ваших малышей. На могилку к ним только я да ваш брат приходит, если бы не ваш брат то и мне бы могилку выкопали, я кроме ваших родителей других хозяев не знала, - всплакнула Сара и вытерла грязным полотенцем натекшие слезы.
- А как же мой муж? - с гневом спросила Лилия.
- Через год после вашего исчезновения, он снова женился, у него родилась дочь. Наследником он, конечно, сделал вашего сына, госпожа. Хороший мальчик вырос, весь в вас, такой же чернявый. Четырнадцатый годок как ему стукнул.
После слов Сары все в душе женщины еще сильнее "вскипело". Как же она ненавидела Хендака! Это он был причиной всех ее бед! Он и его любовница Жасмин! Если бы только он не пригласил тогда к ним долола, ничего бы не произошло и она бы не пережила тот ад, который пришлось пережить из-за предательства мужа.
По словам бывшей служанки, Хендак не женился на Жасмин, да и она не захотела бросать пусть и пожилого, но состоятельного мужа, а потом их отношениям пришел конец, и Хендак познакомился с семьей барона и вскоре женился на баронской восемнадцатилетней дочери, которая месяц назад родила мужу прелестную дочь.
- Ты не знаешь где он сейчас? - спросила Лилия, более не слушая служанку, все ее сознание заполнила жажда мести.
- Мне не нравится...
- ГОВОРИ!
Сара от страха заслонилась руками и уронила чашку на пол, где та разбилась на мелкие осколки.
- Прости, я просто... хочу поговорить со своим... первым мужем, а заодно увидеть своих детей, - с трудом проговорила Лилия.
- Сегодня у них прием в честь дня рождения его дочери. Будут все даже ваш брат. Ваши дети...
- Где?
- Там где вы жили перед исчезновением.
- Сара, ты не могла бы присмотреть за ней, пока я не вернусь, - попросила Лилия, протягивая девочку. - Пожалуйста, она мне очень дорога, я буду тебе очень признательна.
- Конечно, госпожа, - кивнула Сара, принимая у Лилии крошку. - Может, вы возьмете плащ, на улице дождь. Вы простудитесь, госпожа.
- Я давно не боюсь ни холода и ни простуды, Сара, есть более страшные вещи, Сара, поверь, - прошептала Лилия и отправилась в ночь и холод на улицу, сопровождаемая тревожным взглядом бывшей служанки.
Это он виноват, да он, виноват в том, что она долгие годы не могла обнять своих сыновей, виноват в гибели ее родителей. Предатель! Он предал ее, а потом заменил как не нужную вещь. Наверняка, выбрал более молодую и красивую девушку, чем она. Как же Лилия жаждала отомстить за все, что с ней случилось! О да! Она отомстит! Страшно отомстит! Искусство убивать медленно ей выжигали на коже, и теперь она применит на практике страшное знание и будет слушать его крики, как самую дивную музыку на свете.
- Но вначале заплатить кровью она, - криво улыбнулась Лилия, вспоминая дорогу к любовнице мужа Жасмин. О да, вначале умрет она, а потом он.
Муж Жасмин только прибавил себе состояния, и оттого их дом выглядел еще богаче, чем прежде. Судя по свету, исходящему из окон, хозяева дома не спали. И вряд ли они пошли бы на прием к Хендаку, ведь еще во времена счастливых дней Лилии мужчины не ладили. Они были не только соперниками в любви, но и в делах, поэтому что один, что другой оппонента на дух не переносил.
Лилия перелезла через забор, нисколько не боясь охраны, а также злобных тварей, называемых "сторожевыми псами". И вот, уже первая шавка взывала от боли, когда Лилия без всякой жалости зарубила ее. Вскоре на вой сбежалась охрана, но они не успели сориентироваться, как полегли один за другим со страшными несовместимыми с жизнью ранениями, лишь один разглядел татуировки раба долола и, дав "петуха", побежал, но и его настиг в спину брошенный Лилией кинжал. Ни сожаления, ничего Лилия не почувствовала, о сожалении дололы заставили забыть, она убийца и должна вести себя как убийца. Хороший враг - это мертвый враг.
А потом был прорыв в шикарный полный свете и дорогих вещей дом, где слуги даже не пытались защитить господ, а лишь подобно напуганным светом тараканов разбегались в разные стороны по щелям и углам. Даже стражники, видя, что за татуировки украшали лицо пришедшей женщины, с криком убегали прочь. Лилия не пыталась их догнать, сейчас у нее была цель, достичь которой она хотела на протяжении долгих и холодных лет в заточении. Без прелюдий она выбила коричневую деревянную дверь в игровую комнату, где и заметила еще с улицы обидчицу. Жасмин была не одна, ее закрывал спиной пожилой муж со шпагой в руке и с десяток его товарищей.
- Каралья, - побледнел супруг Жасмин. Это был немолодой мужчина с залысинами, жилистый, но все же не лишенный мужского шарма, несмотря на возраст. Рядом с нем пышногрудая Жасмин выглядела как курица в цветных перьях и увешенная дорогими побрякушками. На товарищей мужчины Лилия даже не смотрела, для нее они были просто мясом для рубки, не более.
- Ах, каралья, - презрительно фыркнула Лилия, крутя окровавленный меч в руке. - А раньше меня звали Лилия, вы просили стать вашей любовницей, как же быстро все забывается.
На лицах всех присутствующих отразилось несказанное удивление, а на лице уже немолодой Жасмин - откровенный ужас.
- Убей ее! Убей ее! Она пришла за мной!! - завизжала Жасмин, глядя на меч Лилии широко распахнутыми глазами.
Лилия еще шире ухмыльнулась, раньше эта женщина считала своим долгом оскорбить законную супругу Хендака, теперь же она дрожала от страха за свою шкуру, потому что прекрасно осознавала за кем пришла каралья. Ведь Жасмин - виновница того, что случилось с Лилией. Это с ее подачи Лилия стала каральей, рабыней долола.
- Назови заказчика, я имею право знать, каральи всегда называют заказчика, - посерел муж Жасмин, - я буду сражаться до конца, но должен знать пожелавшего моей смерти.
- Заказчика нет, я не подчиняюсь больше дололам, я пришла сюда для мести, - с безумным взглядом сказала Лилия, - либо ты отдашь мне Жасмин по-хорошему либо отправишься следом за ней в ад.
Пожилой мужчина удивленно повернулся к перепуганной супруге, которая от ужаса начала подвывать и искать спасения, бросая взгляды то на дверь, то на окно.
- Мой ответ: нет, и я не верю, что ты каралья, каральи не могут вырваться из цепей рабства, ты самозванка!
- Что ж, давай проверим, - засмеялась Лилия. - Твоя стража мертва, пришел твой черед испробовать стали!
Мужчина как по команде бросились на Лилию, и уже первые двое убедились в правдивости слов женщины, когда ее меч вспорол одному брюхо, а второго - обезглавил. Завизжала Жасмин и, прежде чем разъяренная Лилия ее догнала, бывшая любовница Хендака выбросилась в окна. Полоснув оставшегося противника мечом, Лилия с яростью выглянула в окна, громко закричав от гнева. Жасмин разбиралась, упав на каменную дорожку. Под мертвой женщиной уже расползалась кровавая лужа. Слишком быстрая смерть, не удовлетворившая Лилию. Каралья опрокинула стол и разрубила его на мелкие куски, пока не взяла себя в руки и не успокоилась.
- За что? Что она тебе сделала? - прозвучал ошарашенный и напуганный голос все еще живого мужа Жасмин. Он был ранен, но не смертельно.
- Хочешь знать?! - повернулась к нему каралья, ощетинившись. - Мало того, что эта веронская шлюха (ругательство дололов) спала с моим мужем, она с его участьем продала меня дололам! Это благодаря ей, я стала каральей! Ты даже представить себе своим сытым и довольным умишком не можешь, что ТАКОЕ БЫТЬ РАБОМ ДОЛОЛОВ!!!
Лицо мужчина еще сильнее посерело. Лилия как раз увидела себя в отражении разбитого ею же зеркало и отшатнулась. Оскал зверя и тот краше выглядел, чем ее некогда прекрасный лик. Ярость исказило ее лицо.
- Я не буду тебя убивать, ты такая же жертва, как и я, - на этот раз прошептала Лилия. - Ты в мой список не входишь, поэтому живи и не попадайся мне больше на пути.
Ослепленная местью женщина покинула дом ее уже мертвой соперницы и отправилась прямиком к поместью бывшего мужа. Через полчаса плутания по улицам она подошла к некогда родному дому, под крышей которого жила и рожала детей, наконец, была счастлива. Было шумно, возле ворот стоял незнакомый стражник, проверяющий пригласительные билеты. Мужчина задремал и проснулся только, когда к нему бесшумно приблизилась Лилия.
- Ваши пригласительные, - брезгливо оглядел ее мужчина, но, все же сочтя нужным спросить, по его мнению, нищую наемницу.
- Я хозяйка этого дома, - холодно произнесла Лилия и повернулась к стражнику лицом.
- Если вы хозяйка тогда я... - мужчина осекся, едва увидев красные татуировки каральи. Все знали знаки рабов дололов, а также то, что от каральий нет спасения, даже сотня солдат не была способна справиться с одной каральей. Страшные убийцы заслужили дурную славу за хладнокровные и безжалостные убийства. Каральи не щадили никого. И мало кто из женщин решится подделать татуировки на лице. Дололы жестоко мстили тем, кто пытался прикрываться ими.
- Я так и думала, - прошипела Лилия и беспрепятственно прошла мимо посеревшего от страха человека.
Несмотря на дождь, все окна и двери были распахнуты, демонстрируя взору сотни разодетых гостей. Едва Лилия вошла через парадную дверь, как музыка смокла и все взоры присутствующих обратились к ней, особенно после того, как подбежавший к ней слуга с визгом удрал, так и не спросив ее имени. Несколько официантов уронили подносы.
- Лилия... - услышала женщина знакомый и в то же время перепуганный голос. Лилия повернулась на голос.
Бывший супруг стоял рядом с молодой женой (Лилия не знала ее ранее) и маленькой дочкой, а также с... сыновьями Лилии, которые взирали на мать, словно она восстала из мертвых.
- Здравствуй, дорогой, не ждал? - спросила Лилия, дрожащим от ненависти голосом.
- Лилия, что за маскарад? Зачем ты так вырядилась и, где ты была все это время? Мы искали тебя! - вышел вперед ее брат. В отличие от Лилии он был очень похож на мать, такой же зеленоглазый как она, да и волосы были заметно светлее.
- Ты считаешь это маскарадом? А хочешь знать правду?! - закричала Лилия. - Это он меня предал, продал дололу в рабыни! Все эти годы я мечтала вырваться, вырваться из холода и страха! Из ужаса, в котором жила! Пока вы все здесь пили вино и веселились, я была в рабстве, о котором ни один смертный себе и представить не может! Его можно назвать адом и это будет правдой!
По залу прошелся тревожный шепот.
- Ты сошла с ума, от дололов не уходят, каральи даже не разговаривают! - с сомнением проговорил ее брат. - Сестра, давай, мы запишем тебя к врачу, тебе помогут. Ты расскажешь все, что с тобой случилось, ты получишь помощь.
- Даже ты на его стороне, - фыркнула с омерзением она и повернулась к бывшему мужу. - Скажи им правду, скажи, что ты сделал! Чего же ты молчишь?
Движение Лилии никто не уловил, и кинжал был приставлен к горлу мужчины. Он учащенно задышал, не сводя взгляда с оружия в руке женщины.
- Говори, Хендак! Расскажи им, как ты и твоя любовница меня продали в рабство!
- Мама, прекрати! - закричал старший сын, не решаясь приблизиться. Все думали, что она сошла с ума.
- Говори, Хендак! Иначе я тебя зарежу, и ты прекрасно знаешь, что рука у меня не дрогнет и твоя проклятая кровь прольется!
- Она сошла с ума...
- Отнимите у нее оружие! - доносилось отовсюду.
- ГОВОРИ! - она порезала его, некоторые женщины закричали и закрыли лицо руками.
- У меня не было выхода! - заговорил муж, закрыв глаза. - Долол возжелал любой ценой заполучить тебя! Я это понял, когда он впервые пришел к нам! Я просил тебя не вылезать из детской, но ты не послушалась! Он перебил бы всех, кто встал бы на его пути, так же как убил твоего отца! Его ничто не оставило бы! Я вынужден был согласиться на его условия!
- Он... убил папу? - убрала кинжал Лилия и из ее глаз полились злые слезы. После Хендака она вернется и убьет Генлий, он заплатит, за все заплатит, они все заплатят за ее боль, за ее страдания.
- Да, он стал копать и нашел следы, указывающие на дололов. Каралья пришла к нему без предупреждения и убила его. Она носила одежды дома Генлия.
- Ты мог...
- Что я мог?! - заорал в ответ Хендак. - Ты думаешь, он бы пощадил бы когда-нибудь? Или ты хотела, чтобы она прислал нам в подарок отрубленные головы наших сыновей?
- И ты не сказал ничего мне, - побелел брат Лилии.
- Он угрожал! - вновь закричал Хендак. - Черт возьми, мы говорим о дололе, о главе влиятельной семьи Генлие! Он бы стер нас в порошок, но все равно получил бы желаемое! Сколько людей полегло, сколько мужей погибло только потому, что их жены понравились дололам! Их ничего не останавливает!
- Поэтому ты решил ее продать?! Как ты мог?!
- Ты не был на моем месте, тебе не угрожал расправой древний!
- Ты продал ему меня, не заступился! - дрожащим голосом заорала Лилия. - ТЫ ПРЕДАЛ МЕНЯ!!! ВЫ ВСЕ ПРЕДАЛИ МЕНЯ!!! - глаза ее сузились и она прошипела: - и все заслуживаете смерти!
Лилия закрыла лицо левой рукой. Ненависть готова вырваться наружу, правая рука крепко сжала кинжал. Сейчас она оборвет эту ложь навсегда, отомстит за себя. Едва она подняла кинжал, как раздался властный голос:
- Опусти кинжал!
Лилия с кинжалом направленным в сердце Хендака застыла как вкопанная.
- Долол, - раздался испуганный голос.
Женщина с ненавистью развернулась к господину и едва не нанесла удар, если бы...
- Мама...
Рука с кинжалом остановилась на полпути к ребенку... ее ребенку. Зенл стоял напротив и смотрел на нее серебряными глазами, полными детской обиды. Он не понимал, почему его верная каралья восстала против него и даже попыталась убить. Что он сделал не так? Ведь он пришел за ней, пришел, чтобы забрать ее и избавить от власти дололов, также как Эйрона.
- Мама, - повторил мальчик. - Почему? Почему ты не любишь меня, так же как их? - он указал на троих братьев и сестру, которые, казалось, превратились в статуи от ужаса.
Из глаз Лилии полились слезы, из руки выпал кинжал. В этот момент ее застал врасплох, ждавший подходящего момента Эйрон. Только он мог ее скрутить, любой другой уже расстался бы с жизнью.
- Давай! - закричал крылатый.
Со стороны окон появилась тень, которая стремительно приблизилась к рычавшей, как тигрице, женщине и приложил обе руки к ее лицу. Глаза Лилии приобрели более осмысленный блеск. Татуировки стали чернеть, пока женщина не упала в обморок прямо на руки к бывшему каральиму.
- Чем они лучшем меня? - не унимался долол, повернувшись к перепуганным братьям и сестре. - Я сильнее, быстрее, но она любит их!
- Зенл, нам пора, - прозвучал измененный голос тени.
- Куда вы собираетесь увести нашу маму?! - очнулся средний сын Лилии.
- Там где ее не достанут дололы, - повернулся к нему Эйрон. - Зенл. - требовательно потянул руку к мальчику крылатый.
Обиженный маленький долол доверчиво взял бывшего каральима за ладонь и в мгновении ока оказался у парня на руках.
- Мама, - не выдержала девочка и кинулась к Лилии, под ревнивый взгляд Зенла. Восьмилетняя дочка Лилии с горькими слезами принялась бить по ноге "тень" - Не забирайте маму!
"Тень" присела и дотронулась до личика девочки.
- Ты мне веришь?
- Да, - перестала плакать девчушка.
Тень вместе со спутниками исчезла, пока люди не пришли в себя от потрясения. Похитители появились за пределами ворот поместья, где остались изумленные родственники Лилии. Тенью оказался Олег, он снял капюшон и принюхался к волосам бессознательной Лилии.
- Что ты ей пообещал? - спросил Эйрон.
- Что она скоро будет вместе со своей мамой, - проговорил нахмурившийся Олег, поняв о ком, имел в виду крылатый.
- Это моя мама, она должна меня любить! - ревниво произнес Зенл, насупившись, как драчливый воробей.
- Не будь эгоистичным, Зенл, - улыбнулся Олег, - от нее пахнет ребенком. Она сбежала не одна, нужно найти дитя, куда бы она его не спрятала.
- Но зачем ей ребенок?!
- Без понятия, возможно, ребенок и послужил толчком к ее бунту, - пожал плечами верон и направился к источнику запаха.
Поговорить к Саре послали Эйрона, скрыв его татуировки, чтобы женщина не испугалась его вида, ведь каральимы были более жестокими, чем женские индивиды. Через некоторое время удивленный крылатый вышел со свертком в руках.
- Что не так, Эйрон? - поинтересовался насторожившись верон.
- Эта девочка... она веронка.
Олег удивленно уставился на крылатого. Покрепче перехватив Лилию, он приблизился к Эйрону. Девочка действительно была веронкой, правда было одно "но".
- Я не чувствую ее. Я должен ее чувствовать, но не ощущаю ее присутствия.
- Что это значит? - удивился Эйрон.
- Она... она верон без дыхания, верон, не обладающий узами нашего народа. Она не связана с нами. Я не знаю, как это объяснить. Нужно показать ее Кантору, возможно, он пояснит ситуацию, - произнес Олег и направился к порталу, пользуясь ночью как укрытием от постороннего взгляда.
Всю дорогу назад Олега не покидало беспокойство. Он полагал, что каждый верон при рождении получает дар и узы с королевской семьей. Да и девочка вела себя неожиданно агрессивно: она царапалась, рычала подобно зверю, ей не нравилось на руках у незнакомого юноши. Если бы не сила Эйрона, он мог бы ее просто не удержать, настолько маленькая веронка оказалась беспокойной. Удивительно как с ней справлялась Лилия или девочка просто привыкла к своей временной опекунше, хотя на этот счет брали большие сомнения.
В замке мирайя первая кто их встретила, была Лимра. И первое, что она заметила это ребенка.
- Это... что... вернее кто? - поинтересовалась сестра ошарашено.
- Веронка, - ответил Олег. - Мне нужен Кантор, позаботься о женщине, Лимра, и будь осторожна, несмотря на исцеления, она все еще опасна.
Кантора Олег отыскал быстро, хранитель сидел с книжкой в любимой библиотеке и читал нечто очень увлекательное. Когда появился верон, хранитель поднял взгляд и тяжело вздохнул, нехотя откладывая книгу в сторону.
- Как все прошло?
- Не очень, она успела перебить кучу народа, прежде чем мы сумели ее скрутиться.
- Этого следовало ожидать, - кивнул хранитель, - она так сильно хотела отомстить, что потеряла разум от ненависти. Кого ты там принес?
Олег продемонстрировал хранителю девочку. Едва Кантор увидел маленькую веронку, как сказал:
- Она дочь дололов.
- Разве такое возможно? - удивился Олег, глядя в янтарные глаза девочки.
- С твоим появлением это стало возможным. Ее породили смятения в душах ее родителей. Она рожденная без любви, она рожденная дололами. Верон без дыхания, без дара и уз с королевской семьей. Если все так и останется она вырастет агрессивным зверем, жестокой и даже кровожадной. Такова ваша суть без дыхания и дара, без уз.
- И как же мне исправить это?
- Ты должен поделиться с ней дыханием, это в твоей власти, во власти каждого из твоих родственников. Вы можете даже такую, как она, наделить даром и дыханием. Она будет обычной веронкой, просто... с необычными родителями. И все. Исправь же все, дай девочке шанс на жизнь среди своего народа. Пока она маленькая, это будет не так болезненно, как если бы она была взрослой.
- И что мне нужно делать?
- Поделись с ней дыханием.
- Так просто?
- Да.
Олег осторожно приблизил личико ребенка к своему и выдохнул белое облачко, которое устремилось в ротик веронки. Девочка закашлялась и поморщилась, а потом с ней стали происходить перемены. Пропала агрессия, появилось некое даже недоумение, янтарные глаза приобрели привычный блеск веронов. На уровне чувств Олег, наконец-то, почувствовал связь с ребенком, ей определенно не нравились новые ощущения, чем она выразила, скривив губки и носик. А еще Олег ощутил спящий дар, которым вероны обычно не владеют, им обладают дололы, а не вероны. И все-таки она не была чистой веронкой, судя по скрывавшимся и недоразвитым доклам в ее руках, типичному природному оружию дололов.
- Она больше веронка, чем долол, - поняв, о чем думает верон, сказал Кантор, - отличить ее от верона практически невозможно, если не использовать силу наподобие твоей. Такое понять может такой как ты, даже твои братья и сестры на это не способны. Она мутант, эволюционный сбой, как бы это отвратно не звучало. Считай ее отличия от веронов положительной мутацией.
- Эйрон тоже мутант? - поднял взгляд на хранителя Олег.
- Да, и как ты наверняка заметил оба они из одной семьи. Причина же их необычности заключается в Генлии, ведь он сын Конрака.
Олег поперхнулся от услышанной новости.
- Что-то слишком много у меня родственников, однако, - сказал юноша невесело.
Такова жизнь. Будет лучше, если ее отдадут в семью обычных веронов, чтобы она могла "слиться" со своим народом.
- А как же ее родители? - поинтересовался Олег, покачивая окончательно успокоившегося младенца.
- Спроси каралью, когда они придет в себя, при каких обстоятельствах она похитила ребенка, вряд ли дололы обрадовались подобному приплоду. Веронов они ненавидят, посуди сам. Ее ждало либо рабство, либо, что более вероятно, смерть.
- Это жестоко.
- Они дололы.
- Но они не всегда такими были.
- Ты прав, когда-то они были вашими союзниками, которых можно с чистой совестью назвать братьями, но произошел раскол, и все изменилось, светлых перебили, остались только темные. Они до сих пор убивают любое проявление чистоты и света.
- Таких как Зенл.
- Да, Олег, - согласился хранитель, - он угроза благополучию всех дололов. А это мало кому понравится. Давай ее сюда.
Олег аккуратно передал девочку хранителю.
- С сегодняшнего дня ее жизнь начнется с чистого листа в новой семье, - вместе с ребенком хранитель исчез, словно его и не было, только отложенная с закладкой книга осталась напоминанием о присутствии Кантора.
Олег только хмыкнул и с трудом отыскал Эйрона. Крылатый сидел на скамейке возле двери в комнату, рядом с ним расположился нахохлившийся Зенл, а неподалеку "пасся" любопытный Дэрон, каким-то образом избавившийся на время от наказания.
За дверью раздался противный звон разбившегося стекла и Олег понял, что у сестры пока не сильно получаются переговоры с бывшей каральей. А ругань так и вообще заставляла подумать о базарных бабах, торгующих семечками и не поделивших территорию.
- Все настолько туго? - поинтересовался Олег у Эйрона.
Крылатый хмуро кивнул.
- Лилия другую сторону жизни знала, ей трудно, она хочет отомстить обидчикам, она очень недовольна тем, что мы ей помешали, - пояснил юноша, поправив серебряную прядь.
- Почему она любит их больше чем меня? - не удержался от вопроса Зенл. Видимо, ему этот вопрос не давал покоя с того момента, как он увидел детей Лилии.
Олег присел перед мальчиком и поддерживающее взял его за руки и улыбнулся.
- Они люди, Зенл, такие же, как она. Не хозяева, а просто дети, сопливые, слабые и беспомощные, по меркам дололов, но именно этого она жаждала. Ей не нужна сила, - в подтверждение ее слов, снова что-то разбилось, заставив Олега досадливо поморщится, - когда она была с ними - это были ее лучшие моменты жизни, потому что она не была рабыней и не чувствовала боли, а ты родился в смутное для нее время.
- Но они предали ее, я слышал, как они называли мамой другую женщину!