Эта история началась для меня поздним утром - с разбудившего телефонного звонка.
'Время! скроет! память! за горизонтом!'
Не успев открыть глаз, я почувствовал, как разрывается голова. Боль, притупленная сном, снова начала давить на виски. Алую темноту под веками принялись перебегать прозрачные амёбы.
- Алён, подай трубку...
'Если! снова! вместе! - то до самой смерти!'
Чёрт, она же ушла. Не ушла бы - не напился. И не было бы давящей на виски боли.
Мимолётно затошнило от тоски.
На мобильнике Abyssphere перешли на припев.
'Открою клетку и выпущу мечту - лети! Здесь тебе нет места больше - если хочешь жить! Промедлишь - и тебя я заберу с собой, за горизонт. Туда, где ты всего лишь эпизод...'
Я протянул руку, пытаясь вслепую зацепить трубку с тумбочки - и столкнул на пол.
- Да мать...!
Телефон начал выкрикивать второй куплет. Настырные, сволочи.
Пришлось открыть глаза. Ярко-красная темнота сменилась светом, резанула. Жмурясь, я свесился с кровати, подобрал мобильник, вгляделся. Номер незнакомый.
- Да.
Молчание.
- Да!
- Что ж ты так кричишь, Артур?
На мгновение, сознаюсь, я замер.
- Ты кто?
- Тебе какая разница? Номер раздобыл - значит, я свой. - Хозяин вполне спокойного, без фона, голоса на том конце помолчал. - Хочешь стать лучшим?
Я непроизвольно фыркнул. Мне бы для начала от похмелья избавиться. Глянул в окно - там, за пыльным тюлем, в стёклах соседней многоэтажки плясали солнца. На одном из балконов мужик лет 45 делал зарядку.
- Кем стать-то, говоришь? - я вслепую пошарил рукой по тумбочке, ища резинку, чтобы забрать волосы. Не нашёл.
- Лучшим стать. Среди многих, Артур.
Я побегал глазами, подобрал резинку с пола.
- Слушай, прекрати возиться с волосами! - вспылили в трубке. - Я тебе, всё-таки, власть предлагаю.
Я зажал мобильник плечом и собрал волосы в хвост.
- Вот сейчас только до туалета добреду - потом о власти поговорим.
- Как знаешь.
Телефон замолчал. Я глянул на экран - тот моргнул, погас. Смутное отражение вызывало презрение.
Я прошёл в зал. Среди наваленных повсюду своих вещей заметил женский шарф. В груди заныло с новой силой. Алёна.... Если бы она забыла у меня трусы, я хотя бы мог сказать, что она ушла от меня как шлюха. Но даже в этом она, чёрт возьми, не оставила мне шанса! Я вошёл в кухню и, отыскав среди магнитиков на холодильнике ручку дверцы, дёрнул. Внутри блестели алюминиевые банки и початая разноцветная коробка. Я взял было пива, поставил обратно, зацепил сок и подошёл к окну. Мужика на балконе видно не было - наверное, убрался в дом. Маленькие солнца в окнах сместились правее. Отхлебнув сока, я подумал, что вполне неплохо живу в свои 25: родителей нет рядом, нет рядом долгих привязанностей и обязательств. Ещё бы вещи никто не забывал...
- Слушь, куда я шёл-то? А...
Поставив остатки сока в замурованный магнитиками холодильник, я направился в ванную - искать сухие носки.
2
- Ну как?
- Что - ну как?
- Ты мне вроде власть предлагал.
- Ты уверен?
- Да вроде... слушай, а как ты понял, что я волосы собирал, когда с тобой разговаривал?
- В цирке этому научился. Ты зачем звонишь?
- ... да как же.... В общем, я согласен.
- На что?
- Слушай, прекрати ёрничать. Я ещё не знаю, кто тебе мой номер дал, с кем разговариваю и на что подписываюсь.
- Подписывать ничего не надо. А согласишься - тебя ждут женщины, пиво и оружие. Бесплатно.
- А много?
На том конце рассмеялись.
- Сколько возьмёшь. Главное - успеть схватить всё это. В твоей дальнейшей жизни прикосновение будет играть практически ведущую роль.
- Тогда я согласен.
- Ещё бы. - Смех повторился. - Значит так, Артур. За городом, километрах в восьми-десяти есть знакомая тебе рощица. С одной стороны она поднимается на невысокий холм, по другую сторону холма - лесок. На склоне или в низине на той стороне ты увидишь людей. Много людей, одетых довольно странно, но забавно. Ты с Толкином знаком?
- Лично - нет. Бабка моя, наверное, была знакома.
- Шутник, молодец. Ну так вот, эти люди - как персонажи его книг. Похожи очень. Будут там и орки с зелёной кожей и огромными секирами, и эльфы в лёгких блестящих доспехах, с луками, большими ушами и острыми лицами, и кряжистые гномы, таскающие за собой молоты или топоры. Не будет только тебя.
- А я там кто? Волшебница-принцесса?
- Не совсем. Ты там пока никто. Придёшь - на месте и разберёмся. Игра очень забавная: задаётся цель, вся группа делится на кланы, и каждый из кланов добивается общей цели по-своему, либо преследует свою собственную подцель. Когда участников накапливается довольно много, роли за каждым из них закрепляются более прочно. Введение нового участника - это целое событие. Ты должен иметь не только имя и родословную, но и знать устав клана, имена руководителей и общие цели. Там, на склоне холма, ты столкнёшься с одним из таких кланов. Они называют себя Хранителями Клинка, относятся к светлым и состоят преимущественно из эльфов, людей-рыцарей и магов. В последние полгода к ним, правда, примкнули два орка - один после пленения, бывший тёмный, у второго по легенде мать забеременела от друида. И такое бывает - полюбил негодяй орочью девку, а полуродка эльфы приютили. Ну как, интересно?
- А деньги за это платят?
- Скажу тебе так, Артур. Там ты получишь всё, в чём когда-либо нуждался. Позже сочтёмся...
И в трубке снова наступила тишина. Я подумал немного - да и схватил с тумбочки ключи. Что я теряю? Каждый мужик, наверное, в душе остаётся ребёнком. Ну и охотником - заодно. Всем нам хочется поиграть, подурачиться - кому на настоящей охоте, а кому и в paintball. Эдакая войнушка - у каждого на свой лад. Почему не попробовать? Потом ведь будут семья, дети - не до того...
Я аж вздрогнул. Вспомнил, как легко и вроде бы небрежно Алёнка повязывала шарф. И как красиво смотрелась на ней эта мнимая небрежность.
Захлопнув входную дверь, я ещё не понимал, что больше не вернусь в свою квартиру.
3
Снаружи стояла красивая на первый взгляд осень. Насыщенность городского парка золотисто-оранжевыми листьями наводила на мысли о вечной жизни - вот в этом самом моменте. Ухватить бы его и прожить остаток в таком кадре: низкорослый провинциальный город на застывшем ветру, немногочисленные люди, парами или с детьми, гоняющими голубей, - да задержавшаяся смерть природы накануне зимы. Я видел этот город в окне маршрутки - и жизнь его казалась вполне правдоподобной. Только я знал: стоит мне выйти по ту сторону стекла, и я снова попытаюсь сбежать от настоящей жизни. От того потока тоски, который нагонит на меня шорох листьев под ногами или случайная белка, огибающая ёлочный ствол.
- Артур, а почему белка такая клокастая? На картинках они намного симпатичней.
- Фотошоп...
Под преследующий меня смех Алёнки я выскочил на конечной остановке.
Ветер набирал силу тем больше, чем ближе я уходил за пределы города. Кожаный плащ худо-бедно защищал от ветра, но совсем не спасал от гонимого с ветром холода. Ноги, несмотря на шаг, быстро замёрзли, голова начала болеть с новой силой.
Свернув с шоссе, я направился к роще. Я помнил лес по ту сторону холма. Такие леса можно встретить возле многих провинциальных городов: животных в них, как правило, не водится, иной острый взгляд может заметить разве что ястреба, кружащего над дальними кронами. Детьми мы разжигали здесь свои первые костры и выкуривали первые сигареты. Здесь всегда было тихо, спокойно - мы жили в согласии со своей детской природой, представляя себя одинокими, когда это было нужно. Вот и теперь знакомый холм ответил мне своим величием по умолчанию: с него я видел окраины города, но меня не видел никто - какому горожанину придёт в голову искать точку в роще?
И я увидел-таки своё детство - когда перешёл рощицей гребень холма.
Пятнадцать-двадцать взрослых людей медленно бродили по склону. Над головой снова показалось солнце - заблестели латы, металлические, как ни странно. Красно-голубые плащи переливались на фоне осенней позолоты. На поясах большинства мужчин висели массивные мечи, лица скрывали литые, без забрал шлемы. Это были рыцари. Воплощённые князья и графы, чёрт возьми! Войдя в роль, они медленно патрулировали склон, пристально осматривая окрестности. Живая стена, тяжёлые воины ближнего боя. Взрослые мужики, не страшащиеся своего пристрастия к забавам. Я всё больше понимал, что это именно то, что мне нужно. Отвлечься, подурачиться.
Между рыцарями неторопливо и легко ступали гримированные эльфы: высокие и стройные молодые парни с чуть посеребренной кожей, заострёнными ушами и выбеленными до седины волосами. Обмундирование - заметно легче рыцарского: кожаные штаны да куртки; иной колчан за спиной, деревянный лук через плечо да ножи на поясе. Вроде бы ничего особенного - но грация.... За кажущейся лёгкостью в них должна была скрываться мощь воинов дальнего боя. Насколько я знаю подобные игры, так обычно и бывает: рыцарский взвод выходит первым, наваливается стеной и удерживает противника в ближнем бою, а в это время эльфы из-за их спин осуществляют поддержку стрелами. Простейшая стратегия, идеальная комбинация.
Немного в стороне от остальных я разглядел ещё одну группу людей, занявших небольшую поляну ближе к подножию. Персоны не суетливые, ленивые на движения. Облачены в двуцветные мантии красного и голубого цветов из дорогой на вид материи, вдоль спин и рукавов роспись: иероглифы да звери какие-то. У всех длинные, аккуратно уложенные волосы, у многих бородки, у иных - борода, и только один гладко выбрит. Быть может, чином не дорос. Похоже, маги или жрецы. Эти всегда в курсе своей значимости. Взгляды волевые, свысока, ни на ком не задерживаются надолго, руки убраны в расписные рукава. В центре их круга - воткнутый в землю стяг. Синий клин полотна треплет ветер, поднимающийся из низины, переливается рисунок: скрещённые мечи, алая корона и какой-то вензель.
У самого подножия холма, где рощица медленно переходила в лесок, я разглядел чьи-то сваленные пожитки. Мешки, часть металлического обмундирования да несколько молотов. Последние заинтересовали меня больше всего. Я уже было сделал первые шаги вниз, когда из леска выбежали трое маленьких, но довольно крепко сбитых человечка. Каждый ростом с полрыцаря и борода по пояс, а у одного - почти до земли. Ловко взбежав по холму, они устремились к группке магов и принялись что-то говорить, размахивая при этом крепкими ручками с широкими кистями.
- Гномы. - Улыбнувшись, я ускорил шаг. - Мама всегда говорила мне: будешь поздно ложиться спать - увидишь гнома, и он утащит тебя в своё подземелье.
Но не успел я сделать очередной шаг, как следом за гномами из леса вышел ещё один игрок клана, высокий и массивный. Увидев нового человека, я остановился. Не знаю, каких усилий стоило этому игроку войти в роль, но он полностью выкрасил себе видимые участки кожи в болотный зелёный цвет. Из одежды на нём были сапоги да рваная набедренная повязка, а на лице не осталось ничего человеческого: обильный грим и искусственные клыки, распирающие рот, создали полный эффект страшной, отталкивающей рожи. Орк. Безжалостный воин сил Хаоса, наполовину зверь, наполовину нежить. Как он попал в людской клан? Помнится, голос в трубке упоминал полуродка в клане. Неужели сын человека может быть таким?
Следующими мне бросились в глаза волосы орка. Глядя на такую причёску, я вполне мог поверить, что зверь имеет хоть часть человеческих корней. Высокий ирокез чёрного цвета был выкрашен в золотистый и ядовито-зелённый цвета, ловящие малейшие солнечные блики. Поистине людской пафос.
А меж тем орк уже поднимался по склону - неторопливо, тяжеловесно. Не дойдя до жрецов, зверь встал рядом с одним из рыцарей, оказавшись на голову выше фигуры, закованной в латы. Косясь в сторону магов, продолжающих слушать гномов, орк как мог непринуждённо оглядывал окрестности, когда взгляд его упал на меня. Зверь толкнул в бок нерадивого наблюдателя-рыцаря и указал в мою сторону. Рыцарь поспешил на подъём.
Я улыбнулся и заговорил первым, стоило тому приблизиться.
- Здравствуйте!
Рыцарь не ответил. Встал передо мной, преградив дальнейший спуск, положил руку на эфес меча. Глаза из прорези шлема смотрели пристально, недоверчиво
- Что вас привело сюда, молодой человек? - заговорил, наконец, князь.
Я хотел было ответить, что привело меня в клан непосредственное приглашение, когда из-за плеча рыцаря заметил мага, направляющегося к нам.
Титулованный воин продолжал смотреть на меня.
- Не задыхаешься ты в шлеме-то? - Мне казалось, я лучился дружелюбием.
Глаза в прорези сузились, дали искру. А тем временем маг был уже рядом.
- Доброе утро. - Жрец прервал диспут, бросил короткий взгляд на рыцаря и перевёл глаза на меня. Это был тот самый единственный жрец с гладко выбритым лицом - и вблизи смотрелся, честно говоря, не очень внушительно. Гораздо большее уважение, нежели юнец в расцвеченном халате, у меня вызывала широкоплечая металлизованная мумия. Однако магу я ответил.
- Доброе. Прохладное, правда.
- Вы, быть может, что-нибудь хотели? - продолжал маг. Держался он уверенно - видимо, несмотря на молодость парень всё же имел свой вес в клане.
- Хотели. Я получил приглашение членства в вашем клане
Брови мага поднялись на мгновение. Из нутра рыцаря донёсся неопределённый рык
- От кого получили? - вполне резонно переспросил маг.
Я открыл рот. Закрыл. Сощурился. Посмотрел внимательно сначала на жреца, потом в разрез шлема рыцаря. Очень хотелось спросить у этого ведра, почём нынче титул.
Я передал ему мобильник. Захотелось запечатлеть этот кадр - как юный заклинатель ветров и туманов сличает 11 цифр из 21 века.
- Не знаю такого номера.
- Быть может, тебе по статусу не положено? - не удержался я.
Рыцарь выдвинулся, закрывая собой мага.
- А вот хамить не надо, молодой человек. В игру принимаются люди по отдельной договорённости. Если вы хотите вступить в клан, на это как минимум нужно время. И рекомендации. Пока вы их получили отрицательные.
Я наклонил голову, выглядывая мага.
- Мобильник верни, владыка стихий.
Получив обратно телефон, я молча развернулся и двинулся обратно вверх по склону. Поднявшись, оглянулся - рыцарь и маг спускались к своим. А издалека на меня поглядывал гном, совсем крошечный на фоне стоящего рядом орка. Вид у него был настолько забавный - как у плюшевой игрушки, - что я едва сдержался, чтобы не помахать ему рукой. Отвернулся - и улыбка моя погасла.
- Свиньи, - вырвалось у меня. Пальцы сжались в кулаки - в одном кулаке оказался мобильник. - И ты тоже, благодетель хренов, - добавил я и сунул трубку в карман. - Чтоб я ещё раз...
- Жизнь полна разочарований, Артур.
Я осёкся. Перевёл взгляд левее - между берёз стоял человек, вполне узнаваемый на первый взгляд, высокий, слегка худощавый, приятной внешности, с распущенными чёрными волосами, доходящими до плеч. Возле него терпеливо пасся крупный вороной конь, красивый, лощёный. На животное была наброшена чёрная кожаная пелерина, стилизованная под крылья гигантской летучей мыши. Когти 'крыл' сходились в основании шеи коня, образуя застёжку.
Человек неторопливо подошёл. Был на нём чёрный плащ до самых пят, сапоги, чёрные брюки и шарф. Точно в тон моему стилю. В руках он держал небольшой букет из жёлтых листьев.
- Здрасьте. - Я улыбнулся, но руку не протянул. - И давно ты пасёшься в моём гардеробе?
- Некоторым людям проще воспринимать собеседника, когда они видят в нём родственную душу, - ответил новый знакомец, аккуратно улыбаясь. - Будто в зеркало смотришься - и поймут тебя, и поддержат. Правда, нужно очень осторожно показывать человеку его самого - люди, как правило, очень боятся себя. Парадокс.
- Ты кто?
- Меня зовут Артас. Это я звонил тебе.
Я поглядел на вороного коня - тот уже тыкался мордой в землю совсем рядом со мной. Жеребец поднял голову, глянул на меня, фыркнул. Из ноздрей его вырвался дым.
- А ты ведь с самого начала знал, что меня не примут в клан. - Я не отводил взгляда от животного, но оно, похоже, потеряло ко мне интерес.
- Конечно, знал, - ответили сбоку.
- Тогда для чего ты меня выдернул? Что я вообще тут делаю?
- Ты? - Собеседник коротко рассмеялся. - Пытаешься взять власть, которую я тебе обещал, конечно же! Задаром пытаешься, без усилий. А так не бывает, Артур. Всего в жизни нужно добиваться.
- Правда? - Я перевёл взгляд на Артаса. - И что мне теперь делать? Вернуться к этим людям и насильно вписать себя в их клан?
- Ну. - Артас отвернулся и поднял с земли очередной лист для букета. - Зачем же так? Я буду настолько щедр, что помогу тебе и в этом. Скоро они откопают статую Инкуба, и ты сам войдёшь в игру.
- Что откопают?
Артас поднял ещё пару листьев, повертел в руках, критично осматривая, присоединил к букету.
- А ты думал, зачем людям гномы? - заговорил он снова, любуясь листьями. - Горные жители, конечно, первоклассные кузнецы - но они также и первородные строители. Построить мост, вырубить пещеру, откопать клад. И главное: не просят почти ничего - так, дольку от добычи.
Я молча смотрел на собеседника. А тот подошёл ко мне, положил руку на плечо да развернул меня лицом к склону.
- Там внизу, мой друг Артур, клан Хранителей Меча вот уже неделю ведёт раскопки. Светлой святыни, как им кажется. Они хотят откопать магический артефакт, который в несколько раз усилит мощь их боевых магов. И таким образом, их превосходство над тёмными значительно возрастёт.
- Но это не так?
- Конечно, не так. Они ошибаются. И ввёл их в это заблуждение именно я. Довольно хитрой чередой интриг, должен тебе сказать. А всё это делалось только с одной целью - чтобы воскресить тебя.
Я посмотрел на Артаса.
- Воскресить?
- Естественно. Демона, привязанного к этой статуе, зовут Инкуб. Это твоё имя. Nickname, если угодно. Потенциально это очень сильный демон, питающийся чужой энергией. Метаморф по природе. Существо, способное принимать облик любого живого организма. Условие только одно - ты должен коснуться этого организма. Или предмета, в худшем случае. Более того, чем выше эмоциональное состояние живого организма в момент прикосновения, тем больше энергии он отдаст тебе, и тем быстрее ты наберёшь потенциал для следующего уровня развития. На вершине своих способностей такой демон-метаморф может забирать души тех, кого коснулся. Примерно на середине развития - получать все или большинство его способностей. Правда, есть ряд ограничений.
- Каких?
- Я тебе уже говорил - в твоей дальнейшей жизни прикосновение будет играть одну из ведущих ролей. Достичь каждого последующего уровня очень непросто. И чем выше будет уровень твоего развития, тем больше усилий придётся приложить, чтобы получить новый. Кровь, слёзы, экстаз и эйфория - на каком-то этапе этого окажется недостаточно. В самом начале ты лишён всего - ты мелкий бес, не имеющий даже собственного облика и привязанный к одному конкретному месту, от которого ни ногой. К той самой статуе. И более того, статуя - твоя ахиллесова пята. Разрушь статую - и Инкуб перестанет существовать. Выйдет из игры, умрёт, переселится из Хаоса в Небытие.
- И что мне делать?
- Если хочешь выжить - борись. Плети интриги, завлекай, соблазняй, убивай, воскрешай. В корнях твоего родового древа - первородные демоны. Ты - одна из многочисленных ветвей своего рода. Насколько крупной ветвью ты окажешься, зависит только от тебя. Я сделал за тебя первый шаг: возродил твою статую, позволив тебе выбраться из земли, из вечного хаоса. Теперь твоя задача - устроить хаос в этом конкретном мире.
- А ещё конкретнее?
- Доберись до короля. Вот тебе моё первое задание. Не слишком крупное, но и не такое мелкое. Чтобы выполнить его, тебе придётся пройти множество испытаний, выполнить другие, менее приятные работы - и значительно вырасти. Подберись к королю. Устройся к нему на службу, возьми облик его главного охранника или забери душу его дочери - мне всё равно. Если ты пожмёшь ему руку, король будет в нашей власти. Крупная доля земель Срединного мира перейдёт во владения тёмных. Мы получим значительное преимущество над светлыми.
- Но как я это сделаю? У меня же ничего нет - ты сам сказал.
- Так уж и ничего? У тебя есть твоя голова - я не зря выбрал её. Когда статуя возродится, ты получишь свой облик, душу чёрного призрака, воплощённого в дыму. Даш этому дыму развитие - станешь, быть может, огромным крылатым демоном. А может, и не станешь. Для начала - это тебе.
И Артас протянул мне небольшой свёрток. Я машинально принял его.
- Что здесь?
- Чёрный балахон. С модными красными вкраплениями. Не волнуйся, будешь выглядеть стильно.
- А доспехи? Топоры какие-нибудь, арбалеты?
- Трость. Внутри, насколько я знаю, лёгкий меч с тонким лезвием. Правда, получишь её ты тоже не сразу. Если повезёт - отыщешь где-нибудь в пути, уровне на шестом развития. Пользуйся с умом. А пока - держи уж, исключительно из щедрости.
Артас развернулся к коню, порылся в седельной сумке и достал тёмно-коричневые ножны. Протянул их мне, торчащей рукоятью вперёд. Сунув свёрток с балахоном под мышку, я принял нож. Деревянная рукоять идеально легла в руку. Я разглядел на ней резной рисунок: крылатый конь, встав на дыбы, изрыгал пламя. Крыла Пегаса были не от голубя, но от летучей мыши.
Я поднял глаза на коня Артаса. Стилизованная, очень натурально выполненная накидка жеребца волочилась по земле. На мгновение мне показалось, что крылья шевельнулись сами, против движения ветра.
Я обнажил клинок. Длинное лезвие украшала иероглифическая вязь. Красиво, ничего не скажешь.
- Уж будь добр - не потеряй, - произнёс Артас, отходя. - Можешь закрепить ножны на голенище сапога. Когда отрастишь себе в другом мире ноги. Прощай.
В одно движение всадник вскочил в седло.
- Постой! - закричал я. Честно говоря, стоя на холме и сжимая в одной руке ножны, а под мышкой второй - свёрток с каким-то тряпьём, я чувствовал себя не то чтобы нелепо.... Я так себя ещё в жизни не чувствовал! Будто огородному пугалу подарили комбайн. Не по статусу и на кой чёрт? - Да погоди же! Это что - всё?
- А чего ты ещё-то хотел? - Сидя в седле, он смотрел на меня сверху. Дьявол, как же он был на меня похож! Яростное, хищное величие! Непроизвольное совершенство в каждом жесте. И - где-то глубоко внутри - страдание и наслаждение своим одиночеством.
- Да у меня куча вопросов! Что за король, куда мне идти, чтобы найти его? Причём здесь статуя, которую тягают люди внизу? Как мне найти тебя, если вдруг понадобится совет?!
- Если я решу, что тебе нужен совет, то сам к тебе приду, - ответил всадник, разворачивая коня.
И тут же резко защипало в глазах - будто дым попал. Я попытался проморгаться, а когда удалось, обнаружил, что стою один на холме. В руках по-прежнему были чужие вещи, в голове - желание немедленно действовать, но...
Но тут я расслышал голоса от подножия:
- Поднимайте её, братья! Ставьте статую ровно!
Я подошёл к спуску. Под ногой что-то хрустнуло - я опустил глаза. Сохлый скрюченный лист развалился под сапогом. Рядом были разбросаны ещё несколько таких же - будто выброшенный старый букет, так и не ставший гербарием.
Я глянул в низину. И успел разглядеть каменную статую, показавшуюся меж деревьев леса. Статуя была вполовину выше поднимавших её рыцарей и чуть не втрое выше копошащихся гномов. Облепленный землёй памятник архитектуры был выполнен в виде человека с наброшенным на голову капюшоном от долгого, до пят балахона. Пальцы сжимали длинную тонкую трость. Я вгляделся в пространство под капюшоном статуи. Там была пустота.
- У меня нет собственного лица, - вырвалось у меня. Голова закружилась, в ноздри ударил горелый запах - и резко стемнело. Кажется, я упал.
Мне снился пожар. Огонь вылизывал небо.
ЧАСТЬ I. ГЛАЗА САНСАРЫ
ГЛАВА 1. Литания. Воровская кровь
1
Открыв глаза, я увидел небо. Ослепительно голубое, с перьями полупрозрачных облаков. Облака медленно плыли, по лицу едва заметно пробегал тёплый ветерок. Вокруг раскинулось поле: густая ярко-зелёная трава, прерываемая дорожным трактом, стелилась до самого горизонта. А оттуда поднимались и ныряли обратно размазанные силуэты птиц. Сердце лета.
Как - лета? Только что была осень! Я сорвался было с места, но вдруг понял, что не чувствую своих ног.
- Что за чёрт, - вырвалось у меня, но голос раздался только внутри. Я молчал. Хотел было проверить, на месте ли рот, но не смог поднять рук. Пошевелить пальцами. Облизнуться.
Тогда я задёргался - безрезультатно. Что-то держало меня, сдавливая плечи. А ниже я ничего не чувствовал. Я шевельнул было пальцами, но понял, что забыл, как это делается. Заметался, пытаясь вырваться, закричал - пока ещё помнил, как кричать. Ничего. Я моргнул. Получилось. Посмотрел под себя - и увидел матово-чёрный камень высотой с карлика. Обсидиановая твердь заменила мне ноги, туловище, шею. Я не понимал, сижу ли я, стою или лежу - привычное мне ощущение окружающего мира ушло. Был только круг выжженной, усыпанной пеплом травы вокруг камня. Будто этот монолит жил за счёт окружающей его природы. Я прислушался к собственным ощущениям - и услышал, как пульсирует, бьётся внутри меня обсидиановая глыба, заменившая сердце. С каждым ударом пульса камень всё больше срастался со мной - и, что ещё страшнее, я начал испытывать к нему родственные чувства. А потом грудь прожгла резкая боль, будто кто-то старательно рисовал на мне клеймо. Выжженный след засветился в моём сознании тусклым багровым оттенком. 'Инкуб', прочитал я вырезанный на камне иероглиф. Слово на древнем, мёртвом языке - теперь, по всей видимости, мне знакомом. Наверное, вот тут и должен был возникнуть страх. Но его не было. Наоборот, появилось жгучее, почти дикое желание бороться. Защищать то, что у меня есть, отстаивать до конца собственную жизнь. Чем дольше светился иероглиф на камне и в моём сознании, тем больше я понимал: камень - моя ахиллесова пята. Демон-метаморф, пока ещё слабый дух, воплощённый в камне, я мог лишиться всего, если этот камень будет разрушен. И я должен защищать то, что держит меня, не даёт отойти, боится отпустить, потому что моё каменное сердце пока крайне беззащитно. И чем сильнее буду становиться я, тем большую защиту будет обретать этот камень - древнюю защиту, стену из чёрной магии Хаоса. Быть может, когда-нибудь я стану настолько могущественным, что смогу превратить этот жалкий обсидиановый кусок в настоящий дворец, замок, крепость, хранящую души убитых мною существ.
Именно в этот момент посторонний звук прервал мои мысли. Я посмотрел в сторону, и увидел небольшую, ростом с человеческого ребёнка, ящерицу. Оная выпрыгивала из травы, пытаясь схватить бабочек, во множестве кружащих над полем. Рептилия была довольно красивой: яркий зелёный окрас спинки и хвоста сменялся золотистыми переливами на брюшке. Зверёк довольно ворковал, прыгая в траве, ему нравилась игра, пусть и красивые разноцветные бабочки ещё ни разу не дались ему в лапки.
Лёгкий ветерок пробежал мимо меня - я почти почувствовал его шевеление. Перевёл глаза - и успел заметить, как под порывом ветра один из одуванчиков, росших вокруг в изобилии, наклонился к земле и коснулся пепла, опоясывающего камень. Ещё не осознав, что делаю, я сличил образ цветка, быстро, рефлекторно. И тут же в подсознании возникло это небольшое растение - всё, до мельчайших подробностей, до каждого волокна, семечка, корня. Вокруг камня закружился слабенький, еле заметный дымок - да и пропал тут же. Я попробовал скопировать изображение цветка из памяти - и на круге пепла легко и покорно вырос цветок, полностью похожий на первый.
Двух одинаковых организмов быть не должно. Я добавил в растение силы. Мой цветок стал чуть крупнее своего товарища. Одна из бабочек, кружащих над полем, приметила яркие, наливные лепестки - и села. Я снова сличил тело - и тут понял, что имею власть над этим небольшим насекомым. Цветок-метаформа хищно сжался, вокруг него заклубился чёрный дымок, и растение исчезло вместе с насекомым. Я вздохнул. Слабенько, но уже ощущая запах листвы. И очень слабо - вкус мяса. Я потянулся вперёд, прочь из каменного плена.
Это было невероятно. Даже будучи человеком, я такого не испытывал. Мир был неотчётливым, чёрно-белым - но я парил в нём. Я летал над землёй, почти сам, если не учитывать назойливый ветер. Мои крылышки были тёмного оттенка, а вокруг летали подобные мне, со светлыми крыльями. И пусть они были мастерами полёта, у них не было моего разума.
А я отлично знал, что мне нужно. Ящер был подо мной. Казался крупнее, чем прежде, но это меня не волновало - я видел каждую капельку слюны, срывающуюся с его языка. А потом он увидел меня. В его глазах, огромных, влажных, я разглядел своё отражение.
2
Топот копыт я почувствовал слишком поздно. А следом за ним пришёл запах. Всадники. Пахли они необычно, таких запахов не водилось в Крайних землях, если правильно подсказывала память ящера Сансары.
Текущая метаформа была намного интереснее цветка. Ящер помнил не так уж много, но зато сразу узнавал какие-либо ощущения, если приходилось испытывать их ранее. Особенно запахи. Сам себя он воспринимал как наиболее приятный запах - если не считать аромата самок и давнишнего, почти забытого тепла яичной скорлупы. Да, ящеру Сансары была свойственная сентиментальность.
Сансара была для ящера богом. Он не помнил, что ел вчера на завтрак, но как порядочная рептилия никогда не забывал имя своей покровительницы. Покровительницей ящеров эта волшебница стала поколений пять назад - быть может, за последнюю сотню лет. Очень могущественная, древняя волшебница, Сансара была неизменно прекрасна. Она избавила Срединный мир от десятка некромантов, но самое главное - уничтожила наложенные на рептилий порчи. Пришло время - и сами драконы Срединного мира принесли ей корону. С тех пор Сансара стала оберегом и символом любой рептилии, видела и хранила каждую из них. Ящер свято верил: за его жизнью следят и никогда не дадут в обиду. Ну и где же твоя богиня, родной?
В мыслях о богине рептилий я провёл не один час после превращения в ящера. Сколько я успел сделать за это время! Я ползал, крутился на месте, прыгал, рычал и урчал. Лапы ощущали землю - я снова мог двигаться! Брюхом я ощущал песок, лапами разрывал землю, зубами азартно жевал и выплёвывал траву. Я не мог насытиться тем, что было передо мной. Каждое прикосновение добавляло в мою память метаморфа новую энергию. Будто искры, вспыхивали в мозгу образы. И с каждым новым таким зарядом я мог всё дальше отдаляться от собственного камня. Это было самое главное - избавиться, наконец, от чувства гнёта. Но, тем не менее, камень всё сильнее бился внутри меня, будто всё больше доверял мне и отпускал всё дальше и дальше...
Вырвать из такого забвения меня смогла только дрожь земли. Слабая копытная дробь, непозволительно оглушительная для тонких чувств ящера. Следом дошёл животный запах, ещё чуть позже - звук. Ржание. Когда я обернулся, увидел у самого горизонта трёх всадников, неторопливо следующих по дороге. А много ближе - собственную стену, скруглённую полупрозрачную завесу голубовато-серебристых оттенков, не дающую мне пройти. С помощью этой стены камень держал меня рядом. И чем больше энергии от прикосновений я получал, тем дальше должна была отойти стена.
Соскользнув на обочину, я стал ждать.
Кони шли рысью, круп к крупу. Хорошие кони, полные сил, - на большее мой голодный разум пока не сильно обращал внимание. Всадники были обычными людьми, высокими, без лишнего жира. На каждом куртка-балахон, кожаные штаны хорошего покроя, добротные сапоги. В рукавах и вороте видны поддетые под балахоны кольчуги мелкого кольца. Голени прикрыты стальными щитками, на поясах - двуручные мечи. Своя особая, живая энергия исходила от стали - такой рядовые кузни не располагают. Двое крайних всадников скрывали лица под капюшонами, а тот, что в центре...
Таких узнаёшь сразу. Они задерживают на себе случайные взгляды, притягивают невольными жестами. Люди, сильные не просто духом, но самым родом - будто принимают энергию по наследству. Князья. Подобные им не закрывают лиц, и этот - не исключение. Лицо красивое, с тонкими чертами, волосы - светлые, по плечи. Глаза - цепкие и глубокие.
Когда ближний из тройки всадник пересёк сине-серебристую завесу стены Инкуба, моё тело рефлекторно напряглось. Как только в доступной зоне оказался князь - я прыгнул. Прыжок получился отвратительным, неточным, неумелым - и я рухнул точно на шею его коня.
- Эй!
Всадники среагировали молниеносно - но куда людям до ящера! Я рванулся к князю, вцепился в балахон и подбирался всё ближе к голой коже.
- Да чтоб тебя...! - Князь тряхнул рукой, и я вцепился в кисть.
Это было непередаваемо! Мир поплыл! Стал намного медленнее - так, в отличие от ящериц, реагируют люди. Стал намного чётче - так они видят. Волны эмоций пронзили голову рептилии - и мне казалось, что сейчас она взорвётся, и я умру. Гнев, отвращение, брезгливость, желание убивать - последнее было знакомо, - и множество мыслей, с каждой секундой становящихся всё более понятными.
А потом Инин Тар отшвырнул меня в траву. Это был князь при местном герцоге. Сборщик податей. Воевода. Герой, защищавший эльфийские врата Эль-Гарда, и полководец, штурмовавший глубинные пещеры, наполненные страшнейшей нечистью, при жизни бывшей верховными некромантами. Инин Тар, поборник крестьян, верный слуга герцога и короля...
Я ударился головой о землю, и мысли оборвались. Где-то над собой я слышал цокот и голоса.
- ... вот тварь...
- ... жалобу колдунье...
- ... распустила... от рук...
Звуки удалялись, а я всё лежал, вдыхая землю. Её запах больше не казался мне вкусным. Мне хотелось встать, догнать, отомстить, заговорить - но пока я не до конца понимал, как это делается. Не хватало сил, чтобы сменить ящера на человека. Для начала я поднялся. Посмотрел на север, вслед людям, а затем - на юго-запад. Там, в центре голубовато-серебристого круга, стояла моя обсидиановая тюрьма с вырезанным иероглифом 'Инкуб'. Теперь стена отодвинулась за горизонт - но я продолжал чувствовать её. Я получил первый уровень. Мог дышать полной грудью, полностью поглощать энергию простейших живых существ и понимать мысли более крупных. Но у меня по-прежнему не было своего лица, и моя энергия постоянно убывала. Я был всего лишь духом, самой низшей нечистью, вампиром, жадным до любого прикосновения. И пока во мне пульсировала, будто кровь, чужая энергия, дающая силы, я двинулся следом за всадниками.
Ещё какое-то время, оглядываясь, я видел других ящериц, прыгающих за бабочками в траве. Оставалось надеяться, что моё слабое воздействие на одну из них не попалось на глаза Сансаре.
3
К полудню я вошёл в Литанию. Голова гудела от тяжёлого похмелья, тело шатало, в глазах троилось - и очень сильно болела изрезанная щека.
Литания была грязной деревней средних размеров, типичной для Крайних земель, если судить по накопившимся знаниям. Глубокие колеи, вытоптанные в грязи, заменяли дорогу, старательно воткнутые в землю дома оседали на один бок. Кабак, тюрьма, колокольня, несколько десятков домов, образующих жилые дворы. Литания смотрела в небо молящими о щадящей смерти старческими глазами. Ноги вязли в её бездорожье.
Мне было трудно передвигаться в человеческой метаформе. Нищий, которого я нашёл неподалёку от деревни, был крайне несовершенным представителем своего рода. Но мне повезло: он спал. Подобравшись почти вплотную, я чуткими ноздрями ящера уловил смрад из его нутра. Мне хотелось его убить - не из-за его ничтожности, но из-за моей жажды, выжигающей изнутри. Я попробовал достать нож, подаренный Артасом на холме. Оружие вместе с балахоном всегда были при мне, становились частью принимаемых метаформ. Однако, не сумев удержать оружие в неумелых пальцах пресмыкающегося, я нанес неуклюжий удар, разрезавший нищему щеку. Пробудившись, тот попробовал ответить - и мне пришлось душить его, отнимая остатки души.
Энергия бродяги была пьяной, жидкой, нестабильной - и всё-таки была моей энергией. Я полностью вобрал в себя нищего: он перестал существовать, а я получил человеческое тело в свои владения. Превратился в бродягу, неплохо знающего окрестности. Я снова научился быть человеком - держать равновесие на задних лапах, привыкать к высоте свыше полутора метров и говорить. Невнятно, будто язык оброс мхом. Но это не так сильно пугало окружающих, как я ожидал: скривив лица, они лишь брезгливо огибали меня, придерживая детей за плечи.
Побродив по окраинам деревни, я добрёл до кабака и свалился на его ступенях. Вдыхая запах сырого, гнилого дерева, я слушал и следил. Двери открылись, и на меня, не замечая, упал местный завсегдатай, толстый, красномордый, но неплохо одетый. Часть его энергии всосалась в меня как в губку - и будто пробудила его хмельное сознание. Колдырь с трудом поднялся и, что-то бормоча, побрёл прочь. Я перебрался поближе к дверям. В течение нескольких последующих часов я старательно выпрашивал у входивших посетителей деньги, хватался за ноги выходивших и даже выгадал пару медных монет. Наконец, из дверей вышел охранник, широкий, с лицом землистого цвета, но явно трезвый. Сбросив бродягу с лестницы, он загнал меня на задний двор кабака, да, так и не добив, вернулся на свой пост и быстро забыл о нищем. А я твёрдой походкой и с прямой спиной вернулся на улицу. Провёл рукой по щеке - порез исчез.
Я неторопливо побрёл по улицам Литании, внимательно наблюдая, в какие удивительные цвета садящееся солнце окрашивает лица деревенских жителей.
После первого удара колокола я услышал голоса. Детские голоса, слегка нестройные, затягивающие песню из одной высокой ноты. Повернув на звук, я вышел к небольшой площади. В центре, покосившись на один бок, стояла старая колокольня. В её башне была различима в предвечерних сумерках тонкая фигура, с заметным усилием раскачивающая язык колокола. А вокруг подножия водили хоровод остальные дети, босые, в длинных ночных рубашках, девочки и мальчики, старательно выводящие неумелую ноту.
Услышав тихий голос, я обернулся. Стоящий возле меня священник неявно перекрестился. А потом перевёл взгляд на меня.
- Откуда ты, сын мой?
Это был крупный, мясистый лицом человек с выпирающим из-под рясы животом и рыбьим, но на удивление прилипчивым взглядом. На груди его красовалась большая шестиконечная звезда из светлого металла. Судья - подсказала память нищего. Я хотел было дотронуться до него - но тут замолчал колокол, и священник с удивительным проворством обогнул меня, направившись к колокольне.
- Сегодня ты прозвонил на раз меньше! - крикнул он в небо. Мимо него шли, опустив головы, отпевшие дети. Я наблюдал, как они разбредаются по дворам. А священник тем временем дождался, пока с колокольни спустится звонарь - и схватил мальчишку за шиворот. Некоторое время он трепал его, крича что-то про вечерню - и мальчик не вырывался. В ответ на обещание небесного суда он только выл.
Я недолго смотрел на судью и мальчишку. Меня затошнило от их бесполезной энергии.
Пройдя деревню насквозь, я увидел огонь. Несильное свечение, угадываемое в темноте больше чутьём вампира, нежели глазами. Ночь уже давно опустилась на Крайние земли, слепая, безлунная и без единой звезды, но в этом месте, видимо, не собирались ложиться. Я слышал шум, звонкие удары, и чем ближе подходил, тем больше ощущал, как не любят, боятся этого места местные древляне.
Здесь жил кузнец, отшельник на отшибе. Его высокий одноэтажный дом нависал тенью по мере приближения. С заднего двора во мгле разливалось зарево.
Завернув за угол, я увидел кузницу. Кузнец стоял возле печи, в самом сердце жара и размеренно, согласно собственному такту бил по наковальне. С правого бока его освещал огонь из жерла, с левого стояли две больших бочки и стол со множеством щипцов с длинными ручками. Тут и там лежали на столах и висели на многочисленных крюках заготовки и готовые клинки, сцепки колец для кольчужных рубах, части кандалов, наручи или голенные щитки и ещё множество подобных изделий. Сам кузнец был облачён в толстые одежды, видимо, неплохо сберегающие от искр, отчего в полумраке его широкоплечая, почти двухметровая фигура выглядела ещё массивнее. Когда я подошёл ближе, он развернулся к одной из бочек и опустил заготовку в масло. От поднявшегося пара стало невозможно дышать. Я пошатнулся, ухватился за одну из цепей, зазвенел, и кузнец обратил на меня внимание. Отсвет из печи упал на его лицо - и вот тут я упал. Зазвенело какое-то железо, что-то посыпалось на меня, а кузнец запрокинул голову и рассмеялся в небо громким, утробным голосом, больше напоминающим звериный рёв. Отложил молот, стянул перчатку и склонился надо мной, протягивая лапищу. Узрев вблизи его измазанное сажей лицо, я различил приглушённый запах разложения. Такой, верно, бывает, когда в клыках застревает давнишнее сырое мясо. Кузнец рывком поставил меня на ноги.
- Ну что ж ты. - Он улыбался, а у меня кружилась голова. Кожа кузнеца отливала зелёным, растянутый в улыбке рот распирали ряды толстых желтоватых клыков, настолько крупных, что вблизи можно было без труда различить их рельеф. - Ноги-то совсем не держат.
Говорил он очень дружелюбно. Я вдруг осознал, что испытываю смутную боль, глянул вниз - зелёная лапа кузнеца сжимала моё предплечье, обтянутое бродяжьими лохмотьями. Именно поэтому я не чувствовал его энергии. Кузнец, тем не менее, понял меня по-своему - и отпустил руку.
- Ты что, орк? - спросил я, наконец.
Кузнец нахмурился, вздохнул и, махнув мне рукой, двинулся прочь с заднего двора. Я пошёл следом. У крыльца он сдёрнул с головы платок, и я увидел помятый ирокез. Что-то знакомее промелькнуло в памяти, а кузнец тем временем опустил лапищи в бочку с водой, скудно умыл лицо и, запалив факел, тяжело присел на ступени. Я стоял.
- Садись.
Я сел рядом с орком. Вблизи его размеры пугали ещё больше: боком я чувствовал массивное, жаркое тело, от которого пахло трудом и ещё чем-то, смутно родным. Много позже я понял, что это был запах скверны - точно такой же источал я, попав в Крайние земли. Но если мой собственный новый запах был пока ещё душком мыши, то рядом сидел поистине зловонный крысиный принц.
- Все вы такие, - вздохнул кузнец. - Но мне ли судить? Знаешь, многие люди не ходят ко мне только потому, что я не человек. Даже более - воплощение тьмы. Нежить. Не прогнали только потому, что сборщики податей иногда делают у меня свои заказы. Им плевать, что я - проклятый эльф, каким меня родила природа. Ведь в дополнение она создала из меня кузнеца, и я, чёрт возьми, делаю достойное снаряжение! Конечно, всегда лучше обратиться за этим к гномам. Сыны гор куют первоклассную сталь по древним письменам. Но гномы далеко - не каждому с руки подняться в горы.
Он говорил, а я невольно смотрел на его волосы. В пляшущем свете огня их чернота отливала золотом и ядовитым зеленоватым оттенком, много ярче цвета его кожи. Снова всплыло воспоминание: этого орка я видел в клане Хранителей Клинка, только тогда он, всё-таки, был человеком.
- Слушай, а твоим отцом был не друид-человек?
Орк вздрогнул. Покосился на меня - глаза яростно полыхнули рубиновым огнём.
- Наплели уже, да? - Рык в его голосе усилился. - Любят в этой деревне рассказывать истории - хлебом не корми. Видимо, боевой дух у вас такой - языком молоть.
Я переборол страх - и схватил зелёную груду мяса за открытый участок кожи. И тут же вязкая, будто дёготь, энергия заполнила мои лёгкие. Я забыл всё: как дышать, двигаться, как думать. Информация пропитала мои вены, кости, сухожилия. Смутное знание ковки легированной стали пришло жалкими обрывками - оно было мне ещё не по зубам. Физическая мощь метаформы орка пришла частично. А следом пришли воспоминания. Я увидел маленького зелёного гоблина, которому предстояло стать не разорителем, но кузнецом. Я увидел его мать, воительницу орков, увидел отца, друида из враждебного клана. Они никогда не любили друг друга. Но отец его разглядел в матери цепь перерождений. Увидел, что в прошлой жизни беспощадная воительница была эльфом, а в следующей станет королевским пегасом. Одно только условие: ребёнок у неё должен иметь светлую сторону души. Светлого должны были назвать Литавром, тёмного, если таковой родится, - Тартаром. Закружил друид девке голову - и ведь та поверила. Полюбила друида, а тот... он никогда не знал, каким именно родится её сын.
Со следующим воспоминанием пришёл крик и кровавая волна - убийство отца орками. Клан хватает воительницу, тащит к старейшине, но старый шаман проявляет милосердие, и с позором выгоняет её из клана. Женщина рожает полулюдка, и разум окончательно покидает её. Наполовину человеческая кровь сына убивает воительницу, а маленькому гоблину остаётся скитаться, учиться и выживать. И в своё время он набредает на деревню на отшибе Крайних земель, да так и оседает здесь.
Туман рассеялся. Я снова увидел окружающий мир. Больно застучало в голове - это скверна оседала в моём мозгу, на треть поднимая мой уровень нежити до следующего второго. Вернулось осознание мира, и выплыло из темноты непонимающее, застывшее лицо орка.
- Что за чёрт? - Кузнец откинулся от меня, привалился спиной к колонне, поддерживающей навес над крыльцом.
- Так как твоё имя? - Я склонился над ним, вдыхая его запах. Мне начинала нравиться эта вонь. И чувство, что под тобой лежит почти поверженный медведь.
- Тартар. Отец имя оставил. - Орк тяжело дышал. А потом вдруг глаза его сверкнули и прояснились. - Слушай, старик. А с чего это я с тобой такой откровенный?
Он поднялся во весь рост, а я отпрянул. Я старался не смотреть на его огромные руки, покачивающиеся возле моего лица.
- Возможно, потому что не чуешь во мне страха, - ответил я, отводя взгляд.
- Как твоё имя?
Я думал недолго.
- Зови меня Инкуб. Я думаю, много вреда тебе это не принесёт.
Орк расхохотался - как и прежде, запрокинув голову.
- Ну да, я тоже думаю, что не принесёт! Так ты зачем пришёл? Оружия хочешь, брони?
- Да нет. Я странник. Вести-новости по миру собираю. На вашу деревню набрёл - тебя встретил.
- Любопытный, значит. Ну-ну. Раз набрёл - заходи, переночуешь. А с утра опять в путь отправишься. Я тебя накормлю поутру - не бойся, уж мясо мы с тобой едим одинаковое. Иди, спи. А я пока ещё поработаю. Нравится мне по ночам ковать, да и место такое - тихое, одинокое. Тревожат редко.
Войдя в дом кузнеца, я снова почуял его запах - густой, застоявшийся. Обстановка была куда массивнее нежели в людских домах. У окна, ближе к свежему воздуху стояла огромная кровать. Логово орка.
Человеческое оказалось мне не чуждо. Рухнув на лежбище зверя, уже сквозь сон я услышал глухие удары молотом по металлу...