Опираясь сильными крыльями на струи восходящего теплого воздуха, степной орел парил в небесах, - то опускаясь к земле так близко, что можно было разобрать окрас его перьев, то стремительно взмывал ввысь, почти исчезая с виду и превращаясь в едва различимую черточку. Но это только для человека такое расстояние казалось невообразимо далеким, а орел мог видеть все происходящее на земле вполне отчетливо, хоть, ни к чему и не присматривался. Для беркута в Кара-Кермене не было добычи, а кружил хищник над человеческим жильем из-за обилия восходящих потоков, позволяющих ему передохнуть перед настоящей охотой.
Бывший барон Владивой сидел на широкой скамье, вкопанной под окном своего нынешнего дома, и с неприкрытой завистью следил взглядом за полетом свободной птицы. Едва вкусив настоящей, беззаботной воли, хозяин Дуброва, опять-таки бывший, взвалил на шею ярмо еще пущей тяжести. Только-только начала налаживаться его новая, вольная жизнь, и опять все завертелось в водовороте событий, когда надо либо выгребать изо всех сил, либо - сдаваться и тонуть...
И зачем он поддался на уговоры слепого провидца Али Джагар ибн Островида? Почему не остался с сестричками в зимовнике? Ханджар... Расшитый золотыми нитями жупан да шапка, утыканный драгоценными каменьями пернач, много гонору, еще больше забот, а реальной власти пока нет и, похоже, скоро не предвидится. Признав его право, доказанное мечом в Роще Смирения, назваться Повелителем Степи, харцызкая старши́на не спешила изъявить покорность новому Хану. Больше того, только сегодня, атаманы наконец-то соизволили согласиться собраться в Кара-Кермене, на Малый Круг, чтоб согласно обычаю, объявить Владивоя Ханджаром и вручить ему соответствующие регалии. Не забыв при этом намекнуть, что до сих пор взнуздать степную вольницу, еще никому не удавалось. И одного знамения для этого события слишком мало. Чтобы воины пошли за ним без оглядки, Ханджару нужен настоящий авторитет, основанный не только на умении размахивать саблей.
Зато бывшего десятника Медведя, а нынче есаула Ханджара, никакие тревожные мысли не волновали. Сплевывая под ноги шелуху жаренных тыквенных семян, седоусый харцыз всего лишь один раз проворчал: 'Да не бери ты в голову, Владивой. Куренные атаманы, как красна девица, что вначале ломается для приличия, а потом и сама рада отдаться', - после чего, считая, что с избытком исполнил долг ближайшего советника, умолк и больше никаких разговоров не затевал.
Владивой еще раз взглянул на небо, выискивая взглядом орла, и мимоходом отметил, что скоро полдень, - значит, еще совсем немного и старш?на начнет собираться. Прийти раньше, чем солнце зависнет в зените, считалось недостойным атаманов проявлением торопливости и неуверенности. Но и задерживаться, войти в хату не просто последним, а с опозданием, значит выказать неуважение ко всему Совету и хозяину...
Они и в самом деле показались на площади, почти одновременно выходя из разных переулков. Девять куренных атаманов! Девять воинов, наделенных властью целый год карать и миловать... Вольных распоряжаться жизнью каждого, шагнувшего за Проход, хоть по своей охоте, хоть в путах. Но все они знали, что в день зимнего солнцестояния придет час атаману держать ответ перед избравшим его куренем. После чего куренному либо опять вручат, сшитую из белых и черных смушек, шапку и просят взять под свою руку, либо поблагодарят, но выберут кого другого, более достойного. А такого атамана, что слишком злоупотреблял врученной ему властью, возмущенный курень мог и к смертной казни приговорить. Легкой или мучительной - это по заслугам. Чтобы после и другим неповадно было.
И только когда все девять атаманов прошли центр площади, со стороны капища Громовержца показался скарбничий Лунь, самый пожилой из всей степной старши́ны. Глядя на его седины и глубокие морщины, новики поговаривали, что дед еще помнит времена возведения Кара-Кермена. А потому, даже чуть припозднившись, старик никого бы этим не обидел, зато атаманам не было нужды толкаться в дверях, чтоб не войти в хату последним.
Согласно давнему обычаю, Владивой должен первым зайти в дом. А оставаясь на улице, он как бы демонстрировал всем, что не рад гостям.
В Кара-Кермене никогда не было замков, но никто б не посмел переступить порог чужого жилища без разрешения хозяина. А так как атаманы уже пересекли центр площади, и от дома Ханджара харцызов их отделяло всего три десятка шагов, бывшему барону следовало поторопиться.
Владивой последний раз взглянул на небо, словно хотел проститься с благородной птицей, символизирующей силу и свободу, как окрестность пронзил яростный клич сапсана. А в следующее мгновение, словно черная молния, ударила сверху в беркута. Орел возмущенно заклекотал, но в схватку с защищающим территорию соколом вступать не стал. Тот был в своем праве, пытаясь изгнать непрошеного гостя. Беркут несколькими мощными взмахами крыльев взмыл вверх и пропал из виду. А без него выцепить взглядом небольшого сапсана не стоило и пытаться. Да и улетел уже быстрокрылый сокол, скорее всего, исполнив долг, но сознавая, что более сильный и крупный хищник отступил не из-за страха перед его клювом и когтями, а лишь потому, что делить им тут нечего.
Так и не разобравшись в том, как ему истолковать это знамение, - ненавязчиво, но упорно подталкиваемый в спину есаулом, - Владивой шагнул в дом, оставляя дверь распахнутой настежь.
Дом Ханджара был выстроен так, что двери, без каких либо сеней, вели сразу в большую светлицу, похожую на пиршественную залу замка, но меньше размером. Здесь, сдвинутый в сторону окон, стоял один большой стол, занимающий добрую половину всего свободного пространства комнаты, а для сидения - за ним жались к стенке широкие, удобные лавки. Еще одна дверь, та, что справа, открывалась в опочивальню Владивоя, а другая, прорубленная в противоположной стене - вела в большую кухню.
Там сейчас готовили праздничную трапезу самые искусные поварихи Кара-Кермена. И в светлицу тянуло такими ароматами, что, невзирая на предстоящий, важный и, вполне возможно, не слишком приятный разговор, живот будущего Ханджара исподволь начинал урчать так, словно неделю постился. Собственно, ничего особенного в этом не было. Потому что как не ухаживали на заимке сестрички за своим хозяином и спасителем, а все ж - в шалаше, так не сготовить, как на настоящем кухонном очаге.
Владивой прошел вдоль стола и занял почетное место хозяина дома. В самом центре стола, спиной к простенку между двумя широкими окнами. И только-только уселся, как просвет в дверях заслонила чья-то широкая спина.
- Здравствуй, хозяин! - чуть хрипло прогудел с порога, широкоплечий и приземистый атаман Секирник. - Мир дому твоему!
- И тебе здравствовать, добрый человек, - степенно ответил Владивой, - коль с миром приходишь...
- Громовержец тому свидетель, - привычно вскинул взгляд к потолку, куренной.
- Тогда, проходи путник к столу, гостем будешь... - хоть и всего лишь придерживаясь установленной традиции, серьезно ответил Владивой. - И да испепелит гнев Перуна этот дом, если под его кровом я обнажу против тебя оружие, или позволю это сделать кому-либо другому.
- Да будет так, - кивнул Секирник и вошел в светлицу, уступая место следующему атаману...
Когда все именитые гости расселись, в хату зашел скарбничий Лунь. Он чинно приблизился к столу и с поклоном выложил на разостланный перед Владивоем малиновый стяг пернач Хана Кара-Кермена и обруч Ханджара.
- Перед лицом Совета куренных атаманов, вручаю тебе Хан Владивой эти священные для нас регалии, право обладать которыми ты доблестно доказал в Роще Смирения. И от имени всех воинов Вольной Степи прошу: будь нам отцом и прими под свою руку. Правь нами мудро и справедливо, а мы обязуемся исполнять твою волю, как свое собственное хотение...
- Благодарю за оказанную честь, - ответил Владивой, заблаговременно подученный есаулом, уважительно отодвигая от себя пернач и обруч Власти, непроизвольно задержав взгляд на необычном драгоценном камне, украшающим его. Необычным тем, что он постоянно менял цвет, за минуту проходя всю радугу вдоль и поперек. - Но я не могу именоваться отцом таких достойных и уважаемых воинов... Разве что, куренные атаманы снизойдут к моей смиреной просьбе и разрешат недостойному новику называть их братьями?
Скарбничий сделал вид, что задумался, обводя взглядом серьезные лица харцызов, а после неспешно кивнул.
- Пусть будет так, отныне ты первый среди равных себе. Прими пернач Хана Кара-Кермена и повелевай нами по праву старшего брата. И пусть Громовержец подтвердит, что уговор заключен.
Оглушительный гром хлестнул в небесах над Кара-Керменом в то самое мгновение, когда Лунь произносил последние слова. И громыхнуло необычно, не так, как всегда, сопровождая любую грозу, а с этаким залихватским посвистом-кличем, с которым харцызы бросались на врага. Впечатляюще, в общем...
Похоже, никто из куренных, присутствующих на церемонии вручения регалий, ничего подобного не ожидал, поскольку все дружно вскочили на ноги, и только въевшаяся с годами привычка сдерживать эмоции, позволила атаманам удержаться от возбужденных восклицаний.
Чуть дрожащими руками скарбничий Лунь возложил на склонившего голову Владивоя обруч, и на этот раз даже самые хладнокровные воины, не сумели скрыть громкого вздоха! Едва коснувшись чела Ханджара, изменчивый камень полыхнул ярким белым огнем, а потом сменил цвет на кроваво-пурпурный, словно налился из нутрии живой, теплой кровью. Замер на мгновение и задышал, запульсировал в такт биению сердца.
- Перун услышал произнесенные слова клятвы... - торжественно объявил скарбничий, почти всовывая растерявшемуся Владивою в руку пернач. - Отныне в Кара-Кермене новый Хан и первый Ханджар. Слава Хану Владивою! Слава Ханджару всей Вольной Степи!
- Слава! Слава! - дружно рявкнули в десяток глоток куренные атаманы, голосами более привычными отдавать команды воинами в лязге и гвалте боя. Аж слюдяные пластины в окнах задрожали.
- Слава!!! - рык сотен харцызов, дожидающихся этой минуты на всех площадях города, мог заглушить даже поданный Громовержцем знак одобрения их одноголосного выбора. - Слава Ханджару! Слава Хану Владивою!
И, будто этот рев, распахнул двери в кухню, откуда потек бесконечный хоровод празднично разодетых девушек с подносами в руках.
Владивой даже удивился. Он и представить не мог: как столько людей втиснулось в не такое уж и большое помещение? А непрерывный ручеек степных красавиц, тем временем споро застелил стол чистой скатертью, на которой, словно по волшебству, возникло множество мисок, тарелок, горшков и горщиков, кувшинов и фляг, кружек, кубков и прочих приборов. И главное, все это было наполнено всевозможными яствами и напитками, исторгающими такой аромат, что из-под харцызких чубов тут же улетучились все знамения, умные мысли и тревожные вопросы...
* * *
Спустя часа полтора-два, - когда на лица атаманов снизошел жаркий румянец, а их движения стали неспешными и плавными, после чего мужчины расстегнули жупаны и ослабили пояса, - с кубком в руке поднялся куренной Шило. Невысокий, вертлявый, остролицый. В общем, с виду неказистый и неприятный мужичок, но зато, неглупый и хозяйственный.
- Слава, - он демонстративно выпил до дна, - а потом проговорил задумчиво. - Я вот о чем сомневаюсь, братове атаманы... Хан Владивой, безусловно, доказал в Роще Смирения свое право надеть обруч Ханджара, да и сам обруч его принял, как мы все тому свидетелями стали. А вот - пернач...
- Ты к чему это клонишь, трясця его матери? - вскочил на ноги куренной Трясцяегоматери, бешено поводя глазами. - Что Ханджар, трясця его матери, не достоин быть Ханом? Ты что оглох, когда сам Громовержец, трясця его матери, подтверждал право Владивоя на ханское звание? Какие тебе еще, трясця его матери, доказательства нужны?
- Погоди, Трясця, не горячись, - потянул его обратно за полу, сидящий справа, Тарапунька. - Шило дело говорит.
- И ты туда же?! - вызверился на соседа тот, привычно нашаривая на поясе рукоять сабли. Но сегодня, как велит закон: в дом Хана все атаманы пришли безоружными. Почти... Ножи и перначи куренных, будучи в умелых руках куда смертоноснее меча или сабли, тем ни менее оружием не считались. - А ну, выходи на улицу!
- Ну-ка, утихните оба! - шикнул на них Медведь, пользуясь властью есаула. - Шило не новик в степи и зря болтать не будет. Дайте послушать его резоны... Надеюсь, никто из вас не подозревает достойного атамана в желании оскорбить хозяина дома?
Глядел Медведь при этом прямо в глаза Шилу, и если у того и была подобная мыслишка, то огласить ее во всеуслышание, после столь явного предупреждения, не отважился б и самый бесшабашный удалец. Коим куренной никогда не был, в основном удерживая власть тем, что харцызам его куреня всегда жилось сытнее и вольготнее, нежели остальным.
Спорщики утихли.
- Говори, Шило, слушаем тебя, - поддержал Медведя Лунь. И авторитета скарбничего, как всегда, хватило, чтоб шум за трапезным столом на время поутих.
- Я это к чему сказал, - продолжил Шило, оглаживая усы, чтоб собраться с разбегающимися от хмеля и тяжелого взгляда есаула, мыслями. - Взять пернач в руки может каждый, штука не сложная..., а вот удержать - труднее, чем угря будет...
- Ты дело говори, - оборвал его словоизлияние Секирник. - Чай, не песню слагаешь...
- Да, да... - посерьезнел тот. - Чтоб вся степная вольница безоговорочно признала власть Хана, надобно Владивою проявить себя не только искусным бойцом, но и атаманом - мудрым и удачливым. Одним словом, поход нужен... Большой поход!
- А ведь верно гуторит, Шило, - пробормотало сразу несколько голосов. - Должен Ханджар показать себя воинам в деле. Иначе, найдутся среди наших башибузуков и сомневающиеся в его праве повелевать. Особенно, когда смерть им в глаза заглянет...
- Дельный совет, - произнес негромко Медведь, на правах есаула сидящий по левую руку от Владивоя. - Подумай над этим, барон. Уверен, желающих встать под твой бунчук, будет больше, чем надо. Отберем самых лучших. А после похода, организуем из них твою личную гвардию. Знамения и клятвы, это хорошо, а полсотни верных только тебе одному воинов, никогда не мешает. Да ты, небось, и сам это не хуже меня знаешь.
Владивой понимал, что ему и в самом деле не помешает показать себя грамотным, удачливым командиром. Да и подчиняться им куда проще тому, кого видели впереди войска, на добром, баском коне, под реющими на ветру знаменами, нежели рубаке, все достоинство которого в крепкой руке. Он поднялся и, уже хотел было огласить атаманам о принятом решении, но не успел.
- День добрый, честной компании... - негромкий и знакомый каждому, присутствующему здесь, старческий голос, донесшийся от двери, привлек общее внимание лучше самого заполошного ора. - Что-то тихо тут у вас, атаманы?.. На площади и то веселье пооживленнее будет...
На пороге хаты, опираясь на дорожный посох, стоял известный всей Степи, слепой провидец Али Джагар ибн Островид.
- Я тут слышал, вы Ханджара на поход подбиваете... - продолжил он все так же негромко, неторопливо приближаясь к столу. Прислужницы быстро поставили еще один стул и, почтительно подвели к нему седого старца.
Куренные только переглянулись. А с другой стороны, чему удивляться? На то он и провидец, чтоб все знать заранее. Даже то, о чем ты и сам еще толком и подумать не успел.
- Простите, атаманы, но какой бы удачной вам эта мысль не казалась, я должен этому воспрепятствовать.
- Почему? - за всех сразу спросил Владивой, и сам не ожидающий старика в гости. - Ведь и в самом...
- Да все потому, Ханджар, что тебя дела гораздо более важные, чем захват дюжины селянок ждут, - ворчливо и чуть ли не с упреком прервал его Островид. - А вы, молодцы, не печальтесь. Не минует и двух седмиц, как весь Зелен-Лог будет доступен степным воинам, вернее, чем связанная пленница.
- Твои слова, Али Джагар, всегда сбываются, - будучи летами не очень-то и моложе провидца, скарбничий Лунь не испытывал к старцу столь благоговейного трепета, как другие, более молодые атаманы. - Но позволь мне усомниться и спросить: с чего вдруг?
- Человеку свойственно сомневаться, в этом нет ничего предосудительного, - спокойно и здраво заметил Островид. - А секрет прост: вскоре на земли королевства придут другие враги. И Беляне придется отправить к Бобруйску все свои войска. В замках да городах останутся только бабы, дети и старики, не способные оказать никакого сопротивления... Вот тогда и настанет ваше время, час - когда сможете взять все, что захотите. И даже остаться...
Куренные атаманы переглянулись. Кто недоуменно, кто растерянно, а кто и с хищным блеском в глазах. Подобного известия в Кара-Кермене не ожидал никто. И тем более сладко оно прозвучало, что до сего дня, все сказанное Али Джагаром непременно сбывалось.
- Бобруйск? - все-таки переспросил Шило. - Это значит, что на Зелен-Лог нападут северяне? Орден серых братьев?! Но как же они Пролив сумеют переплыть?.. Прости Али, но если бы это было возможно, островитяне давно подмяли бы под себя королевство. Сразу после Моровицы...
- Ну, все в этом мире когда-нибудь, раньше или позже случается. Даже самое невероятное и невозможное. Вон, тебя который год кряду переизбирают куренным, и никто этому не удивляется.
- И все же... - обижено засопел Шило, под дружный хохот товарищей. - Как ты это объяснишь?
- Вообще-то я провидец, а не мудрец и куда больше зрю, чем понимаю, но - скорее всего, это может случиться потому что, удерживающий Темна в заточении, кокон слабеет. И хоть я не уверен, но думаю: это именно чернокнижник сумеет устроить так, что боевые суда Ордена 'Благоденствия' преодолеют воды Пролива.
- Невероятно... - таким был общий смысл, многоголосого гомона, возникшего в светлице.
- А теперь, прошу простить мою бесцеремонность, братья атаманы, - как бы смущенно прокашлялся старец, - но мне необходимо переговорить с Ханджаром, с глазу... вернее... - он указал на свои закрытые веки, - нос к носу. О важности предстоящего разговора, можете судить хотя бы по тому, что я сам поспешил в Кара-Кермен, а не стал дожидаться его очередного приезда на заимку.
- Конечно, конечно, - заторопились куренные, словно приструненные старшим новики. - Как ни понимать... Поговорите себе.
- Далеко не уходите... - бросил провидец им вслед. - Проветритесь чуток и возвращайтесь к столу. Я не отниму у Ханджара много времени, а бросать такое великолепное пиршество в самом разгаре, проявить неуважение к Ладе и Роду. Да и сам Громовержец вас не поймет.
Но как только дверь закрылась за последним атаманом, облик и голос Али Джагара ибн Островида изменился до неузнаваемости. Вернее, Владивой с легкостью узнал своего давешнего странного ночного гостя - Артаса.
- Ну, что, господин барон? - без предисловия спросил тот. - Помнишь наш уговор? Готов исполнить свою часть? Надеюсь, я нынче не зря на твою инаугурацию с небес громыхал?
- Уже? - только и смог спросить Владивой, ощущая неприятное посасывание в области подвздошной кости, как в минуты предчувствия неведомой, и от того еще большей опасности. - Прямо сейчас?
- Нет, до полуночи можешь веселиться с атаманами, ну а потом седлай коня и скачи в степь. В любую сторону, я сам тебя, как достаточно удалишься от города, подхвачу и в нужное место доставлю. Еды прихвати, питья... Дня на два-три. Точнее сказать не могу, но, похоже, супротивник твой вот-вот к Ущелью Снов подойдет. А я очень расстроюсь, если он сумеет пройти в Запретные Земли. Надеюсь, мы понимаем друг друга без лишних слов и угроз, господин барон?
- Да.
- Вот и отлично... - усмехнулся Артас. - Рад, что не ошибся. А теперь я опять слепцом побуду, еще немного. Слышу, кошевые обратно к столу торопятся. Похоже, от новостей моих, атаманы мигом протрезвели.
- А ты серьезно, о нападении на Зелен-Лог? Или так просто, ради красного словца?
- Стал бы я выдумывать подобные мелочи, - возмутился бог. - Нападут, нападут. Можешь не сомневаться. Кстати, заодно, подумай: кем тебе дальше быть больше охота? Повелителем Степи или первым в истории королем Зелен-Лога? Трон королевства во многом зависит от того, куда развернуться острия харцызких сабель. А после того, как конница Ханджара сбросит врага в Пролив, кто сможет воспротивиться твоей воле? Хоть на себя самого корону напяливай, хоть вместе с королевой тащи под венец, а потом и в опочивальню. Беляна, врать не стану, сам не видел, но сказывают, очень даже хороша. А если старое все еще свербит, можешь ее удавить, а рядом с собой Анжелину усадить. Чай, тогда уж падчерица твоя точно артачиться не станет. Ха-ха-ха...
Отчего мир устроен так странно, что родственные чувства становятся тем крепче и теплее, чем большее расстояние разделяет близких людей? Живя в Бобруйске, Ладислав никогда не испытывал особой любви к старшей сестре и, уж тем более, к ее мужу Ярославу, урожденному Зеленому Медведю. Но сейчас, увидев вымахнувшую из ворот небольшую кавалькаду, король почувствовал несвойственное ему умиление. Не глазами, а сердцем распознав впереди десятка всадников огромного зятя Ярослава и обоих племянников - Маковея и Лебедяна. Умом понимая, что сестры Светланы среди встречающих нет и быть не может, он продолжал пристально вглядываться в приближающуюся группу. Не в силах побороть нахлынувшие чувства.
- Здоров будь, шурин! - заорал еще издали Бобруйский воевода, громогласный и жизнерадостный, широко распахивая объятия, будто не сюзерена встречал, а с кумом случайно столкнулся на ярмарке. - Какая радость моей Светлане! А Беляну чего ж не взял с собой?.. И Боженку? Неужто еще не обрыло в столицах? А у нас тут... - Ярослав попытался еще шире развести руки, но для этого их надо было уже заломить назад.
Но подъехав ближе, Бобруйский воевода все-таки отдал надлежащую дань этикету, спешился и преклонил колено. Оба его сына, удивительно напоминающие Ярослава в те годы, когда Ладислав жил в родном доме, проделали то же самое, в нескольких шагах позади отца. Как и вся свита графа.
- Здравствуй, Яр, - Ладислав поспешил поднять с колен зятя. - Рад тебя видеть. Здорова ли моя сестра?
- И ты здравствуй, Лад, - воевода Бобруйска тут же простодушно и бесцеремонно заключил худощавого, в сравнении с ним, венценосного шурина в медвежьи объятия. - Все живы, все здоровы. Да и чего нам станется? А как поживает твоя Беляна, как принцесса?
- Спасибо, Яр, - еле высвободился Ладислав, стараясь сохранить хоть какую-то дистанцию между королем и подданным, и прибавил кисло усмехаясь. - Со здоровьем в королевстве все хорошо. А так же - куры несутся, коровы доятся, а овцы ягнятся сразу тройней...
- Да ты что? И кобылы жеребятся? - захохотал зять, либо искусно притворяясь, либо и в самом деле не поняв королевского намека. - Истинное благоволение небес.
- Если б, - сразу посерьезнел король. - К сожалению, Яр, есть новости куда важнее и тревожнее... Что, собственно, и послужило причиной моего появления в ваших краях...
- В ваших краях... - сразу погрустнел лицом граф Бобруйский и негромко, так чтоб не расслышал никто, кроме самого Ладислава, с упреком в голосе продолжил. - Неужели только простым людям позволено скучать по родному дому? А королю запрещено?.. Или Вашему Величеству долг перед троном и подданными память о родительском доме и об отце с матерью затмить может? За пять лет не смог из столицы даже на день вырваться, чтобы могилу навестить, а воротился - еще и порог переступить не успел - снова о делах...
- Совершенно с тобой согласен, Ярослав, - степенно ответил король, подпустив в голос чуток грусти. - Справедливый и горестный упрек. Но, такова судьба правителя. И хотел бы, а от забот да хлопот никуда не деться. Да ты, воевода, по себе, небось, знаешь. Только у тебя город да замок на плечах, а у меня - весь Зелен-Лог. Но я не в укор, не обижайся. У каждого в этом мире своя стезя и своя мера ответственности. Родители мои, земля им пухом, тоже не пшеницу сеяли, поймут и простят, когда свидимся. Зато теперь я задержусь у вас, а значит, и для простых семейных радостей время найдется. И если ты не захватил с собой фамильный погребец, то лучше продолжим путь. Что-то в горле у меня пересохло. А еще, очень хочется умыться с дороги и почувствовать под зад... ну, ты понял, что-то мягче, чем седло.
- По коням! - отдал команду Ярослав. - Король Ладислав въехать в город желает!
Воевода почтительно придержал стремя венценосному шурину, потом - очень легко, как на свою монументальную комплекцию, вскочил на коня и сам, а когда тронулись, негромко спросил:
- Так что у вас такого важного в столице приключилось, что ты, Лад, самолично в нашу приморскую глушь пожаловал, а не с гонцом депешу прислал?
- Война приближается, граф...
- Шутишь, - облегченно вздохнул Ярослав. - Хвала Создателю. А то я уж и вправду поверил, что беда какая-то...
- Какие тут шутки, - не желая обсуждать государственные вопросы на ходу, Ладислав тронул шенкелями лошадь, и та, прибавив шагу, послушно затрусила вниз по дороге к портовому городу, откуда явственно веяло соленой влагой, и уже доносился негромкий шорох волн.
Привлеченная запахом конского пота, большая муха нагло вилась вокруг головы короля Зелен-Лога, совершенно пренебрегая этикетом. И ему пришлось совершенно не величественно несколько раз взмахнуть рукой, прогоняя надоедливое насекомое.
Конь Ярослава уверенно держался рядом, а лошади племянников и сотника Мирослава двигались на корпус сзади. Остальная свита приотстала еще на более почтительное расстояние.
- Ну, не томи... - Ярослав, как и все Медведи, не изнурял себя соблюдением правил этикета.
- Так вот, - видя, что шурин не отстанет, вернулся к прерванному мухой разговору Ладислав. - По желанию королевы, Ксандор сделал новое предсказание. И при участии хранителя Вышемира, которого предсказатель ввел в транс, мы смогли узнать, что еще до зимы войска Объединенного княжества нападут на Зелен-Лог, и солдаты Ордена осадят Бобруйск.
- Они же не смогут преодолеть Пролив, - совершенно уверенный в собственной правоте, убежденно возразил граф Бобруйский. - Лад, этим россказням, о нападении северян, триста лет в обед, и теперь ими даже детишек не напугать. Скажи, что ты шутишь?
- Яр, зачем произносить пустые слова? - укорил зятя король. - Особенно, когда берешься судить о том, над чем ни ты, ни я не властны. Но тот последний глупец, кто, будучи вовремя предупрежден, ничего не сделает, дабы предотвратить беду. Даже, если ты не веришь в предсказанную опасность... Согласен? А то, потом спохватимся, а поздно.
- Да, это верно, - кивнул задумчиво граф. - Но если Ксандор прав, и Пролив откроет северянам путь на материк, ох как туго нам придется, Лад.... Только оружных людей у них в десятки раз больше, чем во всем Зелен-Логе... Смертоносная Моровица была к островитянам не так сурова, как к жителям королевства.
- Или их защитил Искупитель... - подал голос из-за спины отца, старший из двух братьев, Маковей.
- Не встревай в разговор, - замахнулся на сына плеткой Ярослав.
- Отчего же, - остановил его король. - Это что-то новенькое. И много людей в городе стало придерживаться подобного мнения?
- Много, не много, - вздохнул граф Бобруйский, будто сознаваясь в собственном проступке, - но и такие найдутся. Все ж нам чаще других приходиться общаться с купцами с островов, их прислугой, матросами. А они все, как завороженные... О чем не заговори, о чем не спроси - сперва непременно Искупителя поблагодарят, и только потом на тебя внимание обратят. Да так искренне и непритворно возносят свои молитвы, что поневоле задумаешься... Лад, ну неужели сам не помнишь? При тебе, правда, это еще не так заметно было, как в последние годы. Но все же...
- В том то и дело, что помню, - покивал головой Ладислав. - А нам с ними воевать! Не дрогнут бобруйцы? Может, уже сами готовы открыть городские ворота и преклонить перед Искупителем колени?
- Перестань, Лад, - с неприкрытой обидой ответил зять, одновременно демонстрируя за спиной внушительный кулак возмущенно заворчавшим сыновьям. - Ты же здесь, среди этих людей, вырос!.. И что, теперь совсем своим землякам не доверяешь? Разговоры - разговорами, а как враг нагрянет, измены среди нас не будет. Головой отвечаю.
- Добро, Яр, - уже гораздо мягче произнес король. И примирительно прибавил, чтоб внести окончательную ясность. - Я не сомневаюсь в жителях Бобруйска. Но, ты тоже понимать должен: Орден 'Благоденствия' не простой враг, а Серые Призраки не спят и даже не дремлют. Вот поэтому, чтобы нам с тобой и в самом деле, после, не пришлось за беззаботность расплачиваться своими и чужими головами, я хочу во всем убедиться лично. И помочь подготовить город, порт и крепость к обороне силами всего королевства. Потому что, если Бобруйск устоит, то в остальных замках только эхо битвы услышат. А проглотят вас войска, несущие свет Искупителя, - Зелен-Логу уже никогда от серости не отмыться.
- Располагайте нами, Ваше Величество, по своему усмотрению и желанию, - в знак повиновения Ярослав обнажил голову. - Слово короля - закон для всех его вассалов.
- И опять ты меня не понял, Яр, - досадливо поморщился Ладислав. - Ты граф Бобруйский и воевода, значит: тебе и распоряжаться. А я буду, как бы со стороны, огрехи высматривать, и подкрепление у Беляны требовать. И для начала, пока суд да дело, в ближайшие дни, из столицы подтянется три сотни ополченцев.
- Ополченцев? - чуть удивленно переспросил Ярослав. - И какой из них прок? Только харчи переводить?
- А вот тут ты ошибаешься, граф, - усмехнулся король. - Во-первых, это все мастеровой люд, и их умелые руки в подготовке замка к войне лишними никак не станут. Во-вторых, все они обучены стрельбе из лука и, если 'серые' не взберутся на стены, то будут сражаться не хуже ратников. И, в-третьих, это уже мне Беляна подсказала, большинство из них - бобыли. Как думаешь, воевода, сколько свадеб мы в городе к зиме сыграем? Или, может, в Бобруйске холостых мужиков стало больше чем молодых девиц?
- Куда там, - не задумываясь, ответил Ярослав. - Как и по всему краю, на пять-шесть будущих невест один парень на свет появляется... - и осознав целиком раскрывающуюся перспективу, восхищенно покрутил головой. - Ох, и мудр ты, Лад. Будет война или нет, но Бобруйск наш оживет. Это уж точно! А то еще десяток-другой годков, и его можно было бы в перечень сел записывать.
- К сожалению, Яр, война будет почти наверняка, - слегка остудил пыл зятя король. - Кроме пророчества Ксандора, имеются и другие данные, собранные агентами Тайного кабинета. Поэтому, даже не сомневайся: чуть раньше или чуть позже, но 'серые' придут к нам. Видно, тесно стало учению Искупителя за Проливом. Да и много еще чего разного да важного произошло в королевстве за последние дни... - Ладислав задумался, размышляя: выкладывать все новости сразу, или погодить чуток. Но, решив, что в таком случае, ему придется повторяться в разговоре с сестрой, решил помолчать. - Но, об этом поговорим чуть позже. Сейчас, воевода, у тебя только одна, но очень важная и срочная задача - организовать отправку на Острова королевского посла.
Ладислав обернулся и указал на Мирослава.
- От успеха его миссии во многом зависит день, когда рать Ордена появиться под стенами Бобруйска. А чем позже это произойдет, как ты и сам понимаешь, тем лучше для нас. Страда на носу. Не уберем урожай - не с чем будет за стенами отсиживаться. Голод вернее любого врага капитулировать заставит...
Граф Бобруйский и оба его сына уважительно взглянули на сотника. Тот в ответ неопределенно пожал плечами, словно говорил: 'Моя-то в чем заслуга? Служба такая... Приказано ехать, вот и еду'.
- Организуем... - кивнул Ярослав. - Хоть Пролив порою и капризен, как баба на сносях, но приморскому городу совсем без флота никак нельзя. Есть пара вполне пристойных купеческих сойм, да и военный бриг один на плаву держим. И вроде толку с него никакого, с тех пор, как пираты повывелись, а моряки все равно за ним глядят. Не дают сгнить. И сыновья мои Светлану упросили средства на ремонт выделять. Оба с малолетства к морю неравнодушны. Особенно - Лебедян. Так и ходят на нем вместе... Младший сын - на штурмана выучился, а Маковей - капитаном стал. Графиня, правда, не приветствует этих забав, но и не слишком препятствует. Так что парни лавируют между ее настроениями, как между рифов. Но, значит, не зря старались - нынче их умение и на что путное сгодится...
Теперь пришла очередь короля и сотника Мирослава взглянуть с не меньшим уважением на молодых парней. Особенно Ладиславу, который хоть и вырос на морском побережье, но воду не любил с детства, плавать не умел и даже побаивался чуток. Может от того и не тянуло короля домой, что рядом всегда был огромный, непонятный и суровый Пролив?
- Так что не сомневайтесь, Ваше Величество, тут заминки не будет, - продолжал тем временем воевода. - Доставим посла на Острова в лучшем виде..., если на то будет воля Создателя и... Пролив нашим намерениям не воспрепятствует. А, заодно, вопрос со свитой для Мирослава снимется. Надеюсь, двух виконтов хватит для придания посольству достаточной солидности?
- Даже с избытком. Сотника Мирослава пятеро гвардейцев сопровождают. Хоть и не из старинных родов, но тоже дворяне. Все равно эти варвары не смогут оценить по достоинству, оказанного им уважения. Но держитесь, парни, там настороже. Наблюдайте и запоминайте. И мой совет племянникам... нет, - поправился Ладислав. - Королевский приказ! Маковей! Лебедян! Ни в коем случае одновременно борт корабля не покидать! И всегда будьте готовы поднять парус, даже если при этом придется кого-то оставить в плену. Вести, которых мы ждем от вас, важнее многих жизней. Потому как тут гораздо дороже платить придется. Это понятно?
- Да, - кивнули оба.
- Смотрите в оба, парни... - продолжил Ладислав уже не так строго, почти по-родственному. - Мало ли что случиться может. Враг коварен, а главное - непонятен нам. Слишком долго мы живем раздельно. И многое из того, что кажется нам обычным и привычным, на островах может таким не быть. В общем, приглядывайтесь, запоминайте и не рискуйте понапрасну.
- Чай не маленькие, - насупился Ярослав, как и все Медведи, не терпящий лишних указаний. - Разберутся. Только, уговор: Светлане об этом поручении ни слова. Для графини, вся их задача: отвезти посла и вернуться. От материнского сердца все равно вряд ли что скроешь, но попытаться, думаю, стоит. Нам же, потом, лучше будет.
- Хорошо, Яр, - согласился король. Ему и самому не хотелось расстраивать сестру. - Ты здешний воевода, значит, тебе решать. Сделаем, как считаешь нужным. А еще лучше - отдайте необходимые распоряжения, и давайте забудем до утра обо всех заботах, горестях и тревогах. В конце концов, ты прав, дорогой зять, я домой приехал! Домой...
Сказав это, Ладислав вдруг увидел, что Бобруйск на мгновение растворился в дымке, а снова возник совершенно преобразившись. Будто принарядился и помолодел. Или это его, невольно увлажнившиеся, глаза очистились от дорожной пыли и стали видеть четче?..
* * *
...Вот уже которое утро, после отплытия 'Зеленого Бобра', король Зелен-Лога Ладислав начинал с того, что поднимался на крышу донжона и, глядя на город и замок глазами врага, планировал его осаду и всевозможные способы захвата. А потом делился своими соображениями со своим зятем, Бобруйским воеводой, а тот либо спорил с ним по-медвежьи, до хрипоты, невзирая на чины и регалии, либо тут же отдавал надлежащие распоряжения начальникам строительных подразделений.
Эту стену поднять еще на сажень. Здесь расширить, там - углубить. Между этими домами приготовить материал для завала. Вот эти деревья спилить и расчистить простор для обстрела, а вон там, наоборот, сложить хворост, чтобы поджечь его и осветить для лучников врага, если тот попытается пробраться к стенам крепости в ночное время. А те сооружения подрыть, так чтобы стены сами завалились, если понадобиться, и не дали возможности врагам сосредоточиться перед атакой в 'мертвой' зоне.
И с каждым днем королю все труднее было застать самого себя врасплох, но облегчения и радости это не приносило. Ладислав совершенно отчетливо понимал: что войско 'серых' не станет штурмовать, ожидающую нападения, крепость. А военачальник Ордена прикажет поджечь, не вступая в бой, все внешние постройки, оставит у стен, удерживающий горожан и защитников внутри, отряд, - а главные силы поведет прямиком на совершенно беззащитную столицу. Поэтому первый оборонительный рубеж надо ставить не здесь, а на большаке, ведущем из Бобруйска в Турин, а второй заслон - на берегах реки Веселой.
Осознав это, Ладислав уже и с выбором места сосредоточения всех сил королевства определился, но не мог в душе смириться с тем, что родной Бобруйск и сестру Светлану ему придется покинуть с малым гарнизоном защитников, на милость врага... Оставить отрезанными от остального Зелен-Лога. Потому что, если 'серые', вопреки логике и целесообразности, все же решат начать со штурма припортового замка, причем всей армией вторжения, то Бобруйску не устоять и нескольких дней. А у короля уже не будет возможности, хоть что-то изменить и хоть как-то повлиять на ход событий.
Тяжела доля военачальника... Гораздо тяжелее обычного ратника. Воину предстоит всего лишь один раз встретиться в бою с врагом и там, либо победить, либо умереть, а полководец проводит сражение в уме десятки, сотни раз. При этом, каждый раз умерщвляя частичку собственной души. Поскольку даже, если побеждает, - то все равно осознает, какою ценою придется платить за одержанную викторию.
Взбудораженная и потрясенная известием о загадочной смерти провидца, Беляна вспомнила последний разговор с Ксандором, и собственную шутку о неизбежности его преждевременной кончины. Тогда это действительно была всего лишь шутка, вполне уместная в устах королевы и просто хорошенькой женщины. Но вот последовало ужасное подтверждение того, что астролог не ошибся и на сей раз. А упоминание о возможном появлении в Турине 'серого призрака', окончательно убедило королеву в обоснованности его опасений.
Едва дослушав доклад тысяцкого, королева приказала немедленно усилить охрану дочери и распорядилась отправить с голубиной почтой сообщение мужу, с требованием его немедленного возвращения в столицу. Потом Беляна велела удвоить и даже утроить все караулы во дворце и выставить дополнительный пост у каждой двери. А еще лучше: вообще закрыть ворота в город, никого не впускать и никого не выпускать из Турина, без тщательного досмотра. Запереть на замок всю столицу!.. Обязать горожан не покидать собственные дома без особой надобности и ее личного на то разрешения.
Пока напуганная и не вполне еще проснувшаяся молодая женщина несла всю эту околесицу, рядом находились только тысяцкий Маламир, Вышемир и самая доверенная из ее фрейлин Истома. Понимая состояние королевы, мужчины не торопились выполнять ее распоряжения, а лишь кивали головами, предоставив тем самым Ее Величеству время выговориться и успокоиться. Тогда как, растревоженная душевным состоянием своей госпожи, и такая же сонная фрейлина суетилась вокруг королевы, пытаясь всунуть Беляне в руки флакон с нюхательной солью.
Именно эта, вполне невинная, сценка натолкнула Вышемира на мысль: использовать так удачно сложившиеся обстоятельства, для более решительных действий. И поскольку идея возникла мгновенно, без длительных раздумий, он имел все шансы обойти запрет на приумножение зла. Уже привычным усилием воли Вышемир спешно загнал подлинные мысли в самый потаенный уголок сознания, как щитом прикрывая и маскируя их за, почти искренним, желанием всего лишь помочь тетушке успокоиться... Все же королеве, даже в отчаянье, не подобает вести себя, словно испуганной грозой простолюдинке...
Ищущий истину тронул за рукав Истому и заменил ее флакон с нюхательной солью на коробочку с пыльцой сирени, которую, с недавних пор, стал постоянно носить с собой. Фрейлина по-своему, сообразно обстоятельствам, истолковала намерение хранителя. И, считая, что этот порошок всего лишь более сильное успокоительное, изловчилась заставить Беляну нюхнуть его, а потом и сама вдохнула полной грудью непривычный аромат. Она ведь тоже беспокоилась...
Результат воздействия сказался незамедлительно. Королева безвольно обмякла в кресле, словно ее сморил мгновенный сон, а Истома опустилась на пол у ног госпожи, таращась на мужчин бездумно-кукольными глазками. Впрочем, она всегда так на них смотрела...
- Здорово, - одобрил уловку Ищущего истину простодушный вояка. - Убойное средство. Хотел бы и я такое действенное зелье иметь под рукой, когда моя супружница бушевать начинает. А то, стыдно признаться, единственный способ, которым мне удается избежать полного разгрома, это вовремя ретироваться с поля сражения. Не продашь щепотку, Вышемир? Вовек не забуду...
- Снадобье редкое, дорогое... - словно в нерешительности промолвил тот, а потом вынул из мягких, словно вылепленных из теплого воска, пальчиков Истомы заветную коробочку и протянул ее Маламиру. - Ладно, держи. Ммм, пятьдесят золотых тебя не разорят?..
- Благодарю, - радостно ответил тысяцкий, совершенно искренне считая, что заключил удачную сделку и тут же сунул в коробочку свой нос. Надо ж самому проверить, что покупаешь.
Мгновение - и Вышемир едва успел подхватить закованную в легкую броню тушу Маламира, которая грохотом падения могла всполошить полгорода. А потом щелкнул пальцами перед его лицом.
- Сядь в кресло, закрой глаза и дремли, пока не позову по имени. Ни к чему не прислушивайся и ни во что не вмешивайся!
И когда начальник гарнизона послушно выполнил полученное распоряжение, Вышемир поспешил к женщинам. Сначала повторил ту же фразу для Истомы и только потом занялся королевой.
- Беляна, тетушка, ты меня хорошо слышишь?
- Да, - вяло ответила королева. - Я тебя слышу...
- И узнаешь?
- Узнаю. Ты - Вышемир. Мой племянник.
- Верно. Но еще я хранитель Оплота. Посвященный в ранг Ищущего истину.
- Да, я знаю.
- Хорошо. Так вот, я здесь для того чтобы помочь тебе, тетушка. Если ты помнишь: следующая смерть, которую предсказал Ксандор - твоя. Но ее можно избежать. Доверься мне! Я знаю, что делать! Сейчас главное: немедленно, не мешкая ни дня, услать из столицы Боженку!
- Куда?! Зачем?! - материнские чувства оказались так сильны, что королева даже сумела частично оправиться от воздействия гипнотического снадобья, и взгляд ее стал чуть осмысленнее.
- Думаю, в Зеленец, - Вышемир старался говорить, так убедительно, что почти сам поверил в собственные слова. - Матушка присмотрит за принцессой, лучше, чем за родной дочерью. И 'серым призракам' Боженку там никогда не достать. У нас не столица, каждый чужак на виду... Незаметно в замок никто не проникнет.
- Наверное, ты прав, Вышемир, - под воздействием зелья и непоколебимой логики рассуждения, согласилась королева.- Звенислава умна и верна. Она действительно сможет спрятать и защитить принцессу... Да, надо немедленно отдать распоряжение и подготовить усиленный отряд сопровождения из особо доверенных гвардейцев. А возглавишь их ты!..
Похоже, провозившись с Маламиром и Истомой, Вышемир пропустил мгновение, когда гипнотическое влияние порошка самое эффективное, и к Беляне начало возвращаться сознание и присущая королеве властность. Следовало либо оставить все как есть и поспешно приводить в чувство остальных, либо...
- Гм!
Вышемир задумался, уже почти привычно приводя мысли в нужный настрой.
'В таком состоянии королева не отвечает за свои слова и поступки! Кто знает, к чему приведут ее необдуманные приказы? Возможно, даже к смерти наследницы престола! Так какие еще могут быть сомнения? Он просто обязан воспрепятствовать этому злодеянию! В ее же собственных интересах! И для блага всего королевства!'
Вышемир тряхнул головой, прогоняя остатки сомнения, и снова открыл коробочку.
- Нюхните, тетушка, - предложил вкрадчиво, поднося снадобье к лицу королевы.
Оставаясь, пусть и частично, под влиянием гипноза, Беляна послушно вдохнула коварную пыльцу.
- Вот и славно, - облегченно перевел дыхание Ищущий истину, вытирая ладонью со лба, проступивший пот. - Вот и хорошо, вот и славно. И почему женщины когда-то решили, что они умнее нас? Вот же, прямо передо мною - дура дурой. Да и вторая, не лучше, - перевел взгляд на Истому. - Причем, безо всякого снадобья. Можно сказать, с рождения.
Вышемир подошел к двери в опочивальню, приоткрыл ее и выглянул в коридор. По обоим бокам створа каменными истуканами застыли четверо гвардейцев, выставленных еще Маламиром.
- Повторяю приказ тысяцкого! - не терпящим возражений тоном, негромко произнес хранитель. - Никто и ни при каких обстоятельствах не должен войти в эту дверь, пока королева лично не отменит мое распоряжение. Это ясно или надо повторить?!
- Не извольте беспокоиться, господин хранитель, - вывернулся откуда-то сбоку десятник. - Не впервой на посту стоим. Телами дверь загородим, но никого не впустим... Кроме Их Величества короля Ладислава. Если тот изволит пожаловать. Таков Устав.
Вышемир одобрительно кивнул и запер дверь.
Потом вернулся к королеве и щелкнул пальцами.
- С этой минуты, тетушка, все, что я скажу, станет для тебя непреложной истиной и обязательным приказом. У тебя не должно возникать никаких сомнений, вправе я отдавать подобные распоряжения или нет. Помни: все это делается с одной единственной целью - сохранить жизнь королевы Зелен-Лога и спасти от наемных убийц наследницу престола. И чем быстрее и лучше ты станешь исполнять мои советы, тем больше шансов у вас с Боженой уцелеть. Я доступно излагаю?
- Да... - голос королевы окончательно потерял какой-либо оттенок. Так могла разговаривать деревянная кукла, будь она наделена даром речи.
- Ты поняла, как обязана себя вести?
- Да...
- Отлично. Встань!
Королева повиновалась.
- Приклони колени.
Беляна без каких-либо колебаний выполнила и это распоряжение.
- Умница, - похвалил ее Вышемир. - Садись в кресло и слушай дальше...
Королева села.
- Когда меня нет рядом, ты должна вести себя как обычно, но при этом твердо помнить, что все распоряжения, отданные тобой по моему совету, сделаны исключительно во благо королевства и благополучия дочери. Даже, если кто-то другой попытается убедить тебя в чем-то обратном. Запомнила?
- Да...
- Вот и хорошо... - Вышемир ласково потрепал молодую женщину по щеке, словно послушную собаку. - Жаль, нет времени на развлечения, милая тетушка, я ведь и в самом деле опасаюсь 'призраков', а то б мы с тобой еще во что-нибудь не менее интересное поиграли. Ну, ничего, все в наших руках, и мы еще очень многое успеем, правда?
- Да...
- Ладно. Но, для проверки и успокоения, поцелуй меня, так сладко, как только умеешь, и приступим к спасению принцессы... - не смог удержаться хранитель, чтоб хоть немного не покуражиться и не потешить самолюбие, пользуясь ситуацией. Хотя, проверка и в самом деле лишней не станет. Мало ли. Женщины умеют притворяться так, что мужчине никогда не отличить: правду они говорят, или лгут без зазрения совести, глядя прямо в глаза честным и искренним взглядом.
Лгала Беляна или нет, неизвестно, но целоваться тетушка умела! Да так, что не готовому к подобному пылу королевы, Вышемиру едва удалось освободиться из ее объятий.
- Ого! - воскликнул он, отдышавшись. - Юность и наивность, конечно, полны очарования, но и некоторый опыт имеет цену. Вот это страсть! Ну все, все, мой бельчонок, угомонись... А лучше всего, поспи немного. И тебе польза, и мне мешать не будешь. Очнешься, когда я трижды хлопну в ладоши.
- Хорошо, - покладисто согласилась королева, привалилась к спинке кресла и безмятежно задремала.
Откинув золотистую головку на спинку, от чего губы ее слегка приоткрылись, Беляна была настолько прелестна, что молодому мужчине пришлось собрать всю волю, чтоб подавить, некстати вспыхнувшее желание.
- Клянусь Создателем, она будет жить! - произнес задумчиво Вышемир. - Такая тетушка мне еще пригодится. А вообще-то, пора б и остепениться?! Что-то я, в последнее время, стал слишком много внимания уделять женским прелестям.
Но, прежде чем привести в чувство фрейлину, вопреки собственным словам, Вышемир с удовольствием помял ее безвольное тело. Совсем чуть-чуть... А потом, поскольку от этой ветреной красавицы ему не было никакой пользы, кроме определенного рода услуг, но не здесь и не сейчас, то Вышемир без затей приказал Истоме считать его своим возлюбленным. И тут же условился с красоткой о тайном свидании, ни мгновения не сомневаясь, что она прибежит хоть на край света, как только Вышемир подаст нужный знак.
Потом занялся Маламиром.
Подчинение старого рыцаря не входило в планы хранителя, поэтому он всего лишь дал тысяцкому установку забыть о происшествии в королевских апартаментах. И, на всякий случай, посоветовал начальнику гарнизона считать его, Вышемира, не смотря на разницу в возрасте, одним из самых лучших друзей. После чего трижды хлопнул в ладоши.
Все тут же ожили, задвигались, а Маламир повторно начал докладывать королеве о ночном происшествии. На что та непреклонным тоном заметила, что если пророчества Ксандора столь неуклонно сбываются, то стоит немедленно отправить наследницу престола в более безопасное место. Например, в замок Зеленец, под присмотр графини Звениславы. Поскольку в провинции людей настолько мало, что всякий чужак заметен сразу, а значит, и наемному убийце не удастся подобраться к принцессе.
Тысяцкий одобрил такое решение и предложил сформировать эскорт из лучших воинов гвардии и дружины.
Тут королева замялась, призадумалась и вопросительно взглянула на Вышемира.
- Мне кажется, - начал медленно хранитель, - что большое сопровождение привлечет внимание 'серого призрака'. А что, если он здесь не один? Нет, принцессу надо отправить с доверенным человеком и небольшой охраной.
- Возможно, ты и прав, - спустя некоторое время согласился Маламир, неожиданно для себя осознав, что уж кто-кто, а его друг Ищущий истину Вышемир из рода Зеленого Вепря плохого не присоветует. - Есть в этом плане здравый смысл. Хорошо, я подберу троих самых лучших...
- И опять-таки, привлечете этим всеобщее внимание, - возразил Ищущий истину. - Разве не заинтересует вражеского агента, куда собрались ваши лучшие люди?
- А как же быть? - растерялся начальник гарнизона. - И так плохо, и эдак - не хорошо...
- Есть у меня на примете один ратник. Парень вполне надежный. Посадим его кучером на повозку, никто и внимания не обратит...
- Кто таков? - проявила заинтересованность Беляна. Все ж материнское сердце умудрялось творить чудеса, проявляя беспокойство даже сквозь преграду двойного внушения.
- Зовут его Лучезаром, тетушка, но что вам скажет имя простого ратника, одного из сотен?..
- Ты прав, Вышемир. Твоя рекомендация, для меня, гораздо важнее. А кого определим в сопровождающие?
- Двух бывших слуг барона Владивоя, ушедших от хозяина, когда тот затеял свое черное дело, пытаясь отнять венец у падчерицы. Кстати, именно они предупредили Анжелину, благодаря чему, баронете удалось избежать коварства отчима.
- Что ж, все эти люди, действительно заслуживают нашего доверия, - кивнула королева. - И наследница будет находиться в полной безопасности под их защитой. Я согласна с Вышемиром. Маламир, прикажи приготовить коней, но - только не привлекая к этому всю столицу. Истома, передай мое распоряжение нянькам, одеть принцессу в дорогу. Хранитель, собирай своих людей. Я хочу, чтобы моя дочь еще сегодня покинула Турин!
- Как прикажете Ваше Величество, - дружно поклонились все трое и вышли из комнаты. Истома тут же метнулась в детскую, успев украдкой прислониться грудью к плечу хранителя. Вроде, проделала это совсем незаметно, но в коридоре Маламир ткнул шутейно Вышемира в бок кулаком и одобрительно произнес.
- Ты обратил внимание, как эта кошка на тебя глядела? Едва из платья не выпрыгнула! Но ты не тушуйся... Я слышал как-то, от своих бедокуров, что фрейлина Истома, в этих забавах настоящая мастерица... Хотя, глядя на ее невинное личико, невольно задумаешься: а не брешут ли злые языки понапрасну, обиженные отказом? Эх, мне бы твои годы, уж я такой шанс проверить слухи, ни за что б не упустил... Тем более, что по тем же самым сплетням: завоевать расположение капризной и разборчивой красотки, очень непросто... Вот и кумекай, го-го-го! - засмеялся раскатисто тысяцкий, топая огромными сапожищами по ступенькам вниз. Словно и не случилось ничего, и не лежал несколькими анфиладами дальше, хладный труп Ксандора.
Вышемир усмехнулся, провожая взглядом широкую спину Маламира, и медленно прошествовал к себе, впервые приглядываясь к королевскому дворцу, как к собственности. Если до сих пор Ищущему истину хватало всего лишь знать о возможности повелевать людьми, то теперь Вышемир уже не собирался ограничиться удовлетворением простейших желаний. Теперь он мог подчинить себе весь этот мир. Полностью и безраздельно! Естественно, для его же, мира, блага. Ведь люди так безрассудны и опрометчивы в желаниях и поступках, а потому нуждаются в умном, добром, заботливом и справедливом хозяине... Нет - отце!
А в королевской опочивальне Беляна поднялась с кресла и в задумчивости подошла к окну. Прижалась воспаленным лбом к прохладному, дарующему облегчение стеклу и едва не упала от внезапно нахлынувшей слабости. Кажется, она сделала все правильно, вроде именно так и надо, но что-то в душе молодой женщины предвещало неминуемую беду и пыталось дать знать об этом ее задурманенному разуму. Но, увы - напрасно... Казалось, совсем немного и оставалось, чтобы сознание королевы прояснилось, но тут Беляне почудилось, что она целуется с Вышемиром, и это ощущение было таким правдоподобным, что ее даже в жар бросило.
Зардевшись от смущения и машинально прикоснувшись кончиками пальцев к странно припухшим губам Беляна, пытаясь избавиться от столь неприличных для замужней женщины фантазий, поспешно присела за столик, писать письмо мужу. Совет и поддержка Ладислава очень пригодились бы ей сейчас. Но, увы, мужчины редко оказываются рядом, когда в них возникает настоящая нужда. Даже самые близкие и родные. И хорошо, что хоть племянник Вышемир так вовремя прибыл в столицу. Без его помощи она совсем бы пропала.
Горы! Такие однообразные издали и столь непохожие одна на другую вблизи... От беспощадных, стреляющих на поражение, каменистых скал и обрывов, до мягких пологих склонов, ласково шелестящих уютным лапником над тихо журчащим ручьем. Большинство моих бывших сослуживцев с радостью соглашались повидаться и тут же оказывались невероятно занятыми, получив приглашение приехать на курорт в Моршин или Трускавец. Самая смертоносная пустыня вызывала у них меньшую неприязнь, чем воспоминание о горах. И только побывав, пожив недельку-другую в Карпатах, парни оттаивали душой, вновь начиная понимать, что ненависть живет в человеческом сердце, а природа 'чиста и невинна'.
Скалы Прохода, с виду, тоже были не слишком гостеприимны, но и не таили особенной опасности. Если б не десяток Змиев, чьи неподвижные силуэты, словно высеченные из серого гранита статуи, четко выделялись на фоне более светлого известняка.
Стражи Прохода внимательно следили за приближением чужака, и их пронзительные взгляды отчетливо напомнили мне то, давнее, уже полузабытое ощущение, когда на тебя наводит прицел и берет на мушку вражеский снайпер. А ведь я даже пароль не знаю... Вот будет забавно, если спросят. Как там Алибаба к закрытой скале подмазывался? Сим, сим, откройся? В общем, будем надеяться, что служба оповещения у Змиев на должном уровне поставлена, и о том, что я временно свой, Стражей уже предупредили.
Отвесные склоны обрывались так круто, что если хозяева Прохода передумают, мне из узкой расщелины - еле-еле хватает места, чтоб протиснутся паре идущих рядом лошадей - деваться будет некуда.
М-да, похоже, поторопился я разоблачаться. Надо было еще немного походить в латах чернокнижника. Хоть на другую сторону гор перебраться. Но я давно привык доверять интуиции. И коль она трезвонила во все колокола, что обманувший один раз, легко может сподличать снова, к ее ответственному мнению стоило прислушаться. С Артаса станется: оставить меня, в самый неподходящий момент, так сказать: посреди бала, в трусах и ластах. Нет, что не говорите, а старенькая кольчужка Мышаты, хоть и не так убойно прокачана, как доспех Темна, зато подарена от чистого сердца, и послужит исправно. Понятное дело - в меру своих возможностей. Ну, так и нечего переть на рожон. Человеку, в довесок к уму-разуму, за тем и даден природой-матушкой страх, чтобы мы могли соизмерять реальную опасность с собственными возможностями. Как говориться: на Бога надейся, а бегать кроссы на любые дистанции учись смолоду...
Экспериментальным путем установлено, что в неизвестных условиях имеет больше шансов уцелеть не тот боец, который вооружен до зубов и считает себя круче Терминатора и Ильи Муромца вместе взятых, а тот - кто ощущает свою незащищенность, а потому предельно собран и всегда начеку.
Исходя из этих соображений, я тоже решил основательно разгрузиться, дабы не дать шанса излишней самоуверенности возобладать над разумной предосторожностью. И захватил с собой только самое необходимое... В перечень которого, по уже изложенным причинам, даренный мне Артасом, полный рыцарский доспех не вошел. Вот и наслаждался теперь всем букетом острых ощущений по самое 'не хочу'. Так и подмывало нырнуть под корпус коня, чтоб хоть как-то укрыться от цепких взглядов чудовищ, изучающих меня, словно аист лягушку. В ленивом раздумье: проглотить, или пускай себе скачет?.. Врете, гады! Человек - это звучит громко! Особенно если водка на столе давно закончилась, а официант не торопится. И вообще, русские просто так не сдаются... С нас еще, сперва, фольгу соскоблить надо!..
А тем временем, пока я старался держать спину и в диареи мыслеблудия нащупывал психологическую опору, служебный мерин - который в этом мире 'не роскошь, а средство передвижения', а так же друг, товарищ и почти что близкий родственник - неторопливо цокая по каменной осыпи подковами, потихонечку вывез меня из жуткого ущелья на простор.
Крутой поворот, и беспредельная равнина, на которой не зацепится взгляду, так неудержимо и стремительно ринулась в глаза, что даже слезу вышибла. И я едва успел подхватить отпадающую челюсть...
Очуметь! Феерическое зрелище! Непостижимое... Такое, что мне, выросшему в горах, а после демобилизации поселившемуся на морском побережье, вдруг захотелось, подчиняясь какому-то подспудному велению, возникшем на генном уровне - гикнуть, свистнуть, хлестнуть коня нагайкой, и пустить его вскачь, в запредельном экстазе вопя что-то разудалое и непристойное! Матерясь и богохульствуя...
Леса и рощи, морская гладь и седой шторм, дороги и проселки, села, города, замки и прочие селения - все это и рядом не стояло с великолепьем степи. Вот где ширь, вот где ори что хочешь, все равно никто не услышит.
Подсознание тут же, уловив ключевое слово, привычно подсунуло анекдот в тему. Заблудился как-то охотник в лесу. Стрелял, стрелял, чтоб внимание привлечь, пока патроны не закончились. Стал кричать. Подходит к нему медведь и спрашивает: 'Чего орешь-то?'. 'Да вот - заблудился, понимаешь. Кричу, может, услышит кто', - отвечает охотник. 'Ну, я услышал, - ухмыляется медведь. - Легче стало?..'
Откат от безудержного восторга саданул так, что аж под ложечкой заныло.
И куда я такая ничтожная букашка лезу?! Да ведь в сравнении только с этим миром, я меньше любого собственного микроба. А миров энтих, как мне тут давеча объяснили, дофига и еще пара дюжин. Вот же, блин, угораздило записаться добровольцем! Раздайся море, г-герой плывет...
Эмоциональный маятник долетел до очередной крайней точки и лопнул с таким звоном, что уши заложило. Мотнув головой, прочищая слух, я ощутил прилив здоровой злости.
Это что еще за левый уклонизм и прочее оппортунистическое разгильдяйство, товарищ Ракитин? Вы венец творения или пивка попить вышли?! Ну-ка, прекратить панику, смирно и равнение на впередсмотрящих...
Фу, ну и бредятина. Это я так разнервничался, или надышался в ущелье каких-то галлюциногенных испарений? Ладно, кроме Змиев моего паникерства никто не видел, а сам я никому об этом не расскажу. И вообще - бояться не зазорно, главное не дать страху собой овладеть...
Я отер ладонью лоб, стирая с него побочный продукт мыслительного процесса, а так же волнительного восторга, и уже более осознанно вгляделся в раскинувшуюся впереди ширь, лениво простирающуюся во все стороны от горизонта и до... горизонта.
И некоторые злопыхатели еще смеют утверждать, что у нас не дороги, а направление? Хотел бы я услышать их мнение сейчас, когда и направления-то никакого нету! Даже непременного камня с упреждающей надписью поставить не удосужились! Езжай, путник, куда глаза глядят, может, если очень повезет, во что-нибудь со временем и упрешься.
Ха!.. А ведь мысль грамотная! И в самом деле - упрусь... в Барьер. Его, как я понял, где-то там, поперек всех Полуденных Земель поставили. Значит, мимо не проеду. А раз так, то и нечего тень на плетень наводить, погоняй до яма... В смысле: до того приятного времени, когда диетологи рекомендуют отдать пищу своему врагу. Но, пусть тот не раскатывает губу - лично я, пропустив обед, ужин намерен слопать самолично, хоть он, враг, и дерись...
* * *
Никто не пробовал готовить на охапке сухой травы? Уверяю вас, гораздо проще сжечь всю степь, нежели получить требуемый результат. Все, чего я добился от жарко полыхнувшего сена-соломы - ветчина стала чуть теплее на ощупь, чем нагретая в ладонях, а к вкусовым качествам прибавилась легкая горчинка, и стал более ощутим запах дыма. Такая вот петрушка. Вообще-то, насколько я осведомлен, степь это не просто большая лужайка, в пару-другую тысяч квадратных километров. Должны здесь и рощи попадаться, и буераки, и прочие зеленые насаждения, способные обеспечить усталого путника запасом сухой древесины для костра, но лично мне вот подвернулась именно такая, неправильная степь. И ничего, толще стеблей лебеды и чертополоха, на обозримом пространстве не наблюдалось.
Ну, ничего: кто знает беду - ест колбасу без хлеба и маслом намазывает...
Стоп! Ощутив важность мимолетной мысли, промелькнувшей краешком сознания, я напрягся и попытался подтащить ее поближе. Так, так, так... Где она там прячется? 'Колбаса - кишка, начиненная рубленым мясом с приправами...' Не то. 'Хлеб с маслом - это бутерброд...' Не то. 'А Васька слушает да ест...' Тьфу, ты! Не мешай!.. 'Беда всему научит...' Опять мимо. 'Кто знает...' Знать - уметь, мочь! Вот он - ключ к счастью, благоденствию и процветанию! Правда, не всеобщему, а только моему личному.
Кой дурень станет возиться с сухой травой, пытаясь разогреть мясо, если в Междумирье без толку полыхает такой прелестный и почти бесхозный костер, а ты умеешь между этими самими мирами перемещаться?.. Сейчас, мотнусь туда по-быстрому, разогрею ветчину, а заодно - взгляну: может, Алена уже прикопала в уголке мою волшебную книжицу. Очень было бы кстати... Когда ж еще читать, как не на привале? И время убью, и поумнею чуток...
Сказано-сделано... Наученный историей с волками, я сперва стреножил коня и только потом, не забыв прихватить мясо, закрыл глаза и внутренним взглядом стал искать в кромешной тьме отблеск вечного огня...
Костер не промедлил откликнуться. Да так быстро, что я едва носом в него не влетел. Аж волосы от жара затрещали... Тоже, наверно, скучает в одиночестве, вот и рад компании, пусть даже такой бесцеремонной, как я. Глядя на игру пламени в этом варианте Неопалимой купины, я что-то сильно засомневался, что идея поджарить здесь мясо такая удачная, как казалось сперва. Богохульством однако отдавало... Но, мы атеисты народ плечистый, и вообще - голод не тетка, так что попытка не пытка и если наше не в лад, то свалить со своим назад никогда не поздно. И я медленно, чтоб при малейших признаках недовольства, успеть отдернуть руку, стал протягивать к огню, насаженные на стрелу, кусок полусырой ветчины.
- Зря стараешься, - неожиданная фраза полоснула по напряженным нервам, как медиатор по струнам. Я аж отскочил на пару шагов, прежде чем распознал голос. Едва мясо не выронил.
- А постучать нельзя? Что за манера подкрадываться со спины?
- Ну, извини, - усмехнулся Арагон. - Не знал, что мы нынче такие нервные. Но мясо можешь в любом случае в костер не тыкать, там по-другому организовано и с процессом термического окисления ничего общего не имеет. Скорее твой ужин, даже, остынет немного...
- Не понял? А как же жар? Галлюцинация?
- Не совсем. Это спонтанная реакция твоей психики на сумму привычных ощущений. И недостающий фактор, воображение дорисовывает само. Вода - значит мокрая, огонь - должен жечь. Укус змеи - ядовит, камень - тяжелый и твердый, ну и так далее.
- Вот и сходил за хлебушком, - вздохнул я. - Ну, ничего, как-нибудь прожуем. Это не беда, а всего лишь неприятность. Хуже, когда жевать нечего. Вы-то сами, господин Арагорн, по какой надобности сюда пожаловали? Или попросту, от скуки вояжируете?
- Уж точно не амброзию разогревать, или чем вы, люди, еще обычно нас потчуете... - рассмеялся тот. - Разговор к тебе есть... Я же обещал: объяснить подробно, куда и зачем тебя посылаю. Или ты уже не интересуешься?
- Мало ли... - повел я плечом. - У бессмертных, небось, заботы и важнее разговоров со стабилизаторами найдутся.