Рогнеда : другие произведения.

Летопись мира грез. Том 4. Принцесса лазури: Голубой камень. Часть 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение воспоследовало. Итак, принцесса подгорная Лазурина выбралась наконец, не без приключений, на свет божий. А в Тридевятом царстве три сестры-волшебницы, Василиса Премудрая, Елена Прекрасная и Варвара-краса, готовят в поход к Алмазной горе трех девочек, упомянутых в древнем предсказании. Что же ожидает Рогнеду и близняшек Сашу с Наташей по дороге к цели? Какие опасности и приключения встретятся им на пути?..
  Глава первая
  НЕОЖИДАННЫЕ ВСТРЕЧИ
  
  Ранним утром по улицам города Берендея, столицы Тридевятого царства, прекраснейшего и самого передового города волшебного мира, шествовала странная компания. Состояла компания из девицы подозрительного вида (подозрительность вида в Берендее определялась по одежке), вполне обычной, если не считать отсутствия лаптей, девочки и еще двух особ в каких-то диковинных штанах. Прохожие косились на них с подозрением, а какая-то баба так и вовсе креститься начала, заметив мягко скользящую рядом с девочками абсолютно черную кошку.
  Все это были, разумеется, наши старые знакомые: Рогнеда, Катя и Саша с Наташей, а также Катина кошка Варенька, которая тоже вышла прогуляться. Уже второй день, как девочки приехали в Берендей, и сегодня отправились на базар. У Рогнеды в кармане лежал длинный Василисин список необходимых вещей, а соседствовал с ним довольно увесистый кошелек, полный золотых монет. Золото было из царской казны, поскольку Елена Прекрасная не могла отказать девочкам, которые идут спасать весь волшебный мир.
  А навстречу сей диковинной процессии двигалась еще одна подозрительная личность. Выглядела личность девочкой в таком же зеленом платье, как и у Рогнеды. Перед ней на серебряном поводке семенила небольшая собачка породы чихуа-хуа, но любой опытный волшебник сразу понял бы, что это не собака, а дракон.
  — Нинка! — вскричала Рогнеда, когда девочка поравнялась с ними.
  — Рогнеда! — в тон ей отвечала Ни-Най (иначе — Рита). — Какая встреча!
  — Давно не виделись, — прокомментировала Катя.
  — Это кто? — заинтересовалась Саша.
  — Это — фея Ни-Най, иначе говоря, Рита, — пояснила Катя. — Мы вам о ней рассказывали.
  — Ну вот, меня представили, — сказала Ни-Най. — А это кто такие?
  Она указала на Сашу с Наташей.
  — Это... — начала было Катя, но Рогнеда ее перебила.
  — Две девы из иных миров
   Пустятся в путь за жезлом светлым,
   Сквозь бури, ледяные ветры,
   И дочь звезды в дорогу выйдет вновь... — торжественно процитировала она, но тут же добавила смущенно: — Ну, это так, моя импровизация. Попытка стихотворного перевода. Не очень удачная, но это уже что-то...
  — Неплохо, — кивнула Ни-Най. — Продолжай в том же духе. То самое предсказание, да?
  — Ага, — подтвердила Рогнеда. — Ну, это же мой первый опыт... На самом деле там все не совсем так было написано.
  — Ну да ведь это всегда так, — утешила ее Катя. — Переводчик всегда стихи по-своему переводит.
  — И это, значит, ваши девы, — уточнила Ни-Най, оглядывая Сашу с Наташей. — А ты, я так понимаю, дочь звезды. А почему «вновь»?
  — Потому что я уже в третий раз в поход отправляюсь, — пояснила Рогнеда. — Сперва в мышином виде, потом за колечком, теперь вот по предсказанию... А раньше я дома сидела.
  — А я вообще ни разу в поход не ходила, — пожаловалась Катя. — Ну почему меня не берут?
  — Ничего, и тебе дело найдется, — утешила ее Ни-Най. — У каждого свой путь, и у тебя есть какое-то особое предназначение.
  — А мне вот эти походы уже надоели, — заявила Рогнеда. — Всюду меня гоняют!
  — Ну-ну, за колечком идти ты сама вызвалась, — напомнила ей Ни-Най. — Так что пеняй на себя.
  — Вот-вот, лучше б меня послала, — проворчала Катя.
  — Эй, дэвушки, не ссорьтесь! — прикрикнула на них кошка Варенька. — Не то в избушке запру и плясать заставлю. Давайте лучше куда-нибудь сходим покушать, а то мне что-то рыбки захотелось.
  При этом она умильно посмотрела на некоего бородатого мужика, разгуливавшего по базару с ведром рыбы. Мужик громогласно привлекал к себе внимание:
  — Эй, щуку кому? Кому щуку? Продаю дешево, рубль за килограмм! Эй, налетай! Щука свежая! Зубастая!
  Примерно тем же занимались и другие бродячие торговцы, промышлявшие собственным трудом. На углу посудного и мехового ряда хлипкого вида мужичонко в ушанке на весь базар голосил:
  — Эй, зайца кому? Зайца! Выбегайца! Свежепойманного!
  Перед ним в корзине с крышкой действительно сидели два зайца, все время норовившие выпрыгнуть.
  В процессе блужданий по базару девочкам встретилось некое заведение, которое Саша окрестила «рестораном», а Рогнеда предложила зайти. Предложение было принято. В ресторане было почти пусто. Девочки устроились у окна, и Рогнеда отправилась выяснять, что здесь бывает и каковы здесь цены, а Ни-Най принялась расспрашивать Сашу и Наташу о том, как они сюда попали и много ли уже повидали.
  — Слушай, Ни-Най, а что, я правда смогу заклинанием этот жезл пробудить? — спрашивала Саша. Примерно такой же вопрос она задавала всем авторитетным личностям, встречавшимся ей на пути.
  — Если в предсказании так сказано, значит, сможешь, — уклончиво отвечала Ни-Най.
  — Именно я, а не Наташка? — уточняла Саша, которую чрезвычайно волновал вопрос, кому из двух «дев» включать жезл.
  — А сама Наташка что думает? — спросила фея.
  Наташа сидела рядом задумчивая и разговора не слышала.
  — Эй, Наташ, о чем думаешь? — спросила ее Катя.
  — А у Риты правда есть Жар-Птицыно перо? — внезапно спросила Наташа.
  — Я не Рита, — поправила Ни-Най. — А перо тута, в кармане.
  И она достала из кармана небольшой мешочек из тонкой бело-серебристой ткани на сиреневой ленточке. Ткань была совсем прозрачной, и было видно, что внутри лежит большое пушистое перо. Оно засияло на всю комнату, так что хозяйка ресторана переполошилась и решила, что начинается пожар.
  — Девочки! — укоризненно сказала Рогнеда, подходя к ним. — Что ж это вы такое творите? Нинка, ты же знаешь, какой тут народ пугливый! Еще чего доброго прогонят нас сейчас.
  Ни-Най задумчиво смотрела на перо. Потом подняла голову и взглянула сперва на Наташу, потом на Рогнеду и, наконец, на Сашу.
  — Знаете, — сказала она медленно, — мне Варя тогда сказала: вдруг пригодится. Мне кажется, вам оно пригодится. Вы идете далеко в неведомые края, мало ли там опасностей?.. Вот, возьми, — сказала она Саше, протягивая ей перо.
  — Ух ты! — восхитилась Саша. — Это мне?
  — Всем, — поправила Ни-Най. — Но хранится пусть у тебя. Наташка слишком мала, как мне кажется, да и не понимает всей серьезности предприятия, а Рогнеда славится как великая растеряха, вечно скачет где попало и может даже свою голову потерять и не заметить. Остаешься ты и, я надеюсь, оправдаешь мои надежды.
  Наташа обиделась, что ее назвали маленькой, а Рогнеда наоборот захохотала и заявила, что голову потерять — идея интересная. Вопрос только, что получится.
  Саша повесила мешочек себе на шею.
  — Дай хоть посмотре-еть! — попросила Наташа.
  — Смотри, — согласилась Саша. — Только осторожно.
  Рогнеда снова куда-то ускакала, вернулась с какой-то табличкой и огласила меню. В основном это были пирожки и каши, но в итоге каждый все равно получил что хотел. Даже для Вареньки отыскался рыбный суп.
  Собачка Ни-Най сидела со всеми рядом на скамейке, но есть отказалась.
  — А как ее зовут? — поинтересовалась Наташа.
  — М-м... — промычала Ни-Най что-то невнятное, поскольку только что запихнула в рот пирожок с клубникой. — Вообще, ее зовут Пых, — сказала она, прожевав. — В честь нашей бедненькой огневушечки...
  Рогнеда понуро вздохнула.
  — А почему собака — и Пых? — удивилась Саша. — Пых — это когда что-нибудь огненное...
  — Или пыхтящее, — добавила Наташа. — Разве она у тебя пыхтит? Мне показалось, она очень милая.
  — Если честно, — смутилась Ни-Най, — она не собака.
  — А кто? — спросила Катя.
  — Дракон, — призналась фея.
  — Да ты что! — изумилась Рогнеда. — Дракон собачьей породы?
  — Да нет, — замахала руками Ни-Най. — Это я ей просто видимость такую создаю, тут народ пугливый, сама знаешь. Но тебе, пожалуй, могу показать, какая она на самом деле.
  Остальные девочки ничего не увидели, но Рогнеда вдруг сказала:
  — Обалдеть! — и на всякий случай отодвинулась.
  Ни-Най самодовольно хмыкнула.
  — Вот это, конечно, дракон, — сказала Рогнеда с уважением. — Слушай, не одолжишь нам? А то Горын хромает, а Гора далеко...
  — Так она еще маленькая, — возразила Ни-Най. — Внешность, конечно, внушительная... а на деле — малышка несмышленая. Меня выдерживает, а чтоб троих — тяжеловато. И далеко летать ей пока сложно. От леса до Берендея — еще куда ни шло. А потом, она у меня шаловливая. Любит всякие штучки в воздухе выкидывать. Иной раз даже я еле удерживаюсь. А эти твои «девы» на драконах вообще ни разу не ездили.
  — Ну, как скажешь, — вздохнула Рогнеда.
  — Так, все, девочки, — вмешалась Катя, — что-то мы тут засиделись. Нас сюда не по ресторанам сидеть послали, а за э-ки-пи-ров-кой, — она, видимо, была очень горда тем, что выучила такое сложное слово. И вдобавок в одну фразу вставила целых два необычных слова.
  — Ну, за экипировкой так за экипировкой, — согласилась Рогнеда.
  Ни-Най распрощалась с ними, поскольку у нее были свои дела. «Сперва к Нюрке зайти, посмотреть, как у нее дела идут, потом еще на базаре кой-чего купить надо, а то вся мука дома кончилась, еще в соседнее село по делам слетать...»
  Рогнеда начала обстоятельное исследование базарных рядов, желая покупать все вещи в таком порядке, в каком они были записаны в списке, однако из этого ничего не вышло, поскольку Василиса диктовала список по мере обнаружения проблем, и порой, чтобы покупать все по порядку, приходилось перебегать на другой конец базара, а потом возвращаться обратно. В довершение всего, Рогнеда обнаружила, что в руках они все покупки не донесут, и послала Сашу с Наташей в царский терем попросить какой-нибудь мешок.
  А по двору перед царским теремом разгуливал Аскольд. Откуда он здесь взялся — загадка, поскольку ему категорически было велено сидеть дома.
  — Ты откуда здесь взялся? — спросила Наташа. — Ты же должен был дома остаться!
  — Слушай, Наташ, найди Игоря! — взмолился Аскольд. — Я его уже сто раз просил меня с собой взять, а он все не соглашается. Пришлось самому придумывать, как сюда добраться.
  — И как же ты сюда добрался? — спросила Саша, которая понятия не имела, где сейчас Игорь, да и не собиралась помогать этому странному мальчишке.
  — А вдруг кому скажете? — усомнился Аскольд. — Ладно. Я с Катей на крыше ехал. Она меня пустила. Вы Игоря не видели?
  — Вот так раз! — удивилась Саша, вспомнив, как Катя протестовала против того, чтоб послать Аскольда стеречь избушку.
  И тут появился Игорь, легок на помине.
  — Аскольд! — воскликнул он. — Ты что здесь делаешь?
  Аскольд что-то забормотал, но тут Наташа, указав на него пальчиком, объявила с торжествующим видом:
  — Он с Катей на крыше ехал!
  Аскольд бросил на нее уничтожающий взгляд, но было уже поздно.
  — Ну вот и поедешь на крыше обратно, когда Катя домой возвращаться будет, — решил Игорь.
  — Э-э... — забормотала Саша, помнившая, зачем их сюда послали. — А... у вас нету случайно мешка такого, большого?
  — А зачем тебе мешок? — удивился Игорь.
  — Рогнеда просила, а то у Василисы список очень длинный, в руках все не дотащить...
  Тут Игорь почему-то расхохотался — видно, представил, какой длины должен быть этот список — и сказал, что даст им Буланку, поскольку у него самого другие дела.
  — Аскольда вот в помощь возьмите, — добавил он.
  Аскольд было запротестовал, сказал, что хочет Игорю помогать, но Игорь заявил, что если он слушаться не будет, то точно отправится домой вместе с Катей. Тогда Аскольд сразу присмирел.
  
  Глава вторая
  КОГДА НАСТУПАЕТ МРАК
  
  В царский терем девочки вернулись поздно вечером. К тому времени уже совсем стемнело, и все улицы светились множеством фонариков. Катя, приехавшая в Берендей впервые, отправилась бродить по городу, намереваясь поразвлекаться. Саша с Наташей увязались за ней, а Рогнеда, упросив царицу Елену помочь уложить вещи, удалилась в царскую библиотеку и принялась изучать свиток с предсказанием. После разговора с Ни-Най она разом воспряла духом и решила во что бы то ни стало перевести весь текст в стихотворной форме.
  Катя, Саша и Наташа бродили по улочкам Берендея, наблюдая за жизнью и заглядывая в окна. В основном там виднелись чинно сидевшие вокруг стола за вечерним чаем семейства, но случались и более интересные картины. В одном доме веселились трое детей, два мальчика и девочка, которых родители, видимо, уложили спать, а сами ушли в гости. Дети же в их отсутствие устроили возню и швырялись подушками. Здесь Катя решила пошутить и, натянув шапку-невидимку, которую прихватила с собой, начала жутким голосом завывать в открытую форточку. Дети разом притихли и сбились кучкой на одну кровать.
  — Кто это тут шумит? — подвывала Катя. — Вот я сейчас как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по закоулочкам!
  Мальчики дружно натянули на головы одеяла, а их сестренка и вовсе влезла под кровать и сидела там тихо-тихо.
  На небольшой площади в пересечении нескольких улиц шли танцы. Какой-то лихой молодец вовсю тренькал на балалайке, а на другом конце меланхоличного вида девушка наигрывала на гуслях не менее меланхоличную мелодию, и получалась полная какофония.
  — Ух ты! Дискотека! — восхитилась Саша.
  — Дискотека? — переспросила Катя, обожавшая новые слова. — А что это такое?
  — Ну, танцы, — неуверенно пояснила Саша.
  — Дискотека — это когда все прыгают, как сумасшедшие, — авторитетно возразила Наташа.
  На танцах девочки задерживаться не стали, поскольку на площади была ужасная толкотня и плясать было бы неудобно. Отправились дальше.
  Катя, выманившая у Рогнеды остатки выданного им капитала, отыскала ларек с мороженым и купила всем по порции. У ларька топтался мужичок-пьянчужка в рваной шапке и клянчил у прохожих деньги.
  — Эй, брат, мелочи не найдется? — спрашивал он заплетающимся языком.
  Прохожие посостоятельней не удостаивали его своего внимания. Простые мужики награждали пьянчужку непристойной руганью сквозь зубы. Мужичок, вздыхая, чесал в затылке и начинал приставать к следующему.
  Сострадательная Катя, недолго думая, отдала пьянчужке все оставшиеся деньги — три золотых червонца и медную мелочь со сдачи. Мужичок долго кланялся и благодарил, а затем поспешно удрал в подворотню, опасаясь, как бы «барышня» не раздумала. Катя же ничуть не жалела о потраченных впустую деньгах и долго недоумевала, отчего Наташа так негодует.
  — Ты что, не понимаешь? — возмущалась она. — Это же пьяница! Ему нельзя деньги давать, все равно пропьет!
  — Жалко же, — смущенно улыбаясь неизвестно чему, оправдывалась Катя. — Мало ли, отчего он пьяницей стал? Может, с горя. Ты-то откуда знаешь?
  — С горя надо не пьянствовать, а искать выход из положения! — заявила Наташа. — Слезами горю не поможешь, а пьянством — и подавно. Зачем ты ему все деньги отдала? Это все равно что выбросить их в мусоропровод! Никакого проку!
  — Ну жалко же...
  — Жалко у пчелки! Ну дала бы одну монетку, но все-то зачем?
  Однако тут вернулся мужичок, у которого, видно, совесть проснулась, и стал совать Кате червонцы, бормоча, что ему так много не надо, что неловко ему так много брать да и вообще...
  — У тебя жена есть? — строго спросила Катя.
  — Есть жена, есть, — истово закивал мужичок.
  — Дети есть?
  — Ребятишек шестеро, да все махонькие...
  — Что ж ты пьянствуешь-то, вместо того, чтобы семью кормить? — влезла Саша.
  Мужичок закручинился.
  — Работы нет... Жена из дому гонит, говорит, пьяный не являйся... А что ж делать-то, коли нет работы?
  — О! — сказала Наташа. — Вечное оправдание. Надо не пьянствовать, а работу искать.
  — И жена мне о том же толкует, — снова закивал мужичок.
  — Вот что, — решила Катя. — Ты вот эти деньги возьми, да жене и отнеси. Понял? И пьянствовать больше не вздумай.
  Мужичок повздыхал, взял червонцы и, почесывая в затылке, пошел прочь.
  Девочки же отправились гулять дальше. Вскоре они забрели в небольшой парк. Имевшиеся там аттракционы были довольно примитивными (с точки зрения Саши и Наташи) и к тому же почти все были уже закрыты. На заборчиках, ограждавших аттракционы, имелись странные лозунги в стиле пословиц и поговорок: «Делу — время, потехе — час», «Кончил дело — гуляй смело». Видимо, таким образом предполагалось приучать молодежь к тому, что невозможно целыми днями только и делать, что развлекаться: надо и трудиться, чтобы потом приятней было отдыхать.
  Пошатавшись между закрытыми заборчиками, изучая надписи на них, девочки набрели на площадку, где имелись всяческие качели-карусели, и Катя возжелала покачаться. Они с Наташей облюбовали себе подходящую качалку, а Саша, которая еще не доела мороженое, выпросила шапку-невидимку и, оставив сестру качаться, отправилась исследовать Берендей.
  Сперва она просто пошла погулять по городу, интересу ради нацепив шапку. Берендей Саша знала еще плохо, а поскольку на ином перекрестке в разные стороны расходилось пять, а то и шесть улиц, заплутать было легче легкого. Как-то незаметно девочка забрела на базар. Здесь было почти пусто, поскольку половина лавок уже закрылась.
  Пошатавшись по базарным рядам, Саша заскучала и вернулась в парк, решив побродить по нему, но он оказался совсем маленьким и, внезапно кончившись, уперся в глухой забор. Саша призадумалась, идти ли ей обратно, или попытаться перелезть на другую сторону. Разумеется, лазить по заборам было куда интересней, поэтому она выбрала второй вариант и, свалившись всего пару раз, взгромоздилась на столбик с мраморным шаром. За забором оказалась речка, но не та, что они видели, когда подъезжали к Берендею. Дело в том, что город располагался при слиянии двух рек, так что оказывался под надежной защитой, если бы, паче чаяния, с севера или запада вздумал кто-нибудь напасть.
  Саша спрыгнула с забора и спустилась к реке. Берендей стоял на холме и светился тысячами огней, так что снизу открывалось очень красивое зрелище. Саша немного прошла вдоль берега и вдруг очутилась на окраине города, спускавшегося в этом месте к самой речке. Здесь было совсем темно, только в некоторых окнах тускло горел огонек свечи.
  — А ведь где-то тут поблизости живет Нюрка... — вслух подумала девочка, вспомнив рассказ Рогнеды о путешествии за колечком.1 — И дед-колдун...
  Она неуверенно свернула на узкую улочку, уступами поднимавшуюся вверх, на холм. В ближайшем дворе незамедлительно залаяла собака, ей тут же отозвались другие. Хоть Саша и была невидимой — она же шапку надела — собаки все равно ее почуяли и забеспокоились. К тому же их смущало явное присутствие магии. Берендейские собаки магии не любят.
  На лай высунулась сердитая баба и принялась вопить басом, что ежели кто к ней в сад полезет, так пусть знают: яблок у нее отродясь не водилось.
  «Это, наверно, та самая баба, которая на всех думала, будто у нее яблоки утащили», — хихикнула про себя Саша.
  Выйдя в более обжитый район, она набрела на дом Матрены, который узнала по высоким кованым воротам, которые им с Наташей во всех красках расписывала Рогнеда, очень впечатлившаяся их неприступностью. Но у Матрены уже все спали, так что Саша пошла дальше. Задумавшись, она свернула в какой-то переулок и внезапно снова уткнулась в речку.
  — Здрасьти! — возмутилась девочка. — Что еще за заколдованная улица? Я же вверх шла!
  Она взглянула в сторону Берендея. Над городом, совсем низко над горизонтом, повисла круглая желтая луна, сиявшая ярче всех берендеевских фонариков. Она напоминала огромный блин, зачем-то повисший в воздухе. Было в луне что-то зловещее, как-то неправильно она светила.
  Внезапно в воздухе что-то мелькнуло — пронеслось так быстро, что Саше почудилось, что это просто порыв ветра. Но по луне пробежала мимолетная тень, так что скорее это было что-то более материальное, чем ветер. А потом... потом вдруг луна начала затягиваться непонятной дымкой, словно ее задергивали занавесочкой. Что-то серое все больше заслоняло сияющий круг, а сбоку начала наползать какая-то мгла, совершенно скрывая ночное светило. Луна померкла, и ее местоположение в небе можно было угадать лишь по слабо мерцавшим краям.
  Саша некоторое время с ужасом смотрела, как нечто поглощало луну, а потом завизжала, одним махом скакнула через забор в парк и сломя голову припустила по дорожке.
  
  Рогнеда сидела в библиотеке, с головой уйдя в работу. Она никак не могла вникнуть в смысл шестой строфы и страшно злилась. Было уже темно, и на столе тускло светилась керосиновая лампа, которую принесла сестра царицы, Варвара-краса, гостившая здесь по случаю.
  Скрипнула дверь, и в библиотеку кто-то вошел. Рогнеда даже не обернулась.
  — Привет, Рогнеда! Что это ты тут поделываешь? — раздался рядом веселый голос Ни-Най. — Темновато у тебя, глаза сломаешь. Хоть бы свету побольше включила...
  Будто бы услыхав это заявление, лампа вдруг вспыхнула таким ярким сиянием, что свет проник даже в самые дальние закоулки. Ни-Най довольно усмехнулась.
  — Нинка! — воскликнула Рогнеда, оборачиваясь. — Ты тут откуда взялась?
  — Пила чай в гостях у Варвары, — сообщила Ни-Най. — Она сказала, ты тут сидишь. Что, пытаешься стихами перевести?
  — Пытаюсь.
  — Ну и как?
  — Так себе. Никак не могу понять, в чем смысл шестой строфы, — пожаловалась Рогнеда. — Либо это полнейшая чушь, либо я ничего не смыслю в звездных предсказаниях.
  — Покажи, — попросила Ни-Най.
  Она подошла к столу и заглянула в предсказание. Потом села рядом на лавку, забрала у Рогнеды карандаш, выудила откуда-то листок бумаги и принялась что-то на нем записывать, то и дело заглядывая в свиток.
  — Ты уж извини меня, пожалуйста, — сказала она, — но я сейчас весь текст переведу.
  — Подожди, а как же я? — переполошилась Рогнеда, но Ни-Най ее не слушала. Через несколько минут она выпрямилась и торжествующе объявила:
  — Готово!
  — Ну и что там получается? — довольно кисло спросила Рогнеда, обиженная тем, что ей не дали самой все перевести.
  — Получилась такая вот интересная очень штука, — сказала Ни-Най и начала: —
  
  Когда обрушится граница,
  Когда померкнет лунный свет,
  И ведьма мрачная явится,
  Нарушив древний ход планет,
  
  Когда начнется мор ужасный,
  Людские жизни унося,
  И смерти длинная коса
  Начнет гулять под небом ясным...
  
  Э-э-э... Не разобрать... Тут целый абзац смазан...
  
  Две девы из иных миров
  Пустятся в путь за жезлом светлым,
  Сквозь бури, ледяные ветры,
  И дочь звезды в дорогу выйдет вновь.
  
  Тот жезл хранится в дальних странах,
  В горах, алмазных, как и он,
  В глубоких недрах сохранен,
  Волшебный артефакт алмазный.
  
  Пройдут сквозь жуткие места
  Три девы храбрых, не теряясь,
  В пути их встретит снежный заяц,
  Немного тронутый умом.
  
  Пройдут сквозь мрачные места
  Три эти доблестные девы,
  Не напугают их напевы
  Смертельных вихрей в облаках.
  
  Они дойдут до той горы далекой,
  Навстречу выйдет к ним царевна гор,
  Поднимется из шахт своих глубоких
  Чтоб передать им то, что суждено.
  
  И жезл волшебный пробудится
  Одной девицей...
  
  Бррр... Тут я опять не поняла... Трам-парам-пам-пам...
  
  Тогда настанет время звезд
  И девица, одна из трех,
  Возьмется жезлом управлять
  И зло из мира изгонять.
  
  И вспыхнет яркий светлый луч,
  Он будет легок и летуч,
  И в этом свете чистоты
  Исчезнут все творенья тьмы.
  
  А девы из иных миров
  К себе домой опять вернутся,
  Но не забудут этих слов
  И мысли вспять вдруг обернутся...
  
  Ни-Най умолкла. Рогнеда задумчиво теребила край свитка, молча глядя на лампу.
  — Это лишь отрывочные сведения. Я ведь тоже не ахти перевожу... — примирительно пробормотала Ни-Най. — К тому же он совсем ветхий, некоторые слова вообще невозможно разобрать, так что не сильно я способнее тебя... Зато тебе останется, что переводить.
  — Да-а... У тебя, конечно, здорово получилось, — все так же созерцая лампу, проговорила Рогнеда. — Я бы так не смогла. Надо же, как ты быстро перевела!..
  — Это еще не все. И большую часть времени я подбирала рифму, — призналась Ни-Най. — Чтоб стихи получились. Довольно нескладно вышло...
  — Да нет, отлично, — возразила Рогнеда. — Но знаешь... от таких предсказаний мне делается как-то не по себе. К тому же я многого не понимаю и не знаю теперь, что будет с нами даже в следующую минуту. После таких перспектив... мне уже страшно. Ведьма мрачная явится... Как ты думаешь, это не может быть та, про которую Василиса говорила? Ну, Черная Ведьма?
  — Вполне возможно, — нахмурилась Ни-Най. — Но если я что-нибудь понимаю в предсказаниях, все вы останетесь живы, так что бояться особо и нечего.
  — Может и нечего, — вздохнула Рогнеда, — а мне все равно страшно. Я же, в конце концов, обычная девочка, у меня свои слабости есть! А эти... «девы» — они вообще, они даже дракона-то настоящего ни разу не видели, не то что какие-нибудь колдовские ужасти!..
  В этот момент снова грохнула дверь, и в библиотеку вихрем влетела Саша с круглыми глазами, зеленая от ужаса.
  — Там!.. там... — крикнула она, задыхаясь.
  — Что — там?! — вскочила Рогнеда. — Что стряслось?
  — Саш, перестань суетиться, успокойся сперва и расскажи все по порядку, — велела Ни-Най.
  Саша остановилась, перевела дух и выпалила:
  — Там луна исчезла! Ее будто занавеской задернули, а потом выползло такое черное и закрыло! Одни края остались!
  — Что?! — охнула Рогнеда. — Когда померкнет лунный свет... Караул! Конец мира! Сбываются предсказания! Рушится мироздание! Луна пропала!
  — Да не паникуй ты! — осадила ее Ни-Най, которой теперь пришлось успокаивать сразу двух взволнованных девочек. — Саша, объясни все наконец по порядку!
  — Да чего там объяснять — сами на улицу выйдите, сразу увидите, — заявила Саша.
  Рогнеда тут же ринулась к выходу, Ни-Най побежала за ней. Саша некоторое время сидела на лавке, качая ногой и рассеянно разглядывая древний свиток, оставленный Рогнедой на столе, потом хмыкнула и пошла вслед за девочками на улицу.
  Луна уже почти совсем исчезла, и серебристый контур был едва виден. Казалось, прямо посреди неба кто-то просверлил огромную и абсолютно черную дыру, а вокруг нее мерцали звезды.
  — Может, это просто лунное затмение такое? — неуверенно спросила Рогнеда, не желая верить, что предсказания действительно сбываются.
  — Не-а, — возразила Ни-Най. — Совсем не похоже. Это действительно что-то нехорошее. Интересно, оно насовсем луну проглотило, или она все-таки вернется?..
  Тут из-за поворота вышли Катя с Наташей. Они уже подружились и теперь болтали, как самые лучшие подруги. Увидев трех напуганных девиц, Катя издали крикнула:
  — Эй! Что у вас тут такое стряслось?
  — Как?! — поразилась Рогнеда. — Вы ничего не заметили?
  — А что мы должны были заметить? — беззаботно спросила Наташа.
  Саша посмотрела на сестру с глубочайшим укором.
  — Луна погасла! — сказала она торжественно. — А вы — хи-хи, ха-ха... Хохотушки! Сейчас, может, весь мир развалится, а они хихикают!
  Катя и Наташа удивленно взглянули в небо и тут же узрели на месте луны дыру в небосводе. Реакция девочек оказалась абсолютно противоположной.
  — Караул! — завопила Катя. — Эй, куда луна делась? Ее что, черт украл?2
  А Наташа уверенно заявила:
  — Это просто-напросто лунное затмение. Ничего удивительного.
  — А вот и неправда! — воспротивилась Ни-Най. — Кабы это было затмение, луну было бы видно. А это вовсе не затмение. Уж я-то получше тебя знаю, что это может быть!
  На Катины вопли из боковой части терема явилась Варвара-краса и спросила:
  — Девочки, что случилось? Чего вы голосите на весь Берендей?
  — Тетя Варя, луна пропала! — взволнованно крикнула Ни-Най.
  — Да ну? — удивилась Варвара.
  Она торопливо сбежала по ступенькам крыльца, обернулась и посмотрела в небо, где, по всем правилам и законам, должна была висеть луна.
  — Да-а... — пробормотала она озабоченно.
  — Может, ее черт украл? — с надеждой спросила Катя.
  Варвара медленно покачала головой.
  — Если бы украл, от нее и следа не осталось бы, — ответила она. — Но это и не затмение...
  — Это мы уже и без вас поняли, — довольно невежливо заметила Наташа, не питавшая никакого уважения к сестре царицы.
  Тут из царского терема появилась и сама царица и тоже увидела, во что превратилась луна. Они с Варварой незамедлительно принялись обсуждать что-то свое, то и дело поглядывая в небо. Ни-Най с интересом прислушивалась к их разговору, но так ничего и не поняла. Потом обе сестры разом умолкли и снова устремили взгляды на луну.
  В небе снова что-то начало меняться. Очертания лунного диска стали более четкими, потом мгла начала постепенно отползать в сторону и вскоре совсем исчезла. Луна была еще несколько бледной, но вскоре проявилась окончательно.
  — Урра-а! — завопила Катя.
  — Я же говорила: это было просто лунное затмение, — не очень уверенно повторила Наташа, ощутившая магическую силу Варвары.
  — Фух-х... Нет, это было не затмение, — Варвара выглядела усталой. — Наше счастье, что Василиса тоже заметила непорядок в небе. Втроем мы смогли его устранить. Но только временно. Луна может и вновь исчезнуть, если кому-то, кому это понадобилось сейчас, понадобится это снова.
  — А я-то думала, все уже кончилось... — жалобно протянула Рогнеда.
  — Нет, Рогнеда, все еще только начинается, — возразила Елена.
  — Тем более, про это в предсказании сказано, — значительно добавила Ни-Най.
  — Ну-ка, девочки, пойдемте ко мне, — сказала вдруг Варвара. — Покажете, что у вас там с предсказанием получилось.
  У Варвары в комнате было очень тепло и уютно. В маленькой печке плясал веселый огонек, и, глядя на него, как-то не верилось, что где-то снаружи, на улице, в небе только что вместо луны зияла зловещая черная дыра.
  Варвара усадила всех девочек на стоявший в комнате диван. Ни-Най, которая прихватила с собой листок с переводом, еще раз во всеуслышание прочла его. Варвара слушала внимательно. Временами она начинала хмуриться, а когда Ни-Най читала про «зайца», на лице ее появилось некое подобие улыбки.
  Катя, Саша и Наташа, слушавшие полный перевод впервые, были вовсе не в восторге от столь зловещих перспектив. Наташа, которая «с самого начала была против», теперь окончательно утвердилась в своем намерении сбежать куда-нибудь при первой же возможности. Пускай-де Саша с Рогнедой сами разбираются или берут в помощь Катю. Саша тоже поневоле усомнилась, а стоит ли куда-то там тащиться из-за какого-то туманного предсказания, но не желала сдаваться. А Катя сперва подумала, что это даже к лучшему, что она останется дома, но потом ей пришла в голову мысль, что если все действительно так ужасно, то и дома может оказаться небезопасно.
  — Тетя Варя, — сказала Ни-Най, дочитав последнюю строфу. — Мы вот многого вообще не понимаем.
  — Я тоже, — вздохнула Варвара. — Нет, у меня есть некоторые предположения, но озвучивать их я вовсе не собираюсь.
  — Почему? — огорчилась Рогнеда. — Ну вот хотя бы, что это за «снежный заяц»?
  Варвара снова улыбнулась.
  — Во-первых, это всего лишь вариация Ни-Най. В оригинальном тексте это слово выглядит несколько иначе. А во-вторых, я думаю, она и сама догадывается, что это может быть, — добавила она.
  Ни-Най хмыкнула.
  — Может, и догадываюсь, — сказала она, — но озвучивать свои догадки я тоже не буду.
  — Хорошенькое дельце! — взбеленилась Рогнеда. — Чего вы все такие скрытные?
  — А можно не идти? — набравшись храбрости, спросила Наташа. — Вон, Катя тоже хочет, пускай она и идет...
  — Да ты что! — замахала руками Рогнеда. — В предсказании же сказано!
  — Но Катя же сама хочет!..
  — Я уже раздумала, — мрачно сказала Катя.
  — Нет, Наташа, — покачала головой Варвара. — Я понимаю, тебе страшно. Но ничего поделать мы не можем. Открою тебе одну тайну, сейчас вам отсюда не выбраться. Так что, волей-неволей, придется делать, что велят.
  Наташа совсем надулась. Сидевшая рядом Саша расслышала, как она проворчала себе под нос что-то вроде: «Чтоб им пусто было с этими дурацкими предсказаниями!»
  Но добрая Варвара напоила девочек чаем с таким вкусным печеньем, что Наташа, которая до печенек была большая охотница, почти что простила ей «дурацкие предсказания» и выпросила себе на дорожку целую коробку.
  
  Глава третья
  ЧУТЬ РАССВЕТЕТ — УЙДЕМ В ПОХОД...3
  
  Целую неделю девочки провели в Берендее. Варвара настоятельно потребовала, чтобы они хорошенько изучили по карте те места, которыми им придется идти, и разработали маршрут. Главной руководительницей по этой части была назначена она сама. Царица Елена помогала как могла в вопросах снаряжения, а Катя и Ни-Най, у которых особых дел не было, собирали вещи, выбирая лишь самое необходимое, поскольку Василиса явно перестаралась со своим списком. В помощь им Игорь отрядил Аскольда, всей душой желавшего остаться в Берендее и потому послушно выполнявшего все указания.
  Сам Игорь обучал девочек военной и охотничьей премудрости, поскольку во-первых, в горах им надо будет чем-то питаться, а еду придется ловить, а во-вторых, места не слишком безопасные, и если вдруг нападут, нужно уметь защищаться. В этом деле больше всех отличилась Саша, занимавшаяся дома айкидо, Наташа же показала себя очень метким стрелком, и Игорь без конца нахваливал обеих девочек.
  Вечерами Варвара и девочки сидели в библиотеке над картами волшебного и обычного мира, выясняя, каким путем идти во-первых, безопаснее, а во-вторых, быстрее. Варвара даже выяснила, что до самых Великих гор4 ходит один из поездов, проходящих через Берендей, и тут же во всеуслышание объявила, что эту часть пути девочкам лучше всего ехать именно на поезде, поскольку это гораздо быстрее. Наташа, которая была чрезвычайно удручена широтой русских просторов, была обрадована, что хоть какую-то часть пути можно будет попросту проехать. Саша же, вожделевшая приключений, сперва было забеспокоилась, но ей объяснили, что в горах приключений будет гораздо больше, чем на равнине.
  Впрочем, из всех троих одна лишь Рогнеда подошла к планировке пути серьезно. Окончательно она смирилась с предсказанием после того, как Варвара сказала ей, что руководить экспедицией придется именно ей, поскольку Саша с Наташей еще маленькие, ничего в волшебном мире не знают, и вообще, это само собой разумеется. Кому же, как не дочери звезды, управлять «группой по спасению мира»? После такого подхода Рогнеда разом воспряла духом и принялась с завидным рвением изучать географическую сторону путешествия.
  Вечером накануне отъезда Варвара и девочки сидели на своем обычном месте в библиотеке. На столах были разложены карты разных миров, а еще одна карта волшебного мира была пришпилена к стенке, и на ней Варвара постепенно вычерчивала маршрут, сопровождая его объяснениями. Она непременно хотела, чтобы девочки перед походом еще раз повторили весь путь до Алмазной горы. У Рогнеды в потайном кармане уже была запрятана особая карта, на которой был прочерчен тот же маршрут.
  — Значит так, девочки, — говорила Варвара. — Сперва вы, как уже все, надеюсь, запомнили, едете через пол-Сибири на поезде. Напоминаю, что завтра вы все втроем в десять часов утра садитесь на поезд до Великих гор, который отходит с Енисейского вокзала. Все помнят?
  Наташа фыркнула, а Рогнеда нетерпеливо тряхнула головой. Сколько раз можно повторять! И так уже все запомнили.
  — Повторение — мать учения, — назидательно сказала Варвара. — Едем дальше. На поезде вы катите себе благополучно трое суток. Саша, запиши, это нам пригодится... Выходите на самой последней станции. Наташа, посмотри, где это место на человечьей карте?
  — Эм-м... — пробормотала Наташа, водя пальцем по карте. — Ну, тут речка какая-то... Больше ничего сказать не могу.
  — Как речка называется?
  — Ан... Вроде бы, Ангара, — не очень уверенно отвечала Наташа, поскольку как раз в этом месте на карте была громадная клякса.
  — Отлично, — согласилась Варвара. — Стало быть, выходите и идете себе пешочком... Рогнеда, посмотри, сколько там километров?
  Рогнеда достала рулетку и стала измерять расстояние по довольно кривой линии. Через минуту она сообщила:
  — Примерно пятьсот километров. С хвостиком.
  — У-у... — протянула Наташа.
  — Широка страна моя родная... — бодро пропела Рогнеда. — Терпи, казак, атаманом будешь!
  — Страна широкая, — подтвердила Варвара. — Значит, идете пешочком пятьсот километров. А теперь вот вам такая задачка: будем считать, что скорость у вас... ну, скажем, три километра в час.
  — А в школе в задачах обычно четыре или пять, — неуверенно проговорила Саша.
  — То в школе, — возразила Варвара. — А то — в жизни. Все по-разному. Горы все-таки. Значит, скорость — три километра в час, идти вы будете каждый день... ну, допустим, полдня, двенадцать часов. Торопиться ведь надо! И сколько же дней вам потребуется, чтобы пройти эти самые пятьсот километров? Ну-ка, считайте.
  Рогнеда тут же углубилась в вычисления, Саша с Наташей последовали ее примеру, но поделить общее расстояние на один день оказалось им не по силам. Рогнеда же вскоре сообщила довольно-таки, впрочем, озадаченно:
  — Выходит примерно тринадцать с хвостиком... почти четырнадцать...
  — ...И вышло у меня в ответе «два землекопа и две трети»... — сказала Варвара. — Ладно, будем считать, что пятнадцать дней. Саша, запиши... Та-ак, что у нас там дальше?.. Дальше... А дальше вы, мои милые, по речке на лодочке едете.
  — Как это — на лодочке? — опешила Саша. — Что ж мы ее, по горам на себе потащим?
  — Да она не больно-то большая, — улыбнулась Варвара. — Совсем мало места займет.
  — А как же мы туда влезем?
  — Очень просто, — сказала Варвара и поставила на стол небольшую модель моторной лодки. — Вы не глядите, что она маленькая, если нужное заклинание сказать, она сразу увеличится.
  — А заклинание где? — спросила Рогнеда, которую больше интересовала волшебная часть.
  — Увеличительное заклинание написано снизу, на днище, чтоб видно было, — пояснила Варвара. — А уменьшительное — маленькими буковками на борту. И для управления тоже есть свои особые заклинания.
  — А они где написаны? — с недоверием спросила Саша. — На носу?
  — Почти. На корме. Ладно, девочки, едем дальше. Наташа, посмотри, что там за речка, как она по-вашему называется?
  — Называется... называется... Лена, — отвечала Наташа, снова уткнувшись в карту.
  — Лена? А может, Катя? — спросила Катя, которая зашла поглядеть, чем они занимаются.
  — Нет. Не Катя, — неожиданно резко отвечала Наташа. — Иди-ка ты, Катя, куда шла. Здесь тебе делать нечего.
  — Чего это ты, Наташ? — удивилась Катя.
  — Ладно, Кать, иди, иди, действительно, мешаешь тут, — замахала на нее Рогнеда, и Катя, обиженная, удалилась.
  — Лена так Лена, — почему-то вздохнула Варвара. — А можно бы Варя... или Василиса. Ладно. Скорость лодки установлена постоянная: пятнадцать километров в час, но возможно и ускорение. Вам только сидеть останется, ну и рулить, чтоб на камень не наскочить. Опять же, пятнадцать умножаем на двенадцать... Рогнеда, сколько там километров?
  — Тысяча двести пятьдесят, — немедленно отозвалась Рогнеда, которая уже все измерила. — Это, разумеется, в среднем, — тут же добавила она. — Там опять какой-то хвостик.
  — Получается шесть... ну, почти семь, — пробормотала Варвара. — Короче, неделя. Саша, записываешь? Хорошо. Едем дальше. Оттуда вам остается только пройти еще... семьсот пятьдесят с хвостиком километров на восток. Скорость, как в первой задаче... Получаем: двадцать дней. Опять же, я все округляю. Саш, записала?
  — Угу...
  — Ну вот, — кивнула Варвара. — И что же у нас получается? Три да семь да пятнадцать да двадцать... Сколько это будет, Александра?
  — Э-э... Сорок пять, — подумав, отвечала Саша.
  — Отлично. Получается примерно полтора месяца. Чуть больше, но, я думаю, несильно.
  — За это время уже вся школа закончится... — мечтательно проговорила Наташа.
  — А вот на это не шибко надейся, — разочаровала ее Варвара. — Вам Рогнеда разве не рассказывала? И Алиса, и Варя вернулись именно в то время, в какое попали сюда.
  — Как в Нарнии... — заметила Саша.
  — Может быть, — кивнула Варвара. — Всякое случается...
  — Ладно, — нетерпеливо сказала Рогнеда. — Для чего мы тут собрались-то? Чтоб выяснить, что на путь туда нам потребуется всего лишь полтора месяца?
  — Это теоретически, — возразила Варвара. — А уж что там будет на самом деле — никто не знает. Одно я вам скажу: живы вы все останетесь точно. Иначе кому жезл искать? Предсказание врать не станет.
  — Это еще вопрос, врет или не врет! Кто его знает? И все равно, — гнула свое Рогнеда, которой хотелось поворчать, — ну дойдем мы до этой Горы — ну а дальше-то что?
  — Все будет хорошо, — сказала Варвара уверенно. — Даже там, вдали от родного дома, вы сможете найти себе друзей. Я в этом уверена. А может, и не только друзей...
  — Ты на что намекаешь? — с подозрением спросила Рогнеда. Наташа тоже с интересом уставилась на Варвару.
  — Да ни на что я не намекаю, — замахала руками та. — Чего вы так на меня уставились?
  — Не-ет, ты говори-и! — хитреньким голоском протянула Рогнеда.
  — Молчать! — Саша вдруг крепко хватила кулаком по столу. — Развели тут сплетни! Рогнеда, я гляжу, только и норовит, что похихикать да чужие тайны поразболтать. И Наташа туда же! И как не стыдно!
  Рогнеда с Наташей изумленно уставились на нее.
  — Ну, дела-а... — пораженно пробормотала Рогнеда. — Ну ты, Саш, даешь!
  — Саш, чего ты такая странная? — жалобно пискнула Наташа.
  — Я странная? Я не странная! Это ты странная! — уже своим обычным голосом отвечала Саша, явно дурачась. Но проницательная Варвара заметила, что она смущена своим собственным поведением и пытается скрыть это.
  — Ладно, девочки, все запомнили? — вмешалась она, когда Наташа начала допрашивать сестру, что это с ней такое произошло и не превращается ли она в какого-нибудь Наполеона, которому лишь бы кем-нибудь покомандовать. — Рогнеда, карту не теряй. И лодку тоже.
  — Как же! — важно кивнула Рогнеда. — Уж ты мне поверь, я человек надежный.
  — Будем надеяться, — сказала Варвара. — Ну, а теперь, если вы действительно ответственные девочки, то все вы сейчас пойдете, как послушные детки, спать. Завтра вам рано вставать.
  Рогнеда тут же заворчала, что она не маленькая девочка и не потерпит, чтобы с ней так обращались, а Наташа окончательно вышла из себя, узрев за дверью Катю, корчившую рожи. Но Варвара, с помощью внезапно посуровевшей Саши, объяснявшей сие явление тем, что ей надоели всякие сплетни и сплошное хихиканье, остановила начинавшееся столпотворение, и все три путешественницы, вполне усмиренные, чинно отправились смотреть сны о будущих приключениях.
  
  С утра весь царский терем гудел, как растревоженный улей. Царица Елена и ее сестрица Варвара-краса бегали туда-сюда, на чем свет стоит ругая Ни-Най, которая все роняла и в самый последний момент вдруг забыла, куда положила Наташины башмаки. Сам царь Иван, которого не было дома два дня по государственным делам, проявил интерес к происходящему, и обнаружилось, что он до сих пор даже не подозревал о каком-то там предсказании. Князь Игорь в последний раз проверял боевую подготовку девочек и все время ворчал, потому что у Наташи от волнения дрожали руки и она никак не могла попасть в цель, а Саша, которая всю ночь не спала, была вялая и сонная.
  Собирали девочек как на войну. Катя даже всплакнула маленько по этому поводу, потому что ей вдруг пришло в голову, что уходят они в какую-то дальнюю даль и не факт, что вернутся обратно. Но долго плакать ей не дали. В укромном уголке, где она устроилась погоревать всласть, ее обнаружил Аскольд, который единственный из всех слонялся без дела и всем мешал. Тут уж Кате стало не до слез, и она, отпустив Аскольду подзатыльник, — она не слишком с ним церемонилась, а частенько и вовсе бранила почем зря, подражая Рогнеде, — отправилась выручать Ни-Най, которая в очередной раз что-то уронила и теперь оправдывалась перед сердитой Варварой.
  В девять утра путешественницы все же были готовы и предстали перед царицей, дабы выслушать напутственное слово. Царица казалась взволнованной. Она долго говорила о том, что от этого похода зависит, быть может, судьба всего волшебного мира, а то и всей Вселенной, что все они надеются на девочек и будут помогать по мере сил. Наташа про себя потихоньку ворчала что-то по поводу «всяких там, которые все делают по предсказаниям, а самим головой подумать им, видите ли, не судьба».
  Наконец царица высказалась, и слово взяла Варвара, но тут в дверь ворвался Аскольд и сообщил, что если они собираются вести свои речи каждая по полчаса, то поезд уйдет. Варвара вздохнула и только сказала: «Ну, счастливо, девочки», и они наконец отправились на вокзал, причем в царской карете, которую одолжила Елена.
  На вокзале тоже вышла неразбериха, поскольку Рогнеда забыла билеты на поезд, и Варвара, запаниковав, рванула было обратно к Елене, но тут билеты нашлись в кармане у запасливой Кати, которая обнаружила их на столе в библиотеке и предусмотрительно прихватила с собой.
  — А я гляжу: лежит. А зачем лежит? Вот и захватила про запас, — поясняла Катя. — Мало ли, пригодится.
  В конце концов, за пять минут до отправления, девочки были все же благополучно усажены в свой вагон. Саша с Наташей немедленно заняли все верхние полки, а Рогнеду спихнули вниз, чем она была страшно возмущена. Провожающих тут же попросили выйти, поскольку было уже время отправляться, двери закрыли, но тут машинист обнаружил некое недоразумение, и отъезд затянулся.
  — Кать, поди-ка сюда! — крикнула вдруг Рогнеда из окна купе, которое уже умудрилась открыть.
  Катя подбежала.
  — Вот, держи колечко, передаю тебе на хранение, — сказала Рогнеда, высовываясь наружу и протягивая ей кольцо.
  — В общем-то, оно и так мое... — заметила Катя довольно ехидно.
  — Как это — твое? — озадачилась Саша, мгновенно забыв, что хочет спать.
  — Да просто Рогнеда его у меня в бабкином сундуке нашла и заколдовала, — пояснила Катя и спрятала колечко в карман.
  — Смотри, береги, — предупредила Рогнеда. — Оно нам еще пригодится.
  Тут Аскольд крикнул Кате, чтобы она поторапливалась, не то они сейчас без нее домой уедут. Катя припустила к выходу с вокзала. И только Саша заметила, как Наташа вдруг вся вспыхнула и чуть было не хватила кулаком по стене.
  Поезд тронулся и, плавно набирая скорость, двинулся вперед. Мимо все быстрее бежала платформа, потом она вдруг разом оборвалась, некоторое время мимо еще мелькали невысокие домишки, а потом город кончился, и они въехали в лес. Поход начался.
  
  Глава четвертая
  ГОРНЫЕ СКЛОНЫ
  
  Лазурина стояла на краю обрыва, очарованная пением Жар-Птицы в сочетании с восходом солнца. Это было первое, что она увидела, когда наконец выбралась на свет божий, и воспоминание об этом рассвете навсегда осталось в ее памяти. А Жар-Птица все пела, и Лазурине казалось, что в этом пении выражено то, что творилось в этот момент в ее собственной душе и чего она не смогла бы объяснить словами.
  Рассветная песнь кончилась, и началась другая. Жар-Птица перешла к свадебным тренировкам. Но Лазурину они уже не интересовали. Постепенно очарование исчезло, и только тут она заметила, что подошла совсем близко к обрыву и в любой момент может свалиться в пропасть.
  — Этого мне только и не хватало, — пробормотала девочка.
  Лазурина еще раз на прощание взглянула на восток, и тут же в глаза ей ударил поток ярких золотых лучей. Смотреть на солнце не щурясь было уже невозможно.
  Лазурина собралась было возвращаться вверх, чтобы осмотреться и подумать, куда идти дальше, но тут ей пришла в голову одна мысль.
  — Я же все равно уйду отсюда, — подумала она вслух. — И может быть, никогда не вернусь. А ведь именно здесь я впервые увидела солнце... Надо это место как-нибудь отметить.
  Приняв решение, Лазурина начала искать способы для его осуществления. Ничего лучшего не придумав, она решила просто оставить на одной из скал что-нибудь вроде знака. Выбрав камень, она достала кинжал и с его помощью выдолбила некое подобие буквы «Л».
  — Ну вот, — сказала она удовлетворенно. — Теперь, если я снова окажусь здесь, я сразу пойму, куда забрела.
  Покончив с этим делом, Лазурина принялась размышлять, куда ей идти дальше. Это оказалось непросто. До сих пор цель у девочки была одна: добраться до выхода из подземелья и увидеть солнечный свет. Теперь же, когда она вырвалась из каменного плена и увидела солнце, она обнаружила, что совершенно не представляет, что делать и куда идти дальше. Колдунья говорила что-то про свою вероломную сестру, которую надо наказать, но повстречаться с ней в горах Лазурине хотелось меньше всего.
  — Неплохо было бы найти Петри... — задумалась девочка, присев на камень, который только что подписала. — Да неизвестно, где он. Отыскать бы эту тварь, Снежарика, он наверняка знает, в какую сторону он пошел...
  А Снежарик тем временем был уже далеко. После того, как из-под земли «как снег на голову» явились двое незнакомцев, он пришел к выводу, что оставаться здесь дальше опасно, поскольку, если из горы вслед за этими неведомо откуда взявшимися пришельцами полезут другие, житья ему не будет показывать им всем выход. Поэтому Снежарик собрал свои пожитки да и убрался потихоньку восвояси. Впрочем, никаких пожитков у него не было: только маленький мешочек с блестящим голубым камушком, который он отыскал во время своих скитаний по нижним пещерам, когда еще не боялся попасться в зубы какому-нибудь дракону. Камушек был красивым, и Снежарику нравилось его разглядывать.
  Лазурина же, не ведая о том, что Снежарик удрал, поискала его в окрестностях, чуть ли не под каждый камень заглянула, но так никого и не обнаружила, кроме сонной ящерки, вылезшей погреться на солнышке. Ящерка махнула хвостом и юркнула под камень, недовольная тем, что ее потревожили.
  Итак, план использовать Снежарика в качестве проводника провалился. Пришлось Лазурине думать и действовать самой. Только теперь она поняла, как это сложно — самостоятельно принимать решения. До сих пор она все время находилась под чьей-то защитой. Сперва тихая мирная жизнь дома, у отца, потом, когда пришлось сбежать, появился Петри, который согласился помочь ей выбраться на волю, затем колдунья, указавшая выход... На развилках подземных пещер было не слишком много вариантов дальнейшего пути. Здесь же, на открытом пространстве, идти можно было на все четыре стороны, хоть даже в Море свалиться, если захочется. С Горы Лазурине были видны простиравшиеся внизу до самого побережья пустынные земли. Необъятность просторов Большого мира одновременно и страшила, и привлекала ее.
  Падать в Море Лазурина не собиралась, и хотя у нее было сильное желание спуститься вниз, к самым берегам океана, она решила повременить пока с этим делом, внутренним чутьем угадывая, что ее путь лежит не туда. Девочка оглянулась вокруг, пытаясь по каким-нибудь внешним признакам угадать, куда ей теперь идти.
  На вершине Горы заливалась Жар-Птица. Она была почти неотличима от освещенных солнцем обледеневших склонов, и Лазурина ни за что не разглядела бы ее, а если бы и разглядела, приняла бы за причудливый блик на скалах. Внезапно Птица оборвала свою песнь и золотистой искоркой взмыла в воздух. Когда она проносилась над Лазуриной, та успела разглядеть, что это за диковинное существо поет таким сладким голосом. Птица сделала круг и унеслась куда-то на запад.
  — Теперь я понимаю, это птица, — сказала Лазурина, глядя ей вслед. — Но откуда здесь берутся такие чудные существа, которые горят ярким пламенем и поют дивные песни?
  Так и не найдя подходящей отгадки на этот сложный вопрос,5 Лазурина решила избрать тот же путь, что и Жар-Птица, и двинуться на запад. Как выяснилось позднее, это и был единственный верный путь, которым ей надлежало идти. Но не будем забегать вперед.
  Поначалу Лазурине казалось очень легким скакать по скалам и карабкаться по крутым горным тропинкам. После замкнутого пространства пещер ей было очень привольно под открытым небом. Девочка скакала, будто горная козочка, волосы у нее развевались на ветру, она порозовела и вообще думала в этот момент, что прекрасней такого путешествия ничего на свете нет.
  Однако вскоре ей пришлось на собственном опыте убедиться, что «не все то золото, что блестит». Через некоторое время она обнаружила, что ветер пронизывает насквозь, что карабкаться по крутым склонам гораздо трудней, чем она ожидала, а какое-то местное растение, все утыканное колючками, постоянно норовит вцепиться в одежду. Холодный ветер нагнал тучи, и солнце скрылось за ватной периной, а вместе с ним исчез и единственный в этих краях источник тепла. Лазурина совсем закоченела, а в довершение всех несчастий, зверски проголодалась. Вообще свежий воздух здорово нагоняет аппетит.
  Порывшись в вещмешке, Лазурина совсем расстроилась. Припасов оставалось совсем мало, едва хватило бы на день, а ведь странствовать придется много дней, может быть, даже месяцев... Это обстоятельство окончательно испортило установившееся было у Лазурины хорошее настроение. Чтобы как-то спрятаться от ветра, она укрылась за большим валуном и решила, что, дабы на время забыть о неутешительных перспективах, лучше всего отправиться в царство снов и там увидеть что-нибудь далекое, давнее и понятное, не то что эти незнакомые холодные горы.
  
  Да-а, не удался у Лазурины ее первый опыт вольной жизни... Кто-нибудь сейчас, пожалуй, скажет: «И что интересного читать про эту „прынцессу“? Зачем только было ее именем целую книжку называть?» Но не в названии суть. Некоторые и вовсе несообразно свои книжки называют. Важна сама книга. В нашем повествовании много героев, и все они имеют свою роль, свое предназначение во всей этой истории. Лазурина — лишь одна из многих. Можно было бы назвать книжку, скажем, «Рогнеда» там, или еще как, но выбрана именно Лазурина, потому что, хоть она и «прынцесса», но, как сказала бы подземная колдунья, «у нее есть свое особое предназначение», которое ей надлежит в свое время исполнить. По предсказанию.
  Таковы уж правила во всех волшебных сказках, что есть куча артефактов и условий. Встречаются и предсказания. И тут уж как ни крути, а от судьбы не убежишь. Никто вообще точно не знает, откуда они берутся, эти самые предсказания. Кое-кто утверждает, что просто какой-то шутник пробрался на машине времени в прошлое и оставил, так сказать, «точные инструкции» по поводу того, как поступать в том или ином случае. А есть мнение, что эти предсказания вообще никем не писаны, а лежат себе до поры до времени в каком-нибудь укромном уголочке, покуда их не отыщут и не прочтут. Вроде как сценарий к пьесе.
  Так или иначе, а предсказание было написано, и хотя Ни-Най не совсем точно его перевела, суть была примерно такой.
  Все это «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», хотя происходили эти дела сравнительно недавно. Впрочем, как знать?.. Волшебный мир — вообще сам по себе нечто магическое и необъяснимое. Что он такое — неизвестно. Параллельный мир? Случайная фантазия? Загадка. Как идет там время, как люди туда попадают, какова связь между нашим миром и тем? Все это вопросы, на которые ни один волшебник или колдун не знает ответа. Разве что Василиса как-то раз почти что постигла тайну межмирового портала, но окончательной версии не знает никто. Есть только гипотезы.
  И еще удивительный факт: почему в этот мир могут попадать только дети? Может быть, действительно это всего лишь страна детских грез... А ведь наверняка каждый в детстве верит в сказки, в сказочные существа, в волшебство, наконец! Так что такая гипотеза, быть может, наиболее близка к правде. Но, разумеется, все сказочные маги и мудрецы решительно опровергают идею «воображаемости» волшебного мира. Кому же понравится, если ему скажут, что он всего лишь выдумка? Это как в сказке про Алису в Зазеркалье: непонятно, чей же это сон? Алисы, или Черного короля? Наш или жителей сказочного мира? И, разумеется, всем волшебным существам, хорошие ли они, плохие ли, хочется, чтобы это был их сон, а воображаемым был бы человеческий, реальный мир.
  
  Но вернусь к оборванной было нити своего рассказа. Итак, Лазурина совершенно упала духом. У нее даже чуть было не возникла мысль вернуться обратно в подземелья — там все-таки привычней... Но едва она вспомнила о каменных коридорах, как ее передернуло от отвращения, и она поняла, что, раз вырвавшись из подгорного царства, уже никогда туда не вернется, даже если на вольной воле ей придется мерзнуть и голодать.
  Оставалось двигаться дальше. И тут Лазурина сделала первое, в практическом смысле, приятное открытие. Оказалось, что если все время прыгать, то постепенно согреваешься, чем она и занялась. Девочка упорно карабкалась вверх-вниз по скалам и вскоре отыскала более-менее ровную тропинку. Видно, здесь когда-то была дорога. В давние времена горные люди путешествовали не только в Берендей.
  Идти стало легче. Вскоре Лазурина совсем развеселилась и даже попробовала запеть, как это делала сидевшая на Горе неведомая Птица. Она попыталась вспомнить мелодию, которую слышала на рассвете, и даже начала выдумывать слова. Горные люди песен почти не пели, по крайней мере, Лазурина их не слышала. Но пение Птицы нашло отклик в ее душе, ей тоже захотелось петь. С помощью песни проще было выразить свои чувства. И постепенно, она и сама этого не ожидала, у нее вдруг сложились такие слова:
  
  Звезды сияют с небес.
  Скоро поднимется Солнце
  И ликованье начнется,
  Скоро наступит рассвет!
  
  Солнце ведь тоже звезда,
  Самая яркая в мире,
  Самая теплая в мире,
  Светит над нами всегда.
  
  Вот из-за края Земли
  Солнечный круг показался,
  Вот он повыше поднялся,
  Море искрится вдали.
  
  Ярче сияет Восток,
  Вот заалели и горы,
  На золотистые склоны
  Солнечный льется поток.
  
  И, отвечая ему,
  Вдруг зазвенела певица,
  Огненно-алая Птица
  Славит рождение Дня...
  
  Лазурина была поражена, что у нее так внезапно получилось сочинить собственные стихи. Когда-то давно, как она слыхала от бабушки, в подгорных пещерах были менестрели, слагавшие песни о походах и подвигах горных царей. Но с течением времени горные люди все реже выходили из-под земли или отправлялись исследовать дальние недра Горы. Постепенно они обленились, занялись мирным трудом, и надобность в хвалебных песнях отпала. В последний раз, как было написано в подгорном учебнике истории, менестрель пел на пиру веков девяносто тому назад. Даже Лазурининой бабушки тогда еще не было на свете.
  Тем более удивительно было для Лазурины, что она сама сочинила песню. Она всегда считала, что для того, чтобы писать стихи, нужен особый дар, и что поэты и менестрели — это какие-то совершенно особые люди, едва ли не волшебники. Отец, слыхавший в Берендее разные песни, любил петь их дома и за работой. Особенно он любил «Слово о полку Игореве», на которое множество Берендеевских менестрелей слагали музыку. В таких случаях маленькая Лазурина всегда садилась рядом и слушала. Ей нравился возвышенный слог неизвестного певца.
  Тем не менее, как ни удивлялась Лазурина, факт оставался фактом. Песня вышла, между прочим, неплохая, особенно если учесть, что раньше она никогда стихов не писала.
  Так, распевая на ходу, как птичка, Лазурина скакала по тропинке в совершенно прекрасном настроении. Ее звонкий голосок далеко разносился над Морем, и она даже не подозревала, что ее пение кто-то слышит. А между тем, так и было, и ее песня уже успела найти отклик в сердцах невольных слушателей.
  
  Глава пятая
  РОК-ГРУППА «БЕДЛАМ»
  
  Катя стояла у выхода с вокзала и смотрела вслед отъезжавшему поезду. На душе у нее вдруг сделалось грустно-грустно. Девочки уйдут куда-то в далекие горы, а она осталась дома, как маленькая, ее никто не принимает всерьез... Никакой особой зависти Катя не ощущала, но ей было очень обидно.
  Поезд в последний раз махнул хвостом и скрылся. Катя молча стояла на месте, не двигаясь. Аскольд нетерпеливо дернул ее за руку.
  — Ау, Катерина! Без тебя уедем!
  Катя мгновенно очнулась от минутной тоски и, круто развернувшись, дала ему затрещину, после чего с чрезвычайно гордым видом направилась к стоявшей неподалеку царской карете. Увидь Наташа эту сцену, она скорей всего оторвала бы Кате нос. Вот воображуля нашлась!
  Однако, когда Катя влезла в карету к Варваре — Ни-Най уже убежала по своим делам, а Аскольд устроился с Игорем на облучке (Игорь сам вызвался править), вся ее заносчивость вдруг куда-то пропала, и она заревела по-настоящему. Варвара ничего не сказала. Она тоже сидела молча, предоставив Кате самой справиться со своими чересчур буйными эмоциями. Понемногу Катя успокоилась и забилась в угол кареты, уныло шмыгая носом. Потом она спросила:
  — Тетя Варь! Ну почему так? Все куда-то едут, у всех приключения, одна я, как маленькая, дома сижу! Разве это справедливо?
  — Дома тоже может хватить своих приключений, — резонно заметила Варвара. — А уж у сестры Василисы в лечебнице ни один день без приключений не обходится. Она мне жаловалась.
  — Это неинтересные приключения, — пробурчала Катя. — Ну блины сгорели, ну козел Серого забодал, ну и что? Мне настоящие приключения нужны! Кончится тем, что я из дома убегу.
  — Эх-хе-хе, Катерина, Катерина... — вздохнула Варвара. — Как говорит одна моя знакомая, у каждого есть свое особое предназначение. И у тебя есть. Так что пусть уж все идет как идет, то бишь по предсказанию. Такова точка зрения моей знакомой. Я же отчасти согласна с тобой (да и с Наташей), что если есть какое-либо предсказание, вовсе необязательно строго следовать всем его предписаниям. Это даже немного неправильно. Предсказание предсказанием, но если что-то пойдет не по сценарию, а это вполне может произойти...
  — Вот-вот! — перебила Катя. — А я что говорю?!
  — Все это, конечно так, — согласилась Варвара, — но поскольку ты еще несовершеннолетняя, то должна слушаться старших. Мнение моих сестер Лены и Василисы — не пускать тебя ни в какие горы, а держать дома, в безопасности. Правда, если и дальше так пойдет, и дома может хватить опасностей... Но я соглашаюсь с мнением большинства, хотя, если бы все зависело только от меня, я бы, пожалуй, отпустила тебя с Рогнедой. Но мои сестры против.
  — Ну как же так! — воскликнула Катя. — Ты же старшая! Почему все решают Елена с Василисой?
  Варвара снова вздохнула.
  — Понимаешь, Катя, — сказала она проникновенно, — ты еще ребенок, и поэтому мы, то бишь я, Лена и Василиса, у которой ты живешь, несем за тебя некоторую ответственность, поскольку ни бабки, ни родителей у тебя нет. Поэтому, хотя я тебе и сочувствую, я должна рассматривать все с точки зрения благоразумия. Вот и получается, что Василиса с Леной в какой-то мере правы, а мне остается только согласиться с ними и со здравым смыслом.
  Катя некоторое время смотрела в одну точку, потом проворчала сердито:
  — Здравый смысл! Все вы такие. Взрослые почему-то никогда не понимают детей и вечно пилят их по всяким мелочам. Шапку забыл — уши простудишь, кашу не доел — отощаешь, уроки не сделал — двойку получишь... И никуда не пускают, потому что боятся, как бы чего не вышло. А ведь сами когда-то такими же были!
  Варвара промолчала.
  Когда они вернулись, Елена некоторое время совещалась с мужем Иваном, Варварой и Игорем относительно Кати и Аскольда. Игорь теперь при дворе находился на особом положении, поскольку женился на сестре царицы, и даже с царем был, как говорится, на короткой ноге. Дети околачивались вокруг, пытаясь что-нибудь подслушать, но Варвара наложила на дверь заглушительное заклинание. Наконец царь с царицей что-то решили. Явился Игорь и огласил решение:
  — Катя нужна дома Василисе, поэтому на избушке скачет домой, а Аскольду я, так уж и быть, разрешаю остаться здесь и помогать и дальше.
  Аскольд на радостях аж под потолок подлетел, а Катя наоборот совсем надулась и, даже ни с кем не попрощавшись (на Варвару она даже и не взглянула), пошла готовиться к отъезду.
  Провожал Катю один Аскольд, которому стало ее жалко. Катя оценила такой поступок и пообещала, что больше не будет ему подзатыльники давать при всяком удобном случае.
  — Только если ты себя вести хорошо будешь, — предупредила она.
  — А мне даже нравится, когда ты меня ругаешь, — безразлично отвечал Аскольд, зачем-то пытаясь пощекотать пятку избушки. Избушка, имевшая строптивый характер своей хозяйки, тут же махнула ногой, и Аскольд чуть не полетел вверх тормашками.
  — Еще лягается, — пожаловался он, грозя избушке кулаком.
  — Пока, — сказала Катя, влезая на крышу. Говорить с Аскольдом после такого заявления ей как-то разом расхотелось. Ну что это за парень такой, которому нравится, когда ругаются!
  Она привычно пристроилась на трубе и дала избушке команду «начинать движение». Избушка для разминки сплясала по площади трепака, но потом успокоилась и чинным шагом промаршировала мимо царского терема. Аскольд покатывался со смеху, глядя на замысловатые коленца, которые выделывала изба, однако когда Катя посмотрела на него очень суровым взглядом, он спохватился и убежал.
  По улицам Берендея избушке приходилось двигаться очень аккуратно, поскольку она могла, во-первых, кого-нибудь задавить, а во-вторых, напугать народ. Правда, что собой представляет избушка на курьих ножках, берендейцы кое-как представляли и разбегались с дороги.
  Выехав за окраину города, избушка наконец почувствовала себя в своей стихии и по лесу летела галопом. Катя едва не свалилась с крыши, когда ее буйная «лошадь» принялась прыгать через кусты — обычное развлечение. Но девочка даже не ругала ее. Такая встряска оказалась чрезвычайно действенной против всякого уныния и недовольства. Вскоре Катя стала самой собой, и мысли ее перешли уже на хозяйственную тему. Она принялась размышлять, что если и Василиса куда-нибудь уедет, то она останется за старшую, а Алиска что-то совсем распоясалась и начнет буянить по всему дому, и что Лумпи какая-то чересчур странная и все время сидит с этой помадой (ну что за дрянь! и зачем она Саше понадобилась?), и что козел и Серый постоянно дерутся, что грозит глобальными разрушениями в сарае и лечебнице.
  Убедившись, что избушка сама найдет дорогу к Василисе, Катя спустилась внутрь, где ее кошка Варенька нянчила своих четырех котят. Откуда взялись котята, было достоверно неизвестно. Прошлой весной в окрестностях Теремка объявился блуждающий серый кот, совершенно одичавший, забредший сюда, видимо, случайно. Варенька, которой не хватало кошачьего общества, подружилась с котом, а потом куда-то запропала. Вернулась через неделю очень грустная. А кот больше не возвращался. Потом появились котята.
  Катя заварила себе чаю, что было очень сложной операцией в условиях скачущей избушки, а потом согнала с печки Вареньку и свернулась клубочком, чтобы наконец поунывать в свое удовольствие. Избушка, никем не понукаемая, устала дурачиться и теперь скакала спокойнее. Равномерное покачивание действовало успокаивающе, и постепенно Катя заснула. И во сне ей приснилось, что она вместе с девочками лезет на какую-то очень высокую гору, а на вершине торчит длинный прозрачно-сияющий шест. Но когда они наконец добрались до вершины, шест почему-то превратился в Аскольда, закудахтал, как избушка, и поскакал прямо по облакам, которые были снизу, потому что вершина горы поднималась очень высоко, к самым звездам.
  
  Прошло три дня с тех пор, как девочки уехали из Берендея. К этому времени они должны были уже достигнуть конечной остановки поезда, откуда начинался их основной путь через горы и реки к Алмазной горе. И в этот же день Василиса надумала улетать.
  — Вот что, Катя, — сказала она за завтраком, — мне нужно улететь на недельку по делам.
  — Куда? — огорчилась Катя, чувствуя, что худшие ее подозрения начинают оправдываться.
  — К Беломору на совет, — пояснила Василиса. — Собираются все самые сильные волшебники нашего мира, решать, что делать дальше и какие меры предпринимать.
  — А я опять дома остаюсь! — обиделась Катя.
  — А ты и не волшебница! — сказала с печки Лумпи. — Вась, лучше меня с собой возьми. Я тоже волшебница.
  — Цыть! — прикрикнула Катя. — Волшебница! Будешь у меня полы мыть каждый день, волшебница!
  — Нет, Лумпи, ты дома останешься, — подтвердила Василиса.
  — А кто там хотя бы будет, на совете? — спросила Катя, которой было интересно, что вообще в мире происходит, и в частности, какие волшебники еще сохранились в этом деградирующем обществе.
  — Ну, во-первых, сам Беломор, потом еще Дед Мороз со Снегурочкой, лесной дух дед-Боровик, который всеми лесными делами заправляет, британский волшебник Мерлин, тот самый, что помогал королю Артуру, еще один арабский колдун под псевдонимом Ибн-Ахмед, а кто он такой на самом деле, никто не знает... — начала вспоминать Василиса. — Еще дядька Черномор обещался явиться.
  — Какой такой Черномор? — поразилась Катя. — Он же злой волшебник!
  — И, милая, плохо ты русские сказки знаешь, — усмехнулась Василиса. — Есть Черномор — злой волшебник, верно, а есть еще председатель всеокеанской общественной организации «Тридцать три богатыря», дядька Черномор. Вот он-то как раз великий морской волшебник, а поскольку Алмазная гора находится почти на самом побережье, то он вполне может какой-нибудь дельный совет предложить. И еще хотела быть Царевна-Лебедь, но я не уверена, что она приедет. Она ведь тоже царица, как Леночка, а у них на Буяне сейчас тоже неспокойно. Да что уж там говорить, везде сейчас неспокойно...
  — А ты-то там зачем? — спросила Катя. — Пускай от вашего семейства, раз уж это так необходимо, Варвара будет. Или царица Елена.
   — У Лены своих дел полно, — строго сказала Василиса. — А Варя — птица вольная, может, приедет, а может, и нет. А я с Беломором давно знакома, мне он первой приглашение прислал. К тому же, если я тебя с собой возьму, кто дома-то останется?
  Катя только вздохнула и сдалась.
  После завтрака Василиса уехала. Горын все еще был несколько крив в полете после своего приключения, поэтому пришлось взять ступу Катиной бабки. Катя получила подробные инструкции по поводу ведения хозяйства, а также поручение следить за Лумпи, потому что «что-то с ней не то». Катя и сама понимала, что не то, а необходимость нести за фею ответственность еще больше портила ей настроение.
  Проводив Василису, Катя вернулась в дом. Алиса с Аней мирно играли в детской и особенно не буянили, Лумпи по обыкновению обосновалась на печке и проводила эксперименты. Со скуки Катя надумала наделать пирожков. Продукты в кладовке имелись в достаточном количестве, и, нацепив свой собственный довольно кокетливого вида передничек, она взялась за дело.
  Лумпи тоже стало интересно поглядеть, как делаются пирожки, и она даже слезла с печки. Катя замесила тесто, потом в детской начала орать Аня, и она побежала туда выяснять, что стряслось. Лумпи всего лишь на пару минут осталась одна, а когда Катя вернулась, то обнаружила, что половины теста нет. Лумпи же очень подозрительно что-то жевала.
  — Ты что наделала! — возопила Катя.
  — Ошень фкуфно, — только и сказала Лумпи, а уже в следующую секунду ей пришлось спешно спасаться бегством через окно.
  Расстроенная неудачей, решила Катя испечь из остатков теста колобок. Колобок вышел вполне себе красивым, Катя ему даже глаза и рот сделала и поставила в печку. Лумпи потихоньку вернулась и села на пол у печки, чтобы «следить за колобком». Катя милостиво простила ее, злорадно думая про себя, что скоро Лумпи будет совсем не так весело, ибо поедание дрожжевого теста в таких количествах еще ни для кого даром не проходило. Велев Лумпи никуда не отходить от печки, она удалилась в свою избушку, чтобы на свободе поболтать с Варенькой.
  Через полчаса Катя пошла вынимать колобок из печки и как только открыла дверь в горницу, так и застыла на пороге. Лумпи с воплями носилась по всей комнате кругами, а за ней гонялся воинственный Колобок и голосил на весь свет:
  — Где моя мама? Ма-ама!
  Увидав Катю, он тут же забился ей под передник и еще раз пискнул:
  — Мама!
  Катя остолбенело смотрела на стоявший на лавке совершенно пустой противень. А Алиса с Аней, прискакавшие на шум, ничуть не удивились появлению Колобка.
  — Я же тебе говорила, что колобки бывают! — сказала Алиса Ане. Дело в том, что они только что читали сказку про Колобка, и Аня не верила, что такие колобки действительно существуют.
  — Мама! — снова пискнул Колобок.
  — Какая я тебе мама? — ошарашенно вопросила Катя, обретя наконец вновь способность говорить. — Ты откуда взялся?
  — Из печки выпрыгнул! Да-а! — пожаловалась Лумпи.
  — Ты сама меня сделала, потому и мама, — пояснил Колобок, цепляясь за Катин передник.
  — И что же мне с тобой делать? — спросила Катя, которая абсолютно не представляла, как обращаться с живыми Колобками.
  Однако этот вопрос разрешился довольно просто. Алиса с Аней мгновенно подружились с Колобком и увели его в детскую. Катя же попыталась выяснить у Лумпи, каким образом произошло сие удивительное событие, но Лумпи только твердила, что Колобок горячий и вообще, жуткий вредина. Потом она вдруг изменилась в лице и умчалась на улицу. Дрожжи давали о себе знать.
  Чтобы оправиться от шока, Катя решила снова сделать тесто и все-таки напечь пирожков. У нее было сильное подозрение, что живой Колобок — дело рук Лумпи. Однако, как только тесто было готово и девочка собиралась начинать лепить пирожки, в детской послышалось пение Колобка, а там и сам он вкатился в горницу, распевая фирменную песню всех колобков, которой его, видно, выучили девчонки:
  
  — Я Колобок, я Колобо-ок!
   Румяный бок, румяный бо-ок!
   По амбару я метен,
   По сусекам наскребен,
   На сметане я мешен
   И на окошке я стужен.
   Я от Де-душ-ки уше-ол,
   Я от Ба-буш-ки уше-ол!
   И от Зай-ца я уше-ол,
   И от Вол-ка я уше-ол,
   И от Мед-ве-дя я уше-ол,
   И от Ли-сы я у-бе-гу!
  
  Допев песню, Колобок запрыгнул на стол и с интересом принялся изучать кадку с тестом.
  — Это что? — спросил он, заглядывая внутрь.
  — Тесто, — лаконично отвечала Катя, раскатывая лепешку.
  — Тесто? А зачем оно? — поинтересовался Колобок.
  — За надом! — веско сказала Катя, опасаясь, что если Колобок узнает тайну своего появления, то вскоре весь дом наводнится поющими колобками. И, как вскоре оказалось, опасения ее были не напрасны.
  — Мам, а что ты делаешь? — продолжал расспросы Колобок. Ему ведь было всего два часа от роду, и его интересовало абсолютно все.
  — Пирожки леплю, — пояснила Катя, любуясь красивым швом на одном из пирожков.
  — А зачем пирожки? — не отставал Колобок.
  — Чтобы есть, — сказала Аня, которая села рядом и пыталась помогать. Алиса же сперва обещала слепить сто пирожков, но теперь куда-то запропастилась.
  — Что, прям так и есть? — усомнился Колобок, влезая на противень. — А можно мне попробовать?
  — Нельзя, они еще не готовы, — возразила Аня, спихивая Колобка с противня на пол. — Их сперва надо в печку поставить.
  И вот тут начался скандал. Колобок совместил факт своего появления из печки с пирожками и решил, что сделал невероятное открытие.
  — А-а! — завопил он. — Так значит, я тоже из теста!
  — Ну да, а ты как думал? — сердито спросила Катя.
  — Мам, не надо пирожков! — продолжал голосить Колобок, вертясь юлой посреди комнаты. — У меня есть гениальный план! Налепи еще колобков, а то мне одному скучно!
  — И не подумаю, — твердо сказала Катя. — Мне и тебя хватает.
  — Ах так, значит? — обиделся Колобок. — Себе кучу пирожков делает, чтобы пузо набить, а что мне в одиночестве тоскливо, ее не волнует! Тоже мне, мать называется!
  — Я тебе в мамы не нанималась, — отрезала Катя.
  Тогда Колобок решил переменить тактику.
  — Мам, я же не запрещаю тебе лепить пирожки, — начал он вкрадчиво. — Ты налепи сколько нужно, а мне сделай хоть несколько братишек. Мне же ску-учно! Тебе меня не жалко?
  — Вон, с Аней играй, — сказала Катя, не желая сдаваться.
  Но Аня с восторгом приняла сторону Колобка и стала вместе с ним умолять Катю слепить «ну хоть десяточек колобочков». А тут еще из-за печки выползла Алиса, заинтересовавшаяся происходящим. Втроем они так насели на Катю, что в конце концов она уступила. Сделав полтора противня пирожков, она поделила оставшееся тесто на несколько частей, примерно равных по размерам первому Колобку. Но ему такое разделение не понравилось, и он заявил, что не важно, если остальные колобочки будут поменьше: «они же младшие!». Тогда Катя поделила все куски пополам, и получилось двенадцать маленьких колобочков. Но тут Колобок спохватился, что тогда он будет тринадцатым, а тринадцать — нехорошее число, и заставил Катю делить по новой. Сошлись на десяти колобочках, которые и были торжественно поставлены в печку. Старший Колобок уселся рядом, чтобы охранять своих братьев.
  — Полный бедлам! — сокрушенно сказала Катя, снимая передник. Она уже пожалела, что затеяла пирожки.
  Втайне она надеялась, что эти колобочки не оживут, но просчиталась. Ровно через полчаса заслонка печки сама собой отодвинулась, и оттуда один за другим повыскакивали колобки. Все они разноголосо пищали и юлили по всей комнате. Однако главный Колобок тут же собрал их вокруг себя и повел в детскую, где Аня с Алисой уже приготовили для каждого колобка кроватку, чтобы им было где спать по ночам. Катя угрюмо гадала, какова длина жизни колобка, если его не съедят.
  С помощью вернувшейся Лумпи, которая то и дело недоуменно икала и была тиха и послушна, как овечка, Катя поставила оставшиеся пирожки в печку и начистила картошки. Потом Лумпи опять удалилась в свой уголок и уснула, вопреки всем Катиным ожиданиям, а Катя стала готовить ужин.
  К ужину Алиса с Аней до того набегались с колобками, что совсем засыпали, а Аня умудрилась утопить в чашке с чаем пирожок. Колобки из детской не показывались, но когда Катя уже собиралась отправлять девочек по кроватям, на пороге детской вдруг возник главный Колобок, а за ним — построенные полукругом колобочки.
  — Мы вам песенку споем, — застенчиво сообщил Колобок.
  — Валяйте, — безнадежно махнула рукой Катя, которая уже поняла, что от колобков ей не отделаться.
  И колобки запели. Пели они все ту же фирменную песню, аккомпанируя себе громом жестяных крышек от кастрюль и сковородок. Тут-то Катя догадалась, куда делись все крышки и почему она не могла найти ни одной. В заключение колобки устроили такой грохот, что разбудили Лумпи, и фея спросонья швырнула в них помадой.
  — И что это было? — спросила Катя. — Крышки-то вам зачем?
  — Мы — рок-группа «Бедлам»! — гордо сообщил Колобок. — А крышки не отдадим. Они нам понравились. Отличный ударный оркестр. Разве нет?
  — Нет! — заявила Лумпи, подбирая помаду. — Не люблю колобков.
  — Вот уж точно «бедлам», — вздохнула Катя. — Если крышки не дадите, чем я вас кормить буду?
  — А что, крышки есть можно? — и один из колобков тут же попробовал свою крышку на зуб. Правда, ему не понравилось.
  — А мы не едим, — заявил главный Колобок. — Петя, не ешь крышку, зубы переломаешь.
  — Петя? — удивилась Катя. — Какой такой Петя?
  — Это я им имена придумал, — пояснил Колобок. — Чтоб не путать. Петя, Вася, Коля, Миша, Шурик, Ваня, Алеша, Митя и Федя. И София.
  — Какая София? — поразилась Катя.
  — А я девочка, — пискнул один из колобков. Вернее, «колобочка».
  — А разве бывают колобки-девочки? — охнула Катя.
  — Конечно бывают, — сказала София. — Только очень редко. Вероятность... одна одиннадцатая.
  — Это почему? — подозрительно прищурился Колобок.
  — Нас же одиннадцать, — пояснила София. — И из одиннадцати я — единственная девочка. Вот и получается...
  — Ну ладно, ладно, — отмахнулся Колобок, который не любил математики.
  — Вот что, дети, — сказала Катя решительно. — Поскольку я ваша мама, как вы сами утверждаете, вы должны меня слушаться. Итак, дети, уже поздно, поэтому немедленно отправляйтесь по кроватям.
  Колобки заныли, что хотят еще потусоваться, но Катя, переманив на свою сторону Алису с Аней, которые были восхищены возможностью кем-нибудь покомандовать, заперла всех певцов в детской, предоставив им полную свободу распевать хоть до полуночи, а девочек уложила в лечебнице. Колобки постепенно утихомирились и разбрелись по кроваткам, предварительно перессорившись, кому где ложиться. Наконец они затихли, и только София долго еще распевала песни.
  
  Глава шестая
  ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ
  
  Было раннее утро. Солнце еще только показалось из-за гор, и речная долина была скрыта в тени. На берегу реки стояло небольшое бревенчатое строеньице, а рядом был устроен деревянный настил метров двадцать длиной. Над входом в строеньице была прибита потемневшая от времени дощечка с надписью: «Ангара. Начало Великих гор. Конечная станция». Это и была та остановка, на которой предстояло выйти Рогнеде и иже с нею.
  Ровно в шесть утра по местному времени вдали показался поезд. Он ехал довольно медленно, поскольку местность была не слишком ровная, а дорога настолько ветхая, что берендеевский машинист всерьез опасался свалиться в речку. Подкатив к самой станции, поезд затормозил и остановился, едва не проехав всю платформу. Молоденькая проводница открыла дверь второго вагона, и со ступенек первой соскочила Рогнеда, а за ней Саша с Наташей. Проводница улыбнулась им на прощание и закрыла дверцу. Поезд запыхтел и медленно двинулся задом наперед к стрелке, находившейся в небольшом расширении долины. Только там можно было развернуться.
  Девочки, кашляя от едкого дыма, направились вдоль платформы в намерении отыскать выход. Доски под ногами зловеще поскрипывали. Выхода не обнаружилось, только вышеупомянутое бревенчатое строение. Рогнеда задумчиво остановилась перед входом и прочитала название.
  — Мда, похоже, это действительно та самая станция, — пробормотала она себе под нос. Поездам Рогнеда не доверяла с тех самых пор, как во время похода в царство ледяной Королевы в вагоне волшебного поезда на них напали вампиры.
  — Угу, точно, — ответила Саша, сразу уткнувшись в карту, на которой был отмечен весь маршрут. Карта была человеческой, волшебная же лежала в котомке у Рогнеды.
  — А почему, собственно, мы должны дальше пешком тащиться? — спросила Наташа, которая все еще не одобряла этого похода. — Разве дальше никак не проехать?
  — Никак, — категорически возразила Рогнеда. — Дальше поезда не ходят. Ни обычные, берендеевские, ни даже та захудалая таратайка из Ночной западни.
  — Какая таратайка? — не поняла Наташа.
  — Ой, ну я ж рассказывала! — досадливо отмахнулась Рогнеда. — В которой нас вампиры чуть не съели. Ладно, хватит. Скажи-ка, Саша, как по-твоему, где здесь выход?
  — По моему мнению, эта станция давно уже заброшена, и поэтому нам придется выходить где попало, — глубокомысленно отвечала Саша, созерцая здание станции, больше всего напоминавшее очень старый сарай.
  — Отчасти я с тобой согласна... — начала было Рогнеда, но тут в глубине «сарая» что-то заскрипело, и послышались шаги.
  Отворилась дверь, и на платформу высунулся бородатый старичок в фуражке. Очевидно, это был начальник станции. Борода у него была плоская и широкая, как лопата.
  — Вам куда, барышни? — осведомился начальник. Девочки уставились на него, как на привидение.
  — Ну... туда, — Саша неопределенно махнула рукой. — А вы кто?
  — Я тут, как бы, начальник, — не очень уверенно отвечал старичок. — Поэтому попрошу предъявить билеты. А то мало ли, кто тут шляется...
  Рогнеда с оскорбленным видом полезла в карман и достала три билета.
  — Нате, если не верите.
  Начальник внимательно изучил билеты, но, заметив на них царскую печать, сразу порастерял всю суровость.
  — Ох, барышни, только не говорите, что вас сам царь послал! — пролепетал он. — Дык я ж не виноват... Места дикие, средств-то никаких нетути, одной рыбкой и живем... Где уж тут станцию починять... Сами еле перебиваемся...
  — Ладно, ладно, нам до вашей станции дела нет, — остановила его Рогнеда.
  — А-а... — начальник сразу успокоился. — И куда же вам, барышни, надо?
  — Э-э... нам бы выход найти, — осторожно сказала Саша.
  — А выходите где хотите, забора-то нету! — раздался из узенького окошка станции мальчишечий голос.
  — Лешка! — строго прикрикнул старик. — Уймись, еловая твоя башка! Нет, барышни, так не годится. По всем правилам я вас должен до официального выхода проводить.
  — Валяйте, ведите, — согласилась Рогнеда. — Только побыстрее. У нас дело срочное.
  Начальник покачал головой и провел девочек в здание «вокзала». Там было почти совсем темно, только в углу тускло горела керосинка. Сбоку виднелась приоткрытая дверь, из которой на пару секунд высунулась чья-то чумазая рожа. Старик сердито цыкнул, и рожа исчезла.
  — А может вы, барышни, перекусить хотите? — услужливо предложил начальник. — Эй, Аграфенушка!..
  — Благодарю покорно, мы накормленные, — торопливо сказала Рогнеда, которой не понравилась закоптелая изба.
  — Ну, как знаете, — обиженно проворчал старичок.
  Наконец девочки очутились на улице. Снизу виднелась река, а вдоль избы тянулась узенькая тропинка.
  — Вот по ней и идите, — показал начальник, махнув рукой куда-то в сторону. — Э-э, постойте-ка... Еще заплутаете не дай бог... Эй, Мишка!.. Э, да он на реку удрал, шалопай... Лешка! Куда подевался, обалдуй ты этакий? Проводи барышень!
  Снова скрипнула дверь, и на пороге объявился парнишка лет десяти. Очевидно, это его чумазая физиономия следила за девочками.
  — Вот, проводи барышень, — повторил старичок. — Да смотри у меня! Еще раз какую штуку выкинешь, запру в чулане на неделю!
  Лешка покорно кивнул, потом подмигнул девочкам и припустил по тропинке. Рогнеда двинулась за ним, на всякий случай взяв Наташу за руку, а Саша не упустила случая попрыгать по скалам, за что была немедленно наказана, едва не свалившись вниз.
  — Смотри у меня! — пригрозила Рогнеда. — Сверзишься — я твои косточки собирать не буду.
  — И не придется, — возразил Лешка. — Там обрыв, сразу в речку бултыхнешься.
  При таком завлении Рогнеда опасливо отодвинулась от коварного обрыва.
  За домом находился небольшой дворик, отгороженный от станции забором. Там худая средних лет женщина стирала в корыте белье. Увидав девочек, она строго наxмурилась. Впрочем, выяснилось, что хмурилась она не им.
  — Лешка! — сказала она строго. — Опять удрал?
  — Никак нет, мама, — улыбаясь во весь рот, отвечал Лешка. — Меня дед отпустил барышень проводить. Я больше не буду.
  — Ах не будешь, значит?.. — проворчала женщина и обратилась уже к Рогнеде: — А вы, девочки, как сюда забрели?
  — Мы по делу, — строго сказала Рогнеда. — Государственной важности.
  — Решаем судьбы всех миров!.. — влезла Саша, напуская на себя чрезвычайно важный и секретный вид. Мать Лешки недоверчиво покосилась на нее, но сильно любопытствовать не стала, а только велела сыну не баловать.
  Лешка провел девочек вдоль всей станции, имевшей многочисленные хозяйственные пристройки. Дальше начинались горные тропы.
  — Дальше сами полезете? — спросил Лешка.
  Наташа гордо кивнула. Она решила наконец смириться с создавшимся положением и больше не ворчать.
  — А ну как в речку свалитесь? — усомнился Лешка. — Куды вам хоть надо-то?
  — Государственная тайна, — строго сказала Рогнеда. — Нам далеко еще идти, до самого океана. А куда — не скажу.
  — Ух! — поразился Лешка. — И все пешком? Ну даете! А я-то думал, девчонки только и умеют, что крестиком вышивать и ябедничать.
  — Ну и неправильно, — обиделась Наташа. — Мы много всего умеем.
  Правда, вышивать крестиком Наташа не умела, но объявлять об этом во всеуслышание вовсе не собиралась.
  Лешка еще немного поудивлялся, но Рогнеда ему долго удивляться не дала, а велела возвращаться домой. На прощание добрая Наташа подарила ему леденец, который остался у нее с поезда — там конфеты продавались. Лешка удивился и леденцу, сунул его в рот и умчался, козлом перепрыгивая через попадавшиеся на пути валуны.
  Когда он скрылся из виду, Рогнеда поставила свой мешок на землю, достала оттуда карту волшебного мира и настоящий (!) компас и стала выяснять дальнейшее направление. Сашу она взяла в помощь, а Наташа осталась не у дел. Обидевшись, она вновь забухтела, забыв о своем решении, но ее никто не слушал, и она тоже подключилась к обсуждению. Желая изречь что-нибудь из ряда вон выходящее, чтобы ее наконец заметили, она попыталась вспомнить, что знает из географии.
  — Тут между прочим, если на юго-восток пойти, будет озеро Байкал! — наконец придумала она. — Самое глубокое озеро в мире.
  — Да? — вдруг проявила неожиданный интерес Рогнеда. — Где? Ах, и правда... — девочка задумалась и уставилась на небольшое голубое пятно на карте так, будто это была самая важная вещь в ее жизни.
  — Рогнед, ты чего? — удивилась Саша, встряхивая подругу.
  — Да так... — почему-то грустно пробормотала Рогнеда. — Понимаете, в нашем мире это озеро волшебное. Раз в год, в последнее полнолуние весны, по лунной дорожке спускаются звездные феи и водят хороводы вокруг озера. Мой отец, звездный рыцарь, тоже спустился однажды, решив постранствовать по земле, и в сибирских лесах вдруг встретил мою мать, лесную фею, когда она танцевала с подругами при свете звезд...
  — Как красиво! — восхищенно прошептала Саша, представляя себе этих фей и волшебного звезного рыцаря. — А что же дальше было?
  — Так у тебя мама с папой были? — поразилась Наташа.
  — Наташ, ты чего! — возмутилась Саша. — А как же иначе? По-другому не бывает.
  — А я не понимаю, вот почему вы с Аскольдом все время одни? — упрямо спросила Наташа у Рогнеды, словно и не заметив Сашиных слов. — Живете у Василисы, а маму с папой куда-то дели...
  — Мой папа — звездный рыцарь, поэтому ему надо было рано или поздно уйти обратно, но он обещал вернуться, — сказала Рогнеда, не глядя на девочек. — Не знаю, вернется ли когда-нибудь?.. А мама... она очень тосковала без папы. И... она не смогла. Она ушла, чтобы попытаться добраться до Звездной Сферы и отыскать его.
  — Ушла?! — вскричала Наташа. — А вас одних оставила? Ничего себе мамочка!
  — Ты не понимаешь, — сердито сказала Рогнеда. — Это... это слишком высокие чувства, а ты еще маленькая. И потом, я была довольно большой девочкой. Семьсот лет мне уже точно было, а в таком возрасте дети в нашем мире уже вполне самостоятельны. Вот Аскольд маму с папой почти не помнит. Столько времени прошло...
  — Кошмар какой-то! — возмутилась Саша. — Разве можно так? И куда она ушла? К звездочкам улетела?
  — Не знаю я! — с неожиданной тоской воскликнула Рогнеда. — Но мне кажется, она ушла именно на Байкал, потому что только там есть дорога между Землей и Звездной Сферой. Только едва ли ей удалось добраться до звезд. Туда могут попадать только зездные странники, которые там живут. Они спускаются на землю лишь ненадолго, а потом уходят обратно. То, что мой папа встретил маму и влюбился в нее — это просто несчастный случай. Вообще-то так не должно быть.
  — Ничего себе — несчастный случай! — пробурчала себе под нос Наташа. Саша было кивнула, но тут же вспомнила, что младшая-то Наташа, и поддакивать положено ей, и насупилась.
  — Девочки... — начала Рогнеда с очень смущенным видом.
  — Что такое? — насторожилась Саша.
  — Ну... понимаете... — Рогнеда совсем смутилась. — Просто я подумала, скоро уже весна кончается, а в самом конце как раз полнолуние. И... я подумала... Если мы пойдем сейчас на юг, то можем добраться до Байкала как раз к последнему полнолунию.
  — И что? Нам-то надо не к Байкалу! — возразила Саша.
  — А потом сразу двинемся на восток, — суетливо продолжала Рогнеда. — Понимаете, в полнолуние звездные феи спускаются вниз и танцуют, и, может быть, нам удастся с ними поговорить... и спросить про моего папу. А может, мы и маму там повстречаем...
  — Но ведь туда сколько идти! — воскликнула Саша. — И время потеряем зря... Варвара же говорила, все надо делать как можно быстрее, иначе мы рискуем опоздать!
  — И нисколечко мы не опоздаем! — твердила свое Рогнеда. — Мы от Байкала сразу на лодке пойдем, плюс еще я ускорение включу. У Алмазной горы будем ровно через полтора месяца, все как доктор прописал! Вот честное слово! Чем хочешь клянусь! Можешь на меня положиться!
  Саша все еще колебалась. Она чувствовала, что Рогнеда ждет только их согласия, а если даже они не согласятся, все равно скорей всего ринется через горы на юг в одиночку. Наташа молчала, целиком уйдя в какие-то собственные свои размышления. Саша поняла, что решать придется ей. Рогнеда умоляюще шмыгнула носом.
  — Ладно, — мрачно пробурчала Саша, решив поверить Рогнединым обещаниям.
  И — ошиблась. Рогнеда, конечно, была мастерица говорить, а вот выполнять обещания у нее получалось плохо, особенно когда ей нужно было кого-то убедить. Тогда она пускала в ход любые аргументы, не слишком заботясь о том, как же потом выполнять обещанное. Поэтому и вышло... хотя, обо всем в свое время.
  — Вот и прекрасно! — радостно воскликнула Рогнеда. — Договорились. Наташ, чего спишь? Пошли!
  И, не думая о последствиях и о трудностях пути, Рогнеда вскачь понеслась в сторону великого озера, а Саша, встряхнув для порядку сестру, вместе с ней припустила вдогонку «руководительнице похода».
  
  Глава седьмая
  ЗВEЗДНЫЙ ХОРОВОД
  
  Первые пару часов все было превосходно, и дорога казалась не сильно трудной. Правда, вскоре девочки, подобно Лазурине, выяснили, что горный поход — это вам не прогулка по запутанным улочкам Берендея. Начать с того, что заблудиться в горах оказалось несоизмеримо легче, чем в вышеупомянутых улочках, какими бы запутанными они не были. То и дело кто-нибудь терял кого-нибудь из виду, и начиналась неразбериха. Саша вопила, что Наташа опять куда-то исчезла, Наташа в свою очередь отвечала, что никуда она не делась, а просто решила немного прогуляться в сторону, а Рогнеда, совсем запутавшись, теряла из виду обеих сестер и начинала причитать.
  Наконец Саше надоела постоянная суматоха, и она ехидно спросила Рогнеду, а не приходила ли ей в голову мысль, что в горах лучше не разбредаться, а идти всем вместе и не отставать. Рогнеда обиделась и начала обвинять Наташу, которая в очередной раз куда-то утратилась. Пока они препирались, Наташа действительно «утратилась» — неосторожно полезла куда-то и свалилась в яму. Рогнеда перепугалась, но Наташа уже сама вылезла и заявила, что действительно, надо идти всем вместе.
  Постепенно движение наладилось. Впереди шагала Рогнеда, Наташа, как самая младшая, в середине, а последней шла Саша, следя за сестрой и ни на минуту не выпуская ее из виду. Таким образом они двигались примерно до полудня, но постепенно Наташа начала ныть, что у нее устали ноги. Рогнеда терпела ее причитания около получаса, но когда Наташа совсем отстала, волей-неволей пришлось остановиться. Рогнеда принялась выяснять, далеко ли они ушли. Варвара дала ей с собой какой-то волшебный секундомер, который мерил и время, и скорость, и расстояние.
  — Мда-а... — протянула Рогнеда, сокрушенно покачивая головой. — Такими темпами мы и к осени до Байкала не доберемся.
  Тут она, конечно, преувеличивала, но в целом суть была верной.
  — Надо искать какой-то более действенный способ передвижения, — решила Рогнеда. — Чтобы идти быстрей и чтобы ноги не так уставали. Ну как, у кого какие идеи?
  У Саши идея была простая: идти без остановки. Постепенно привыкнешь, и ноги болеть не будут. Наташа желала только одного — вернуться сейчас же домой. Или хотя бы к Василисе в домик. Рогнеда отвергла обе идеи и принялась рассчитывать какой-то график, сколько в день проходить да сколько привалов делать.
  Саша с Наташей тем временем устроили завтрак (вернее, обед). Рогнеда поглядела на них и внезапно уяснила, что еду тоже придется добывать. Поставив этот вопрос на обсуждение, она получила уверенный ответ: ловить еду в горах. А как же иначе? Воодушевленные Игорем, девочки возмечтали испытать свои новые умения на практике. Даже Наташа воспряла духом и пообещала, что будет обеспечивать всех и завтраком, и обедом, и ужином.
  — Ну а готовить будет, конечно, Рогнеда, — скромно добавила она.
  Отдохнув, девочки потребовали срочно продолжать движение и погнали голодную Рогнеду вперед. Так что пришлось ей жевать на ходу.
  Дальнейший путь поначалу, казалось, состоял из одних разочарований. Когда Рогнеда, доверившись Наташиным обещаниям, слопала почти все припасы (правда, поделившись с девочками), выяснилось, что еда по горам просто так не бегает, то есть придется куда-то лазить и искать всевозможную дичь. Это оказалось делом почти безнадежным. Хотя здесь и были волшебные горы, все обитавшие поблизости такие же волшебные звери прятались по неведомым закоулкам. Поэтому, когда стемнело, девочкам пришлось улечься спать натощак. С утра было не лучше. Рогнеда на собственном опыте убедилась, каково это — когда люди не выполняют своих обещаний.
  С голоду все трое были сердитыми и двигались вяло. Чтобы подбодрить девочек, Рогнеда предложила запеть. По иронии судьбы, она затянула зачем-то «колобковскую» песню, которая, как нам уже известно, доставила Кате немало хлопот. Саша удивилась такой неподходящей песне, но все же попробовала подпевать. С песней идти стало полегче. Наташа тоже подключилась и начала предлагать какие-то свои песни. Саша их тоже знала, а Рогнеда — нет и потому сердито заявила, что это — попса и совсем тут не подходит.
  Когда колобок всем поднадоел, Рогнеда затянула «Катюшу», рассчитывая, что ее-то уж точно все знают. Знать-то знали, да только Наташа помнила один первый куплет, поэтому пришлось ее учить.
  С песней и не заметили, как солнце постепенно начало опускаться за горизонт. Тут уж голодные животы завели свой хор и начали так урчать, что Рогнеда, окончательно разочаровавшись в Наташе, забрала у нее лук и отправилась попытать счастья сама. Она была куда более опытна в вопросах жизни в трудных условиях, поскольку с детства жила в лесу, поэтому ей повезло куда больше, и через полчаса девочки уже сидели вокруг маленького костерка, сооруженного из подручных материалов.
  Сделав такое полезное открытие, что с песней идти легче (заметим, такое же открытие сделала в свое время и Лазурина), девочки окончательно поверили в свою удачу и с необыкновенным рвением устремились вперед.
  Дальнейшая дорога проходила однообразно. Круглый день они шли через горы, распевая песни и делая лишь пару остановок за день. Поначалу у всех страшно болели ноги, но Саша, которой очень хотелось показать, что и девчонки на многое способны, упрямо гнала всех вперед, стараясь не замечать, что и у самой уже ноги отваливаются. Такое упрямство едва не привело к плачевным последствиям. Через несколько дней все трое едва могли идти, а Рогнеда вдобавок ко всему охромела. Пришлось использовать волшебную аптечку Василисы, в которой имелись некие укрепительные таблетки. Дело пошло лучше. А не будь аптечки — неизвестно, чем бы все кончилось.
  Итак, наши путешественницы упрямо двигались к Байкалу, отклонившись от прямого пути, но все же постепенно забирая на восток. От Байкала Рогнеда планировала пойти на лодке прямо через озеро, а затем плыть до уже назначенной Варварой станции где-то в среднем течении Лены. И хотя скорость девочек была меньше, чем предполагалось, все же к Байкалу они попали к самому полнолунию. Прошел почти месяц с того вечера, когда перепуганная Саша узрела «поглощение луны».
  За время похода девочки значительно изменились. Наташа больше не ворчала и не упоминала о своем желании немедленно оказаться дома. Под руководством Рогнеды она постепенно обучалась всяческим житейским премудростям и вместе с ней ходила на промысел за разной горной дичью. Саша же жила своей особой жизнью и часто теперь задумывалась о каких-то неведомых вещах, о которых прежде вообще никакого понятия не имела. В такие моменты она целиком погружалась в себя, и ее приходилось несколько раз встряхивать, чтоб очнулась. В остальном же она оставалась обыкновенной девочкой и по-прежнему командовала Наташей. Но теперь она чаще задумывалась над своими словами, не говорила глупостей, и даже Рогнеда порой прислушивалась к ее словам.
  Поход явно влиял на обеих сестер в лучшую сторону. Из хлипких тощеньких четвероклассниц они постепенно превратились в двух загорелых, крепких девочек и теперь, пожалуй, могли бы подтянуться на физкультуре получше любого мальчишки. А уж бегать — это Наташа теперь умела не хуже оленя, да и Саша от нее не отставала.
  И наконец, через три недели после прибытия на «Конечную станцию», вдали Рогнеда углядела сверкание зачарованного озера. Был канун полнолуния.
  Всего несколько километров оставалось до Байкала. Был уж вечер, солнце постепенно садилось, на прощанье раскрасив воды озера алыми и золотыми красками. В последний раз блеснул закатный луч, и солнце скрылось за горой. Рогнеда остановилась.
  — Девочки! — произнесла она умоляюще. — Может, дойдем-таки до самого озера? Совсем немножко осталось! А там уж и отдохнем... Завтра же полнолуние!
  — Вот именно, — сказала Наташа, зевая. — Успеем дойти. У нас еще целый день впереди. Чего скакать во всю прыть, когда можно и передохнуть?
  — А я считаю, надо сейчас дойти, — неожиданно поддержала Рогнеду Саша. Она влезла на стоявший рядом валун и странно сверкавшими глазами смотрела на всходившую луну.
  Наташа еще немного поупрямилась, по старой привычке, но вскоре сдалась, и они двинулись дальше, с трудом угадывая дорогу в слабом свете луны, скрывшейся за набежавшим облаком.
  Через некоторое время Байкал как-то постепенно исчез из виду. Было ясно, что он где-то впереди, но никаких видимых признаков не было заметно. Рогнеда всполошилась было, решив, что они заблудились, но вскоре поняла, что оттого, что горная местность, мягко говоря, не очень ровная, озеро сейчас загорожено от них какой-нибудь скалой. Правда, девочки, сами того не заметив, сильно забрали влево и некоторое время блуждали по горным тропинкам, разыскивая потерянную дорогу.
  Наконец совсем близко блеснуло лунным светом волшебное озеро. Небо расчистилось, ни одно облачко не норовило скрыть лунный диск, и луна сияла как-то особенно ярко. Ночь была просто волшебной, даже в воздухе чувствовалось какое-то светлое волшебство.
  Девочки спустились по звериной тропке вниз и очутились на берегу озера. От луны по темной водной глади тянулась серебристая дорожка, сиявшая чудным светом.
  — Вот оно! — восхищенно прошептала Рогнеда, сияющими глазами глядя на бесконечные водные просторы. — Звездное озеро...
  Саша с Наташей тоже притихли и молча смотрели на лунную дорожку. Была ровно полночь.
  Вдруг все озеро всколыхнулось, по воде пробежали круги, лунная дорожка изогнулась... Луна вспыхнула ярким светом, будто гигантский прожектор, и луч от этого прожектора протянулся до самой земли, к берегам Байкала. В небе засияли миллиарды звезд, и все вокруг осветилось невероятным светом. В ответ на это в горах вдруг послышался, нарастая, отдаленный гул и звон, а вскоре зазвенел весь воздух. И в этот полночный час вдруг пробудились и звери в пещерах, и птицы, обитавшие по берегам Байкала, а далеко-далеко, у подножья Великих гор, на маленькой железнодорожной станции, разбуженный старик-начальник дивился такому странному шуму в горах.
  Девочки в оцепенении смотрели на луну, пораженные увиденным. Сверху, с усыпанного жемчугом бархата звездного неба, постепенно появляясь, спускались вниз полупрозрачные звездные феи и рыцари. Похожие на призраков, они плавно сходили по лунной дорожке. В воздухе полилась дивная музыка, какой девочки ни разу в жизни не слыхивали. Даже великолепное пение Жар-Птицы казалось детским лепетом по сравнению с этими чарующими звуками.
  Феи ступали на водную гладь и легко, как по земле, отходили в сторону, собираясь в хороводы. А с неба спускались все новые и новые пришельцы. Никогда еще видавшему виды Байкалу не приходилось принимать столько звезд сразу. Здесь были не только феи, но и вообще весь звездный народ. Вскоре все вокруг засияло, даже в самые укромные закоулки проникал необыкновенный звездный свет. Девочки невольно почувствовали себя малыми детьми, пробравшимися в королевский дворец. Все это великолепие явно было не для простых взоров. Звездные феи казались какой-то высшей расой, которой нет особого дела до жителей Земли.
  Рогнеда потихоньку переместилась в тень, за валун, скрывавший их от сверкавшего озера. Саша с Наташей тоже спрятались. Довольно долго все трое молчали, наблюдая за феями. Потом Рогнеда тихонько проговорила:
  — Не понимаю, почему они все здесь собрались? Ведь полнолуние должно быть завтра!..
  — Не завтра, а сегодня, — оспорила Саша. — Ты сбилась со счета. Посмотри на луну, она же совсем круглая!
  Вдруг от ближнего хоровода отделилась одна из фей, совсем еще девочка, и двинулась к валуну, за которым прятались наши путешественницы. Рогнеда испуганно зажала Саше рот, справедливо полагая, что феи, имеющие тонкий слух, отлично слышали их разговор.
  Фея остановилась у валуна и сказала негромко:
  — Выходите, не бойтесь. Кто бы вы ни были, ни одна из нас не причинит вам вреда.
  Рогнеда смущенно вылезла, чувствуя, что от звездного света не укрыться ничему. Вслед за ней появились и Саша с Наташей. Фея даже не заметила их. Она с удивлением разглядывала Рогнеду.
  — Девочка, кто ты? — спросила она наконец. — Ты мне кого-то очень сильно напоминаешь, только никак не припомню, кого.
  — Ты мне тоже кого-то напоминаешь, — с интересом глядя на фею, ответствовала Рогнеда. — Что касательно до меня... Мой отец тоже из рода звезд, а мать — обычная фея, но она ушла сюда, когда отец вернулся обратно на Звездную Сферу. Может быть, ты ее и видела...
  — Ах, да! — воскликнула девочка-фея. — Вспомнила! Мама мне говорила. Действительно, ты чем-то похожа на звезду. Ну, а кто же твои спутницы?
  — Это девочки из человеческого мира, Саша и Наташа, — немного застенчиво представила подруг Рогнеда. — А меня зовут Рогнедой.
  — Я — Зи-Йан, — в свою очередь представилась девочка. — Сегодня я в первый раз спустилась на Землю. А вы как оказались тут? Моя мать говорила, что здесь люди не живут, по крайней мере в нашем мире.
  — Мы пришли сюда издалека. Далеко за горами стоит Тридевятое царство, рядом с которым проходит граница между мирами, — поведала Рогнеда. — И мы жили там, рядом с границей, но недавно с ней начало твориться что-то неладное. И тогда отыскалось одно старое предсказание на звездном языке, в котором говорилось... Нет, этого я не скажу. Военная тайна. Я попыталась перевести предсказание на русский язык, но у меня не очень получилось, и мне помогла одна моя подруга, Ни-Най...
  — Что?! — вскричала Зи-Йан. — Ты сказала — Ни-Най? Вот уж поистине чудо! Мы-то считали, ее давно уже и на свете нет!
  — А кто она? — с удивлением спросила Рогнеда, начиная что-то подозревать.
  — Это — моя сестра-близняшка, которая пропала, когда мы были еще совсем маленькими! — пояснила Зи-Йан. — Наверно, она случайно свалилась на Землю. А мама ее искала-искала, нет нигде!
  — Вот уж совсем невероятно! — удивилась Рогнеда. — Теперь я понимаю, на кого ты похожа. Вы с Нинкой совсем одинаковые.
  — С какой такой Нинкой? — удивленно вскинула брови Зи-Йан.
  — Ну, это я ее так зову... А тебя можно звать Зинкой. Нинка и Зинка, здорово!
  — Мне не нравится такое искажение звездных имен, — несколько оскорбленно заметила Зи-Йан.
  Рогнеда смущенно потупилась, досадуя на свою простодушность. Со звездными феями надо обращаться вежливо!
  Однако долго сердиться Зи-Йан, по-видимому, не умела.
  — Что же вы стоите тут? — воскликнула она. — Пойдемте! Не бойтесь, вам здесь будут рады.
  И она, взяв Рогнеду за руку, повела ее к озеру, а Саша и Наташа двинулись следом.
  
  Глава восьмая
  РЫЦАРЬ И ФЕЯ
  
  Оставив девочек на берегу, Зи-Йан вприпрыжку поскакала прямо по сверкавшему озеру, как по зеркальному полу огромного зала, куда-то вглубь. Вскоре она вернулась с феей, которая была чуть постарше ее.
  — Это моя сестра, Ли-Тай, — представила Зи-Йан свою спутницу.
  — Здравствуйте, девочки! — весело сказала Ли-Тай. — Не бойтесь здесь никого, мы не такие уж и страшные, я надеюсь, чтоб пугать любого встречного. Оставайтесь тут сколько захотите, вас никто не прогонит. Та весть, которую вы принесли, очень обрадовала нашего отца, и он позволит вам остаться здесь.
  — Какая весть? — наивно спросила Наташа, но Ли-Тай уже унеслась куда-то и затерялась в звездном хороводе. Она, видимо, была очень ветреной и легкомысленной девушкой.
  А Зи-Йан уже снова куда-то исчезла и, вернувшись, стала знакомить девочек со своими знакомыми из звездного мира. В частности, обнаружилось, что сама Зи-Йан является дочерью одного из звездных князей.6 Стало быть, Ни-Най тоже была княжной.
  — Интересно, а вдруг я тоже княжна? — вслух подумала Рогнеда. — Мой же папа — звездный странник... Зи, ты ничего о нем не слышала?
  Так Рогнеда приноровилась называть Зи-Йан, чтобы не слишком ее обидеть.
  — Вполне возможно, что и ты — княжна, — согласилась Зи-Йан. — Вся Звездная Сфера делится на 88 звездных княжеств, которые у вас называются созвездиями. Вот например, мой папа правит княжеством, которое на Земле зовется Андромедой. А твоего папу у нас тоже хорошо знают после той истории... Его отец — князь Кассиопейский, если называть наши княжества на земном языке.
  — Да? — как-то разочаровано протянула Рогнеда. — Ну, тогда я еще не княжна... Но почему, почему папа так и не вернулся обратно на Землю? Ведь сколько лет прошло! Неужели он маму забыл?
  — Нет, не забыл, — грустно сказала рядом вновь возникшая откуда-то Ли-Тай. — Но у него очень строгий отец, и после этой истории он запретил ему спускаться на Землю.
  — Кошмар какой! — воскликнула Саша, тоже внимательно слушавшая.
  — Но возможно, вскоре все изменится... — загадочно ответила Ли-Тай, сохраняя на лице все то же унылое выражение.
  Зи-Йан, хихикнув, ткнула сестру пальцем в бок, и она, обиженная, вновь упорхнула. Рогнеда же принялась с волнением выяснять, где же ее отец и, что еще важней, куда же все-таки ушла ее мама. Но Зи-Йан не знала. На все вопросы она твердила только, что в первый раз спустилась на Землю и ничего еще не знает. Потом она познакомила девочек со своим старшим братом, Дарианом. Брат был не очень старший, а примерно как Рогнеда. Впервые увидевшая юного звездного рыцаря, Рогнеда была так поражена, что замолкла надолго, прекратив донимать Зи-Йан расспросами.
  Немного освоившись в звездном обществе, девочки осмелели. Саша бродила по берегу, знакомясь со всеми подряд, Наташа стеснялась и цеплялась за сестру. Рогнеда и вовсе куда-то исчезла, затерялась между феями, обнаружив и у себя способность танцевать в воздухе. Через некоторое время Саша увидела, как она кружится с Зи-Йан и Дарианом, и все трое над чем-то радостно хохочут.
  Наташа познакомилась с двумя братьями подружки Зи-Йан и завела с ними продолжительную беседу, намереваясь использовать общение со звездами с наибольшей пользой для себя. Ей очень хотелось научиться охотиться еще лучше Рогнеды, а поскольку братья были из созвездия Стрельца, она полагала, что они вполне могут ей помочь.
  Саша же, которой наскучило болтать и прыгать по берегу, присела на камень под каким-то деревом и задумчиво следила за танцем звездных фей. Хотя время было уже позднее, ей совсем не хотелось спать.
  Через некоторое время примчались Зи-Йан и Рогнеда за руку с Дарианом, веселые и беспечные. Рогнеда имела очень таинственный вид, сквозь который изредка проскальзывала некоторая растерянность.
  — Ну и как? — спросила она у Саши. — Ничего не узнали? А где Наташа?
  — Беседует с какими-то рыцарями... из созвездия Стрельца, — пояснила Саша рассеянно.
  Тут прибежала Наташа и радостно сообщила:
  — А я познакомилась тут с одним рыцарем! Его зовут Наллиэр, и он из этого... созвездия... как его?.. Да, из созвездия Водолаза!
  — Кого-кого? — поразился Дариан. — Водолаза?!
  — Водолея, наверно, — не очень уверенно подсказала Рогнеда. — Или Волопаса...
  — Водолаза! — хмыкнула Зи-Йан. — Ты бы еще сказала... Дикобраза!
  — Да чего вы смеетесь-то? — обиделась Наташа. — Он рыбу ловит!..
  — Ну и что? — безо всякого интереса спросила Рогнеда, но вдруг осеклась.
  Откуда-то из-за деревьев послышались новые звуки, будто кто-то тихонько наигрывал на арфе.
  — Что это? — вскочив, спросила Саша.
  — Это Ни-Дай, — снова послышался голос вездесущей Ли-Тай. — Так зовем ее мы. По-нашему это имя означает «невидимка». Мы ее ни разу не видели, но, может быть, вы и догадаетесь, кто это... Она давно тут живет.
  Рогнеда повернулась в ту сторону, откуда шел звук. Арфа звенела все громче, яростно гремели переливы, и девочке показалось, что она знает эту мелодию.7 А потом начались слова. Голос невидимой певицы тихо журчал ручейком, но становился все мощнее, и все больше тоски слышалось в нем.
  
  Я жила спокойно во лесной глуши,
  Но внезапно озарилась моя жизнь
  Звездным светом, и спустился внезапно с небес
  Прекрасный рыцарь и увел в страну мерцающих чудес...
  
  О, как счастлива бывала я в те дни!
  Мы бродили по лесам, лишь мы одни...
  Но в ночь звезд он вдруг ушел, о, ушел насовсем, навсегда, навсегда!
  И застыла без него моя душа...
  
  Что же мне делать?
  Звезды, ответьте!
  Милый мой ушел в ваш холодный мир...
  Дома остались
  Малые дети,
  Ради него я их бросила дома одних!
  
  Долго-долго я скиталась средь лесов,
  Белым призраком бродила по холмам...
  Я пойду теперь в далекий край, где блестит средь гор Байкал,
  И в весеннюю ночь пролечу я между скал...
  
  Там, на озере, ночами, говорят,
  Водят звездные принцессы хоровод,
  Я спрошу их, где мой милый и, быть может, пойду вслед за ним в небеса,
  И найду его в просторах звездных трасс...
  
  Что же мне делать?
  Звездное небо!
  Холодны твои белые огоньки!
  Дома остались
  Малые дети...
  Что ж я их, глупая, бросила дома одних!
  
  О, милый мой, приди, приди ко мне!
  Я без тебя жить не смогу нигде!
  Звезды тускнеют, если я одна,
  И прячет бледный лик луна...
  
  Что же делать мне? Как прожить одной?
  В одиночестве мне и свет не мил!
  О, вернись, вернись ко мне, милый мой!
  Иль до смерти своей мне бродить одной?
  
  Что мне делать одной, милый мой, месяц мой,
  Рыцарь мой... О, нет, снова меркнет свет!
  Без тебя везде тьма, я умру одна,
  Милый мой, ты вернись, вернись, вернись, вернись ко мне!
  
  Милые звезды!
  О, помогите!
  Унесите ввысь, в звездные сферы, где
  Бродит мой милый...
  Меня с собой возьмите!
  Я вас прошу, помогите мне, помогите!
  
  Песня кончилась. Рогнеда еще некоторое время прислушивалась, а потом взволнованно воскликнула:
  — Это мама! Это моя мама! Я знаю, я чувствую, это она!
  И девочка бросилась напролом сквозь кусты туда, откуда доносился голос феи. Но никого уже не было там, лишь серебристая арфа блестела в траве. Рогнеда остановилась в полнейшем смятении.
  — Мама!.. — жалобно позвала она.
  — Она не вернется, пока не придет твой отец, — сказала Ли-Тай. — Она сама наложила такое заклятие. Ее никто не видит, но в каждую ночь звезд она поет здесь песни в надежде, что ее услышат...
  Вдруг рядом раздался легкий звон. Рогнеда обернулась. Арфы в траве не было, осталось только слабое свечение в том месте, где она лежала. А голос Ни-Дай уже несся откуда-то издалека, все так же отчаянно и тоскливо.
  И на сей раз ее просьбы были услышаны. Луна снова вспыхнула серебристым пламенем, и вдали показалась еще одна фигура. Смутной и призрачной была она, но постепенно приближалась, так же спускаясь вниз. Вскоре уже можно было разглядеть, что это еще один рыцарь. О, таких рыцарей нет на Земле! Звездные рыцари — совершенно необыкновенные рыцари, такие, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
  
  — Что же делать мне? Как прожить одной?
  В одиночестве мне и свет не мил...
  
  Звенел голос Ни-Дай, но внезапно песня оборвалась. Звякнув, упала серебристая арфа на землю. Рыцарь был уже совсем рядом. Он спустился по лунной дорожке к самым берегам озера, и навстречу ему из-за деревьев бросилась девушка-фея в зеленом платье, с распущенными длинными волосами. Рыцарь подхватил ее на руки...
  Рогнеда пару минут молча смотрела на них, а потом, вновь заорав «Мама!» устремилась к родителям. Фея медленно повернулась и провела рукой по глазам, словно пробуждаясь.
  — Мама! — налетела на нее Рогнеда.
  — Рогнеда... — проговорила фея. — Я забыла... я все забыла! Сколько, сколько времени прошло?.. Какой я была эгоисткой!
  Рогнеда тут же кинулась ее успокаивать, видя, что мать просто потрясена тем, как она выросла. Очевидно, в своей тоске Ни-Дай просто не замечала времени.
  — Вот глупые люди! — проворчала Наташа, глядя, как Рогнеда, размахивая руками, что-то возбужденно объясняет родителям. — Зачем детей было заводить?..
  — Наташка! — рявкнула Саша. — Прекрати говорить такие вещи!
  — Наташ, ты еще маленькая и поэтому не все понимаешь, — серьезно сказал Дариан, глядя прямо в глаза девочке. Наташа что-то пробурчала насчет того, что «все ее считают мелкой», и приумолкла.
  А Ли-Тай, стоявшая рядом, грустно смотрела на отца Рогнеды, и на душе у нее было пусто-пусто...8
  Рогнеда, казалось, забыла обо всем на свете. Она взахлеб рассказывала родителям обо всем, что с ней случилось за последние шестьсот лет. В основном ее жизнь шла спокойно, безо всяких приключений, поэтому девочка наиболее подробно описывала последние события, начиная с воцарения Лумпи и своего превращения в мышь и кончая их горным переходом. Мать только ахала и всплескивала руками, а отец слушал с интересом и явно был доволен своей решительной дочерью. Когда же Рогнеда дошла до предсказания и с гордостью прочла его наизусть (пока они ехали в поезде, она со скуки выучила весь текст, кроме, правда, тех мест, которые Ни-Най перевести не смогла), он серьезно сказал:
  — Земле угрожает большая опасность. Но мы не зря спустились все сюда сегодня. Мы останемся здесь и поможем вам, чем сможем.
  С этими словами он одобрительно потрепал Рогнеду по макушке и отправился к Великому Князю Звездному с твердым намерением убедить его в необходимости помочь жителям волшебного мира. Ни-Дай пошла вместе с ним.
  Рогнеда при таком известии запрыгала от радости и только теперь вспомнила о своих друзьях. Она побежала туда, где сидели Саша с Наташей и притомившаяся Зи-Йан. Дариан тоже выскочил откуда-то и устроился на ближайшей скале.
  — Ну что? — спросила Саша.
  — Мой папа обещал, что они помогут нам! — радостно возвестила Рогнеда.
  — Урра-а! — завопила Зи-Йан, но тут же смущенно зажала себе рот, а Наташа уставилась на нее, как на сумасшедшую. Она и не подозревала, что звездные феи могут так вопить.
  — Вы же тоже останетесь? — спросила Рогнеда почему-то у Дариана. Может быть, потому, что Зи-Йан, засмущавшись, спряталась.
  — Конечно останемся, — очень серьезно отвечал Дариан.
  — Ур... — начала было Рогнеда, но вовремя осеклась. — Я очень рада, — сказала она сердечно. — По-моему, звездные рыцари — весьма неплохие люди, еще получше обычных. Вот, например, мой братец Аскольд вечно орет по любому пустяку и вообще ведет себя как дурак. И от меня, и от Кати ему вечно достается.
  — А что это за Катя? — спросила Зи-Йан, желая отвести разговор подальше от различных воплей.
  Рогнеда тут же, воодушевившись, начала рассказывать про свою жизнь у Василисы и вообще, про последние свои приключения, но не успела дойти до описания своего превращения из мыши обратно в девочку, как откуда-то явилась Ли-Тай и сообщила, что Великий Князь согласен оставить все свое войско на Земле до следующего года, но Рогнеде с девочками нужно завтра же двигаться дальше, на восток, иначе они рискуют не успеть.
  — Он очень мудрый, наш Князь, — говорила Ли-Тай. — И мне кажется, он что-то предвидит, так что вам лучше всего послушаться его совета.
  Рогнеда страшно расстроилась, но рассудительная Наташа тут же вспомнила свою любимую привычку все доказывать и до того заболтала и Рогнеду, и Сашу, что обе с унылой безнадежностью (Саше тоже не хотелось уходить от звездного озера) согласились плыть завтра (вернее, уже сегодня) на лодочке дальше. После этого Зи-Йан помогла девочкам устроить уютное гнездышко для ночлега, и Саша с Наташей тут же закутались в теплые одеяла.
  Рогнеда же долго где-то пропадала, вернулась очень грустная и сказала Зи-Йан, что обязательно даст знать Ни-Най, как только появится возможность. После этого она тоже спряталась в гнездышко и стала сама себя убаюкивать песней своей матери.
  
  Глава девятая
  СКАЗКА ПРО БАБАЯ
  
  Пока Рогнеда и девочки бродили по горам, а Василиса мудрствовала на совете у Беломора, Катя переживала весьма неприятные дни. В Теремке бесчинствовали колобки, а Алиса и Аня во всем потакали им, поэтому в детской постоянно слышался дикий грохот и голоса колобков, распевавших что попало. Решив создать рок-группу, они неизвестно откуда прознали тексты популярных песен и целыми днями тренировались.
  — Солнце мое, взгляни на меня-а-а! — вразнобой голосили певцы, а Катя, зажимая уши, в отчаянии убегала в свою милую избушку, чтобы на свободе излить все горести Вареньке.
  Кошка была единственной, кому Катя могла пожаловаться. Серый после отъезда Василисы куда-то запропал и до сих пор не вернулся. Козел же, по-прежнему помогавший по хозяйству, был существом молчаливым и если до сих пор не взбунтовался, то потому лишь, что колобки во множестве снабжали его всяческими козлиными лакомствами, рассчитывая с помощью подкупа со временем заполучить еще несколько собратьев. Козел в представлении колобков был не менее сведущ в хозяйстве, чем Катя.
  Кроме пения каждый из колобков имел свое особое хобби. К примеру, колобки Петя и Вася были изобретателями. Они очень любили экспериментировать с разным кухонным оборудованием (единственное, до чего они могли добраться), пытаясь создать какие-то совершенно невероятные агрегаты. Например, в один прекрасный день из кухонного шкафа исчез Василисин лучший чайник, а когда Катя начала его искать, то обнаружила, что колобки устроили лифт и всей гурьбой влезли на крышу. Причем, как позже выяснилось, дело обошлось не без участия Софии, кое-что понимавшей в физике.
  По размеру колобки получились немного разными. Например, София была самой маленькой, а колобок Миша — почти ростом с главного Колобка. У Миши был один существенный недостаток: он совершенно не умел петь. Главный Колобок постоянно его ругал и говорил, что ему медведь на ухо наступил. Миша обижался, не столько из-за того, что не умел петь, сколько из-за сходства своего имени с «медведем». Тогда он шел на улицу и вымещал свою обиду на братьях Мите, Ване и Алеше, которые были чуть побольше Софии и в свободное время занимались тем, что удили рыбу с мостков водоподъемника. Завидев Мишу, они моментально запрыгивали на подъемник, по опыту зная, что там их не достать.
  Колобок Коля любил читать. Читал же он без разбору все, что ни попадя. Перечитав все Анины-Алисины книжки, он перебрался в лечебницу, где стоял большой книжный шкаф. Откопал ветхий том Достоевского, «Братьев Карамазовых», и, прочтя, был чрезвычайно потрясен тем обстоятельством, что братьев звали Митя, Иван и Алеша (это было, пожалуй, единственное, что он запомнил из всего романа), а среди колобков тоже были трое с такими именами, которые вдобавок все время держались вместе. После сего открытия Коля даже начал было дразнить колобков «Карамазовыми», но получил взбучку от всех троих, а там и от старшего Колобка, который не разобрался и решил, что во всяком случае, Колю следует проучить за обзывательство.
  В другой раз, найдя в шкафу в лечебнице «Войну и мир», Коля выяснил, что там были некие Соня и Николай. Этот факт его очень заинтриговал, и он стал ходить за Софией, умоляя, чтоб она звала его Николушкой. Софии было все равно, как кого называть, но когда ее саму попытались обозвать Соней, она учинила разбирательство по поводу перевирания своего имени. После этого у Коли навсегда пропало желание читать Толстóго.
  София, по мнению Кати, была единственной более-менее нормальной колобочкой. Она была девушкой серьезной и образованной. Катю она, в отличие от других, всегда звала на французский манер: Catiche. Особенно любила София математику и старательно обучала своих братьев различным премудростям. Однако братьев к математике не тянуло, и они разбегались. София сердилась и говорила, что они сами себе враги и не понимают собственного счастья.
  — Эх ты! Сам себе злобный Буратино! — ворчала она на Колобка, который не желал признавать, что математика — вещь полезная.
  Разочаровавшись в братьях, София взялась за Алису с Аней. Чувствуя себя несколько виноватой перед Катей и за себя, и за буйных колобков, она старалась хоть сколько-нибудь помогать ей. Алиса же с Аней по отъезде Василисы совсем от рук отбились, и София со свойственной ей энергией принялась их муштровать. Катя души в ней не чаяла, поскольку София порой избавляла ее от хлопот с укладываньем девочек спать, что было едва ли не самой неприятной Катиной обязанностью. Излишне шумные днем, к вечеру девочки и вовсе начинали балдеть и могли буянить вплоть до полуночи.
  София же, кроме всех прочих своих достоинств, оказалась на редкость талантливой сказочницей. Что ни день она ухитрялась выдумывать новую сказку, причем нередко с каким-нибудь скрытым нравоучением. Правда, по прошествии некоторого времени даже Софии с ее неуемной фантазией сделалось трудно угождать капризной Ане. Та ежедневно требовала новую сказку, и если сюжет ее сколько-нибудь походил на рассказанные ранее, поднимала крик, категорически отказываясь ложиться спать. Алиса же к сказкам относилась довольно безразлично, лишь бы было интересно. Справиться с ней в этом смысле было гораздо проще.
  Не в силах угодить привередливой Ане, София в конец отчаялась и в очередной раз попросту отказалась рассказывать сказку, позабыв о своем решении помогать Кате. Аня, разумеется, немедленно закатила скандал.
  — А-а-а! — возмущалась она, опрокинувшись на спину и пиная ногами ни в чем не повинную подушку. — Хочу ска-азку-у! Хо-чу сказ-ку, хо-чу сказ-ку, хо-чу сказ-ку!.. — заладила она капризным голосом. — София, подавай быстро сказку! Новую!
  — Не желаю! — гордо сказала София. Аня заголосила.
  — Ну Аня! — увещевала ее Катя. — Сама же довела Софию своими капризами! Кто тебе виноват?
  — Алиса! — быстро сказала Аня. — Алиса виновата!
  — Кто, я?! — вспылила Алиса. — Это ты виновата! Я вообще молчала! Это ты вопишь! Я тут ни при чем! Катя! Ну что она ко мне пристает?
  — Кошмар! — в отчаянии сказала Катя. — Ну что мне с ними делать? София! Хоть ты-то не капризничай! И без тебя тошно!
  — Ладно, — согласилась София. — Я расскажу сказку. Последнюю. Если кому не понравится, я больше в жизни вам ни одной сказки не расскажу.
  — Давай, — быстро согласилась Аня. — Давай сказку. Только чтоб стра-ашную! — добавила она.
  — Страшную, — пообещала София. — Очень страшную.
  Девочки на всякий случай тут же полезли прятаться под одеяла. Катя, убедившись, что по крайней мере на время установлен мир, отлучилась приглядеть за колобками и взглянуть, что поделывает на печке Лумпи. А София начала:
  — Жили были... дед и баба.
  Аня хихикнула.
  — И была у них внучка, — невозмутимо продолжала София. — А звали внучку...
  — Лумпи! — выпалила Алиса и разом нырнула под одеяло. Аня снова хихикнула.
  — Нет, — возразила София. — Внучку звали Настенькой. Была она в общем-то девочкой неплохой, вот только очень уж своенравной. Капризничать любила. И очень не любила по вечерам спать укладываться, ну вот совсем как вы.
  Теперь хихикнула уже Алиса, а Аня высунулась из-под одеяла и сказала сердито:
  — Не надо такую сказку.
  — Не понравилось? — спросила София. — Ну я не буду больше рассказывать...
  — Нет, рассказывай, рассказывай! — хором закричали девочки.
  — Ладно, — смилостивилась София. — Расскажу, так и быть. Так вот, как я уже сказала, не любила Настя спать укладываться. И всегда по вечерам требовала, чтобы ей сказку рассказали.
  В этом месте Алиса вновь захихикала, а София невозмутимо продолжала:
  — Уж кто ей только сказки не рассказывал! Дед рассказывал, рассказывал, порассказал все, что знал, а Настя знай себе, по кровати прыгает и твердит: «Хочу сказку, хочу сказку!» Бабушка рассказывала, рассказывала, рассказала даже такие сказки, которые только сейчас сама сочинила — ничем Насте не угодишь!
  — Это мы уже слышали! — подала голос Аня, почувствовавшая, что это камень в ее огород. — Дед бил-бил, не разбил, баба била-била, не разбила. А дальше будет «мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало и разбилось». Не надо такую сказку. Давай другую.
  — Молчи, Анька, а то она совсем рассказывать перестанет! — страшным голосом зашептала Алиса. — Не слушай ее, София, рассказывай!
  — Дальше пришлось Настиной маме сказки рассказывать, — продолжала София. — А потом и папе...
  — Погоди! — снова влезла Аня. — Ты говоришь, жили дед с бабой и внучка! А мама с папой откудова взялись?
  — Как откудова! — возмутилась Алиса. — А как бы Настя тогда появилась, без папы-мамы? У всех папы-мамы есть, а у нее одной нет? Так не бывает!
  — А как бывает? — не сдавалась Аня. — А мама говорит, детей в огороде находят! В капусте! Вот бабушка пошла в огород, а там в капусте Настя сидит! И стала у них внучка! Во всех сказках так: дед, баба и внучка! А про маму-папу ничего нет!
  — Что же, и нас с тобой в капусте нашли? — насмешливо спросила Алиса.
  — И нас! — уверенно ответила Аня. — Мама пошла, а мы в капусте сидим...
  — А где же у нас капуста? Ага-а! Нет у нас капусты! — восторжествовала Алиса.
  Аня несколько озадачилась. Впрочем, ненадолго.
  — Есть у нас капуста! — уверенно сказала она. — Мама в щи всегда капусту кладет. Вот она капусту на щи резала, а там внутри мы сидим! Вот мы у нее и появились!
  — Враки! — твердо сказала Алиса. — Почему тогда, пока она папу не встретила, она никого в капусте не находила? А?
  — А потому что без папы нельзя! — заявила Аня.
  — А почему нельзя? — настаивала Алиса.
  Аня нахмурилась. Некоторое время она сосредоточенно соображала, потом ответила:
  — Потому что папа маме бы помогал нас воспитывать, вот! Вон, и Катя с Софией говорят, что мы непослушные! Поэтому пока мама папу не нашла, капуста нас не отдавала, а как нашла, так мы сразу и появились.
  — Неправда ваша! — вознегодовала Алиса. — Капуста тут ни при чем!
  — А что при чем? — спросила Аня. Потом, видимо, не желая ссориться, попробовала пойти на компромисс: — Ну хорошо, ни при чем. Наверно, детей аисты приносят. В узелочке. Я слышала.
  — И аисты ни при чем! — кипятилась Алиса. — Аисты с капустой — это все сказочки для глупеньких деток, вот вроде тебя! А на самом деле... на самом деле... мы из маминого живота вылезли! — выпалила она. Аня ахнула.
  — Да ты что! — воскликнула она. — Алиса! Ты подумай, что говоришь! Да как же бы это мы вылезли?! А папа-то тут при чем?!
  — И папа очень даже при чем! — прыгала Алиса, видимо, крайне гордясь своими познаниями.
  Но тут явилась Катя, услыхавшая шум и заподозрившая, что дело нечисто.
  — Алиса! — вскричала она с порога. — Ты откуда такие вещи узнала? А ну сейчас же прекрати! Нечего Аню портить! София, а ты чего глядишь?! — с возмущением повернулась она к Софии, которая с интересом прислушивалась к дискуссии.
  — Так это она нам и рассказала! — возбужденно сообщила Алиса. — Мне рассказала, не Ане, Аня спала тогда... Намедни вечером рассказала...
  — София! — возопила Катя. — А я-то тебе доверяла! Чему ты детей учишь?!
  — Я считаю, — сказала София, — что не следует забивать детям головы глупой сказкой про капусту.
  — Тебе-то какое дело! — восклицала Катя. — Не суй, в конце концов, свой нос куда не просят!
  — Не надо Софию ругать, — попросила Аня, пришедшая к выводу, что раз Катя сердится на Алису, значит, версия о капусте неоспорима. — София, рассказывай дальше. Про Настю.
  — София, не вздумай больше с ними на такие темы разговаривать! — возмущенно сказала Катя. — Больно умная нашлась! А сама-то, сама-то!.. Колобок!
  — Ладно, я больше не буду, — смиренно согласилась София. — Итак, продолжаем разговор. Ну, значит, рассказывали сказки и дед, и баба, и мама, и папа, а под конец даже одна соседка, которая пришла посудачить с бабушкой. И никому не удалось Настю уложить. И вот наступила ночь...
  София обвела слушательниц таинственным взглядом. Алиса с Аней слушали, затаив дыхание. Катя же для пущей безопасности уселась у дверей и тоже очень внимательно слушала.
  — Ночь была глухая, темная, ни одной звездочки в небе не видать, даже луна — и та спряталась, — загробным голосом вещала София. — А Настя все никак не угомонится. Все вокруг уже уснули, от усталости с ног попадали, кто где был. Дед уснул на лавке, баба — у печи, не успела даже на лежанку залезть. Папа — на сеновале, мама — у Настиной кроватки. Даже соседка, и та уснула в сенях: до своего дома не добралась. А Насте все не спится. Видит она — все кругом заснули. Настя обрадовалась, вот-де, я всех спать уложила, а сама не сплю! И пошла она по дому бродить. Забралась в погреб, там кот Васька молоко из кринки лакал потихоньку. Настя его прогнала, а сама утащила с полки банку варенья клубничного и стала есть. Вкусное варенье! Настя в нем вся перемазалась. Все руки липкие, нос в варенье. А банка-то возьми да и выскочи у нее из рук. Поймать ее Настя даже и не успела. Разбилась банка. Тут Настя испугалась, вылезла поскорей из погреба. Думает, ой, достанется ей завтра по первое число! Спрятаться надо. Забралась на чердак. Побродила по нему немножко. Высунулась в окошко, а там темень — хоть глаз выколи. Ничего не видно. Поглядела Настя, поглядела, скучно ей стало. «Темно, — говорит, — ничего не видно. Днем интереснее было». Спустилась Настя с чердака. Дома все спят. Решила на двор выйти. Вдруг да там лучше видно. Вышла Настя на двор. На дворе в конуре пес Бобик спит. Луны-то нет, на что ему выть? В хлеву корова во сне вздыхает. В курятнике куры кудахтают. Интересно Насте. Ночью-то все не такое, как днем. Идет Настя по двору, а все кругом спят, темно, никто ее не видит, Бобик — и тот не заметил. Правда, Бобик и заметить не мог, — тут Софии вздумалось добавить мистики, чтобы страшнее было. — Потому что Бобик сдох. А в конуре вместо него Васька обосновался, после того, как Настя его из погреба выгнала. Увидал, что Бобик сдох, и обрадовался. А Настя про Бобика и не знала ничего. Расхрабрилась Настя. Дай-ка, думает, за ворота выйду. Одной ей за ворота выходить не разрешали. Вышла Настя за ворота. Там тоже темнота. В соседних домах ни огонька. Тут Насте страшновато сделалось. Огляделась она вокруг и вдруг видит: вдали огонек мерцает. Будто свечка где горит. А Настя была девочкой любопытной. Не удержалась, подошла поближе посмотреть, что это горит. Идет вдоль по улице. И вдруг из-за поворота старичок. Бородища длинная, лохматая, и сам с виду дикий. Настя испугалась, остановилась. А старик ее и спрашивает: «Не ты ли будешь девочка Настя?» Настя успокоилась немножко, отвечает: «Я Настя. А ты кто?» — «Я, — старик говорит, — дед Архип». — «А чего ты здесь делаешь?» — Настя спрашивает. А дед Архип ей в ответ: «Тебя жду!» А потом усмехается так хитро и опять спрашивает: «Что же ты, Настя, одна гуляешь? Да еще ночью?» — «Я, — Настя ему отвечает, — спать не хочу. Мне в темноте-то совсем и не страшно. Дома-то все уже спят, все мне сказки рассказывали, да сами и уснули. А я гулять пошла». «Без разрешения?» — «Без разрешения». А дед Охрип... бр-бр-бр! Архип, значит, усмехается: «А пойдем-ка мы, Настя, с тобою в лес». Настя испугалась: «Зачем в лес?» — «А погулять», — дед ей говорит. Настя подумала: интересно ведь ночью одной погулять, да еще по лесу! Согласилась. И повел дед Ох... Архип ее в лес. Идут. Зашли в лес — там еще темнее. Насте страшно. А дед Архип знай себе — усмехается. Завел Настю в самую чащу. Совсем темно Насте стало, совсем ничего не видно. Страшно Насте. Над головой крылья какие-то шелестят, филин ухает. Пробило полночь. А филин деду Охрипу... тьфу-ты, елки-палки! деду Архипу говорит: «Эй, дед, чего бродишь, двенадцать ночи уже!» Тут-то дед Настю и ухватил, в мешок посадил да и пустился к себе в тайное логово. Был тот старик — не кто иной как Бабай, тот, что детишек непослушных крадет. Притащил Бабай Настю к себе да и съел. Только ее и видели. Тут и сказке конец, а кто слушал — молодец! — закончила София свою жуткую историю.
  Некоторое время после сей эффектной концовки в комнате царило гробовое молчание. Потом Аня спросила дрожащим голоском:
  — Что же, так и съел Настю? И косточек не оставил?
  — И косточек не оставил, — уверенно подтвердила София.
  — У-у... А мне Настю жа-алко... — всхлипнула Аня. — Не надо такую страшную сказку! Пусть бы она лучше от него убежала бы...
  — Я тоже так считаю, — недовольно сказала Алиса, на которую сказка столь сильного впечатления не произвела, но все же конец ей не понравился.
  — Сказка ложь, да в ней намек — красным девицам урок! — усмехнулась София. — Вот будете непослушными, станете капризничать, Бабай придет, унесет вас и съест.
  — Не хочу! — пискнула Аня. — Не надо Бабая! Пускай Бабая нет!
  — Есть Бабай, зубастый, страшный! — пугала ее София. — Придет сюда, под окошком встанет: «Отдайте мне вашу Аню!» Украдет тебя, в лес утащит да и съест!
  — У-у-у... — захныкала Аня. Алиса тоже не удержалась и всхлипнула. А София увлеклась:
  — Вы еще даже не знаете, какой это Бабай! Это такой страшный Бабай!..
  — Не надо про Бабая! — вдруг недовольно сказала Катя.
  — Вот именно, не надо! — быстро согласилась Алиса. — Иди, София, мы и так уснем.
  София, однако, хотела завершить свою лекцию о Бабае, но Катя сама унесла ее в горницу. Девочки мгновенно затихли и дружно спрятались под одеяла.
  — Они даже не знают, что это за Бабай! — ворчала София, вертясь юлой по столу. — Я бы им такого нарассказала...
  — Не знаешь ты Бабая, — хмуро сказала Катя. — А я вот знаю...
  — С чего бы это? — удивилась София. — Или он тебя крал?
  — Он не крал... — Катя вздохнула. — А вот Настю украл. Только тут история совсем другая была. Я от бабки слышала. И как ты догадалась...
  — Про что?
  — Про Настю. Что ее именно Настей звали.
  — А что такого? — не поняла София. — Выдумала, что первое в голову пришло. А что такое тебе бабка рассказывала?
  Катя вздохнула.
  — Я же внучка Бабы-Яги, — сказала она. — А Бабай — это ее сын. Понимаешь?
  София внимательно слушала. Катя, снова вздохнув, продолжала:
  — Ну так он эту девушку, Настеньку, из дома родного похитил, голову ей вскружил да и увел... в лес. Она не знала, что он Бабай... А потом она умерла. Говорят, отравил он ее. А сам потом сбежал. Неизвестно куда. А я у бабки осталась. Она меня и вырастила.
  — Постой! — соображая, забормотала София. — Так ты что же, стало быть, дочка этого самого Бабая? Так что ли? А я-то думала, Бабай не такой совсем...
  — Он всякий может быть, — сумрачно усмехнулась Катя. — И Настю, маму мою, он колдовством подманил.
  — Обалдеть! — протянула София. — А что, так-таки и отравил? Настю эту?
  — Не знаю я! — раздраженно сказала Катя. — Ты, София, бездушный колобок, где тебе понять человеческую душу?
  — Вот именно! — подала голос Лумпи. Она сидела на печке, и Катя с Софией про нее совершенно забыли. — Терпеть не могу колобков! И Бабая тоже. Я его видела. Он и меня сманить хотел. Но я умная! Да! Умная! — это «умная» она повторила несколько раз. — Я его прогнала! Да! И колобков прогоню! Я волшебницей стану! Заколдую весь мир!
  Лумпи буйствовала. Такого с ней уже давно не случалось. Вдруг она спрыгнула с печки, подбежала к столу и со всей силы дунула на стоявшую посредине свечку. Свеча погасла. Комнату заполнила темнота. Только где-то вдали чуть слышен был дикий хохот Бабая.
  
  Глава десятая
  ПИФАГОРОВЫ ШТАНЫ ВО ВСЕ СТОРОНЫ РАВНЫ
  
  Сказка про Бабая сильно подействовала на девочек. Несколько дней они вообще боялись выходить на улицу. Сидели дома и читали книжки. Было бы совсем тихо, кабы не постоянные концерты колобков. Правда, Бабай действовал недолго. Вскоре Алиса, а за ней и Аня и думать забыли про бедную Настю, хотя поначалу очень часто ее поминали и придумывали варианты, как бы она могла сбежать. Но Настя вскоре надоела, и они взялись за старое.
  Как-то раз с утра девочки что-то очень сильно расшумелись. Колобок репетировал со своей рок-группой все ту же излюбленную песню колобков, а Аня и Алиса были выпровожены, потому что мешали. Со скуки они начали буянить, и Катя совершенно не представляла, как их унять. И вдруг откуда-то бочком-бочком подобралась София и тихонько предложила:
  — Давай я ими займусь.
  — Ну попробуй, — безнадежно согласилась Катя.
  София выкатилась на середину горницы. Девочки, заметив ее, разом поутихли.
  — Внимание, внимание, говорит Германия! — скрипучим голосом объявила София, явно дурачась. Это была ее новая тактика, изобретенная недавно и доселе практикуемая на колобках: подстраиваться под настроение собеседника и постепенно начинать им руководить. — Я придумала удивительную игру!
  — Какую? Какую игру? — заинтересовалась Аня.
  — Мы с вами будем играть... — София сделала паузу и таинственно ухмыльнулась. — Будем играть... а давайте в школу играть! — неожиданно закончила она.
  Аня и Алиса не очень представляли себе, что такое школа.
  — А как мы будем играть? — неуверенно спросила Алиса.
  — О, будет очень интересно! — заверила ее София.
  Она усадила девочек за стол и потребовала у Кати бумаги и карандашей. Аня оживилась, решив, что они будут рисовать. Больше всего она любила изображать колобков: они лучше всего получались.
  Катя принесла бумагу и коробку с разными карандашами. София выдала Алисе и Ане по листу и по карандашу: Ане зеленый, а Алисе синий. Себе она взяла красный карандаш, а затем влезла на стол и принялась с воодушевлением обучать девочек математике. Начала она с простого.
  — Скажи-ка, Аня, сколько в этой комнате окошек? — спросила она.
  — Одно, — уверенно отвечала Аня.
  — С чего ты решила, что одно? — опешила София. — Ну-ка, Алиса, сколько здесь окон?
  Алиса начала загибать пальцы, потом сообщила:
  — Столько! — и показала четыре пальца.
  — А как это по-русски называется? — допытывалась София.
  — Как это — по-русски? — не поняла Алиса.
  — Ну, как это словами сказать?
  — Четыре! — догадалась Алиса. — Мне папа цифры показывал!
  — Правильно, — согласилась София. — А в лечебнице сколько окон?
  — Два! — выпалила Аня, умевшая считать только до трех.
  — Правильно! — обрадовалась София. — Уже прогресс! Молодец, Аня!
  — А мы что, все окна посчитаем? — поинтересовалась Алиса.
  — Нет, все мы считать не будем, — сказала София, которая была не уверена, что знает все окна Теремка. — А теперь скажите мне, сколько вместе окон в горнице и в лечебнице? Нет, без пальцев! Так посчитайте.
  Алиса некоторое время напряженно думала, стараясь не шевелить руками, а Аня почти сразу плюнула на это дело и принялась рисовать на своем листе Софию, зачем-то приделав ей длинные уши.
  — Я не знаю, — наконец призналась Алиса.
  — Ай-ай-ай! — огорчилась София. — Ну-ка, Catiche, а ты знаешь?
  — Шесть, — ответила Катя. — Давайте я вам какие-нибудь счетные палочки достану, чтобы полегче было.
  — Не надо палочек, — решила София. — Мы карандашами будем считать. Ну-ка, Аня, прекрати рисовать мне уши, а лучше достань из коробки два карандаша. А ты, Алиса, достань еще четыре.
  Алиса с Аней сразу полезли в коробку и едва не передрались из-за розового карандаша, который хотелось взять обеим. Но Катя отобрала у них карандаш, и им пришлось угомониться. Наконец они положили перед Софией в ряд шесть карандашей.
  — Сколько здесь карандашей? — вопросила София. — Считайте вместе, по порядку. Раз, два, три...
  — Раз, два, три... — начали девочки.
  — А дальше я не знаю, — заявила Аня.
  — Дальше четыре, пять и шесть, — подсказала сестре Алиса.
  — Правильно, шесть карандашей, — согласилась София. — А теперь пускай Catiche положит свой карандаш рядом. Сколько теперь карандашей?
  — Семь! — тут же ответила Алиса.
  — Семь, — снова согласилась София. — А теперь положите рядом те карандаши, которые я вам дала, а я свой тоже положу. Сколько теперь карандашей?
  — Восемь... девять... десять! — радостно выпалила Алиса.
  — Ух ты! Как много! — удивилась Аня.
  — Да, а теперь, Аня, посчитай заново все карандаши по порядку, — велела София. — Алиса, не подсказывай!
  — Раз, два, три... — начала Аня. — Ой, забыла!.. Раз, два, три...
  — Четыре! — таинственным шепотом подсказала Катя.
  — Четыре! — обрадовалась Аня и снова выжидательно уставилась на Катю, видимо, ожидая подсказки.
  — Ну? — строго спросила София. — Catiche, и ты не подсказывай!
  Аня молчала. Наконец она сказала:
  — Я помню только десять.
  — Ай-ай-ай! — снова заохала София. — Алиса, помогай!..
  И она заставила девочек повторять все числа от одного до десяти, пока Аня их хорошенько не запомнила.
  Пока девочки твердили числа, колобки учинили в детской такое столпотворение, что в самозабвении абсолютно не понимали уже, где пол, где потолок. Внезапно за дверью раздался жуткий грохот и звон разбитого стекла. Катя, вскочив, со всех ног бросилась туда. Единственное окошко детской было разбито в дребезги, и осколки валялись по всей комнате. Колобки же трусливо забились под шкаф.
  — Вы что натворили! — возопила Катя в ужасе.
  Колобки друг за другом выскользнули из своего убежища и поспешно юркнули в приоткрытую дверь, а там уже пустились улепетывать во весь дух. Катя осталась одна в засыпанной стеклом комнате, и никакой подмоги не предвиделось. Правда, на шум явился козел. С его помощью Катя кое-как собрала все осколки и выудила валявшиеся на полу игрушки. Все вещи были сложены в первую попавшуюся коробку, а комнату пришлось три раза подметать, а потом еще вымыть пол. Добрый козел ухитрился протащить через окно всю мебель на улицу, но все равно детскую пришлось временно запереть, а кроватки Алисы и Ани перенести в лечебницу. Потом Катя вдруг вспомнила, что ей надо еще готовить обед, и помчалась в горницу, где занимались девочки.
  София в это время говорила:
  — Итак, дети, только что вы познакомились с арифметической операцией, именуемой сложением.
  — Это когда считают от одного до десяти? — спросила Аня, у которой уже в голове все путалось от цифр.
  — Да нет же! Это когда вы к одному числу прибавляете другое. Вот например, сколько будет два плюс три? Алиса!..
  — Пять! — гордо выпалила Алиса.
  — Молодец, ставлю пять, — сказала София. — Аня, сколько будет один плюс один?
  — Два! — заявила Аня.
  — Молодец, ставлю два... — брякнула Катя себе под нос.
  София посмотрела на нее очень строгим взглядом.
  — Ладно, ладно, — отмахнулась Катя. — Ане тоже пять.
  — А теперь, дети, мы перейдем к вычитанию, — сообщила София.
  — Ой, нет, не надо вычитания! — взмолилась Аня.
  — Хорошо, — легко уступила София. — Тогда несколько отвлечемся. Алиса, сколько будет дважды два?
  — Сто! — наудачу выпалила Алиса.
  — Смотря в какой системе счисления ты производила вычисления, — заметила София. — Если в двоичной, то все верно. Но поскольку мы считаем все-таки в десятичной, я снижаю тебе балл. Но у тебя есть еще шанс исправить оценку!..
  — Ни-че-го не понимаю, — с отчаянием пробормотала Алиса.
  — Сейчас я вам все объясню, — спокойно сказала София. — Когда мы считаем по-обычному, то есть в десятичной системе, у нас есть всего десять цифр: ноль, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь и девять.
  — А откуда ноль появился? — спросила Алиса. — Ноль — это не цифра! Это десять — цифра! А ноль — это вообще непойми чего!
  — Дырка от бублика, — подтвердила Аня, снова принимаясь за картинку. Теперь портрет Софии был расписан вкривь и вкось различными цифрами, имевшими ручки и ножки, которыми они тянули нарисованные уши в разные стороны.
  — Нет, десять — это не цифра, — возразила София. — Десять — это число, потому что она состоит из двух цифр. А ноль — это цифра, когда мы ее просто пишем. Зато если мы, например, отнимаем от пяти пять, то получаем ноль, и в этом случае он является числом.
  — Ну понятно, — согласилась Алиса, тоже подключаясь к рисованию. — У Аньки было пять бубликов, я их у нее отобрала, осталась она с одной дыркой.
  — Как отобрала? — взбеленилась Аня. — А ну отдай сейчас же!
  — Да это я так, для примера... — начала было Алиса, но Аня уже бросилась на нее с кулаками. Обе девочки, опрокинув лавку, с воплями устремились на улицу, где было куда больше места для драки.
  София грустно посмотрела на хлопнувшую дверь.
  — Я, конечно, понимаю, — сказала она. — Они еще маленькие. Системы счисления им еще рано объяснять. А вот ты, Catiche, уже вполне большая девочка. Давай я с тобой позанимаюсь.
  — Ну давай, — без особого энтузиазма согласилась Катя.
  — Отлично! — обрадовалась София. — Сперва скажи мне, что ты знаешь из математики?
  — Ну, складывать умею, вычитать... — начала Катя.
  — А умножать-делить умеешь? Таблицу умножения проходила? — допытывалась София.
  — Таблицу умножения мне Рогнеда показывала, — сказала Катя. — Дважды два — четыре, пятью пять — двадцать пять, семью восемь — пятьдесят шесть...
  — Отлично. Таблицу умножения знаешь, — кивнула София. При этом она чуть не скатилась со стола. — А про степени что-нибудь слышала?
  — Рогнеда мне что-то объясняла... — попыталась вспомнить Катя. — Два в квадрате — четыре, а два в кубе... шесть. Ой, нет, восемь!
  — Мда, знаний маловато, — заметила София. — Степень — это когда мы сколько-то раз умножаем какое-то число на само себя. Например, если мы возводим два в квадрат, иначе говоря, во вторую степень, мы попросту перемножаем две двойки. А когда мы возводим два в третью степень, то бишь в куб, то перемножаем уже три двойки. Примерно понятно?
  — Примерно понятно, — согласилась Катя.
  — Вот и хорошо. Ну-ка, сколько будет три в кубе?
  — Э-э... надо перемножить... три тройки? — догадалась Катя.
  — All right! — воскликнула София, которая, как выяснилось, кроме математики немного знала и по-английски. — Совершенно верно!
  — Получается... три на три — девять... девять на три... двадцать семь. Двадцать семь!
  — Excellent!9 А сколько будет... пять в квадрате?
  — Двадцать пять, — сообразила Катя.
  — И это правильно. А теперь скажи-ка мне, сколько будет... два в пятой степени?
  — В пятой? — Катя несколько растерялась. — Это когда перемножают сразу пять двоек?
  — А ты весьма сообразительная девочка, — заметила София. — И сколько же получается?
  — М-м... Тридцать два.
  — Отлично. Главное ты усвоила. Теперь перейдем к нашим системам. Я уже сказала, что в десятичной системе используется десять цифр. А в двоичной сколько? Как ты думаешь?
  — Две? — предположила Катя.
  — Exactly!10 — снова обрадовалась София. — В двоичной системе используются только нолик и единичка. А теперь давай разберемся, каким же образом переводить числа из десятичной системы в двоичную и наоборот. Вот посмотри: в десятичной системе у нас в любом числе на последнем месте стоит цифра, обозначающая число единиц. Предпоследняя дифра обозначает десятки, та, которая стоит перед ней — сотни... Суть примерно ясна?
  — Не очень, — призналась Катя.
  — Ну как же! Это же степени десятки! Единицы — это нулевая степень...
  — Какая еще нулевая? Ты же говорила: только вторая, третья, четвертая...
  — Да нет! Вот например два в первой степени — это сколько будет? Действуем по той же схеме.
  — Перемножить одну двойку? — удивилась Катя. — С чем же ее перемножать?
  — Вот именно! Два в первой степени — это двойка и будет! И любое число в первой степени равно самому себе. А если степень нулевая...
  — Тогда будет ноль? — спросила Катя.
  — С чего ты взяла? — обиделась София. — Да, мы перемножаем ноль двоек, если это два в нулевой степени, но тут совсем особый случай... Ну, считай, что когда мы возводим число в какую-то степень, мы еще в добавок умножаем его на единицу. Единица ничего не меняет. А когда у нас есть два в нулевой степени, то мы не умножаем никаких двоек, а есть только единица. То есть любое число в нулевой степени — это единица. Усекла?
  — Ага, — кивнула Катя. — И что же дальше?
  — А дальше вернемся к нашим баранам, то бишь к десятичной системе. Как я уже сказала, единицы — это десять в нулевой степени, десятки — десять в первой степени, а в какой степени сотни?
  — Во второй, разумеется, — ответила Катя.
  — А тысячи?
  — В третьей...
  — Отлично. А теперь рассмотрим двоичную систему. И там та же самая картина, только за основание системы берется уже не десятка, а двойка.
  — Это как? — не поняла Катя.
  — Ну, в десятичной системе берутся степени десятки, а в двоичной — степени двойки. То есть на последнем месте в любом двоичном числе цифра будет обозначать два в нулевой степени, на предпоследнем — два в первой, на третьем от конца — два в квадрате... Усекла?
  — Усекла.
  — Хорошо. А теперь разберемся, каким манером понимать двоичные числа и переводить их в десятичные. Рассмотрим все ту же десятичную систему. Вот, например, число 365. как его понимать?
  — Это сколько дней в году, — с ходу брякнула Катя.
  — Да нет! В смысле цифр! Ну вот первая цифра, что она означает?
  — Ну три, — с недоумением сказала Катя. — Что тут еще можно сказать?
  — Ой, ну какая же ты непонятливая! — возмутилась София, забыв, как только что хвалила свою ученицу. — Ладно, начнем с конца. Пятерка на каком месте стоит?
  — На последнем.
  — Значит, что она обозначает? Ну? Какая степень...
  — Единицы, — наконец сообразила Катя.
  — Наконец-то! А шестерка?
  — Десятки?
  — И это верно. Ну а тройка-то?
  — Это сотни.
  — Доползли! Еле-еле, душа в теле... Хорошо. Стало быть, любое десятичное число можно представить, как сумму нескольких единиц, плюс несколько десятков, плюс несколько сотен... и так далее. Например, разложи мне число... 1945.
  — М-м... Тысяча, плюс девять сотен, плюс четыре десятка и плюс пять единиц.
  — Правильно. А в двоичной системе есть всего две цифры: нолик и единичка. Стало быть, есть всего два варианта: либо стоит нолик, то есть в данном разряде ничего нет, либо стоит единичка, значит, мы этот разряд считаем.
  — А что такое разряд?
  — Ну, это, например, в десятичной системе — единицы, десятки, сотни, тысячи... А в двоичной — единицы, двойки, четверки, восьмерки... ну, и так далее. Степени двойки. Более-менее понятно?
  — Угу. И что же, двоичное число состоит только из ноликов и единиц?
  — Вот-вот! — обрадовалась София. — Ты делаешь заметные успехи! А теперь перейдем к практике. Попробуем перевести двоичное число в десятичное.
  Она взяла карандаш и написала на своем листе крупными цифрами такое число: 101101101. Катя уставилась на него с очевидным ужасом.
  — Вот так крокодил! — разом осипшим голосом пробормотала она.
  — И ничуть и не крокодил! — обиделась София. — Смотри! Пишем под каждой цифрой, начиная от конца, степени двойки: 1, 2, 4, 8...
  Так она дошла до числа 256. Это была последняя цифра.
  — А теперь скажи мне, над какими степенями стоит единичка? — спросила София.
  — Над единицей, над четверкой, над восьмеркой... — начала перечислять Катя.
  — Perfectly!11 — вновь кивнула София и все-таки свалилась со стола. — А теперь складываем все эти числа, — сказала она, снова влезая на стол. — Вообще, принцип очень простой: если стоит единичка, мы степень умножаем на единицу, а если стоит нолик, умножаем на ноль, то есть эту степень мы не считаем. В десятичной системе все так же: если в разряде сотен стоит тройка, мы сто умножаем на три, если в разряде единиц стоит пятерка — умножаем единицу на пять... А если, скажем, в десятках стоит ноль, то мы умножаем ноль на десять, и десятков в этом числе нет.
  — Подожди-подожди! — остановила ее Катя. — Рогнеда говорила, на ноль нельзя умножать!
  — Не умножать, а делить, — поправила София. — Надо же понимать разницу! Если мы на ноль умножаем, то число просто «исчезает», и ничего страшного не происходит. А если мы на ноль делим, то это значит, что если мы потом умножим то, что получилось, на тот же ноль, должно получиться исходное число. А это уже противоречие, потому что если умножить что-то на ноль, то, как известно, получится ноль.
  — А почему обязательно если мы потом на ноль умножим, должно получиться то, что было? — спросила Катя, не понимавшая, зачем вообще на ноль умножать.
  — Ну как! — воскликнула София. — Вот тебе конкретный пример: делим, скажем, шесть на два. Получаем три. Если мы потом эту тройку снова на два умножим, получим ту же шестерку. А с нулем что?..
  — А-а, все, поняла, — кивнула Катя.
  — Вот и молодец, — одобрила София. — А теперь давай-ка все-таки выясним, что же это за число я зашифровала двоичным кодом. Складывай степени.
  И Катя взялась за дело. Поначалу все было просто, но когда начались большие числа, у Кати в свою очередь начались проблемы. Все же с помощью Софии ей удалось все правильно сложить.
  — Триста шестьдесят пять! — воскликнула девочка. — Надо же!
  — Вот видишь! — довольно сказала София. — Ну как, нравится такой шифр?
  — Очень! — воскликнула Катя. — А давай еще что-нибудь расшифруем, а?
  — Сперва я покажу тебе, как десятичные числа зашифровывать в двоичные, — начала было София, но тут в дверь постучали.
  Катя отправилась открывать. На пороге стоял веселый долговязый парень.
  — Guten morgen!12 — недовольно проворчала со стола София, переходя на немецкий.
  — Вам кого? — спросила Катя подозрительно.
  — Здесь же Василиса живет? — не отвечая, осведомился парень.
  — Здесь, — кивнула Катя. — А вы кто?
  — Я-то? Я Иван-дурак, — несколько смущенно объяснил парень, входя в сени. — А вообще служу в царской конюшне. Меня царица послала, Елена. Что-то у них там неладное творится. И с ейным, стало быть, Василисиным мужем-то, Игорем. Что-то с ним не так.
  — Что? — заволновалась Катя. София подозрительно косилась на Ивана.
  — Да вот не знаю, что, — развел руками Иван. — Мне только велено Василисе вашей передать, что лучше бы ей в Берендей поскорей явиться. Где она?
  — Улетела! — огорченно ответила Катя. — К Беломору улетела, на совет. Когда вернется — не знаю.
  — А к Беломору — это далеко? — уточнил Иван.
  — Это надо дальше по лесу идти, а там потом речка будет. Он в роще в деревянном замке живет, — объяснила Катя. — Я бы проводила, да на меня все хозяйство повесили, и так на все времени нету...
  — Ну ладно, тогда пойду вашего Беломора искать, — сказал Иван. — Мне велено поскорей передать.
  — Да вы постойте! — засуетилась Катя. — Хоть чаю выпейте на дорожку! Я мигом сделаю! Это же далеко!
  — Ну, коли вам не жалко... — согласился Иван и сел на лавку. София тут же устроила ему допрос.
  — Послушай-ка, Иван, ты в математике что-нибудь разумеешь? — спросила она строго. Иван на Софию особо не удивился. Видно, знал сказку про Колобка.
  — В математике-то? — спросил он задумчиво. — Немного разумею.
  — Что разумеешь? — не отставала София. — Геометрию знаешь?
  — Одну теорему помню. Пифагоровы штаны во все стороны равны.
  — Да какая же это теорема! — возмутилась София. — Это не теорема!
  — А какая должна быть теорема? — спросила Катя, не имевшая ни малейшего понятия о том, что означает само это слово.
  — Пифагорова теорема звучит так: квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов! — гордо выпалила София.
  — Что такое квадрат, я знаю, — сказала Катя. — А вот про гипотенузу и катеты в первый раз слышу.
  — Ну вот посмотри, — начала объяснять София, довольная тем, что ее слушают. — У нас есть прямоугольный треугольник. Прямоугольный — это у которого один угол прямой. Вот как у стола. Нет, у этого стола углы неправильные... ну, как у скамейки. Понятно? И напротив этого угла находится самая длинная сторона этого треугольника, которую называют гипотенузой. А стороны, которые образуют прямой угол, зовут катетами.
  — Ага. Понятно, — кивнула Катя.
  — А ну, скажи-ка мне, Иван, — снова обратилась София к Ивану, — чему равен синус угла в тридцать градусов?
  — Какой кошмар! — охнула Катя. Иван, очевидно, был того же мнения.
  — Мы такого не проходили, — заявил он.
  — Ну как же! — возмутилась София. — Эх ты, Иван-дурак! Сейчас видно дурака! Дурак и есть! Двоечник ты, вот ты кто!
  — София, ты что, это же высшая математика! — попыталась защитить Ивана Катя.
  — Это не высшая математика! — веско сказала София. — Это программа девятого класса. Ну хорошо, тогда скажи мне хотя бы, чему равен синус острого угла в прямоугольном треугольнике? Не знаешь? Я и говорю: двоечник! Синус угла равен отношению противолежащего катета к гипотенузе! А косинус чему равен? Тоже не знаешь? Безобразие! Ладно, так и быть, я тебе объясню. Там просто все наоборот: не противолежащий катет, а прилежащий. А тангенс? Уж этого-то ты точно не знаешь, я так чувствую. Так заруби же себе на носу: тангенс острого угла в прямоугольном треугольнике равен отношению противолежащего катета к прилежащему, либо, что то же самое, отношение синуса к косинусу! Ну, понял?
  И София так резко повернулась, что повторно скатилась со стола. После этого она, расстроенная невежественностью нынешнего народа, удалилась в детскую, а Катя, напоив Ивана чаем, проводила его до леса и показала, как идти. Потом она вернулась домой и с помощью козла стала заделывать разбитое окно.
  
  Глава одиннадцатая
  ЗАЙЧИШКА, ТРОНУТЫЙ УМОМ
  
  Утром следующего дня Рогнеда, Саша и Наташа распрощались со звездами. Рогнеда при прощании отчаянно шмыгала носом и заставила своего отца три раза поклясться в том, что он не сбежит снова в небо. Зи-Йан с Дарианом тоже были грустные, но заверили Рогнеду, что обязательно как-нибудь прилетят к ней в гости.
  Долгие проводы — горькие слезы, поэтому отец Рогнеды вскоре аккуратно перевел разговор на дальнейший путь девочек. С его помощью Рогнеда быстро разобралась в управлении Варвариной лодкой. Пройдясь для пробы пару раз вдоль берега озера, Рогнеда подплыла к стоявшим на берегу Саше и Наташе. Все звезды незаметно куда-то исчезли. Девочки погрузили свои пожитки в лодку, влезли сами, и Рогнеда, включив лодку на полную мощность, повела ее на северо-восток.
  Саша и Наташа целыми днями сидели в лодке без дела и просто пялились на проплывавшую мимо местность. Когда по вечерам делали остановки, Наташа с Рогнедой отправлялись промышлять ужин, а Саша оставалась разводить костер. И вот, на четвертый день плавания, когда вечером девочки ушли, а Саша, задумавшись, сидела у костерка, произошло первое с начала плавания значительное происшествие.
  Был тихий вечер, солнце уже зашло, и горы приобрели какие-то чрезвычайно таинственные очертания. Вокруг видны были только темные контуры, и Саше казалось, что это какие-то загадочные существа собрались погреться у ее костра, сверкавшего среди камней золотистой звездочкой. Девочка глядела на высившиеся вдали горные вершины и размышляла, к какой же из них они держат путь.
  И вдруг у костра послышался тихий шорох. Какой-то мелкий камушек, сорвавшись, покатился вниз. Саша опустила глаза и... вскочила, едва не заорав. Прямо на нее пялило большие круглые глаза совершенно невероятное существо. Самой значительной частью тела у него, видимо, были уши. Они были до того громадные, что тени от них закрывали лежавший неподалеку большой валун.
  Костер затрещал и пламя взметнулось вверх. Существо недовольно фыркнуло и отскочило. Бочком отодвинувшись к ближайшему валуну, оно вдруг заговорило:
  — Здрасьте! Вы снегоеда не видели?
  Саша перевела дух. Она уже сообразила, что это существо — не кто иной, как Снежарик, про которого Варя рассказывала Рогнеде, а Рогнеда пересказала девочкам.
  — Нет, снегоеда мы тут пока не встречали, — ответила она как можно дружелюбнее. — А ты откуда тут взялся, Снежарик? Ты ведь совсем в другом месте живешь.
  Теперь опешил уже Снежарик. Он и не подозревал, что в этих местах кто-нибудь может знать, как его зовут. А вопросом о снегоеде он обычно пугал любого встречного, что доставляло ему величайшее удовольствие. Правда, Снежарик не подозревал, что пугает случайных прохожих вовсе не снегоед, а его, Снежарика, громадные уши...
  Он уже хотел устроить Саше допрос, чтобы выяснить, откуда она такая взялась, но тут вернулись Рогнеда с Наташей. Наташа, увидав Снежарика, завизжала и спряталась за Рогнеду. Рогнеда же сразу узнала своего старого знакомца, которого, правда, видела только мельком, когда он принес Снегурочке шубу. Но внешность у него была очень запоминающаяся.
  — Привет, Снежарик, — поздоровалась Рогнеда. — И каким же ветром тебя сюда занесло?
  Снежарик совсем растерялся.
  — Я эта... снегоеда ищу, — забормотал он.
  — Совсем тронутый, — фыркнула Наташа, уяснив, что Снежарик не страшный, и пытаясь показать, что нисколечко не испугалась, а завопила так, от неожиданности.
  — А ведь это мысль! — вдруг воскликнула Рогнеда. — Ну-ка, как там было?.. В пути их встретит снежный заяц, немного тронутый умом... А ведь это про тебя, Снежарик!
  — Что — про меня? — не понял Снежарик.
  — Это строки из древнего предсказания! — гордо сообщила Рогнеда. — Ты знаешь, что такое предсказание?
  Снежарик, как оказалось, знал.
  — Обалдеть! — восхитился он. — Про меня предсказание написали! А что я сделаю? Снегоеда победю, да?
  — Нет, не снегоеда, — покачала головой Рогнеда. — Там просто сказано, что по пути через горы мы случайно наткнемся на тебя. Вот и наткнулись.
  — А-а... — Снежарик был явно разочарован. — Ну ничего. Если про меня написали, значит, что-то я обязательно сделаю, — утешил он себя.
  — И что же ты тут, Снежарик, делаешь? — поинтересовалась Наташа, роясь в своем мешке.
  — Я от Королевы сбежал, — с готовностью начал Снежарик. — Она меня все обзывала, говорила, что я чокнутый, а я не чокнутый, я просто хочу снегоеда поймать...
  Примерно ту же историю, в таком же стиле, Снежарик, как мы помним, уже рассказывал Лазурине, поэтому подробно излагать его рассказ мы здесь не будем. Скажем лишь, что Снежарик несколько приврал. От Королевы он вовсе не сбегал, а она сама послала его в горы. Зачем ей это понадобилось — это уж ее дело. В данной истории этот факт никакой особенно важной роли не играет.
  Пока Снежарик излагал свою историю (с многочисленными преувеличениями и перескакиванием с одной темы на другую), девочки приготовили ужин.
  — Ты будешь есть, Снежарик? — спросила Саша.
  Снежарик подумал и отказался.
  — Я не голодный, — сказал он. — Я сегодня утром целого снегоеда съел. До отвала наелся. На целую неделю.
  Все это, конечно, была абсолютная чушь. Просто Снежарик боялся огня, но не хотел этого показывать, думая, что его засмеют. Но кто же станет смеяться над ледяным зверем, который всего лишь бережет свою шкуру?
  Предлагать Снежарику ужин больше никто не стал. Девочки сами все слопали, радуясь, что и наелись по-хорошему, и долг гостеприимства исполнили. С едой в горах было туго, и кормить еще одного едока им вовсе не улыбалось. Не будь у Рогнеды волшебных сухарей, которые девочкам на дорогу дала Ни-Най, они бы наверняка уже совсем отощали.
  После ужина все трое уселись у костерка, завернувшись в одеяла, и стали беседовать о том, сколько им еще плыть да как дальше через горы перебираться. За время похода у них сложилась такая традиция: вечерние разговоры. И говорили в основном о дороге.
  — А куда вы идете-то? — спросил Снежарик, который уселся неподалеку и слушал.
  — Далеко-о... — протянула Наташа, задумчиво глядя на огонь.
  — На самый дальний Восток, — мечтательно добавила Саша. — К Алмазной горе.
  — Это что ж за гора такая? — поинтересовался Снежарик.
  — А тебе пошто знать надо? — подозрительно покосилась на него Рогнеда.
  — Так, просто, — безразлично ответил Снежарик.
  — Говорят, там люди живут, — вспомнила Наташа. — И какая-то принцесса... Помнишь, Рогнед, из предсказания?
  Рогнеда кивнула. А Снежарик вдруг всполошился.
  — Какая такая принцесса? — засуетился он и даже запрыгал на месте. — Знаю я одну принцессу!
  — Какую? — удивилась Саша.
  — Такую, такую! — затараторил Снежарик. — Она прямо из-под земли вылезла. Я бы и не узнал, что она принцесса, да до нее еще один мальчик вылез. И тоже мне ему выход показывать пришлось. Уж как он эту принцессу ругал, как ругал! Уж она и глупая, и бессовестная, и полезла куда не следует, и в каком-то озере утонула... А на самом-то деле не утонула. Она потом тоже вылезла. Я и ей выход показывал...
  Как видим, Петри так же благополучно вылез из-под земли, причем его чувства к Лазурине на тот момент были не самые лучшие.
  Девочки же были несказанно удивлены, услыхав, что принцессы нынче из-под земли вылезают. Оно и немудрено: Снежарик своими бессвязными речами кого угодно мог запутать. Наконец Рогнеда уяснила, в чем дело.
  — Так ты у той самой Горы был! — воскликнула она. — И знаешь дорогу?
  — Не то чтобы знаю, — смутился Снежарик. — Я по тайным тропинкам пробирался. Вам там не пройти, с вашей-то лодкой... И что за люди такие глупые: в горы лодку тащить!
  — Э-э, да это, брат, непростая лодка! — ухмыльнулась Рогнеда.
  — А какая?
  — Особенная.
  Снежарик начал допытываться, но Рогнеда больше ничего не объяснила. Вместо этого она вдруг заинтересовалась Снежариковым мешочком, который он положил у валуна.
  — Это что же, все твои пожитки? — хмыкнула она.
  — Это не пожитки! — обиделся Снежарик. — Это я под горой откопал. Сам!
  — Ну и что же ты там откопал? — еще более небрежно спросила Рогнеда, но Саша уловила, как ее глаза сверкнули. — Небось какая-нибудь рухлядь. Песок с глиной...
  — Какая еще глина! — возмутился Снежарик. Он тут же схватился за мешочек, развязал тесемки и вытащил оттуда большой голубой камень.
  — Вот! — заявил Снежарик, гордо показывая на камень. — Это, по-вашему, глина, да?
  — Дай-ка посмотреть, — уже с нескрываемым интересом попросила Рогнеда. Снежарик протянул ей камень. Девочка подсела ближе к огню и стала разглядывать его. Саша с Наташей тоже подвинулись, чтобы лучше видеть.
  — Это что? — спросила Наташа, жмурясь, потому что камень случайно сбликовал и отразил свет костра прямо ей в глаза.
  — Знаете, что я думаю? — спросила Рогнеда и тут же сама ответила: — Я думаю, что этот камень очень похож на тот камушек, который вделан в мое заколдованное колечко.
  Действительно, камень имел такой же оттенок и явно был той же породы, что и камушек из волшебного колечка.
  — А ведь и правда! — озадачилась Саша. — Дай-ка мне его на минутку.
  Рогнеда протянула камень девочке. Саша придвинулась еще ближе к огню и стала внимательно осматривать камень со всех сторон. Вдруг она удивленно вскрикнула.
  — Смотрите, девочки! — она протянула камень Рогнеде с Наташей. — Тут в одном месте отколот кусок. Как раз такого размера, как тот камушек!
  Рогнеда тут же схватила камень и стала его щупать.
  — И правда, дырка... — растерянно пробормотала она. — Дело принимает совершенно новый оборот.
  — Какой? — спросила Наташа, опять оказавшаяся в стороне.
  — У меня появилось подозрение, что именно этот камень в колечке был причиной тому, что оно ведет себя так странно, — пояснила Рогнеда. — До сих пор мы думали, что дело в самом колечке, а оказывается, оно совсем ни при чем...
  — Ну что вы там все обсуждаете? — нетерпеливо спросил Снежарик.
  — Погоди, погоди, — торопливо сказала Рогнеда. Она отвела девочек в сторону и продолжала: — Значит так. Нужно решать, что делать. С волшебными камнями шутки плохи.
  — С чего ты взяла, что это волшебный камень? — удивилась Наташа.
  — Ну а как же! Говорят же тебе: кусок от него вделан в наше многострадальное колечко, а колечко ведет себя до того странно, что поневоле появляются подозрения, что все это как-то связано с камнем.
  — Подозрения! Ну ведь это же не доказано!
  — Все равно! Даже малейшее подозрение в наших условиях можно считать утвержденным фактом.
  В экстренных условиях был устроен совет. На совете решено было следующее:
  1. Камень Снежарику не отдавать во избежание неприятностей.
  2. Отдать камень на хранение Рогнеде, дабы не потерялся.
  3. Взять Снежарика с собой в качестве проводника.
  Когда совет согласовал все решения, Рогнеда подозвала Снежарика и объявила ему, что камень у него конфискуют.
  — На экспертизу, — строго добавила она. Слова «экспертиза» Снежарик не понял.
  — Это куда же? — уточнил он. — Снегоеду в пасть?
  — Да нет, — отмахнулась Рогнеда. — Надо одну штуку проверить. А ты будешь нашим проводником. Покажешь дорогу к Алмазной горе.
  — Да вы что! — напугался Снежарик. — Ни за какие коврижки! С меня уже хватило этих, которые из-под горы лезли. Насилу удрал! Нет уж, дудки. И не просите.
  — Ничего, мы тебя если что защитим, — пообещала Саша, воинственно размахивая мечом в ножнах. Этот меч ей еще в Берендее выдали в царской оружейной палате. У Наташи был такой же. Саше все не терпелось испытать его в деле, но пока вся работа меча ограничивалась тем, что он горделиво красовался на боку у девочки в новеньких ножнах. Иногда, правда, его использовали для добычи дров.
  — А это еще что такое? — спросил Снежарик, опасливо отодвигаясь от разошедшейся Саши подальше.
  — Это? — Саша перестала размахивать мечом и задумчиво посмотрела на него. — Меч.
  И вдруг вспомнила, как отец Рогнеды, увидав ее меч, задумчиво сказал: «Славный меч. Много врагов порубал. И тебе пусть сослужит он добрую службу». И еще вспомнила, как Игорь все время напевал: «Дайте коня мне да добрый меч...»
  — Добрый меч, — тихонько повторила девочка и ласково погладила серебристые ножны.
  
  Глава двенадцатая
  Я СТАРЕНЬКАЯ СТАРУШКА...
  
  После того, как колобки разбили окно, Катя решительно сказала самой себе, что всему этому безобразию надо положить конец. План у нее был простой: запереть колобков в каком-нибудь ящике. Однако это оказалось довольно сложной задачей: колобки были буквально неуловимы. Быстро сообразив, что им грозит, они разбежались по углам, попрятались под лавки и принялись дурачить Катю. Уж как только она к ним ни подкрадывалась! То и дело прямо из под носа у нее выскакивал колобок, проносился через всю комнату и исчезал где-нибудь под веником, а то и вовсе выскакивал за дверь.
  Махнув наконец рукой на это дело, Катя стала обдумывать создавшееся положение. А положение было незавидным. Разбитое окно по-хорошему заделать не удалось, и в щели задувал ветер. Дверь в детскую пришлось запереть на замок, который очень заинтересовал Аню: она принялась совать туда всякие щепочки, пытаясь открыть его. Катя задумчиво наблюдала за тем, как Аня пыхтит над дверью, и внезапно осознала, что девочкам-то теперь жить негде. В детской их поселять, разумеется, нельзя, а лечебница не отапливается. Был, правда, вариант устроить их на печке, но ее полностью заняла Лумпи и делиться не собиралась.
  Тогда Катя пошла посоветоваться с Варенькой. Той было все равно, каким образом спасаться от неприятностей в лице колобков, а насчет девочек она решительно заявила: пущай в избушке живут. Кате такой вариант не слишком понравился, поскольку избушка, похоже, навсегда поселилась в озере и постоянно чихала, а вылезать не желала.
  И тогда Катя решила принять решительные меры по заранее продуманному плану. План был таков (Катя его давно придумала, да все не знала, как осуществить): послать кого-нибудь на избушке в Берендей, сообщить о творящихся безобразиях. Сама Катя ехать не могла, поскольку ее оставили за старшую, а все остальные были совершенно безответственными. Но теперь она поняла, как все устроить. Девочка решила послать в избушке Аню с Алисой, мол, в таком безобразии им жить нельзя, а приглядывать за ними поставить Вареньку. Избушка благополучно доберется до Берендея, а там уж сама найдет дорогу в царский терем.
  Уговорить девочек на такой поход оказалось делом довольно простым. Поездить на избушке они давно мечтали. Кроме того, с ними попросилась еще и примерная София, единственная, кого Катя не ловила. Ее Катя отпустила с неохотой: надеялась, что она поможет ей переловить колобков. Но в то же время под присмотром Софии девочки были бы в большей безопасности, поскольку Варенька была личностью легкомысленной. К тому же София стала бы вещественным доказательством того, что в Теремке действительно поселились колобки. Бессвязным речам Алисы могут и не поверить, Вареньке до этого дела нет, а если в Берендее появится настоящий колобок, то уж наверняка царица забеспокоится и, возможно, пошлет подмогу.
  Когда все было продумано и девочки собраны в дорогу, Катя еще раз напомнила избушке, что скакать надо осторожно, потому что пассажиры на этот раз особенно хрупкие. Избушка, имевшая своеобразный материнский инстинкт, клятвенно пообещала скакать так, будто внутри сидят фарфоровые вазы. Алиса и Аня были усажены в избу, София уже пристроилась в узкой щели между печкой и скамейкой — опасалась укатиться — и Варенька, умевшая управлять избушкой, скомандовала ей: «на старт, внимание, марш!» Избушка очень аккуратно выбралась из озера и направилась в сторону леса.
  Убедившись, что особенно прыгать она не станет, Катя пошла домой и обнаружила, что все колобки столпились у окна и смотрят вслед избушке. Девочка тут же схватила лежавший поблизости мешок и разом накрыла им всех колобков. Колобки начали дергаться, верещать и всячески старались выскочить из мешка, но на сей раз им это не удалось. Катя завязала мешок обрывком бельевой веревки, а потом, для надежности, сунула в ларь от муки. Крышка у ларя была крепкой, и из-под нее колобки бы уж точно не выбрались. Муку из ларя Катя ссыпала в самую большую кастрюлю, которая имелась, но все равно немножко муки на дне ларя все-таки осталось.
  Однако колобки оказались сообразительными. Ночью они неведомым образом умудрились проделать в мешке дыру, выбрались наружу и принялись изнутри долбить крышку ларя. Катя в это время спала в лечебнице, зато Лумпи не дремала. Она слезла с печки и сунула свой любопытный нос в ларь. Оттуда немедля повыскакивали колобки. Лумпи, не питавшая к колобкам никаких теплых чувств, заорала и запрыгнула обратно на печку. А колобки, радуясь свободе, начали скакать по всей комнате, распевая свою излюбленную песню. Только теперь к ней прибавилась еще одна строчка: «И от Кати я ушел...» Катя от такого шума, понятно, проснулась и обнаружила побег. Но теперь ловить колобков было уже поздно.
  Помимо колобков у Кати была еще одна весьма серьезная забота: Лумпи. После отъезда Василисы она окончательно отбилась от рук и целыми днями сидела либо на печке, либо на чердаке, экспериментируя с Сашиной помадой, а в довершение всех несчастий, к ней начали возвращаться ее колдовские знания. Позже Катя даже написала небольшой реферат на тему «что бывает, если фее дать помаду», чем, сама того не желая, вызвала громадный интерес к разнообразной косметике у других девочек, имевших хоть самый захудалый магический дар. Вследствие этого все они ринулись в человечий мир покупать помаду, а когда начались эксперименты, то и вовсе возникла полная неразбериха. Например, одна юная модница по ошибке превратила помаду в динамит, который в самый неожиданный момент взял и взорвался (правда, поблизости в это время, к счастью, никого не оказалось).
  Но все это произошло потом, а пока Катя только за голову хваталась, безуспешно пытаясь хоть как-то образумить Лумпи. Ни заговоренная погремушечка, ни лапти-самоходы с подвохом, в которых ты можешь хоть целыми днями плясать (плести эти лапти Катю обучил один Рогнедин знакомый старичок из Берендея) — ничего не помогало. Лумпи интересовала только помада. Очень скоро, не без помощи магии, Лумпи ухитрилась превратить одну помаду в целую косметичку и целыми днями красилась. Катя иной раз вообще не могла на нее смотреть без отвращения. Не понимая, что хорошо, а что плохо, Лумпи превращала себя в какое-то чудовище.
  В некоторый момент Лумпи вдруг отвлеклась от самораскрашивания и засела в библиотеке. Так у Василисы назывался небольшой закуток в лечебнице, где стояли два стеллажа с книгами. Кроме волшебных книг, которые, собственно, и интересовали Лумпи, там была и художественная литература. Лумпи читала все подряд, и вскоре ее лексикон наводнился всякими странными словечками. Больше всего ей почему-то понравилась Эллочка-людоедочка из «Двенадцати стульев», поэтому вскоре вся речь сумасшедшей феи сократилась до тридцати слов с лишним.
  
  Как-то раз с утра Катя сидела на крылечке Теремка, где вопли колобков слышались хоть чуть-чуть потише, и чистила картошку, уныло размышляя, как же все-таки их поймать. Оставлять колобков на свободе было рискованно, поскольку, раз разбив окно, они поняли, что через такую дыру удобно выбираться на улицу, и норовили поразбивать и остальные окна, чтобы больше простора было.
  Дочистив картошку, Катя встала и пошла было в дом, но вдруг ее кто-то окликнул. Девочка обернулась. На тропинке, выходившей из леса, стояла худая женщина в непонятного цвета платье, закутанная в шерстяную шаль с обвисшей бахромой. За спиной у нее была небольшая котомка. Женщина подошла ближе, и Катя разглядела, что она уже довольно пожилая.
  — Здравствуй, девочка, — поклонилась незнакомка. — Не откажи в милости, пусти в дом отдохнуть.
  — А кто вы? — на всякий случай спросила Катя.
  — Я бедная странница-богомольница, пришла издалека, из чужих земель, из-за синих гор... — нараспев заговорила старуха. — Много я дорог исходила, чуть жива до лесов добралась, стара я уже, и ноги-то болят, и спину ломит... Пусти, внученька, пожалей старушку!
  — Заходите! — Катя гостеприимно распахнула дверь. — Я как раз обед варить собиралась. Вы пока отдохните.
  Странница тут же — шасть в дверь, а оттуда в горницу, и уселась на лавку. Катя занялась делом, желая показать этой чужой неизвестной женщине, что умеет управляться с хозяйством.
  Голоса колобков давно смолкли. Видимо, они читали какую-то Алисину книжку. Потом дверь отворилась, и вошел Колобок, волоча за собой «Трех поросят». Он с интересом уставился на странницу, бросил книжку на пол и заюлил вокруг.
  — Здрасьте! — Колобок начал издалека. — А вы кто такая? Пошто сюда явились? Куд-куда, куд-куда, вы откуда и куда...
  — Я бедная странница, пришла из далеких земель, ноги болят, спину ломит... — завела свою песенку странница, но Колобок ее не дослушал.
  — Я ста-аренькая стару-ушка!.. — заныл он противным голосом. — Я отбилась от ста-ада и о-очень, о-очень уста-ала...13
  Тут до него дошел смысл собственных слов, и он покатился со смеху, почти сразу же врезавшись в стену. В дверь заглянули остальные колобки.
  — Ой, не могу! — потешался Колобок. — Я отбилась от стада старушек!
  Катя шуганула колобков метлой, и они убрались обратно в лечебницу. Некоторое время оттуда слышался дикий хохот, а потом внезапно они хором грянули «Я Колобок...».
  — Не обращайте внимания, — сказала Катя страннице. — Они всегда такие сумасшедшие. Я уже и не чаю, как от них избавиться.
  — А заговаривать пробовала? — поинтересовалась странница. — Хочешь, я заговорю? Я много заговоров знаю. И от хвори, и от воров, и к богатству, и для урожая... И от колобков что-нибудь да отыщется.
  — Их никаким заговором не возьмешь, — вздохнула Катя. — Один раз я их в мешок поймала, а они все равно выбрались. Вот, Лумпи выпустила... — она кивнула на сидевшую на печке фею.
  — Это кто ж такая — Лумпи? — уточнила странница, с любопытством разглядывая фею. У Лумпи был совершенно дикий вид.
  — Да так, одна феечка сумасшедшая... — поворчала Катя. Представлять такое чудище как сестру Василисы она вовсе не собиралась.
  — Я не Лумпи, я Маулинта! — гордо заявила Лумпи.
  — Маулинта? — с интересом переспросила странница. — Слыхала я о такой...
  Лумпи посмотрела на нее с подозрением.
  — Вы меня, тетя, не трогайте, — сказала она, на всякий случай отодвигаясь.
  — Ладно, не трону, — согласилась старуха. — Ты, Лумпи, никого не слушай. Занимайся своим делом.
  Катя посмотрела на странницу с неодобрением. Приглашая ее в дом, она втайне надеялась, что эта женщина может как-нибудь повлиять на Лумпи, а та вдруг начала потакать фее в ее бесчинствах.
  Странница между тем несколько освоилась и принялась исследовать горницу, заглядывая во все углы. При этом она все время охала и восхищалась Василисиным хозяйством. Пошарив по ларям и полкам, старуха направилась к запертой двери в детскую.
  — Туда нельзя! — строго сказала Катя. — Закрыто.
  — С чего это закрыто? — удивилась странница.
  — Там колобки окно разбили, — пояснила Катя.
  — Так давай я тебе его заговорю, чтобы в нем новое стекло выросло! — воскликнула странница. Но Катя пускать незнакомку шастать по дому вовсе не собиралась. Поведение старухи показалось ей подозрительным.
  — Не надо мне ваших заговоров, — сказала девочка. — Сама разберусь. А то вы мне его еще не так заговорите.
  — Ишь ты, подозрительная какая! — оскорбилась странница и уселась на лавку. — Да в заговорах никто лучше меня не понимает!
  — Может и так, — не стала спорить Катя. — Только лучше уж я как-нибудь сама. На чистом волшебстве долго не продержишься.
  — А кто тебе сказал, что это чистое волшебство? — не отставала странница.
  — А что же, грязное?.. — Катя поставила на стол тарелку супа и сказала решительно: — Кушайте, тетенька, небось устали с дороги.
  
  Пообедав, странница разговорилась. Она сообщила, что исходила всю Россию, много странного повидала, многим премудростям научилась. Потом начала причитать, что близится конец мира и признаки разрушения появляются всюду.
  — Эх, внученька, какие времена настали... — вздыхала старуха.
  — Я вам не внучка, — сказала Катя.
  — Как же? — возразила странница. — Ты чья внучка?
  — Бабы-Яги.
  — Ну вот. Стало быть, и моя тоже.
  Катя нахмурилась.
  — Что ж делать-то что делать! — причитала странница. — И ведь един только предмет, самый маленький на вид, может решить судьбы миров!
  — Какой еще предмет? — заинтересовалась Катя, уверенная, впрочем, что старуха назовет все тот же пресловутый жезл. Однако, у странницы была другая версия спасения мира.
  — Совсем малюсенький артефакт! — повторила она, сокрушенно качая головой. — Колечко, знаешь, золотое такое. Да не простое. В нем, значит, этот, камушек такой, голубой. Ма-аленький. Но сильный. Кто такое кольцо наденет, тому волшебная сила дана будет необыкновенная. Камушек-то волшебный. И вот кабы такое колечко достать...
  Катя невольно сунула руку в карман сарафана. С тех пор, как Рогнеда отдала колечко ей на хранение, оно так и валялось там, а Катя за своими заботами совсем про него забыла.
  Колечко лежало в кармане. Катя нащупала его, и ей показалось, что она чувствует, какая сила исходит от камня.
  — Скоро, ох, скоро наступит конец света... — раскачиваясь из стороны в сторону, причитала странница. — Вся Солнечная система рушится! Юпитер взорвался, Марс шатается, скоро ударная волна достигнет и нас...
  — Враки это все, — возразила Катя.
  — Какие там враки! — уныло пробормотала странница. — Рушатся основы мироздания! Остатки Алого вихря Юпитера вскоре достигнут Земли, и начнется полнейший хаос...
  — Не верю я, что Юпитер взорвался, — снова сказала Катя. — А уж марсиане-то и подавно никогда не позволят, чтобы их планету шатали.
  — Да нету марсиан! — с досадой сказала странница. — Я тебе реальную ситуацию описываю, а ты меня все норовишь поднять на смех. И что это за молодежь такая пошла несерьезная...
  — Все вы врете, — уверенно заявила Катя. — Это всего лишь планы Черной Ведьмы.
  — А ты откуда знаешь? — насторожилась странница.
  — А вы сами мне давеча говорили, — усмехнулась Катя, стараясь не выдать своего страха. — Вы сказали, что раз я — внучка бабы-яги, то, значит, и вам внучка тоже.
  — Ну и что?
  — А то, что Василиса говорила, что Черная Ведьма приходится родственницей всем бабам-ягам! Следовательно, кем же еще вы можете быть, как не этой самой Ведьмой?
  Странница озадаченно уставилась на нее.
  — И что же будет, если я — эта самая Ведьма? — спросила она с интересом.
  — Ага! Вот вы и сами это признали! — воскликнула Катя, лихорадочно нашаривая в кармане колечко. — Только ничего у вас не выйдет. Я сама вчера смотрела в звездное небо и могу поклясться, что Юпитер целехонек, а Марс преспокойно катит себе по своей орбите. Вашим планам, уважаемая «бабушка», не суждено сбыться!
  Ведьма поднялась с лавки, подошла к печке и постучала по печной трубе. Сверху свесилась абсолютно фиолетовая Лумпи.
  — Послушай-ка, Маулинточка, — ласково обратилась к ней Ведьма. — Как тебе нравится эта девочка? Что за милая непосредственность! Она меня уже бабушкой называет!
  — А у вас вся спина белая! — заявила Лумпи.
  — Что, правда? — озадачилась Ведьма. — Неужто я к печке ненароком прислонилась? Да вроде ее не красили...
  — Шутка! — сказала Лумпи и расхохоталась, очень довольная собой.
  — Что за милая непосредственность! — повторила Ведьма.
  — Послушайте, — сказала Катя, готовая в любую секунду надеть колечко, хоть и не знала, чем это может помочь. — Вас сюда никто не звал. И вы никакого права не имеете требовать, чтобы я действовала с вами заодно!
  — Милая моя, да ведь об этом и речи не было! — воскликнула колдунья.
  — А кто вам разрешил науськивать на людей дрессированные вирусы? — не слушая, продолжала Катя. — Ладно бы там еще у нас в сказке, но выпускать магию в высший мир — это уже вселенское преступление!
  — Да? — усмехнулась колдунья. — И что ты можешь сделать? Ты в курсе, что я, если меня хорошенько разозлить, могу раздавить тебя, как козявку?
  — Может и можете, — согласилась Катя. — Но вы не все знаете, хотя вам этого и хотелось бы. Вы сами открыли мне одну очень важную тайну.
  — Вот как? Какую же?
  — Вы сказали, что Рогнедино колечко, которое она, между прочим, нашла у меня в сундуке, может увеличить магическую силу любого, кто его наденет, до немыслимых размеров. А это колечко сейчас у меня. И на данный момент я сильнее вас, так что прежде подумайте, а потом уже давите козявок.
  — Так оно у тебя! Я так и знала! — завопила Ведьма, кидаясь к Кате.
  Но та была готова к внезапному нападению, увернулась, проскочила под столом и оказалась возле печки, на которой сидела Лумпи.
  — Отдай! — вопила Ведьма. — Отдай сейчас же!
  — Это еще что за бедлам? — вопросила Лумпи, которой не понравилась беготня у нее под ногами. — Эй, полегче там! У меня помада упала!
  Этого Катя и добивалась. Чувствуя, что самой ей с Ведьмой не справиться, поскольку, как обращаться с колечком, было непонятно, она решила заручиться поддержкой Лумпи, которая хоть что-то понимала в темной магии.
  — Это все она! — сказала девочка, ткнув пальцем в Ведьму, которая на их счастье застряла между столом и стенкой и изо всех сил дергала ногой, пытаясь освободиться. — Она твою помаду уронила. Ату ее, Лумпи!
  Лумпи, обнаружив предполагаемого врага, скакнула с печки вниз и приземлилась Ведьме прямо на голову. Та заверещала и начала бормотать какие-то заклинания, но Лумпи, знавшая по собственному опыту, чем обычно такое кончается, поспешно зажала ей рот.
  — А у вас вся спина белая! — повторила она. — Отдавайте мою помаду! А ну живо! Я жду!
  Катя возбужденно прыгала рядом, уже совершенно поверив в то, что вдвоем с Лумпи они могут победить саму Черную Ведьму. Но Ведьма оказалась хитрее, чем предполагалось. Когда Лумпи ее совсем зажала, она вдруг зашипела, вспыхнула зеленоватым светом и исчезла, а Лумпи от неожиданности грянулась на пол.
  Вслед за этим наступила тишина. Катя замерла на месте, ошеломленно глядя туда, где только что была Ведьма. В дверь просунулись колобки.
  — Да-а, я бы так не смогла... — сказала Лумпи, поднимаясь и ошеломленно потирая бок.
  — Как... не смогла? — спросила Катя, не вполне понимая даже, что говорит.
  — Я так исчезать не умею, — пояснила Лумпи. — А когда-то умела...
  «Вспомнила! — поняла Катя. — Ну, теперь держись!» Она представляла себе, как Лумпи сейчас устроит скандал и начнет требовать немедленного возвращения ее прежнего положения. Но скандала не произошло. Лумпи, все еще охая, направилась к печке и влезла на нее.
  — Кошмар! — заявила она. — И эта тетя еще думала, что я по-прежнему буду ей помогать!
  — Как — по-прежнему? — поразилась Катя.
  — Понимаешь, — задумчиво начала Лумпи, — она меня подкупила. Я хотела стать сильной феей, и она дала мне в помощь призраков, но за это я должна была ей помогать. Ну, я и согласилась. А она незаметно подчинила меня себе, и я стала работать только на нее, хотя думала, что все это мои действия. Вот например, прилетела в наш мир Алиса, а зачем? Эта ведьма хотела наводнить весь волшебный мир призраками-людоедами и для этого выращивала их. А потом, когда Василиса меня расколдовала, Ведьма уже не могла мной управлять и страшно разозлилась. К тому же Беломор разрушил почти все ее планы, и ей пришлось начинать все по новой. Только теперь она действует по-другому.
  Катя пораженно слушала Лумпи. Давно уже бывшая фея не говорила так осмысленно. Но еще более поразительными были сами ее слова.
  — Так ты... знаешь эту Ведьму? — сиплым шепотом спросила наконец Катя.
  — Знаю? — Лумпи задумчиво покачала головой. — Ее никто не знает. По крайней мере, я о ней знаю только одно: что это действительно Черная Ведьма. И еще я знаю, что она планирует погубить весь мир с помощью какой-то новой хвори. Дыры в границе она сверлит для того, чтобы эту хворь выпустить в большой мир.
  — Лумпи! — Катя решила ковать железо, пока горячо. Неизвестно, сколько продержится такое осмысленное настроение Лумпи. Она ведь может и снова с ума сойти! — Лумпи, ты такие вещи говоришь! Это ведь показывает все дело в совершенно новом свете! Ты ведь можешь всем помочь! Только вот ты пока совсем не похожа на волшебницу, которая может спасать мир. Ты бы лучше не разрисовывала себя, а попыталась вспомнить, что ты еще знаешь о Черной Ведьме. Зачем делать из себя чудище?
  Но тут Катя ошиблась. Похоже, помада была теперь единственной отрадой Лумпи.
  — А тебе какое дело, что я раскрашиваюсь? — свирепо рявкнула фея. — Что хочу, то и делаю!
  И она, окончательно разрушив Катины надежды, отвернулась к стенке и стала рыться в косметичке.
  
  Глава тринадцатая
  МИРОВАЯ ТОСКА
  
  Шли дни. Ведьма больше не появлялась, и ничто не нарушало спокойную лесную жизнь. Погода испортилась, и за окном целыми днями моросил противный дождик, порой переходивший в ливень. Почему посреди весны вдруг образовалась осенняя погода, оставалось загадкой. Должно быть, Ведьма, желая досадить Кате, нагнала туч.
  Вечерами Катя сидела у окошка, слушала тихий шелест за окном, и ей казалось, что время остановилось и ничего больше нет: ни леса, ни озера, только дождь. Колобки тоже как-то утихли и приуныли. Теперь они уже не носились везде и всюду и не горланили песни. Почти все время они сидели в рядок на жердочке — так они прозвали узкую полку для чашек. Самих чашек давно уже не было: их перебили колобки.
  Одна лишь Лумпи оставалась прежней. По мере того, как остальные погружались в уныние, фея становилась все более шумной и вскоре почувствовала себя полноправной хозяйкой в доме, потому что ей никто не перечил. Правда, когда она взялась командовать, Катя категорически отказалась выполнять ее капризы, ссылаясь на то, что Лумпи требует невозможного.
  Как-то вечером в Теремок заглянул Иван. В тот день Катя была в несколько приподнятом настроении, поскольку внезапно вспомнила, что у нее день рождения. Хотя вообще-то ежегодно справлять дни рождения в волшебном мире не принято, на этот раз у Кати была особая дата: ровно девять с половиной веков. По этому случаю она соорудила какой-то невероятный торт с кучей наверченных украшений и даже расшевелила колобков, которых необыкновенно заинтересовал процесс приготовления торта. Узнав, что у Кати день рождения, они предложили спеть, и девочка с радостью согласилась, внезапно осознав, что все эти дни ей не хватало именно восторженных воплей колобков и их шныряния под ногами.
  В самый разгар концерта (колобки умудрились уже разбить одну из оставшихся чашек и уронить три блюдца), в дверь кто-то постучал. Катя знáком велела колобкам помолчать, схватила стоявшую в углу кочергу и осторожно вышла в сени. После нашествия Ведьмы она твердо решила не пускать в дом никого постороннего. Остановившись перед дверью, но не спеша отпирать, она спросила грозно:
  — Кто стучится громко так?
  — Это я, Иван-дурак! — ответили с улицы, и Катя распахнула дверь.
  Иван был весь промокший, видно, долго под дождем торчал, и, войдя в сени, тут же оглушительно чихнул. Катя, охнув от неожиданности, немедленно потащила его в горницу и усадила у печки сохнуть.
  Под столом сердитый Колобок угрюмо собирал в кучку осколки разбитого блюдца. Остальные его собратья толпились вокруг и дружно давали советы, однако делом помогать не спешили.
  — Мам, дай веник, — мрачно потребовал Колобок. — От этих шариков-лошариков никакой помощи не дождешься.
  «Шариками-лошариками» Колобок обзывал своих братьев, когда бывал ими недоволен.
  Катя выдала Колобку веник, а сама принялась выяснять у Ивана, что произошло и откуда он такой явился.
  — Известно дело — дождь, как же тут не промокнуть? — резонно заметил Иван и сам в свою очередь поинтересовался, увидев торт: — Чего это у вас, праздник что ль какой?
  — У меня день рожденья, — скромно улыбнулась Катя. — Девять с половиной веков.
  — А-а... ну, поздравляю, — Иван пожал Кате руку. — А я вот от Беломора возвращаюсь.
  — И что Василиса? — спросила Катя.
  — Улетела в Берендей, — Иван нахмурился. — Плохи дела, совсем плохи...
  — Что такое? — Катя забеспокоилась.
  — Уж чего не знаю, того не знаю, — развел руками Иван. — И никто не знает. Наверняка, колдовство какое. Чаю не предложите? — внезапно перевел он разговор на другую тему.
  — Ох, простите, совсем забыла! — воскликнула Катя, поспешно ныряя в посудный шкафчик, в котором схоронились уцелевшие чашки. — У нас тут такие дела творятся — все на свете позабудешь.
  — Вот-вот, везде нынче дела творятся, — кивнул Иван. — И до чего мы так докатимся...
  — Здрасьте, — сказала с печки Лумпи. В прошлый раз Иван ее не видел, поскольку она скрывалась на чердаке.
  Иван удивленно обернулся. В этот день Лумпи имела не такой жуткий вид, как обычно в последнее время, но Ивана она все равно напугала.
  — Это что еще за чудище? — охнул он. — Катя, что это у тебя тут на печке сидит?
  Катя безразлично покосилась на Лумпи и подвинула Ивану блюдце с куском торта.
  — Это Лумпи, — сказала она неохотно.
  — Это что же за Лумпи такая? — поинтересовался Иван, отхлебывая из чашки горячий чай. — Слыхали мы про одну в Берендее...
  — Да ты что! — воскликнула Лумпи и дунула на Ивана пудрой. Иван чихнул.
  — Слыхали... — повторил он ошеломленно и отодвинулся от печки. — Только похоже, это не ваша.
  — Почему? — спросила Катя, уверенная, что Лумпи на свете всего лишь одна.
  — Та, говорят, фея какая-то грозная, а это... — Иван уже оправился от шока и внезапно скорчил такую рожу, что Лумпи в свою очередь едва не свалилась с печки.
  — Это что — я? — спросила она растерянно.
  — А что, похоже получилось? — довольно поинтересовался Иван.
  — Похоже, — Катя грустно вздохнула. — Эта фея и есть наша Лумпи. И во что она превратилась! — девочка кинула на Лумпи осуждающий взгляд, но та уже вновь занялась своими делами.
  Колобки загребли осколки посуды куда-то в угол, потом собрались у печки и объявили, что желают продолжить концерт.
  — Давайте, — согласилась Катя. — С начала начните, а то Иван не все слышал.
  Колобки согласились и грянули хором свою любимую песню, но тут Лумпи завизжала и швырнула в них тапком. Тапок этот здесь забыла в свое время Алиса,14 а Лумпи приспособила в качестве метательного снаряда.
  — Лумпи! — воскликнула Катя. — Что ты делаешь? Ну как ты себя ведешь?!
  — Это хорошо, или плохо? — спросила Лумпи. Эту фразу она как-то раз слыхала от Игоря, который утверждал, что знает «две универсальные фразы для поддержания разговора». Фразы действительно были универсальными, но еще более универсальной была фраза, которую выдумала маленькая Алиса: «да ты что!». Ее можно было вставлять абсолютно везде.
  — Это очень, это очень плохо! — сказала Катя сердито. — И как тебе только не стыдно?
  — Подумаешь! — у Лумпи на все был готов свой ответ.
  Катя тяжко вздохнула. Иван покосился на Лумпи и спросил:
  — А она точно фея?
  — Была фея, — уточнила Катя. — А теперь — сумасшедшая какая-то.
  Лумпи немного подумала, видимо, подыскивая подходящий ответ на такое оскорбление, но, так ничего и не придумав, выпалила сердито:
  — А у вас вся спина белая!
  Иван, к которому непосредственно была обращена эта фраза, удивленно пощупал свою спину.
  — Да ты что? — удивился он. Лумпи захихикала.
  — Шутка, — сообщила она.
  — С ней лучше не разговаривать, а то еще взбесится, — посоветовала Катя.
  — Да... лучше я пойду, — сказал Иван, опасливо косясь на Лумпи. — До свиданья, Лумпи!
  Он встал и поклонился.
  — Шалишь, парниша! — хмыкнула Лумпи.
  Иван еще раз поклонился и торопливо направился к выходу. Катя бросилась за ним.
  — Да вы что! — воскликнула она. — Хоть переночуйте у нас, дождь переждите...
  — Он до следующей недели не кончится, — резонно заметил Иван, распрощался с высыпавшими на крыльцо колобками и зашагал в сторону Берендея.
  
  А Катя вернулась в дом, где была тут же оглушена хором колобков, продолжавших свой концерт.
  Концерт окончился лишь поздно ночью. Когда наконец колобки окончательно охрипли, Катя отправила их укладываться в лечебнице, где они с недавнего времени обосновались, а себе постелила в горнице на лавке, переоделась в ночную рубашку и уже собралась гасить керосинку, как вдруг за окном послышался свист, затем стук, будто что-то тяжелое с размаху село на землю, а затем по крыльцу застучали торопливые шаги.
  Катя бросилась в сени. Дверь распахнулась, и из синей темноты первым возник мокрый и всклокоченный Серый, сразу помчавшийся греться у печки, а за ним Василиса. Лицо у нее было мокрое. Сперва Катя решила — от дождя, но внезапно поняла, что это слезы. Василиса, прямо в плаще, с которого ручьями текла вода, бросилась в горницу, рухнула на скамейку и внезапно зарыдала.
  Из лечебницы разом высунулись все колобки. Катя шуганула их валенком и кинулась вслед за Василисой.
  — Василис, ты что? — крикнула она. — Что случилось? Да рассказывай скорей!
  Даже Лумпи, возившаяся на своей печке, и та забеспокоилась.
  — Эй, Вася! — сказала она басом. — Говори, чего ревешь?
  Василиса подняла голову и с отчаянием проговорила:
  — Он... ушел!
  — Кто ушел? — опешила Катя. — Куда ушел? Когда ушел?
  — Они все ушли, — уныло ответила Василиса.
  — Да кто?!
  Василиса только молча всхлипывала. Догадливая Лумпи снисходительно усмехнулась и заявила:
  — Да небось Игорь ейный ушел. А куда — неизвестно. И остальные ушли...
  Василиса посмотрела на сестру очень свирепым взглядом, но говорить ничего не стала.
  — Кто — все? Куда ушли? Когда ушли? Почему ушли? — волновалась Катя, совершенно сбитая с толку.
  Наконец, после получаса расспросов, выяснилась примерно такая картина. Когда Иван отыскал Василису на совете у Беломора, она немедленно вылетела в Берендей, где застала сестру Елену в совершенном отчаянии. Началось все через несколько дней после того, как луна в небе столь внезапно исчезла. Сперва никто особо и не замечал непорядка, но вскоре сам царь Иван начал все глубже погружаться в непонятную тоску и все чаще уезжал один на коне за город, в лес. А там и весь Берендей как-то незаметно превратился в город уныния.
  Не слышно было уже звонких песен, никто не смеялся больше, а порой кто-нибудь исчезал без следа, и в городе его больше не видели. Причем с женской частью населения все было более-менее в порядке, зато местных богатырей все сильнее одолевала «тоска зеленая», и они, собираясь в отряды, уходили куда-то в неведомые дали. А в один прекрасный день, вернее, это был тот самый день, когда Василиса прилетела в Берендей, царь Иван собрал всю свою дружину и увел ее вслед за другими.
  — Что я буду делать теперь? Что мне теперь делать? Что мне делать? — горестно восклицала Василиса, держась за голову.
  — Ай-ай-ай! — причитала Катя.
  Одна Лумпи оставалась спокойной. Вдруг она необычно серьезным голосом произнесла:
  — Это все Ведьма виновата.
  — Что? — встрепенулась Катя. Ей вдруг пришла в голову мысль, что на Лумпи опять что-то нашло, как в тот раз, когда она призналась, что знакома с Черной Ведьмой. — Какая ведьма? Черная?
  — Ну не белая же! — Лумпи фыркнула.
  — Ты что-то знаешь? Ну говори же! — теребила ее Катя. Василиса тоже перестала причитать и с некоторым удивлением смотрела на сестру.
  — Это один из ее планов, — медленно, словно бы с трудом, промолвила Лумпи. — Она знает, что с нами, слабыми девочками, ей гораздо легче справиться. Поэтому она и наслала такое заклятье. Оно соберет всех рыцарей в скрытом месте, и там они погрузятся в глубокий сон, который будет длиться до тех пор, пока властвует на Земле колдунья. Заклятие это не победить. Теперь нам остается надеяться только на себя.
  Василиса медленно поднялась с лавки.
  — Лумпи! — потрясенно сказала она. — Я тебя просто... не узнаю!
  — Откуда ты все это знаешь? — в свою очередь спросила Катя.
  — Я довольно долгое время служила Ведьме, мне известен ее нрав, и я могу угадывать ее планы... — Лумпи устало вздохнула. И вдруг добавила совершенно другим тоном: — Да отстаньте вы все от меня, я спать хочу! Еще колобки эти бешеные по потолку скачут...
  И она спряталась в самый темный угол за печкой.
  
  Глава четырнадцатая
  НЕЗАДАЧЛИВЫЕ АГЕНТЫ
  
  — Катя, — сказала Василиса, — я улетаю.
  — Как? Опять? — опечалилась Катя.
  — Да. Информация, которую сообщила нам Лумпи, может оказаться очень ценной для борьбы с Черной Ведьмой. Я должна сообщить обо всем остальным волшебникам. А ты все так же остаешься дома и следишь за хозяйством. Кстати, где малышки?
  — Я... — Катя вдруг смутилась. — Я их в Берендей отправила.
  — В Берендей?!
  — Ну да. У нас тут такие дела творятся, невозможно было дальше их тут оставлять, — пояснила Катя. — Понимаешь, у нас тут... колобки завелись.
  — Какие... колобки? — пораженно спросила Василиса и села на лавку.
  — Обыкновенные! — послышался из-за двери голос Колобка, а затем он возник в дверях. — Нас Катя налепила, а мы взяли, и ожили. А теперь мы все называемся — рок-группа «Бедлам», — поведал он.
  — И... сколько же вас всего? — спросила Василиса упавшим голосом, видно, представляя себе целую армию колобков, штук этак двести или триста.
  — Вообще-то нас одиннадцать, — Колобок почесал нос. — Но единственная сестра моя София, вот какое дело, уехала в Берендей вместе со своими подругами, которые вам, я так понимаю, приходятся дочками. Поэтому в настоящий момент нас здесь всего десять. Вот такие пироги, — закончил он.
  — Я КОЛОБОК! — вдруг хором заголосили в лечебнице остальные колобки.
  Вслед за сим дверь снова распахнулась, и в горницу поскакали колобки, а за ними возник Серый. Он скалил зубы и, видно, смеялся, а колобки решили, что он задумал их съесть.
  — Да-а... — пробормотала Василиса, глядя на всю эту неразбериху. Колобки голосили, Катя носилась по всей комнате и ловила их, а Серый смеялся в голос, издавая довольно оригинальные звуки.
  Тут за окном вновь послышались шаги, и в горнице вдруг возникла Варвара с Аней на руках. За Варварин плащ цеплялась очень недовольная Алиса. Из кармана у нее тотчас же выкатилась София, в противоположность Алисе, крайне жизнерадостная. Алиса посмотрела на нее довольно кисло.
  — В Берендее так интересно было! — сообщила она Колобку. — А тетя Варя решила нас обратно вернуть. Вот как это называется?
  — C`est mais injuste!15 — сочувственно подтвердила София, не столь, впрочем, действительно соболезнуя Алисе, сколь желая похвастаться своим знанием французского.
  — Варя! — воскликнула Василиса. — Ты видишь это безобразие?
  — Вижу, — кивнула Варвара, спуская Аню на пол. — Спокойно, сестрица, сейчас все будет в порядке.
  Она взмахнула руками, и внезапно все в комнате замерли кто в какой позе был. Варвара преспокойно собрала всех колобков и посадила их в уже знакомый им ларь от муки. Затем она снова махнула рукой, и все остальные едва не попадали на пол, когда неожиданно вновь смогли двигаться. Колобки в ларе немедленно запрыгали.
  — Ух! Спасибо тебе, тетя Варя! — выдохнула Катя. — А можно и мне так научиться?
  — Э-э, милая, для этого ты пока еще слабовата, — усмехнулась Варвара.
  Катя понуро опустила голову. А она-то уж подумала, можно будет так легко с колобками управляться...
  — Ну-ну, выше нос, уж одна-то хорошая новость у меня для тебя все-таки найдется, — приободрила ее Варвара. — На совете я уговорила остальных позволить тебе тоже отправиться к Алмазной горе, когда это понадобится. А я думаю, это случится довольно скоро. Все идет к тому, что...
  Тут она замолчала и многозначительно переглянулась с Василисой.
  — Я, конечно, не против, — вздохнула Василиса. — Но куда же нам Лумпи тогда девать? И малышки одни останутся...
  — А мы и их с собой прихватим, — бодро ответила Варвара. — Ты, Василисушка, поспешай к Беломору, новости-то важные. А я тут дела устрою.
  — Василисушка... — Василиса нахмурилась. — Не надо меня так называть. Так меня Игорь называл. А ты... не надо.
  Варвара ободряюще положила руку сестре на плечо.
  — Ничего, сестрица, все будет хорошо, — и она с трудом улыбнулась.
  
  Василиса улетела. Алиса с Аней попытались было устроить по этому поводу скандал, тем более, что колобки были вполне солидарны с ними в вопросах воплей и начали подпевать, когда Алиса завыла. Но Варвара снова что-то наколдовала, и колобки внезапно лишились голосов.
  — Вот, так-то лучше будет, — сказала Варвара. — Небось не будут больше вопить.
  Колобки возмущенно хрипели. Больше всех негодовала София, которую заколдовали просто за компанию с остальными.
  — C`est mais injuste! — повторяла она сиплым шепотом.
  Катю Варвара предупредила, что заклинание действует ровно двенадцать часов, а потом колобки снова смогут вопить. Потом она исправила еще несколько неполадок в хозяйстве, наколдовала новую посуду взамен разбитой колобками и дала Кате музыкальную шкатулку для их успокоения.
  — Раз уж они у тебя все такие музыкальные, пускай хоть под музыку поют, — пояснила она.
  Убедившись, что у Кати достаточно съестных припасов, Варвара распрощалась и тоже улетела, пообещав вскоре еще раз заглянуть. Воздушным транспортом ей служила искусно сделанная из цельной малахитовой глыбы половинка ракушки диаметром в полтора метра. Варвара была женой Уральского горного короля, поэтому многие предметы домашнего обихода у нее были каменными. И музыкальная шкатулка для колобков тоже была малахитовой.
  
  С утра за завтраком Алиса с Аней оживленно рассказывали Кате о своих похождениях, то и дело перебивая друг друга. Из их рассказа Катя поняла, что Варвара не зря отправила девочек домой. Начать с того, что, когда ошеломленная Елена обнаружила у царского крыльца избушку и выскочившая оттуда София (она еще больше удивила царицу) принялась объяснять, в чем дело, Алиса с Аней потихоньку улизнули и отправились бродить по городу в поисках приключений.
  Сперва они угодили на базар и устроили там концерт. Аня прихватила из избушки пару дырявых валенок, которые Катя не выбрасывала только потому, что валенки были заколдованными и не промокали в дождь. Зато если дождя не было, достаточно бывало какой-нибудь жалкой лужи, чтобы валенки промокли насквозь.
  Очутившись на базаре, где все что-то продавали или покупали, Алиса тоже вздумала поторговать и, размахивая валенком, принялась вопить всякую чепуху. Сперва на девочек не обращали внимания, поскольку на базаре и без них было шумно и Алисины вопли сливались с голосами других бродячих торговцев. Но потом на них начали натыкаться: Алиса встала прямо посреди дороги.
  Наконец какой-то свирепого вида мужик пригрозил надрать Алисе уши, когда она попалась ему прямо под ноги. Алиса не растерялась и принялась пуще прежнего восхвалять валенки, голося мужику прямо в ухо. А тут еще Аня, узрев серьезную опасность лишиться валенок (продавать их она вовсе не собиралась), заорала дурным голосом, потому что ее никто не слышал. Мужик, наполовину оглохший, не выдержав, привел свою угрозу в исполнение и, взяв Аню с Алисой за уши, решительно вывел их с территории базара.
  Тогда Алиса вспомнила, что Катя рассказывала про парк, в котором они с Наташей качались на качелях. Возжелав покачаться, они с Аней отправились на поиски парка. Парк отыскался не сразу. Сперва они ненароком завернули не в ту сторону и вышли к реке. Алиса сообразила, что со стороны реки тоже можно пробраться в парк, и они полезли на первый попавшийся забор.
  Однако за забором оказался чей-то двор, к тому же охраняемый волкодавом. Волкодав, который в тот момент пребывал в благодушном настроении, был необычайно удивлен, увидев двух маленьких девочек, лезущих на забор. Он пару раз гавкнул, считая, что напугать таких малявок не составит никакого труда. Однако Алиса, знакомая с волком, волкодава не испугалась. Даже Аня вела себя довольно храбро и только пару раз взвизгнула, как она сама объяснила, «чтобы напугать волка». Слово «волкодав» она предпочла сократить.
  Увидев, что его не боятся, волкодав обиделся. Он начал подкрадываться к забору, рассчитывая таким маневром напугать непрошеных гостей. Но Алиса, сообразившая уже, что они полезли не туда, вежливо извинилась и поспешно стащила сестру с забора.
  В поисках парка они пошли по довольно крутому берегу реки, и Аня не замедлила свалиться в воду. Алиса, перепугавшись, что она утонет, не раздумывая, сиганула следом за ней, однако обнаружилось, что Аня угодила на мелкое место и теперь изо всех сил бултыхалась, визжа от восторга. Алиса последовала ее примеру. Побултыхавшись этак с полчаса, они вылезли, совершенно мокрые, и наконец добрались-таки до парка, забор которого сильно отличался от прочих и был заметен издалека.
  В парке они нашли качели и собирались всласть покачаться, когда какая-то бдительная тетенька, вполне обоснованно заподозрившая, что обе девочки свалились в реку, поймала сестер и начала выяснять, откуда они такие взялись. Алиса начала плести всякие небылицы о том, что они русалки, и возмущаться, требуя, чтобы их отпустили, но тут в парк прискакала София верхом на Вареньке и страшным голосом объявила, что если Аня с Алисой сей же час не явятся «пред царицыны очи», то ей дан приказ немедленно их казнить. Насчет «казнить» она, конечно, выдумала сама, но Аня от такого заявления до того испугалась, что заревела и устроила истерику.
  Когда девочек все же доставили во дворец, Елена хорошенько отругала их и велела немедленно возвращаться домой, но тут выяснилось, что избушка в лесу наколола ногу об елку и охромела. Возвращение пришлось отложить, однако вскоре явилась Варвара, возвращавшаяся с совета, и забрала девочек с собой.
  
  — Кать, ну ты вот скажи, это же безобразие какое-то, верно? — спросила Алиса, когда они высказали все, что смогли.
  — Безобразие, верно, — согласилась Катя. — Не буду вас больше в Берендей отправлять. Чересчур рискованно.
  — Да ты не поняла! — возмутилась Алиса. — Я говорю: безобразие! Ну как могла тетя Варя нас домой отправить, когда там было так интересно?! И тетя Лена тоже хороша! Еще и наругала! А чем мы виноваты? Мы не виноваты, что Анька в речку свалилась! Она по самому краю шла, вот и не удержалась...
  — Ну, кроме речки вы еще много чего учудили, — напомнила Катя.
  — Что? Волкодава раздразнили? Мы же не виноваты, он сам! Ну какое ему было дело до нас? Спал бы себе спокойненько в тенечке, нет, ему во все влезть надо!
  Алиса возмущенно всплеснула руками. Дзиннь!.. На пол полетела чашка с чаем. Новая чашка, только что подаренная...
  — Молодцы, — укоризненно покачала головой Катя, собирая осколки. — Новая чашка...
  Колобки, главные разрушители, в этот день сидели тихо. Голоса у них отсутствовали. Старший Колобок задумчиво крутил ручку Варвариной шкатулки, а остальные собрались вокруг и слушали. Шкатулка играла «Я Колобок...», и это, по-видимому, немного успокаивало колобков. Так им было гораздо уютнее.
  Вдруг из-за печки пополз сизый дымок. В комнате запахло почему-то паленой шерстью. Катя насторожилась.
  — Батюшки! Никак пожар начинается! — воскликнула она и бросилась шарить за печкой.
  Там что-то заскреблось, завозилось, и на свет явился... черт!
  — Господи помилуй! — Катя перепуганно закрестилась. Черт тут же завизжал и полез куда-то под стол.
  — Ох, девица, пожалей ты меня, несчастного! — захныкал он, когда Катя, приободрившись, ухватила его за хвост.
  — А ну отвечай, откуда взялся? — сурово спросила Катя. Черт замычал и затряс головой.
  — Из преисподней явился, откуда ж еще? — рассудительно сказала с печки Лумпи.
  — И-и-и!.. — завизжали вдруг разом все колобки и прыснули в разные стороны.
  Крышка шкатулки откинулась, будто там разжалась какая-то пружина, и наружу выскочил второй черт. Он выглядел изрядно помятым.
  — Ты тут откуда взялся? — озадачился первый черт. Второй черт неопределенно махнул рукой.
  История его была такова. Блуждая по Востоку, куда был он направлен по некоторому поручению самой Черной Ведьмой, он попался под горячую руку Петри и был вынужден спасаться от него бегством. Сгоряча черт влетел в самое Море, но, опомнившись, поворотил назад и единым духом пронесся через все горы. Затем он попал в Берендей и угодил прямо в царский терем, где его чуть было не поймала Варвара. Пришлось удирать. Но узнав, что Варвара приходится старшей сестрой Василисе, у которой проживает некая Катя, внучка бабы-яги, черт призадумался и стал искать способ проследить за Варварой и вызнать, где живет эта самая Катя. Зачем ему это понадобилось — вопрос отдельный.
  Спрятавшись за дверью, черт видел, как Варвара собирает Алису с Аней, в то же время слушая сбивчивый рассказ об их приключениях. А потом... потом Варвара о чем-то переговорила с Софией, сидевшей тут же, и наколдовала шкатулку. Черт подпрыгнул от радости и струйкой дыма вполз внутрь. Шкатулку закрыли, но черт был уверен, что прибудет по назначению. Правда, в шкатулке оказалось довольно тесно, а когда колобки начали вертеть ручку, черту и вовсе пришлось худо: все время было щекотно. Он и выскочил, не выдержав.
  Но Катя ничего этого не знала. Она просто видела перед собой двух чертей. И еще она не была уверена: а не открывали ли колобки крышку шкатулки еще прежде? Иначе, откуда бы взяться второму черту? На всякий случай Катя проверила шкатулку, но в ней ничего не обнаружилось.
  Колобки мало-помалу успокоились и начали изучать внутреннее устройство шкатулки. Вскоре они выяснили, что внутри есть штыречки, которые можно переключать, и будет звучать разная музыка. А еще к ним вернулся голос, и вскоре весь дом вновь огласился пением, но теперь колобки пели намного мелодичнее.
  Черти между тем немного освоились и попытались было проникнуть в лечебницу, но Катя решительно встала у них на пути.
  — Вы куда это собрались, голубчики? — спросила она. — Сперва объясните-ка мне, как вы здесь очутились и чего вам надо. Небось, украли чего, а?
  Черти дружно замотали головами.
  — Вы лучше нас куда-нибудь заприте, — зачем-то посоветовал первый черт. Второй, тот, что явился из шкатулки, недовольно поморщился.
  — Я вас запру... а вы мне дом спалите? — не поверила Катя. — А ну живо отвечать на все вопросы, не то вам придется нехорошо!
  Черти заметно оробели, хоть старались этого не показывать.
  — Ну... мы... как бы это сказать... в некотором роде... — залепетал первый черт.
  — Черти они! — заявила Лумпи.
  — Это и так понятно, — хмыкнула София. — Evident!16
  Она единственная среди колобков не пела, а сидела на столе и с большим интересом наблюдала за чертями.
  «Шкатулочный» черт вдруг бочком отодвинулся от товарища и начал приплясывать вокруг Кати с чрезвычайно хитрой рожей. И Катя неожиданно сдалась.
  — Ладно, — сказала она. — Убирайтесь подобру-поздорову.
  Черти, радостные, выскочили за дверь. Но в сенях «шкатулочный» черт остановился.
  — Э-э, постой-ка, братец! — сказал он. — Возвращайся-ка туда и произведи осмотр. Только осторожно. Она не велела вызывать подозрения. Надо, чтобы нам доверяли. А я пока выйду на связь. Если что найдешь, сразу телеграфируй мне. Понял?
  Первый черт кивнул и бочком протиснулся обратно в горницу, а «шкатулочный» выскочил на крыльцо. Там он выташил откуда-то зубастый череп. Это была своеобразная рация.
  — Але, тетушка! — сказал черт в рацию. Внутри черепа что-то щелкнуло, и послышался голос Черной Ведьмы.
  — Что у тебя там?
  — Мы добрались до дома этой внучки, — бодро отрапортовал черт. — Проводим обыск.
  — Надеюсь, с предосторожностями? — уточнила Ведьма.
  — Все отлично! — успокоил ее черт. — Я сижу на улице, а номер тринадцатый втирается в доверие.
  Как видим, черти у Черной Ведьмы были пронумерованы.
  Черт номер 13 между тем изо всех сил изворачивался перед Катей, заверяя ее, что они «безобидные маленькие чертики». И тут примчалась напуганная София.
  — Catiche! Катя! — взволнованно запищала она.
  — Что такое? — всполошилась Катя. София, не отвечая, покатилась к двери, а оттуда скользнула в лечебницу.
  — Иди сюда! — она поманила Катю. Катя подошла.
  — Что случилось? — спросила она. София жестом попросила девочку нагнуться и прошептала ей в самое ухо:
  — Эти черти — агенты Черной Ведьмы!
  — Как?! — ахнула Катя.
  — Я сама слышала! — ответила София. — Тот, что из шкатулки вылез, сейчас на улице по рации вызывал Ведьму! Они хотят устроить здесь обыск!
  — Какой еще обыск? Что они ищут? — удивилась Катя и вдруг сама же и догадалась: — Да ведь, наверно, мое колечко!
  — А оно у тебя? — спросила София. Катя нервно полезла в карман.
  — Ух-х... на месте, — облегченно выдохнула она.
  — Значит так, — тут же взялась за дело София. — Главное — нельзя показывать, что мы разгадали их замысел. Раз колечко у тебя, за него волноваться нечего. Пущай поищут! — она усмехнулась.
  — Но если они полезут шарить по карманам? — спросила Катя, из книг почерпнувшая, что черти необыкновенно легко и незаметно влезают в чужие карманы.
  — Все-таки в кармане оно будет в большей безопасности, чем где-нибудь на полке, — рассудительно заметила София.
  — И все-таки надо их выпроводить, — заявила Катя. — И немедленно!
  И она решительно отправилась в горницу, собираясь хорошенько проучить чертей.
  Однако, как выяснилось, номеру тринадцатому и без Катиного вмешательства уже досталось. Завладевшие им Алиса и Аня издевались над ним как хотели. Алиса таскала черта за хвост, а Аня поливала из лейки, обычно предназначавшейся для Катиных цветов. Для черта же лейка оказалась необыкновенно губительной: он весь шипел, дымился и уже не чаял живым добраться до преисподней.
  И тут явился «шкатулочный» черт неизвестного номера. Он с очень самодовольным видом вошел в горницу, уверенный, что все идет как надо, и — тут же был схвачен за хвост Алисой, убедившейся, что Ане помогать не требуется, и желавшей отвоевать у нее хотя бы одного черта.
  Лумпи, бросившая все свои дела и свесившаяся с печки от любопытства, не удержалась и рухнула черту прямо на голову. Раздался дикий вопль: вопили и Лумпи, которая стукнулась об лавку, и черт, вообразивший, что ему сломали шею, и Алиса, пришедшая от Лумпиного падения в невероятный восторг. Лумпи, вскочив, принялась было ругать черта, но тут вырвавшийся наконец от Ани номер 13 запрыгал вокруг нее. Лумпи ругаться перестала и кокетливо наклонила голову набок.
  — Шалишь, парниша! — сказала она и хихикнула.
  Черт в притворном восторге прижал руки к груди. У него имелись веские основания полагать, что колечко лежит у Лумпи.
  — Лумпи, не трогай черта! — строго сказала Катя.
  Лумпи снова хихикнула.
  И тут... и тут в комнату ворвался Серый. Черти, увидав его, сразу сообразили, что с таким волком связываться не следует. Серый был в необычайном гневе. Шерсть стоит дыбом, зубы оскалены, глаза горят диким огнем... Взревев, он бросился на находившегося ближе «шкатулочного» черта. Номер 13 не стал дожидаться, пока и до него доберутся, и поспешно скакнул в окно. А «шкатулочный» черт не успел увернуться и был схвачен взбешенным Серым, а затем с позором вышвырнут из Теремка. Проделав все это, Серый разом успокоился и улегся у двери.
  — А ведь Серый-то молодец! — переводя дух, сказала Катя. — Почуял, что что-то неладно. Звери чертей не любят...
  
  А на улице разъяренная Черная Ведьма трясла несчастного «шкатулочного», держа его за шкирку.
  — Ах ты, предатель! — шипела она. — Да я тебя...
  — Ох, не надо, тетушка! — умолял «шкатулочный». — Все шло превосходно!.. Кто ж виноват, что этот Серый подвернулся так некстати...
  — Ах кто виноват! — шумела Ведьма.
  — Сами бы тогда и обыскивали! — осмелился вставить тринадцатый. Он сидел на сосне и находился в относительной безопасности.
  — Я бы рада, да эта проклятая Варвара поставила от меня блокировку с сигнализацией! — вспылила Ведьма и попыталась влезть на сосну, чтобы встряхнуть и тринадцатого, однако черт увернулся.
  — Не беспокойтесь, тетушка, — сказал он. — Можете на меня положиться. У меня есть отличный план...
  И он, перескакивая с дерева на дерево, направился в сторону Берендея, а вскоре исчез из виду.
  
  Глава пятнадцатая
  БИТВА ЛЬДА И ОГНЯ
  
  С появлением Снежарика плыть по речке стало куда веселей. С ним постоянно приключались всякие неожиданности: то в воду свалится, то напугается чего-нибудь и прячется под скамейку, а уши-то и не влезают, то сядет на носу лодки, заявив, что его уши можно использовать как парус, а ветер его сдувает, и Снежарик начинает вопить, мол, ловите меня, а не то сейчас улечу... Девочки покатывались со смеху, глядя на все штучки, которые он вытворял. А Снежарик и рад: взял на себя роль шута и давай куролесить. Скучать теперь уже никому не приходилось.
  Но тут неожиданность приключилась и с самими девочками. Как-то утром, не успели они проплыть и десятка километров, как зоркая Наташа углядела впереди на реке нечто странное. Когда подошли поближе, стало ясно, что это лед. Широкая ледяная полоса перегородила реку, и проплыть здесь на лодке не стоило и пытаться. Впереди до самого горизонта шла сплошная ледяная равнина, на которой там и сям виднелись бесформенные снежно-льдистые нагромождения.
  Рогнеда резко затормозила лодку, едва не врезавшись в ледяной берег.
  — Это что еще такое? — спросила она растерянно. — Вроде, до Северного полюса далековато...
  — Может, здесь ледник прошел? — предположила Наташа. Рогнеда покачала головой.
  — У нас же тут сейчас не ледниковый период, — рассудительно заметила она и добавила неуверенно: — Наверно, это какое-то колдовство.
  Саша с Наташей уже привыкли, что в этом странном мире любому непонятному явлению приписывают колдовское происхождение.
  Было ли это колдовство, или тому была какая-то другая причина, но девочкам не оставалось ничего иного, как выбраться из лодки на лед, лодку спрятать в карман к Рогнеде и двигаться дальше пешком по льду. Снежарик скакал впереди, вполне довольный таким оборотом дела, зато девочки вскоре совсем замерзли.
  — Бррр... Уй, холодно! Мороз невелик, а стоять не вели-ит... — бормотала Рогнеда, стуча зубами и приплясывая на месте, чтобы хоть немного согреться.
  Потом она что-то вспомнила и полезла в свой рюкзак. Как оказалось, предусмотрительная Ни-Най, которая то ли знала что-то, то ли просто имела дурное предчувствие, подсунула девочкам в котомки на самое дно три полушубка.
  — Вот спасибо Нинке! Век помнить буду! — восклицала Рогнеда, натягивая на себя полушубок. — Действительно, кто же в горы без шубы ходит? Высота-то большая, там и без колдовства холодно будет...
  Пока девочки разбирались с шубами, Снежарик умчался куда-то вперед, но вдруг вернулся весь напуганный и взволнованно сообщил:
  — Там снегоед!
  — И что ж ты его не поймал? — поинтересовалась Наташа. Снежарик смутился. Никакого снегоеда он не видел, но напуган был сильно и как всегда со страху несколько ошалел.
  — Ну, это был не совсем снегоед, — промямлил Снежарик. — И он ушел сразу...
  — Опять психует, — вздохнула Рогнеда. — Ладно, пошли.
  Они двинулись вдоль еле угадывавшегося берега реки. Однако вскоре и он исчез под сплошным ледяным покровом. Все вокруг было белым-бело, даже горы, поднимавшиеся по обеим сторонам реки, заледенели. А потом вокруг постепенно начали вырастать кривые ледяные стены, и вскоре девочки окончательно потеряли направление. Появилось такое ощущение, что этот ледяной лабиринт возник не сам собой, а построен кем-то с непонятной целью. Впрочем, если он был предназначен для того, чтобы запутать любого, кто в него войдет, то отлично выполнял свою задачу.
  Через пару часов блужданий стало ясно, что никто уже точно не помнит, в какую сторону надо двигаться. Порой по ледяным переходам пролетал колючий ветер, а издали доносились какие-то непонятные звуки, напоминавшие скрежет очень старой двери. Перепуганный Снежарик жался к Рогнеде, и от него невозможно было добиться ничего осмысленного. Он все твердил, что где-то рядом бродит снегоед, и скоро все они попадутся ему на зуб.
  — Он уже зубы точит! — лепетал Снежарик, прислушиваясь к загадочному скрежету.
  Рогнеда в снегоеда ни капли не верила. Она упрямо двигалась в том направлении, которое казалось ей правильным. На самом деле оно вело совершенно не туда, куда следовало. Однако, как вскоре выяснилось, пойди девочки в другую сторону, они могли бы и вовсе сгинуть во льдах.
  За очередным поворотом обнаружилось некоторое расширение, напоминавшее небольшую комнату. Тут Снежарик заявил, что устал (на самом-то деле он все еще боялся снегоеда и надеялся, что здесь они будут в относительной безопасности). Рогнеда согласилась, что надо отдохнуть, и все четверо пристроились у ледяной стенки.
  Саша, сидевшая у самого поворота, задумалась о чем-то, вспоминая предсказание, и вдруг ощутила, как под полушубком у нее что-то зашевелилось. Девочка удивленно сунула руку за пазуху и внезапно нащупала перо Жар-Птицы, то самое перо, которое дала ей Ни-Най. Саша совершенно про него забыла. Она достала перо, и оно вдруг, затрепыхавшись, указало куда-то на север.
  Рогнеда с Наташей тоже удивленно уставились на перо.
  — Чего ему надо? — спросила Наташа. Перо вспыхнуло алым светом, заставив Снежарика опасливо отодвинуться.
  — Оно что-то чувствует! — воскликнула Рогнеда и, вскочив, ринулась было туда, куда указывало перо, но обнаружила, что прохода в ту сторону нет. — Елки-палки! — вскричала она с досадой. — И с какой радости нас сюда понесло?
  А Саша с Наташей меж тем с изумлением наблюдали за пером. Оно, высвободившись из своего чехла, подлетело к ледяной стене и принялось там шуровать. Постепенно лед начал таять, и вдруг вся стена обрушилась, открыв широкий проход.
  — Урра-а! — завопила Рогнеда. — Да здравствует Жар-Птица!
  И она со всех ног ринулась в проем.
  Наташа побежала за Рогнедой, а Саша, задержавшись, поймала перо и заодно подхватила на руки дрожащего Снежарика. Перо немедленно принялось его щекотать.
  — Ой-ой-ой! — жаловался Снежарик, безуспешно пытаясь спрятаться от расшалившегося пера.
  Саша спрятала перо и побежала за остальными.
  За стеной глазам девочек открылось широкое ледяное поле, со всех сторон окруженное глухим ледяным валом. А посреди этого поля они с изумлением узрели целую стаю жар-птиц. Птицы порхали с места на место, выделывая в воздухе невероятные фигуры, и в то же время было видно, что они не просто танцуют. То и дело то одна, то другая принималась долбить клювом лед, и на помощь ей тут же устремлялись остальные. В нескольких местах уже образовались широкие проруби, в которых плескалась вода.
  — Чего это они такое делают? — удивленно спросила Наташа.
  — Мне кажется, они пытаются растопить лед, — пробормотала Рогнеда и осторожно направилась к птицам. — Здравствуйте! — крикнула она, остановившись в нескольких шагах от ближайшей проруби.
  Птицы разом подняли головы, и Рогнеда заметила, что они как-то не очень похожи на ее знакомую Жар-Птицу. Наверно, это было какое-то другое племя.
  Одна из птиц вспорхнула в воздух и, подлетев к девочкам, уселась на льду.
  — Здравствуй, коли не шутишь, — голос у птицы был низкий, но приятный.
  — А вы кто? — бесцеремонно брякнула Наташа. — И что вы тут делаете?
  Птица укоризненно посмотрела на нее и гордо ответила:
  — Мы — здешнее горное племя, зовемся Огненные лебеди. А я — вождь этого племени, Алое Пламя.
  — А почему имя такое странное? — удивилась Саша.
  — У всех дикарей имена странные, — тут же вставила Наташа, чем чрезвычайно обидела птичьего вождя.
  — Мы не дикари, — заявил он. — Мы — вольные птицы!
  — Я так и подумала, что у вас какое-то особое племя, — сказала Рогнеда, стремясь отвести разговор на другую тему. — Вот мы знаем одну Жар-Птицу, королеву всего птичьего народа, так она совсем другая.
  — Другая, — согласился вождь. — Она моя невеста.
  — Ой! — пискнула Наташа. — Вот это да!
  Алое Пламя снова неодобрительно покосился на нее.
  — Ну да, невеста, — ворчливо повторил он. — И ничего в этом нет особенного. А вот вы кто такие, мне очень даже интересно.
  — Вообще-то мы заблудились, — смущенно сказала Саша. — Нам надо на самый дальний Восток, к Алмазной горе, по очень важному делу.
  — И как же это вы сюда угодили? — удивился Алое Пламя. — Алмазная гора — это совсем в другую сторону.
  — Будто мы знаем, какая сторона правильная! — сердито огрызнулась Наташа. — В этих ходах-переходах в две секунды заблудишься. Вот вы здесь живете, вы и объясните, откуда тут такое безобразие?
  Птичий вождь вздохнул.
  — Безобразие, согласен. Но ведь и мы от этого страдаем ничуть не меньше!
  — И кто же здесь такое натворил? — удивилась Саша.
  — Это все происки ледяной Королевы, — грустно ответил вождь. — Она никак не может забыть, как ее одурачила девочка Варя из большого мира. А теперь, узнав, что где-то в этих местах бродят еще две такие девочки, она, чтобы помешать им в их делах, согнала сюда целое войско ледяных дев и рыцарей и повелела устроить лабиринт.
  — Две девочки? — воскликнула Наташа. — Так ведь наверно, это мы и есть!
  Алое Пламя недоверчиво прищурился.
  — Ой ли? — спросил он насмешливо. — Мы слыхали, эта Варя Жар-Птицу, невесту мою, из ледяного плена выручила. А вы, как я погляжу, никакого почтения к жар-птицам не имеете.
  — А за что их уважать? — начала было Наташа, у которой вдруг проснулось упрямство, но Рогнеда поспешно зажала ей рот.
  — Ты их куда младше, вот и помолчи, — сказала она, когда Наташа начала дергаться и негодовать. — Да, мы действительно эти самые девочки. Ну, то есть я не девочка... В смысле, не совсем та девочка.
  Рогнеда совсем запуталась. Алое Пламя, тоже несколько сбитый с толку, вопросительно посмотрел на Сашу, которая, как ему показалось, могла что-нибудь объяснить.
  — Про нас в предсказании сказано, — сказала Саша. — Что мы в горы пойдем. За одной очень важной вещью. А теперь мы тут вот заблудились.
  Алое Пламя покачал головой.
  — Мы могли бы, конечно, отнести вас к восточному краю лабиринта, — он с сомнением оглядел девочек, — если бы вы были хоть чуточку похожи на нас. А так — еще изжаритесь...
  — А я слыхала, огневушки умеют свою температуру регулировать, — вывернулась от Рогнеды Наташа.
  — То огневушки, — строго покачал головой вождь, а то — мы. У нас племя особое, мы в горах живем, на холоде, нам греться надо. А если кто из нас рискнет чуть-чуть остыть, то сразу же превратится в ледышку.
  — Но хотя бы показать выход из лабиринта вы можете? — нетерпеливо спросила Рогнеда. — Вы же летать умеете, а сверху все видно...
  — Выход показать, конечно, можем, — задумался вождь. — Только ведь и мы здесь не в безопасности. Ледяные твари все входы-выходы караулят, а с огненными существами у них и вовсе давняя вражда...
  — Ну все-таки! — умоляла Рогнеда. — Ну что вам стоит? Вы поймите, от этого зависит судьба волшебного мира, а может, и всей Вселенной!
  Да, умела Рогнеда убеждать.
  — Ладно, — сдался Алое Пламя. — Мы вас проводим. Только чур поосторожнее. И этого... зверя вашего вы того... уберите.
  Он покосился на Снежарика. Саша торопливо сунула «зверя» в мешок.
  Алое Пламя решил сопровождать девочек сам. Вождь летел впереди, стараясь не показываться над ледяными стенами, за ним поспешали девочки. Как рассказал по дороге Алое Пламя, лабиринт тянулся вдоль реки примерно на восемнадцать километров, а шириной был километров пять. Все ходы были очень запутанными, и любой заблудился бы в них в два счета.
  — Вам повезло, что вы встретили нас, — говорил вождь, на лету оборачиваясь. — Не представляю, как вы нас нашли?
  — Да у Сашки перо Жар-Птицы спрятано, — ответила Наташа. — Той самой. Ей Рита дала.
  — Перо моей невесты? — поразился Алое Пламя. — А посмотреть можно?
  Саша снисходительно улыбнулась и достала перо. Алое Пламя даже остановился, сел на землю и принялся разглядывать его. Девочки терпеливо ждали. Наконец вождь, пробормотав что-то вроде «а она и правда красавица», со вздохом протянул перо Саше и взлетел в воздух. Двинулись дальше.
  В какой-то момент Алое Пламя чересчур разогнался и, обогнав девочек, исчез за очередным поворотом. Девочки прибавили шагу. И вдруг Сашино перо прямо-таки запрыгало и рванулось вперед. Девочка поспешно схватила его и бросилась за поворот.
  — Там что-то случилось! — крикнула она Рогнеде.
  Девочки выскочили из-за поворота и тут же встали, будто на стену налетели. Здесь было еще одно расширение, и целый отряд ледяных рыцарей окружил Алое Пламя, угрожающе помахивая боевыми топорами. Деваться вождю было некуда. Девочки ринулись на врага, но тут откуда-то выскочило несколько ледяных дев. Одна из них схватила ледяными пальцами подвернувшуюся ей под ноги Наташу за шиворот и швырнула ее на лед. Остальные уже навалились на Рогнеду.
  Но тут Саша, испустив какой-то дикий воинственный клич на неведомом доселе языке, кинулась вперед, отчаянно размахивая мечом во все стороны и примеряясь, как бы долбануть кому-нибудь по лбу. Девы невольно отступили. А Саша уже вовсю прорубала дорогу в сплошном кольце ледяных рыцарей.
  Рогнеда, успешно отразив первый натиск ледяных дев, вскочила на ноги и бросилась на подмогу Саше. Но ей приходилось куда сложней: у Саши хоть перо было, огня-то ледяные твари не любят. А у Рогнеды что? Вдруг она вспомнила про тот камешек, который они обнаружили у Снежарика. Он без дела лежал у Рогнеды в кармане, и сейчас она его достала.
  — Ну, покажи-ка, на что ты способен, — сказала она камню и, сжимая его в руке, кинулась в бой. И действительно, было в камне что-то волшебное: девы тут же расступились, с испугом глядя на Рогнеду. А та разила направо и налево, чувствуя в себе какую-то небывалую силу.
  Наташа с трудом поднялась на ноги. В голове гудело. Она без сил прислонилась к стенке. Девочка словно сквозь туман видела, как Рогнеда отбивается от ледяных дев и как Саша долбит рыцарей по ледяным головам, а Алое Пламя отчаянно пытается освободиться, но чувствовала, что не в силах даже пошевелиться.
  — Уй-юй-юй! — вопила Саша и в то же время с азартом колошматила по голове подвернувшуюся ледяную деву. — Вы у меня узнаете! Будете еще к жар-птицам приставать? Будете? Мало досталось? Еще хотите? Вот и получайте!..
  Алое Пламя сумел вырваться из окружения и теперь изо всех сил помогал девочке. Вдвоем они сумели вывести из строя почти всех рыцарей. С девами покончила Рогнеда. Но вдруг... стена лабиринта затрещала и начала обваливаться, словно снаружи лезло что-то совсем громадное. Девочки замерли.
  Стена обрушилась, и взорам пораженных зрителей явился настоящий ледяной дракон. Саша воинственно взвизгнула, но дракон не обратил на нее ни малейшего внимания. Он взревел и громадной когтистой лапой придавил вождя Огненных лебедей к земле. Правда, Алое Пламя дернулся в сторону, и под драконом очутился один его хвост.
  — А-а-а! — заорала Саша и ринулась было в атаку, но тут из-за дракона повыскакивало целое войско ледяных рыцарей. Они тут же накинулись на девочек, считая, что с Алым Пламенем покончено. Им уже занялся дракон, видимо, желая полакомиться замороженной птицей.
  На Сашу налетело сразу штук двадцать рыцарей. Она отчаянно отбивалась, но силы были неравны. Внезапно девочка почувствовала, как на голову ей обрушилось что-то тяжелое и холодное, и тут же ее пронзила острая боль.
  «Кажется, не стоило доверять предсказанию...» — промелькнула обрывочная мысль.
  На самом краю сознания она еще успела уловить отчаянный зов Алого Пламени, но тут же провалилась в беспамятство.
  
  Примечания (увечные)
  
  1 — см. «Магическое кольцо».
  2 — намек на рассказ Гоголя «Ночь перед Рождеством».
  3 — перефраз Толкина.
  4 — так в волшебном мире называется все горное пространство в Сибири и на Дальнем Востоке.
  5 — жар-птицы вообще существа редкие, скрываются по холмам, и в Берендее отец Лазурины ничего о них не слышал.
  6 — Звездная Сфера подразделяется на княжества, которые люди зовут созвездиями.
  8 — как говорится, любовь зла, полюбишь и козла...
  9 — превосходно (англ.)
  10 — точно (англ.)
  11 — отлично (англ.)
  12 — доброе утро (нем.)
  13 — перефраз упомянутой сказки про трех поросят.
  14 — см. «Расколдуйте фею»
  15 — это просто несправедливо (фр.)
  16 — очевидно (англ.)
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"