Рогнеда : другие произведения.

Летопись мира грез. Том 3. Принцесса лазури: Путь под горой. Часть 1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сие творение - третья книга, а точнее, первая часть третьей книги. Продолжает сюжетную линию первых двух книг, но имеет с ними мало общего, за исключением территории волшебного мира и всего к нему относящегося. Продолжение следует...

  Глава первая
  ЩЕЛЬ МЕЖДУ МИРАМИ
  
  Далеко-далеко, на Востоке, там, откуда уже виден океан, в высокогорье, в самом диком и непроходимом краю, где и люди-то почти не живут, разве орлы да горные козлы, стояла гора. В обычном, в человеческом мире она никак не выделялась среди прочих: ничем особо не привлекательная, не такая уж и высокая — бывают и повыше.
  Но рядом с обычным миром, тесно связанный с ним, хотя совершенно невидимый простому человеку, существует волшебный мир, мир сказок, древних легенд и преданий, мир магии и чудес. В этом мире, в самых глухих и отдаленных уголках Земли, еще не изученных людьми как следует, обитают самые удивительные существа: как те, что встречаются в сказках, так и те, о которых даже в древние времена, когда многие сказочные существа еще не прятались от людей, ничего знать не знали и слыхом не слыхивали.
  Живут там в тесном соседстве герои сказок самых разных стран: и гномы, и дриады, и снегурочки, и лешие, и драконы, и феи, и колдуны. Скрываются там, где еще не ступала нога человека, а таких мест уже очень мало осталось. Поэтому и ютятся где смогут гномы рядом с лешими, снегурочки с огневушками, дриады с грибами-боровиками — хранителями леса.
  Перемешались многие сотни сказок самых разных народов. А что поделаешь — места совсем мало осталось волшебным существам. Приходится заслоны от людей делать, заклятия накладывать, границы отмечать. Особо много волшебного народу в России набралось. Просторы широкие, места всем хватит — и людям, и сказочным существам. Найдут глухой уголок, да и селятся там. Другие прознают — тоже придут.
  Так вот, стояла в таком вот глухом уголке, над границею Моря и гор, обычная гора. Ничем неприметная на первый взгляд, ну гора и гора. Никаких полезных ископаемых там не находили, только что песок сыпался. Но это на первый взгляд. А на самом деле потому там ничего не находили, что было на гору наложено заклятие. Была то удивительного богатства гора, в ней тебе и алмазы, и золото, и самоцветы всякие. Потому и звалась она в сказочном мире Алмазной горой. Уж очень много под горой алмазов было, и крупных каких, чуть не в кулак размером. Были в горе проложены ходы разные, целый подземный город построен.
  И жило в этом городе под горой гордое племя не то людей, не то гномов. Видом они были точь в точь как люди, разве что росту в них маловато было. Были горные люди не выше полутора метров ростом, самые высокие — метр семьдесят. Занимались они добычей золота и самоцветов и изготовляли из них необычной красоты украшения, ковали оружие и кольчуги. А после отправляли все караванами в Тридевятое царство, стоявшее за границей Великих гор, как назывались те горы в волшебном мире. В Тридевятом царстве платили за драгоценности не деньгами, а съестными припасами, поскольку местность вокруг Алмазной горы была пустынной, изредка только удавалось кому-нибудь подстрелить горного козла.
  Хорошо шла торговля между Горой и Тридевятым царством. Жили горные люди в то время безбедно, не знали ни горестей, ни особых радостей. Никто не знал точно, когда они здесь поселились, но давно, очень давно. Отстроили себе город с громадными пещерами, с площадями, улочками и переулками, а наружу почти не вылезали. Вследствие этого и жили они поменьше, чем другие волшебные существа. Не хватало им в подземельях воздуха, да и от солнечного света они отвыкли. Все время у горных людей было занято добычей золота и самоцветов, изготовлением оружия и украшений.
   Только караванщики, доставлявшие товар в Тридевятое царство, ровно дважды в год отправлялись в путь, спускались к подножию гор в славный город Берендей. Уж почему его так прозвали, неизвестно. Тяжелым был путь с гор в долину, попадались по дороге и бурные горные речки, и бездонные ущелья, и коварные трещины, готовые схватить в свои тиски всякого, кто попадется. Случались и обвалы, и землетрясения. Только одна была в горах дорога чуть более безопасная, чем другие. По ней-то и пускались в путь караваны Алмазной горы.
  Вокруг Тридевятого царства находились непроходимые дебри Сибирской тайги. Обитали там во множестве всякие сказочные существа. А вот людей (в основном волшебников) было совсем мало. В лесу, у подножия небольшого холма, за которым начиналось Тридевятое царство, жила себе спокойно сестра царицы того государства, Василиса Премудрая. Была она уже замужем, имела детушек малых, да и волшебством маленько занималась. Леших да снегурочек лечила (да и не только их, конечно), да и других волшебству обучала.
  В то время в ученицах у нее ходили внучка бабы-яги, Катя, да волшебница-самоучка, Рогнеда, которую вовсе недавно за излишне любопытный нос обратили в мышь. И вышла с этой Рогнедой такая история.1 Попала в волшебный мир из обычного мира девочка Алиса. Принес ее туда колдовской ветер, со скрытой целью. В лесу эта Алиса (к слову сказать, в то время у нее был довольно-таки скверный характер) повстречала Рогнеду в образе мыши и, чтоб попасть обратно домой, пришлось ей Рогнеду выручать.
  А в итоге выяснилось, что той злобной феей, что шастала в то время по волшебному миру и заколдовала Рогнеду, была родная сестра Василисы Премудрой, оказавшаяся под пагубным влиянием совершенно распустившихся призраков из Долины привидений. Сестру, конечно, усмирили, так же как и призраков, с помощью Алисы Рогнеду расколдовали и после этого кратковременного всплеска размеренная жизнь сказочной страны вновь вернулась в свое русло. Алиса вернулась домой, прихватив с собой маленькую Аленушку, которая попала в сказочный мир случайно и жила у Василисы, пока та искала случай отправить ее в обычный мир. Рогнеда же признала себя ослом и пошла в ученицы к Василисе.
  Однако, после Алисы в волшебный мир начали попадать и другие девочки из человеческого мира. Произошло это из-за опрометчивости Рогнеды, давшей Аленушке на прощание волшебное кольцо, которое могло перенести ее (да и Алису тоже) на полтора часа в волшебный мир, когда Аленушке будет ровно столько лет, сколько было Алисе во время пресловутого путешествия. Аленушка с Алисой, ясное дело, этим воспользовались.
  Однако, хотя магии в кольце должно было хватить ровно на дорогу туда-обратно, почему-то немножко магии в нем все-таки осталось. И однажды оно совершенно случайно угодило в руки к другой девочке, Варе, которую угораздило надеть его в тот самый день, когда ей исполнилось десять лет. Как ни странно, магии в кольце оказалось предостаточно, и Варя в компании со своей собакой, которая на деле оказалась личностью вроде Рогнеды-Даруни, в тот же миг очутилась прямо в Сибирской тайге, да вдобавок за границей, разделяющей волшебный мир и человеческий.
  Но на этом все беды не кончились. Пока изумленная Варя пыталась поверить наконец, что магия существует на самом деле, и размышляла, куда это ее занесло, кольцо странным образом соскочило у нее с пальца и затерялось в траве, а потом и вовсе пропало. Таким образом не было никакой возможности послать Варю обратно, пока кольцо не отыщется. Наконец, после разнообразных приключений, кольцо все же отыскали, и Варя вернулась к себе, а кольцо после этого на вид действительно стало пустой безделушкой, поскольку Василиса предварительно уменьшила его силу, чтоб хватило только на Варин перелет обратно.
  Такие частые пересечения границы между обычным и сказочным миром, разумеется, встревожили жителей последнего. Кинулись проверять заслоны и границы. Ничего, все цело. Это только увеличило беспокойство. Ведь вот же, Аленушка-то и вовсе случайно к Василисе попала, без применения какой особой магии. Алису колдовской ветер принес, но после подробного изучения выяснилось, что силы его все равно не хватило бы прорваться сквозь границу. И это странное происшествие с кольцом... Каким образом в нем оказалось больше магии, чем надо? Рогнеду, конечно, ругали.
  Но этим делу не поможешь. Собрали со всего волшебного мира сильнейших колдунов и магов, устроили совет. Решено было поставить вдоль границы дозорных — проверять, нет ли воздействия на границу с внешней стороны. Василиса тоже в дозорные нанялась, мол, все равно у границы живу, невелик труд раз в неделю проверить свой участок. Да и муж если что поможет, а тем паче — Рогнеда. После происшествия с кольцом она стала необыкновенно послушной.
  И вот как-то раз ясным весенним утром Рогнеда обходила их участок границы. У Василисы в тот день было особенно много дел в лечебнице, а Катя ей помогала. Муж Василисы, князь Игорь, уже с неделю как уехал по делам в Берендей. Поэтому границу проверять пришлось Рогнеде. В общем-то, ей часто это приходилось делать, и она уже привыкла.
  Так вот, шла себе Рогнеда вдоль границы, волшебным посохом ее простукивала. Таких посохов сделали несколько, специально чтоб границу проверять. А за Рогнедой Василисина дочка увязалась, маленькая Алиса. Прыгает себе по тропинке, землянику собирает, с гномами ругается. Шли себе гномики на работу, увидала их Алиса и ну права качать: это-де наша территория, да что это вы тут такое делаете? Рогнеда ее одернула, а сама дальше простукивает. Про себя думает: уже совсем немного осталось, вот сейчас до той березы простучу и домой пойду. За березой уже другой участок начинался.
  И тут вдруг нá тебе, неожиданность! Внезапно посох вспыхнул на конце алым пламенем и куда-то в угол указывает. В землю так и тычет. Рогнеда на него уставилась, как на змеюку. И сразу вспомнила: именно так посох должен себя вести, если прореху почует. Сказать по правде, она здорово струхнула: это что ж теперь будет? И ведь в прошлый раз никакой прорехи не было! Стало быть, недавно кто-то пробился. А Алиса знай себе, резвится, гномов ругает на чем свет стоит, дорогу им загораживает. Гномы уж и не знают, куда деваться.
  Тут Рогнеда наконец очнулась и сразу сообразила: надо срочно к Василисе бежать! Она поскорей подхватила вопящую Алису на руки и со всех ног припустила к озеру, у которого жила Василиса. Возле дома все так же толпились всевозможные твари, сказочные и не очень. Рогнеда с трудом пробилась к двери. Серого что-то не видно...2
  Рогнеда вбежала в дом и вихрем ворвалась в лечебницу. Там Катя, козел и Серый вместе пытались удержать вопящую огневушку, которую простудили снегурочки. Огневушка попалась на редкость упрямая и боязливая. Когда Василиса к ней приближалась, пытаясь напоить противонасморочным зельем, огневушка начинала вопить, что ее хотят водой потушить. Весь стол под ней уже почернел и обуглился, а Серый схлопотал по носу и теперь завывал на весь дом.
  — Рогнеда! — обрадовалась Василиса. — Наконец-то! Мы никак не можем эту девицу усмирить... как бишь тебя зовут? — спросила она огневушку.
  — Бах-тарарах!.. Ай, не тушите! — заорала огневушка, примеряясь, как бы засветить по носу и козлу.
  — Тарарах, ради Пых, перестань вопить, — умоляюще произнесла Катя.3
  Огневушка приумолкла, но тут же снова завопила.
  — Что там у тебя с Алиской случилось? — спросила Василиса, зажимая уши от нестерпимого шума: вопили и Алиса, и огневушка, а Серый им жалобно подвывал. — Сажай ее на скамейку, помоги, а то к этой хулиганке ни на какой козе не подъедешь!.. Прости, козлик, я не хотела... Рогнеда!
  Рогнеда растерянно стояла посреди лечебницы, оглушенная воплями. Она выпустила дрыгавшую ногами Алису, и та укатилась под стол, спасаясь от гнева огневушки.
  «Уж не от слова ли “гнев“ происходит название “огневушка“? — машинально подумала Рогнеда. — “огневалась“, “огневушка“...»
  — Ну, что стоишь? — спросила Катя. Теперь огневушку удерживала она одна, поскольку козел, которому все же попали по носу, вышиб рогами дверь и унесся куда-то в лес.
  Рогнеда опомнилась.
  — Василиса! — крикнула она отчаянно. Все в избе дружно уставились на нее. — Дырка! Там дырка!
  — Господи-боже мой! — охнула и без того оглушенная Василиса. — Чего ты вопишь-то? Какая дырка? Где?
  — В границе дырка! В самом углу! Посох аж из рук выпрыгивает, — пояснила Рогнеда и плюхнулась на скамейку.
  Василиса же наоборот вдруг вскочила. Глаза ее потемнели, и она неожиданно побледнела.
  — Где Лумпи? — вдруг спросила она резко.
  Катя пожала плечами. Действительно, Лумпи нигде не было видно с самого утра.
  — Ты... думаешь, она опять начала буянить? — тихо спросила Рогнеда.
  — Я ничего не знаю и не думаю, — сказала Василиса, устало опускаясь на скамейку. — Катя, выпусти эту капризулю, пущай ходит со своим насморком. Мне сейчас не до того. Надо срочно лететь к Беломору.
  — А Лумпи? — спросила Рогнеда, которая ни на секунду не усомнилась, что прореха в границе — дело рук бывшей феи Маулинты.
  — Едва ли это она, — пробормотала Василиса. — Катя, найди Серого и козла. Пусть разгонят пациентов. Лечебница закрывается и похоже, надолго. Рогнеда, поищи Лумпи. Думаю, она где-то близко.
  Потом Василиса отдала еще несколько распоряжений по дому, наскоро собрала кой-чего на дорогу, достала ступу бабы-яги — наследство, доставшееся Кате от ее бабки, но которым пользовались лишь в самых исключительных случаях, когда Горына будить было некогда, — и полетела к Беломору. Катя уже вовсю суетилась по хозяйству, лечила носы козлу и Серому, успокаивала маленькую Алису, уверяя ее, что мама скоро вернется. У Рогнеды постоянно возиться с малышами и зверушками, подобно Кате, просто терпения не хватило бы. Она постояла посреди избы и отправилась искать Лумпи, испытывая непреодолимое желание надрать ей уши, даром, что фея бывшая, за то, что она в такие времена где-то шляется.
  
  Глава вторая
  НАДО УХОДИТЬ
  
  Вернемся к Алмазной горе и ее жителям.
  Был в горе свой правитель — горный царь. В то время правил горой прапраправнук самого первого царя, царь Митридат. Митридатом он звался отнюдь не в честь человеческого царя Митридата, а в честь горы в Крыму, названной его именем. У горных людей был обычай: мальчиков называть именами горных вершин, а девочек — именами камней.
  У царя Митридата был брат Казбек.4 Вообще-то Казбек был старшим братом, и царем полагалось быть ему, но его царская деятельность не привлекала, и он уступил Митридату, который давно в цари рвался, а сам пошел в простые караванщики. Уж очень хотелось Казбеку из-под земли вверх подняться, солнышко красное увидеть. Горные люди его считали странным и немного побаивались. В подгорном царстве про него всякие слухи ходили сомнительного содержания.
  А Казбеку до слухов никакого дела не было. Жил он себе спокойно неподалеку от царского дворца — самой большой и красивой пещеры во всей горе. Жил скромно, в небольшой пещерке, никаких особых драгоценностей не хранил, тихо-мирно занимался своей работой. Была у него жена Серебрина, было трое сыновей: Эльбрус, Казбек и Машук, все молодцы, красавцы удалые, все уже взрослые.
  И была у Казбека дочка, Лазурина. Девчонка как девчонка, бойкая, упорная, хоть и не по годам серьезная. Только вот глаза у Лазурины были удивительными. У горных людей глаза обычно зелеными были, как малахит или изумруды, либо серыми, как горный камень. А у Лазурины глаза были голубыми, будто ясное весеннее небо. Поэтому назвали ее Лазуриной, в честь камня лазурита и от слова «лазурь». И любил Казбек свою дочку больше сыновей. Уж очень ее глазки ясные ему его любимое горное небо напоминали.
  Было Лазурине в ту пору чуть меньше шестнадцати веков, а по росту казалось и того больше. Была она выше всех своих подруг. Волосы у нее были золотистыми, что в подземельях тоже редкость, и вдобавок волнистыми. По виду она была, правда, не то чтобы красавица, нос у нее был курносый, да и рот великоват, но среди темноволосых сероглазых горных девочек она резко выделялась, и в подземном царстве ее считали красивой.
  А у царя Митридата всего один сын был, тоже Митридат, наследник престола, чуть помладше Лазурины. Лазурину царь давно заприметил и все примерялся, как бы своего сыночка ненаглядного на ней женить. Поэтому он постоянно держал Лазурину поближе к дворцу под предлогом того, что она-де принцесса, ее обучать надо.
  Таким образом вышло, что Лазурина ни разу на поверхности горы не бывала, хотя ее братьев Казбек иногда с собой брал в поход. Лазурине тоже очень хотелось небо увидеть и проверить, действительно ли оно похоже на ее глаза. Но Митридат постоянно отговаривал брата брать ее наверх. Она, мол, маленькая да хрупкая, в щель какую свалится, разобьется, да не девчоночье это дело... Казбек поначалу спорил, а потом и сам решил, что Митридат прав: нечего девочке в горах делать. Места опасные, действительно, как бы не разбилась.
  Потому и сидела Лазурина в подземном царстве. Митридат постоянно ее во дворец заманивал, со своим сыночком поиграть. Пока Лазурина маленькой была, она с удовольствием во дворец приходила: у дяди пряники всякие, конфеты, прочие сладости, что из Берендея привозили. У Казбека, правда, тоже припасы были, но все самое лучшее Митридат себе забирал. По жадности. Такая уж была у него низкая натура.
  А потом, как подросла, Лазурина начала замечать, что не просто так царь ее конфетами кормит. Была у него какая-то скрытая цель, нехорошая цель. Неискренними были его слова, и улыбался он как-то уж очень хитро. И когда Лазурина все это заметила, ей вдруг противно стало в царском дворце. Да и царевич Митридат уж очень приставал. Лазурина его и раньше не больно-то жаловала, а теперь, когда он подрос и начал выдумывать всякие гадости, просто терпеть не могла. Про себя она звала его Митькой, считала, что он дурак, и вообще придумывала ему всякие нелестные прозвища.
  Действительно, умишко у юного Митридата был малюсенький, голова у него была совсем пустой, как скорлупа от гнилого ореха, и никаких мыслей в ней не было, кроме как наесться до отвала, или с уроков сбежать, или Лазурине очередную гадость устроить. Он постоянно ее щипал, дергал за волосы, отбирал у нее пряники и конфеты, обливал водой, стрелял в нее из рогатки крупными изумрудами, которые царь Митридат ему вместо игрушек приспособил. Частенько Лазурина прибегала домой вся в слезах и клялась, что никогда больше шагу не ступит по направлению к дворцу.
  Но теперь царь силой заставлял ее приходить во дворец, мол, большая уже, учиться пора. Правда, немного из этого обучения выходило. Царевич Митридат на уроках баловался: рисовал в тетрадке карикатуры с надписью «Лозуринка — идеотка», выдирал из учебников листы, превращал их в снаряды, обмазанные чернилами, и обстреливал Лазурину из катапульты; делал втихаря чернильные бомбочки и бомбил Лазурину с помощью той же катапульты (правда, не попадал).
  Поначалу царь ему все эти штучки спускал, говорил, что, мол, ребенок военному делу обучается. А Лазурине от этого обучения одни слезы. А Казбек терпел, терпел, потом не выдержал, пошел к брату и поговорил с ним по-свойски. После этого царь к Лазурине как-то разом охладел, перестал ее во дворец приглашать, но сынок его постоянно возле Казбековой пещерки околачивался. Теперь он, правда, почему-то больше не обзывался и Лазурину из рогатки не обстреливал. Просто ходил кругами с идиотским выражением лица и начинал ухмыляться, когда наружу показывалась Лазурина. Ей это жутко надоело.
  Но вернемся к нашему повествованию, к тому самому дню, когда Рогнеда обнаружила щель. В тот же самый день в Алмазной горе ждали возвращения каравана из Берендея. Товар на сей раз был особенно богатым, и ожидалась большая прибыль. Сам царь Митридат сидел неподалеку от входа в золотом кресле, сверкавшем самоцветами, и ждал. Лазурина тоже, как всегда, ждала отца. Она забилась подальше в уголок, чтобы царь ее не заметил, а тем паче царевич: он тоже возле околачивался.
  На этот раз караван почему-то запаздывал. Редко такое случалось, чтобы ждать приходилось больше трех часов. На подходе к горе караванщики обычно высылали вперед посыльного сокола. Их специально разводили, чтобы дать знать, когда караван придет. А тут уже и четыре часа скоро пройдет, а каравана не видно. И у Лазурины на душе почему-то неспокойно было.
  Наконец вдали, на заснеженной горной тропе, показалась темная полоска. Это караван, растянувшись цепью, осторожно поднимался на гору. Уже последний переход остался. В темноте (на востоке в то время уж вечер наступил) было не разглядеть ни караванщиков, ни привезенные товары. Караваны всегда по вечерам приходили и уходили, потому что глаза у горных людей от света совсем отвыкли.
  Послышался топот и приглушенные голоса. Прямо перед входом будто бы из ниоткуда возникли первые караванщики, ведущие в поводу вьючных лошадей. Лазурина знала, что прямо возле входа тропа делает резкий поворот, поэтому подходящих людей из глубины пещеры невозможно заметить, пока они в дверях не появятся. Когда она была маленькой и мать держала ее на ручках, чтобы лучше было видно, Лазурину очень удивляло, как это люди вдруг прямо перед входом появляются. Но сейчас у нее вдруг ни с того ни с сего сердце сжалось при виде первых входивших людей. Первым шел помощник ее отца. А Казбек был главным караванщиком и должен был идти впереди всех.
  У царя брови удивленно взлетели вверх.
  — Это еще что такое? А где братец?
  Помощник, Аюдаг, печально склонил голову. У Лазурины сердце в пятки ухнуло.
  — Ваше величество, не вели казнить, дай слово молвить... — Аюдаг всегда говорил странно, смешивая «вы» и «ты» в обращении к царю.
  — Говори, — кивнул царь.
  — Вчера вот только произошло... Шли мы мимо Проклятого ущелья, а Казбека-то нашего и угораздило в щель свалиться...
  В глазах у Лазурины все закачалось, голова закружилась, и она чуть не рухнула на пол, едва успев схватиться за стенку. Отчаянный вопль привел ее в чувство. Из толпы выскочила высокая худая женщина в серебристой шали и кинулась к царю. Мать... У Лазурины все еще шумело в ушах, и она хорошенько не слышала ее слов.
  Девочка взглянула на Митридата и ей показалось, что он злорадно ухмыляется, хотя лицо у него было озабоченным и опечаленным. Но Лазурина вдруг с отчаянной ясностью поняла: все это вовсе не случайность. Это приказ Митридата. И то сказать: нелепо падать в обычную трещину, если ходил по этой дороге уже без малого двадцать веков. Митридату надо было, чтобы ее отец погиб.
  Лазурина взглянула на Аюдага. Неужели и он предатель? Но у Аюдага был чрезвычайно расстроенный вид, и не похоже было, чтобы он притворялся. Аюдаг был в сущности простоватым мужичком и врать по-хорошему не умел.
  — Что ж поделаешь, что ж поделаешь... — говорил в это время царь. — Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Теперь уже ничего не поправишь. Жаль братца, жаль... Но что ж поделаешь, видно, так уж ему было суждено. От судьбы не убежишь.
  Мать с безнадежной покорностью слушала его слова. Лазурина смотрела на нее, и вдруг у нее в душе поднялась какая-то непонятная злость. Ей захотелось разнести всю эту гору и вдобавок прибить царя чем-нибудь «тяжелым и корявым». Она кинулась к матери и отчаянно крикнула:
  — Мама! Не слушай его! Он все врет! Это он виноват! Это он велел погубить папу! Мама, пойдем отсюда! Не слушай его, это все из-за него!
  — Лазурина! — прогремел царь, встав с места. — Замолкни, девчонка! Перестань нести всякую чушь, а не то я тебя отправлю в самые дальние подземелья, чтоб ты там зачахла! — в гневе Митридат забылся и выдал свои истинные чувства.
  Лазурина обернулась к царю.
  — Ах так?! — вскричала она. — Это вы, да это все вы! Я вас ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — повторяла она, задыхаясь от злости. — Мама, пойдем!
  Мать взглянула на нее затуманенным взглядом, а потом вдруг рухнула на колени и зарыдала.
  Царь брезгливо отодвинулся.
  — Ах вот как, принцесса Лазурина! — зловеще процедил он. — Ну хорошо же! Берегись, принцесса!
  Он повернулся и гордо прошествовал к дворцу. За ним двинулся караван. К Серебрине уже подбежали две ее сестры и пытались ее успокоить. Лазурина молча стояла у стенки. Вскоре площадь перед входом почти совсем опустела. Сестры повели Серебрину домой. Лазурина постояла на месте, а потом медленно двинулась за ними. Вслед за ней, отделившись от стены, осторожно прошмыгнула какая-то темная фигура. Лазурина ничего не заметила.
  
  Прошла неделя после того рокового дня. К царю Лазурину пока не вызывали, но она чувствовала, что сказанные тогда слова он не забыл и где-то глубоко затаил злобу. Кроме того, ей постоянно мерещились вокруг какие-то смутные тени, которые явно за ней шпионили. А вскоре жизнь стала просто нестерпимой. После того, как царь, случайно наткнувшись у дворцовой пещеры на Лазурину, процедил сквозь зубы многообещающую фразу «ну, Лазурина, смотри, как бы и тебя в пропасть не уронили», девочке даже по ночам стали сниться кошмары, в которых дядя сталкивал ее отца в бездонную щель с издевательским хохотом. А тут еще и царевич снова принялся за хулиганства — облил Лазурину из-за угла ледяной водой. Короче, она совсем отчаялась.
  Как-то раз Лазурина возвращалась домой с подземного базара — надо было купить кой-каких продуктов. Все эти дни она ходила, как деревянная, послушно выполняя все поручения братьев и тетушек. Дома обстановка была самая печальная. Братья ходили мрачнее тучи. Мать же целыми днями сидела в кухне у печки и просто молчала, а это было самое страшное. Сестры изо всех сил старались ее развеселить, но безуспешно. Мать, казалось, никого не слышала и просто сидела часами, не двигаясь. Все хозяйство взяли на себя тетушки. Братья сколь возможно дипломатичнее пререкались с царем, чтобы он поставил на место отца одного из них, лучше всего старшего, Эльбруса. Семью-то надо как-то кормить!
  Лазурина тихонько вошла в пещеру. На пороге она оглянулась назад, в темноту, и ей почудилось что-то темное, сразу отскочившее куда-то вбок. Опять шпионы...
  Девочка тихонько подошла к матери и положила руку ей на плечо.
  — Мам, — сказала она. — Я уйду.
  Мать обернулась.
  — Куда? — спросила она равнодушно. Лазурина тяжко вздохнула, потом снова заговорила:
  — Уйду куда-нибудь подальше... Может быть, наверх выберусь. После того, что я наговорила царю, он все это просто так не оставит. Он на самом деле вовсе не такой, каким кажется. Я это давно заметила. А теперь... Он со мной что угодно сделать может. Надо уходить. Какой от меня здесь толк?.. А тебе мальчишки помогут... — она оглянулась на братьев. Казбек и Эльбрус молчали, а Машук ободряюще кивнул ей.
  — Когда? — все так же безразлично спросила мать.
  Лазурина оглянулась назад — ей снова почудилась темная фигура — и быстро ответила:
  — Послезавтра.
  Темная фигура за дверью бесшумно прошмыгнула мимо прохода и устремилась к царскому дворцу.
  — Ну так что, мам, ты согласна? — спросила Лазурина. После всего произошедшего ей вовсе не хотелось оставаться здесь. Тут царь обязательно до нее доберется. Да еще и царевич этот...
  — Что? — переспросила мать, будто очнувшись от задумчивости. — Ах, да, иди...
  Лазурина вздохнула и прошмыгнула мимо братьев к себе в комнату. Эта непонятная выслеживающая темная фигура не предвещала ничего хорошего. Наверняка через полчаса все будет известно царю. Но ждать до послезавтра Лазурина вовсе не собиралась. Если уходить, то сейчас. Потом будет уже поздно. Хоть царь и будет думать, что она уйдет только через два дня, он ждать тоже не станет.
  Лазурина залезла под кровать и стала рыться в лежавших там вещах. Где же это?.. Наконец она нашарила кожаный вещевой мешок — такие были у караванщиков. Отец подарил ей его как-то раз, собираясь взять с собой в поход, но до сих пор мешку так и не довелось побывать в деле. Девочка вытащила его и развернула. Потом стала собирать вещи. Было темно, стены пещеры озаряли только отблески пламени из печки в главной комнате.
  Вдруг послышались голоса. Лазурина насторожилась и выглянула из своей комнаты. В пещеру бегом влетели две ее подружки: Малахита и Бериллия.
  — Ой! А где Лазурина? — взволнованно запищала Малахита. — Ой, мы такое узнали, такое узнали!
  Лазурина с досадой топнула ногой: вот уж заявились не ко времени! Потом сердито поманила обеих девочек пальцем. Малахита с Бериллией как мышки прошмыгнули в Лазуринину комнату.
  — Что вы там такое узнали? — не слишком приветливо спросила Лазурина, упихивая в мешок полушубок и пару рукавиц — в горах холодно, пригодится.
  — Так это правда, что ты уходишь? — взволновалась Бериллия.
  — А, вы уже знаете? — мрачно проворчала Лазурина.
  — Ой, мы такое узнали! — затараторила Малахита. — К царю нынче пришел один, черный такой, еще в такую шубу завернутый... — она хихикнула в ладошку. — А мы просто к тебе шли, его заметили, нам интересно стало, ну мы и подкрались потихоньку и такое услыхали! — на одном дыхании выпалила она. — Царь завтра собирается тебя схватить и прямиком в дальние подземелья!
  — Да? — усмехнулась Лазурина. — Ну что ж, передайте тогда ему, что меня туда провожать не надо. Сама дойду.
  — Что ты, Лазурина! — перепугалась Бериллия. — Одна? В подземелья? Да ты в своем уме? Ты же там пропадешь!
  — Если тебе мой ум не нравится, — сердито сказала Лазурина, — то о чем нам с тобой разговаривать? Зачем вы сюда пришли? Какое вам дело, что я уйду?
  — Как!.. Ну, мы же твои подружки все-таки... — растерялась Бериллия.
  — Ага, вот именно, — встряла Малахита. — Не понимаю я, зачем тебе куда-то уходить? И так хорошо...
  — Малахита, помолчи! — укоризненно воскликнула Бериллия. — Ты не понимаешь, у нее такое горе!..
  — Перестаньте! — простонала Лазурина, зажимая уши. Это напоминание о смерти отца будто ножом резануло ее по сердцу. Ей даже показалось, что мать в соседней комнате вздрогнула.
  — Да я все понимаю! — трещала Малахита. — Все равно, зачем тебе куда-то уходить? Да еще в подземелья! Зачем тебе туда? Ну что ты там забыла? Послушай нас, Лазурина, не ходи! Оставайся тут!
  — Ну вот что, — решительно заявила Лазурина, которой надоела пустая болтовня Малахиты и жалостливые причитания Бериллии. — Хватит трещать, все равно я по-своему сделаю. Отправляйтесь-ка вы восвояси. У меня свои дела. А если кому разболтаете!.. — она угрожающе показала Малахите кулак.
  — Ой, подумаешь! — обиделась Малахита. — Очень нам надо! Пошли, Бериллия!
  Она выскользнула из пещеры, за ней, укоризненно взглянув на Лазурину, с достоинством выплыла Бериллия.
  Лазурина облегченно вздохнула и отправилась дельше собираться. Она твердо решила уйти. Сегодня, сейчас. Иначе можно и не успеть.
  Девочка проскользнула на кухню, где возилась одна из тетушек. Тетушка сочувственно заохала. Лазурина отмахнулась и стала шарить по шкафам. Тетушка вышла, и тогда Лазурина учинила в кухне настоящий погром. Нашла мешок с сухарями, достала несколько мягких лепешек, с десяток вчерашних котлет, стянула с противня пару горячих пирожков. Потом влезла в ящик с яблоками. Яблоки были хорошие, крепкие, румяные. Лазурина взяла несколько штук, сожалея, что не может забрать весь ящик. Потом наполнила водой большую походную флягу — также подарок отца. Задумалась, чего бы еще взять. Тут послышались шаги — возвращалась тетушка. Лазурина быстро огляделась, вытащила из шкафа мешочек с сушеными ягодами, захватила еще пару пирожков и, проскочив мимо тетушки, спряталась в своей комнатке.
  Сложив припасы в мешок, она попробовала его поднять. Тяжеловато, конечно, но нести можно. Лазурина выудила из-под кровати небольшой кинжал, лук и колчан со стрелами, переоделась в походную одежду. Потом завязала горловину мешка и надела его. Она осторожно выглянула из комнаты и грустно посмотрела на мать. Девочка решила не говорить никому, что уходит прямо сейчас. Потом она все же подумала, что можно оставить записку. Достала листок пергамента и написала:
  «Мама, я ухожу прямо сейчас. Ждать нельзя, у царя везде шпионы. Может, когда-нибудь вернусь. Люблю вас всех. Лазурина»
  Глупая записка, но все же лучше, чем ничего. Главное, чтобы никто не увидел.
  Лазурина подсунула листок под коврик у кровати и через кухню проскользнула к заднему выходу из пещеры, прихватив по дороге еще один пирожок. Едва оказавшись снаружи, она услышала с другой стороны, на главной площади, приглушенный шум.
  «Меня ищут» — подумала Лазурина.
  Девочка, пригибаясь, чтоб не увидели, быстро перебежала на другую сторону прохода, пробежала вдоль стены и свернула в боковую улочку. Вдруг сзади послышался топот. Лазурина огляделась, нырнула в небольшой проем между подземными домами и забилась как можно глубже в щель.
  Мимо с факелами пробежало несколько человек. Лазурину они не заметили. Девочка затаилась, решив переждать, пока беготня не кончится. Вдруг совсем рядом с ее укрытием остановились несколько человек. Лазурина прислушалась и узнала голос царя.
  — А ты говорил, она собралась сбежать только завтра! — грозно говорил он.
  — Она сама так говорила! — Лазурина с удивлением узнала голос царевича Митридата. Так вот, кто был той зловещей темной фигурой! Да, не зря он возле их пещеры околачивался... Интересно, а зачем он шубу напялил? Для маскировки?..
  — Мало ли, что она говорила? — ворчал царь. — Этой девчонке доверять нельзя! Она хоть и тихая, но себе на уме...
  — А вы, папаша, меня собрались на ней женить! — противным голосом отвечал царевич. — А как меня на ней женить, если ей доверять нельзя?
  Лазурина поперхнулась от удивления и чуть было не закашлялась. Женить? Еще чего!
  — А ты, сыночек, помолчи! — раздраженно сказал царь. — Мы ее перевоспитаем. Главное — надо ее сперва поймать! Ишь, сбежать надумала! От меня не убежишь! Эй, обыскать все закоулки! Она наверняка где-нибудь в щели прячется.
  «Не убежишь! Конечно! — мрачно подумала Лазурина. — Однако, так они меня сейчас и в самом деле найдут. Надо поскорей убираться».
  Она попыталась протиснуться еще дальше в щель. Как ни странно, это у нее получилось. Спиной вперед, стараясь стать как можно ýже, она протискивалась все дальше и дальше, пока наконец не вылетела с размаху на другую сторону. Щель оказалась проходной, и Лазурина кубарем покатилась на землю, когда она вдруг кончилась.
  На этой улочке пока было тихо. Пригибаясь, прижимаясь к каменной стене коридора, Лазурина добежала до ее конца и свернула налево, подальше от главной площади. Этот коридор оказался довольно узким, темным и длинным. До него пока не добрались. Лазурина бежала все вперед, в темноту, стараясь двигаться как можно тише.
  Коридор, петляя, плавно уходил вниз. При этом он постепенно сужался. Лазурина сообразила, что он ведет в нижние шахты, и по нему доставляют наверх, в мастерские, добытые камни и золото. Сейчас, ночью, здесь никого не было.
  «Ну что ж, — подумала девочка, — Может, это и к лучшему. Доберусь до шахт, спрячусь где-нибудь в уголку и посплю. А утром уж буду решать, что делать. Главное никому на глаза не попадаться, чтоб не выдали».
  Она убегала все дальше и дальше. Внезапно коридор резко расширился, и Лазурина очутилась в большой низкой пещере, освещаемой тусклыми факелами. От нее расходились другие коридоры. Девочка пробежала через всю пещеру и свернула в один из них. Коридор спускался все ниже и ниже, а потом внезапно раздвоился. Лазурина в растерянности остановилась. У развилки висел всего один факел и было почти ничего не видно. Девочка свернула в правый коридор и осторожно прошла несколько шагов.
  Впереди виднелся просвет. Лазурина, приободрившись, двинулась дальше. Коридор круто понижался, видимо, он вел на следующий по глубине этаж. Девочка дошла до конца коридора. Там оказалась еще одна пещера, чуть поменьше первой и изогнутая, как подкова. Лазурина постояла немного у входа в пещеру, потом вернулась к развилке и пошла по другому коридору.
  Он шел сравнительно ровно, не повышался, не понижался. В конце оказался тупик. Дальше, правда, сверху шла узкая щель, но Лазурина туда, разумеется, не полезла. Видимо, этот коридор был прорублен просто в процессе добычи камней. Девочка подумала было, а не остаться ли ей здесь, но, подумав, что утром ее могут обнаружить, отказалась от этой затеи.
  Она по правому коридору вернулась к изогнутой пещере, нашла в стене возле входа в коридор узкую, но глубокую нишу и устроилась там, подложив под голову мешок и укрывшись полушубком.
  «Утром проснусь, как только тут кто-нибудь появится, — подумала она. — Любой шум меня разбудит. А там уж как-нибудь проберусь дальше. Говорят, здесь где-то должен быть выход на поверхность...»
  Потом в голове у нее все смешалось, промелькнула печальная мысль об отце, но думать о чем-либо уже сил не осталось, и через минуту Лазурина уже сладко спала.
  
  Глава третья
  САМОЕ ОБЫКНОВЕННОЕ КОЛЕЧКО
  
  Шла Саша по шоссе и сосала сушку... Впрочем, никакой сушки не было. Шли по Арбату две девочки: Саша и Наташа. Были они близняшками и было им по десять лет. День стоял хороший, весенний, теплый, в небе ни облачка, деревья зеленеют, в ветвях птички поют, радуются. У Саши с Наташей тоже настроение было отличное: скоро каникулы, домашнее задание уже все сделано, а Саша вдобавок пятерку по английскому получила, чего с ней отродясь не случалось.
  Так вот, шли они спокойно, никого не трогали, леденцы из банки грызли. И вдруг у Наташи под ногами что-то звякнуло. Странно так звякнуло. Наташе и почудилось, что у нее монетка из кармана вывалилась, сдача от леденцов. Глядь, а это колечко. Не простое, золотое. Такое колечко не вдруг найдешь.
  Саша с Наташей были девочки любопытные. Стало им интересно, откуда тут кольцо? К тому же они недавно книжку про хоббитов читали, там кольцо было волшебное.5 Саша подняла это колечко и говорит:
  — Интересно, откуда оно тут взялось? Что-то тут не так. Простые кольца на дороге не валяются.
  — Ага, — поддакнула Наташа (она младше была). — Может, кто-то потерял?
  Такая догадка была, пожалуй, самой верной, хотя в действительности дело было не совсем так. Но Саше подобное объяснение показалось слишком простым. Она вообще везде любила искать что-то сказочное и из пустяков выдумывала всякие жуткие истории.
  — Нет, — сказала она. — Такое кольцо нельзя потерять. Простые кольца на дороге не валяются. Может, оно волшебное, знаешь, как Кольцо Всевластия, ну помнишь, мы в книжке читали? Наденешь и сразу станешь невидимкой.
  — Может и волшебное, — согласилась Наташа. — Только так не бывает.
  — Это почему? — оскорбилась Саша. — Откуда ты знаешь, что не бывает? Где ты видела научную статью, в которой аргументированно доказывается, что магии не бывает? Не зря же во всех сказках волшебство упоминается! И про волшебные колечки сказки есть! Откуда ты взяла, что волшебных колец не бывает?
  — А вот я тебе сейчас объясню, — сказала Наташа. Она вообще была девочкой рассудительной, очень любила все подробно объяснять и во всем докапываться до сути. — Во-первых, волшебства не бывает, это всем известно, — ну, положим, не всем, но тут это неважно. — Во-вторых, если это Кольцо Всевластия...
  И начала Наташа всеми силами доказывать, что волшебства не бывает. Из-за этого они едва не поругались. Вообще-то, это случалось с ними довольно часто, когда у них не сходились точки зрения на какую-нибудь ерунду. Тогда они начинали вопить и нести околесицу, пытаясь доказать свою правоту, и со стороны это выглядело довольно смешно. Спорили они постоянно, даже на пустом месте, просто так, выясняя, кто главный. А Наташа вдобавок придумала себе правило во всем не соглашаться с Сашей, хотя когда у нее бывало хорошее настроение и не хотелось ссориться, она делала исключения.
  — А кто тебе сказал, что это именно Кольцо Всевластия? — горячилась Саша. — Может, это не оно! Может, в нем магия совсем другая!
  — А вот ты и сказала! — упиралась Наташа. — Русским языком сказала!
  Тут уж прохожие начали останавливаться: чего эти девочки так шумят? Встретились две бешеных толкинистки и устроили какие-то свои мутные фанатские разборки прямо посреди улицы...
  На них уже и натыкаться стали, люди ругаются. Тогда Саша схватила поскорей Наташу за руку и утащила в ближайший двор. Кольцо она так и держала в руке.
  — Ну раз уж так, — сказала Наташа, — давай проверим, волшебное оно или нет? Ты наденешь кольцо, и посмотрим, что будет.
  А Саша струсила: вдруг чего случится?
  — Нетушки, — заявила она. — Оно тебе под ноги попалось, вот ты и надевай. Оно само к тебе пришло.
  — Очень надо! — фыркнула Наташа. — Я вот не верю, что оно волшебное, так зачем и надевать?
  — Ну раз не веришь, так и надень!
  — Еще чего!
  Поспорили они еще немножко, для порядку — на самом деле ссориться им как-то разом расхотелось. Наконец Саша сдалась.
  — Ладно, — сказала она. — Я его надену. Но если что случится, виновата будешь ты!
  Она вздохнула, зажмурилась и надела колечко. Наташа, которой тоже вдруг ни с того ни с сего стало страшно, вцепилась в сестру и тоже зажмурилась. Но невидимкой, конечно, никто не стал. Вместо этого, как мои читатели уже, думаю, догадались, и Саша, и Наташа внезапно отправились прямиком в волшебный мир.
  Очутились они возле границы между мирами, как раз на том месте, где Рогнеда дыру отыскала. Некоторое время обе так и стояли, зажмурившись, совершенно не подозревая, куда улетели, и наивно уверенные, что так и стоят в углу относительно тихого московского дворика. Наконец Саша осторожно приоткрыла один глаз. Сперва она даже не очень-то поняла, что случилось: стояли они под деревьями, и тут деревья. Только почему-то их было как-то уж слишком много. Она открыла второй глаз и огляделась.
  — Ой! — охнула она. Еще бы: вместо небольшого скверика — дикий лес. Ощущение было прямо как у Алисы, когда она в лес прилетела.6
  Тут и Наташа открыла глаза.
  — Вот видишь, — начала она назидательно. — И какое же оно волшебное? И никакой невидимкой ты не стала! — Но тут и она заметила, что что-то не в порядке. — А это еще что?
  — Этого еще не хватало! — пробормотала Саша. — Я же говорила, кольцо и правда волшебное!
  — И что же оно натворило? — насмешливо, хоть и немного растерянно поинтересовалась Наташа. — Всю Москву в лес превратило, деревьями засадило? Так что ли? — она старалась не показывать виду, что испугалась.
  — Нет, — сказала Саша. — Это слишком сложно. Я думаю, оно нас куда-то перенесло.
  — И куда же? В сибирскую тайгу?
  Знала бы Наташа, как близка она к истине!
  Но в тот момент ни Саша ни Наташа ничего не знали ни про волшебный мир, ни, тем более, про способности кольца. Ведь и правда странно: кольцо должно было потерять всю свою силу, ан нет — опять действует! Ни про дыру в границе, ни про то, куда попали, Саша с Наташей не имели ни малейшего понятия. Они попробовали с помощью того же кольца вернуться домой, но у них ничего не вышло. Тогда они принялись исследовать лес.
  Шли они долго, под ноги попалась тропинка, и они направились по ней. Через некоторое время в лесу начали встречаться признаки буйной жизни. То и дело тропинку перебегал какой-нибудь гном, из глубины леса слышались сварливые крики огневушек и вопли снегурочек, из чащи доносилось жуткое уханье — там, в болоте, вершил тайные дела водяной: может, топил кого, может, жабой решил полакомиться, а может, и еще что.
  — Вот видишь, — сказала Саша, наткнувшись на очередного гнома, тащившего толстый сук в пять раз больше себя самого через тропинку к тайным гномьим складам — запасы на зиму. — А ты не верила, что сказки могут быть на самом деле.
  — Ты вот все болтаешь, лучше бы помогла, — сказала практичная Наташа. — Эй, гномик, тебе помочь?
  «Гномик», видимо, обидевшись на такую кличку, что-то пробурчал на непонятном наречии, погрозил девочкам кулаком и скрылся в кустах.
  — Интересно, как его зовут? — вслух подумала Наташа.
  — Не знаю, — отвечала Саша, с интересом глядя вслед гному. — У них язык непонятный. Давай будем звать его Торином, а?7
  — Нет, — заспорила Наташа. — Он слишком маленький. Одно слово, гномик.
  Тут могла бы случиться новая ссора, но в это время они вышли к лесному озеру. На другом берегу озера виднелся деревянный дом. Это был дом знаменитой на весь лес Василисы Премудрой, в народе называемый Теремком.
  
  Рогнеда обыскала все вокруг, но Лумпи найти никак не могла. Она проклинала про себя бывшую фею самыми ужасными проклятьями и грозилась оборвать ей все уши, а то и голову, но все было напрасно. Лумпи пропала с концами. Катя Рогнеде помогать отказалась, сославшись на то, что ей надо следить за Алисой и за Аней, братец Аскольд с утра пропадал в лесу с луком, и, суммируя все обстоятельства, нетрудно понять, какое у Рогнеды было жуткое настроение.
  Окончательно поругавшись с Катей, Рогнеда, в сердцах хлопнув дверью, выскочила на крыльцо, да так и застыла на месте. Новая неожиданность доконала ее окончательно: из лесу на том берегу озера явились две девочки явно человеческого происхождения, а в довершение всего, в тростнике на том же берегу сидела Лумпи и задумчиво пялилась в воду.
  Рогнеда, еле удержавшись от первого побуждения применить против Лумпи рубительное заклинание (применяемое разве что по отношению к дровам), а девочек послать ко всем чертям, медленно спустилась с крыльца и направилась в обход озера, имея на лице выражение, не предвещавшее ничего хорошего для всех, кто имел бы несчастье подвернуться ей под руку.
  Саша с Наташей, узрев слегка растрепанную и очень грозную девицу диковатого вида, направлявшуюся к ним явно не с приглашением на чай, испуганно попятились. Сашино буйное воображение тотчас же нарисовало ей грозную волшебницу, превращающую в лягушек всех и вся, а Наташа просто подумала, что сейчас им придется худо. Но девица, как оказалось, направлялась вовсе не к ним. На полпути она свернула к озеру и влезла в тростник. Наташа все же отодвинулась подальше, так, на всякий случай, а Саша, имевшая чрезмерно любопытный нос, наоборот, подкралась поближе, чтобы получше разглядеть, что происходит.
  Рогнеда осторожно подкралась к Лумпи. Она старалась двигаться неслышно, но в тростнике это было, разумеется, невозможно. Правда, Лумпи, похоже, очень глубоко задумалась и заметила Рогнеду лишь тогда, когда та опустила ей на плечо свою тяжелую длань.
  — Ай! — взвизгнула фея и, вскочив, чуть не свалилась в воду. — Даруня проклятая! Чего пугаешь? Я Васе пожалуюсь!
  — Заткнись! — рявкнула Рогнеда, теряя самообладание. — Отвечай, где была? Чем занималась? Почему сбежала?
  — А ты что ругаешься? — опомнившись, с достоинством произнесла Лумпи, выбираясь на берег. — Я Василисе скажу, какие ты слова употребляешь! Посмотрим, как ей это понравится! И кстати, в следующий раз будь поаккуратней. Ты меня чуть с дровами не перепутала.
  Рогнеда чуть не плюнула с досады в озеро.
  — Перестань! Не разглагольствуй, а отвечай мне прямо: где была?
  — А тебе какое дело? — Лумпи совсем обнаглела.
  — Мне? Допустим никакого. А Василиса велела узнать, где ты пропадаешь.
  — Вот подавайте сюда Василису, — сказала Лумпи, — тогда скажу.
  И она направилась к дому, всем своим видом показывая, что разговор окончен.
  Рогнеда только вздохнула. Она по опыту знала: когда Лумпи не в настроении, выспрашивать что-либо смысла нет. Только злиться начнет и предметами швыряться. Вообще, про себя Рогнеда считала Лумпи по меньшей мере слабоумной. После расколдования фея окончательно впала в детство и теперь с удовольствием играла с Алисой в куклы. Даже когда с ней разговаривали о серьезных вещах, она вела себя как ребенок и постоянно капризничала. Рогнеда даже подумывала, что в Лумпи влез дух того призрака, которого она у себя в замке держала. Уж очень характеры были похожи.
  В тростнике за спиной у Рогнеды послышался шорох. Она резко обернулась. Это Саша, сгорая от любопытства и желания понять происходящее, подобралась слишком близко и неосторожно обнаружила свое присутствие.
  — Э-эх, — вздохнула Рогнеда. — Вы-то тут откуда? Вылезайте.
  Саша смущенно вылезла. Наташа подошла к ней, твердо решившись стоять до конца, даже если действительно в лягушек превратят.
  — Ну чего? Не боись, не съем, — усмехнулась Рогнеда. — Как вы сюда попали?
  — А мы и не знаем, куда мы вообще попали, — беспечно отвечала Наташа. Приглядевшись, она решила, что Рогнеда не такая и страшная.
  — Эх вы, — Рогнеда грустно улыбнулась. У нее уже совсем сил не осталось, ни смеяться, ни сердиться. Да и потом: что толку? Ну поругаешься, поругаешься, все равно ведь ничего не изменится. Слезами горю не поможешь.
  — А я знаю, как мы сюда попали! — объявила Саша. — Мы кольцо нашли. Я же сразу сказала, что оно волшебное! Правда, не то, что мы думали...
  — Лично я ничего не думала! — возразила Наташа.
  — Думала! Почему тогда надевать испугалась? Подумала, вдруг и правда волшебное? — поддела ее Саша.
  — Ну ладно, ладно, — вмешалась Рогнеда, одолеваемая дурными предчувствиями. — Покажите мне кольцо.
  Саша недоумевающе протянула ей колечко. Рогнеда долго разглядывала его на свет, вертела туда-сюда, даже заглянула внутрь. Наконец она сокрушенно вздохнула и пробормотала:
  — Оно. Опять оно! Василиса же его обезвредила! Как? Как так получилось? Какая-то скрытая магия? И зачем я это все затеяла!
  — А что такое? — удивленно спросила Наташа. Саша, уловившая слово «магия», задумчиво качала головой, размышляя, а не сможет ли она сама тоже волшебницей стать.
  — Да нет, ничего, — поспешно сказала Рогнеда. — Вот что, девочки, пойдемте-ка домой. Василису дождемся, а там уж будем решать, что делать.
  Она схватила обеих девочек за руки и без разговоров потащила в дом.
  — Это кто еще такие? — удивилась Катя, уставившись на неведомых гостей. — Рогнеда, откуда ты их взяла?
  — Я их не брала! — веско сказала Рогнеда, решительно сажая обеих девочек на лавку. — Они сами взялись. А если кто и виноват... У меня свои предположения.
  Она укоризненно зыркнула в сторону Лумпи, с невинным видом сидевшей у печки и мастерившей очередную соломенную куклу. Куклы у Лумпи получались похожими скорей не на кукол, а на неведомые чудища «с десятью рогами, с десятью ногами» — солома торчала во все стороны. Большую часть этих чудищ в ближайшие полтора часа после изготовления съедал козел, а остальных раздергивали по соломинке Катины котята, поскольку маленькая Алиса использовала «кукол» в качестве бантиков на веревочке.
  — Здрасьте, — неловко поклонившись, сказала Саша. Наташа тоже поклонилась.
  — Здрасьте-мордасьте, — добродушно проворчала Катя. — Небось, голодные?
  И, не слушая возражений, она решительно усадила девочек за стол и налила каждой по тарелке грибного супа.
  — Вот, попробуйте, небось в Москве такого нет, — говорила она. В происходящем Катя разобралась гораздо быстрее, чем могло показаться.
  — Супер! — восхитилась Саша, уплетая за обе щеки. Наташа молчала, но суп у нее в тарелке быстро убавлялся.
  — Какой такой супер? — поразилась Алиска, которую Катя тоже усадила обедать. — Ты что, так суп обзываешь?
  Саша сперва не поняла, а потом догадалась и засмеялась.
  — Очень вкусно, — сказала она. Наташа согласно закивала.
  — Вот и ладно, — улыбаясь, сказала Катя.
  Рогнеда сидела в углу и дулась. Мириться с Катей она пока не собиралась. В последнее время Катя ее злила тем, что постоянно пыталась подражать Василисе.
  — Я пойду, — пробурчала она себе под нос. — А ты, Катерина, разбирайся тут с ними сама. Мне надо братца отыскать. Где он там шастает? Ужо я ему задам...
  Она выскользнула из дома и отправилась по тропинке в лес.
  
  Глава четвертая
  ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ
  
  Василиса летела домой. Новости были нехорошие, и потому настроение у нее испортилось. Она опустилась возле Теремка, выскочила из ступы, закатила ее под крыльцо и вошла в дом. То, что она увидела, так ее ошеломило, что она так и осталась стоять у двери. В горнице, за столом, сидели две девочки, имевшие такой вид, что сразу становилось ясно: они нездешние, а прилетели из человеческого мира, и ничего хорошего это не предвещает.
  Обе девочки были в коротких шортиках и в одинаковых футболках с изображением какой-то диснеевской принцессы в фиолетовом платье. Лицом они были очень похожи, но у одной волосы были потемнее и покороче и завязаны в два торчащих хвостика, а у другой, повыше и в кепке с блестяшками, был один хвостик и волосы были светлее.
  — Это еще что за явление? — спросила Василиса у Кати, носившейся вокруг и болтавшей без остановки.
  — Это? — переспросила Катя, радостно улыбаясь. — Это Саша с Наташей.
  — И как же они сюда попали? — строго вопросила Василиса.
  — Это я вам скажу, — сказала девочка в кепке (разумеется, это была Саша). — Мы по улице шли и колечко нашли. Оно нас сюда и принесло.
  — Что?! — ахнула Василиса. — Оно же...
  — А оно и не «же», — неудачно сострила Катя, безуспешно пытаясь разрядить обстановку. — Тут какая-то более сильная магия. Или кто-то это специально сделал. Или Рогнеда его как-то не так заколдовала.
  Тут хлопнула дверь, и в горницу с победоносным видом вошла Рогнеда. За ней плелся унылый Аскольд с луком на плече. Как и следовало ожидать, ничего-то он не поймал, но несмотря на показную унылость, исподтишка ухмылялся и даже подмигнул Кате. Катя сердито отвернулась. Аскольда она в последнее время не сильно жаловала.
  — Вот, Василиса, — сказала Рогнеда торжественно, указуя на Лумпи, взгромоздившуюся на печку. — Получай свою сестру. Я и Лумпи нашла, и своего братца ненаглядного отыскала. Ну и как у тебя дела? Что Беломор говорит?
  — Так, — сказала Василиса решительно. — Попрошу по порядку. Катя, где Алиса?
  — Спят они, спят, — сообщила Катя. — И Алиса, и Аня. Я их уже обедом накормила и спать уложила.
  — Отлично. Едем дальше. Рогнеда, где была Лумпи? Куда она сбежала?
  — Да не знаю я! — раздраженно ответила Рогнеда. — Я ее никак найти не могла, а потом вижу: она сидит на берегу и в воду пялится. Мне она не сказала, где была. Говорит, Василису подавайте. Эй, Лумпи, вот тебе твоя Василиса!
  Лумпи безразлично глянула на Василису и снова занялась своими куклами. Козел, подкравшись сзади, с воровским видом поедал сложенную на лавке груду травы. Лумпи козла не замечала.
  — Лумпи! — грозно надвинулась на нее Василиса. — Отвечай, где была, что делала?
  — Не скажу, — капризно ответила Лумпи. — Хочу мороженое.
  Саша с Наташей так и покатились со смеху. За то время, что они просидели в Теремке, развлекаемые Катей, они успели наслушаться подобных реплик бывшей феи.
  — Цыть! — шикнула на них Василиса. — Какое тебе мороженое, Лумпи! И так вся хилая да бледная! Тебя лечить надо, а ты по лесу шастаешь невесть по каким закоулкам. Ну скажи, ну вот где ты была?
  — Не скажу-у! — плаксиво повторила Лумпи. — Хочу луну с неба!
  Саша от смеха свалилась с лавки и стукнулась носом об стол.
  — Какая тебе луна! — негодовала Василиса. — Ишь, чего вспомнила!..
  — Все равно! Тогда хочу... не знаю что! Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! Хочу... хочу... погремушку хочу!
  Тут уж и Наташа, не выдержав, повалилась на спину и только попискивала от смеха.
  — Вот-вот, — сказала Василиса, качая головой и укоризненно созерцая двух хохочущих девочек. — Только погремушку тебе и надо. А может, и не только тебе...
  — А у меня есть! — Катя вытащила из кармана передника деревянный шарик на палочке и протянула Лумпи: — Вот тебе, Лумпи, погремушечка!
  Лумпи с недоумением уставилась на погремушку, потом осторожно, двумя пальчиками, взяла ее и пару раз тряхнула.
  — Погремушка... — произнесла она, зачарованно прислушиваясь к погремушке. — Погремушка! — завопила она вдруг и, вскочив, принялась прыгать по избе, гремя на всю округу. Потом она выскочила на улицу и вприпрыжку понеслась вокруг озера, выкрикивая: — Погремушка! Погремушечка!..
  Все кроме Кати ошеломленно глядели вслед Лумпи. Аскольд потихоньку выскользнул на улицу и исчез за поворотом. Пошел следить за Лумпи: вдруг она еще какой фортель выкинет? Похохотать он был не против, да и скрыться от недовольной Рогнеды не помешало бы.
  — Чего это с ней? — пораженно спросила Рогнеда. Катя, скромно улыбаясь, спрятала руки под передник.
  — Простая такая заколдованная погремушка, — объяснила она. — Всего лишь одурительное заклинание, и теперь она до вечера будет носиться с этой погремушечкой.
  Саша осторожно вылезла из-под стола, потирая ушибленный нос. За ней выглянула Наташа.
  — Э-э... — начала Саша, подходя к Василисе. — А... можно мне тоже... так... — она кивнула на Катю. Однако Катя поняла этот жест не так, как следовало.
  — Тебе что, тоже погремушку дать? — участливо спросила она и полезла в карман передника.
  — Э-э, не надо! — замахала руками Саша. — Я просто хотела спросить: а мне можно тоже это... волшебству научиться? Ну, заколдовывать там и все такое...
  Василиса строго посмотрела на девочку. Катя тут же поспешила ответить за нее:
  — Человекам так нельзя. Человеки волшебством не занимаются. Человекам не позволяется. Да и вообще, у них способностей нет.
  — Во-первых, не человеки, а люди, — поправила Василиса.
  — Ну люди, — согласилась Катя. — Все равно не позволяется.
  — Что, прям совсем нельзя? — опечалилась Саша.
  — Прям совсем нельзя, — подтвердила Катя.
  — Ну ладно, девочки, хватит, — сказала вдруг Василиса. — Я ведь еще свои новости не рассказала.
  — Вот именно, — подтвердила Рогнеда. — Ну давай скорей, рассказывай свои новости.
  Василиса торжественно направилась к печке и уселась возле нее на лавку.
  — Странные вещи у нас творятся, странные...
  — Что Беломор говорит? — нетерпеливо спросила Рогнеда.
  — А он кто вообще такой? — тихонько спросила у Кати Саша.
  — Волшебник он, волшебник, — так же тихо ответила Катя. Саша, тут же обнаружив некие ассоциации8 и сделав для себя необходимые выводы, улыбнулась и довольно кивнула. Наташа покачала головой.
  — Беломор говорит... — пробормотала Василиса. — Всякое Беломор говорит.
  — Ну что, что? — волновалась Рогнеда.
  — Говорю по порядку, — сказала Василиса.
  Наташа одобрительно кивнула. Она тоже все любила делать обстоятельно и последовательно. Саша только вздохнула.
  — Прилетела я к Беломору, — говорила между тем Василиса. — А Беломора дома нет.
  — Как — нет? — поразилась Катя. — Он же всегда дома сидит!
  — А вот так вот и нет, — невозмутимо отвечала Василиса. — Это раньше он дома сидел, а теперь, как и я, границу охраняет. Ты тут, в глуши, отстала от жизни, милая Катюша.
  — Да-а, — проворчала Катя. — Так меня-то на совет никто не звал!..
  — Короче, нашла я его у границы, — продолжала Василиса. — А у него тоже что-то не в порядке. Щит трясется, будто кто в него колотит с той стороны, Беломор еле удерживает. Вместе мы живо проблему исправили, а потом полетели к нему в замок. И тут выясняется такая вещь, — Василиса обвела слушателей таинственным взглядом.
  — Какая? — простонала Рогнеда. — Говори, не томи!
  — Такая, — отвечала Василиса. — У Беломора в дальнем ящике отыскался свиток с одним очень древним предсказанием. Давным давно оно хранилось еще у Беломорова деда. Сами посудите, каким оно было древним.
  Наташа безразлично пожала плечами. О продолжительности жизни волшебных существ они с Сашей пока не имели понятия.
  — Так вот, — рассказывала Василиса. — Предсказание было сделано на одном очень древнем языке. Я его не знаю. Беломор этот свиток мне переводил, но я не все запомнила. Суть была в том, что когда все это безобразие начнется, надо будет отыскать в горах Алмазный жезл. В этом жезле содержится превеликая магия, и он поможет все это безобразие прекратить. Вот только дальше я уже не очень помню. Я на всякий случай свиток с собой взяла. Может, я все-таки смогу его перевести, но на это нужно время.
  — Говоришь, свиток у тебя? — спросила Рогнеда. — Дай-ка мне его.
  Василиса вынула ветхий потрепанный свиток пергамента и протянула его девочке.
  — Смотри поосторожней, — предупредила она. — Он ветхий весь, разваливается.
  Рогнеда осторожно развернула свиток и погрузилась в его изучение. Некоторое время она задумчиво морщила лоб, потом облегченно засмеялась.
  — Ну уж это-то я сумею перевести, — сказала она. — Это же звездный язык! Он с течением времени почти не менялся. Что в древности, что сейчас — все одно. А я к тому же, можно сказать, наполовину звезда. Да и круг знаний у меня побольше, чем у тебя, Василисочка. Ты всю жизнь травами занималась, а я вечно совала нос куда не надо и выясняла всякие новые штучки. Все-таки хорошо иногда быть сорвиголовой. Хотя порой из-за этого случается, что тебя в мышь превращают. Ну да дочь звезды не так-то просто заколдовать навечно!
  Катя хмыкнула, а Саша с Наташей ничего не поняли.
  — Ну так переводи скорей! — воскликнула Василиса.
  — Ладно, — сказала Рогнеда. — Тут целое, так сказать, стихотворное произведение, но я не поэт, поэтому буду переводить самую суть.
  — Какая разница! Да хоть прозой, хоть стихами, хоть даже по-китайски, все едино! Переводи скорей!
  — Хорошо, — спокойно ответила Рогнеда. — Перевожу по порядку.
  Катя фыркнула.
  — Вот, теперь ты Василису копируешь, — ехидно заметила она. Рогнеда показала ей кулак.
  — Так вот, вернемся к нашим баранам, — все так же спокойно продолжала она. — Та-ак... Ага, тут вот есть такое интересное выражение: «две девы из иных миров...» Ну, это я так, образно выражаясь.
  — Ага, — согласилась Катя. — Поэт-самоучка. А смысел-то где?
  — Будет тебе смысел, — откликнулась Рогнеда. — Очень меня эта фраза заинтересовала.
  — Вот как? И чем же?
   — А ты сама подумай: «две девы из иных миров». Две девы. А у нас тут, кажется, как раз две девы сидят, — она указала на Сашу с Наташей. — И, если я не ошибаюсь, обе они из иных миров. Эй, а вы, девы, что молчите?
  — Э-э, — начала Саша. — Вообще-то, мы не девы.
  — А кто же? — удивилась Катя. — «Мужи с мечами, на конях»?
  — Да помолчи ты! — раздраженно сказала Рогнеда. — Какая муха тебя укусила? Ну не девы, ну девочки, это одно и то же. Что скажете, уважаемые девочки?
  Саша совсем смутилась. А Наташа, которая не очень-то понимала, что происходит и по какому поводу было дано предсказание, заранее решила, что не стоит вмешиваться в эти странные волшебные дела.
  — Э-э... — снова забормотала Саша. — Ну да, мы девочки.
  — Ой, а мы и не догадались! — насмешливо воскликнула Катя.
  — Нет, Катя, — сказала Василиса решительно. — Это никуда не годится.
  — Что не годится? — спросила Катя.
  — Поведение твое. Никуда не годное поведение. Сходи-ка ты за водой да, пожалуй, растопи печку.
  — Здрасьти! Для этого козел есть!
  — Козел отдыхает, — возразила Василиса, поглядывая на козла, который доел Лумпиных чудищ и разлегся в углу у печки. — А тебе, по-моему, надо размяться. Вот и побегай.
  Катя, ворча, вышла из комнаты.
  — Ну и какие у тебя мысли? — обратилась к Рогнеде Василиса.
  — Мысли у меня такие... — Рогнеда внимательно вглядывалась в предсказание. — Значит, две девы... — она снова взглянула на девочек.
  Саша смущенно закашлялась, а Наташа осторожно сползла под стол.
  — Две девы... Ну хорошо, девы. Вот в чем дело, суть дальнейших слов такова: эти самые девы и еще какой-то некто, чьего имени я не разобрала, должны пробраться в горы и отыскать этот самый пресловутый жезл.
  — Ай! — пискнула из-под стола Наташа. — Я не хочу! Мы не хотим! Не надо в горы!
  — Это почему это — «мы не хотим»? — мгновенно вспылила Саша, движимая чувством противоречия. — Не говори за других! Это мы еще посмотрим, кто не хочет!
  — Ну вот и замечательно, — ответила ей Рогнеда. Тут Саша опомнилась и сообразила, что ее подловили на слове.
  — А куда идти-то? — спросила она немного растерянно. С одной стороны, ей пока не хотелось возвращаться в обычный мир, где придется, помимо прочего, идти в эту скучную школу, а с другой стороны, она побаивалась лезть куда-то через горы неведомо куда.
  — Идти... — пробормотала Рогнеда, снова уткнувшись в свиток. — Идти... идти... идти... Ага, вот: гора Алмазная. Ну ясно, по логике: жезл Алмазный, ну и гора, стало быть, Алмазная. Ежу понятно! А не из-за жезла ли гора так называется?.. Или наоборот?..
  — Об этом ты потом подумаешь, — перебила ее Василиса. — Ну что же, кое что уже ясно.
  — Почему «кое-что»? — удивилась Рогнеда. — По-моему, все ясно!
  — Все, да не все. Вопрос, что дальше с этим жезлом делать?
  — Так про это тут дальше сказано! — воскликнула Рогнеда. — Суть такая: одна из наших девочек должна прочитать особое заклинание, чтобы жезл начал действовать. А заклинание это... тут опять чего-то непонятно... Ага, короче, оно у горных людей хранится. У кого-то. Не знаю, как слово перевести. Что-то вроде камня какого-то... голубого... или не так... Ну я же не профессиональный переводчик! Я вообще только наполовину звезда.
  — А что, если я заклинание прочитаю, оно подействует? — с восторгом спросила Саша, тут же позабыв все свои страхи.
  Наташа еще глубже уползла под стол.
  — А Катя говорила, способностей нет! — торжествующе продолжала Саша.
  — Так их и нет, — спокойно ответила Рогнеда. — Просто это такое заклинание, которое... ну как бы это сказать... вроде как запрограммировано на людей, если по-вашему говорить. Какой-нибудь волшебник из нашего мира вряд ли сможет пробудить магию, хранящуюся в жезле.
  — Меня, как профессиональную волшебницу, вот что смущает, — сказала Василиса. — Как этот жезл вообще действует? Там что-нибудь про это сказано?
  Рогнеда гордо кивнула.
  — Это я тебе сейчас объясню. Вот видишь, полезно иногда быть любопытной! Во-первых, надо знать, как действует наша граница. Вот ведь, странно как: мы через нее ходим, а все равно в нашем мире остаемся. Как же так?
  — Ну уж это-то можешь мне не объяснять, — махнула рукой Василиса. — Я все-таки не младенец и кое-что в этом деле разумею. Ты дело говори.
  — Ладно, — кивнула Рогнеда. — Граница — это неважно. Важнее охранный щит. Тут такая штука: в древности их ставили для обороны от темных магов и духов. Кстати, у меня имеется предположение, что призраки нашей дорогой Маулинточки пролезли к нам через какую-то дырку. Ну, дело не в этом. Поскольку щитами отгораживались от, так сказать, тьмы, то сами щиты делали, понятно, из света. Вполне понятная логика. И в лунную ночь можно заметить, как воздух над границей светится. Это и есть охранный щит.
  — Ладно-ладно, ты не разглагольствуй, ты дело говори, — нетерпеливо повторила Василиса. — Я все это отлично знаю.
  — Так я не для тебя, я для девочек, — скромно улыбнулась Рогнеда. — Так вот, — продолжала она, — если в щите появилась дырка, значит, на него действовали какой-то очень сильной темной магией.
  — Подожди-ка, — снова остановила ее Василиса. — Ага-ага, теперь припоминаю! И как это у меня из головы вылетело! Все из-за ваших глупых ссор. Беломор еще сказал, что, похоже, знает, кто сверлит в границе дырки.
  — Кто?! — хором воскликнули Рогнеда и незаметно вошедшая в горницу Катя.
  — Есть такая древняя колдунья, — задумчиво, как бы вспоминая, сказала Василиса. — Очень древняя. Ее имени уже никто не помнит, зовут просто Черной Ведьмой. Большая специалистка по магическим вирусам. И по настоящим, и по компьютерным.
  — А что такое компьютер? — спросила Катя.
  — Да так, одна человеческая штучка... — махнула рукой Василиса. — И еще говорят, эта ведьма приходится родственницей всем бабам-ягам.
  Катя недовольно поморщилась.
  — Ну, это все слухи, — поправилась Василиса. — Дело не в этом. Дело в том, что она самая сильная темная колдунья. С ней может сравняться разве что Черномор. А раз она самая сильная темная колдунья, то если она не могла пробить щит, так и никто не мог!
  — Однозначно! — воскликнула Рогнеда. — Теперь мы знаем, кто преступник!
  — Не обязательно, — оспорила Василиса, не замечая, что противоречит собственным словам. — Это мог быть и кто-нибудь другой. Бывают же усилители, вот как мое кольцо. Ладно, продолжай. Про жезл.
  — А, ну да. Продолжаем расследование. Так вот, если этот жезл пробудить тем самым заклинанием, то из него высвободится часть древней светлой магии. Почему часть — это потому, что еще может пригодиться. Я не очень поняла, но вроде бы там будет луч яркого света, из жезла, и этим лучом можно будет залатать все дырки и еще много чего сделать. Тут еще чего-то написано... Луч будет действовать при определенном заклинании, это для экономии, ежу понятно, а заклинание должна произносить... дочь звезды. Обалдеть! Это я, что ли? — поразилась Рогнеда.
  — Вполне возможно, — сказала Василиса, как-то странно поглядывая на Рогнеду.
  — Сперва надо еще этот жезл достать, — напомнила Катя, обиженная тем, что не она будет управлять жезлом. — Эх, Рогнеда! Тебе такая магия в руки, а ты так себя ведешь! Неизвестно еще, что из этого выйдет. Может, там имелась в виду «внучка бабы-яги»?
  Рогнеда фыркнула.
  — Тут внучка, там дочка, там звезда, тут баба-яга... Полная противоположность. Может, ты еще и в горы с девочками пойдешь? Там же сказано, что не только «две девы», а еще кто-то третий.
  — А что сами девы думают? — спросила Катя, усердно набивая печку поленьями.
  — Э-э... — забормотала Саша, не зная, на что решиться.
  — Чего это ты все «э-э» да «э-э»! — передразнила ее Катя, принимаясь пихать козла. — бэ-э, мэ-э! Эй, козел, а ну вставай, бездельник, хватит дрыхнуть! Вот негодник этакий!
  — Это она смущается, — объяснила Наташа, выползая из-под стола.
  — Ну, я наверно пойду... — пробормотала Саша, подбадривая себя мыслью о заклинании, которым она сможет разбудить жезл. Именно она! Наташка же не решится!
  — А я — ни за что! — заявила Наташа.
  — А не выйдет, — возразила Рогнеда. — Русским языком сказано: «две девы».
  — И вовсе и не русским! Это ты так перевела, а что там на самом деле написано, неизвестно.
  — Только не ссорьтесь! — умоляюще проговорила Василиса. — Тут все ежу понятно, как Рогнеда говорит. Две девы, так две. Раз в предсказании так сказано, значит никуда вы не денетесь, придется идти. Кроме вас людей тут нету. Меня больше интересует, кто третий.
  — Ну... — замялась Рогнеда. — Может, в Берендее кто найдется проводить...
  — Да? — Василиса пристально посмотрела девочке в глаза. — А мне вот кажется, ты не все перевела. Покажи-ка мне свиток.
  Рогнеда, немного помедлив, протянула ей предсказание.
  — Ну-ка, где это тут сказано, что ты будешь жезлом командовать?
  — Это она сама придумала! — сказала из-за печки Катя, в душе надеясь, что это правда.
  Василиса некоторое время изучала свиток, потом вернула его Рогнеде и сказала:
  — Ну вот, теперь все ясно. Третья и есть дочь звезды. Ежу понятно.
  — Ну почему-у? — уныло протянула Рогнеда.
  — А потому что такую честь, управлять магическим жезлом, еще надо заслужить, — отвечала Василиса. — Что, боишься?
  Рогнеда шмыгнула носом.
  — Ничего не поделаешь. Предсказание есть предсказание. Ну а ты, Наташа? Саша с Рогнедой идут, одна ты у нас осталась. И думай, не думай, а не отвертишься. Кстати, подозреваю, до тех пор вам домой не вернуться.
  Наташа некоторое время молчала. Все взгляды были устремлены на нее. Наконец она обреченно вздохнула и тихо ответила:
  — Хорошо. Я согласна.
  
  Глава пятая
  ТАЙНАЯ ДВЕРЬ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ
  
  Лазурина проснулась с каким-то странным ощущением, будто на нее кто-то смотрит. Она открыла глаза и сперва даже не сообразила, где находится. В пещере было уже светлее, видно, принесли еще факелы. Слышался шум, грохот, стук тяжелого молота, звон кирки о камень, веселые возбужденные голоса. Работа кипела вовсю.
  Лазурина в панике вскочила и стукнулась головой о низкий свод ниши. Это мигом привело ее в чувство, и она опять села.
  «Эх ты, соня-засоня! — с досады она хлопнула себя по лбу. — Проспала! Все на свете проспала! И как ты теперь отсюда выберешься? Еще, чего доброго, увидит кто!»
  Она снова почувствовала чей-то взгляд, обернулась, но никого не заметила. Сзади была глухая стена, впереди — узкий проход, в который пробивался тусклый колеблющийся свет факелов.
  Девочка осторожно подползла поближе к выходу и выглянула наружу. Возле ниши, по счастью, никого не было. Из других коридоров слышался стук, голоса, кто-то кого-то ругал, видно, мастер подручного. Пещера была освещена множеством факелов, но все равно света было мало. Правда, для горных людей, никогда не видевших солнечного света, и такое освещение было очень ярким.
  Лазурина снова спряталась в нише, достала пирожок и принялась жевать его, размышляя, как ей отсюда выбраться. По всему выходило, что днем ее увидят, значит надо ждать ночи. Но с другой стороны, ее могут увидеть и здесь, стало быть, надо как-то выбираться.
  Так ничего и не решив, Лазурина доела пирожок и снова высунулась на разведку. Теперь она заметила, что в пещере почти никого не осталось: все разошлись на работу в нижние коридоры. Это ее немного приободрило. Появилась надежда, что, когда все разойдутся, можно будет как-нибудь прошмыгнуть. Большая пещера была нужна, видимо, для того, чтоб сортировать материал, погружать в тачки и увозить наверх.
  Лазурина подождала еще немного, снова проверила, есть ли кто-нибудь в пещере. Пещера уже почти совсем опустела, и девочка начала готовиться к вылазке. Вдруг совсем неподалеку от ее ниши послышались голоса. Перепуганная Лазурина отпрянула в самый конец ниши и вжалась в стенку. И тут... и тут случилась неожиданная вещь: стенка, оказавшаяся своеобразной каменной дверью, вдруг подалась назад, сдвинулась, и Лазурина со всего размаху куда-то рухнула. Сверху на нее незамедлительно свалился мешок. Послышался глухой стук, и дверь закрылась.
  Некоторое время Лазурина лежала неподвижно, ошеломленная внезапным падением. Она боялась даже пошевелиться: те, там, снаружи, наверняка слышали, как она сверзилась. Сейчас все сюда сбегутся. Наконец она села, потрясла головой и взглянула наверх, пытаясь разглядеть дверь. Сверху, примерно в четырех метрах над полом, тускло светилась узкая полоска. Под ней с трудом просматривался темный прямоугольник. Лазурина поняла, что это дверь, а над ней светится узкая щель.
  «Это ж надо, с такой высоты свалиться! И как это я себе руки-ноги не переломала? А то ведь могла бы и шею свернуть!» — ошеломленно подумала она.
  Девочка встала и огляделась. Она очутилась в небольшой темной пещере. Чем-то она смахивала на колодец: потолок терялся во тьме где-то наверху, и получалась узкая длинная труба. Правда, свет сверху не шел. В пещере было тихо, но эта тишина прерывалась мерными звенящими ударами, будто где-то капала вода.
  Посреди пещеры Лазурина разглядела что-то вроде колонны, поднимавшейся примерно на полтора метра над полом. Откуда-то с потолка свисала еще одна колонна, и с нее медленно срывались капли воды. Поскольку Лазурина никогда раньше не бывала в нижних пещерах, таких штук она никогда не видала и не знала, что такие штуки в мире людей называются сталактитами и сталагмитами, а в волшебном мире — памятными колоннами. Вдобавок они имеют некое магическое свойство, о нем пойдет речь впереди.
  Сзади раздался тихий шорох. Лазурина резко обернулась. Во тьме пещеры, на той стенке, в которой была дверь, оказались ступеньки. Примерно на уровне двери, уцепившись за них, сидела какая-то маленькая фигурка.
  — Эй!.. — осторожно, шепотом, позвала Лазурина, еще не зная, что за подземное существо тут обитает. — Ты кто? Или... что?.. Чего ты там делаешь?
  Фигурка ловко спрыгнула вниз, совершенно не заботясь о тишине, и направилась к Лазурине. Девочка отступила назад. Перед ней стоял мальчик примерно ее возраста, в рабочей одежде, чумазый, тощий, но вид имел самоуверенный и, как показалось Лазурине, довольно нахально ее разглядывал.
  — Ты кто? — шепотом спросила она, пятясь куда-то вбок и озираясь, куда бы сбежать.
  — Неважно, — ответил мальчик спокойно. — Тебя это абсолютно не касается. Ты сама-то кто?
  — Я? Лазурина... — машинально ответила девочка.
  Мальчишка взглянул на нее с интересом.
  — А-а... — протянул он. — Это ты там, значит, такой переполох учудила? Все бегают, ищут...
  Лазурина вздрогнула и оглянулась, в надежде отыскать какой-нибудь коридор, куда можно было бы улизнуть.
  — Ну и пускай себе ищут, — сказала она. — Или ты сейчас побежишь все царю докладывать? Что ты вообще тут делал? Специально подглядывал?
  Мальчик грозно сдвинул брови, сжал кулаки и шагнул к Лазурине. Она отскочила.
  — Ну-ка повтори, что ты сейчас сказала, — очень спокойно сказал мальчишка. — Кто побежит царю жаловаться? Я? За кого ты меня принимаешь? Если тебе интересно, этот твой царь мне не указ. Я что хочу, то и делаю. Тебя там все за преступницу считают, а я преступников не выдаю! Не такой я человек. Поняла?
  Лазурина, уяснив, что этот странный мальчишка действительно ее не выдаст, немного успокоилась.
  — А-а... Ну тогда ладно. А что ты вообще тут делал? И кто ты вообще такой?
  Мальчик, сменив гнев на милость, снова принял невозмутимый вид.
  — Ты сама-то что тут делаешь?
  — Не знаю, — Лазурина пожала плечами. — Я не думала, что там дверь, и что я сюда свалюсь. А вообще, я от царя сбежала. И это вовсе не я преступница, а дядя мой, ну, то есть царь. Вот он преступник, это верно.
  — Я тоже так считаю, — доверительно сообщил мальчик, и оба облегченно рассмеялись, чувствуя себя революционерами, обсуждающими политику. Обстановка немного разрядилась.
  — И все-таки, — сказала наконец Лазурина, — кто ты такой и чего ты тут делаешь?
  — Чего я тут делаю? — мальчик нахмурился. — Какая разница? Тебя это не касается. Звать меня Ай-Петри, можно просто Петри, я сирота, работаю тут, подмастерьем.
  Лазурина сочувственно кивнула.
  — Я вот теперь тоже сирота, — сообщила она печально. Она все никак не могла окончательно поверить, что отец больше никогда не вернется.
  — У тебя хоть мама есть, — возразил Петри. — А у меня никого. Понимаешь, никого! Совсем! Ты еще хорошо живешь, прынцесса! — он презрительно отвернулся.
  Лазурина совсем растерялась.
  — Ну я не знаю... И чего ты сразу разобиделся?
  Петри, не отвечая, подошел к стоявшей посреди пещеры колонне и прислонился к ней спиной.
  — Иди-ка ты отсюда, — сказал он уже не так сердито. — Нечего тебе тут делать.
  — Здрасьте! — расстроилась Лазурина. — А куда же я пойду? Я ведь сюда случайно свалилась! И не знаю, как отсюда выйти. Да и наверх мне нельзя — там царь...
  — Раз нельзя наверх, значит надо вниз, — рассудительно заметил Петри.
  — Сама знаю. А куда — вниз? И как? Я сюда и не думала падать, а как обратно выбраться — и тем более понятия не имею.
  — Логика, логика! — Петри укоризненно постучал пальцем по колонне, очевидно, подразумевая под ней Лазуринин лоб. — Если я сюда как-то забрался, значит, выход есть.
  — Так он, наверно, наверх... — не очень уверенно начала Лазурина.
  — Не обязательно. Я тут все углы излазил, все окрестности знаю. Тут коридор есть, ведет еще ниже под гору. А дальше... — Петри вдруг замолчал.
  — Ну, что дальше? — с любопытством спросила девочка.
  — Всякое дальше, — неохотно отвечал Петри. — А куда тебе надо-то?
  — Мне? — Лазурина немного растерялась. — Вообще, хорошо бы мне наверх. Ну, то есть, не к царю в пасть, а на поверхность, к солнышку.
  — А зачем? — удивился Петри.
  — Ну как! Там лучше, мне папа рассказывал... — Лазурина не договорила. К горлу подкатил какой-то комок, она вдруг села на каменный пол и заревела в голос.
  
  Лазурина не знала, сколько времени прошло. Она все сидела на полу и, всхлипывая, причитала, как тогда мама. Только теперь до нее дошло, что случилось. Ее вдруг сковал какой-то черный ужас: а что же теперь? А как же дальше? Что теперь будет? Никогда уже не будет так, как раньше. Папы нет и царь рано или поздно до нее доберется. Но это было совершенно неважно.
  Через некоторое время, сквозь рыдания Лазурина расслышала перепуганный голос Петри:
  — Эй! Ну ты чего? Что с тобой такое? Вот рева-корова! Ну чего ты? Чего? Да что случилось-то? Эй! Ау-у! Да что с тобой такое?
  Это постепенно вернуло девочку к действительности. Она обнаружила, что так и сидит на полу, а Петри изо всех сил трясет ее, видимо, рассчитывая таким образом привести ее в чувство. Лазурина вырвалась, и тут ее понесло. Она принялась рассказывать Петри все-все, что с ней случилось. И про вчерашние события, и про подлого царевича Митридата, и про бессердечного царя, и вообще про все свои беды и несчастья. Петри внимательно слушал. Наконец он сказал:
  — Знаешь что, я пожалуй с тобой пойду.
  — Чего? — опешила Лазурина. — Куда пойдешь?
  — Туда и пойду. Я и сам давно собирался сбежать, надоело мне это все. Только как-то не выходило, — объяснил мальчик. — А вдвоем оно и полегче будет. Я тут в окрестностях все ходы-переходы знаю, ну а дальше уж как-нибудь разберемся. А пойди ты одна — еще заблудишься да и сгинешь где-нибудь. Говорят, в самых нижних пещерах чего только не водится. Выползет этакая громадина с десятью ногами, и спасайся от нее куда попало. Да и здорово ты про верхний мир говоришь. Интересно бы посмотреть, действительно ли все так, как рассказывают? А то мне что-то не очень верится.
  — Не верится ему! — обиделась Лазурина. Она постепенно успокаивалась. — Сам пойди да посмотри. За тобой-то никто не гонится. Тебе хоть через главный выход пробраться можно...
  — Шутишь? — Петри покачал головой. — Ну так что, берешь меня с собой?
  — Ну... иди, коли хочешь... — немного подумав, ответила Лазурина. — Да я и сама толком не знаю, куда идти.
  — Зато я знаю! — Петри вскочил. — Ну чего, так и будешь на месте сидеть? Я тебе скажу, даже тут небезопасно. Рано или поздно тебя найдут. Так что если собралась уходить, то побыстрее. Ну, решай! А не то я пошел.
  Лазурина медленно встала, подняла мешок, надела его. Ей вдруг разом стало жутко. Что еще за чудища, про которых Петри говорит?
  — А куда идти-то? — тихо спросила она.
  — Все вниз, вниз, вниз, а там уж можно как-нибудь вверх пробраться. Не вечно же под землю лезть, — рассудительно ответил Петри. — Ну так что? Имей в виду, другой дороги нет. По крайней мере я не знаю, как иначе отсюда выбраться.
  Лазурина некоторое время молча стояла, глядя на тусклую полоску над дверью. На мгновение ей стало страшно лезть куда-то в темноту, в неизвестность, у нее даже мелькнула мысль, а не вернуться ли, пока не поздно. Но она тут же вспомнила искаженное злобой лицо царя и решилась.
  — Хорошо, — твердо сказала она. — Я иду. Куда?
  Петри оглянулся и вдоль стенки направился куда-то в темноту пещеры. Лазурина осторожно пробиралась за ним. Наконец Петри остановился.
  — Сюда, — сказал он.
  Впереди чернел относительно широкий проход. Лазурина заглянула туда, и на нее повеяло холодом и сыростью. Она отпрянула.
  — Ну что? — снова спросил Петри. — Других путей нет.
  Лазурина тяжело вздохнула, но потом твердо ответила:
  — Идем.
  И решительно шагнула в темноту.
  
  Глава шестая
  ПОДЗЕМНЫЙ ПУТЬ
  
  Тьма в коридоре была такой плотной, что когда Лазурина, пройдя несколько шагов, оглянулась, то не увидела сзади ни прохода, ни тусклого света факелов. Девочка целиком погрузилась в черную мглу, которая, казалось, выползала откуда-то из глубины коридора, застилала глаза и мешала смотреть. Было не видно вообще ничего, приходилось двигаться на ощупь. Даже несмотря на изощренное зрение подгорной девочки и глаза, привыкшие к темноте, в этом мраке Лазурина ничего не могла разглядеть.
  Петри шел первым, Лазурина пробиралась за ним. Шаги гулко отдавались в темноте, порождая какое-то странное эхо, которое прокатывалось, казалось, по всем подземельям и замирало вдали, в самых глубоких шахтах. В коридоре было сыро, стены были какими-то склизкими, и Лазурина старалась их не касаться. Ей все время чудилось, что по стенам ползают непонятные противные существа, оставляя за собой полосы липкой слизи. Что-то вроде гигантских слизняков.
  — Петри, а Петри, — не выдержав, тихонько позвала Лазурина. Эхо тут же многократно усилило ее голос и, отражаясь от стен, покатилось куда-то в глубь горы. — А что это стены такие липкие? И по ним кто-то будто ползает...
  — Не думай об этом, — отвечал Петри. — Я и сам не знаю толком. Раз решила идти, так и не хнычь. Это только начало. Просто старайся не трогать стены.
  Лазурина только вздохнула и дальше двигалась молча. Постепенно непроглядная тьма вокруг, постоянное жуткое эхо, страшные неведомые существа на стенах, которых было не видно и вообще неизвестно, были ли они на самом деле, — все это начало действовать на нее угнетающе. Черная мгла давила на сердце и сжимала его безжалостной рукой. Лазурине стало казаться, что она ослепла, что она никогда уже не увидит света, не увидит солнца, к которому так стремилась. Вместо того, чтобы подниматься наверх, к свету, она уходила все дальше под землю, во мрак.
  К тому же камнем давило на сердце воспоминание об отце. Слез больше не было, но постепенно Лазурину охватила какая-то жгучая тоска. Ей хотелось повернуть назад, вернуться домой, и пусть царь делает с ней, что захочет. Пусть даже убьет — все равно. Девочка гнала прочь от себя эти мысли, но все равно душу точило отчаяние. Постепенно на нее нашло какое-то оцепенение. Она деревянными шагами двигалась за Петри, почти не соображая, что происходит вокруг.
  Время исчезло. Лазурина не знала, сколько бредет уже в этом непроглядном мраке, ей казалось, что целую вечность. Коридор казался бесконечным и все время уходил вниз. Иногда попадались такие крутые спуски, что девочка еле удерживалась на ногах. Тьма давила ее, прижимала к земле, идти было все труднее. К тому же воздух стал каким-то густым, казалось, его можно рубить топором. Лазурина начала задыхаться. Наконец она сдавленным голосом прохрипела:
  — Петри, я больше не могу... — и села прямо на землю.
  Петри рядом как-то странно охнул и почти сразу же Лазурина почувствовала, что он трясет ее, приговаривая:
  — Да что ж это за принцесса-то такая слабонервная! И куда тебя нелегкая несет! Сидела бы себе во дворце и мармелад жевала. Что с тобой опять приключилось?
  Лазурина вывернулась, потрясла головой, приходя в себя, и слабым голосом пробормотала:
  — Ничего... Просто я подумала: мы сейчас так глубоко, и вдруг эта гора прямо на нас обвалится.
  — Не выдумывай всякую чушь! — Петри с досадой вскочил. — И чего я с тобой связался! Подумаешь, прынцесса! Свалилась тут, понимаешь, на мою голову...
  Лазурина ничего не ответила. Она обернулась и потрогала стену, к которой случайно прислонилась. К ее удивлению, стена была совершенно сухой, все слизняки куда-то исчезли. Справа был какой-то проем, видимо, ответвление от основного коридора. Девочка с трудом встала и прислушалась. Чутким слухом она уловила в глубине горы какой-то звук.
  — Петри! — тихонько прошептала она. — Ты что-нибудь слышишь?
  Петри тоже прислушался. Установилась такая жуткая тишина, что Лазурине, у которой все нервы были натянуты до предела, захотелось заорать во весь голос и сломя голову броситься куда глаза глядят. Что она и проделала, когда терпение совсем кончилось. Девочка вдруг испустила какой-то сдавленный вопль, повернулась и пустилась вглубь горы по боковому коридору.
  Она мчалась со всех ног, натыкалась на стены, падала, поднималась и снова бежала. Она ободрала себе все коленки, до крови изранила руки о камни, но совершенно не замечала боли. Становилось все темнее, коридор шел под уклон и постепенно начал сужаться. Лазурина внезапно стукнулась головой о низкий свод. Это привело ее в чувство, и она остановилась.
  В полной растерянности она стояла посреди коридора, совершенно не представляя, где находится. Вокруг была тьма египетская, и непонятно было, куда уводит коридор. Когда девочка отдышалась, стало совсем тихо. Из коридора не доносилось ни звука, все будто вымерло.
  — Ну что, прынцесса, — сказала Лазурина самой себе, стараясь не пугаться. — Добегалась. И как ты теперь отсюда выберешься?
  В это время совсем рядом послышались шаги и тихое пыхтенье. Лазурина, тут же представив себе, что это какое-нибудь подгорное чудище, явившееся сюда пообедать, в ужасе прижалась к стене и попыталась нашарить кинжал. Неведомое все приближалось. Девочке даже почудилось, что она видит огромную, грозную черную тень, хотя казалось бы, что может быть темнее самой черной мглы? Что в такой темноте разглядишь? Пыхтенье слышалось уже совсем близко. Лазурина выставила вперед кинжал, намереваясь дорого продать свою жизнь.
  — К-к-к... кто т-там? — дрожащим голосом спросила она.
  В ответ пыхтенье прекратилось и раздался голос... Петри!
  — Куда тебя несет, башка твоя еловая? Совсем спятила? — голос был сердитым, но Лазурина почувствовала, что Петри все равно страшно рад.
  — Ой, Пе... Петенька! — пролепетала она и снова села на землю. Страх постепенно отпускал.
  — Какой такой к черту Петенька? — удивился Петри уже совсем не сердито.
  — Ну... Раз Петри, значит, Петя... — промямлила Лазурина, еле ворочая языком. — Знаешь, Петя, я так устала... Что-то есть вдруг очень захотелось.
  — Вот-вот, — проворчал Петри, опускаясь рядом с ней на землю.
  Лазурина пошарила в мешке и достала пирожки. Они поели, потом по очереди глотнули из фляги. Лазурина постепенно успокоилась, перестала дрожать и вздрагивать от каждого звука и даже подумала, что темнота не такая уж и страшная. Понемногу глаза у нее начали закрываться, и наконец она уснула, прислонившись к плечу Петри.
  
  Лазурина не знала, сколько она проспала. Ей казалось, всего минутку. Она просто почувствовала, как Петри опять трясет ее и ворчит:
  — Вставай, прынцесса, тут тебе не царские покои. Хватит дрыхнуть!
  Девочка села, со сна ничего не соображая. Вокруг было все так же темно, но глаза уже немного привыкли, и можно было что-то разглядеть. Коридор вел все ниже, но шагов через сорок (на глаз) круто сворачивал куда-то влево.
  — И что, уже дальше пойдем? — жалобно спросила Лазурина, у которой болели ноги от постоянного спуска. Ужасно не хотелось вставать.
  — А ты как думала? — ворчал Петри. — Всю жизнь на одном месте не просидишь. Кушать захочешь, вылезешь. Припасы-то у тебя не вечные?
  — Так мы ведь все время вниз спускаемся, — попыталась возразить Лазурина. — Какая тут еда?
  — Найдем, — хищно ответил Петри, и его тон Лазурине совсем не понравился.
  Все же она не стала спорить, и они двинулись дальше. Однако у поворота остановились в нерешительности. Прямо вперед шла длинная лестница, конец которой терялся где-то внизу, а влево уходил еще один коридор, с низким сводом и какими-то подозрительно узкими стенами. Он вел довольно полого, но из него веяло какой-то противной сыростью.
  — И что? — растерянно спросила Лазурина. — Куда пойдем?
  Петри тоже задумался.
  — Вообще-то мне не хочется лезть куда-то вниз по этой лестнице, — сказал он наконец. — Еще кончится обрывом, и полетим далеко и надолго. Но и боковой коридор мне не нравится. Какой-то он чересчур сырой. Да к тому же узкий. Вылезет какая-нибудь тварь, да и сожрет нас. И не подавится!
  Лазурина невольно отодвинулась от подозрительного прохода.
  — И что же делать? — снова спросила она. — Я тут ничего не знаю, в конце концов, ты меня сюда повел!
  — В боковые коридоры я не ходил, — с досадой ответил Петри. — Кто тебя просил лезть куда попало?
  Лазурина промолчала. Она подошла к лестнице и осторожно спустилась на несколько ступеней. Петри колебался, не решаясь последовать за ней. Вдруг он резко дернул девочку за руку, так что она чуть не упала.
  — Ты чего? — начала было возмущаться Лазурина, но Петри зажал ей рот.
  — Тише! — прошептал он. — Слышишь? Там, внизу!
  Они прислушались. Снизу доносилось какое-то далекое приглушенное бормотание. Ребята затаили дыхание. В ушах звенела тишина, и почти ничего невозможно было разобрать, но постепенно бормотание усилилось, и можно было уже разобрать обрывки фраз. Но понять, что это за слова, было невозможно. Очевидно, это был древний, забытый язык, а может, какое-нибудь заклинание.
  — Пошли отсюда, — прошептал Петри. — Ничего не остается делать, пошли по коридору.
  Он за руку втащил Лазурину в узкий проем, и они двинулись по коридору. Странное бормотание все отдалялось, а потом и вовсе стихло.
  Через некоторое время Лазурине вдруг показалось, что проход постепенно расширяется. Внезапно откуда-то спереди пахнуло холодом, а потом они вдруг оказались в небольшой пещере. Потолок у пещеры был довольно низким, но сама она была вытянутой и уводила куда-то вправо.
  — И что это такое? — ни к кому не обращаясь, спросила Лазурина.
  — Не знаю, — пробормотал Петри.
  Он прошел немного дальше. Внезапно раздался какой-то странный звук «бульк», а затем негодующий голос Петри сообщил:
  — Тьфу ты, пропасть! Да тут целое озеро!
  Лазурина осторожно подошла поближе и вдруг, совершенно неожиданно, оказалась по щиколотку в воде. Петри шлепал уже где-то впереди.
  — Эй, прынцесса, стой на месте! — снова раздался его голос. — Никуда не ходи, не то еще утонешь ненароком.
  Лазурина послушно остановилась. В темноте ничего не было слышно, только звуки шагов Петри: «бульк, шлеп, шлеп...» Через некоторое время он вернулся.
  — Не нравится мне это озеро. Какое-то оно подозрительное.
  — У тебя все подозрительное! — не вытерпела Лазурина. — А куда еще идти? К этому, который там бормочет? Мало ли, кто это может быть?
  — А мало ли, кто тут водится? — возразил Петри. — Выползет этакое чудище-страшилище, схватит тебя и съест.
  Внезапно в темноте что-то мокрое и холодное ухватило Лазурину за руку. Она завизжала, задергалась и чуть было не свалилась в воду.
  — Ага! — усмехнулся Петри. — Так-то!
  — Так это был ты! — возмутилась девочка. — Будешь еще пугать, уйду сама, куда захочу. Не нужен мне такой проводник.
  — Пожалуйста, хоть на край света, — тоже обиделся Петри. — Я тебя не держу. Сама напросилась. Только мой тебе совет — не ходи ты в озеро!
  — Спасибочки! Вот туда-то я как раз и пойду! — надулась Лазурина.
  Ее вдруг охватило непонятное упрямство. Она решительно развернулась и зашлепала по воде в озеро. Петри забеспокоился.
  — Эй, ты! — крикнул он. — Ты куда это собралась?
  — К чудищам на обед, — нахально ответила девочка. — Если хочешь, можешь составить мне компанию.
  Петри в растерянности стоял на берегу. Лезть в воду ему не хотелось, но ведь и Лазурину одну бросать нехорошо! А она сейчас действительно от обиды куда-нибудь убредет.
  — Эй! — еще раз крикнул он. — Хватит шутки шутить! Вылезай!
  — Очень надо! — отвечала Лазурина. — Не хочешь со мной — возвращайся обратно. Я тебя не держу.
  Петри плюнул с досады в озеро и все же полез за ней. Лазурина была уже довольно далеко и, похоже, все ускоряла шаг. Озеро было мелким, не глубже, чем по колено. Шаги Лазурины все удалялись.
  — Эй, прынцесса! — отчаянно завопил Петри. — Ты хоть подожди немножко! Куда тебя несет?
  — Не подожду! — издали крикнула Лазурина. — Что ж ты, бегать что ли совсем не умеешь? Сам мальчишка, а девочку, принцессу, догнать не можешь! Эх ты!
  Петри только рукой махнул. И что у нее за дурь в голове? Лезть куда-то в озеро, у которого может быть непонятно какое дно... Утонуть легко, к тому же в темноте. Ногой в подводную яму попадешь, и привет.
  Шаги Лазурины совсем смолкли. То ли она остановилась, то ли ушла далеко вперед, но ее не было слышно. Внезапно где-то впереди раздался какой-то «бултых», вслед за ним прозвучал вопль Лазурины и все стихло.
  
  Глава седьмая
  УТРО В СОСНОВОМ ЛЕСУ
  
  Следующий день выдался дождливым. С самого утра над лесом повисла серая туча и уныло кропила его водой. Когда Василиса вышла будить Серого и козла, то обнаружила, что прямо у крыльца красуется огромная лужа, а промокший Серый залез к козлу в сарай и скулит от холода. Козлу такое соседство было вовсе не по душе, и он все время норовил забодать Серого и выдворить из своего жилища. Василиса загнала мокрого Серого сохнуть в дом, козла, как всегда, послала топить печку сырыми дровами и греть воду, а сама метлой принялась разгонять лужу у крыльца.
  Через некоторое время проснулась Рогнеда. Настроение у нее уже заранее было никудышным, поскольку тащиться куда-то в горы с двумя болтливыми девчонками ей вовсе не хотелось.
  «Я и так уже с Алиской натерпелась», — доверительно жаловалась она Кате вчера вечером. Катя только недоверчиво хмыкала. «Ну да! — обижалась Рогнеда. — Потом еще с Варькой... Но с Варькой все-таки легче было, там я хоть за старшую была, а ты представь, каково это, все время в чьем-то кармане сидеть! И потом, когда надо тайком убегать, все гораздо интереснее, чем если тебе это на роду написано...» Катя слушала-слушала, а потом надулась и ушла к себе в избушку.
  Обнаружив, что за окном льет дождь, а в кухне уселся Серый и с него уже натекла громадная лужа воды, Рогнеда совсем расстроилась, прогнала Серого в лечебницу (там ведь все равно все грязными лапами ходят...) и принялась за дело, чтобы хоть как-нибудь развеять грусть-тоску от мысли о предстоящем путешествии. Первым делом она нацепила резиновые сапоги — тайное приобретение из человеческого мира, для удобства, Василиса-то всегда ходила в лаптях, — накинула плащ и вылезла под дождь, помогать Василисе разгонять лужу.
  В стоявшей неподалеку избушке на курьих ножках, зачем-то замаскированной камышом — работа Лумпи — проснулась Катя и высунулась в окошко.
  — Здрасьте! — укоризненно сказала она, созерцая дождь. — И долго это будет продолжаться?
  — Откуда я знаю? — проворчала Рогнеда, вовсю орудуя метлой, так что брызги летели прямо в сторону избушки. Катя досадливо поморщилась, стукнула ребром ладони по подоконнику, и избушка отодвинулась подальше от Рогнеды.
  — Я понимаю, что ты у нас никогда ничего не знаешь и не узнаешь, — сказала Катя, мстя Рогнеде за брызги. — Я просто думаю, что если он вздумает лить неделю, моя бедная избушка совсем промокнет и в конце концов заболеет бронхитом. Тут даже прикрытия нормального нет, не то что у меня в лесу!
  — Если хочешь, убирайся обратно в лес, — сварливо отозвалась Рогнеда, еще яростнее размахивая метлой. — А насчет бронхита — топи печку. Избушка нагреется изнутри, и вся вода сразу испарится.
  — Дров нету, — печально ответила Катя. — Я бы топила, да дров-то совсем и нетути... Все сырые.
  Словно бы в подтверждение этого факта, аккуратно сложенная под навесом поленница внезапно обвалилась прямо в лужу.
  — Это еще что такое?! — в ярости вскричала Рогнеда, бросая метлу. — Если хочешь потренироваться применять дистанционную магию, по крайней мере, делай опыты не на дровах. Вот складывай теперь все обратно!
  — Пожалуйста, — спокойно ответила Катя.
  Дрова внезапно взлетели в воздух и аккуратненько улеглись обратно в поленницу, при чем каждое — на свое место.
  — Какая разница, все равно мокрые... — грустно добавила Катя и скрылась в избушке.
  Саша с Наташей спокойно спали в Теремке на печке, не ведая ни о ливне, ни о магических шалостях внучки бабы-яги. В горницу вошел козел и начал растапливать печку. Дрова были сыроваты, но, к счастью, покинули поленницу еще до того, как проснулась Катя, и потому благополучно избежали погружения в лужу. Пока козел пытался разжечь сырые дрова, проснулась Саша. Сперва она никак не могла понять, куда попала, но, увидев козла, вспомнила про колечко и про предсказание, и вообще про все, что случилось вчера. Она тут же стала будить Наташу.
  — Эй, Наташка, вставай!
  Наташа недовольно заворочалась и открыла глаза.
  — Чего будишь? Рано еще... — Она села и тоже увидала козла. — Так это был не сон... — упавшим голосом прошептала девочка.
  — А ты думала — сон? — развеселилась Саша. — Что, не хочется в горы идти? А мне так очень даже хочется!
  Она спрыгнула с печки и подбежала к окну.
  — У-у... — невольно вырвался у нее разочарованный вздох. — А я-то думала, мы сегодня пойдем...
  — А вот потерпи, потерпи. Торопиться некуда... — послышался у нее за спиной странный блеющий голос.
  Саша обернулась. В комнате не было никого, кроме Наташи и козла. Наташа блеять явно не умеет, стало быть, говорил козел?!
  — Э-э... — осторожно начала девочка.
  Наташа тоже удивленно уставилась на козла, продолжавшего упорно раздувать огонь.
  — Извините...
  — Ничего, я не обиделся, — это явно был козел. — Незачем извиняться.
  — Простите... — пробормотала Наташа.
  — И прощаться тоже не надо, еще успеем поговорить, — отвечал козел.
  — Простите, вы что, говорить умеете? — выпалила Саша, опасаясь, как бы козел опять не влез с комментариями.
  — А как же! Я самый обыкновенный говорящий козел. И нечему удивляться, — невозмутимо отвечал козел, не отрываясь от работы.
  — Ой, я знаю! — вдруг с восторгом закричала Наташа. — Вы — Наполеон!9
  — Никак нет, барышня, — обиделся козел. — Никакой я вам не Наполеон. Мы таких не знаем.
  — Наташ, не говори всякую чушь, — укоризненно добавила Саша.
  — Ты тоже иногда чушь говоришь, — заметила Наташа. Саша грозно насупилась.
  — Ну все, все, барышни, не надо ссориться, — вмешался козел. — Еще успеете поругаться. Сестрам надо в мире жить. А вот не хотите ли узнать, как я к Василисе попал? Давайте, я вам песенку спою.
  И он запел фальшивым голосом:
  — Жил-был у бабушки серенький козлик...
  — Это мы знаем, — махнула рукой Саша.
  — Знаете, да не все. Во лесу-то на меня волки напали. И кабы не встретился среди них один, большущий такой, Серый по-вашему, так остались бы от меня рожки да ножки. Вот этот-то Серый и привел меня к Василисе. Оно конечно, я ему благодарен, он меня от волков спас, но зачем в мокром виде ко мне в дом залезать?
  Козел укоризненно покачал головой с длинными рогами.
  — А где ваш дом? — удивленно спросила Наташа, слезая с печки.
  Ответить козел не успел. В горницу влетела разъяренная Рогнеда с метлой в руках. Сапоги она, правда, оставила в сенях, но с нее текло, будто она только что нырнула в озеро. Впрочем, так оно и было.
  — Где Василиса? — рявкнула Рогнеда, потрясая метлой.
  — Прошу прощенья, барышня, — невозмутимо отвечал козел, подбрасывая в наконец разгоревшийся огонь еще поленьев. — Василиса-то наша в лечебнице, разбирается с этим серым невежей, а только метлу-то зачем в дом тащить? Да и течет с вас, как с болотной кикиморы.
  Рогнеда замахнулась на него метлой, но потом с досадой бросила ее на пол и выскочила за дверь. Саша с Наташей переглянулись и на цыпочках прошмыгнули за ней, перешагивая лужи, оставшиеся на полу.
  Рогнеда уже скрылась за дверью лечебницы. И почти сразу же девочки услыхали ее негодующий голос:
  — Василиса, да сделай же что-нибудь! Ну что это такое за безобразие-то творится? Твоя ненаглядная Лумпи чуть меня не утопила и удрала в лес!
  Саша осторожно приоткрыла дверь. В лечебнице сидела Василиса и с невозмутимым видом мазала Серому чем-то бок. Видимо, козел все же ухитрился его боднуть.
  — И как же это она тебя утопила? — спросила она у Рогнеды, негодующе прыгающей на месте.
  — А тебе все равно? — оскорбилась Рогнеда. — Меня топят, а она!.. Я руки в озере мыла, а эта Лумпи возьми да и выскочи непойми откуда. И я со всего размаху — прямо в воду! А Лумпи — шасть, и удрала куда-то в лес.
  — Подожди-ка! — вдруг заволновалась Василиса. — Как это — в лес?
  — А вот так!
  Но тут Рогнеда и сама сообразила, что лучше вообще-то не упускать Лумпи из виду.
  — И где ж теперь ее искать? — уже растерянно пробормотала она. — Вот ведь: меня утопила и сбежала!..
  Тут Саша с Наташей решили, что пора вмешаться. Они не очень-то понимали, чем опасна эта Лумпи, но не желали оставаться в стороне и пропускать всякие интересные события.
  — Так давайте ее искать! — воскликнула Саша, забыв, что прячется.
  — Угу. Если она вам так нужна, надо ее догнать, — рассудительно добавила Наташа, не замечая, что противоречит своему принципу во всем не соглашаться с сестрой.
  Василиса обернулась к ним.
  — А, проснулись? — немного рассеянно спросила она.
  — Вы-то что тут делаете? — вознегодовала Рогнеда.
  — Рогнеда, иди переоденься, — сказала ей Василиса. — Девочки правильно говорят: нельзя, чтоб Лумпи бродила где вздумает. Ну-ка, пойдемте со мной.
  Рогнеда, ворча, скрылась. Василиса же пошла в горницу. Саша с Наташей последовали за ней. Василиса принялась рыться в стоявшем в углу сундуке и наконец вытащила оттуда два плаща.
  — Вот, — сказала она. — Не идти же вам под дождь в таком виде!
  — А-а... — растерялась Саша. — А зачем нам под дождь?
  — Ну как! Пойдете с Рогнедой. Втроем легче будет Лумпи отыскать.
  Саша задумалась, а Наташа начала бочком пробираться к двери, в надежде где-нибудь спрятаться. Но в тот момент, когда она была уже у самого выхода, дверь распахнулась, и за ней возникла Рогнеда. Наташа наткнулась на нее и растерянно села на пол.
  — Вот, — обиженно пробурчала Рогнеда. — Как Лумпи искать — так сразу меня посылают! Иди, Рогнеда, мокни под дождиком! А Катя всегда дома сидит. Да мне ваша Лумпи уже десять раз надоела! Она мне мышей напоминает, а я их терпеть не могу, ты же знаешь! Василиса!
  — Ну хорошо, — спокойно ответила Василиса. — Тогда Катя тоже с вами пойдет. Чтоб тебе не так обидно было.
  Рогнеда немного растерялась, но потом опомнилась и пробурчала:
  — Ну и ладно. Вот пускай Катька и мокнет.
  Тут в горницу влетела Катя.
  — Василис, почему это я должна в лес идти? — вскричала она с порога. Саша с Наташей изумленно уставились на нее: откуда она узнала? Василиса же только что про это сказала!
  — Вместе с Рогнедой, за компанию, — пояснила Василиса, завязывая ошеломленной Наташе плащ.
  — В такой дождь? — кипела Катя. — Я промокну! И потом, мне избушку охранять надо, печку топить, а то как бы не простудилась!
  — Варю оставь, — предложила Василиса.
  — Шутишь? Варя с котятами возится, совсем обленилась, — уныло ответила Катя.
  — В избушке мы моего братца оставим, — неожиданно объявила Рогнеда.
  — Еще чего! — почему-то запротестовала Катя. — Я терпеть не могу мальчишек! Он мне там все переворошит!
  — Ладно, ладно, не ругайся, — остановила ее Василиса. — В избушку я козла пошлю. Правда, козлик?
  Козел закивал рогатой головой и вышел из комнаты.
  — Ну ладно... — проворчала Катя.
  — А что это у тебя за плащ? — вдруг спросила Рогнеда хитреньким голосом. На Кате был надет темно-серый плащ, который, правда, был ей немного великоват.
  — А-а, — махнула рукой Катя. — Ну плащ. Можно сказать, историческая реликвия. Его еще Алиса носила. Я ей шила. И еще я его потом Варе давала. А помнишь, ты в нем, в кармане, ездила?
  — О-о! Только не это! — простонала Рогнеда. — Убери, убери его! Он мне мышей напоминает, а я их терпеть не могу! Ты же знаешь!
  Катя хмыкнула, но плащ снимать не стала.
  — Ну все, все, хватит, — сказала Василиса. — Собрались, вот и отправляйтесь на поиски. Я тут без вас управлюсь. Все, идите, идите.
  И она чуть не силком вытолкала их на улицу.
  
  Глава восьмая
  ПЛЯСКА КИКИМОР
  
  — Ну вот, — проворчала Рогнеда. — Чуть что, так сразу меня под дождик посылают.
  И она решительно направилась по тропинке в лес. За ней осторожно шли Саша с Наташей, сожалея, что не взяли с собой из дома кроссовки, а последней двигалась Катя, что-то напевая себе под нос.
  — А чего это Рогнеда мышей боится? — поинтересовалась Саша.
  — Не боится, а не любит, — поправила Катя. — Она сама полтора года мышью по лесам гуляла.
  — Че-его-о-о? — хором ахнули девочки.
  — Катя, не болтай! — сердито сказала Рогнеда, не оглядываясь.
  — Ее наша дорогая Лумпи, из-за которой нас под дождь выгнали, в мышь заколдовала, — пояснила Катя, не слушая Рогнеду.
  — Как так? — поразилась Саша. — Она, по-моему, только и умеет, что чудищ из соломы делать и желать луну с неба.
  — Это тебе только кажется, — возразила Катя. — А на самом деле наша Лумпи — великая волшебница. По крайней мере, была когда-то. Да и сейчас ее сила не исчезла. Она в ней где-то спит, но может и проснуться. Василиса все думает, как ее от этого вылечить. Чтоб она снова нормальной стала. А то она связалась с призраками, и у нее у самой, извиняюсь, крыша съехала.
  — Ха, ха, ха. — ровным голосом сказала Рогнеда. — Перестань болтать, Ягина. Надо решать, где Лумпи искать. Не обшаривать же нам весь лес.
  — Угу, — уныло откликнулась Катя.
  — А почему Ягина? — снова влезла Саша.
  — Нипочему, — оборвала ее Рогнеда. — Много будешь знать, скоро состаришься. Я гляжу, у тебя чересчур любопытный нос. А любопытной Варваре на базаре нос оторвали.
  — Я не Варвара, я Александра, — поправила Саша.
  — Ой, да хоть Яздундокта! — отмахнулась Рогнеда.
  Саша обиделась и отвернулась. Остальные молчали. В тишине откуда-то слева донеслось приглушенное уханье, которое девочки и вчера слышали, когда шли по лесу.
  — Чего это водяной расшумелся? — удивилась Катя.
  Рогнеда некоторое время задумчиво глядела в ту сторону, откуда доносилось уханье, а потом сказала:
  — Была не была, раз мы все равно не знаем, куда идти, пойдем на болото.
  — Как — на болото? — перепугалась Наташа. — Зачем? Ты думаешь, эта ваша Лумпи могла в болото полезть?
  — Молчи, мелочь! — снова вскипела Рогнеда. — Делай, что говорят. Я этот лес получше тебя знаю.
  Она решительно повернула налево и двинулась в лес, напролом через кусты. Саша с Наташей в нерешительности остановились. Лезть куда-то в чащу, да еще и по болоту, им, ясное дело, вовсе не хотелось.
  — Зачем в болото-то идти? — уныло спросила Саша.
  — Сама не знаю, чего это нашу Рогнеду туда потянуло... — отвечала Катя, заглядывая в кусты. — Эй, Рогнеда! Куда тебя несет? В конце концов, давай разделимся. Ты иди в болото, а мы по лесу поищем.
  — Ищите где хотите, а я все равно в болото полезу, — не оглядываясь, бросила Рогнеда, упрямо продираясь сквозь кусты. — Я с этой Лумпи уже натерпелась. Не нравится мне этот водяной. Что-то он слишком уж разошелся. Надо бы его на место поставить.
  Катя некоторое время задумчиво глядела ей вслед, а потом неожиданно тоже полезла в кусты.
  — Пойдемте за ней, девочки, — сказала она. — Мне кажется, Рогнеда догадывается, где искать Лумпи. В конце концов, она лучше меня знает ее характер.
  Саша некоторое время колебалась, оглядывалась на сестру, все норовившую сбежать, потом взяла ее за руку и решительно потащила за Катей.
  Вскоре они нагнали Рогнеду, застрявшую в кустах чертополоха. Так его в негодовании обозвала она сама, хотя по виду это явно было нечто совсем иное. Совместными усилиями Рогнеду вызволили и двинулись дальше снова вместе. Катя по лесу пробиралась быстрее остальных. К тому же она умела двигаться почти совсем неслышно. Вот что значит потомственная баба-яга! Рогнеда поглядывала на нее с завистью. У нее так тихо не получалось, наоборот, она всегда продиралась напролом и гремела на весь лес. А Катя ловко проскальзывала между ветвей, легко перепрыгивала через коряги и почти не зацеплялась за кусты.
  Постепенно она обогнала остальных и скрылась где-то впереди. Теперь девочки пробирались по густому темному ельнику. Елки были колючие, и Наташа уже сто раз пожалела, что они вообще то колечко нашли. Она постоянно натыкалась на елки, влезала в самую чащу ветвей, вся искололась и измазалась смолой, так что руки были липкие. Даже Саша, пытавшаяся подражать Кате, двигалась куда аккуратнее и в смолу ни разу не вляпалась. Рогнеда по-прежнему шагала впереди, стараясь не шуметь, но все равно шуму от нее было раз в двадцать больше, чем от Кати.
  Внезапно откуда-то примчалась Катя. Она возбужденно размахивала руками, хлопала глазищами и пыхтела на всю округу. Отдышавшись, она доложила:
  — Там, впереди, на болоте, Лумпи! Сидит на кочке! А в болоте водяной с кикиморами!
  — Чего?! — возопила Рогнеда, позабыв об осторожности. — За мной! — скомандовала она и устремилась вперед.
  На их счастье, ельник кончился, а колючих кустов больше не попадалось, поэтому можно было двигаться гораздо тише. Катя бесшумной тенью неслась впереди. У болота она затормозила.
  — Вон там, видите? — шепотом спросила она, указывая куда-то вбок.
  Девочки посмотрели туда. На кочке, недалеко от того места, где лес кончался и начиналась топь, сидела Лумпи, а перед ней блестело что-то серебристое. Посреди болота, по пояс в мутной воде, сидел водяной, весь обвешанный водорослями и тиной, а вокруг него водили хоровод зеленые болотные кикиморы. То и дело одна из них скрывалась под водой, выныривала, держа в лапках какую-нибудь лягушку, и закидывала ее в пасть водяному. Водяной довольно урчал и ухал на весь лес.
  — Ну вот, что я говорила? — торжествующе прошептала Рогнеда. — Вот вам, пожалуйста, ваша Лумпи.
  — А чего это она тут делает? — спросила Наташа, тщетно пытаясь соскрести с пальцев смолу.
  — А и действительно, чего? — озадачилась Рогнеда. — Ну-ка, Катя, ты у нас самая тихая, подберись к ней поближе да выясни, что она там задумала?
  Катя даже ворчать не стала, что в болото послали ее: ведь интересно же! Она осторожно, по-пластунски, поползла к Лумпи. За ней увязалась не менее любопытная Саша. Она быстро усвоила Катину манеру передвижения и ползла почти так же бесшумно. Наташа завистливо глядела ей вслед и недоумевала: почему же она сама такая неуклюжая?
  Катя с Сашей подобрались совсем близко к Лумпи, спрятались в камышах и, осторожно высунувшись оттуда, принялись высматривать, что она делает. Фея сидела на кочке, а перед ней в воде плавало что-то серебристое. Блюдо, не блюдо... В этом блюде была грязная болотная вода, а по краям были понатыканы кувшинки из Василисиного озера. Лумпи неподвижно пялилась в самую середину блюда и что-то бормотала, но что именно — разобрать было невозможно. Водяной, до этого, казалось, не обращавший на нее ни малейшего внимания, вдруг обернулся к ней.
  — Эй, красавица! — голос у водяного был как из бочки. — Долго ты там сидеть собираешься? Который день сюда приходишь, и до сих пор ничего не решила. Хватит время тянуть!
  Лумпи с досадой отмахнулась. Потом плюнула в болото и вскочила.
  — Я же сказала: послезавтра! А сегодня — это сегодня.
  — Да когда ж оно наступит, твое послезавтра? — возмутился водяной.
  — Если ты мне будешь мешать, то никогда! — раздраженно ответила Лумпи. — Я никак не могу довести все до конца.
  — А ради этого обязательно сюда приходить? — насупился водяной. — Если я тебе мешаю, колдуй где-нибудь в другом месте.
  — Я тебе двести раз уже объясняла! — Лумпи топнула ногой, и кочка скрылась под водой. Фея перескочила на другую. — Для этого дела нужна болотная вода! Понимаешь, болотная! Свежая, и обязательно из такого болота, где водятся водяные и кикиморы, то есть из волшебного. Иначе ничего не выйдет.
  — Ты уж реши что-нибудь одно, тогда я тебе мешать не буду, — сказал водяной.
  — Знаю я, что тебе надо! — сердито проворчала Лумпи. — Если я скажу «нет», ты меня попросту слопаешь. А сразу сказать «да» я не могу, это не по правилам! Пока я свое дело не сделаю, послезавтра не наступит!
  — Ну погоди, Лумпи... — начал было водяной. Но его не слушали.
  — Не погодý! Я гневаюсь! Забирай своих чудищ и убирайся! Дай мне наконец посидеть в тишине! Знаю я, для чего тебе эти твои кикиморы! Подползет такая ночью, да и задушит!
  Лумпи прыгнула на берег, оглянулась, подняла какой-то камень и швырнула в ближайшую кикимору. Камень просвистел по воздуху и шмякнулся ей прямо на макушку. Кикимора взвизгнула и исчезла под водой. Вслед за ней под воду с визгом попрыгали все кикиморы. Водяной недовольно пробурчал:
  — Всех лягушек мне распужала! — и медленно начал погружаться в воду.
  — Туда тебе и дорога! — вослед ему крикнула Лумпи. — Можешь совсем утопиться, я по тебе плакать не стану!
  По всему болоту пошли огромные пузыри. Лумпи подождала, когда водяной совсем исчезнет, а потом повернулась и крутанула рукой, будто дергала невидимую веревку. Послышался какой-то странный звук: «чпок!», и кочка, которая провалилась под Лумпиной ногой, выскочила наружу.
  — Лягушек я ему, видите ли, распужала, эка важность! — проворчала фея.
  Она собралась было скакать по кочкам обратно в болото, но тут Катя с воплем «ату ее!» прыгнула на нее. Они покатились по земле, чудом не угодили в болото и застряли в камышах. Лумпи отчаянно отбивалась, визжала и кусалась, а Катя изо всех сил тузила ее, пытаясь подмять под себя. Тут из камышей выскочила Саша и кинулась на подмогу. Из леса уже стремглав неслась Рогнеда, а за ней зайчиком скакала Наташа, размышляя, где же начинается болото и как бы в него не вляпаться.
  — Ату ее! — голосила Катя.
  Лумпи верещала дурным голосом и пыталась ее задушить. Но тут подоспела Саша. Не зная, с чего начать, она ухватила Лумпи за ноги и постаралась оттащить подальше от болота, опасаясь, как бы она не спихнула Катю в воду. Катя, уяснив ее идею, принялась деятельно помогать. Она слезла с Лумпи, и они вместе покатили фею, словно бревно, навстречу Рогнеде. Лумпи брыкалась, но ее прижимали к земле и не давали встать.
  Втроем с Рогнедой они закатили ее в кусты. Катя вытащила у себя длинный поясок и принялась связывать Лумпи.
  — Ух, — пыхтела Рогнеда. — Вспоминается, знаете, наша драка с волками в Ночной западне...10
  — Держите ее, девочки, — приговаривала Катя, обматывая Лумпи поясом.
  Однако на втором кругу пояс кончился. Рогнеда привязала к нему свой, но все равно веревка получилась слишком короткой. Тогда Катя просто связала Лумпи руки за спиной, а Рогнеда завязала ей платком рот, чтоб не вопила.
  — Ну все, — довольно сказала Рогнеда. — Преступницу мы поймали, арестовали, теперь пошли в суд, к Василисе.
  Она выдернула из куста хворостину, привязала к Лумпи свой пояс, как поводок, и погнала ее обратно. Катя с Наташей пошли за ней. Наташа уже жалела, что пропустила самое интересное и все время просидела в кустах.
  — Подождите-ка! — вдруг крикнула Саша. Она по кочкам допрыгала до Лумпиного «блюда», вытащила его из воды и осторожно вернулась на берег, стараясь не расплескать воду. — Улика, — объяснила она Наташе. Лумпи злобно замычала, но ничего поделать не могла.
  — Мычи, мычи, козочка, — ласково сказала Рогнеда. — Домычишься.
  Лумпи попыталась ее лягнуть, но промахнулась.
  
  Глава девятая
  ГЛУБИННЫЕ ЧУДИЩА
  
  Лазурина упрямо шлепала по воде вглубь пещеры. Петри позади что-то вопил, пару раз она ответила, но про себя твердо решила, что разберется и сама. Она сама не понимала, почему так разозлилась. Просто ей почему-то захотелось с кем-нибудь поссориться.
  Девочка даже не догадывалась, что озеро, в которое они забрели, было не простым. Вряд ли кто из живущих на поверхности земли знал, что называлось оно озером Раздоров, и что вода в нем была заколдована. Стоит тебе выпить хоть глоток, и ты возненавидишь весь мир. И ядовитые пары, поднимавшиеся с поверхности озера, уже начинали действовать на Лазурину. Только одно средство существовало от чар этого озера, но мало кто обладал им.
  Через некоторое время Лазурина вдруг почувствовала, что глубина становится больше. Не то уровень дна понижается, не то просто-напросто воды становится больше... Хотя это уже полный абсурд. Лазурина усмехнулась. Но потом ей стало не до смеха. Она брела уже чуть ли не по пояс в воде, и конца понижению не предвиделось.
  — Этак и вовсе утонуть можно, — пробурчала девочка себе под нос. Плавать она не умела и никогда не пробовала.
  Вдруг неподалеку раздался довольно сильный «бульк», а потом Лазурине почудилось, будто из воды поднимается какое-то бесформенное нечто. В темноте его было почти не видно, но Лазурина сразу почувствовала мрачную злобу, исходившую от этого существа. Оно веками обитало в этом озере и потому было насквозь пропитано ненавистью ко всему. Существо приближалось. Лазурина завопила, выхватила кинжал, замахнулась... и, поскользнувшись на каменном дне, с размаху бултыхнулась в озеро.
  Тут же она ощутила, как ее хватают сотни щупалец и тащат, тащат куда-то на глубину... Девочка почувствовала, что задыхается. Она бешено забарахталась, пытаясь высвободить руку с кинжалом и как-нибудь врезать чудовищу. Видимо, она все же по чему-то попала, потому что чудище взвыло и еще больше сдавило ее. Лазурина захрипела и нанесла новый удар. Темная вода окрасилась в грязно-зеленый цвет. Хватка чудища немного ослабла, и Лазурина, собрав последние силы, вырвалась на поверхность.
  Вслед за ней через несколько секунд появилось все то же чудище. Оно взревело и снова устремилось в атаку. Несколько щупалец безжизненно болтались. Лазурина попыталась нашарить ногами дно, и вдруг с ужасом поняла, что они оказались на такой глубине, что до дна ей уже не достать. Видимо, чудище успело утащить ее довольно далеко, или оно специально уселось в какой-то подводной яме.
  В панике Лазурина снова забарахталась и вскоре обнаружила, что с горем пополам на воде держаться все же может. Однако чудищу было куда легче, поскольку оно всю жизнь провело под водой и здесь находилось в своей стихии. Оно вдруг подобралось, прижало щупальца к чешуйчатому телу и прыгнуло. В попытке увернуться от него, Лазурина снова нырнула. Чудище со свистом вошло в воду в метре от нее.
  Началась погоня. Монстр кидался то туда, то сюда, а девочка ничего не могла сделать в воде и только увертывалась, стараясь не утонуть. Скоро она выяснила, что под водой держаться легче, чем на воде. Оставалось только нырнуть и как можно реже высовываться из воды. Лазурина так и сделала, хотя не была уверена, что из этого что-нибудь выйдет. Все-таки это чудище под водой живет, и если ему наскучит прыгать, оно скорее всего снова нырнет, и тогда Лазурине придется худо.
  Когда чудище сообразило, что жертва прячется, оно действительно нырнуло и снова потянуло к Лазурине жадные щупальца. Девочка вынырнула и, отбиваясь от них кинжалом, сама не заметила, как поплыла. Чудище, конечно, плавало куда лучше Лазурины, и если бы имело чувство юмора, просто посмеялось бы над ее отчаянным барахтаньем. Но у него было только чувство злобы, поэтому когда Лазурина отрубила ему несколько щупалец, оно еще пуще разъярилось.
  Однако, потеряв щупальца, чудище несколько ослабело и не могло уже так быстро плыть. Вскоре девочке удалось оторваться от погони, а монстр медленно пошел ко дну отлеживаться. А может, это была только хитрость...
  Некоторое время Лазурина плыла куда глаза глядят, прислушиваясь, нет ли сзади погони. Наконец, чувствуя, что больше не может плыть, она снова попыталась нашарить дно. Оказалось не так уж глубоко.
  Где вброд, где вплавь, Лазурина добралась до стены пещеры и пошла вдоль нее. Скоро ей встретился небольшой выступ примерно в полуметре над водой. Девочка взобралась на него, села и, дрожа, стала выжимать волосы и платье. Потом она вспомнила про мешок, который так и болтался у нее за спиной, мешая плыть. В воде она была занята только тем, как бы сбежать от чудища, и совсем забыла про него.
  К счастью, он почти не намок. Лазурина достала яблоко и принялась его грызть, стараясь успокоиться. И тут она вспомнила про Петри.
  «А как же Петька? — она вдруг похолодела от ужаса. — Он же за мной пошел! А что, если и ему это чудо встретится? Оно же его съест! И зачем я только сюда полезла?.. Он же мне говорил, что сюда нельзя! А я не послушалась... Так мне и надо. С непослушными всегда приключается беда».
  Она попыталась позвать Петри, но, видно, уплыла уже слишком далеко. Никто не откликался. Да и Лазурине стало жутковато, как бы то чудище не вылезло на крик.
  «Ну что ж поделаешь... — сказала она себе. — Ничего не поделаешь. Придется идти дальше. Надо выбираться из этого озера».
  И тут опять обнаружилась проблема. Лезть снова в воду Лазурина опасалась. А выступ был небольшим и узким, длиной всего в три с половиной метра. Девочка осторожно встала и, прижимаясь к стене, стала продвигаться к другому концу карниза. Там она остановилась и стала оглядываться. Противоположный берег терялся в темноте, да и плыть к нему Лазурине хотелось меньше всего. Сзади была глухая стена.
  Ничего не поделаешь, пришлось снова лезть в воду. У стены было не так уж и глубоко, а потом Лазурине показалось, что вода убывает. Однако это происходило очень медленно. К тому же на пути то и дело попадались ямы, и приходилось нашаривать дно при каждом шагу. Девочка шла, держась правой рукой за стену и в целом двигалась довольно медленно.
  Неожиданно рука очутилась в пустоте. Стена кончилась. Лазурина увидела справа небольшой проход, находившийся довольно высоко над водой. Запах из него шел не слишком приятный, и в другое время Лазурина ни за что бы туда не полезла, но сейчас ей хотелось только поскорее выбраться из озера. Она подпрыгнула, уцепилась за край отверстия, подтянулась и села, болтая ногами. Некоторое время она сидела, обсыхая, а потом двинулась по проходу.
  Коридор был до того низким и узким, что приходилось двигаться на четвереньках. Сперва Лазурина опасалась, что проход начнет сужаться и она там застрянет, но произошло совсем наоборот. Вскоре девочка уже смогла встать. Примерно через полчаса после того, как она выбралась из озера, Лазурина снова очутилась в какой-то пещере.
  — Тошнит меня уже от этих пещер, — пробурчала девочка себе под нос.
  Однообразие сменяющихся пещер и коридоров ей уже надоело.
  Эта пещера ничем не отличалась от других, кроме явного присутствия жизни. На полу что-то стучало и перекатывалось. Лазурина, нагнувшись, присмотрелась. На полу вперемешку валялись чьи-то кости, черепа каких-то неведомых зверей, а также людей, мечи, копья, шлемы, кольчуги, доспехи невиданого покроя. Лазурина с ужасом отступила обратно в коридор.
  «Из огня да в полымя! — подумала она. — Сзади этот склизкий гад, впереди какой-то людоед... И куда прикажете идти?»
  Поскольку выбора особого не было, да и возвращаться в озеро девочка вовсе не собиралась, Лазурина осторожно двинулась вперед, стараясь не смотреть под ноги. Завернув за угол, она увидела довольно жуткое зрелище. Посреди пещеры, на груде костей вперемешку с какими-то изделиями рук человеческих, которых в потемках было не разглядеть, свернувшись, спал еще один монстр. Если он и был на что-то похож, то только на очень длинного крокодила. Скорее всего это был подгорный дракон, из тех, что всю жизнь провели под землей. Чешуя его слабо фосфоресцировала.
  К удивлению Лазурины, дракон не храпел и вообще не издавал почти никаких звуков, только тихонько посапывал. И возможно, девочке удалось бы пробраться мимо него незамеченной, но вода из озера Раздоров сделала свое дело. Лазурину охватила беспричинная ярость, она завизжала и с кинжалом прыгнула на спящего монстра.
  Дракон пробудился и спросонья был очень удивлен тем, что причиной его беспокойства оказалась всего-навсего какая-то девчушка, замерзшая и мокрая как цуцик, и вообще представлявшая из себя жалкое зрелище. Но Лазурина не видела себя со стороны. Да если бы и увидела, то не обратила бы внимания. Она налетела на дракона и с размаху вонзила кинжал ему в бок.
  Вот тут дракон рассердился по-настоящему. Короткий кинжал Лазурины большого вреда ему не принес, но чтобы разъярить дракона, достаточно и булавки. Он взревел, поднялся на когтистые лапищи и обвился кольцом вокруг Лазурины. Потом он дохнул на нее дымом — так, для острастки, поскольку был не так уж голоден, а к тому же не лишен благородства. Он не понимал, зачем эта малявка на него бросилась, и просто хотел ее образумить.
  От жара одежда Лазурины сразу высохла, но сама она нисколько не образумилась. Откашлявшись от едкого дыма, она снова кинулась на дракона и принялась молотить кинжалом все, что ни попадя. Дракон взвился аж под самый потолок и выпустил струю огня. Лазурина еле успела увернуться. Теперь она поняла, что имеет дело с опасным противником, возможно, даже опаснее, чем монстр в озере.
  Девочка успела выскользнуть из драконьих колец прежде, чем тот снова опустился на землю, и отбежала к стене. Она схватила какое-то копье, валявшееся на полу, и снова ринулась в атаку. Дракон, не сообразивший сразу, куда она исчезла, был застигнут врасплох. Лазурина по самое древко всадила копье ему в бок. Удар был не ахти, но для дракона вполне чувствителен.
  — Пожалей ты меня, несчастного! — взмолился дракон (он был говорящим).
  Это была его обычная уловка, чтобы, когда противник поверит, что дракону плохо и он сдается, легче было схватить его. Лазурину, однако, эта уловка в прямом смысле спасла. Когда колдовская вода только начинает действовать, чем больше ты убьешь, тем лучше ненависть укоренится в тебе. Но если в самом начале преодолеть злость, можно совсем уничтожить колдовство.
  — Пожалей ты меня, сиротинушку! Пожалей ты меня, красна девица! — продолжал ныть дракон. — Не убивай меня, о храбрая воительница! Пощади меня! Я невкусный! Ох, бедный я, несчастный... У-у-у... Ой, как жить охота! Пожалейте меня, я еще молодой!
  Лазурина в нерешительности остановилась. Дракон, заметив это, взвыл пуще прежнего и стал молотить хвостом по полу. Вся шкура у него была в рубцах от ран, нанесенных, видимо, тем оружием, что валялось тут же на полу. По всему было видно, что не такой уж он молодой и довольно опытный. Но Лазурина была еще новичком в обращении с драконами и ничего не заметила.
  Глядя на стенающего дракона, она постепенно остыла. Ей стало его жалко.
  «И действительно: чего я на него бросилась? — удивилась она. — Он же меня не трогал. Спал бы себе и спал».
  — Ну хорошо, — сказала она дракону. — Я тебя трогать не буду. Хватит с тебя. Спи тут себе, смотри сны, а я дальше пойду.
  Дракон несколько опешил, видя такой оборот дела. Отпускать Лазурину он вовсе не собирался.
  — Да что ж ты, девица, так уж сразу и уходить? — вкрадчиво начал он. — Посиди еще, побеседуем... А то мне одному скучно.
  Лазурина покосилась на него с недоверием. Хотя дракон вроде бы успокоился, это все же громадное чудище, которое может в случае чего просто-напросто хвостом прихлопнуть, как козявку. Мало ли, что у него на уме?
  — Извини, змеюшка, но мне пора идти, — вежливо ответила она. — Некогда мне с тобой разговоры разговаривать. У меня дела.
  Краем глаза она заметила в стене за спиной у дракона темное отверстие и бочком, бочком начала пробираться к нему.
  — Подожди, подожди! — всполошился дракон. — Неужели тебе меня не жалко? Я бедный, одинокий змей, вынужден сидеть тут веками, не с кем словечком обмолвиться!
  — Да? — Лазурина была уже почти рядом с проходом. — А тебе не жалко было тех, кого ты съел и чьи косточки тут лежат?
  — Да не виноватый я! — захныкал дракон. — Драконам ведь тоже надо как-то кормиться. Я и питаюсь тем, что сюда забредет.
  — Вот видишь! — значительно сказала Лазурина. — Вот ты и раскрыл свои коварные замыслы. Я ведь тоже сюда забрела, так? Значит, ты и меня съешь, как тех, других. А говоришь, поболтай со мной. Хватит с тебя болтовни!
  Она развернулась и бегом бросилась в проход. Дракон испустил могучий рев, не понимая, куда делась добыча. Узенького прохода он сослепу не заметил и, выпустив пар, принялся, жалобно поскуливая, вытаскивать зубами копье.
  Лазурина неслась по коридору все дальше и дальше от дракона. Позади она слышала злобный рев, и в ответ на него в ней снова закипала злость. Она пошла медленней.
  «Что это со мной? — думала она, ожесточенно пиная камни, попадавшиеся на пути. — Чего это я так разозлилась? Нет, так не годится. Этак я сейчас тоже в разъяренного дракона превращусь».
  Она совсем остановилась, прислонилась к стене, закрыла глаза и глубоко вздохнула.
  «Не злись, не злись, — повторяла она, чувствуя, что чувство злости какое-то неестественное. — Успокойся. Вдох, выдох...»
  Постепенно она действительно успокоилась. Чувство злобы прошло, но она почувствовала, что страшно устала, будто целый день несла какую-то громадную тяжесть. Девочка села, потом свернулась клубочком и заснула.
  
  Когда Лазурина проснулась, то снова почувствовала себя бодрой и полной сил. Она двинулась дальше по коридору. Вскоре ей встретилась развилка. Оба коридора вели вниз, но в левом было подозрительно сыро, и девочка, не раздумывая, пошла по правому. Он как-то странно изгибался, иногда шел чуть ли не спиралью, будто бы вокруг громадной колонны. Лазурина не знала, как глубоко она уже спустилась.
  Когда ей снова попалась развилка, она так же бездумно направилась по тому ходу, что вел выше. Начался подъем, но потом резко сменился лестницей. Сперва Лазурина решила было, что здесь такая же развилка, как та, по которой они с Петри попали в озеро, но боковых ответвлений у коридора не оказалось, только лестница. Пришлось спускаться по ней.
  Лестница была нескончаемой. Вскоре у Лазурины ноги начали заплетаться от бесконечных ступенек. К тому же они были разной высоты. Кое-где часть лестницы разрушилась, и Лазурине приходилось ползком добираться до следующей ступеньки. Лестница тоже вилась серпантином, но гораздо более выраженным. У Лазурины даже начала кружиться голова.
  И вдруг лестница разом кончилась. Лазурина уже так привыкла к ступенькам, что чуть было не упала, когда под ногами очутился ровный пол. Девочка огляделась. Она очутилась в огромном зале с сотнями столбов, свисавших с потолка и поднимавшихся им навстречу. Это были такие же сталактиты и сталагмиты, какие она видела наверху, но гораздо более массивные. Некоторые уже срослись в цельные колонны.
  Зал был просто громадным, края его терялись в темноте. Были видны только бесконечные хаотические ряды колонн. При этом чувствовалось, что это не просто творение природы, что здесь поработала и рука человека. На некоторых колоннах Лазурина заметила непонятные узоры. Пол в зале был выложен каменными плитами, а на стенах были целые картины непонятного содержания.
  Девочка осторожно двинулась в глубь зала. В темноте идти было не очень удобно, порой колонны внезапно вырастали из темноты прямо у нее перед носом, и Лазурина еле успевала уворачиваться, чтобы не стукнуться лбом. Среди однообразных колонн было очень трудно как-то ориентироваться, и вскоре она совершенно потеряла направление.
  Наконец она чисто случайно набрела на стену. То ли это была стена пещеры, то ли просто каменная перегородка — это было непонятно. Кое-где стена была, похоже, действительно заложена камнями, но от времени все следы рук человеческих почти разрушились. Возле стены валялись обломки камней довольно странной формы. Лазурина подняла один и обнаружила, что своеобразными очертаниями он немного напоминает голову дракона. Возможно, когда-то здесь стояла древняя статуя.
  Поскольку было безразлично, куда идти, Лазурина пошла вдоль стенки. Она однообразно тянулась, все прямо и прямо, никаких изменений. Порой попадались обломки статуй. Неожиданно Лазурина уперлась в дверь. Это была небольшая деревянная дверца, окованная железом, без всяких узоров и украшений. Она выглядела очень древней и обветшавшей, непонятно было, как она вообще сохранилась.
  Лазурина в раздумьи остановилась перед дверью. И вдруг... из-за двери совершенно явственно послышалось знакомое бормотание. Лазурина испуганно ахнула и отступила назад. Бормотание разом смолкло. Дверь со скрипом распахнулась, за ней виднелся похожий зал. И тут же словно какая-то могучая сила толкнула Лазурину в спину, она не удержалась на ногах и кубарем влетела внутрь. Дверь с лязгом захлопнулась. По всему подземелью прокатилось жуткое эхо и смолкло где-то наверху.
  
  Глава десятая
  ЗЕРКАЛО ЛУМПИ
  
  — Замуж! За водяного! Лумпи, да что ж тебе на месте-то не сидится! — восклицала Василиса, держась за голову и бегая кругами по комнате.
  Лумпи с безразличным видом сидела на лавке у печки и водила пальцем по стене.
  — Лягушек я ему распужала! — все еще ворчала она. — Ну ладноть! Я его еще не так испужаю! Будет знать, как с феями ругаться!
  Рядом за столом устроились все четыре девочки. Вид у них был грозный и решительный, особенно у Рогнеды. Посреди стола в качестве вещественного доказательства стояло Лумпино блюдо. Саша придерживала его за край, опасаясь, как бы вода не расплескалась.
  — Лумпи! — охала Василиса. — Где твои мозги?!
  — В голове, — саркастично заявила Лумпи, прерывая проклятья, посылаемые в адрес водяного.
  — Лумпи, — строго сказала Саша. — Объясни нам мотивы своего поступка.
  — Чего? — Лумпи фыркнула.
  — Я говорю, аргументируй, зачем тебе вздумалось пойти за водяного замуж?
  Лумпи снова фыркнула.
  — Лумпи, ты по-русски не понимаешь? — влезла Наташа.
  — Это не по-русски, — категорически возразила Лумпи.
  — А по-каковски? — заинтересовалась Катя.
  — По-тарабарски, — подумав, сказала Лумпи.
  — Кончай болтать, фея болотная! — рявкнула Рогнеда, у которой лопнуло терпение. — Лучше расскажи нам, как дело было. Четко, ясно и без выкрутасов.
  Наташа согласно закивала.
  — А я не виновата! — неожиданно выпалила Лумпи. — Он мне говорит: если хочешь территорию арендовать, плати, говорит. Ты, говорит, красавица, вот и иди за меня замуж. А не пойдешь, говорит, получишь по шее, а то и чего похуже.
  Все изумленно уставились на нее, ошеломленные этой тирадой.
  — Что — похуже? — с интересом спросила Наташа.
  — Утопит, вот и весь сказ, — с полным равнодушием пояснила Лумпи.
  — Вот как... — зловеще произнесла Рогнеда. — Хорошенькое дельце. А скажи-ка нам, Лумпи, какая такая территория тебе понадобилась и зачем?
  Лумпи молчала.
  — Ну? — грозно сказала Саша.
  — Ну, баранки гну! Не скажу, — заупрямилась Лумпи. — Еще что выдумали!
  И она с непреклонным видом отвернулась к стенке.
  — Сама себя в угол поставила! — хихикнула маленькая Алиса из-под стола.
  Лумпи погрозила ей кулаком.
  — Ну что это такое! — причитала Василиса. — Лумпи, да что ж ты ведешь себя, как ребенок? Пора бы уже остепениться.
  Лумпи на некоторое время задумалась, а потом спросила:
  — А что, детей в наше время уже замуж выдают?
  Василиса только рукой махнула и с безнадежным видом села на лавку рядом с Рогнедой. Алиса под столом тут же принялась стягивать с нее лапти.
  — Вот видишь! — значительно сказала Лумпи. — А говоришь, я ребенок.
  — Ой, да мало ли, что глупому дитенку в голову взбредет! — хмыкнула Катя. — Я маленькая девочка, я в школу не хожу, купите мне ботиночки, я замуж выхожу... А ведь это как раз про Лумпи! С нее станется!
  — А я замуж не собиралась, — возразила Лумпи.
  — Как это не собиралась? — озадачилась Наташа. — Ты ж сама сказала...
  — Уши надо мыть почаще, — перебила Лумпи. — И не компотом, а ключевой водой. Я русским языком сказала: это он мне велел за него замуж, потому что мне надо было одну штучку сделать, а для этого нужно было болото...
  — Какую штучку?! — вскричала Саша и едва не спихнула блюдо на пол.
  — Никакую, — быстро ответила Лумпи и снова отвернулась.
  — Ох, Лумпи, как же с тобой тяжело... — вздохнула Рогнеда.
  — Какая такая штучка? — удивилась Алиса и высунулась из-под стола. Василисин лапоть она нацепила себе на ухо.
  — Да вот она, наверно... — неуверенно пробормотала Саша, указывая на блюдо.
  — Ну-ка, посмотрим, — зловеще произнесла Василиса, двигая его к себе.
  — Не трогай! — взвизгнула Лумпи, хватая блюдо за край.
  — Это почему «не трогай»? — вспылила Катя, тоже дергая блюдо. — Хорошенькое дельце!
  А тут еще влезла Алиса и вцепилась Лумпи в подол. Лумпи покатилась на пол, успев напоследок так рвануть блюдо, что половина воды выплеснулась на стол. Саша с Наташей одновременно прыгнули на Лумпи и прижали ее к земле из опасений, как бы она сейчас снова куда-нибудь не слиняла.
  — Девочки, да что ж это вы делаете? — ахнула Рогнеда, всплескивая руками.
  Но ее никто не слушал. Саша с Наташей, а также Катя и Алиса, визжавшая от восторга, все вместе навалились на Лумпи и вновь принялись ее вязать. Василиса только охала, созерцая этот бедлам.
  — Фумафефий дом! — картинно разведя руками заявила Рогнеда, нарочисто шепеляво. — Катя! Хоть ты опомнись! Вы же сейчас стол своротите!
  На сей раз Катя ее все же послушалась и кое-как утихомирила остальных. Алиса снова залезла под стол, Наташа села на лавку, а Саша вдруг обнаружила, что в процессе драки у нее из кармана вывалилось нечто белое и продолговатое.
  — А это еще что такое? — спросила Катя, поднимая непонятный предмет.
  — Это... помада губная, — смущенно призналась Саша.
  — Кошмар! — ужаснулась Рогнеда. — Чем в наше время дети занимаются!
  Лумпи тоже заинтересовалась помадой.
  — Дай! — заявила она. — Хочу эту штуку.
  — Катя, дай ей, — сказала Саша. — Пускай поиграется, хоть какое-то развлечение...
  Катя сердито хмыкнула, но Лумпи отобрала у нее помаду и влезла с ней на печку.
  — Вот вы тут, девочки, помадами кидаетесь, а вода Лумпина из-за этого вся по столу расплескалась, — укоризненно сказала Рогнеда.
  Саша с Наташей понуро опустили головы.
  — Ладно, — вздохнула Василиса. — Попробуем разобраться так... Ну-ка, отойдите все отсюда. Не мешайте.
  Лумпи, сидевшая на печке, сердито покосилась на Василису, но протестовать не стала, а принялась изучать помаду.
  Девочки вышли из горницы. Рогнеда отвела их в дальнюю комнату в небольшой пристроечке, где располагалась детская. Там в детской кроватке с деревянной решеткой спала маленькая Аня. Алиса, которую тоже выпроводили из горницы, принялась прыгать, шатать кроватку и будить сестру. Аня, которая, видно, привыкла к такому обращению, что-то промямлила, повернулась к стенке и снова засопела. Алиса обиделась, но тут же снова запрыгала, теперь уже вокруг Саши, рассказывая ей про каких-то снегурочек, которые кого-то превращали, про блины с вареньем и про мороженое в холодильнике. При этом она через каждое слово вставляла «эт, как его...» и все время хихикала.
  — Алиса, перестань Варю копировать! — строго сказала Рогнеда.
  — А что это за Варя? — спросила Наташа, которая совершенно запуталась в бессвязных речах Алисы.
  — И почему Рогнеду в мышь превратили? — вставила Саша.
  Рогнеда нахмурилась, а Алиса тут же сообщила, что Лумпи на самом деле не Лумпи, а Маулинта.
  — Это кто тебе такое сказал? — спросила у нее Катя, но тут же, не выдержав, принялась сама рассказывать Саше с Наташей про все Варины и Алисины (не той Алисы, не малышки) приключения.
  
  Через час девочки уже знали всю историю злополучного колечка. В тот момент, когда Рогнеда с воодушевлением вещала о том, как сама целый день провела в обычном мире, за окном послышался стук копыт. Алиса и Аня, которая к тому времени уже проснулась, тут же рванули на улицу, прямо под дождь.
  — Игорь вернулся, — пояснила Рогнеда. — Он всегда по целой неделе в Берендее пропадает, домой заезжает только на пару дней.
  Катя, забеспокоившись, побежала за Алисой, опасаясь, как бы она не полезла в какую-нибудь лужу и не простудила Аню.
  — Эй, Рогнеда! — крикнула из-за двери Василиса.
  — Ась! — откликнулась Рогнеда, входя в горницу.
  Саша с Наташей тут же рванули за ней: им не терпелось узнать, что же это за блюдо Лумпи в болоте устроила. Но выяснилось, что Василиса только хотела попросить Рогнеду помочь Кате увести малышей с улицы и найти Аскольда в подмогу Игорю. Аскольд нашелся быстро, поскольку у них с Алисой была извечная конкуренция, кто лучше с Буланкой управится, и он уже давно околачивался возле. Алиса же из-за упомянутой конкуренции никак не желала уходить в дом и прыгала по лужам, объявив себя лягушкой. Аня, во всем подражавшая сестре, попыталась делать то же самое, но прыгала еще плохо и вскоре очутилась на земле.
  — Полный бедлам! — пожаловалась Катя, вытаскивая ее из лужи.
  — Алиса, ты подаешь дурной пример, — сказал Игорь, выуживая «лягушку» из камышей, куда она влезла дабы подстеречь Аскольда и хорошенько ему отомстить. — Иди с Рогнедой в дом, Аскольд и без тебя управится.
  — Не пойду! А-а! — заорала Алиса, брыкаясь, словно пойманная снегурочка.
  Тут подоспела Рогнеда, и вопящая на весь лес Алиса была благополучно унесена в дом. Там она села на пол и продолжила концерт, устроив дикий вой, так что Рогнеде пришлось зажать ей рот.
  Василиса сидела за столом в горнице. Перед ней стояло блюдо, а вокруг во множестве лежали всевозможные книги по магии и волшебству. Видно, загадка Василисе попалась сложная. Лумпи, так и сидевшая с помадой на печке, была расписана аки дикий индеец. Вид у нее был довольный: она не сомневалась, что Василиса никогда не догадается, для чего нужно блюдо.
  Но здесь она просчиталась. Внезапно Василиса издала какой-то торжествующий звук: «А-а!» и стала быстро листать одну из книг. Видимо, ее догадки подтвердились, поскольку она довольно кивнула. Лумпи покосилась на нее с беспокойством.
  — Эй, Вася! — сказала она, рисуя себе усы. — Ты там не шибко радуйся. Тебе все равно не угадать.
  — Ну разумеется, — согласилась Василиса. — Зачем угадывать, если я уже угадала?
  — Что угадала?! — ахнула Рогнеда, выпуская Алису, которая немедленно завопила.
  Василиса недовольно поморщилась.
  — Алиса, не ори, — сказала она. — И в кого ты такая уродилась... Катя, переодень ее, не видишь, с нее течет? Опять по лужам прыгала?
  — Ну что ты там угадала? — жалобно спросила Рогнеда.
  — Да подожди ты! — отмахнулась Василиса и полезла в печку, где уже стоял горшок с какой-то едой. — Сперва позавтракать надо. Саша, будь добра, найди козла, пускай воды принесет в умывальник, надо руки вымыть.
  Катя увела Алису с Аней. Рогнеда убирала со стола, ворча на всю избу, что Лумпи просто поросенок какой-то, в болото лезет. Василиса раскладывала по тарелкам гречку. Козел, который был занят самоваром, наконец принес воды в лечебницу, где стоял умывальник. Через некоторое время оттуда примчалась Алиса и свистящим шепотом сообщила:
  — Мам, она говорит «блин»!
  Василиса сперва не поняла, кто сказал «блин» и что это вообще означало. Потом выяснилось, что «блин» сказала Наташа, которая никак не могла оттереть с рук смолу.
  — А ты не говори «блин»,11 — сказала Рогнеда и отправилась разбираться с Наташей.
  Во время завтрака Василиса успела рассказать Игорю про последние события, и он сказал, что возьмет девочек с собой в Берендей, когда снова поедет «на работу», по выражению Алисы. Рогнеда было заявила, что они и сами могут на Горыне долететь, но выяснилось, что Горын охромел на левое крыло, поскольку из любопытства слишком близко подлетел к Берендею и имел несчастье попасться на глаза некому богатырю, чересчур поспешному в суждениях. Решили ехать в Катиной избушке, а Игорь поскачет впереди и будет контролировать передвижение.
  Потом Игорь ушел отдыхать с дороги и вскоре заснул богатырским сном, а Рогнеда принялась выспрашивать у Василисы, что же это за блюдо такое. Наконец Василиса сдалась.
  — История такая, — начала она, когда Рогнеда с Катей загнали ее в угол и потребовали объяснений. — Наша бедная глупая Лумпи снова возомнила о себе слишком много и решила сделать некий волшебный инструмент, через который можно много всего увидеть. Разыскала рецепт и взялась за дело. Правда, вся ее магическая сила куда-то подевалась, спряталась где-то глубоко. Поэтому сделать этот инструмент для нее было довольно-таки сложно. А состоит он из какого-либо серебряного сосуда, в который наливают болотную воду, добавляют некоторые волшебные травы, ну и на дно еще кое-что кладут. Вот этого «кой-чего» ей и не хватало для того, чтобы блюдо подействовало. Ну и, конечно, нужны особые заклинания, но это уже не проблема. А вот с водой пришлось хуже. Вода-то нужна обязательно свежая, только что из болота, ну, Лумпи и пошла на болото. Вот тут водяной ее и подловил. Он ее, видно, давно заприметил, вот и поставил условие: выходи-ка ты за меня замуж. Так что тут Лумпи не виновата.
  — Вот так история! — охнула Рогнеда.
  — А как это блюдо действует? — спросила практичная Катя. — Для чего оно нужно?
  — Если все правильно сделать, то через него можно увидеть, что происходит в какой-либо точке волшебного мира, а то и в будущее заглянуть. Или в прошлое.
  — Ух ты! Круто! — восхитилась Саша.
  — Эт, как его! — сказала Алиса радостно. — А что значит «круто»? Я тоже так хочу!
  — Хватит попугайничать! — прикрикнула на нее Катя.
  — Это... А в горы-то мы когда пойдем? — уточнила Рогнеда.
  — Может, сегодня? — с надеждой спросила Саша. Наташа кисло посмотрела на неё. Ей вообще никуда не хотелось.
  — Ну, ну, не так быстро, — возразила Василиса. — Сперва еще собраться надо и выяснить, чего у нас нет, а придется в Берендее купить. Пару дней поживете у моей сестры Елены. Я дам список всего необходимого.
  Саша приуныла, но Василиса уже начала действовать, и вскоре девочкам было уже не до размышлений. Игорь разрабатывал план, каким путем лучше всего добираться до Берендея. Василиса составляла список нужных вещей и диктовала его Рогнеде, объявившей себя ее личным секретарем, а Катя засадила Сашу с Наташей чинить всякие «тряпки», которые могли пригодиться.
  Через два дня все, что можно, было собрано, и избушка выступила в поход.
  
  Глава одиннадцатая
  ПОДГОРНАЯ КОЛДУНЬЯ
  
  Лазурина влетела в дверь и со всего размаху грохнулась наземь. Не понимая, что произошло, девочка осторожно поднялась на ноги и огляделась. Она очутилась в небольшом (по подземным меркам) помещении с низким потолком и очень ровными, гладкими стенами. На стенах висели связки чего-то непонятного. В подземном царстве Лазурина никогда не видала таких вещей, не то сразу поняла бы, что это просто связки березовых и дубовых ветвей, можно сказать, обыкновенные веники. У стен стояло множество сундуков и ларцов, в одном углу были сложены какие-то большие серо-зеленоватые мешки.
  В глубине пещеры горел огонь, а над ним на большом железном крюке повис тяжелый котел. Возле него сновала небольшая юркая старушка с распущенными седыми волосами, ну прямо ведьма с картинки. Лазурина так и подумала и решила, что надо немедленно удирать. Она попыталась толкнуть дверь спиной, но та не открывалась. Старуха повернулась к девочке.
  — Здравствуй, здравствуй, Лазурина, — произнесла она. Голос у нее, как ни странно, оказался довольно приятным. — Заходи. Да не бойся ты, я тебя не съем!
  Лазурина, разумеется, не поверила. Она уже такого понавидалась в этих проклятых подземельях, что и тут решила, что старуха ее заговаривает, как тот дракон.
  — Выпустите меня отсюда! — попросила девочка. — У меня дела, мне наверх надо, зачем вы дверь заперли?
  Но старуха, не отвечая, направилась к ней. Лазурина попятилась. Колдунья схватила ее за руку, решительно потащила за собой и усадила на лавку у огня.
  — Вот, посиди, погрейся да и расскажи, на кой тебя сюда понесло, — сказала она, возвращаясь к котлу.
  — Отпустите меня! — взмолилась Лазурина, вообразившая, что котел старухе нужен, чтобы ее сварить.
  — Да не буду я тебя варить, успокойся ты! — похоже, старуха умела читать мысли. — Я для тебя совершенно безопасна, а вот ты даже не подозреваешь, как много можешь сделать.
  — Да ну? — не поверила Лазурина. — И что же я могу?
  Старуха повернулась к ней. В глазах ее отразился огонь очага.
  — Ты, Лазурина, можешь спасти весь мир, — сказала она.
  Лазурина опешила. Она тут же снова усомнилась в намерениях колдуньи. Вспомнила, что как-то раз прочитала трагедию Шекспира «Макбет», где было целых три ведьмы, которые тоже предсказывали всякие невероятные вещи, а чем кончилось?..
  — Я не шучу, — сказала колдунья.
  — А... кто вы вообще такая? — спросила Лазурина.
  — Как меня зовут, уже никто не помнит, — вздохнула колдунья. — Да я и сама, признаться, позабыла. Я уже столько сижу в этой проклятой каморке, и поговорить не с кем, поневоле и говорить разучишься.
  — Так чего ж вы тут сидите? — удивилась Лазурина, про себя решив, что доверять колдунье совсем не стоит. — Вылезли бы на солнышко...
  — В том-то и дело! — воскликнула колдунья. — Из-за старинного заклятья я вынуждена сидеть тут, пока... ладно, это потом. А вот сестре моей дана полная свобода. И это при том, что она — полная моя противоположность и всю жизнь занималась только темной магией. Ты понимаешь, какой ужас: я, светлая колдунья, должна всю жизнь томиться в темноте, а сестра моя — темнее некуда — носится по всему свету и творит гадости, причем совершенно безнаказанно!
  — А вы точно светлая? — усомнилась Лазурина, отлично понимая, что колдунья может и врать.
  — А то как же! — обиделась колдунья. — Это все заклятье. Пока моя сестра жива, я не могу показываться наверху. Поэтому ее надо уничтожить, и чем скорее, тем лучше. Она уже к людям подбирается! Я, хотя и сижу здесь, знаю все ее планы. Она хочет выпустить в человеческий мир какой-то ужасный вирус, от которого начнется великий мор!12 Это надо остановить! Уже граница сотрясается, рушатся все законы магического мироздания! До чего мы так дойдем?!
  Колдунья, забывшись, забегала кругами вокруг котла, продолжая на все лады ругать свою сестру. Лазурина смотрела на нее в полном недоумении: не то она сумасшедшая, не то действительно великая волшебница. Скорее, первое. Только вот как отсюда выбраться?
  Наконец колдунья остановилась.
  — И только ты, Лазурина, можешь ее победить! — торжественно изрекла она.
  — С вами все в порядке? — заботливо спросила Лазурина. — Может, вам валерьянки выпить?
  Колдунья оскорбленно подпрыгнула и снова забегала. Потом она подскочила к Лазурине, схватила ее за руку и подтащила к торчавшей посреди комнаты колонне, той самой колонне памяти, о которой уже говорилось ранее. Колонна была высотой примерно в метр и на вершине ее медленно собиралась в шар большая капля воды, в которой отражались огненные блики.
  — Смотри! — приказала колдунья, указывая на колонну.
  Лазурина осторожно заглянула в сверкающий шар. Сперва она ничего не увидела, но постепенно из глубины начали подниматься какие-то непонятные видения. Девочка видела бескрайние ледяные равнины, горные ущелья и удивительные зеленые холмы, о которых рассказывал иногда отец... Перед ней мелькали незнакомые лица, проходили целые вереницы каких-то непонятных событий...
  — Все это вскоре произойдет, — сказала рядом колдунья. — А может случиться и хуже, если ты ничего не сделаешь.
  — Но что я могу сделать? — спросила Лазурина. — Я же даже не волшебница!
  — В том-то и дело! — заявила колдунья. — Никакой волшебнице не одолеть мою сестру. Вот поэтому я тут и сижу, — грустно добавила она.
  — Ну так возьмите какую-нибудь другую «неволшебницу», — предложила Лазурина. — Зачем обязательно я-то?
  — Потому что тебе это на роду написано, — объяснила колдунья. — Уж если ты не одолеешь эту ведьму, так и никто не сможет. Со старинными предсказаниями не спорят.
  — Но я же даже не знаю, что надо делать! — вскричала Лазурина.
  — А тебе и не надо знать, — возразила колдунья. — Все произойдет само собой, тебе просто надо двигаться своим путем. Никакое вмешательство из будущего не может изменить прошлое. Хотя я и знаю, с помощью своего котла и этой вот магической колонны, как все будет, но не вправе рассказывать это тем, кто хоть как-то причастен к этим событиям. Будущее нельзя изменить. Иди своей дорогой и не думай о том, что с тобой будет. Насколько я понимаю, твой путь лежит наверх, к солнцу. Но ты была не одна...
  — Ой, да, и правда! — воскликнула Лазурина. — Петри! Где он теперь?.. Вы ничего про него не знаете?
  Вся ее подозрительность разом испарилась и она набросилась на колдунью с расспросами.
  — Он был здесь за два дня до тебя, — сказала колдунья. — У него свой путь, но вы еще встретитесь.
  Лазурине показалось, что в глазах колдуньи сверкнули озорные искорки, но девочке было не до того.
  — Он давно ушел? Куда? — продолжала расспрашивать она.
  — Не так давно, так же, как и ты, наверх, — ответила колдунья на оба вопроса сразу.
  — Как? Тут есть какой-то путь? — ахнула Лазурина. — Где?
  — Вот затем я тебя сюда и позвала, чтобы показать его тебе, — усмехнулась колдунья. — А ты все портишь своей глупой подозрительностью.
  — Покажите! Где он? — взволнованно спрашивала Лазурина. Ей не терпелось поскорее выбраться из этой подземной тюрьмы на свободу, на вольную волю.
  — Э-э, нет, — покачала головой колдунья. — Ты что же, собралась прямо так вверх по коридору бежать? Путь длинный, и проголодаешься, и замерзнешь, и еще что с тобой случится. И то сказать: совсем одичала. Ведь сколько уже по подземельям бродишь! Неделю!
  — Как — неделю? — поразилась Лазурина.
  — А вот так. Во тьме ни утра, ни дня не бывает, одна ночь. Ты здесь счет дням потеряла, вот и запуталась.
  Лазурина совсем растерялась. Неделя! Интересно, сколько она блуждала по коридорам после того, как поссорилась с Петри? И зачем она это сделала...
  — Это все из-за озера, — угадав ее мысли, сказала колдунья. — Вода в нем отравлена, и ты едва не погибла.
  — Это как? — пораженно воскликнула Лазурина. — Это когда меня то чудище чуть не съело, да?
  — Нет, — вздохнула колдунья, — но ты и сама могла превратиться в такое чудище. Оно ведь тоже когда-то было человеком...
  — Как?! — ужаснулась Лазурина.
  — Очень просто. Вода в этом озере заколдована, и тот, кто выпьет хоть глоток, возненавидит весь свет. Но у тебя оказалась твердая воля, и ты смогла победить колдовство в самом начале. Но ведь бывают вещи и пострашнее...
  — Мне уже заранее страшно, — пожаловалась Лазурина.
  — А вот бояться не надо, — сказала колдунья. — От судьбы не убежишь. Как бы ты себя ни вела, все равно пойдешь по тому пути, который тебе предопределен.
  Лазурина задумчиво уставилась в пол. А ведь колдунья-то права: в жизни всегда так и происходит.
  — Но ведь человек может выбирать, — неуверенно произнесла она. — Что, если я сделаю не так, а по-другому?
  — На нет и суда нет, — согласилась колдунья. — Но это уже разветвление времен. Если бы да кабы, да во рту бы росли грибы... Как будет, так и будет, выбор-то один. Что выберешь, то и случится. А что было бы при другом варианте, так никто и не узнает. Изменить ничего нельзя. Как говорится, все будет так, как должно было бы быть, даже если будет наоборот.
  — Я понимаю, — задумчиво произнесла Лазурина. — Но все равно это очень странно, что все, что происходит, происходит так, как должно происходить.
  — А вот тут ты не поняла, — оспорила колдунья. — Просто время течет по своей определенной ветке. Каждую секунду человек делает выбор, и от этого зависит все, что будет потом. Вот например: если бы царя в России не свергли, не было бы никакого Советского Союза, и вполне возможно, что при таком раскладе у нас до сих пор была бы тут Российская империя. Или вот Наполеон. Не вздумай он пойти войной на Россию, неизвестно, что бы было. Вот завоевал он Европу. Если бы он на этом и остановился и в Россию не полез, возможно, Европа со временем даже сделалась бы единым государством... Ну, это так, грубо говоря. На самом деле все гораздо сложнее. Судьба всего мира зависит от того, как ведут себя все люди, а не конкретно один человек. Даже какой-нибудь великий вождь ничего не сможет сделать, если люди вдруг откажутся ему подчиняться. Как сказано в «Войне и мире»... Если бы все воевали по своим убеждениям, войны бы не было.
  — То есть я могу отказаться воевать с этой вашей сестрой? — спросила Лазурина. — Я же совсем не хочу ни с кем воевать! И тогда все случится совсем не так, как в предсказании?
  — Предсказание есть предсказание, — строго сказала колдунья. — Кроме того, убеждения моей сестры несколько отличаются от твоих... Даже если ты будешь изо всех сил сопротивляться, все равно в конце концов поставишь себя в такое положение, что драки будет не избежать.
  — Угу, — кивнула Лазурина. — И как же я буду драться?
  — Я тебе повторяю: все произойдет само по себе! — раздраженно сказала колдунья. — Хотя... кое-что для тебя у меня все-таки есть, — вспомнила она и стала рыться в сундуках.
  Через некоторое время она извлекла со дна одного из ларцов небольшую шкатулку, всю усыпанную драгоценными камнями. Камни складывались в причудливые знаки, увивавшие всю шкатулку.
  — Вот, — сказала колдунья, — здесь лежит несколько предметов, каждый из которых проявит себя в нужный момент. Пока что ты не должна заглядывать туда, но храни ее, как зеницу ока. Если потеряешь — всему конец!
  — Вы ж говорили, что все произойдет само собой! — насмешливо напомнила Лазурина. — Стало быть, если я шкатулку потеряю, значит, так и должно быть?
  — Само собой произойдет в общих чертах, — досадливо отмахнулась колдунья. — А если шкатулку потеряешь, тебе придется много хуже.
  — Ладно, не потеряю, — нехотя пообещала Лазурина. — Ну, показывайте этот ваш скрытый ход.
  — Ишь какая торопливая! — возмутилась колдунья. — Для такого похода как следует подготовиться надо! А ты к тому же так отощала, что и половины пути не выдержишь! Давай-ка я тебя сейчас накормлю!
  Она решительно усадила Лазурину на ту же лавку возле очага и принялась варить в небольшом чугунке что-то непонятное, которое на деле оказалось манной кашей, но со странным привкусом. Как объяснила колдунья, это потому, что она положила туда какие-то особые травы. Потом колдунья, не слушая возражений, уложила девочку спать, поскольку «перед походом обязательно надо отдохнуть».
  Пока Лазурина спала, колдунья успела откопать ей в каком-то сундуке легкую кольчугу, шлем и меч, а также набрать всяких припасов на дорогу.
  — Вы что, бабушка, зачем мне кольчуга? — воспротивилась Лазурина. — Я ж вам не рыцарь какой!
  — Бери, бери, — повторила колдунья. — Пригодится. Твой Петя теперь тоже рыцарь.
  Она снова усмехнулась.
  Лазурина не стала спорить и покорно облачилась в непривычный костюм. Потом колдунья отвела ее в дальний угол пещеры и распахнула небольшую, совсем незаметную дверцу. За дверцей начинался ход.
  — Слушай внимательно, — сказала колдунья. — Идти тебе все прямо и прямо. Лишних поворотов не имеется, так что не заблудишься. Выход, правда, завалился уже, так что придется немножко потрудиться. Затем, запоминай, тебе придется пойти на запад. Через некоторое время тебе повстречается еще один, так сказать, отряд. Ну а там уж все само собой разъяснится...
  — Спасибо вам, бабушка, — поклонилась Лазурина. Она теперь думала только о том, что скоро окажется наверху и увидит наконец солнце, к которому стремилась всю жизнь.
  — Ну, счастливо, — вздохнула старушка, как-то разом осунувшись.
  Лазурина еще раз сказала «спасибо» и «до свидания» и пустилась вверх по коридору.
  
  Глава двенадцатая
  АЛОЕ ПЛАМЯ РАССВЕТА
  
  Время шло. Подземный ход тянулся нескончаемо. Лазурина уже несколько раз устраивала привалы, а конца-края ее путешествию до сих пор не предвиделось. Она совсем сбилась со счету и не знала, сколько бредет уже в этой непроглядной темноте. Иногда ей казалось, всего несколько часов, а иногда и целый год.
  Самым скучным было унылое однообразие. В других местах хоть развилки были, а этот ход вел все прямо и прямо безо всяких намеков хоть на какое-то ответвление. Правда, порой попадались лестницы, поднимавшиеся наверх, и это обнадеживало, поскольку появлялась вероятность когда-нибудь добраться до выхода в большой мир. Но пока что до этого, по-видимому, было еще далеко. «Ох уж эта мне колдунья, будь она неладна! — ворчала про себя Лазурина, в очередной раз усаживаясь на лежавший у стены камень, чтобы перекусить. — И ведь не сказала даже, сколько до этого выхода добираться!»
  Однако, через пару дней (по Лазурининому счету) путешествие стало несколько более разнообразным. Теперь чаще попадались лестницы, а коридор начал петлять. Вдобавок, к тишине, не нарушавшейся прежде ничем, кроме шагов Лазурины, начали прибавляться какие-то посторонние звуки. Не то за стенкой коридора, не то еще где, слышались какие-то загадочные шорохи и кто-то быстро перебегал с места на место. Лазурина все гадала, кто бы это мог быть: не то мыши какие, не то неведомые подземные существа.
  А изредка из невообразимой дали доносилось чье-то чарующее пение, и тогда Лазурина останавливалась и с восторгом слушала волшебные звуки. Она и не подозревала, что это поет уже известная нам Жар-Птица, которая частенько прилетала на вершину Алмазной горы, а иногда проводила там спевки Огненного хора — певческой организации жар-птиц. Кроме того, как раз в это время планировалась ее свадьба с вождем Огненных лебедей, особого племени жар-птиц, быть может, для поддержания дружеских отношений, а может, и по более важным причинам. И поскольку по жар-птичьему обряду невесте полагалось петь на свадьбе как можно красивее, наша Жар-Птица целыми днями тренировалась, усевшись на верхушке Алмазной горы, которая всегда привлекала ее своим снежным сверканием.
  Но всего этого Лазурина, разумеется не знала и даже не подозревала, что на свете существуют такие удивительные птицы. Она долго гадала, кто бы это мог быть, и в конце концов пришла к выводу, что это какая-нибудь прекрасная фея сидит там и играет на золотой арфе волшебную музыку.
  Пение длилось примерно по восемь часов в сутки, почти без перерывов, и по этим промежуткам Лазурина с горем пополам определяла, день сейчас, или ночь, поскольку пели наверняка днем. По мере продвижения по подземному туннелю музыка слышалась все ближе и ближе и все более разнообразилась звуками. Когда наступали кратковременные перерывы, которые Лазурина раньше не могла объяснить ничем, кроме того, что у «арфистки» устали пальцы, откуда-то сверху слышался приглушенный кашель и недовольное бормотание. От чрезмерных тренировок Жар-Птица умудрилась охрипнуть и теперь опасалась, как бы не опростоволоситься на свадьбе.
  На шестой день путешествия Лазурина обнаружила, что у нее заканчиваются припасы, которые дала ей в дорогу колдунья. Их оставалось примерно на полтора дня, и девочка вновь начала про себя ворчать, на все лады ругая колдунью.
  «Либо ход уже кончается, чему я абсолютно не верю, либо она меня попросту решила уморить», — думала она, обеспокоенно пересчитывая, что у нее вообще осталось.
  Но тут обстановка снова переменилась, что заставило Лазурину забыть на время про колдунью. Пол коридора стал каким-то неровным, то и дело попадались ямы, а с потолка порой срывались здоровенные булыжники, норовя попасть по макушке. Потом коридор снова начал повышаться, но теперь приходилось ползти абы как, лишь бы не свалиться, поскольку ступенек не было, а ход шел чуть ли не вертикально ввысь.
  Через некоторое время впереди появился какой-то серый просвет. «Похоже, действительно, до верха уже недалеко, — подумала Лазурина, тут же забыв, как недавно ругала колдунью. — Ну и свет! Неужели от того, что я несколько дней побегала по темным коридорам, мне теперь любая звездочка будет казаться ярким светильником? Этак ведь и ослепнуть можно!.. — с беспокойством подумала она, жмурясь от слабого света. — Все равно. Пусть я даже ослепну после этого, но я увижу солнце!» — упрямо решила она, продолжая лезть вверх.
  Однако вскоре серый свет исчез, и Лазурина начала сомневаться, действительно ли она его видела, или ей только показалось.
  «Привиделось, наверно, — грустно вздыхала она. — Это все от темноты. Уже звездочки в глазах плясать начинают!»
  На самом деле, конечно же, никаких «звездочек» нигде не плясало, а просто в горах наступила ночь, но Лазурина, никогда не бывавшая наверху, а теперь еще и оказавшаяся в полной темноте, совершенно забыла об этом наземном обстоятельстве. У них под горой всегда светили факелы.
  Разочарованная тем, что слабый свет оказался лишь иллюзией, Лазурина ослабила бдительность и чуть было не свалилась. Она взглянула вниз, раздумывая, не вернуться ли в самом деле назад, но коридор в этом месте превратился в колодец, и теперь уже девочке ничего не оставалось делать, как ползти дальше вверх. Попытка спуститься привела бы к неминуемому падению, поскольку иные камни, за которые Лазурина цеплялась, когда карабкалась вверх, сорвались со стены и с грохотом улетели куда-то в глубину, превратив обратную дорогу в немыслимое предприятие.
  Лазурина все лезла и лезла вверх без остановки, и постепенно у нее от усталости начали разжиматься руки. Но тут, на ее счастье, подъем кончился, а дальше шел вполне безопасный коридор, если не считать довольно узкого и кривого прохода. Девочка с трудом вползла на площадку у края колодца и долго лежала, не в силах даже пошевелиться. Ей казалось, что она влезла по меньшей мере на Эльбрус, причем безо всяких приспособлений.
  Немного отдышавшись, Лазурина поднялась и заглянула в колодец. Дно его терялось в непроглядной тьме, а когда с края площадки сорвался камень и полетел вниз, то стук, свидетельствовавший о том, что он достиг дна, раздался лишь через несколько долгих секунд. Лазурина была просто поражена, как у нее получилось влезть на эту невероятную высоту, даже ни разу не остановившись. Никакой скалолаз не смог бы совершить такого подвига, а она карабкалась вверх на одном упрямстве и желании увидеть солнце, доказать, что оно на самом деле есть.
  Стремясь поскорей уйти подальше от страшного колодца (а то как бы не свалиться!), Лазурина направилась дальше по коридору, даже не передохнув толком. Сперва было огромным облегчением после отвесной стены пробираться по относительно ровному коридору, но через некоторое время (вот черная неблагодарность!) Лазурина нашла, что коридор тоже довольно противный. Ничего особенно ужасного в нем не было, но проход был узким, стены — кривыми, на каждом шагу встречались ямы, а потолок нависал так низко, что приходилось все время нагибать голову, чтоб не набить себе шишку.
  И поэтому через пятнадцать минут, пройдя всего метров двести (уж очень кривой был коридор), Лазурина сдалась и уселась на камень.
   — Ну и что? — спросила она себя в мрачном отчаянии. — Долго сидеть тут будешь?
  Тут она вспомнила, как колдунья говорила, что в конце пути коридор завален, и совсем расстроилась.
  «Ну и никакого проку не было тащиться в такую даль!» — подумала она, решив устроиться здесь переночевать — пения птицы уже давно не было слышно, из чего Лазурина сделала заключение, что снаружи уже ночь.
  И тут до нее дошло, что если снаружи ночь, то солнца, разумеется, не видно, а значит, то бледное свечение ей вовсе не почудилось. Разом забыв про все беды и несчастья, Лазурина ринулась вперед, намереваясь незамедлительно добраться до выхода, но вскоре поняла, что коридор еще довольно-таки долго будет тянуться под землей, и немного поостыла. Она решила, что действительно, все нормальные люди по ночам спят, а значит, и ей не следует переворачивать день и ночь. Она попыталась устроиться поудобнее, соорудив гнездышко среди камней, и вскоре уже заснула от усталости.
  
  Когда Лазурина пробудилась, вокруг все было точно так же. Ничего не переменилось, и никакого просвета впереди не намечалось. Вдобавок, девочка совершенно забыла, в каком направлении шла, и, наугад двинувшись куда-то в глубь коридора, внезапно чуть не свалилась в колодец.
  — Елки-палки! — вскричала она, еще не подозревая, что пошла в неправильном направлении. — Это что еще такое? И как прикажете перебираться?
  Тут Лазурина заметила, что место ей знакомо. Приглядевшись получше, она окончательно убедилась в том, что это тот самый колодец, по которому она невероятным образом влезла сюда. С досады девочка швырнула в колодец еще один камень, едва не сверзившись вниз, и поплелась обратно, на все лады ругая все ту же колдунью, которая тут, разумеется, была ни в чем не виновата.
  Однако вскоре у Лазурины появились все основания благодарить колдунью, поскольку выяснилось, что ход все-таки кончается. Где-то впереди появилось такое же слабое свечение, как и в прошлый раз, но теперь оно было не серым, а каким-то голубоватым. Мимо пронесся легкий ветерок, залетевший сюда с океана.
  И тут, как назло, как раз тогда, когда у Лазурины вспыхнула надежда, началась самая трудная часть пути. Последние пятьдесят метров коридора снова шел подъем, но теперь проход был таким узким, что Лазурина едва протискивалась между камнями. Вскоре ей почудилось, что она застряла, и девочка совсем отчаялась. Ну как же так: почти добраться до выхода и застрять на последних метрах!
  И тут из-под какого-то камня выскочило нечто, на миг заслонив мерцавший впереди проход. Лазурина от неожиданности дернулась и разом выскочила из злополучной щели, которая оказалась слишком узкой, чтобы в нее пролезать. Неведомая тварь, услыхав шорох, остановилась. В тусклом свете блеснули большие круглые глаза.
  — Здрасьте! Вы тут снегоеда не видели? — спросила вдруг тварь.
  — Чего? — Лазурина охнула от изумления. Говорящего дракона еще можно как-то понять, ему врагов заговаривать надо, но когда разговаривает какое-то чудище с ушами по полметра в диаметре...
  — А ты кто? — спросила тварь. — Ты случайно не снегоед?
  — А кто это такой? — спросила Лазурина.
  — Если ты снегоед, то я обязан тебя съесть, — не отвечая, сообщила тварь (многие уже, думаю, догадались, что это был Снежарик).
  — Значит, я не снегоед, — ответила Лазурина, поспешно продвигаясь дальше по узенькому проходу. Но тварь от нее не отставала.
  — Ты куда это ползешь? — полюбопытствовала она.
  — А ты откуда прискакал? — в свою очередь осведомилась Лазурина, чувствуя, что от твари ей не избавиться.
  — Я от Королевы прискакал, — подумав, сообщил Снежарик. — Скакал, скакал, и прискакал.
  — Что еще за королева? — без особого интереса спросила Лазурина.
  — Ледяная. Живет в горах.
  — Неправда! — возмутилась Лазурина, решив во что бы то ни стало прогнать Снежарика. — Здесь я живу! Я здесь никакой королевы не знаю!
  — Она в других горах живет, — успокоил ее Снежарик. Лазурина прикусила язычок. До сих пор она была уверена, что на свете существует только одна гора.
  — Ну и ступай тогда обратно в свои горы! — сердито сказала девочка.
  Но Снежарик возвращаться домой вовсе не собирался.
  — Надо же и мне когда-нибудь по миру попутешествовать, — рассудительно заявил он. — Я и сбежал от этой Королевы, а то она меня все ругает, говорит, что я спятил. А я не спятил, я всего лишь один раз снегоеда поймал...
  Лазурина, которая была вполне солидарна с Королевой насчет умственных дефектов Снежарика, решила не слушать его болтовни и молча полезла дальше. Снежарик плясал перед ней, постепенно пятясь задом наперед к выходу, поскольку разойтись в узкой щели было невозможно. Теперь Лазурина была даже рада, что колдунья дала ей кольчугу: она крепкая, а обычное платье давно бы уже порвалось в этих скалах.
  Наконец Снежарику надоело болтать, поскольку его не слушали, и он юркнул в какую-то щель. Видимо, это был еще один выход из Горы, которым могли пользоваться разве что мыши да такие вот мелкие твари. Лазурина была не мышью, поэтому ей пришлось карабкаться дальше. Все ближе и ближе светился вожделенный выход, воздух стал чуть соленым, поскольку рядом был океан. Лазурина собрала все свои силы для последнего рывка.
  И вот, наконец-то! Девочка почти добралась до голубого пятна, но в самом конце проход действительно был завален, и лишь небольшое отверстие между камнями пропускало свет.
  «И как это Петри вылез? — рассеянно подумала Лазурина. — А ведь как-то вылез! И я, стало быть, вылезу!»
  Но тут рядом вновь объявился Снежарик.
  — Что, опять застряла? — спросил он и сочувственно покачал головой. — И что ж вы все такие неуклюжие...
  — Кто это — мы? — насторожилась Лазурина.
  — Да проходил тут один пару дней назад, — объяснил Снежарик. — Пришлось помочь.
  — Слушай, помоги и мне! — взмолилась Лазурина.
  — Да? — усомнился Снежарик. — А ругаться не будешь? А то мне не нравится, когда меня психом обзывают.
  — А как тебя называть? — спросила Лазурина.
  — Звать меня... Снего-едо-ед, — с трудом выговорил Снежарик.
  — Как-как?!
  — Ну, можно просто Снежариком, — смутился Снежарик.
  — Ладно, Снежарик, будь другом, помоги. Я не буду ругаться, — заверила его Лазурина.
  — Ладно, — согласился Снежарик. — Тут щель есть.
  — Да какая щель! — взорвалась Лазурина. — Это ты малявка и можешь по щелям ползать, а я тебе не снежарик никакой!
  — Вот видишь, и ты ругаешься, — печально произнес Снежарик. Он уселся на камень и засопел.
  — Ну ладно уж, показывай свою щель, — сдалась Лазурина, вновь подумав, что Петри же как-то вылез.
  Снежарик еще немного пообижался, но потом все же сменил гнев на милость. Щель, о которой он говорил, оказалась извилистым проходом между камнями, закрывавшими выход. Видимо, совсем недавно ее кто-то расширял, поскольку пробираться по ней Лазурине было довольно просто. А вот с того места, до которого она доползла самостоятельно, этот потайной ход был совсем не виден. Он прятался за кривой скалой, подпиравшей, похоже, весь хлипкий потолок коридора.
  Снежарик, который благодаря своему небольшому росту мог спокойно проскакать по этой «щели» как по широкому коридору, вскоре скрылся из виду, и Лазурина тут же забыла про него. У нее была только одна мысль: поскорей бы выбраться из этой проклятой норы. А нора все петляла между скал, постепенно выбираясь к самой поверхности. Она была довольно широкой, и вскоре Лазурина смогла ползти на четвереньках. И вдруг нора неожиданно кончилась. Лазурина уперлась в глухую стену.
  Вот это была неожиданность. В тот самый миг, когда ты уже поверила в свое счастье, вдруг налететь на стенку! Но тут стенка ожила и заговорила голосом Снежарика:
  — Эй, ты уже там?
  — А где же мне еще быть? — сердито спросила Лазурина, больше всего желавшая оторвать Снежарику его большие уши. Завел ее в тупик!
  — Погоди, я сейчас, — пропыхтел снаружи Снежарик. — Тут сверху камень упал...
  Лазурина, сообразив, что напрасно гневалась на него (чего в горах не бывает?), принялась изо всех сил помогать. Вдвоем они наконец ухитрились сдвинуть камень, и он, чуть не задавив Снежарика, с грохотом понесся вниз, увлекая за собой все попутные камни.
  — Да, славный обвальчик мы устроили тем, кому посчастливилось оказаться сейчас внизу, — хмыкнул Снежарик, возникая в образовавшемся проеме. — Тебя-то не придавило?
  — Ой, вот спасибо тебе, Снежарик! — вскричала Лазурина, высунув наконец голову наружу и с наслаждением вдыхая ночной ветер. — Ты настоящий друг!
  — А ты не такая грубиянка, как тот мальчик, — ответил ей Снежарик комплиментом на комплимент и куда-то поскакал.
  Лазурина выбралась наконец из норы и растянулась прямо на земле, закрыв глаза и дыша полной грудью. Вот она, свобода! Наконец-то! Теперь-то она точно увидит солнце...
  Ночь кончалась. Далеко на западе за горизонт опускалась белоснежно-голубоватая луна, которой Лазурина не видела: ее заслоняла Гора. Девочка встала и спустилась немного от того места, где она вылезла из-под земли. И тут она увидела Море. Внизу, под самой Горой, плескался громадный голубой океан. Всюду, до самого горизонта, была видна только бесконечная водная гладь. А над Морем сияли звезды. Их были тысячи, нет, миллионы! Лазурина застыла на месте, не в силах оторвать глаз от этого зрелища. Но то, что ожидало ее потом, совершенно затмило красоту ночного мира...
  Постепенно небо на востоке начало светлеть. Темнота отступала, и Море засеребрилось тусклым светом. Поднимался предрассветный туман. Лазурина присела на камень неподалеку от обрыва и, хотя у нее уже слипались глаза от усталости, поклялась, что ни за что не пропустит рассвет.
  И вот момент наступил. Из-за горизонта вдруг показался край алого круга, и свет от него показался Лазурине таким ярким, что она, зажмурившись, упала на землю ничком. Но постепенно она оправилась и села, прикрывая глаза рукой. Светлая полоса над горизонтом разгоралась все сильнее. С глаз Лазурины вдруг будто спала какая-то пелена. Она поднялась на ноги и бесстрашно взглянула прямо на светило.
  Она стояла и смотрела, как постепенно освещаются розоватым светом горные склоны и искрится вода на горизонте. Солнце медленно поднялось из-за края земли и повисло над морем большим сияющим алым шаром. И, будто бы в ответ, с небес полилась ликующая звонкая песня. Это пела Жар-Птица, встречавшая здесь рассвет.
  Начинался день.
  
  Примечания
  
  1 — краткое содержание предыдущих серий. (см. книги «Расколдуйте фею» и «Магическое кольцо»)
  2 — волк, который помогал Василисе усмирять пациентов и делал всякую другую работу. Достался ей от сестры Елены Прекрасной.
  3 — Катя имеет в виду другую огневушку, что героически погибла, защищая фею Ни-Най от Ледяной королевы. (см. «Магическое кольцо»)
  4 — в честь горы на Кавказе.
  5 — см. Дж. Р. Р. Толкин «Властелин Колец»
  6 — см. «Расколдуйте фею»
  7 — вот уж воистину бешеная толкинистка!
  8 — см. прим. 7
  9 — а это уже из фильма про Алису (Гостья из будущего)
  10 — см. «Магическое кольцо»
  11 — Василиса дама строгая. У нее дома даже «блин» говорить нельзя, разве что если нужно упомянуть одноименное блюдо русской национальной кухни.
  12 — события этой книги происходили, по моей задумке, в 2019 году, когда ни о ковиде, ни о войне с Украиной еще речи не было.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"