На Поклонной горе большое народное гулянье: развеваются на ласковом весеннем ветру георгиевские ленты, танцуют в воздухе разноцветные шарики, полощутся флаги. Много памятников разных: фронтам, флотам, партизанам, труженикам тыла. А над всеми ними возвышается набольший памятник. Георгий Победоносец с гордого наскока поражает копьем разрубленное толстое тело дракона. Грустную сказку рождает этот памятник.
Тяжко бился Микула Селянинович со Змием. Одолел его наконец в кровавом бою. Из последних сил, что бы уж точно было, разрубил толстое тело Змия на мелкие части. И поплелся омыть свои раны кровавые водою студеною. Прибежала тут Власть, и ну на радостях тыкать пикой в мертвого змея. Крепко тыкала, даже одежды свои сверкающие бранные кровью змеиною забрызгала. Успокоилась немного, присела, и скоренько все имущество и земли драконьи на себя переписала, по его, Дракона, посмертной воле, и по своему соизволению. И всем царствам-государствам, от Дракона немало пострадавшим, отписала о Победе Своей Великой, и что зла на них вовсе не держит, никаких претензий к ним (на взаимной основе) не имеет, а наоборот, за братьев по оружию их почитает. Тем временем змей уже попахивать начал. Побежала Власть за Микулой, притащила его - слаб он был еще от потери крови, да и выпил на радостях изрядно - и велела закопать Змия, вычистить свои доспехи бранные, и памятник Великой Победе своей установить. Закопал Микула Селянинович Змия, вычистил до блеска ратные доспехи Власти, и памятник Великой Победе ее установил. Объявила тут Власть праздник великий, огляделась гордо вокруг, на разные страны и народы грозным оком своим сверкнула, и бокал подняла - за Микулку, который все ошибки ее завсегда прощает, и в трудную годину грудью ее своею завсегда прикроет. Не про себя Власть первый тост подняла, про Микулку вспомнила - потому, как суровая Власть была, но справедливая, и величия своего уронить по такому поводу не побоялась. Стоявшие вокруг страны и народы аж рот раскрыли в умилении от такой скромности. Самые слабейшие и ближе расположенные тотчас хор организовали и кантату "Слава Власти" пропели. Хотел было и Селянинович что-то сказать, да крякнул только, и поскорее за чашею с трофейной заморской мальвазией потянулся.