Какие-то необходимые тебе когда-то мужья, потом еще, кажется, дети, что-то 
благополучащее еще.
И эта твоя, с комедией венчанья, последняя свадьба - О-о-й!-ё!
Но плевать - это все из тогда. Теперь же, когда, неотрывно наблюдая твою, 
непохожую ни на чью, внезапную дерзость поступков, движений, речей, без конца натыкаясь
на никогданизачтоневспоминаемых после людей, иду за тобой, ты, оборачиваясь,
отыскиваешь мои глаза.
Что? странно разглядывать меня зеркалом своего одиночества?
Мне странно тоже: в тебе ничего, что в других не найду. Поэтизировать лишенный
прелести юности облик мне смысла нет. Палки светлых волос, овал лица бледноватый
и теряющий четкость, лоб - так, еще ничего, довольно чист и высок, суженные
насмешкой глаза, рот - Ох! этот кривящийся рот.
Но... что мне делать, когда твои, совершенно непонятного цвета глаза, вдруг
открывшись и засияв, тебя, непревзойденнодерзкую, обращают в одну трепещущую
жаждой нежности... невыносимейшую красоту...
Что делать? что думать? что говорить?.. как мне дышать?..
Тебе бросить все - ерундень. Тебе разрешается все. Мною - все!
Тебе - все!
Всебесконечночувственные речи, ласки, что-то еще из того - на это мне, статься
может... ну нет, не плевать...
Но мне... но мне необходимо, чтоб вечно где-то, пусть уже без меня, в этой 
непрекращающейся где-товечности светилась... твоя красота.
Мое безумие - ты! Ты, ты! единственная, лишающая покоя среди всех лишь озадачивающих вокруг: каких-то пленяющих кого-то покорностью женщин и 
покоряющих кого-то превосходством мужчин, тех и других не различимых мною вполне на всевозможных стадиях ситуационно-возрастных изменений.
Да их, быть может, никого и нет.
Их нет. Н  и  к  о  г  о. Мы одни... О , д е в о ч к а ...

"Деньги - это свобода", - в веке не нашем классик наш из, быть может, 
сокровенного высказал и, поди, стушевался при том.
Сейчас же всякий, впадающий в откровений банальность, сказанул бы то (отмашка)
запросто.
В деньгах, и вправду, есть нечто, заставляющее их страстно, неотступно желать.
Деньги - это возможность покойно глядеть всем в глаза,
Деньги - это возможность покупать, что приглянулось, покупать, покупать, покупать.
Деньги - это возможность отправляться туда, туда и туда, и даже что-то в тех "туда" навидать.
Но без мозгов все эти глядящепокупательные отправления - никакая не свобода,
а так... (со словцом подрянней отмашка).

Все-все вокруг понимают -
Что? Как? Чего?
Аж мозги перегорают:
Ну, ни-че-го не понимаю.
Ну, совсем ничего!
И чего извожусь?
Все, что они понимают, - ... Во-во.

Навеянное учреждениями, в коих довелось побывать

                              Иди ко мне.
                          В тебе такое есть мне родное, что... Не тревожься,
            Даже мизинцем, даже случайно не коснусь тебя я.
                                             Чай? кофе?
                   Напиток покрепче, ты... как?
                                                                    Что-то принес?... Водка, коньяк.

Ах, эта романтическая всенеизбежная любовь,
С потрясающей одинаковостью объяснений и ласк,
С нуднейшей после разборкой -
Кто кому, когда, как, чего ...
С метанием зачастую друг в друга предметов, превеских.
В идолопоклонничестве и то того нет.
И культовый идол, и идол-человек, и идол-предмет вызывают
единственно - поклонение, без разборок.
Какие разборки, если в идоле ничего невозможно понять,
Он просто в мозгах (без него ими нечто раскинуть?),
Его не прогнать, метать в него предмет (хоть какой) смысла нет -
не попасть.
Но ты, мой мальчик, в шортиках и маечке, на диком морском берегу 
изумленно-завороженно
разглядывающий мокреные камушки, стираемый дымкой кораблик вдали, глаза любого
на тебя взглянувшего и волны, разбивающиеся перед тобою вдребезги, как ты, такой
еще верящий, разбиваешь все тривиальности идолопоклонничества и любви.
Ведь, весь горящий нестерпимым желаньем скорее-скорее все разглядеть, разгадать,
Немеющий внезапным трепетом отваги прийти на выручку, хоть кому,
Совершенно ни на кого не похожий одержимостью все имеющееся так просто кому
угодно отдать,
ТЫ - видение безупречнейшей чистоты,
Ты и есть ее невозможное не требующее ничего совершенство.
После такого видения любить каких-то увязших в корыстях - этих? тех? вон тех?
и поклоняться требующим ритуальных благоговений засевшим на небесах - во-он
там?
О, мальчик мой - ни-ко-гда!

Есть только один веяньям всяким не подвластный поэт,
Все прочие избираются в пииты на время. 
Для заполнения поэтического пространства
Подбирается дюжина подходящих литклану поэтов,
Толкованием необычайности их чувствоощущений, их мировидений, их поступкодеяний,
их поэтических непонятностей, не победимых зачастую никакими ай кью, наполняются
СМИ, и все единодушно начинают постигать, которого из поэтов награждать 
коробками премий, коли тот жив, в противном же случае, поминать с придыханьем.
Совершенно в оном не нуждается только Пушкин-поэт,
Ибо:
"У лукоморья дуб зеленый" усваивается в лепечущем еще младенчестве, и далее
незабвенно,
"Я помню чудное мгновенье!" витает во всех старинных залах, где осталась хотя
бы пара, хотя бы деревянных колонн, и не выветриваемо,
А "Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя, То, как зверь, она завоет, То
запла..." не оставляет сомнений, что укрыться от вселенского бесприюта можно лишь:
в ветхой лачужке, печальной и темной,
с выпитой с горя гдежекружкой,
со старушкой, дремлющей под жужжанье своего веретена,
etc. etc. etc.

Среди белых ворон хочу сыскать такую, перед которой те просто черны,
Только с нею хочу (да с нею только и можно) долгой ночью
пробираться на чердачный этаж заброшенного дома,
Грязнясь о замшелые стены,
Нащупывая давно не открывавшиеся двери,
Угадывая в потемках упыленные окна,
Спотыкаясь о навалы каких-то обломков кому-то нужного когда-то барахла,
И выбраться, башкой рискуя на последних прогнивших ступенях, на крышу, под 
скатом
которой мрачнеет колодец и днем-то безлюдной тиши и над которой проступает меж
облаков то луна, то звезда.
На кой все то нужно?
Так, поболтать, помолчать - им только врать, таким птицам, нельзя.

Как! хочу хотеть ходить в бассейн в неделю хоть раз и с утримана,
Как! хочу хотеть в Римо-Лондоно-Каиро-Рио-де-жанейрах глазеть на всякие на...
Как! хочу хотя бы отлипнуть от одурью тоскливою стомившего дивана,
Всего, что не есть приближенье к тебе, не хочу
и того хотеть не хочу Как!!!

Какие-то сумевшие подсуетиться новые русские, презирающие не достигших роскошеств своего бытия,
Какие-то боль зверья выдающие за человеческую простолюдствующие, спивающиеся до исчезновения,
Какие-то палящие по кому попало бандиты, уминающие собственный разум с обильной жратвой,
Какие-то запуганные, ловимые вечно путаны, светящиеся перед мусорами-ловцами ангельской чистотой,
Какие-то изощряющиеся в поборах, побоях менты, возбуждающие желание удавить всех их враз,
Какие-то кланово интеллигентствующие, ностальгирующие истинами, никчемности спускаемого в унитаз,
Какие-то ошеломляющие помойными обличьями бомжи, создающие вокруг себя пустые зоны в самых людных местах,
Какие-то несчаствующие военнно-учителе-инженеро-врачи, получающие столько, чтоб существовать с грехом пополам кое-как,
И только просто дети, играющие
и с любопытством взирающие.
Все то должно только сниться,
Но оно есть, и... не сон.