Глава 2. Четвертый месяц лета, четвертого года воды.
Уже дня три жители пустыни начали замечать, что к вечеру в низинах собирается странный густой сизый туман, а на севере висят неподвижные тяжелые облака, багровеющие при закатном солнце. Редко в ночи раздавались гулкие громовые раскаты, а небо часто озарялось яркими вспышками, пробивающимися сквозь северные тучи. Туземная марсианская живность среагировала на изменение погоды в первый же день - исчезли ящерицы, которые яркими желтыми пятнами всегда облепляли камни и грелись на солнце. Фермеры начали жаловаться на беспокойство домашних животных, а старожилы семейств - вспоминать рассказы родителей, услышанные в детстве, о грозных разрушительных бурях, которые иногда прокатывались по пустыне, неся смерть всему, попавшемуся на их пути.
Слухи о странных ночных зарницах дошли, наконец-то и до Хэппи-Сити. Жители города удивились, услышав о невероятном явлении, но никак не отреагировали, предпочитая вести обычный образ жизни.
По ночам вдруг ни с того ни с сего начинали выть собаки, одновременно в разных районах города, протяжно и страшно. Вслед за собаками плакали младенцы, переругивались и громко хлопали ставнями соседи. На следующий день горожане выходили на улицы с воспаленными от бессонных ночей глазами, жаловались на жизнь, прихлебывая горячий настой. В полдень город просто вымирал, все старались урвать хоть немного времени спокойного сна. А ночью все повторялось вновь. Марсианские Луны внезапно приобретали зловещий красноватый оттенок, но потом опять продолжали светить ровным желтовато-белым светом. Источник посреди города однажды взвился вверх огромным водяным столбом и залил всю центральную площадь. Радовались только дети, прыгавшие в этом искусственном бассейне, с восторженными криками и хохотом, обливая друг друга водой. Пришлось заложить источник по краям мешками с песком. Дом Эга закрылся - под давлением воды лопнули трубы, напольную плитку разворотило немыслимой силой.
Воздух был напоен беспокойством. Лия шла по улицам Хэппи-Сити и чувствовала опасность, будто небо собирается упасть вниз, раздавить и сломать все живое, что создано на земле. Три ночи подряд ей снился Даймон, но она не помнила подробностей своих грез, только утром осознавала, что видела ангела. Хотелось что-то предпринять, тем более что видение Даймона предупреждало о грозившей опасности. Сильная песчаная буря? Землетрясение? Что происходит в дальних северных приделах?
Но время в Хэппи-Сити текло как обычно. Бойкий рынок у ворот зазывал все новых покупателей россыпью товаров. На разложенных циновках длинными рядами стояла обувь: легкие сандалии, грубые башмаки на толстой подошве, сапоги разной высоты, со шнуровкой, завязками. Готовое тряпье лежало ворохами - рубахи с рукавами, двухслойные, с вышивками по вороту, длинные женские платья, юбки, короткие блузы, с оторочками, кружевами, одноцветные и пестрые, сшитые из разных кусочков ткани. Ножи, ложки, скребки, ключи, засовы, заклепки, иглы. Пояса толстые, перевитые, расшитые, простые тканые, ремешки, веревочки, нитки. Глиняные чашки, пиалы, разномастные кувшины, горшки, котелки, котлы, с рисунками в форме колец или треугольников, покрытые цветной эмалью или рисунками с животными, горами, листьями пальм. Бусы, цепочки, серьги, подвески, браслеты ножные и ручные, ленты и заколки. Сбруя, колокольчики, подковы, поводья, украшения для животных, чепраки. Полотенца и салфетки, коврики, скатерти, ковры, стеклянные бутылки, стаканы. Пряности в холщовых мешках, целебные травы в мешочках, мази в маленьких горшочках, подушки, набитые пахучей соломой. Амулеты, благовония, коренья, лампы и светильники, косметические принадлежности, помады и масла. Камни светящиеся и камни горящие, порошки для изготовления краски, штукатурка. Стопки и рулоны готовых тканей, больших ковров, сухие кожи, мотки шерсти, шкуры овец. Рабы готы, хетты, орасские полукровки, овцы, быки, лошади, верблюды. Наемники, увешанные оружием, писцы, лудильщики, старьевщики с мешками, полными каких-то обломков. Сапожники, кузнецы, литейщики из местной "пластмассы" с готовыми формами, пекари и виноделы. Над толпой стоял густой запах дыма и свежей мясной похлебки, душистых трав, выделанных кож. После традиционного полуденного отдыха, торговый день был в самом разгаре до тех пор, пока солнце не встанет на два пальца выше гор. К этому времени продавцы закрывали свои лавки, а толпы людей мгновенно куда-то испарялись - уезжали на фермы, возвращались в свои дома или шли в импровизированный палаточный лагерь под стенами города, где жили иногда целыми семьями, ведя полукочевой образ жизни.
Лия прошлась по рынку, разглядывая товары, стараясь уловить хоть тень сомнения в завтрашнем дне на радушных лицах торговцев, подсчитывающих прибыль дня. Но все бесполезно - многочисленные слухи передавались со странным спокойствием и безразличием, поговаривали, что стоит либо быстро продать товар, либо уйти к фермерам в горы, "как это сделал мой прадед". Фраза зацепила, все лицо говорившего было покрыто сеткой морщин, невозможно было определить возраст - старик или слишком долго проведший в кочевой жизни орасс.
- Скажи мне, что еще говорил тебе твой прадед?
Орасс с удивлением пожал плечами:
- Что тебе госпожа? Мы чтим наших отцов, но старики как дети. Они много говорят, но много ли мудрости в их словах? Мой прадед много чего рассказывал и о диковинных зверях и о блестящих камнях, летающих по небу, и об орассах, говорящих на неведомых языках, свое детство вспоминал, своих отцов. Но где это все видано в нашем мире? - Он обратился за безгласной поддержкой к своим собеседникам, те дружно кивнули в ответ. Старый орасс замолчал и углубился в созерцание пиалы с травяным напитком, показывая, что разговор окончен.
Лия, бесцельно блуждая по городу, остановилась у здания городского совета. Она вспомнила, как первый раз явилась на заседание его заседание. В большом зале присутствовало всего пять человек, включая писаря. Они пили чай и болтали за жизнь. На повестке дня - извечные вопросы: что делать и где денег взять? Воды местного источника проникли в старую канализационную трубу, давно вмурованную в фундамент одного из домов. Кладка покосилась, а так как труба давно была засорена, то, под нарастающим давлением, лопнула, и все это богатство забило фонтаном, подтопив пару улиц. Теперь нужно было принять решение - починить трубу или ровненько залить это место цементирующим раствором. В обоих случаях, требовалась некая сумма денег, которую никто не хотел давать. А налоги, с трудом ежегодно собираемые с населения, были уже давно растрачены или украдены.
Лия остановилась на входе в зал. В правой руке она держала обнаженный меч Эльвидии, а левой оперлась о косяк двери.
- Ну, что, благородные Лорды, как мы будем теперь жить - по-вельтгонтски или по-эрберски?
Далее Леди Гиллард заявила, что может купить весь город с потрохами и сама в нем править, но если богатых горожан не устраивает подобный расклад, то придется выбирать одну из двух форм управления. Как в Вельгонте, когда несколько богатых семей содержат весь город и их главы принимают решения или как в Эрбере, когда граждане города сами нанимают выборный городской совет, и исправно платят налог, который потом честно пускается на нужды города. Писарь со своим помощником был тут же послан за остальными, значащимися в списках, членами совета, с угрозой - если они не пожелают прийти, то важное решение будет принято и без них. Пока Лию милостиво поили травяным настоем, прибежали еще семь человек. С "честно" нажитыми деньгами никто не хотел расставаться. Тогда Леди Гиллард посоветовала проверить, куда ушли деньги от собранных налогов и наказать виновных в растрате. Это предложение привело городской совет в весьма удрученное состояние, потому что деньги, по всей видимости, распределялись между всеми в равных долях. Понимая, что виновен каждый первый, градоначальники решили восполнить казну из "собственных" средств, до цифры, значащейся в официальных документах.
- Этого мало, - отвечала Леди Гиллард, - хозяйство в упадке, у вас нет людей, которые могли бы обеспечить и охрану города и строительство. На средства из казны нужно нанять таких людей, а прежде - найти. Кто может предложить честного человека, который потом способен отчитаться за вверенные ему деньги? В Эрбере и Вельгонте цениться репутация. Вы согласны начать с самих себя и издать закон, о соответствующем наказании того, кто потратит казну или украдет?
Они согласились и на закон и на проведение реформ, которые перечислила Лия. Все нововведения они уже давно заготовили с Макдауэлом, исписав целые свитки бумаги.
- Чем будем наказывать? Травить соком гехема? - В шутку поинтересовалась Лия, но и это предложение было принято на "ура". Жители Хэппи-Сити прекрасно помнили легенду о мечах Эльвидии, и со слов очевидцев знали, что произошло при Дум-Гаре, поэтому никто не пожелал спорить с Хранителем Пустыни. Реформы Гилларда, как их теперь называли, постепенно затронули все сферы жизни в Хэппи-Сити. За каждым сектором города закреплялся особый смотритель, обязанный следить за порядком и спокойствием граждан. Сок гехема не довелось испробовать никому, все-таки орассы оказались более законопослушные, чем казалось при первом впечатлении. Налоги с горожан решили собирать два раза в год - в конце лета и перед праздником Кайнани, в строго установленном размере с каждого лица мужеского пола, включая грудных младенцев. Остальное можно было добрать с приезжих торговцев, за право занимать место на рынке у стен города. Члены городского совета тоже должны были выложить хорошую сумму за право считаться таковыми. Деньги шли на ремонт городских коммуникаций, уборку мусора, содержание стражников на воротах, смотрителей секторов, писаря с помощником, глашатых, сборщиков налогов. Освещение улиц вменялось в обязанности самих горожан - возле каждого дома должны прикрепить к стенам светящиеся камни и следить за их сохранностью. Конечно, можно было установить лауритовые батареи и провести подобие электричества, но городской совет опасался огромных затрат, потому что красть начнут все и сразу, начиная с самих батарей, а чтобы отучить орассов воровать всякие мелочи, придется извести поле гехемов.
После самоопределения Хэппи-Сити, как города, появилась необходимость установления его границ. Как далеко простирается власть? Кого считать горожанином? Было решено, что "жители города" - те, кто живет внутри его стен, но земли, принадлежащей Хэппи-Сити, гораздо больше. Тут Лия в первую очередь попыталась обезопасить саму себя. На свет были вытащены карты и записи пропавшего Йоса Смитсона. Ранее приобретенная земля, приписанная кому-либо, оставалась за покупателем, но обширные "ничейные" земли, на которых издревле располагались фермерские хозяйства, было решено закрепить за теми, кто на них жил. Это привело бы к получению городом политической поддержки фермеров и денежному прибавлению, от новых не-горожан, но "жителей Хэппи-Сити". Так же Лия настояла на открытии школы, где бы обучали письму и счету всех желающих, особенно детей.
Городской совет стал центром, вокруг которого завертелась жизнь Хэппи-Сити под управлением Лии и Макдауэла. Они оба знали - как должно быть в идеале, но преследовали разные цели - девушка больше альтруистические, а Кагор наращивал собственный политический капитал. Лорд Гиллард появлялся редко, был весьма таинственной и неразговорчивой личностью, редко посещавшей праздники, но имевшей собственное, единственное и правильное мнение по любому вопросу. Ему не нужна была армия, а лишь надежная вера в непогрешимость и силу, которую можно было ожидать от орассов, не имевших никаких религиозных идеалов, кроме памяти, что их кто-то и когда-то сотворил.
Однако ответы, на мучившие вопросы нужно было где-то искать, в глубине народной памяти. Орассы знали, но предали забвению все страшное - просто вытеснили из собственного сознания и продолжали жить дальше. Лия стремглав бросилась внутрь дома городского совета. Писаря она нашла в подвале - он резался в кости со стражниками. Чад от курительных трубок стоял такой, что хоть топор вешай! Она выволокла писаря наружу, несмотря на яростные протесты, и учинила допрос:
- Вспоминай, может, где слышал, читал... Что угрожает городу? Зачем дома строите на платформах? - Она кричала, трясла его за плечи, даже ударила по щеке, чтобы привести в чувство. Мужичок и по орасским меркам считался щупловатым, поэтому со своего роста чистокровного землянина, Лия казалась писарю разъяренной гигантшей:
- Благородная Леди, я не знаю, не помню. Все это древние предания... Разве им можно верить?
- Дурак! Показывай, где об этом написано!
- Записей нет, госпожа. Рисунки были... где-то...не помню...
- Идем, покажешь. - Лия снова его встряхнула.
Благородная леди громко поносила на всех известных и неизвестных языках Хэппи-Сити, его городской совет, всех жителей и писаря в частности, разглядывая в свете камня чудом отрытый из огромной кипы книг рисунок. Последние дни Помпеи. Картина маслом. Приехали, точнее приплыли. Над городскими стенами вздыбливался высокий гребень волны!
Разгадка тайны просто не укладывалась в голове. В пустыне, где вода всегда считалась источником жизни и высоко ценилась, ее могло стать так много, что сотрет с лица земли целые города. Лия нарисовала в уме схему местности. Так вот зачем Эрберу высокие башни! Вот почему Вельгонт считается "хранимым городом" - он стоит выше! Что-то происходит на севере, открываются некие шлюзы, допустим, сходит лавина с гигантской горы, лед тает на солнце, и образуется огромное море. Потом эта чаша переполняется. Стена воды, проходя через узкие ущелья известной Пустыни, еще более разгоняется и несется навстречу Хэппи-Сити, сметая все на своем пути. Течет дальше до Эрбера, собираясь на его равнине в форме чаши. Открываются ворота Менгу-Терайи, и ослабевший поток уносится дальше. И так до следующей катастрофы. Но это только гипотеза, а факт налицо! Лия опять взглянула на рисунок. В любой момент завтра-послезавтра, а может, уже сегодня ночью.
"Нужно срочно предупредить жителей. А как же Мак? А Дум-Гар?"
Писарь, попытался на четвереньках уползти из комнаты.
- Назад! - Взревела Лия. - Бери бумагу и чернила...
- Дорого...
- Теперь - без разницы! Пиши...
За час они набросали примерный план эвакуации и укрепления городских сооружений. Сгустились сумерки. Девушке было очень страшно действовать самостоятельно, но Лия решилась принять все командование на себя. Ночью был собран городской совет, некоторых стража вытаскивала уже из теплых постелей. Леди Гиллард в ультимативной форме потребовала собрать всех рабочих и рабов и направить их на укрепление старых стен города, а заодно и на восстановление полуразрушенных ворот, ведущих в сторону пустыни. На обещание благородной Леди всех "кар Господних" на их головы совет отреагировал недоуменным молчанием, но постановил предоставить требуемое, а сам потихоньку начал расходиться по домам, прячась от мира в своих маленьких крепостях. Больше всего Лию волновали бедные кварталы, где люди могут остаться без крыши над головой, если стихия прорвется внутрь стен. По городу были разосланы глашатаи, которые предлагали жителям подготовить дома к наводнению или срочно убраться со всем скарбом в горы. Среди торговцев началась паника - накануне в Эрбер ушел большой караван, все остальные грузы спешно заворачивали в Вельгонт.
Шарми умела управлять селлером. Лия помнила, как сама впервые прикоснулась к рычагу управления, наверно, у нее был такой же испуганный вид, как у амазонки. Шарми сжимала рычаг с отвращением, будто прикасается к опасному животному, которое может запросто отгрызть руку. А потом ничего, справилась, начала кататься, как заправский гонщик, пропуская мимо ушей все увещевания Лии, что так можно разрядить батареи и заглохнуть посреди пустыни. На следующий день, рано утром, Лия отправила Шарми сначала к Маку на рудники, а потом в Дум-Гар.
- Если жрицы примут тебя, - напутствовала Лия, - то не спеши возвращаться назад! Это опасно!
- Нет, я постараюсь вернуться! - Крикнула ей Шарми из окна отъезжающего селлера. - Я не оставлю тебя одну!
- Нет, не нужно! Не надо таких жертв! - Ее голос потонул в общей суматохе, царившей на улицах.
В городе развернулась ударная стройка. Огромные ворота со всех четырех выходов из города с трудом сняли с петель и чинили, укрепляя ржавые болты и приваривая заплаты из прочной пластмассы. Пластмассой это вещество называла только Лия. Особая каменная порода укладывалась в металлическую форму и нагревалась на сильном огне. Растопленная масса представляла собой бурую с серебристыми разводами жидкость, которая потом застывала, приобретая огромную прочность, но была очень легкой. Для ее утяжеления в варево добавляли простую каменную крошку.
Каменные стены города заключали в себя края бывшего метеоритного кратера. Высокие, наклонные снаружи внутрь, они были построены так искусно, что образовывали четкий круг. Парные башни возвышались только над воротами. По верху можно было ходить, и даже проехать на повозке. В разломах стен обнаружился прочный каркас из толстых металлических прутьев. Дыры заделывали камнями, заливая раствором.
У Северных ворот возводили дополнительные каменные укрепления. Лию поразило, как все-таки сплачивает людей опасность - многие из жителей не захотели покинуть город. На улицы вышли женщины и дети. Они замазывали дыры в кладке домов, перетаскили все ценные вещи на верхние этажи. В бедных кварталах спешно возводились башни по типу эрберских. Проблемой оставалось продовольствие: тут каждый был сам за себя. Никто не знал, в течение скольких дней будет стоять вода. Да и что сейчас рассуждать? Выжить бы!
Но в тот день ничего не произошло, только иногда до слуха доносились гулкие раскаты то ли грома, то ли горных обвалов. Наверно, за всю последующую ночь, никто не сомкнул глаз, все ждали чего-то страшного, но оно не случалось. Только опять выли собаки, нарушая мертвую тишину.
Лия бесцельно бродила по пустому дому. Она вернулась под вечер, когда починенные ворота были насажены на петли, и ей сообщили, что все проломы в стене залатаны. Постояла некоторое время посреди комнаты второго этажа, не зная, с чего начать. Решила с самого верха. Она наглухо закрыла ставни на окнах, перевязала веревками запоры, на тот случай, если их будет вырывать ветром. Какой ветер? Причем здесь ветер? На рисунке просто была волна. Сгибаясь под тяжестью мешков, Лия перенесла все припасы из кладовой на второй этаж. Заготовила чистую воду в большом чане на кухне. Часть греющих камней тоже удалось поднять наверх. От перетасканных тяжестей болела спина. Девушке очень хотелось надеяться, что ничего не произойдет, она просто ошиблась. Пройдут еще день-два и тучи рассеются, горожане посмеются над ложной тревогой, и будут поминать ее ложную тревогу еще целое поколение. Потом приедет Мак, объяснит рисунок какой-нибудь, выдумкой древнего художника. Лучше бы так!
Утром шумный рынок так и не открылся, многие горожане сидели по домам или выбирались до ближайшей лавки, чтобы в тревожном молчании попить травяного настоя. У городского источника толпились люди, наполняя водой всевозможные емкости. Все укрепления стены были вновь тщательно осмотрены, кое-где добавили камней. На башнях ворот выставили специальных стражников, которые пристально всматривались в горизонт, и в случае чего - могли подать сигнал. Двое добровольцев за хорошую плату согласились отправиться на вершину горного хребта, что отделял Хэппи-Сити от Пустыни, и подать оттуда сигнал с помощью светящихся камней. Еще один день передышки позволил бросить свободные силы на строительство высоких платформ и башен.
В течение дня с северной стороны несколько раз доносился такой грохот, что дрожала земля. В первый раз это произошло ближе к полудню. Все, кто был на ногах, упали, потеряв равновесие. Со столов полетела кухонная утварь, разбились горшки, покосились дверные проемы, в непрочных стенах некоторых домов образовались трещины. Горожане были сильно напуганы, улицы мгновенно опустели, и город словно вымер, хотя все ворота оставались открытыми на тот случай, если кто-то захочет спрятаться в городе. И они приходили - кочевые жители пустыни, целыми семьями, с огромными мешками со скарбом, вели за собой животных. Все мужчины тут же включались в работы по строительству, таскали камни, быстро возводили высокие стены и платформы с крышами из нескольких слоев плотной ткани, натянутой на столбах, куда стаскивали все свое добро. Иногда такие сооружения, за неимением свободного места, перегораживали часть улиц. Маленькое солнце клонилось к закату.
После неудачной поездки в Хэппи-Сити в месяц Кайнани, когда вынужденно пришлось довольствоваться обществом Кагора Макдауэла и уныло обозревать лауритовые рудники Гилларда, Олинн с каждым днем становился все мрачнее. Лауритовые рудники - уже само название вызывало в нем волну ненависти. Он презирал Гиларда, Макдауэла, Арта Коннехи и все его семейство, за то, что они, пользуясь слабостью повстанцев, сделали их полностью зависимыми от "сильных мира сего", от орассов. Олинн ходил злой, равнодушно выполняя свою основную обязанность - военную подготовку новых бойцов. За оружием к Макдауэлу поехали другие люди, через месяц отправили не его, а Кертиса. "Мои приказы не обсуждаются", ответил ему Алавур на прямой вопрос - "Почему не я?". Мгорги несколько раз попытались связаться с Олинном, возобновить отношения, даже проникли в его сон, приглашая к себе. Он отказал в весьма грубой форме. Когда же начали готовить третью поездку на рудники Гилларда, и Олинн почувствовал, что опять оставался не у дел, и решил серьезно поговорить с Люком, но тот, пришел к нему сам.
- Олинн, я не понимаю, что происходит в твоей голове? Ты не маленький мальчик, чтобы спрашивать разрешение на свидание с женщиной у своего командира. Разве тебе кто-то запрещает поехать в Хэппи-Сити? Нет! - Люк развел руками.
- Я не понимаю... - Мрачно ответил Олинн.
- Что тут непонятного? Ты обижаешься на то, что тебя не посылают к Макдауэлу? Так, разве он нужен тебе? Или ты ему нужен? Нет! Бери селлер и езжай в Хэппи-Сити прямо сейчас!
- Можно? - Недоверчиво спросил Олинн, пытаясь найти скрытый подвох в словах Люка.
- А кто запрещает? Я? Алавур? По-моему, ты сам поставил себе преграды. Мне важно, чтобы работа, которую ты делаешь, выполнялась качественно, и если ты теперь способен "разрядиться" только с этой землянкой, катайся к ней, хоть каждый день, лишь бы был результат, нужный нам всем.
- Тогда я еду завтра, дня на три.
- Давай! И что бы я после этого видел тебя в добром здравии! Я понятно объясняю?
Олинн выехал на селлере рано утром, надеясь, что к вечеру может оказаться уже в Хэппи-Сити с любимой женщиной в объятиях. Он пересек пустыню, но решил задержаться на пару часов, чтобы заехать к Кену Кенноби-Квину. Олинн счел невежливым не нанести визит пустыннику, спасшему когда-то его жизнь, поэтому - почему бы не воспользоваться данной свободой?
Первое, что попалось ему на глаза - полностью закрытый и заколоченный дом Кена и следы груженого обоза, ведущие в сторону гор. Не поехать и не узнать, что случилось, и почему бравый разбойник двинулся в горы вместе со своим добром, было выше его сил. Любопытство одержало верх над осторожностью и трезвым рассудком, поэтому, когда через два часа Олинн нагнал остатки обоза Кена и встретился с хмурым взглядом разбойника, он понял, что происходит что-то странное. Кен ткнул пальцем на север, на черно-багровые тучи, озаряемые молниями:
- Пока ты прогуливаешься по пустыни, Хэппи-Сити будет уничтожен. Ты тоже можешь погибнуть.
- Что это, Кен? - Повстанец, наконец, обратил внимание на то, что творится позади него.
- Сразу видно, что ты не родился в пустыне! - Проворчал орасс. - Это бывает очень редко, последний раз, когда наши отцы наших стариков были младенцами, стена воды и песка пронеслась по земле, спаслись только те, кто укрылся в горах и не умер от голода, потому что, пока не спала вода, никто не решался покинуть утесы.
Кен, покуривая трубку, пошел дальше за обозом:
- Вам, повстанцам, бояться нечего, вы слишком высоко! - Кен обернулся и смерил его взглядом. - Ты что, за мной идешь? Хочешь провести время в моем обществе?
Олинн остановился.
- Иди с нами, пока не поздно. Если решишь добраться до Хэппи-Сити, можешь не успеть! Смерть в пустыне - не лучшая смерть. Но... попробуй достичь города, быть может, тебе повезет. - Кен сочувствующе вздохнул.
И земля в первый раз содрогнулась.
Олинн несся на придельной скорости, опасаясь, что лауритовые батареи могут не выдержать. Тогда точно - конец! Окружающий воздух стал густым, тягучим, молочно-розовым. Казалось, что его можно черпать горстями. Не утихали раскаты грома, тучи догоняли, окружая, вбирая в себя весь свет горячего солнца по капле. А сзади... Олинн ясно видел в зеркала. Его догоняла бурая стена, рвущая горизонт на части. Показались стены города. Ворота. О, счастье, они были открыты! Но расстояние между ними неуклонно сужалось. Люди, стоящие на стенах увидели его маленький селлер, мчащийся по пустыне. От Олинна требовалось лишь одно - проскочить сквозь узкую щель, оставленную для селлера. За спиной ревело и грохотало, он не имел ни малейшего желания даже взглянуть, что там, позади него. По обшивке селлера забарабанили крупные капли воды, льющейся с небес. Он проскочил. Взгляд скользнул в зеркало - полоска ворот, а за ней чернота. Селлер, потерявший опору в бурлящей воде, на всей скорости врезался в каменный забор, перегораживающий центральную улицу. Подскочил вверх, перевернулся в воздухе и рухнул вниз. Олинн выбил головой лобовое стекло и наполовину вылетел наружу. Сверху упал всей своей массой верх гребня волны.
В сознание его привела вода, много воды, он в ней лежал, захлебываясь и задыхаясь, она практически залила селлер и прибывала, с каждой секундой поднимаясь все выше и выше. Подтягиваясь на руках, Олинн выполз из разбитого селлера и ухватился за край забора. Пальцы скользили по камням, тело не слушалось, в голове стоял нескончаемый гул, а в глазах - радужное сияние.
Олинн попытался оглядеться, вспышки молний выхватывали из темноты, окружающие предметы. Он висел, наверху каменного заграждения улицы по грудь в воде. В ладони впивались тысячи игл.
Сама волна не прорвалась в город, стены выдержали, но ее верх накрыл пару кварталов. Холодный дождь, падающий с небес нескончаемым потоком, заливал улицы, дома, смывая грязь и песок в единую реку.
Голова немного прояснилась, но сильно болела. Он не помнил, что именно произошло, как он очутился в обломках селлера, и почему кругом вода. Воспоминания заканчивались на том, что он выехал из лагеря повстанцев в пустыню. Куда-то торопился и боялся, что не успеет? Но это место - точно Хэппи-Сити.
Олинн осознал, что в отличие от остальных людей, он умеет плавать, а чтобы добраться до дома Лии, нужно сдаться на милость волн, проплыть вдоль улицы, а потом, если повезет, перелезть через несколько стен, ограждающих дворы... Легко сказать! Верх заборов могла венчать острая решетка или вмурованное в кладку битое стекло. Олинн с трудом оторвал рукава от рубахи, обернул тканью ладони. Меряясь собственной силой с силами природы, он поплыл, подхваченный течением. Когда же ему удалось ухватиться за выступающую балку и не попасть в бурлящее варево, где на стыке улиц сливалось две реки, Олинн готов был поверить чему угодно, даже в свое счастливое предназначение.
Борясь за собственную жизнь, теряя силы, балансируя на грани жизни и смерти, когда иногда, сквозь белый сумрак казалось, что его поддерживают только руки призраков, он следовал цели. Руки-веточки Ра-Шона, смутные тени далекого детства, даже нереальное существо с белоснежными крыльями, больше похожее на луч яркого света.
Ну, вот он - последний рубеж - высокая стена с решеткой. Его охватило отчаяние, но почему бы не сломать этот проклятый забор? Олинну удалось раскачать и вынуть один из прутьев, боковые - он просто отогнул. Руки не слушались, все тело содрогалось, будто в приступе горячки. Как холодно!
Боком, головой вперед, он свалился во двор. Острый шпиль забора прочертил на внешней стороне голени глубокий порез и сдернул сапог.
Хромая, по грудь в воде, Олинн побрел к ступеням. Внезапно его вырвало. Он присел на порог, опершись спиной о стену, зажал рану на ноге. И вдруг, понял, что придел сил все-таки существует, и если сейчас он постучится, а ему не откроют дверь, не услышав, его призыва о помощи, то на этом дорогом сердцу пороге придется умереть.
Внезапно, в доме сильно потемнело. Лия открыла дверь и осторожно высунула голову наружу. С севера на город надвигалось огромное черное облако, заслоняющее солнце. Что-то странное произошло с окружающим пространством, воздух обрел розоватую окраску, казалось, что его можно потрогать руками. Девушка услышала близкие раскаты грома, потом странный звук, как будто на нее надвигается мчащийся на всей скорости поезд. Стало действительно страшно от неизвестности, быстро приближающейся опасности. Лия стояла в дверях, прислушиваясь, и не могла понять, что же должно произойти. Она инстинктивно захлопнула дверь, когда на дом обрушился сильный дождь. Ставни застонали под порывами ветра. Лия захлопнула щеколду и в полной темноте, спотыкаясь на лестнице, бросилась на второй этаж, зарылась в одеялах, сваленных в кучу на полу, прижала к себе Траверсу. Стены дома сотрясались от грохота разбушевавшейся стихии, он иногда смолкал, а потом все начиналось сначала. Лии очень хотелось забыться на крошечном спасительном островке, который сузился до маленького круга на полу, отгороженного одеялами от остального мира.
До слуха девушки донесся глухой стук, странный, откуда-то снизу. Потом смолк, но через некоторое время продолжился. Лия вылезла из одеяла и подползла к лестничному пролету. Стук шел извне, по входной двери. Неужели Шарми? Не может быть!
Перед глазами появился огонек:
- Ты - кто? Олинн???
Лия с трудом затащила его недвижимое тело в дом и закрыла дверь на засов.
Очнувшись от шока, Лия припомнила все земные ругательства, которые с удовольствием обрушила на "дурную голову непутевого повстанца". Олинн очнулся в средине этого потока слов, не менее страшного, чем он только что пережил.
- Как ты мог, а если бы ты погиб? - Кричала Лия. Олинн, сдерживая стоны, присел. Его начало трясти как в приступе лихорадки. - Кому нужно твое геройство?
- Ты... не рада... меня видеть? - прошептал повстанец. Девушка обняла его и зарыдала в три ручья. - Холодно...болит голова...тошнит.
- Я сейчас... - Она встала, вытерла нос рукавом и размазала слезы по щекам, вернулась с теплым покрывалом. - Если ты поможешь мне "доползти" тебя до очага..., а то...сил моих больше нет...
Олинн, сдерживая беззвучный стон, прилег, и Лия протащила его в гостиную. Очаг быстро разгорелся, наполняя комнату мягким теплом. Лия вытащила из мешка светящийся камень, и сразу стало светло, как от нескольких ярких ламп. И Лия ужаснулась: в крови были ее руки, одежда, лицо Олинна, и от двери по полу тянулся длинный след. Тем временем, Олинн размотал ткань с правой ладони и соорудил импровизированный жгут на ноге, чтобы остановить кровотечение. Потом, увидев, что Лия застыла с открытым ртом, словно статуя, жестко промолвил:
- Времени мало...лекарство возьми... - но эти слова, казалось, отняли последние силы, Олинн откинулся на спину и глухо застонал, сжимая кулаки.
Лия бросилась к нему, откинула мокрые пряди волос со лба, обнажив большую кровоточащую ссадину, рядом с ней, еще один неглубокий порез.
- На теле есть раны? - Она попыталась развязать на нем пояс, чтобы снять прилипшую к телу рубашку.
- Нет...ножом!
- Подожди! Я только посмотрю...
По внешней стороне голени шла длинная царапина, что-то острое распороло не только кожаные штаны, но достаточно глубоко прорезало ногу. Лия вспомнила худого жилистого орасса, любовно поглаживающего острые наконечники, которые собирались вмуровать в твердь забора.
- У тебя на ноге рана и голова разбита, синяки пока не считала. - Бодрым голосом отчиталась девушка, но ее позитивный настрой быстро улетучился. Лицо Олинна было очень бледным, глаза полузакрыты. - Эй-ей, ты только сознания не теряй! - Забеспокоилась Лия и слегка потрясла его за плечо. - Сколько пальцев? - Их количество не поддавалось пересчету. - Говори со мной! Я сейчас сбегаю наверх, принесу все, что есть в доме из лекарств. Слышишь? Не закрывай глаза! Говори со мной!
Лия вернулась с кожаным сундучком Шарми, где та прятала мази, травы и прочие снадобья, бывшие в ходу у амазонок. Она принялась ножом распарывать одежду Олинна, удивляясь своему внутреннему спокойствию - как на войне, как в Дум-Гаре, во время сражения. Но на смену ему пришло отчаяние, пока Лия занималась раной на ноге, Олинн опять потерял сознание и не приходил в себя.
- Ну, Олинн, ну, пожалуйста, очнись! Только не умирай, я тебя очень прошу!
Жизнь вокруг поддерживалась лишь тускнеющим с каждой минутой светом камня, за стенами ревела буря, на крыше били грозные барабаны, ставни хлопали от порывов ветра, и если где-нибудь обнаружится слабое место, то дом будет залит водой. А что если ее будет слишком много? Хватит ли сил, чтобы затащить Олинна по лестнице на второй этаж? Лия не знала молитв, кроме слов "Спаси Господи!", да и к кому обращаться сейчас? К каким Высшим Силам, что смогут остановить разыгравшиеся силы природы?
Потом она еще долго сидела в темноте, тихо плакала, прижимаясь к губами к неподвижной руке любимого мужчины, прислушиваясь к его неровному дыханию.
Олинн открыл глаза и попытался привстать. Вся комната заходила ходуном. Он опять опустился на ложе. Сильно болела голова, замотанная повязкой. Руки тоже были перебинтованы. Он закрыл глаза и изо всех сил постарался напрячься и вспомнить, что же все-таки произошло? Но память являла только какие-то смутные обрывки: темнота, яркие вспышки и много воды. Он слегка приоткрыл глаза, пытаясь понять, где находится. Лежит на чем-то мягком, но на полу, рядом очаг, впереди кресло с подушками. Еще дальше дверь. Над ней виднеется окно, закрытое ставнями, на улице день, хотя в помещении полутьма. Ничего знакомого. Но если он лежит под теплым одеялом и о нем явно проявили заботу, значит этот дом - дружественный. Олинн опять закрыл глаза и попытался заснуть.
Его разбудил шум открывающейся двери. Это же дом Гилларда в Хэппи-Сити, а женщина, что вошла - Лия! Она приближалась, он сделал попытку пошевельнуться. Лия склонилась над ним и их губы слились в долгом поцелуе. Одежда и волосы девушки были мокрыми, все лицо в темных разводах.
- Почему вода? Как...я здесь? - С трудом произнес Олинн.
- Ты, что - ничего не помнишь? - Искренне удивилась Лия.
- Нет,...головой...ударился - да?
- Не только, - Лия предпочла не перечислять по пунктам, - память должна вернуться, а все остальное - быстро заживет! Голова сильно болит?
Олинн слегка кивнул. Лия поднялась с колен и взяла со стола глиняный горшочек:
- Вот, сделай несколько глотков. Этот отвар должен помочь. Ну, что, с какого места рассказывать? Я все же пойду, переоденусь в сухое. Я сегодня с утра изображаю морскую рыбу, - Лия усмехнулась, - где проплыву, где пройду, весь город...
За окном внезапно потемнело, загрохотал гром, а по крыше забарабанили крупные капли воды. Лия вздрогнула и прижалась к Олинну. Посреди этого грохота было невозможно разговаривать - только кричать. Примерно через минуту все прекратилось и сразу посветлело.
- Вот так все утро - туча набежит, потом дождь стеной...еле успеваешь спрятаться или нырнуть. - Печально произнесла Лия. - Я сейчас вернусь. А тебе вообще нельзя вставать! Слышишь меня? Категорически!
- Сам знаю, - с трудом улыбнувшись, откликнулся Олинн. - Возвращайся...скорее.
Лия вернулась, но Олинн опять спал. Она обняла его и прикорнула рядом. Все-таки бессонные ночи и наполненные тревогами дни давали о себе знать. Глаза слипались, все мышцы тела болели, очень хотелось кушать, но не было сил встать и что-нибудь приготовить. В темноте Лию опять разбудил грохот дождя, она заставила себя подняться и доползти до кувшина с водой. Олинн тоже со стоном пошевелился:
- Куда ты?
- Как ты? Хочешь пить? - Лия вытащила маленький светящийся камень из мешка. Потом наполнила пиалу водой и, придерживая голову, напоила Олинна. - Ты голоден?
Лия разожгла очаг, достала зерна альифты, синие, почти ультрамариновые, дисковидные, похожие на крупную чечевицу, из них готовили питательную похлебку. Олинн ел медленно, было тяжело глотать, боль раздирала голову на части:
- Сумка... при мне была.
- Что? - Лия тряхнула головой, будто не поняла вопроса. - Это? - Она взяла металлический тубус со стола. - Я нашла у входа.
Олинн кивнул:
- Даже не открыла?
- Нет, это же твои вещи. Как я могу без разрешения? - Удивилась девушка. Олинн же заскрежетал зубами от собственного бессилия, выразив искривленной гримасой все свои эмоции по поводу "разницы культур".
- Давай. Сапог мой нашла?
- Нашла, еще не успели украсть. - Лия попыталась выдавить из себя улыбку.
- Отверни крышку.
Лия открыла тубус и еле успела подхватить вывалившийся знакомый уже ей "пистолет" и целую связку ампул:
- Ну, вот. Знать бы раньше! Куда втыкать мне известно, покажи, какие!
Олинн с трудом указал пальцем на две маленькие ампулы:
- Эти - в шею...сюда, сразу. А эти...нет, зеленую и красную. Маленькими порциями. В ногу. Не в рану, а рядом, запомни!
Получив хорошую дозу обезболивающего средства, Олинн стал активнее, слегка приподнял голову. Лия размотала тряпицы на его ноге.
- Ты чем мазала?
- ?
- Какой состав?
- Понятия не имею, но коровья моча есть точно!
Олинн презрительно скривился.
- Очнись, ты сейчас среди примитивных туземцев, а не в Осте: кольнем сюда из этой ампулы, кольнем туда... - Лия не в шутку разозлилась. - Я сделала, что могла!
- Ты что? Не надо так! - Удивился Олинн, - я тебя ни в чем не обвиняю. Я очень-очень тебе благодарен, за все, что ты делаешь для меня!
- Тогда не критикуй! Вчера приполз весь в крови, прямо на пороге потерял сознание. Знаешь, как я испугалась!
Олинн протянул руку:
- Иди ко мне. Я хочу тебя обнять. Вот так, а то у тебя такой несчастный вид. Неужели все так плохо?
- Ага, - вздохнула Лия, прижимаясь к его груди. Она зевнула. - Я очень мало спала.
- Тогда отдыхай, любимая, а утром расскажешь, что произошло? Договорились?
Но на следующий день Олинн опять проснулся в одиночестве. Лия успела куда-то убежать. Голова уже не так болела, как прежде, натужно, распирающе. Он заставил себя дотянуться до сумки с лекарствами, которая лежала чуть поодаль, на низком столе. Вколол себе еще одну ампулу и, весьма довольный результатом, попытался сосредоточиться на событиях прошлого. Не получилось, потому, что природа брала вверх, и хотелось срочно что-то предпринять. Олинн внимательно оглядел кухню на предмет никому не нужного сосуда, но счел более привлекательной входную дверь и то, что за ней находится. Окружающий мир уже не кружился перед глазами, но периодически давал ощущения, будто хочет куда-то уплыть. Подтаскивая за собой одеяло, чтобы не предстать на обозрение всего города в чем мать родила, Олинн дополз до двери и встал в полный рост, опираясь о стену. Раненая нога болела, но он заставил себя сделать шаг.
В раскрытый проем ворвался порыв свежего ветра, и перед глазами Олинна предстала потрясающая картина. Чуть пониже края платформы плескалась прозрачная вода, лестница белела и терялась в ее глубинах. Все городские постройки величественно выступали из огромного моря, чья гладь ярко сияла под лучами солнца. Заборы разделяли воду на неровные сектора с разными уровнями - где-то больше, где-то меньше. Между ними уже кем-то были переброшены хрупкие мостки, а вдоль улиц - натянуты веревки. И тишина, будто вымерло все в округе. Он бросил одеяло на пороге и шагнул к краю платформы дома.
Внезапно справа послышался легкий шум. На куске пластмассы плыл орасс, ловко перебирая руками веревку. Он увидел Олинна, приветственно помахал рукой и продолжил свой путь дальше. Потом раздался радостный детский смех. Двое маленьких орассов ловко балансируя на мостках, устроили догонялки. Из соседнего дома вышла пожилая дородная орасска со спящим младенцем на руках и строго на них прикрикнула. Дети возмущенно пискнули и побежали в дом. Женщина окинула подозрительным взглядом Олинна, что-то пробурчала и скрылась в дверях дома.
- Горячие лепешки, кому лепешки? - Донесся голос торговца с главной улицы. Олинн, подпрыгивая на здоровой ноге, прошел вдоль платформы мимо гаража для селлеров и вытянул голову, чтобы увидеть, что творится с другой стороны дома. На растянутых через всю улицу веревках висело и сушилось разноцветное белье. Хлопнули ставни соседнего дома:
- Давай десяток! - Из окна спустили корзину на веревке. Оказывается, торговец шел на ходулях, по колено в воде, ловко удерживая глиняное блюдо на голове.
- Приветствую тебя, добрая Леди!
- Да, будешь здорова, благородная Леди!
В переулок вплыла Лия. Олинн почувствовал себя пойманным на месте преступления, но она улыбалась. Проскользнула в щель ворот и начала подниматься по лестнице:
- Все-таки вышел?
Олинн отлепился от стены и радостно обнял Лию, покрывая поцелуями.
- Ты это... - промолвила Лия, переводя дух, - прикройся что-ли. А то потом будут у Гилларда спрашивать, что это был за голый мужик?
Они зашли в дом. Олинн опять лег, легкая головная боль вернулась. Лия переоделась и принялась печь лепешки.
- Радуюсь я за наших ремесленников - уже соорудили несколько черпалок и выкачивают воду за пределы города. Похоже, в людях что-то дрогнуло.
- Вода только в городе? Отсюда можно выйти?
- Изобретешь лодку - уплывешь! - Иронически хмыкнула Лия. - Тут только я умею плавать.
Лия начала свой долгий рассказ, о тех событиях, что произошли за последние несколько дней. Олинн начал что-то припоминать: отрешенную физиономию Кена в клубах дыма от трубки, его заколоченный дом и как уходили в горы разбойники:
- Я выехал в тот день на селлере, - продолжал рассказывать Олинн, - потом встретил Кена, точнее разыскал его в пустыне. Его обоз уходил в горы.
- По крайней мере - Кен спасся! - Вставила свою реплику Лия.
- Он что-то мне сказал. Не помню - что, но я быстро поехал в Хэппи-Сити.
- В Пустыне было опасно оставаться.
- Больше ничего не помню.
- Твой разбитый селлер все еще валяется у Северных ворот. Люди сказали, что ты проскочил в последний момент и врезался в защитную стену. Ты же не знал! Мы ее только накануне построили. Не понимаю - почему ты приехал, зачем подверг себя такой опасности? Разве вы ничего не знали? Ну, да, вы же живете, как будто, кроме рудников Оста ничего на свете и не существует! Перед потопом вся пустыня уже два дня, как начала готовиться к большой волне, люди уходили в горы, все давно были предупреждены об опасности.
- Странно, а наши прямо накануне моего отъезда вернулись с провизией, но никто ничего не доложил.
- Это только лишний раз подтверждает мои слова, что вы, повстанцы, живете в каком-то параллельном мире.
- Я так не думаю. - Олинн поморщился, - не хотелось бы разочаровываться в тех, кому доверяешь...
Лия пожала плечами:
- Разве вы когда-либо обращали внимание на орассов?
- Я не о том... ладно, вернусь и разберусь. Ты где сейчас была?
- По городу плавала. Жизнь налаживается! Но орассы иногда такие странные - ты представляешь, они не хотят хоронить своих мертвых! Все ждут...
- Чего?
- Проверяют, что их не отравили соком гехема. Удалось убедить собрать трупы животных и выкинуть за приделы города. Главное, чтобы они не растащили покойников по своим норкам. Решили собирать их в пустом доме. Но все равно - это первый шаг к эпидемии. Травяной чай почти готов, намазывай лепешку повидлом из хоэ. Мне соседка обещал приготовить похлебку из мяса, я сейчас к ней схожу.
- Опять поплывешь?
- Нет, - улыбнулась Лия, - она же рядом, я по мостикам!
- Такая полная с младенцем?
- Да, а что? - Хитро прищурилась Лия. - Ну, что? Передать ей привет от голого повстанца? Чем ты там еще занимался?
- Иди, - Олинн поцеловал Лию в лоб, - она тебе все расскажет - все ваши женские тайны.
- Ну, все, Олинн, ты попался, теперь весь город будет обсуждать твои достоинства!
Сытная похлебка превратила дом в сонное царство, не нарушаемое никакими напастями извне. Видимо у природы иссякла тяга к разрушению, небо очистилось, а северная сторона молчала.
Под вечер в неугомонном городе зазвучала музыка. Прибавилось количество мостков - теперь в землю вбивали металлические сваи, на которые приваливали решетчатое перекрытие, а сверху клали плотные циновки. Торговцы быстро смекнули, что и верхние этажи собственных домов можно превращать в подобие лавок и заведений для общения. Они объединялись, сгоняли в один дом жен и детей, а в другой впускали гостей, которых угощали напитками, курительными трубками и вели с ними длинные разговоры, перебирая ежедневные события. Кто и в каком состоянии встретил стену из воды, было уже не новостью, а делом давно минувших дней.
Олинн проснулся раньше, долго вслушивался в музыку и голоса жителей. Хотелось действовать, а не лежать вот так, прикованным к постели, за четырьмя стенами. Он осторожно освободился из объятий Лии, попытался встать, в полутьме задел что-то, с грохотом упавшее и покатившееся по полу.
- Олинн, там возле кресла стоит кувшин. - Раздался сонный голос Лии. - Пожалуйста, не вставай, хотя бы еще два дня потерпи, чтобы все было без последствий. Я же вижу, как тебя шатает! Сейчас зажгу светильник. - Она со вздохом поднялась.
- А почему у тебя нет электричества? - Спросил из темноты Олинн. - У Гилларда же достаточно денег на лауритовые батареи.
- Я живу среди орассов, зачем мне выделяться, как Кен?
- Кен считается очень богатым человеком...
- Ну вот, знать бы заранее, что он мне душу раскрывает, предлагает все ценности мира, я бы еще сто раз подумала - спасать ли тебя. - Тихо рассмеялась Лия.
- А зачем тебе Гиллард?
- Олинн, Гиллард - это дом в Хэппи-Сити, хороший селлер, драгоценности и шикарное платье на богатых приемах. Гиллард - основа моей жизни, когда я могу иметь свой голос по любому вопросу, а деньги с его рудников решают все вопросы. При этом мне ничего не нужно делать, только радоваться жизни. - Она сделала паузу и добавила: - Гиллард - это ощущение свободы и силы, когда известному тебе Черному Черу, я могу указать на дверь, если не пожелаю с ним разговаривать.
- Я тоже дам тебе такую же жизнь, но позже, когда победим! - Воскликнул повстанец. - Тогда ты откажешься от Гилларда?
- Когда победите, тогда и будем обсуждать этот вопрос! А то, вдруг, у тебя появятся другие идеи или цели? Извини, но я не побегу за тобой в никуда, когда ты отправишься снять звезду с неба. Но знай, что я всегда буду ждать твоего возвращения, со звездой или без - неважно.
- Знаешь, а у меня есть все основания относиться к твоему мужу с презрением - он использовал нас! За весь лаурит плачено нашей кровью!
- Но на самом деле - открытие рудников Гилларда пошло во благо! Посмотри, как все изменилось вокруг! Люди стали жить лучше, с новыми надеждами...
- Орассы - да, но не мы. Не мои соплеменники в Осте!
- А как живут - твои? У них все блага цивилизации!
- Мы говорим о свободе!
- А что - свобода? Если вы откроете двери Оста во внешний мир, то начнется кровавая война. Вы ужаснетесь последствиям, потому что ничего не знаете об этом мире, за периметром Купола, о том, как вас ненавидят, считая захватчиками. Кто помогает или хотя бы сочувствует повстанцам? Никто! Пока на вас можно зарабатывать деньги, вы выживаете. Да, Гиллард подставил вас под удар Оста, но единственный, кто согласился вам помогать с оружием. Иначе вычеркнули бы повстанцев из истории этой планеты.
- Я знаю, что мы одни... - с грустью промолвил Олинн.
- И кругом - враги! - Ехидно дополнила Лия. - Ага! Может, все-таки пересмотрите свои взгляды на окружающий мир?
- Не смогу, честно. Это же вся моя жизнь, все - ради чего я существую.
- Да? Ради того, чтобы разрушить Купол, Олинн, а что дальше? Что ты хочешь для себя? Эту Миссию ты выполнишь, потом начнется война, и ты опять станешь востребован как солдат, который по чьему-либо приказу начнет убивать. У меня тоже есть меч, я тоже способна убивать, и знаю, что я это уже сделала у стен Дум-Гара, но я больше не хочу! Мое предназначение - защищать, как сейчас, когда люди в большой беде. Я стараюсь, как могу, чтобы им помочь. Меч Эльвидии не может остановить воду и высушить пустыню, но моя Миссия Хранителя выполняется. Я предвидела опасность, жители послушали меня и укрепили стены, а теперь я не вижу в их глазах страха, потому, что они знают - что бы не случилось, я приду на помощь и сделаю все, что в моих силах. А вот, чего ты хочешь ты?
- Не знаю. Я просто такой как есть, но, видно, я тебе таким не нравлюсь. - Олинн приблизил свое лицо, пристально вглядываясь в глаза Лии. - Любишь ли ты меня? Не знаю. Мне больно говорить, но та Лия, которую я встретил, искренне ответила бы - "да". Леди Гиллард бы "еще подумала". Хранителя Пустыни заботят только орассы. Я очень хотел бы твоей любви, нежности, внимания...и я очень надеялся, что...то, чем я живу хотя бы достойно уважения.
- Дурак! - Лия отвернулась, слезы покатились у нее из глаз, - Какой же ты дурак! Дурак, дурак! - Она пошла рыдать наверх.
Они не разговаривали весь вечер. Лия молча спустилась на кухню, приготовила еду. Олинн усиленно делал вид, что спит. Она оставила все на столе, даже не притронувшись, и ушла спать в свою комнату.
Лия проснулась от прикосновений к своей руке. Олинн сидел рядом и целовал ее ладонь.
- Прости меня, прости... - Прошептал он.
- Тебе же нельзя... - Лия попробовала привстать, но Олинн силой уложил ее обратно и положил свою голову ей на грудь:
- Я знаю, что наговорил много глупостей. Рассуждения о героях и миссиях приводят меня в бешенство.
- Я тебя люблю, Олинн, - Лия гладила его по голове, награждала самыми ласковыми именами на своем языке. - Я очень тебя люблю! И я не хочу потерять тебя!
- А ты - смысл моей жизни... Я тебя люблю. И пусть весь остальной мир катится к...!
На следующий день они вернулись к тому же, с чего и начали. Точнее, начали они совсем не с этого, проснувшись в тесных объятиях, но у Олинна отчаянно кружилась голова, так что активную деятельность пришлось отложить до полного выздоровления.
Они решили не спускаться вниз, а расположиться на подушках в центральной части второго этажа для занимательной беседы.
Когда любишь человека - обязательно ли разделять его убеждения? Олинн заученно повторял все, что Лия уже когда-то слышала от Люка. Мир устроен так, каким знают его повстанцы, потому что Ост находится на несколько ступеней выше, чем цивилизация орассов. Поэтому стоит прислушиваться и примкнуть к идеям свободы для землян, находящихся под властью Диктатора. Девушка доказывала ему, что само движение Сопротивления глубоко заблуждается, как и все его высшее руководство, потому что мир нужно рассматривать не в пределах периметра Купола, а намного шире.
- И вообще, тебе не кажется, что все кругом полно абсурда? - Запальчиво спросила Лия.
Олинн схватил ее за плечи, опрокинул на пол и прижал:
- А если все ложь? Почему ты мне веришь? - Он был в ярости, необъяснимой, волнующей, неистовой. Хотелось уничтожить все живое, что сомневается в его непоколебимых идеалах. Но Лия сохраняла спокойствие:
- Потому что я не лгу, честно...и поэтому ожидаю честности от других людей, а если все время лгать самому, то и ты начинаешь подозревать, что другие лгут тебе в лицо! Ты живешь совершенно другими понятиями о честности, о совести, о справедливости. Вот, мне даже трудно находить синонимы этих слов в орасском языке. Моя цивилизация тысячелетиями определяла, что правильно, а что - нет. Существуют нормы, которым обучают детей, а они передают их своим детям.
- Я тебя не понимаю...
- Хорошо, например, говорить неправду - нехорошо. Ложь - осуждается. Так?
- Ты не права! Лгать кому - плохо? Своим родным, своим друзьям, знакомым людям или незнакомым? Потом, как различить, что такое - правда? У всех она разная. Можно считать что-то правдой, но заблуждаться - увидеть своими глазами, но понять по-своему, услышать, но расслышать только то, что понравилось. Так что, правда и неправда - нет такого понятия!
Лия была поставлена в тупик. Она не могла понять, как можно так жить, не различая правду и ложь, в мире, где каждый может говорить то, что думает, делать, что хочет, преследуя только свою собственную выгоду. Может быть жители Оста, как орассы? Сильно обманутые однажды, претерпев горечь разочарования, постарались забыть, что есть различия и принять мир, таким, какой он есть, каким его видит отдельная личность, а не общество?
- А добро и зло?
- Тоже самое! - Олинн разжал пальцы, высвободив Лию.
- Тогда, почему ты осуждаешь Гилларда? Он считал, что делает добро, а повстанцы восприняли это как зло.
- Я не осуждаю. Я говорю то, как я это воспринимаю лично. Он сделал мне плохо, и не только мне!
- Значит, добро и зло все же существуют!
Олинн вздохнул, но продолжал терпеливо растолковывать:
- Скажу по-другому, это мои собственные добро и зло. Если мои суждения схожи с представлениями другого человека или группы людей, то мы становимся одним целым.
- Высекаете в камне свои законы, шаг вправо или влево - означает исключение из группы и карается расстрелом?
- Вроде того.
Лия еще больше уверилась в полном идиотизме представителей "высшей, развитой, цивилизации Оста". Но признать это, значит причислить к ним и Олинна, чего совсем не хотелось:
- Ты мне сейчас говоришь правду? Свою правду, честно?
- Да.
- А почему?
- Я так хочу.
- А тебе понравится, если я тебе тоже буду говорить правду в ответ и доверять твоим словам?
- Да. Но если ты так пожелаешь. - Олинн удивленно пожал плечами.
- Даже, если я не поддерживаю идей и законов той группы людей, к которым ты принадлежишь? Им ты веришь, потому что они близкие тебе люди. Почему поверишь моим словам?
- Не знаю, меня учили не доверять никому, кто не принадлежит к моему личному окружению.
- Получается, что в моем случае, ты не следуешь своим Учителям!
- Знаю, но...
- Имеешь свое собственное мнение, отличное от группы, к которой принадлежишь.
- Да...
- И с чего все началось?
Олинн задумался:
- Когда мгорги солгали мне, что отправили тебя обратно.
- И ты впервые почувствовал боль? Понял, что не только ты можешь лгать и этим причинять страдания, но и твои Учителя. А кто вообще был честен с тобой, Олинн? Ведь, как ты относишься к миру, так и мир поступает с тобой. А вдруг, вся твоя жизнь - сплошная паутина лжи? У орассов, например, есть собственные правила поведения - они обманывают друг друга ради денег или общественного положения, но очень трепетно относятся к гостеприимству, договорам и родовым связям. У них есть понятие честности, чтобы доказать свою правоту они готовы пройти испытание цветком гехема. Когда ты сам пришел в дом Кена, помнишь, был ранен? Да, я знаю эту историю. Кен принял тебя и помог, хотя очень боялся за собственную жизнь. И вовсе не из дружеских побуждений - орассы не любят землян из Оста, к вельтгонтским потомкам землян просто привыкли. Исключительно из правил гостеприимства! Так, что же есть у вас, жителей Оста?
- Мне нечего тебе ответить. - Покачал головой Олинн.
- Ладно, теперь скажу о себе. Я очень стараюсь не лгать, но иногда - не получается. Могу соврать о каких-то обстоятельствах, но не о собственных чувствах. Говорю - люблю, значит - по-настоящему люблю, говорю - ненавижу, значит это так! Ты согласен принять честность в наших с тобой отношениях?
Олинн задумался. Конечно, все происходящее выглядело необычным. До этого он пытался убедить Лию, а заодно самого себя в верности своих чувств. Теперь же ему предлагалось принять все происходящее за правду, следовать ей, жить с ней. А так глубоко он никогда не залезал в собственную душу.
- О чем бы ты хотел меня спросить? - Обратилась к нему Лия.
- Я знаю, что тебе приходилось убивать, и что ты почувствовала? - Видимо для Олинна этот вопрос был насущным.
- Ничего. Это была не я, а Хранитель пустыни с мечом Эльвидии. Эта такая потрясающая сила! - Вдохновенно ответила девушка.
- Мне амазонка в Дум-Гаре сказала, чтобы я нашел второй меч. Не знаю, как она это себе представляет, Чера убить и отобрать? - Олинн улыбнулся своему предположению.
- Дурга? Она знает многое, отбирать бесполезно. Чер сам не знает, как им управлять. Если тебе суждено получить Ауриту, то она сама тебя найдет. Не знаю, при каких обстоятельствах, но просто так этого не случиться.