Аннотация: Сразу предупреждаю буду писать медленно кб по 2-3. как будет настроение.(а его, как раз почти не бывает)
Лето было в разгаре. Июльское солнце палило немилосердно. Сотни горожан лежали на пляже, протянувшемся вдоль порожистой речки, подставив солнечным лучам спины и животы. Из небольшой запруды, доносился визг и веселые крики купающейся детворы. Несколько молодых людей собравшись в круг, лениво пасовали друг другу волейбольный мяч.
Совсем недалеко в редком сосновом бору, где не так донимала жара, на пеньке сидел мальчишка лет двенадцати. Он иногда взмахивал веткой черемухи, отгоняя редких комаров, и о чем-то размышлял. Под его правым глазом, тем временем, наливался здоровый фингал, с разбитой губы сочилась кровь. Периодически он кидал злобные взгляды в сторону, откуда доносился веселый детский смех и шептал:
-Ну, погодите, вы у меня еще попляшете, суки.
Конечно, злоключения Сереги Тимошкина начались далеко не сегодня. Просто за время каникул он потерял свою обычную осмотрительность и совершенно неожиданно столкнулся с Толькой Абрамовым и его друзьями, когда довольный жизнью и отличной погодой шел загорать на пляж с Зинкой Хворовой. Они оживленно болтали о том, о сем, шагая по лесной тропе, когда неожиданно увидели впереди улыбающуюся рожу Абрамова.
-О, кого я вижу! - радостно воскликнул тот, - смотрю, ты Тимошка совсем обнаглел. А ведь я тебя предупреждал, не подходи к Хворовой!
С этими словами Толька ловко стукнул Сережку в глаз. Зинка завизжала и стала кричать, что расскажет обо всем в школе. На это Абрамов лишь презрительно улыбнулся и снова ударил Сережку, разбив ему губу. Тимошкину этого хватило. Он повернулся и бросился бежать, оставив свою спутницу одну. Вслед ему раздавался презрительный смех хулиганов. Они даже не подумали его преследовать, а вместе с Зинкой пошли в сторону речки. Та уже не кричала, а вполне спокойно беседовала с мальчишками.
Сергей из-за кустов проводил их взглядом. Шмыгнул носом, вытер рукавом не прошеные слезинки и побрел, куда глаза глядят. Впрочем, далеко он ушел и сейчас сидел на пеньке и мечтал, как он отметелит Абрамова; сначала даст ему в ухо, а когда тот упадет, он будет бить его ногами по лицу, чтобы выбить навсегда его наглую усмешку. Он так ярко представил себе эту картину, что даже непроизвольно заскрипел зубами. Посидев еще с полчаса, он тяжко вздохнул, понимая, что никогда не посмеет драться с первым забиякой в классе, встал и решил все же искупаться, только на запруде, которая находилась километром выше по течению. Подумав, он решил срезать часть пути, обойдя речную излучину, напрямик. Узенькая тропка, не даст ему сбиться с пути. Сережа шел, погруженный в свои мрачные мысли, не замечая, как крики купающихся становятся все тише, а тропка под его ногами ушла в сторону.
Странно,- подумал он минут через пятнадцать,- вроде бы пора выйти к речке.
Он остановился, посмотрел по сторонам и почувствовал, как озноб мурашками пробежал по спине. Вокруг него стояли высокие мрачные ели, сосновый бор, который здесь был всегда, куда-то исчез, как и тропинка. Паника наступила неожиданно, он дико закричал и побежал обратно. Однако это не помогло, через минуту он с разбегу влетел в топкое болото и увяз в нем по колено. С трудом выбравшись он побежал дальше, уже начиная понимать, что произошло что-то невероятное- он заблудился рядом с городом, где прожил всю свою короткую жизнь и где знает каждый укромный уголок.
Остановившись, он начал лихорадочно вспоминать, как надо ориентироваться в лесу, но кроме того, мох на деревьях должен расти с северной стороны, не мог вспомнить ничего. Как назло, солнце скрылось за тучами, сразу похолодало, и появилось великое множество комаров. Часа два Тимошкин беспорядочно метался по лесу, пока окончательно не выбился из сил и не сорвал голос от крика. Усевшись под раскидистым шатром огромной ели, он уткнулся лбом в толстый, пахнущий смолой ствол и беззвучно заплакал. Становилось все темней.
-Наверно придется ночевать в лесу,- пришла неприятная мысль, и он потрогал рукой нагрудный карман рубашки, где лежал спичечный коробок и две папиросы, стащенные из отцовского портсигара.
Коробок оказался на месте. Поэтому через полчаса под елью горел костер, благо, что вокруг было море валежника. Сережа наломал еловых веток и улегся около тлеющих бревен. От них шло приятное тепло, глаза закрывались сами собой. Он не заметил, заснул. Проснулся от жуткого холода, костер прогорел, а до утра было еще далеко. Пришлось собрать и покидать в костер недогоревшие остатки и когда они вспыхнули, в их свете собирать остающийся валежник. На этот раз Сергей не заснул, а до утра следил за костром. Непроглядная темень вызывала безотчетный страх. При каждом шорохе он вздрагивал и кидал очередную жердину в костер.
-Мама, наверно вся испереживалась,- подумал он, и в который раз за эту ночь начал усиленно шмыгать носом.
Утро оказалось мрачным и туманным от костра отходить совсем не хотелось, но и ждать неведомо чего было бессмысленно. Поэтому Сергей, несколько раз подтянувшись на еловом суку, храбро зашагал в лесную чащу, туда, где вроде бы раздавался шум текущей воды.
И действительно он через минут пятнадцать вышел на берег бурной реки, ничем не напоминавшую мелководную речку, протекавшую через их городок. И только сейчас до него стало доходить, что не просто заблудился, а с окружающим миром что-то произошло. Сережа прекрасно знал, что около города нет ни такого глухого леса, ни реки. Закружилась голова и в ногах появилась жуткая слабость. Он упал на землю и в отчаянии начал колотить руками по мшистой почве. Однако, возбуждение быстро прошло он уселся на поваленное дерево и бессмысленно разглядывал, быстро несущийся перед ним поток.
Прошло около часа, стало теплей, и вместе с теплом усилился комариный звон. Комариные укусы прервали его ступор, и мальчик был вынужден сорвать ветку, чтобы отгонять назойливых насекомых.
Так он сидел в печальных раздумьях до того момента, когда на него с шумом выскочила небольшая рыжая собака, начала носиться вокруг него и звонко лаять.
Собаке в лесу нечего делать без человека, это Сергей знал точно, недаром его батя был заядлый охотник, поэтому он вскочил и начал озираться по сторонам в поисках хозяина собаки. Наверно, поэтому он пропустил момент, когда к берегу тихо причалил челнок из которого выскользнул тощий, узкоглазый мужчина в кожаной куртке и легонько стукнул Тимошкина деревянной колотушкой по затылку
Сначала появилась стреляющая боль в голове. Потом со стороны послышался визгливый женский голос говоривший на непонятном языке, Сережа открыл глаза и уперся взглядом в низкий потолок из жердей держащийся на двух бревенчатых балках. В помещении было темно и пахло баней по-черному. Из маленького окошка, затянутого непонятным материалом проникал тусклый дневной свет. Мальчик шевельнул головой, и боль взорвалась в ней с новой силой. Он непроизвольно застонал, и женский голос стал еще громче. Повернувшись в ту сторону, Сергей увидел сидящую за столом пару; голого по пояс мужчину с заплетенными в косу волосами и редкой бородкой и напротив него плотную круглолицую женщину в странном платье и темном платке. Мужчина жадно ел, не обращая внимания на женские крики, а с нар, сделанных у боковой стены за ними наблюдали несколько любопытных детских лиц. Заметив, что Сергей пришел в себя, женщина встала, подошла к нему и начала что-то настойчиво спрашивать.
Ни одного знакомого слова в ее речи не было, поэтому разговора не получилось. Однако просьбу о питье она поняла и поднесла к губам Сережи березовый туесок с холодной водой. Он сделал пару глотков и вновь ушел в беспамятство.
Когда он снова пришел в себя, боль в затылке стала заметно меньше, потрогав больное место, обнаружил там приличную шишку, происхождение которой оставалось неизвестным. С большим трудом, преодолевая головокружение, он уселся на своем лежаке и обнаружил, что его внимательно разглядывают четыре пары детских глаз. На старшей девочке, лет четырнадцати, было длинное серое платье почти до пола, перевязанное кожаным ремешком. А две другие девочки помладше и мальчишка были голышом, хотя у девочек уже начинала расти грудь, Сергею стало неловко, он покраснел и потупился. Однако детям на его смущение было наплевать, они вовсю разглядывали его, делясь непонятными замечаниями.
В это время открылась маленькая дверь в стене и оттуда появилась хозяйка с небольшим горшком в руках. Задувший из проема сквозняк принес запах теплый свежего навоза и блеяние овец.
-Да они вместе со скотом в одном доме живут,- понял Тимошкин, - ну, и нищета! Куда это меня занесло?
Хозяйка, поставив горшок на стол, рявкнула на детей и те без звука полезли на нары и спрятались под овечьи шкуры. Оттуда сразу донеслись звуки возни и смешки.
Однако, когда входная дверь беззвучно распахнулась на ременных петлях и в дом зашел костлявый старик с длинной седой бородой в кожаном балахоне и ожерельем из грубо вырезанных деревянных фигурок зверей, под шкурами исчезло всякое движение и наступила мертвая тишина. Женщина всплеснула руками и низко поклонилась неожиданному гостю. Но тот, обратив на нее внимания не больше, чем на муху, прошел к лежащему мальчишке и положил ладонь на его лоб. За стариком почти сразу появилась фигура хозяина, напряженно наблюдающего за действиями жреца. Через пару минут старик убрал руку со лба и что-то сказал.
Сережа, каким-то шестым чувством ощутил, как спадает напряжение у окружающих. Ему было невдомек, что сейчас решилась его судьба, быть принятым в род Арведа а не быть принесенным в жертву на капище, как еще недавно планировали родичи, разглядывая непонятного отрока по виду совсем мальчишку, а ростом и весом поболе любого мужчины в их веси. Но сейчас, срочно извещенный жрец Велеса и Макоши не нашел тайной скверны в парне, и приказал оставить его в деревне. С этим, внутренне был согласен и сам Арвед, он уже не раз пожалел, что так жестоко обошелся с мальчишкой, что тот второй день лежит, не приходя в сознание. Но уж очень он тогда испугался, увидев непонятного соглядатая почти рядом с весью, спрятавшейся в глубине леса на узком притоке Свири от жадного взора норманнов. На следующий день он с собакой прошел по следам парня и пришел к выводу, что тот появился из ниоткуда. После бурного обсуждения, родичи не взяли на себя смелость убить посланца богов и срочно послали за волхвом.
Узнав об обстоятельствах появления отрока, волхв Меземир немедленно оставил капище и отправился в чудинскую весь, чтобы удостоверится в истинности того, что рассказал ему взволнованный посланник. И сейчас он убедился, что ему не солгали, от мальчишки просто несло чужеродностью другого мира, и в тоже время Меземиру было понятно, что отрок является их дальним родственником. И именно по этой причине он приказал оставить его в веси, надеясь, что позже сможет узнать, каким образом отрок оказался в этих краях.
Прошло несколько дней. Тимошкин полностью оправился от удара по голове. Хотя, говоря по правде, ему на этовремени никто не давал. Уже на следующий день пришлось, вместе с другими детьми, отправиться в лес за дровами. Собирать валежник вдоль берега реки, было запрещено, как впрочем, и выходить туда лишний раз, чтобы не привлекать внимание лихих людей. Поэтому пришлось идти в самую чащобу. Памятуя о своих злоключениях, Сережа старался не отходить от своих спутников. Старшая из девочек взяла над ним опеку и вскоре Тимошкин узнал несколько слов нового языка. Работал он усердно, ломая валежник и складывая его на разложенную веревку, одновременно с этим пытаясь понять, куда он попал. Все окружающее говорило о том, что вокруг него далекое прошлое. Но все же оставались слабые сомнения.
-Может, это такой длинный сон?- думал он иногда и тайком щипал себя руку, но окружающее оставалось на своих местах.
Сережа уже заметил отличие между местными жителями и собой. Хотя был довольно большим для своего роста, но в классе был только третьим. Здесь же большинство взрослых бородатых мужчин были ниже его или вровень. А ведь он был пока еще на голову ниже отца. Однако слабосильными эти люди не были. И дети в том числе. Ближе к полудню он уже еле переставлял ноги, а девчонки, собиравшие с ним хворост, еще находили время кидаться шишками и громко смеяться. Тимошкин внимательно вслушивался в их речь, пытаясь услышать хоть одно знакомое слово, но таких не находилось. Однако, когда он почти выбился из сил, знакомое слово все же нашлось. Ламба - отчетливо прозвучало в речи его напарницы. И в воображении Сергея сразу возникло небольшое округлое озерко, в обрамлении леса с темной, пахнущей торфом водой.
-Ламба!Ламба!- закричал и начал смотреть по сторонам.
Старшая девочка понятливо кивнула и потянула его за руку. Через десять минут они вышли на берег лесного озера, Сережа уже на ходу начал стягивать с себя рубашку, оставшись в трусах он уже намеревался прыгнуть в воду, когда обнаружил, что его спутницы стянув с себя грубые самотканые балахоны, намереваются купаться голышом. Краска бросилась ему в щеки, а в трусах что- подозрительно зашевелилось, и он с воплем прыгнул в черную воду, пока никто ничего не заметил.
Для начала он решил проплыть до противоположного берега под водой, надеясь произвести впечатление на девчонок да и на мелкого мальчишку тоже. Это вполне удалось, не зря же он с шести лет занимался плаванием и даже получил третий юношеский разряд. С шумом вынырнув у самого берега, он развернулся и поплыл обратно классическим кролем. Когда он приплыл обратно, холодная вода уже произвела нужный эффект и он не беспокоясь о своем виде выбрался на берег. Мокрые девчонки, выкручивая волосы, начали ему что-то взволнованно объяснять. Не поняв ни слова, Сережа пожал плечами и хотел уйти за кусты, чтобы отжать трусы. Но сделать это ему не довелось, мелкий пацан, подкравшись сзади, сдернул их до самой земли. Девчонки громко захихикали, без стеснения разглядывая его причиндалы. А пацан, на всякий случай отбежал подальше
-Чего я собственно дурью маюсь? - решил Тимошкин, - стесняюсь, как дурак, а до этого никому дела нет,- и, подняв трусы с земли, начал их тщательно выжимать. Девчонки, не обнаружив в его теле ничего выдающегося, начали одеваться. Но одно Сережа понял, его умение пловца, очень удивило спутников. Они ведь так и не плавали по-настоящему, а просто окунулись на мели около берега.
Когда все оделись Айники, старшая девочка объяснила ему, как могла, что пора идти домой. Ее сестры Сиркка и Импи уже шли в ту сторону. Только их младший брат, Хукко, опасавшийся Сергея из-за своей шалости, держался поодаль. Белокурые девчонки оживленно болтали по дороге, периодически оглядываясь на идущего за ними Сергея, а позади него уныло плелся Хукко, все еще ожидающий неприятностей. По пути они забрали оставшиеся вязанки хвороста и вышли к веси - маленькой деревушке из трех домов. Окружены она была высоким тыном. Сейчас щит, собранный из тесаных плах, обычно закрывавший проход, стоял прислоненный к к этому тыну. Но даже неопытному взгляду Сережи было понятно, что этот забор вряд ли защитит жителей от врагов, если такие здесь появятся. Хозяйка ожидала своих детей на улице и сразу начала ругаться. Сергей решил, что она ждала их возвращения гораздо раньше, и почувствовал себя виноватым, ведь задержались они в лесу из-за его желания искупаться.
Однако долго выговаривать она не стала, отвесила звонкую затрещину Айники и усадила всех за стол. Стол был грубо вытесан из одной широченной и толстой доски. На его поверхности были хорошо заметны следы работы топором. Посредине стоял горшок, с торчащими из него кусками мяса. У всех вдруг в руках появились деревянные ложки, только Сергей беспомощно оглядывался по сторонам, пока хозяйка не положила и ему грубую обломанную с одного края, ложку. Он, тут же подцепил ей кусок мяса и хотел начать есть. Но тут же получил от Айники ложкой в лоб. Хукко, захихикал и также получил звонкий чурбан. До Тимошкина сразу дошло, за что ему досталось, и он, как и остальные, начал степенно, в очередь, лазить ложкой в горшок и есть жидкую несоленую кашу на мясном бульоне, Когда в горшке осталось мясо, все, также по очереди, начали его есть. Аппетит у всех был отличный, и скоро все было подъедено. По прикидкам Сергея съели они не меньше двух зайцев. После небольшого отдыха снова пришлось отправляться на работу. На этот раз Импи старшая, хозяйку звали так же как ее младшую дочь, пошла с ними. В руках у нее была кривая железная полоска с короткой деревянной ручкой. В первый раз, за прошедшее время Сергей увидел железо в этом доме. Ему вручили деревянные грабли с отполированной от длительного применения ручкой и все дружно по тропке отправились в лес. Идти пришлось недолго, всего лишь до первой поляны, заросшей высокой травой. Половина поляны была уже выкошена. Импи наклонилась и начала ловко подрезать траву, а идущие сзади девчонки начали растряхивать скошенные валки. Сережка, уже бывавший на сенокосе, начал быстро переворачивать подсохшее сено, искоса поглядывая на остальных, как они оценят его умения.
Однако его старания никто не оценил, видимо не видел в его работе чего-то особенного. Тут он вдруг вспомнил, что видел у деда почти такую же косу, называвшуюся горбушей. Видимо про настоящую косу тут еще не знают, сделал он такой вывод. Все работали без остановки, пока вся поляна не была выкошена. Перевернутое Сережкой сено к этому времени уже просохло, и тут откуда-то появился Хукко и с деловым видом начал вытаскивать на поляну каркасы из жердей с привязанными к ним веревками. На каркасы он начал складывать сено в небольшие копны деревянными трехрогими вилами. Через пару минут Сергей понял, что это волокуши, на которых они сейчас потащат сено в деревню.
Хукко оценивающе глянул в его сторону и решительно добавил сена на одну из волокуш.
-Ясно,- вздохнул про себя Тимошкин,- это он для меня постарался.
Когда он дотащил свою волокушу до деревни, солнце было уже на закате. Его спутницы шли, весело болтая, как будто не замечая тяжести своих волокуш. У него же болело все, могло болеть. Около дома он с трудом разжал сведенные на жердях пальцы и рухнул на копну. Лишь через полчаса его подняли и почти под руки увели в дом. Ужинали уже при лучине, тускло коптившей в поставце. Сережка ел не понимая, что ест и думал: -Неужели завтра будет тоже самое! Мамочка! Как я хочу домой!
Но дни проходили один за другим, как со временем понял Сергей, он попал в эти края в начале лета, и сейчас, видимо, он второй раз за год будет встречать июль. Он уже кое-как мог объясняться на местном языке, по крайней мере, на простые бытовые темы. Жизнь в чудинской веси была нелегкая, приходилось много работать, поэтому времени размышлять, о том, как он сюда попал, и что делать дальше не было совершенно. Иногда ему казалось, что прошлая жизнь была просто сном. Его кеды порвались в первые дни, и сейчас он щеголял в лаптях и кожаных штанах и странной куртке на завязках. А его старую рваную одежду бережливая хозяйка куда-то спрятала. Теперь он ничем не отличался от остальных жителей деревни. Разве только своим ростом и весом, больше подходящим взрослому мужику. Когда Арвед, наконец, выяснил, сколько Сергею лет, то долго качал в изумлении головой. Ему очень хотелось узнать, откуда появился странный отрок, но наказ волхва был ясен, относиться к парню, как к обычному члену рода и особо не расспрашивать. Но следовало послать весточку на капище, когда тот сможет достаточно хорошо говорить по-чудински.
Прошло полтора месяца с момента попадания Тимошкина в чудинскую весь, он уже вполне освоился в новой жизни и лишь по вечерам, перед сном грустно вспоминал о родителях и одноклассниках. До него уже вполне дошло, что они попал в далекое прошлое, хотя иногда его мучили сомнения, может, его похитили, отвезли далеко в тайгу и сейчас наблюдают за ним, как и за всеми остальными в этой деревне. Тяжелая физическая работа сделала свое дело он очень окреп и стал намного выносливей, поэтому к концу дня он не падал без сил, как в первые дни, а мог еще сходить на лесное озеро. За ним обычно увязывалась толпа детей. Они все ждали, когда водяной утащит его на дно. Считалось, что в ламбе сидит особенно вредный водяной дух. Из-за этих предрассудков почти никто из детей не хотел в ней плавать. Все, что они себе позволяли, это окунуться на мелководье и сразу выскочить на берег. Но зато у всех мальчишек были самодельные луки, они постоянно таскали их с собой и стреляли тупыми деревянными стрелами во все, что вздумается. Подобный лук из сухой орешины был и у Хукко. Сережа несколько раз пытался стрелять из него, однако стрелы летели куда угодно, только не в цель.
Арвед, глава семьи, почти не принимал участия в домашних делах. Большую часть времени он проводил в лесу так, как являлся самым умелым охотником в деревне. С точки зрения Тимошкина уходить далеко в лес было не обязательно, потому, что дичи было навалом рядом с деревней. Но Арвед так не считал, для него настоящей добычей были лоси, кабаны. А зайцев в изобилии ловили мальчишки рядом с весью. Кроме этого они нисколько не стеснялись десятками стрелять не вставших на крыло утят, Сергею это не нравилось. Ему казалось, что самое настоящее браконьерство. Но он благоразумно держал эти мысли при себе. В конце концов, они каждый день едят мясо, а так пришлось бы голодать, потому что прошлый год был неурожайный, дождливый и ячмень сгнил прямо в снопах. Про неурожай ему рассказали болтливые девчонки. Вечером при лучине они усердно чесали овечью шерсть, пряли пряжу, при этом ухитрялись работать не только веретеном, но и языками. Слушая их разговоры, Сергей понял, что окружающий мир гораздо опасней. чем он считал. И главная опасность исходила от людей.
Небольшое поселение представляло легкую добычу, именно поэтому на берег реки, протекавшей неподалеку, никто не ходил. Лишь пара охотников ходили туда, притом, стараясь не натаптывать заметных тропок.. От самой веси шла дорога на дальнее болото, на которое предполагалось уходить в случае опасности. Эта тропа изобиловала ловушками, которые приходилось часто проверять, из-за периодически попадавших туда зверей.
В первый раз Арвед взял Сергея с собой, когда тот уже довольно сносно понимал, что ему говорят. Хукко, вооружившись своим луком, тоже отправился с ними. Сережа шел вслед за главой рода и удивлялся, как тот бесшумно идет по лесу. Висевший у того на плече лук и колчан со стрелами, нисколько в этом не мешали. В колчане среди десятка деревянных стрел для птицы выделялись несколько оперенных стрел с железными наконечниками. Тимошкину поручили нести топор, с длинной деревянной ручкой. Что еще было в заплечной котомке у Арведа, Сережа не знал. А вот на большой нож с ручкой из лосиного рога, висевший у того на поясе, он косился с неприкрытой завистью, и в который раз подумал, почему в свое время не взял с собой на речку отцовскую финку с наборной ручкой. Хотя прекрасно понимал, что такой нож у него сразу бы забрали, как отобрали коробок со спичками, когда он продемонстрировал что это такое. Импи с горящими от волнения глазами тут же выхватила коробочку из его рук и заметалась по избе, пытаясь сообразить, куда подальше ее запрятать . Сережа пытался объяснить, что хранить ее надо в сухом месте. Видимо его поняли, потому что спички были убраны под притолоку. Уже позже он понял, почему так обрадовалась Импи. Оказывается, на всю весь имелось одно огниво и кремень. И носил его Арвед с собой, поэтому если утром в очаге угли прогорали, за огнем приходилось идти к соседям. Очень редко, но бывало, что углей не было во всех домах, а Арвед был где-то в лесу, вот тогда приходилось обходиться сыроядением до возвращения охотников. А теперь, хоть и на время, волшебные палочки помогут в этой проблеме.
Приблизительно через час быстрой ходьбы Арвед остановился и предложил мальчишкам найти первую ловушку. Конечно, первым ее нашел Хукко и очень обрадовался этому обстоятельству. В глубину метра три и столько же в ширину, ров заходил метров на пять за края тропинки. На тонких жердях прикрывавших его был наложен толстым слоем мох. А на дне в шахматном порядке вкопаны острые колья. Сергей представил, как он со всего размаху садится задницей на такой кол и в животе неприятно заныло.
Арвед явно обрадовался, что ловушка в порядке и работы с ней предстоит немного. Они только намочили мох на жердях из ближайшей лужи, потом пройдя по лежащему в стороне от тропки толстому еловому стволу, перебрались на другую сторону рва и бодро двинулись дальше. Настроение у Арведа испортилось когда они пришли к следующей яме. Что туда кто-то угодил, было слышно издалека, угрюмое рычание прерывалось почти человеческими стонами, подойдя вплотную к осыпавшимся краям ловушки, троица увидела упавшего туда медведя. Он ухитрился сломать кол на который упал. Но тот видимо, повредил у него позвоночник потому, что задние лапы зверя не шевелились. Дно ямы было залито кровью.. Сереже стало жаль хищника, умирающего мучительной смертью, но у его спутников жалости не наблюдалось. Хукко аж приплясывал от нетерпения и кричал отцу, чтобы тот скорее застрелил бера.
Арвед наложил стрелу на тетиву и начал медленно обходить яму.
-Хочет в глаз попасть,- шепнул Хукко Сергею, - по другому, бер стрелу может сломать. А они дорогие. Их Хольмградский мастер делал.
Что-то знакомое начало всплывать в памяти у Тимошкина при упоминании Хольмграда, но в этот момент щелкнула тетива и в маленьком медвежьем глазу появилась стрела, вошедшая туда почти на треть длины. Медведь ткнулся носом в землю и больше не двигался.
Арвед тяжело вздохнул и начал раздеваться, аккуратно складывая одежду и амуницию. Пару раз на всякий случай, ткнув медведя жердью, он, вооружился ножом и спрыгнул вниз. С разделкой туши и ремонтом ловчей ямы пришлось возиться до темноты. Потом впотьмах они все же добрались края болота, где остановились на ночлег. Арвед быстро разжег костер, и они втроем начали поджаривать на прутьях узкие полоски медвежатины себе на ужин. Хукко, тем временем, обмазал глиной двух тетеревов, убитых по дороге и затолкал под угли. Наевшись так, что казалось, лопнет живот, Сергей хотел прикорнуть, но Арведу не спалось, и он впервые за прошедшее время попытался узнать, как Тимошкин попал сюда и кто он собственно такой.
Разговор шел тяжело, потому, что Сережа еще очень плохо говорил по-чудински и к тому же многих слов в этом языке просто не было.
Легче всего было объяснить, что он шел по лесу около своего дома и неожиданно оказался в другом месте. Для людей этого времени в такой истории не было ничего особенного.
- Боги могут еще не такое,- констатировал Арвед. Однако, когда Сергей сообщил, что его отец - полковник, а дед - генерал, он после долгих объяснений понял, что это кто-то вроде военных вождей. Его заинтересовало, сколько людей под рукой отца и сколько у деда. По правде говоря, Сергей сам не очень это знал, но примерную численность дивизии он смог объяснить. Когда Арвед понял, что такое десять тысяч воинов, то совсем другими глазами смотрел на мальчишку. Хукко, который открыв рот, слушал разговор, удивленно воскликнул:
-Как же так! Ты сын могущественного вождя, а у тебя даже ножа с собой не было?
Арведа же сейчас интересовал другой вопрос.
-Пути богов неисповедимы, что же случится, если они перекинут сюда войска про которые так спокойно говорит отрок, - думал он, - нет, .необходимо срочно повидать Меземира.
Арвед не всегда жил в маленькой, затерянной в лесах деревушке. Вся его молодость прошла в походах и битвах. Сильный умелый воин в свое время удачно попал на глаза племенному вождю Ахти и тот взял его в свою дружину. Почти двадцать лет отдал Арвед войне. Корела, Лопь, Сумь со всеми по очереди приходилось воевать или заключать союзы. Даже с наглыми хольмградцами, стремившимися наложить свою тяжелую жадную руку на исконные земли чуди, удавалось договариваться, особенно после того, как те прилично получали по загребущим рукам.
Сейчас, же, насколько было известно Арведу, в Хольмграде снова было неспокойно. Именно из-за этого его два старших сына, как и еще несколько молодых воинов ушли поздней весной в дружину, которую собрал сын вождя Ахти, Сакто. Пошли слухи, что внук посадник Гостомысла, Рюрик не так давно, призванный дедом навести порядок в Хольмграде, среди перессорившихся словенских племен, смог это сделать, жестоко подавив недовольных, сейчас собирает значительные силы, чтобы идти на Корелу Лопь и Чудь примучить их платить ему дань.
Арвед хорошо знал Сакто, именно тот возглавлял набег Чуди совместно с Корелой на земли викингов за Варяжским морем. Заморские бродяги не ожидали такой наглости, и им тогда удалось разграбить несколько поселений. Недалеко от веси у него закопано немало серебра, оставшегося от того похода. Арвед тогда был хевдингом на одной из лодий. До сих пор воспоминания о весело пылающих поселениях норманнов греют ему душу, хотя и сейчас он считает, что долг крови еще остается на нем. Может его сыновья, Кейстут и Питари, уменьшат его и отправят еще не одного северянина в их Валхаллу. Неплохо если и внук Гостомысла тоже отправится туда. Однако старого воина иногда брали сомнения, сможет ли собранное по лесам войско справится с десятками закованных в железо викингов..
Хукко и Сергей, молчали, боясь нарушить его мысли . Но он уже оторвался от воспоминаний и улыбнувшись сказал;
-Давайте спать, Койра нас разбудит, если что,- и он погладил по спине, завилявшую хвостом, рыжую собаку.
Сергей зря рассчитывал, что утром они отправятся в сторону дома. После того, как проснувшись, Хукко выкопал из золы два комка спекшейся глины, расколотив их, они съели еще горячих, дымящихся паром, тетеревов. Сергей уже спокойно ел дичь вместе с внутренностями, только смотрел, чтобы ему не попался зоб, набитый камушками и песком. После завтрака Арвед скомандовал подъем, и они отправились дальше. С необычайной дотошностью Арвед проверил оставшиеся ловушки и прошел по тропе до трясины, чтобы убедится, что вешки показывающие брод еще не сгнили. На радость мальчишкам все было в порядке, и к полудню они отправились в обратный путь. Радость закончилась, когда они дошли до места, где их поджидал груз. Арвед навьючил им на плечи жерди со свертками с медвежьим мясом, и они пошли дальше, сгибаясь под тяжелой ношей. Сам Арвед нес гораздо больший вес, но от этого его походка не менялась и оставалась такой же легкой и неслышной. Большая часть медвежьей туши осталась подвешенной к веткам огромной осины, метрах в трех над землей, и дожидалась очередных носильщиков.
Чем ближе оставалось до деревни, тем ноша становилась тяжелей. Сергей шел вслед за Арведом и, упрямо стиснув зубы, думал:
-Все равно буду идти, хоть как, но первым не остановлюсь!
От пота он был уже насквозь мокрый. Приходилось периодически вытирать лицо из-за прилипающего к влажной коже, лесного мусора и комаров.
Но когда он уже выбился из сил и готов был упасть на землю, Арвед неожиданно остановился, повернулся к мальчишкам и, вытерев рукавом такое же вспотевшее лицо, сказал:
-Немного передохнем и пойдем дальше.
Тимошкин с радостным вздохом скинул опостылевший мешок и камнем рухнул на моховой бугорок. Минут через десять, когда удалось отдышаться, он перевернулся на спину и уставился в небо, голубевшее между высокими елями.
Арвед сидел рядом и с бесстрастным лицом наматывал на палец стебелек кукушкина мха. Хукко наложив стрелу на тетиву, медленно подкрадывался к рябчику, смотревшему на людей с высокой ветки и считавшему себя в полной безопасности. Рыжая Койра лежала у ног Арведа, интенсивно раздувала бока, высунув язык, ей было жарко и не до рябчиков.
А ведь я еще месяц назад так не смог бы идти, - подумал Сергей, но посмотрев на своих спутников, неожиданно понял, что привал сделан из-за него. Он покраснел и прерывающимся голосом предложил:
-Может, мы пойдем, я уже отдышался.
Чудин молча кивнул, легко вскочил на ноги и перекинул через плечо палку к которой был привязан куль с мясом. Хукко, увидев сборы, уже бежал назад, гордо потрясая пушистым рябцом.
Вышли они к веси еще засветло, но гомон, доносящийся оттуда, встревожил Арведа.
Скинув ношу, и вооружившись ножом, он приказал мальчишкам сидеть тихо и бесшумно исчез в зарослях.
Через пять минут он вернулся, уже не стараясь быть незаметным, подхватил свой груз и, направившись к тыну, коротко сообщив:
- Вои вернулись.
Хукко радостно вскрикнув, опрометью кинулся в деревню. Арвед ухмыльнулся и огладив бороду двинулся в том же направлении. Сергей последовал за ним, гадая, чем для него грозит возвращение воинов. Обычно тихая деревушка в три дома, сейчас была полна народу. И стар и млад высыпали на улицу, окружив пятерых молодых парней, Они, собственно, ничем не отличались от уже знакомых Сергею людей, только на поясе у каждого висел меч. Их доспехи и остальная поклажа была сложена в кучу, на нее периодически с любопытством поглядывали старики, одновременно слушая рассказ хмурого мощного воя со свежим шрамом через все лицо.
Увидев Арведа, вой приосанился и раздвинув толпу подошел к нему.
-Как вижу, поход был удачным Питари? - спросил у него Арвед.
-Да отец,- ответил тот, - боги были добры к нам.
После этих слов он непроизвольно дотронулся до багрового рубца на лице.
-Понятно,- протянул Арвед,- я не вижу еще двоих, что с ними?
Питари пожал плечами.
- Макошь доплела их нити судеб, но мы смогли совершить обряд погребения.
Отец мы принесли тебе радостную весть. Рюрик мертв.- сказал он широко улыбаясь, - его рать разбита, теперь в Хольмграде долго будет не до нас. Можешь считать, что мы отомстили за смерть Вадима, твоего друга и побратима.
На бесстрастном лице Арведа не дрогнул ни один мускул. Но Питари хорошо изучил своего отца и видел, что тот доволен его словами.
После недолгой паузы глава рода вспомнил свои обязанности, и жители веси занялась приятным делом; дележкой трофеев и приготовлениями к пиру.