Сон о прошлом захватывал и завораживал. Все было правдой...
- Кто этот мужчина? Зачем он со мной в кровати? Кто это? Да... Анди. Я знаю, это Анди. Это мой муж. Мы были друг с другом двадцать семь лет. Ну и что из этого? Мы никогда не знали друг друга по-настоящему. Никогда. У него была своя жизнь, у меня - своя. Что у нас было общего? Дом, дети, работа. Кровать. Да, все одно и то же. И это жизнь? Да, это тоже жизнь. Но, я не хотела такой. Или хотела? Нет... нет, не хотела и не хочу. Ведь... если он умрет... завтра? Я проживу? Конечно, проживу. Нужен ли он мне? Да и нет... Да, потому что он рядом лежит у меня под боком. Нет, потому что я ему не нужна. А может... я лгу себе? Конечно, я могу без него. Это правда. Я хочу без него? Да... я хочу быть без него. Да, хочу. Дети уже выросли. Старшему Джону уже двадцать шесть. Среднему и младшему двадцать пять и шестнадцать. Разве это мало? Я отдала им всю свою жизнь. Я отдала им всю себя. Я сделала все, что хотела. А хотела ли я чего-нибудь вообще? Да, я хотела быть... женой, матерью. А еще? Да... еще!!! Я хотела быть любимой, любушкой, душечкой! Но... этого не было! Нет... я была самкой для него. Он хотел спать со мной, хотел от меня детей. Он мог закрыть глаза после бели, забыв сказать "спокойной ночи". Он не хотел, не мог, не находил слов для меня. Я спала? Нет, я лежала с открытыми глазами. Нет, я не спала. Почему? Потому что я... не жила. Все было... как всегда. У меня не было собственной жизни. Да, все было, как всегда. Обыденность, обыденность, обыденность. Если сначала между нами и была любовь, то скоро прошла - ее заменили будни, унылые, тоскливые будни. Я была автоматом, роботом. Я и не заметила, как все ушло. Двое детей родились один за другим. Потом - Стивен. Их дни рождения мелькали один за другим. Джон дрался с Робертом. Стивен убегал из дома. Дети росли. Они ссорились, мирились, шли плавать, играли в футбол. А я была всегда... дома. Я была всегда занята: стиркой, уборкой, приготовлением бесконечных завтраков, обедов и ужинов. Боже, чем только я не была занята в этом доме! Я просто стала его частью. Каким-то предметом мебели. Если меня не было, то все это замечали. Мебель ведь... всегда заметна. Кто этот мужчина рядом со мной на кровати? Кто я в его доме? В его кровати? Может быть, подушка? Одеяло? Подстилка? Да любит ли он меня? Раньше - да, он любил меня. Но это было так давно! Ох, как это было давно! Все хорошее было давно. А может, медсестрой и постельной принадлежностью!
- Господи, но все это было, было, было. Все это есть, и я не хочу, чтобы эта рутина, этот бесконечный кошмар, продолжался!
- Юлия вздрогнула всем телом. Она дрожала. Руки обнимали подушку. Ее сорочка прилипла к телу. Волосы спутались. Она плакала, вздрагивала телом.
Текст - рамка: читать вслух!
Она закрыла глаза и повернулась спиной к Анди.
Он не знал, что происходит за его спиной.
Он мирно спал. Его дыхание было размеренным, как вся его жизнь.
Он разбросал руки и спал, как беззащитный ребенок.
Ничто не могло его разбудить.
Раньше он просыпался от ее всхлипываний. Но не сейчас. Нет, не сегодня. Он много работал. Работа была тяжелой, а ему было уже не двадцать и даже не тридцать. В свои пятьдесят он успел попасть в две автомобильные катастрофы. У него не раз были переломаны ноги и они "ныли под погоду". Сегодня Анди удалось уснуть. Когда шел дождь, боль усиливалась, и это лишало его сна. Она подчас была ноющей и нестерпимой. Так выходило вчера, сегодня и, может быть, будет завтра. Да, сегодня он крепко спал, после нескольких бессонных ночей.
Она открыла глаза и повернулась к нему, обняв за плечи. Он вздрогнул во сне и открыл глаза.
- Что с тобой? - спросил он ее.
- Ничего. Просто не спится.
- Болит... что-нибудь?
- Нет... нет... ничего не болит.
Он посмотрел на нее. Юлия ничего не могла сказать. Она ни о чем не хотела говорить.
"Да и что она могла сказать или спросить? Что услышать в ответ? Все было в прошлом. Все было уже решено! Она все решила для себя".
"Завтра она... уйдет от него. Завтра? Нет! Уже сегодня".
Она встала, резко отбросив одеяло на пол. На часах было... пять утра.
Анди не пошевелился. Он повернулся к стене.
Он понял, что жена опять в каком-то "диком" настроении. Видел, как что-то в их жизни перестало ее устраивать. Он хотел быть безучастен к ее капризам.
Он знал: женщины часто проявляют недовольство там, где его не должно быть. Он видел их много в своей жизни. С его тринадцати лет "девки" стояли в очередь ради траханья с ним из вечера в вечер.
Они уставали быть женами, любовницами и матерями. Он "успокаивал" всех сексом.
"Она опять в слезах и опять хочет убежать из дома, как уже бывало".
В ответ его мыслям Юлия хлопнула кухонной дверью.
- Вот опять куда-то ушла, - сказал он вслух.
В доме стало тихо, мертво. Он поежился от холода и нагнулся за одеялом.
Зеркало отразило его теперешний облик: это был небритый, кривоногий и толстый мужчина.
- Вот и все, парень, - сказал он, помахав своему отражению рукой.
- Вот и все... - беззвучно ответило ему зеркало...
- Пап! - послышалось за стеной.
Анди открыл дверь в соседнюю комнату. Его позвал больной Джон.
Он увидел, как тот лежит с открытыми глазами и смотрит бессмысленно в потолок.
- Она опять ушла? - спросил сын отца.
- Да, мы опять одни, впрочем, не в первый раз. Ты без матери вырос. Сам знаешь, как такое бывает.
Анди присел на его кровать. Он обнял сына и заплакал. Оба мужчин зарыдали. Их слезы текли, как... Кто знает, как? Это были слезы, которые ничего не значили для Юлии - его жены, матери его детей.
- Да, это не в первый раз.
- Посмотрим, надолго ли? - сказал в ответ отец.
- Наверное, уже пора вставать?
- Да, уже утро. Надо вставать, - посмотрел отец на часы и пошел в ванную.
- Эх, мама... мама... непоседа, - всхлипнул Джон, вглядываясь в ленты дождя за окном.