Киплинг : другие произведения.

Банковское мошенничество

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ Киплинга из сборника "Простые рассказы с гор". "Рили считал Регги взбалмошным неучем, у которого ветер в голове, который придается Бог знает каким излишествам в обиталищах порока, именуемых "офицерские собрания", и абсолютно не годится для такого серьезного и торжественного дела, как банковское".

Р.Киплинг

  

БАНКОВСКОЕ МОШЕННИЧЕСТВО

(из сборника "Простые рассказы с гор")

... И лгал, чтоб спрятать добрые дела.

  
   Будь Регги Берк в Индии, его бы задело, что я такое рассказываю, но так как он сейчас в Гонконге и ничего не сможет узнать, рассказу ничто не помешает. Это тот самый человек, который провернул большое мошенничество в Синдско-Сиалкоттском банке. Он был управляющим одного из индийских отделений, и отличался здравым смыслом, практицизмом и большим опытом в отношении выдачи займов и страхования туземцев. Он умел сочетать с работой мелкие радости повседневной жизни, и выполнять ее при этом превосходно. Регги Берг ездил на всем, что можно оседлать, танцевал так же блестяще, как ездил верхом, и был желанным гостем на любой вечеринке в гарнизонном городке.
   Как любил повторять он сам, и как часто, к своему изумлению, обнаруживали другие, существовало два Регги Берка, оба всецело к вашим услугам. С четырех дня до десяти вечера он был "Регги Берком", готовым на любое развлечение - от участия в скачках в разгар сухого сезона до поездки верхом на пикник. С десяти утра до четырех дня он был "мистером Реджинальдом Берком, управляющим местным отделением Синдско-Сиалкоттского банка". Если после полудня вы играли с ним в поло, слушая, как он высказывает свое мнение по поводу промахов остальных игроков, а на следующее утро обращались к нему за займом в две тысячи рупий под заклад страхового полиса стоимостью пятьсот фунтов (и восемьдесят фунтов премии)1, то он узнавал вас сразу, но вам было не так-то легко узнать его.
   Директора Банка (а его головная контора располагалась в Калькутте, и слово его главного управляющего кое-что значило для Правительства) - директора Банка умели хорошо подбирать персонал. Они испытали Регги в предельно суровых условиях. Они доверяли ему настолько, насколько директора вообще могут доверять управляющим. Судите сами, оправдал ли он это доверие.
   Отделение Регги располагалось в достаточно большом гарнизоне, и имело обычный штат: один управляющий, один счетовод (оба англичане), кассир и целый выводок туземных писцов; кроме того, полицейский патруль, чтобы охранять банк по ночам. Округ процветал, и работа в основном состояла в выдаче займов-хунди и разного рода сопутствующем обслуживании. Дураку с такими делами не справиться; а умный человек должен быть на дружеской ноге со всеми своими клиентами и до тонкости знать все их обстоятельства, иначе он еще хуже дурака. Регги был моложав, всегда гладко выбрит, в глазах у него поблескивала искорка, а чтобы вывести его из строя, требовалось не меньше ведра артиллерийской мадеры.
   Как-то на званом обеде он между делом сказал, что директора направили ему прямиком из Англии настоящее Чудо Природы, исполнять обязанности счетовода. Он был абсолютно точен. Мистер Сайлас Рили, счетовод, действительно принадлежал к разряду природных редкостей - высокий, неуклюжий, костлявый уроженец Йоркшира, отличающийся тем свирепым самодовольством, которое процветает только в этом, самом лучшем из английских графств. "Высокомерный" являлось очень мягким описанием душевного настроя мистера Рили. За семь лет неустанной работы он поднялся до поста старшего кассира в банке Хаддерсфильда; и весь его опыт ограничивался миром северных фабрик. Возможно, в Бомбейском президенстве, где довольствуются полупроцентной прибылью, а деньги дешевы, он пришелся бы к месту; но в зерновой провинции Центральной Индии, где для того, чтобы удовлетворительно свести баланс, от человека требуется незаурядная смекалка и дар воображения, он был бесполезен.
   В делах он был на диво ограничен, и, будучи приезжим, никак не мог взять в толк, что банки в Индии работают совсем не так, как у него дома. Как большинство умных самоучек, он был очень простодушен и каким-то образом ухитрился извлечь из обычных любезных фраз своего приглашения убеждение, что директора остановили на нем свой выбор благодаря его блистательным дарованиям, и что они возлагают на него огромные надежды. Убеждение это росло и крепло; и это в придачу к врожденному для жителя северных графств самодовольству. Кроме того, он был хрупкого здоровья, имел слабые легкие и легко выходил из себя.
   Нельзя не признать, что у Регги имелись основания называть своего нового счетовода Чудом Природы. Эти два человека никак не могли сработаться. Рили считал Регги взбалмошным неучем, у которого ветер в голове, который придается Бог знает каким излишествам в обиталищах порока, именуемых "офицерские собрания", и абсолютно не годится для такого серьезного и торжественного дела, как банковское. Он так никогда и не смог смириться и молодостью и бесшабашным видом Регги; и не мог смириться с его друзьями, гладко выбритыми, беззаботными офицерами, которые по воскресеньям приезжали в банк позавтракать, и рассказывали за завтраком непристойные истории до тех пор, пока Рили не бывал вынужден встать и покинуть комнату. Рили все время указывал Регги, как ему следует вести дела, и Регги не раз напоминал ему, что семь лет опыта, ограниченного Хадерсфильдом и Беверли, еще не делают человека способным отвечать за большой бизнес в центре Индии. После чего Рили надувался и называл самого себя единственной опорой банка и личным другом директоров, а Регги оставалось рвать на себе волосы. Потому что в Индии тому, кто не может опереться на своего английского подчиненного, приходится очень нелегко: пределы помощи, которую можно ждать от туземцев, строго ограничены. Зимой Рили из-за своих слабых легких стал выходить из строя на целые недели, и вся его работа сваливалась на Регги. Но тот предпочитал ее вечному брюзжанию Рили, когда тому становилось лучше.
   Один из разъездных ревизоров банка обнаружил эти болезни и доложил об этом директорам. Надо сказать, что Рили получил свое место благодаря некоему члену парламента, который нуждался в поддержке его отца, а тот, в свою очередь, беспокоясь о легких сына, стремился отправить его в места потеплее. Член парламента пользовался в банке определенным влиянием; но у одного из директоров был собственный протеже, и, когда отец Рили скончался, он сумел убедить остальных членов Совета, что счетовода, который болеет по полгода к ряду, лучше заменить на здорового человека. Знай Рили как он на самом деле получил место, он вел бы себя приличнее; но он ничего не знал, и поэтому приступы болезни сменялись неуемным, беспрерывным и мелочным вмешательством в дела Регги, причем, несмотря на подчиненное положение, он находил сотни способов, чтобы продемонстрировать свое самодовольное превосходство. Чтобы облегчить душу, Регги обзывал его самыми потрясающими и чудовищными именами. Но только за его спиной. Он никогда не оскорблял его в лицо, потому что, говорил он, "Рили - такой хворый болван, что половина его мерзких придирок - только от того, что у него вечно болит грудь".
   К концу апреля Рили разболелся всерьез. Доктор простукал и прослушал его, и заявил, что скоро ему станет лучше. Потом доктор отправился к Регги и спросил: "Знаешь, насколько плох твой счетовод?". "Нет!", - ответил Регги. - "Но чем хуже, чем лучше, черт бы его подрал! Когда он здоров, то без толку путается под ногами. Я отдам тебе банковский сейф, если опоишь его чем-нибудь хотя бы на сухой сезон.
   Но доктор не стал смеяться. "Слушай, дело не шуточное", - сказал он. - "По моим прикидкам, ему осталось месяца три постельного режима, и еще примерно неделя, чтобы умереть в этой постели. Готов поставить на карту и честь, и репутацию, если это не все, на что он может рассчитывать на этом свете. Чахотка проела его до костей".
   Лицо Регги мгновенно превратилось в лицо "мистера Реджинальда Берка". Он спросил: "Чем я могу помочь?".
   "Ничем", - ответил доктор. - "Фактически он уже мертв. Оберегай его от волнений, внушай бодрость и повторяй, что скоро он поправится. Вот и все. Само собой, я буду навещать его до самого конца".
   Доктор ушел, а Регги сел за вечернюю почту. Первое же письмо оказалось от Совета директоров. В нем сообщалось, что мистер Рили, в согласии с условиями контракта, получит месячное предупреждение об отставке, и что извещение для самого Рили придет следом. Регги сообщали о прибытии нового счетовода, которого он знал и с которым ладил.
   Регги зажег чируту, и, не докурив ее до конца, наметил основные контуры мошенничества. Он спрятал официальное письмо и отправился поболтать с Рили, который был более придирчив, чем обычно, и изводился по поводу того, как идут дела в банке во время его болезни. Он ни разу не задумался, что Регги вынужден делать его работу, и тревожился только о том, как это повлияет на его собственную карьеру. Регги заверил его, что дела идут отлично, и что он, Регги, будет ежедневно советоваться с ним по поводу управления банком. Рили немного смягчился, что не помешало ему довольно откровенно намекнуть, что он не слишком высоко ставит деловые способности Регги. Регги смиренно слушал. А в его письменном столе лежали письма от директоров, которыми могли бы гордиться Гилбарт и Харди!2
   Дни в большом сумрачном доме тянулись медленно. Извещение об отставке Рили пришло и было спрятано Регги, который каждый вечер приносил Рили счетные книги и показывал, как продвигаются дела, а Рили изводил его упреками. Регги делал все, что мог, чтобы угодить Рили, но тот вбил себе в голову, что без него банк неминуемо развалится и рухнет. И июне постельный режим начал сказываться на его настроении, и он спросил, заметили ли директора его отсутствие. Регги сказал, что они неоднократно выражали самое искренее сожаление и надежду, что вскоре он сможет возобновить свою ценную деятельность. Он показал Рили письма; и Рили заявила, что директора могли бы написать ему лично. Через несколько дней, распечатывая почту Рили в полумраке комнаты, Регги протянул ему листок - не конверт - с посланием от директоров. Рили сказал, что он был бы благодарен, если бы Регги не вмешивался в его частную переписку, тем более когда ему отлично известно, что сам он слишком слаб, чтобы вскрывать конверты. Регги извинился.
   Настроение у Рили переменилось, и он прочитал Регги целую лекцию о его дурных привычках - о его пристрастии к лошадям и сомнительных знакомствах. "Конечно, пока я лежу здесь совсем беспомощный, мистер Берк, я не могу наставить вас на истинный путь; но когда мне полегчает, я надеюсь вы обратите внимание на мои слова". Регги, который, чтобы ухаживать за Рили, был вынужден забросить и поло, и вечеринки, и теннис, сказал, что он искренне сожалеет, поправил подушку Рили, и без малейшего раздражения слушал, как он брюзжит и сам себе противоречит хриплым, сухим, задыхающимся шепотом. Это было во второй половине июня, после тяжелого рабочего дня, а работать он был вынужден за двоих.
   Когда прибыл новый счетовод, Регги посвятил его в суть дела, и объявил Рили, что к нему приехал погостить приятель. Рили заявил, что он мог бы проявить больше такта и не развлекаться со своими "беспутными дружками" в такое время. В результате Регги заставил Кэррона, нового счетовода, переселиться в клуб. Благодаря Кэррону у него стало меньше работы, и он смог больше времени тратить на то, чтобы ухаживать за Рили: придумывать отговорки, ублажать, укладывать и перекладывать беднягу поудобнее, и подделывать любезные послания из Калькутты. В конце первого месяца Рили захотел послать немного денег матушке. Регги послал чек. В конце второго месяца Рили получил свое жалованье. Регги заплатил его из собственного кармана и вдобавок сочинил хвалебное письмо от директоров.
   Рили был очень плох, но жизнь в нем все еще теплилась. Временами ему становилось легче, и его наполняла уверенность в будущем. Тогда он рассуждал о том, как вернется домой и встретится с матерью. Регги, покончил с дневной работой, терпеливо слушал его и всячески подбодрял.
   А временами Рили требовал, чтобы Регги читал ему Библию и мрачные методистские трактаты. Он выводил из них моральные уроки, напрямую относящиеся к его своему управляющему. И он всегда находил время, чтобы изводить Регги по поводу работы банка, и никогда не забывал указать Регги на его слабые места. Постоянное пребывание в комнате больного и непрерывное напряжение сильно подействовали на Регги. Нервы у него расшатались, и он стал никудышно играть в биллиард. Но банковская работа, и работа в комнате больного, шли как обычно, хотя градусник показывал сорок семь градусов в тени.
   К концу третьего месяца Рили стал стремительно слабеть, и начал понимать, что сильно болен. Но самодовольство, которое помогало ему изводить Регги, не давало ему поверить в худшее. "Чтобы он протянул хоть немного, его надо подкреплять морально", - сказал доктор. - "Если хочешь, чтобы он жил, поддерживай в нем интерес к жизни". И Рили, в полном противоречии со всеми деловыми и финансовыми нормами, получил от директоров 25%-ую прибавку к жалованью. Рили был счастлив и оживлен, и, как это часто бывает при чахотке, чувствовал себя тем бодрее, чем слабее становился. Он протянул еще месяц, попрекая и изводят Регги по поводу банковских дел, рассуждая о будущем, слушая Библию и наставляя грешника Регги, и все время прикидывая, когда он сможет уехать отсюда.
   Но однажды невыносимо душным вечером в конце сентября он, ахнув, приподнялся на постели и быстро сказал Регги: "Мистер Берк, я умираю. Я это чувствую. Моя грудь совсем высохла и мне нечем дышать. Насколько я знаю, я не исделал ничо", - он вернулся к выговору своего детства - "ничо, что отягчало бы мою совесть. Слава Богу, на моей душе нет тяжких грехов. Но вам, мистер Берк, я советую..."
   Голос его замер, и Регги склонился над ним.
   "Пошлите мое сентябрьское жалованье матушке... многого бы добился в банке, если бы было время... ошибочная политика... я тут не при чем".
   Он повернулся лицом к стене и умер.
   Регги накрыл Это простыней, и вышел на веранду, сжимая в кармане последнее средство моральной поддержки - письмо от директоров с выражениями сочувствия и симпатии.
   "Успей я на десять минут раньше", - подумал Регги, - "я мы сумел его взбодрить, чтобы он протянул еще день".
   1. Фактически занять 135 фунтов под заклад 50, т.е. для того, чтобы накопилось 500 фунтов, требовалось не менее 20 лет.
   2. Джеймс Вильям Гилбарт и Питер Харди, авторы учебников и трактатов по банковскому делу.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"