|
* * *
Мистер Джон Грин, частный детектив, сидел за своим рабочим столом и играл сам с собой в крестики-нолики.
— Послушайте, Вольдемар, — внезапно обратился он к джентльмену, сидящему в кресле у окна с газетой в руках.
Вообще-то вру. Я не очень похож на джентльмена, хотя и очень постарался в тот день выглядеть респектабельно. Так вот, я сидел в кресле, читая уже порядком надоевшую «Новости N», и даже слегка обрадовался, когда мистер Грин оторвался наконец-таки от своего занятия и подал голос. Джон меж тем продолжал:
— Эта древняя игра очень хорошо прочищает мозги. Особенно в тот период, когда они ничем не загружены, а следовательно — не работают на полную катушку. И вот эту самую катушку она и заполняет.
И он снова уткнулся в свои крестико-ноликовые кружева, весьма довольный своим нравоучением. А я ещё раз пожалел, что связался именно с этим детективом. Кроме этой вышеприведённой фразы я от него за весь сегодняшний день услышал лишь (привожу дословно): «Мосье Вольдемар? А! Ну, сядьте там». (Это — когда я вошёл) и «Извините, но я должен поддерживать серое вещество в своей голове в постоянной боевой готовности», — это когда я третий раз перечитал газету от корки до корки и, согнав дремоту, навеваемую мелким октябрьским дождём, убаюкивающе стучащим в стёкла, решил задать детективу несколько вопросов.
Что я тут забыл? Попробую объяснить. Понимаете, мне всегда хотелось написать захватывающую повесть с криминальным сюжетом, но выдумывать особо я не мастак, а описать что-либо увиденное смог бы. Поэтому я решил связаться с каким-нибудь сыщиком и понаблюдать за его работой в надежде, что Всевышний подбросит мне удачу.
Всевышний, посредством рекламного объявления в дешёвой газете, подбросил мне Джона Грина, а вместе с ним и небывалую для меня раздражительность. Чтобы как-то компенсировать без толку прошедший день, я съязвил:
— И с каким счётом нолики выигрывают?
— Двадцать три — шестнадцать. — Не отрываясь от занятия пробормотал Джон. И тут же поднял изумлённые глаза. — Но чёрт возьми! Как Вы догадались?!
— Дедукция, — ляпнул я. И решил, язвить так уж до конца. — Вы, судя по Вашим округлым формам, ярый ненавистник ноликов, следовательно, если принять во внимание Ваше удручённое настроение...
— Признаюсь, Вы меня обескуражили, — огорчился Джон. И тут же с металлом в голосе добавил: — Но не пытайтесь набиваться ко мне в компаньоны. Я работаю один!
— У меня и в мыслях такого не было, — чистосердечно раскаялся я. Терпеть этого маньяка бессмысленных занятий? Ну, нет. Увольте. — Меня вполне устраивает литературное поприще.
— И меня вполне устраивает Ваше вчерашнее предложение насчёт ближайшего раскрытого мною преступления, в смысле красочного описания тяжёлой работы величайшего сыщика Дж... Впрочем, это мы обговорили вчера по телефону. Но не более того! — разошёлся не на шутку мой собеседник. — Не суйте свой нос в мои дела, а присутствуйте, как сторонний наблюдатель. Иначе мои подвиги будет описывать другой биограф. То есть, я хотел сказать, другой писатель в назидание потомкам увековечит современные средства борьбы с преступностью.
После этой тирады мне ничего не оставалось, как встать с кресла, швырнуть газету на пустующий журнальный столик и с выражением уязвлённого самолюбия на лице холодно попрощаться. Я так и сделал, только распроститься не успел: помешал стук в дверь.
Джон внутренне собрался и попросил меня открыть, мотивируя тем, что я уже стою, а ему нужно убрать секретные документы (над которыми он и корпел весь день) в стол. Я же парировал, что с удовольствием сделаю это, поскольку мне по пути. Сделал несколько шагов и открыл дверь.
В мои объятия, споткнувшись о порог, рухнул мужчина лет сорока со слегка седеющими волосами. Лица его я не успел толком разглядеть; я всматривался в сумрачный коридор, в котором, как мне показалось, мелькнула чья-то беззвучная тень. Тяжёлый стук массивной уличной двери подтвердил материальность происходящего. Между тем мужчина пытался что-то сказать, но тихий шёпот его заглушался чудовищным хрипом. Я слегка опустил глаза и увидел торчащую между лопаток рукоять ножа. Когда же подскочил сыщик, незнакомец как-то обмяк, и мы, уложив его на пол, в остекленевших глазах увидели Смерть. Мистер Грин бросился опрометью в коридор и через несколько секунд вернулся.
— Никого, — сообщил он. И поинтересовался. — Что он успел сказать?
— Я не разобрал. Очень похоже на «помогите».
Джон постоял немного, усердно морща лоб, затем кинулся к телефону.
— Алло! Полиция? Говорит частный сыщик Джон Грин... Нет... Да Вы... Ничего я не требую! Причём тут разрешение на ношение оружия?.. Я работаю... Нет, Вы послушайте!! Я работаю не пистолетами, а исключительно своими мозгами!.. Нет, я не хочу от Вас никакой информации... Я... И что?.. Да пошли Вы! И не звоните мне больше.
Он бросил трубку на рычаг со словами: «Замучили меня их постоянные проверки и нападки». И повернулся ко мне. И, хлопнув себя по лбу, снова взялся за телефон.
Тем временем я успел разглядеть лицо мужчины, почему-то показавшееся мне знакомым, и изучал визитную карточку из его нагрудного кармана. На ней значилось: «Дик Брехне, адвокат». Это имя мне ни о чём не говорило.
— Они скоро подъедут, — возвестил неожиданно Джон.
— Кто? — мыслями я был далеко отсюда. И незаметно даже для самого себя опустил визитную карточку в боковой карман своего пиджака.
— Как — кто? Полиция, конечно. Кому я по-вашему звонил?
Я прошёл по комнате обратно к своему креслу. А в ушах моих всё ещё стоял предсмертный хрип почему-то знакомого незнакомца, чередуемый с шёпотом очень знакомых слов. Но смысл их до меня никак не доходил.
Мои размышления прервали двое полицейских, буквально ворвавшихся в комнату с пистолетами в руках.
— Встать! — Рявкнул один из них. — Лицом к стене. Руки за голову.
Я покорно поднялся с кресла и выполнил всё, о чём меня попросили.
Джону повезло меньше. Он попытался объяснить, что именно он и вызвал полицию, и был уложен на пол бесцеремонным хуком справа.
Затем нас обыскали на предмет оружия.
— Чисто! — Рявкнул один из них. И сразу же, споткнувшись о порог и смачно чертыхнувшись, в комнату вошёл ещё кто-то и скомандовал: «Отставить!»
— Инспектор Джеффнер, — протянул он мне руку. Я назвался тоже. — Приятно познакомиться, — протянул он руку Джону и помог ему встать на ноги.
— Что у вас произошло? А, вижу, вижу... — он подошёл к потерпевшему и попытался нащупать пульс на его руке. Секундой спустя сделал печальное лицо и обшарил карманы убиенного. «Ни денег, ни документов», — скорбно констатировал он.
Нож был аккуратно вытащен и упакован, а полицейские получили приказ отвезти тело в морг, что беспрекословно и быстро осуществили. Мы остались втроём.
— А теперь расскажите, что вам известно, — инспектор достал блокнот и приготовился конспектировать.
Я честно поведал о сегодняшних событиях. Грин молча потирал ушибленную челюсть. Джеффнер изредка перебивал меня уточняющими вопросами и делал пометки в блокноте, затем слегка посетовал на то, что следы в коридоре безвозвратно затоптаны его же подчинёнными.
— И вообще, мне дело представляется довольно-таки тёмным, — поразмышлял он вслух. — Личность убитого не установлена. Пока. От убийцы лишь серая тень. Придётся рассчитывать на заявку о пропаже человека от родственников, если таковые имеются, да на дактилоскопию. Кстати, Вольдемар, Вы так и не вспомнили, почему он показался Вам знакомым?
Я только лишь развёл руками.
В дверь вежливо поскреблись, и, не дожидаясь ответа, открыли. Пожилая женщина в форме доложила Джеффнеру, что обследование парадной и лестницы на второй этаж закончено. И попросила разрешения отбыть. Инспектор разрешил и опять повернулся ко мне.
— А что он пытался сказать?
— Не разобрал. Вроде, звал на помощь. Если вспомню дословно — обязательно сообщу.
— Ничего он не сообщит, — вмешался Джон.
— Почему Вы так думаете?
— Я частный детектив. И уже имею представление о том, что здесь произошло.
— Ну, коллега, изложите свою версию.
— Охотно. Значит, дело было так. Незнакомца явно кто-то преследовал, и не только сегодня, а уже продолжительное время. Не исключён шантаж. Чтобы разобраться с гнетущими его проблемами, незнакомец — назовём его «икс» — решил обратиться за помощью ко мне, сыщику. Почему не в полицию? Да у вас задают такие вопросы, что даже кристально честный человек чувствует себя, как вошь на блюде, которую заставили делать стриптиз. А если у «икса» есть свои грехи и тайны...
— Логично, — согласился инспектор.
— Убийца — обозначим его «игрек» — воодушевлённо продолжил мистер Грин, — каким-то образом узнал о его намерениях и подготовил засаду, дабы не допустить утечки информации, либо из боязни быть раскрытым.
— Так, — ещё раз согласился Джеффнер.
— Когда «икс» пришёл ко мне, то «игрек» хладнокровно его убил. И я знаю, кто такой «игрек». Это — мосье Вольдемар.
Я поперхнулся и закашлялся. Джон же уверенно продолжал:
— Я долго думал, весь день размышлял над тем, что же всё-таки из себя представляет мой сегодняшний молчаливый посетитель? Он забил мне голову своей литературой — ладно, согласен. Но что он выжидал целый день? Это было мне не понятно. Но потом всё встало на свои места. Перед самым приходом господина «икс», мосье Вольдемар затеял со мной ссору, как я сейчас понимаю, для того, чтобы оказаться поближе к двери и самому открыть её при стуке. Это ему удалось! — Триумфально заявил Джон. — Затем он распахнул дверь и сгрёб намеченную жертву в охапку. И ударил ножом в спину, предварительно обмотав рукоятку носовым платком. Инспектор, на ноже Вы не найдёте отпечатков пальцев, я за это ручаюсь.
— Позвольте, — встрял я. — Какой смысл мне убивать первого встречного, пусть даже и чем-то отдалённо знакомого, да к тому же в присутствии свидетелей?
— Но я — не свидетель. По Вашему зловещему умыслу я должен был обеспечить Вам стопроцентное алиби. Но — не на того напали. Я Вас раскусил. Хоть Вы и прекрасный актёр, и ловко придумали про ускользающую тень, и про последнее «помогите»... Представляю, какими проклятиями, которых Вы сейчас якобы не можете вспомнить, осыпал Вас убитый. Кстати, имя его не назовёте?
— Какая чушь, — выдохнул я.
— Нет, не чушь. Имейте мужество сознаться в совершённом злодеянии! Вы уже проговорились, что лицо убитого Вам знакомо. Так что не отпирайтесь... Инспектор, арестуйте этого шантажиста, этого грязного вымогателя, этого... Не знаю, кто он там ещё, но по меньшей мере вероломного убийцу.
Инспектор положил мне руку на плечо и сказал: «Пройдёмте со мной».
Мы вышли. Около парадного Джеффнер вытащил из нагрудного кармана пару сигарет популярной марки.
— Угощайтесь.
— Спасибо, не курю.
Он со вздохом убрал одну обратно в карман, а сам, чиркнув спичкой, закурил.
— Знаете ли, — с какой-то непонятной грустью в голосе изрёк он. — Никак не могу бросить...
— Сочувствую, — а что я мог ещё ответить? Меня более волновала другая тема, нежели исповедь курильщика, отчаявшегося бросить дурную привычку. — Мне как, считать себя арестованным?
— Арестованным? На основании чего? Скоропалительных выводов этого фантазёра, возомнившего себя гениальным сыщиком? К моему величайшему сожалению, я его знаю и терплю уже продолжительное время. Он мне регулярно подкидывает минимум пять версий по всякому поводу. А ушли мы, чтобы не слушать оставшиеся четыре. Арестовать... Хе, если арестовать, то вас обоих — а вдруг вы в сговоре? Как это в больших городах называется — групповое заранее спланированное преступление. Но арестовать я могу только имея на руках неопровержимые улики. Презумпция невиновности, — он развёл руки в стороны и рассмеялся. — Задерживать Вас я не собираюсь. Мне будет достаточно Вашего слова, что до конца следствия Вы самостоятельно не покинете нашего города. Вы же мне дадите такое слово?
— Конечно, да.
Мы уже подошли к машине Джеффнера.
— Вот и чудненько. А мистера Грина я и спрашивать не буду — у него на отъезд фантазии не хватит.
Инспектор отшвырнул в сторону окурок и сел за руль.
— Идите домой. И спокойной Вам ночи.
— И Вам спокойной, — попрощался я и побрёл на Бульварную стрит, где в доме номер одиннадцать я снимал квартиру на третьем этаже.
* * *
| |