Р-ин Валерий Георгиевич : другие произведения.

Боевые дельфины

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Авторское название романа - "Сделка с морским дьяволом"

 []
  
  
   Пролог
   Юго-западная акватория Черного моря
   Март 1944 года
  
   Адмирал Отто Кречмер курил у окна рулевой рубки "Гессена". Судно вышло из Одессы и уже сутки, борясь с волнами, держало курс на пролив Босфор. До пролива осталось миль семьдесят...
   Ночь. Море прилично штормит, небо еще днем заволокло тучами; несколько часов льет дождь, вокруг сверкают молнии. В такую погодку не стоит опасаться налета русской авиации или атаки вражеских субмарин. Тем не менее, бортовое освещение, за исключением двух носовых прожекторов, выключено.
   Мощная волна бьет в левый борт. Удар сильный и неожиданный - стоящий на руле обер-матрос едва удерживается на ногах. Судно кренится, взмывает вверх и переваливает через гигантский гребень.
   - Черт, - ломает в пепельнице окурок Кречмер. - Я полагал, сильные штормы случаются только в северной и южной Атлантике. Оказывается, в таких лужах тоже бывает неспокойно.
   Фрегаттен-капитан Лют тактично помалкивает. Для него - командира транспорта "Гессен" - это двенадцатое плавание в акватории Черного моря. Он неплохо изучил здешние воды, успел познакомиться с их норовом в осенне-зимнюю навигацию, видимо, поэтому ему и поручили столь ответственное дело. Ранее Лют приводил сюда транспорты из Италии под завязку загруженные боеприпасами и военной техникой; обратно уходил с раненными солдатами и офицерами. Вот и на этот раз "Гессен" вошел в Черное море, загруженный боеприпасами для сражающихся частей из группы армий "Юг". Одессу покинул, якобы имея на борту четыреста раненных. Словно в подтверждение благородной миссии на верхней палубе красуется пришвартованный санитарный грузовик со свежими красными крестами в огромных белых кругах на закрывавшем кузов брезентовом тенте. На самом же деле, кроме штатной команды на "Гессене" присутствовал старший перехода - адмирал Кречмер и турецкий лоцман, постоянно меняющий из-за шторма курс движения судна...
  
  
   Адмирал Отто Кречмер был молод, полон сил, его карьера шла в гору даже в сорок четвертом - не слишком удачном году для Третьего рейха.
   Первого марта 1944 года в Берлине он стоял перед Адольфом Гитлером рядом с Вальтером Моделем.
   - Благодарю вас, Вальтер. Вы сумели сделать то, чего не смогли другие - остановили русские части под Нарвой и Псковом, - негромко говорил вождь нации. Взяв у адъютанта погоны генерала-фельдмаршала и маршальский жезл, торжественно передал все это Моделю: - Поздравляю.
   Отто не без зависти косил на атрибут высшего воинского звания. Восточный фронт откровенно буксует, в войсках и на флоте все чаще поговаривают о скором вступлении в войну американцев, канадцев, англичан и тогда шансов на успех в этой войне почти не останется. Успеет ли он - Отто Кречмер - стать гросс-адмиралом и получить похожий жезл?..
   Подойдя к Кречмеру, фюрер с минуту разглядывал его пронзительным взглядом - будто силился вспомнить, зачем приказал прибыть в ставку. И вдруг сказал совершенно неожиданную вещь, ибо ничего выдающегося в последние месяцы Кречмер не совершал:
   - Вы, Отто, с сегодняшнего дня - адмирал. Для выполнения важнейшей и секретной миссии на востоке вам делегируются особые полномочия. Отныне вы подчиняетесь только мне. Слышите? Мне и только мне!
   - Да, мой фюрер, - вытянулся тот. - Вам и только вам!
   Из Берлина Кречмер с Моделем вылетели на восточный фронт на одном самолете. Вальтер сторонился молодого выскочки. Однако Модель не был бы Моделем, если бы по прибытии на Украину, точно и в срок не исполнил бы все указания, полученные в ставке.
   Приказ фюрера звучал так:
   - Завтра из порта итальянского Наполи в порт украинской Одессы выходит немецкое транспортное судно "Гессен" под командованием опытного фрегаттен-капитана Вольфганга Люта. Плавание "Гессена" продлится ровно шесть дней, за которые вы вдвоем обязаны подготовить к погрузке на судно все ценности, собранные ранее особыми подразделениями СС. Далее генерал-фельдмаршал Модель приступает к прямым обязанностям командующего группой армий "Юг", а вы, Кречмер, сопровождаете ценный груз. Пункт назначения вам сообщат позже...
  
  
   Ветер крепчает, волны становятся выше, но "Гессен" точно выдерживает курс и упрямо приближается к турецкому берегу.
   - Сколько до Босфора? - не оборачиваясь, спрашивает адмирал.
   - Шестьдесят миль, - бодро докладывает фрегаттен-капитан. - Через шестьдесят миль мы войдем в спокойные воды пролива и забудем...
   Резкий толчок, сопровождаемый вспышкой по правому борту и грохотом взрыва, прерывает Вольфганга. Впечатление такое, будто корабль налетел на подводный риф, отчего все, находившиеся в рубке, едва не попадали на пол.
   - Неужели русская подлодка? - кинулся к иллюминаторам рубки капитан.
   - Перестаньте, Лют! Ни одна подлодка не сможет точно прицелиться и выстрелить торпедой при таком волнении моря, - мрачным голосом извещает Кречмер. - Это скорее мина. Сорванная с якоря мина...
   Капитан передает по телеграфу "стоп-машина", приказывает по постам и отсекам осмотреться, доложить обстановку.
   Пару минут в рубке тихо. Судно швыряет волнами. Становится заметен дифферент на нос и крен на правый борт. Поступающие доклады подтверждают самые худшие предположения: в районе ватерлинии по правому борту носовой части зияет большая пробоина.
   Лют делает шаг к Кречмеру:
   - Герр адмирал, прикажете готовить шлюпки?
   - Какая здесь глубина? - не оборачиваясь, спрашивает тот.
   - Чуть больше двух тысяч метров, - заглядывает в морскую карту капитан. И повторяет вопрос: - Прикажете готовить спасательные средства?
   Кречмер молчит.
   Держась обеими руками за бронзовый поручень, он наблюдает в иллюминатор, как судно все сильнее ложится на правый борт.
   - Бесполезно. Мы все трупы, Вольфганг.
   - Но почему?
   - Ты знаешь, сколько в трюмах "Гессена" золота, драгоценных камней, картин, антиквариата и прочего дерьма?
   - Нет.
   - А я знаю...
  
  
   Команда "Покинуть судно" из рулевой рубки так и не прозвучала. Вместо нее прогремели два выстрела, после чего судно совершило оверкиль, встало на нос, а через три минуты и вовсе исчезло под водой.
   На поверхности средь бушующих волн остались несколько человек из судовой команды. Сцепившись руками и веревками от спасательных жилетов, они старались держаться вместе. Немного в стороне от них, ухватившись за спасательный круг, потихоньку отдалялся на юг молодой турок - лоцман, взятый на борт "Гессена" в Стамбуле.
  
  
  
   Часть первая
   ИРИНАРХ
  
  
   Глава первая
   Российская Федерация; черноморское побережье
   Три недели назад
  
   С протяжным хрипом я вскакиваю с постели. Свесив босые ноги, долго сижу в темноте и наслаждаюсь свободным дыханием.
   Черт! Этот идиотский сон донимает второй или третий раз! Один и тот же сон о моем непростом спасении из разведывательной субмарины "Косатка". Сумеет ли моя память когда-нибудь сгладить остроту этих воспоминаний? Надеюсь, сумеет...
   Топаю босиком к холодильнику, где стоит початая бутылка коньяка. Плеснув в стакан грамм сто, опрокидываю в себя алкоголь и выхожу на узкую террасу-лоджию, где воздух еще свежее, еще приятнее. Устраиваю локти на перилах, оглядываю слабо освещенную площадку перед парадным входом в жилой корпус. И, наконец-то, забываю о проклятом сне. Забываю, потому что приходит радостное осознание того, что я нахожусь в долгожданном отпуске.
   Надо же! Мой непосредственный шеф второй раз подряд держит слово и дарит мне маленькое, восхитительное счастье - отпуск на целых три недели. Шеф (большая шишка мелкого роста, генерал-лейтенант, но в генеральской форме я не видел его ни разу в жизни) и сам позабыл об отдыхе, потому больших претензий к нему не имею. Тем более что напоследок он вторично преподнес бесплатную путевку от нашей "конторы" в тихое солнечное местечко под названием "Лечебно-оздоровительный комплекс "Витязь".
   Впервые он позволил мне отдохнуть здесь около месяца назад. Правда, за пару суток до окончания путевки вероломно выдернул из рая, прислав "конторский" самолет и отправив в ад, именуемый Норвежским морем. Хотя нет, ад случился немного позже, когда меня с ребятами перебросили на три тысячи километров к востоку. Там, плескаясь в море Лаптевых, мы с леденящей грустью вспоминали ласковую теплую воду, омывающую самый северный мыс Норвегии.
   Отпуском я был премирован по окончании лечения в госпитале - в море Лаптевых мне пришлось не только изрядно померзнуть, не только побывать в чреве вражеской разведывательной субмарины малого класса "Косатка", но и заполучить две пули. Одну из подводного "Хеклер и Кох P-11" калибра 7,62, а вторую из обычной "Беретты". В Москве меня вылечили довольно быстро, похвалив при этом корабельного врача с БПК "Адмирал Никоненко", своевременно и квалифицированно оказавшего первую помощь.
   Ну да ладно об этом - все трудности и печали остались в прошлом. Я выздоровел, окреп, а за пару недель бесшабашной отпускной жизни даже слегка прибавил в весе.
   Обширная площадь комплекса "Витязь" зажата на перешейке между Черным морем и серой гладью многокилометрового лимана. На юго-восточном берегу лимана раскинулся поселок Витязево - ближайший к зоне отдыха населенный пункт. Чуть дальше аэропорт Анапы, куда меня и привез небольшой самолетик, принадлежащий "конторе". Анапа в двадцати километрах, но туда лучше не соваться - там пышет жаром асфальт; там шумно, суетливо и слишком много народа.
   В самом комплексе очень даже неплохо. Особенно в одноместном благоустроенном номере с холодильником, телевизором, кондиционером и отменным трехразовым питанием. По-соседству со спальным корпусом расположены: крытый бассейн, спортзал, теннисный корт, киноконцертный зал, парочка магазинов и ночной клуб. Здесь вообще есть всё. Половина этого "всё" включена в стоимость путевки, за другую половину при желании можно заплатить на месте. Хочешь в номер холодной водочки с маринованными груздями - позови горничную и мягко намекни о желании; жеманно поведя плечиком, она тут же озвучит расценки. Полагаю, точно так же обстоит дело с осуществлением и других чисто мужских прихотей. Почему я в этом уверен? Все просто. Однажды в дверь моего номера робко постучала девочка в белом фартуке - такая вся из себя блондинка с растопыренными ресничками, пухлыми накрашенными губками и пергидролевым каре. Показав сто баксов, она попросила разменять их по полтиннику.
   - Зачем тебе здесь доллары, детка? - наивно спросил я красотку.
   - Понимаете, минет стоит пятьдесят, а у меня нет сдачи, - доверчиво пояснила она.
   Вот так. Капитализм, мать его. Херня, о которой так долго матерились большевики, свершилась.
   На недельку сюда приезжала молодая женщина по имени Анна. Да-да - та самая Анна Воронец, ради которой несколько недель назад я постучал тыльной стороной мощного подводного фонаря по дверце шлюзовой камеры подводной лодки неприятеля, лежащей на дне моря Лаптевых.
   Мы неплохо провели здесь время: отдыхали, купались, ездили в Анапу и ужинали в ресторанах... Она - ведущий инженер закрытого секретного предприятия и, к сожалению, у нее всегда ограничено свободное время. Мы и не заметили, как пролетели семь счастливых дней. Я проводил ее до аэропорта, поцеловал на прощанье в губы и попросил не забывать. Промокнув платком влажные глаза, она пообещала...
   Анна чертовски хороша собой и великолепна в постели. Не то что парочка моих предыдущих подружек. Первая - Жанна была холодна и флегматична. Ее темперамент - это легенда, которую никто никогда не видел. На ее темпераменте знойным летом две тысячи десятого года я охлаждал пиво. Вторая звалась Вероникой и вообще превратила мою половую жизнь в трагедию - секса с ней не бывало неделями. То понос, то золотуха, то больная голова... И мало того: если где-то собиралась компания, она несла такую пургу, такие лепила многозначительные мины!.. Типа она настолько гиперсексуальна, что все остальные лежат пластом по окопам. Друзья вздыхали и завидовали, а я молча негодовал и не мог признаться, что эта пантера выходного дня дома являет собой плюшевый валенок...
   Одному тут чертовски тоскливо. Да и непривычно, когда рядом никого из друзей или коллег по службе. И совсем уж скучно без вездесущего любимца команды Босса - благородной помеси беспросветной дворняги с жутко породистой лайкой. Босс был крохотным щенком, когда на берегу Белого моря его подарила моей команде такая же кроха-девочка за спасение тонущего отца. Вообще-то "Босс" - сокращенное имя, произошедшее от "Барбоса".
   Да, одному тут хреново. А после отъезда Анны вообще хотелось напиться в зюзю. Короче, я вдоволь наплавался в море, належался на горячем песочке, выспался и отъелся. Я был свеж, бодр и готов к половым приключениям, но при этом подспудно ожидал звонка от той единственной женщины, что не раздражает и всегда готова понять...
   Пару вечеров тупо сидел перед телевизором, вливал в себя холодное пиво и ждал чуда. Вдруг послышится тихий стук, откроется дверь и вернется Анна?..
  
   * * *
  
   Пиво кончилось. Досматриваю какой-то скучный футбольный матч с выключенным звуком и невольно вспоминаю начало этого лета...
   В общем, в голове не мысли, а мюсли. Всего одна буква другая, а разница - будь здоров! Сквозь этот вялый кисель слышу тихий стук. Сердце вздрагивает и пускается вскачь.
   - Открыто!
   Напрасно я ждал чуда. Вместо Анны на пороге появляется пухлый мужчинка лет шестидесяти с большой проплешиной посреди круглой башки. Одет прилично, явно не алкаш; в глазах просьба, если не сказать мольба.
   Говорить лень. Вопросительно взираю на гостя.
   - Прошу прощения, - мямлит тот. - Я ищу Евгения Арнольдовича Черенкова. Мне сказали...
   - Вы не ошиблись. Чем обязан?
   - Видите ли...
   Я хоть и пьян, но совесть трезва и на страже.
   - Проходите. Садитесь.
   Мужчинка делает несколько шагов и скромно присаживается на край дивана. Господи, кто ж ты такой? И чего тебе надо? Денег? Власти? Славы?.. Увы, дорогуша, ты пришел не по адресу.
   - Тут такое дело...
   - А вы, собственно, кто?
   - Я заместитель главы администрации города Анапы. Агапов Илья Игоревич.
   Так. Агапов из Анапы. Или Анапов из Агапы - так звучит лучше и загадочнее. Власть отпадает - она у него есть. Маленькая и ненастоящая, но есть. Стало быть, явился за богатством. Или хочет услышать концерт медных труб.
   - Очень приятно, - вру с полнейшим равнодушием.
   - Тут такое дело... Вчера поступил к нам сигнал с северного пляжа. В общем... - мнется он, промокая платком мокрую шею. - В общем, позвонили со спасательной базы и...
   - Да говорите же! Что там произошло на вашем пляже? Села на мель натовская подлодка? Или поселился гигантский осьминог?
   - Ах, если бы подлодка! Если бы осьминог!.. Нет, Евгений Арнольдович. Ближе к вечеру к спасателям подошел какой-то молодой человек с аквалангом и сказал, будто недалеко от берега на глубине метров двадцати лежит длинный металлический предмет, похожий на торпеду.
   О, как - торпеда! А чего ж ты, дядя, хнычешь?! Торпеда - гораздо лучше гигантского осьминога.
   Стараясь держать себя в руках, осторожно интересуюсь:
   - Ну, а я-то причем? Я же не сапер, не подрывник. В торпедах тоже не шибко смыслю.
   - Евгений Арнольдович, мне порекомендовали вас, как лучшего боевого пловца! Нам не нужно ее разминировать, не нужно подрывать...
   Интересно, что за гад распускает обо мне сплетни на побережье?
   - ...Мы были бы очень признательны за ваше заключение. Только заключение! Несколько слов о похожем на торпеду предмете опытного моряка-подводника и образованного в военном смысле человека. Понимаете?
   - Честно говоря, не совсем.
   Анапов из Агапы волнуется, мнет в руках платок.
   - Понимаете, если на дне действительно лежит торпеда, то это влечет за сбой целый ряд глобальных проблем. Нам необходимо сообщить по команде во все инстанции: в ГО МЧС, военному командованию, краевому руководству... И, разумеется, срочно эвакуировать весь прибрежный район.
   - Ну, так сообщайте, эвакуируйте. Дело-то и впрямь нешуточное.
   - Верно, нешуточное, - соглашается Илья Игоревич. - Но вы не представляете, сколько людей придется лишить долгожданного отдыха, за который они, между прочим, заплатили немалые деньги. В зону эвакуации попадает санаторий "Эллада", расположенные по соседству с ним дом отдыха и недавно открытый пионерский лагерь. Представляете?
   Качаю головой:
   - Вы бы еще полгорода эвакуировали. Двадцатиметровая глубина находится на приличном удалении от берега, плюс полоса пляжа - метров сто пятьдесят. Или вы считаете, что она ядерная?
   - Не знаю, - смешно разводит он короткими руками. - Поэтому и обращаюсь к вам за помощью.
   - И что я должен сделать?
   - Просто осмотреть эту загадочную штуку и дать свое заключение. Вдруг там не торпеда, а кусок старой канализационной трубы? А мы тут панику разводим - людей понапрасну пугаем и дергаем. Да и влетит нам от краевого начальства за ложную тревогу. Если там простая труба... Ну, как, Евгений Арнольдович - согласны?
   Сижу, раздумываю. Или делаю вид, потому что проклятая совесть опять начеку и опять заставляет быть примерным. А так порой не хочется!..
   Вздыхаю. Громко и сокрушенно. Что б Анапову из Агапы стало стыдно.
   - Далеко топать?
   - Обижаете, Евгений Арнольдович! - расплывается плешивая голова в широчайшей улыбке. - Завтра рано утром мы пришлем за вами машину! А после вашей экспертизы накормим царским обедом под царскую водочку!..
   Другой разговор! Если бы вы, товарищ Агапов, начали с обеда и водочки - я был бы гораздо сговорчивей.
  
   * * *
  
   Пожалуй, самое время представиться.
   Я - Евгений Арнольдович Черенков. По отцу - русский, по матери - украинец и немного белорус. Капитан второго ранга, командир особого отряда боевых пловцов "Фрегат-22", находящегося в прямом подчинении руководителя одного из важнейших Департаментов Федеральной Службы Безопасности. Руководитель - человек весьма занятый, поэтому "Фрегат" курирует тот самый шеф, который и генерал-лейтенант, и мой непосредственный начальник, и благодетель, подаривший путевку в рай.
   Ребята из "Фрегата" - особая "каста" великолепно подготовленных бойцов. Почему "каста"? А потому что нас невероятно мало в сравнении с элитой сухопутных спецподразделений. Да и методика нашей подготовки являет собой тайну за семью печатями. Когда-то советским пловцам приходилось учиться у итальянцев и англичан, а сейчас эти господа не прочь позаимствовать кое-что из нашего опыта.
   Забыл сказать: мне тридцать пять, и я до сих пор выдерживаю тяжелейшие психофизические нагрузки боевого пловца или подводного спецназовца - кому как привычнее. Если бы мне довелось служить в рядах американских "тюленей" и выполнять задачи "Нэйви спешиал", то последние года три-четыре я лежал бы на диване, поплевывал в потолок и вспоминал былые подвиги. При счастливом раскладе остался бы в строю с нашивками советника или инструктора центра подготовки коммандос, школы боевых пловцов или рукопашного боя. У них ведь там все по науке, а у нас голый энтузиазм...
   Моя карьера стартовала в далеком детстве - в секции подводного плавания ближайшего к дому бассейна. Три раза в неделю мама приводила меня за ручку к огромному строению и сдавала под опеку тренеру - поджарому и добродушному Вениамину Васильевичу, так и оставшемуся на всю жизнь непререкаемым и самым большим авторитетом. Чуток повзрослев и окрепнув, я уговорил его взять меня с собой к теплому морю, где к простенькому снаряжению добавился акваланг. С тех пор я заболел морем и стал постоянным спутником Вениамина Васильевича в глубоководном дайвинге. Так постепенно легкое увлечение превратилось в серьезную спортивную карьеру: я начал показывать неплохие результаты, пришли победы на различных чемпионатах и кубках.
   Видно, там - на спортивных соревнованиях меня и приметили кадровики из Комитета государственной безопасности - аккурат к окончанию средней школы поступило заманчивое предложение, и вскоре я без вступительных экзаменов оказался зачисленным в Питерское высшее военно-морское училище, где ровно два года постигал азы военной службы с практикой на кораблях и подводных лодках.
   КГБ тем временем реформировался и менял вывеску: КГБ РСФСР, АФБ, МБ, ФСК... К моменту моего перевода из военно-морского училища в закрытую школу боевых пловцов, подоспел Закон "Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации", на основании которого ФСБ становилась правопреемницей ФСК. Еще через два года, сдав последние экзамены, я получил диплом с лейтенантскими погонами и был направлен стажером во "Фрегат-22".
   Таким вот незатейливым образом спорт и хобби стремительно переросли в дело всей моей дальнейшей жизни.
  
   * * *
  
   За мной приехали ровно в семь.
   Сохраняя конфиденциальность (как просил товарищ Агапов), я вышел из номера в пляжном прикиде и с легкой сумкой на плече; спустился по лестнице и, не объясняясь с дежурной, покинул жилой корпус.
   Свежее утро, пустынная дорога вдоль побережья. Черный представительский автомобиль с каким-то пропуском на лобовом стекле домчал меня до нужного места за считанные минуты.
   На пляже встречают двое спасателей: начальник станции и сотрудник, с которым разговаривал парень, обнаруживший на дне странный предмет.
   Знакомимся, негромко болтаем о предстоящей работе и делимся предположениями. За разговором выясняю приблизительные координаты места, где находится предмет. Это уже кое-что.
   Вскоре появляется товарищ Анапов из Агапы.
   - Здравствуйте, Евгений Арнольдович! - едва не лезет он обниматься.
   Коротко поздоровавшись, спрашиваю:
   - Где шмотки?
   - Простите? - непонимающе хлопает он выгоревшими ресницами.
   - Акваланг или ребризер.
   - А-а! Сейчас должны подвезти. Я вчера договорился.
   Ждем около получаса. Машины с дыхательным аппаратом нет.
   Агапов волнуется, кому-то названивает, требует и торопит. Но что-то у него не срастается - с аппаратом заминка.
   Зато к пляжу, резво прыгая на кочках, подкатывает автомобиль скорой помощи.
   Задумчиво шмыгаю носом:
   - Это для меня?
   - Так положено, - категорично отвечает Илья Игоревич и снова на кого-то орет по телефону.
   Мне порядком надоела эта бессмысленная суета. Лезу в сумку за ластами и маской.
   - Там метров двадцать, - предупреждает спасатель. - Сумеешь?
   - Нормально. Лишь бы видимость была хорошей.
   На пляже в такую рань полтора человека. Это нам на руку - зрители в таком деле ни к чему. Тем удивительнее явление двух женщин, идущих по песочку от машины скорой помощи в нашу сторону. Шатенке лет под тридцать; она высока, сквозь легкий халатик просвечивают шорты и блузка. Рядом среднего роста брюнетка лет двадцати пяти с объемной сумкой на хрупком плече; на ней такой же халатик, под которым ничего, кроме купальника.
   - Врачи? - цепляю на бедро свой специальный нож, без которого по привычке глубже десяти метров не ныряю.
   - Точно. Наши люди: врач и медсестра, - улыбается спасатель и вскидывает руку в приветствии: - Доброе утро, девчонки! И вас в такую рань подняли?
   Те что-то весело отвечают, смеются, но я уже не слышу. Я иду к воде - к своей родной стихии.
   Забредаю в воду по пояс, не спеша надеваю ласты. Ополоснув маску, водружаю ее на голову. И, хорошенько прочистив легкие, без всплеска исчезаю под водой...
  
   * * *
  
   Фри-дайвингом - свободным нырянием без аппарата на задержке дыхания я занимаюсь давно и чувствую себя превосходно до глубины метров тридцать. Запросто могу нырять и глубже - пока здоровье подобные эксперименты снисходительно прощает. Но мне хотелось бы заниматься любимой работой еще лет пятнадцать, поэтому приходиться себя беречь. Да и видимость в прибрежных водах Черного моря такова, что всякая надобность в столь глубоководном плавании отпадает.
   Сначала иду на детской глубине в точку, координаты которой указали ребята со спасательной станции. Точка находится приблизительно в двухстах пятидесяти метрах от берега. По пути пару раз появляюсь на поверхности за глотком воздуха.
   Кажется, здесь. Попробуем...
   Первое погружение результатов не приносит.
   Двадцать метров - не мелководье, однако волны все же "стаскивают" от берега мусор и муть. Сейчас большой волны нет, но для детального исследования дна приходиться по нему едва ли не ползать. Дело в том, что видимость под водой напрямую связана с освещенностью дна, а та в свою очередь зависит от положения на небе нашего светила. Наиболее глубоко солнечные лучи проникают на экваторе, когда солнце висит в зените. При погружении в тех краях, иногда кажется, будто причудливый рельеф просматривается до отметки метров в триста. На самом деле, цифра поскромнее, но, тем не менее, в заполярных районах такой фокус не проходит - там вода несравнимо прозрачнее, а без искусственного освещения на глубине семидесяти метров черта-с-два увидишь и собственную руку...
   Вторая попытка. Немного смещаюсь от обследованной территории к северо-западу. Около двух минут шныряю галсами над подводными барханами и, ничего не обнаружив, снова устремляюсь вверх.
   Третий заход. Прочесываю дно юго-восточнее отправной точки.
   Пусто.
   Поднявшись на поверхность, ложусь на спину. Пора немного перевести дух, а заодно сместиться подальше от берега.
   С четвертой попытки я натыкаюсь на вытянутый предмет, наполовину присыпанный песком и мелким камнем. Солнце еще низковато и недостаточно хорошо освещает мутноватое дно, чтобы с приличного расстояния точно классифицировать происхождение находки. Решаю подплыть ближе.
   Вот оно. Нечто длинное - метров семь, жутко старое, изъеденное коррозией.
   Осторожно отбрасываю ладонями грунт и узнаю один из стандартных калибров: 533 миллиметра. Дабы окончательно убедиться в том, что передо мной торпеда, смещаюсь к хвостовой части и снова изображаю из себя земснаряд.
   Четыре полусгнивших стабилизатора и останки двух соосных гребных винтов. Это очень старая конструкция боевой торпеды. Где-то мне доводилось ее видеть...
   Впрочем, пора наверх.
   Поднимаясь, боковым зрением замечаю второй продолговатый предмет, лежащий немного дальше.
   "Неужели следующий сюрприз из Второй мировой войны? - точит нехорошая мысль. - Если так, то я влип. Сейчас товарищ Анапов из Агапы насядет: нырни еще разок - уточни, сколько там этого добра..."
   Внезапно и опять же боковым зрением улавливаю поразительную странность: вторая торпеда будто оживает и с невероятной скоростью срывается в сторону открытого моря.
   Господи, что за хрень?!
   Разворачиваюсь и пытаюсь разглядеть непонятное явление.
   Не получается - слишком мутная вода делает видимость отвратительной. Заинтригованный я вновь устремляюсь к поверхности...
  
  
   Глава вторая
   Турция; Стамбул
   Одиннадцать месяцев назад
  
   - Мост, - негромко предупреждает Мехмет.
   На самом деле до моста еще пилить и пилить. Просто грузовичок с легковым авто, перевалив через возвышенность и покинув район Бейоглу, оказались на спуске с отменным видом на пролив и Первый Босфорский мост.
   Башкурт нажимает несколько клавиш на мобильном телефоне.
   - Да, босс, - отзывается водитель грузовика.
   - Скоро улица Бешикташ и важный поворот на бульвар - не проскочи.
   - Да-да, мы помним...
   По мере приближения к висячему мосту и к главной цели поездки напряжение нарастает. Подцепив из пачки очередную сигарету, главарь цедит:
   - Повтори-ка наши действия, Мехмет.
   - Если дорожная полиция тормознет грузовик, мы останавливаемся метрах в двадцати сзади, - четко отвечает сидящий за рулем тридцатилетний турок.
   - Правильно. Что дальше?
   - Мы, как будто не с грузовиком - мы сами по себе. Осторожно наблюдаем за проверкой и ждем.
   - Чего ждем?
   - Окончания проверки.
   - А если они полезут проверять груз?
   - Покидаем машину, подходим и снова глядим.
   - Ну, дальше-дальше! - торопит босс.
   - Если "евнухи" проверяют верхние или ближайшие к дверям коробки, в которых находится легальный груз: мониторы, системные блоки и принтеры, то прогуливаемся рядом и не вмешиваемся. Если лезут глубже - расстреливаем в упор, прыгаем в машины и чешем через пролив.
   - Все правильно, Мехмет, - поправляет Башкурт спрятанный за поясом пистолет. - Молодец...
   Предложенная Али Эрдоганом работенка была настолько легкой, что Башкурт поначалу не поверил своим ушам. Неужели за провоз пятисот килограммов какого-то барахла через пролив, с его банды спишут огромный долг?! Да, расстояние немаленькое - товар следовало не просто перекинуть с одного берега Босфора на другой, а переместить из района международного аэропорта Ататюрк в азиатский район Стамбула Ускюдар. И если Ускюдар располагался буквально на берегу пролива - сразу у съезда с Первого Босфорского моста, то аэропорт - в двадцати пяти километрах от цели - аж на берегу Мраморного моря. Целых двадцать пять километров по пятнадцатимиллионному мегаполису! Далековато. По времени поездка займет часа полтора - не меньше. Покуда минуешь все мосты и развязки, покуда поторчишь на светофорах и в огромных пробках...
   Само собой риск в деле имеется. Кто знает, что лежит в темных картонных коробках, уложенных аккуратными рядами в фургоне грузовичка-полуторки? На картоне изображена компьютерная техника; наклеено множество этикеток, свидетельствующих о легальности сертифицированного товара; у сопровождающего груз имеются все необходимые перевозочные документы. Более того - в коробках, сложенных у дверей фургона, и в самом деле упакованы новенькие мониторы, системные блоки и что-то там еще. А вот в глубине... Эрдоган не стал посвящать в подробности и сохранил это в тайне, но там запросто могут быть и наркотики, и оружие, и пластиковая взрывчатка, и даже замороженные человеческие органы. Все что угодно! Там может быть спрятан такой криминал, за перевозку которого любой судья упечет за решетку лет на двадцать!..
   Невероятный риск! Однако дело того стоило. Огромный долг, висевший непосильным грузом на банде Башкурта, рано или поздно пришлось бы возвращать. Али Эрдоган, коему задолжали пять миллионов долларов - очень большой, влиятельный и дальновидный человек. Он - не сосед по кварталу и даже не главарь аналогичной банды. Его гнев способен лишить Башкурта не только благополучия, но и жизни. Потому-то он и не раздумывал, получив заманчивое предложение Эрдогана отработать огромный долг перевозкой небольшого груза...
  
   * * *
  
   Район Бешикташ. Одноименная улочка, натянутая тонкой стрункой вдоль берега. Одноименная площадь с высоким монументом и крохотной пристанью. На площади грузовичку и BMW следует подвернуть влево - обогнуть мечеть Синан-паша и выехать на бульвар Барбаросса, названного в честь Хайреддин-паши - великого пирата и прославленного адмирала. По бульвару они попадут на широкую трассу, прямиком выходящую к Первому Босфорскому мосту.
   - Как обстановка? - спрашивает по телефону Башкурт.
   Парни в кабине грузовика настроены оптимистично:
   - Пока все спокойно, босс, "евнухов" не видать. Скоро будем у пролива...
   Остается совсем немного. Они почти у площади, а от нее до начала моста не более трех с половиной километров. Каких-то десять-пятнадцать минут, и компания окажется на азиатском берегу пролива. В восточной части города полицейских поменьше, да и ехать до центра района Ускюдар - всего ничего.
   Вдали уже виднеются желтые таксомоторы, автобусы и долмуши - маршрутные такси, коих на площади Бешикташ всегда с избытком. На примыкающей к площади набережной имеются удобные причалы для многочисленных лодок и вместительных судов. На пристань автодорожный транспорт свозит массу туристов, желающих за относительно небольшую плату полюбоваться красотами Стамбула со стороны пролива.
   И вновь верещит сотовый телефон.
   - Босс, у нас проблема.
   - Говори.
   - Впереди "евнухи" и "башибузуки".
   О, Аллах! Это действительно проблема!
   - Сколько "башибузуков"?
   - Две машины. И одна - "евнухов".
   - Проклятье!.. Народу вокруг много?
   - Хватает. В основном иностранцы и наши таксисты.
   - Понятно. Попробуйте проскочить.
   - Хорошо, босс, попробуем. А если не получится?
   - Деваться некуда, - говорит Башкурт тихим, но упрямым голосом. - Если не проскочим - будем действовать согласно разработанному плану...
   Дорожные полицейские груз проверяют нечасто. Они больше заняты безопасностью движения на улицах и магистралях. Изредка требуют для проверки перевозочные документы у водителей фур и небольших грузовиков.
   А вот встреча с "башибузуками" - представителями турецкой национальной полиции - хорошего не сулит. Башибузуками во времена Османской империи называли отряды турецкой пехоты, не входившие в регулярную армию. Дословно "башибузук" означает "с неисправной головой" или "больной на голову". Набирали их в воинственных племенах Албании и Малой Азии. Воевать они умели и частенько оказывали неоценимую помощь в решающих сражениях. Зато после окончания боевых действий турецкое командование с огромным трудом избавлялось от этих мародерствующих разбойников, склонных к жестокому насилию мирного населения.
   Нынешние "башибузуки" отвечают за безопасность законопослушных граждан, за соблюдение законности и порядка на улицах городов. Национальная полиция имеет несколько подразделений: отдел по борьбе с наркотиками, отдел расследований убийств и тяжких преступлений, отдел по борьбе с коррупцией... Эти суровые ребята всегда хорошо вооружены и не церемонятся с преступившими закон. Запросто остановят любого и обшманают с ног до головы. Кстати, даже "евнухи" находятся под контролем "башибузуков".
   Тихо выругавшись, Башкурт цедит:
   - Езжай спокойно, Мехмет - ничего не случилось. Мы просто следуем за грузовиком...
   Да, внешне действительно ничего не изменилось - чистенький грузовичок с фургоном равномерно движется по дороге, за ним с той же неторопливой степенностью едет черный BMW пятой серии.
   Сначала Башкурт замечает бело-синюю машину дорожной полиции и двух "евнухов" в синей форме. Один рассматривает документы остановленного мотоциклиста, другой важно расхаживает вдоль проезжей части, третий находится в салоне машины и разговаривает по рации с начальством.
   А буквально через пару секунд взору открывается тенистое местечко, облюбованное "башибузуками". Их он тоже узнает сразу. Ну как же не узнать старых знакомцев после стольких лет плотного и не слишком приятного общения! Пять или шесть крепких истуканов в темной приталенной форме, с висящими на плечах короткими пистолетами-пулеметами стоят плотной кучкой неподалеку от "евнухов".
   "Вдруг пронесет?!" - надеется Башкурт, когда грузовик вкатывается на площадь и плавно подворачивает влево.
  
   * * *
  
   Повезет. Но не в этот раз.
   Короткий недвусмысленный жест болтающегося вдоль дороги офицера дорожной полиции, и грузовик, сбрасывая скорость, принимает вправо.
   Грязно выругавшись, главарь приказывает остановиться под сенью высокого раскидистого дерева. В салоне повисает тишина; оба закуривают и молча наблюдают за действиями "евнуха"...
   Поначалу проверка происходит буднично: человек в синей форме разглядывает водительское удостоверение и документы на машину. "Башибузуки" не обращают на грузовик внимания - стоят в сторонке и, посмеиваясь, о чем-то переговариваются...
   Затем дело доходит до перевозочных документов.
   - Чего ему надо?! - рычит сквозь зубы Башкурт. - Черт!.. Не было бы здесь "башибузуков" - он давно бы отпустил грузовик!
   - Да он бы его и не остановил! - в унисон возмущается Мехмет.
   А "евнух" меж тем просит открыть дверцы фургона и медленно смещается к корме полуторки.
   Обернувшись, Башкурт достает с заднего сиденья пару тонких ветровок.
   - Пошли, - бросает одну водителю.
   Оба покидают салон BMW. Прикрывая ветровками торчащие из-за поясов брюк рукоятки пистолетов, направляются к продавцу холодных напитков, скучающему у лотка под матерчатым навесом. Башкурт выбирает бутылочку Efes Pilsener, Мехмет покупает стаканчик айрана. Отступив на шаг, мужчины неторопливо пьют и настороженно наблюдают...
   Старший "евнух" по-прежнему разговаривает с начальством, второй донимает мотоциклиста. А третий сверяет перевозочные документы с этикетками на коробках. Там все в порядке, и он вряд ли к чему-то прицепится. Лишь бы не полез проверять содержимое.
   Он бы точно не полез, если б от компании "башибузуков" не отделился самый любопытный и не подвалил бы к распахнутым дверцам фургона.
   - Чего везет?
   - Оргтехнику. С документами все в порядке.
   - Показывай товар! - грубо командует полицейский.
   Водитель нехотя подвигает к краю ближайшую коробку, открывает картонную крышку и демонстрирует аккуратно упакованное содержимое.
   - Возьми вон ту - из второго ряда!
   Тот послушно тянет следующую тару, а Башкурт с Мехметом делают несколько осторожных шагов к грузовику...
   Во второй коробке упакован плоский монитор.
   - Покажи из третьего ряда! Ту, на которой нарисован ксерокс!
   Коробка шуршит по металлическому полу, слышится звук надрываемой упаковочной ленты. А главарь банды с помощником незаметно взводят курки пистолетов...
   - Теперь следующую - из середины! - не унимается "башибузук".
   - Что я скажу владельцу товара по поводу вскрытых коробок? - возмущается водитель. - Он же потребует объяснений!..
   - Показывай! Или захотел в участок?..
   Договорить ему не дает резкий хлопок. Это Башкурт стреляет из-под обернутой вокруг руки ветровки. Он надеется на то, что слегка приглушенные звуки выстрелов сольются с шумом проезжающего мимо автотранспорта.
   Второй хлопок отбрасывает "евнуха".
   - В кабину! - приказывает водителю грузовика главарь.
   Поздно - стрельбу услышал другой офицер дорожной полиции, общающийся неподалеку с мотоциклистом. Спрятавшись за мотоциклом, он предупреждает "башибузуков" и тащит из кобуры табельное оружие.
   Пистолет он выдернуть не успевает, заполучив пулю от сидевшего в кабине грузовика парня. Однако это ситуацию не спасает: сотрудники турецкой национальной полиции мгновенно открывают шквальный огонь на поражение из своих короткоствольных пистолетов-пулеметов. Их не смущает скопление народа на площади, им плевать на нескончаемую вереницу наполненного пассажирами транспорта. На то они и "башибузуки".
   На площади Бешикташ паника: туристы прячутся или бегут прочь от берега; таксомоторы и долмуши один за другим отчаливают от стоянки и с диким ревом уносятся по бульвару...
   Вероятно, сидящий в кабине полуторки товарищ погиб стразу. Башкурт с Мехметом и водителем грузовика отстреливаются, скрываясь за фургоном.
   Патронов не жалеет ни та, ни другая сторона.
   Меняя магазин, Башкурт замечает дым, струящийся из-под капота BMW - кажется, "башибузуки" своими выстрелами покалечили двигатель легкового авто. Это осложнит процесс отступления. Впрочем, до отступления еще предстоит отделаться от полиции, а это чертовски сложно.
   Первым падает и хрипит Мехмет - пуля проходит навылет сквозь шею, повредив аорту и шейные позвонки. Парень долго не мучается - через полминуты застывает, устремив взгляд темных глаз в бескрайнее небо.
   - Что делать босс?! - трясущимися губами спрашивает шофер грузовичка.
   - Стреляй! И не давай им подойти слева!
   - Патронов больше нет...
   - Возьми пистолет Мехмета!
   Он тянется за пистолетом и внезапно падает. А, упав, катается по асфальту и воет страшным голосом.
   - Куда тебя? - экономно расходуя боеприпасы, кричит Башкурт.
   Извиваясь и не прекращая орать, тот оказывается на незащищенном месте и сходу получает в тело несколько пуль. Судорожно дергается и... затихает.
   На секунду задержав на нем взгляд, главарь банды осознает: это конец; если он задержится на проклятой площади еще минуту - его изрешетят пулями, а изуродованное тело потом не опознает даже родной брат Дениз.
   Присев на корточки, он производит пару выстрелов и оглядывается по сторонам...
   - Ага! Вот ты-то мне и нужен! - примечает он неподалеку лежащий на асфальте мотоцикл, хозяина которого долго проверял один из убитых "евнухов".
   До мотоцикла шагов пять или шесть. Немного, но достаточно, чтобы стать мишенью для хорошо обученных стрелков.
   Что делать?
   - Есть выход, - расходует последние патроны Башкурт.
   Однажды в похожей перестрелке он применил простой и действенный способ, позволивший выиграть пару-тройку секунд.
   Отбросив пистолет с пустым магазином, он нащупывает лежащую на асфальте пустую темно-зеленую бутылку из-под Efes Pilsener. Взяв ее поудобнее за горлышко, он выкрикивает проклятие в адрес "башибузуков" и кидает муляж гранаты по очень высокой траектории.
   Покуда "граната" описывает дугу и приближается к полицейским, Башкурт стремглав бежит к сине-черному "Kawasaki". Оседлав его, поворачивает торчащий в замке зажигания ключ и давит на кнопку стартера.
   Есть! Мотоцикл оживает ровным свистящим гулом.
   Спустя секунду, пригнувшись над низким рулем, Башкурт срывается с места. И в тот же миг ощущает сильный удар в правую ногу.
   Мотоциклетный двигатель внезапно выходит на максимальные обороты и глохнет.
   "Подстрелили, - догадывается бандит. - Опять вляпался! Найдется ли выход из этого дерьма?.."
   Успевший набрать скорость мотоцикл катит против движения транспорта вдоль площади. Сама площадь с белокаменным монументом Хайреддин-паше остается слева. Дальше ехать нет смысла - "башибузуки" запрыгнут в машины с форсированными движками и догонят за полминуты. Тем более, скорость мотоцикла падает, а с раненной ногой далеко не убежишь...
   Решение приходит мгновенно.
   Башкурт резко поворачивает руль влево и прыгает по ступеням короткой лестницы, отделяющей площадь от тротуара и проезжей части. Объехав монумент и несколько огороженных каменными парапетами деревьев, он снова набирает скорость - площадь имеет заметный уклон в сторону моря.
   Невысокое препятствие в виде одного бордюра, второго, и он оказывается на пристани. Здесь тоже многого препятствий: стоящие на постаментах старинные пушки, лавочки, парапеты с прячущимися за ними туристами.
   Лавируя меж всем этим, Башкурт выбирает нужное место...
   Вот оно! Свободный от брустверов и бортиков край пирса рядом с отдельно стоящим зданием кафе.
   Вперед!
   Не снижая скорости, мотоцикл с рисковым седоком проскакивают оставшиеся метры и, оторвавшись от тверди, совершают головокружительный прыжок.
   Пирс невысок, и полет длится чуть дольше секунды.
   Приводнение. Фонтан зеленоватых брызг и расходящиеся от места падения круги...
   Скоро на краю пристани появляется несколько "башибузуков". Лица перекошены от злобы, в руках готовое к стрельбе оружие. Старший отправляет двоих подчиненных влево от пирса, двоих - вправо; сам остается на месте и с мстительным нетерпением вглядывается в мелкую прибрежную рябь.
   Никого...
  
  
   Глава третья
   Российская Федерация; черноморское побережье
   Три недели назад
  
   Не знаю, чем больше я заинтригован: обнаруженной на дне торпедой или же странным предметом, буквально "ожившим" на моих глазах и умчавшимся сторону открытого моря.
   Всплываю. В голове сумбур.
   Сделав несколько взмахов руками, обнаруживаю неподалеку надувную шлюпку с подвесным мотором и сидящими на ее бортах парнями-спасателями.
   Подзываю их и прошу обозначить место якорным буем.
   - Нашел? - помогают мне спасатели забраться в шлюпку
   Открываю рот, дабы рассказать о торпеде и... лишь пожимаю плечами. Внезапно приходит осознание простой вещи: если я не проясню ситуацию с удивительно "ожившей" штуковиной, то никогда не прощу себе эту слабость. А для выяснения подробностей необходимо еще раз спуститься под воду.
   "Что, Черенков, охота пощекотать в паху нервы? - спрашиваю сам себя. И сам же отвечаю: - Ну, тогда овощ тебе в помощь. В смысле - хрен с тобой..."
   - Показалось, будто что-то лежит на дне, вытянутое... Воздуха не хватило. Нужно еще разок проверить.
   - Мы как раз акваланг подвезли, - информирует старший.
   - Проверили? Заправлен?
   - Давление в норме.
   Приваливаюсь к борту.
   - Сейчас, мужики, чуток передохну.
   - Ничего-ничего - мы подождем. Сигаретку дать?
   - Спасибо - не курю.
   - И то правильно. Для такой работенки легкие нужны как меха у баяна!..
   Под ненавязчивый треп спасателей, я гляжу в небо и думаю о найденной торпеде...
  
  
   Начальником кафедры мино-торпедного вооружения в Питерском военно-морском училище был ветеран-североморец Герой Советского Союза подводник Старшинов. Лекции он читал виртуозно и, не смотря на почтенный возраст, по памяти называл номера узлов и агрегатов, перечислял точные паспортные данные сотен деталей. Частенько при этом вворачивал простоватый, доходчивый флотский юмор. "Внутри изделия, - указывал он перстом на полноразмерный макет торпеды, - содержится двести килограммов тринитротолуола. От взрыва оного богатства под днищем, кораблик любого водоизмещения расколется на две ровнехонькие части. Это если счастье привалит, а если не привалит, то и на все три. Нормально? Для врагов нашей Родины - в самый раз..."
   Признаться, я до сих пор в восторге от качества преподавательского состава тех времен. Какие были Люди! Настоящие интеллектуалы, кладезь боевого опыта! С них и начинались мои познания в минно-диверсионном деле. Где и у каких вражьих кораблей находятся арсеналы с пороховыми погребами, где танки с топливом; куда и сколько приспособить мин или других вещиц с "пламенным приветом", чтобы наверняка и скоренько отправить их на дно. Благодаря этим же Людям мне довелось немало узнать и о торпедах.
   Застегивая лямки акваланга и готовясь уйти на глубину, я уже догадывался, что за боеприпас мне попался на двадцатиметровой глубине. И эта догадка пришла благодаря подводнику-североморцу Старшинову...
  
   * * *
  
   Солнце довольно высоко, и дно освещается - лучше некуда.
   Старенький акваланг работает исправно. Я на глубине. Осматриваюсь...
   Торпеда со следами моих раскопок лежит на прежнем месте. А вот второй предмет, внезапно сорвавшийся со дна и уплывший - исчез.
   Тяну за рукоятку нож и медленно приближаюсь к песочному бархану, под которым покоилось это Нечто...
   На песке небольшие углубления; вокруг - полосы и росчерки, словно размышляя над сложной задачей, кто-то рисовал замысловатые фигуры.
   Делаю вокруг торпеды большой "круг почета", внимательно вглядываясь в каждую складку...
   Никого. И ничего.
   Что ж, займемся торпедой...
   Повторно и более основательно изучая семиметровую "дуру", чье боевое зарядное отделение содержало двести восемьдесят килограммов взрывчатого вещества, я уже не сомневаюсь: передо мной одна из первых немецких электрических торпед - G7e, принятая на вооружение флотом фашистской Германии в начале Второй мировой войны. Революционное для своего времени изделие - "бесследное" и способное пройти на тридцати узлах дистанцию в семь с половиной километров. К слову, Советский Союз подобного совершенства в производстве торпед достиг лишь к концу войны.
   Просьба Анапова из Агапы выполнена - заключение готово. Жаль, что на дне оказалась настоящая торпеда, а не кусок трубы - людей действительно придется эвакуировать. Но свою работу я сделал качественно. Теперь можно и расслабиться. Сейчас выполню "круг почета" и рвану наверх...
   Круг я не завершил, вновь увидев летящую из мутной глубины тень.
   Господи, да что за хрень тут происходит?!
   До поверхности далековато, спрятаться не за что. Остается одно - выхватить нож и приготовиться ко всякого рода неожиданностям.
   Сгруппировался, жду. План предельно прост: хочу увернуться от первого удара и пустить в ход свое единственное оружие.
   Часто подрагивая вверх-вниз, тень приближается; ее размеры увеличиваются...
   Приглядевшись, я вдруг понимаю: это же афалина! Обыкновенный черноморский бутылконосый дельфин!
   От данного открытия легче не становится. Да - дельфин. Да - лучший друг человека в море. Но с его психикой явно что-то не в порядке, ибо случаев нападения этих животных на людей я не припомню. Хоть убей - не припомню.
   Работая мощными хвостовыми плавниками и разгоняясь, гибкое гладкое тело скачет вверх-вниз, вверх-вниз. Дистанция стремительно сокращается...
   Чувствую, уклониться от атаки будет невероятно сложно.
   Я уже гадаю, чем он нанесет удар: развитым клювом или выпуклой лобно-носовой подушкой, когда ситуация разом меняется: на удалении метров восьми дельфин вдруг перестает работать хвостом и теряет скорость. До меня он доплывает по инерции.
   Выставляю левую ладонь с тем, чтобы отвести в сторону его морду, а он делает последнее резкое движение: уходит вниз и бьет по предплечью высоким спинным плавником. Это не похоже на атаку. Это скорее имитация.
   Обессиливший дельфин беспомощно опускается на дно.
   Погружаюсь следом и замечаю тонкий блестящий предмет, торчащий в его светлом брюхе.
   Ах, вот в чем дело! Видимо какая-то сволочь решила поохотиться и всадила в афалину стальной гарпун. В таком случае агрессивное поведение взрослой и довольно крупной особи вполне объяснимо.
   Афалина мягко ложится на дно и конвульсивно дергает телом, отчего торчащий гарпун чертит на донных отложениях замысловатые фигуры. Теперь понятно происхождение линий и росчерков вокруг углублений на песке.
   Внешне дельфин спокоен, но глаза с грудными плавниками выдают нервозность. К тому же периодически слышен тонкий свист - звук, издаваемый этими животными в минуты опасности.
   Подплываю ближе. Осторожно прикасаюсь к глянцевой спине. Осматриваю торчащий в теле гарпун...
   Нет, пожалуй, лучше его не трогать. Гарпун нанес проникающее ранение, и неквалифицированная помощь может навредить внутренним органам бедного дельфина.
   Глажу спину у плавника, смотрю в усталые, наполненные болью глаза. Эмоций у животного почти нет.
   Вспоминаю о том, что дыхательные паузы у афалин продолжаются от нескольких секунд до шести-семи минут. Особо натренированные особи способны находиться под водой без дыхания до четверти часа.
   Прячу нож и обхватываю тело раненного бедолаги. Пойдем-ка, дружище, наверх - подышим!
   Его длинна - метра три с половиной. Вес - более трехсот килограмм. Солидный экземплярчик!
   Он совершенно ослаб и не оказывает сопротивления.
   Не смотря на интенсивную работу моих ног, на поверхность мы поднимаемся очень медленно...
  
   * * *
  
   Спасатели в шлюпке встретили наше появление на поверхности дружным возгласом:
   - Оп-па! Это и есть та злополучная торпеда?
   - Нет, это раненный дельфин. А торпеда лежит на дне ровнехонько под нами.
   - Что, правда? Прямо под нами? - испуганно таращит глаза начальник спасательной станции.
   - Правда. Старая немецкая торпеда G-7e.
   - Охренеть...
   - Ладно, ребята - будет вам удивляться! Она почти семьдесят лет тут отдыхает и еще столько же пролежит. Бросайте буй...
   В воду летит якорь, увлекая за собой белый пропиленовый фал от яркого бело-красного буя. Таким образом мы маркируем место найденной торпеды, дабы специалистам по разминированию было проще ее отыскать.
   Я остаюсь в воде и прошу парней помочь доставить к берегу раненного дельфина
   Распределившись, начинаем движение: я одной рукой вцепился в борт, другой обнимаю афалину; начальник станции поддерживает животное за грудной плавник; молодой спасатель у мотора управляет лодкой.
   Медленно приближаемся к берегу...
  
  
   - Что? Что там? - подбегает к самой воде местное начальство.
   Мы осторожно затаскиваем "трофей" на мелководье. Затаскиваем и укладываем на песок под накатывающую волну так, чтобы не потревожить торчащий в брюшном боку гарпун.
   По ходу рассказываю о сделанном заключении. Анапов из Агапы бегает вокруг и всплескивает короткими руками:
   - Вы уверены? Вы не ошиблись? А вы хорошо посмотрели?..
   - Немедленно звоните в МЧС и хотя бы оцепите пляж, - повышаю голос. - На дне лежит немецкая торпеда времен Великой Отечественной войны. Вес боевой части - двести восемьдесят килограмм.
   Этой информации достаточно. Перепуганный Илья Игоревич с прижатым к уху телефоном убегает подальше от линии прибоя. В принципе, Агапов - молодец, свои обязанности Главы районной администрации худо-бедно исполняет. Одному Богу известно, сколько я встречал мрази, пришедшей во власть исключительно ради собственного кармана. Такой и пальцем бы не пошевелил, прознав о старом боеприпасе, лежащем на дне общедоступного пляжа.
   Подхожу к девчонкам со скорой помощи.
   - Поможете?
   - Чем? - нерешительно мнутся они.
   - Надо бы вытащить гарпун из афалины. Жалко животину - мучается.
   - Я не возьмусь, - решительно мотает головой врачиха. - Понятия не имею о внутреннем строении дельфинов. А по неопытности можно что-нибудь повредить наконечником этой острой штуки.
   - Я тоже ничего о них не знаю, - испуганно шепчет медсестра.
   - Что же делать? Кто-то из людей искалечил его, значим мы же - люди - должны помочь.
   Они растерянно пожимают плечиками...
   Сижу вместе со спасателями возле дельфина. Черт его знает, но иногда вид умирающего животного вызывает во мне такое сострадание, которое заслуживает не всякий человек. Девушки-медики топчутся рядом.
   Тишина. Тихий шелест прибоя. И только вдалеке слышатся нервные завывания сирены...
   - Я знаю, кто поможет! - вдруг заявляет врачиха: - Эльвира - дочь главврача!
   - Точно, - восторженно шепчет сестра.
   Осторожно интересуюсь:
   - А она специалист?
   - Она заочно учится в зооветеринарном. Перешла на последний курс.
   Зооветеринарный? Это уже ближе. Это сгодится.
   - Далеко живет?
   - Тут все рядом. В Анапе во все концы - двадцать минут! Мы сейчас ее привезем!.. - похватав шлепанцы, убегают девчонки.
   Мы переглядываемся и в легком недоумении провожаем порхающие над горячим песком тонкие белые халаты.
  
   * * *
  
   Автомобиль скорой помощи появляется на пляже одновременно с несколькими спецмашинами: МЧС, пожарными, милицейскими. Из "скорой" выходят трое и направляются к нам. Женщина лет сорока пяти несет металлический чемоданчик и ведет под руку молоденькую девушку, та в свою очередь держит за переднюю лапу рыжего орангутанга-подростка.
   - Главврач с дочерью, - тихо подсказывают спасатели.
   - А почему она ведет дочь под руку?
   - Эльвира слепа от рождения.
   Понятно. Эльвира - тоненькая, светловолосая девчонка в простеньком сарафане поверх купального костюма. На бесстрастном лице темные очки, походка неуверенная, осторожная. На вид - лет девятнадцать-двадцать.
   Ее мама - обычная женщина: средний рост, нормальная комплекция, ничем не примечательная внешность. Вот только во взгляде усталость и жуткая безысходность.
   Орангутанг - беззаботный и шаловливый, как все дети. Получив свободу, он тут же присаживается возле дельфина и с любопытством изучает его морду.
   - Здравствуйте, - говорит главврач серым невыразительным голосом. - У вас тут какие-то страсти намечаются. Саперов вызвали, пляж оцепляют, а Эльвира уговорила меня приехать - хочет осмотреть вашего пациента.
   Делаю шаг навстречу.
   - Доброе утро. Афалину нашли со стальным гарпуном в брюхе. Сами вытаскивать железяку побоялись.
   - И правильно. Лучше не трогать, - тихо говорит девушка. - Покажите, где он?
   Мама подводит дочь к афалине, а я вкратце пересказываю историю нашей встречи на глубине.
   Выслушав, она аккуратно ощупывает рану, интересуется:
   - Давно он лежит на мелководье?
   - С полчаса. Но это же не опасно. Он же не рыба, он дышит воздухом.
   - Опасность заключается в другом...
   Ее тонкие пальчики нежно поглаживают кожу афалины. Мама стоит позади и ни словом, ни жестом не вмешивается в действия дочери. Доверяет.
   Зато орангутанг Яшка весь душой и сердцем с ослабевшим дельфином. Обнимая длинными мохнатыми руками его блестящее тело, он прижимается, смешно складывает в трубочку губу и целует новоиспеченного друга в лоб.
   Я вместе со спасателями зачарованно смотрю на руки Эльвиры, с помощью которых она получает всю информацию из внешнего мира.
   - ...Опасность заключается в том, - убежденно говорит она, - что дельфин не может находиться длительное время на суше.
   - Почему?
   - Из-за большого веса тела и повышенного давления его внутренние органы деформируются.
   - Понятно.
   - Что это? - спрашивает девушка, наткнувшись на небольшое ровное отверстие в спинном плавнике.
   - Дырка. Я ее заметил еще под водой, - пожимаю плечами. - Обычный след от старой раны. Наверное, за что-то зацепился. Знаете, под водой ведь много всякого мусора: арматура, проволока, куски металла и стекла...
   - Да-да, я слышала об этом. Пожалуйста, поливайте его время от времени водой, чтобы не пересохла кожа, и не произошло теплового удара.
   Мы послушно выполняем указание. А Эльвира приступает к извлечению гарпуна.
   Я ни черта не смыслю в лечении животных, но, по-моему, девушка торопится и забывает об осторожности.
   - Стоп! - протестую против юношеского максимализма. - Предлагаю его подержать - он же ударом хвоста быка свалит!
   - Нет-нет, что вы! - смеется она. - Афалины очень терпеливы и с благодарностью принимают медицинскую помощь от людей.
   Терпение терпением, но я, поминая о чувствительном ударе в спину, все же отгоняю юного орангутанга и кладу руку на хвостовой плавник.
   Словно заметив мою предосторожность, девушка улыбается и с ловкою быстротой извлекает гарпун из белого дельфиньего брюха.
  
   * * *
  
   Мне пришлось вновь поплавать с новым приятелем. Вернее, потаскать его по мелководью.
   Создав оперативный штаб и выставив оцепление вокруг пятисотметровой пляжной зоны, товарищ Анапов из Агапы добрался и до нас.
   - Евгений Арнольдович, примите мою сердечную благодарность за помощь в классификации этой проклятой немецкой торпеды, - разводит он короткими ручками, - но я вынужден попросить вашу дружную компанию освободить берег. Через двадцать минут сюда пребывает группа разминирования.
   Молодец, дядька - быстренько все организовал. Ты - реликт, попавший в списки "Единой России" по счастливой ошибке. Побольше бы таких "ошибок" на бескрайних российских просторах - глядишь, и жизнь бы у нас наладилась...
   Безропотно подчиняемся. Совместно со спасателями перемещаем афалину на метровую глубину и потихоньку транспортируем до границы зоны оцепления. Девушка в сопровождении своей мамы и заботливого Яшки проделывает тот же путь берегом.
   На новом месте - возле пирса, уходящего в море метров на двести, главврач скорой помощи просит нас присмотреть за дочерью и отбывает в оперативный штаб.
   Я бы рад присмотреть, но вскоре мой взгляд натыкается на приехавших специалистов по разминированию. Двое относительно молодых мужчин лет по тридцать подошли с сумками к шлюпке и начали обряжаться в акваланги... Не знаю, какие насколько они смышлены и опытны как саперы, но пловцы из них никакие - это видно за версту.
   Извинившись перед девушкой, направляюсь к стоящему на безопасном расстоянии Агапову.
   - Илья Игоревич, кто эти ребята?
   - Как кто? - удивляется тот. - Офицеры из ближайшей инженерной воинской части.
   - Вы поинтересовались, сколько у них за плечами погружений?
   - Нет.
   - Напрасно...
   - А в чем дело? - настороженно промокает он лысину.
   - В том, что двадцатиметровая глубина отлично подходит для ознакомительного погружения начинающего дайвера. Так... поболтаться минут десять-пятнадцать у дна, поглазеть на красивые кораллы и рвануть обратно на поверхность.
   - Вы хотите сказать, что для выполнения серьезных работ...
   - Естественно, Илья Игоревич. Вы же неглупый человек, насколько я успел убедиться.
   Он долго трет платком наморщенный лоб, а я с усмешкой наблюдаю за процессом возле шлюпки. Вздохнув, предлагаю:
   - Давайте, я пойду на глубину вместе с ними и осторожно, не мешая их работе, подстрахую.
   Лицо дядьки просветлело.
   - Правда? Поможете?
   - Куда от вас деваться?.. Про царскую водку с обедом только не забудьте...
  
   * * *
  
   Работа по разминированию старой торпеды продолжалась около часа. Парни оказались неплохими спецами и довольно быстро отделили от носовой части проржавевший инерционный взрыватель. Я находился поблизости, наблюдал и пару раз своевременно подавал команду на всплытие, потому как саперы напрочь забывали контролировать давление в баллонах.
   Во время всплытия я притормаживал молодецкий порыв, спасая ребят от легкой формы кессонки. В шлюпке помогал сменить аппараты и давал кое-какие советы, облегчающие работу на глубине.
   В общем, мы неплохо справились с работой и передали обезвреженный боеприпас прибывшему буксиру с работягами-водолазами. Те быстренько его подцепили и поволокли на военный полигон для полного и окончательного уничтожения.
   Простившись с ребятами, я отправился проведать спасенного дельфина...
   Подхожу. Как ни странно, возле слепой девушки вижу только орангутанга по имени Яшка. Он обнимает афалину словно старого друга. Эльвира увлеченно занимается пациентом: обрабатывает рану, делает инъекции.
   Присаживаюсь рядышком и я, чтобы с изумлением наблюдать за тем, как девушка безошибочно находит в небольшом современном чемоданчике нужные инструменты и препараты; как искусно с ними управляется.
   Обрадовавшись моему возвращению, она запросто поддерживает разговор, из которого я узнаю странные и весьма занятные вещи. Оказывается слово "дельфин" происходит от греческого "дельфос", означающее "брат". Оказывается, в той же Греции за убийство дельфина карали смертной казнью, ибо на протяжении тысячелетий они были и остаются лучшими друзьями человека...
   С искренним удовольствием признаю:
   - Вы очень любите животных и свою будущую профессию. Это здорово.
   - Да, это так. Вас Евгений зовут?
   - Евгений. А вы - Эльвира?
   - Верно. Если хотите, можем на "ты".
   - Конечно. Так проще.
   - Ты кем работаешь, Евгений?
   - В данный момент нахожусь в отпуске.
   - А между отпусками?
   - Служу в отряде боевых пловцов. Ныряю подобно этому дельфину, только плавать под водой так быстро и хорошо не научился.
   Наш пациент постепенно отходит от болевого шока. Продолжая удерживать хвостовой плавник, я ощущаю невероятную силу в его мышцах.
   Яшка ничего не боится - ползает по глянцевому телу, издает какие-то звуки, прижимается...
   Вскоре девушка заканчивает врачевание, собирает и складывает медицинский инструмент в свой блестящий чемоданчик.
   Спрашиваю:
   - Что с ним делать дальше?
   - Не знаю. Он здорово ослаб. Неплохо бы предложить ему живой рыбы.
   - Сейчас устроим, - с надеждой смотрю на десяток рыбаков, сидящих на пирсе с длинными удилищами. - Пяток минут подождешь?
   - Конечно.
   Изъяв деньги из кармана шорт, несусь на пирс...
   Рыбачки сговорчивы: продадут - еще наловят, и вскоре я возвращаюсь с целым пакетом живой кефали.
   Вначале дельфин не реагирует на угощение. Эльвира упорствует: гладит его, уговаривает. Что-то по-своему пытается объяснить и Яшка...
   В конце-концов, афалина нехотя съедает одну рыбешку, вторую... Аппетит постепенно просыпается, и пакет медленно, но верно пустеет.
   - Вот и славно. Молодчина, - нахваливает девушка. И легонько касается моей руки: - Женя, у меня к тебе просьба...
   Она звонит по мобильнику маме и говорит о необходимости задержаться на берегу возле дельфина до позднего вечера. Подумав, мама соглашается. Но при этом просит передать мне трубку и довольно строгим голосом требует точно к полуночи доставить юную особу домой.
   Деваться некуда - соглашаюсь.
  
  
   Глава четвертая
   Турция; Стамбул
   Одиннадцать месяцев назад
  
   Подготовка сотрудников турецкой национальной полиции всегда вызывала зависть у тех, кто противостоял турецкому закону. "Башибузуки" неплохо владели единоборствами, лихо справлялись с вождением любых марок автомобилей и мотоциклов, отлично стреляли, обладали отменной физической подготовкой. Потому-то, оказавшись раненным в ногу на мотоцикле с неисправным двигателем, Башкурт здорово растерялся. Что делать? Куда и как бежать с небольшой площади?
   Спасительная идея пришла тотчас, стоило взгляду скользнуть по зеленоватой глади пролива. Море! Его спасет только море!
   Башкурт резко поворачивает руль влево, и двигающийся по инерции мотоцикл перелетает через несколько ступенек.
   Пристань. Лавируя меж препятствиями, главарь банды выбирает свободный от брустверов и бортиков край пирса.
   Вот он - рядом с отдельно стоящим зданием кафе.
   Пристань позади.
   Короткий пирс.
   Прыжок.
   Секундный полет и... жесткий удар об воду.
   Башкурт с детства умел отлично нырять и плавать.
   Помимо родственных уз, любовь к морю была единственной нитью, связывавшей его с младшим братом Денизом. Они росли в небольшом приморском городке Зонгулдак, где почти все взрослое население занималось углем - добычей в глубоких шахтах или же его погрузкой в порту Эрегли. Ну, а дети были предоставлены сами себе и при первой же возможности неслись стайками к берегу, где удили рыбу, плескались на каменистых пляжах. Тогда и научились Башкурт с Денизом плавать быстрее, нырять глубже, а задерживать дыхание дольше других.
   Оказавшись в воде, Башкурт не спешит разжать ладони и отпустить в пучину тяжелый мотоцикл. Зачем? Пусть утянет поглубже, чтоб ублюдкам из национальной полиции не удалось вторично его подстрелить.
   "В самый раз!" - отталкивается он от мотоциклетного руля и устремляется влево - к ближайшему туристическому судну. Он успел заметить его перед прыжком: заурядная прогулочная скорлупка с тридцатиметровым корпусом ярко-белого цвета. Спрятавшись под ее нависающими бортами, можно немного отдышаться.
   До нее метров пятьдесят - плевая дистанция. Лишь бы не ошибиться с направлением, так как прибой возле берега всегда поднимает муть и ухудшает видимость.
   Башкурт мощно гребет руками и быстро плывет вдоль дна. Ноги он старается не нагружать - правую при неловких движениях едва не сводит судорогой от боли...
   А вот и скорлупка. Сверху она блестит свеженькой белой краской, а снизу покрыта чудовищными темными разводами и наростами из мелких ракушек.
   Башкурт давно не практиковался в подводном плавании и столь же давно не задерживал дыхания. Приходиться отдавать много сил и ужасно хочется вынырнуть - глотнуть воздуха. Но лучше сделать это с дальней стороны прогулочного судна, проплыв под его корпусом.
   Под килем он чувствует слабость и нехватку кислорода. Еще пара секунд...
   Все! Больше терпеть невозможно!
   Оставив позади судовой киль, он резко идет к узкой полоске поверхности, играющей светом между корпусом и стенкой пирса. Башкурт старается всплыть как можно тише, но в спешке раздается всплеск.
   Проклятое курение! Грудь буквально разрывает от хриплого дыхания.
   С опаской поглядывая вверх, он с минуту прочищает легкие и довольно усмехается: от площади раздается дружное завывание полицейских сирен. В такой какофонии всплеска воды никто не услышит.
   Отдышавшись, он набирает очередную порцию воздуха и снова уходит на глубину. Под водой предстоит преодолеть такое же расстояние до следующего прогулочного судна...
  
  
   Имя "Башкурт" означало "главный волк" или "вожак стаи".
   Наверное, данная трактовка наилучшим образом соответствовала характеру авантюриста, любителя легкой наживы, иногда очень жестокого и злобного человека. Родителей он потерял чрезвычайно рано и единственной на всем белом свете родственной душой оставался младший брат Дениз.
   До тридцати пяти лет Башкурт словно нарочно находил на свой зад приключения. Среди его дружков числились исключительно уголовники и прочие темные личности, благодаря чему недолгое пребывание на свободе, как правило, чередовалось с длительными отсидками в тюрьмах. В тридцать пять в голове уже зрелого мужчины случилась некая метаморфоза. Что-то щелкнуло, что-то перемкнуло, и он вдруг понял простую истину: больше в тюрьму не хочется - там слишком бездарно и бессмысленно растрачиваются дни, месяцы и годы его жизни.
   В очередной раз оказавшись на воле, он вернулся в банду, но при этом начал не с разработки планов новых грабежей и налетов, а со звонков и поиска посредников, имеющих выходы на очень влиятельных и могущественных людей.
   Ровно через две недели ему посчастливилось добиться встречи и познакомится с Али Эрдоганом - человеком, лично знавшим Премьер-министра. С тех пор дела у банды пошли в гору: множество раз Эрдоган выручал в процессе заведения уголовных дел и следствия; если помощь не поспевала, то договаривался с судьями, и приговоры подельникам Башкурта выносились на редкость мягкими; трижды спасал при разборках с конкурирующими бандами. При этом самого Башкурта полиция больше не трогала...
  
   * * *
  
   Используя нехитрый способ, он отдалился от площади Бешикташ почти на километр. Лишь физическая усталость и боль в раненной ноге заставила прекратить стайерский заплыв.
   Отдыхая в очередной раз под бетонной плитой напротив нового отеля, Башкурт решил задержаться в укромном местечке до наступления темноты. Однако слабость и круги перед глазами навели на мысль о немалой потере крови. Зацепившись за арматурный крюк, он с трудом приподнял над водой поврежденную ногу, повернул ее к свету, осмотрел рану.
   "Нет, нужно срочно остановить кровь!" - решает мужчина и выглядывает из своего убежища, оценивая расстояние до пришвартованного к пирсу катера...
   До катера он едва добрался, хотя расстояние не превышало двадцати пяти метров. Вынырнув, отдышался. Приглядел пологое местечко, где можно вскарабкаться по бетону на берег. И, не таясь, поплыл брассом к цели...
   - Да, в воде-то двигаться было легче, - пригнувшись и озираясь по сторонам, добежал он до неширокой дороги.
   Машины здесь ходят не так уж часто: вдоль берега сплошной цепочкой выстроились небольшие отели; за дорогой, в тиши векового леса дремало старинное мусульманское кладбище.
   - Такси! - вскидывает Башкурт руку.
   Машина шарахается в сторону.
   - Черт... - плюет он и в сердцах оглядывает себя.
   Внешний вид действительно мог отпугнуть кого угодно. Мокрая одежда и волосы, порванная рубашка, окровавленная правая брючина. И к тому же босые ноги - правый ботинок слетел при ударе об воду, ну а с левым пришлось расстаться добровольно.
   И все-таки один надежный способ имелся.
   Он вынимает из кармана пару сотенных купюр светло-зеленоватого цвета и принимается ждать. Деньги тоже насквозь мокрые, но за такую сумму любой стамбульский таксист согласится отвезти хоть на другой конец города.
   И верно. Уже через пару минут он сидит на заднем сиденье желтого Форда и расслабленно вспоминает сегодняшнюю неудачу...
  
   * * *
  
   Башкурт не был осторожным от рождения. Он научился осторожности после тридцати пяти. Поэтому на азиатский берег Стамбула - в дом старого и надежного друга он отправился не сразу.
   Поколесив по деловому центру европейской части города, он приказал таксисту остановиться у торгового центра и протянул триста долларов:
   - Купи мне обычный бинт, ботинки восьмого размера, носки и светлую рубашку. Исполнишь как надо - получишь столько же...
   Таксист кивнул и исчез за стеклянными раздвижными дверьми громадного магазина...
   Прошло пять минут, десять, пятнадцать...
   Да, опасения, безусловно, бередили душу. Вдруг этот долговязый водитель с подобострастной улыбкой на плоском лице позвонит в полицию и расскажет о странном пассажире?..
   Но все сомнения улетучиваются в тот же миг, когда нескладная фигура, обвешанная пакетами, появляется в дверях магазина.
   - Обувь купил сразу, а за легкими рубашками пришлось постоять в очереди, - виновато поясняет он, усаживаясь за руль.
   Башкурт наскоро перевязывает рану, переодевается, обувает туфли, оказавшиеся в самую пору. Прячет старую порванную рубашку в пакет и, рассчитавшись с таксистом, покидает желтый Форд...
   В этом же райончике он забегает в другой магазин, где приобретает новые джинсы и снова ловит такси.
   - В Фенербахче, - называет он один из юго-западных районов азиатской части старого Стамбула.
   В Фенербахче он приезжает в предвечерних сумерках.
   - Слава Всевышнему! - покинув машину, глядит главарь банды в светло-серое небо. - Потихоньку доберусь. Затемно буду на месте.
   И, прихрамывая на правую ногу, отправляется в соседний квартал, называвшийся "Кадыкей"...
  
   * * *
  
   - Мустафа, напомни: сколько денег находилось в коробках?
   - Коробки из-под ноутбуков и плоских мониторов по вместимости соответствуют кейсам - в них было по шестьсот тысяч. В коробки из-под принтеров мы загрузили по миллиону. Самой объемной оказалась тара для системных блоков - в каждую из этих картонных коробок уместилось по полтора миллиона.
   - И сколько же всего наших денег перевозил грузовик?
   - Тридцать пять миллионов долларов, - без запинки отвечает коренастый мужчина средних лет.
   - Бесподобно! Просто бесподобно! - пыхает сигарой Али Эрдоган. - Башкурт, ты лишил меня целого состояния. И что же прикажешь с тобой делать?..
   Башкурт со связанными руками стоит посередине огромного кабинета. В затылок дышат два молчаливых широкоплечих парня - сотрудники личной охраны Эрдогана; третий с пистолетом в руке - начальник службы безопасности - прохаживается у закрытой двери.
   Али Эрдоган - грузный мужчина шестидесяти лет. Среднего роста, лысоват, но с пышными седыми усами; умен, осторожен и опытен. Когда-то занимал ряд важных государственных постов, поэтому обладает невероятным количеством связей как в Турции, так и соседних странах.
   - Тридцать пять миллионов долларов, - повторяет он за своим помощником. - Ты представляешь, какие это деньги, Башкурт?
   Еще бы не представлять! За долгое время их знакомства он задолжал всего пять миллионов, и считал эту сумму непостижимой, сумасшедшей, огромной! Оттого и согласился отработать на перевозке груза...
  
  
   Башкурт успел добраться до своего надежного друга.
   Прихрамывая на правую ногу, он протопал километра два. Затем, дождавшись темноты, окунулся в нищету бедного квартала и нырнул в одну из его кривых улочек.
   Черта-с-два его найдут в этих запутанных трущобах! Здесь нет ни табличек с названиями улиц, нет номеров на однообразных каменных дувалах. Здесь потеряется даже тот, кто родился, вырос и всю свою жизнь прожил в Стамбуле.
   Словно в подтверждение обнадеживающей мысли Башкурт с четверть часа плутает по кварталу. На этой улочке живет его друг или на соседней? В этом доме или в следующем?..
   - Нашел! - растягиваются в улыбке тонкие губы.
   Он делает шаг к обрамленной грубым природным камнем калитке и осторожно стучит...
   Не взирая на позднее время и нервозность Башкурта, старый друг обрадовался его появлению.
   - Откуда ты?! - открыв калитку, вскинул он руки к темному небу.
   - Позже объясню, Джума. Можно войти?
   - Конечно! Зачем ты спрашиваешь?!
   Давным-давно они жили на одной улице небольшого приморского городка Зонгулдак. Учились в одной школе, вместе бегали на берег моря рыбачить и нырять с каменных утесов. После школы их пути разошлись: Джума отправился в угольную шахту, а Башкурт в первую ходку за решетку. Позже они неоднократно встречались и помогали друг другу. Джума с семьей скопил немного денег, продал дом в Зонгулдаке и переехал на окраину Стамбула.
   После молитвы они сели ужинать. За трапезой вспоминается детство в Зонгулдаке: школа, одноклассники, шалости, море...
   А потом происходит страшное.
   В дом вламываются какие-то люди. Очень много людей. Одновременно и со всех сторон. Но достаточно тихо: без стрельбы, криков и взрывов шумовых гранат. Они работают настолько профессионально, что Башкурт не сомневается: национальная полиция выследила его и берет дом Джумы штурмом.
   Джуму и невзрачную худенькую женщину ворвавшиеся в дому мужчины вырубили и оставили лежать посреди небольшой гостиной. А Башкурта связали и поволокли на улицу.
   И только на улице, когда его засовывали во вместительный багажник серого Мерседеса, он вдруг понял, что эти люди к полиции не имею никого отношения...
  
   * * *
  
   - Прости, Али... Я понимаю: тридцать пять миллионов - огромные деньги, - шевелит разбитыми губами Башкурт.
   Изобразив пренебрежительную усмешку, Эрдоган перебивает:
   - Это все, что ты понимаешь?
   - Я же не сам сдал твой груз полиции!
   - Почему ты приказал свернуть с трассы и двигаться вдоль Золотого Рога?
   - Мы свернули после моста через Золотой Рог из-за "евнухов".
   - Ага! И приехали прямиком в лапы "башибузуков"!
   - Мы не знали, что они дежурят на площади Бешикташ...
   - Хватит! - кричит Эрдоган.
   Заслышав властный голос хозяина, телохранители приходят в движение. Один обхватывает толстой ручищей шею Башкурта, второй наносит несколько сильных ударов в область печени и солнечного сплетения.
   Бандит хрипит, задыхается, плюется кровью...
   - Хватит. Ненужно напрасно тратить силы, - устало повторяет Эрдоган.
   Отдышавшись, главарь банды шепчет:
   - За что? Мы всегда были честными партнерами...
   - Были до сегодняшнего дня. Я разочаровался в тебе, Башкурт. Мне очень жаль...
   - Но я не обманывал, Али! - срывается на крик Башкурт. - Мы отбивались, как могли! Я потерял в этой операции троих верных людей!
   - Поздно оправдываться, - выпускает клуб дыма Эрдоган.
   - Я едва унес ноги от "башибузуков"!
   - Мне это не интересно...
   - У меня дырка в голени!
   - Голень - не сердце...
   - Как ты можешь?!
   - Заткнись! - вскипает пожилой мужчина.
   Вскочив с роскошного кресла, он резко распахивает окно и вдыхает прохладу ночного воздуха. Потом разламывает в пепельнице недокуренную сигару и цедит:
   - Заканчивайте с ним!..
  
   * * *
  
   Его грубо выталкивают на задний двор, что скрывается за роскошным особняком Эрдогана. Воля Башкурта сломлена, растоптана...
   Ранее общаясь с Али по своим делишкам, он частенько мечтал побывать в апартаментах этого могущественного человека. То ли мучила зависть, то ли заурядное любопытство. А тот будто нарочно назначал встречи за городом или же в тихих безлюдных парках.
   И вот на тебе - получи! Сбылась мечта идиота - побывал в гостях у сильного мира сего.
   Очередной удар, и Башкурт летит на зеленый газон, слабо освещенный декоративными фонарями, торчащими вокруг уснувшего фонтана.
   Опираясь дрожащими руками на каменный парапет водоема, он пытается подняться, но у виска щелкает взводимый курок. Стоя на корячках у ног начальника охраны, он замирает; с губ свисает кровавая слюна.
   - Пожалуйста, - шепчут разбитые губы. - Пожалуйста, попросите Али, чтобы он простил...
   - Ты слишком много задолжал, - появляется тот на хорошо освещенном заднем крыльце. В руках бокал с вином, на лице - безразличие.
   - Прости, Али. Я отработаю.
   - Как? - посмеивается Эрдоган.
   - Как угодно! Отработаю! Я многое умею делать! Прости!..
   Потирая указательным пальцем спусковой крючок, охранник ждет команды. Или легкого кивка головы.
   Али почему-то медлит.
   Допив вино, он передает пустой бокал Мустафе и спускается по гранитным ступеням. Остановившись рядом с Башкуртом, глядит в звездное небо и лениво потягивается...
   - У тебя имеется одно смягчающее обстоятельство.
   Башкурт с надеждой поднимает голову.
   - Этим обстоятельством является то, что деньги в коробках были фальшивыми. Так, Мустафа?
   - Совершенно верно, хозяин, - послушно отзывается помощник. - Но фальшивки были выполнены с безупречным качеством.
   - Ты слышишь? С безупречным! - строго повторяет Али. - Именно благодаря их безупречности мне удалось быстро найти покупателя из азиатского района Ускюдар, согласившегося купить фальшивые купюры по хорошей цене - один к семи. Понимаешь? - грозно глядит он на Башкурта. - Все было готово для сделки. Все! А ты не смог сделать самого простого: доставить покупателю несколько десятков картонных коробок!
   - Значит... Значит, ты выручал с этой сделки всего пять миллионов? - тяжело дышит Башкурт.
   - Да, пять миллионов. Пять миллионов настоящих долларов. И если бы ты выполнил свою работу - я списал бы с тебя равнозначный долг.
   - Получается, что теперь я задолжал тебе десять?
   - Десять.
   - Но это же не тридцать пять. И не сорок. Позволь мне их отработать, Али!
   Тот неторопливо раскуривает сигару и медлит с ответом...
   Башкурт с приставленным к голове стволом ждет одного слова. Всего лишь одного слова.
   И это слово звучит.
   - Хорошо.
   Начальник охраны словно по команде прячет пистолет за пояс, а Башкурт тяжело поднимается на ноги.
   - Хорошо, - сызнова раздается на заднем дворе фешенебельного особняка. - Кажется, ты говорил, будто хорошо плаваешь с аквалангом?
   - Да. В юности с братом много плавали. И потом приходилось ходить на глубину до сорока метров. Я вообще хорошо плаваю под водой. И ориентируюсь...
   - Готов ли ты исполнять мои приказы?
   - Готов, Али. Я на все готов, только позволь отработать долг.
   - Возможно, у меня найдется для тебя пара необычных поручений. Позже. Не сейчас... - направляется Эрдоган к дому. На середине лестницы, не оборачиваясь, бросает: - А пока проводите его к моему доктору...
  
  
   Глава пятая
   Российская Федерация; черноморское побережье
   Три недели назад
  
   - Зачем она об этом просит? - недоумевает девушка после моего разговора с ее мамой. - Что я сама не дойду? У меня есть замечательный провожатый - Яшка. Он с любой окраины Анапы безошибочно приведет домой.
   - Нет, Эльвира, полночь - не слишком удачное время для самостоятельных прогулок.
   - Мне, между прочим, скоро двадцать три.
   - Я понимаю, что ты взрослый человек. Местные жители вас с Яшкой, конечно, знают и никогда не обидят, но в Анапе сейчас приезжих больше чем местных. Согласна?
   Насупив брови, она молчит. Однако в этой детской надутости без труда угадывается удовлетворение и благодарность.
   Она стройна, длиннонога. У нее симпатичное, хотя и немного простоватое лицо с едва заметными веснушками и выгоревшими бровями. Кожа гладкая, с ровным загаром.
   Сумерки. Мы сидим на песке неподалеку от дельфина. Яшка устал: пристроился под боком у Эльвиры и пытается заснуть под наш монотонный негромкий разговор.
   - Неплохо было бы дать нашему дельфину имя, - тихо говорит девушка.
   - Предлагай.
   - Сегодня первое августа. Давай назовем его Август.
   Удивляюсь простоте решения:
   - Отличное имя! Быстро ты его придумала...
   Наконец, девушка интересуется временем.
   - Одиннадцать, - отвечаю, поглядев на часы.
   Она опять открывает чемоданчик, и тут я обнаруживаю потрясающее превосходство незрячего человека над зрячим: Эльвире совершенно не нужен свет; в кромешной темноте она на ощупь прекрасно разбирается с многочисленным содержимым своей медицинской поклажи.
   Мне опять приходиться придерживать мощный хвост дельфина, пока девушка делает инъекцию.
   - Готово, - убирает она шприц и приступает к сборам.
   - Что теперь?
   - Не хотелось бы оставлять его здесь. Ты можешь помочь ему отплыть от берега?
   - Попробую. А двух инъекций антибиотиков достаточно для выздоровления?
   - Маловато. Было бы неплохо проколоть несколько дней. Но для этого необходимо поместить дельфина в какой-то загон или отдельный водоем. Тут таких нет.
   Понятно. Значит, надо шугануть его в море - подальше от праздно шатающейся полупьяной молодежи.
   Сбрасываю футболку, захожу в воду.
   - Пошли, брат, - обхватываю тяжелое лоснящееся тело и, спохватившись, извиняюсь: - Ой, прости - ты у нас теперь Август...
   Кое-как перебираемся на метровую глубину, где пациент понемногу приходит в себя: шевелит плавниками, хвостом и тихо посвистывает.
   - Погуляй часов десять, - по-дружески шлепаю его по спине, - а завтра чтоб явился на это же место. Понял?
   Вряд ли он понял.
   Повернувшись мордой в сторону моря, Август резко взмахивает хвостом (и откуда взялось столько силы!), сшибает меня с ног и... исчезает. Будто его и не было.
   Потирая ушибленное плечо, возвращаюсь на берег.
   - Уплыл? - слышит мои шаги Эльвира.
   - Уплыл. И даже хвостиком помахал на прощанье.
   Девушка улыбается. А я напяливаю на мокрое тело шорты и футболку.
   - Мы с ним договорились встретиться завтра здесь же - возле пирса. Ты придешь?
   - Конечно, - протягивает она руку Яшке. Юный орангутанг тотчас хватается за ладошку.
   - В путь? - подхватываю чемоданчик.
   - В путь.
  
  
   Пересекая одну из центральных улиц, наводненную шумными разноцветными компаниями, слышу противные пьяные голоса:
   - О-о! Местная семейка идет!
   - Не-е, это которые дают за бабки фоткаться с обезьяной!
   - Э! Тормозни, народ! Дайте нам сфоткаться на память!
   Идем своей дорогой, но сзади кто-то догоняет.
   - Э! Вы чо, оглохли?!
   Оборачиваюсь и пока еще спокойно советую:
   - Идите, парни, своей дорогой.
   - Чего?! - нахально тянет прыщавый недоросль под два метра ростом - лохматый, весь в фенечках и с сережкой в ухе. Че Гевара, блин...
   Слышу за спиной торопливые шаги: кто-то из ретивых (или самых пьяных?) решил догнать и разобраться. Что ж, пора преподать подрастающему поколению урок вежливости - исправить упущение педагогов и родителей.
   Короткий удар, и "команданте Кубинской революции" мычит, отплевываясь кровавыми соплями.
   В компании их дружков короткое замешательство быстро сменяется единодушным решением отомстить за боевые потери и поруганную честь. С лавочки и каменного парапета одновременно вскакивает молодцов шесть или семь возрастом от двадцати до двадцати пяти.
   Что ж, случалось нам бывать в передрягах и похуже.
   - Женя, не надо, - просит Эльвира.
   - Почему же? Иногда надо. Ты постой здесь, хорошо?..
   Поворачиваюсь к шеренге атакующего противника.
   Красиво идут, черти. Но вся эта стадная решимость испарится в один миг, стоит юнцам натолкнуться на не менее решительную силу.
   Шагаю навстречу.
   Серия не слишком сильных (дабы не убить) ударов отбрасывает двух самых отчаянных отдыхающих на ровно подстриженную траву газона. Один наглухо вырублен, второй вяло шевелится в кустах хризантемы.
   И тотчас краем глаза подмечаю резкую перемену: скорость наступления противника падает; тупая злоба уступает место осмысленной опаске...
   Короче, когда пятеро оставшихся в строю бойцов все поняли, у них был такой ужас на лицах, что если их сфоткать, то можно фотками пугать нечистую силу.
   К тому же в тылу робкие женские голоса переросли в откровенно громкие визги с требовательными возгласами прекратить рукоприкладство и разойтись по разным углам ринга.
   Ожидаемая реакция. Я бы на месте неокрепшего духом младого поколения тоже засомневался в исходе сражения, завидев перед собой двухметрового дядю весом сто десять килограмм. Причем вес этот сконцентрирован не там, где у многих болтается брюхо, а равномерно распределен по телу в виде рельефных мышц...
   Конфликт угасает сам собой. Сумевшие обуздать свои эмоции парни оттаскивают с поля боя раненных; я возвращаюсь к Эльвире...
  
   * * *
  
   Яркое солнечное утро. Легкий бриз и ласковый шелест волн.
   Нас трое: Эльвира, Яшка и я. Дельфина нет, как нет и надежды на его появление. Мы успели разок искупаться; лежим, пытаемся согреться в холодных лучах низкого утреннего солнца. И в не серьезной манере рассказываем друг другу о личной жизни. Причем генерирует данную тему Эльвира, а я лишь пытаюсь шутливо отбиваться.
   - ...Да ладно, надо веселее и проще смотреть на жизнь, а не заморачиваться на условности, - подначивает меня девушка.
   Улыбаюсь и я:
   - Интересно, где и при каких обстоятельствах ты вывела эту Теорию?..
   Прощаясь вчера, мы договорились с Эльвирой встретиться в девять утра на этом же месте. В восемь сорок пять я уже торчал неподалеку от длинного рыбацкого пирса и очень удивился, увидев Яшку, уверенного ведущего за руку девушку. Признаться, я ожидал, что ее привезет мама, а тут... В общем, молодой орангутанг здорово вырос в моих глазах.
   - Где и при каких обстоятельствах? - смеется она. - Когда поступала на зооветеринарный факультет, пришлось заполнять кучу заявлений, анкет, подписных листов и прочей лабуды, которые мне зачитывала подруга. Почему-то подумалось: половину из них никто и никогда не прочитает. Помню, в одной анкете был вопрос: "Расскажите о себе".
   Незаметно усмехаюсь: ну-ка, ну-ка? И что же ты ответила?
   - Не долго думая, я написала: "Пацифистка. Без ума от пломбира в шоколаде". И буквально через пятнадцать минут беседовала с каким-то серьезным дядечкой по поводу этих строк.
   Не могу удержаться от смеха. Ей богу, мне начинает нравиться ее свободолюбивый ум и независимый характер.
   - А что ему не понравилось? Пломбир или ненависть к войне?
   - Кто ж их больных разберет? Им доктор нужен. Настоящий человеческий доктор.
   - Это точно...
  
  
   Около одиннадцати Яшка вдруг перестал лопать мороженое, и заволновался.
   Приподнимаюсь на локте и смотрю туда, куда указывает длинная рука, покрытая редкой рыжей шерстью.
   Медленно взрезая зеленоватую воду, к берегу приближается спинной плавник афалины.
   - Эльвира, приготовь шприц побольше.
   - Он приплыл?! - оживает она.
   - Приплыл. Но опоздал, негодник...
   Яшка забирается на руки к Эльвире, и мы заходим с ней в воду по пояс - встречаем пациента. Подплыв, тот трется боками о наши ноги, подставляет черную блестящую спину с острым плавником. Круглая ровная дырка посередине плавника по-прежнему привлекает мое внимание. Эльвиру я вчера успокаивал, придумывая какие-то нелепицы о торчащей из дна арматуре, однако самому мне мало вериться в эту чушь.
   Август слабоват - движения вялые, экономные. Будто заглаживая свою вину за вчерашнюю шалость с ударом хвоста, он чешет свой выпуклый лоб об мою коленку...
   Порадовавшись встрече, мы идем к берегу. Пациент послушно следует за нами, словно понимая необходимость продолжить начатый днем раньше курс лечения.
   На берегу девушка присаживается к чемоданчику и готовит пару инъекций. Я же несусь на пирс к знакомым рыбачкам за порцией свежей рыбы - сам дельфин пока не в состоянии добывать ее в нужном количестве.
  
   * * *
  
   Поздний вечер.
   Весь день мы провели на пляже возле дельфина, лежащего на мелководье и терпеливо сносившего прописанные молодым ветеринаром процедуры. С аппетитом закусив свежей рыбкой в третий раз подряд, Август приободрился, отживел и даже пробовал заигрывать с нами и Яшкой.
   Уплывал он степенно и без резких движений, на пару минут задержавшись у середины рыбацкого пирса. Потом исчез за волнами, после чего Эльвира долго стояла по колено в воде и смахивала бегущие из-под темных очков слезы.
   - Наверное, он больше не вернется, - говорит она по дороге домой.
   - Всяко возможно. Я где-то читал, что животные помнят наши добрые поступки до конца жизни.
   - Это правда. Это действительно так...
   Полночь. Мы прощаемся около дома Эльвиры.
   Яшка оседлал перила и самозабвенно доедает купленный по дороге апельсин. Девушка стоит на первой ступеньке лестницы, ведущей на веранду второго этажа. Там - на втором этаже старого добротного дома она живет со своей мамой.
   Эльвира грустна, молчалива и не торопится подниматься наверх.
   - Можно я посмотрю на твое лицо? - шепотом спрашивает она.
   - Можно, - соглашаюсь, не успев толком понять, как она сбирается "смотреть".
   Теплые ладони с тонкими пальчиками нежно прикасаются к моим волосам, ко лбу; скользят по щекам и подбородку...
   - Ты симпатичный, - смущенно говорит она. И добавляет, коснувшись ладошкой предплечья: - И сильный...
   Хочу ответить ей в том же духе - дескать, она не просто симпатична, а красива, но взгляд неожиданно приклеивается к плывущим в темноте огонькам автомобильных фар. Плывут они как-то странно: то останавливаются и выжидают, то возобновляют движение по узкой улочке, на которой проживает Эльвира.
   Кто это?
   Подвыпивший гуляка, заплутавший в ночной Анапе?
   Или вновь прибывшая на отдых семья подыскивает удобные пенаты для ночлега?
   А может быть, кто-то из нокаутированных пареньков решил взять реванш?..
   В любом случае пора прощаться с девушкой. А там как-нибудь разберемся.
   - Спокойной ночи, - легонько сжимаю ее ладонь.
   Она встает на цыпочки, касается губами моей щеке и, позвав Яшку, спешит по лестнице вверх...
  
   * * *
  
   Топаю к трассе в надежде поймать попутку и добраться до "Витязя". Время позднее, освещение на улицах Анапы откровенно убогое и здесь приходиться вспомнить недобрым словом товарища Агапова. Однако автомобили по трассе еще бегают, и благодаря этим световым ориентирам я легко выдерживаю направление...
   А за пару кварталов до трассы мою спину неожиданно вновь освещают фары неизвестного автомобиля.
   На всякий случай забираю в сторону и иду по обочине.
   Не тут-то было - машина едет за мной, выдерживая дистанцию в сотню метров.
   Что за хрень, ей богу?!
   Плавный поворот улицы на мгновение скрывает меня от глаз преследователей. Воспользовавшись благоприятным моментом, ныряю за раскидистый куст сирени; согнувшись пополам, перемещаюсь назад и скрываюсь за деревом.
   Выгода моего положения обнаруживается спустя полминуты, когда автомобиль (оказавшийся, между прочим, Мерседесом) останавливается возле сирени.
   Незаметно подбираюсь сзади. Выжидаю...
   Выжидают и внутри представительского авто.
   Ладно, пора закончить этот фарс и разобраться с пассажирами. Что за охота на отдыхающих людей?!
   Три прыжка и я у дверцы водителя. Рывком открываю ее, заношу кулак для удара и...
   - Черенков!! Стоять, Черенков! - резко окликают меня из глубины салона. - Убьешь водителя - сам будешь рулить!
   В полнейшем изумлении опускаю занесенный над водительской головой кулак и заглядываю внутрь.
   Так и есть! Вальяжно развалившись на заднем сиденье, на меня смотрит хитро улыбающаяся физиономия шефа. Да-да, того самого шефа, который и генерал-лейтенант, и руководитель одного из важнейших Департаментов ФСБ, и мой непосредственный начальник, и благодетель, второй раз подаривший путевку в черноморский рай.
   Вот так встреча! Не иначе опять что-то приключилось. Такие люди просто так попить чайку за тысячу верст не приезжают.
   - Садись, братец, - приглашает Сергей Сергеевич, - нам с тобой по пути.
   Устраиваюсь позади водителя, захлопываю дверцу.
   - И давно вы за мной следите?
   - С того дня, как ты подписал контракт с ФСБ.
   Шутит, гад. У него вообще странноватое чувство юмора.
   - Ладно, не сердись, - миролюбиво посмеивается он. - Мы решили проверить, насколько ты расслабляешься в отпуске и забываешь о собственной безопасности.
   - Ну и как?
   - Проверку прошел. "Четыре" с плюсом.
   Блажено вытянув ноги, я почувствовал жуткую усталость. Мысленно я, конечно, благодарен шефу за внезапное появление, но вслух продолжаю недовольно ворчать:
   - Надо было лобовое стекло каменюкой разбить. Тогда бы точно заработал "пятерку"...
   Сергей Сергеевич Горчаков староват даже для звания генерал-лейтенант. Небольшого роста - около ста семидесяти сантиметров; щуплое телосложение. Седые волосы обрамляют лицо с правильными чертами. Кожа тонка и почти не имеет цвета - наверное, от большого количества ежедневно выкуриваемых сигарет. Однако внешность мало перекликалась с внутренним содержанием этого человека. При некоторых недостатках характера (кто не без греха, пусть первый бросит в меня камень, но если, сука, попадет...) Сергей Сергеевич был, есть и будет хорошим профессионалом, получившим навыки и опыт в старой доброй контрразведке КГБ. О его способностях можно говорить часами, но я обойдусь короткой ремаркой: генерал Горчаков не имеет ничего общего с некоторыми армейскими служаками, для которых существует лишь два мнения - свое и неправильное. К тому же его высокие профессиональные качества хорошо приправлены выдержкой, смелостью, незаурядным умом и бесценным опытом.
   Иногда мне от него достается за грубоватый тон, едкие шуточки и распущенность высказываний. Но в целом он относится ко мне с теплотою и отеческой строгостью.
   Мерседес выворачивает на трассу, идущую от Анапы вдоль побережья, и плавно набирает скорость.
   - Как отдыхается? - приоткрывает шеф окно и подпаливает сигарету.
   - Знаете, я давно обнаружил одну закономерность: мне всегда отлично отдыхается, если поблизости нет начальства.
   - Да, такова моя генеральская участь - разрушать чужие надежды на безмятежный отдых, - злорадно посмеивается он, выпуская в сторону окна дым.
   - Между прочим, вы обещали три недели отпуска. У меня есть свидетели.
   - Имей совесть! Ты греешь задницу на южном солнце целых семнадцать дней.
   - Верно. А до этого по вашей милости чуть не отморозил ее в море Лаптевых.
   - Ладно, - сбавляет он напор после упоминания об операции в море Лаптевых, где моему отряду "Фрегат-22" действительно пришлось несладко. - Ладно, - повторяет генерал, - тут появилось два срочных дельца. Вернее так: первое - срочное, но плевое; второе - несколько дней ждет, но в исполнении требует некоторых усилий.
   - Хотелось бы надеяться, что эти усилия придется прилагать не в полярных районах.
   - Неужели до сих пор не отогрелся?
   - Отогрелся. Только трясет иногда при виде ледяной воды.
   - Данная проблема скорее психологического характера - это, во-первых. А во-вторых, обе задачи предстоит выполнять здесь - в Черном море.
   Что ж, хотя бы одна приятная новость...
  
   * * *
  
   Вам известно, что у акул на поверхности головы имеются особые рецепторы, реагирующие на электрический заряд? Их чувствительность невероятна. Ученые считают, что если бы в море не возникало искажений и помех, то акула, благодаря этим чудо-хреновинам, обнаруживала бы движение добычи или наличие заряда в полтора вольта на расстоянии до пятисот миль. Да-да, вы не ослышались - на расстоянии до пятисот миль.
   Так вот, у меня тоже есть похожие рецепторы. Можете смеяться, можете не верить, но где-то в дальних закутках моего подсознания с детства обитает безотказный набор шестеренок, замечательным образом предсказывающий грядущие события. Кажется, это называют предвидением. Или предчувствием - точнее формулировать не умею. Хорошая, между прочим, штука! Несколько раз этот "шестереночный механизм" спасал мою шкуру, за что я чрезвычайно ему признателен. В другие моменты, не связанные с риском для жизни, механизм тоже работает без сбоев - достаточно прислушаться к самому себе, и он правдиво поведает о ближайшем будущем. Но с одним неизменным условием: если ты трезв и не настроен прикончить самого себя.
   Короче говоря, были у меня подозрения, что какие-нибудь форс-мажоры не позволят спокойно догулять подаренный Господом и Горчаковым отпуск. Увы, и на этот раз механизм из золотых шестеренок не подвел.
  
  
   Несемся по ночной трассе из Анапы в сторону комплекса "Витязь". Я еду в свой номер, зачем туда едет шеф - не знаю.
   Меня разбирает любопытство - Сергей Сергеевич крайне редко куда-то выбирается из столицы; обычно он вызывает меня на Лубянскую площадь и ставит задачу в своем старомодном кабинете. Прошу его рассказать о предстоящей работе.
   - Надо смотаться к южному берегу Черного моря, - говорит он, пыхая табачным дымом. Интонация голоса такова, будто речь идет не о море, а об улице, которую следует перебежать в установленном месте. Или перейти. - Делать там ничего особенного не требуется. Тихо смотаться, внимательно осмотреть одно местечко и так же тихо вернуться обратно.
   Как все просто! Если задача на самом деле выглядит столь элементарно - ты отправил бы в Турцию пару своих агентов под видом супружеской пары. Типа отдохнуть, позагорать, пошляться по магазинам и потрахаться в номере отеля с видом на Босфор.
   Заметив мою недоверчивую ухмылку, генерал уточняет:
   - Задание не совсем простое. Найдется в нем и парочка сложных элементов.
   Ага. Захватить Стамбул, пока санитары не спохватились.
   - Не смей иронизировать даже про себя! - опять угадывает мои мысли старик. - Слушай и запоминай. Послезавтра вечером сюда прилетают наиболее подготовленные пловцы твоего отряда. А через пару дней вы на борту дизельной подводной лодки стартуете в район Зонгулдака.
   - В район чего?
   - Городишко есть такой на северном турецком берегу - Зонгулдак. Небольшой - народу меньше ста тысяч. В городе ничего, кроме добычи угля, морского порта и туристического бизнеса нет. Расположен в гористой местности, покрытой густыми лесами; бывший центр угледобывающей промышленности.
   - Ясно. И что ж нас интересует, если там ничего нет?
   - Надо бы присмотреться к работе одного подозрительного заведения.
   Вот те раз! Я ж, вроде, боевой пловец, а не сухопутный разведчик!..
   - ...Заведение находится в тихой закрытой бухте на окраине города и называется "Дениз-клуб".
   - Какова специализация клуба?
   - Вообще-то это известный дельфинарий. А прояснить с помощью твоих пловцов потребуется одну важную деталь: чем занимаются персонал дельфинария помимо дрессировки дельфинов. Понятно?
   Задумчиво чешу затылок.
   - У меня вопрос.
   - Валяй.
   - Вы сейчас о каком из двух заданий рассказывали?
   Он смеется:
   - О сложном, разумеется. А то, которое попроще, отнимет у тебя завтра ровно три часа свободного времени.
   - Завтра? Сергей Сергеевич, вы хоть бы заранее предупреждали!.. А перенести на день нельзя?
   - Что сильно занят?
   - Ну... не так чтобы очень. Просто пообещал человеку завтра быть на северном пляже Анапы.
   Шеф морщится.
   - Да, мужчина обязан выполнять обещания. Ладно, я согласую этот вопрос с заказчиком. Думаю, он согласится - им все одно деваться некуда...
  
  
   Глава шестая
   Турция; Зонгулдак
   Десять месяцев назад
  
   Башкурт иногда приезжал в родные места. Но вот что занимательно: если раньше он наведывался в Зонгулдак либо по своим бандитским делишкам, либо в гости к младшему брату, то сегодня судьба свела обе цели воедино: он приехал к Денизу для исполнения тайного поручения Али Эрдогана.
   Выехав из Стамбула в третьем часу дня, он неспешно повел машину вдоль черноморского побережья и к шести вечера добрался до западного пригорода Зонгулдака.
   Времени было предостаточно, и первым делом он решает отыскать открытый ресторан, чтобы хорошенько перекусить. Увы, в священный месяц Рамадан сделать это непросто - большинство подобных заведений открывается после захода солнца, а уж купить там алкоголь и вовсе задача невыполнимая.
   Но деньги делаю все. И как следует подкрепившись под графинчик ракы, он направился в Берлик - бедный район на холмах южного пригорода...
  
  
   Дениз считался великолепным, талантливым специалистом. И очень удачливым бизнесменом. По меркам Зонгулдака, разумеется.
   Его родители жили бедно и едва сумели оплатить поступление на Биологическое отделение Факультета естественных наук Стамбульского университета. Потом родителей не стало, и на дальнейшую учебу пришлось зарабатывать самому. Блестяще окончив университет, он вернулся в родной город. Старший брат, чаще сидевший в тюрьмах, чем пребывающий на свободе, не возражал против того, чтобы Дениз поселился в родном доме и зажил в нем на правах хозяина...
   Он с детства любил дельфинов - игривых, умных и добродушных животных. В Зонгулдаке ими занимался только один человек - Мустафа - владелец недавно открывшегося на радость туристов дельфинария. И Дениз, не раздумывая, направился к нему...
   - Биолог? Окончил Стамбульский университет? А что ты конкретно умеешь делать? - спросил его тот.
   - Ухаживать за животными, выявлять и лечить различные заболевания.
   - Мне нужен хороший дрессировщик. Ты можешь их дрессировать?
   - Нет. Но ведь этому нигде не учат. Опыт в дрессуре приходит с годами общения с животными.
   - Вот и приходи, когда наберешься опыта.
   Вздохнув, Дениз отправился в дирекцию морского порта, где ему пришлось долгих шесть месяцев перебиваться мелкими заработками в небольшом подразделении экологической службы...
  
   * * *
  
   Новенький Мерседес, пожалованный Эрдоганом ради задуманной операции, остановился на окраине самого злачного района. Немного опустив стекло левой дверцы, Башкурт курит и подбирает подходящего претендента на роль главного злодея. Их тут немало. Бери любого - не прогадаешь.
   Рядом с неширокой дорогой, туго обвивавшей лесистую возвышенность, разбросаны сотни простеньких домишек. Здесь обитает беднота. На вершине соседнего холма величественно возносится в предвечернее небо купол мечети и высокий изящный минарет. Башкурт же припарковал свою машину между кафе, парой магазинчиков и крохотной спортивной площадкой, устроенной местной молодежью.
   Пульнув в кусты окурок, он выходит из машины и направляется в кафе, "случайно" позабыв запереть дверцу и включить сигнализацию. В крохотном зале неухожено и всего три столика; посетитель садится поближе к окну и просит подать кофе.
   Кофе сварен отменно - его умеют готовить в любых турецких кафе и ресторанчиках. Башкурт наслаждается мелкими глотками, всем своим видом показывая, что никуда не торопится. Однако искоса все же поглядывает сквозь небольшое оконце на улицу.
   А на улице кое-что происходит. Стайка молодых парней, пять минут назад лениво бросавшая баскетбольный мяч в кольцо, оставила игру и переместилась поближе к роскошной машине.
   Проходит минута, другая...
   Наконец, наживка срабатывает - один из парней ныряет внутрь салона.
   Башкурт бросает на стол смятую купюру и быстро идет к выходу...
  
  
   Имя Дениз в переводе с турецкого означает "Море", и этим все сказано. Он всегда отличался необыкновенной увлеченностью, добротой. Для него никогда не существовало ничего, кроме естественных наук, моря и любви к животным...
   Приблизительно через полгода работы в экологической службе морского порта, в общем кабинете раздался звонок. К аппарату пригласили Дениза.
   Беспокоил тот самый хозяин дельфинария - Мустафа. Точнее, не беспокоил, а слезно просил приехать и осмотреть афалину - крупного самца, лидера семьи, из-за болезни которого рассыпалось все представление. Разумеется, Дениз не смог отказать.
   Афалину он вылечил быстро и наотрез отказался принять за свою помощь деньги. Дельфин к нему здорово привязался, и в конце-концов, хозяин развлекательного заведения предложил молодому биологу место с хорошей оплатой.
   Тот согласился, поставив единственное условие.
   - У меня должно оставаться время для занятия наукой, - сказал он, подписывая контракт.
   - Какие могут возражения! - вскинул руки довольный Мустафа. - Если в моем штате появится настоящий ученый со степенью доктора - это здорово поднимет престиж дельфинария!
   На том и порешили.
   Из экологической службы морского порта пришлось уйти, о чем Дениз сожалел недолго. Работа в дельфинарии нравилась. Сначала он выполнял обязанности ветеринара, но постепенно все больше и больше втягивался в процесс дрессировки животных.
  
   * * *
  
   Стоявшему на стреме у двери кафе парню Башкурт сходу бьет в челюсть. И в три прыжка оказывается рядом со своей машиной.
   Распахнув дверку, плюхается в кресло, выталкивая вправо захваченного врасплох угонщика.
   - Сидеть! - приказывает он, положив руку на рукоятку торчащего за поясом пистолета.
   - Понял-понял, - безропотно кивает молодой парень. - Сижу.
   - Ты, значит, тут самый наглый?
   - Тут все такие.
   - А шишку кто держит?
   - Шафак держал, пока с полицией не сцепился.
   - Посадили?
   - Угу...
   Башкурт смотрит мальчишке в глаза и давит:
   - И кому же он передал пояс главаря?
   - Никому не передал - его ночью из постели забрали, - буквально воспринимает он вопрос. - Мы тут все в равном положении. Терять особо нечего - не учимся, не работаем.
   - Ладно. Имени не спрашиваю и свое не называю. У меня есть прибыльная работенка.
   - Прибыльная? - осторожно переспрашивает угонщик. - А ты вообще-то кто?
   - Какая тебе разница? Скажем так: человек, владеющий неким бизнесом.
   - Богатый, значит.
   - Не без этого. Так ты согласен поработать?
   Мальчишка молчит. Башкурту приходиться развивать тему.
   - Работа непыльная и хорошо тебе знакомая. К тому же всего на часок.
   - Что я должен сделать?
   - Возьмешь двоих крепких друзей и подстережешь у большого супермаркета одного типа.
   - Не-е, - мотает тот головой. - Убивать мы никого не будем.
   - Кто тебе сказал, что его надо убить?!
   - А чего же ты хочешь?
   - Мне нужны его документы - всего-то. Вмажете пару раз в челюсть и довольно. Заберете из кармана бумажник. Вам - деньги, мне - документы. И разбежимся в разные стороны, словно никогда друг друга не видели. Годится?
   - А деньги в бумажнике точно есть?
   - Точно. Парень тоже не из бедных.
   На раздумье у юного преступника уходит пара секунд.
   - Годится, - открывает он левую дверцу Мерседеса. - Ждите здесь, я приведу помощников.
   Башкурт ловит его за шкирку.
   - Хочу предупредить. Во-первых, не болтай обо мне и предстоящем деле. Понял?
   - Я что - похож на идиота?!
   - А, во-вторых, не вздумай шутить. Одно неверное движение и будешь гнить в земле лицом к Мекке.
   - Понял-понял.
   - Иди...
  
  
   Дениз младше Башкурта на четыре года. Когда-то эта разница казалась огромной, но потом постепенно стерлась, исчезла, и братья лишь номинально вспоминали, кто из них дольше прожил на свете. Младший брат высок, крепко сложен и чист на лицо. Многие турчанки посчитали бы за великую удачу, одари он их вниманием. Но тому вечно не хватает времени: рано утром он мчится на работу, где проводит целый день; поздно вечером уставшим и разбитым возвращается домой, делая по дороге лишь одну остановку в большом супермаркете...
   На сегодняшний день Денизу тридцать пять и двенадцать из них он работает с афалинами.
   С одной стороны за долгий срок в его жизни мало что изменилось: он не женат; живет в скромном родительском доме, правда, претерпевшем капитальный ремонт; работает там же - на берегу небольшого уютного залива, под белокаменным маяком, что соседствует со старым городским стадионом.
   С другой стороны некоторые серьезные изменения все же случились.
   Восемь лет назад у Мустафы обнаружился рак. Старик перенес несколько сложных операций, чувствовал себя неважно и вынужденно передал дела единственному сыну.
   Увы, но тому дельфинарий был неинтересен - бизнес стал постепенно умирать. И определенно бы умер, если бы Дениз не оформил в банке ссуду и не выкупил измученных животных вместе с сетью-загоном и тремя рядами деревянных лавок под матерчатым навесом.
   В первое время молодой биолог оставил возле себя только тех, кто готов был возиться с афалинами бескорыстно, на добровольных началах. Таких набралось немного. Тем не менее, дело у них пошло. Они подлечили своих "актеров", выучили несколько новых трюков, и небольшой дельфинарий стал вновь собирать толпы зрителей.
   К сегодняшнему дню современный крытый дельфинарий под названием "Дениз-клуб" был известен даже за пределами Турции. В его штате трудилось двенадцать отменных специалистов, его удобные трибуны вмещали до пятисот зрителей. Некоторые туристы специально приезжали в Зонгулдак и выстраивались в длинные очереди, чтобы полюбоваться на довольных и всегда веселых дельфинов, коих в труппе насчитывалось более двух десятков.
   Сам Дениз почти не изменился, оставаясь таким же поджарым и подвижным, как десять или пятнадцать лет назад. Разве что лицо потемнело от беспощадного южного солнца, а на висках появилась первая седина.
   И еще он обзавелся недорогой машиной, чтобы по утрам поскорее добираться до бухты...
  
   * * *
  
   Над Зонгулдаком сгущаются сумерки. Автомобильные дороги пустеют, тротуары с пешеходными аллеями напротив заполняются праздно гуляющими горожанами и туристами.
   - Следуя традиции, по пути домой парень всегда останавливается около этого супермаркета, где покупает свежие фрукты, - сидя в машине, объясняет трем подросткам Башкурт. - В магазине он проводит минут десять-пятнадцать - не дольше.
   - Он на черном Опеле? - уточняет неудачливый угонщик.
   - Да-да, черный Опель-астра. Седан. Не новый - лет шести или семи. Еще вопросы есть?
   - Нет.
   - В таком случае отправляйтесь в сквер, что напротив магазина, и ждите его приезда. В сквере сидеть смирно и внимания прохожих не привлекать.
   - Ясно. Пошли...
   Выбравшись из машины, юнцы исчезают в густых зарослях. Башкурт заводит двигатель, Мерседес плавно разворачивается и скрывается за углом соседнего квартала...
   Ожидание растягивается на полтора часа.
   Вокруг стоянки супермаркета зажигаются фонари, машин становится еще меньше. Поубавилось в магазине и посетителей. Разок в окне Мерседеса, одиноко стоящего в соседнем проулке, появляется недовольная физиономия юного угонщика.
   - Где же твой клиент? Он сегодня точно приедет? - требовательно шепчет он.
   - Приедет - никуда он не денется! Иди к дружкам и жди! - строго отчитывает Башкурт.
   С выгодной позиции ему видна большая часть гостевой стоянки, и машину брата он сразу же заметит. Но тот почему-то задерживается...
  
  
   Этот чумовой день не заладился с самого утра. Стоило Денизу припарковаться на стоянке возле дельфинария, и захлопнуть дверцу Опеля, как по ступенькам навстречу сбежала Айше - молодая девушка, недавно принятая им на работу ветеринаром.
   - Дениз, у нас несчастье!
   - В чем дело? - хмурится мужчина.
   - Иринарх какой-то вялый.
   Греческое имя "Иринарх" носит всеобщий любимчик - крупный, сильный, сообразительный самец.
   - Что говорит смотритель?
   - Дельфин отказался от первой кормежки, держится особняком, иногда издает слабый свист.
   Дениз увлекает девушку за собой:
   - Пойдем, посмотрим...
   Он отменил сегодняшние выступления и не отходил от больного Иринарха целый день. Он силился, напрягал мозги, листал конспекты и книги и... не понимал, что случилось с афалиной. Никаких внешних повреждений, ни пятен, не язв. Ничего. А дельфин отказывается от пищи, еле шевелит плавниками и с трудом держится у поверхности.
   Все сотрудники сбились в кучку, все переживают и надеются на Дениза. Тот мрачен и неразговорчив; расхаживая вдоль бассейна, он потирает в задумчивости подбородок...
   Но лишь под вечер, в конце рабочего дня в его светлую голову приходит поразительная мысль.
   Дениз вызывает двух дрессировщиков и велит пересчитать небольшие белые мячики, используемые в некоторых трюках.
   Через четверть часа те удивленно разводят руками:
   - Одного не хватает.
   - Срочно купите два литра очищенного минерального масла! Срочно!! - срывается хозяин дельфинария, на ходу стягивая с себя футболку.
   До позднего вечера никто не уходит из большого бассейна. Дениз постоянно находится в воде рядом с больным афалиной и уговаривает того проглотить невкусную жидкость. Тот упрямится, отворачивается. И, тем не менее, постепенно минеральное масло из двух бутылок перекочевывает в желудок Иринарха.
   - Молодец. Умница, - плавает рядом и поглаживает его светлое брюхо Дениз. - Ну, давай. Теперь ты должен все это из себя выплюнуть. Давай! Давай, Иринарх - поработай желудком...
   И он выплюнул. Не сразу, но выплюнул.
   Сопереживая, все сотрудники дельфинария стояли вдоль низкого бортика водоема, когда больной дельфин вдруг резко дернулся, ударил хвостом о воду и ушел на глубину. Лишь через некоторое время на поверхности образовалось огромное масляное пятно, а в его центре вынырнул белый мячик.
   Покинувший бассейн Дениз опустился на колено и дважды хлопнул ладонью по воде. Возле бортика - тотчас показалась улыбающаяся морда дельфина.
   Молоденькая Айше всхлипнула, не сдерживая слез радости.
   - Слава Всевышнему, - шепчет Дениз и озвучивает указание ночному смотрителю: - Очистить воду бассейна и до утра Иринарха не кормить. Ни одной рыбки - слышали? Пусть поутихнет воспалительный процесс. А завтра посмотрим...
   Спустя полчаса он покидает дельфинарий, устало садится в старенький Опель и едет в сторону дома. Он настолько переволновался из-за несчастья с Иринархом, что едва не проехал мимо супермаркета, в который традиционно заезжал каждый вечер...
  
   * * *
  
   Купив фруктов с коробкой сока, Дениз покидает магазин и возвращается к одиноко стоящему Опелю. Шагов за пять он выключает брелком сигнализацию, в ответ машина радостно мигает фарами.
   И в тот же миг из-за нее выскакивают три парня.
   Он ничего не успел понять. Зачем они прятались за автомобилем? Что им нужно?..
   Первый же хлесткий удар в нижнюю челюсть сбивает с ног. Его дважды бьют уже лежащего на асфальте, нагло шарят по карманам...
   А потом откуда-то появляется старший брат. Решительный, если не сказать злой; с пистолетом в руке. Дениз ни черта не понимает в оружии, но пистолет кажется ему странным - с очень длинным стволом. Башкурт несколько раз стреляет; выстрелы звучат тихо и не по-настоящему; он оглядывается и помогает Денизу подняться.
   - Ну, здравствуй, брат. Вижу я вовремя?
   - Да, - кивает тот, - спасибо тебе. Даже не знаю, что они со мною сделали бы, если бы не ты.
   - Садись в машину. Нужно сматываться отсюда.
   - А ты?
   - Сейчас избавлюсь от этих ублюдков и подъеду к тебе. Договорились?
   - Конечно, - растерянно бормочет Дениз, плюхаясь в кресло Опеля.
  
  
   Тела трех застреленных парней Башкурт выбрасывает из багажника в лесу - на обочине узкой позабытой Аллахом дороги, соединявшей два окраинных района Зонгулдака. Они сделали свое дело и больше ему не нужны.
   Затем отъезжает на пару километров и меняет на Мерседесе номерные знаки. А уж после со спокойной душой отправляется в гости к Денизу...
   Для чего Башкурту понадобился этот спектакль?
   Просто он отлично знает характер своего младшего брата и уверен: тот никогда не согласится участвовать в задуманной Эрдоганом операции, если к нему подойти с заурядной просьбой. Не такой уж он мягкий человек, каким представляется на первый взгляд. То, что Дениз хорошо образован, начитан и культурен - полбеды. То, что он презирает криминал и сторонится всего с ним связанного - тоже не катастрофа. Башкурт даже привык и смирился с безмерным фанатизмом младшего брата. Но хуже всего то, что парень не подпускает к своим рабочим вопросам никого из посторонних. Да-да, родной брат Башкурт в деле содержания и дрессуры дельфинов тоже считался посторонним человеком. И это приводило его в замешательство, так как Али Эрдоган послал его Зонгулдак с поручением, касающимся именно дельфинов.
   Вот и приходиться решать поставленную задачу творчески: необычным способом, с выдумкой. Мнимое налет малолетних грабителей-бандитов с неожиданной и счастливой развязкой задуманы Башкуртом с единственной целью: дабы Дениз почувствовал себя глубоко обязанным и в благодарность за спасение согласился принять предложение Эрдогана.
  
  
  
   Часть вторая
   АЛЕЯ"
  
  
   Глава первая
   Российская Федерация; озеро Байкал
   Месяц назад
  
   Анатолий Андреевич Сазонов мнет в руке микрофон. Вздохнув, уточняет:
   - Какая глубина на приборе?
   - Восемьсот двадцать метров, - четко отвечает Алексей.
   Сазонов смотрит на часы - двенадцатое по счету испытательное погружение длится около пяти часов. Пожалуй, парню пора подниматься.
   - Ты не устал? - интересуется он на всякий случай.
   - Нет-нет. Я в норме. Хочу посмотреть, что в ящике.
   - Посмотри, только будь осторожен. Минут через десять готовься к подъему. Как понял?
   - Понял вас...
   Несколько минут руководитель группы с первым пилотом-испытателем Отто Смоленцевым молча глядят в монитор, на котором едва заметен присыпанный илом старый деревянный ящик.
   Затем Сазонов не выдерживает:
   - Алексей, не забывай докладывать обстановку!
   - Докладываю, - слышится бодрый голос. - Все системы работаю в штатном режиме. Исследую ящик...
   Стандартная фраза "все системы работают в штатном режиме" звучит в течение целого месяца - именно столько понадобилось для двенадцати погружений. Недостатки и отказы случаются, но пока ничего серьезного.
   - И каковы успехи в деле поиска золота Колчака? - подтрунивает Сазонов.
   - Удалось подцепить манипулятором крышку. Увы, ящик пуст.
   - Какая жалость. А что ты хотел в нем найти?
   - Зря и иронизируете, Анатолий Андреевич! Вдруг тут поблизости действительно что-то есть!..
   - Хорошо-хорошо, - гасит тот эмоции молодого испытателя. - Только не слишком увлекайся поисками - помни о мерах безопасности и времени.
   - Да-да, помню...
  
  
   История рождения глубоководных обитаемых аппаратов (ГОА) "Мир-1" и "Мир-2" довольно запутана; вспоминать о ней старые советские и юные российские руководители не очень-то любят.
   Еще бы! Идея родилась в Академии наук СССР, проект создавался в КБ "Лазурит", а построить сами - в пределах огромной страны - не смогли из-за отсутствия соответствующих технологий. Потом последовали невнятные переговоры с финской компанией "Rauma Repola", угодливо вилявшей задницей перед американцами под угрозами санкций от Пентагона и ЦРУ; унизительный отказ компании и снова долгие переговоры... В конце-концов, финны не устояли перед стоимостью контракта, подписали договор и построили для нас не только эти аппараты, но и великолепное научно-исследовательское судно "Академик Мстислав Келдыш". Построили, а нехороший осадок остался. Всего в нашей стране с избытком! И мозгов, и работящих рук, и элементов таблицы Менделеева. А нормальных руководителей, способных сложить из этих бонусов эффективную или хотя бы жизнеспособную систему - нет, и в ближайшие лет двадцать не предвидится. Сплошь политика, пафос, амбиции... А в результате "великой державе" приходиться идти с протянутой рукой к маленьким и более развитым европейским соседям.
   История создания ГОА "Галея" уже не выглядит столь удручающей. Нет, слуги народа отнюдь не поумнели, в достоинстве и высокородии не прибавили, честности не научились. Просто высокие технологии с развитием средств информации и коммуникаций стали более доступными.
   Разрабатывался новый аппарат в том же "Лазурите" - в Нижнем Новгороде на улице Свободы, а собирался от первого шпангоута до последнего манипулятора в одном из специальных цехов Иркутского авиационного завода. С научным оборудованием и приборным оснащением, разумеется, помогали другие предприятия, разбросанные по всей стране. Тем не менее, аппарат, способный погружаться в пилотируемом режиме на глубину до восьми километров, был полностью построен в России. Даже сильно легированную сталь с большой примесью никеля удалось получить на наших заводах. Сплав имел невероятный предел текучести, позволяющий конструкции аппарата выдерживать колоссальное давление на глубине.
   Первую серию испытательных погружений руководитель проекта решил проводить в сравнительной близости от сборочного цеха - в водах озера Байкал. Что ж, решение выглядело вполне разумным и естественным, ведь для устранения недостатков и доработки аппарат все одно пришлось бы возвращать сюда же.
  
   * * *
  
   Анатолий Андреевич сидит у фальшборта шестидесятиметровой грузовой баржи, качающейся на невысокой волне в километре от берега. Связь с глубоководным аппаратом осуществляется посредством мощной гидроакустической станции, антенна которой в виде обычного провода свисает за борт и уходит в воду. Шестеро помощников - инженеров и техников - находятся здесь же: кто курит у борта, кто потихоньку готовит механизмы к приему на борт баржи глубоководного аппарата.
   - Алексей, чего молчишь? К подъему приступил?
   - У меня проблема, Анатолий Андреевич, - выдержав паузу, признается молодой испытатель.
   Ладонь Сазонова, сжимающая микрофон, бледнеет от напряжения.
   - В чем дело?
   - Аппарат за что-то зацепился. Не слушается...
   - Тебя же двадцать раз предупреждали: не подходи близко ко дну и препятствиям! - не сдерживается руководитель испытаний.
   Остальные участники испытаний разом прерывают работу и прислушиваются к радиообмену.
   - Так... - сдержанно говорит Сазонов. - Доложи все по порядку. Что произошло?
   - Закончил с осмотром найденного ящика, установил винты на вертикальный подъем и плавно добавил мощности.
   - Ну и?..
   - Аппарат не двигается. Будто его что-то держит снизу.
   - Когда подходил к этому месту, заметил опасные предметы или препятствия?
   - Ерунда... Мусор какой-то...
   - Что конкретно?
   - Точно не понял. Мусор едва выглядывал из ила.
   - Так, спокойно. Заполняй балластные цистерны воздухом.
   - Понял. Заполняю...
   Проходит пять томительных минут, прежде чем Александр вновь подает голос. Пока ровный и уверенный.
   - Не выходит, Анатолий Андреевич. Ничего не выходит.
   Сазонов трет микрофоном щеку и смотрит на первого испытателя Отто Смоленцева, всего лишь однажды до сего дня уступавшего пилотское кресло коллеге под N2.
   - Пусть аккуратно подергает аппарат в стороны, - подсказывает тот. - Не вверх, а в стороны!
   Анатолий Андреевич передает рекомендацию вниз.
   Все замерли. Все напряженно ждут...
  
  
   Перед началом испытательного цикла нарядную, блестевшую свеженькой бело-желтой краской "Галею" выставили во дворе у входа в пресс-центр. Неподалеку скучала многоосная фура, готовая перевезти детище специального цеха авиастроителей поближе к байкальскому берегу.
   Не спавшие последнюю ночь перед испытаниями Анатолий Сазонов с первым испытателем Отто Смоленцевым, решили отдуваться на пресс-конференции вдвоем.
   - Знаешь, Отто, - шепчет Сазонов, усаживаясь за длинный стол пресс-центра, - я презираю современные традиции.
   - Чем же они перед тобой провинились? - прячет тот улыбку в роскошные черные усы.
   - Ну, сам посуди: во времена Советского Союза глупости было много, однако хватало ума не трещать на весь мир об успехах до окончания испытания новой техники. Сделали, испытали, убедились в том, что работает - тогда, пожалуйста. Собирайте журналистов, хвалитесь.
   - Согласен. И полностью поддерживаю ход твоих мыслей. Но помочь ничем не могу...
   Отведенное время на фотосъемку окончилось - журналисты набились в зал, приготовили записывающую аппаратуру.
   - Господа, начинаем нашу пресс-конференцию, - обнажила идеально ровные зубки Инесса Реснянская - руководитель пресс-службы Иркутского авиационного завода. - Пожалуйста, первый вопрос... Вот вы...
   - Турецкое информационное агентство "Анкара". Скажите, пожалуйста, ваш глубоководный аппарат предназначен только для разведки или способен сам что-то поднимать с глубин?..
  
   * * *
  
   - Ничего не получается. Не выходит.
   На сей раз голос у Александра хрипловатый, напряженный. Или так представляется из-за расстояния и тех искажений, что дает гидроакустическая связь.
   Анатолий Андреевич глядит на часы...
   Нет, с запасом дыхательной смеси на борту "Галеи" все в порядке. Если не шибко дергаться и не переживать - хватит на четверо суток. Проблема в другом. Силовая установка питалась от новейших аккумуляторов, способных работать много дольше своих никель-кадмиевых предшественников. Но ничего вечного не бывает - их ресурс также ограничен. Десяток лишних энергозатратных попыток, и аппарат потеряет способность двигаться.
   - Спроси: вперед-назад он пробовал? - негромко подсказывает Отто.
   "Нет, - качает седой головой руководитель испытаний, - никаких "вперед-назад"! На борту имеется система спасения - ей и надо воспользоваться".
   - Саша, послушай меня внимательно, - старательно демонстрирует спокойствие Сазонов. - Ты хорошо помнишь действия пилота при включении системы аварийного спасения?
   - Помню. И инструкция под рукой.
   - Отлично. Заканчивай расходовать энергию и приводи в действие систему. Как понял?
   Немного помолчав, молодой испытатель глухо отвечает:
   - Понял. Выпускаю буй...
  
  
   - Аппарат "Галея" оснащен мощным главным компьютером и предназначен не только для разведки ранее недоступных глубин. В его носовой части установлены манипуляторы, анализаторы и набор различных по своему назначению инструментов, способных на любой глубине брать для анализа пробы грунта, выполнять фото и видеосъемку, резку и сварку различных металлов, захваты и перемещения всевозможных предметов...
   Сазонов заученно бубнил в микрофон тактико-технические данные нового глубоководного аппарата. Многих иностранных журналистов, собранных в пресс-центре по случаю предстоящих испытаний, он узнавал в лицо. Причиной тому была излишняя и едва ли не показушная линия нынешнего российского руководства на полную открытость.
   Вот, скажем, этот назойливый и неугомонный турок, задавший первый вопрос и страстно желающий задать второй. Его наглую рожу Анатолий Андреевич запомнил с первой пресс-конференции, когда "Галею" только начинали строить.
   Зачем? Какого черта раскрывать перед странами-конкурентами свои планы и достижения наших ученых? Кому из руководства известных брендовых западных компаний придет в голову пригласить российских журналистов на стадии строительства и доводки секретных новинок? Бред какой-то. Идиотизм. А точнее - слабость, показуха и готовность страстно целовать в жопу кого угодно за лояльность к надругательству над демократией и правами человека. Везде у нас политика! Во всех дырах!..
   - Спасибо. Позвольте следующий вопрос? - заискивающе улыбается турок.
   - Валяйте.
   - Программа испытания "Галеи" предусматривает погружения в море или же вы хотите ограничиться испытаниями в пресной воде Байкала?
   Анатолий Андреевич распинается по поводу длинной программы испытательных погружений в озере Байкал, затем о сложном переезде к берегу Черного моря... Он старается рассказывать подробно, много и содержательно, но... к счастью его старая закалка и огромный опыт сдерживают и не позволяют озвучивать важнейшие особенности нового глубоководного обитаемого аппарата.
   - И второй вопрос, если можно...
   - Это уже третий, - с улыбкой возмущается Инесса Реснянская и виновато глядит на Сазонова.
   - Пусть спрашивает, - отмахивается тот. - Все равно не отстанет...
  
   * * *
  
   - Буй обнаружен. Все нормально, - подбадривает молодого испытателя Сазонов. - Сейчас зафиксируем его на механизмах и отправим тебе сцепку.
   - Понял, - облегченно вздыхает Александр. - Жду...
   Система аварийного спасения на глубоководном аппарате "Галея" была абсолютно идентична системе спасения ГОА "Мир-1" и "Мир-2". И действительно - зачем изобретать велосипед, если уже придуман комфортный автомобиль?
   Технология спасения проста. При возникновении аварийной ситуации пилот принудительно открывает крышку вертикального контейнера и выпускает радиобуй на легком кевларовом шнуре длиной более восьми тысяч метров. Буй всплывает, а судно-спасатель пеленгует сигнал и находит его на поверхности моря.
   Затем спасатели надевают на кевларовый шнур специальный механизм-сцепку и потихоньку опускают его на глубину, подтравливая крепкий металлический трос. Опустившись до аппарата, механизм автоматически сцепляется с ним и сигнализирует о готовности аварийного подъема. Включается лебедка и неисправный аппарат вытягивается со дна.
   Просто и надежно. Как на железной дороге.
   - Есть! - через пятьдесят минут раздается в динамике станции гидроакустической связи. - Есть сцепка, Анатолий Андреевич!
   - Слава Богу! - тихо шепчет руководитель испытаний.
   - Слава Богу! - вторят инженеры и техники.
   - Всем приготовиться к подъему! Саша, готов?
   - Да-да.
   Анатолий Андреевич глядит на сотрудников. Те серьезны и собраны.
   - Начали, ребята.
   Слышится гул мощных электродвигателей. Лебедки стотонного крана медленно выбирают слабину троса...
   Сазонов снова мнет в ладони микрофон.
   - Саша, почему молчишь?
   Тишина.
   - Саша, как там у тебя?
   Молчание.
   - Саша, ответь!
   И вдруг из динамика раздается радостный крик:
   - Поехали! Поехали, Анатолий Андреевич! Оторвался от дна и поднимаюсь!..
   - Ф-фух... - вытирает тот пот со лба. - Гагарин, твою мать! Все нервы вымотал!.. - и, обернувшись к Отто Смоленцеву, показывает кулак: - В Черном море на глубину будете ходить на привязи, понял?
  
  
   Глава вторая
   Российская Федерация; черноморское побережье
   Три недели назад
  
   Третий день подряд мы проводим на пляже в одном и том же месте - слева от начала длинного рыбацкого пирса.
   Мой шеф - невероятно хитрый человек. Умеет обрадовать, потом ввергнуть в пучину печали и снова обрадовать. Так происходило и с моим законным отпуском после ранений и отвратительно холодной воды моря Лаптевых: вначале осчастливил; затем, внезапно появившись, заявил о срочных делах и его досрочном окончании. И вдруг с барского плеча подарил последний денек наслаждения. Вот такой любитель контрастного душа!..
   Итак, мы опять встретились с Эльвирой и Яшкой на берегу. Многие отдыхающие успели привыкнуть к нам и к нашему необычному пациенту: подходят, интересуются его здоровьем.
   Но особенно донимает непосредственная детвора.
   - Дядя, а скоро приплывет ваш дельфин? - ковыряет пальцем в пупке пятилетняя девчонка в белой панаме.
   - Тетя, а вы уже вылечили афалину? - деловито интересуется ученик младших классов со сбитой в кровь коленкой.
   Сохраняя серьезность лиц, мы с Эльвирой терпеливо отвечаем на каждый вопрос...
   На самом деле надежд на встречу с нашим пациентом мало - к вечеру вчерашнего дня он чувствовал себя неплохо и вполне вероятно отправился на поиски своих сородичей. Девушка прихватила на всякий случай волшебный блестящий чемоданчик и к девяти утра подошла с Яшкой на наше место.
   Не смотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте, мы быстро сошлись и общаемся с ней на равных как старинные друзья. Даже покрытый редкой красно-коричневой шерстью Яшка успел за эти дни ко мне привыкнуть и запросто запрыгивает на руки.
   Стрелки часов показывают полдень. Мы торчим на пляже три часа; дельфина нет.
   Купаемся по очереди, купаемся вместе и все равно ужасно жарко. Яшке с его шерстью хуже всех - ему приходиться постоянно плескаться в накатывающих на берег волнах. Самостоятельно в воду глубже тридцати сантиметров он не заходит - боится. Зато в обществе Эльвиры его страх исчезает: уцепившись за нее всеми четырьмя лапами (или руками?), молодой орангутанг с легкостью превращается и в пловца, и в ныряльщика.
   - Пора смотаться за холодной минералкой, - оцениваю остатки нагретой на солнце жидкости. - Какие будут пожелания?
   - Ты нас балуешь, - улыбается Эльвира.
   - Ну и что - мне приятно вас баловать. Итак, принимаю заказы.
   - Мне мороженое, а Яше - холодный апельсин.
   - Понял. Будет исполнено. Только чур не менять место дислокации!
   - Договорились. Мы пока искупаемся.
   Я прекрасно понимаю ее старание быть ближе к зрячим людям, ничем не отличаться от них. Тем не менее, ее отчаянная смелость порой ставит в тупик.
   - Эльвира, потерпите пять минут. Я вернусь, и пойдем в воду вместе.
   Она благодарно касается моей руки.
   - Женя, мы с ним плавали здесь пятьсот раз.
   - Так уж и пятьсот?
   - Если честно, то чуть-чуть поменьше - двести или триста, - смеется она и теребит легкую белую кепку на Яшкиной голове. - Ну, что, горюшко лесное? Совсем запарился? Пойдем...
   Лохматый чертенок тотчас запрыгивает на руки, и они осторожно идут к воде. Я же, повернувшись в другую сторону, топаю по направлению к ларькам и небольшим магазинам...
  
   * * *
  
   Возвращаюсь к началу рыбацкого пирса с полными руками покупок. На нашем месте никого. Кругом резвятся и визжат дети, а Эльвиры с Яшкой нет. Странно, я проторчал в очереди почти пятнадцать минут, а они все еще плещутся?..
   Осматриваю прибрежную зону шириной метров сто пятьдесят. И не вижу Эльвиру.
   - Черт! Говорил же!! - швырнув на песок покупки, бросаюсь в воду.
   Забежав по пояс, ныряю - под водой все профессиональные пловцы двигаются быстрее.
   Что есть силы работаю конечностями. Видимость в зоне прибоя ужасная - метров через тридцать приходиться выскочить на поверхность и осмотреться.
   Вокруг никого. Заглатываю побольше воздуха и снова ухожу на глубину...
   Изрезав галсами дно, поднимаюсь наверх. Я в отчаянии и ощущаю себя преступником.
   Верчу головой во все стороны и вдруг замечаю уцепившегося за вертикальную опору пирса Яшку. Его фигурка, облепленная мокрой шерсткой, настолько тонка и тщедушна, что ничего удивительного в моей невнимательности нет.
   Десяток мощных взмахов, и я почти под пирсом. Рассуждаю приблизительно так: если орангутанг здесь, значит, где-то поблизости должна быть и его хозяйка.
   До пирса метра четыре. Внезапно на очередном взмахе сталкиваюсь с каким-то препятствием у поверхности.
   Эльвира!
   Протягиваю руки, чтоб подхватить ее, но какая-то неведомая сила опережает меня, выталкивая девушку на поверхность. Только и остается энергично перевернуться на спину, приподнять ее лицо над водой и включить максимальную скорость движения к берегу.
   Нащупав ногами дно и поднимая Эльвиру на руки, я неожиданно замечаю рядом плавник дельфина.
   Так вот какая неведомая сила помогла ее обнаружить! Теперь понятно...
   Реанимационных действий почти не потребовалось. На ходу опускаю ее голову вниз и хорошенько встряхиваю тело, дабы освободить легкие от воды. И тут же слышу кашель.
   Слава Богу! Жива и вот-вот начнет ругаться. Так обычно происходит с теми, кому не дали утонуть.
  
   * * *
  
   Очистив легкие от воды, и отдышавшись, Эльвира садится на песке, скрестив ноги.
   - Что произошло? - убираю с ее лица мокрые прядки светлых волос.
   - Случайность. Недоразумение, - отзывается она слабым голосом. - Просто... в воде я хуже ориентируюсь, чем на суше. Плаваю хорошо, быстро ну и... ударилась на полном ходу лбом об опору пирса.
   На лбу у нее действительно красуется ссадина посреди набухающей шишки. Сую в ее руки мороженое и, усевшись рядом, использую радикальное народное средство: прикладываю к повреждению холодную банку пива, купленную пять минут назад.
   - Как себя чувствуешь?
   - Нормально, - посмеивается она, потирая лоб.
   - Пятьсот раз, говоришь, тут купалась?
   - Я уже поправилась: двести. А где Яшка?
   - Висит на том же столбе. Сейчас притащу... Кстати, тебя спас наш дельфин - вытолкал с глубины и, можно сказать, передал мне на руки.
   - Он здесь?!
   - А как же! Лежит на облюбованном месте и ждет назначенных процедур.
   - Здорово, - веселеет она. - Подскажи, пожалуйста, где мой чемоданчик?
   Ставлю перед Эльвирой блестящий сундучок и вновь иду в воду эвакуировать несчастного Яшку...
   Замерзшего орангутанга удается отцепить от мокрого скользкого столба с третьей попытки, после чего мое тело в полной мере ощущает удушливую хватку до смерти перепуганного животного. Довез Яшку на горбу до берега, где он быстренько спрыгнул на горячий песок и кинулся обниматься с хозяйкой...
   На сей раз Август не стал дожидаться вечера. Он окреп, повеселел и, набравшись силенок, видимо, уже сам отлично справляется с охотой на мелкую рыбешку. Послушно подставив бок для пары последних инъекций мощного антибиотика и витамина, он развернулся носом к морю и отплыл на небольшую глубину.
   - Он намекает на то, что ему пора, - с грустью говорю я, поглаживая глянцевую спину.
   - Думаешь, он больше не приплывет?
   - Не знаю. Хотелось бы еще увидеться - привык к его шалостям и улыбающейся физиономии.
   - Мне тоже жаль с ним расставаться, - обнимает Эльвира своего спасителя.
   Спустя пару минут Август уплывает.
   Мы долго стоим по пояс в воде: я смотрю на далекие волны, меж которых изредка показывается темный плавник, а девушка машет рукой и плачет...
  
  
   Глава третья
   Турция; Зонгулдак
   Десять месяцев назад
  
   Зонгулдак, как и многие приморские города Турции ютится на склонах лесистых сопок. Ближе к центру и живописным бухтам город выглядит вполне современно и респектабельно, на окраинах и в отдалении от оживленных трасс стареет и теряет блеск. Дом, в котором когда-то родились и провели первые годы своей жизни братья Башкурт и Дениз, расположен точно на границе двух разительно отличавшихся друг от друга миров.
   Дениз взволнованно вышагивает вдоль декоративного дувала. Машину он успел загнать во двор, но чугунные створки ворот так и остались раскрыты. Пожалуй, только сейчас он осмыслил всю трагичность случившегося: и смерть трех юных грабителей, и ту опасность, которой подвергся сам...
   Мерседес Башкурта появляется через полчаса. Молодой мужчина пропускает его внутрь двора и поспешно закрывает изнутри ворота.
   - Ну, здравствуй! - обнимает он ватными руками брата.
   - Здравствуй. Соседи спят?
   - Да, все спокойно. Проходи в дом...
   Наскоро соорудив холостяцкий ужин, братья садятся за стол в бывшей столовой и кухне, ныне переделанной в просторную современную гостиную с камином. Волнение от пережитого понемногу ослабевает. Поднимая стаканчик анисовой водки, разведенной кока-колой, Дениз впервые с момента встречи улыбается.
   - Знаешь, я здорово напугался.
   - Мне тоже стало не по себе, когда я увидел рядом с тобой этих недоумков, - опрокидывает в рот спиртное Башкурт. Закусив, кивает куда-то назад и в сторону: - У двоих, между прочим, в карманах были ножи. Грязные собаки... Так что считай сегодняшний день вторым рождением.
   Дениз перестает жевать. Он не понимает. Старший брат говорит об убитых им людях с невероятным презрением, словно сам был из другого теста и никогда никого не грабил.
   Нет, все-таки Башкурта он не осуждает. Тот всегда по жизни был жесток, резок, скор на расправу, но за младшего брата готов был гому угодно оторвать голову.
   - Ты давно приехал в Зонгулдак? - режет Дениз брынзу и раскладывает тонкие ломтики по тарелкам.
   - Только что. Сорок минут назад.
   - По делам или решил меня проведать?
   - И то, и другое. Два в одном.
   - Хм... Обычно ты занимался своими проблемами, а меня оставлял напоследок. Что ж, я этому очень рад!
   - Видишь ли... - проглотив маслину, тянется тот к сигаретам, - дело, с которым я приехал, касается нас обоих.
   - Вот как?! - откидывается на спинку кресла Дениз. - Разве такое возможно?..
   Он не просто озадачен этой новость. Он изумлен и обескуражен. Ведь в последний раз братья сообща и увлеченно занимались общим делом ровно четверть века назад. Тогда они разыскали в лесу сухое трехметровое бревно и в тайне ото всех строили из него лодку. Тогда же мечтали вместе уплыть на ней в море...
  
  
   Али Эрдоган сдержал слово: вышколенная охрана не тронула Башкурта. Более того - незадачливого бандита, проводили в дом, показали скромную гостевую комнату на первом этаже рядом с отдыхающей сменой телохранителей и велели переодеться. Следующим утром ему принесли свеженькие документы, в которых значилось новое имя, новое место и дата рождения.
   С того дня ему пришлось вторично вносить в свою жизнь кардинальные изменения. Отныне не надо было грабить, стрелять, убивать. Эрдоган вручил несколько книг и велел за три недели прочесть их от корки, до корки.
   "Зачем мне это?" - недоумевал бывший главарь банды, листая фолианты с рассказами о морских глубинах и справочники по глубоководным обитаемым аппаратам. Однако данное Эрдогану обещание служить верой и правдой вынуждало подчиняться. И, позабыв о своей нелюбви к образованным интеллигентам, он уединялся в огромной библиотеке, раскрывал очередную книгу и с огромным трудом вникал в премудрости незнакомых доселе наук...
   Роскошный дом Али Эрдогана походил на музей. Башкурту довелось от кого-то слышать, будто в расцвете лет Али занимал должность морского министра и добился на том поприще немалых успехов. Видно, с тех пор море не отпускало: на стенах холлов и коридоров красовались фрески с изображением старинных морских баталий; в столовой, гостиной и кабинете под стеклами застыли искусно выполненные макеты парусных кораблей. А слева и справа от широкой мраморной лестницы висели редкие ныне элементы раритетного судового такелажа.
   "Чего же он от меня хочет?" - все чаще задавал волнующий вопрос Башкурт. И не мог вразумительно на него ответить.
   Али держался как и прежде: ровно, предупредительно, не агрессивно. Вечерами, если он не встречался с важными людьми и не занимался срочными делами, то звал Башкурта в гостиную на чашечку отменного кофе.
   Со временем бывший бандитский главарь подметил: о чем бы не заходил разговор в гостиной, рано или поздно он обязательно сворачивал к морю и различным подводным аппаратам. Хозяин дома выказывал отличные знания в данной области, часами повествуя о погружениях украинского подводного робота "Софокл" или глубоководного аппарата "Лангуст". Скоро Башкурт узнал, что оба они назывались глубоководными с большой натяжкой и глубже пятисот метров нырять не умели. Этого Эрдогану было мало, и он восторженно описывал американский высокотехнологичный "Геркулес" и русские "Миры", способные плавать на многокилометровой глубине. Однако американцев он почему-то недолюбливал, побаивался и никаких дел с ними иметь не желал.
   Потом случилось еще одно на первый взгляд незначительное событие: Али познакомил Башкурта со своим старым другом - инженером Демирелем. Тот владел крупной судоремонтной компанией, был достаточно богатым и образованным человеком. Он частенько присоединялся к задушевным беседам о море, о строительстве кораблей, о глубоководных аппаратах, зачастую проявляя великолепную осведомленность в этих вопросах.
   Однажды Башкурт не сдержался.
   - Али, ты очень любишь море и его глубины. Но зачем мне все это знать?
   Тот усмехнулся в пышные усы и задал встречный вопрос:
   - У тебя была когда-нибудь мечта?
   - Была. И не одна. В детстве очень хотелось обзавестись настоящим ятаганом. В юности ждал момента, чтобы вырваться из родительского дома. Позже мечтал стать лидером настоящей, многочисленной банды.
   Али поморщился.
   - И это все?
   - Все.
   - Тогда послушай о моей заветной мечте.
   И, дополнив чашки из серебряного кофейника, принялся рассказывать...
  
   * * *
  
   - Ты с ума сошел! - вскипает Дениз. - В основе дрессировки дельфинов заложена человеческая доброта и любовь. А повторение пройденного материала и разучивание новых трюков - это так... рабочий процесс.
   - В чем же дело?! Исключи доброту с любовью и оставь процесс обучения.
   - Нет, ты не понимаешь, - мечется по гостиной младший брат. - Вот послушай: на дрессировку собаки опытный специалист затрачивает до восемнадцати месяцев; на обучение лошади уходит до шести лет; а дельфин становится послушным и выполняет самые сложные трюки после полугода занятий. Всего полугода!
   - Вот и отлично!..
   - Не перебивай, Башкурт. Сроки в данном случае - не главное. Главное здесь то, что лошадь и собаку в ходе обучения можно наказывать, а с дельфинами жесткость не проходит.
   - Это почему?
   - А потому что после первого же наказания, дрессировщик для дельфина перестает существовать. Квалифицируй данное поведение обидой, мстительностью или любым другим чувством, но факт остается фактом - на работе с наказанной особью можно смело ставить крест.
   - Хм, - удивленно кривит губы Башкурт. - Хорошо, пусть так. Но я что-то не догоняю: зачем их вообще наказывать? Вы же как-то находите с ними общий язык без применения жестких мер.
   - Э-э, брат, да ты совсем не знаешь афалин!..
   - Не знаю, - честно признается тот.
   - Запомни: в истории не было ни одного случая нападения дельфина на человека. Ни одного! Еще Плутарх говорил: "Дельфин - единственное существо, чья любовь к человеку бескорыстна". Они видят в человеке исключительно друга. Ученым пока трудно это объяснить. Полагаю, такое отношение к нам заложено у них на генном уровне.
   - Ты хочешь сказать...
   - Да, Башкурт, я хочу сказать следующее: твое предложение заставить или научить дельфинов нападать на людей - практически невыполнимо. Даже не знаю, какую из методик можно было бы применить для попытки воплотить эту безумную идею в реальность. Даже не знаю...
   Мыслительный процесс, в который на некоторое время машинально уходит младший брат, едва не играет с Башкуртом злую шутку. Затаив дыхание, он ждет: сейчас... еще секунда-другая и Дениз согласится.
   Но как бы не так! Перебрав в уме какие-то варианты, тот разводит руками:
   - Во-первых, мне такая методика неизвестна. А во вторых, я никогда не возьмусь за этот абсурд: превращать афалин из лучших друзей человека в злейших врагов.
   - Дениз, послушай...
   - Нет, брат! Пожалуйста, не втягивай меня в свои криминальные дела. Я очень тебе признателен за сегодняшнее спасение, но... Извини.
  
   * * *
  
   Башкурт предполагал сложности в переговорах с Денизом, потому и организовал нападение юнцов на стоянке у супермаркета. Думал - поможет, подтолкнет парня навстречу, заставит быть сговорчивей. Увы, спасти его от грабителей оказалось недостаточно: ни в долгий и насыщенный событиями вечер приезда, ни на следующий день упрямый брат на уговоры не поддавался.
   Пришлось пойти на крайние меры и запустить в дело последнюю "домашнюю заготовку"...
  
  
   Яркий солнечный воскресный день. До наступления благословенного месяца Раджаба остается неделя.
   Центр города с побережьем забиты отдыхающими горожанами и туристами, поэтому братья выбирают для прогулки и обеда один из спокойных пригородных районов. Между облепленными густым лесом сопками петляет трасса, уходящая на юг страны. В будни она достаточно нагружена автомобильным потоком; в выходные и праздничные дни движения еле теплится.
   Побродив по кривым узким улочками, братья решают присесть под одним из зонтиков маленького ресторанчика, что примостился на обочине трассы. Ресторанчик на самой окраине - вокруг лес, свежий воздух, заповедная тишина. Хозяин не избалован нашествием посетителей и скоренько бежит к мужчинам с меню и приветливой улыбкой.
   - Выбирай, - настаивает Дениз, - ты мой гость, и я должен заплатить за обед.
   - Ладно, - смеется Башкурт. - Тогда ужин за мой счет...
   Вскоре на столе появляются тарелочки с рыбным супом, заправленным лимонным соком и яйцами; кебаб по-адански; зеленый салат с красным луком. И, конечно же, небольшой графинчик с ракы.
   Братья обедают, наслаждаются тишиной и покоем; изредка, припомнив о какой-нибудь детской выходке - негромко смеются...
   За полчаса идиллии мимо по трассе проехало два автомобиля. Третий появился с юга и неожиданно притормозил. Медленно опускается тонированное стекло, из черной "амбразуры" появляется ствол пистолета-пулемета...
   Дениз и не подумал обратить внимания на машину - мало ли их тут ездит?
   Зато Башкурт на чеку.
   - На землю! - выкрикивает он и толкает брата в плечо.
   Оба падают на пол под оглушающие звуки выстрелов и звон разбитой посуды.
   - Что происходит?! - наполняются ужасом глаза молодого мужчины.
   Объяснять некогда - старший брат ужом ползет в сторону леса.
   - Скорее за мной! Скорее! - не оборачиваясь, командует он.
   Сзади все еще гремят очереди, а Башкурт с Денизом сломя голову несутся по густому лесу. Направление их мало интересует. Главное - подальше уйти от жестоких убийц...
   Через четверть часа они спускаются с небольшой сопки к виднеющимся сквозь растительность домам. Оба испуганы и тяжело дышат, идут шагом.
   - Я все-таки не пойму. Объясни толком, кто это? Дружки убитых тобой грабителей? - вполголоса допытывается младший брат.
   Башкурт отмахивается от данной версии как от глупой назойливой мухи.
   Брат не умолкает:
   - Но кто они? И почему они в нас стреляли?
   - Не в нас, а в меня. В тебя они стрелять не станут, так что успокойся.
   - Но почему?
   - Потому что это они прислали меня в Зонгулдак для того, чтобы я уговорил своего брата поработать на них.
   Дениз останавливается на середине склона.
   - Тогда зачем они пытались тебя убить?!
   Вздохнув и глядя в сторону, Башкурт нехотя признается:
   - Вчера я должен был сообщить им о твоем согласии. А я не позвонил...
   До ближайших домов братья спускаются молча. Выбравшись на дорогу и осмотревшись, определяют направление к дому.
   - Если я соглашусь, эти люди перестанут угрожать тебе смертью? - мрачно глядит под ноги Дениз.
   - Надеюсь.
   - Еще не поздно позвонить?
   - Нет.
   Полсотни шагов они снова идут молча.
   - Хорошо, Башкурт, - сдается Дениз. - Только ради тебя. Я согласен...
  
  
   Глава четвертая
   Российская Федерация; черноморское побережье
   Около трех недель назад
  
   - Принеси-ка нам кофе, - небрежно просит Сазонов.
   Алексей беспрекословно бежит на камбуз исполнять просьбу начальства. А куда деваться? С тех пор, как его вытащили со дна Байкала, он в опале: выполняет мелкие поручения, наводит порядок в тесной пилотской кабине "Галеи", варит для шефа кофе. Увы, приходиться терпеть.
   Анатолий Андреевич по привычке мнет в руках микрофон. Сегодня микрофон ему на фиг не нужен, как не нужна и гидроакустическая связь - пилот-испытатель, управляющий аппаратом, сидит в двух шагах и глядит в несколько плоских мониторов.
   Задача первого двухчасового испытательного погружения в прибрежной акватории Черного море предельно проста: "Галея" плавно спускается по спирали до "высоты" пять метров, затем отрабатывает "полет" на трех режимах мощности электродвигателей и по той же спирали плавно поднимается на поверхность.
   Все идет по плану. Отто Смоленцев изредка докладывает шефу:
   - Все системы работаю в штатном режиме. Двигаюсь вдоль дна. Скорость - два узла.
   Прищурившись, Сазонов наклоняется к ближайшему монитору.
   - Дно сильно замусорено?
   - Мусора практически нет. Дно каменистое с примесью песка, ровное с небольшим уклоном. Кое-где наблюдаю низкую растительность. Видимость около двадцати пяти метров.
   - Хорошо. Продолжай движение...
   Сазонов в возрасте, зрение уже слабовато, поэтому он полностью полагается на опытного пилота-испытателя. Руководство и управление аппаратом осуществляется из небольшого помещения с видом на площадку перед грузовым краном. От стрелы крана в воду уходит крепкий страховочный трос; с палубы через леерное ограждение перекинут кабель, с помощью которого осуществляется телеметрическая связь и управление аппаратом.
   Анатолий Андреевич сдержал свое обещание, данное в эмоциональном порыве при аварийной ситуации на Байкале. Прибыв на Черное море, "Галея" ушла под воду не только на привязи, но и в беспилотном режиме...
  
  
   Аппарат получился легким, сухой вес - четыре с половиной тонны, что давало значимое преимуществом перед громоздкими "Мирами", каждый из которых весил почти в четыре раза больше. Относительно легкую "Галею" можно было запросто перевозить на платформе или в трейлере по автомобильным трассам. Или же запихнуть в грузовую кабину любого транспортного самолета и в считанные часы перекинуть с одного конца огромной страны в другой.
   Исследовательский комплекс "Галеи" не уступал по оснащению "Мирам" и зарубежным аналогам, и превосходил их практически по всем другим показателям. Так расчетная глубина погружения нового аппарата с пилотом на борту составляла восемь тысяч метров; автономность под водой находилась на уровне ста - ста десяти часов, а перемещался аппарат со скоростью свыше пяти узлов. Имелось также еще одно неоспоримое преимущество: при слишком большом риске, а также при необходимости погружения на глубину более восьми километров аппарат выполнял все задачи в телеуправляемом режиме - то есть в качестве беспилотной платформы.
  
   * * *
  
   Снаружи на дверце помещения, из которого управляют глубоководным аппаратом, висит рукописное объявление: "Посторонним вход категорически запрещен!" Однако четыре представителя средств массовой информации, получившие разрешение освещать испытания "Галеи" непосредственно с борта научного судна "Профессор Багров", посторонними себя не считают.
   - Анатолий Андреевич, вы сейчас заняты? - появляется в помещении смазливая девица в темных очках.
   - А вы сами-то как считаете? - недовольно бурчит руководитель испытаний.
   Та отлично считает деньги за сенсационные репортажи, все остальное - мешающие зарабатывать эти деньги условности.
   - Не знаю... - кокетливо пожимает она плечиками. - А когда вы сможете ответить на парочку вопросов?
   - Площадку на корме возле крана видите?
   - Да.
   - Вот когда "Галея" будет стоять на этой площадке целая, невредимая и пришвартованная к палубе - тогда и подходите с вопросами. Договорились?..
   Он проводил журналистку испепеляющим взглядом и тяжело вздохнул. Помимо этой фурии вечером предстояло общаться еще с тремя аккредитованными журналистами. Одно в этой ситуации радовало: все журналисты были из российских СМИ, а иностранцы, включая назойливого турка, остались ждать окончания испытаний на берегу...
  
  
   Проект "Галея" с самого зарождения был чрезмерно открыт для иностранной и российской прессы. До того чрезмерно, что это сразу наводило на мысль о саморекламе лиц отвечавших за продвижение проекта.
   Пресс-конференции Инессой Реснянской собирались с завидным постоянством по окончании каждого из этапов рождения нового глубоководного аппарата. Закончили и утвердили проект - господа из правящей партии тотчас самозабвенно бьют себя в грудь. Сколотили рабочие из фанеры полноразмерный макет - тут же следует бравурный отчет перед журналистами с последующим банкетом в лучшем ресторане Иркутска. Собрали инженеры аппарат, техники выкатили его на платформе из цеха - получите следующий торжественный рапорт об оглушительных успехах. Ну а уж после первых ОТНОСИТЕЛЬНО УДАЧНЫХ испытаний сам бог велел записать себя в великие, не взирая на массу выявленных недостатков.
   Далее стартует сумасшедший аврал по устранению этих недостатков и замечаний.
   Спрашивается: зачем устранять их впопыхах? Почему не поработать вдумчиво и серьезно?..
   Экие же вы недалекие людишки! Весь любопытный мир уже извещен о сроках начала черноморских испытаний, а вы о какой-то вдумчивости.
   Ладно - недостатки кое-как устранили, но на повторную серию погружений в Байкале времени уже нет. Пора перемещаться в сторону теплой Европы. Там чиновники от науки и партийные функционеры готовятся громко зачитать новые реляции о победах. Что ж - обычное для России дело: дураки и дороги, без которых мы стали бы заурядной европейской страной.
   Сазонов знал об этом мракобесии, но поделать ничего не мог. А временами, если честно - и не хотел. Слишком памятны были недавние времена абсолютного безденежья, когда наука и научное производство финансировались по остаточному принципу. Проще говоря, не финансировались вообще. Теперь деньги поступали. Небольшие, но регулярно. И ему - потомственному ученому-интеллигенту далекому от политики, было решительно наплевать, что при этом говорили грубоватые и вороватые люди из власти.
  
   * * *
  
   Сашку посторонним здесь не считают, поэтому его появлению даже рады.
   - Приготовил? - оживляется Сазонов, завидев термос.
   - Ага. Подставляете чашки...
   Свежесваренный напиток разливается по именным емкостям, и небольшое помещение заполняется кофейным ароматом. Старый кофеман Анатолий Андреевич откидывается на спинку кресла, делает маленький глоток, блаженно закатывает глаза.
   Смоленцев отпускает ручку джойстика (аппарат все одно движется кругами "на высоте" пяти метров) и подхватывает свою необычную чашку из нержавеющей стали.
   Остатки достаются Александру. В редкие минуты подобных демократических перерывов он чувствует себя равным среди старших и умудренных опытом товарищей. Эх, почаще бы вот так...
   Взгляд его скользит по трем мониторам, установленным горизонтально. Под центральным экраном имеется еще один - небольшого размера, но он дает картинку меньшего охвата, чем другие. На нем красуется дно во всех деталях.
   Внезапно из темноты ближайшего к Сашке монитора проступают очертания крупного предмета.
   - Сморите, что это?! - проливает он от неожиданности кофе.
   Отто хватается за джойстик, заваливает его вправо, пытаясь уклониться от столкновения.
   Поздно. Обозначенный приборами горизонт встряхивается, мощные прожектора "Галеи" освещают поднявшуюся со дна муть. И картинка гаснет - на всех четырех мониторах одновременно появляется рябь из сплошных помех.
   Пару секунд в помещении висит гробовая тишина.
   - Что это было? - севшим голосом спрашивает Сазонов. - Кто-нибудь успел заметить, что это было?
   - Якорь, - виновато говорит Александр, словно не Смоленцев, а именно он проспал появление препятствия.
   - Якорь?!
   - Да. Здоровый ржавый якорь, торчащий из грунта почти вертикально.
   Сазонов объявляет своей команде тревогу. Все, включая врача, суетятся на палубе...
   Но поздно - барабан крановой лебедки натужно выбирает стальной трос и скоро из воды показывается гак с вырванным из аппарата крепежным узлом. Следом техники достают оборванный кабель телеметрического управления.
   Команда поспешно сбрасывает за борт буй-маркер для обозначения места аварии. Все прилипают к борту и вглядываются в воду; напряжение достигает апогея...
   Дело в том, что к мощному стальному тросу крепится не только гак. К нему намертво прикрепляется и тонкий трос, выдергивающий при подобных авариях из клапана воздушного баллона страховочную чеку. Клапан тотчас открывает магистраль высокого давления, по которой подается воздух в балластные цистерны, энергично вытесняющий воду. Проще говоря, если аппарат отрывается от основного троса, то приводится в действие механизм аварийного всплытия.
   Команда ждет минуту, другую, третью...
   Кто-то в сердцах закуривает, кто-то тихо матерится. "Галеи" нет, и всем становится ясно: система аварийного всплытия не сработала.
  
  
   "Галею" без проблем и быстро перекинули из Сибири на юг России. Самолетом из Иркутска до военного аэродрома Крымска, оттуда трейлером в порт Новороссийска, где уже стояло на парах исследовательское судно "Профессор Багров" с удобной площадкой на корме и с мощным краном грузоподъемностью тридцать шесть тонн.
   Погрузка и подготовка к первому выходу в море отняла пару дней. И вот ранним утром судно отваливает от грузового причала, осторожно выходит из бухты и берет курс на юго-запад...
   Продолжительность первого похода скромна: обогнув пару мысов, судно встает на безъякорную стоянку напротив поселка Мысхако. Расстояние до берега не более трех с половиной миль, но глубина под килем - строго восемьдесят метров, что полностью соответствует плану первого испытательного погружения.
  
   * * *
  
   - Что будем делать? - курит третью подряд сигарету Смоленцев.
   Взявшись за голову, Анатолий Андреевич стоит у открытого иллюминатора. Глаза закрыты; желваки надуваются, словно лягушачьи резонаторные мешки.
   - Капитан "Профессора Багрова" ведет переговоры с капитаном порта, - то ли произносит он, то ли выдавливает стонет.
   - По поводу водолазов?
   - Да. Вроде, была у них свободная бригада...
   Сашка забился в дальний угол и сидит как мышь. Ему сейчас в разговор лучше не встревать и не обращать на себя внимания.
   Тишину помещения разрывает звонок аппарата судовой связи.
   - Да, - хватает массивную трубку Сазонов.
   В течение короткого разговора лицо его становится мрачнее грозовой тучи. Хрястнув трубкой об аппарат, он выдает крепкое словцо и криво ухмыляется:
   - Нет у них свободной бригады водолазов. Они, видишь ли, заняты в ремонте плавучего дока.
  
  
   Глава пятая
   Российская Федерация; черноморское побережье; выход из Цемесской бухты
   Две недели назад
  
   Пожалуй, более напряженного отпуска в моей жизни еще не было. Сначала Анапов из Агапы со своей чертовой торпедой, потом спасение с лечением афалины, теперь подсуетилась поездка в порт Новороссийска для оказания посильной помощи экипажу какого-то научного судна... Так называемое "срочное, но плевое" дело, сосватанное мне добряком-шефом. Нет, я определенно обязан ему отомстить за столь "веселое" времяпровождение!
   Машина ждет меня у ворот лечебно-оздоровительного комплекса в семь утра. Молча выхожу из корпуса, молча плюхаюсь на заднее сиденье.
   Едем.
   - Сколько отсюда Новороссийска? - спрашиваю у незнакомого водилы.
   - Сорок пять минут. Доставить велено прямо в порт.
   - Жаль.
   - Почему жаль? - удивился паренек.
   - Мало ехать. Поспать не успею...
   Поспать я и в самом деле не успел. Стоило забыться, уронив голову на грудь, как тот же водительский голос известил:
   - Приехали.
   Я давно заметил: когда нужно поторопить события - время тащится невыносимо долго; если хочешь отдохнуть или побыть наедине со своими мыслями - пролетает винтовочной пулей.
   Покинув машину, стою у причала; руки в карманах легкой ветровки, озираюсь по сторонам...
   - Слушай, а мне куда? - спрашиваю не успевшего уехать парня.
   - На буксир, - бросает тот и дает газу.
   Буксир у причала один, поэтому смело шагаю к трапу...
  
  
   Посудина резво огибает восточный мол, увенчанный полосатым бело-красным маяком, и чешет вдоль берега на юг.
   На свежем ветерке и утреннем солнышке я окончательно просыпаюсь. Стою у борта - наслаждаюсь видами Новороссийска, Цемесской бухты и уходящего далеко на юго-восток берега. Вдали знаменитая Кабардинка и мыс Дооб, напротив которого столкнулось с сухогрузом и за несколько минут затонуло круизное судно "Адмирал Нахимов" - бывший теплоход "Берлин". Оно до сих пор не поднято и лежит на глубине сорока семи метров...
   На огромной брезентовой сумке, привалившись спиной к борту, сидит пожилой мичман. Его прислали мне в помощь из какой-то местной воинской части. Собственно, вся его помощь заключается в перемещении подводного снаряжения, прибывшего вместе с ним. В двух похожих сумках находится легкий раздельный гидрокостюм, ребризер с полнолицевой маской, два запасных баллона с регенеративным патроном, ласты, подвесная система, нож, фонарь ну и некоторые прочие мелочи, необходимые в нашем деле.
   Мичман года на четыре младше; одет в жутко старый, замызганный комбинезон. Для меня совершенно очевидно, что он в нем есть, работает, спит (там, где получится), принимает ванну, но главным образом пьет.
   - Как же так вышло, что снаряга в вашей части имеется, а пловцов нет? - поинтересовался я у него при погрузке на катер.
   - Дык реформа, товарищ капитан второго ранга! - осклабился он в издевательской улыбке. - Снаряжение попылится на полках годков пять, и будет списано за ненадобность. А пловцы кажний день кушать просят; опять же - зарплата, жилье... Одни проблемы с ними - с пловцами-то!..
   Вот так. Люди чувствуют, когда их не любят и обманывают. Люди вообще все чувствуют, даже если они не сильно образованны и совсем не аристократы. Слова он произносит складно, со смешным вятским говором и с неизменной широкой улыбкой. К сожалению, такому все нипочем - любые "реформы", любые издевательства над логикой и смыслом. К сожалению, на таких терпеливых, пьющих, безобидных - и держится наша власть. Власть еще менее образованных и еще менее аристократов.
  
   * * *
  
   Через полтора часа неспешного хода буксир огибает пару рыбацких катеров и доставляет нас к борту исследовательского судна "Профессор Багров". На палубе встречают несколько человек. Среди них пожилой лысоватый дядька - по виду самый главный начальник - протягивает руку.
   - Сазонов Анатолий Андреевич. Руководитель испытаний.
   Кратко представляюсь, знакомлюсь с парочкой его помощников и спрашиваю о характере предстоящей работы.
   - Вас разве не ввели в курс дела?
   - В общих чертах: надеть ребризер, нырнуть и что-то там сделать.
   - Вот как? - удивленно смотрит на меня Сазонов. - О глубине погружения ваше начальство предупредило?
   Я слегка ломаю комедию, но с другой стороны мне на самом деле ни черта не известно о задаче. "Надеть ребризер, нырнуть и что-то там сделать" - вот все, сказанное вчера Сергеем Сергеевичем по дороге в "Витязь".
   - Не, о глубине не предупредило.
   - Что же за полоса такая черная, а? - скисает руководитель и беспомощно глядит на первого пилота-испытателя Смоленцева: - Чего ж нам так не везет-то?..
   Решаю покончить с недоразумениями, чтоб поскорее приступить к работе и поскорее же вернуться в свой прохладный номер:
   - Так, господа, прошу ускорить инструктаж, в силу того, что я нахожусь в законном отпуске. Если под нами тридцать метров - обойдусь без снаряжения. До шестидесяти - мне понадобится обычный акваланг с воздушной смесью. На двести пойду на гелиево-кислородном ребризере. На триста пять метров я погружался только в специальном водолазном снаряжении на сверхпрочной кабель-шланговой связке. Если глубже - обращайтесь к Артуру Чилингарову или Анатолию Сагалевичу, а я вам не помощник.
   В глазах Сазонова возгорается искорка надежды и уважения. Он отводит меня в сторону и трагическим голосом повествует о несчастье, постигшем команду во время вчерашних испытаний.
   Сергей Сергеевич был прав: стоящая передо мной задача действительно проста. Но я молчу. Незачем раньше времени обнадеживать людей. Глубина, как выясняется, тут плевая, а суть работы состоит в закреплении гака на дублирующем силовом крепеже подводного аппарата. В общем, работенка для начинающего дайвера.
   Однако в нашем деле лучше не загадывать. Подводный мир сродни космосу - не знаешь, в какой момент и с какой стороны ждать неприятностей.
  
   * * *
  
   - Внимание, товарищи рыбаки! - надрывается в мегафон Сазонов, - просьба отойти на двести метров от научно-исследовательского судна и прекратить циркуляцию! Начинаю подводные работы! Товарищи рыбаки, просьба отойти...
   Под звучный голос руководителя испытаний, я опрокидываюсь со шлюпки в воду и улыбаюсь. А имел бы возможность - рассмеялся бы в голос - ей Богу! Команда испытателей, инженеров, техников, а также моряков "Профессора Багрова" готовила меня к погружению с такой серьезностью и ответственностью, словно целью моего путешествия была одиннадцатикилометровая Марианская впадина. Нет, за старание и основательное отношение к делу - превеликое им спасибо. Все бы так провожали! Наверное, в отряде боевых пловцов "Фрегат-22" привыкли к погружениям на большую глубину и не считают это ни тяжелой работой, ни риском, ни тем паче - подвигом. Обычная служба, не более того.
   Ладно, лирику в сторону. Держась на плаву рядом с ярким маркерным буем, промываю маску с прикрепленным сбоку модулем переговорного устройства; надев ее, продуваю шланги с клапанами. Все в норме - можно идти вниз.
   Поднимаю руку, обозначая готовность к проверке связи и погружению.
   - Я - "Профессор Багров". Как меня слышно? - раздается в наушнике гарнитуры.
   Командиры спусков из "Фрегата" традиционно именует себя "Ротондой". Здесь свои порядки - приходится перестраиваться.
   - "Профессор Багров", я - "Скат". Слышу вас отлично. Приступаю к погружению...
   Догоняю плавно опускающийся под воду гак, висящий на конце стального троса, с помощью которого надлежит вытаскивать потерянный глубоководный аппарат. Правда, в том случае, если его получиться найти. Чуть повыше гака к тросу накрепко прикручен второй фонарь - его установили здесь по моей просьбе.
   - Зачем? - пожимал плечами молодой техник.
   - Делай, раз говорят! - рычал Сазонов. - Человек помогать нам взялся, а ты тут диспуты разводишь!..
   Догнал. Уцепившись за массивную железяку, "тону" вместе с ней...
   Прозрачность воды здесь из-за приличного удаления от берега более или менее приличная. Самая лучшая видимость - около восьмидесяти метров по горизонту - в северных морях планеты, где мало взвеси из планктона и неорганики, где нет грязного и отходного производства, где вообще мало людей и следов их деятельности. Вода в тамошних местах, как мы выражаемся "чище анализов святого младенца". Здесь же видимость составляет метров двадцать пять, что для загаженного Черного моря - великолепный показатель.
   - "Скат", как успехи? - тревожит Анатолий Андреевич.
   Волнуется старик, переживает за свой аппарат. Исходя из первых впечатлений, он и пилот-испытатель Смоленцев - спецы старой закалки; у них на первом месте дело, за которое они отвечают. Остальное - на втором и на третьем.
   - Все по плану. Продолжаю погружение...
   На глубине тридцати метров становится темновато - солнечный свет сюда практически не проникает. Включаю фонарь, шарю лучом по сторонам, но мощности источника не хватает, чтобы добить до дна. Приходиться смириться с малой скоростью вращения крановой лебедки, набраться терпения и ждать...
   Наконец, тьма слегка меняет цвет - это с робкою осторожностью приближается дно. Камни с примесью мелких донных отложений, низкая растительность, небольшой уклон в сторону открытого моря.
   Выжидаю еще минуту и командую:
   - "Багров", я - "Скат". На месте.
   Лебедка наверху останавливается, трос с гаком на конце безжизненно повисает в четырех-пяти метрах от дна. Включаю второй, прикрученный к тросу фонарь и, немного отплыв в сторону, оцениваю искусственный ориентир...
   Нормально. Луч образует под висящим гаком приличное желто-красное пятно. Теперь можно смело искать аппарат в радиусе, откуда просматривается данная вешка.
   Приступаю к поискам, применив стандартную расходящуюся спираль. Осматривая дно, постепенно отдаляюсь от желто-красного пятна все дальше и дальше...
   Граница. Оглядываюсь и едва различаю слабые отблески света. Еще пару метров от ориентира, и я окончательно потеряю его из виду. Решаю сделать последний круг, двигаясь строго вдоль границы видимости, максимально захватывая лучом фонаря дно с внешней стороны спирали.
   Где-то на завершении круга выхватываю из темноты очертания якоря, потерянного довольно крупным судном. Якорь стоит почти вертикально, и на треть врос в донный грунт. Следом за якорем из темноты появляется бесформенное тело. Большое, темное и загадочное.
   Перед моим погружением Сазонов показывал фотографии глубоководного аппарата "Галея". Симпатичный, ярко-бело-желтый, блестящий на солнце. А тут нечто уродливое и темное.
   Смотрю на компас, нанизанный на общий с часами и глубиномером ремешок. Необходимо запомнить пеленг, прежде чем покинуть зону видимости искусственного светового ориентира.
   Подплываю ближе и приступаю к осмотру находки...
   Через минуту сомнений не остается: передо мной лежащая на боку "Галея".
   - "Багров", я - "Скат".
   - "Скат", "Профессор Багров" на связи! - с готовностью отзывается Сазонов.
   Пора обрадовать старика. Небось, сожрал весь запас валидола.
   - Нашел вашу ласточку - отдыхает на левом боку.
   - Правда? - растерянно мямлит он.
   Нет, блин, лохов развожу!..
   - Нашел, осмотрел, визуально серьезных повреждений не обнаружил. Небольшая проблема в том, что ласточка лежит далековато от гака - метрах в сорока.
   - Куда нужно сместить кран?
   Смотрю на светящийся циферблат компаса...
   - Давай самым малым строго на восток. Тридцать метров.
   - Понял. Минутку...
   Отыскав запасной силовой крепеж подводного аппарата, цепляюсь за него рукой и вглядываюсь в западный сектор, откуда должен показаться трос с гаком и привязанным зажженным фонарем.
   Проходит минуты три-четыре.
   Ага, сквозь придонную муть замечаю еле заметное движение: будто поп раскачивает кадилом. Только в кадиле вместо дыма тлеет слабый огонек.
   В последующие минуты моя деятельность боле походит на работу стропальщика на стройке многоэтажного дома. Парю над верхним боком поверженной "Галеи", взгляд приклеен к болтающемуся лучу света; отслеживаю движения источника и беспрестанно кричу в микрофон гарнитуры:
   - Левее десять градусов! Правее пять! Вперед три метра! Еще-еще! Стоп! Трави...
   Есть!! Поймав гак, я с божьей помощью фиксирую его на запасном узле крепления.
   Теперь надо отойти на безопасное расстояние и дать команду на выборку троса.
   - "Багров", я - "Скат".
   - "Багров" на связи!
   - Все готово. Начинай подъем.
   - Понял. Приступаю...
   Прикрученный проволокой фонарь я не трогал - он по-прежнему светит вниз. Но отныне его свет падает не на дно, а освещает корпус глубоководного аппарата. Я переместился метров на пять-шесть в сторону и, подсвечивая своим фонарем, наблюдаю события с безопасной дистанции...
   Некоторое время, пока выбирается слабина стального троса, покой лежащего на боку аппарата незыблем. Потом он вздрагивает и оживает.
   Проснувшись и стряхнув с себя донную пыль, успевшую осесть на прочных деталях за проведенные на глубине сутки, "Галея" поворачивается и ложится на брюхо. Затем, подумав, елозит этим брюхом взад-вперед и... взмывает вверх.
   Ну, слава Богу!
   - "Багров", есть отрыв аппарата от грунта. Вира!
   - Понял! - веселеет Анатолий Андреевич. - Поднимаем!..
  
  
   Все замечательно. Работенка действительно оказалась плевая: нырнул, нашел, подцепил...
   Держусь за трос чуть повыше гака и медленно поднимаюсь с аппаратом к дрожащей и искрящейся поверхности моря. Сазонов осторожничает, установив минимальную скорость выборки троса; меня же его осторожность устраивает - не надо останавливаться для "площадок" декомпрессии.
   Я все ближе и ближе к поверхности; вокруг уже светло, а над головой нависает темное брюхо "Профессора Багрова". Все идет по плану, у поверхности видимость немного лучше - около тридцати метров и мне ничего не остается, как выключить оба источника света.
   Недалеко от "Багрова" болтается рыбацкий катер. Их было два или три, когда на палубе научного судна я готовился к погружению. Выполняя грозные команды руководителя испытаний, они отошли от места проведения подводных работ. Я же командами с глубины, вероятно, опять сблизил с ними судно.
   Поверхность. Отталкиваюсь от аппарата и всплываю метрах в трех сбоку.
   Подъем приостановлен. Сейчас команда для надежности подцепит за другие крепления еще пару-тройку тросов и только после этого приступит к дальнейшему подъему.
   Это уже не мое дело. Я свою задачу выполнил вместе с суточным планом по купанию. Теперь все мои мысли о возвращении в тихий прохладный номер, о баночке холодного пива и о предстоящей встрече с коллегами из "Фрегата"...
  
  
   Глава шестая
   Турция; Зонгулдак
   Несколько месяцев назад
  
   С того момента, как Дениз согласился ради родного брата поработать на некую преступную группировку из Стамбула, Эрдоган в Зонгулдаке не побывал ни разу. Главным условием сделки была абсолютная секретность и отсутствие информации о заказчике. Все вопросы решались через Башкурта. Исходя из этих же соображений, братья решили заниматься подготовкой дельфинов вдвоем, никого со стороны не привлекая. А почему нет? Плавали оба великолепно; Дениз автоматически становился научным руководителем проекта, Башкурт - исполнителем, работягой и связным.
   Первым делом следовало позаботиться о закрытом от посторонних глаз водоеме. По-соседству с основным дельфинарием Дениз намеревался обустроить небольшой бассейн с проточной морской водой для молодых особей - так называемые "ясли". Башкурт тотчас передал ему значительную сумму денег для изменения проекта в сторону увеличения. Новый проект был выполнен в известной инженерной компании и утвержден во всех инстанциях в рекордные две недели. И тут же без промедления и раскачки развернулась ударная стройка. В результате всего через месяц южнее старого корпуса вырос новый - высокое светлое здание, посреди которого размещался бассейн с проточной водой и выходом в бухту.
   Далее предстояло отобрать в группу специальной подготовки шестерых дельфинов. Рассматривая резвящихся в воде афалин, несведущий Башкурт сходу предложил выбрать самых здоровых и сильных. На что Дениз назидательно заметил:
   - В работе с дельфинами есть принципы, о которых ты не догадываешься.
   - Например?
   - На воле образ жизни у афалин стадный. Глава стада - наиболее крупная и авторитетная самка, самцы же держатся отдельным кланом. А здесь, - кивает младший брат на огромный дельфинарий, - в их жизненном укладе происходят разительные перемены, и лидером становится сильнейший самец.
   - Что ж, поступай, как считаешь нужным, - не спорит Башкурт. - Главное - результат...
   И Дениз поступает. Первым в отдельный загон он отправляет безоговорочного лидера артистической труппы - Иринарха.
   Иринарх - зрелый, умудренный опытом самец, уже несколько лет верховодивший в клане. В стаде подрастает следующее поколение, и в иерархии естественным образом назревают перемены. Дениз отлично знает, что этим переменам лучше не препятствовать. Целесообразнее их направлять и регулировать.
   Следуя данным правилам, за лидером в загоне оказываются два крупных самца из числа ближайших друзей и ровесников Иринарха. А также три взрослые самки, с коими у самцов давно сложились нормальные отношения. Из этой части стада надлежит сделать стаю. Настоящую стаю боевых дельфинов.
   - Ты продумал методику их подготовки? - интересуется Башкурт.
   - Да. Начнем с самого простого: с движения за катером...
  
  
   Все животные из труппы были рождены и выращены в неволе, а потому за отработку движения за катером в прибрежной акватории Дениз не волновался.
   - Никуда они не денутся, - посмеивался он в ответ на предостережения старшего брата. - Отбиться от стаи на некоторое время они способны, а потом обязательно вернутся.
   - Почему ты в этом уверен?
   - На воле они не найдут той семьи, в которой родились и выросли. Это законы природа. Это жизнь...
   И отчаянные своевольники, изредка совершавшие побег, действительно возвращались. А как же иначе? Каждый взрослый дельфин съедает в суки до тридцати килограммов рыбы. На вольных хлебах чтобы добыть такое количество пропитания, нужно быть великолепным охотником и весь день в составе большой группы сородичей заниматься промыслом: искать огромные косяки, устраивать на них облавы, гнать на устроенные засады...
   А в дельфинарии все просто: в строго отведенный час появляется смотритель с ведрами свежей рыбы и попросту кормит оголодавших артистов.
  
   * * *
  
   Научить шестерых дельфинов ходить параллельно катеру или впереди него оказалось делом несложным. Гораздо труднее пришлось со вторым этапом подготовки - животные ни в какую не желали нападать на человека.
   Пришлось Башкурту ехать в Стамбул и докладывать о возникшей проблеме самому Эрдогану. Выслушав своего помощника, тот уточняет характер будущих заданий для боевых дельфинов:
   - Им предстоит убивать аквалангистов и водолазов.
   - То есть... - робко бубнит Башкурт.
   Но шеф властно перебивает:
   - Ты правильно меня понял. Я посоветовал бы твоему брату использовать в качестве раздражающего фактора дыхательные аппараты.
   С данным советом бывший главарь банды возвращается в Зонгулдак...
   Дениз всякий раз кривился, когда речь заходила о цели тренировки дельфинов. Вздохнув, отвернулся и на этот раз.
   Но что делать? Ради брата он готов на все.
   Узнав неприятные подробности о будущей работе своих подопечных, он ушел к себе в комнату, где долго раскачивался в старом отцовском кресле и задумчиво смотрел на закат...
   А утром первым делом направился в новый корпус, где решительно скорректировал план занятий.
   - Надевай легкий костюм и акваланг, - приказывает он Башкурту.
   Тот безропотно подчиняется и, одевшись, прыгает в воду.
   - Возьми мешочек с рыбой.
   - Взял.
   - Твоя задача находиться под водой, а призовую рыбку давать только активным дельфинам.
   - В каком смысле активным?
   - Хорошо, я сформулирую по-другому. Награждать следует наиболее агрессивных и наглых, которые будут задевать тебя плавниками, толкать и прочее.
   - Понял-понял, - надевает тот маску, берет с бортика мешочек с рыбой и исчезает под водой.
   Дениз отправляется проведать сотрудников в основном корпусе дельфинария - там кипит более привычная и близкая работа. Но вскоре он обязательно вернется сюда - в новый, закрытый для посторонних глаз бассейн. Здесь тоже идут интенсивные занятия - отвратительные и тягостные для его души, однако не менее важные, ибо от их успеха зависит судьба старшего брата.
  
  
   Заканчивался благословенный месяц Шаабан. На турецком берегу Черного моря было так же жарко, как и в середине лета.
   - У тебя была когда-нибудь мечта?
   - Была. И не одна. В детстве очень хотелось обзавестись настоящим ятаганом. В юности ждал момента, чтобы вырваться из родительского дома. Позже мечтал стать лидером настоящей, многочисленной банды.
   Али поморщился.
   - И это все?
   - Все.
   - Тогда послушай о моем заветном желании.
   И, дополнив чашки из серебряного кофейника, принялся рассказывать...
   Башкурт часто вспоминал затяжные беседы с Эрдоганом и Демирелем в гостиной шикарного особняка. Он многое тогда не понимал. Но теперь, по мере осуществления замысла с обучением боевых дельфинов, его голову начали посещать кое-какие догадки.
   В тот тихий безветренный вечер Али начал издалека. А точнее с очень большой глубины - с Марианской впадины.
   - Представляешь, несколько лет назад туда пытались сунуться американцы.
   - Как сунуться?! - опешил Башкурт. - Неужели кто-то отважился опуститься на глубину одиннадцати километров?
   - Нет, смельчаков на такой эксперимент среди них не нашлось, да и технически это исполнить было трудновато, имея даже их продвинутые технологии. Они хотели опустить в бездну беспилотную платформу, снабженную мощными прожекторами, чувствительными теле- и видеосистемами, парочкой специальных микрофонов. Все это несколько часов погружалось в пучину на шести стальных тросах дюймового сечения.
   - И что же?.. - прошептал бывший бандит.
   - Сначала все шло нормально, а когда до максимальной глубины оставалось совсем немного, на мониторах внезапно появились силуэты странных объектов величиной до пятнадцати метров. Перемещались они быстро и беспорядочно, поэтому разглядеть их не удавалось. Зато микрофоны улавливали громкие звуки: скрежет металла и глухие удары. Равномерные сильные удары...
   Башкурт был не просто озадачен, а буквально потрясен рассказом. Раскрыв рот, он жаждал продолжения.
   Эрдоган медлит, желая разбудить максимальный интерес. С нарочитой неспешностью он разливает из серебряного кофейника остатки слегка остывшего напитка.
   - Дальнейший спуск беспилотной платформы был прекращен - рекордной глубины она так и не достигла, - с печальным вздохом заканчивает он повествование. - Когда же американские специалисты ее подняли, то обнаружились существенные повреждения: на стальных конструкциях были огромные вмятины, а толстые тросы словно кто-то пытался перепилить.
   - Значит, там кто-то есть?..
   - Определенно. В этом и заключается мечта моего детства - первым узнать о Впадине все. Все! И ты с инженером Демирелем мне в этом поможешь.
  
   * * *
  
   Найденная Денизом методика понемногу давала результат.
   Каждый рабочий день в новом корпусе дельфинария начинался с того, что братья погружались в воду. Один с аквалангом на спине, второй - без него.
   Первое время дельфины относились одинаково благодушно к обоим, если не учитывать излишнего проявления нежности и дружеских чувств к Денизу - человеку, отдавшему им всю свою теплоту и любовь. Но отныне в их отношениях никакой любви не было - оставалась исключительно работа, состоящая из однообразного упражнения: человек, плавающий в воде без снаряжения, не должен был вызывать у афалин интереса; зато агрессия в адрес аквалангиста всячески поощрялась.
   Ровно через два месяца от начала работы с группой Иринарха Дениз приболел и вынужден был остаться дома с высокой температурой.
   - А ты поезжай, - велит он брату. - Поезжай обязательно! Методика дрессуры категорически запрещает прерывать занятия.
   Башкурт отправляется в новый корпус дельфинария один...
   Прибыв на место, он прохаживается вдоль бортика бассейна, равнодушно взирая на резвящихся животных. Неторопливо переодевшись, прыгает в воду и около получаса плавает меж спокойных и благожелательно настроенных дельфинов.
   Затем взбирается по лесенке, насухо обтирается полотенцем. Усевшись в кресло, подпаливает сигарету и блаженно укладывает затылок на мягкий подголовник. Ему очень не хочется водружать на спину акваланг и возвращаться в воду - последнее время дыхательный аппарат на самом деле стал серьезным раздражителем для Иринарха и его компании.
   Затушив сигарету, Башкурт все же поднимается и нехотя топает к металлическому шкафчику, куда один из специалистов дельфинария каждое утро ставит пару подготовленных к погружению аквалангов...
  
  
   Приняв очищенный аспирин, Дениз закутался в тонкое шерстяное одеяло и, скрестив ноги, сидел на постели. В голову лезла всякая ерунда: то представлялось отравление дельфина из-за недогляда ночного смотрителя, то чудились очередные неприятности у старшего брата. Выдержки хватило ровно на сорок минут.
   Внезапно сорвавшись, он натягивает джинсы, носки, футболку. Втискивает ноги в кроссовки и на ходу хватает легкую куртку. А через минуту выезжает на машине на узкую улочку своего района...
   Пожалуй, Дениз никогда не ездил на работу с подобной скоростью. Слава Аллаху, что он отлично знал каждый поворот этой кратчайшей дороги, на которой никогда не показывались представители дорожной полиции.
   Влетев на территорию дельфинария, он тормозит у входа в новый блок, выскакивает из машины и бежит к двери.
   Происходящее в бассейне заставляет Дениза без промедления хлопнуть ладонью по воде (этот прием всегда использовался в дельфинарии в качестве экстренного призыва животных), прыгнуть в бассейн, оттолкнуть плывшего навстречу радостного Иринарха и подхватить опускавшегося на глубину Башкурта...
   Даже эвакуация несчастного старшего брата происходила под нескончаемые атаки шестерых дельфинов.
   Но вот, наконец, тело поднято из воды и лежит на краю бассейна. Пара минут интенсивной реанимации приводят Башкурта в чувство. Рвота, кашель, хрипы, ругательства...
   - Я их уничтожу! Я из всех перестреляю!..
   Дениз молча помогает ему переодеться и, приобняв, ведет к машине. Надо срочно показаться знакомому врачу - у брата сильные боли в грудной клетке; вероятно, сломано несколько ребер...
   По дороге брат постепенно приходит в себя. Ощупывая синяки и ссадины, он морщится, но при этом довольно замечает:
   - Послушай, а ведь это успех. Ты определенно своего добился!
   - Чего добился? - не понимает тот.
   - Ну, как чего? Твои дельфины набросились на меня, словно стая голодных белых акул! Я думал - мне конец.
   - А ты сразу полез в бассейн с аквалангом?
   - Нет, я все сделал согласно твоей методике: полчаса поплавал без снаряжения, а потом уж...
   - И в эти полчаса они тебя не трогали?
   - Представь - нет. Они вели себя очень спокойно. А потом...
   - Я видел, что произошло потом. Приехали.
   Машина останавливается у скромной частной клиники. Дениз покидает салон и помогает выбраться брату.
   - А ты сам-то как? - прихрамывает на левую ногу Башкурт. - Ты же дома аспирин глотал горстями.
   - Нормально. Выкарабкаюсь. Главное - тебя поскорее поставить на ноги.
   - Почему меня?
   - Судя по сегодняшнему происшествию, второй этап обучения боевых дельфинов окончен. Надо приступать к третьему, а в нем тебе отводится главная роль...
  
  
  
   Часть третья
   ЕНИЗ-КЛУБ"
  
  
   Глава первая
   Болгарское Причерноморье; Бургасский залив
   Несколько дней назад
  
   Обычный летний день западного побережья Черного моря. Часовая стрелка только что перевалила за полдень. Приезжие наводнили пляжи, ресторанчики и прочие места отдыха; коренные жители как всегда заняты прибыльной работой по удовлетворению самых экзотических запросов капризных гостей Болгарии.
   Одним из таких запросов, конечно же, является модный ныне дайвинг, или его упрощенный вариант: не требующее специальной подготовки получасовое погружение на глубину шесть-восемь метров. Что нужно для воплощения этой мечты? Хорошее плавсредство, простенькие надежные акваланги, инструктор средней квалификации и детская глубина до десяти метров, чтоб люди почувствовали себя настоящими ныряльщиками. В общем, сплошное наслаждение за смешную цену в шестьдесят долларов с человека.
   Технология проста и доступна: любители острых ощущений договариваются с хозяином современной посудины, коих на пирсах Бургаса всегда в достатке; у того полный ассортимент снаряжения, полтора десятка разведанных местечек с красивейшим дном и минутная готовность к выходу в море. Оплата наличными, налоговые органы и государство не при делах, чему обе стороны несказанно рады.
   Точно следуя данной технологии, юная супружеская пара взошла на борт белоснежного катера. На днях заканчивался их медовый месяц, неплохо проведенный на песках Болгарии; финальную точку хотелось поставить пожирнее - чем-то необычным, запоминающимся, граничащим с экстримом. Вот и решили попробовать себя в дайвинге.
   Катер отошел от Бургаса, пролетел по волнам несколько километров и бросил якорь на мелководье живописной бухты соседнего городка Сазополь.
   Волны неторопливо разворачивают его носом на ветер. Пожилой капитан глушит двигатель и оставляет штурвал. Надев на лысину белую фуражку с дубами на козырьке, он торжественно указывает на бирюзовую воду, сквозь которую отлично просматривается разноцветное коралловое дно.
   - Вот, полюбуйтесь! Разве это не чудо?!
   Молодой человек кивает, а юная особа зачарованно шепчет:
   - Божественно!..
   - И какая же здесь глубина?
   - Около десяти метров.
   - В самый раз, - стягивает футболку парень. - Нам не пора надевать акваланги?
   - Конечно-конечно! Вот они...
   Выяснив, что молодожены никогда ранее не пользовались дыхательными аппаратами, болгарин помогает водрузить на спины баллоны и охотно объясняет тонкости подводного плавания. Те послушны, взволнованы и одновременно счастливы, предвкушая незабываемые впечатления.
   - ...Не дергаться, не паниковать, не допускать поспешных действий и главное - дышать равномерно... - монотонно наставляет хозяин катера и снаряжения.
   - Ой-ой, смотрите! - вдруг восторженно кричит девица.
   Мужчины глядят в сторону открытого моря. Метрах в пятистах над водой то появляются, то исчезают темные изогнутые плавники.
   Капитан довольно ухмыляется.
   - Дельфины. Иногда они сюда заплывают, проказники...
   - Какая прелесть!
   - Они нам не помешают?
   - Не-ет, - сняв фуражку, чешет мужчина лысину. - Черноморские афалины миролюбивы.
   Все готово к погружению. Молодожены в аквалангах и масках, с ластами на ногах стоят у низкого кормового борта. Рядом опытный капитан, который также собирается окунуться в море, но без акваланга - ему достаточно ласт и маски с закрепленной сбоку дыхательной трубкой.
   - Они под нами! Они проплывают под нами!! - снова голосит девчонка и пожирает счастливыми глазами своего избранника: - Это хороший знак! Правда? Дельфины - это ведь очень хороший знак!..
   Неожиданно катер вздрагивает.
   Что за черт? Его хозяин в недоумении оглядывается по сторонам.
   - Подождите-ка, ребятки. Сейчас посмотрю в чем дело...
   Бесстрашно шагнув в воду, он проверяет дно катера. Все в порядке - под ним никаких препятствий.
   Покрутив головой, замирает и... от неожиданности загребает руками, пятится назад. Рядом носятся пять необычных дельфинов, а шестой тычется в крепкий якорный канат каким-то хитрым приспособлением, закрепленным у него на спине.
   "Что же это, Господи Иисусе?!" - изумленно взирает на происходящее пожилой и много повидавший мужчина.
   Изумление сменяется сильнейшим животным страхом, сковавшим тупой и холодной болью живот. Страх овладевает в ту же секунду, когда он замечает ужасную деталь: спинные плавники афалин упрятаны в остро заточенные "ножны" из темного металла, точно повторяющие форму плавников.
   "Господи! Господи! Господи!.."
   Следом происходит невероятное.
   Шестой дельфин все-таки добивается своего, и слабый сухой щелчок оповещает остальных о захвате приспособлением якорного каната. Один из пятерки свободных, описывая большой круг, разгоняется и ударяет лбом в выступающий рычаг приспособления.
   Механизм издает резкий хрустящий звук - будто гильотина разрубает чьи-то хрящи. Светлый натянутый канат лопается, подобно гитарной струне.
   Барахтающегося рядом с катером человека дельфины заметили, но почему-то не трогают. С опаской поглядывая вниз, тот всплывает и пытается догнать уносимый волнами катер.
   Обнимаясь и ни о чем не подозревая, молодожены стоят у края кормовой площадки.
   - Уже можно? - нетерпеливо приплясывает девица.
   - Нет, - выплевывает воду хозяин катера, - оставайтесь на палубе.
   - Почему-у?..
   В памяти капитана до конца жизни останется эта картинка под названием "Последнее мгновение счастья". Ясный взгляд серо-голубых глаз, ямочки на пухлых щеках, бантик чуть надутых губ с остатками темной помады...
   Озвучить до конца свое игривое возмущение юная девушка не успела. Справа от катера из невысокой волны вылетает длинное тело дельфина. Описывая дугу над кормовой площадкой, в ярком солнечном свете молнией сверкает его глянцевая спина. Пролетев рядом с неготовыми к подобному трюку людьми, он с шумным всплеском входит в воду по левому борту.
   Остановившись и приоткрыв рот, капитан обалдело смотрит на молодую пару...
   Тело парня падает через секунду, сильно грохнув баллонами акваланга о палубу. Голова его завалилась набок еще до падения, должно быть, держалась на парочке уцелевших шейных мышц.
   И через ту же секунду над тихой бухтой раздается душераздирающий визг. Чуть присев на полусогнутых ногах, девчонка вытягивает перед собой окровавленную руку и с ужасом смотрит на мертвого мужа...
  
  
   Глава вторая
   Новороссийск - территориальные воды Турции близ города Зонгулдак
   Около двух недель назад
  
   Глубоководный аппарат успешно поднят из воды и прочно закреплен швартовыми тросами на палубе "Профессора Багрова". Осмотрев его, в который раз удивляюсь обманчивому впечатлению: под водой он представлялся массивным, серьезным, а на открытом воздухе - скромный батискаф с тесной кабинкой на одного пилота. Форма немного напоминает "Миры": такой же цилиндр с закругленным носом и торчащим кверху хвостом со скошенными назад стабилизаторами; похожие гребные винты в подвижных обоймах и, наконец, набор манипуляторов, собранных в пучок под маленькими кругляшками иллюминаторов.
   Анатолий Андреевич Сазонов замучил благодарностями, рукопожатиями и обещаниями напоить меня водкой до смерти. Сдержанно отказываюсь от такой чести и прошу побыстрее меня доставить туда, откуда взяли.
   Он связывается с портом и вызывает буксир.
   - Ну, а чтобы не мучиться в ожидании, пойдемте, Евгений Арнольдович в кают-компанию - отобедаем! - тащит он меня в надстройку; впереди услужливо открывает дверцы молодой парень.
   Приходиться подчиниться...
  
  
   Я прилично вкусил местной водки, но стараюсь не качаться и казаться трезвым. Попрощавшись, сменил научное судно на буксир и уселся на корме рядом с мичманом, получившим под роспись свою снарягу.
   Снаряга так себе. Наша во "Фрегате" гораздо современнее и надежнее. Ну да Бог с ним, со снаряжением - вопрос о его качестве и возможностях встает лишь в крайних случаях. Сегодняшний случай не был крайним...
   Путешествие до портового причала много времени не отнимает - спустя час меня уже везут на легковом автомобиле в сторону Анапы. А у ворот в лечебно-оздоровительный комплекс "Витязь" я встречаю только что приехавших подчиненных из отряда: капитана второго ранга Георгия Устюжанина, капитанов третьего ранга Мишу Жука и Золотухина, старшего лейтенанта Игоря Фурцева.
   Выхожу из машины и направляюсь к моим орлам, бестолково топчущимся возле огромной кучи сумок.
   - Командир!! - восклицает на весь черноморский берег Жора. - А мы уж думали...
   - Чего вы думали? - заключаю его в объятия.
   Устюжанин - мой старый и надежный друг. Он чуток помладше; уравновешенный, плотно сбитый блондин среднего роста; отличный спец и настоящий фанат нашей профессии.
   Народ радостно посмеивается:
   - Нам сказали - тебя куда-то отправили. Глубоко и надолго.
   - Глубоко и надолго начальство отправит нас всех сегодня или завтра. Так что не дождетесь. Пошли...
   - Слушай, - подхватив тяжелую сумку, догоняет меня Устюжанин, - тут тебя симпатичная девушка в темных очках с полчаса дожидалась.
   - Эльвира, - досадливо чешу затылок. - Давно уехала?
   - Минут пятнадцать назад за ней пришла машина. Нам показалось, что она плохо видит.
   - Да, есть такое дело.
   Сегодня днем невольно поймал себя на мысли, что успел привязаться к этой странной парочке: незрячая девушка и молодой орангутанг. Нет, мое сердце оставалось спокойно - я испытывал к Эльвире исключительно дружеские чувства.
   Жаль, не получилось встретиться...
  
   * * *
  
   Не прошло и двадцати часов, как я опять оказался в порту Новороссийска.
   Тихая ночь. Безветрие. Длинный бетонный пирс военного сектора. Нас подвезли на автобусе прямо к трапу, соединяющему пирс с корпусом дизельной подводной лодки.
   - Это ж кинозвезда! - восклицает Миша Жук. - "Алроса" проекта 877В "Палтус".
   - Точно. По натовской классификации "Kilo", - поясняет Устюжанин. - Одна из двух лодок, оставшихся на весь Черноморский флот.
   - Да-а, - гудят парни, - променяли Флот на жвачку... А почему кинозвезда?
   - В двух кинолентах снималась. В девяностых годах с Джеки Чаном, а позже в фильме "72 метра"...
   Лодка действительно не новая. Тем не менее, она входит в то число тех субмарин, которых наши "друзья" из НАТО всерьез побаиваются и уважительно называют "черными дырами". Вместо винта на "Алросе" установлен опытный водометный движитель - услышать его работу очень и очень непросто.
   Прихватив свои вещички, по одному поднимаемся на борт подлодки, где нас приветствует командир и вахтенный офицер. Перемещаемся в рубку, из нее, с трудом протискивая сквозь вертикальный люк сумки со снарягой, попадаем в центральный пост. Из поста нас приглашают пройти в жилой отсек, где мы распределяемся по трем офицерским каютам. Открываем свои сумки, без спешки и суеты раскладываем по рундукам и шкафчикам самые необходимые вещи. Как ни крути, а здесь предстоит провести несколько дней и ночей...
  
  
   Лодка отвалила от пирса и малым ходом в надводном положении покинула Цемесскую бухту. Отойдя на приличное расстояние от берега, ушла под воду, заняла удобную для похода глубину и взяла курс на турецкий Зонгулдак.
   - Это тебе, - протягивает пакет командир лодки. Он только что пригласил меня в свою каюту и угощает ароматным чайком с лимоном.
   На пакете указана должность, звание и моя фамилия, а также значится строгая приписка: "Передать лично в руки по прибытию на борт Б-871".
   Отодвинув стакан с чаем, вскрываю пакет.
   - Не буду мешать. Пройдусь по отсекам и постам... - тактично поднимается командир - высокий, светловолосый капитан второго ранга.
   Мы успели познакомиться и немного поговорить. Кажется, он неплохой малый.
   - Анатолий, тебе поставили задачу?
   - Конечно.
   - Ну а чего же ты скромничаешь? В этом пакете те же слова, только сказанные от имени другого ведомства.
   Он пожимает плечами и садится на свое место.
   - Ты прав...
   Шумно прихлебывая горячий чай, мы знакомимся с материалами предстоящей операции.
   Первым из пакета я вынимаю лист карты турецкого черноморского побережья от Гераклеи до аэропорта "Зонгулдак". Километрах в десяти от берега обозначена точка высадки моей пары из подводной лодки. Это опасно. Территориальные воды - двенадцать миль от суши или двадцать километров. Нам придется сознательно нарушить границу суверенного государства и залезть вглубь его территории на добрый десяток верст.
   - Твою ласточку не услышат? - справляюсь у собеседника.
   - Вряд ли. Натовские стационарные гидроакустические станции расположены вот здесь, здесь и... здесь, - показывает он на большой карте побережья. Так что на малошумной скорости мы спокойно подойдем, и я высажу вашу пару.
   - И сразу уйдешь?
   - Увы. Согласно выданному мне приказу, высадив пару разведчиков, я обязан занять рабочую глубину и покинуть территориальные воды Турции.
   - Далеко?
   - Отойду миль на тридцать-сорок в сторону Крыма, и буду дожидаться назначенного часа нашей встречи.
   Нервно стучу пальцами по столешнице.
   - А по завершении операции сумеем найти друг друга?
   - Должны.
   - Анатолий, мне не хотелось бы бросать дорогое снаряжение, выходить в одних трусах на берег и искать приключений на свою задницу в Турции.
   - Мы постараемся обеспечить точное наведение системы и вернуться к месту вашей высадки. Главное: не выключайте гидролокатор навигационной панели.
   - Хорошо. Поехали дальше...
   Следующими документами оказались две фотографии из космоса: первая полностью повторяла масштаб карты с городком Зонгулдак в центре, вторая достаточно подробно представляла небольшую бухту с крупными постройками вдоль изогнутого берега. В данном аспекте нашего совместного задания командир субмарины мне не помощник. Он своего рода таксист с набором простейших задач: доставить, подождать, забрать, отвезти. Остальное - дело моих пловцов.
   Отложив фото, лезу дальше...
   Шесть прекрасных фотографий крупных строений, стоящих вдоль живописного бережка. Понятно. Жаль, нет изображений подводной части этих зданий. На обратной стороне фотографий краткие пояснения: "старый корпус дельфинария", "новый корпус...", "судовой док на три катера" и так далее.
   Последним извлекаю текстовый документ - распечатку на двух стандартных листах, формата А4. Пробежав послание от Сергея Сергеевича, кладу листки перед Анатолием.
   - Ознакомься. Здесь суть нашего задания. То, ради чего замутили всю эту возню...
  
   * * *
  
   Около шестидесяти часов лодка осторожно, на малошумной скорости подбиралась к турецкому берегу на рабочей глубине в двести сорок метров. Она могла бы преодолеть триста пятьдесят миль за двадцать часов, но... в разработанной операции важнейшим условием значилась скрытность, а не быстрота исполнения.
   Подготовка к десантированию началась за два часа до прибытия "Алросы" в назначенную точку. Геморрой заключался в том, что подводный транспортировщик "Сирена", согласно регламенту, приводился в рабочее состояние бригадой из двух моих пловцов в течение полутора часов. И это притом, что аккумуляторная батарея к началу подготовки должна быть полностью заряжена.
   Итак, в разведывательный подводный круиз волевым командирским решением назначаю себя и капитана третьего ранга Жука. Миша - деловой, обязательный и надежный человек; хорошо развит физически и отлично работает головой.
   Устюжанин, будучи моим заместителем во "Фрегате", остается старшим пловцом на борту, а Золотухин с молодым Фурцевым готовят к автономному плаванию нашу двухместную "карету".
   Распаковываем сумки, извлекаем тонкое нательное белье (его при здешней температуре воды - хватает выше крыши), так называемые "сухари" - гидрокомбинезоны-мембраны "сухого" типа, полностью изолирующие тело и обеспечивающие длительное пребывание в водице. Да-да, нынешнее задание рассчитано на несколько часов и легкого раздельного гидрокостюма недостаточно - нужны "сухие" комбинезоны. Многие подводники их недолюбливают из-за непростой процедуры одевания. Но, как говориться, здоровье дороже, ибо самое незначительное переохлаждение под водой бесследно не проходит. Это факт. Наши импортная одежка тепла и надежна. Мало того, что она сшита и склеена из специального, многослойного материала, она еще и обогреваются с помощью носимой на боку аккумуляторной батареи, питающей небольшие эластичные элементы, спрятанные под ближайшим к телу слоем ткани. Вспотеть данная система не позволит, да и прилично работает минут тридцать, от силы - сорок. Однако нам сейчас эта система не нужна - ей обычно пользуются в северных широтах, и мы попросту вынимаем из герметичных карманов небольшие батареи...
   Да, к сожалению, канули в лету времена, когда мы с гордым удовольствием использовали отечественное снаряжение. Увы, разработка и производство родной снаряги безнадежно отстало. Приходиться довольствоваться раритетами или покупать передовые образцы у французов, немцев, итальянцев. А жаль, ведь некоторые из наших "штучек" до сих пор остаются непревзойденными по тактико-техническим данным. Даже при всей их неказистой топорности.
   Ладно, хватит о грустном. Подготовка идет быстро, ибо делом мы всегда занимаемся молча и ни на что не отвлекаемся. Все разговоры и шуточки будут позже - когда отработаем и соберемся в чьей-нибудь каюте. Мокрые, довольные. А самое главное - живые.
   Вначале осматриваем и готовим наши ребризеры (re-breathe - повторный вдох) замкнутого цикла с электронным управлением. Это дорогостоящие и самые незаметные дыхательные аппараты типа "CCMGR" (Closed Circuit Mixed Gas Rebreather), в которых углекислый газ, выделяющийся в процессе дыхания, поглощается химическим составом регенеративных патронов. Далее смесь обогащается так называемой "донной смесью" (кислородом с дилюэнтом, содержащим воздух или нитрокс; чаще смесь на основе гелия) и снова подается на вдох. Хитрость и дороговизна аппарата обусловливается наличием маленького микропроцессора, дозирующего кислород в зависимости от глубины, за счет чего происходит эффективная и быстрая декомпрессия. В нижней части ребризера предусмотрено местечко для двухлитрового резервного баллона с обычной воздушной смесью. Этот баллон, в шутку называемый "парашютом дайвера", предназначен для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров.
  
   * * *
  
   Все готово.
   Лодка достигла заданной точки и замерла в десяти километрах от берега. Глубина в этом месте составляет двести восемьдесят метров, лодка "зависла" на сорока. Сорок метров - это максимум, сколько может себе позволить наша "Сирена".
   Вообще-то "Сирена" очень похожа на торпеду. Она так и называется: "транспортировщик торпедного типа". Диаметр точно соответствует калибру боевой торпеды - пятьсот тридцать три миллиметра, длина - под девять метров, масса при погруженной в грузовой отсек взрывчатке - более тонны. Все это и позволяет доставлять пловцов-диверсантов в район боевых действий или к объекту разведки на обычных подводных лодках типа "Алроса".
   Еще разок сверившись в центральном посту с картой и приборами, командир субмарины приходит лично проводить нас в дальнее путешествие.
   "Сирена" дожидается своего часа в нижнем торпедном аппарате, а нас двоих терроризирует Устюжанин, назначенный мной командиром спуска. Приходится терпеть и ждать, пока он скрупулезно не проверит все: гидрокомбинезоны, подвесную систему, оружие. Особое внимание мы всегда уделяем ребризерам, поэтому Георгий осматривает целостность дыхательных мешков, шлангов, легочного автомата, байпасных клапанов и автомата промывки дыхательной системы; контролирует давление в заправленных баллонах и наличие свежих регенеративных патронов.
   Ничего не попишешь - мы проходим через это перед каждым погружением. Ужасно не люблю высокопарности, но от исправности и надежной работы всего вышеперечисленного в буквальном смысле зависит жизнь боевого пловца.
   Все в норме. Осталось забрать оружие. Георгий подает каждому заранее подготовленный и проверенный АПС. Нет-нет, это не Автоматический Пистолет Стечкина. Это автомат для стрельбы под водой, аналогов которому в мире практически нет. Модель не нова, но по-прежнему остается одной из лучших и наиболее удачных в смысле простоты, надежности и неприхотливости. Автомат легок, габариты относительно небольшие благодаря удобному выдвижному прикладу; магазин имеет приличную емкость, а само оружие обладает хорошей дальностью действия - на малой глубине насквозь прошивает аквалангиста с расстояния в тридцать метров. Дальше и не надо, потому как тридцать метров для большинства водоемов планеты - предел видимости. При крайней необходимости способен вести огонь и на берегу, но злоупотреблять этим не стоит - ресурс для такой стрельбы всего две сотни выстрелов. Это первый из его недостатков. Второй и последний: при стрельбе под водой из-за гладкого ствола на дистанциях превышающих восемь-двенадцать метров кучность становится неважной. В остальном к машинке претензий нет.
   Жмем руки всем, находящимся в носовом торпедном отсеке. Забираю последний элемент экипировки - навигационно-поисковую панель и лезу вслед за Жуком в верхний торпедный аппарат...
   Черт! Никогда не любил процедуру выхода из лодки через торпедные аппараты. Ни-ког-да!
   Лежим с Мишей внутри жутко тесной трубы. Даже скорее не трубы, а холодной и темной могилы. Товарищи закрыли внутреннюю крышку аппарата, на очереди открытие клапана подачи забортной воды.
   Ага, пошла, родимая!
   Аппарат заполняется водой довольно быстро. Включаем фонари и слышим тихий гул автоматически открывающихся наружных створок. Путь в море свободен.
   Первым из корпуса лодки выбирается Михаил, я за ним.
   Осматриваюсь. Вода даже здесь - вдали от берегов - мутновата. Не то что была в море Лаптевых. Там водица, как мы выражаемся: чище анализов младенца. Взвеси, планктона и неорганики практически нет; горизонтальная видимость близка к идеалу и составляет около шестидесяти метров. Впрочем, довольно жаловаться на жизнь - пора заниматься делом.
   Наш выход еще не гарантирует успех. Успех будет, когда мы залезем в "Сирену", включим автоматический режим выдерживания заданной глубины и поплывем к берегу. А пока нам предстоит встретить транспортировщик, выпихиваемый наружу командой торпедистов посредством специального штангового толкателя.
   "Роды" окончены - "Сирена" полностью вышла. Конструктивно наша торпеда состоит из трех отсеков: головного, напичканного аккумуляторной батареей из никель-кадмиевых аккумуляторов; проточного с пультом управления, бортовой системой жизнеобеспечения, устройством вертикального маневрирования и нашими оплаченными местами; и кормового с навигационным комплексом, двигателем и массой всевозможных агрегатов.
   Отводим "Сирену" подальше от лодки, проверяем, садимся...
   Первым делом переходим на дыхание от бортовой системы жизнеобеспечения - это необходимо для экономии дыхательной смеси ребризеров. Затем включаю навигационно-поисковую панель. Во-первых, необходимо прощупать "местность" в радиусе ста метров. Во-вторых, нажатием соответствующей кнопки поставить первую метку в центре экрана. Панель запоминает данную точку, и после выполнения задания укажет кратчайший путь для возвращения.
   Оглядываюсь на Мишу - тот сигнализирует: "Порядок!"
   Выставляю курсозадатчиком заранее вычисленное значение курса до нужной нам бухты.
   Поехали!..
  
  
   Отправляясь в дальнее подводное путешествие к турецкому берегу, я подспудно ощущаю преддверие какого-то подвоха. Он случится сегодня или завтра, а может быть на следующей неделе. Но обязательно случится. И непременно будет связан с целью нашего плавания.
   Уверен: мои предположения сбудутся до мелочей, и в данном случае дело не в "механизме шестеренок", а в обычном опыте. Просто мне и многим пловцам из "Фрегата" неоднократно приходилось действовать по аналогичной схеме: внезапное появление шефа, краткая постанова задачи, стремительная поездка в аэропорт, дальний перелет с посадкой в одном из портовых городов России, погрузка на военный корабль. Ну и, конечно же, поход на этом корабле до точки предстоящей работы. Случались и другие схемы - более изощренные в части касающейся нашего передвижения к месту действия. Вот, скажем, как сейчас. А в остальном - все буднично и привычно.
  
  
   Глава третья
   Турция; Зонгулдак
   Несколько месяцев назад
  
   Дениз четко выполнял взятые на себя обязательства по подготовке боевых дельфинов. Будучи человеком честным и далеким от криминала, он верит в существование каких-то темных сил, под страхом смерти заставивших Башкурта явится к нему с отвратительной просьбой искалечить психику шестерых животных. Для Дениза эти животные - смысл жизни и лучшие друзья, а для бандитов - неодушевленный инструмент достижения неблаговидных целей. Однако брат все же дороже любых животных...
   Как бы там ни было, Эрдоган доволен его работой. Башкурт регулярно наведывается в Стамбул: подробно докладывает о ходе подготовки боевых дельфинов. Али внимательно слушивает, задает множество вопросов и вникает в каждую мелочь. Лишь убедившись в том, что работа реально двигается, выдает очередную денежную сумму для развития проекта.
   Очередной приезд Башкурта. Эрдоган ждет его для доклада в роскошном кабинете на втором этаже особняка.
   - Али, у нас наметилась серьезная проблема, - сходу выдает бывший бандит без лишних прелюдий.
   - В чем дело? - откладывает тот газету.
   - Третий этап подготовки афалин предусматривает отработку правильного выбора цели.
   - Я это знаю. Дальше.
   - У нас с братом не получается программировать этот... как его...
   - Алгоритм ее выбора?
   - Точно! Алгоритм!
   - Ну-ка давай подробнее, - закуривает Али. - В чем кроется ошибка?
   - Нет, не ошибка. Просто дельфины не в состоянии понять, чего от них хотят, - расхаживает Башкурт по роскошному кабинету своего шефа. - Представь, мы прибываем на катере в нужное место и останавливаемся в километре от цели. Дельфины приходят вместе с нами и готовы работать. Дениз кидает в сторону цели какой-то предмет, указывая направление, и те уходят. Но...
   - Что "но"?
   - Афалины справляются с заданием только при наличии определенных условий. Если цель одиночная и не дальше километра. И если поблизости нет помех в виде других надводных или живых движущихся объектов.
   - Хм, занятно, - давит Эрдоган окурок.
   Пару минут он сидит молча, думает...
   Потом звонит повару - заказывает кофе.
   И, наконец, сдается:
   - Что-то я плохо соображаю, как выйти из этого положения. А у Дениза мысли есть? Он предлагает какой-нибудь вариант?
   - Я вряд ли смог бы пересказать его соображения по этому поводу. Вот здесь несколько файлов, - передает Башкурт флешку. - Он в них кое-что изложил.
   - Да, это серьезная проблема, и я постараюсь разобраться и помочь...
  
  
   Эрдоган допивает кофе и с печальным вздохом заканчивает повествование:
   - Да, к сожалению (или к счастью!) дна Марианской впадины американцы тогда не достигли. Когда же они подняли из невероятных глубин беспилотную платформу, то обнаружились существенные повреждения: на стальных конструкциях были огромные вмятины, а толстые тросы словно кто-то пытался перепилить.
   - Значит, на глубине кто-то был?
   - Ученые и эксперты от официальных комментариев отказались, но в приватных беседах высказали единодушное мнение: на огромной глубине существует нечто разумное и обладающее, по меньшей мере, технологией обработки металла.
   Башкурт глуповато улыбается:
   - Разгадка этой тайны - и есть ваша мечта?
   - Да, - коротко отвечает Али, - я хочу первым узнать об обитателях Марианской впадины. Но для организации экспедиции в Тихий океан мне необходимы деньги. Очень большие деньги, понимаешь?
   - Да-да. Конечно...
  
   * * *
  
   Слов на ветер Эрдоган не бросал - раз пообещал помочь, значит поможет. А пока, чтобы не терять понапрасну время, Дениз с Башкуртом решают переключиться с тренировок по выбору цели на освоение дельфинам нового, недавно присланного из Стамбула оборудования.
   В пяти аккуратных пластиковых коробках из судоремонтной компании инженера Демиреля прибыли специальные ножи - этакие остро заточенные "чехлы" из темного металла, надевавшиеся на спинные плавники афалин и точно повторявшие их изогнутую форму. Они имели алмазную заточку и в сочетании со скоростью плавания и силой дельфинов были страшным оружием. Правда, чтобы их закреплять, на спинных плавниках пришлось хирургическим путем делать ровные аккуратные отверстия.
   Следом за ножами Исмет Демирель прислал хитроумное устройство для рубки канатов и стальных тросов, предназначавшееся шестому дельфину. Устройство представляло собой мощную пружину с гильотиной, выполненной из сверхпрочной стали. Для рубки канатов достаточно было взвести пружину, закрепить механизм ремнями на спине животного и отправить его к цели. Подплыв к канату, дельфин особым захватом фиксировал на нем гильотину, а обученный напарник разгонялся и таранил лбом рычаг, позволявший пружине разжаться с невероятной силой и привести топор в действие.
   С рубкой стального троса дело обстояло немного сложнее - одной пружины для решения этой задачи было мало. Поэтому в помощь механизму добавлялся солидный пиропатрон, срабатывавший от действия того же спускового рычага и придававший топору невероятное ускорение.
   - Боюсь, пиропатрон убьет их обоих, - вздохнул Дениз, ознакомившись с подробной инструкцией приспособления.
   - Кого убьет? - не понял Башкурт.
   - Двух дельфинов, в задачу которых войдет рубка троса. Да и другим достанется от оглушительного хлопка, ведь звук под водой распространяется быстрее и лучше, а слух у дельфинов необычайно развит.
   - Ладно, брось, - морщится старший брат. - Если взрыв пиропатрон их погубит - ты все равно этого не увидишь...
   Не увидит. Дениз согласился дрессировать группу из шести афалин, но наотрез оказался принимать участие в их реальном боевом применении.
   Обычные будни известного на всю Турцию дельфинария сочетались с тайной подготовкой в новом корпусе шестерки боевых дельфинов. Башкурту было немного легче - он проводил время только с Иринархом и его командой. Дениз же разрывался между корпусами и теми проблемами, что накапливались и там, и там.
   Итак, работа и разучивание новых трюков за закрытыми дверьми нового корпуса шли своим чередом. Дельфины с большим трудом, но все-таки научились ненавидеть людей, на спине или груди которых крепились дыхательные аппараты. Остального снаряжения: масок, трубок, ласт, подвесных систем и прочего барахла для них будто не существовало. Более того, Дениз сумел выявить одну интересную особенность: стоило атакованному аквалангисту освободиться от лямок аппарата и сбросить его на дно бассейна, как агрессия у животных тут же уступала место обычному любопытству и дружелюбию.
   Еще три недели ушло на комплексные тренировки: пятеро дельфинов учились наносить удары не только развитым клювом и выпуклой лобно-носовой подушкой, но и передней кромкой спинного плавника; шестому изо дня в день надевали на спину "гильотину", взводили пружину и помогали правильно зафиксировать захват на канате. Затем приспособили одного из его приятелей нажимать на спусковой рычаг...
  
   * * *
  
   - Встречай посылочку, - довольным голосом приказывает Эрдоган.
   Башкурт поудобнее прижимает к уху мобильник. Первая мысль, пришедшая в голову: завтра Рождество Пророка Мухаммеда.
   Но нет, Али не станет присылать подарков - не такой он человек.
   - Ты догадался, с чем посылка?
   - Там... Думаю, там...
   - Не надо лишних слов. Догадался?
   - Да-да, я понял! Ты решил нашу проблему, верно?
   - Ну не совсем я, конечно. В посылке найдете книжицу. В ней все подробно изложено - твой брат разберется.
   - Ясно. Разберемся.
   - Позвони через пару дней. Ну, или когда появятся первые результаты...
   Посылкой оказалась вместительная картонная коробка с надписями на английском и еще каком-то непонятном языке.
   - Сделано в Израиле, - прочитал Дениз. - Давай посмотрим, что пристали нам с берегов Мертвого моря...
   В коробке упакована непонятная штуковина с ремнями, похожая на подводную видеокамеру. Сверху от небольшого прямоугольного блока торчит усик антенны, а на ремнях крепления поблескивают голые парные контакты.
   По-соседству в целлофане лежит предмет, напоминающий пульт управления. Кроме того, имеется вторая антенна, несколько соединительных проводов и толстенькая брошюра на английском языке - инструкция.
   Сунув ее в карман джинсовых брюк, Дениз глядит на часы и хлопает брата по плечу:
   - Время позднее, поехали домой. Тебе надо отдохнуть, а я попробую разобраться с присланным аппаратом...
  
  
   Шестью неделями раньше - в наступившем месяце Мухаррама Эрдоган неожиданно продолжил начатый осенью разговор о своей мечте. Пригласив бывшего бандита на причал южного района Амбарли, он провел его на борт стоявшей на приколе роскошной тридцатиметровой яхты "Queen". Зима Мраморного моря никогда не бывала холодной, а при солнечной погоде и вовсе доходило до пятнадцати градусов тепла.
   Расположились под козырьком на палубе; Али разлил по бокалам дорогой виски. И вновь заговорил о старом: о родившейся в юности мечте, о неизученной Марианской впадине, о необходимости добыть средства на экспедицию...
   - У тебя есть на примете план?
   - Есть, - хитро сощурился шеф.
   И рассказал о затонувшем в Черном море немецком транспортном судне "Гессен", перевозившем некий драгоценный груз.
   - Когда же это было? - нахмурился Башкурт. Историю, как, впрочем, и другие науки в турецких тюрьмах не преподавали.
   - Давно. В конце Второй мировой войны. Корабль шел от берегов Украины, а точнее из порта оккупированной нацистами Одессы, где стоял под погрузкой всего пару дней. А где-то в центральной части Черного моря случайно напоролся на сорванную с якоря мину и затонул в считанные минуты. Вся команда погибла.
   - И что же? Неужели с тех пор никто не пытался его найти?
   - Отчего же! Пытались. И не раз, - беззвучно усмехнулся Али. - И русские, и немцы, и англичане. И даже один американский сумасшедший миллионер, снарядивший целую экспедицию.
   - Не нашли?
   - Нет. Ни единого следа.
   Бывший бандит вопросительно хлопает ресницами.
   - А все потому, - снисходительно продолжает Эрдоган, - что турецкий лоцман из-за сильного шторма вел "Гессен" не по прямому маршруту, а несколько раз корректировал курс.
   - В таком случае его никто и никогда не отыщет, - вздыхает Башкурт.
   - Отыщут.
   - Но как?!
   - Я умолчал об одной маленькой детали. Маленькой, но необычайно важной. К счастью о ней не знали ни русские, ни немцы, ни англичане. О ней не знал даже чокнутый американский миллионер, пославший на поиски "Гессена" небольшую эскадру отлично оснащенных судов.
   Бандит в напряженном ожидании глядел на шефа.
   Немного поиграв на терпении молодого собеседника, тот, наконец, признался:
   - Команда "Гессена" погибла действительно вся до последнего матроса, что подтвердили позже официальные документы. Однако, я уже говорил, что помимо команды на борту присутствовал турецкий лоцман.
   - Неужели он спасся?
   - Да. Как ни странно, он сумел добраться до берега.
   Затаив дыхание, Башкурт предположил:
   - Ты нашел этого лоцмана, да?
   - Я и не собирался его искать, - пыхнул сигарой Али.
   - Как не собирался?..
   - Зачем? Этим человеком был мой отец.
   - Отец?! - отшатнулся Башкурт.
   - Да, отец. Отчего такое удивление?
   - Просто... Просто я думал, в твоем роду все были... очень богатыми людьми.
   Теперь Эрдоган рассмеялся в голос.
   - Помилуй! Мои детство с юностью были такими же нищими, как и твои. А богатства, положения и власти я добился сам и гораздо позже смерти отца.
   - Что же перевозил тот корабль?
   - Ты непременно узнаешь об этом, но не сейчас. И упаси тебя Аллах рассказать кому-то об услышанном сегодня. Ты меня понял?
   - Я клянусь тебе...
   - Не нужно клятв. Просто уясни одну элементарную вещь: мне нужны преданные помощники. Ты ведь говорил, будто хорошо плаваешь и ориентируешься под водой, верно?
   - Да, в воде я чувствую себя уверенно.
   - Вот и отлично! Если будешь служить верой и правдой - станешь очень богатым человеком. Очень!
   Башкурт запомнил эти слова и больше ни о чем не спрашивал.
   Однако мысли о загадочном грузе утонувшего немецкого корабля с тех пор не покидали...
  
   * * *
  
   Проснувшись утром в родительском доме, Башкурт как всегда сполоснулся в душе и спустился в столовую.
   Никого. На столе чашка с недопитым кофе.
   Заглянув в гараж, он обнаружил там только свою машину. "Опеля" брата уже не было.
   - Что за выходки? - процедил он, садясь за руль. - Такого раньше за ним не водилось.
   "Мерседес" шустро домчался до бухты, вкатил на территорию дельфинария и остановился у входа в новый корпус. Выскочив из машины, Башкурт вбегает внутрь.
   Тишина. В огромном и глубоком бассейне резвится шестерка дельфинов. За рабочим столом в майке, шортах и сланцах сидит Дениз. Он глядит в монитор компьютера и легко покачивает указательным пальцем, лежащим на крохотном джойстике пульта управления. От пульта свисает и уходит в воду бассейна тонкий провод.
   - Что случилось?! - заполняется огромный объем сооружения беспокойным голосом Башкурта. - Ты заставляешь меня волноваться!
   - Доброе утро, брат. Не волнуйся и подойди, сюда - хочу кое-что показать...
   Послушно обойдя стол, тот заглядывает в монитор.
   Слегка размытая подводная картинка. Знакомый бассейн, подопечные афалины.
   - Это... это в реальном времени или запись? - чешет затылок Башкурт.
   - В реальном. Камера закреплена на теле Иринарха.
   - Интересно...
   - Самое интересное будет сейчас. Смотри, - отклоняет Дениз джойстик влево.
   Дельфин тотчас выполняет команду и энергично поворачивает влево.
   - Теперь в другую сторону...
   Камера послушно поворачивает вправо.
   - Ого! Как у тебя это получается?!
   - Знаешь, я разбирался с инструкцией до середины ночи, - улыбается младший брат. - А, разобравшись, поехал сюда. Все просто, Башкурт. Все оказалось очень просто. Ты видел серебряные контакты на ремнях камеры?
   - Конечно. Их несколько пар и все расположены на внутренней стороне ремней.
   - Именно. Это электроды. Отклоняя джойстик, я посредством частотно-разнесенной беспроводной связи посылаю к приемнику командный сигнал. Получив сигнал, приемник выдает небольшое напряжение на левую, правую, нижнюю или верхнюю пару электродов.
   - Понял-понял - ты действуешь ими как шпорами при управлении лошадью!
   - Хорошее сравнение, - устало смеется Дениз.
   - А какова дальность управления?
   - В инструкции говорится о полутора километрах. Думаю, сегодня нам стоит заняться проверкой в открытом море. Ты готов?
   - По-моему, тебе стоит отдохнуть, - с сомнением глядит Башкурт на осунувшееся лицо брата.
   - А что сказали люди, заставившие тебя приехать ко мне? Когда мы должны закончить подготовку дельфинов?
   - К ночи очищения от грехов.
   - К ночи Бараат, - повторяет Дениз. - Это же совсем скоро.
   - Скоро. У нас осталось меньше месяца...
  
  
   Глава четвертая
   Территориальные воды Турции близ города Зонгулдак
   Около двух недель назад
  
   Отводим "Сирену" подальше от лодки, проверяем состояние после контакта со штанговым толкателем. Внешний вид в порядке - повреждений нет.
   Занимаем штатные места пловцов-диверсантов, пристегиваемся ремнями, и выдвигаем защитные экраны от набегающего потока при движении аппарата.
   Завершив манипуляции со сменой источника дыхательной смеси и с навигационной панелью, оглядываюсь на Мишу. Тот сигнализирует: "Порядок!"
   Итальянские полнолицевые маски оборудованы переговорными устройствами, позволяющими общаться как с коллегами по погружению, так и с командиром спуска, но мы, разумеется, молчим. Так надежнее.
   Выставляю курсозадатчиком заранее вычисленное значение курса до нужной нам бухты. Подаю питание на электродвигатель и запускаю на часах секундомер.
   Поехали!..
   Смешно сказать, но за восемнадцать лет, связывающих меня с морем и с профессией боевого пловца, я пользовался этой "метлой" под названием "Сирена-УМЭ" лишь дважды, разумеется, не беря в расчет учебные заплывы в школе боевых пловцов. В последний раз я плавал, оседлав торпеду, годков шесть-семь назад в одном из прохладных морей и у берегов одной совсем не дружественной нам страны. Кому-то из нашего руководства страстно захотелось узнать о содержании переговоров, ведущихся с помощью кабеля связи, проложенному по морском дну. Пришлось несколько дней скучать на такой же подводной лодке типа "Палтус". Лодка шла несколько дней на малошумной скорости, потом долго искала заданную точку... Наконец, настал час "Х", и мы с Устюжаниным тем же способом "катапультировались" через торпедный аппарат. Затем выдергивали "Сирену", также седлали ее и плыли со скорость четыре узла почти до самого берега - до тридцатиметрового мелководья с хорошо освещенным дном. Ну, а там, отыскав кабель, ушли вслед за ним на глубину ста сорока метров, чтоб вражьи пловцы не так быстро нашли хитрую коробочку со специальной оснасткой для прослушивания. Тогда все вышло на славу. А путешествие на "транспортировщике торпедного типа" помогло глубже понять смысл только приживавшегося в те времена в русском языке модного словца "экстрим".
   Итак, "едем с ветерком" в сторону берега.
   Панель лишний раз включать остерегаюсь - она какой-никакой, а источник гидроакустического сигнала. Из навигационного оборудования, способного предупредить о приближении постепенно поднимающегося дна или иного препятствия на "Сирене" - ровным счетом ничего. Приходиться смотреть в оба и постоянно держать руки на органах управления транспортировщика. Правда, имеются в голове и кое-какие цифры, полученные во время подготовки к операции. Так мы с Михаилом отлично помним начертанный на листе бумаги профиль дна: кривую линию, обозначающую глубину относительно удаления от Зонгулдака. В пяти километрах от берега, то есть на середине пути глубина будет равна девяноста метрам. В четырех - шестидесяти. Значит, в четырех километрах необходимо потихоньку уменьшать и глубину нашего заплыва. Иначе, при плохенькой видимости можно въехать в какое-нибудь препятствие, лежащее на морском дне.
   Через тридцать две минуты заставляю "торпеду" приподнять нос. Плавно занимаем двадцать метров - на этой глубине нам предстоит проплыть километр, после чего скорость должна быть уменьшена на треть. На новой глубине гораздо светлее. Еще бы - наверху уже пять часов - занимается яркое летнее утро.
   А вот и дно. Ниже нас проплывают барханы и каменные россыпи, темные низины и светлые возвышенности, называемые флотским людом "банками". Донный рельеф с каждой минутой "полета" все ближе и ближе к нам.
   После прохождения термоклина - зоны соприкосновения двух слоев воды: холодного и теплого, а также по мере приближения к берегу, кожа ощущает довольно стремительный рост температуры. На всякий случай проверяю давление в баллонах бортовой системы и в ребризерах. Ведь еще никто не отменял закон Чарли, согласно которому при постоянном объеме, давление газа зависит от изменения температуры...
   Все в порядке, и вновь возвращаюсь к поискам пристанища для нашей "торпеды", которую мы обязаны оставить на глубине не менее десяти метров, дабы ее случайно никто не приметил с воздуха или проходящего поблизости плавсредства.
   Находим подходящее местечко. Выключаю электродвигатель, делаю плавный разворот и убираю защитные экраны.
   Перейдя на дыхание от ребризеров, мы с Михаилом покидаем тесные кабины, укладываем "Сирену" на дно, забираем из транспортного отсека вещички. Настает пора снова включить в работу навигационно-поисковую панель и обозначить на ней второе значимое для нашего задания место, чтобы позже без труда его разыскать.
   Готово. Осматриваем друг друга. Гидрокомбинезоны, ребризеры, маски, снаряжение, оружие...
   Все в норме, можно двигаться к берегу.
  
   * * *
  
   Держимся у самого дна и оставшуюся до бухты дистанцию преодолеваем в спокойном ровном темпе.
   Ориентироваться, не высовываясь из воды, помогает наша "палочка-выручалочка" - навигационно-поисковая панель с цветным экраном, отображающим великолепную картинку со сканирующего гидролокатора кругового обзора. Весьма надежная и подчас незаменимая для нас вещица. Немного тяжеловата - в воде ее вес составляет около трех килограмм, зато позволяет видеть все в радиусе до сотни метров: рельеф грунта, объекты и крупные предметы, группы водолазов... Все это пеленгуется и графически отображается на экране с выводом подробных данных о геометрическом размере объекта, дистанции до него, пеленге, высоте расположения от донного грунта.
   Высовываться из воды для точного определения места нельзя ни в коем случае - одним неосторожным движением можно загубить работу множества людей и подвергнуть риску собственные жизни. Остается одно - пользоваться данными, выводимыми на экран панели. Судя по картинке, идем правильно. Слева приличная глубина, а справа начинается отмель. Если эта отмель - основание каменистого мыса, защищающего от волн уютную бухту, то мы практически у цели. Забираю немного правее и вскоре воочию убеждаюсь в своей правоте - справа от нас мыс.
   Преодолев очередную сотню метров, попадаем в заливчик. Вход в него узкий, мелковатый, сплошь усеянный огромными валунами. Поворачиваем вправо и оказываемся внутри круглой бухты...
   "Лучше держаться ближе к берегу", - показывает жестом Миша.
   Киваю: "Согласен". И мы забираем еще правее, пока не упираемся в темнеющую стену - бетонное береговое сооружения. Это либо причал, либо монолитное основание какой-то постройки.
   Осторожно продвигаемся вдоль искусственного препятствия. Глубина здесь небольшая - пять-шесть метров, но заметить нас трудно - низкая волна, разбиваясь о бетон, скрывает дно от любопытных глаз за светло-бирюзовой пеной.
   Метров через тридцать темно-серая стена немного подворачивает влево. Напрягаю память, пытаясь вспомнить присланные мне в пакете фотографии тех крупных строений, что возведены вдоль бережка, образующего живописный залив.
   Миша тоже рассматривал фотографии бухты и пытается изобразить жестами рук нечто большое и прямоугольное. Да-да, я уже успел догадаться: точно за этим поворотом возвышается новый корпус дельфинария, отчего-то заинтересовавший моего шефа.
   Несколько взмахов ластами и мы одновременно с напарником обнаруживаем цель: проделанное в бетоне квадратное отверстие со стороной не менее четырех метров. Отверстие забрано толстыми прутьями решетки, вероятно поднимаемой каким-то мощным механизмом.
   Теперь несколько слов о цели нашего задания, изложенной Сергеем Сергеевичем в двухстраничной текстовой распечатке из переданного мне пакета. "Тщательно осмотреть со стороны морской бухты основание нового корпуса дельфинария "Дениз-клуб", - говорилось в конце секретного послания. - Изучению подлежат: водозаборы, выходы канализации, элементы подводных коммуникаций, входы-выходы шлюзовых построек и тому подобное. В обязательном порядке фиксировать любую мелочь, вплоть до характера придонного мусора, сбрасываемого работниками дельфинария..." Исходя из текста, шеф был бы рад получить сведения о чем угодно, включая сточные трубы дюймового диаметра. А тут громадное отверстие, сквозь которое свободно пройдет субмарина сверхмалого класса! Разве это не удача?!
   Осторожно подбираемся ближе. Краем глаза замечаю, как Миша поднимает автомат. Согласно моим наставлениям, оружие в этой операции применяется в исключительных случаях. Но он прав: к таким случаям нужно быть готовым всегда.
   Решетка. Стальные прутья дюймового диаметра пронизывают прочные поперечные балки. Непосредственно за решеткой находится короткий темный коридор квадратного сечения, имеющий схожие с окном размеры. Дальше просматривается освещенный дневным светом большой водоем.
   Мы в недоумении. Что же, исходя из больного воображения генерала Горчакова, нам полагалось тут увидеть: ангар с подводными лодками или базу подготовки международных террористов?..
   Внезапно слух улавливает тонкий пронзительный свист, нарастающий с каждой секундой. Под водой трудно определить направление на источник звука, но мы не сомневаемся: свист исходит из-за решетки.
   Я невольно отстраняюсь от квадратного отверстия, и в то же мгновение в прутья с невероятной силой что-то врезается.
  
   * * *
  
   От неожиданности из левой руки выскальзывает тяжелая навигационная панель и этаким осенним кленовым листом опадает вниз. Однако я не бросаюсь вслед за ней, а первым делом останавливаю Мишу, уже готового дать очередь по темнеющему квадрату из своего "апээса".
   Отодвинувшись на безопасное расстояние, мы ошалело наблюдаем за несколькими крупными афалинами, раз за разом таранящих металлические прутья.
   В голове сумбур и целый ворох догадок. Что это?!
   Владельцы дельфинария отловили выросших на воле животных и не выпускают? Или у дельфинов не все в порядке с психикой? А может быть, внутри нового корпуса над ними издеваются, проводят какие-то опыты, и они попросту обезумели от боли?..
   В эти минуты думается о чем угодно, кроме враждебности их поведения. Я и раньше не сомневался в дружелюбии афалин, а уж познакомившись с Эльвирой и послушав ее рассказы, абсолютно уверился в том, что в море более близких друзей у человека не существует.
   Мое заблуждение рассыпается в прах, когда я осторожно подплываю к решетке и протягиваю руку к одному из животных, желая погладить его темную спину. А заодно и проверить: действительно ли на спинных плавниках этих несчастных невольников имеются круглые дырки, или мне кажется из-за плохой освещенности?..
   Сначала мой порыв вызывает неистовую активность - дельфины словно взбесились, каждый норовит ударить лбом или клювом мою руку. Я едва успеваю ее выхватывать из-под ударов. Вода за решеткой буквально кипит от резких взмахов мощных хвостовых плавников.
   Мы с Михаилом в недоумении переглядываемся...
   Затем кипящий клубок вдруг успокаивается: хаотичные атаки прерываются тонким свистом. Движения замедляются, и афалины отодвигаются вглубь темного коридора, откуда к решетке возвращается самый крупный самец.
   По сравнению с другими членами стаи, он ведет себя на удивление спокойно. Просунув клюв меж прутьев, дельфин смотрит на меня умными выразительными глазами и двигает грудными плавниками, будто хочет что-то сказать. Его внушительное тело принимает почти вертикальное положение, и мой взгляд натыкается на свежий шрам - едва затянувшуюся дырку в светлом брюшном боку.
   Я не верю своим глазам и с опаской протягиваю руку...
   Ни намека на агрессивность - дельфин спокоен. Трогаю его за плавник, глажу. Он отвечает кивками большой головы - словно здоровается со старым знакомым.
   Боже! Это определенно Август - дельфин, найденный мной возле старой немецкой торпеды с торчащим в боку гарпуном. Дельфин, которого я поднял с глубины, которого мы с Эльвирой лечили на протяжении трех дней. И который спас ее, вытолкнув у рыбацкого пирса на поверхность прямо мне в руки...
   Моему изумлению нет предела.
   Как ни крути, Черное море - не Азовское, не Финский залив, не Байкал, где проще встретиться, чем разминуться; а мы с Августом вторично за последнюю неделю случайно сталкиваемся нос к носу. К тому же вызывает уважение его выносливость со способностью очень быстро плавать: мы простились на анапском пляже буквально несколько дней назад, и вот он уже здесь - в шестистах километрах к юго-западу!
   Постепенно мое изумление уступает место закономерному человеческому любопытству. Почему Август приплыл именно сюда? И для чего у всех здешних дельфинов в спинных плавниках вырезаны круглые отверстия?..
   Как жаль, что дельфины не умеют говорить! Вопросов у меня много, а времени остается все меньше.
   Да, нам пора уходить.
   Оборачиваюсь к Михаилу - тот озирается по сторонам, прикрывая мое общение с запертыми животными.
   Приказываю жестом: "Возьми панель, и уходим".
   Жук плавно опускается вниз, а мы с некогда спасенным дельфином прощаемся. Глажу напоследок темный лоб Августа и усмехаюсь: ну теперь-то расстаемся навсегда или опять вынырнешь из пучины на моем пути?..
  
   * * *
  
   Первый этап возвращения - отрезок пути от бухты до оставленного на десятиметровой глубине транспортировщика торпедного типа преподнес нам очень неприятный сюрприз.
   Идем ровным "крейсерским" темпом по-над дном, периодически сверяя курс с показаниями навигационной панели. Проплыв метров семьсот, выходим к месту, обозначенному на экране второй меткой и... и видим болтающееся прямо над "Сиреной" брюхо приличного по размерам и водоизмещению судна.
   Но это ровно половина сюрприза. Вторая его часть - прыгающие один за другим в воду аквалангисты.
   Переглянувшись с Мишкой, прижимаемся к валунам и наблюдаем за развитием событий с предельной дистанции видимости - метров с двадцати пяти. А что еще остается? Не сучить же ножками до места встречи с "Алросой"!..
   Вопросы опять сыплются сами собой. Кто эти люди? Каким образом они вычислили место, где спрятана наша "торпеда"? И, наконец, насколько решительно они настроены?
   Понятно, что перед нами турки, но хотелось бы иметь более точную информацию. Простые пограничники из береговой охраны серьезных проблем нам не составят. Хуже, если это спецы из ВМС. Есть у них неплохо подготовленные ребята в двух подразделениях: Su Alti Savunma (SAS) - "Подводные защитные команды" и Su Alti Taaruz (SAT) - "Подводные штурмовики". Ветераны обоих отрядов в свое время учились и стажировались в Штатах у морских котиков, а позже прошли хорошую школу боевых действий. Сасовцы разведывали и захватывали береговую линию во время турецкого вторжения на Кипр. На сатовцев возложены задачи по глубинной разведке, диверсионным операциям, захвату вражеских портов, стратегических объектов и водных транспортных средств. Реально повоевали во время скрытной высадкой из-под воды на острове Имиа во второй половине девяностых годов в конфликте Турции с Грецией. Короче, неплохие бойцы, с которыми придется повозиться.
   Как нас вычислили - пока непонятно. Возможно, пеленговали с помощью новой гидроакустической аппаратуры слабый сигнал шумов "Сирены". Или услышали водометное устройство подлодки.
   Сколь решителен у них настрой - тоже неясно. С борта судна в воду сигануло пять человек. Все в легких темных костюмах, с аквалангами, в руках короткоствольное оружие; какое именно - не разглядеть из-за дальности и плохой видимости. Парочка пловцов остается на глубине трех-четырех метров, остальные идут осматривать транспортировщик торпедного типа...
   Что ж, отвечать на все интересные вопросы мы будем позже. А сейчас нужно срочно выработать грамотный план действий, изъясниться с Жуком и попытаться этот план воплотить в реальность.
   Показываю напарнику: "Оружие у них хреновое - короткие пукалки!"
   Мишка соглашается с тем, что мы имеем неоспоримое преимущество в вооружении.
   Собственно, нормальными проверенными в деле пистолетами для стрельбы под водой (если, конечно, не считать всякие опытные или мелкосерийные образцы) на сегодняшний день являются два. Первый - наш старенький неавтоматический четырехствольный ССП-1. И второй - такой же древний немецкий пятиствольный Хеклер и Кох P-11 с электрическим воспламенением порохового заряда. Этим довольно надежным, но в то же время хлопотливым в перезарядке обрубком вооружен почти весь подводный спецназ стран НАТО.
   Итак, что мы имеем?
   Первое: мы здорово проигрываем противнику в численности.
   Второе: мы находимся на территории противника, и при некоторых неблагоприятных обстоятельствах он успеет вызвать подкрепление.
   Третье: мы имеем подавляющий перевес в мощности стрелкового оружия.
   Четвертое: потенциально у нас есть тактическое преимущество внезапного нападения. Да, противник выставил дозорную пару, которая держится недалеко от поверхности и обозревает округу, но если все сделать осторожно и правильно, то у нас должно получиться.
   Ожидая решения, Жук смотрит на меня.
   "Сейчас, Миша - откручиваю из-под ребризера воздушный баллон для аварийного всплытия, - есть в запасе один вариантик..."
   Освободив из креплений баллон, устраиваю короткое совещание на языке мимов. Коллега все отлично понял, и спустя пару минут мы готовимся воплотить в жизнь мою задумку.
  
   * * *
  
   Даю Михаилу ровно минуту на то, чтобы обойти пловцов противника этакой дугой с запада. Сам буквально ползком по дну подбираюсь на дистанцию десяти-двенадцати метров и прячусь за рельефным бугром. Максимально откручиваю вентиль баллона, оставляю его за укрытием и быстренько даю задний ход.
   Задумка заключается в следующем. Плотную струю поднимающихся к поверхности воздушных пузырьков обязан заметить кто-то из дозорной пары. Дальше возможны варианты. Либо к баллону ломанутся все пятеро, и в этом случае я нашпигую их длинными пулями из автомата. Либо сюда рванут только дозорные, облегчая мне задачу, так как с оставшейся троицей любопытных турков разберется Михаил.
   По всеобщему закону подлости в реале нарисовался третий вариант: один дозорный остался наверху, второй предупредил товарищей, обследующих "Сирену" и отправился проверять источник струившегося газа...
   В принципе, третий вариант мало что изменил - внимание всех пятерых тотчас обратилось к бугорку из валунов, погребенных под слоем донного ила.
   Жук начал стрелять первым - я услышал щелчки выстрелов и увидел светлые росчерки, тонкими молниями вылетавшими откуда-то сбоку и касавшиеся тела парившего сверху пловца. Мне известно, чем чреваты эти касания, когда хорошо различима траектория движения длинной стреловидной пули. Кажется, она на излете и не опасна. Кажется, потеряла силу, взрезает воду по инерции и вот-вот остановится. Но это не так. Стоит ей коснуться твоего гидрокостюма, как острая боль пронзает тело. Ты чувствуешь, как из поврежденной плоти толчками уходит в воду кровь, а вместе с ней и последние силы.
   Мне удалось быстро нашпиговать пулями второго, не успевшего воспользоваться своим оружием. А спустя несколько секунд мы с Михаилом с разных углов расстреливали троицу любопытных турецких товарищей, пытавшихся угнать нашу "Сирену". Правда, стрелять приходилось аккуратно, дабы не повредить транспортное средство.
   Эти клоуны произвели с пяток ответных выстрелов перед смертью, однако мы находились в пятнадцати метрах - на пределе эффективной дальности их немецких пистолетов.
   Автомат пуст - двадцать шесть патронов штатного магазина израсходованы. Машинально вставляю в гнездо единственный запасной магазин и спешно плыву к поверженному противнику - необходимо принять некоторые меры безопасности. Укладываю тело мертвого турка под бугорок, из-под которого недавно струился воздух; выдергиваю изо рта загубник и, приваливаю тело несколькими тяжелыми валунами - чтоб не всплыл раньше времени. Забираю баллон аварийного всплытия, чтобы не оставить на месте явных улик и плыву навстречу Михаилу. Вместе с ним проделываем ту же операцию с остальными телами...
   Покончив с турками, молниеносно бросаемся к "торпеде". Дорога каждая секунда, ибо мы понятия не имеем: просекла команда катера о стрельбе под водой или же спокойно греется на солнышке, попивая крепкий турецкий кофе. Гранатой они не шарахнут - здесь полно их соотечественников, зато могут отправить под воду очередную порцию пловцов.
   Приподнимаем и разворачиваем нашего железного коня, вручную транспортируем его в сторону открытого моря. Задача проста: отойти на сотню метров от катера и свалить к месту встречи с "Алросой".
   Отошли.
   Хлопаю Мишу по спине: садись.
   Далее выполняю такие же манипуляции, что производились мной перед дальней дорожкой к турецким берегам. Делаю все то же самое, но в ускоренном темпе: перекрываю вентили ребризера и подключаюсь к бортовой системе жизнеобеспечения, пристегиваюсь ремнем, выпускаю защитные экраны, выставляю курсозадатчиком цифровое значение до точки десантирования. Одновременно лихорадочно вспоминаю, все ли за собой подчистили: все пятеро пловцов, видевшие наш транспортировщик - мертвы, воздушный баллон при мне. Оставленные автоматные гильзы - не в счет. Во-первых, их еще нужно найти в мягком донном иле. Во-вторых, наши автоматы и боеприпасы к ним советского производства; таковые после развала Союза остались во многих его осколках и у многих бывших союзников, имеющих выход к Черному морю. Это и Украина, и Грузия, и Молдавия. Это и Болгария с Румынией. Так что, все чисто.
   Оглядываюсь на Жука: готов?
   Тот показывает большой палец. Подаю питание на электродвигатель и запускаю на часах секундомер.
   "Поехали! - командую сам себе.
   И еще не знаю, что впереди нас ждет очередное испытание...
  
  
   Глава пятая
   Черное море; территориальные воды Украины
   Три недели назад
  
   Дениз наотрез отказался принимать участие в реальных испытаниях боевых дельфинов, и старшему брату стоило огромных усилий уговорить его помочь хотя бы с управлением яхты. Уговорил. И, выбрав несколько дней с отличным прогнозом погоды, они отправились в неблизкое путешествие.
   - Ты хорошо их видишь? - регулярно интересуется Дениз, держа руками штурвал.
   - Вижу, пока светло. Все шестеро - как на ладони...
   Оба брата находятся в рулевом салоне. Дениз в капитанском кресле, Башкурт на диване перед парочкой установленных на столе мониторов.
   - А камера Иринарха работает?
   - Да-да, не волнуйся. Все работает...
   Океанская моторная яхта "Elling" с комбинированной окраской корпуса была подарена дельфинарию неким меценатом, пожелавшим остаться инкогнито. Внешне яхта ничем особенным не отличалась - похожие тысячами бороздят Черное море, однако внутреннее устройство, комфорт, оснастка и технические возможности судна впечатляли. Впрочем, как и стоимость подарка в четыреста тысяч евро. На самом деле Дениз догадывался о том, что меценат и человек страждущий заполучить боевых дельфинов - одно лицо. Догадывался, да изменить что-либо был не в силах.
   Вечереет. Яхта с серо-синим корпусом и ослепительно белой надстройкой на небольшой скорости взрезает невысокую волну, продвигаясь почти строго на север от Зонгулдака.
   - А быстрее они не могут? - злится Башкурт. Ему надоело весь день тащиться со скоростью десять узлов.
   - Не выдумывай. Четыреста километров - не шутка даже для взрослых дельфинов.
   На ходу антенна приемо-передающего устройства иногда вылетает из воды и сигнал с камеры пропадает. В этом случае старший брат морщится и принимается искать дельфинов на втором мониторе, принимающим картинку от камеры, установленной на двухметровой мачте...
   Посреди ночи им все же приходиться сделать часовую остановку - необходимо накормить афалин и дать им небольшую передышку. Позволив Башкурту немного поспать, Дениз сам вытаскивает на кормовую палубу пару ящиков охлажденной рыбы и кормит своих питомцев.
   А ровно через час вновь урчит двигатель, под кормой появляется белый бурун, и яхта "Elling" резво набирает средний ход...
  
  
   Ночь очищения от грехов или ночь Бараат - один из священных праздников мусульманства - приближался стремительно. Однако и тренировочный процесс в дельфинарии и в открытом море близ берегов Турции продвигался также быстро. А главное - успешно.
   Всем шестерым афалинам пришлось сделать круглые отверстия в спинных плавниках для закрепления ножей и другого оборудования. Поработать скальпелем с применением местной анестезии взялся младший из братьев и, конечно же, восторга от данной работы не испытал. Но самое неприятное из того, что было связано с этими ножами, случилось в первый же день их учебного применения. Каким-то шестым чувством Дениз ощутил скрытую угрозу наличия на дельфиньих плавниках страшного режущего оружия и надел нож на плавник только одного из самцов. Надел и тут же пожалел - вода в бассейне начала окрашиваться в красный цвет.
   Забыв об опасности, Дениз тотчас бросился в воду, обнял вооруженного дельфина и отвел его в сторону от сородичей, коих тот случайно задевал и ранил своим ножом.
   Неглубокие порезы Дениз вылечил, а внезапно возникшую проблему удачно решил Башкурт, заказав пластиковые аналоги ножей с необработанной передней кромкой. Заполучив на спины не опасные для жизни, но шершавые и колючие штуковины, Афалины довольно быстро отучились тереться друг о друга плавниками.
  
   * * *
  
   Раннее утро.
   Безветрие. На море штиль. Светлеющее небо высоко и прозрачно.
   Застопорив ход, "Elling" покачивается на мелкой волне в двадцати пяти километрах от крымского берега; вокруг нее медленно нарезает круги шестерка крупных черноморских дельфинов.
   Сидевший всю ночь за штурвалом Дениз крепко спит в одной из кают. Полномочия капитана яхты и главного дрессировщика перешли к Башкурту. Равно как ответственность за предстоящее нарушение государственной границы Украины.
   Докурив сигарету, он поднимается с дивана, проходит вдоль релинга, открывает отсек для боцманского имущества, вытаскивает новенький украинский флаг и разворачивает его...
   Через минуту яхта поменяла "национальность" - на кормовом флагштоке трепещет желто-голубой флаг. А бывший турецкий налетчик и бандит уже занимается подготовкой дельфинов: сидит на кормовой купальной платформе рядом и выкладывает из двух больших сумок ножи и гильотину. Подзывая животных, он поочередно закрепляет металлические приспособления на спинных плавниках. Последним к нему подплывает лидер стаи - Иринарх.
   Башкурт проверяет крепление видеокамеры. Застежка переднего ремня ему кажется разболтанной и ненадежной. Осмотрев ее, он решает ничего не предпринимать - ремонт отнимет драгоценное время, а его терять нельзя ни в коем случае. Эрдоган настрого запретил находиться в чужих территориальных водах дольше двух часов.
   - Черт с ней - не отвалится. Главное, чтобы задний ремень был плотно приторочен к телу. Под ним контакты... - бурчит под нос Башкурт, водружая на плавник афалины изогнутый нож из темного металла. - А когда вернемся в Зонгулдак - просто поменяю передний ремень...
   Кажется, все. Дельфины вооружены и готовы к тестовым испытаниям. Что ж, пора брать курс на западное побережье полуострова Крым. Так, кажется, назвал его Али, отыскав на карте подходящее местечко для испытаний.
   Башкурт возвращается в рулевой салон, занимает капитанское кресло и запускает двигатель. Но прежде, чем дать яхте малый ход и установить нужный курс - дотягивается и разворачивает к себе плоские мониторы. На один транслируется картинка управляемой видеокамеры, установленной на мачте. На другом - картинка постоянно скачет вверх-вниз, показывая то бликующую под солнцем поверхность моря, то непроглядную темно-бирюзовую глубину. Это плывет лидер стаи Иринарх...
  
  
   После долгих раздумий над выбором района предстоящих испытаний, он отправился за советом к Эрдогану.
   - Я хорошо понимаю одно, - сказал он за чашкой вечернего кофе, - лучше не светиться с нашими дельфинами у берегов Турции.
   - Это верно, - согласился Али. - Давай поразмышляем...
   Башкурт никогда не увлекался политикой, географией и прочей дребеденью. Оттого без карты никогда не назвал бы соседей своей родины по Черному морю. Он хорошо знал о расположенной рядом Болгарии, когда-то видел по телевизору репортаж об огромной России. Недавно услышал от шефа о загадочной Украине с городом-портом Одесса. Поэтому при подготовке к заключительным испытаниям, впервые взялся изучать карту и вдруг с удивлением обнаружил по берегам еще пару стран. Их названия он, конечно, слышал, но сказать про них ничего не мог. Пришлось ехать в Стамбул...
   - Территориальные воды России исключаются - пыхнул сигарой Эрдоган.
   - Почему?
   - Маниакальная боязнь руководства этой страны структур НАТО не дает покоя пограничникам ни днем, ни ночью. В Грузию тоже лучше не соваться - после пятидневной войны с Россией грузины побаиваются непредсказуемости русских и хорошо охраняют границы. Остаются три страны: Болгария, Румыния, Украина. Из них можешь смело выбрать любую.
   - Вот как!?
   - Да. Эти бывшие социалистические государства одинаково нищие, чтобы иметь хороший флот и держать под строгим контролем свои территориальные воды. Хотя... Знаешь, Румынию я бы, пожалуй, не выбрал. Болгарское и украинское побережье привлекает большее количество туристов. Напротив тамошних пляжей вашей яхте будет легче затеряться среди себе подобных...
  
   * * *
  
   Прозрачность воздуха ошеломляет: слегка размытая, неровная полоска суши стала видна над горизонтом, едва моторная яхта вошла в двенадцатимильную зону чужого государства.
   Башкурт по-прежнему следит за шестеркой дельфинов посредством картинок на двух мониторах. Обученные животные послушно следуют за судном. Однако теперь ему приходится контролировать и цветной дисплей приборной панели, на котором высвечиваются постоянно меняющиеся данные радара, и показания GPS с картплоттером.
   Визуально подходящую цель обнаружить не удается. Радар, выставленный на масштаб пяти морских миль, тоже не выдает ни одной отметки. Набравшись терпения, приходиться лезть дальше в территориальные воды и ждать...
   Преодолев несколько километров все тем же малым ходом, Башкурт, наконец, замечает на экране одинокую отметку.
   - Кто это здесь околачивается на рейде?.. - крутит он штурвал, доворачивая вправо.
   Немного приблизившись к судну, Башкурт оставляет управление авторулевому, хватает бинокль и выскакивает на кормовую площадку...
   Приблизительно в девяти километрах от берега болтается на якоре простенький катер со сложенной тентовой крышей. По белоснежным бокам в беспорядочной игре вспыхивают солнечные блики; на мачте вяло трепещет самодельный сине-золотистый флаг; на носу катера, свесив ноги в воду, сидит мужчина.
   - Главное, чтобы ты не оказался рыбаком, - рассматривает его сквозь мощную оптику бандит.
   Никаких снастей в руках мужчины нет, и это дает неплохой шанс на возможность испытания боевых дельфинов в реальных условиях.
   - Проверим, - решительно возвращается Башкурт в капитанское кресло.
   "Elling" делает крутой вираж, с тем, чтобы оказаться за спиной сидящего на катере человека. На удалении одного километра Башкурт сбавляет ход до самого малого и вновь передает управление авторулевому.
   Пора переключаться на афалин.
  
   * * *
  
   Процесс наведения группы боевых дельфинов на цель оказался на редкость простым. В принципе можно было тупо отклонять джойстик влево или вправо, посылая слабый электрический импульс на соответствующие металлические пластины "ошейника" Иринарха. Но для того чтобы знать, куда направить лидера, следовало иметь представление о месте нахождения группы. Поэтому процесс самую малость усложнялся. Дыхательные паузы взрослых афалин в спокойном размеренном движении достигали десяти минут; группа Иринарха плыла без отдыха всю ночь и появлялась на поверхности для очередного глотка воздуха чаще - примерно каждые три-четыре минуты. Башкурт внимательно наблюдал за этими появлениями и, отклоняя джойстик, корректировал маршрут движения боевых дельфинов.
   На правом мониторе мелькнуло темное пятно.
   Стоп, это же днище катера!
   Башкурт тотчас хватает пульт управления и толкает пальцем миниатюрный джойстик вперед, посылая Иринарху сигнал к атаке. Тот послушно уходит на глубину, и картинка на мониторе темнеет.
   - Черт! Какая здесь грязная вода! - шарит Башкурт по столу в поисках сигарет.
   Закурить он не успевает - закрепленная на спине дельфина видеокамера выхватывает обросший ракушками корпус лежащего на боку судна. Иринарх движется вдоль него, затем "сваливается" вниз, разворачивается и ныряет под нависший борт.
   Под бортом совсем темно - Башкурт не видит, куда несется стая. Однако в управление он уже не вмешиваться. Он понимает: охота началась, сейчас им лучше не мешать...
   Яхта медленно движется в десяти километрах от берега, плавно огибая по дуге стоящий на якоре катер. Дениз крепко спит в одной из трех кают; Башкурт сидит в рулевом салоне и широко открытыми глазами наблюдает за развернувшейся на глубине бойней. Только что Иринарх с огромной скоростью проплыл мимо тощего парня с аквалангом. Проплыл не просто так, а нанеся ему чудовищной силы удар спинным плавником.
   Дельфины мечутся под нависшим бортом. Вода вокруг окрашивается в кроваво-красный цвет. На мониторе мелькают сменяющие друг друга картинки. Борт судна, полоска света, каменистое дно с лежащим телом молодого аквалангиста. Тело изрезано так, что даже Башкурт невольно отводит взгляд.
   Вдруг картинка на мониторе резко успокаивается. Теперь можно лучше рассмотреть корпус частично разрушенного судна, вросшего в грунт с приличным креном на правый борт. Кажется, это старый военный корабль - в какой-то момент камера будто специально прошлась по останкам орудийной башни.
   - Почему они не возвращаются? - настороженно шепчет Башкурт, откидываясь на спинку кресла. - Или возле судна есть еще одна цель?..
   Переведя дух, он наконец-то, подпаливает сигарету и выпускает к потолку салона густой клуб дыма.
   Внезапно экран темнеет - Иринарх вновь заплывает под нависший над грунтом корпус. Затем из темноты появляется первая палуба надстройки с чернеющим проемом настежь открытого люка. Дельфин осторожно приближается к проему...
   Ага, понятно: коридор насквозь пробивает надстройку и выходит к противоположному борту. На фоне светлого пятна Башкурт замечает барахтающегося человека с подводным ружьем в руке.
   - Вот оно в чем дело! Ну, давай-давай, разберись с ним...
   И лидер группы боевых дельфинов, словно услышав одного из братьев, снова ринулся в атаку...
   Нервно докуривая сигарету, Башкурт смотрит в темный экран монитора и ждет.
   Проходит две минуты, три, пять...
   - Что за черт? - тушит он в пепельнице истлевший окурок, поворачивается вместе с креслом в сторону катера и поднимает бинокль.
   Катер по-прежнему болтается на якоре, мужчина в белой кепке сидит на носу и болтает ногами в воде...
   Вооруженный оптикой взгляд медленно перемещается по акватории моря, отделяющей катер от яхты и, неожиданно натыкается на плавники афалин.
   - Оп-па! Молодцы! - довольно восклицает турок. И тут же озадаченно глядит на темный монитор, выдающий картинку с видеокамеры Иринарха. - Не понял. Что же случилось с видеокамерой?..
   Осознание того, что в тестовой операции произошел серьезный сбой, пришло позже, когда группа дельфинов возвратилась к яхте. Застопорив ход, Башкурт спустился по трапу на купальную платформу, присел на краю и стал снимать стальные ножи с плавников.
   - Гильотина и четыре ножа, - уложил он последний в пластиковый футляр. - А где нож с пятого?
   Пятым в данном случае был Иринарх - его Башкурт узнавал и без закрепленной на спине видеокамеры. Лидера стаи рядом с яхтой не было.
   Взбежав на кормовую палубу и бросив сумку в рундук, Башкурт громко выругался. Облокотившись на релинг, тщательно осмотрел акваторию...
   Никого. Ни одного всплеска на спокойной глади. Только небольшой катер и... его забеспокоившийся хозяин, переместившийся с бака на корму.
   - Дениз! Дениз! - кричит вниз Башкурт, запуская двигатель.
   Тот вскоре появляется с заспанными глазами и с помятым лицом.
   - Что случилось?
   - Иринарх не вернулся.
   - Как?.. Почему не вернулся?!
   - Понятия не имею. Он заплыл внутрь утонувшего судна, и сигнал от камеры пропал.
   - Но это... это естественно, в силу возникших помех. Выплывет наружу и...
   - Остальные пятеро уже вернулись, понимаешь? А его нет! Как нет и сигнала от камеры!..
   Известие озадачило младшего брата. Такой растерянности на его лице Башкурт не видел с самого детства.
   - Что же теперь делать? - невнятно шепчут его губы.
   - Уходить. Мы не должны больше здесь оставаться.
   Дениз срывается через кормовую палубу на купальную платформу, падает на колени и хлещет ладонью по воде. Данный прием всегда и безотказно использовался в дельфинарии в качестве экстренного призыва животных. Дельфины послушно нагоняют яхту, подплывают вплотную к платформе, высовывают из воды умные морды...
   Иринарха среди них нет.
  
  
   Глава шестая
   Территориальные воды Турции близ города Зонгулдак
   Российская Федерация; черноморское побережье
   Несколько дней назад
  
   Судя по первой отметке, маячившей точно по центру монитора навигационно-поисковой панели, мы вышли точно в то место, где покидали "Алросу" через торпедный аппарат. По времени, правда, немного опоздали - сказалась задержка из-за непрошенных гостей: турецкого катера и пятерых пловцов.
   Судя по косвенным признакам, погони за нами нет; вокруг вроде бы тихо, но на душе неспокойно.
   Устанавливаю шкалу устройства вертикального маневрирования на значение десяти метров и заставляю "Сирену" циркулировать самым малым ходом вокруг одной точки. Нам не резон покидать транспортировщик, пока нет лодки. Не резон, потому что для этого придется перейти на автономное дыхание от ребризеров, а их смесь еще пригодится.
   Кружим. Панель, как и сговаривались с Анатолием, постоянно работает на излучение, облегчая задачу поиска гидроакустикам. Чувствительные антенны подлодки улавливают излучаемый сигнал сканирующего гидролокатора кругового обзора навигационной панели и показывают точный пеленг. Сигнал очень слаб, но лодка распознает его на удалении нескольких километров.
   Кружим десять минут, двадцать, тридцать...
   У обоих вновь просыпается беспокойство.
   Во-первых, непонятно что происходит, и куда делась "Алроса". Во-вторых, заряд аккумулятора не бесконечен - всего наша ласточка способна преодолеть на полностью заряженной батарее не более шестнадцати миль. Около двенадцати из них уже пройдено. В-третьих, давление в баллонах бортовой системы жизнеобеспечения подходит к критической отметке. Смеси в ребризерах тоже не так много, а для того чтобы затолкать "Сирену" в торпедный аппарат подлодки и пройти шлюзование самим, потребуется не меньше двадцати минут. Под каждым ребризером прицеплен двухлитровый резервный баллон с обычной воздушной смесью, предназначенный для аварийного всплытия с глубины пятнадцать-двадцать метров. Но теперь баллон остался один, а это слезы - объема его воздуха хватает на два десятка полноценных вдохов. Всего по десять на брата.
   В принципе, нарисовавшаяся проблема не смертельна - на крайний случай у пловцов "Фрегата" есть система сигналов с помощью обычного стука. В нашем случае необходимо оставить минимальный запас смеси для погружения на сорок метров и ждать подхода субмарины, всплыв на поверхность. Да, это чертовски опасно. Капитан первого же судна, узрев людей в десяти километрах от берега, сообщит о них спасателям или береговой охране. А после инцидента с турецкими пловцами это сообщение соберет здесь весь турецкий военный флот.
   Но других вариантов попросту нет. Придется рисковать: прикидываться любителями дальних заплывов и тупо ждать появления нашей родимой "Алросы". Появится - спустимся на последних литрах смеси, простучим по корпусу вызов сменной пары, а там уж будем действовать по обстоятельствам: либо снова рванем наверх - ждать свежие, заправленные смесью ребризеры; либо полезем в торпедные аппараты, оставив эвакуацию "Сирены" на совесть сменивших нас парней.
   В тягостном ожидании проходят следующие пять минут. Лодки нет - экран гидролокатора чист.
   Дышать становиться трудновато, Мишка тоже это чувствует. Все, пора принимать меры, иначе воздуха точно не хватит.
   Приподняв над защитным экраном панель, поворачиваюсь к напарнику, а он вдруг толкает в плечо и тычет пальцем в монитор: смотри!
   Смотрю. На границе экрана с северо-западного направления показывается очень крупный объект. Подспудно хочется верить, что это "Алроса", но ее командир намеревался отойти на полсотни миль в сторону Крыма, а эта хрень прет с северо-востока. В чем дело? Неужели турецкая субмарина?!
   Ладно, разбираться будем позже, а сейчас нужно подготовиться и сделать все так, как будто это точно наша лодка. Иначе опоздаем с эвакуацией.
   Вывожу "Сирену" из циркуляции и, направив обтекаемый нос вниз, возвращаюсь на глубину сорока метров.
   Вскоре навстречу из сумрачных глубин с неторопливым достоинством появляется округлая морда черной субмарины...
   Слава Богу - она! На вершине рубки ровный ряд квадратных окон, обведенных белой краской; ниже и по центру эмблема, по бокам белые буквы "Алроса". Идет себе малым ходом и ждет нашего сигнала.
   Выполняю плавный разворот, сравниваю скорость и сближаюсь с внушительным корпусом, старательно огибая выдвижные вертикальные рули. Миша тем временем вытаскивает из снаряжения фонарь и готовит тыльную сторону его крепкого герметичного корпуса для общения с экипажем.
   Мы плывем параллельными курсами, почти касаясь друг друга. Жук простучал фонарем четырежды: два удара, пауза и еще два удара. Ответ последовал через несколько секунд - "Сирена", двигаясь с постоянной скоростью, вдруг стала обгонять подлодку.
   Значит, "Алроса" стопорит ход.
   Пора готовиться к завершению турецкой эпопеи...
  
   * * *
  
   Два центральных торпедных аппарата в носовой части "Алросы" открылись одновременно, точно две гостеприимные пасти, готовые сожрать нас с потрохами.
   Мы с Михаилом уже готовы отправиться к ним на съедение: перешли на автономное дыхание, покинули тесные кабины и держим под уздцы послушную и довольно массивную лошадку. Аккуратно заводим ее морду в нижнее отверстие; толкаем, направляем и снова толкаем...
   Готово. Пара ударов по внутреннему обводу - закрывай!
   Сами по очереди лезем в верхнюю дыру...
   Я ненавижу это занятие, но мое желание поскорее вдохнуть полной грудью относительно свежий воздух и освободить тело от снаряжения с неудобным гидрокомбинезоном пересиливает все остальное.
   Забравшись внутрь последним, подаю тот же сигнал - дважды стучу фонарем по металлу. И с удовольствием слушаю тихий гул механизма, закрывающего внешнюю крышку, щелчок клапана, шипение воздуха... Признаться, мы здорово устали, ведь общее время нашей подводной "прогулки" подходит к шести часам.
   Торпедный аппарат наполнен воздухом, клапан отсекает водную магистраль и начинается довольно болезненная для ушей процедура выравнивания давления...
   Готово. Слышится самый приятный звук - манипуляции с внутренней крышкой аппарата.
   И, наконец, сопровождаемый нашим довольным ворчанием финальный аккорд - в конце тоннеля появляется тонкая щель, сквозь которую пробивается долгожданный свет. Щель становится шире, а свет - ярче. От радости вновь появляются силы, и мы ползем по длинной узкой кишке, чтоб свалиться в объятия наших товарищей...
  
  
   Поделившись с товарищами свежими впечатлениями и пообещав скоро вернуться, я направляюсь в каюту командира, пригласившего меня на чашку кофе с коньяком.
   - Толя, у меня было предчувствие, что вас захватили в плен турки, - присаживаюсь в гостевое кресло у рабочего стола.
   - Такой вариант невозможен, - смеется он и хозяйничает возле крохотного бара.
   - Это радует.
   - Знаешь... "Алроса" заговорена от подобных неприятностей.
   Я не врубаюсь от усталости в его юмор и жду продолжения.
   Он же сгоняет с лица усмешку и на полном серьезе говорит:
   - Ты разве не слышал историю о неудачной попытке захвата этой лодки?
   - Нет, - пожимаю плечами.
   - О-о! Ты многое потерял. Тогда слушай. Сразу после развала Союза в марте девяносто второго она торчала у плавпирса в Южной бухте...
   - Это в Севастополе?
   - Да-да, в Севастополе. На бору вахта, остальной экипаж на берегу. Вечерком после ужина появляется помощник командира по работе с личным составом - бывший замполит, да и вообще полный придурок, воспитанный в духе Степана Бандеры, - Анатолий аккуратно доливает коньяк в только что сваренный кофе и подает мне чашку. - Вот, значит... появляется на берегу у столовой и под надуманным предлогом уводит моряков срочной службы украинской национальности на лодку. На пирсе их уже поджидает заместитель командира бригады - такой же аферист и пройдоха. Новоиспеченная команда украинцев спускается вниз; заместитель командира бригады из центрального поста по общекорабельной связи зачитывает присягу на верность украинскому народу, а его дружок-националист бегает по отсекам и заставляет народ ставить на заранее приготовленном бланке подписи.
   Делаю глоток божественного напитка. Сказка! Особенно после длительного пребывания под водой.
   - Однако! - И многие подписали?
   - Кое-кто подписывал. Поддались даже некоторые офицеры с мичманами. А спасли лодку, между прочим, два матроса: вахтенный моторист и вахтенный трюмный. Загерметизировались в четвертом отсеке и под угрозой выключения вентиляции аккумуляторной батареи (это чревато взрывом газовой смеси) потребовали на лодку командира или старпома.
   - И чем же кончилось дело?
   - На борт своевременно прибыл старпом, объявил учебную тревогу. Экипаж беспрекословно выполнил все его команды, и захват корабля провалился. Еще кофейку?
   - Спасибо, Толя. Плесни лучше чистого коньячку.
   Он наливает в пустые чашки коньяк, и мы с удовольствием пьем за подводников.
   - И все же, - закусываю кружочком лимона, - почему задержались и пришли с другой стороны?
   - Не поверишь. Только высадили вас, и вышли из двенадцатимильной зоны - акустик докладывает: "На перерез со стороны Синопа чешет судно среднего класса". Через несколько минут следующий доклад: "Классифицировал шумы. Противолодочный корвет типа "Ada". Стопорим ход, меняем курс - он за нами. Ну и началось...
   - Понятно. Нас ведь тоже чуть не повязали под белы рученьки.
   - Серьезно? Неужели засекли?
   - Точными сведениями не располагаю. Надеюсь на то, что турки случайно наткнулись на спрятанную "Сирену".
   Анатолий протяжно вздыхает:
   - Завидую твоей надежде.
   Я поднимаю на него взгляд.
   - Думаешь, они уже слышат вашу "черную дыру"?
   - Выходит так. Наука не стоит на месте.
  
   * * *
  
   В Новороссийске нас ждал небольшой, комфортабельный автобус.
   Грозно интересуюсь у дежурного офицера:
   - А куда же мы запихаем наши шмотки?
   - Мне приказано принять ваше снаряжение до особого распоряжения.
   О как! До особого распоряжения. Значит, здесь для нас опять выгорает работа.
   - Чей приказ?
   - Оперативного дежурного.
   Исчерпывающий ответ. Впрочем, чего ждать от молоденького старшего лейтенанта? Ему приказали - он исполняет.
   Ладно, последняя попытка:
   - Куда нас велено доставить?
   - Пригород Анапы. Лечебно-оздоровительный комплекс "Витязь".
   Не самый худший вариант. Тем боле, что в "Витязе" за мной до сих пор зарезервирован номер...
  
  
   Комфортабельным автобусом оказывается чудо китайского автопрома, дважды ломающееся по дороге и задержавшее начало долгожданного отдыха как минимум часа на три.
   - Ваша фамилия Черенков? - подает ключ от моего номера молоденькая дежурная.
   - Черенков. Для вас просто Женечка.
   Пухлые губки дрожат и растягиваются в улыбке, но она сдерживается и оставляет на лице серьезную маску.
   - Вас просили зайти в четыреста первый номер.
   - Благодарю...
   Время позднее. Разбредаемся по номерам.
   Парни уходят в свои апартаменты с единственным желанием отдохнуть по-человечески, а, не поджимать ноги в тесных каютах дизельной подлодки. Я им завидую. Потому что в четыреста первом номере меня наверняка ждет Сергей Сергеевич, страждущий услышать интригующий рассказ о путешествии к турецкому берегу.
   Поднимаюсь на четвертый этаж. Четыреста первый - это роскошный люкс. Стучу, открываю дверь... Так и есть. Стоит мой начальник собственной персоной в полосатом костюме.
   - Здравствуй-здравствуй, Евгений, - буднично приветствует он, запахивая полы пижамы.
   Первый раз в жизни вижу его в "домашнем" прикиде.
   - Здравия желаю.
   - Присаживайся. Минералочки или чего покрепче?
   - Спасибо, не люблю ночью вставать в туалет.
   - Устал?
   - Да.
   - Тогда не тяни - рассказывай и топай спать.
   Опустив подробности нашего турне до бухты, сразу перехожу к делу - рассказываю о найденном квадратном отверстии в монолитном бетонном сооружении. О толстой решетке; о темном коридоре, соединяющем выход в бухту с бассейном в новом корпусе дельфинария. Ну и, конечно же, о странном поведении его обитателей - крупных особей черноморских афалин.
   Начальство слушает внимательно, не пропуская ни одной мелочи. Изредка переспрашивает, кое-что уточняет. В конце интересуется, не заметил ли я чего-либо странного?
   - Заметил, - отвечаю. - Узнал одного из дельфинов. Вернее, сначала он меня, а потом уж я.
   Шеф грозно сводит брови.
   - Это одна из твоих тупых шуточек?
   - Ничто так не притупляет мои шутки, как отсутствие у собеседника чувства юмора. Но на сей раз я шутить не намерен, ибо очень хочу спать.
   Брови дружно уезжают на лоб - он ждет разъяснений. Приходиться вкратце пересказать историю спасения и лечения у берегов Анапы крупного дельфина.
   - Говоришь, в его боку торчал стальной гарпун?
   - Да. Предположительно от подводного пневматического ружья.
   Сергей Сергеевич скребет подбородок, думает. В завершающей фазе беседы встает, жмет руку, благодарит за отлично выполненную работу.
   Ну, надо же - похвалил! Не прошло и ста лет. И ведь не боится, старый черт, что у меня голова пойдет кругом от успехов!..
  
   * * *
  
   - Ты почему исчез? Разве твой отпуск закончился? - держит меня под руку Эльвира.
   - Начальство решило его немного урезать и подкинуло срочную работу. Пришлось срываться.
   Мы прогуливаемся с ней по небольшому парку, разбитому в трех кварталах от ее дома. Открыв дверь и услышав мой голос, она жутко обрадовалась и стала быстро спускаться навстречу по лестнице. Настолько быстро, что я за нее испугался и едва поймал в объятия на последней ступеньке...
   - Твоя работа была в море?
   - Да. Здесь, недалеко.
   Повернув лицо и, словно посмотрев на меня сквозь темные очки, она задает неожиданный вопрос.
   - Ты видел его?
   - Кого? - прикидываюсь, что не понимаю.
   - Нашего Августа.
   - Эльвира, море очень большое и дельфинов в нем невероятно много...
   Шеф милостиво объявил сегодняшний день выходным. Устюжанин с Жуком остались в номерах отсыпаться; Золотухин с Фурцевым рванули в Анапу - прошвырнуться по курортному городу, посидеть в ресторанчике, выпить пива. Молодежь была нимало удивлена, когда после плотного завтрака я присоединился к ним и отправился на автобусную остановку.
   - По пиву? - выпрыгнув из автобуса, первым делом предложил Золотухин.
   - Нет, граждане, я здесь по другим делам...
   Прощаюсь с коллегами и сворачиваю в узкую тенистую улочку. Где-то в этом районе живет Эльвира с мамой - главврачом скорой помощи. Хорошо бы не потеряться среди однообразных кварталов обширного частного сектора.
   Не потерялся. Ровно через четверть часа я стоял у деревянной лестницы, ведущей на второй этаж и, нажимал кнопку старого электрического звонка...
   - Знаешь, для большинства людей все дельфины одинаковы, - тихо говорит девушка. Мы сидим на лавочке в густой тени каштана напротив клумбы с мясистыми гладиолусами. Здесь тихо, уютно и никого, кроме двух мамаш с малолетними детьми. - Это вовсе не вина людей - просто мы не умеем использовать все возможности слуха и обоняния, не говоря об эхолокации. А они все умеют и пользуются...
   Я кошу взгляд на топик, едва прикрывающий ее грудь и, внимательно слушаю. Но не понимаю: к чему она это говорит.
   - Я к тому, что он обязательно узнает тебя или меня, если вдруг встретит на берегу или в открытом море. Понимаешь? Он обязательно нас узнает!
   Теперь понимаю. Осторожно беру ее прохладную ладошку.
   - Ты ходила на берег к рыбацкому пирсу?
   - Да, - смущается Эльвира, - дважды просила Яшу проводить меня...
   Легонько сжимаю ее пальчики, а она вдруг спрашивает:
   - Я тебе нравлюсь?
   - Ты очень красивая девушка.
   - Поцелуй меня...
   Мое сердце сжимается от досады. Кажется, в ее душе зарождается чувство, ответить на которое я не в силах. Как бы ей деликатно объяснить, что иногда мужчину и женщину связывают исключительно дружеские чувства?..
  
   * * *
  
   - Только чур не расслабляться! - грозит пальчиком Сергей Сергеевич. - А то знаю я вас, чертей подводных!..
   Это он о втором подряд выходном дне. Скоро по его словам нам светит очередная работенка, а на завтра дел не предвидится.
   - ...Небось опять накупите коньяка, напьетесь, пойдете по девочкам... А я, к примеру, как и большинство приличных сотрудников контрразведки, после очередной успешной операции предпочитаю отдыхать с книгой или удочкой в руках...
   Ну, это понятно. В нашей стране мнение большинства всегда принимается за здравый смысл. А в нашей "конторе" вообще, - если ты все сделал правильно, это еще не значит, что у тебя все будет чики-чики.
   - Сергей Сергеевич, я уже взрослый - у меня даже паспорт где-то валяется.
   - Правда? Иногда приходиться в этом усомниться. Особенно в те минуты, когда в памяти всплывают некоторые выходки твоих подопечных.
   Правильно говорят: долгая память хуже сифилиса.
   - Этого больше не повторится.
   - Каждый раз слышу одно и то же...
   - Товарищ генерал, расскажите лучше, что за работу вы нам намерены подкинуть.
   Начальство мнется. Затем достает из бара пару приземистых бокалов и плоскую бутылку коньяка. Ах, так вот что на языке старых контрразведчиков называется "книжкой"!
   - Слушай меня внимательно, - разливает он коньяк. - Послезавтра утром твоя группа обязана прибыть на борт исследовательского судна "Профессор Багров". Ваше снаряжение находится уже там...
   "Багров"? Господи, нежели Сазонов опять потерял свой несчастный аппарат?!
   Генерал монотонно говорит, изредка наполняя бокалы...
   Через полчаса приходит время прощаться. Сергей Сергеевич устало откидывается на спинку огромного кожаного кресла.
   - Короче говоря, заурядная задача, коих пловцы из "Фрегата" выполняли сотни раз. Цель ясна?
   - На девяносто два процента.
   - А восемь куда подевал?
   - Погрешность видимости из-за фитопланктона.
   Старик улыбается и подает на прощание руку...
  
  
  
   Часть четвертая
   ЕССЕН"
  
  
   Глава первая
   Черное море - Стамбул - Зонгулдак
   Болгарское Причерноморье; Бургасский залив
   Несколько дней назад
  
   Выскочив из территориальных вод Украины, миль тридцать шли средним ходом. Оба сидели в рулевом салоне, глядели в разные стороны и молчали. С потерей лидера стаи испытания практически провалились, оттого и настроение братьев было препоганым.
   Дениз удивлялся себе: вроде бы поставил крест на своем любимце Иринархе, почти год назад определив его в "группу смерти". А поди ж ты - исчез он, и на глазах готовы навернуться слезы.
   Башкурт удручен результатом не меньше. Сколько им плыть до родного турецкого берега? Наверное, часов двадцать - он уже запутался в этой чертовой географии! Стоит им вернуться в Зонгулдак, как он обязан будет позвонить Эрдогану и отчитаться по результатам испытательного теста. А результаты - хуже некуда.
   - Пора дать им передохнуть. И покормить бы надо, - не своим голосом произносит младший брат и глушит двигатель.
   Поднявшись с капитанского кресла, он достает пару последних ящиков охлажденной рыбы и принимается бросать ее в воду. Этой пищи дельфинам должно хватить до Зонгулдака...
   Оставшийся путь братья делят поровну: уставший и разбитый Башкурт отправляется спать, а Дениз садится за штурвал. Дорога предстоит долгая...
  
  
   Возвратившись в родной город, братья немного отходят от шока и первым делом составляют план дальнейших действий по выходу из критической ситуации.
   - В конце-концов, Иринарха не вернуть, - вздыхает Дениз, - а тебе за срыв программы подготовки может не поздоровиться.
   В этом он, несомненно, прав.
   Башкурт позвонил Эрдогану в середине дня и, не вдаваясь в подробности, в двух славах дал понять, что испытательный тест прошел не совсем гладко.
   - Завтра в полдень ты должен быть у меня, - отрезал тот и отключился.
   За оставшиеся часы до поездки в Стамбул старший брат выспрашивает у младшего буквально обо всем, что касается дрессировки черноморских афалин. Красной линией сквозь нескончаемый поток слов проходит главный вопрос: сколько нужно времени для подготовки нового вожака стаи?
  
   * * *
  
   - И сколько же нужно времени для подготовки нового вожака стаи? - чеканит слова Эрдоган. Голос его строг, лицо каменно, взгляд безжалостен.
   Встретив Башкурта в нижнем холле, он предложил сесть. Однако на второй этаж - в свой роскошный кабинет, где по вечерам они часто говорили по душам, не приглашает. Как и не предлагает кофе, что было не добрым знаком.
   - Около полутора месяцев интенсивных занятий, - с тихой покорностью отвечает Башкурт.
   - Почему так долго?!
   - Видишь ли, Али, вожака назначаем не мы - люди. Его выбирает стая. В ближайшие дни Дениз подсадит к оставшейся пятерке молодого самца. Он быстро научится тому, что умеют делать взрослые особи: ходить за лидером, атаковать аквалангистов, рубить тросы. А среди двух взрослых самцов уже начался естественный процесс выбора нового вожака. Стайные отношения иного процесса не предполагают...
   Башкурт уверено сыпет полученными от Дениза сведениями, иной раз удивляя компетентностью самого шефа. Тот встретил известие о провале испытаний довольно сурово. Мало того, что исчез хорошо обученный дельфин, так вместе с ним потеряно и дорогостоящее оборудование. Впрочем, дело не в цене. Просто на приобретение нового уйдет еще несколько драгоценных дней.
   - Видеокамеру и новый нож я пришлю в ближайшее время, - говорит шеф уже менее угрожающим тоном. К тому же, сделав паузу, заказывает своему повару кофе - для себя и для Башкурта. И продолжает: - Ваша задача сократить время подготовки группы до двух с половиной недель.
   Брови молодого собеседника ползут на лоб.
   - С новым вожаком?!
   - Разумеется.
   - Но как?..
   - Не знаю. Подумай. Посоветуйся с братом. Иногда твои решения оказываются на удивление действенными. Короче говоря, сроки не меняются. Через две с половиной недели - к ночи очищения от грехов группа обязана быть готова к выполнению своей главной миссии.
  
   * * *
  
   О том, к какой именно миссии братья готовят боевых дельфинов, скрытный и осторожный Эрдоган умолчал. Зная о помыслах и мечтах шефа лишь в общих чертах, Башкурт не раз пытался разгадать план его точных действий. Не получалось. Как не получилось и сейчас.
   В Стамбуле пришлось задержаться на сутки, выполняя мелкие поручения шефа. Затем последовало короткое прощание с жесткой напутственной речью.
   Речь была странной и зловещей. Они стояли в нижнем холле: Башкурт теребил брелок на ключах от машины, Али стоял в трех шагах на первой ступеньке лестницы и поглаживал висевший на стене раритетный пистолет, некогда принадлежавший прославленному турецкому адмиралу.
   - Позвони мне через пару дней и сообщи о вашем совместном решении: будет ли готова группа к названному сроку или нет, - с ленивой медлительностью выговаривал он слова.
   И вроде бы не было в голосе ничего угрожающего, но наученный горьким опытом Башкурт понимал: от звонка будет зависеть его жизнь и жизнь Дениза. Одним словом, в Зонгулдак он возвращался с тяжелым сердцем...
   Брата он, конечно же, нашел в дельфинарии. Правда, в старом корпусе - прохаживаясь вдоль бортика, тот наблюдал за подготовкой свежего трюка для выступления перед публикой.
   Обнявшись, вышли на воздух.
   Башкурт закурил и вкратце поведал о том, как проходила встреча в Стамбуле с важным человеком. Выслушав, Дениз горько усмехнулся:
   - Всего две с половиной недели?
   - Увы. Я старался его убедить, но он остался непреклонен. У нас всего восемнадцать дней...
   - Это невозможно.
   - Почему?
   - Потому что у природы свои законы. Их не в силах изменить даже самые могущественные люди из Стамбула.
   Младший брат стоял у края бетонного основания, на котором был возведен новый корпус дельфинария; ниже в полутора метрах о стену разбивалась невысокая волна. Дениз выглядел ужасно усталым: ссутулив спину, глядел вдаль - на видимый из бухты короткий отрезок горизонта и о чем-то думал. Возможно, вспоминал беззаботное детство, или же то счастливое время до появления старшего брата, когда смысл жизни заключался только в любимой работе...
   - Послушай, - тронул его за плечо Башкурт. - Ты же самый умный в нашей семье, самый образованный. Ты же всегда находил какое-то решение...
   - Возможно. Но в этом случае я бессилен, - шепчут его губы.
   Бывший бандит напрягает мозги, желая отыскать самые сильные слова, способные воодушевить младшего брата на конкретные действия, но тот вдруг вскидывает руку, останавливая бесполезный порыв.
   - Помолчи.
   Послушно закрыв рот, Башкурт следит за его взглядом...
   Ничего. Пустая бухта с мелкими, лениво ползущими волнами.
   Странно. И чего он там приметил?..
   С минуту они стояли молча, продолжая вглядываться в акваторию небольшого залива...
   Внезапно у бетонного сооружения из воды вылетает огромное тело дельфина; застыв на мгновение перед изумленными братьями, оно ухает вниз, изрядно обдавая их брызгами соленой воды.
   Башкурт запоздало отскакивает от края бетонного парапета.
   - Иринарх, - бормочет Дениз, сделав шаг в противоположном направлении. И, не сдержавшись, кричит: - Иринах вернулся!!
   Они спасены!
   Башкурт бежит к электрическому щитку включать механизм подъема решетки, а Дениз не отходит от любимца до тех пор, пока тот не прошмыгнул внутрь подводного коридора.
   Через некоторое время, закончив тщательный осмотр афалины, он разводит руками:
   - На боку затягивающаяся рана от проникающего ранения. Нанесена была, скорее всего, гарпуном или похожим на гарпун острым предметом.
   - А общее состояние? - взволнованно интересуется старший брат. - Он способен повести за собой стаю через восемнадцать дней?
   Дениз хохочет:
   - Конечно! Он самостоятельно доплыл сюда от берегов Крыма...
   Спустя пять минут Башкурт говорит по телефону с Эрдоганом и радостным голосом сообщает о ниспосланной Аллахом удаче. И о том, что к ночи Баарат группа будет представлена в лучшем виде.
   - Хорошо, - удовлетворенно хмыкает шеф. - Новую видеокамеру тебе пришлют через два-три дня. Готовьтесь к генеральной репетиции.
   - В каком смысле?
   - А прямом. Выберешь подходящее место, отведешь туда группу и протестируешь в полном объеме, включая рубку троса. Понял?
   - Понял, Али. Я все сделаю...
  
   * * *
  
   Новая видеокамера на двух ремнях с усиком антенны и системой управления, а также нож из темной стали - прибыли в срок. И ровно через три дня океанская моторная яхта "Elling" с комбинированной окраской корпуса шла средним ходом на северо-запад. Группа из шести дельфинов послушно следовала параллельным курсом...
   После долгого изучения карты черноморского побережья Башкурт останавливает свой выбор на Бургасском заливе Болгарского Причерноморья.
   Во-первых, по его разумению прибрежная акватория этого местечка кишела дайверами, рыбаками и отдыхающими.
   Во-вторых, географически Бургас находился ближе к территории Турции, нежели Крым. А это означало следующее: если что-то не заладится - будет проще унести ноги.
   Во время короткой встречи в Стамбуле шеф согласился с доводами подчиненного и благословил старт последней учебной операции...
   Миновав водную границу меж Турцией и Болгарией, Башкурт, как и в прошлый раз меняет на кормовом флагштоке знак принадлежности судна. Дениз тем временем поворачивает штурвал влево и берет курс на край Бургасского залива. А через полчаса, когда над горизонтом проявляется береговой рельеф, передает управление брату.
   Их уговор в действии: в охоте на людей принимает участие только Башкурт. Поэтому, устроившись в капитанском кресле, он первым делом стопорит ход и ждет, пока Дениз закрепляет на пятерых подопечных ножи, а на шестом - гильотину.
   - Я выполнил свою работу. Спокойно ночи, - проходит тот сквозь рулевой салон и спускается по ступенькам вниз.
   Двигатель оживает, из-под кормовой платформы вырывается белый бурун, яхта солидно набирает ход...
  
  
   "Elling" находится в территориальных водах Болгарии третий час. За это время яхта и группа боевых дельфинов приблизились к берегу, обогнули крайний мыс большого залива и пересекли первую внутреннюю бухту.
   "Пусто. Наверное, здесь слишком большая волна с открытого моря, - решает Башкурт, осматривая в бинокль прибрежные воды. - Надо пройти глубже в залив..."
   Однако далеко идти не приходиться. На мелководье следующей бухты, по живописным берегам которой рассыпались домишки болгарского Сазополя, он замечает одинокий катер с копошащимися на корме людьми.
   - Так-так-так, - снова поднимает он бинокль. После минутного изучения маломерного судна, на лице появляется зловещая улыбка: - Отлично! Двое готовятся к спуску, третий проверяет снаряжение и остается наверху. В радиусе двух миль - никого.
   Что еще нужно? Идеальные условия для проведения заключительного испытательного теста.
   Башкурт медленно подводит яхту поближе - на дистанцию одного километра, глушит двигатель и пересаживается за стол с двумя мониторами. Судя по картинке, поступающей с видеокамеры Иринарха, стая спокойно плавает вокруг.
   Включение системы управления группой и легкое отклонение джойстика назад. На нижних контактах ремня появляется слабый ток, заставляющий лидера подняться к поверхности для глотка воздуха. Башкурт в этот момент должен сориентироваться и понять, в какую сторону направить группу.
   - Ясно, - шепчет он, словно азартный геймер, и отклоняет джойстик влево.
   Картинка оживает: поняв, что началась охота, Иринарх несется в указанном направлении и ведет за собой сородичей...
   Мелькает темное пятно днища катера, и Башкурт спешит отклонить рычажок на пульте от себя. Это очередная команда Иринарху: он у цели, аквалангистов следует искать здесь.
   На экране карусель, беспорядок, сплошная кутерьма. Все мелькает и не задерживается дольше десятых долей секунды: рябь водной поверхности с солнечными бликами, бирюзовая толща мелководья с вытянутыми телами афалин, разноцветное коралловое дно...
   Башкурт лихорадочно следит за сумасшедшим действом, пытаясь усмотреть главное: сумеет ли дельфин с закрепленной на спине гильотиной справиться с якорным канатом.
   В какой-то миг он успевает "сфотографировать" картинку, на которой запечатлен дельфин с гильотиной. Кажется, он находился возле тонкой светлой полоски, вертикально перечеркивающей экран.
   - Пожалуй, проще наблюдать за реакцией команды, - потянулся старший брат к биноклю.
   И это было верным решением: судя по поведению людей, да и по тому, как лодку потащило течением, он быстро догадался: афалины справились с основной задачей.
   Двое готовых прыгнуть в воду аквалангистов, задержались на корме; третий, беспомощно оглядывается по сторонам, а потом прыгает в воду. Он без дыхательного аппарата, поэтому смерть ему не угрожает.
   Дальнейшее развитие событий отчасти ввергает Башкурта в легкий ступор. Даже ему, человеку не знавшему жалости и милосердия, становится не по себе от той дерзкой изощренности, с которой боевые дельфины расправляются с двумя беззащитными людьми.
   Вначале справа от катера выпрыгивает одна из самок. Безупречно рассчитав траекторию, она рассекает в полете шею мужчине, перелетает через корму и благополучно входит в воду в метре от левого борта. Тело поверженного аквалангиста тут же падает, а над ним беснуется молодая женщина.
   Дурашка. Она сама себя приговорила. Вместо того чтобы отступить с кормы, присесть, спрятаться или сбросить дыхательный аппарат - стоит и, воздев руки к небу, о чем-то кричит...
   Докричалась.
   Вторым из воды вылетает Иринарх - Башкурт узнает его по прикрепленной к спине видеокамере. Вожак не изгаляется с расчетами и сложными кульбитами. Он попросту сбивает девчонку чудовищным по силе ударом клюва.
   Наверное, она рассталась с жизнью прежде, чем упасть в воду, где ее тело несколько минут жестоко полосуют остро заточенными ножами из темного сверхпрочного металла.
  
  
   Глава вторая
   Российская Федерация; Новороссийск - траверс поселка Мысхако
   Настоящее время
  
   Подготовка к первому пилотному погружение глубоководного аппарата "Галея" шла полным ходом. Сам аппарат стоял на площадке впереди крана, поблескивая бело-желтым обтекаемым корпусом с возвышающимися стабилизаторами, похожими на ласточкин хвост. На слаженную работу экипажа судна и инженерно-технической обслуги глубоководного аппарата не повлияли ни окрепший ветерок с моря, ни взошедшие на палубу пятеро крепких парней - боевых пловцов из специального отряда "Фрегат-22". Народ продолжает трудиться, а к прибывшим из ходовой рубки спускаются капитан судна с руководителем испытаний Сазоновым.
   Меня они встречают как родного, осыпая благодарностями за оказанную помощь в подъеме потерянного аппарата; остальных тоже тепло приветствуют, после чего ведут размещаться в каютах...
   Обычное корабельное гостеприимство, за которым кроется малозаметный намек: "Мы создадим для вас максимально комфортные условия, только не мешайте работать". А нам не очень-то и надо. Каюты, душ и вкусная, здоровая пища - вот все, что нам нужно, покуда судно дойдет до места применения наших навыков, а потом совершит обратный марш-бросок.
   На палубе кипят последние приготовления, "Багров" готовится к отходу. Внезапно со стороны пирса раздаются протяжные автомобильные сигналы - к трапу подкатывает темный Мерс, из которого вальяжно выбирается Сергей Сергеевич с каким-то незнакомым дядькой.
   "Ко мне? - гадаю, стоя у леерных ограждений. - Не должен - в тот вечер под знатный коньячок мы подробно обсудили предстоящую работу. Тогда какого черта ему здесь надо?.."
   Итак, по трапу поднимается прямое начальство. Деваться некуда - подхожу, докладываю обстановку.
   Генерал сухо кивает и здоровается с судовым руководством, из чего я понимаю, что они уже виделись и знакомы.
   - Вы намерены осуществить погружение с пилотом на борту? - обращается он к Сазонову.
   - Да. Согласно утвержденному плану испытаний, - не понимает тот повышенного интереса со стороны ФСБ.
   - А следующее испытание должно произойти на глубине?
   - Совершенно верно.
   - Мы с товарищем Бердышевым, - кивает мой шеф на второго мужчину гражданской наружности, - хотели бы попросить вас внести некоторые коррективы в ход испытаний.
   Сазонов в недоумении молчит, а товарищ Бердышев (вероятно, отраслевой представитель) живо поясняет:
   - Вчера я разговаривал с Иркутском. А сегодня директор завода перезвонил мне и согласился скорректировать испытания в сторону увеличения беспилотных погружений.
   - Да-да, - подтверждает Сергей Сергеевич, - мы хотим, чтобы в течение трех-четырех дней вы не выходили за пределы территориальных вод и испытывали "Галею" исключительно в режиме беспилотной платформы.
   - "Галее" угрожает опасность?
   - Мы руководствуемся элементарными мерами безопасности. Поверьте, если бы испытания новой техники проходили во внутренних водоемах - мы были бы спокойны и не вмешивались бы в вашу работу.
   - Что ж... Если изменения плана утверждены директором завода - с моей стороны возражений нет. Тем более, количество погружений увеличится. Это нам на руку.
   Вопрос решен. Нежданные гости прощаются и покидают судно столь же неожиданно, как и появились. Сойдя на пирс, генерал вдруг о чем-то вспоминает.
   - Евгений, подойди на минуту! - кричит он снизу.
   Сбегаю вниз по трапу. Шеф подходит вплотную и приглушенно приказывает:
   - В воду не соваться.
   - Позвольте! А как же я выполню поставленную вами задачу по обеспечению безопасности испытаний?..
   - Женя, просто исполняйте свои обязанности. А в воду не со-вать-ся! - чеканит каждый слог генерал. - Ты меня понял?
   - Так точно.
  
   * * *
  
   Наконец, "Профессор Багров" отваливает от грузового причала, выходит из Цемесской бухты и направляется примерно в то же место, где не так давно проводились первые морские испытания глубоководного аппарата "Галея". Испытания прошли не столь гладко, как хотелось бы. Из-за чрезвычайного происшествия на глубине судну пришлось возвращаться, чтоб мастеровые мужички из портовых мастерских пособили побыстрее отремонтировать искалеченный узел основного крепления к тросовому гаку. Работа была не из легких, но команда справилась - новый узел соорудили на совесть.
   Затем ответственный за проект Бердышев (один из заместителей директора завода) в сотый раз устроил пресс-конференцию. Ну а как же?! Ведь из Сибири на черноморское побережье по такому случаю на весь срок испытаний делегирована Инесса Реснянская - руководитель пресс-службы Иркутского авиационного завода с ее неповторимой белозубой улыбкой.
   Как следствие - три часа потерянного времени и десятки идиотских вопросов о причинах неудач, о надежности российской техники; бессовестные намеки на дефекты крепежного узла и невозможность создать революционный глубоководный аппарат за счет мощностей российской промышленности. А на десерт опять этот наглый и настырный турок из информационного агентства "Анкара" с въедливыми расспросами о планах ближайших испытательных погружений.
   И какого черта Сазонов обязан рассказывать кому-то о будущих испытаниях? Однако приходится...
  
  
   Продолжительность второго морского похода также скромна: обогнув пару мысов, судно встает на безъякорную стоянку напротив поселка Мысхако. Правда, от берега "Багров" отходит подальше, чем в первый раз, дабы глубина под килем была в районе сотни метров, что соответствует профилю испытательного погружения.
   Для нас капитаном судна определена площадка позади грузового крана. Сообразно традициям мы заранее переносим туда шмотки, снарягу, оружие; приводим все это в полную боевую готовность и выставляем так называемый "пост N1" - для охраны. Данная практика применяется ради экономии времени при необходимости экстренно уйти на глубину.
   Первым выпадает исполнять обязанности сторожа Игорю Фурцеву. Остальным чертовски надоело сидеть в каютах. Торчим на второй палубе у лееров - никому не мешаем и в то же время созерцаем подготовительный процесс аппарата к погружению. Команда работает слаженно и даже красиво: каждое действо отточено, выверено и словно многократно отрепетировано.
   Мощный гак подцеплен за узел крепления. Пока аппарат стоит на палубе, производятся последние проверки: главного компьютера, систем, связи, источников освещения, манипуляторов...
   Швартовы сняты. Звучит предупреждающая команда по трансляции о начале подъема, после чего "Галея" медленно взмывает на высоту полутора метров.
   Судовой кран осторожно поворачивает стрелу, перенося ценный груз через ограждения. Парочка техников неотступно сопровождает аппарат, направляя его движение, гася раскачку и перекидывая через препятствия кабель управления.
   Проходит несколько минут, прежде чем яркий бело-желтый корпус беспилотной платформы на три четверти погружается в воду - это нормальное надводное положение "Галеи". Заранее спустившийся в шлюпку техник подплывает сбоку и освобождает крепежный узел от гака.
   - Он пойдет на глубину без страховочного троса? - спрашивает меня Устюжанин.
   - Наверное, - пожимаю плечами - я в этих аппаратах понимаю не больше других. - "Миры" же погружаются безо всяких тросов.
   - Так то "Миры"! А здесь испытания нового образца.
   - Не знаю... В прошлый раз им и стальной трос не помешал потерять "Галею"...
   Под наш ленивый непринужденный треп аппарат выпускает из балластных цистерн воздух; крутит обоймами рулевых винтов, вспенивая вокруг себя воду и, наконец, исчезает в пучине. Сверху остается лишь прочный кабель телеуправления, медленно подающийся с громадной лебедки - это все, что напоминает об ушедшей вниз беспилотной платформе...
   - Командир, снарягу надевать не пора? - беспокоится Золотухин.
   Смотрю на часы.
   - Не торопись. Он полчаса будет парить цветастым фантиком, покуда долетит до дна...
  
   * * *
  
   Относительную тишину над морем изредка нарушает голос с металлическими нотками, звучащий из громкоговорителей палубной трансляции.
   - Аппарат достиг глубины сто метров, - извещает коллег Анатолий Андреевич. - Приступаем к поступательному движению...
   Облокотившись на ограждения второй палубы и оглядывая бескрайние морские просторы, я всячески стараюсь отвлечься, но из головы не выходит последний приказ Сергея Сергеевича. Почему мы не должны соваться в воду? В том случае, если все пройдет штатно - ради бога - нам же меньше геморроя. Ну, а если у испытательной группы вдруг что-то не срастется? Прецедент уже был, когда опытный пилот-испытатель, управлявший аппаратом дистанционно, не успел отвернуть от огромного якоря. В общем, как-то все зыбко и малопонятно.
   - Так, - оглядываюсь на своих ребят. - Предлагаю определиться со сменами и на всякий случай надеть "фраки".
   - Могу пойти первым, - отзывается Устюжанин.
   По его голосу чувствую, что работать мой старый друг желанием не горит. Это с ним иногда бывает. Впрочем, и со мной тоже.
   - Давай, Жора, действуй. А я сегодня побуду вторым.
   - Не отошел от последнего купания? - посмеиваясь, намекает он на шестичасовое путешествие к турецкому берегу.
   - Признаться нет. Душ - и тот принимаю по необходимости, а не ради кайфа...
  
  
   Позади крана обустроена стандартная площадка для подготовки к спуску боевых пловцов. Отдельно висят костюмы и гидрокомбинезоны, внизу на промасленной бумаге покоятся смазанные перед погружением автоматы, в прохладной тени лежат заряженные ребризеры. А у самого борта оборудован надводный узел гидроакустической связи: на "баночке" стоит открытая цифровая станция - чемоданчик, чем-то смахивающий на ноутбук. Обычно за нее садится командир спуска после того, как закончена последняя проверка идущей на глубину смены. Станция - незаменимая в нашей работе и в то же время довольно простая вещица, имеющая встроенный динамик, микрофон на витом шнуре и погружаемый в море кусок провода с плоским круглым набалдашником - антенной. Подобную штуку можно запросто прикупить в магазине, торгующим снаряжением для дайвинга. Однако все наше связное оборудование в обязательном порядке проходит экспертизу и доработку в техническом отделе департамента ФСБ.
   Молодой старлей Фурцев не вошел ни в одну из смен и поэтому обречен нести караульную службу. Мой напарник Миша Жук отдыхает в каюте, остальные на площадке - полулежат в раскладных креслах, любезно предоставленных нам командой судна. Устюжанин с Золотухиным одеты в гидрокостюмы, лицо одного спрятано от палящего солнца под газетой, другого - под камуфлированной панамой; босые ноги вытянуты. Судя по долгой неподвижности, оба крепко спят. Я всегда завидовал людям, способным уснуть где и как попало. Два заправленных ребризера с висящими на дыхательных шлангах полнолицевыми масками аккуратно стоят рядом, укрытые от солнечных лучей полотенцами; здесь же лежат ножи и ласты. Для того чтобы привести себя в полную готовность и прыгнуть в воду им необходимо не более двух минут.
   Я тоже развалился в кресле, но на мне легкие майка с шортами. Затылок расслабленно покоится на сложенном полотенце, на глазах темные очки, однако задремать не получается.
   Где-то в дальних закутках подсознания с детства обитает безотказный набор шестеренок, замечательным образом предсказывающий грядущие события. Кажется, это называют предвидением. Или предчувствием - точнее сформулировать не умею. Хорошая, между прочим, способность! Несколько раз "шестереночный механизм" спасал мою шкуру, за что я чрезвычайно ему признателен. В обычное, не связанное с риском время, мой замечательный механизм молчит - спит или занимается профилактикой смазки. Но то в обычное время, а сейчас мне что-то не дает покоя...
   - Дельфины, - отвлекает от тягостных мыслей довольный голос Фурцева.
   Экая невидаль. Отрываю от "подушки" затылок только для того, чтобы отвлечься от дурных предчувствий и переключиться на позитив.
   В километре медленно проплывают две моторные яхты: одна средних размеров, вторая роскошная и большая - метров под тридцать. На их фоне в одном кабельтовом поверхность действительно взрезают спинные плавники афалин.
   Мою голову тут же заполоняют воспоминания: спасение раненного дельфина, знакомство с Эльвирой и неожиданная встреча в турецком Зонгулдаке...
  
   * * *
  
   Безмятежная картинка темно-синего моря с медленно плывущими вдали яхтами и взрезающими волну дельфинами, убаюкивает мое сознание...
   Сон получается недолгим - внезапно по барабанным перепонкам ударяет противный сигнал тревоги.
   Мы все одновременно поднимаем головы, затем встаем с низких складных кресел. Оглядываемся, не понимая, чем вызвана тревога. Рядом появляется Миша Жук, спешно поднявшийся из каюты.
   Громкий сигнал умолкает, а палубная трансляция оживает взволнованным голосом Сазонова.
   - Прошу внимания! Только что потеряна связь с глубоководным аппаратом. Предполагаю обрыв кабеля телеуправления. Внимание...
   - Черт, - отбрасываю ногой легкое кресло и быстро иду к трапу, ведущему на вторую палубу. - Да сколько же можно его терять?!
   - Евгений! - кричит вдогонку Устюжанин, - на глубину пойдем?
   - Приготовьтесь на всякий случай!
   Весь короткий путь до помещения, откуда производится управление аппаратом, я размышляю над сложной дилеммой. От шефа поступил недвусмысленный приказ в воду не соваться. Но согласно документам, регламентирующим службу боевых пловцов, я со своей группой обязан "...Принимать меры, предупреждающие и ограждающие людей и технику от воздействия внешних искусственных факторов при проведении научных, испытательных, производственных и других работ во внешних водоемах..." Вот так всегда с этим гребанным начальством: Устав, Присяга и прочие документы обязывают выполнять одно, а устный приказ облеченного властью старца заставляет делать обратное.
   Направо пойдешь - должность потеряешь.
   Налево - девственность.
   Прямо - веру в человечество.
   Останешься стоять на месте - свои уважать перестанут.
   Так и живем, блуждая в джунглях идиотизма...
   Врываюсь в комнату руководителя испытаний. Два пилота и сам Анатолий Андреевич прилипли к пульту управления, расположенному под тремя темными экранами.
   - Что случилось?
   На Сазонове нет лица.
   - Да вот, - разводит он руками, - не знаю, что и думать. Место здесь - напротив Мысхако - что ли проклятое?..
   - Поможете? - тоскливо спрашивает пожилой пилот-испытатель по фамилии Смоленцев.
   - Неужели опять препятствие?
   - Не было никакого препятствия! - взвиваются оба пилота. - Не было! Чистейшее дно! Шли метрах в пяти, хорошо освещая прожекторами пространство!..
   - Ладно-ладно. Какая была глубина?
   - От ста пяти до ста десяти метров.
   - Дно ровное?
   - Эхолот на судне грубоватый, но картинку, вроде бы, выдавал ровную с незначительным уклоном на юг.
   - Ясно, - поворачиваюсь к Сазонову: - Готовьте к спуску силовой трос...
  
  
   Сбегаю вниз по трапу и тихо матерюсь с целью очищения кармы от накипи гнева. Ну, в самом деле - сколько можно спасать эту несчастную "Галею", ползая в потемках по дну?! Второе испытание на Черном море и вторая потеря. И это не считая ЧП на Байкале, когда молодому пилоту пришлось выпускать аварийный буй.
   Относительно грозного приказа Сергея Сергеевича у меня сомнений нет. Я уверен: запрет лезть в воду касался штатных ситуаций. Сейчас ситуация аховая, грозящая исчезновением дорогостоящего глубоководного аппарата.
   - Что скажешь, командир? - встречает на палубе Устюжанин.
   - Сазонов готовит силовой трос, а мы идем на глубину: искать аппарат и цеплять гак за крепежный узел.
   - Понял...
   На площадке собирается вся команда в количестве пяти человек.
   Опытный Устюжанин ведет на глубину первую смену. Я остаюсь на борту "Багрова" командиром спуска - буду координировать их действия с капитаном судна и руководителем испытаний. И я же пойду старшим второй смены, страхующей первую от неприятных неожиданностей, коих случается на глубине превеликое разнообразие.
   Рядом гудит мощный крановый электродвигатель, стрела медленно разворачивается перпендикулярно борту. Нам надо поторапливаться.
   Для скорости помогаем товарищам облачиться в тяжелое снаряжение: пристроить на груди дыхательные аппараты, застегнуть лямки, надеть маски. Каждый цепляет за ремень нож и фонарь, проверяет свой АПС - автомат для стрельбы под водой.
   Первичный контроль закончен, и первая смена сходит по трапу в надувную лодку, где осталось водрузить на ноги ласты и пройти последний рубеж в лице командира спуска. Надувная лодка просторна, рассчитана человек на шесть с полной экипировкой.
   Все в норме, все привычно. Снаряжение подогнано, в ребризерах свежие комплекты баллонов и регенеративных патронов, оружие проверено; у каждого в экипировке по ножу, по дополнительному магазину, по фонарю и по одному сигнальному патрону.
   - А дельфины не уходят - так и кружит в двухстах метрах, - замечает сверху Фурцев. - О, дружно развернулись и пошли в нашу сторону.
   - Дались тебе эти дельфины. Присмотри лучше за оружием!
   Мощный гак на конце стального троса ушел в воду минуту назад. Пора и моим ребятам.
   - С Богом, - подаю Георгию навигационную панель и хлопаю по могучему плечу.
   Парни опрокидываются назад, а я поднимаюсь из надувной шлюпки на палубу, чтобы занять место у станции связи.
   Сажусь на "баночку", щелкаю тумблером, беру микрофон.
   - "Скат", я - "Ротонда". Как меня слышишь?
   - "Ротонда", я - "Скат". Слышу отлично. Трос вижу, приступаю к спуску.
   Все буднично, все привычно.
   Позывной "Скат" всегда присваивается старшему находящейся под водой смены. Если работают одновременно две смены - "Скатом" остаются парни, находящиеся на глубине, а те, что выше, зовутся "Барракудой". "Ротонда" неизменна и непотопляема, ибо она всегда стоит на берегу.
  
   * * *
  
   По идее теперь мы с Мишкой должны напялить костюмы и находиться в двухминутной готовности, но...
   Во-первых, здесь слишком жарко.
   Во-вторых, внизу заправляет многоопытный Устюжанин, который легко отыщет "Галею" и без помощи второй смены подцепит гак к крепежному узлу.
   А, в-третьих, мы находимся в своих территориальных водах - всего в четырех с половиной милях от берега. Какие тут могут быть "внешние искусственные факторы"?..
   Внезапно в динамике станции гидроакустической связи что-то прохрипело.
   Прислушиваюсь...
   Странно. Связь при проверке была отличной.
   Поднимаю микрофон:
   - "Скат", я - "Ротонда". У вас все нормально?
   - Женя! - кричит Георгий открытым текстом и это уже настораживает. - "Сирена", Женя! "Сирена"!..
   Команда "сирена" для боевых пловцов, находящихся на судах или берегу, равносильна объявлению тревоги в сухопутных или авиационных частях Вооруженных Сил. Команда объявляется командиром спуска или любым бойцом группы и означает появление поблизости "чужих" - подводных сил противника. Реакция на "сирену" тех, кто находится под водой, обычна и вполне естественна: повышенная осмотрительность и полная готовность к применению оружия.
   Господи, что за дела? По-моему, сквозь крик Устюжанина я слышал щелчки стрелявшего под водой автомата.
   - Фурцев! Быстро сюда оружие! Быстро!!
   Жук отлично слышал сообщение Устюжанина и действует без подсказок. Костюмы надевать некогда, лямки ребризеров накидываем на голое тело.
   Хватаем ножи, маски, ласты, автоматы.
   И не сговариваясь, прыгаем за борт...
  
  
   Глава третья
   Территориальные воды Российской Федерации; траверс поселка Мысхако
   Настоящее время
  
   Результаты последнего испытательного теста ошеломили всех, кроме Дениза. Собственно, всеми были двое: Эрдоган и сам Башкурт, на чьих глазах группа боевых дельфинов перерубила гильотиной якорный канат и безжалостно расправилась с двумя аквалангистами. Особенное впечатление на Али произвел тот факт, что аквалангисты находились не в воде, а на кормовой площадке небольшого катера. Ну, а Дениза Башкурт решил не посвящать в кровавые подробности испытаний. Зачем ему это?..
   - Что ж, Башкурт, ты выполнил мои требования и уложился в срок - ночь Баарат еще не наступила, а группа блестяще прошла испытания, - довольно заключил шеф во время очередной очной встречи.
   - Вы говорили о главной миссии. Когда я смогу узнать о ней подробнее?
   Заглянув в испещренный пометками календарь, Эрдоган ухмыляется:
   - Завтра вечером вы с братом поведете дельфинов в открытое море. О цели выхода и маршрут я доложу тебе лично перед выходом.
   - Али, ты не забыл о моем уговоре с Денизом?
   - Нет, не забыл. Как я и обещал, он не будет участвовать в основной фазе операции. Боевые дельфины выполнят свою часть миссии и уйдут вместе с ним в Зонгулдак.
   - Значит, в операции...
   - Все, Башкурт! - властно оборвал Эрдоган. - Остальное узнаешь завтра...
  
   * * *
  
   Помимо яхты "Elling" на северо-восток движется роскошная тридцатиметровая моторная океанская яхта серии "Ocea classic" с гордым названием "Queen". Вес сто восемьдесят тонн, в корме два знаменитых дизеля Maybach по семьсот пятьдесят лошадиных сил каждый, позволяющие этой махине выдерживать круизную скорость в пятнадцать узлов, а при необходимости разгоняться до двадцати двух.
   Идут ровно, бок о бок. На первой яхте Башкурт с Денизом, на второй - Эрдоган, инженер Демирель, начальник службы безопасности с парочкой телохранителей и три члена экипажа, включая опытного капитана.
   Ночь очищения от грехов минула. Ранним утром яхты достигают нужной долготы и круто поворачивают на север, решительно пересекая госграницу Российской Федерации. Находясь в семи милях от входа в Цемесскую бухту, капитан "Королевы" докладывает:
   - Наблюдаю выходящее из бухты научное судно "Профессор Багров".
   - Наш друг из информационного агентства "Анкара" точен, - довольно ухмыляется Али и громко приказывает: - Не спускать с него глаз! Самый малый ход, ближе к берегу не подходить!..
   Они пристально наблюдают за тем, как "Багров" огибает западный мыс и выбирает место предстоящих испытаний, как встает на безъякорную стоянку (якорная цепь способна помешать испытаниям, а то и послужить причиной аварии глубоководного аппарата). Следят за действиями экипажа, и при помощи дорогой оптики отслеживают процесс подготовки "Галеи" к спуску на воду.
   - Курс тридцать, - реагирует Эрдоган на движение стрелы судового крана.
   Взяв новый курс, обе яхты медленно сближаются с целью...
   Дистанция два километра. Шеф снова корректирует направление:
   - Курс двести шестьдесят. Идем параллельно береговой черте...
   Галсирование продолжается до полного погружения аппарата под воду. Это сигнал к активным действиям для Башкурта, также внимательно следящего за российским исследовательским судном.
   "Elling" сокращает дистанцию с "Багровым" до одного километра и стопорит ход. Башкурт пересаживается с капитанского кресла за стол с мониторами, придвигает к себе пульт управления с джойстиком, и спустя минуту дельфины послушно отправляются на охоту...
  
  
   Рации, по которой экипажи яхт переговаривались ночью, молчат.
   Режим радиомолчания - одно из обязательных условий успеха в грандиозной операции, разработанной Али Эрдоганом. Из-за этого людям на яхте "Queen", оставшейся на приличном удалении от "Багрова", приходиться лишь догадываться о происходящем под водой.
   Догадки подкрепляются наблюдениями за действиями членов экипажа и пловцов, призванных обеспечивать безопасность испытаний. А последние внезапно засуетились, поспешно надевая дыхательные аппараты и другое снаряжение.
   - Спускаются в резиновую шлюпку, - докладывают глазастый капитан.
   - Значит, кабель обрублен. Осталось расправиться с вооруженной охраной.
  
   * * *
  
   Перед выходом в море Эрдоган встретился с Башкуртом и обрисовал задачу на ближайшие сутки.
   - Ты собираешься захватить глубоководный аппарат русских?! - изумился Башкурт.
   - Совершенно верно. С вашей помощью.
   - Не понимаю, Али! Зачем так рисковать, когда есть всесильный инженер Демирель с огромной судоремонтной компанией! Разве он не способен...
   - Представь, не способен! - отрезает шеф. - Или ты еще не до конца понял, насколько это сложная с точки зрения технологии задача - построить современный глубоководный аппарат? Знаешь, сколько всего необходимо для этого иметь?
   - Нет...
   - Так вот послушай: специальные сорта стали, невероятно сложное и дорогое оборудование, уникальные знания...
   - Но ты богат! Почему все это просто не купить!
   - Да, я богат и могу купить многое. Очень многое, но не уникальные знания с технологиями, которые держатся развитыми промышленными странами в строжайшем секрете...
   Их беседа на пирсе под покровом темной ночи длилась около часа. Али убедил Башкурта, тщательно проинструктировал и отправил на "Elling".
  
  
   Башкурт прилип к монитору и нервно поглаживает указательным пальцем короткий джойстик на пульте управления. Вмешиваться в происходящее под водой действо глупо. Кабель, связывающий судно и глубоководный аппарат перерублен; Иринарх получил команду начать охоту, и наверняка ее начал.
   На экране мелькает калейдоскоп, разобраться в котором почти невозможно. Одного пловца в черном гидрокомбинезоне Башкурт видел точно - первая атака с ходу последовала именно на него. Кажется, в руках у того мелькнуло похожее на автомат оружие.
   Вода после атаки быстро окрасилась в ярко-розовый цвет, видимость здорово ухудшилась. Со вторым пловцом расправлялись другие дельфины.
   - Гляди-ка! - поднимает старший брат бинокль, - еще одна пара отправилась на подмогу.
   Пловцы сиганули за борт судна, не успев надеть гидрокостюмов.
   Усмехнувшись их наивности, Башкурт заметил приближение яхты Эрдогана. Это было заранее оговоренным сигналом.
   Он снова приник к монитору, пробуя разобраться: покончили дельфины с пловцами или требуется пару минут подождать.
   После сумасшедшего мельтешения картинка почему-то становится однообразной и статичной. Весь экран заполнен зеленоватой толщей воды, пробиваемой косыми лучами солнечного света и изрядно разбавленной мутноватыми прожилками крови.
   - Готово, - наклоняет бывший бандит джойстик, заставляя Иринарха вынырнуть на поверхность.
  
  
   Две яхты идут противоположными курсами и расходятся правыми бортами на дистанции около одного кабельтова. Дениз ведет "Elling" в открытое море, "Queen" малым ходом приближается к "Профессору Багрову".
   Эрдоган стоит на верхней палубе, окруженной "португальским мостиком" и глядит как над площадкой для тендеров доработанный и усиленный "Cramm" отдает в море стальной трос с парой приличных поплавков у концевого гака. Под водой ждет Башкурт в специальном дыхательном аппарате замкнутого цикла с гелиево-кислородной смесью для погружений на глубину до ста пятидесяти метров. Покончив с русскими боевыми пловцами и передав управление яхтой "Elling" младшему брату, он дождался, пока боевые дельфины уйдут подальше в открытое море и, незаметно ушел на глубину. Там он обязан перехватить гак и доставить его к лежащему на дне аппарату.
   Все идет строго по плану. Сердце Али Эрдогана часто колотится в груди, предвкушая скорое достижение одной из заветных целей.
   Яхта "Queen" медленно обходит "Багрова" с юга по огромной замысловатой дуге. Расчет прост: стальной трос с мощным гаком и поплавками проходит по касательной над районом, где лежит глубоководный аппарат, потерянный русскими. Останавливаться яхте нельзя - это сразу вызовет подозрение. Поэтому вся надежда на сноровку Башкурта.
   Расчет прост, но задача от этого легче не станет: Башкурт обязан успеть обнаружить "Галею" и зацепить гак за крепежный узел на ходу - в очень небольшой промежуток времени. Сделать это невероятно сложно. Правда, яхта двигается очень медленно, а троса выпущено более трехсот метров, что немного упрощает дело.
   Эрдоган нервно курит и постоянно крутит головой, поглядывая то влево - на исследовательское судно, то назад - на стальной трос, подающийся из-под белого кожуха лебедки...
   Трос для операции отбирался долго и тщательно. Он не должен был много весить (в противном случае Башкурт в одиночку не справится); усилие на разрыв допускалось не запредельным - выдергивать аппарат из воды Али не собирался. И в то же время крепость требовалась приличной, ведь "Галею" предстоит скрытно буксировать целых двести миль: от Цемесской бухты до одной из уютных гаваней провинции Синоп. Двести миль по открытому морю - это не шутка.
  
   * * *
  
   Легкий толчок ощутили все пятеро мужчин, находившиеся на борту яхты "Queen". Просияв, капитан с начальником службы безопасности посмотрели на шефа. Толчок означал то, что Башкурту удалось подцепить гаком крепежный узел "Галеи".
   Пролив на белоснежную рубашку кофе, Али молча поставил чашку на столик, отряхнулся салфеткой и... недовольно рявкнул:
   - Чего встали? Яхте малый ход; курс - двести; лебедку - на выборку троса самым малым.
   Капитан тотчас крутит штурвал, а безопасник склоняется над пультом управления усиленного крана "Cramm"...
  
  
   Пройдя малым ходом около семи миль, "Queen" покинула территориальные воды Российской Федерации. К этому моменту лебедка с медленной аккуратностью выбрала триста с лишним метров выпущенного троса.
   Эрдоган торчал на верхней палубе и взволнованно ждал знаменательного момента...
   И вот за кормой из воды появляется голова Башкурта. Затем скошенные назад хвостовые стабилизаторы и, наконец, верх обтекаемого бело-желтого корпуса новейшего глубоководного аппарата.
   Яхта стопорит ход. Башкурту перекидывают конец второго (страховочного) троса, который он на всякий случай цепляет за носовой крепежный узел. Герою-подводнику помогают перебраться на низкую кормовую площадку.
   Эрдоган торопливо спускается по трапу и впервые позволяет себе улыбнуться.
   - Молодец, ты славно поработал, - жмет он руку бывшему бандиту и подает бокал с хорошим виски: - Выпей. Тебе сейчас не повредит.
   Тот с непривычки буквально валился с ног от усталости, но находит в себе силы сделать пару глотков крепкого алкоголя и ткнуть пальцем вниз:
   - Вы не представляете, как там темно и неуютно! А временами просто страшно...
   - Помилуй! Ты был на детской глубине! - громко смеется Али.
   Что-то в этом смехе Башкурту не нравится. Однако, расстегивая лямки дыхательного аппарата, он молчит. Голова работает плохо и не хватает сил говорить. Сейчас у него одно желание: добраться до каюты, упасть на широкую постель и забыться в крепком сне...
   А для счастливого Эрдогана жизнь полная планов продолжается - не давая покоя ни себе, ни помощникам, он громко чеканит приказы:
   - Отдать оба троса на сто метров. Яхте - малый вперед. Курс - двести двадцать!..
  
  
   Глава четвертая
   Российская Федерация; Новороссийск - траверс поселка Мысхако
   Настоящее время
  
   Мишке Жуку не нужно переводить или транслировать приказ - он отлично слышал сообщение Устюжанина и времени попусту не теряет. Костюмы надевать некогда - лямки ребризеров накидываем прямо на футболки. Ножи и фонари цепляем к лямкам, на ходу пристраиваем на головах маски; у лееров натягиваем на ступни ласты и выхватываем из рук Фурцева автоматы.
   Все. Короткий полет за борт. Отработанное приводнение на спину.
   Есть контакт. Поправили съехавшие от удара маски, осмотрелись.
   Вот корпус судна, вот уходящий вниз стальной трос. А где же ребята? Для начала пытаюсь докричаться:
   - "Скат", я - "Барракуда". "Скат", как слышишь?
   Молчат.
   Зато отвечает Фурцев:
   - "Барракуда", я - "Ротонда". Слышу вас отлично.
   - Понял. Будь на связи. Миша, пошли!..
   Видимость в Черном море даже на приличном удалении от берега, мягко говоря, хреновая. Грязнее вода только на Балтике - там надо плавать с эхолотом.
   Кстати, о гидролокаторе. Тысячу раз просил начальство обеспечить нас резервной навигационной панелью. Тысячу раз! Но, видимо, придется сбрасываться и покупать вторую самим. Нету нашей единственной панели. Ушла она с первой сменой, а мы теперь крадемся вниз на ощупь как слепые котята...
   Достаточно быстро проходим отметку глубины в десять метров.
   Никого. Правда, в какой-то момент мне показалось, будто внизу мечутся тени. Спросил у Миши - тот подтверждает:
   - И я что-то видел...
   Внезапно навстречу поднимается множество серебристых пузырьков воздуха. Это нехороший знак.
   - Арнольдыч, смотри! - оглушает громкий голос Жука.
   Оборачиваюсь. Прямо на нас с большой скоростью несутся несколько дельфинов. Пять или шесть взрослых особей.
   Господи, им-то здесь чего надо?
   Освещение плохенькое - солнце на глубину пятнадцати метров еле добивает, но афалин видно хорошо. Впрочем, разглядывать их незачем - мне доводилось встречать этих беспечных морских бродяг бесчисленное множество раз.
   Намереваюсь продолжить срочное погружение, и вдруг в последний момент мозг простреливает подозрение: что-то не то.
   Настораживает две вещи.
   Во-первых, мне отлично известна бутылконосая форма тела афалин - я могу изобразить их на бумаге с закрытыми глазами. Три-четыре особи соответствуют зафиксированному в памяти образу, а вот парочка здорово от него отличается из-за странных нагромождений в районе спинных плавников.
   Во-вторых, в естественном поведении любых животных при встрече с незнакомцами всегда превалируют осторожность с благоразумием. То есть, как бы дружелюбно не были настроены к человеку эти млекопитающий, столь стремительно подплывать к нам они бы не стали. Они бы нарезали круги, изучая нас с безопасного расстояния, и в случае нашей адекватности постепенно бы приближались. Эти же несутся в нашу сторону как ненормальные...
   На дистанции семи-восьми метров я уже отлично понимаю: данная группа дельфинов и есть та сила, вершащая под водой непонятное зло.
  
   * * *
  
   Дельфинов пятеро. Мы с Мишей успеваем выпустить по короткой очереди, надеясь подранить и отогнать их.
   Увы, кучность стрельбы подводных автоматов невелика. Один из двух, к спине которых прикреплены какие-то приспособления, получает касательные ранения и отваливает в сторону. А вот четыре других даже не думают прекращать атаку и, взмахивая хвостами, стремительно плывут прямо на нас.
   Не сговариваясь, мы успеваем выставить перед собой автоматы. Однако это не помогает, ибо дальше происходит нечто удивительное: вместо тарана клювом или выпуклой лобно-носовой подушкой, как это у них происходит при редких схватках с акулами, они наносят страшной силы удары спинными плавниками. И что самое отвратительное - на плавниках закреплены режущие металлические пластины.
   Я от удара не пострадал - всю его силу принял на себя мой бедный автомат. А вот Жук глухо застонал и схватился за ладонь.
   - Живой? - озираюсь по сторонам.
   - Вроде... Правую ладонь рассек, сука...
   - Стреляй на поражение, Миша! Нечего с ними церемониться, раз пошло такое дело!..
   Кручусь в воде как угорь на сковородке. Выбрав ближайшего афалину, давлю на спусковой крючок и... И слышу единственный выстрел-щелчок. Провожаю взглядом одинокий росчерк от стремительного движения длинной стреловидной пули, прошедшей под левым грудным плавником моей цели. Автомат молчит - вероятно, ударом острой металлической пластины повреждена коробка или затворный механизм.
   - Миша, стреляй! Чего возишься?!
   Автомат напарника дает длинную бестолковую очередь - пули расходятся веером, оставляя за собой противно шипящие белесые полосы. Ни одна из них не касается атакующих дельфинов.
   Что с Жуком?! Он всегда отлично стрелял!
   Обернуться не успеваю - получив удар, товарищ выплывает из-за моей спины. Вода вокруг него становится кроваво-красной.
   Ах, ты ж, моп твою ять! Это тот первый подраненный дельфин с какой-то хреновиной на спине - очухался, подкрался сзади и нанес напарнику повреждение.
   Отбрасываю в сторону неисправный автомат, выхватываю у Миши его оружие и, не прицеливаясь, стреляю.
   Три пули впиваются в тело подранка и окончательно его добивают; другая короткая очередь останавливает атаку еще одного животного.
   В результате двоих я легко вывожу из строя, но большего добиться не успеваю - третий едва не убивает меня сумасшедшим ударом плавника в грудь. Удар, слава богу, приходится на крышку ребризера, однако мое тело так тряхануло, что сознание на долю секунды меркнет.
   В этот промежуток времени я лишаюсь не только сознания, но и своей единственной надежды остаться в живых - автомата...
  
   * * *
  
   - "Барракуда", я - "Ротонда". "Барракуда", я - "Ротонда"... - слышатся монотонно-взволнованные вызовы Фурцева.
   Я молчу. Не до него.
   Миша без сознания, его тело медленно погружается неподалеку от меня. О первой паре мне до сих пор ничего не известно.
   Левая рука располосована; правой держусь за стальной трос, вероятно опущенный лебедкой судового крана до самого дна. Трос - моя последняя защита. Он массивен и помогает быстрее перемещать тело из одной точки в другую, ускользая от постоянных наскоков трех оставшихся дельфинов.
   Они слишком умны и быстро находят новый тактический прием, налетая одновременно с разных сторон. И когда у них получается провести стремительную атаку - мне приходится очень плохо...
   Счет времени потерян. Я не знаю, сколько минут нахожусь под водой; не знаю, сколько осталось дыхательной смеси в баллонах. Помимо пореза на левой руке, у меня кровоточит бедро, саднит рана на спине. Я начинаю ощущать слабость и вскоре понимаю: долго не продержаться...
  
  
   Разок довелось мне повстречаться в северной Атлантике с настоящей косаткой - китом-убийцей. До сих пор мурашки шастают по телу при воспоминании о том свидании. Появилась она неожиданно, из темной глубины: огромная - метров восемь, с высоким острым плавником, торчащим над лоснящейся черной спиной. Я тащил тогда кабель связи и был без оружия. Помню, подумалось: "смерть долго ходила вокруг да около и наконец-то разыскала..."
   Смерть весила тонн семь и что самое отвратительное - в одиночку по океану не разгуливала. Традиционно косатки держатся группами от трех до двадцати пяти особей. И если вслед за первой "ласточкой" подоспеют другие - мне конец, ибо в группе охотничьи инстинкты всегда обостряются.
   Сделав несколько кругов, она проплыла надо мной; затем, набрав скорость, пошла ниже и... в самый последний момент вдруг боднула покатым лбом. Боднула так, что едва не переломила мне хребет. Затем, нарезав еще пару виражей, медленно исчезла в глубине.
   По сей день не знаю, что это было: игра сытой хищницы или попытка нападения. Но с тех пор в моем сознании смерть всегда ассоциируется с той зубастой черно-белой машиной, способной лишить жизни легким движением хвоста или челюсти.
  
   * * *
  
   Смерть долго ходила вокруг да около и наконец-то разыскала.
   Верно, та косатка - огромная, с высоким острым плавником, торчащим над лоснящейся спиной - глядит из черной бездны и улыбается своей хищной зубастой улыбкой...
   Так я думал, уже подумывая проститься с жизнью.
   Но в какой-то момент в агрессивном поведении афалин вдруг что-то неуловимо поменялось. Под тонкий, режущий слух свист самый крупный дельфин останавливается против меня, шевелит грудными плавниками и вдруг резко кидается наперерез заходящему в атаку собрату.
   Меж тремя дельфинами завязывается настоящее сражение, финал которого мне увидеть не суждено.
   Голова соображает плохо, но я почти сразу догадываюсь: это он - спасенный мной и Эльвирой дельфин. Это был точно Август, хотя следа от стального гарпуна на светлом брюхе я не рассмотрел.
   Схватка понемногу перемещается в сторону от толстого троса и нависшего над головой корпуса судна.
   - "Ротонда", я - "Барракуда", - зову ослабевшим голосом Игоря и плыву к обездвиженному Михаилу.
   Тот едва не кричит от радости:
   - "Барракуда", я - "Ротонда"! Слышу вас!
   - Жук ранен. Привязываю его к тросу.
   - Понял. А вы? Вы в порядке?..
   - Почти. Сейчас закончу с Мишей и пойду по тросу на глубину - искать первую смену. Как понял?
   - Понял-понял, вас, "Барракуда"! Моя помощь на глубине нужна?
   - Не дергайся. Оставайся на связи. И предупреди Сазонова... чтоб был готов к подъему троса...
  
  
   Глава пятая
   Юго-западная акватория Черного моря
   Настоящее время
  
   На этот раз в море вышла вся флотилия уважаемого в Стамбуле человека - Али Эрдогана. На двух яхтах среднего класса следовала надежная и надрессированная охрана. В мастер-каюте частично перекрашенной флагманской "Queen", с недавних пор переименованной в "Black Star", разместился сам Али. В гостевых каютах палубой ниже поселились два его сына, владевшие собственным бизнесом; а также инженер Демирель и Башкурт, коему предстояла серьезная работа.
   Выйдя из Стамбула под покровом ночи, флотилия направилась курсом тридцать пять градусов на северо-восток. Расстояние, которое требовалось пройти по спокойному морю, было относительно небольшим - всего шестьдесят миль. Однако идти предстояло всю ночь из-за ограниченной скорости "Черной звезды", тащившей на буксире "Галею".
   Волновались и плохо спали все, за исключением трех человек команды - опытный капитан, матрос и вышколенный стюард не имели ни малейшего понятия, куда и зачем идет флотилия.
   Остальные переживали по-разному. Эрдоган почти не выходил из каюты и потягивал виски со льдом. Сыновья часто торчали на верхней палубе и о чем-то перешептывались. Башкурт с инженером Демирелем оккупировали нижний салон: пили кофе и говорили об особенностях конструкции и управления русского глубоководного аппарата.
   Переживали по-разному, а с бессонницей боролись одинаково: таскали из судовой аптечки снотворное и глотали по паре таблеток. Каждый понимал: для успеха задуманной операции всем ее участникам необходимо отдыхать и сохранять форму...
  
  
   Несколько дней назад яхта "Queen" без проблем преодолела двести миль по Черному морю и прибыла в провинцию Синоп. Конечно, нынешние переживания не идут ни в какое сравнение с тревогой тех долгих томительных часов, когда ползли от российского берега с бесценным трофеем на буксире. Ползли и в каждом силуэте на горизонте, в каждом огоньке за кормой видели погоню и жестокое возмездие за содеянное.
   Расслабились лишь, войдя в территориальные воды Турции.
   Ну, а в бухте близ Синопа яхту ожидало небольшое и очень старое грузовое судно, принадлежавшее Исмету Демирелю. Балочный кран грузовика подцепил глубоководный аппарат бело-желтого цвета и, изъяв из воды, осторожно перекинул в пустой трюм, после чего последовал спокойный переход до верфи судоремонтной компании того же Демиреля.
   На верфи в специальном закрытом доке предстояло перекрасить флагманскую яхту Эрдогана и якобы заменить навигационное оборудование грузового судна. "Галея" так и простояла в его трюме, надежно спрятанная от тех, кому знать о ней не полагалось.
   Впрочем, "простояла" - не значит бездействовала. Демирель с Башкуртом проводили возле нее большую часть времени, разбираясь с устройством, оборудованием и управлением.
  
   * * *
  
   Ранним утром флотилия прибывает в нужный район. Поднявшись в рулевой салон, Эрдоган долго елозит линейкой по карте, чертит замысловатые линии, исходящие из украинской Одессы, зигзагами пересекающие западную часть Черного моря и сходящиеся в одной точке у северных ворот Босфора. Многократно сверив "бумажные" координаты с данными GPS, что-то считает на клочке бумаге, затем приказывает капитану сместить яхту на полторы мили к северу. Опять сверяет, считает... И только после этого дает команду начать подготовку к погружению "Галеи".
   Подготовка проходит под руководством инженера Демиреля.
   После тщательного внешнего осмотра аппарата Башкурт лезет внутрь и занимает место пилота. В кабине он проверяет связь и бортовые системы.
   Приняв от него доклад об окончании осмотра и проверок, Демирель занимает место у пульта управления крановой лебедкой; матрос качается на волнах в шлюпке неподалеку от "Галеи".
   Эрдоган мысленно обращается к Аллаху, читая одну из коротких молитв. Закончив общение с Богом, присаживается у мощной гидроакустической станции и берет подрагивающими пальцами микрофон...
   - Все исправно, Али, - кричит инженер, - мы готовы.
   - Приступайте!
   Матрос подплывает вплотную к аппарату и освобождает крепежный узел от гака.
   Вокруг "Галеи" пузырится воздух, закручиваются водяные жгуты от вращения гребных винтов. Волны перекатываются через закупоренную крышку люка; аппарат медленно исчезает под водой, но сквозь ее прозрачную толщу еще с минуту видно размазанное бело-желтое пятно...
   Башкурта одолевает сильнейшее волнение, сравнимое со стрессом, случившимся много лет назад после совершения им первого убийства. Да, он жесток, необразован и плохо разбирается в культуре пития дорогих вин. Однако в живом уме и хорошей памяти ему не откажешь. Особенно в вопросах связанных с его собственной безопасностью. Он прекрасно осознает огромный риск затеянной Эрдоганом авантюры и высочайшую цену любой ошибки на глубине. Нет, это не трусость, не малодушие. Вся сознательная жизнь Башкурта, так или иначе, связывалась с риском и смертью. Но одно дело умереть нормально, по-человечески: от пули в перестрелке с полицией или сломав себе шею, удирая от нее же на автомобиле. К такой смерти он давно себя готовил. А тут... стальное яйцо, в котором толком не вытянуть ног.
   - Раздавит его давление, и... - шепчут его бледные губы, - и... останешься навеки рядом с "Гессеном" сторожить его бесценный груз...
   Башкурт ежится, на миг представив себя лежащим на глубине две тысячи метров в неисправной и перевернутой "Галее". Нет, такой жуткой смерти он не пожелает никому. И поэтому все его действия нарочито неспешны - перед тем, как повернуть какой-либо вентиль или поставить в верхнее положение один из многочисленных тумблеров, он дословно припоминает наставления инженера.
   И дело потихоньку продвигается: открываются клапаны воздушных и водных магистралей, балластные цистерны заполняются забортной водой; включены электромоторы, приводящие в движение гребные винты. Аппарат послушно погружается с небольшой поступательной скоростью...
   - Как слушаются рули? - беспокоит по гидроакустической связи шеф.
   - Пока все нормально, Али. Все нормально...
   - Прожекторы включил?
   - Спасибо, что напомнил. Включил. Да, с ними лучше...
   - Опускайся по спирали, держа в центре отмеченное мной место.
   - Понял...
  
  
   Бывший бандит сидит на деревянном ящике перед носовой частью "Галеи" и периодически вытирает платком мокрый от пота лоб.
   - Так, с манипуляторами разобрались.
   В трюме грузового судна, где почти неделю от любопытных глаз скрывается "Галея", невыносимо душно.
   - Все понял? - пытает инженер.
   - Все. Давай дальше. Что у нас там по плану?..
   Листая исписанный блокнот, Демирель шепотом называет пройденный материал:
   - Система жизнеобеспечения. 1-я электросеть, 2-я... Воздушная и балластная системы... Приборы навигации, гидролокатор, гидроакустика. Сигнализация неисправностей. Противопожарная система... Система аварийного всплытия... Связь. Система обогрева и вентиляции... Послушай, Башкурт, мы с тобой изучили практически все.
   - Да? - издевательски вскидывает тот одну бровь. - Тогда ответь: почему я не знаю, для чего две этих штуки?
   Его указательный палец указывает на пару похожих выпуклых крышек, расположенных сверху в кормовой части аппарата.
   - Как не знаешь?! Это крышки цилиндрических контейнеров. Внутри одного находится аварийный буй. Внутри второго - капсула с маркерным буем.
   - С маркерным буем?
   - Мы же разбирали с тобой его предназначение и порядок использования. Вспомни! Справа от джойстика основного управления находится тангента выпуска капсулы. При ее нажатии, капсула покидает контейнер и, опустившись на дно, служит якорем; из ее верхней части выходит буй, прикрепленный к якорю длинным и прочном тросом. Кстати, напоминаю: ты обязан выпустить буй-маркер, как только найдешь...
   Башкурт хватает инженера за руку.
   - Ах да, - тотчас переходит тот на шепот. - Ты обязан выпустить буй-маркер, как только наткнешься на немецкое судно "Гессен".
   - Да-да, вспомнил, - досадливо морщится бывший бандитский главарь. - А вторая крышка для чего?
   - Ты издеваешься?
   - Ладно, не горячись - на самом деле я помню. Под ней такой же цилиндрический контейнер, только без выпрыгивающей капсулы.
   - Правильно. Для чего этот контейнер?
   - В нем находится система аварийного всплытия: радиобуй, бухта тонкого кевларового троса и автоматическая сцепка.
   - Слава Аллаху! Разобрались...
   Разобрались. Однако опытный инженер отлично понимает: одних теоретических знаний в столь ответственной и рискованной миссии было явно маловато. Для того чтобы авантюра не окончилась катастрофой, требуется закрепить теорию практикой.
  
   * * *
  
   Шестьдесят пять минут Башкурт перемещается в страшном темном безмолвии, нарезая виражи вокруг заданной Эрдоганом точки координат. Более часа липкого, жуткого страха быть раздавленным постоянно нарастающим давлением.
   Скрючившись в довольно неудобном кресле, он всматривается сквозь три расположенных в ряд маленьких иллюминатора в освещенную прожекторами муть, выплывавшую навстречу из неоткуда, и постоянно опасается во что-нибудь врезаться.
   Или же с замиранием сердца прислушивается к тем настораживающим звукам, что исходят от силовых элементов конструкции аппарата. Их гамма разнообразна и устрашающа: то скрипят шпангоуты, то потрескивает над головой массивная крышка герметичного люка, то раздаются одиночные щелчки, похожие на далекие выстрелы.
   В пилотской кабине холодновато - для экономии энергии аккумуляторной батареи система отопления поддерживает внутри лишь пятнадцать градусов. По той же причине электродвигатели гребных винтов работают в экономичном режиме, что позволяет аппарату двигаться со скоростью в два узла. Вертикальная скорость погружения составляет полметра в секунду.
   Рядом с центральным иллюминатором висит таблица за прозрачным плексом. Отыскав нужную строку, Башкурт шепчет:
   - Полметра в секунду... За одну минуту аппарат опускается на тридцать метров. За пять минут - на сто пятьдесят... За десять - на триста; за тридцать - на девятьсот, а за час - на тысячу восемьсот метров. Значит, я нахожусь в двухстах метрах от дна. О, Всевышний! Помоги мне в последний раз!..
  
  
   - Как думаешь - освоит? - интересуется Эрдоган во время выхода "Черной звезды" в море для первого практического погружения "Галеи" с новоявленным пилотом на борту.
   Демирель усмехается:
   - В науках он - полный ноль. Но есть обнадеживающий фактор: природа одарила его хорошей памятью и недурственным соображением. Полагаю, если бы в свое время он поступил на один из факультетов Стамбульского технического университета - из него вышел бы неплохой инженер.
   - Стало быть, я не зря остановил выбор на его кандидатуре?
   - Не зря. Башкурт дотошен в вопросах, касающихся безопасности и жизни. Спрашивает и надоедает, пока не разберет вопрос по кусочкам до самой последней мелочи. В общем, я им доволен. И где ты его только откопал?..
   Али посмеивается:
   - Он преуспел в разработке налетов с грабежами. К тому же прослыл хорошим организатором - в последние годы его банда стала одной из самых удачливых в Стамбуле.
   Для первого погружения выбрали тихую бухту, окруженную вертикальными скалами. Глубина под килем - тридцать метров. Хорошая глубина: при аварийной ситуации аппарат можно запросто подцепить тросом, используя пару пловцов с обычными аквалангами.
   Башкурт старается выглядеть собранным и спокойным, но временами это не получается. Взгляд растерянно мечется, руки не ведают, за что уцепиться.
   Пора. Он исчезает внутри аппарата, матрос помогает закрыть крышку люка и отцепляет гак от крепежного узла. Тренировка длится около получаса: "Галея" неуклюже передвигается у самой поверхности и однажды едва не таранит днище яхты.
   Эрдоган брызжет слюной в микрофон гидроакустической станции, заставляя пилота занять глубину десять-пятнадцать метров и опробовать различные скоростные режимы. Эксперимент заканчивается тем, что Башкурт теряет пространственную ориентировку, упускает контроль глубины и на максимальной скорости летит ко дну. Серьезной аварии удается избежать в самый последний момент. Обладая неплохой реакцией, пилот выводит "Галею" из пике, слегка зацепив о камни одной из опорных стоек.
  
   * * *
  
   Стрелка на шкале прибора переваливает отметку две тысячи метров. Хорошо помня о неприятностях первого практического погружения, Башкурт осторожничает: уменьшает обороты электродвигателей, сбрасывает вертикальную скорость до минимальной, постоянно контролирует положение аппарата по прибору искусственного горизонта. К тому же направляет два из шести прожекторов вниз под углом шестьдесят градусов, чтобы вовремя разглядеть в четвертый - самый нижний иллюминатор приближающееся дно.
   Помимо визуального наблюдения он контролирует окружающее пространство с помощью сканирующего гидролокатора кругового обзора. Судя по картинке на цветном экране, дно под аппаратом ровное, без каких-либо препятствий.
   Спустя пару минут он восклицает в микрофон гарнитуры:
   - Али, я вижу дно!
   В наушнике слышно тяжелое прерывистое дыхание.
   - Что конкретно ты видишь?
   - Камни, обросшие илом; скудная растительность и белые хлопья какой-то взвеси. А еще редкие рыбешки странного вида.
   - Корабля нет?
   - Пока не вижу.
   - Приступай к поискам. Начни от обозначенной мной точки.
   - Хорошо, Али. Попробую...
   Он перемещает аппарат точно в указанные шефом координаты.
   Ничего. Голое дно с незначительными буграми, покрытыми илом.
   Гидролокатор, к сожалению, не такой мощный, как на больших судах - дальность уверенного сканирования не более двух кабельтовых. Но и он ничего вразумительного в данном радиусе не находит.
   Башкурт начинает движение от точки плавно расходящейся спиралью. К сегодняшнему дню он неплохо освоился с управлением "Галеи", на самом деле оказавшимся не таким уж сложным. Аппарат послушно планирует над дном на "высоте" пяти-шести метров; пилот изредка посматривает на экран. Скользящий по кругу тонкий луч не оставляет на мониторе ни одного сколько-нибудь значимого объекта. Стало быть, можно слегка расслабиться.
   Он откидывается на спинку кресла и машинально шарит по карманам в поисках сигарет. Опомнившись, смеется: в пилотской кабине курить нельзя и на время погружения он оставил сигареты с зажигалкой на яхте. Вместо них ладонь нащупывает что-то хрустящее в левом кармане джинсовых брюк.
   Ах, да - упаковка снотворного! Он специально прихватил ее из судовой аптечки перед сегодняшним погружением. Может быть, кто-то и назовет сей поступок малодушным, да только ему на это наплевать! Башкурт знает одно: погибнуть в уличной перестрелке в миллион раз легче, чем мучительно умирать от нехватки воздуха в этой проклятой стальной скорлупе бело-желтого цвета.
  
  
   Второе практическое погружение проводили вдали от берега на глубине около ста метров. Этого достаточно, решил Эрдоган, чтобы ухватить суть работы при искусственном освещении.
   Однако результаты погружения показали следующее: главная проблема заключена не в происхождении света, а в психологии. Во-первых, Башкурт элементарно опасается большой глубины. Во-вторых, теряется, оказываясь в замкнутом пространстве тесной пилотской кабины.
   - Что с этим делать? - обратился Али за советом к Демирелю.
   Не смотря на техническое образование, тот неплохо разбирался в людях.
   - У нас в запасе несколько дней, - озадаченно потирает тот подбородок. - Предлагаю сходить с ним в ребризерах на предельную глубину. А потом попробовать еще разок отправить в "Галее". Но уже метров на триста.
   Так и сделали.
   - Под нами ровно сто сорок пять метров, - сидя на раскладном кресле, объясняет Эрдоган. - Твоя задача - достать со дна этот предмет, - приподнимает он со стола высокую серебряную вазу для фруктов и, не раздумывая, швыряет ее за борт. - Выполняй!
   Башкурт одет в многослойный гидрокомбинезон. На груди ребризер с гелиево-кислородной смесью; запястье украшает специальный прибор, показывающий глубину и время, а также позволяющий ориентироваться по сторонам света. На бедре закреплен нож, на поясе висит мощный фонарь. С кислым выражением он надевает длинные ласты и надвигает на лицо маску. Молча подходит к краю кормовой площадки и прыгает в воду...
   - Не лишиться бы нам единственного пилота, - махнув глоток виски, морщится Али.
   - Насколько я разбираюсь в людях - его мы не лишимся. Такие слишком любят жизнь.
   - Хотелось бы верить...
   Через час с небольшим недалеко от качавшейся на волнах "Черной звезды" появляется голова Башкурта.
   - А вот и наш воспитанник! - радостно восклицает инженер.
   - Как успехи, любезный?! - кричит шеф.
   Вместо ответа тот поднимает над головой сверкающую серебром вазу для фруктов.
   - Ну вот, а ты переживал, - хохочет Демирель.
   - Хм... Знаешь, он мне начинает нравиться. Пусть сегодня отдохнет, а завтра засунем его в "Галею" и отправим за этой же вазой на триста метров...
  
   * * *
  
   "Галея" рыскает у самого дна со скоростью два-три узла.
   Силовые элементы корпуса перестали пугать странными звуками, и Башкурт успокоился. К тому же визуальный поиск следов затонувшего корабля с постоянным контролем показаний гидролокатора отвлекают от страхов и любых посторонних мыслей.
   Первый спиральный виток вокруг обозначенной Эрдоганом точки пройден невероятно быстро - пилот и не заметил, как градуированная шкала с обозначениями сторон света, совершила полный оборот вокруг маленького силуэта подводной лодки.
   На второй виток уходит около пятнадцати минут, а на третий Башкурт затрачивает более получаса.
   Середина четвертого витка, радиус которого приближался к километру, ознаменовалась незначительным событием: сканирующий луч гидролокатора высветли на экране небольшое препятствие строго по курсу.
   Пилот гасит скорость, немного увеличивает "высоту" и осторожно нащупывает прожекторами двухметровое нагромождение, появившееся из темноты бесформенной бурой массой. Это и есть обнаруженное гидролокатором препятствие.
   Башкурт заставляет аппарат зависнуть в нескольких метрах; поворачивая прожекторы, с интересом осматривает находку.
   Что это - груда камней или отложение известняка, подобное тем, что встречаются на мелководье у Зонгулдака?
   Предположений могло родиться и больше, если бы сноп света не скользнул по тонкой балке, торчащей из нагромождения вверх, дважды изгибавшейся под девяносто градусов и снова исчезавшей в том же нагромождении. Управляя прожектором, пилот находит еще три аналогичных балки, застывшие через равные промежутки.
   - Это же грузовик, - ошеломленно шепчет он и продвигает "Галею" чуть ближе. - Ну да - грузовик. Вот кабина, вот кузов... А на торчащие из кузова балки когда-то натягивался брезентовый тент...
   - Что ты там бормочешь? - внезапно откликается Эрдоган. - Говори громче и разборчивее!
   - Али, я нашел старый грузовик.
   - Грузовик?!
   - Ну да! Ровно стоит на дне. Словно куда-то ехал и остановился.
   - А рядом ничего интересного нет?
   - Сейчас посмотрю...
   Облетая грузовик, он нарочито подходит вплотную, дабы потоком воды от гребных винтов немного расчистить находку от ила. Спустя минуту сомнений не остается - это действительно старый автомобиль. Вот двигатель под сорванным капотом, вот уцелевший фары и приподнятое под углом лобовое стекло...
   Стоп! А это что такое?
   Увлекшись осмотром, Башкурт забывает об экране гидролокатора. А там, по мере перемещения "Галеи" вокруг авто, появляется край лежащего на дне огромного объекта.
   Затаив дыхание, пилот отводит аппарат в сторону от мгновенно утерявшего ценность грузовика, разворачивается и осторожно перемещается к объекту...
   Тот вырастает из мутной черноты подобно исполинскому сказочному зверю, поджидающему на дне очередную жертву. Вырастает столь неожиданно, что Башкурт с трудом успевает загасить скорость и отвернуть вправо. "Галея" послушно меняет курс, но левым боком все же задевает обросший раковинами корпус судна.
   Да, это лежащее на боку судно.
  
   * * *
  
   Сердце Башкурта громко стучит в груди. Несколько раз он порывается сообщить Али радостную весть, но в последний момент сдерживается и упорно продвигается вдоль найденного корабля, желая только одного: удостовериться в том, что перед ним немецкий транспорт "Гессен".
   Глубоководный аппарат проходит над бортом, освещая его поверхность - где-то здесь должно быть название, составленное из приваренных к корпусу металлических букв.
   Увы, от названия не осталось и следа...
   - Почему молчишь? - вновь тревожат сверху.
   - Сейчас, Али, подожди пару минут...
   Пилот ведет "Галею" вверх по наклонной траектории, заставляя перевалить через борт с останками леерных заграждений. Оказавшись у надстройки, он исследует ее верхнюю часть, где по морской традиции всегда дублируется название судна.
   Но и здесь ждет разочарование. Тонкий металл надстройки местами насквозь прогнил, местами сильно разрушен.
   После секундного замешательства Башкурт направляет аппарат к баку. Судя по смятому, искалеченному форштевню, судно врезалось в дно вертикально, а значит, часть груза могла вылететь из трюмов в момент удара.
   Отыскав предположительное место, куда врезался корпус корабля, он медленно проходит над самым дном, разметая закрученными водными жгутами многолетние илистые отложения.
   Проходит раз, другой, третий...
   Эрдоган донимает расспросами, но Башкурт просит потерпеть и азартно бреет донную равнину...
   Ящик!
   Выполнив очередной разворот на сто восемьдесят градусов, он сразу замечает ящик. Вероятно, гребные винты в подвижных обоймах смели с его крышки остатки ила во время последнего прохода. Смели, когда "Галея" успела отплыть дальше.
   Подкравшись, словно из деревянного ящика мог кто-то выскочить, Башкурт мягко опустил аппарат на грунт и выключил питание двигателей. Настала пора пустить в ход манипуляторы.
   Хлопья ила осели, прожекторы направлены точно на ящик, нужные тумблеры включены. Рука мягко ложится на специальный джойстик, и главный манипулятор оживает, вытягивая двупалую кисть к деревянному ящику...
   После двух неудачных попыток край угловой дощечки приподнимается. Слава Аллаху и мудрому Али за то, что заставил будущего пилота нырять на "Галее" в поисках серебряной вазы! Ведь эту вазу предстояло не только отыскать на дне, но и аккуратно подобрать манипулятором, после чего уложить в специальный лоток и доставить на поверхность.
   Вскоре поддается и вторая доска. Что в ящике - пока не разобрать. Приходиться прилагать усилия и отдирать доски полностью...
   Готово.
   Манипулятор подобно любопытной змее устремляется внутрь. Ее металлические челюсти сжимаются в попытке что-нибудь ухватить и выудить под сноп желтого электрического света.
   Ага, что-то есть!
   "Змея" выбирается из ящика тем же путем, изворачивается и приближает "пасть" с добычей к нижнему иллюминатору.
   Глаза Башкурта, глядящего через толстое стекло с другой стороны, медленно расширяются. Проглотив вставший в горле ком, он поправляет тонкий микрофон и докладывает наверх:
   - Али, ты меня слышишь?
   - Слышу, Башкурт. Хорошо слышу - говори!
   - Я нашел.
   - Чего нашел? Выражайся яснее!
   - Я нашел "Гессен".
   Примерно с минуту наверху молчат, переваривая поступившую информацию.
   - Вот что, Башкурт, - наконец слышится ровный голос Эрдогана, - ты там поспокойнее - без эмоций. Ты хорошо помнишь инструкции инженера Демиреля?
   - Да. Вроде помню.
   - Что ты должен сделать, отыскав судно?
   - Я... я обязан выпустить буй-маркер.
   - Молодчина! Все правильно. А теперь успокойся, соберись, выпусти буй и готовься к подъему.
   - Понял тебя. Выпускаю...
   Откинувшись на спинку неудобного кресла, Башкурт отключает связь и громко смеется. О, Аллах! Как все оказалось просто! И вовсе не страшно!..
   Он окидывает взглядом тесную кабину, слабо освещенную дежурным голубоватым светом. Никаких звуков силовые элементы аппарат боле не издавали. Да и чего было опасаться, если конструкция "Галеи" рассчитана на погружение с пилотом на борту до восьми тысяч метров.
   Чертовски хочется закурить, но сигареты остались наверху. Ладно, пора выпускать буй и готовиться к подъему. Наверху его ждут и сигареты, и хорошие виски, и жаркие расспросы Эрдогана, и долгожданный отдых...
   Рука тянется вправо - к тангенте выпуска буя-маркера.
   Большой палец поднимает красный колпачок, а указательный коротко давит на кнопку. Сзади слышится щелчок - срабатывает пиропатрон сброса крышки, и выталкиваемая сжатым воздухом тяжелая капсула с тихим шелестом покидает контейнер. Далее по версии Исмета Демиреля она опустится на дно позади аппарата, и будет служить надежным якорем для буя, который уже мчится к поверхности, разматывая бухту тонкого кевларового троса...
   Внезапно свет снаружи и внутри аппарата гаснет, следом затихает гул работы электродвигателей различных систем аппарата.
   Несколько секунд Башкурт сидит неподвижно, пытаясь осмыслить суть происшествия. Что это: временное явление, связанное с выпуском маркерного буя или неисправность в сети?
   Проходит минута, две...
   Ничего не меняется. Темнота, безмолвие, холод.
   Он находит на ощупь какие-то тумблеры, клавиши, ручки. Пробует их переключать, нажимать, крутить. Бесполезно. Его знания систем и органов управления глубоководного аппарата "Галея" слишком поверхностны, чтобы в кромешной тьме пытаться определить неисправность.
   И тогда безумный страх задохнуться в этой проклятой кабине возвращается и охватывает каждую клеточку Башкурта. Он воет, кричит, бьется в тесном пространстве...
   Но его никто не слышит. Ни одна живая душа.
  
  
   Глава шестая
   Юго-западная акватория Черного моря
   Настоящее время
  
   Почти час я мучаюсь, пристроившись на маленьком откидном кресле. Взгляд тоже мучается и не знает, за что зацепиться. Напротив сидят незнакомые морские пехотинцы в полной амуниции и с оружием. Этими бравыми ребятками командует загорелый черноусый полковник; рядом с ним держится молодой мужчина в камуфлированной форме без погон - то ли переводчик, то ли дипломат. В проходе друг за другом стоят шесть надувных лодок с мощными подвесными моторами. На потолке мерцают лампы дежурного освещения; они включены потому, что у самолета Ил-76 в транспортно-десантном исполнении слишком мало иллюминаторов для естественного освещения.
   Почти час назад мы взлетели с полосы аэродрома Анапы и взяли курс на юго-западную акваторию Черного моря. Слева и справа от меня расположились семеро коллег - боевые пловцы из специального отряда "Фрегат-22". Один из них - Игорь Фурцев, шестерых подогнал из нашей столичной "резиденции" Сергей Сергеевич.
   Вспомнив про шефа, я поправил тяжелый ребризер на груди, переставил зажатый меж колен автомат и невольно поежился...
  
  
   Шеф кричит очень редко. Он вообще у нас потомственный интеллигент, обладающий множеством способностей и талантов. Но как рассказали очевидцы, он рвал и метал, узнав о наших потерях на глубине против поселка Мысхако.
   Мы с Устюжаниным в тот день чувствовали себя паршиво, но большую часть времени были в сознании, да и вообще пострадали меньше других.
   Отправившись на глубину искать молчавшую первую смену, я наткнулся на Жору у самого дна. Он, слава богу, был жив и копошился у троса, привязывая к нему подвесную систему Золотухина. Маска повреждена в районе переговорного устройства; комбинезон, как и у меня, распорот в трех местах, движения вялые из-за потери крови.
   Подойдя вплотную, я подхватил его под руку и закричал:
   - "Ротонда", я - "Барракуда"! Выбирай трос! Срочно выбирай трос!
   Трос дернулся и медленно пополз вверх, увлекая за собой мягкое, бесчувственное тело Золотухина. Я же, уцепившись свободной рукой выше, потащил к поверхности Георгия...
   Путь наверх прервался однажды.
   "Отвязывают Жука", - сообразил я и продолжил движение самостоятельно - дорога была каждая секунда.
   На поверхности ждала шлюпка с парочкой матросов.
   Нас быстро вытащили из воды и переправили в каюту судового врача. Увы, но квалификация доктора с научного судна "Профессор Багров" не шла ни в какое сравнение с профессионализмом военного врача с БПК "Адмирал Никоненко", спасавшего всех, кого доставляли в его мед-блок.
  
   * * *
  
   Тон работы двигателей изменяется, самолет слегка встряхивает.
   "Снижаемся, - догадываюсь я. - Стало быть, почти прибыли..."
   Однако транспортник еще добрых двадцать минут менял высоту, выпускал закрылки и готовился к выброске десанта...
   Наконец, выполнив последний вираж, он стабилизирует полет. О том, что мы практически прибыли на место, сигнализируют открывающиеся задние створки грузовой кабины.
   Из носовой части появляется один из членов экипажа и коротко информирует полковника и меня:
   - Цель - три надводных моторных судна малого и среднего класса находятся по левому борту на удалении триста-четыреста метров от линии десантирования. Ветер слабый юго-западный, два-три метра в секунду, волнение моря не более полутора баллов.
   Для нас это сигнал к действию.
   - Подъем! - командую своим ребятам, и мы дружно направляемся к яркому пятну света в корме Ил-76.
   Одновременно суетятся морпехи: встают, поправляют оружие и парашюты, цепляют карабины вытяжных фалов за протянутый под потолком кабины трос.
   Пока не загорелась красная сигнальная лампа, мы водружаем на ноги ласты, закрываем лица масками, проверяем работу дыхательных аппаратов. И приводим в готовность свои парашюты. Они у нас в отличие от тех, что у морпехов - управляемые, способные хорошо маневрировать в воздухе.
   "Готовы?" - жестом спрашиваю своих парней.
   "Порядок, командир!" - отвечают они тем же способом.
   Загорается красное сигнальное табло.
   "Пошли!.."
  
  
   Когда нас четверых переправляли вертолетом в Центральную клиническую больницу Новороссийска, очнулся Миша Жук. Правда, ненадолго - благодаря неуклюжим санитарам тащившим носилки от вертолета до реанимационной машины, он снова впал в забытье.
   Потом были длинные неопрятные коридоры хирургического корпуса, операционная, местный наркоз и бригада докторов в пижамах противного зеленого цвета.
   Сергей Сергеевич появился ближе к вечеру: мрачный, с потемневшим лицом. Он уже не кричал и не ругался. Положив на тумбочку огромный грейпфрут, придвинул к моей кровати стул, уселся, тяжело вздохнул.
   - Как ты?
   - Нормально. А как другие?
   - Устюжанин с Жуком в порядке: раны зашили, влили свежей крови. Вкололи антибиотиков и витаминов...
   - А Золотухин?
   Шеф молчит и отводит взгляд. Потом протягивает руку и легонько пожимает мою ладонь.
   - Извини, Женя, за то, что так вышло. Видимо, впредь я должен более детально посвящать тебя в планы разрабатываемых операций...
   О его способностях можно говорить часами, но я обойдусь короткой ремаркой: Сергей Сергеевич, не имеет ничего общего с тупыми армейскими служаками, для которых существует лишь два мнения - свое и неправильное. Иногда он может наорать, вспылить и даже влепить взыскание - в девяти из десяти случаев это произойдет заслуженно; а в десятом, осознав свою ошибку, он не побрезгует извиниться и пожать руку.
  
   * * *
  
   Высота пятьсот метров. Мы прыгаем первыми и раскрываем наши парашюты секунд через пять свободного полета. Морпехи сыплются следом, чередуясь с отделением от фюзеляжа довольно больших надувных лодок.
   Парашюты раскрыты. Осмотрелись. Мешки (купола) - в норме.
   Находим цель - три яхты под турецкими флагами, качающиеся на волнах недалеко друг от друга. Вдали - милях в семи-восьми к северо-востоку - видны два судна. Это наши российские корабли: сторожевик "Сметливый" и научное судно "Профессор Багров", на всех парах идущие к месту нашего десантирования.
   Диспозиция ясна. Разворачиваемся во фронт расходимся пошире и снижаемся в сторону яхт. До приводнения меньше минуты...
   Пожалуй, только сейчас я вспоминаю о наложенных швах, стягивающих рану на спине. Остальные повреждения, полученные при встрече с боевыми дельфинами, оказались ерундовыми. Спине же досталось по самые ребра. Обрабатывая рану, хирург поинтересовался:
   - Что за орудие оставило подобный след?
   Я честно ответил:
   - Нож из темной стали. Изогнутый, полметра длиной и сантиметров тридцать в основании.
   - Ого! - прошептал он сквозь маску, - первый раз о таком слышу.
   Народ на яхтах суетится, но оружие не применяют - молчат. В общем-то, правильно делают. Что у них имеется на борту? Пистолеты, пистолеты-пулеметы, ну и парочка чего-то серьезного - "калашей" или автоматических винтовок. Инструктируя нас, Сергей Сергеевич оговорился:
   - Яхты принадлежат очень богатому и влиятельному человеку, бывшему морскому министру Турецкой Республики - Али Эрдогану. Это весьма образованный человек, окончивший два факультета Стамбульского университета: Водной промышленности и Юридический. Исходя из этого, мы предполагаем его осведомленность в области Морского и Международного Права. А также склонность к не силовым методам разрешения конфликтных ситуаций...
   Достигаем воды почти одновременно, охватывая цель этаким большим полукругом. Быстро освобождаемся от парашютных лямок, уходим на глубину пяти-шести метров, разворачиваемся и плывем в сторону трех моторных яхт, стараясь полностью их окружить.
   Сзади нас приводняются морские пехотинцы, исполняющие основную роль в операции захвата яхт. Мы же обязаны их прикрыть из-под воды...
  
  
   Тело Золотухина ближайшей ночью отправили к родственникам под Тверь - мы даже не успели с ним проститься.
   Потом была длинная скучная неделя в чистенькой палате. Мы лежали втроем на соседних койках и не знали, чем себя занять. Изредка говорили о былых операциях в различных точках планеты, молча вспоминали погибших товарищей, читали какие-то журналы, смотрели телевизор...
   Раны под бдительным присмотром врачей затягивались быстро, и на восьмой день к нам сызнова пожаловал Сергей Сергеевич. Поздоровавшись, он подал каждому по коробке сока, справился о настроении.
   Потом долго смотрел в окно и, вероятно, вспоминая погибшего Золотухина, тихо говорил:
   - Это Бог нас наказывает. Бог... Следом за атмосферой планеты Земля жертвой глобального потепления пал Мировой океан. Шутка ли! В Балтийском море появились дельфины. Прежде считалось, что воды Балтики слишком холодны для этих млекопитающих. Возможно, повышение температуры океана вынуждает их мигрировать в высокие широты. Не исключено, что это разведчики, изучающие климатические особенности нового ареала для последующего масштабного заселения. Недавно немецкие ученые видели двух дельфинов-исследователей. Держа курс на восток, они проплыли вдоль побережья Померании...
   Мы слушали, не понимая, к чему он клонит. А Горчаков, помолчав, спросил, обращаясь ко мне и Георгию:
   - Кто из вас лучше себя чувствует?
   Странный вопрос. Какими критериями мы должны руководствоваться, оценивая свое здоровье: температурой, давлением или уровнем гемоглобина в крови?..
   Пожимаем плечами:
   - Да вроде оба не жалуемся.
   - На днях предвидится финальный аккорд одной затяжной операции. Желательно участие и пловцов из "Фрегата". Поэтому было бы неплохо иметь в строю командира или его заместителя. Ну, так как?
   - Я готов! - первым реагирует Устюжанин.
   - Нет, - качаю головой, - за тобой еще нужно понаблюдать.
   - Это зачем?
   - В тебя ж три литра чужой крови влили! Мало ли у кого ее забрали.
   - Так и в тебя вливали!
   - Всего полтора. Так что у меня больше шансов остаться самим собой...
   Сергей Сергеевич посмеивается, слушая нашу шутливую перепалку. Затем поднимается и, направляясь к двери, бросает:
   - Ладно, я лучше справлюсь об этом у врачей. Выздоравливайте оба...
  
   * * *
  
   Мы плотным кольцом окружили три яхты.
   - Я - "Скат". Все на месте?
   В ответ поступают доклады о готовности начать атаку. Пятеро должны всплыть, трое остаются под водой и при случае открывают огонь по двигательным отсекам небольших судов. Обычно это производит неизгладимое впечатление и заставляет быть сговорчивее.
   Гул шести подвесных моторов достигает максимальной громкости. Это означает, что морпехи не далее ста пятидесяти метров.
   Пора! Даю команду на одновременное всплытие.
   Поднимаемся к поверхности и направляем автоматы на пассажиров роскошных яхт.
   Те в замешательстве. У двоих крепких ребят с небольшой яхты вижу пистолеты, третий держит в руках автоматическую винтовку - одну из разновидностей M-16A2. Это не внушает оптимизма. Не хотелось бы затевать перестрелку.
   Однако до стрельбы не доходит. Солидный седой мужчина, стоящий у релинга верхней палубы тридцатиметровой яхты что-то властно крикнул, и молодые парни (скорее всего - телохранители) тут же убирают оружие.
   Господи, до чего же комфортно работается с умными оппонентами!
   Дожидаемся морских пехотинцев...
   Три надувные шлюпки лихо подкатывают к кормовым площадкам, и бойцы во главе с полковником и дипломатом без приглашения поднимаются на борт судов. Три другие шлюпки, ощетинившись автоматными и пулеметными стволами, медленно дефилируют вокруг...
  
  
   Посовещавшись с врачами, Сергей Сергеевич решает выдернуть из больничной палаты меня. Я не против - Жоре Устюжанину действительно лучше отлежаться и набраться сил, а мои раны быстро затягиваются.
   И вот я снова несусь в автомобиле мимо Анапы, вспоминая знакомство с Эльвирой и несколько проведенных на пляже дней возле раненного дельфина. Кабы знать тогда, что это за дельфин и к чему его готовили на далеком турецком берегу! Хотя, с другой стороны - если бы не Август, то на малую родину к родственникам отправили бы не одного, а всех четверых.
   Машина въезжает на территорию Лечебно-оздоровительного комплекса "Витязь", где несколько номеров в последние недели зарезервированы за нашей "конторой".
   В течение последующих суток я, Игорь Фурцев и шестеро свежих боевых пловцов находимся в постоянной, боевой готовности. Внизу под окнами дежурит машина с водителем, обязанным по команде Сергея Сергеевича домчать нас до аэродрома Анапы.
  
   * * *
  
   Ситуация спокойная, турецкая частная охрана не дергается.
   Свободные шлюпки морпехов подбирают нас, дабы позже пересадить на один из подошедших кораблей. Сегодняшняя работа была исключительно легкой, но и она почти закончена. Всегда бы так...
   Сторожевик и научное судно "Профессор Багров" стоят с подветренной стороны неподалеку от яхт, принадлежавших бывшему морскому министру Турции Али Эрдогану. Боцманские команды устанавливают забортные трапы, спускают командирские катера и вскоре на тридцатиметровую "Черную звезду" прибывает солидная делегация: парочка адмиральских чинов, и четверо гражданских товарищей не менее представительного вида. В одном из гражданских я признаю Сазонова, в другом - Сергея Сергеевича.
   Моих ребят и в самом деле отправляют на научное судно (мы там уже прижились и считаемся своими), я же оказываюсь в шлюпке, временно пришвартованной к "Black Star".
   Все недавние раны крепко перебинтованы, однако после парашютного прыжка, приводнения и нагрузки при движении под водой я снова ощущаю дискомфорт. Сидя в лодке, сдергиваю с головы маску с дыхательными шлангами, расстегиваю лямки ребризера и расстегиваю "сухую" молнию. Так немного полегче.
   Тем временем краем уха слышу знакомый голос, доносящийся с верхней палубы "Черной Звезды".
   - У нас есть неопровержимые доказательства нарушения вашей яхтой государственной границы Российской Федерации. Прошу ознакомиться с этими фотографиями.
   Переводчик тараторит на турецком. После некоторой паузы слышится спокойный голос турка. Я не вижу, кто это, но догадываюсь: Али Эрдоган.
   - Он говорит, что фото очень плохие, - переводит толмач, - и по ним невозможно сказать с достаточной точностью, где находится яхта. Это первое.
   - А что же втрое?
   - На фото действительно запечатлена похожая яхта, но он просит обратить внимание на название. Она называется "Queen", а эта - "Black Star".
   - Называние легко поменять, - настаивает Сергей Сергеевич.
   - Верно. Но господин Эрдоган заявляет, что у него никогда не было яхты "Queen" и что это также легко проверить в соответствующих каталогах турецкого морского министерства.
   - То есть он настаивает на том, что девять дней назад его не было у выхода из Цемесской бухты?
   - Да, он настаивает на этом, - выслушав ответ, виноватым тоном говорит переводчик.
   После некоторой паузы, генерал ФСБ задает последний вопрос, и в голосе его звучит бессилие:
   - Спросите его, знает ли он что-нибудь о российском глубоководном аппарате "Галея"?
   - Нет, Сергей Сергеевич. Первый раз слышит.
   - Сволочь!.. Это не стоит переводить...
  
  
   Глава седьмая
   Юго-западная акватория Черного моря
   Настоящее время
  
   Флотилия Али Эрдогана, ведомая тридцатиметровой "Черной звездой", умчалась на всех парах в сторону Турции и довольно быстро исчезла за горизонтом. Мрачный Сергей Сергеевич скучает на левом крыле ходовой рубки научного судна, сведя над переносицей седые брови. Я торчу рядом, подпирая ограждения, разглядывая стоящий напротив сторожевик и отправляя в волны плевок за плевком.
   - Женя, шел бы ты лучше отдыхать, - поглядев на мое увлеченное занятие, советует шеф.
   - Успею. В Новороссийске будем только через шестнадцать часов.
   - С чего ты взял, что через шестнадцать?
   - Сергей Сергеевич, у нас ведь изотропное пространство - без учета кривизны, верно? Поэтому если "Профессор Багров" шел сюда шестнадцать часов, то и отсюда ему суждено топать ровно столько же.
   - Ну да. С точки зрения физики с тобой не поспоришь. Но видишь ли, спецслужбам иногда приходиться обманывать и время, и пространство, и даже гравитацию. Поэтому из этой точки дорога домой выйдет гораздо длиннее.
   - Послушайте, товарищ генерал, - строю недовольную физиономию, - не вы ли недавно в больничной палате клятвенно обещали более детально посвящать меня в планы разрабатываемых операций?
   - Точно - обещал, - смеется шеф, хлопает меня по плечу и показывает вправо - в сторону одинокой шлюпки: - Вон туда посмотри...
   Беру у матроса-наблюдателя бинокль. Вглядываюсь в фигуры моряков, что-то вылавливающие из воды большим сачком.
   Генерал подсказывает:
   - Они только что отыскали буй-маркер, выпущенный из глубоководного аппарата "Галея". Маркер не простой, а со встроенным передатчиком, позволяющим одной из наших спутниковых группировок зафиксировать сигнал и его точные координаты.
   - Стало быть, "Галея" под нами?!
   - Совершенно верно. Лежит, родимая, с заблокированным управлением.
   - Кто же его заблокировал?
   - Программисты из Департамента контрразведки. Это они потрудились над программой для главного бортового компьютера "Галеи". И стоило пилоту Али Эрдогана выпустить буй-маркер, как аппарат тотчас лишилась электропитания, а вместе с ним и возможности двигаться.
   - Остроумно, - чешу я затылок. - Хорошо бы еще услышать, зачем все это придумано.
   - Долгий разговор, - отмахивается Сергей Сергеевич. - Сейчас Анатолий Андреевич Сазонов с одним компьютерным богом готовятся посылать вниз мощный гидроакустический сигнал с командой на разблокировку электропитания и системы управления. Надеюсь, у них получится, и тогда ты сам все поймешь...
  
  
   У Сазонов с компьютерным богом получилось отправить на глубину сигнал и активировать управление "Галеи". Это я понял по оживлению инженерно-технической команды на палубе "Профессора Багрова": кто-то подбрасывал кепку, кто-то прыгал и радостно кричал, а кто-то показывал неприличные жесты, обратившись на юг - в сторону турецкого берега...
   Преобразился и мой шеф, сейчас же схватив портативную рацию и напрямую переговорив с руководителем испытаний. Отключив станцию, он поделился информацией:
   - Все идет по плану. Аппарат поднимается и скоро достигнет поверхности.
   Это здорово. Но мое сознание точит одно сомнение.
   - Как вы думаете, тот богатый турок посылал "Галею" на глубину со своим человеком или в качестве беспилотной платформы?
   - Резонный вопрос, и я задавал его Сазонову. Мы пришли к выводу, что на борту находится пилот.
   - Разве пилот не может вмешаться в управление?
   - Да, он имеет такую возможность, но, скорее всего, делать этого не станет.
   - Почему вы так считаете?
   - Представь: ты несколько часов проводишь на глубине двух километров в обесточенном, обездвиженном аппарате; вокруг темно, холодно, невероятно тихо; надежды на спасение нет. Ты вспоминаешь всю свою жизнь и фактически готовишься к страшной мучительной смерти от нехватки воздуха. И вдруг чудо - аппарат оживает! Снова загорается свет, включается система вентиляции и обогрева; автоматически открываются нужные клапаны, заполняющие балластные цистерны воздухом, и "Галея" самостоятельно устремляется к поверхности.
   - Да, - живо представляю состояние несчастного пилота, - пожалуй, при таком раскладе вмешиваться в ход событий уже не захочется...
  
   * * *
  
   Аппарат с яркой бело-желтой раскраской корпуса легко покачивается на волнах между "Сметливым" и "Багровым". Возле него две шлюпки. В одной три вооруженных морских пехотинца, в другой - парочка техников. Драгоценную "Галею" осторожно буксируют поближе к борту научного судна, дабы поскорее подцепить гаком.
   Готово - "Галея" надежно привязана к судовому крану. Пора открывать люк.
   Один из техников выполняет нехитрые манипуляции, и вскоре откидывает тяжелую выпуклую крышку...
   - Ну что там? - перегнувшись через ограждения, кричит генерал.
   - По-моему, он мертв, - выныривает из круглого проема голова техника.
   - Команде приготовиться к подъему аппарата на палубу, - звучит по трансляции металлический голос Сазонова.
   Народ отходит от борта и занимает штатные рабочие места. Включается крановая лебедка, плавно выбирающая слабину стального троса...
  
  
   "Галея" прочно стоит на палубе, техники сноровисто крепят на ее сверкающих бортах карабины швартовых тросов.
   Рядом на палубе лежит извлеченное из кабины тело турецкого пилота. При жизни он был высоким и довольно крепким сорокалетним мужчиной, с густыми и черными как смоль волосами. Закончив осмотр, судовой врач накрывает его простынкой и подходит к наблюдавшему за осмотром генералу.
   - Вот, - подает он смятую, и пустую упаковку от лекарственного препарата.
   - Что это?
   - Сильнодействующее снотворное. Нашел в его левой ладони. Полагаю, именно оно явилось причиной смерти. Точнее скажут патологоанатомы при вскрытии.
   - Когда наступила смерть?
   - Судя по температуре тела - часа полтора назад.
   Сергей Сергеевич качает головой.
   - Совсем чуть-чуть не хватило выдержки...
   Прислушиваясь к их разговору, я вместе с инженерами осматриваю вернувшийся с глубин аппарат. Парни с профессиональной дотошностью проверяют целостность силовых узлов и элементов, я же хожу вокруг "Галеи" как простой и любопытный обыватель. Не каждый же день увидишь творение человеческих рук, способное выдерживать невероятное давление в жуткой бездне...
   Наверное, узкие рамки обязанностей мешают инженерам и техникам разглядеть то, что умудряюсь заметить я, пользуясь полной свободой.
   - Сергей Сергеевич, можно вас на минутку, - подзываю шефа.
   Закончив общение с доктором, тот подходит.
   - Посмотрите, - показываю на главный манипулятор.
   Тот странно изогнут в нескольких своих "коленях".
   - Не пойму - что там? - не видит главного генерал.
   Дотягиваюсь ладонью до двупалой оконечности манипулятора, застывшей аккурат напротив нижнего иллюминатора. Осторожно касаюсь монеты из желтого металла, зажатой меж стальными пальцами.
   - Ух, ты! - вскидывает брови Сергей Сергеевич. - Ну-ка, позови сюда инженеров!..
   Спустя минуту благодаря грамотному вмешательству инженеров железная хватка механической конечности ослабевает, и монета падает в мою подставленную ладонь.
   - Глазастый ты у нас, Женя! Молодец!.. - забирает находку шеф и рассматривает в солнечном свете.
   Это Золотая монета с гербом РСФСР на одной стороне и с мужиком-сеятелем на другой.
   - Одна тысяча девятьсот двадцать третий год, - читает Сергей Сергеевич и, слегка подкидывая находку на ладони. - Советский червонец. Брат-близнец царского червонца.
   - В каком смысле близнец? - интересуется кто-то из техников.
   - То же золото девятисотой пробы, те же размеры, тот же вес в восемь и шесть десятых грамма.
   Я с уважением смотрю на шефа в сотый раз удивляющего своей эрудицией.
   Но меня мучит главный вопрос:
   - Каким же образом компании этого турка удалось с первого погружения отыскать на дне золото?
   - Не хочешь ли побаловаться чайком в кают-компании? - хитро щурится седой старик.
   - Можно.
   - Пошли. За чайком я тебе и расскажу историю одного немецкого транспорта под названием "Гессен". Призрак этого корабля беспокоил руководство нашей страны более шестидесяти лет...
  
  
   Эпилог
   Черноморское побережье Турция; Зонгулдак
   Десять дней спустя
  
   - Пожалуйста, рассказывай мне обо всем, что видишь, хорошо? - просит Эльвира, подставляя лицо врывающемуся в окно ветру. - Мне очень интересно.
   - Хорошо, - плавно разгоняю машину. - Справа - море. Точно такое же, как в Анапе: спокойное, темно-синее; с далеко выдающимися молами, с яхтами и рыбацкими лодками.
   - А слева?
   - Слева красивый город на невысоких холмах: разноцветные жилые дома, пальмы, взлетающие к небу минареты...
   Я выпросил у Сергея Сергеевич десять дней законного отпуска. Он почти не ломался и не возражал.
   - В "Витязь" не хочешь? - наивно спросил он, подписывая мой рапорт.
   - Только не "Витязь"! - выставил я ладони, будто на меня пер огромный грузовик.
   - Ладно-ладно. А куда? Просьбы, пожелания есть?
   Секунду подумав, я выпалил:
   - Есть!
   - Выкладывай.
   - Хочу с одной девушкой смотаться в Турцию! И желательно на автомобиле.
   - Хм... не надоели тебе эти турки!.. - проворчал он, поднимая трубку телефона.
   Старик мгновенно уладил дело, приказав к вечеру представить личные данные девушки: фамилию, имя, отчество, год и место рождения. Пришлось мчаться в Анапу к Эльвире, ибо я понятия не имел - захочет ли она со мной поехать, и рискнет ли отпустить ее строгая мама...
   Эльвира загорелась поездкой, едва вняв предложению.
   И мама, глядя на ее счастливое просветлевшее лицо, сдалась...
  
  
   Через пару часов заворачиваю на заправку и заливаю полный бак.
   Здесь же решаем перекусить в крохотном ресторане. Заказываем рисовый суп с мятой; долму, фаршированную скумбрией; миндаль в сахаре и традиционный крепкий кофе.
   - Знаешь, я никогда так далеко и надолго не уезжала из дома, - признается Эльвира. - Мне здесь очень нравится...
   "Странно, - размышляю я, ковыряя свернутые виноградные листья, - как, не имея возможности видеть, она определяет разницу - где лучше, где хуже?.."
   - Тут другой воздух, другие звуки, - будто чувствует она мои сомнения. - И... другие люди: спокойные, уверенные...
   "Она права, - оглядываюсь по сторонам. - Мы - зрячие - привыкли бездумно созерцать окружающий мир. А лишенные способности видеть, корпят над каждой толикой информации. Потому и понимают этот мир лучше. Вот такой получается нонсенс".
   Размявшись, снова садимся в автомобиль, и наше путешествие продолжается...
   - Я забыла, как назывался город, куда мы приплыли на пароме?
   - Трабзон. Он всего в ста пятидесяти милях от Сочи.
   - Он большой?
   - Точно не знаю. Примерно такой же.
   - А какой город будет следующим на нашем маршруте?
   - Их здесь много, Эльвира. Мы не проехали и половины пути...
   Дорога с отличным покрытием петляет вдоль побережья. Слева проплывают небольшие городишки и крохотные деревни. Справа тянется бесконечное море, лишь изредка исчезающее из поля зрения, когда шоссе "отрезает" большой ломоть выступающей суши...
  
   * * *
  
   У нас полно свободного времени и нет нужды гнать по дорогам ночью. Вечером мы решаем остановиться на отдых в приличной с виду гостинице на окраине Самсуна.
   Мы в холле. Внутри тоже чистенько, прохладно.
   Я ни слова не понимаю по-турецки, а с британцами могу изъясняться лишь матом, показывая средний палец. В переговоры вступает Эльвира, с неожиданной легкостью общаясь с портье на английском.
   - Он говорит, что этот отель имеет категорию "три звезды", - переводит она лепет молодого турка. - Одноместных номеров нет, зато есть два чудесных "люкса". Один с видом на море, другой с видом на горы - он дешевле...
   - Мы берем оба, - тащу я из кармана бумажник.
   Девушка находит мою ладонь.
   - Нам вполне хватит одного.
   - Но...
   - Женя, ты стесняешься?
   - Нет.
   - И я не стесняюсь - ведь ты меня хорошо рассмотрел на пляже, верно?
   - В общих чертах, - бросаю на стойку пятьдесят евро и подхватываю ключи.
   Загадочно улыбаясь, девушка берет меня под руку...
   Номер на третьем этаже весьма недурен. С гостиной и шикарной ванной комнатой, с холодильником, мини-баром и кондиционером, с феном и спутниковым телевидением. А еще с широченной кроватью посереди уютной спальни. Мы "осматриваем" все это вместе: я вожу Эльвиру по номеру и подробно рассказываю, что и где расположено...
   У нее и впрямь ни капли стеснения. Попав на "экскурсию" в большую ванную комнату, она решительно сбрасывает одежду и предлагает залезть под душ. Почему нет? Принимаю предложение, и мы четверть часа остываем под потоком прохладной воды...
   Стою у выхода на широкую террасу с видом на ночной город и потягиваю холодное шампанское прямо из горлышка. Заодно наблюдаю за стройной фигуркой Эльвиры, рассекающей по номеру голышом. У нее небольшая грудь хорошей формы; округлая ровная попа. Мокрые длинные волосы, разбросанные по спине и плечам, добавляют внешности шарма. Любуясь красивым телом, не перестаю удивляться той легкости, с которой незрячая девушка ориентируется в почти незнакомом помещении...
   - Ты где? - покончив с дорожной сумкой, останавливается она посередине спальни.
   - У выхода на террасу.
   Эльвира обвивает мою шею руками и страстно шепчет:
   - Поцелуй меня.
   Что ж, немного поиграть на грани фола не возбраняется. В так называемый секс по домофону.
   Целую. Она же, ощутив на моих губах вкус шампанского, шутливо протестует:
   - А мне!? Я тоже хочу!!
   Пою капризу из горлышка. Холодная сладкая пена течет по шее, по груди; ловлю ее языком с набухших сосков. Эльвира громко смеется и падает на кровать.
   - Иди ко мне...
   - Девочка, - в нерешительности присаживаюсь рядом, - это не совсем то, что я обещал твоей маме.
   - Я взрослый человек и согласись - некоторые вопросы давно могу решать без мамы.
   Отвернувшись, она набрасывает на себя махровую простынку и затихает...
   Допив шампанское, ставлю на пол пустую бутылку.
   Черт... ситуация не из тех, что решается на счет "раз". С одной стороны, целая куча факторов буквально толкает в спину и приговаривает: "Идиот, прикоснись к ее гладкому бедру, поцелуй ее хрупкое плечико, попроси прощение и подари незабываемую ночь любви!"
   Мда, этих факторов действительно немало. Во-первых, гарантируя главврачу скорой помощи максимальную заботу и безопасность ее дочери, я ни слова не говорил о сексе. Во-вторых, что постыдного в желании Эльвиры побыть нормальной, полноценной женщиной? В-третьих, она младше на целое поколение - у них все по-другому, все проще. Чего стоит одна ее фраза, брошенная на пляже Анапы: "Да ладно, надо веселее смотреть на жизнь и не заморачиваться на условности..."
   Тормозит же меня одно. Я совершенно точно знаю: воспользовавшись минутной слабостью Эльвиры, ближайшие лет двадцать буду считать себя негодяем.
   Растягиваюсь на своей половине широкой постели, и усталость мгновенно дает о себе знать. Еще бы - поездка до Сочи, морской круиз на пароме, десять часов за рулем по турецкому побережью...
   Однако пока в душе попутчицы тлеет обида, мне не уснуть. Неплохо бы помириться.
   Обнимаю Эльвиру, желаю ей крепкого сна и целую в щечку.
   - Между прочим, Женечка, мне скоро двадцать три... - шепчет она сквозь сон, прижимаясь обнаженным телом.
   "Ну, вот и чудненько", - проплывает последняя мысль, прежде чем сознание окончательно проваливается в небытие...
  
  
   - Ты уверен, что он здесь? - волнуется девушка при въезде в Зонгулдак.
   - Уверен, - верчу головой, пытаясь сохранять ориентировку и не проскочить нужный поворот.
   Даже в Зонгулдаке я стараюсь держаться поближе к морю, часто останавливаю машину и, разглядываю прибрежные скалы в поисках той бухты, где довелось побывать пару недель назад.
   В нудных поисках теряем не меньше часа.
   Наконец, натыкаюсь на старый стадион и торчащий на верхотуре мыса белый маяк. Объезжаю вокруг, спускаясь к самому берегу. И торможу у ворот под вывеской "Deniz-culubu".
   Помогаю девушке выйти из машины и веду ее к кассам, где ждет разочарование: тучный пожилой турок в феске разводит руками: все билеты проданы.
   Черт! Изучаю надписи на афишах, дабы узнать, когда следующее представление...
   И вдруг понимаю, что сегодня представлений больше нет. Мягко объясняю это Эльвире. Опустив голову, она молчит и едва не плачет...
   Вдруг турок теребит за руку и, показывая на мою спутницу, о чем-то спрашивает.
   "Да, - киваю, - она не видит".
   Кассира охватывает странный порыв. Выскочив из своей будки, он суетливо отпирает калитку, тащит нас внутрь - на территорию дельфинария и машет в сторону одного из корпусов.
   Что ж, спасибо, дядя. Видать, права была Эльвира: другой здесь воздух, другие люди...
  
   * * *
  
   Мы сидим на крайних местах последнего ряда единственной, но довольно высокой трибуны. Я смотрю представление и негромко пересказываю суть номеров, исполняемых дрессированными афалинами. Эльвира внимательно слушает мой рассказ и ловит каждый звук, доносящийся из бассейна.
   Тронув за руку, спрашивает в третий или в четвертый раз:
   - Ты его не видишь?
   - Точно не знаю. Один из дельфинов похож на Августа. Но он не выполняет трюков и держится особняком.
   - А как его называет дрессировщик?
   - Он обратился к нему однажды. Имени я не разобрал...
   Мы застали лишь небольшую часть представления - половину и около трети.
   - Уже заканчивают? - спрашивает девушка расстроенным голоском.
   - Похоже на то. Дрессировщик подзывает по очереди каждого артиста. Тот разгоняется и запрыгивает на низкий помост, устроенный на краю бассейна в двух шагах от первого ряда зрителей. Запрыгнув, дельфин машет хвостом, кланяется. И снова съезжает в воду.
   - Здорово! - смеется она. И вздыхает: - Как жаль, что я не могу видеть этого чуда...
   - Иринарх, - произносит дрессировщик имя последнего дельфина.
   Однако никто из животных на помосте не появляется.
   - Иринарх! - мечется под сводами огромного помещения громкий мужской голос.
   Последний артист на поклон перед публикой не выходит.
   Наклоняюсь к Эльвире:
   - По-моему, турок зовет того дельфина, что плавает отдельно от других.
   - А он?
   - Он не хочет подчиняться...
   Представление окончено.
   Поаплодировав веселым трюкачам, народ потихоньку покидает трибуну. Придерживая девушку под руку, медленно веду ее по ступенькам вниз...
   Внизу возле бассейна проходим мимо двух сотрудников дельфинария: дрессировщика в легком неопреновом костюме и черноволосого мужчины в джинсовых шортах, майке и клетчатой бейсболке. Оба о чем-то говорят, периодически показывая на забившегося в угол бассейна дельфина.
   - Иринарх, - присаживается на колено мужчина в бейсболке.
   Афалина не реагирует.
   Мужчина хлопает ладонью по воде и повторяет:
   - Иринарх!
   Тот всплывает на поверхность, высовывает из воды морду с развитым клювом, но плыть куда-либо отказывается.
   Внезапно девушка останавливается.
   - Это он посвистывает - слышишь?
   Прислушиваюсь...
   - Не знаю, Эльвира. По-моему, они все посвистывают.
   Она обращает лицо точно в направлении афалины и зовет:
   - Август. Август!..
   Дрессировщик, мужчина в бейсболке и не успевшие покинуть крытый бассейн зрители с удивлением смотрят на впервые подплывшего к бортику дельфина.
   - Это он, - улыбаясь, подвожу девушку к краю. - Он нас узнал, представляешь?!
   Присев, мы гладим его глянцевую спину. По щекам Эльвиры текут слезы...
  
   * * *
  
   Эльвира с молодым мужчиной в клетчатой бейсболке стоят у воды и о чем-то оживленно говорят по-английски. Они настолько увлечены беседой, что совершенно забыли обо мне. А мне только этого и надо. Чтобы не мешать и не выглядеть невежей, я прохаживаюсь чуть поодаль вдоль первого ряда трибун и рассматриваю своего спасителя, медленно плавающего у самого борта...
   На моем теле после недавней встречи в море осталось три довольно глубоких шрама. На теле Августа их гораздо больше - он исполосован своими товарищами в той схватке вдоль и поперек. Сложно представить, как ему удалось выжить после таких повреждений. И немудрено, что его вера в людей подорвана, коль те научили подобной жестокости.
   За чайком в кают-компании "Профессора Багрова" Сергея Сергеевича будто прорвало. Я узнал захватывающую историю о немецком транспорте "Гессен"; о выжившем лоцмане - отце Али Эрдогана, о долгих попытках наших спецслужб подобраться к тайне пропавшего транспорта. Наконец, о двух братьях, вынужденных готовить по заказу Эрдогана стаю боевых дельфинов. В той же беседе выяснилось, что тело Башкурта - старшего из братьев, я лицезрел на палубе "Багрова". А с младшим - Денизом - как раз и общается в данный момент Эльвира. Я плохо знаю иностранные языки, но разобрать имя при знакомстве способен.
   Пусть общаются. По предположению шефа парень не имел отношения к криминалу и, скоре всего, был втянут в авантюру посредством примитивного шантажа. Эльвира же новым знакомством явно довольна: улыбается, щебечет и светится от счастья.
   Пусть щебечут. И пусть получше узнают друг друга. Я подожду. Как ни крути - для того и приехал.
   Идея познакомить их родилась, когда я слушал генерала, рассказывающего о Денизе - молодом ученом-фанатике со степенью доктора, владельце дельфинария. "А почему нет? - подумал я тогда. - Разве не найдут общего языка родственные души, беззаветно и безмерно любящие животных? Увлеченные люди всегда чем-то похожи и тянутся к себе подобным..."
   - Женя, - возвращает меня в реальность голос девушки.
   - Да, Эльвира.
   - Женя, Дениз приглашает нас к себе на ужин, а я не знаю здешних обычаев. Удобно ли это?
   - Соглашайся. По-моему, он отличный парень...
   Она снова говорит по-английски.
   А я, заложив руки за спину, неторопливо прогуливаюсь вдоль бассейна и вспоминаю милую Анну: нашу последнюю ночь в "Витязе", долгий прощальный разговор по дороге в аэропорт Анапы. Кажется, мой "шестереночный механизм", безошибочно предсказывающий грядущие события, намекает на нашу скорую с ней встречу...
  
  
  

Оценка: 6.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"