Аннотация: Этот рассказ был написан на конкурс "Рваная грелка" - 17. Тема конкурса "В надежде славы и добра".
Кап-кап-кап...
- Слишком часто, - со знанием дела сказал Славик.
- Не волнуйся, все поправим, - тетя Надя подкрутила белое колесико регулятора. Капли западали медленнее: кап... кап... кап... - Вот теперь порядок. Сейчас витаминчиков прокапаем, и как раз обед привезут. А ты постарайся поспать, ага?
Славик кивнул и честно закрыл глаза. Медсестра придвинула капельнику к изголовью, подхватила стойку со второй и торопливо пошла к выходу из палаты.
Дверь закрыть она не успела.
- Теть Надь, а детей к вам не поступило?
Неугомонный пациент, видимо, счел, что десяти секунд "сна" достаточно для добросовестного выполнения указаний медперсонала, а после этого можно продолжать общаться.
- Слав, ну, ты же сам понимаешь, у нас взрослое отделение. Детей сюда не принимают. Ты один у нас такой... исключительный.
Славик вздохнул. Он и сам знал, что исключительный. Ни к кому больше ни в областной больнице, ни в детском отделении Института, ни здесь, во взрослом не приходило столько врачей. И выписывали всех домой, а не в другую больницу, даже если не получалось вылечить. Хотя последнее мальчика как раз не удивляло - его родители потерялись, когда он был еще совсем маленьким, и в больницу его привезли из детского дома. Вредная Светка Цаплина, конечно, уверяла, что ни капельки они не потерялись, а просто выкинули ребенка, потому что такие, как он, никому не нужны, но Славик ей не верил - Светка всегда была врушкой. Но лучше уж Цаплина, чем вообще никого.
- Мне здесь так скучно, - пожаловался мальчик.
- А у меня работы много, - медсестра многозначительно приподняла стойку с капельницей для пациента из соседней палаты. - Ты не переживай, места у нас долго не пустуют. Сегодня же будет тебе сосед. Лерка говорит, профессор какой-то. Он хоть и пожилой, а все не так скучно.
Профессора привезли после обеда. До этого в двухместной палате со Славиком лежал дядя Леша. Веселый молодой парень со своей забинтованной после операции головой он походил на бойца из кино про войну. Алексей угощал медсестер шоколадом, и Славику тоже доставалось. Когда его выписали, дядя Леша вручил своему маленькому соседу все оставшиеся шоколадки и сказал, что это ему на счастье. Славик съел все шесть, но счастья почему-то не случилось. Вместо этого его вырвало, а по всему телу расползлась краснота, после чего сбежались врачи и долго спорили целесообразно ли продолжать экспериментальную терапию.
Нового соседа доставили два медбрата из приемного отделения. Сухощавый дедушка с бородкой, как у доктора Айболита, лежал на каталке и, казалось, спал, пока те не подняли его за плечи и ноги, чтобы ловко перекинуть на белую высокую кровать. Тогда старенький пациент жалобно застонал. Палата тут же наполнилась народом.
- Тихо-тихо, Васенька... - Толстая бабушка, видимо, жена заняла место каталки у кровати профессора и засуетилась - накрыла больного одеялом, сотворила из двух тощих подушек одну относительно нормальную и принялась заставлять тумбочку снедью, извлекаемой из бездонной, как казалось Славику, сумки.
Тетя Надя принесла капельницу. Появился доктор Меринов и первым делом направился к Славику.
- Как вы себя чувствуете, юноша?
- Хорошо.
- Как голова?
- Почти не болит, - по привычке соврал парнишка. Голова, как обычно, тупо ныла, но Славик еще по областной больнице знал - если пожаловаться, вкатят такой укол, что болеть будет, не только голова, а еще и другое место. Здесь Славику уколов не делали. Все лекарства вводились через поставленный еще в детском отделении катетер в подключичную вену, что было совсем не больно, но мальчик все равно боялся.
Доктор Меринов удовлетворенно кивнул и повернулся к пожилой женщине.
- Значит, завтра, мы сделаем компьютерную томографию, и по результатам будем уже смотреть. Ориентировочно операция на вторник...
Взрослые вышли в коридор. Дверь не закрыли, и Славику было слышны то удаляющиеся, то приближающиеся голоса. Жена профессора задавала вопросы сначала доктору, а после, когда тот ушел, поймала в коридоре вторую медсестру, тетю Леру и начала выспрашивать о компьютерной томографии, нейрохирургах, операциях и опухолях. Потом дошла очередь и до Славика.
- А с мальчиком что? - донеслось из раскрытой двери и голоса слились в монотонное убаюкивающее шуршание. Тетя Лена перешла на шепот и разобрать отдельные слова стало невозможно. Впрочем, самые важные слова, которые о нем могли сказать, Славик и так знал: "неоперабельный" и "экспериментальная терапия". И что они означали, он тоже знал. "Неоперабельный" - это значит, что ту бяку, из-за которой все время болит голова, а глаза видят то, чего на самом деле нет, нельзя вырезать, как дяде Леше. А "экспериментальная терапия" - это когда можно покататься в кресле или на каталке по коридору, а потом на огромном лифте с дверями в обе стороны. И все это затем, чтобы на несколько минут запихнуть в огромный, похожий на космическую станцию, аппарат. Это совсем не больно, а наоборот жутко интересно. Можно представить, что путешествуешь в космосе - открываешь глаза, а ты уже на другой планете...
Профессор снова застонал во сне. Его жена тут же примчалась из коридора, пощупала лоб, придирчиво осмотрела капельницу, подвинула к кровати стул, села и неожиданно заплакала.
Если бы у Славика спросили, в каком отделении ему больше нравится, в детском или взрослом, он бы сказал, что во взрослом, даже несмотря на скуку. Здесь никто не плакал, и поэтому было совсем не страшно. В детском же постоянно кто-нибудь да хныкал, а иногда и громко вопил.
Жена профессора плакала тихо. Она сидела, склонив голову, а по щекам медленно ползли слезы. Смотреть на нее было грустно, и мальчик не выдержал:
- Бабушка, не плачьте. Вас как зовут? Меня Славик.
Женщина поспешно вытерла слезы скомканной салфеткой, которая, оказывается, была спрятана у нее в кулаке и сказала голосом черепахи Тортиллы:
- Клавдия Валентиновна меня зовут, Славочка. Хочешь яблочко?
- Хочу!
Через пару минут на тумбочке появилось два яблока и маленький пакетик сока с изогнутой трубочкой.
- Спасибо! - сказал Славик, присасываясь к соку.
- Если ночью Василию Геннадьевичу станет хуже, ты сможешь позовать медсестру? - спросила Клавдия Валентиновна, перед уходом.
- Конечно, я ж ходячий! - пообещал Славик, гордый ответственным поручением.
- Тогда я на ночь не останусь? У меня там кошки, - как будто спросила разрешения женщина.
Ночью профессору и вправду стало хуже. Он метался во сне, стонал, и то и дело повторял: "Клавочка, как больно!"
Славик осторожно сполз с высокой кровати и, не надевая тапки, на цыпочках вышел в коридор. Медсестры на посту не было. В четвертой палате горел свет, оттуда же раздавались возбужденные голоса. Мальчик прошлепал по коридору и заглянул в распахнутую дверь. Тетя Надя вместе с тетей Лерой, еще одной, незнакомой тетенькой в цветастом халате и полуодетым дядькой с забинтованной головой, видимо пациентом, собрались около одной из кроватей.
- Не волнуйтесь, это у него отек мозга после операции, так всегда бывает, - говорила тетя Надя женщине в халате. - Подержите пока его, сейчас я укольчик принесу...
- Там дедушке... Василию... который профессор... плохо. Он стонет, - сказал Славик, когда медсестра, поспешно выбегая из палаты, едва не сшибла его с ног.
- Потом, Слав, не до тебя, - отмахнулась тетя Надя. - Освобожусь, подойду.
Славик вернулся в палату. Подушки с кровати профессора валялись рядом, на полу. Сам он прекратил метаться и теперь лежал на краю кровати и жалобно стонал. Из головы у него среди седых волос торчали три гнутых куска жесткой цветной проволоки.
"Еще бы ему не было больно!" - подумал Славик. Он пододвинул стул к кровати профессора, забрался на него ногами и осторожно потянул за проволоку. Та была гнутая, и накрепко вросла в голову, но к тому времени, как вошла тетя Надя со шприцем в руке, два куска были успешно извлечены и выкинуты под кровать. Профессор перестал стонать и лишь изредка болезненно хмурил брови во сне.
- Ты что тут делаешь? - строго сказала медсестра.
- Ничего, - Славик от испуга резко присел на корточки. В голове всколыхнулась притихшая было боль.
- Ну-ка, быстро в кровать, а то сейчас тебе вместо него укол сделаю!
Мальчик послушно слез со стула, вскарабкался на высокую кровать и притих под одеялом. Тетя Надя включила свет, осмотрела профессора, щелкнула выключателем и ушла вместе с грозным шприцем на свой пост.
Славик лежал в темноте и смотрел на спящего профессора. В темноте было не видно ничего, кроме последнего, темно-красного куска проволоки, торчащего из копны седых волос, как кусок арматуры из бетонной плиты.
Встать и вытащить? Страшно - придет тетя Надя и сделает болючий укол. Профессор снова болезненно поморщился. "Вытащу" - решился, наконец, Славик. Он перевернулся на живот, задом сполз с кровати - только так можно было слезть с этого высоченного сооружения, чтобы от резких движений не болела голова, и снова забрался на стул у постели профессора.
Последняя проволока никак не желала вылезать. Славик крутил ее во все стороны, отчего профессор морщился и поскуливал, как обиженный пес. В конце концов, мальчик, вцепившись в кроваво-красный штырь двумя руками, потянул изо всех сил, и тот выскочил, а Славик полетел на пол.
- Господи, маленький! Как ты умудрился свалиться? - причитала тетя Надя. - Вот как тебя здесь оставлять? Хоть бортик ставь, как в детском отделении!
- Не услышал, извиняюсь, - виновато оправдывался мужской голос. - Утром только его нашел и сразу же вас позвал.
Славик открыл глаза. Дедушка-профессор сидел на своей кровати бледный, но вполне бодрый. Никакой проволоки у него из головы больше не торчало. Впрочем, вчера при свете ее тоже не было видно, только в темноте.
Жена профессора еще не пришла, было раннее утро. И тетя Надя еще не сменилась со своего дежурства. Она раздала градусники, сделала уколы, нажаловалась доктору Меринову, что ребенок упал с кровати, и только после этого ушла домой. А Славику после ночной выходки назначили компьютерную томографию, как профессору, так что поехали они туда вместе. Вернее, Василий Геннадьевич пошел, а поехал только Славик - ему невероятно нравилось кататься на кресле или каталке, а медсестрам, что он не останавливается на каждом углу поглазеть на схему пожарной эвакуации и не сует свой любопытный нос в случайно раскрытые двери лабораторий института.
Клавдия Валентиновна подошла позже.
- Мы не нашли патологии у вашего мужа, - встретил ее доктор Меринов у дверей кабинета компьютерной томографии.
- Как? - удивилась женщина. - Но на снимках, которые я вам принесла, - помните? - была опухоль!
- Смотрите сами, - врач раскрыл папку, которую держал в руках. - Где вы здесь видите опухоль?
- Клава, я себя замечательно чувствую, - подтвердил профессор. - Ночь в больнице определенно пошла мне на пользу.
- Но как же так может быть?!! - продолжала не понимать Клавдия Валентиновна.
Что ответил доктор Меринов, Славик так и не узнал, а разноцветные проволоки как-то вылетели у него из головы, едва он оказался в удивительном помещении, в центре которого стоял "космический аппарат будущего", который на самом деле назывался томографом.
Профессора выписали через два дня, проведя дополнительное обследование и ничего не обнаружив. Славик снова остался один, впрочем, ненадолго. Уже вечером к нему подселили нового пациента.
Дядя Миша чувствовал себя превосходно. К тому же он был не прочь поболтать и с удовольствием рассказал Славику, что работал строителем до тех пор, пока это не стало опасным из-за его болезни, сопровождавшейся странными припадками, о которых он сам ничего не мог вспомнить, кроме того, что темнеет в глазах. Однажды, во время такого припадка, дядя Миша чуть не свалился с крыши. Вот тогда-то и обнаружилась у него киста в голове. Операция его ждала не сложная, такая же, как и у прежнего соседа Славика дяди Леши, но Михаил все равно боялся.
Славик ему сочувствовал. Он бы тоже испугался, если бы ему сказали, что пропилят в черепе круглую дырку как ту, шрам от которой дядя Леша показал при нем своей девушке Галине. Тетя Галя тогда испугалась, зажмурилась, замахала руками и визгом: "Закрой-закрой-закрой!". Дядя Леша смеялся, а Славик думал, что он, наверно, настоящий герой раз смеется, когда у него такая страшная рана, пусть даже и зашитая.
Дядя Миша героем не был, ему было страшно. Он даже ночью не мог заснуть, возился, листал газету. Славику тоже не спалось, мешал свет. К тому же у него болела голова, поэтому он лежал и смотрел на дядю Мишу, пока тот не пошел на пост к медсестре за снотворным.
Вскоре сосед вернулся и наконец-то выключил бра. Славик закрыл глаза, но почувствовал, что опять что-то мешает. Он приподнял голову с подушки и увидел над бровью у лежащего напротив соседа металлический отблеск. Казалось, черепашка-ниндзя запустил в него сюрикен, и тот так и остался торчать во лбу.
- Дядь Миш, а у вас во лбу звезда горит, как у шамаханской царицы, - прошептал Славик.
- Ты, Славка, лучше не говори глупости, а спи, давай, - буркнул сосед.
Мальчишка послушно закрыл глаза, но неприятное свечение "звезды" не давало заснуть. Славик дождался, когда дыхание дяди Миши станет ровным и спокойным, а сам он перестанет нервно покашливать, тихо перелез через низкий бортик и спустился на пол. На этот раз, прежде чем вырвать звездочку, одной рукой он крепко схватился за спинку кровати.
- Прикинь, Славка, они ничего не нашли - выписывают! У меня же был снимок, и на нем явная киста! А здесь что? И томограмма эта чертова и энцефалограмма и еще хрен знает что - все в норме! Вот ты скажи, и это называется врачи? У самих оборудование неисправно... Денег, видать, хотят. А если я завтра с крыши навернусь со своей эпилепсией? - дядя Миша суетливыми движениями кидал свои вещи в большой пакет с надписью "Икея". - Ладно, бывай, пацан, - сказал он на прощанье и неожиданно весело подмигнул: - Может, вернусь еще, в картишки перекинемся.
- Ну, Славик, повезло тебе, - сказала тетя Надя на следующий день. - Дружка тебе везут... - и подмигнула: - на коммерческой основе.
Мальчик вымученно улыбнулся. В последние дни головная боль заметно усилилась, играть ни с кем не хотелось. Впрочем, дружок оказался - не особо и поиграешь. Севочке было два годика, и все его игры заключались в катании машинки по одеялу. Зато с ним была мама - тетя Нина. Она тоже боялась, но не плакала, а читала сынишке сказки. Славик лежал на своей кровати с закрытыми глазами, слушал и вспоминал то время, когда он жил еще в доме ребенка. Ночная няня тетя Лиза тоже читала им такие книжки.
После сказки Славика увезли на экспериментальное лечение, а когда вернули в палату тетя Нина кормила Севочку обедом. На макушке у малыша, как корона, серебрился зазубренный гребень. Он светился так ярко, что был виден даже днем, при свете.
- Теть Нин, вы это видите? - указал Славик на гребень.
- Что? - не поняла женщина.
- Вот там, у Севы на макушке такое серебряное.
- Здесь? - мама Севочки накрыла рукой гребень, тот слегка сплющился под ладонью, но прошел насквозь.
Славик кивнул.
- Здесь... - женщина посмотрела на парнишку округлившимися глазами. Наверно, так смотрят, когда видят приведение. - Что ты там видишь? - одними губами спросила она.
- Не знаю, но могу вытащить.
Женщина молча посадила на кровать рядом со Славиком сына. Мальчик встал на колени, взялся за гребень и потянул. Тот поддался неожиданно легко.
- Блось каку! - сказал Севочка. Славик швырнул серебристое нечто на пол - все равно санитарка баба Шура моет его дважды в день.
Севочку выписали через день, после получения положительных анализов, а в палату поселился новый сосед - высокий молодой дядя Дима с нетвердой, как у пьяного, походкой и неуверенными движениями. Славик видел его в отделении и раньше. Кажется, он жил в соседней палате, а, может, и через одну.
- Операцию мне делать отказались, как и тебе, Вячеслав, - сказал он, с трудом распихивая свои немногочисленные пожитки по полкам тумбочки. - Только тебя оставляют, а меня завтра выписывают домой. Умирать, - парень невесело усмехнулся. Сзади, прямо над шеей у него торчала гнутая железка, как будто капитан Крюк ударил его в спину, отчего железная рука застряла в черепе. - Вот к тебе на последнюю ночь напросился. Говорят, то ли палата твоя счастливая, то ли койка эта.
Дядю Диму, не выписали, как собирались, на другой день, а перевели в терапевтическое отделение на дообследование. На прощанье он уверенно пожал Славику руку и сказал:
- Перелег бы ты на мою койку, Вячеслав, что ли. Глупость, конечно, но вдруг?
Славик посмотрел на соседнюю кровать. Сегодня баба Шура с утра ушла за чистым бельем и пока не протерла под ней пол. Вырванный ночью крюк все еще валялся там.
- Перекладывайся! - тетя Надя сама застелила пустую кровать и, обняв Славика, перетащила на нее. Потом передвинула тумбочки - вещей у Славика раз-два и обчелся, но все равно так быстрее. - Будешь теперь спать здесь! - сказала она и заговорщицки подмигнула: - Веришь - не веришь, а койка-то эта какая-то счастливая. Кто на ней не поспит, всех на другой день выписывают. Даже Михаил сказал, что у него все симптомы, как рукой, сняло.
- Теть Надь, это же я сделал! - тихо сказал мальчик.
- Что ты сделал, Слав?
- Ну, я... - Славик замялся: а, действительно, что он? Вылечил? Нет, так нельзя говорить. Он не умеет лечить, он же не доктор. Он просто вынул ненужные штуки у них из головы, всякие штуки, от которых может быть больно, но которые почему-то никто, кроме него не видит. Он вытащил и... тогда эти люди выздоровели. - Я сделал... так, что они вылечились.
- Ладно, добрый доктор Айболит, - улыбнулась тетя Надя. - Ты тут полежи пока, а я пойду раздам таблетки. Может, и у меня кто-нибудь да вылечится.
Следующий пациент из "счастливой" палаты тоже поправился. И это был не Славик. А потом и еще один.
- Слушай, Слав, как ты это делаешь? - шутливо спросила Надежда в свою следующую смену.
- Беру и тащу, - пожал плечами Славик.
- Что берешь?
- Ну, то, что оттуда торчит, ненужное.
Тетя Надя зажмурилась и потрясла головой, будто отгоняя наваждение.
- Что ты такое говоришь, Слав? Прямо мистика какая-то! Хочешь сказать, что ты видишь опухоль, как инородное тело?
- Ну, да, вижу. Раньше только в темноте видел, а сейчас всегда. И даже не в голове. У бабы Шуры, например, шарик на животе.
- А ведь точно, она говорила, что у нее миома, - озадачено пробормотала Надежда. - Так ты можешь вот так просто взять и это убрать?.. Славка-а-а! - глаза девушки восторженно заблестели. Да, она медработник и знает, что чудес не бывает, но столько совпадений... Откуда? - Пойдем-ка... - она подхватила Славика подмышку и потащила в женскую палату.
Одна тетенька лежала на кровати с забинтованной головой, другая сидела за столом и разгадывала кроссворд. У этой, второй, за ухом, как стрела, торчал штырь.
- Вон он, за ухом! - пальцем показал Славик.
- У вас снимки, с которыми вы к нам поступили, на руках? - спросила тетя Надя сидящую за столом женщину.
Та пошарила в тумбочке и достала здоровенный конверт.
- Ведь ты прав, Слав, - сказала Надежда, горящими глазами разглядывая снимок. А потом, вернула его пациентке и с улыбкой спросила: - Не возражаете, если мы с Вячеславом Олеговичем над вами немножко поколдуем?
- А что мне надо делать? - слегка опешила женщина.
Тетя Надя вопросительно посмотрела на Славика.
- А на тот стул можно ногами? - робко спросил тот.
Медсестра поставила мальчика на стул, рядом с больной. Тот взялся за штырь двумя руками и дернул. В голове проснулась боль. Славик закрыл глаза и уже не видел, как женщина тряхнула кудрями, потом еще раз, уже озадачено. Давящее чувство, преследующее ее последние месяцы, ушло, как не бывало.
- И все?
- На сегодня все. Спасибо, - улыбнулась Надежда и уже, когда вынесла обмякшего Славика в коридор, сказала, скорее себе, чем ему: - Осталось убедить доктора назначить повторную томографию.
В ординаторской было накурено. Врачи о чем-то спорили.
- Я считаю это преждевременным. Пока что недостаточно данных, чтобы делать какие-либо выводы, - донесся раздраженный голос доктора Меринова. Его-то Надежде и было нужно.
- Виктор Павлович, - позвала она, заглядывая за перегородку, отделявшую помещение, где собрались врачи от любопытных глаз случайно заглянувших в ординаторскую пациентов. - У больной из восьмой палаты... Глуховой Зинаиды... - начала было она и замялась: что у пациентки? Она даже забыла поинтересоваться, как та себя чувствует. - Возможно... изменение клинической картины... как у тех, из десятой. Вы можете назначить повторное обследование? - под проницательным взглядом доктора Меринова к концу фразы Надя почувствовала себя набитой дурой.
- Успокойтесь, Надюш, - ободряюще сказал Виктор Павлович. - Какие у вас основания для подобного заключения? У больной улучшилось самочувствие?
- Да... Наверно... Понимаете, столько совпадений... А Славик... Ну, мальчик из десятой...