- ... на востоке есть место, называемое Хорасан, и в этой области есть три города. Один из этих городов называется по-арабски Касымия, а по-персидски Бишкард, другой по-арабски Самаран, а по-персидски Самарканд, а третий по-арабски называется Фахира, а по-персидски Бухара...
- Твой сын весьма прилежен и делает успехи, - известный всему городу толкователь снов Абу-Али Хамид сделал знак рукой и мальчик послушно умолк. - Так ты говоришь, что им заинтересовался сам казий?
- Недавно умер один из писцов, - радостно поведал отец мальчика, гончар Амид, - и служители дивана искали на освободившееся место самого способного ученика. Их выбор пал на моего Мансура!
- Ну что же, - огладил бороду Абу-Али, - для юноши его возраста - это хорошее место. Я думаю, Амид, ты должен быть доволен - отныне семья окончательно распрощается с нуждой.
- Я день и ночь возношу молитвы Всевышнему, с благодарностью за проявленную ко мне милость! Пусть Аллах будет также щедр и к тебе, мудрейший из толкователей снов!
- Вот видишь! А ты не хотел тратить деньги на обучение сына грамоте!
- Кто же мог знать, что так случится? - гончар достал несколько мелких монет и протянул старику. - Возьми их, проникающий взглядом сквозь тьму страхов - это все, чем я могу отблагодарить тебя, но зато от чистого сердца!
- Я принимаю подношение и наказываю тебе, Амид, сын Фархада, сшить на эти деньги приличную одежду будущему писцу казия.
Расставшись с гончаром и его сыном, Абу-Али проследовал через шумный базар к своему обычному месту у восточной стены, которое он занимал последние двадцать лет. Расстелив на земле коврик, старик опустился на него, готовясь к новому дню. Увесистая книга в потертом кожаном переплете легла рядом: главное его сокровище, размерами и отделкой своею вызывающее зависть среди его собратьев по ремеслу и невольное почтение у приходящих за помощью посетителей.
Базар между тем заполнялся торговцами, громко спорили приезжие купцы, выбирающие материю в ткацких рядах, горшечники, ковроделы и чеканщики на разные голоса нахваливали свой товар, зазывая редких ещё покупателей.
Абу-Али прикрыл глаза, вслушиваясь в знакомый шум. Чья-то тень упала на его лицо, и старик поднял голову, вглядываясь.
- Что я могу сделать для тебя, женщина?
- Мне нужна твоя помощь, толкователь, - наклонилась к нему просительница. - Странный сон последнее время смущает мой покой.
- Поведай без стеснения свои тревоги, а я попробую разъяснить посланное тебе свыше предостережение.
Убедившись, что рядом нет любопытных ушей, женщина произнесла трагическим шепотом:
- Каждую ночь, стоит мне только сомкнуть ресницы и погрузиться в дрему, перед моим мысленным взором появляется мужчина...
Толкователь пожал плечами:
- Мне необходимо знать больше. Красив ли, являющийся тебе во снах, молод или стар?
Женщина склонила голову, в ее голосе проскользнула внезапная нежность:
- Он ласков и добр ко мне, как был добр покойный муж.
Рука толкователя в раздумье гладила шероховатый переплет лежавшей перед ним книги.
- Тебе знаком этот мужчина...
Посетительница не проронила ни звука, только легкий вздох уловил в ответ Абу-Али.
- Как долго ты вдовствуешь?
- Вот уже третий год пошел.
- Есть ли у тебя дети?
- Аллах не успел осчастливить нас, и я живу одна, коротая долгие дни воспоминаниями о прошлом.
- А ведь ты молода, - неторопливо произнес Абу-Али, - и способна подарить жизнь и любовь. Аллах был милостив к твоему мужу, забрав его к себе, тебе же он дарит еще один шанс. Готова ли ты впустить в свое сердце известного тебе человека, посчитав его достойным?
- Он уже давно там, но моей душе отчего-то тревожно, и я пришла просить совета у твоей мудрой книги.
- Ну, что же, - толкователь открыл книгу, вглядываясь в затейливую вязь, - давай уточним: в твоих ночных видениях присутствует приятный взору мужчина, чье сердце уже давно неравнодушно к тебе? Ты рада видеть этого человека в своем доме, но боишься потревожить память о первом муже?
- Да, уважаемый. Все именно так, как ты сказал.
- Ты можешь более не волноваться, - водя пальцем по строчкам книги, ответил посетительнице Абу-Али. - Книга говорит, что впереди вас обоих ожидают перемены. Жизнь снова вернется в пустующий дом, а вместе с ней спокойствие и достаток. Думаю, что тебе и самой уже ясно, каким образом все произойдет.
- Твоя книга полна мудрости, слова ее пробуждает в моей душе ростки надежды. Спасибо тебе, толкователь, и прими от меня в знак благодарности...
Когда солнце поднялось довольно высоко, Абу-Али стал подумывать о глотке чая, который он мог получить неподалеку, в чайхане толстяка Юсуфа. Но не успел старик принять решение, как увидел ковыляющего через торговые ряды известного на весь город своею жадностью ростовщика Самуила.
Придерживая обеими руками пояс, злобно поглядывая на суетящихся вокруг людей, тот явно направлялся в его сторону, и Абу-Али решил повременить с отдыхом.
- Скажи, толкователь, сколько ты берешь за свои услуги? - запыхавшийся ростовщик сразу приступил к делу.
- Если сон несложный, то одну монету, если запутанный и неясный, то две.
- Мой сон очень простой, - в глазах Самуила сверкнула искра неприязни, - и не займет у тебя времени даже одну монету. Спроси-ка у своей книги...
- Книга требуется мне для разрешения сложных дел. Простые сны я способен толковать, не прибегая к ее мудрости.
Ростовщик недовольно скривил губы. Жалкий старик, сидящий в пыли, и его дурацкая книга... но знающие люди утверждают, что ни он, ни она никогда не врут.
- Одна монета - очень хорошая цена за какой-то глупый сон!
- Я не занимаюсь глупыми снами, - ответил гордо Абу-Али, - ибо они собственность глупцов. Ко мне приходят только умные люди, и сны у них соответствующие. Если тебе нечего поведать, то зачем тогда ты отвлекаешь меня?
- Да как я могу тебя отвлекать, если ты ничего не делаешь, а просто сидишь с закрытыми глазами рядом со своей бесполезной книгой?
Толкователь с благоговением положил руку на изрядно потертый кожаный переплет:
- Только невежда мог позволить себе так отозваться о великой книге, чьи страницы листали руки многих мудрецов Востока, да будет всеми ими доволен всемилостивейший и всемогущий! Издалека, с берегов странной желтой реки, привез ее в наш город известный своею ученостью Сибавейхи, грамматик, ставший впоследствии казием. Ему же она досталась из рук другого мудреца и ученого, чье имя не сохранила моя память. Но как утверждал подаривший ее мне учитель, да пребывает милость Божия на нем - первым человеком, познавшим свет знаний, коим наполнены строки отмеченной печатью Аллаха книги, был сам царь Соломон!
- Ну, хорошо, хорошо! - с досадой замахал руками ростовщик. - Можешь не открывать эту умную книгу! Растолкуй тогда сам ту чертовщину, что не дает мне спокойно жить последние несколько дней.
Абу-Али покачал отрицательно головой.
- Ты уже отнял у меня, - кротко поведал он топтавшемуся в нетерпении Самуилу, - времени ровно на одну монету, беспричинно споря и ругаясь.
Ростовщик сунул дрожащую руку в кошель и извлек один диргем. Трясясь от жадности, уронил монету в ладонь толкователя и, едва сдерживая душившее его раздражение, злобно проворчал:
- Надеюсь, что ты сполна отработаешь то серебро, что я потратил на тебя!
Старик с достоинством принял деньги и жестом пригласил посетителя присесть рядом. Оглаживая степенно бороду, спросил ерзающего беспокойно ростовщика:
- Так что мучает тебя, почтенный Самуил?
- Мне приснился пожар! - морщась, словно от зубной боли, ответил тот. - Разъясни, старик, да поживей, что означает сей ужасный знак?
Толкователь пожал в ответ плечами.
- Мне необходимо знать больше, чтобы проникнуть в суть посланного тебе Аллахом предостережения. Поведай в деталях, что за пожар ты видел: горел ли это дом, город или копна сена? Видел ли ты людей на пожаре, погиб ли кто-нибудь из них в огне?
Ростовщик вздохнул, старательно вспоминая, затем заговорил торопливо:
- Мне приснилось, что я возвращался вечером с базара домой и вдруг увидел поднимающийся к небу столб дыма. Горел мой дом... Я бегал вокруг него, звал соседей и прохожих, но никто из них не явился на помощь! Трусливые людишки, думающие только о своих никчемных делах, пусть Аллах покарает их всех! Мой дом сгорел, вместе со всем богатством и я один сиротливо стоял на пепелище. С тех пор я не нахожу себе места! Сидя днем в лавке, я только и думаю с ужасом о том, что могу увидеть, вернувшись вечером домой! А потому, то и дело, пугая клиентов, бросаю все дела и спешу убедиться, что имущество моё по-прежнему стоит в целости и сохранности.
- Трудный случай! - покачал головой Абу-Али. - Прежде чем взяться за толкование сокрытого в послании Всевышнего, ответь мне еще на один вопрос - а что твои слуги, живущие в доме? Ты им не доверяешь или они настолько ленивы, что не в состоянии дойти один-два раза в день до лавки хозяина и успокоить его?
- У меня нет слуг! - ответил злобно ростовщик. - Я не желаю тратить деньги зря, ради содержания толпы ленивых мерзавцев, мечтающих в один прекрасный момент завладеть моим богатством!
Толкователь в затруднении развел руками:
- Боюсь, что без помощи книги нам не обойтись. Аллах не зря послал тебе столь странный сон и нам нужно подойти к делу со всей ответственностью, дабы не вызвать неудовольствие Всемогущего поспешностью в суждениях, столь свойственной людям молодым и неопытным!
Усаживая на место порывающегося вскочить ростовщика, Абу-Али продолжал:
- Не хочу тебя пугать лишний раз, но твой случай видится мне очень и очень серьезным! Да ты и сам прекрасно понимаешь это, потому как тревога, что живет в сердце, уже выкрасила твоё румяное лицо юноши в пепельный цвет, словно перед уходом в иной мир!
Самуил испуганно ухватился было за свои толстые щеки, но Абу-Али положил ему руку на плечо, успокаивая, и ростовщик послушно затих, внимая старику.
- Пришла пора нам открыть книгу, чья мудрость превосходит и мою, и твою, дабы узнать наконец, что за испытания уготовил тебе Всевышний. Будь так добр, дай мне вторую монету и я обещаю, что страхи, терзающие тебя, развеются без следа.
Толкователь протянул руку и перелистнул несколько страниц. Ростовщик молча следил за его пальцем, скользящим вдоль исписанных непонятными символами строк. Абу-Али долго рассматривал странную вязь, а потом глухо проговорил:
- Ты был прав, почтенный Самуил, когда решил прийти ко мне. Аллах милостивый всерьез решил изменить твою жизнь! Вот только в хорошую или плохую сторону - пока мне не ясно. Скорее всего, это будет зависеть только от тебя самого. Книга содержит рассказ об одном похожем случае с человеком из Багдада: вовремя предупрежденный толкователем, житель принял необходимые меры, обезопасив себя и свой дом. Книга говорит мне, что человек тот не знал в дальнейшем горя, оставаясь до последних дней счастливым и богатым.
- Так что он сделал, шайтан тебя забери! - не выдержал ростовщик. - Пока ты морочишь мне голову, мой дом уже, наверное, сгорел до тла!
- Я не думаю, что это уже произошло, - ответил ему Абу-Али, - но чтобы успокоить тебя, расскажу, как поступил умный человек из Багдада. Каждое утро, выходя из дома, он подавал горсть медяков нищим, с просьбой докладывать ему в лавку время от времени о благополучии оставленного имущества. А когда дом все-таки загорелся, то вовремя извещенный, он был на пожаре первым, и с помощью сбежавшихся людей быстро его потушил, щедро наградив затем каждого помощника.
- Щедро наградив каждого?! - возопил ростовщик. - Да ты просто хочешь пустить меня по миру!
- Я хочу помочь тебе избежать кары Всевышнего, который будет весьма недоволен тем, что его предостережением посмели пренебречь. Иди с миром и делай, как я говорю! Помни, что пожалев жалкий медяк бедняку, ты рискуешь потерять все свое богатство...
Солнце неторопливо переползало по небу, удлиняя тени, затихал понемногу и шум базара. Расходились по домам покупатели, собирали не проданный товар ремесленники и купцы.
Кто-то возносил молитву небесам, в благодарность за удачный день, а иной, хмурясь, подсчитывал на ладони скудную выручку.
Человек в богатой одежде, важно кивая в ответ на почтительные приветствия, шествовал чинно между торговых рядов к месту, где расположился толкователь снов.
Джафар Шейбани, верный слуга и советник эмира, превзошедший в изучении наук других придворных мудрецов, остановился в паре шагов от Абу-Али, кривя в усмешке губы:
- Годы идут, а ты пребываешь всё там же, где я впервые увидел тебя двадцать лет тому назад. Старый коврик у стены, засаленная чалма и древняя книга, которую никто кроме тебя не может прочесть.
- Постоянство - отнюдь не худший из человеческих недостатков, - отозвался толкователь, обращая свой взор на нового посетителя.
- Те жалкие крупицы знания, коими одарил тебя милостиво Всевышний, могли бы принести немалый достаток, используй ты их с умом и во благо себе.
- Я благодарен Аллаху за то, что уже имею, - вежливо ответил Абу-Али гостю. - Он определил мне место среди людей, и даже эмир знает, где меня найти.
- Не обольщайся на свой счет, - поморщился недовольно Шейбани. - Повелителя интересует не жалкий старик-толкователь, а мудрость столетий, что заключена в старинной книге, лежащей рядом с тобою.
- Эмир прислал тебя с поручением? - жестом приглашая вельможу присесть рядом, спокойно поинтересовался Абу-Али. - Тогда нам стоит безотлагательно приступить к делу. Расскажи мне подробно, что просил передать светлейший, опора халифата и верный меч ислама.
- Величайшему из ныне живущих - да продлится вечно его царствие, приснился странный сон, - неохотно начал рассказ Джафар. - Он мчался по узкой горной тропе, преследуя дикую лань, но внезапно конь его оступился и сорвался в пропасть. Эмир встревожен и желает знать, что предвещает ему сие видение?
Некоторое время Абу-Али задумчиво рассматривал опустевшие ряды, затем перевел взгляд на верхушку минарета, освещенного заходящим солнцем. Ученый терпеливо ждал, в душе проклиная медлительность старика. Но что поделать, если грозный правитель верит во всю эту чушь?
- Аллах послал повелителю предостережение, - соизволил ответить, наконец, толкователь, - и оно напрямую связано с будущими планами нашего великого правителя.
- Я так и знал, - выдохнул с облегчением советник. - Когда эта злобная лисица, визирь Мухаммад-Наср - да поглотит ад его душу, стал день за днем нашептывать господину о необходимости развязать войну с соседями, я сказал Светлейшему, что сей путь лежит по краю пропасти.
- Разоряя чужие дома, добьешься только одного - тебя станут ненавидеть и проклинать, - кивнул головой, соглашаясь Абу-Али. - Скажи, ученый муж, а как часто твой господин призывает к себе наложниц?
Советник удивленно вытаращился на неторопливо листающего свою книгу толкователя.
- Зачем это тебе? Впрочем, давно уже не секрет: эмир наш, хоть молод и горяч, но почти не интересуется женщинами, большую часть своего времени проводя в обществе жаждущего воинских подвигов визиря.
Абу-Али нашел нужную страницу и теперь водил по ней пальцем, вчитываясь.
- Книга моя утверждает, что быстроногая лань, привлекшая внимание мудрого и осмотрительного правителя нашего - не та добыча, которую завоевывают силой оружия. Ищите её среди дочерей владетелей иных городов, и, найдя, обретете спокойствие. Но только помни - многое будет зависеть от тебя, уважаемый Шейбани, ибо угадав с выбором, ты надолго вернешь себе равновесие духа, а нашему городу и его жителям - мир и процветание.
- Была бы моя воля, - покачал головой ученый, - я бы давно изгнал тебя из города, старый обманщик. Но в твоих словах есть здравое зерно, а у меня на примете имеется одна весьма и весьма подающая надежды принцесса, что проживает ...
- Надеюсь, - промолвил, закрываю книгу Абу-Али, - что моя жалкая помощь облегчит твою задачу, величайший из ученых, сидящих в тени мудрейшего из правителей мира. С тебя три диргема, почтенный Шейбани, и поторопись донести до эмира откровения волшебной книги, пока тебя не опередил визирь.
Толкователь снов покидал базар одним из последних, неспешно свернув свой коврик и пряча книгу подмышку. Рыжая тощая псина увязалась за ним от ворот базара и терпеливо поджидала возле дверей чайханы, пока он насытится и обсудит с прочими посетителями события минувшего дня. Абу-Али обратил на нее внимание лишь у дверей своего дома. Животное неторопливо трусило следом, и как только старик обернулся, скромно уселось поодаль.
- Меня не проведешь! - погрозил пальцем толкователь. - Отвечай без уверток, что тебе понадобилось от одинокого старика или убирайся прочь!
Собака не двинулась с места, лишь подергивая слегка ушами в ответ на обращенные к ней слова.
- Я знаю! - провозгласил мрачно Абу-Али. - Ты одна из тех хитрых бестий, что способны выжать слезу из камня и растопить человеческое сердце, словно воск, одним взглядом невинных глаз! А добившись своего, они валяются затем лениво в тени дома, изредка попрекая хозяина хриплым лаем и оживляясь лишь при виде тарелки с похлебкой.
Собака отвернулась, всем своим видом демонстрируя, что прозвучавшая гневная тирада адресована кому-то постороннему. Это задело и немало разозлило старика.
- Да-да! Можешь пытаться убедить меня, что ты из другого теста, но раз уж мы заговорили об этом, то я вспомнил, чем обязан столь почетному сопровождению! Не тебе ли я кинул из жалости кусок лепешки сегодня утром? И тем самым явно навлек на себя гнев Всевышнего. Но почему Аллах всемогущий считает, что случайный милосердный поступок влечет за собою какие-либо обязательства?
Абу-Али раздраженно толкнул калитку, но задержавшись на пороге, обернулся к неподвижно сидевшему зверю.
- Впрочем, если Господь будет настаивать, то я, возможно, исполню его волю... - с этими словами он скрылся во дворе, прикрыв за собою дверь.
Устроившись под растущей у дома чинарой, старик терпеливо ждал, вглядываясь в сумрак наступающего вечера.
Не прошло и минуты, как калитка тихонько скрипнула, и в приоткрывшуюся щель показался сначала нос, а затем и вся его владелица. Остановившись на пороге, она застенчиво посмотрела на раздосадованного Абу-Али.
- Уж и не знаю, - произнес он, качая головой, - благодарить ли тебя, Всевышний, за этот подарок, или принять, как наказание самонадеянному глупцу, осмелившемуся вмешиваться в судьбы людей?
Собака втянула носом воздух и сделала несколько шагов по направлению к сидящему под деревом человеку.
- Само собой, - продолжал монолог толкователь, разглядывая незваную гостью, - я смогу прокормить нас обоих. И вполне вероятно, что ты прав, давая мне возможность помочь хоть кому-нибудь не словом, а именно так - заботой и куском хлеба.
В небе зажглись первые звезды, круглощекая луна, утвердившись над городом, с удивлением разглядывала маленький тесный дворик, где одинокий старик вел странную беседу с бродячей собакой.
- Возьми, - сунув за пазуху руку, Абу-Али отломил кусок от пирога, что взял с собою из чайханы, - и будем считать, что мы договорились. Отныне мой дом под твоей охраной, а я обязуюсь кормить тебя и время от времени расчесывать шерсть. Если ты не против, то прими в знак моей дружбы.
Вытянув шею, собака осторожно взяла с ладони предложенное угощение и улеглась рядом, косясь глазом на книгу, что покоилась на коленях у толкователя.
- Тоже хочешь знать, что в ней написано? - усмехнулся Абу-Али. - Желание вполне понятное. Можешь не верить, но она досталась мне почти даром, когда я бродил однажды по торговым рядам в славном городе Багдаде. Да и кому нужна книга, которую нельзя прочесть?
Толкователь коснулся кончиками пальцев кожаного переплета и подмигнул лежащей у его ног псине.
- Многие ученые люди пытались разгадать написанное, однако язык её в наших краях неизвестен, и даже прибывшие из далеких земель купцы разводят руками, не в силах разгадать таинственные символы. Все люди в городе считают, что только мне дано понимать слова загадочной книги, а я их в этом не разочаровываю. Так мы и прожили последние двадцать лет вдвоем, каждое утро отправляясь на базар, чтобы заработать на пропитание толкованием снов. В которых, как я подозреваю, мы оба мало что смыслим...
Трещали в листве невидимые цикады, дремала под деревом собака, давно улеглись отдыхать в доме старый Абу-Али и его таинственная книга, а над городом куда-то плыли по своим делам пушистые облака, легкие, словно детские сны и такие же безмятежные...