"...весна долго ходила вокруг крепостных стен Покати-Горошкова, словно забредший в неведомый край кочевник, не решаясь взять их приступом. Уже сами собой на улицах истаяли сугробы, вскрылась ото льда речка Квакша, а та, которую ждали с нетерпением уставшие от зимних холодов горожане, всё прогуливалась где-то поблизости, прячась за хлопьями внезапно налетающего снега.
И только тихим субботним утром, призвав на подмогу жаркое солнце, стаи шумных перелетных птиц и теплый юго-западный ветер, она неожиданно вошла в город, сразу и безоговорочно утверждая в нем свою власть.
Распахнув окна навстречу горячим лучам, покати-горошковцы изумленно взирали на зелень распустившейся молодой листвы, ещё вчера старательно притворявшуюся почками. Весна стремительно шагала по городу, заглядывая в каждый двор, где её радостно приветствовали бойкие воробьи, возвещая гвалтом своим начало новых времен.
За речкой Квакшей грянул Большой Патриарший колокол, и звук его разлетелся над крышами Покати-Горошкова, пугая ворон и пробуждая к жизни спящих. Перелетев через речку, звон отразился от стен Детинца и заметался в лабиринте узких улиц Старого города.
- Вашество! - худой, с нелепыми рыжими усами секретарь-референт, робко постучал в дверь царской опочивальни. - Весна пришла!
- Как пришла? - раздался из-за двери испуганный голос. - Я не звал! Кто пустил? Почему не доложили загодя?
- Она сама, вашество! - наклонившись, зачастил референт, прижимаясь губами к замочной скважине. - Исключительно самовольно и без предупреждения. Прикажете гнать взашей?
В царской опочивальне некоторое время молча размышляли. Рыжеусый секретарь терпеливо ждал, склонившись перед дверью.
- Неужто она послушается? - раздалось, наконец, изнутри.
- Трудно сказать... - пожевал губами референт. - Но ведь можно не рисковать и объявить народу, что в природе сегодня всё идет согласно высочайшему соизволению. Вашему, разумеется, государь. Иными словами, как и обычно.
- А если спросят, почему так поздно?
- Не "поздно", а в соответствии с загодя утвержденным расписанием парадов, - тут же нашелся секретарь.
- Парадов?
- Так точно-с! У нас как раз сегодня по графику - весенний. И парад, и весна - оба в наличии имеются. Каждый сомневающийся лично сможет убедиться.
За дверью зашуршало, громыхнул засов.
- Заходь, - велел слуге Горох. - Только шустрее!
Референт ужом юркнул в узкую щель. Горох тут же с грохотом захлопнул дверь, быстро задвигая засов.
- Что случилось, вашество? - оказавшись внутри царских покоев, приглушенно спросил он.
- Просители, будь они неладны, - отозвался Горох, прислушиваясь к шорохам за дверью. - Замучили уже, сил нет - всё ходят, всё просят! Одни, пАнимаешь, до сих пор на прошедшие зимние игрища деньги тянут - дескать, полозья из чистого золота на санки, чтобы они быстрее с горки ехать могли, ставили? Ставили... Теперь, оказывается, их снять требуется и на лезвия для коньков переплавить. А другие за городской стеной, в чистом поле всё пытаются из осколков Незнамо-Чего вырастить Невесть-Что...
- ХРЕН, вашество, - подсказал референт. - Храм Роскошных Естественных Наук. Для проведения ученых диспутов, служб и прений, а также ежедневного торжественного бдения лучших умов государства о благе Вашего Величества.
- Они там набдят... - вздохнул Горох. - Мало никому не покажется. И мне - в первую очередь.
Он с кряхтением присел за стол, грустно подпер ладонью щеку. Референт почтительно стоял у двери, давая царю возможность выговориться.
- Жулики вокруг одни, - брюзгливо молвил государь, кривя презрительно губы. - Тащат из казны направо и налево, а мне за них перед народом отвечай.
- За что он вас и любит! - вставил слово референт. - Прямо боготворит. Сам слышал.
- Да ладно врать-то! - чуть смягчился сердцем Горох. - Где ж ты слышать-то мог, если за стены Детинца только в персональной бронированной карете, да под двойной охраной?
- Дык, вашество - боготворят столь звучно, что не услышать невозможно! А уж в любви признаются в таких выражениях, что и не описать...
- Ладно, - махнул рукой Горох, - будет тебе врать! Расскажи лучше про парад - чего вы там напридумывали?
Референт вытянулся по стойке "Смирно!" и затарахтел, уставившись в потолок:
- Согласно вашему распоряжению, войска для традиционного весеннего парада с раннего утра построены, сапоги у солдат щетками надраены, усы со всей положенной лихостью закручены!
- А эта... как её? Полевая кухня в наличии тоже имеется? - одетый в теплый азиатский халат и мягкие туфли на босу ногу, Горох склонился над картой города, услужливо разложенной референтом на столе.
- С рассвета на исходном рубеже! - щелкнул каблуками референт. - Лично для вас, вашество, министерством обороны разработано и заготовлено следующее военно-диетическое меню: бутерброды "Гвардейские" с икрой красной, черной и щучьей, сэндвичи "Походно-строевые" с ветчиной, бужениной и шестнадцатью сортами сыра. Отдельно ожидают подачи расстегаи "Адмиральские" под "Гороховку классическую", тройной очистки - молоком, серебром и святой водой", ...
- Погоди, - жестом остановил референта царь. - А для народа моего любимого какое угощение твои повара приготовили?
- Кашу из топора, вашество! На основе экологически чистой колодезной воды и прошлогодней перловки с армейских складов, что третьего дня за рекой горели.
- Перловка... - покатал во рту незнакомое слово монарх. - Это у нас...
- ...почти как икра, только значительно крупнее, - услужливо подсказал секретарь. - И чтобы вкус ейный ярче проявился, я велел в котлы крупной соли добавить, не жалея. Пусть людишки порадуются щедрости царской! А вот тушенку приказал не класть, ибо в ней жутко вредный для здоровья холестерин ваши ученые обнаружили. Да и нет её на складах давно: как узнали, что она вредная - враз всю и извели...
- Это правильно! - похвалил слугу царь. - Нечего народ разной дрянью травить. Нам подданные нужны здоровые, жизнерадостные и трудоспособные. А с перловкой ты хорошо придумал: по описанию каша твоя - прямо деликатес!
- Все лучшее - в массы, вашество! А мы уж как-нибудь на икорке перебьемся.
- Молодцы! - кивнул головой Горох, размеренно постукивая по краю стола старой курительной трубкой. - Хвалю!
Трубка досталась государю в наследство от прежнего правителя Города, а тому - от его предшественника. Это был древний и довольно увесистый артефакт, ощутимо пованивающий закисшим табаком.
Неприятный запах, исходящий от неё, заставлял Гороха то и дело брезгливо морщиться. Царь давно мечтал выкинуть вонючий раритет к чертовой матери, но как назло, трубка присутствовала на всех более-менее известных художественных полотнах, посвященных эпохальным событиям в истории Покати-Горошкова. Она сама стала историей, своего рода символом власти, переходящим от одного монарха к другому.
- И знаешь что... Прикажи-ка служкам водки для народа не жалеть! - стараясь держать пахучий символ подальше от себя, велел Горох. - Пусть выкатят на площадь бочку и нальют всем по рюмке, а первому крикнувшему "Слава Гороху!" - целых две!
- Всенепременно, вашес...
- Слава Гороху! - нестройно грянуло за дверью, заглушая ответ референта.
- Шельмы! - теряя на ходу туфли, устремился было к закрытым дверям Горох. - Опять под дверью подслушиваете, тараканы сторожевые? Вот я вас тапкой! Сказано было: водку - народу!
- Вашество... - ловко ухватил его за полу развевающегося халата секретарь. - Вы сказали - первому крикнувшему.
Остановившийся на полдороге Горох сердито засопел, размышляя, как ему поступить. В коридоре испуганно перешептывались.
- Это же штыки, вашество, - шепнул ему на ухо референт. - Их надо периодически смазывать, дабы не предали во время смуты.
- Черт с вами! - перекрестившись, крикнул Горох в сторону закрытой двери. - Будет вам от царя бутылка!
- Слава Гороху! Слава! Слава...
- Хватит! - прикрикнул на разошедшихся стражников Горох. - Больше пол-литра все равно не дам.
Радостные крики за дверью моментально стихли, и в царском тереме наступила привычная деловая тишина.
- Ладно, с питанием понятно, - вернулся к разложенной на столе карте царь. - Теперь докладывай по существу мероприятия - как, когда, откуда...
- С востока на запад, вашество! - бодро доложил референт. - Поротно, значит, на одного линейного дистанции...
- А почему с востока на запад? - поднял Горох взгляд от карты. - Отчего не наоборот?
- Традиция, вашество. Деды ходили, прадеды - всегда на запад.
- А на другие стороны почему не ходили?
- В былинные времена, вашество, кое-кто ходил на восток и на юг. Но очень давно. Уж больно шагать далеко. Да и дороги у нас, сами знаете, какие...
- Что же теперь, не ходит туда никто?
- Как не ходить - ходят. Но чаще - водят. Исключительно ради блага государства. Кого на время, а кого и пожизненно. Тоже традиция.
- Традиция, говоришь? - почесал затылок Горох. - Сохранить древние традиции - для нас это первостепенная, стратегическая, если можно так выразиться, задача. Особенно в нонешнее неспокойное время. Государству так не хватает всеобщего духовного единения под моей отеческой рукой, национальной идеи...
- Умрем за царя, вашество, - осмелился нарушить его монолог референт.
- Это, голубчик, ваша всеобщая почетная обязанность! - покачал головой Горох. - А мне требуется идея, способная объединить всех подданных ради добровольного, заметь, исполнения упомянутой тобою обязанности. А к идее этой мы ещё чего-нито пришлепаем, со временем, духовными скрепами...
Горох задумался, мечтательным взором оглядывая на карте рисованные от руки границы Покати-Горошкова. Референт почтительно молчал, не мешая царю предаваться фантазиям.
За рекой вновь басовито загудел Большой Патриарший колокол, и, отвечая ему, наперебой заспешили звонить колокола по всему городу.
- Вашество, - прерывая плавное течение монарших мыслей, подал голос секретарь, - а если объявить нашему народу, что он избран Богом для особой исторической миссии? И просто обязан, в связи с вышеизложенным, сплотиться.
- Что сделать?
- Сплотиться, вашество. Вокруг вас, своего любимого монарха. И умереть за...
- Да погоди ты умирать! - досадливо махнул рукой Горох. - Представиться тебе ещё такая возможность... Давай подробнее про идею.
- Вашество! - напрягся референт. - Надо, чтобы народ не просто умереть желал, а в неравной борьбе с врагами! Внутренними и внешними.
- Не много ли врагов сразу? - усомнился Горох. - Не ровен час, запутаются люди, кто есть ху... Народ-то у нас, сам знаешь, какой неразвитый.
- А чтобы не запутался, мы ему ежедневно и в подробностях станем описывать повадки и обличье внешних врагов, - успокоил его референт. - Благо, их завсегда с избытком хватало. Да что там говорить, вашество - весь мир на нас зуб имеет. Избранности нашей, нами самими ещё не осознанной, люто завидует.
- Тут ты прав, - вздохнул грустно Горох. - Не жалуют нас в прочих иноземных царствах за открытость и широту души, а также природную чистоту помыслов. Даже обидно порой бывает - мы им при встрече свой сердечный "шалом!", а они нам в ответ - фигу под столом... Ну, хорошо, с внешними врагами понятно. А где мы с тобой внутренних возьмем?
- Внутренние, вашество, сами со временем появятся. Из тех, что не пожелают сплотиться вокруг вас.
- Обязательно, вашество! А не найдутся сами, так верные люди завсегда на них укажут. А уж в Следственно-Пыточном Департаменте заплечных дел мастера любому упрямцу язык развяжут. Поверьте знающему человеку, вашество - без внутренних врагов не останемся. Еще очереди на допрос стоять будут! Лишь бы в тюрьмах всем желающим места хватило...
- Ладно, убедил! - Горох сунул надоевшую трубку в карман халата. - Раз с идеей разобрались, то подай парадную мантию! Сейчас воочию поглядим, кто и как вокруг меня сплотиться желает...
Колокола радостно трезвонили по всему Покати-Горошкову. Стоя на крыше усыпальницы наипервейшего из Горохов, Вождя и Покровителя славного Города-на-Квакше, а также Любящего Отца всех его обитателей, царь с недоумением разглядывал совершенно безлюдную дворцовую площадь.
- Ну и где народ? - повернулся он к референту. - Ась?
- Ждёт сигнала, вашество! - заверил тот государя. - Он ведь у нас без команды сверху действовать не приучен. Извольте для начала мероприятия платочком взмахнуть...
Горох ещё раз с подозрением огляделся по сторонам, затем достал из кармана платок и небрежно махнул им сверху вниз.
И тотчас, заглушая звон далеких колоколов, где-то поблизости, скрытый от постороннего взгляда, грянул духовой оркестр. По узким переулкам, ведущим к дворцовой площади, побежали наперегонки какие-то люди, что-то радостно крича и размахивая приветственно руками. Взвились в небо разноцветные шары, а чуть выше них ручные журавли растянули в небе транспарант: "Жизнь за Гороха - от первого пука до последнего вздоха!"
- С пуком они, пожалуй, погорячились, - поморщился Горох.
- Так ведь от чистого сердца, вашество! Простому народу для вас ничего не жалко...
Площадь стремительно заполнялась ликующими горожанами. Невесть откуда взявшиеся распорядители из числа царских десятников, деловито строили прибывающих людей в походную колонну. Девушки в национальных костюмах "в горошек" раздавали участникам шествия плакаты, воздушные шары и знамена. Возле бочек с водкой кипел настоящий водоворот. На площади царила обстановка всеобщего истеричного возбуждения, с примесью бездумного фанатизма и позитивно-агрессивной паранойи. Чувство сопричастности великому событию накрыло Гороха с головой, и по щеке его поползла скупая монаршая слеза.
- А что это там над толпой? - ткнул он пальцем куда-то в пространство.
- Транспаранты, вашество!
- Прочти, что писано на них! Хвалят меня или только покорнейше благодарят?
- "Все, кому живется плохо - дружно встанем за Гороха!" - бодро продекламировал референт. - Как я и говорил, вашество - боготворят и желают. Все, как один.
- Ну, это ещё бабка надвое сказала, - хмыкнул недоверчиво царь. - Вот ответь, как на духу - многим у нас нынче живется плохо?
- Примерно половине государства, вашество!
- Вот видишь, - поднял указательный палец Горох, - на лицо явная недоработка, братец. Нет у нас, оказывается, абсолютного большинства сторонников по стране. Куда же вы смотрите, а, служивые?
- Дык, с кадрами беда, вашество! - торопливо забормотал референт. - Прежние бояре по заграницам разбежались, а от думдуков последнего созыва проку мало.
- Не справляются, говоришь? - брезгливо дернув уголком рта, мрачно осведомился Горох. - Дури в них не хватает?
- Чего-чего, а дури и жадности в них изрядно, - успокоил его референт. - Подбирали тщательно, особо выдающихся всячески поощряем и продвигаем. А вот с остальным, к сожалению, беда... Но мы работаем над этим!
- Эх, работнички! - скривился недовольно Горох. - Все мне за вас приходится делать. Даже на параде сам рукой машу. Трудно двойника подыскать, чтобы государь лишний раз не перетруждался?
- Подыщем, вашество, - терпеливо переступая с ноги на ногу за спиной царя, пообещал секретарь. - А то ведь и вправду - для народа развлечение, для казны облегчение, а для вас одни мучения...
- А вам, дармоедам, бы все казну облегчать, - облокотившись на перила, Горох рассеянно скользил взглядом по празднично разодетой толпе. - Ну, где они там, черти, почему не начинают?
- Кого-то он мне напоминает... - наморщил лоб Горох. - Издалека вроде похож на министра по разным щекотливым ситуациям?
- А это он и есть, вашество. Но только по "ситуациям" он был в позапрошлом месяце. А в прошлом вы его перевели в губернаторы.
- Ну да, ну да, - почесывая лысину под короной, оживился царь, - что-то такое припоминаю...
- Дык, с этой недели он у нас по военному ведомству проходит, - окончательно прояснил монарху ситуацию референт. - В связи с производственной необходимостью.
- А прежний наиглавнейший куда делся?
- Толи блуждает, толи блудит... - замялся референт. - Пока до конца не ясно, но в Следственно-Пыточном обещались проявить усердие.
- И пущай проявят, демоны кабинетные! - сердито приложился кулаком к каменным перилам Горох. - Проявят, зафиксируют и отпишут. Как у нас издавна заведено - с должным почтением, золотом по глянцу.
- Если с усердием, вашество, - осторожно наклонился к царскому уху референт, - то многие ваши наивернейшие слуги безвинно пострадать могут. Да и слухи разные в народе пойдут. Для вас не слишком полезные...
- Ладно, ладно, понял! - недовольно поморщился Горох. - Тогда так - с усердием, но по понятиям. Дабы лишний раз не плодить сплетен.
- Очень мудро, вашество! - с явным облегчением отступил назад референт. - Ежели всё по понятиям, то какие могут быть сплетни? А виновника определим в административный резерв. На время. Тем более что новый воевода прекрасно справляется.
- Ну, так он у меня вон какой молодец! - залюбовался командующим Горох. - И фактурный, и послушный, и мундир на нём ладно сидит... Думаю, что медаль надо новому воеводе после парада вручить! Или даже орден. А может быть, очередную должность? В каком ведомстве у нас сейчас хуже всего с делами обстоит?
- Ну... - моментально погрустнел референт. - Так сразу и не скажешь...
В этот момент оркестр решил взять паузу. Стало слышно, как гудит внизу собравшаяся толпа и выкрикивают команды десятники.
- Сейчас пойдут, вашество! - произнес референт, и следом успевшие перевести дух музыканты грянули марш "На грядках Гороховки".
Колыхнулись первые ряды царского воинства, и, набирая ход, двинулись через площадь, звучно чеканя шаг. Музыканты поднатужились, выдавая навстречу плывущим в небе облакам бодро-задиристое, подгоняемое молодецкий посвистом:
Умрем за царя,
Эх, умрем за царя!
Чтобы жизнь холопская
Не пропадала зря!
Умрем за царя,
Умрем, как один!
Без подвоха - за Гороха,
Он наш царь и господин!
- Чьё творение? - дернул краем рта государь.
- Наш потомственный гимнодел расстарался, - тотчас ответствовал секретарь. - Аккурат к весеннему параду и в духе новой национальной идеи. Озвучив, так сказать, искренние пожелания трудящихся.
- А что у нас тут за чудо-богатыри? - с удовольствием оглядывая бряцающих новенькими медалями круглолицых упитанных молодцов и полураздетых девиц на высоченных шпильках. - Ишь, какие бравые!
- Отдельный гвардейский батальон агитпропа "Пустолайки", вашество! Чудовищно талантливые мерзавцы - способны оглушить злобным лаем любого вероятного противника. В сражениях за вас разбрызгали столько ядовитой слюны, что теперь потребуется несколько десятилетий специальной санитарной обработки почвы. Зато все, как один - орденоносцы!
- А что у них на знамени вышито? - прищурился царь. - Никак не разберу...
- Девиз батальона, вашество! "Совести - нет! Принципам - нет! Вот в чем залог наших побед!"
- Хороши, подлецы! - с удовлетворением кивнул головой Горох и приветливо помахал рукой батальону, проходившему в этот момент мимо усыпальницы. - Вон ту, глазастую, что ножку тянет в правом ряду, вечером пришли в опочивальню - лично вручу очередную награду...
Заметив проявленное государем внимание, агитпроповцы с таким усердием взялись печатать шаг, что поднятая ими пыль в считанные секунды скрыла батальон от глаз зрителей. Из мутного облака доносился лишь бряцанье боевых наград и мерный топот сотен ног.
- Вот ведь нагнали мути, черти брехливые! - не на шутку расчихался Горох.