Капитану Свистунову сон приснился на заре:
Будто он, в спецовке драной, где-то бродит по жаре.
А в руке не жезл заветный, а совковый инструмент,
И следит за ним хвостатый, при рогах и вилах мент...

Капитану Свистунову с того сна не по себе - 
Он скорбит, вгрызаясь в землю, о загубленной судьбе.
Строит замки и дороги, улучшая чей-то быт,
Ночью варит макароны и порой бывает бит.

Капитану Свистунову жизнь сия не по нутру,
Кожа тонкая не греет больше кости на ветру.
Вместо денег оплеухи да задорный здешний мат,
Вши заели, пучит брюхо и болит отбитый зад.

Капитану Свистунову надоело всё до слёз:
Он мостит себе веревку средь высоких двух берёз,
Но в предсмертную минуту, услыхав бедняги плач,
Ему с облака, зевая, крикнул странный бородач:

"Что скулишь, переполняя лишней скорбью этот мир?
За грехи сюда ты сослан, а не приглашен на пир.
Вымогал с народа взятки, водку пил и воровал - 
Вот за эти прегрешенья к черту в лапы и попал..."

Капитану Свистунову и обидно, и смешно:
"Вам, папаша, надо мною потешаться не грешно?
Как питаться и плодиться, коль в руках нет ремесла?
Я ж без палки полосатой, словно баба без весла...

И потом, народец подлый мне совал купюры сам,
Вот бы чьею "перековкой" да заняться небесам!
Служба царская такая - без мздоимства не прожить,
А "за так" туда, поверьте, не пойдет никто служить.

Так что я, как ангел светел и страдаю тут зазря.
Вы уж лучше прикажите, чтоб свезли сюда царя!
А меня - обратным ходом, потому как не досуг:
Тяжела народа доля, коли нет с ним верных слуг!"

Хмыкнул старец бородатый, почесав рукою плешь:
"Мне ораву лихоимцев разместить такую где ж?
Иль опять снести потопом во грехе погрязший род,
Чтобы после семенами вновь засеять огород?"

Бормотал и матерился, зябко кутаясь в тогу,
А потом позвал с крылами белоснежными слугу:
"Отнеси его обратно и скорей вертайся взад!
Нам теперь одна забота - как пошире сделать ад..."

На столе звенит будильник, рядом мирно спит жена,
Капитану Свистунову небо видно из окна...
"Вот приснится же такое! - он качает головой. -
А мужик тот, бородатый, матерился, как живой!"

Прогоняя сна остатки, натянул, кряхтя, сапог:
"Служба царская - не сахар, чтобы там не думал бог.
Это он на всем готовом и с нуждою не знаком,
Коль не брать с дающих денег, так объявят чудаком!"

Затянувшись в портупею, он ушёл, чеканя шаг,
Чтоб устроившись в засаде, охранять дорожный знак.
А в далеком синем небе, где гуляют облака,
Двое резались упорно в "подкидного дурака"...