Аннотация: По крайней мере автор бы хотел, что бы этот рассказ воспринят как лирика.
Букет цветов, подаренный Наташе.
Это было, дай Бог памяти, году в восемьдесят седьмом. После
спектакля красавице-грузинке Жанне, нашей приме, подарили цветы.
Знаете - такие большие шапки - круглые, белые и много-много ле-
пестков, чуть желтых на краю язычка. Ну как они называются? То ли
астры, то ли хризантемы - а может как-нибудь еще - все путаю наз-
вания. Дети в чистеньких костюмчиках и нарядных платьицах, шага-
ющие в школу после летних каникул, обычно несут их. Да, это было
осенью.
Из Дома Культуры я, Жанна и Таня вышли на одну из тех тихих
московских улочек, в которых плотно стоят черные "Волги" со
скучающими шоферами средних лет, застывшими над газетами "Прав-
да". На стекла машин иногда высаживались выпуклости влаги, ре-
шительно не желающие объединяться друг с другом и скатываться
вниз по скользкой поверхности : маленький дождь; даже не дождь,
так, непонятного названия осадки - зонты никто не открывал,
казалось, миниатюрные капельки просто висят в опаловом воздухе.
Жанна решила заскочить в продуктовый, а мы остались ждать
около длинных гранитных ступенек.
Букет Жанна отдала Татьяне. Правильно, конечно, чего там с
ним за колбасой толкаться, вообще-то можно было бы и мне отдать,
ну да это у меня чисто актерская зависть.
Вы конечно знаете, что женщины любят цветы, и, вероятно до-
пускаете, что это чувство может быть взаимным, - когда Таня
взяла букет, я это увидел воочию. Они составили вместе такую
совершенную композицию, что прямо дух захватывало. Цветы были
белые, светло-желтыми волосы Танюши... Но что излучало свет, и
что это за свет - какой то внутренний, что ли. Откуда он исхо-
дил? Из ее серых глаз? Нет, его испускало все пространство меж-
ду глазами и цветами - как электрическая дуга, только не мерт-
венно-голубая, а живая, бесцветная. Между девушкой и цветами
невидимо пламенела внутренняя связь, и в дымке вечера Таня и
жаннин букет озаряли кусочек улицы, воздушной невесомостью
борясь с черно-красными лестничными ступенями.
Прохожие оглядывались, а мы просто стояли, ждали Жанну и да-
же не разговаривали друг с другом... Наверное, со стороны, мы вы-
глядели странной парой стоя тут, у урны, может быть даже краси-
вой, но странной - он, похожий на дежурящего около книжного ма-
газина "жучка", и она - профессорская дочка.
Из магазина вышла какая-то женщина обремененная покупками.
Видимо нездешний свет привлек ее больше, чем других. Она пос-
мотрела на Таню, на букет, потом опять на Таню, помялась и по-
дошла:
- Девушка, Вы где цветы покупали?
Боже ж мой! Всем женщинам хочется светиться, быть красивыми.
Они навешивают на себя янтарные и жемчужные бусы ли, ожерелья
ли, в уши вдевают сережки с искусственными, цвета елочных ук-
рашений, рубинами, носят перстенечки с искусственными алмазами,
так чудесно блистающими в электрическом свете... Женщина, нес-
частная душа, искалеченная еще до своего рождения грубостью
жизни и букет цветов восприняла как недорогую яркую безделушку,
вовсе не понимая, что где-то в нем спряталась любовь.
-2-
А Таня! Конечно, в любой женщине есть актриса, но здесь было
не актерство, а артистизм высшего качества, и ее слова: "Я их не
покупала", несли не всю информацию. Сам ответ был гораздо бога-
че, и конечный смысл был несколько иной - "Мне их подарили". Та-
ня соткала его из мимики, пластики, интонаций, блеска глаз, то-
нов, полутонов, ритма, темпоритма, да всего того арсенала, кото-
рым владеет мастер.
Лично я качели не люблю с младенчества, говорят, не любил,
когда меня в коляске укачивали, в детском саду не нравилось мне
на них болтаться, вот и сейчас, когда сверху швырнуло вниз,
возникло головокружение , желание оказаться где-то в другом ,
спокойном, укромном месте. Ведь только что, я чуть ли не насмеш-
ливо ждал, как Таня будет выкручиваться , пожалуй , даже оправ-
жываться : ситуация, в которой она оказалась из-за неуместного
здесь сияния была явно не приятной, а хитрая лиска Таня выдала
такое, что, кок понимаете, сейчас этот же вопрос будет адресо-
ван мне! А ?! "Чижа захлопнула злодейка... Западня !" Что де-
лать, что же делать?
Женщина в темной болоньей куртке - в каждой руке по сумке,
взглядом, тяжелым как две латунных болванки, вперилась мне в ли-
цо. Ай-яй-яй, как неуютно почувствовал я себя под этим суровым
пролетарским взглядом. Но! Это там, где-то глубоко-глубоко внут-
ри, а снаружи я - Сфинкс ! Я тут вообще не причем. Вокруг меня
стена, или пустыня. Меня о чем-нибудь спросишь, я лишь пожму пле-
чами и улыбнусь: ну не буду я ни на какие вопросы отвечать! А к
девушке и цветам я вообще никакого отношения не имею. Просто тут
стою, совсем безотносительно и ничего не слышал совсем. Да меня
тут совсем никогда не стояло! Тем не менее внутренне я был очень
в большом напряге, прямо скажем, был в стопоре. Ведь в чем беда -
нельзя реагировать - чуть шевельнешься, расценит как повод к вопро-
су.
Уж не знаю, что она подумала обо мне (может решила: "Спросишь -
а он еще чище отбреет, мало не покажется"), но тетка отвернулась
и грациозно тронулась по тротуару. Отпустило...
...С Жанной мы расстались в метро, а потом я проводил Таню, и,
прощаясь, услышал: "А ведь она подумала, что это ты цветы пода-
рил".
Когда-нибудь со светлой грустью буду вспоминать этот случай,
но пока ( видимо, я еще недостаточно мудр), испытываю в основ-
ном некоторое раздражение.
На следующую репетицию я принес три гвоздики, розовых, и пода-
рил их Наташе. Просто так, честное слово! (Я еще долго думал, ко-
кому можно подарить "просто так").