Сегодня, при "перелицовывании" еще бедного в целом мирового сообщества, историческая память мира являет свое "научное лицо", так как в условиях продолжающейся глобализации историческая память каждой нации должна уживаться с исторической памятью соседних наций, а общность научных парадигм в мире их примиряет. После распада биполярной системы (с развалом СССР в 1991 г.) начался новый отсчет исторического времени, при сохранении конфликтности в мире, и поэтому, во многом "живя одним днем", человечество, сохраняя прежде всего национальные границы, делает ставку на "национальное время", которое примерно соответствует психофизиологическим особенностям каждой нации.
С ростом возможностей общения (по Интернету и не только) человек в сегодняшнем мире обращает огромное внимание на внешний вид, в конечном итоге подчеркивая свое национальное происхождение. Это влечет также рост националистических тенденций в мире. Своего рода гарантами "социального счастья" сегодня могут выступать национальные элиты. Представляется, что в мире власть есть отношение социальной мощи к "национальному времени", и последнее здесь выступает, при стабильности глобализационных связей, строившихся в мире еще с распада СССР, словно бы аналогом исторического времени ("времени прогресса"). Что касается, например, сегодняшней России, то здесь "национальное время" - часть социально-экономической и социально-политической "программы" выхода бывшего советского общества из тоталитарного режима, так что, можно предположить, что в РФ произошло небывалое для новейшей истории поглощение буржуазных либеральных ценностей и очень быстрое зарождение национального интеллекта. Что касается последнего, то власть в "информационном обществе" опирается именно на него, будучи связана (особенно через Интернет) с обществами своими управленческими рычагами.
Историческая память - категория вечности, как и наука, и поэтому научно обоснованная историческая память мира делает эпоху глобализации с научной точки зрения эпохой прогресса человечества. В "информационном обществе" эпохи глобализации человек не "надоедает сам себе", поскольку он по мере освоения окружающего мира (и Интернета) прежде всего ищет "живой" контакт, в котором он находит и для себя и новую информацию. Современные знания, вследствие сказанного выше, будут включать в себя и научные знания в сфере личной безопасности, а также безопасности всего общества и его власти.
Государственность в современном мире по мере развития глобализации требует стабильности "национального времени" в границах государств. Представляется, что "национальное время" наиболее стабильно в поколении глобализации ("тридцатилетние"), поскольку оно было воспитано на Интернете, который сам по себе - достаточно стабильная и неизменная информационно-распределительная система. Следовательно, современные государства мира - это в целом государства одного поколения, и при этом возраст поколения глобализации превышает привычный возраст армейской службы, и поэтому можно сказать, что в сегодняшнем мире сильная государственность (как и армия) "повзрослели" вместе с приходом в мировую политику новых элит. Думается, что приход в политику "тридцатилетних" приведет к усилению технологичности мирового сообщества, которому это компенсирует усталость (и последующий социальный и политический отдых) от XX века, века мировых войн, ставя на вооружение прежде всего еще большую научную оснащенность общества. Таким образом, "информационное общество" даже может изменить свой социальный облик, превратившись в более контрастное в смысле разницы в уровнях образования общество, в котором, как представляется, будут большую, чем в XX веке, роль играть совсем молодые люди. Это, в свою очередь, может привести к новым парадигмам безопасности в конфликтном мире, основанном на групповом, своего рода военизированном, восприятии мира - прежде всего как относительно новой системы социально-политических, глобализованных взаимосвязей, дающих человеку новые права на личную инициативу в обществе.
Усиливающаяся сегодня роль государство в мировом сообществе ставит и проблемы "рабочего" и "нерабочего" режимов государства. Так, представляется, что в "рабочем" режиме государство вырабатывает идеи для всего мирового сообщества, а в "нерабочем" - нет. Так, например, "потребление" "информационным обществом" исторической памяти зависит от воли государства к ее сохранению - именно в научных масштабах. Государство есть своего рода "социальная настройка" (в "рабочем" режиме государства) для общества, так как "национальное время" в связи с увеличивающейся "прозрачностью" национальных границ требует сохранения. "Нерабочий" же режим государства проявляется тогда, когда оно отдает, как представляется, в первую очередь внешнюю политику "на откуп" массам населения, тем самым предрасполагая его к реализации сравнительно новых для глобализации национальных идей и чувств. "Национальное время" - как в "рабочем", так и в "нерабочем" режиме государство - это прежде всего своего рода "часы безопасности", поскольку только оно в мире быстро развивающейся деловой инициативы позволяет сохранять хотя бы те же рабочие места. Думается, что есть и специфическое "рабочее место" "национального времени", так как оно тесно привязано - как к живому индивидууму, так и к Интернету и теснейшим образом связано с управлением (в частности с менеджментом времени). Представляется также, что именно "национальное время", принимая во внимание тесную связь личности и государства через Интернет, формирует "политическую корзину времени", которая становится политическим ресурсом человека - хотя бы во время его политического общения как политической разгрузки. Несмотря на влияние Интернета на сегодняшнюю жизнь населения Земли, именно "политическая корзина времени" (как величина, очевидно, постоянная относительно самого "национального времени") улучшает и стабилизирует "живое" общение и в частности научный обмен в мировом сообществе. Таким образом, историческая память мира - это сугубо политическая категория, которая, несмотря на "модернистский" запал государствообразующего поколения глобализации, достаточно консервативна и апеллирует к "вечным ценностям", сохраняемым историей различных народов, укрепляя чувство безопасности - прежде всего на национальном уровне.