Западноевропейская семья - это отношение информации к обществу, а американская семья - общества к информации - в зависимости от степени внутренней интеграции западноевропейского и американского обществ (См.: О роли демократии в современных США; Об информации и духовности в мире. // /samlib.ru/r/reznikowa_e_e/). Западная Европа - только часть континента (здесь нет доктрины подобной Pax Americana); чтобы сдержать ее цивилизационную целостность, нужно жесткое управление. В информационном обществе такое управление осуществляется через информацию.
Если семья в США - это отношение общества к информации, а в Западной Европе - информации к обществу, то, значит, политика в этих регионах - исчисляема. Так, представляется, что политика здесь - это отношение общество к "мягкой силе", так как современный, массовый уровень провдения политических акций обусловливает их содержание и направленность политики. Значит, государственно-политическая система Запада зиждется на нормировании политики, это - благополучный регион мира.
Нормирование политики в свете закона мультиформатности, очевидно, означает мультинормирование политики. Последнее явление указывает, на наш взгляд, что сейчас проходит глубинная стадия глобализации и что в дальнейшем глобализация пойдет по пути еще большего углубления. Мир един, и мультинормирование не может не повлиять на политику "двойных стандартов" в направлении ее постепенного изживания. В целом современный мир движется к нивелированию общественно-экономического и общественно-политического развития.
Исходя из формулы "политика равна отношению общества к "мягкой силе" можно сказать, что "мягкая сила" стран Запада по мере развития мультинормирования растет, и, следовательно, политика становится все более распыленной, напрямую попадая в массы. Это формирует новые массовые общественно-политические движения, которые прежде всего направлены против политических элит. Политическая система стран Запада на глазах меняется: в ней растет реальное представительство трудящихся, а политические партии у власти ориентируются на свой, именно массовый, характер.
Политическая система Запада (Западной Европы и восходящей к ее политической системе политической системы США) гораздо старше, чем политическая система России. Пройденные исторические циклы, связанное с их осмысленными итогами сравнительно бесстрессовое существование как бы омолаживают общество, и государственность на Западе выглядит молодо и современно. Взаимовлияния политических систем здесь тоже надо учитывать: теллурократическое общество и государство РФ подводит Запад к той черте, на которой он должен еще более серьезно, чем раньше, заботиться об обороне. Политическая система России выглядит старше; ее общество уже пережило соблазн коммунистической перспективы, а на Западе пока что фактом стала из побед трудящихся масс победа социал-реформизма.
По мере врастания РФ в мировую демократическую жизнь Запад с его зависимой от информации семьей становится все менее и менее агрессивен по отношению к России: мультиформатность российской демократии растет, и поэтому каждый человек из числа западной семьи регулярно получает нормированную долю информации о ней. Общество США и Западной Европы внутренне сопротивляется планам их политических элит, и "мягкая сила" этих стран по отношению к РФ растет, снижая объемы и темы влияния политики на своего рода представительство российской демократии в мире. Россия добивается своего, нового места в мировой политике - благодаря как пережитому, так и новациям, многие из которых попадают в нее с более в демократическом отношении опытного Запада. В этом контексте интересен спор "западников" и "почвенников" о ближайших перспективах российской истории - ведь небывалая в мире мультиформатность молодой российской демократии производит мощный импульс российской "мягкой силы", полной новизны благодаря ее приложимости, как уже было сказано выше, к омоложенному западному обществу. Политическая система Запада поэтому приходит в тесное соприкосновение с политической системой России, обуславливая возможное в ближайшем будущем стратегическое партнерство.