Авторы известного телесериала с Ольгой Сумской в роли Роксоланы забыли упомянуть о главной причине успеха этой обаятельной женщины при стамбульском дворе. Их можно понять. Они -- люди глубоко приличные. А причина до изумления неприлична. Хоть и валяется чуть не под ногами. Так и быть, скажу: не было бы никакой знаменитой султанши украинских кровей, не окажись у Сулеймана Великолепного самой обыкновенной гетеросексуальной ориентации!
Да неужели? А вот, поди ж ты, именно так! Ибо, как ни странно это звучит, а Турецкую империю создали педерасты. Да-да, дикие степные педерасты на арабских скакунах, ничуть не похожие на своих сегодняшних собратьев, похотливо вихляющих бедрами в эстрадных шоу. Изредка они, конечно, интересовались женщинами. Но как бы между прочим -- исключительно для продолжения рода. А в остальное время только и делали, что охотились за зазевавшимися мальчишками на всех трех континентах, доступных их армиям,-- в Европе, Азии и Африке.
Папаша Сулеймана -- Селим I, носивший ту же запоминающуюся кличку, что и популярный московский царь -- Грозный (по-турецки -- Явуз) -- даже сколотил из пленных мальчиков целый гарем. Извращенец отличался своеобразным вкусом, недоступным "непродвинутому" большинству. Своих избранников он непременно кастрировал. А к женщинам был настолько равнодушен, что, захватив после удачного боя всех жен персидского шаха, даже не пожелал их изнасиловать разок. "Неисправимый педераст, султан Селим Грозный,-- пишет о нем в "Истории Турции" украинский историк Агатангел Крымский,-- не захотел забрать себе шахских женщин: он приказал раздеть их всех и голыми выгнать вон из лагеря и лишь любимую жену Исмаила отдал своему приближенному вельможе".
На фоне таких предков султан Сулейман выглядел семейным уродцем. "Он не педераст, какими были прочие турецкие владыки, -- докладывал родному правительству венецианский посол, добавляя с удивлением,-- и любит справедливость". "Даже в молодости он не испытывал порочной страсти к мальчикам, в которой погрязают почти все турки,-- вторил ему другой дипломат, посланник Германского императора Бузбек.
Интерес международной политической мысли к такой интимной стороне султанской натуры не должен удивлять. В конце концов Европа переживала эпоху Возрождения. Причем, во всем -- от архитектуры и живописи до секретной службы. Надо же было знать, кого ему подкладывать в шпионы -- мужика или бабу! Но расчеты самой передовой тогдашней разведки -- венецианской -- спутала Ее Величество Судьба, зашвырнув в постель владыки полумира скромную поповскую дочку Настю Лисовскую из безвестного украинского Рогатина.
К тому времени, как Сулейман Великолепный вступил на престол, Османская империя почти достигла предела могущества. Папа-извращенец постарался на славу, завоевав для сыночка Сирию, Египет и кусок Персии, что увеличило пределы подконтрольных территорий ровно вдвое. "Править -- это сурово карать",-- назидательно говорил он, после чего тут же наваливал терриконы из отрезанных голов.
А коррупцию искоренял так радикально, что по Турции и сейчас гуляет поговорка: "Чтоб тебе быть визирем у султана Селима!" Редко какой премьер выживал у него больше месяца! Сулейман же, выросший на всем готовеньком, уже проявлял некоторую склонность к декадансу. "Бешеный лев оставил своим наследником ласкового ягненка", -- сказал о нем итальянский политик Паоло Джовио и почти не ошибся.
Конечно, Сулейман тоже немножко нацедил крови из "гяуров" -- и даже покорил Венгерское королевство, выстроив после боя под Мухачем пирамиду из двух тысяч красивых христианских черепов -- в том числе восьми епископских. Но до размаха предка-беспределыцика ему было далеко! Стыдно сказать -- втайне повелитель правоверных даже пописывал стишки! Да-да, самые настоящие стишки, под псевдонимом Мухибби, пронизанные мотивами тщетности земного богатства и славы!
Турецкая столица кишела выходцами из славянских стран, как пес паразитами. Итальянский разведчик Паоло Джовио в трактате для императора Карла V (того самого, что накостылял французам при Павии), сообщал: "При султанском дворе разные языки в ходу: турецкий -- язык властителя, арабский -- на котором написан турецкий закон -- Коран; третье место занимает язык славянский: на нем, как известно, говорят янычары..."
На стамбульских улицах слепые кобзари распевали думы на тех же языках, на которых говорили матери на Днепре и Дунае. Только пели они о победах их сыновей-янычар над христианами-гяурами! Не верите? Что ж, тогда вот вам свидетельство польского путешественника Мацея Стрыйковского, изложенное в написанной им собственноручно "Хронике": "Я сам своими ушами слышал, как в Турции на улицах на славянском языке нищие громогласно распевали красивые песни о том, как мужественно шли на штурм янычары..."
Сулейман Великолепный прекрасно понимал язык своих лучших солдат -- тот самый, что был родным и для его любимой наложницы. Языкового барьера между ними не существовало!
Последствия этого выбора оказались трагическими для Турецкой империи. Не будем преуменьшать влияние славянского лобби в политической системе Стамбула -- оно было огромно! Другой польский разведчик Михаил Литвин писал об обстановке при султанском дворе: "Все министры этих тиранов, евнухи, секретари и знающие люди и их особое войско -- янычары, которые с детских лет обучаются военным знаниям и дисциплине, те, из которых выбирают военачальников и баронов,-- все они родом из нашей крови".
Роксолане было на кого опереться в придворных интригах, чем она и не преминула воспользоваться.
Вскоре Стамбул погрузился в пучину интриг, вызвать которые может только украинская баба...
Осенью того же 1553 года Сулейман Великолепный расположился лагерем в Малой Азии, готовясь к войне с персидским шахом. К этому времени Рустем-паша и Роксолана окончательно сумели убедить его в том, что Мустафа, опираясь на популярность в народе, завязал тайные сношения с персами и готовит переворот. Султан немедленно вызвал наследника к себе.
Ничего не подозревая, тот зашел в султанский шатер и бросился, по обычаю, целовать отцу руку. Но Сулейман с гневом отверг эти изъявления преданности и подал условленный знак. "Немые" (так называли ближайших охранников падишаха) тут же набросились на Мустафу и задушили его петлей. "Все это происходило прямо на глазах у султана-отца",-- докладывал французский посол де Сильв.
Роксолана ликовала. Наследником вместо Мустафы стал ее сын Селим II Мест, что в переводе означает Пьяница. И ведь никто не смел возразить! Султан -- самодержец, тень Аллаха на земле. Раз пьет, значит так надо за грехи правоверных. Турция могла вынести много чего. Но ген алкоголизма, занесенный Роксоланой в непьющую султанскую семью, оказался роковым для страны. Династия алкоголиков погубила великую державу.
Селим II правил всего восемь лет. Но за это время успел полностью потерять господство над Средиземным морем, проиграв испанцам битву при Лепанто (именно в ней потерял руку автор "Дон-Кихота" Сервантес). Внук Роксоланы Мурад III оказался таким ничтожеством, что вступив на престол, сказал только: "Я голоден, принесите чего-нибудь пожрать!"