Ревва Александр : другие произведения.

Одно из начал. Улыбка сфинкса и игра в кости

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одно из начал повести "Нефертити".

 

Одно из начал. Улыбка сфинкса и игра в кости


         Нефертити, солнцеликая дочь фараона, по обыкновению проснулась сразу же после восхода светила. Девушка уселась на табурет, стоящий на террасе, и стала вспоминать свои сны. Молодым она предпочитала сны старые, такие, которые к утру своими длинными седыми бородами щекотали ее спину до тех пор, пока она не проснется.
         - Снам, как финикам и вину Абидаса, нужно время, чтоб истончить свою сладость, - прошептала она в синеву неба.
         А приснился ей сам божественный Ра, вытряхивающий из кожаного стакана игральные кости. Кости были не с шестью, а с пятью плоскостями, маленькие копии четырехгранных пирамид. Божество явилось в виде Амона, ослепительного белого диска; на плоскостях каждой из трех пирамидок стояло по божественной печати, так что любой расклад костей обеспечивал Ра выигрыш. Нефертити дважды сорвала банк, одним броском посадив все пирамидки на верхушку.
         - Свети нам вечно, Ра, я снова тебя обставила! Теперь плати!
         После самых нежных солнечных ванн, Нефертити вошла с террас в cвои покои и хлопнула в ладоши. Две рабыни поставили перед ней таз свежей нильской воды. Царевна принялась рассматривать в нем, как в зеркале, свое отражение и увидела, что сегодня воды в Ниле больше из Голубого низовья, чем из Белого. Это определила ее утренний макияж.
         Она обмакнула кисточку из ресниц черной антилопы в шкатулку со смесью сурьмы и индиго. Ею она опустила пониже внутренние уголки глаз так, чтобы они казались широко распахнутыми, а внешние уголки продлила чуть ли не до ушей. Линии по разрезу глаз служили основаниями треугольников, которые нарисовались на верхних веках так, что казалось - на каждый глаз она одела по клафту. Той же кисточкой она нарисовала на своем животе анкх - вечный крест - верхняя петля которого охватывала пупок. Для несуществующего любовника выкрасила соски кармином, который добывается из тел самок кошенили, теперь они гвоздями будут накалывать глаза каждого встречного. Губы решила не красить вовсе, а вместо этого высосала мякоть недозрелой хурмы.Запахом для нового утра она выбрала благовоние из смеси иланговой травы, синего лотоса и меда.
         С кончика кисточки в таз упал кусочек сурьмы, и из-за этого изображение подмигнуло и зашевелило губами, словно предостерегая от чего-то. Нефертити рассмеялась и поспешила к рабыням одеваться.Ее ждали царские одежды из тоньчайшего гофрированного льна. Пока бог Ра не рассердился, что обычно бывает в начале лета и, тем более, к обеду, она поедет осматривать строительство своей усыпальницы и позировать архитектору.
         На строительстве пока смотреть было нечего, ложили нижние плиты и царевна направила колесницу к сфинксу. Каменному истукану осталось вырезать морду, причем его оскал необходимо было резать по улыбке Нефертити. Для этого от строительства Маат-ка-Ра, прекрасной усыпальницы ее матери, здравствующего нынче фараона Хатшепсут, привлекли давнего друга и фаворита фараонши архитектора Сенмута. Обритый наголо язычник явно относился к людям, у которых глаза не поспевают за руками, а руки за головой. К тому же он избегал смотреть прямо в глаза Нефертити и притащил с собой медный щит в пол человеческого роста. Девушка оценивающе окинула взглядом его коленепреклонную фигуру и задумалась, не для него ли она окрасила свои соски, нашла же что-то в нем ее мать. Ну, подмигнула она своему отражению на его черепе, посмотрим для начала каков он как архитектор.
         - Надеюсь, благодаря тебе память о моей красоте переживет не одно поколение архитекторов. Даю за свою улыбку четыре тысячи лет, потом отплатишь.
         А архитектор так смотрел на эти изогнутые луком губы, словно заглядывал в рот вечности. От такой улыбки немели руки и уходил сон.

* * *


         Девятнадцать лет назад Хатшепсут, мать Нефертити, почувствовала, что ее квартирантка решила съехать с квартиры и крикнула повивалок. В эту ночь месяца ниссан бушевал сильнейший юго-восточный ветер, хамеин.Оседавший на поверхность Нила песок не успевал намокать, из-за этого в реке задохнулось множество зухусов. Из-за бури не было видно полной луны и захарки шептались, что не знают, кого они нынче выловят из корзины Осириса. Нефертити, словно играясь в прятки с руками повивалок, родилась на рассвете, и, когда солнце оторвалось от горизонта, девочка открыла глаза и сказала :
         - Ннам-м-м...
         ... и выплюнула свою душу. Словно по команде затихла буря; за десять тысяч локтей вверх и вниз по течению Нила все до единого зухусы, священные нильские крокодилы, выползли на берег и разинули пасти. А душу, крупный светло-зеленый изумруд, подобрали жрецы и спрятали в своих ларцах.

* * *


         После омовений, отдыха и обеденной трапезы Нефертити снова вышла на террасу поболтать с богом. Если Амон Ра и гневался, то только не на нее. Глубокая синева неба отразилась от поверхности Нила зеленым эхом в ее глазах. От такой жары в Фивах было только одно убежище - залы Суда. Стены и потолки этих залов были такими массивными, что их гнета не выдерживали не только преступники, но даже крысы и тараканы.
         Надушенная кипарисом и можжевельником, в высоком синем парике с золотой повязкой, усыпанной самоцветами, в клафте, на чепце которого свился урей, золотая змея, символ власти фараонской династии, она села в кресло Верховного судьи. Усевшись, она женила пальцы правой руки на пальцах левой так, чтобы большой палец правой руки- муж- был под каблуком у своего левого пальца-жены.
         Воплощение грозной богини Тефнут, львиноголовой дочери Солнца, карающей преступивших законы, Нефертити официально занимала должность Верховного судьи. Судила она строго, но справедливо, топором, - вору руку, дезертиру ногу, убийце голову, лжепророков четвертовали. Тут она больше всего любила играть в игру "шесть в одном". Суть игры заключалась в том, чтобы палач из кровавого урожая мастерил новых человечков ("С миру по кусочку - львице на завтрак", - считала она), которых отправляли в Хетап-Сенусерт, на съеденье священным львам и крокодилам.
         - Мир как часы, повернешь одно колесо, повернутся и другие... - думала она, глядя на вереницы обвиняемых и истцов. Нефертити смотрела на обвиняемых сквозь свою душу - большой изумруд, вправленный в перстень в виде крокодила, заглатывающего луну, - при этом изображение раздваивалось, расстраивалось и, еще больше, множилось. Она считала размножения; парное их количество считалось за вину. Также виновные отличались по оттенку : желтоватые, они выглядели рыбаками, которые забросили свой взгляд за море, удя заходящее солнце. Смотрели они нагло, но не в глаза, а чуть левее (чуть правее, за их спиной стоял палач).
         Весть о приходе желтоглазого демона застала Нефертити за сбором третьего человечка.
         - ... а вместо белков у него желтки, а зрачки - как дырки в халдейских золотых, как горошины черного перца в яичнице-глазунье... - шептал ей в макушку Синухе, жрец V класса.

* * *


         Демон бубонной чумы Шабадат, желтоглазый араб из Вавилона, уже сидел в ее покоях.
         - Здравствуй в мире, Шабадат ибн Баал-Зебуб, рада видеть тебя. Как поживаешь, как твой отец?
         - Здравствуй, Нефернефер, это Я рад видеть тебя - соскучился. Что до моих дел, то ни я, ни все вокруг меня не здравствует. А что до отца, то чувствует он себя как всегда - воняет! - и демон рассмеялся желтыми пеньками зубов.
         Из-за жары Шабадат сбросил халат и тюрбан, коричневые косы, росшие из-под мышек, были скрещены на спине и завязаны узлом на животе.
         Царевна переоделась - по фигуре льняное платье с лазуритными вставками, неизменный клафт, сандалии, шарф из паутины древесного жука "латрык" и кое-что под платьем. Всего числом одежд пять. Сейчас ее запахом была жимолость и дурман.
         - Как твоя мать, Великая Блудница? У вас все еще играют в лотерею?
         - Вавилон как Вавилон... Все как всегда : Блудница мерцает золотом колец на пальцах купцов, башню не достроили, библиотеку не дочитали. Эх, бардак вавилонский, нам бы тебя на башню посадить, нам твердая рука нужна. То ли дело у вас, на благословенной Черной Земле - пески желтые, крокодилы зеленые, усыпальниц больше, чем у нас борделей, солнце светит, а негры па-а-ш-у-у-т...
         - Не дай Себек нашим крокодилам твое настроение, - уронила Нефертити, - сами себе хвосты поотгрызали бы .
         Усевшись по-восточному напротив болтающего демона, она с тоской смотрела на его грязные ноги с обломанными ногтями и чувствовала, как холодеет ее сердце. Впервые желтоглазый араб, чумной ветер с востока, появился четыре года назад. Как Нефернеферуатон, Прекрасное совершенство Солнечного диска, верховная жрица бога Ра, она была первой среди людей, между божественным и земным. Для того, чтобы не дать ему собрать свой гнилой урожай с благословенного Египта, Нефертити предложила ему сыграть в кости, до пяти, на раздевание - если выиграет она, то демон возьмет только ее одну, если же проиграет, то будет, что будет. Она не знала, поддавался ли он ей, позарившись на ее душу, или такая была у нее судьба, но уже четыре года египтяне умирали только от ножа и топора. Шабадат в накладе не оставался - гнили заживо ливийцы, эфиопы, гиксосы, аммореане, горели погребальные костры в Шумере, Вавилоне, Аккаде, Месопотамии и на Крите.

          После ухода демона царевна оставалась в лихорадке и беспамятстве тридцать и шесть дней. Бубоны под мышками и в паху, почерневший сухой язык и мягкие ногти, липкий пот и слизистые выделения в уголках глаз, из носа и ушей. Не известно, что ее спасало, жертвоприношения, воздававшиеся по всей стране, или зеленый полупрозрачный камень, который жрецы клали ей под язык.
         - Ну что, сладкая моя, разомнем кости? - веселился Шабадат и вытащил откуда-то из шаровар свернутую в трубку ослиную шкурку. Заядлый игрок, Шабадат играл в кости по своему. На шкуре был прорисован круг, разделенный на четыре части, соответствующие четырем стихиям : воздуху, огню, воде и земле. Тут же были и кости : восемь примерно одинаково подобранных по размеру позвонком грифа, гигантской саламандры, мурены и шакала. Кости надлежало подбрасывать вверх, над шкурой - выигрывал тот, у кого больше всего было совпадений по стихий и соответствующих им животных.
         - Я хожу среди людей как волк среди ягнят. Когда я распрямляюсь в полный рост, то мои ноги оказываются в аду, а голова в раю. Нет дел, которые были бы мне не по плечу, и поэтому у меня ни до чего нет дела. Я сын божий и у меня нет судьбы, а вот чтобы заиметь хорошего партнера в кости мне нужно ходить в такую даль - передо мною расступается пучина Красного моря, рассыпаются барханы аравийской пустыни...
         - А у меня есть судьба? - вдруг спросила Нефертити. Чтобы унять дрожь в руках, она вращала на большом пальце свой перстень.
         - Среди людей ты как синий лотос среди тростника, но и у тебя есть судьба. Твоя судьба, твоя жизнь как луч солнца в холодной воде времени, ее сразу и не разглядишь, где ее начало и где конец. Кабана Хроноса не остановить, он по горло зарывается в слизь будущего, переваривает ее в события и испражняется воспоминаниями. А твоя судьба стрелой засела в его туше и торчит из прямо из пятака. Хотя я на предсказания не мастак, ты же знаешь, я мастер усмирять демографию и портить воздух. Ну что, сладкая моя, поехали? До пяти, на желание?
         - На желание. - И Нефертити улыбнулась своему отражению в желтых полусферах демонических глаз.

* * *


         Крысе, которая обычно шустрила в рукавах его халата, Шабадат откусил голову. Так он расплатился за еще одно проигранное очко - счет шел 4:2 в пользу Нефер. Дело в том, что он пришел, одетый в четыре вещи : тюрбан, халат, сандалии и шаровары. Шаровары он снимать не хотел до последнего и поэтому расплатился крысой, своим божественным атрибутом демона бубонной чумы, сеющего болезнь и смерть, собирающего свой гнилой урожай. Теперь крысиная голова лежала на куче его одежды.
         Сбоку от прекрасной Нефертити, с царственной и гордой осанкой сидящей напротив демона, лежали шарф и сандалии. Она устала от игры и ожидания.
         Шабадат бросил кости. Выпало два шакала, саламандра и мурена.
         - Не плохой бросок, а, подруга моя? Мало кто помнит, что было, мало кто знает, что будет, может, я еще похожу с косой вдоль Нила?
         - Будэ, що будэ... Скажи мне лучше, Шабадат, как изменить судьбу? Можно ли обломать ее стрелу? - Нефертити дунула на кости и бросила на круг. Два грифа, две саламандры и мурена. 5:2.
         - А ты говоришь: "Изменить". Девочки начинают и выигрывают и тому маемо, що маемо. Мир есть бесконечное следствие бесконечной причины, ибо божество внутри нас еще в большей степени, чем мы сами внутри нас. - Шабадат дернул за шнурок, стягивающий его шаровары. - Ну, разве что, если выкинешь что-нибудь этакое, линии с ладоней смываются только родовой кровью. Иди ко мне, сладкая моя.
         Его чумное дыхание перебило запах ее жимолости.

 

По середине и в стороне Љ1. О душе     По середине и в стороне Љ2. О улыбке

 

 


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"