Я познакомился с Анечкой на корабле - когда впервые заступил на боевое
дежурство. Крейсер неторопливо двигался по инерции, вслушиваясь
в пространство десятками датчиков и антенн на всех возможных диапазонах
с выключенными двигателями и локаторами, и мне, свежеиспеченному
выпускнику артиллерийского училища, только что прибывшему на крейсер
вместе с тремя десятками таких же зеленых юнцов, делать было совершенно
нечего.
Погоняв взад - вперед ручку управления стволами и заслужив неодобрительный
взгляд сержанта, контролирующего расход энергии в орудийной башне,
я уставился на пустой серый экрани тактического обзора. Ближайшие два часа
вахты мне предстояло провести, тупо глядя на этот самый экран, ожидая
команды из боевой рубки или киберцентра. И я прекрасно понимал, что это -
не полигон, где хитроумные вводные стучали по голове как град в грозовую
ночь. Событий не ожидалось.
И тогда в наушниках раздался ее голос - чуть грустный и усталый. Она
тоже была на вахте - в киберцентре. Сержант, поймав мой вопросительный
взгляд, хмыкнул и отвернулся. Ну, раз уж начальство не против...
С тех пор наши вахты часто совпадали - и мы разговаривали. Она была
любопытна, как котенок, и ее интересовало абсолютно все: чем кормят
в училище по праздникам и помню ли я своих родителей, правда ли, что на
Земле все еще водятся дикие звери и какого цвета бывает нос у сержанта,
когда он заставляет дежурного чистить медные краны в гальюне. Я рассказал
ей не меньше сотни анекдотов и услышал в ответ немало историй.
Мы подружились.
У нее был тихий ласковый голос, и я представлял себе, как она сидит
в бронированной сфере киберцентра в кресле у такого же серого экрана,
как у меня. Разве что размером побольше.
Анечка знала расписание вахт или наловчилась подглядывать в файлы, и почти
каждый день я слышал в наушниках ее тихий серебристый голос. Мы еще ни разу
не встречались - да это и неудивительно, из трехсот двадцати человек экипажа
между собой были знакомы только те, кто служил рядом на боевых постах или
вместе обедал в кают-компании. Впрочем, я сразу бы узнал ее - по голосу,
который невозможно было спутать ни с одним другим.
Я перезнакомился со всей третьей башней, и после "прописки", когда мне,
новичку, полагалось оплатить коктейль всем свободным от вахты, со мной
уже разговаривали на "ты" и относились вполне терпимо. Разумеется, наряды
на камбуз и уборку гальюна мне доставались чаще, чем остальным, но
по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть в училище, это была сущая
ерунда.
Дни тянулись медленно: сон, учеба, приборки, работа на камбузе или
ремонт оборудования - все это было привычным, как экран перед глазами.
Я мечтал о сражении, когда после победы командир корабля вызовет меня
из строя и скажет о том, что я отлично работал на своем посту, и своим
беспримерным героизмом спас не только крейсер, но и всю Империю.
Противника, как назло, не попадалось, и только частые встречи с Анечкой
помогали выдерживать тоскливое напряжение дежурства перед пустым экраном.
Крейсер возвращался на базу. Конечно, экипажу не сообщают курс корабля,
но замена мясных консервов на планктон, а флотских макарон на сухую
картошку опытным людям говорит о многом. Естественно, старые вояки
на корабле имелись, и когда наш сержант, не говоря никому ни слова, начал
надраивать суконкой и без того сверкающие пуговицы на парадной форме,
даже для меня, зеленого салабона в первом рейсе, дальнейший путь
"Неустрашимого" был ясен, как божий день.
Тут - то мы и влетели. Сигнал боевой тревоги, громкий прерывистый
вой сирены, выгнал меня из душа. В одних штанах и с охапкой одежды
я ввалился в башню через запасной люк, потому что служба
живучести уже начала герметизацию отсеков.
Что было дальше - помню довольно смутно. Серый экран перед глазами
больше не был серым, и на нем цветными линиями светились расчетные
траектории снарядов и предполагаемые курсы противника. На нашу долю
достался эсминец - колючая красная отметка на экране. Подпускать его
на расстояние торпедного залпа нельзя было ни в коем случае, а он все
время вываливался из синего круга автоматического захвата цели
на экране.
У меня прямо шерсть дыбом стояла от старательности и аккуратности, когда
я вручную ловил отметку реактора чужого корабля среди помех и облака
поглощающего тепловые лучи газа, и Анечка, моя Анечка, подсказывала
наиболее вероятную траекторию следующего рывка эсминца к борту крейсера.
Неожиданно экран полыхнул зеленым, и я чуть не закричал от обиды, потеряв
свою цель. Залпа трехорудийной башни, когда снаряды весом в одиннадцать
тонн каждый с ускорением несколько тысяч "g" ушли к цели, я конечно же,
просто не услышал.
Сержант накрыл эсминец первым же выстрелом. Через несколько минут бой
закончился - на транспорт противника высаживалась наша штурмовая
группа, а второй, неповрежденный корабль охранения чужих разгонялся
до субсветовой скорости, чтобы войти в прыжок. Преследовать его было
поздно.
В кают - компании артиллеристов, по случаю удачного выстрела, состоялся
праздничный ужин. Именинниками были старший сержант, получивший
внеочередной отпуск и солидную премию, и я, зеленый салабон, все-таки
сумевший среди помех удержать в прицеле красную отметку.
Спиртного на корабле не было, и ответный тост с коктейль-тоником в моих
руках был вполне символическим. Поглядывая на маленькую серебрянную
звездочку, мою первую боевую награду, я поднял стакан из небьющегося
пластика за моих новых друзей, которые работали рядом со мной.
И за Анечку, быстро и аккуратно вычерчивающую цветные траектории в
бронированной коробке киберцентра.
Шум и разговоры в кают компании обрезало, как во время обрыва связи.
В тишине я пытался сообразить, что именно я сейчас сморозил - и никак
не мог понять ...
- Ну, за нас всех! - произнес старший сержант и все, пряча глаза, выпили
и потянулись к тарелкам. Разговоры вполголоса возобновились, но уже до
конца вечера не чувствовалось радости и оживления, присущих хорошей
компании, празднующей честно выполненную работу. И лишь в конце вечера,
глядя в сторону, сержант сказал:
- Ты, это... Разговаривай, да не болтай лишнего... На крейсере женщин нет.
- Но как же...
- Ни одной. В киберцентре - только киборги. В амортизирующей жидкости.
У них нет тела, только спинной и головной мозг, подключенные волокном к
бортовым компьютерам корабля. Их оперируют еще до рождения - и подключают
к датчикам. Когда они просыпаются, у них уже есть инфракрасное зрение и
локаторный обзор, система навигации по маякам и управление орудиями.
Они не учатся ходить, но с рождения умеют управлять кварк - реактором
или траекторным вычислителем.
- Значит, Анечка...
- Да.
- Но почему...
- Она помогла тебе?
- Да, и без нее...
- И командир не может. И штурман. И главный механик во время боя.
Им всем нужны расчеты киберцентра.
- А компьютеры?
- И компьютеры тоже. Вот только машина не умеет почувствовать результат
еще до окончания расчета. Да и не верит человек компьютеру так же, как
другому человеку.
- В киберцентре только женщины?
- Девочки. У них выше индекс выживаемости, но даже они не живут больше
тринадцати лет, слишком велика нагрузка. А когда они понимают, что им
никогда не быть настоящими людьми...
- А сколько лет Анечке?
- Десять. Она в киберцентре с момента закладки корабля, а "Неустрашимый"
сошел со стапелей в восемьдесят втором.
- Сколько их... там...
- С Луизой ты еще познакомишься, а остальные... Не знаю.
В четыре утра мне на вахту. Я ворочаюсь на верхней койке в кубрике,
разглядывая трещины на белом пластике потолка, и никак не могу уснуть.
Завтра Анечка снова позвонит мне и спросит, как прошел вечер.