Но вот задание, пусть не до конца выполненное, откладывается в сторону, и дальше мы сидим молча. Стрелки часов приближаются к полночи. Как быстро летит время...
Времени бег
I
'... Время ускорило бег
Его не остановить
Растаял вчерашний снег
Кого за это винить?
II
Жизнь ушла в никуда
Больше не будет другой
Не удивляйся тогда,
Когда придут за тобой
Ш
Придут и скажут - пошли
Оставь всё привычное здесь
Станешь снова 'солью земли'
Не будешь ни пить ни есть
IV
Не будешь больше мечтать о том
О чём мечталось всегда
И всё оставленное на потом
Не возвратить никогда..."...
Давно написаны эти строки, но с тех пор жизнь только ускорилась...
Завтра Ирвану ехать в Москву, потом в Михайловку. Этот экспромтный его визит нарушил наше спокойствие. Но я этому только рад. Рад, что он взбудоражил, растормошил нас, привнёс в нашу повседневную жизнь свежую струю. Конечно, он заставил нас поволноваться, побегать, но волнения эти были в основном приятными. Вообще, приятно ухаживать за хорошим человеком, а, если он не такой как ты, то это ещё и интересно. Даже моя мать-бабушка заметно помолодела. Пока Ирван жил у нас, она повеселела и перестала думать о смерти.
Но вот стрелка часов переваливает за полночь, а мы всё говорим, говорим. Говорим обо всём: о судьбе Мистралей, о выборах во Франции и в России, о Путине, о Саркози и Олланде, о Марин лё Пен и моих карасях. Вон они плещутся в аквариуме. Ещё в первый день Ирван заинтересовался, что за необычные рыбки живут в моём аквариуме.
- Наоборот, обычные, - скажу я ему, - я их поймал в близлежащем пруду шесть лет назад. Это караси. На мой пятидесятилетний юбилей жена решила мне сделать подарок - аквариум, я же водяной человек. Ну, я пошёл и наловил в озере карасей, посчитал, что это будет лучше, чем покупать каких-то там гупий. Напускал их полный аквариум, но караси не гупии, жена замоталась убирать за ними, никакой фильтр с очисткой воды не справлялся. Пришлось почти всех их выпустить, оставили только двоих. Остальных я отвёз в реку в то самое место, где мы были с тобой на рыбалке. Жарить жена их мне не дала, они уже стали как члены семьи. Постучит она бывало по аквариуму, а караси выставят свои мордочки и смотрят на нас через стекло, ждут, когда корм начнём им бросать... Интересно всё-таки... живая тварь и понимающая. Эти двое у нас уже седьмой год живут. Мне даже любопытно, сколько они вообще протянут...
Караси, будто слышат наш разговор и понимают, что он о них. Они начинают резвиться и брызгаться водой...
После карасей мы плавно переходим к обсуждению французских СМИ, потом наших, не забываем про бесплатную медицину: у них и у нас, про судьбу 'Мистралей', про Южный поток, жизнь фермеров в Бретани и, наконец, заканчиваем нашими малыми предприятиями.
Раздухарившись, я говорю:
- Не верь, если кто-то из наших патриотично настроенных граждан будет уверять тебя, что западные санкции на нас не повлияли. Повлияли, и ещё как. Мы стали жить беднее.
- Ты критикуешь Россию? - удивляется Ирван.
- Мне можно, я русский и я здесь живу, но вы в Европе делайте это аккуратно. И с американцами не очень-то заигрывайте. В своё время, когда я работал на Севере, они в Европе устанавливали свои 'Першинги'. Тогда у меня шеф-инженером работал немец из Эссена, Буркхард. Он мне сказал тогда такие слова:
- Это плохой контракт, - сказал он, имея в виду размещение 'Першингов' в Германии, - американцы не знают, что вас, русских, победить нельзя...
И пояснил:
- При таких минимальных потребностях, как у вас, вам никакие трудности не страшны...
На счёт потребностей, я теперь с ним не согласен, - говорю я Ирвану, - но выводы, сделанные немцем тогда, отрицать не стану... Нас, русских, победить нельзя... если, конечно, мы сами этого не сделаем...
Слово за слово, обсуждение перескакивает с немцев и американцев на мою будущую пенсию и на её размер, который почему-то окажется в два раза меньше, чем у румына.
- Но ты ведь её получишь в 56-ть, - парирует француз, - а когда я её получу, я даже не знаю. Может в 65-ть, может, в 67-мь, а, может, и в 70-т, и ни на йоту раньше. И пусть я оставшиеся дни буду работать на Луне, а не как ты, на Севере, всё равно ничего не изменится. А ты уже сейчас станешь свободным человеком и сможешь заняться, чем пожелаешь...
- Ладно, не переживай, - говорю я, - давай лучше обсудим вашего Жерара Депардье. Он ведь теперь стал русским, много пьёт, и спьяну принял наше гражданство...
Но Ирван не разделяет моей иронии, он серьёзен. Он рассказывает мне о жизни Жерара, о том, что этот человек сделал себя сам, а это не так просто.
- В шестнадцать лет Депардье убежал из дома, - рассказывает он, - и потом долго скитался по разным подворотням. Приютили его в каком-то театре. Толком он тогда ни читать, ни писать не умел, был полуграмотным. Но жажда кем-то стать пересилила в нём всё. Он учился читать и писать по-французски, заучивая наизусть театральные роли. Работал днями и ночами, не покидая театра и питаясь, чем придётся.
Обыкновенный пьяница никогда не добьётся таких высот, - говорит мне Ирван, и надо признаться, говорит убедительно, - для меня Жерар, прибавляет он, - это символ Франции...
С обсуждения Депардье мы переходим на другую тему - вечную. Мы говорим о любви...
Пока Ирван, уже в который раз рассказывает мне, как он оказался в Таиланде и как переживал тогда, я...
05.10.2015 16:55
Продолжение здесь: http://samlib.ru/editors/r/reshetnew_w_s/francuz27.shtml