После обеда мы едем на Десну купаться. Едем вверх по реке за город, где вода почище. Возле деревянного подвесного моста, закреплённого на ржавых тросах, Борис останавливается.
- Может, пройдётесь по нему? - спрашивает он, - фотки сделаете прикольные.
- Пойдём, щёлкну тебя на твой гаджет, - говорю я Ирвану, - потом покажешь Наташе, где тебя нелёгкая носила.
Мостик хлипкий, качается из стороны в сторону, как пьяный, и подозрительно скрипит. Француз периодически хватается за поручни. Мне хвататься не чем, руки заняты, в них планшетник. Приходится держать равновесие без рук. О том, что я могу свалиться в воду, стараюсь не думать. Но вот снимки сделаны, и мы осторожно перебираемся на другой берег. Борис уже ждёт нас.
- Тут лучшее место для купания, - говорит он, - на дне песок, и вода чистая.
Чистая, конечно, но не такая, как в Судости. Помню, как на первом курсе, когда я только поступил в институт, мы пошли купаться на Десну, и я хотел половить раков. Все долго надо мной смеялись. Уже тогда в Десне их не было, они давно перевелись...
Я раздеваюсь и с разбега ныряю. Перед моим лбом проносится куча водорослей, а потом неожиданно вырастает деревянная свая. Я чуть не втыкаюсь в неё. Вот тебе и ныряние в незнакомом месте.
Борис и Ирван этого не делают (молодцы), они соревнуются в плавании. Вроде бы просто плывут, но я вижу, что соревнуются. Пробуют наперегонки: кто кого. Француз старается изо всех сил, но я знаю, что лучше Бори, не плавает никто. Взяв старт против течения, они долго не уступают друг другу. Но, наконец, француз перестаёт соревноваться (а, может, он просто так плавал, для удовольствия...) и поворачивает обратно. Выиграть у Бори бесполезно. Недавно он бегал городской пятнадцатикилометровый кросс и занял второе место. И это среди молодых профессиональных бегунов.
Но вот и Борис перестаёт бороться с течением и поворачивает обратно. Он плывёт легко размеренными гребками, одинаково загребая правой и левой рукой. Красиво, я так не умею.
Купальщиков сегодня немного, понедельник - рабочий день.
Подплыв к берегу, француз и русский, вместе выходят из воды. Я смотрю на них и любуюсь... симпатичные ребята.
А я ещё раз ныряю, но теперь уже не так резво. Долго плыву под водой, обследуя дно. Вижу ещё одну сваю и пытаюсь встать на неё. Течение сильное, я едва удерживаю равновесие. Ирван с Борисом уже на берегу. Они беседуют. Мне приятно, что они так легко подружились - мой старый, и мой новый друг. Француз что-то рассказывает, размахивая руками, а Борис внимательно слушает. Две крупные белые чайки что-то клюют у их ног...
На обратном пути мы заезжаем ещё на один Святой источник. Здесь, в местечке Сельцо, их целых два: один в деревянной избушке под навесом, а другой под открытым небом.
Ирван снова пробует воду ногой и снова отказывается. Я его не уговариваю, пусть лучше снимает на свой планшет, как это делаем мы.
Первым ныряет в открытый источник Борис. Он окунается с головой три раза, следом за ним прыгаю я. Вода снова обжигает и снова бодрит. Через пять минут я полезу в воду ещё раз, уже по заявке (ну и похвастать, конечно, нужно перед французом, это простительно). Вечером Ирван покажет нам видеозапись нашего купания. (Кажется, я не очень фотогеничен...).
- Бабушке только не показывай, - предупрежу его я, - даже не говори, что мы в речке купались.
На обратной дороге в машине мы слушаем радио 'Брянская Губерния'.
- Это местное? - интересуется Ирван.
- Да, - отвечает Боря.
И тут я слышу песню 'Последняя осень'. Её заказал один из радиослушателей.
- Сделай громче, - прошу я Борю, - ещё громче.
- В последнюю осень, ни строчки, ни вздоха, - поёт Шевчук хрипловатым голосом, - Последние песни осыпались летом...
Мы слушаем, затаив дыхание. Француз молчит. Не знаю, понимает он смысл песни, или нет. Может для него это просто красивая мелодия.
А Боря начинает тихонько подпевать. Он тоже поёт лучше всех, по крайней мере, раньше пел. В молодости у него был голос не хуже, чем у Градского. И это не хвастовство...
Но вот последний аккорд стихает, и опять начинаются новости.
- Знаешь, кто пел? - спрашиваю я, поворачивая голову.
- 'ДДТ', - отвечает Ирван, - Юрий Шевчук. Я знаю его песни. Это правда, что он против Путина?
- Правда, - говорю я.
- А за кого?
- Ни за кого, он за свободу. Таким уж уродился.
- И вам разрешают его слушать? - продолжает расспрос француз.
- Видишь, слушаем, - отвечаю я, - и тебе позволяем.
Ты, кстати, понимаешь, о чём он поёт в этой песне и к кому это он обращается:
Ах, Александр Сергеевич милый, Ну что же Вы нам ничего не сказали? -
Кто такой, этот Александр Сергеевич, знаешь?
Француз пожимает плечами.
- Это Пушкин, - говорю я, - наше всё. Это к нему Шевчук обращается в своей песне через века и поколения.
- Я знаю, кто такой Пушкин, и что он для вас значит, - говорит Ирван, - я только не думал, что эта песня о нём...
- Ну, песня не совсем о нём, - соглашаюсь я, - она об осени, любимой поре Александр Сергеевича.
Я рассказываю Ирвану историю о 'Болдинской осени', о холере в Москве в восемьсот тридцатом году, о том, что Пушкин из-за неё задержался в Болдино на три осенних месяца, и что в это время он написал тридцать лучших своих произведений. Потом Пушкин ещё два раза посетит это место, и оба эти раза снова окажутся продуктивными, но уже не настолько.
- Осень у Пушкина - лучшая его творческая пора, - говорю я.
- Ты умеешь рассказывать, - говорит Ирван, - приедем к тебе домой, я всё это тоже запишу. Мне это поможет в разгадке русской души.
Я чувствую, как француз благодарно пожимает моё плечо.
04.10.2015 16:30
Продолжение здесь: http://samlib.ru/editors/r/reshetnew_w_s/francuz24.shtml