| |
Баллада Проши Сухомлина
Стрела воя пошла по кругу, оно и не бывает иначе (как хочет нация узнать!),
и баллада, в будительном транскопическом размере, вдохновлённая
Ухолазарем в его "Падзеннi Полiшынэля ў труну", отшумштурмованная
на чётко-бледном худыше и предшествуемая чрезмерно покраскодеревщицкой гравюрой, некоммерчески отпечатанной на Дельвильском
стишатком прессе, вскорости растрепала свои секреты по белой
магистрали и бурому просёлку, на ветреную розу и в огэлтелую лазурь,
от аркодуги до сетки и с чёрной руки в розовое ухо, деревня окликает деревню,
через пять кискочетвертей зелени соединённых штатов Пиктской Скотии –
а кто отрицает противное, пусть его волосы вываляют в грязи! К пущему
беснославию, пальцеввязавшемуся за могущество его флейтового высочества,
этого нескорособранного короля инстругентов, чистейшего в Пиготтской "Рояльной
сюите", которого г-н Делейни (г-н Делейси?), рожок, предвидя идеальный ливень
рукоплесканий среди декламирующих элементов, выпикпихнул из своей
мил-чадовечной шляпы, но всё равно походя на своего парциального тёзку,
как заметили галлоподданные братья, затем, когда что-то уже наплёвывалось,
словно спелонежный завиток наследил в несвежегодних волосах ведущего,
"Коньдиктор" Щебнелюб гостеприподнял свою фесковую физиопоросль на
дубинную высоту, условный сигнум его кавалерам чаши: "за Гучного Товариша,
хлопцi!", "мълчание в залата!" и "нека биде нашата маjско дрво заборавени дена
повторно!", чтобы эту песню пропели, панславили и покрестили возле старых
погранворот, где у Святой Анноны её улица и церковь.
И по всей земле те вирши струились, и то были вирши, которые сплёл Гостевой.
Устно. Дичочки со зряучинками, шинки на порубках, версификвартетские и
спросоньяанализированные, пусть эти лиственные происшествия живут в расскалах.
Где многие завиршили свою песнь. Кто-то вотирует его Виком, кто-то монтирует
его Миком, кто-то думает, что он Лин и Фин, пока другие зовут его Лугом,
Буком, Даном, Лопом, Сударем, Судаком, Ганном или Гинном. Кто-то орёт
его Артом, кто-то берёт его Бартом, Коллом, Ноллом, Соллом, Уиллом,
Виллом, Уоллом, зато я лучше порешу его Прошей Сухомлином, чем
непонятно чем. Все вместе. Ан ну-тка, дайте короче Гостевому, седому
Гостевому, дайте короче Гостевому, ведь он виршеплёт, он завершит вирши,
певчие вирши, всем виршам вирши. Кто не с? (Одни над.) Кто ни с чем?
(Другим не.) Кто не слы? (Один внял.) Кто несли где? (Другой вне.)
Поле гама, поле брани! (Цок-цок-цокание.) Ой бока! (Бой бокалов.)
Чтоб тебя! (Кликаклакасиласильнашумнагамнаноисинавивабучнигучнапляскатаплодуватигласноголосногипертриперхлопхлоп!)
– Погром, погромче!
– Музигра.
Баллада "Прося Сухокрыл"
Кто не слышал про некое Горюшко-Горе,
Как он всмятку разбился и с шумом, и с громом,
Как он выпал в осадок как Олофер Сгорблень
На задах, там, где взмыл Магазина забор!
(Хор) Там, где виден забор –
Кто-то в шлеме с горбом!
Был однажды у нас он Царём Горы с Замком,
А теперь он тухлее и старпастернака.
Пусть Зелёная Улица вышлет парнягу,
Засадить чтоб в тюрьму его Чудогора!
(Хор) Это вам не игра –
Наша Чудогора!
Нав-в-вязал ерунды он нам (в этом он мастер),
Непорочных противнозачаточных разных,
От болезней – кумыс, а касательно пьянства,
Отношений и веры он жаждал реформ.
(Хор) В вере надо реформ –
А то там один вздор!
"Но, миннутку, ужель он пропал?" – так нас спросят.
Я вам зуб дам, вы как тот молочник, что в гости
Заглянул бы к быку, что живёт на погосте –
Побрыкается бык, но не даст молока!
(Хор) Захотел молока –
Едь к чертям на рога!
– Ура Гостевому, седому Гостевому! Да, смени свою рубаху!
– Плети вирши, всем виршам вирши!
– Храмостройнее фразостроительствуй!
Была куча у нас кусзакусок, конфет, комнато-
[котелков, кресел и конопатин,
От того купца универсальных подмасел.
И прозвали его Всех-Готов-Заарканник,
С того времени, как Закутила ведёт
(Хор) Безлежалый конторг
Вниз по ул. Свойзавод.
Долго он шиковал на отельном богатстве,
Зато вмиг мы скострим его грязные дрязги!
О.Н.О. его гонит к концу шериф Кланси,
И судебные приставы уж у дверей!
(Хор) Пристают у дверей,
Мол, преставься скорей!
На наш остров злосчастные волны послали
Того викинга на биломорской шаланде.
Галлом проклят тот день, когда в бухту Эбланы
Чёрно-рыжий его броненосец попал!
(Хор) Броненосец стоял,
И барьером причал!
"А откуда?" – ревёт Чернопруд. "Скупердяген, додай
[хоть отрежку!" – ответ кроходела.
Финг МакОскар Онисм Брагомер Градочелн он,
От фтаких он верблюдных нордвертждцев соделан,
Его дно же – верблудный нырвертжский сад-док!
(Хор) Пусть плывёт в свой садок –
Да пребудет с ним бог!
– Давай громче, Гостевой, громче давай, чёрт тебя дери! Заверши вирши,
певчие вирши!
После водосадовой накачки обычной
Или у объясняльника, как щелкопишут,
Наш языческий тяжеловес Горбомычник,
Чтоб друг другу служить, предложил деве брак!
(Хор) Вот так девства служак
Ватерлопнуть спешат!
Стыд и срам, нет философа сеноголовей,
Но чтоб ей навязаться несли его ноги.
Я вам богом клянусь, он как крест в каталоге
В допотопленном нашенском парке зоо!
(Хор) О, Шурмур и Коко,
Ваш скворчег как новьё!
У столба Веллингдома телега катила
С нашим гип-гипотамом, но некий педрила
На общественке задние сбагрил перила,
Пушкадёрами насмерть чтоб схвачен он был!
(Хор) Задодолжность плати –
Или шесть лет тюрьмы!
Жаль детей его бедных – для них всё непруха.
Где-то близко законная бродит супруга,
И от бабы не скрыть старину Вертоуха!
Зато ух и увёртки там будут в ходу!
(Хор) Уховёртки в ходу –
Это пытка в аду!
– Сапфокл! Шексперт! Седодантис! Анонимоисей!
Соберётся купцов и певцов гэльских рада
Кинуть в грязь Скандалавского храброго брата.
Мы зароем его под землёй Ворсманнграда
К самому сатане и датчанам лихим!
(Хор) К этим глухонемым,
К их останкам былым!
Даже все королевские конные рати
Воскресить его тело помогут навряд ли –
Ведь не знает заклятий ни Коннахт ни дьявол,
(Дважды) Чтоб хуже устроить скайндайвель!
________________
James Joyce, Finnegans Wake, [1_2.043.21 – 047.36]
|
|
|