Аннотация: Начало путешествия. А может быть, его конец.
Келиан Лесгири проснулся от того, что кто-то шаркал под дверью. Звук был прерывистым и как будто таящимся, от чего, впрочем, не становился тише. Когда шаги смолкали, что-то сыпалось на пол. Негромко, но настолько же явно.
Понемногу шаги удалялись, удалялся и песчистый шорох рассыпаемого. Через площадку, по ступенькам, вниз. Там шорох смолк совсем, и часто-часто заскрипела лестница. Настала тишина, но Келиан не сомневался: ненадолго. Он потянулся, откинул одеяло и спрыгнул на пол. Плотно задернутые занавеси на окнах, впрочем, раздвигать не спешил. Время уже перевалило за полдень, чтобы знать это, ему не нужно было смотреть на улицу.
Минуту спустя госпожа Марита уже кричала, как ни в чем не бывало, на прислугу. Со второго этажа слов было не разобрать, но кричала она всегда одно и то же. Девушка, которую хозяйка наняла полгода назад, почти всю работу делала спустя рукава. Хорошо ей давалась только стирка. Но у госпожи Мариты имелись свои причины не давать ей расчет.
Отперев замок, Келиан выглянул наружу. Как он и думал, по коридору тянулись свежие дорожки морской соли. Еще одна, пересекавшая их, виднелась у лестницы. И дальше, двойная, - на пути в хозяйские комнаты.
Келиан зевнул и прикрыл дверь. Госпожа Марита берегла дом от жильца, как могла. За время, что снимал у нее флигель, он находил над притолокой небрежно спрятанные амулеты, стирал с наличника охранные символы, но соль хозяйка считала самым надежным средством.
С этим он готов был мириться; соль за дверью ничем не могла повредить его опытам. Только раз Марита принесла что-то по-настоящему неуместное, но один разговор решил дело. Она вернулась к старым способам, а Келиан продолжил игнорировать их. На деле хозяйку более чем устраивала арендная плата, которую он вносил. А Келиана устраивало это жилье.
Он вряд ли нашел бы в Лийсогаре лучшее; за такую цену уж точно. Снимать отдельный дом он считал ненужной растратой: не так много места ему было надо, и пришлось бы тогда нанимать слуг. Отыскать же людей, готовых уживаться с лицом его интересов, даже в столице было непросто. Госпожа Марита, при всех ее суевериях или благодаря им, была человеком на диво терпимым.
Да, напомнил себе Келиан, все-таки приоткрыв выдохнувшие облако пыли занавеси. Лучшего жилья ему здесь не найти.
Умывшись, он прошел к платяному шкафу и сменил спальную сорочку на домашний костюм. Наскоро причесался и куда более тщательно - навощил и подвил усы. Вместе с бородкой они придавали ему вид одновременно галантный и загадочный. Когда результат, наконец, удовлетворил его, Келиан убрал туалетные принадлежности и сверился с часами. А потом перешагнул через полосу соли на пороге и вышел в коридор.
По лестнице он спустился насвистывая. В воздухе стоял запах еды, и запах презаманчивый. К счастью, готовила для жильца госпожа Марита сама. Суматошная, сверх меры болтливая, она, тем не менее, умудрялась никогда ничего не испортить. Возьмись за готовку Низа, и Келиан бы вряд ли остался здесь надолго.
Женщины - хозяйка и прислуга - словно только его и ждали. Стихший было спор запылал с новой силой. Минуту Келиан смотрел на них с высоты последних ступенек лестницы. На крепкую, белокурую Мариту, метавшуюся по гостиной, и на Низу, вставшую в дверях.
Худая, невысокая, та загородила собой проход на кухню и готова была, казалось, его оборонять.
- И посуда не мыта! - запричитала хозяйка. - Что ты все утро делала?
Низа тряхнула головой, убирая с длинного лица волосы.
- Во дворе подметала. Полы помыла еще. Это что, быстро, думаете?
Марита остановилась и всплеснула руками.
- Три, что ли, часа? Да полы грязные все, ты воды только разлила. А ну быстро берись за посуду! - Она махнула в сторону Келиана, который сошел, наконец, с лестницы. - Господину Лесгири завтракать из чего прикажешь?
Низа развернулась к ним обоим спиной.
- Можно подумать, тарелок в доме нет. Вы же сами расставили.
Но, бросив это, ушла. Госпожа Марита проводила ее возмущенным взглядом, словно желала убедиться, что прислуга никуда не исчезнет, а потом обернулась к жильцу. Ничто в ее повадке не намекало на проведенные полчаса назад манипуляции.
- Утро доброе! - разулыбалась она. - Проснулись? А для вас все уже и готово.
- Доброе, доброе, - кивнул Келиан и, потирая руки, двинулся мимо нее в обеденную.
Как и все в доме, та была уже не новой по убранству и чересчур заставленной, да и прибрана так себе, но когда-то - когда-то ее построили просторной. Под потолком до сих пор висела строгая медная люстра, купленная родителями маритиного мужа. С того времени многое изменилось; новые хозяева - новые правила. Марита даже пыталась привесить на люстру бумажные цветы. К счастью, те никак не хотели держаться.
- Конечно проснулся, - Келиан выдвинул стул. Тот неприятно проскрипел по полу. - Вечером предвидится много работы. Ну-ка, посмотрим, что вы приготовили.
При словах о работе на лицо Мариты набежала тень, но она согнала ее и устремилась за жильцом к столу. Изобилием блюда на нем бы никто не назвал, но выбор был вполне приличным. Хозяйка сняла полотенце с пирога, подвинула к Келиану кувшинчик с коричным напитком. Он, впрочем, начал с каши.
- Да, кстати. Завтра ночью ко мне придут, - предупредил он, переставляя тарелки. - С черного, конечно же, хода.
Марита чуть не выронила полотенце, но усилием воли сдержала себя и даже улыбнулась.
- Пусть приходят. Я что, я же не против.
- Очень вкусно, - похвалил Келиан и углубился в еду.
Хозяйка, как он и ожидал, ушла не сразу. Пробежалась в обычной своей манере по комнате, поправляя что-то тут и там, подхватила кочергу и принялась оттирать с пола следы сажи. Удавалось ей это с трудом, и какое-то время она ругала под нос сажу, кочерги и негодную прислугу. Потом снова вспомнила про него.
- Тут что Низа-то рассказала. Его Величество в этом году Ткацкой улицей проехать собрался. Представляете?
Келиан отложил ложку. Таких новостей он не ждал.
- С чего вдруг? Он же другой дорогой обычно ездит. Начто ему наш квартал?
Марита поймала падающую кочергу и пристроила у стены.
- Да кто его знает. Только всем в округе сказано привести дома с дворами в порядок. А наш и вовсе видно с перекрестка будет. Придется постараться! Я уж Низе объяснила, насколько это важно. Да она и сама знает. Их же процессия будет.
В свободное от работы время Низа Либет служила вольной флейтисткой при ардвианском храме и участвовала в народных песенных шествиях. Это и было причиной, по которой госпожа Марита терпела ее дурную работу; одной из причин. Присутствием в доме Низы хозяйка надеялась уравновесить присутствие жильца. Раз уяснив для себя эту логику, понять ее Келиан так и не смог.
- А что, в этом году Его Величество поедет с ардвианским шествием?
Король номинально считался ардвианцем, но на деле во время предосеннего принесения даров морю мог выбрать себе в сопровождение любую из храмовых процессий. Таким образом он демонстрировал свою протекцию всем религиям - и небрежение каждой. Келиана принесение даров не интересовало, поэтому он не следил. Но теперь поинтересоваться стоило. Стоило более чем.
- С ардвианским, с каким же еще. В прошлом-то году с лархианским ездил.
Келиан снова взялся за ложку.
- Ну, у Низы есть еще три недели, чтобы хорошенько прибрать.
- Уж я-то за ней прослежу - пригрозила Марита. Беспорядочное движение, наконец, привело ее к выходу из обеденной. На секунду она исчезла из виду вовсе, а потом вернулась с накидкой и корзиной. - Пойду до рынка схожу. Выходной, мало ли что хорошее попадется.
Приняв молчание Келиана за одобрение, она собралась уже идти, но остановилась, прислушиваясь. И правда: наверху на площадке будто бы скрипнула половица.
- Ригерт? - окликнула Марита. - Риг?
Но ответа не дождалась.
Во второй раз Келиан спустился уже вечером. Перед этим он долго отмывал руки, но пестрые пятна химикалий так до конца и не сошли. Не первые уже, они легли поверх других. 'Проморандис', над которым Келиан работал в последние месяцы, оказался на такие эффекты особенно щедр.
Густо-желтое закатное солнце протянулось через коридор и обеденную, виднелось и за притворенной дверью кухни. Один кусок света, особенно яркий, устроился над комодом в прихожей. Келиан прошелся тут и там, заглядывая в комнаты. Судя по тишине, хозяйка еще не возвращалась.
- Низа! Низа Либет! - позвал он.
Некоторое время дом молчал, но потом что-то стукнуло, что-то скрипнуло, и по лестнице раздались тихие шаги.
- Чего вам? - буркнула, потирая глаза, прислуга.
Келиан похвалил себя за хорошую память: Низа не всегда работала допоздна. В какие-то дни ей нужно было в храм, в какие-то она выговорила себе выходной. Итоговый распорядок получился бестолковым, и его не помнила даже Марита. Но Келиан угадывал почти всегда.
- Накрой мне обедать, - сказал он.
Низа сделала шаг в сторону кухни, но на пороге застыла.
- Это же кем надо быть, чтобы в седьмом часу обедать, - выругалась она. - И надымили-то опять.
Но за дверью исчезла.
Келиан думал было ответить, однако решил, что дело того не стоит. Вместо этого прошел в обеденную и устроился за столом. Солнце заливало все вокруг, и в его сиянии особенно видны стали грязные стекла. Окна выходили на веранду: та служила местом упокоения отслуживших вещей, и даже несмотря на то, что стояло лето, обедали в доме.
Прошла минута, другая. Наконец, явилась Низа с подносом и шваркнула на стол сначала его, а после бутылку вина.
Стянув с подноса хлеб и холодный окорок, Келиан наполнил бокал. Низа к этому моменту была уже на полпути к кухне.
- Подожди, - остановил ее он. - Что там за история с королем?
- С королем? - отозвалась, помедлив, прислуга. - Все-то вы уже пронюхали.
- Хозяйка сказала. Так что с ним? С чего вдруг он решил нашим кварталом поехать?
- Мне-то откуда знать? - не поняла она, но, тем не менее, вернулась в обеденную.
Останавливаться раньше времени не захотела и дошла до самой двери на веранду. Келиан нарезал мясо и скосил глаза. Тощая, с невнятного цвета волосами, Низа иногда держалась так, что позавидовала бы самая знатная дама. Происхождение ее, конечно, не скрывало никакой тайны, но на деле она была не настолько груба, как хотела казаться. И не так некрасива, как подсказывала ей ее лень.
- Низочка, ну ты же у нас умница, ты же все знаешь, - зашел с другого бока Келиан. - Данный квартал - совсем не место для королевской процессии. В этом вашем хрустальном храме, наверное, каких только слухов не ходит.
Он обольстительно улыбнулся. Низа схватила висевшую на шее подвеску-треугольник и сделала знак, как от дурного глаза.
Келиан хмыкнул и подкрутил ус. Квартал был далеко не так плох, но на месте короля он бы тут не поехал. Тем более, что путь процессии сложился уже давно.
- А все-таки?
Она вздохнула и выпустила из пальцев ардвианский символ.
- Разное говорят. Кто-то - что Его Величество хочет избежать покушения. Кто-то - что, наоборот, собирается злоумышленников выманить. Ну и еще говорят, что до моря так правда ближе.
- А первосвященник что?
- Первосвященник старый.
- И все-таки?
- Господин Лесгири, я с первосвященником ни разу в жизни не говорила. Куда мне.
- Кто-то же говорил, - заметил он и вгрызся в мясо.
- Те, кто говорили, направо-налево не болтают.
Келиан все жевал, не сводя с нее прищуренного взгляда.
- Люди думают, это ловушка, - сдалась Низа. - Нам уж не узнать пока, на кого.
- Плохо, - вздохнул он и глотнул вина.
Корлиго Долиа был королем Лийсогара уже пятнадцать лет, и кровь, в которой он утопил страну в первые годы правления, успела высохнуть. Ветер лет унес ее, ставшую пылью, прочь. Но иногда - хоть и все реже - проливалась новая кровь: в наставление. Подданные не должны были забывать.
Редко, но метко. Келиан вспомнил те собачьи головы и на секунду расхотел обедать.
- Куда уж хуже, - подтвердила Низа.
- Ты во дворе-то прибери, Его Величество любит порядок.
- Приберу, - огрызнулась она, - вы не бойтесь.
Хлопнула дверь на улицу. Словно почуяв смену темы, госпожа Марита вернулась, наконец, домой. Она вошла одна - но казалось, целая толпа маленьких марит рассыпалась по прихожей, топоча, шурша обертками покупок и вполголоса переговариваясь. Келиан отрезал себе еще кусок мяса, последний, и долил вина. Бутылку, пожалуй, стоило забрать наверх.
- Низа! - окликнула хозяйка. - Помоги мне донести.
Прислуга повернула голову на голос, а потом хлопнула себя по лбу и нырнула в коридор; в другой совсем его конец.
Послушаться та и не подумала. Вернулась в обеденную и бросила на стол перед Келианом два конверта и свиток.
- Вам тут пришло.
И только тогда, напоказ отряхнув руки, отправилась помогать хозяйке.
Они вошли пять минут спустя, с трудом вдвоем таща покупки, которые Марита каким-то образом ухитрилась донести до дома сама. Впрочем, она могла взять носильщика. Вокруг воцарился хруст и шелест - купленное высвобождалось из бумаги и раскладывалось.
Выгрузив то, что могло пригодиться в обеденной, женщины переместились обратно в коридор, а Келиан углубился в изучение почты. Он вел обширную переписку: как с членами их маленького ордена, так и с теми, кто по области исследований казался единомышленником. Некоторые письма шли долго, некоторые - очень долго. Одного ответа он ждал почти полгода, и вот, наконец, тот пришел.
Пробежав глазами начало, Келиан решил, что будет читать наверху, в тишине, и уже собрался идти, когда в обеденную влетела Марита. В руках у нее была бездарнейшая картинка в нарядной рамке и какой-то мешочек.
- Смотрите, какая миленькая, - похвасталась она картинкой, пытаясь приладить ту на стену, где висело уже несколько. Три - того же рода и одна еще от прежних хозяев.
Келиан кивнул и собрал корреспонденцию, собираясь идти к выходу, но хозяйка бросилась наперерез.
- Вы не поверите, что я купила. Пару дней назад пришел корабль. Целый корабль из империи Аяран! Чего там только не было. Ну я и ухватила кое-что у одного из гребцов.
Корабли из империи ходили редко. Слишком большое расстояние приходилось преодолеть, да и не горела империя желанием торговать с Лийсогаром. Но когда торговцы приезжали, товары скупали за деньги абсолютно безумные. Привозили кое-что и сами моряки. Эта возможность была частью их контракта.
- Вот! - Марита выставила перед собой мешочек. - Шагреневый юшипит.
- Что? - переспросил Келиан, щурясь на мешочек. Тот был абсолютно обычный, без единой надписи. - Шагреневый кто?
- А я-то думала, вы ученый, - поддела хозяйка. - Юшипит. Цветок аяранский такой. Говорят, уж очень красивый. На клумбах у самого императора растет. Я как услышала, сразу подумала: раз их императору хорош, так и нашему королю понравится. Потратилась, конечно, но и повод какой. Надо же чем-то украсить двор.
Келиан еще раз смерил взглядом безымянный мешочек.
- И то правда. Цветы нам не помешают.
Муж госпожи Мариты следил за садом, но, когда осталась одна, она совсем забросила эту часть хозяйства. Будь дом его собственным домом, Келиан бы не рискнул представить такой двор на обозрение короля. Пусть даже Его Величество, скорее всего, и не посмотрит направо, проезжая перекресток. Но с Корлиго Долиа никогда нельзя было быть уверенным, что тот сделает и зачем.
Тут Келиан, наконец, понял, насколько глубоко засела мысль о явлении короля.
- Займусь делами, - прошел он мимо хозяйки. Та отпрянула.
Взяв со стола и наполовину не опустевшую бутылку, он поднялся по лестнице. Истертые ступеньки скрипели вслед каждому шагу; негромко, пыльно. Здесь все было пыльным. Закат понемногу начинал умирать: озера света на полу поблекли и словно бы обмелели. Восьмой час, отметил Келиан.
Он собирался отправиться сразу к себе, но когда оказался на площадке, пошел в противоположную сторону. Его привлек звук. Коридор делился на две части: одна вела к флигелю, другая - к хозяйским комнатам. Переступив через двойную полосу соли, Келиан сделал несколько шагов в сторону дальней двери. Да, так и было.
За дверью пела Низа. Тихо-тихо, неожиданно мелодично. Насколько низким голосом она говорила обычно, настолько же нежно умела петь. Келиан ни разу не слышал флейты, ради которой ее взяли в хрустальный храм, и флейта явно была лучше пения. В нем зато имелось сейчас кое-что, помимо мастерства.
Комната принадлежала сыну госпожи Мариты, но то, что связывало Низу Либет с ним, не было обычным романом. Хозяйка бы, пожалуй, согласилась на мезальянс, если бы только это сумело помочь. Ей, увы, не приходилось идти на жертву. Это не значило, впрочем, что Низа не могла быть полезна. Что и являлось второй причиной, по которой Марита держала ее в доме.
Келиан знал, что от него она подспудно ждет того же - небольшого чуда.
Пение сменилось голосами, однако те были еще тише. Он развернулся и ушел к себе.
Утро следующего дня Келиан провел вне дома. Он часто ходил в гости и почти никогда - от скуки. Обычно к нанесению визитов его склоняла необходимость практического толка. Что-то обменять, что-то купить, обсудить успех или неудачный опыт единомышленника. Сегодня он встал против обыкновения рано: глава их ордена, лицо весьма знатных кровей, раз в месяц собирал соратников для беседы за завтраком.
В эту встречу - как и в предыдущие - они обсуждали 'Проморандис'. Адепты начали работу над ним одновременно, но у кого-то процесс шел быстрей, а кто-то, наоборот, не мог преодолеть второй этап синтеза. Считалось, что на получение вещества - или, верней, существа, - нужно полгода, и своим прогрессом Келиан был пока доволен.
Возвращался он пешком: так ему лучше думалось, а подумать нашлось о чем, - и уже в полдень пружинистым шагом свернул на Ткацкую улицу. С нее, помедлив на перекрестке, к особняку госпожи Мариты. Самой хозяйки дома не было, она еще затемно уехала к сестре. Та жила в предместьях, на самой границе с провинцией Мерже, в которой обе они родились. Это было так похоже на Мариту - всполошить всех и отправиться по своим делам.
Особняк, между тем, с перекрестка просматривался отлично, в этом Келиан на всякий случай еще раз убедился.
Уезжая, хозяйка раздала указания. Их и исполняла Низа сейчас. Стоя на расшатанном стуле, с ведром мыльной и ведром чистой воды, девушка мыла стекла веранды. Половина была уже отмыта и сохла, а половина ожидала своей очереди, тускло блестя в полуденном солнце. Вода залила землю перед домом и грязными ручьями стекала по дорожкам сада. Похоже, стояла Низа не первый час.
Келиан удивился: не столько было работы, а потом подошел ближе и понял. В тени яблони, съежившись на скамейке, сидел сын хозяйки, Ригерт. На коленях у него лежала книга.
- Работаете? - полюбопытствовал Келиан.
Низа обернулась, от неожиданности чересчур резко. Стул под ней скрипнул. Обычно бдительная, сейчас она Келиана не заметила вообще.
- Или читаете?
Ригерт действительно зачитывал что-то из книги, пока приход жильца его не прервал.
Низа дернула плечом. Она оттирала очередное стекло из множества, что составляли веранду, и то чудом только не трескалось.
- Значит, читаете? - переадресовал вопрос Келиан.
Ригерт сменил одну неловкую позу на другую. Но, как и Низа, не откликнулся.
- Вам-то какое дело, - вспыхнула, наконец, та.
- И как, интересная книга?
- Поинтересней, чем некоторых слушать.
В глазах Низы застыло мрачное, упрямое выражение. Келиан подумал было оскорбиться: жители дома, кроме, наверное, Ригерта, не столько осуждали его занятия, сколько даже не желали их понимать, сводя к заранее понятному им изводу. И с опозданием понял, что говорила она не о том.
- Это книга об аяранской флоре, - подал, наконец, голос сын госпожи Мариты. Выйдя - редкий случай - днем за пределы дома, он разом терял все запасы храбрости, что умел скопить. - Низе нравится.
На деле, Келиан был уверен, ей нравилось не больше, чем слушать его самого. Но она боролась: боролась со своим характером, боролась с подступающей скукой, потому что знала, ради чего. Иногда ему становилось интересно, сложилось бы все так же, не достанься Ригерту - видимо, от отца - красивой внешности. Изначально красивой. Стояла бы во взгляде Низы эта серая дымка.
- Кстати, о заморских растениях. - Келиан оглядел свежевзрыхленную землю по бокам от садовой дорожки. - Наша хозяйка уже посадила цветы?
- Да, - Ригерт робко улыбнулся. - Я надеюсь проследить за тем, как они будут расти. Буду рисовать их каждый день, утром... и вечером.
Книгу об аяранской флоре Ригерт читал не случайно: у него было много подобных пособий. Что-то осталось от отца, что-то купила щедрая на опеку мать. Келиан никак не мог определиться, считать его амбиции в ботанической науке оправданными или нет.
- Шагреневый... кто? - уточнил он.
- Юшипит, - подсказал Ригерт.
Тревога все так же читалась на его лице. На той половине, что оставалась видна.
Когда Келиан только въехал, Ригерт носил деревянную маску. Потом госпожа Марита взяла на работу Низу - и та сделала что-то, после чего он маску снял. Делала и еще - понемногу. Келиан видел их однажды, в один из таких же дней, когда хозяйки не было дома. Низа, низко склонившись, мазала лицо Ригерта какой-то мазью. Возможно, лечебной, скорей всего, нет. Но быть может, думал иногда Келиан, ей и удастся довести дело до конца.
Маску Ригерт теперь больше не надевал, но длинные черные волосы наглухо занавешивали левый глаз. 'Как бы ты не ослеп', - подумал в который раз Келиан.
Закончив с очередным стеклом, Низа спустилась со стула. Пришло время сменить воду.
- Помочь? - предложил Келиан.
- Не надо, - огрызнулась она и взялась за ведро.
Ригерт посмотрел на нее, хотел уже было подняться, но присутствие постороннего человека - даже такого, как Келиан - слишком смущало. Поэтому он - с излишним рвением - вновь взялся листать книгу.
После смерти мужа госпожа Марита продала долю в аптечном предприятии и жила на проценты. Столица, в которую она переехала после свадьбы, теперь ничем ее не держала, а родной край манил. Если бы могла оставить дом на сына, Марита бы давно вернулась в провинцию Мерже, к сестре. Но на это она, увы, решиться пока никак не могла.
- Ну оба-то ты не донесешь, - Келиан опередил Низу и подхватил второе ведро.
В молчании они дошли до колодца. Опорожнив ведра, девушка принялась качать воду. Полуденное солнце светило вовсю, и видно было, как она устала. Тусклые волосы облепили лоб, а плечи ссутулились. Упорства в ней, впрочем, достало бы еще на пятерых.
- Низочка, душенька, - заговорил Келиан и понял, что она почти забыла о нем. - Ты видела когда-нибудь короля?
- Видела.
Сказала она это так тихо, что почти и неслышно.
- И что о нем думаешь?
- Толку мне о нем что-то думать?
Келиан кивнул, признавая ее правоту.
- И все-таки? Помнишь случай с собаками?
Накачав воды в первое ведро, Низа повернулась.
- Кто не помнит. Зверство такое.
Прошлой осенью на большой охоте свора короля сбилась со следа. Его Величество мог бы взыскать вину с псаря, с того, кто натаскивал их. Он, однако, предпочел вырезать собак - всех до единой породистых собак, которых учили не один год. Их головы месяц украшали ограду королевских садов и были видны каждому: гостям из окон флигелей, гуляющим по садам и прохожим снаружи.
Так Корлиго Долиа напомнил всем, что ничья ценность не может считаться достаточной.
- И что о нем думаешь?
- А что я, по-вашему, думать должна? - прикрикнула Низа, ставя ведро на землю. То расплескало едва не половину воды. - Что я обо всем этом должна думать?
Какое-то время они смотрели друг на друга, а потом Келиан кивнул.
- И правда. Но ты окна-то получше помой.
Напоминание было излишним, но Низа упустила возможность на это указать:
- Уж помою.
Три недели спустя Корлиго Долиа должен был проехать соседней с ними улицей, чтобы принести дары морю. Лийсогар стоял на берегу залива, и многие века залив оставался к городу благосклонен. Каждый год перед наступлением осени король в благодарность отдавал водам перекованное мастерами золото. Многостворчатые раковины с настоящим жемчугом и рыбы с драгоценными глазами раз за разом погружались на морское дно. Щедрое подношение. Этот год, впрочем, собирался стать особенным.
Ничего, сказал себе Келиан, идя к дому. Ничего. Наверняка обойдется.
Для них-то обойтись было должно.
Темнота застала Келиана в одиночестве. На дом и на сад перед домом она опускалась медленно. Из окна, зашторенного снова, и из других окон - в соседних комнатах - можно было видеть, как сумерки сгущаются под разросшимися деревьями, покрывают слой за слоем клочковатую траву. Наконец, погас последний отблеск света. Он пришелся, как всегда, на флюгер особняка напротив.
Келиан сидел, не разжигая лампы. Этот был момент редкого для него бездействия. Рук он в этот раз мыть не стал - только вытер. Очень скоро снова предстояла работа.
Дом госпожи Мариты подходил Келиану в первую очередь потому, что ее покойный муж был аптекарем. Лавку тот держал в торговом квартале, но лекарства смешивал дома. Во флигеле, который отвели под съем, была даже труба - и несколько особых столов, и кое-какая посуда. Все это осталось от предыдущего владельца. Узнав Мариту получше, Келиан удивился, что та сохранила их. Но хозяйка была все-таки очень сентиментальна.
Он жил тут почти два года, с тех самых пор, как решил перебраться в столицу. В трех днях пути от Лийсогара Келиан владел небольшим - но и не таким маленьким - участком земли. Поместье давало достаточно дохода, чтобы он мог покинуть жену и прожить сам.
Возвращаться он пока не собирался. Опыты и преобразования, которые увлекли Келиана, сохранить в тайне, конечно, не получилось. Люди роптали - не сильно, но как знать, что могло из этого выйти. Отношения же Келиана с женой остывали с каждым годом все больше, а детей брак не дал. В какой-то момент он понял, что нет смысла оставаться там, где родился, до самой смерти. И уехал.
Уехал и почти не жалел. Многое из того, что он сделал здесь, дома бы не удалось. В Лийсогаре были знакомства и вещества, которые иначе пришлось бы выписывать. И все-таки столица - пусть и полная возможностей - не удовлетворила Келиана до конца. Во всей ней не нашлось пока человека, говоря с которым, он бы получал больше ответов, чем задал вопросов. Даже орден, большая часть членов которого тоже квартировала здесь, не стал источником таких именно людей. А ведь пройти посвящение оказалось непросто.
Встретить подобного собеседника, впрочем, было бы большой удачей, и Келиан это знал.
Он снова нашел взглядом письмо на комоде. Одно из трех, что принесла днем раньше Низа. Оно пришло из Навьи, оттуда, где далекая страна граничила с бесплодной равниной Шибет. От человека, который считался выдумкой. Пятое, тем не менее, уже.
Говорили, этот человек открыл многое, прежде чем - раньше времени - отправился на покой. Говорили, он отвечает далеко не всем, и каждый раз Келиан готов был к кому, что ответа не будет. Он не раз прикидывал, сколько бы ушло денег на путешествие до Шибет. Но в этот раз действительно получил приглашение. 'Если на исходе следующей луны вы посетите меня, буду рад'.
Впрочем, поехать Келиан не мог. 'Проморандис' требовал еще как минимум двух месяцев работы и нуждался в неусыпной заботе.
'Хотя исчезнуть - очень удачная сейчас идея', - скользнула мысль.
От новых размышлений о Корлиго Долиа и грядущем празднике Келиана отвлек стук в дверь.
Он не ждал никого из домашних. Низа была в храме, а госпожа Марита пока не вернулась. И уж точно она не пришла бы к жильцу ночью. Пару секунд Келиан медлил - а потом подошел, повернул в замке ключ. Сколько-то времени у него еще оставалось. Стоило дать волю любопытству.
Хотя он и так знал, кого увидит. Не знал только - почему.
Ригерт стоял, выставив перед собой свечу. Другой рукой прижимал к груди книгу. На Келиана он не смотрел - вернее, смотрел, но искоса, отвернув лицо. Сын хозяйки не походил на нее ничем, кроме неспособности оставаться в неподвижности. Но если у Мариты это была здоровая, пусть и надоедливая, суетливость человека чрезмерно деятельного, то Ригерту повезло меньше.
Он переступил с ноги на ногу, тряхнул головой и посмотрел на Келиана уже уверенней. Почти прямо. Кто знал, скольких сил ему это стоило.
Он отступил, предлагая зайти. Ригерт помедлил, не веря такой возможности, но все-таки шагнул внутрь. Замер у стены, жадно перебегая взглядом с предмета на предмет. Потом заставил себя прекратить, так как считал подобное недостойным.
- Что-то случилось? - поинтересовался Келиан, как ни в чем не бывало зажигая лампу. Свет залил один угол комнаты и слегка озарил остальные. Достаточно, чтобы стало видно расставленное на полках.
Ригерт сглотнул.
- Это по поводу семян, - сказал, наконец, он.
Келиан хотел уточнить, о каких семенах идет речь, но потом вспомнил.
- Шагреневый... - Он ущипнул воздух в тщетной попытке восстановить второе слово.
- Юшипит, - пришел на помощь Ригерт и распахнул книгу, которую принес.
Обычно его пришлось бы уговаривать сесть, но сейчас он был слишком увлечен, чтобы помнить о своей болезненной застенчивости. Глядя, как гость поспешно, как что-то отлично знакомое, перелистывает страницы книги, пристроив ее на подлокотник, Келиан в очередной раз поразился перемене. В такие моменты Ригерт казался не более странным, чем любой с головой ушедший во что-то человек.
Его странность и правда лежала в другой области.
- Смотрите, - синий глаз, тот, который не закрывали волосы, нацелился на Келиана. - Будучи посажен, юшипит всходит через две недели, а зацветает еще через три.
Изображение цветка, лилового, с тремя рядами ажурных лепестков, занимало всю страницу. Это был хороший, дорогой атлас. Сын госпожи Мариты, впрочем, мечтал когда-нибудь написать свой, по-настоящему полный. Смелая амбиция для человека, который мог выйти из дома только под покровом темноты.
Но он действительно что-то писал.
- Итого получается пять недель, - сообщил Ригерт. - А до праздника всего три.
Келиан кивнул, ожидая продолжения.
- Мы должны что-то сделать.
- Чтобы к приезду Его Величества цветок распустился?
Он взял в руки книгу, которую все протягивал Ригерт. Юшипит, если в самом деле походил на рисунок, отлично мог украсить двор. Изящный, яркий, он был предназначен для куда более приличного сада, чем их. Хотя Марита, Келиан не сомневался теперь, рассталась с деньгами не только ради короля. Еще ради сына.
- Мать считает, что он успеет расцвести. Но он не успеет, - сказал Ригерт и замолчал.
Увлекшись, он на время забыл, что должен отворачивать лицо. Келиан скользнул взглядом по уже виденному раньше: несколько шрамов, и все. Один тянулся под глазом, но сам глаз остался нетронут. Ригерт, тем не менее, считал, что изуродован.
Кто-то убедил его в этом. Может быть, кто-то из сверстников. А может, он сам себя убедил. Келиан слышал от Мариты историю, еще более путаную, чем обычно. Сначала один вариант, потом другой. Что-то случилось вскоре после смерти отца. К счастью, сумели спасти. Допытываться Келиан не стал - не его было дело.
- Ну, раз так... - Он понимал, что им движет, и ему в себе это не нравилось. - Я, пожалуй, смогу сэкономить нам пару недель. Ты ведь не идешь еще спать?
Но в доме только один человек ложился рано - хозяйка.
- Спасибо вам большое, господин Лесгири, - очень серьезно сказал Ригерт и закрыл книгу. А в следующий момент вспомнил о своем недостатке и отвернулся. Волосы завесили половину лица.
Изъян мышления, с которым юноша вырос, снова потребовал напитания.
- Не стоит благодарности. Как будет готово, поставлю в коридоре. Просто полей один раз жидкостью землю. - Келиан протянул руку. - И оставь мне, пожалуйста, атлас.
Ригерт кивнул, вручил ему книгу и, попятившись, вышел.
Очень вовремя: постучали, наконец, и в другую дверь.
Провожал гостей Келиан в самую глухую пору ночи. Луна остановилась на краю неба, проделав свой обычный через него путь. Облака стелились за ней, но нагнать не успевали. Когда Келиан снова поднялся к себе, она уже скрылась за горизонтом. На улице остались светлеть только два фонаря, оба на перекрестке с Ткацкой улицей.
О завтраке думать пока не стоило, к тому же когда хозяйка в отъезде. Да и не хотелось ему сейчас есть. Решив, что спустится поискать еды потом, Келиан предпочел сосредоточиться на работе. Новые препараты следовало проверить.
Он засветил лампу и вошел в смежную со спальней комнату. Та занимала весь второй этаж флигеля: просторный зал со шкафами у стен. Шкафы, впрочем, были уже старые, и полки сплошь разъели пятна химикалий. Сами они в разного размера емкостях стояли вокруг: на тех же полках, на всех трех столах и на полу. Келиан поставил лампу и огляделся.
Ночью он бодрствовал не зря, но это имело свои последствия. Гости ушли и унесли с собой избытки сырья, а сам он прибрал, но прибрал только самое основное. Темные разводы покрывали поверхность стола - того стола, который он выбрал рабочим. Натекло и на пол. Все это необходимо было отмыть.
Закончив через полчаса с уборкой, Келиан снова оглядел комнату. Да, так было гораздо лучше. Порядок он любил и не понимал тех единомышленников, которые в своих исследованиях забывали о чистоте. В довершение он протер и перерасставил банки с препаратами.
Самая сомнительная часть его нынешней работы, которая вызывала дрожь у госпожи Мариты и отвращение у Низы, смотрела вынутыми из глазниц глазами, крючила пальцы отделенных от тела кистей. Увы, именно таких ингредиентов требовал на данном этапе 'Проморандис'.
Люди, которым принадлежали эти части тела, умерли не своей смертью, но убил их не Келиан. Не он и даже не те, кто доставил ему необходимые фрагменты. Их казнили, по обвинениям доказанным - или казавшимся доказанными. Это, тем не менее, не обеляло его.
Увы, преобразования имели свои законы. Не ему было решать, что использовать.
Растопив печку, Келиан зажег огонь в плошке посреди стола, расставил тигли. Что собрался сделать сегодня, помнил и так, но открыл книгу на том месте, где заложил в прошлый раз, перечитал текст. Начать сразу, тем не менее, не мог.
Ритуальная часть оставляла Келиана равнодушным, хотя он знал, что многих в ордене привлекает именно она. Чтобы разложить символы, много времени не требовалось, и слова - их он тоже сократил настолько, насколько счёл возможным.
В центре стола Келиан поставил сосуд, в котором четыре месяца назад зародился 'Проморандис'. Бордовая жидкость была непрозрачна, но внутри уже жило таинственное существо.
В книгах о 'Проморандисе' писали по-разному. Чаще всего называли 'исполнителем желаний' и 'дарителем жизни'. Считалось, что, полностью созревший, он способствует всякому начинанию. Келиан знал, что в конце магистр заберет каждый 'Проморандис' себе, и это было справедливо. Взамен адептам доставался опыт, и в будущем они могли повторить синтез.
Наконец, с приготовлениями было покончено. Зачерпнув из мешка черный порошок, Келиан бросил его в огонь. Пламя взвилось высоко, до самого потолка. Лизнуло жерло трубы и рассыпалось искрами. Те унеслись вверх.
Он как раз сделал шаг назад, чтобы взять нужную банку, когда труба ухнула и обвалилась. Келиан едва успел отскочить. Пыль клубами хлынула в комнату.
Стоявшее на столе посыпалось вниз. Отойдя на безопасное расстояние, Келиан смотрел, как растекаются по полу вещества. Кое-что было вовсе не безобидным. Труба, расколовшись, лежала наполовину на столе, наполовину - под ним. А ведь он давно хотел позвать трубочиста. Но госпожа Марита считала это лишним.
'Проморандис' уцелел не иначе как чудом.
Прошла минута, другая, но в дверь никто не постучал. Обычно преобразования Келиана были тихими, но получалось по-разному. Даже если шум разбудил Ригерта, - а больше дома не было никого, - тот, вероятно, решил, что ничего особенного не произошло.
Вздохнув, он подошел к столу. Пыль улеглась, и в дыру в крыше смотрело бесстрастное звездное небо. В отличие от него, Келиан был весьма зол. Химикалии стоили дорого, а эти конкретные он ждал долго.
Обернувшись, он выругался. Кусок трубы разбил особо ценный сосуд. Иврисская селитра мешалась на полу с чем-то, чему Келиан не рискнул бы уже дать название. Вещество увлеченно шипело.
Оставлять все так было нельзя, и он сделал, что мог. Присыпал здесь и там, поднял опрокинутое. Потом осмотрелся, чтобы убедиться в очевидном. Ни завтра, ни через неделю вернуться к работе бы не удалось. Нужно было по меньшей мере поставить новую трубу.
Согласится ли госпожа Марита? Накануне визита короля губительный для внешности дома провал в крыше легче всего было просто заделать.
Воспоминание о грядущем празднике испортило Келиану настроение еще больше. Осторожно ступая между лужами, он открыл окна. У дальней стены вниз вела лестница - к черному ходу. Через него-то он и вышел.
Сад встретил его тишиной и темнотой, початой уже на востоке рассветом. Найдя скамейку перед домом, Келиан сел и некоторое время провел в неподвижности. Он злился на себя и на хозяйку. Больше всего - на слепое стечение обстоятельств. Наконец, сумел успокоиться.
Утро понемногу занималось, и темнота была уже не такой непроглядной. Келиан встал и прошелся по дорожке, надеясь унять раздражение совсем. Но разозлился только больше, запнувшись обо что-то. Перешагнул - и вернулся. Наклонился, чиркнул огнивом. А потом рассмеялся.
Через дорожку - длинный, шипастый - протянулся побег. Такие же, как стало видно, змеились вокруг. Еще совсем молодые, они, тем не менее, своим видом обещали многое. Келиан тронул побег пальцем, и ему показалось, что тот шевельнулся. Только показалось, наверняка.
- Шагреневый юшипит, да? - спросил он у рассвета и засмеялся снова.
Что бы ни продали госпоже Марите моряки с корабля, это было вовсе не тем цветком, который она хотела купить. Вряд ли они обманули ее - и сами не знали, что за семена берут, полагаясь на слово торговцев империи.
Растение выглядело удивительно витальным: Келиану казалось, он слышит, как то растет. Возможно, так и было. Он отлил из сосуда с 'Проморандисом' совсем немного и сказал Ригерту использовать раствор только раз, но люди часто решают подстраховаться. Хотя кто, как не Ригерт, должен был заподозрить подвох?
В любом случае, сад был испорчен. Вкусы Его Величества во многом считались спорными - но уповать на это не стоило. Вряд ли Корлиго Долиа оценил бы подобное украшение двора. И уж точно не оценят люди, которые придут от его имени проверить, насколько хорошо жители квартала подготовились к прохождению процессии.
Какое-то время Келиан еще стоял в светлеющих сумерках, а потом вернулся в дом. Флигель встретил его остро пахнущим беспорядком. Чей-то незрячий глаз с укором глядел сквозь стенку сосуда, где был до поры заключен. Вид помещение имело, без сомнения, зловещий. Келиан вдруг с ясностью осознал, что, случись сюда заглянуть посторонним, обстановка вызовет вопросы - много вопросов. Несмотря на редкое безразличие Корлиго Долиа к исследователям 'преобразований', для хозяйки дома такой поворот бы наверняка оказался опасен.
Убедившись, что сосуд с 'Проморандисом' цел, Келиан прикрыл за собой дверь спальни и отыскал атлас Ригерта. Разумно было предположить, что растение, которое привезли взамен юшипита, тоже родом из империи Аяран. О нем стоило узнать побольше.
Четверть часа спустя поиск увенчался успехом. Да, вот оно. Похожи по описанию оказались даже семена - тут Келиан отозвал свои обвинения в адрес сына хозяйки. Различить он и сам бы не смог.
Все было примерно так, как он и думал. Уступать раз занятую территорию растение не любило. Зловредный сорняк умел, впрочем, цвести, и из его соцветий выделяли, по некоторым сведениям, яд. Не особо, однако, смертельный и ценный. Побеги можно было смело уничтожать.
Келиан взглянул за окно: небо уже отчетливо пожелтело. Он надавил пальцами на веки и минуту провел в неподвижности. Бессонная ночь начинала ощущаться, но в голове складывался план. Еще час - и проснутся работники на печной улице. Если повезет, они успеют поставить трубу к возвращению Мариты. Перед их приходом нужно будет прибрать. А вот чтобы извести сорняк, придется повозиться. За день с таким не управиться. Хотя повезло, конечно, что 'юшипит' взошел сейчас, а не позже.
Да, обязательно нужно привести в порядок место для работы и успеть закончить очередной этап синтеза до новолуния. То, насколько сильна оказалась даже малая часть раствора, в котором жил 'Проморандис', потрясло Келиана. Вот уж и правда: 'исполнитель желаний'. Прошло, сколько? Пять, шесть часов? А семена успели прорасти, причем как!