- Крови-крови-крови-крови-кровушкиииииииии, - напевает мне на ухо Somebody Else, напевает, пока темнота сгущается по углам, пока она его оплетает, укутывает, словно пыльная паутина на чердаке, из темноты его тело, из темноты его пальцы на моих плечах, из темноты его шепот, шепот, шепот, смешки, шепот.
Мне уже все равно.
Моя остроугольная, моя стеклянная, моя вспарывающая кожу религия. У моего бога безмятежные блядские глаза и шрамы на запястьях, мой бог разговаривал со мной, мой бог засыпал в моей постели, а сейчас он молчит.
Мой бог своим отсутствием сотворил из меня нового чело...
...сотворил из человека комок глины, истово хранящей последний отпечаток его пальца, и кто сказал, что глина не может чувствовать боль.
- Поменьше пафоса, милый, но мыслишь верно. За дальнее Подмосковье не скажу, но все ближнее слышало, как ты воешь.
Я исповедую отчаянный, безнадежный карго-культ, из ночи в ночь пытаясь приманить обратно свое безымянное божество. На алтаре - стопки книг и полная пепельница, в храме его - разворошенная постель и распахнутое настежь окно в грозу. Он вспомнит, он вернется по собственным следам.
Бог молчит.
Я молюсь ему, как умею, я кончаю себе в кулак, по-животному скорчившись, содрав колено о вздувшийся паркет, утыкаясь лбом в кровать. Стая машин во дворе надрывается сигнализацией, испугавшись грома. А я, кажется, рыдаю. Взахлеб. Выворачиваясь наизнанку, как полудохлая, дрожащая медуза.
Somebody Else, заскучав, рассыпается по углам, бродит по стенам и потолку, шелестя и сдавленно хихикая чему-то своему.
- Все-таки ты эгоист, дружок, - сухие пальцы скользят вдоль моего хребта, разжижая спинной мозг, колени перестают держать, и я сворачиваюсь на полу в позе эмбриона. - Эгоист и двоечник.
- Верни его.
- С чего ты вообще взял, что это моих рук дело?
- Верни его.
- С чего ты вообще взял, что я имею к нему отношение? Я имею отношение к тебе, милый, а ты его не ценишь. А оно, между прочим, хорошее.
Волосками на коже я чувствую, как он ложится рядом. Спина к спине. Шуршит, сворачивается.
- Ты вообще ничего не ценишь из того, что тебе дано. И его не ценил, кстати. Ты хоть пытался понять, кто он такой?
- Верни его.
- Заебал, хватит уже. Тебе бы все разжевать и в рот положить. Ты бы греб все к себе, обмазывался и дрочил. А на остальное тебе плевать, даже на небо, даже на...
- Верни его.
- А что ты мне за это дашь?.. - смеется, возится рядом, невидимый. - А, милый? За помощь, любовь и поддержку?.. За все, что между нами было?..
Я приподнимаюсь на локте, пытаясь сфокусировать взгляд. Что-то блестит на расстоянии вытянутой руки - то ли глаза, то ли зубы.
- Что тебе нужно?
- Мне?.. - ладонь рассеянно гладит меня по бедру, и я непроизвольно дергаюсь. - Э нет, неееет-нет, ты куда рыпаешься?.. Завидую тебе, дружочек. И твоему миру, где розовые пони отсасывают бабочкам и тем решают любые проблемы.
- Верни его.
- Любая религия требует жертвы, - мурлычет он. - Чем благостнее божество, тем больше жертва. Ты не знал, да?.. Я же говорю, двоечник.