Мальчик Джонни был ясноглазым, темноволосым и очень смелым.
Он не боялся ни вампиров, ни львов, ни мумий, ни призраков, ни того, что мама будет сердиться.
Вампиров выдумали пугливые средневековые люди, Брем Стокер и девчонки, вздыхающие по 'Сумеркам'.
Львы в Англии за пределами гербов и зоопарков не водились, да и вообще хищника крупнее лисицы было не найти.
Мумий он видел в музее и ему от них было не страшно, а грустно, казалось, что они были мертвы сильнее, чем это вообще возможно для человека, и так долго, что у него в голове не укладывалось.
Призраки были вообще нестрашные, ну подумаешь, у людей тут дела остались недоделанные, если бы они к Джонни обратились, он бы им с радостью помог - весточку там передать, или клад найти. Лучше бы клад, конечно.
А мама... ну что - мама. Мама на Джонни сердилась часто.
- Тебе уже двенадцать лет, Джонни, а ты не можешь плиту включить и яичницу себе пожарить, - говорила она, вздыхала и сам готовила ему завтрак.
- Ты уже в восьмом классе, Джонни, а все читаешь комиксы и математикой совсем не занимаешься, - ворчала мама, но дневник подписывала и денег давала и на комиксы, и на макдональдс.
- Ты уже такой большой, Джонни, а совсем мне не помогаешь... - говорила мама грустно, но Джонни пожимал плечами, включал Майнкрафт на компьютере и отворачивался к монитору. Ему было неприятно, что мама обижается, но играть хотелось сильнее, чем пылесосить. Мама же все равно его любила, он знал, так зачем было напрягаться?
Однажды Джонни возвращался из школы, пиная опавшие листья вдоль дороги. Осень в этом году была поздняя, красивая, воздух пах дымом и мокрым асфальтом. Вдруг из кучи листьев от его пинка вылетела пустая бутылка от колы, завертелась на дороге, ударилась о бордюр.
Джонни поднял ее, чтобы бросить в урну - он не любил, когда мусорили - и вдруг заметил под пробкой большое зеленое насекомое очень странной формы, то ли муху, то ли мотылька. Джонни прищурился, но разобрать было трудно - бутылка запотела. Он открутил пробку и встряхнул бутылку - еще не хватало обрекать насекомое на мучительную смерть, пусть летит. Пластик задрожал в его руке, муха вырвалась из горлышка с ревом реактивного двигателя и исчезла с громким хлопком.
Джонни отбросило на тротуар, где он с минуту сидел, потирая спину и недоуменно глядя на открытую бутылку в руке, на стаю ворон, поднявшуюся с окрестных крыш, и на мужика, упавшего с велосипеда в нескольких шагах от него.
- Что это было? - спросил велосипедист, поправляя шлем.
Джонни пожал плечами и, наконец, закрыл рот. Бутылку он донес до урны в вытянутой руке и опустил ее туда со всей возможной осторожностью.
Мама была бледная и массировала виски.
- Голова болит, - сказала она. - Я таблетки выпила, пойду спать пораньше. Ты долго не сиди, ладно?
Джонни невнимательно кивнул - зомби атаковали его дом со всех сторон и утробно рычали. Мама чмокнула его в макушку, вздохнула и ушла в свою комнату. Джонни пошел спать лишь после того, как основательно исследовал запутанную старую шахту - там нашлось много полезного в хозяйстве добра, включая два алмаза.
Уснул он быстро и тут же оказался в большой пустой комнате. У окна стоял высокий старик в черно-зеленом плаще и смотрел на ночное небо сквозь изгибы кованой решетки. Пахло яблоками и дождем. Было очень тихо.
- А, вот и ты, мой спаситель, - старик обернулся к Джонни. Глаза у него были темные, блестящие, очень цепкие, а вышивка плаща напоминала крылья какого-то насекомого... даже очень конкретного насекомого - того самого, из бутылки. Старик улыбнулся и кивнул.
- Вижу, ты меня узнал. Пять долгих дней я томился во вместилище страданий, обманом заточенный своим исконным врагом, колдуном ААА. Запасы водуха подходили к концу... Не было ни воды, ни пищи, ничего, кроме нескольких капель какой-то сладкой бурды на дне бутыли... Что это было, кстати, запиши мне, пожалуйста, название, я пристрастился. Но ты спас меня, отважный юноша, и я рад объявить о начале твоих испытаний.
Джонни часто видел странные сны, а спорить не любил, поэтому кивнул, взял со столика листок и карандаш и написал название напитка.
- Пейте охлажденным, - сказал он.
- Благодарю, - кивнул старик. Он прищурился на пространство у стены и под его взглядом там сгустился большой холодильник с зеркальными дверцами и тихо заурчал мотором.
- Я вижу в твоих смышленых глазах множество вопросов, мой юный друг, - продолжил волшебник (после появления холодильника вопросов о том, кто он такой, у Джонни не осталось). - Так вот - темой наших испытаний станет страх. Именно этим чувством я был так мучительно томим во время своего заточения. Три ночи подряд, Джонни, я буду посылать тебе все более страшные, ужасные и омерзительные сны. Чтобы прекратить любой из них, тебе стоит лишь позвать меня простым стишком... - он на секунду задумался.
Зеленый Колдун,
Зеленый Колдун,
Я слишком боюсь,
Уже я сдаюсь.
- Да, - сокрушенно кивнул старик, - стихи у меня так себе. Но они сработают, поверь. Как только ты их скажешь, страшный сон тут же прервется, ты спокойно проспишь до утра и больше никогда обо мне не вспомнишь.
- А если я выдержу все три ночи? - спросил Джонни.
- Тогда я, Зеленый Колдун ООО, исполню любое твое желание, - торжественно пообещал старик. - Любое. Самое волшебное, самое невозможное. Можешь просить все, что хочешь.
- Пятьсот триллионов фунтов? - уточнил Джонни.
- Легко, - кивнул старик. - С возможным пересчетом в любую валюту. Сразу или частями.
- Живого динозавра?
- Нуу... - колдун помялся. - полностью геном так и не был восстановлен... Информационные лакуны... Но да ладно. Какого-никакого сделаем.
- Собственную вселенную? - выдохнул Джонни. - Чтобы я в ней мог что угодно строить, создавать и всем управлять, как в игре?
- Хе-хе-хе, - засмеялся волшебник, открыл холодильник и достал оттуда бутылку колы. - То есть ты, дружок, хочешь сам стать колдуном? Не просто удачливым добросердечным мальчиком, а Джонни-волшебником?..
- Джонни, просыпайся, - тихо сказала мама и потрепала его по волосам. Джонни сел в кровати, как и не спал (что за сон дурацкий) и щелкнул выключателем. Мама ойкнула от яркого света и сощурилась.
- Мам, ты чего? - спросил Джонни, вдруг осознавая, что мама совсем бледная, под глазами у нее темные круги, а сами глаза красные и какие-то затравленные, как будто мама всю ночь брела сквозь боль и усталость.
- Не знаю, - сказала мама и осела на пол, как кукла. Затылок ударился о ковер - бум! Джонни вылетел из кровати, как ядро из пушки. Мама лежала с закрытыми глазами и дышала очень медленно.
Джонни позвонил в 'Скорую'. Подложил маме под голову свою подушку. Принес стакан воды, поставил рядом - вдруг мама очнется и сразу попросит пить, в кино все всегда просили. Прошло две минуты сорок секунд, скорая все не ехала.
И тут он вспомнил про колдуна и странный сон, и чуть не рассмеялся от облегчения - это же все неправда, он спит, колдун его испытывает. Нужно просто сдаться и отказаться от желаний. Огромного богатства было жалко, да и на динозавра были планы, но ничто - Джонни посмотрел на мамино бледное лицо - ничто не стоило такого липкого страха и такого беспомощного ужаса, которые он сейчас испытывал.
Зеленый Колдун,
Зеленый Колдун,
Я слишком боюсь,
Уже я сдаюсь...
Джонни шептал и шептал дурацкий стишок до самого приезда 'Скорой'. Ничего не менялось, мама не открывала глаз.
- Мы забираем ее в больницу, - сказал молодой и хмурый фельдшер. - Звони отцу, потом вместе приедете, твоей маме каждая минута дорога.
И они уехали с сиреной и мигалками, а Джонни остался в пустом доме, в своей слишком короткой пижаме с динозаврами, с телефоном в руке, сидеть на полу перед подушкой, на которой был отпечаток маминой головы.
Папа приехал через полчаса, небритый, взволнованный и в разных ботинках.
- Как она? Что случилось? - он спрашивал и спрашивал, а у Джонни не было ни одного ответа.
Папа обнял его и похлопал по спине.
- Одевайся, - велел он.
В машине Джонни все смотрел в окно, не на папу. Почему-то ему казалось, что если бы папа от них не ушел, а по-прежнему каждый вечер открывал дверь и кричал 'Привет, семья!' - веселый, громкий, любимый - то и с мамой бы ничего не случилось, он бы ее защитил. Но папа вот уже три года жил на другом конце города, а Джонни ездил к нему только на выходные и неохотно знакомился с его часто меняющимися подружками.
Папа вел машину молча и вздыхал. Возможно, он тоже об этом думал.
День в больнице запомнился Джонни, как россыпь картинок из комикса.
Вот они ждут в большом зале с рядами кресел. Маленький мальчик в углу возит по полу яркий паровоз - одной рукой, вторая замотана бинтом.
- Дверью прищемило, - рассказывает всем вокруг мама мальчика.
- Ту-тууу, - говорит мальчик, поднимает голову и смотрит прямо на Джонни. У него ярко-зеленые глаза.
Вот папа разговаривает с врачом, потом идет к автомату и бросает монетки, чтобы купить воды. Монетки застревают, папа бъет по автомату обеими руками, из лотка выпадает бутылка, катится по полу к Джонни. У нее зеленая этикетка.
Вот они идут через парковку - к маме их так и не пустили. У папиной машины стоит сумасшедшая старуха в зеленом берете. Трясущейся рукой она протягивает Джонни воздушный шарик в форме сердца - конечно же, тоже зеленый.
- Не бойся, - говорит старуха. - Все будет хорошо.
Папа берет ее под локоть и бережно отводит к ближайшей лавочке. Что-то ей говорит и помогает сесть. Старушка улыбается и кивает, довольная...
Слайды кончаются, когда они садятся в машину и выруливают со стоянки - кто-то снова запускает время, и Джонни понимает, что он весь день ничего не ел.
- Где ночевать хочешь, у меня или у себя? - спросил папа, когда они отъезжали от придорожного кафе.
- Дома, - сказал Джонни, внезапно очень уставший.
Папа понял, кивнул, поворачивая руль.
- Ложись спать, - сказал он, когда они вошли в дом. - Я съезжу к себе за зубной щеткой, одеждой и бритвой. И эту надо предупредить... как ее... Роуз, черт, конечно, Роуз! Вернусь через полчаса.
Джонни улегся в кровать и натянул одеяло до подбородка, глядя в потолок. Под потолком висел воздушный шарик - зеленое сердце.
- Зеленый колдун, - начал он, - Зеленый Колдун...
Стихи не шли, но он точно знал, что хотел сказать.
- Я готов, - сказал Джонни и закрыл глаза.
Молодой диплодок Джонни с трудом продирался сквозь подлесок, подвывая от страха. Его шея была глубоко поцарапана в двух местах, голова ушиблена, ноги до колен вымазаны кровью - не его. Совершенно случайно не его.
Аллозавры напали парой, выждав момент, когда стадо растянулось вдоль большого холма, поросшего сочным кустарником. Стадо, голодное, рассредоточилось, взрослые перестали охранять молодняк - и теперь молодняка в стаде больше не было. Были растерзанные, развороченные тела, оторванные с длинных шей головы, кровь, ушедшая в землю. Самка аллозавра зарычала победно - и взрослые диплодоки отступили, трубя, ушли на другую сторону холма - там тоже была еда, а здесь драться с хищниками больше не имело смысла. Их мать - большая, совсем еще молодая, с синеватым оттенком гладкой шкуры - отступала последней и трубила особенно отчаянно. Никто в стаде не заметил, что Джонни удалось убежать за скалу. Зато это заметил второй аллозавр - крупный самец с маленькими желтыми глазами. Он зарычал, потряс головой, сделал несколько шагов в его сторону, но самка рыкнула на него - "Ешь!", и он не погнался, наклонил голову, вырвал кусок из ближайшей туши. Джонни уже и не знал, чьей. Весь мир вокруг пах только кровью и страхом, других измерений у него не осталось.
Джонни собирался обойти пирующих хищников и пробраться обратно к стаду, когда на запах крови из-за холма вышла стая компсогнатов. Они были мелкими, зубастыми и всегда голодными. Аллозавры ударили хвостами, зарычали с угрозой - не трогать наше мясо! - и тут-то компсогнаты заметили Джонни и застрекотали радостно - пожива все же будет! Легкая добыча! Веселая погоня!
Джонни взвыл и побежал.
Он бежал уже долго. Он очень устал. Ему было больно. Какой-то частью сознания он понимал, что он - мальчик, что он спит, и что именно нужно сказать, чтобы проснуться и перестать бежать и бояться. Но той же частью себя он помнил и другое - что сдаватьсся нельзя, потому что на кону что-то очень важное, такое страшное, что смертный ужас детеныша диплодока не шел с этим ни в какое сравнение.
Подлесок кончился, Джонни вылетел на вершину холма, усеянную большими круглыми булыжниками в половину его роста. Позади, со склона, уже слышался веселый щебет маленьких хищников.
- Как гиены, - подумал Джонни. - Бегут и хохочут. Пулемет бы...
Он представил, как мерзкие зубастые ящеры падают, визжа, и катятся вниз, ломая папоротники. И тут его осенило - молодой диплодок развернулся и, хромая, пошел к камням, нависающим над склоном...
Катящимися булыжниками приложило, конечно, не всех компсогнатов (а жаль). Лишь пять-шесть из них, около трети погони, покатились в густую зелень, отчаянно повизгивая и хрустя костями. Но остальные остановились, засомневались, глядя вверх, где Джонни поставил тяжелую окровавленную ногу на большой валун, качнул его в их сторону и заревел угрожающе.
Ящеры злобно зачирикали, подумали, развернулись и бросились к павшим товарищам, под нависающие листья папоротников. Воздух наполнился криками и звуками раздираемой плоти - очевидно, речь шла не о помощи неудачникам. Джонни высоко поднял голову на гибкой длинной шее - прямо к фиолетовому небу - и затрубил, громко, победно, бесстрашно.
Зеленый Колдун,
Зеленый Колдун,
Я выиграл бой,
Оставшись собой!
Джонни всегда хотелось сочинять стихи.
Падающая звезда перечеркнула стремительно темнеющее небо. Она была ярко-зеленой, как ракета.
- Школу же нельзя пропускать, - сказал папа виновато. Джонни смотрел исподлобья, но папа не встречался с ним глазами. - Я за тобой заеду после уроков и мы поедем в больницу. К ней сейчас все равно никого не пускают.
Джонни кивнул и побрел на немецкий.
Дас веттер ист зер гут хойте. Ихь либе хербст...
- Она обязательно поправится, - сказала Шери, бледная худая девочка с крашеными черными волосами. Она откинула их с лица, и Джонни увидел, что глаза у нее серые, густо подведенные темным карандашом.
- Моя мама тоже сильно болела, - сказала она. - А теперь выздоровела. Хочешь яблоко?
Джонни не хотел яблоко, он хотел, чтобы его мама тоже выздоровела. Этого Шери ему предложить не могла, но она была добра и он взял яблоко. Откусил. Было кисло. Девочка неуверенно улыбнулась.
К маме, наконец, пустили, но она не просыпалась - лежала с закрытыми глазами и медленно, неглубоко дышала. Джонни долго смотрел на ее лицо.
- Если нет домашней работы, можешь играть в Майнкрафт, или во что хочешь, - сказал папа, когда они вернулись домой. Он только что долго и односложно ругался по телефону с Роуз, и, кажется, подружки у него больше не было. Он сидел на диване, смотрел футбол и мрачно пил пиво.
Джонни включил компьютер и долго стоял посреди своего игрового дома, еще недавно такого важного и с любовью обустроенного. Он думал о том, с какой бы радостью он бы сейчас помог маме. Он бы всё пропылесосил, вымыл полы, посуду, унитаз, все окна и все мусорные ведра. Он все всегда будет делать для мамы сам. Пусть только вернется. Джонни вывел своего человечка в игровую ночь и, не притрагиваясь к клавиатуре, смотрел, как его убивают зомби и скелеты. И снова. И снова. И снова...
- Лимонный сок кончается, - с сожалением сказала Шери и подняла бутылку на уровень глаз. Прозрачной желтоватой жидкости оставалось граммов сто - явно недостаточно, чтобы разогнать толпу зомби внизу. Джонни и девчонка сидели на крыше, вооруженные двумя пластиковыми автоматами на батарейках. Они стреляли мощной струей воды, которая, при добавлении лимонного сока, отлично распугивала зомби - их сероватая плоть начинала дымиться, они шипели и отбегали.
- Мозги! - волновалась толпа внизу. - Мозги-и-и!
Это было очень жутко - многоголосое, животное урчание, низкий рокот, как будто весь мир вокруг хотел их разорвать и сожрать. Шери достала из кармана яблоко, с хрустом откусила.
- Вот ему бы мозги не помешали, - сказала Шери и бросила огрызок в долговязого зомби с мощной бычьей шеей. Раньше он учился в параллельном классе, много играл в футбол и периодически задирал Джонни в коридоре школы. Зомби поднял голову и клацнул зубами, казавшимися очень большими из-за того, что губы над ними разорвались и висели лохмотьями.
- Фу, - сказала Шери, заливая остатки лимонного сока в камеру своего водного ружья. - Пойдем, они вот-вот в дом ворвутся. Я там газ открыла на кухне, но, наверное, нужна искра, а зомби не курят.
- Хорошее название для фильма, - сказал Джонни, поднимая свое оружие и сумку с зарядом лимонной воды и ракетами-фейерверками. - "Зомби не курят".
Они слезли по дереву с другой стороны дома, сильно исцарапавшись о шипы на толстых ветках.
- Черт, сильно кровит, - сказала девчонка, зализывая глубокую царапину на руке. - Сейчас на кровь набегут. Давай рванем на заправку за углом. Там можно забаррикадироваться, в углу - автомат с пончиками, а на полках наверняка есть лимонный сок.
Джонни сглотнул и замер от ужаса - толпа зомби-детей из начальной школы с соседней улицы шла на них, урча и повизгивая. Маленькие руки скребли воздух, белые глаза смотрели в никуда.
- Мозги-и-и! - шептали дети. Шери закричала и бросилась сквозь их толпу, толкая и разбрасывая маленькие тела. Не доставая ружья, Джонни кинулся за ней. Цепкие ручонки чуть не сорвали с него куртку, и пару раз чьи-то зубы клацнули совсем рядом, но они прорвались, пробежали сквозь перелесок, через дорогу с перевернутыми разбитыми машинами, через заправку, где среди пятен вытекшего бензина ветер гонял сухие листья. Воздух дрогнул взрывом позади - газ в доме все-таки взорвался. В магазинчике никого не было, окна стояли целые, дверь была прочная, металлическая. Джонни забаррикадировал ее стойкой для газет и обернулся к Шери.
Она смотрела перед собой остановившимися глазами и держала наотвес руку, на которой багровел и сочился кровью укус зомби - полукруг маленьких зубов.
- Выпусти меня, - сказала Шери хрипло. - У меня очень мало времени. Уже сознание плывет. Еще несколько минут, и все, что мне от тебя будет надо - это твои мозги.
Джонни обернулся к двери. Дети-зомби догнали их, толпа стояла неподвижно, не сводя глаз с двери.
- Сделай же что-нибудь, - прошипела Шери и упала на пол, серея лицом.
Джонни был настолько полон ужаса, что он начал переливаться через край.
И не стал продолжать. Он быстро пробежал по магазину, собирая с полок все, что могло пригодиться. Щелкнул включателем на автомате для пончиков. Вернулся к Шери и крепко связал ее туристической веревкой, оттащил к стене, усадил повыше. Она открыла глаза, уже мутнеющие, наливающиеся белизной.
- Джонни, - сказала она. - Джонни-бой...
- Пей, - сказал Джонни, и поднес к ее губам пластиковую бутылку. Наполовину вода, наполовину - лимонный сок. Кто знает, почему он так действует на зомби. Шери кричала и плевалась, шипела и стонала, но он заставил ее выпить всю бутылку. Под конец ее губы начали дымиться. Она упала на грязный линолеум и дышала тяжело, с хрипом. Укус на ее руке стал серым, распухшим. С бьющимся сердцем Джонни разбил стекло на автомате для пончиков и аккуратно, замотав руку курткой, вытащил из него раскаленный стержень.
Он плакал от страха, но сжал зубы и прижал горячий металл к руке девочки, к серой, зараженной плоти, которую нужно было выжечь, и держал сколько мог, пока она орала и выгибалась, и билась в своих веревках. Потом она открыла глаза - покрасневшие, но без всякой мути. Шери снова была собой.
- Спасибо, - прошептала она.
Джонни распрямился и победно потряс стержнем. Сигнализация под потолком перестала мигать красным и зажгла яркий зеленый огонек.
- Зеленый Колдун... - начал он свою победную кричалку. Ему показалось, что кто-то где-то тихо рассмеялся.
- Завтра, - сказал врач, красивый молодой индиец с усталым лицом. - Завтра все решится. Ее состояние ухудшается, но еще не критическое. Оперировать будем завтра, но лучше, если вы прямо сейчас поговорите с анестезиологом, это будет та же смена. И бумаги надо подписать...
Дома Джонни поднялся в свою комнату, а папа остался внизу. Он плакал.
Позже Джонни нашел его в спальне, на большой кровати, где они спали с мамой столько лет, куда маленький Джонни по утрам прибегал и карабкался, как только научился вылезать из своей кроватки, а родители недовольно бурчали - рано, дай еще поспать! - а потом все равно смеялись и щекотали его. И Джонни лежал под одеялом, между мамой и папой, и в мире не было ни страха, ни тоски.
Сейчас папа лежал на боку на своей половине кровати и смотрел туда, где обычно спала мама, и обнимал ее половину правой рукой.
- Пап, а почему ты от нас ушел? - стоя в дверях, спросил Джонни, впервые за эти три года. - Ты перестал любить маму?
- Нет, - глухо ответил папа.
- Тогда почему?
- Я не знаю, - сказал папа. - Я сейчас сам себя об этом спрашиваю. И ответа у меня нет. Только детский. Я запутался и разбаловался. Но я же взрослый. И это дурацкий ответ.
Джонни кивнул и ушел спать.
Будильник пищал громко и так противно, как будто кто-то тыкал Джонни в голову вязальной спицей. Он поднялся, почему-то с трудом, побрел в ванную, зевая.
- Папа, - позвал Джонни, но папы в спальне не было.
В ванной он закричал - из зеркала над раковиной смотрело чужое взрослое лицо - толстое, расплывшееся, поросшее темной щетиной. Узнать на этом лице он мог только глаза - но и они изменились - утонули в складках щек, покраснели, расширились от ужаса.
- Что будешь завтракать, Джонни-бой? - спросил приятный женский голос из зеркала.
Джонни держался за раковину, чтобы не упасть.
- Кто ты? - спросил он.
- Я - твоя Шери, - без удивления ответил голос. - Управляющая домом система и персональный помощник. Рекомендую поторопиться, Джонни, у тебя сегодня утренняя смена, она начнется через сорок минут.
- Я где-то работаю? - спросил Джонни.
- Вот уже пятнадцать лет ты работаешь в Макдональдсе на соседней улице, - сказала Шери. - Четыре дня в неделю. Три дня участвуешь в игровых онлайн-соревнованиях. В основном стратегические игры, но есть и стрелялки. Иногда - покер. Но в него ты всегда проигрываешь.
- А где папа? - спросил Джонни.
- Твой папа уже двадцать лет живет в Таиланде, - ответил голос. - Приезжал в прошлом году на четыре дня. Останавливался в гостинице. Вы встречались на один вечер и вместе пили пиво. На следующий день ты жаловался, что отец не считает тебя очень интересным человеком.
- А... мама?
Шери не сделала никакой эмоциональной паузы, просто продолжила в том же ровном ритме.
- Твоя мама умерла пятнадцатого ноября четырнадцатого года и была кремирована в соответствии со своим завещанием. Послезавтра будет двадцать лет, напоминаю тебе купить розы и возложить их к дереву, где вы развеяли прах. А сейчас рекомендую поторопиться - в твоей смене новый менеджер и опоздание может привести к штрафу, а в этом месяце он приведет к задолженности за коммуникационные услуги.
Джонни плакал навзрыд, дергал раковину и повторял: "Зеленый колдун, Зеленый колдун..." Ему было страшно, как никогда прежде. Но все же он не мог закончить фразу.
- Бик Мак с двойным соусом, чизбургер без сыра и пятнадцать Особых Омномов. Джонни, коробки от омномов кончились, пакуй в биг-маковые. Быстрее работай, и жир с гриля собери, котлеты так и плавают, хочешь опять обучение пройти? У нас же стандарты обслуживания. Шевелись, Джонни, да что с тобой такое сегодня, ты же у нас заслуженный работник, хе-хе, уже пятнадцать лет на этом гриле. Да ты что, рехнулся - все булки спалил разом. Выбрасывай теперь, сгребай в урну, и, знаешь что, возьми-ка ты перерыв прямо сейчас. Поешь, что ли. Не голоден? Ну еще бы, хе-хе, нет, нет, ничего, это у меня кашель. Вон, колы себе налей, иди выпей ее на свежем воздухе, подыши. У тебя полчаса. А потом сеточку на волосы, руки вымыть, и опять к грилю, дружок, работать-работать, у тебя сегодня смена долгая, до часу ночи...
Джонни сидел на лавочке у пруда и старался не плакать. Он сосредоточился на том, чтобы смотреть только на пруд и чаек над ним, и не опускать взгляд на свои огромные, как бревна, ноги, на волосатые руки, сжимающие стакан колы, на круглое, как глобус, пузо. Кто-то сел на скамейку рядом с ним, Джонни уловил движение зеленой ткани. Он не повернул головы.
- Страшно тебе? - спросил Зеленый Колдун ООО.
- Да, - медленно ответил Джонни. - Страшно. И пусто.
- Понимаю, - вздохнул старик. - Именно так я себя чувствовал в той бутылке. Пустота, из которой не вырваться. Ты колу-то будешь пить?
- Нет, - ответил Джонни. - Не могу. Я все равно выиграю. Как-нибудь. Вот только с духом соберусь. Мне слишком сильно нужно не сдаться. Только, - он повернул голову к старику и посмотрел прямо в его пронзительные черные глаза, - я хотел бы знать, зачем вы это делаете? Вам-то что от того, что мне страшно?
Старик подумал, пожал плечами, захлюпал остатками колы в стакане.
- Мне - ничего, - сказал он наконец. - Это все - тебе. Это твоя награда. Ты же меня спас.
- Ну и награда, - прошептал Джонни. - Тяжелая.
- Ты же сильный, - сказал колдун. - Вот тебе и досталась тяжелая. Донесешь - станешь еще сильнее. Ну что, сдаешься? Или дальше понесешь? Ничего не хочешь мне сказать?
- Хочу, - сказал Джонни, поднимаясь. - Мой перерыв заканчивается. Попробуйте Бигмак. Или Омном. Очень питательно. У нашей кухни высокие стандарты.
И он понес свое тяжелое, взрослое тело к служебному входу на кухню. Если надо - он будет это делать каждый день. Завтра он начнет бегать, займется математикой и перестанет тратить время на игрушки. Как только сможет, он найдет другую работу. И позвонит папе, и купит маме розы. Если, чтобы не сдаться, нужно жить эту жизнь - он сожмет зубы и будет ее жить. Как надо. Набело.
- Джонни-бой, - позвал его старик со скамейки.
Джонни повернулся.
Старик склонился перед ним в глубоком поклоне, разведя полы зеленой мантии, как крылья большого мотылька. Потом поднял глаза и улыбнулся.
Мой юный герой,
Мой смелый герой.
Ты выдержал бой,
Оставшись собой.
- Желай, - сказал Зеленый Колдун ООО. - Желай чего хочешь. Только это... если динозавра, то давай вначале сверимся со списком видов, чтобы по геному было более-менее, окей?
Джонни закрыл глаза и пожелал.
- Джонни, просыпайся, - тихо сказала мама и потрепала его по волосам. Джонни сел в кровати, как и не спал (что за сон дурацкий) и щелкнул выключателем. Мама ойкнула от яркого света и сощурилась.
- Мам, ты чего? - спросил Джонни, в голове было звонко от дежа вю. Вот сейчас она...
Мама убрала руку от глаз и засмеялась.
- Ярко очень, по глазам ударило, - сказала она удивленно. Мама выглядела как-то иначе - моложе, что ли, беззаботнее. И глаза у нее были ярко-зеленые.
- Тебе завтрак приготовить? - спросила мама, поднимая с пола его школьный пиджак - он опять забыл вчера развесить одежду, хотя она ему каждый день напоминала. Джонни выпрыгнул из кровати и быстро поднял остальные вещи.
- А давай я тебе приготовлю, - сказал он, и вдруг понял, что ростом он уже почти с маму и глаза у них на одном уровне. Мама удивленно заморгала и рассмеялась.
- Тебя сегодня папа в школу отвезет, - сказала она весело. - Он позвонил с утра прямо, разбудил меня. Странно как-то, неожиданно.
Они вместе пошли на кухню, мама заварила чай, а Джонни пожарил яичницу.
- Как ты ловко с плитой вдруг управляешься, - сказала мама.
- Во сне научился, - усмехнулся Джонни.
- Я тоже странный сон видела, - нахмурилась мама. - Вспомнить не могу, но тревожный какой-то. Как будто ты был в опасности... Помню только зеленую вспышку...
В дверь позвонили, мама ушла открывать, Джонни услышал папин голос. Обычно родители обменивались парой фраз и напряженно замолкали. Но сейчас они говорили и говорили, рокот голосов не смолкал, и вот вдруг мама рассмеялась.
- Ладно, я подумаю, - сказала она громче.
- Джонни, - позвал папа. - Джонни-бой, поехали, я довезу тебя до школы. Поболтаем по дороге, ага?
Джонни выбрал из вазы большое красное яблоко и сунул его в портфель.
Он знал, кому хотел его сегодня предложить.