Редакция меня встретила напряженным молчанием. Все выглядели как притихшие при появлении кота мыши, бросали настороженные взгляды на дверь кабинета главного редактора. И что бы это могло значить?
Вадим уже был на месте. Видимо, вернулся несколько раньше, чем планировал. И теперь ждал меня в своем кабинете. Так что все вопросы с непонятной обстановкой в офисе я решил оставить на потом, точнее, узнать непосредственно у Вадима.
Напрасно, как выяснилось, тешил себя надеждой. Тот только-только пришел и едва успел скинуть с себя плащ, посему был пока не посвящен в происходящее в стенах редакции. И это позволило нам сократить общение по публикации моих прошлых материалов минут до двух. После чего я просто передал ему наброски новой статьи, попросив отнестись без предвзятости. Вадим кивнул, после чего поднял голову и улыбнулся:
- Все нормально. Посмотрю в первую очередь.
И мы поспешили в коридор, чтобы узнать, что же такое происходит.
Как мы и предположили, наибольшей информацией обладала, как всегда в подобных вопросах, бухгалтерия, которая в лице все той же Оксанки и решила нас просветить. Но едва девушка открыла рот, как дверь кабинета главреда открылась, и на пороге показались двое мужчин в безупречных черных костюмах. Выглядели они так, словно привыкли, что их указания всегда и везде беспрекословно исполняются, а потому оглядели нас надменными взглядами, как стадо приготовленных к закланию баранов, после чего неторопливо покинули помещение, так и не проронив ни слова. Следом из дверей вывалился, вытирая красное, свекольного оттенка, лицо, сильно вспотевший главред с ошарашенным и одновременно испуганным выражением на лице. Кажется, что-то пошло не совсем так! Его взгляд блуждал, словно Дмитрий Юрьевич Камышин что-то пытался в этот момент найти в лицах собравшихся вокруг подчиненных. Тут взор пал на меня.
Дмитрий Юрьевич переменился в лице. В нем словно проснулась какая-то ранее утерянная надежда. Ласково улыбнувшись, он позвал меня:
- Как хорошо, что ты здесь. Прошу, зайди ко мне, - после чего быстро скрылся в кабинете.
Собравшиеся удивленно посмотрели в мою сторону. Я пожал плечами и с безразличным видом направился следом. Несмотря на показное равнодушие, внутри меня всего трясло от неприятных предчувствий. Мне уже приходилось прежде, пусть и не слишком близко, сталкиваться с людьми, которые были как две капли воды похожи на только что покинувших редакцию визитеров. На мой взгляд, все эти ребята, в той или иной мере занимающиеся вопросами так называемой национальной, федеральной или еще какой иной безопасности, выглядят как близнецы: непроницаемые лицо, уверенные, четкие движения, ясный взор, много властности в самой фигуре и жестах. Слишком много властности для такого простого человечка, как я или мои коллеги. И то, что такие люди решились-таки наведаться в наш скромный журнал, наводило на самые неприятные мысли. Тот факт, что меня попросили зайти, только усугублял паршивые предчувствия.
Закрыв за собой дверь, я огляделся. Раньше мне доводилось бывать в кабинете Камышина, пусть и не слишком часто - к счастью, не баловал нас непосредственный руководитель своим излишним вниманием. С последнего посещения здесь ничего не изменилось. Стол, шкафы, кресло, вешалка в углу. Только компьютер, насколько я помнил, должны были обновить. Об этом упоминал с месяц назад в разговоре наш системный администратор, Славка Масленников, который в тот самый момент как раз рылся в своей каморке, пытаясь отыскать затерявшийся среди разнокалиберного компьютерного хлама потертый пиджак, чтобы ехать за покупкой. Внешне, во всяком случае, особых изменений я не заметил. Но я и не специалист. Там Славке виднее, что к чему и что как.
Дмитрий Юрьевич сидел в кресле, напряженно сопел и старался удержать трясущейся рукой ложечку, которой размешивал что-то в чашке. Судя по запаху, кофе. Его лысина, в отличие от лица, все еще хранила следы красноты, а тяжелое дыхание напоминало о пережитом этим мирным и домашним человеком ужасе общения с представителями власти.
- Видел, что творится? - произнес немного пришедший в себя Камышин. - Я за свои шестьдесят лет всего пару раз с этими ребятами сталкивался. Правда, в то время они еще назывались комитетом.
- Угу, - неопределенно покивал я головой, пока не понимая, чего от этого разговора ждать.
Камышин некоторое время молчал, добиваясь, чтобы руки перестали трястись. Это у него понемногу получалось, о чем свидетельствовал постепенно стихающий и все более редкий звон от ударов ложки о стенки чашки.
- Слушай, тебе Смехов ничего не передавал? - прервал он затянувшееся молчание внезапным вопросом.
Сказать по правде, я далеко не сразу понял, о ком меня спрашивает Дмитрий Юрьевич. Только спустя какое-то непродолжительное время сумел сообразить, что речь идет о моем бывшем учителе и наставнике, который сейчас мирно отдыхает в одном из дурдомов. Его полное имя было Александр Алексеевич Смехов, хотя всегда и все, исключая, может быть, самого главреда, называли его просто Сашей.
- Нет.
- Ты уверен?
Подобная подозрительность поставила меня в тупик. Я напряженно подумал, но пришел к выводу, что просто не могу изменить свои показания:
- Нет, я совершенно уверен, что он мне ничего не передавал.
Камышин еще некоторое время внимательно рассматривал меня, как вошь под микроскопом. Подобный взгляд в его исполнении ничего не имел общего с проницательным взглядом какого-нибудь следователя или эфэсбешника, а скорее добавлял некоторой комичности в образ этого милого и душевного дядьки. Потом он облегченно вздохнул и улыбнулся:
- Ну, слава Богу! А то наш чудик что-то там такое нарыл... Те, что приходили, сильно интересовались, куда мы дели то, что этот деятель накопал, - теперь Камышин выглядел несколько рассерженным. - Как будто он передо мной когда-нибудь отчитывался. И вообще...
Что именно "вообще", я уже не слышал. Мой мозг принялся судорожно соображать, перебирая факты и сопоставляя одно с другим. Картина получалась не слишком веселая. Получается, что Сашка все же раскопал нечто такое, чем могли заинтересоваться спецслужбы. К сожалению, я не имел ни малейшего понятия, чем именно занимался Смехов перед тем, как угодил в дурку. Он меня в свои разработки тоже не стремился посвящать. Так, пару раз на что-то намекнул.
- Ты меня вообще слышишь? - опустил меня голос редактора на бренную землю. - Я вот что говорю. Эти ребята нас в покое не оставят. Поэтому у нас есть только несколько вариантов. Большинство из которых меня не слишком устраивает.
Я с удивлением наблюдал за изменениями, что произошли самым невероятным образом в лице Камышина, пока я предавался своим размышлениям о сути проблемы. Сейчас он ничем не напоминал того доброго и мягкого человечка, каким обычно мне и всем остальным, кто знал его лишь по работе, казался. Лицо было напряженным и серьезным, как у человека, принявшего сложное, но необходимое решение.
- Варианты у нас следующие. Либо мы никак не реагируем и получаем массу проблем со стороны госбезопасности или кто они там такие. Или отдаем им материал. Но в таком случае мы имеем вероятность, что эти "милые" парни будут считать, что мы передали им не все, оставили что-то для себя. Понимаешь меня? - взгляд его пронзил меня насквозь. Я даже непроизвольно вздрогнул, после чего уже согласно покивал.
Камышин поднялся. Прошелся из угла в угол. Я крутил головой, наблюдая за его перемещениями. Наконец он опустился обратно в кресло:
- Но есть еще одна альтернатива...
Он вновь замолчал, словно приглашая меня присоединиться к разговору.
- Какая? - не сдержался я.
- Ты уверен, я спрашиваю, что Смехов ничего тебе не передавал?
- Да. Я вообще не в курсе, чем именно он занимался. Так, верхами, но ничего конкретного он мне не сообщал.
- Это не есть хорошо, - покачал Дмитрий Юрьевич головой, выказывая разочарование и неудовлетворенность моим ответом. - Потому что единственный вариант, который мог бы нас устроить - это публикация информации, что нарыл Сашка. - О, он вновь начал его называть как все! - Но для этого нам необходимо понять, что именно там такого ценного и секретного.
- Но постойте! - осмелев, прервал его рассуждения я. - Опубликовать?
- Именно, - кивнул Камышин. - Публикация этого материала полностью нас обезопасит. Эти гады просто не смогут нас тронуть после того, как мы выбросим этот сюжет в массы. Если с нами - я имею в виду не только журнал, ты понимаешь, - что-нибудь после публикации произойдет, то это только подтвердит напечатанное. А им подобного, я думаю, совсем не хочется.
Кажется, я начинал понимать задумку Дмитрия Юрьевича. И еще то, как он стал главным редактором.
- Поэтому, - продолжил он, - ты берешь на себя поиск этих самых злосчастных материалов.
- Я? - моему удивлению не было предела.
- Разумеется. Ты дольше всех общался с Сашей. Другим это казалось невозможным. Поэтому тебе он больше остальных может доверять. Так что руки в ноги и вперед.
- Куда? - оторопело уставился я на начальство.
- На кудыкину гору. В больницу к Смехову.
С этими словами Камышин отвернулся к экрану, давая понять, что беседа окончена, и мне самое время начинать выполнять задание. Я поспешил ретироваться из кабинета.
В коридоре народ рассосался. Невероятно. Не может такого быть, чтобы наши прохиндеи утратили интерес к такому явлению, как внеочередной визит в наш скромный уголок представителей силовых структур.
Но факт оставался фактом!
Что ж, мне следовало начать действовать согласно распоряжению вышестоящего начальства. Мне даже обозначили, с чего начать. Я не знал, до какого времени там, в больнице у Сашки, приемные часы, но была возможность успеть. Сонливость как рукой сняло. Начиналась крупная игра.
Должен сказать, что выйдя на улицу и ожидая автобус, а затем следуя на нем по направлению к выезду из Москвы, я и думать позабыл о странном пакете, что продолжал торчать из внутреннего кармана моей куртки. Возможно, напрасно!