...Здесь темно и тихо. Никто не мешает. Знаете, я даже рад. Ха, кто бы мог подумать, что такой парень, как я, будет рад оказаться в карцере! Стена холодная и гладкая, к ней так хорошо прижаться спиной. Вот ты и один наедине с темнотой... даже уютно. А голова какая ясная!
Время в тюрьме не прыгает тигриными скачками, не падает на тебя обломками зданий - оно такое же холодное и каменное, как эти стены. Хорошее место. Идеальное, чтобы остановиться и подумать. Сколько дней прошло? Не помню. Какая разница? Говорят, заключённые обычно считают дни - делать им больше нечего? А мне всё мало. День, два, три... я могу вспомнить свои мысли, но не дни в календаре. Я вообще весёлый заключённый. Эти ребята должны меня любить.
Здесь темно и тихо. Я слышу собственное дыхание. Спокойное место - тюрьма. А Оми ещё считал, что это не самая удачная идея. Не припомню, чтобы мне где-нибудь ещё так хорошо размышлялось. Вот только, кажется, я хожу кругами. Иначе почему мои мысли раз за разом возвращаются к нему?
Если бы Ая показал мне цель, я побежал бы за ним на край света. Если бы он позвал меня, я побежал бы за ним и безо всякой цели. Но... Вы же знаете Аю, верно? Никогда не оборачивается, не зовёт, не прощается, не просит... всегда идёт вперёд, ничего не объясняя. Никогда не отвечает на незаданные вопросы. Оборачиваясь назад, я вижу только себя одного посреди толпы - и его удаляющийся силуэт. Будь я решительней, я бы догнал его, но...
Чего я хочу? Что даёт мне смысл продолжать? Чего я жду?
Эй, Ая же не может знать всего на свете, правда? Он выглядит так, будто знает больше нас всех, вместе взятых, но всё-таки... Он же не может знать обо мне того, что я сам не знаю? Я улыбаюсь темноте. Как хорошо сваливать всё на других, правда, Кен? Я так хотел бы, чтобы кто-нибудь дал мне ясный ответ. Чтобы мне не пришлось искать самому. Я такой дурак, что никак не могу решить. Эй, Ая, в чём мой смысл жизни? Наверное, ты не знаешь.
Сколько его помню, он всегда был целеустремлённым. Всегда к чему-то шёл. Он с самого начала отличался ото всех нас. Ха, он был таким мрачным и грозным - просто ужас. Я его слегка побаивался, хотя порой мне и хотелось его стукнуть. Ну да, да, он тогда уже мне нравился. Я... чёрт. Это же был Ая. Такой уверенный, такой недосягаемый. Красивый, ясен пень. Я-то что, я всегда был простым парнем - Кеном, который гоняет мячик с малышнёй. Я это... слушайте, мне ведь нравились парни и раньше, ну, опять же, Казе... нет, ничего такого, с Казе мы просто приятелями были - так, дурачились больше. Ну, он, по крайней мере. Подкалывал, строил из себя ревнивца, а я краснел, как девчонка. Дурак. Он ведь мне действительно... потом была вся эта история с наркотиками и предательством, потом была Юрико, с которой я и правда хотел улететь - хоть в Австралию, хоть ко всем чертям оттуда, и не до Аи мне было. Я в то время даже мечтать не смел, чтобы мы с Аей... видели бы вы его. Он вообще был недружелюбный, а уж намекни я ему что-нибудь эдакое, небось, зарубил бы на месте. То есть, это тогда я так думал. Но я всегда знал, что в нём есть что-то, чего никогда не будет во мне. Я хочу сказать... я просто жил, не задумываясь о смысле, я делал то, что мне говорили, и... должно быть, я утратил веру. Когда я пришёл в Вайсс, мне казалось, я хочу наказать зло, но теперь...
Ха, теперь я сижу в тюрьме и думаю, что это неплохое место. Кен, ты гений. Ты заслуживаешь оказаться в куда худшем месте, в аду, например. Интересно, там так же весело? С утра я сломал руку какому-то милому преступнику. Наверное, это было не очень вежливо, но стоило того, потому что в наказание меня посадили в такое чудесное место, как этот карцер. В кои-то веки психанул не зря. Эй, не смотрите на меня так! Ему не следовало связываться... Ну ладно, ладно - мне не нужны всякие дурацкие психиатры, чтобы сказать себе: с тобой, Кен, не всё в порядке. Эту мысль я тоже уже рассматривал со всех сторон. Знали бы вы, как меня достало всё это - "не заводись так, Кен", "держи себя в руках, Кен"... только не подумайте, будто я псих какой-нибудь! Мне всегда нравилось быть "хорошим парнем". Когда-то давно всё было легко и просто. Потом это кончилось. Как-то вдруг всё потеряло смысл. Знаете, когда меня всё доставало, я просто брал свой байк и гнал куда-нибудь, лишь бы подальше. Скорость - отличный способ перестать думать. Это ветер в лицо, холодные брызги, огни, сердце, падающее куда-то вниз - и неожиданно сладкое предчувствие, что если сейчас откажут тормоза, смерть придёт быстро. Теперь уже не вспомнить тот момент, когда я впервые ощутил ту же пьянящую лёгкость на миссии. Я всегда боялся миссий. Они меня в дрожь вгоняли. Наверное, у меня в мозгах сломался какой-то маленький предохранитель, тот самый, что не даёт человеку переступить через определенную черту и отделяет разум от безумия... или что-то такое. Кровь, адреналин, хруст лезвий, вгрызающихся в плоть... это совсем просто. Только ты и цель, которая лишь мясо для твоих багнаков, и больше ничего, никаких запретов, никаких цепей. Это сладко и страшно, так что задыхаешься и боишься остановиться, это почти как любовь, это сносит крышу напрочь. Не хочется больше ничего, только рвать и кромсать, чувствуя только запах крови и чавкающую упругость чужих тел... может быть, я и впрямь просто схожу с ума, как знать? Слушайте. Я давно уже перестал верить, что в моей жизни есть что-то ещё. Я своими руками уничтожил всё, за что ещё мог цепляться. Вот разве что Ая...
Те два года, что в моей жизни не было Вайсс, оказались абсолютно пустыми. Пустыми до звона в ушах, до глухоты, до потери счёта дням, до утраты чувства реальности... я жил, как во сне, мне с трудом удаётся вспомнить, где я был и что делал. Просто шатался без цели, стремясь ввязаться в драку при каждом удобном случае, и в моей памяти не осталось чёткого образа ни одного места, ни одного человека. Я пытался обрести себя сам и не смог. Я пытался найти поддержку у Ёдзи - чего мне стоило только его найти! - но тоже не смог, встретил лишь тоскливый и усталый взгляд человека, которому, как и мне, не к чему стремиться. Ая... я был уверен в Ае. Ая всегда был прямым, надёжным, в нём не приходилось сомневаться. Но Ая уехал, прямо как сейчас, я не верил, что смогу его разыскать. И когда он появился в самый неожиданный момент - прямо как в какой-нибудь мелодраме, я чуть не спятил - стоял там как дурак, нёс какую-то чушь, задыхаясь и чуть не плача. В тот день мне показалось, что отныне всё снова станет просто и ясно. Но ничего не стало. Всё просто пошло по новой - Вайсс, миссии, Ая... Ая. Я думал о нём слишком много, чтобы это было нормально. Я по-прежнему не имел никакой цели, я по-прежнему убивал, и теперь я ещё влюбился. Это очень глупо звучит, я знаю, это не значило чего-то вроде того, что я чувствовал "влечение", это... ну, может быть, немного. Это совсем не то же самое, что я чувствовал к Юрико... или даже к Рейко... С Рейко была другая история, совсем другая, мы были как двое утопающих в одном омуте, я видел смерть у неё в глазах и тонул в них. Но ни одна девушка не заставляла меня молча замирать в восхищении, часами наблюдать украдкой, ловить взгляды, вслушиваться в звучание каждого слова, мечтать о понимании, об одобрительном кивке и предаваться ночами мучительным несбыточным фантазиям... проклятье. Я чувствовал себя влюблённой школьницей. Немного помогали миссии. На миссии нет времени на то, чтобы думать о всякой ерунде. Я и думал о простых и понятных вещах - о том, сколько в здании целей, и кто из них попадёт мне в когти, о запахе крови и железа, пьянящем не хуже сакэ, о сладком предвкушении драки... ещё я немного думал об Ае, но совсем чуть-чуть, потому что это были отвлекающие мысли. Убивая, я не думал уже ни о чём. Это тот вид головокружительного азарта, когда в тебе поднимается одна-единственная страсть, заслоняя собой всё остальное, разрушая границы, которые ты сам себе выстроил. Свобода! Это... возбуждает.
Я сотни раз видел, как убивает Ая - быстро, с завораживающей чёткостью отточенных движений, без злобы и азарта, лишь со странным пламенем холодной ярости в глазах. Выпрямляется, одновременно со стуком падающего тела за его спиной, привычно вытирает истекающий кровью клинок о колено... проводит перчаткой по щеке, размазывая алые брызги - и от этого тоже можно сойти с ума. Наши цели уничтожены, и я уже смотрю только на Аю, но он лаконично приказывает: "Уходим", - и мы действительно уходим, торопимся убраться, домой, отмываться от запаха крови и миссии. Так было, я помню, и в этом не было ни цели, ни смысла, я был болен убийствами, как наркоман, но о чём бы я ещё мог думать - кроме миссий и Аи? Возвращаясь, я чувствовал себя пустым и лёгким, как ореховая скорлупка. И усталым - сладкая гудящая в мышцах усталость хорошей драки... В тот раз... должно быть, я не выспался. Во всяком случае, я был на взводе с самого утра, меня снедало нетерпение - когда же я уже смогу кого-нибудь убить! А потом, на миссии, Ая прикончил мою цель - мою, я вовсе не просил его вмешиваться! Я на него наорал. Кажется, он отвечал мне какой-то холодной резкостью, а я схватил его за шиворот, и всё могло закончиться ужасной глупостью - дракой на миссии. Кажется, в том состоянии я был вполне способен на любой психованный поступок. Но то, что я выкинул, было куда психованнее - Ая был злой, взлохмаченный, Ая был тёплый и пах кровью и железом... я его поцеловал. У его губ был вкус крови, и он даже не убил меня, что странно - наверное, от неожиданности. По правде, я почти ждал, что он даст мне по морде, но Ая только посмотрел на меня странно и не своим голосом спросил, что это со мной. Я ни черта не знал, что это со мной. Наверное, надо было сразу признаться ему в любви - пока запал смелости не кончился - но уже опомнился и отпустил его, ошарашенный собственным поступком. Должно быть, Ая понял, что я не в себе. Посмотрел на меня, как на душевнобольного и сказал: "Тебе нужно отдохнуть, Кен". Ох как я был зол! Лучше бы он меня стукнул. Пусть ещё пойдёт ябедничать Рекс, что я совсем спятил! Всю дорогу Ая поглядывал на меня с беспокойством, и это дико бесило - я уже хотел снова на него наорать, мы бы тогда подрались, и всё стало бы ещё хуже - к счастью, мы уже приехали. Я хотел скорее подняться к себе, но Ая задержал меня в дверях, взяв за руку и заглянув в глаза - всего на секунду, но меня как током прошибло. Ч-чёртов Фудзимия! Его пальцы обжигали даже сквозь перчатку, а взгляд... я сбежал в свою квартиру и залез в душ. Мне хотелось что-нибудь сломать. И ещё хотелось, чтобы Ая никогда не смотрел на меня так - со смесью недоверия, тревоги и сочувствия. От этого становилось слишком беспокойно. Я всего лишь был слишком возбуждён и всего лишь поцеловал его. Правда, этого "всего лишь" было и так слишком много для кого-то вроде Аи.
Холодная вода меня остудила, и, обозвав себя дураком, я пошёл спать. Но только без толку провалялся полночи. Напоследок я слегка задремал, и мне привиделся Ая в озере крови, капающей с его клинка...
...Шаги по коридору гулко отдаются в затылке. Неужто наказание закончилось? Здешние тюремщики просто ангелы какие-то. Нельзя доверять им злостных типов вроде меня. Дверь с лязгом открывается, и мне приходится щуриться от непривычно яркого света. Вот досада, а мне здесь так понравилось... хм, а можно меня ещё немного понаказывают? Ну ладно, ладно, я всё равно так и думал, что нельзя.
Эти парни, что мотают здесь срок, чертовски смешные. Некоторые из них считают себя очень крутыми, но кое-кого я уже переубедил. Почему-то тюремная обыденность неизменно поднимает мне настроение: здесь ты живёшь по простым, чётко обозначенным правилам, здесь ничего не нужно решать и уж тем более - заботиться о чьём-то мнении. Для всего мира ты преступник, и это очень удобно. И впрямь - где лучше спрятаться убийце вроде меня? Может быть, в этом даже есть какой-то философский смысл, вот только философ из меня никудышный. Философы изобретают всякие глупые объяснения тому, зачем живёт человек. Я не знаю, зачем живу. Какая-то цель должен быть, правда? Вот предположим, когда меня выгнали из J-лиги, мне казалось, что моя жизнь утратила всякий смысл, но... я ведь продолжаю чувствовать, стремиться чему-то... Раньше я думал, что если я ощущаю себя счастливым, то всё правильно. Правильно играть в футбол. Правильно убивать. Правильно быть рядом с Аей. Ая... Я помню, что у Аи были непослушные волосы, а руки сухие и горячие. Это то, что я точно помню. Мне редко доводилось оказаться достаточно близко, но время от времени мы все получали ранения, а санитары поблизости обычно как-то не крутились, так что сами понимаете, нам приходилось друг друга вытаскивать. Скажу честно, когда у тебя пуля засела в бедре, а товарищ взваливает тебя на плечо, и надо выкарабкаться прежде, чем вас всех убьют, твои мысли обычно далеки от романтики. Ты материшься сквозь зубы и думаешь только о том, чтобы не сдохнуть. Я, правда, не знаю, о чём думает Ая в такие минуты, но вряд ли о чём-нибудь исключительном. Я помню его перепачканное лицо, покрытое каплями пота, и судорожно сжатые челюсти. Он всегда молчал, как бы больно ему не было. Пару раз я слышал, как он стонет, но только когда он был без сознания. Он такой упрямый! Ладно, я могу ошибаться, но уверен, если как-нибудь окажется, что его некому оттащить в больницу, он будет идти, пока не упадёт. И даже не подумает попросить о помощи... да, он же никогда ни о чём не просит. Прощаясь, он сказал: "Я уезжаю в Нью-Йорк, Кен". Может быть, это значило: "Прощай, Кен", или "Давай со мной, Кен", - а может, это вовсе ничего не значило, разве с Аей поймёшь? Мне бы хотелось думать, что я нужен ему. Что я вообще кому-то нужен, но ему - в особенности. Но даже если так, Ая ведь не скажет... если бы он... мне было бы проще. Я тоже уже не могу жить просто так. Надо за что-то держаться, но я не знаю... я уже не доверяю самому себе. Если бы какой-то знак...
Мяч запрыгал по асфальту и остановился рядом со мной, словно приглашая. Я посмотрел на него, и мне захотелось засмеяться. Футбол - это очень просто. Когда-то давно я мечтал о футбольной карьере, но запутался в чужих махинациях, потерял доверие, потерял друга и прошлую жизнь. Но всё это уже не имеет отношения ко мне. И к футболу, если уж на то пошло. Единственное, что важно в футболе - забить мяч в ворота.
Мне кажется, или я действительно всё слишком усложняю? Я ведь знаю, чего хочу. Я ведь... это я.
А здесь, в тюрьме, не так уж плохо. Я давно хотел найти спокойное местечко, чтобы остудить голову. "Я хочу разобраться в себе", - так я сказал. Раньше, давно, я не задумывался о таких вещах. Но мне кажется... кажется, теперь - всё в порядке. Жизнь продолжается. Мне нужно было понять это раньше. Моё прошлое в прошлом, но, пока я не умер - жизнь продолжается. Я прав, Ая?
Есть вещи, которые невозможно забыть, даже после того, как они надолго исчезнут из твоей жизни, кажется, даже навсегда. Мяч завертелся в сетке ворот. Ха, у меня всё ещё неплохой удар!
И я всё ещё люблю тебя, Ая. Поэтому подожди немного. Я приеду. Я уже совсем скоро, вот увидишь. Я уже совсем-совсем скоро.