Ветер всколыхнёт пучину грусти,
Что растеклась по блеклым временам
И пелену неясности опустит,
Накрыв забвеньем, русских имена.
Не вспомнить уж, когда ковалась слава
Со златом божьим в храмах и крестах,
И грех души весь в веру переплавив
Не потерять свободу в злых верстах.
Те времена коварства, вероломства
Вписали в каждый миг горячий стон,
И каждый божий сын, святой паломник
Слал матушке - заступнице поклон.
В слезах и боли земли утопали
И кровью русской сыт был сатана,
И пред татаравьями стены пали
И рухнула родная сторона.
Под игом горьким задыхалась воля
И Русь дрожала, веру затаив,
Когда весь люд на Куликовом поле
Почувствовал, как в сердце бог стоит.
И не боясь ни смерти, да не плена
Лишь пораженье было, словно враг
Но Православье, лишь оно нетленно
Спасало нас, разбив неверье в прах...
Рождён он был прекрасною Марией
И сыном был вторым в семье святой,
И было суждено ему, да в мире
Принять себе монашеский устой.
Он рос, душа его тянулась к богу
Как - будто глаз пречистых, грех не знал,
И верою он жил, так кротко, строго
Что каждый человек ему внимал.
И не давалась грамота отроку
Клеймили его глупостью, во вред,
И видимо пришёл посланник к сроку
В монашеском обличьи, чистый крест.
Велел он помолиться молодому,
Чтоб бог проникся помыслу чтеца,
И снять с души блаженную истому
Познаньем накормив себя глупца.
Варфоломей поднялся помолившись
И к старцу в ноги бросился прося:
"Ты всё же Отче не хули просивших,
Свою молитву богу вознося.
Ты дай мне ум, чтоб мог познать я чудо,
Чтоб осознать я смог святую боль
И пусть ко мне придёт с годами мудрость,
Чтоб душу не ужалил ада зной".
К Варфоломею старец обратился:
"Вкуси просфоры, юный человек
Так к грамоте весь дух твой устремился,
Да будет воля Господа вовек.
Со дня сего ты грамоте обучен
Так будто это божья благодать,
Пусть глас в тебе Господен будет звучен
Отрок, не смей от веры отступать"...
Варфоломей наш рос, крепчал он верой,
В душе его пылал огонь Руси,
И будто бы незримой божьей сферой
Он силою был полон изнутри.
Глаза струились чистыми ручьями
Что лились Православьем по земле,
Варфоломей и днями, и ночами
Пытался свет зажечь в печальной мгле.
И с братом к брегу, он пришёл, Кончуры,
Чтоб основать пречистую пустынь
И строгая аскеза, выбив чувства,
Но к божьей доле не смогла остыть.
Не выдержав небесных испытаний,
Брат бросил деревянный строгий храм
И в церковь обратился он усталый,
Оставив в прошлом мир тяжёлых драм.
Варфоломей не убоялся срока,
Того, что одиночество сулил
И не впускал грехи он, и пороки
Да в сердце, что у бога отмолил.
Игумен Митрофан крестил отрока,
С ним разделив скитания печать,
И Сергием нарёк монаха, строго
Взвалив на плечи юные печаль.
И тяжкий путь смиренья, боголюбья
Душе готовил горькую судьбу,
И Русь покрыли дьявольские струпья
Он возносил к заступнице мольбу.
И милостыни брать он отказался
Лишь труд достойный может прокормить,
И наконец надеждой показался,
Тот мир, что Русь готов объединить.
И жил монах суровой, тихой жизнью
Молился богу, свет в душе ища
И был он сыт небесной, ясной синью
И сердце своё богу завещал.
Никто не мог сравниться с его волей
Да с силой духа, не подвластной тьме
И жизнь его текла рекой доколе
Он не узрел Руси грозящих змей.
За Русь молясь, монах склонился тихо
Пред ним предстал вдруг грозный сатана,
С ним свита бесовская, с ними лихо
И дикого зверья, напасть страшна.
Они грозили Сергию кончиной,
Из кельи гнали прочь, был страшный вой
А Сергий всё молился об Отчизне
И бесы вдруг низверглись с сатаной.
И божья мать в уста его вложила
Молитву о Руси, да о Святой,
Чтоб жизнь свою во имя он прожил
Господа, свободы неземной.
И черпал он в молитве сил огромных
И дух питала божья благодать,
Вот только оставался сам он скромным,
Но суждено ему пророком стать...
В один из дней, услышав слабый стон
Он горницу открыл пречистой кельи,
И свет полил тоской со всех сторон
И птицы как - то жалобно запели.
Пред ним лежал голодный, слабый гость
Медведь взирал с мольбою на монаха,
И Сергий хлеба дал, да соли горсть
Мохнатый зверь ел хлеб, не зная страха.
С тех пор медведь к монаху приходил
И для него всегда хлеб находился,
Так Сергий зверя лаской приручил
Медведь с монахом о душе молился.
И зверь тот грозный сделался ручным
И полюбил монаха беззаветно,
И ясным днём, и временем ночным
Он рядом был, стараясь быть полезным.
Обитель Сергия росла, стремилась к богу
И люди верили, и шли делить с ним кров,
Вот только ближе к небу, не все могут
В лишеньях жить, чтоб не остыла кровь.
И каждый здесь трудился и молился,
И каждый был угоден, словно гость,
И каждый здесь душою излечился,
И верою питать дух довелось...
Однажды два тоскующих монаха
Да к Сергию пришли, его молить:
"Отец, одолевают нас два страха,
Как без еды, да и без сил нам жить.
Пойдём мы дань просить у богатеев
Пусть нас откормят, голод пусть уйдёт,
Вот Отче, наша скромная затея
И может после бог к нам снизойдёт".
И вдруг у врат церковных оживленье
Повозки привезли хлеб мягкий всем,
И рыбу, да и всякие соленья
Чем вызвали монахов добрый смех.
И Сергий обратился к тем монахам:
"Вот братья, божий вам ответ
Кто верует, тот каждым своим взмахом
Да Православьем озаряет свет"...
Однажды в монастырь явился странник
Он был крестьянин, из простой семьи,
Явился он в обитель утром ранним
Когда день яркий в небе ночь сменил.
"Явился я из далека к монаху -
Он иноку промолвил у ворот,
И повинуясь пресвятому знаку
В судьбе я сделал резкий поворот".
И инок пригласил отведать хлеба:
"С дороги отдохнуть тебе с лихвой
Вот в келье повернёшь налево,
И поглотит тебя во сне покой".
И рассердился странник: "Как ты смеешь
Мне указать способен старец лишь,
Тот, что посланник божьего рассвета
Тот, что пришёл аскетом в божью тишь".
И тут пред ними малый задержался
И обратился к иноку смеясь:
"О Отче Сергие, как мир смешался
И как над нами вера вознеслась".
И странник пал пред иноком в печали:
"Прости о Отче, не признал тебя,
И будто дни тоскливые настали
Душе так грустно, стыдно за себя"...
И страшный час познала Русь святая
И воздух причитал людской бедой,
Жизнь Руси металась, да у края
У самой бездны, с роковой судьбой.
Татария несла смерть и разруху
Уничтожая храмы, города,
И смерть, как - будто мерзкая старуха
Несла завет Руси, века страдать.
И Сергий преподобный возмолился
И жизнь свою он Господу вознёс,
Чтоб рабское наследье испарилось
И беды ветер ангельский унёс.
И подчинил объединенью волю
Чтоб Русь окрепла, встала, да с колен
Не заслужило Православье долю
Да чтоб святыни превращали в тлен.
Знаменьем божьим видел Отче Сергий
Как Русь готова сбросить груз оков,
И как сыны падут в объятья смерти
Погрязнув в мире беспробудных снов.
И видел Отче Дон залитый кровью
И тяжкий запах павших навсегда,
Но там исток Руси, той жизни новой
Где рухнет от меча, зло и беда.
И божью мать молил ответить Сергий,
Как поступить ему в нелёгкий час,
И будет ли на вкус победа терпкой
И какова свобода, да в мечтах.
Благословить ли воинов, да на битву
На смерть, на бой, чтоб кровь лилась рекой
И пусть цена, свобода и молитва
Христос бы дал добро идти войной???
И вот Орды тяжёлые обозы
Вновь вторглись в светлый стан Святой Руси,
И в небесах гремели божьи грозы
Враги вновь норовили смерть впустить.
И зарыдали женщины и дети
И боль плыла сгоревших городов,
Пришли в Коломну горестные вести
Опять земля впитала русских кровь...
Мамай глядел на чистые просторы,
На синеву небес и гладь полей,
И удивлялся зная суть историй
Как воскресала Русь из пепла дней.
Как женщин убивали, оскверняли
Но всё ж они рожали воинов здесь,
И как за Русь Святую все поднялись
Не побоявшись тех, кто сеял смерть...
И Русь объединилась против ига
И в лавре собрались князья в тот миг,
Когда всем объявили, враг уж близок
И норовит стереть славянский мир.
И начался молебен, да с тревогой
Все долго ждали быстрого гонца
И вот он запыхавшийся с дороги
Сулит Руси ужасного конца.
Князь Дмитрий устремился в путь поспешно
Но Отче Сергий молвил ему так:
"Великий князь, та битва неизбежна
Но смерть тебя не тронет в тех местах.
Ты привезёшь святой венец победы
И пламень единения Руси,
Отступят наконец от русских беды
И бог все прегрешения простит.
И в небесах плетут венки мучений
Тем кто навек уснёт там вечным сном,
И пусть откроет бог нам свет учений
Но не объять нам благодать умом.
И божья мать явилась мне в молитвах
И наказала, лишь один есть путь
Свободу отстоишь, ты Дмитрий в битвах
Ты победишь, не бойся, в этом суть".
И в битву с князем двинулись монахи
Два воина, Пересвет и Ослябя
Не знали они ужаса и страха
И в вере каждый там обрёл себя.
Нетленное оружье - крест и схима
И ворог - нехристь в ступоре застыл,
И каждый знал, лишь Православье сила
И в каждом жесте божий был посыл.
И Челубей призвал на битву воина
Он был силён, могуч, непобедим
И Пересвет был удали достоин
И крест святой был там несокрушим.
И Челубея конь унёс, да с поля
А Пересвет вернулся в ратный стан
И было горько, было очень больно
Героем пал, под пенье скорбных стай.
И воздух вязок был от русской смерти
И Дон пять дней от крови всё блестел,
А рядом от восторга выли черти
Смотря на горы страшных мёртвых тел.
Победа над татарами, святая
В сердцах вновь воскресила веры свет
И каждый знал на поле умирая
Что дал свободы и мечты обет.
Во время битвы Сергий всё молился
И называл всех павших имена,
Читал заупокойные, мирился
За каждого убитого страдал.
И преподобный к богу обращался:
"Дай силы воинам, пусть они грешили".
И будто бы со смертью попрощался
Вдруг произнёс:"Мы братья - победили"...
Прошли года, но нет его писаний
И будто не осталось нам завета,
И русским не читать его посланий
И не узреть его былого света.
Но лик его святой наказ оставил
Весь смысл, кротость и служенье богу
И мужественно жизнь свою заставить
Идти лишь православною дорогой.