Раудина Ольга Викторовна : другие произведения.

Глава 9. "Воспоминания"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

   Солнечные дни закончились также быстро и неожиданно, как и начались. Уже второй день после матча по волейболу без перерыва лил неприятный, серый дождь. И настроение, под стать ненастной погоде, ухудшилось - дождь повелевал мыслями, заставляя вспоминать все самые грустные и неприятные моменты жизни. Эти гнетущие мысли обволакивали, строили вокруг непробиваемую, глухую стену из боли, печали и скуки, из - за которой не было выхода. Впрочем, в каждой глухой стене есть дыры и пробоины. Для меня этими "дырами" стали Саша и Дима.
  
   Ангел похож на луну - такой светлый, спокойный, рассудительный. С ним так хорошо! Он понимает всё! И помогает... Ведь если бы не ангел, я бы не знала, что такое улыбка и радость. Я бы не была такой живой...
  
   Димка же совсем другой. Он был полной противоположностью Саши. Димка для меня - солнце. Такой яркий, весёлый, всегда готовый вытащить из серых будней!
  Сегодня я долго валялась в постели, не в состоянии уснуть и, под дробь барабанившего в окна дождя, вспоминала...
  
  ***
  
  
   С Димкой мы познакомились в детском саду с забавным названием "Чипполино". В первый же день мы умудрились подраться из - за книжки про того самого мальчика - луковицу, в честь которого назвали наш "рассадник". Воспитатели нас сразу растащили, и весь день мы сидели в разных углах, изредка прожигая друг друга уничтожающим взглядом. На следующий день мы друг к другу не подходили. На третий день наше мужество иссякло - любопытство пересилило. Димка подошёл ко мне и больно дернул за хвостик. В ответ я его толкнула. Домой я вернулась с синяком, а он с расцарапанными щеками. Воспитатели качали головами и обсуждали это между собой: "Маленькие ещё не знают, как выразить свои чувства, вот и дерутся. Понравились они друг другу". И снова мы не подходили друг к другу два дня. Когда погода наладилась, и стало тепло, нас выводили гулять на площадку перед зданием садика. На территории рос большой дуб с раскидистыми ветвями, которые могли укрыть под своей тенью человек десять, не меньше. В нём было огромное овальное дупло. Ходили слухи, что там жила огромная сова с круглыми, как блюдца, жёлтыми глазами. Некоторые даже говорили, что это была сама Тётушка Сова из детской передачи, которую тогда смотрели все. Днём она отдыхала в дупле и спала, а ночью вылетала на охоту. Причем не за мышами, а за знаниями, к другим совам. Но когда здесь построили "Чиполино", она испугалась и улетела насовсем. Этот дуб мне очень нравился. Было в нём что - то сказочное. В рассказы о Тётушке Сове я не верила, и была уверена, что это тот самый дуб, о котором писал Пушкин. Золотую цепь забрали себе мальчишки, которые, словно сороки, всегда тащили себе всё, что попадётся на глаза. А Кот Учёный, как бабушка, уехал на гастроли, и рассказывает свои сказки другим детям в другой стране.
  
   В детском саду я дружила со многими девочками, но мне больше нравилось сидеть около дуба и думать о том самом Коте. В один из жарких дней, когда нашу группу вывели на улицу, вдруг начался сильный, но по - летнему тёплый и весёлый дождик. Все побежали в беседку, а я под зелёную "крышу". Воспитатели не возражали, дуб был надежной защитой. Я давно подумывала о том, чтобы залезть в большое дупло. И вот когда я уже хотела осуществить свой план, за спиной раздался до жути знакомый голос.
  
   - Ты туда не поместишься. Я уже пробовал, - серьёзно сказал Димка. - К тому же, это не твой домик.
  
   Видимо, он долго не мог решить, куда ему бежать, и стоял на улице. Поэтому майка с нарисованным на ней Чебурашкой промокла, а со светлых волос капала вода. Он замотал головой, и капли разлетелись во все сторон, долетев и до меня. Но драться сейчас не хотелось. А хотелось узнать, кому же принадлежит это дупло. Судя по всему, Димка знал.
  
   - Конечно, знаю, - кивнул он в ответ на мой вопрос. - Здесь живёт Чёрный кот! Он приходит сюда только ночью, а днём уходит куда - то.
  
   - А я думаю, что здесь живёт Кот Учёный! - заявила я. - Пушкин писал, что он живет на дубе, а бабушка, когда приходила за мной, сказала, что это дуб.
  
   - Тогда где он сейчас? - спросил Димка.
  
   - Наверное, рассказывает сказки другим детям в других странах, - ответила я.
  
   - А нам сказки он расскажет? - поинтересовался Димка. - Хотя, я думаю, что это не тот кот. Потому что Кот Учёный жил на дубе около моря и ходил по золотой цепи. А здесь живёт именно Чёрный кот из той песенки!
  
   - Ты - то откуда знаешь?
  
   - А видел, как отсюда выпрыгивает чёрный кот! Не веришь?
  
   - Верю.
  
   После недолгих споров, мы решили, что здесь живёт всё - таки не учёный, а обычный Кот, но он тоже знает сказки. За интересным разговором мы не заметили, как закончился дождь.
  
   - Если мы оставим ему колбасы, то он не будет от нас убегать, и мы сможем с ним поговорить, - сказал Димка.
  
   - А ещё мы можем написать ему письмо! Наверное, он умеет читать! - я посмотрела в дупло, словно надеясь увидеть там книжки, которые читает Кот.
  
   - А ты писать умеешь? - спросил мальчик.
  
   - Нет, а ты?
  
   - Тоже нет.
  
   Тогда мы решили нарисовать картинку, на которой "ясно" было видно, что мы хотим поговорить с Котом. Димка сбегал в комнату за бумагой и карандашами, и мы принялись за дело. Конечно, кроме нас эти каракули никто разобрать не мог, но мы так увлеклись, что забыли все разногласия. Когда картинка, аккуратно свёрнутая в рулон, была помещена в дупло и бережно, чтобы никто, кроме хозяина, её не увидел, прикрыта высушенной травой, которая всегда была в дупле, мы уселись прямо на землю, облокотившись спинами на теплый ствол дерева и продолжили разговор. Говорили мы долго. Оказалось, что Димка дрался лишь второй раз за всю свою жизнь, а читать он научился ещё в четыре года, но медленно и по слогам, и за это все называли его "умницей" и "вундеркиндом". Драться после этого разговора мы перестали.
  
   Через два дня на очередной прогулке, я споткнулась о камушек, когда бежала через всю поляну, в надежде первой занять качели. Я упала на сухую землю, подняв облачко пыли, и заплакала. И не столько от боли, которая прожгла локоть, а от обиды - качели, на которых я так хотела покачаться, заняла вредная, не от мира сего, Алинка Кленова...
  
  ***
  
  
   Я улыбнулась, вспомнив то падение. На локте до сих пор осталось едва заметное пятнышко. Тогда я и представить не могла, что та "вредная девчонка", с которой мы терпеть друг друга не могли в детском саду, станет моей лучшей подругой...
  
  ***
  
  
   Было обидно и больно. Звать воспитательницу я не стала, потому что она непременно начала бы ругать меня за неуклюжесть и слёзы.
  
   - Я что - то тоже устал, - рядом, подняв ещё одно облачко сухой пыли, плюхнулся Димка. Он улыбался, и ему было совсем не больно. - А ты чего, плачешь?
  
   - Да, - буркнула я.
  
   - А чего так?
  
   - Я упала.
  
   - Я думал, ты легла отдохнуть, - сказал мальчик и тут же вскочил на ноги. - А ну - ка поднимайся!
  
   Он помог мне встать и отвел на лавочку, стоящую у самой ограды - подальше от глаз воспитателей. Когда я посмотрела на свой локоть, то зарыдала ещё больше. Сильно содрала кожу, и из ранки текла кровь. Такое воспитательница точно заметит.
  
   - Нужно приложить подорожник, - заявил Димка и побежал за упомянутым растением.
  
   Через минуту вернулся с большим зеленым листом в руках - то ли это был подорожник, то ли обыкновенный лопух. Мальчик аккуратно приложил лист к моей ранке, приказал терпеть, если начнёт щипать, и уселся рядом развлекать разговорами. Только он закончил рассказ о том, как однажды увидел огромную собаку и бросился убегать от неё, как к нам, взволнованная и взъерошенная, подбежала Вероника Степановна.
  
   - А мы вас уже обыскались! Нельзя же так, нужно было предупредить, - она осеклась. - Дашенька, что у тебя с рукой?
  
   - Она упала, - мигом ответил за меня Димка. - А я её спас! А то у неё могло быть кровавое заражение!
  
   - Какое ещё кровавое заражение? - испугалась воспитательница, а потом, вспомнив, что говорит с пятилетним ребёнком, вздохнула. - Это называется заражение крови! Что же вы раньше не сказали? Пойдём, Дашутка, нужно промыть ранку...
  
   После этого случая мы с Димкой сдружились. А потом оказалось, что мы родились в один день - 24 августа. В тот день столы в детском садике ломились от угощений - моих и Димкиных, а мы снова едва не подрались. Мы никак не могли решить, чей это день - его или мой? Потому что от этого зависело, кого первого будут поздравлять, кому первому подарят подарки и к кому домой пойдут на праздник. Помирились мы быстро, "разделив" этот день на "по очереди" - один год 24 августа моё, и поздравляют меня первую, а другой год - Димкино. В тот год мальчик великодушно "подарил" этот день мне...
  
  
  ***
  
  
   Традиция "по очереди" сохранилась. Только теперь, вместо толпы "Чиполинских" детей, день рождения праздновался небольшой, но от этого не менее шумной, компанией. Компания из двенадцати - тринадцати человек сформировалась, когда по окончании детского сада, мы поступили в школу. Там мы познакомились с Мишкой и Никитой...
  
  ***
  
  
   В 1 "Б" оказалась большая часть ребят из детского сада, которые ходили вместе со мной в одну группу. Поэтому особых проблем с привыканием к новым ребятам не было - все друг друга знали. Были, правда, и новенькие, но и они быстро влились в наш коллектив. Особенно общительная Людка Самойлова, приехавшая из другого города. Она без проблем нашла подруг, первой из которых стала я.
  
   В первый же учебный день мы с Димкой поняли, что школа - не детский сад. Разговаривать когда захочешь, здесь было нельзя. А мы, сидя за одной партой, только этим и занимались. И на уроках, и на переменах мы были вместе - так было легче и привычнее. Даже когда нас стали дразнить женихом и невестой, мы дружили по - прежнему и не обращали на кривляния одноклассников никакого внимания. К школе было нетрудно привыкнуть, потому что рядом был верный друг, который всегда мог помочь. Взрослые обычно говорят: "Друг познается в беде". Но Анна Анатольевна, видимо, так не считала. На её замечания по поводу разговоров, Димка страшно возмутился:
  
   - Нельзя же просто так заставлять нас молчать, как рыб в Египте!
  
   - Как кого? - опешила учительница.
  
   Выяснилось, что Димка вместе с папой смотрел по телевизору передачу о Древнем Египте. Там рассказывали про некую "социальную пирамиду", у подножья которой находились рабы, которых первоклассник спутал с рыбами. Им нельзя было разговаривать, двигаться и вообще делать что - либо без разрешения.
  
   В тот день в дневнике Виноградова краснела первая в его жизни "двойка", а место рядом со мной занял один из новеньких. Черноволосый мальчик в очках представился коротко и официально: "Михаил", и потребовал, чтобы его назвали только так. Мы с Димкой возненавидели этого серьёзного мальчишку: Димка за то, что Миша знал о рабах больше, чем он, я за то, что толкался, а мы вместе за то, что умник занял место рядом со мной. Мы с Виноградовым назло и специально называли новенького просто Мишкой, а он сыпал на нас непонятными, заумными обзывательствами и пихался локтями на уроках. Но вскоре эта ненависть переросла в крепкую дружбу. Серебряков разрешил называть его просто Мишей, что значило, по тем нашим меркам, высшую степень доверия.
  
   Миша знал очень много и делился своими знаниями с нами. С ним всегда было интересно и весело. Оказалось, он тоже ходил в "Чиполино", а когда один из близнецов то ли Коля, то ли Толя спросил, почему мы его не видели, ведь группа для детей нашего возраста была только одна, Миша ответил:
  
   - Когда меня зачисляли в детский сад, что - то попутали с документами, и я оказался в группе с детьми, которые были на год старше меня. А когда всё выяснилось, Алла Валерьевна сказала, что "такому умному мальчику, как Миша, нечего делать с малышами". Я закончил детский сад на год раньше, чем должен был, и год сидел дома, дожидался вас. Потому что мои родители захотели, чтобы в школе я учился с ровесниками.
  
   Услышав, что нас назвали малышами, близнецы страшно обиделись на Мишку и его воспитательницу и неделю с ним не разговаривали.
  
   А зимой, перед самыми летними каникулами, мальчишки придумали новое занятие. На самом деле до них до этого додумались другие первоклассники, которые теперь уже оканчивали школу, и классы раньше. Но нашим "зазнайкам" было приятно думать, что такими сообразительными в школе были только они. Вообще, эта "игра" ни чем не отличалась от обычной игры в снежки. Единственное и главное отличие было "поле боя" - не улица, а школа. Снег для "снарядов" брали, открывая окна, прямо с подоконника, выходящего на улицу. С наступлением снегопадов все полы в школе становились мокрыми, текст в оставшихся раскрытыми на перемену учебниках расплывался чернильными пятнами, зевакам за шиворот попадали холодные "снаряды", а на партах можно было увидеть кучки блестящего, стремительно тающего снега. И в этой игре больше всех отличился один из новеньких.
  
   Никита Шереметьев всё время молчал. О нем ходило много сплетен и слухов, мол, он глухо - немой, а то и вовсе сумасшедший. Но все убеждались в обратном, когда кто - то из самых приставучих и докучающих специально злил мальчика. Никита терпел. Он терпел долго, а потом, не выдержав насмешек приставучих "пиявок", которыми чаще всего были любопытные девочки, кричал и прогонял их от себя. Тогда девочки говорили, что он монстр, а мальчики только сильнее хотели подружиться с неразговорчивым смельчаком, которого совсем не пугали "двойки" и замечания в дневнике. Но он по - прежнему не хотел ни с кем разговаривать.
  
   Перед новогодними каникулами в третьем классе произошел случай, который заставил Шереметьева заговорить, девчонок "оттаять", мальчиков ещё больше зауважать одноклассника, а учительницу усомниться, правильно ли она сделала, грозясь выгнать Никиту из школы. Зима взялась за свои права в середине ноября, и на подоконниках рано выросли большие сугробы. Третьеклассники устраивали перестрелки снежками прямо в большом коридоре, куда учителя не ходили из - за того, что следили за порядком в своих классах, а старшеклассники потому что им просто не хотелось дежурить среди малышни. Так или иначе, третьему "А" была предоставлена полная свобода. От их твёрдых, холодных "снарядов" страдали все классы на этаже: от первого до четвертого. Перечить им все боялись, ведь главарь маленьких хулиганов Пашка, по прозвищу Медведь, с шести лет ходил в секцию вольной борьбы и угрожающе грозил вставшим на пути увесистым кулаком.
  
   В один из тех пасмурно - серых дней декабря, когда неприветливое грязно - голубое небо почти не было видно за сплошной стеной белых хлопьев, украшающих мантию принцессы Вьюги, Пашка и его банда как обычно затеяли игру в снежки. И по традиции, за ворот попало всем. Но больше всего досталось маленькому мальчику - первокласснику Мите. Он был ниже своих сверстников, худенький и носил круглые очки, отчего становился похож на юного профессора. То ли из - за плохого зрения, то ли из - за присущей Мите задумчивости, он прошел мимо Медведь в самый неподходящий момент. Пашке тогда залепили снежком прямо в лицо, от чего он страшно разгневался и решил выместить злобу на первом попавшемся. Под руку попался "профессор" - первоклассник. Он был в три раза меньше здорового третьеклассника, и защититься не мог. Митя только плакал, беспомощно болтаясь в руках противника, который тыкал первоклассника лицом в холодные лужи, образовавшиеся на полу. Вокруг Паши и Мити столпился народ, плотной стеной спин загораживая их от глаз посторонних - так приказал Медведь, и ослушаться его никто не мог.
  
   Второклассники и первоклассники испугались больше остальных, сжались в комочки и тряслись, стараясь спрятаться за спинами высоких учеников третьего и четвертого классов. Издевательства над Митей, очки которого валялись уже далеко от него разбитые и поломанные, продолжались. И неизвестно, сколько бы продолжались ещё, но тут случилось то, чего ожидали меньше всего.
  Из толпы выделился тихий, обычно спокойный и неразговорчивый мальчик с густыми каштановыми волосами. Именно по этой копне "шоколада", я узнала в смельчаке своего одноклассника. Никита направился прямо к Паше, сжав кулаки и зубы. Удар первый - легкий, почти не ощутимый, в плечо Пашки, но такой позорный для третьеклассника, считающего себя неприкасаемым. Удар второй - ощутимее, больнее и ещё обиднее и позорнее. Такого Медведь стерпеть не смог.
  
   Он отпустил перепуганного и всхлипывающего Митю и повернулся к Никите, который был на голову его ниже.
  
   - Ты на кого полез, пшено? Без руки остаться хочешь? - хмурясь, спросил Пашка, глядя сверху вниз на "протестанта".
  
   - Желательно, без правой, - спокойно ответил Никита. - А то у нас скоро диктант по "русишу".
  
   Как и многие школьники в "началке" Шереметьев любил сокращать названия предметов. Это Пашке, думавшему, что с ним все должны общаться в вежливо - официальной форме, не понравилось.
  
   - Ты бы лучше правила учил, а не лез во взрослые разборки! - Медведь пригрозил второкласснику кулаком.
  
   - Я во взрослые и не лезу, - пожал плечами Никита и пошатнулся, получив сильный удар от понявшего намек Пашки.
  
   Завязалась неравная битва - против здоровенного бойца Никита был бессилен, и тем ни менее продолжал драку. Его этому научила жизнь. Жизнь в детском доме, где за каждую краюху хлеба приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть.
  
   - Наших бьют! - завопил Димка и с этим криком сломя голову полетел на сражающихся - помогать однокласснику.
  
   Скоро к нему присоединились остальные мальчишки нашей параллели и даже несколько осмелевших четвероклассников. Но кроме "добра" драку ввязались и друзья Пашки, которые не на много уступали ему по силе. Малыши облепили третьеклассника, словно пчёлы облитую медом ложку. Кто - то засмеялся, глядя на сцепившихся ребят, кто - то достал телефон и начал снимать видео, в надежде порвать "ютюб", кто - то пел ободряющие кричалки, а парочка девочек решили поучаствовать в драке и колотили своими неизвестно откуда взявшимися портфелями колотить всех без разбора - и своих, и чужих. Поняв, что дело совсем плохо, я побежала к классу, опасаясь, что учительница могла не услышать криков, ведь драка происходила в самом дальнем углу огромного коридора. Но почти сразу увидела Анну Анатольевну в сопровождении двух старшеклассников, спешащих к нам. Анна Анатольевна была очень хрупкая на вид молодая девушка, совсем недавно закончившая педагогическое училище, и, наверное, побоялась идти к дерущимся. Старшеклассники быстро разняли мальчишек, и Пашку с Никитой повели к директору, как зачинщиков этой драки. Из школы, конечно, выгонять их не стали, ограничившись только строгим выговором. Ребят, ставших в мгновение злейшими врагами и учинивших потом ещё не одну драку, отпустили.
  
   - Спасибо, - сказал Никита, подойдя к Димке на следующий день, когда Виноградов разговаривал со мной и Мишкой.
  
   - О чём разговор? "Медведю" давно нужно было... - Димка, который всегда старался говорить, как взрослый и образованный человек, часто путал или забывал те самые "взрослые" выражения. - Ну, в общем, побить. Ты молодец, полез на него, не испугался! То есть, я бы тоже не испугался, просто ты меня опередил. А где ты драться научился?
  
   - В детском доме, - ответил Никита, помрачнев.
  
   - Ого! - вырвалось у Димки. - А ты как там оказался?
  
   Из - за неразговорчивости Шереметьева про Никиту никто ничего не знал. Из разговора с мальчиком мы узнали, что его родителей убил вор, который полез к ним в квартиру за мамиными золотыми серёжками, когда Никите было пять лет. Родственников у него не осталось, не считая двоюродной тётки по маминой линии, которая сразу же отказалась от племянника. Никиту привели в детский дом "Сказка" понурого, разбитого, ежеминутно рыдающего. Там, сражаясь с мальчишками буквально за всё - игрушку, книжку, крошку хлеба - он понял, что жизнь - далеко не сказка. Набивая синяки и зарабатывая шрамы Никита "Безымянный", прозванный так за то, что фамилии его никто не знал, учил законы жизни, главным из которых был "или ты, или тебя". Детский дом далеко не соответствовал названию - воспитатели были злые, все игрушки поломанные, вещи изношенные, а еды всегда не хватало. Дети мечтали лишь об одном - о родителях - любящих, ласковых и добрых. Добрая фея Фортуна улыбнулась Никите за три дня до его дня рождения. Его позвали во двор. Около воспитательнице стояли двое - мужчина с добрыми глазами и женщина с очень красивой улыбкой. Никите они сразу не понравились - он не верил в таких дядь и тёть, и сразу сказал им:
  
   - Я с вами никуда не пойду, потому что вы меня не любите и точно обманите.
  
   В карих, как у самого Никиты, глазах молодой женщины появились слёзы. Мужчина ласково обнял её, а потом присел на корточки перед настороженным мальчиком.
  
   - Здравствуй, Никита. Меня зовут Пётр, - мужчина протянул руку. - И я никогда не обманываю людей.
  
   - Точно? - переспросил мальчик, осторожно пожимая незнакомому Петру руку. Ему так говорили все, и он больше не верил приходящим в "Сказку" парам.
  
   - Точно - преточно! - кивнул мужчина. - А это моя жена, Аня.
  
   Он махнул в сторону женщины, украдкой утирающей слёзы. Она давно заметила этого мальчика, страдающего от насмешек злых детей, лишенного внимания и любви.
  
   - У вас в глазах тоже шоколадки? - поинтересовался мальчик, подойдя ближе к Ане, опешившей от такого вопроса.
  
   Именно эти карие глаза, в которых не было того презрения или злобы на жизнь, которые были у других вынужденных приходить в детский дом женщин, привлекли Никиту, заставили довериться и поверить.
  
   - Да, - улыбнулась Аня, поняв, что под "шоколадками" мальчик имеет ввиду карие глаза. - А настоящую шоколадку хочешь?
  
   - Хочу, - кивнул Никита и в его руках зашелестела серебристая фольга "России". - Спасибо!
  
   - Ты любишь шоколад? - спросила Аня.
  
   - Люблю, - ответил Никита, вдруг посмотрев на оставшуюся четвертинку сладости, и протянул её женщине. - Возьмите, вам тоже нужно есть шоколад.
  Иначе ваши красивые глаза перестанут быть красивыми.
  
   Аня улыбнулась и, поборов желание расплакаться, взяла кусочек угощения.
  
   - А вы знаете, что шоколад приносит удачу? - доверительно шепнул Никита новой знакомой. - А раз у вас глаза - шоколадки, то удача будет с вами всегда.
  
   - Хорошо, - улыбнулась Аня. - Со мной и с тобой тоже.
  
   - Никита, Анна Олеговна и Петр Алексеевич хотят забрать тебя к себе на несколько дней, - воспитательнице уже надоели эти слёзы - улыбки, и она решила поскорее избавиться от проблем и вернутся к просмотру сериала.
  
   Следующие три дня Никита провел в настоящей волшебной сказке. Наконец - то, он наелся досыта, у него было всё, о чём он мечтал, проливая слёзы на подушку перед сном. И день рождение у него был самый лучший - с шариками и клоуном, как в книжках. Никита не хотел возвращаться в детский дом, в холод, голод, к злым детям - сиротам, которые готовы порвать на части любого "везунчика". Но когда мальчику сказали, что он может остаться у Шереметьевых навсегда, он растерялся. Это значило, что у него будут родители, дом и много сладостей. Назвать Аню мамой он не мог даже в мыслях, потому что воспоминание о настоящей, родной маме было слишком свежо и ярко. Тем не менее, Никита полюбил "никогда не обманывающего" Петра и его жену, документ уже были подписаны и оформлены, и мальчика увезли в большую квартиру, где он живет теперь.
  
   - А ты где драться научился? - в свою очередь спросил Никита, потирая щеку, в которую случайно, в пылу битвы, ударил Димка.
  
   - А я с Дашкой в детском саду дрался, - с улыбкой ответил Виноградов и указал на меня. - Кстати, знакомься, её Даша зовут, это Миша, а я Дима...
  
  
  ***
  
  
   Вряд ли тогда Никита не знал наших имен, но правила "официальной" вежливости для Димки всегда были важны. А потом - долгие рассказы о себе, о жизни до школы, о мечтах и стремлениях наивных, не знающих взрослой жизни второклассников. И уже к концу того дня мы обзавелись новым другом.
  
   Никита оставался неприветливым, неразговорчивым, замкнутым в себе мальчиком ещё один долгий год. Потом он оттаял, привык к новой жизни, к новым родителям и друзьям. Аню он начал называть "мама", Петра - "папа", и несколько вечеров подряд слышал, как женщина плачет в соседней комнате. Он не знал, от счастья или наоборот печали его новая мама проливает слёзы, но хотел, чтобы она всегда улыбалась и радовалась, и делал для этого всё возможное: получал хорошие оценки в школе, дарил букет маргариток, сорванных с чужой клумбы, скрывал записи в дневнике за мелкие драки и хулиганства. И Аня оценила его старания. Она стала для него настоящей мамой - заботливой, любящей.
  
  ***
  
  
   Последней в нашу компанию влилась Алина. Мальчишки в пятом классе не особо уделяли внимание девчонкам и просто не замечали их, а я помнила вражду, вышедшую из стен детского сада. Алина же не подходила к нам, держалась отстраненно, дружила с Людкой Самойловой, и всех устраивал такой расклад. Но отношения между нами кардинально изменились, когда третьего сентября я переступила порог художественной студии, придя на свой первый урок. Я боялась, робела и готова была убежать домой, плюнув на желание научиться рисовать. В студии все ребята были незнакомыми, многие учились здесь не первый год, поэтому заметив знакомую девочку, мне сразу стало легче. К Але я не подошла, зато она подошла ко мне.
  
   - У тебя кувшин кривой, - сказала она, указав на кривую линию на моём рисунке. На правах дочери Татьяны Александровны и так как училась здесь дольше всех, она помогала новеньким и малышам и давала советы старшим.
  
   - Спасибо, - кивнула я, обрадовавшись, что она не стала смеяться над моим рисунком.
  
   - Ты в этом году ходить начала? Я тебя раньше здесь не видела, - заметила Алина, усаживаясь рядом со мной на соседний стул.
  
   - Да, я первый раз сюда пришла, - ответила я. - А ты здесь давно?
  
   - С первого класса. Вообще - то, я уже закончила пять лет обязательного обучения, но решила остаться на дополнительное. Потому что начала ходить слишком рано, и совершенствоваться можно вечно, - объяснила она. - Хочешь, расскажу про Рафаэля?
  
   Я кинула, и Аля пустилась в долгий рассказ о великом художнике, который плавно перетёк в дружеский диалог. К концу занятия от былых недопониманий и разногласия не осталось и следа. Ещё спустя несколько занятий мы знали друг о друге все и стали лучшими подругами на долгие - долгие годы...
  
  ***
  
  
   Димка, Никита и Миша не были против ещё одной девочки в нашей компании и очень быстро нашли с ней общий язык. И как бы сейчас это не было странно, самые прохладные отношения сложились у Али именно с Никитой. Вспомнив о них, я улыбнулась. Как хорошо, что у них всё сложилось! И с этой мыслью я провалилась в долгий, сладкий сон...
  
  ***
  ***
  
   - Воспоминания - это эмоции. Когда ты что - то вспоминаешь, возвращаешься в давно ушедшие года, вновь проживаешь счастливые минуты своей жизни, ты чувствуешь приятную тоску. Ты понимаешь, что ничего не вернешь, а иногда ведь так хочется прожить жизнь заново, только чтобы повторить какие - то моменты. Обычно, эти моменты самые приятные, самые счастливые, - объяснил Саша по дороге в школу. - Воспоминания - это тоже чувство, которое ты забыла. Ведь раньше ты не вспоминала прошлое, верно?
  
   - Да, потому что оно приносило только боль, - ответила я. - Люди не могут прожить жизнь заново, и это "неумение" неприятно жжёт внутри.
  
   - Тем не менее, это тоже чувство, которое тебе необходимо, как и другим людям. Его можно отнести к положительным, потому что, не вспоминая прошлое, мы не можем построить будущее. Какую бы боль не приносили эмоции, ты не должна их запечатывать. Любое чувство имеет две стороны, - заметил ангел.
  
   - Как монета, - кивнула я и задумчиво произнесла. - Я отказалась от эмоций, потому что мне было больно. Потому что родители "дарили" мне только негатив. Отказываться от чего - то из - за боли... Так поступают только слабые люди. Я слабая.
  
   - А хочешь быть сильной? - спросил с легкой улыбкой Саша.
  
   - Хочу, - уверенно ответила я.
  
   - Второй шаг, - улыбнулся ангел. - Первый был, когда ты сказала, что хочешь помочь людям. А второй, когда решила стать сильнее.
  
   - И сколько же шагов я должна сделать? - поинтересовалась я.
  
   - Всё от тебя зависит. Даже ангелы не могут увидеть будущее - дорог много, но какую выберешь ты, зависит только от тебя, - сказал Саша. - Но пока твои мысли должны быть заняты только твоей собственной жизнью, так что не бери в голову. О других ты ещё успеешь позаботиться, а пока позволь другим позаботиться о тебе.
  
   С этими словами ангел бесшумно взмахнул крыльями и исчез. А я вошла в школьные ворота, оставляя за спиной секрет и тайны Небес, окунаясь в бурлящий поток школьных будней...
  
  ***
  
  
   - Ты снова пришёл учить меня? Давать наставления? - почти ежедневные визиты старого приятеля, а теперь нового недоброжелателя порядком поднадоели хозяину белой комнаты.
  
   - Именно. Оставь её! Ты лишь причинишь ей боль! - ангел и сам не понимал, зачем день за днем приходит в эту комнату, говорит одно и то же. Какие - то силы, неизвестные даже Небесам, толкали его сюда, заставляли спорить, лишь бы сделать что - то для её блага, чтобы в её жизни была только радость, она и так уже настрадалась. И если раньше он мог изменить что - то, то теперь у него забрали эту возможность, её защита больше не входила в его обязанности. И если он не прекратит эти глупые споры, не сможет держать себя в руках, ему вовсе запретят её видеть, наблюдать за ней из - за углов дома или притаившись в кроне деревьев.
  
  ***
  
  
   "Ты больше не её ангел - хранитель", - слова Всевышнего, словно бич ударили ангела. Он оберегал её с рождения, привык к ней настолько, что не представлял без этой девушки свою жизнь. И вдруг её отбирают у него, отдают в руки другого. И из - за чего? Лишь только из - за того, что она Избранная? Из - за того, что Небеса больше не могут ждать?
  
   В минуты волнения по привычке ангел полетел на землю. Гуляя по тёмным улицам, освещаемым лишь фонарями и рекламными экранами, он приводил свои мысли в порядок, успокаивался. Для себя он решил, что останется её хранителем вечно...
  
  ***
  
  
   - Боль? О чём ты говоришь? - удивился хозяин белой комнаты. - Она сейчас счастлива! Она уже многое вспомнила! Она родилась заново! Разве ты не заметил? Разве не этого ты так желаешь?
  
   Гость не ответил. Он желал этого. Желал всем сердцем.
  
   - Но только попробуй сделать ей больно... - и гость снова ушёл, так же неожиданно и внезапно, как и всегда...
  
  ***
  
  
   Никита был необычайно хмур сегодня. Неразговорчивый, раздраженный он сидел на своем месте и решительно не хотел произносить ни слова. Даже Аля не смогла расшевелить Шереметьева. И не столько волновало поведение парня, сколько наливавшийся лиловый синяк под его правым глазом и ссадина на скуле. Снова с кем - то подрался.
  
   После первого урока, разозленный до крайности поведением друга, Димка с грохотом ударил по парте Шереметьева кулаком.
  
   - Или ты перестаешь ломать комедию, как девчонка, или я тебе новый синяк поставлю! - заявил Виноградов.
  
   - Дим, ну не надо! Насилие никогда не было лучшим выходом! - заступился за любимого Аля.
  
   - А ты не лезь! - рявкнул Димка. Иногда он был чересчур заботлив, но выражался эта забота не всегда обычным способом. Чаще всего, переживая за друзей, он становился раздражительным и махал кулаками направо и налево.
  
   Но отвечать Никите не пришлось. В кабинет ворвался Толька и громко так, чтобы услышали все, объявил:
  
   - Народ, хотите новость? Медведь вернулся!
  
   Все замерли и посмотрели на него: кто - то с испугом, кто - то с недоумением.
  
   - Слышишь, Никит? - рядом с братом "материализовался" Колька. - Чую, не поздоровится тебе.. Это же из - за тебя его со школы попёрли.... Мстить будет, как пить дать, будет!
  
   - Уже, - усмехнулся Никита. - Видишь, какой я сегодня "красивый"?
  
   Алина испуганно ахнула.
  
   - Это он тебя так, да? А когда? Так в полицию обратиться нужно! - запричитала она.
  
   - Ты теперь понял, почему я молчал? - обратился к Димке Никита, и тот кивнул. - Аль, вот только ты не лезь! Обратился я уже один раз в полицию, много мне радости принесло?
  
   В пятом классе противостояние Никиты и Пашки продолжалось с особой жесткостью. В старшей школе драки устраивать было легче - уж там - то никто ни за кем не следил. После каждой "стрелки" Шереметьев приходил побитый, с расшибленной губой или сломанным носом. И вот, когда мальчик пришел домой в особенно плохом состоянии, Аня не выдержала и пристала к сыну с расспросами. Никите пришлось всё рассказать ей. Родители Никиты обратились в полицию. С хулиганом - шестиклассником обещали разобраться, но, как известно, у полиции есть дела по важнее малолетних нарушителей. В дом Паши они явились только через два дня. И за эти дни Никита натерпелся больше, чем за три года. Домой его принес молодой сержант Антон Сергеевич Крашевников еле живого. Как выяснилось, Медведь и его банда подкараулили мальчика за углом школы и накинулись на него всей толпой. Конечно, после такого с родителей Пашки взяли штраф, самого хулигана поставили на учёт в детскую комнату полиции и перевели в другую школу на северную сторону.
  
   - Я уже не маленький и сам разберусь со своими проблемами, - сказал Никита. - Единственное, о чём я жалею сейчас, так это о "фингала". Кто же знал что мой старый "приятель" вернулся? Он один был, а я просто растерялся... Стыдно, страшно перед тобой стыдно.
  
   - Ну и дурак! - возмутилась Аля. - С чего это тебе передо мной стыдно? Плевать я хотела на то, один ли он был, или их пятеро было! А шрамы и синяки только украшают мужчину!
  
   - Я бы на тебя посмотрел, если бы на тебя в темной подворотне напали, а я вот также растерялся...
  
   - Ты хочешь сказать, что я постоять за себя не смогла бы? Что я бы спряталась, подставляя тебя под удар? - Алина просто задохнулась от негодования.
  
   - Всё у вас, не как у людей, - заметил наблюдающий эту сцену вместе с нами Мишка. - Другая бы посчитала его слабаком!
  
   - Видимо, мне повезло, - улыбнулся Никита, притянул девушку к себе, усадил на колено и приобнял. Аля сразу притихла.
  Мишка театрально закатил глаза и махнул на них рукой, мол, "с ними всё ясно". Димка стоял молча и задумчиво потирал подбородок.
  
   - Ты чего? - поинтересовалась я у него.
  
   - Бороду отрастить собрался, - ответил Мишка, по привычке проведя пальцем над верхней губой.
  
   Одно время он носил усы, хотя настоящими "царскими" усами их назвать было нельзя, но потом решил, что это портит его "природную красоту и нечеловеческое обаяние" и сбрил их. Усы сменил "лёгкий пушок", по выражению самого Серебрякова, а привычка так и осталась.
  
   - Или думает, где спрятаться, - добавил Мишка. - Виноград тоже в классе не отсиживался, а нашему другу "светлейшему князю" помогал. Медведь и ему "на орехи" оставит, это уж точно. Он "зверьё" злопамятное.
  
   - По - хорошему, Пашка должен половине школы мстить! - заметила я. - Ему от всех доставалось.
  
   - Ему? Да скорее уж "остальным" от него. И больше всего, между прочим, нам! - он вздёрнул нос, как обычно делал, собираясь говорить о себе. - Я же тоже принимал участие в драках, пусть и не всегда. Но уж если я дрался...
  
   - Зазнайка! - одёрнула я. - Тоже мне, "герои"! Если уж ты дрался, то ран на тебе было больше, чем у всех остальных вместе взятых!
  
   - Да это потому, что я больше всех старался! - воскликнул Мишка.
  
   Я хотела было ответить ему, но на этом наш спор был закончен. Привычные разговоры девятиклассников заглушила раздражающая трель школьного звонка. Школьники были вынуждены отправится на свои места.
  
   - Да я всё думаю, где Медведя подкараулить, - шепнул Димка, в тот момент, когда дверь захлопнул зашедший в класс географ.
  
   - И зачем тебе его караулить? - нахмурившись, так же тихо спросила я. Бить будет, не иначе!
  
   - Чтобы свою долю мести получить, - усмехнулся Виноградов. - А заодно и ему урок преподать, что бы знал как "князьям" лица "раскрашивать"! Услуга за услугу.
  
   - Дурак! Сам же первый лезешь! - разозлилась я, ощутив неприятную волну обуявшего меня чувства. - Он тебя не трогает, и ты его не трогай. Не дрался давно?
  
   Димка поморщился.
  
   - Даш, ты ещё... - договорить он не успел.
  
   - Соколова, Виноградов! - прикрикнул на нас географ. - Что ни урок, а вы все болтаете! Не надоело? Пора вас рассадить...
  
   - Оно вам надо, а, Алексей Алексеевич? - поинтересовался Димка. - Мы с Дашкой с пятого класса вместе сидим. Рассаживать пробовали, ничего хорошо из этого не вышло, можете у Яны Викторовны спросить. Нет, вы, конечно, можете попробовать, как эксперимент...
  
   - Да сидите уже! - не выдержал географ и, чуть улыбнувшись, добавил как можно серьезнее. - Только по - тише...
  
   Димка победно улыбнулся.
  
   - А хотя нет, не сидите! - Алексей Алексеевич вдруг поменял решение. - Соколова, к доске! Давайте закрывать ту двойку.
  
   - Вы же сказали, что не поставите! - напомнила я, поднимаясь из - за парты. Димка состроил кислую мину.
  
   - Сейчас поставлю.
  
   - Я иду - иду, - я положила дневник на учительский стол и, примирительно улыбнувшись, отошла к доске. - Слушаю вас!
  
   - Меня? - удивился учитель. - Это я вас слушаю.
  
   - Ну, вы вопрос - то озвучьте, - попросила я, а по классу покатились смешки и шепотки. - Или мне всё, что знаю рассказывать?
  
   Алексей Алексеевич на секунду растерялся, беспомощно моргая, потом тряхнул головой и произнёс:
  
   - Всё, что вы знаете из материала, который вы должны были выучить к сегодняшнему уроку.
  
   - Россия граничит с Китаем... - начала я, и за каких - то три минуты рассказала весь материал, который задавали на сегодня.
  
   На свое место я села страшно довольная. В дневнике красовалась "5", рядом с ней буква "А" с завитым хвостиком, как у "двойки" - роспись Алексея Алексеевича. Димка улыбнулся, похвалил за блестящий ответ, и мы заговорили о сегодняшнем вечере. Мы договорились о том, что он зайдет в студию после своего урока и проводит меня до дома. О Пашке мы больше не вспоминали.
  
  ***
  
  
   Сегодня домой можно было бы не торопиться. Родители три дня назад отправились в командировку, у бабушки съемки вечернего выпуска - ждать дома её можно к утру. Кейт вряд ли будет сидеть дома, когда есть возможность посетить все ночные клубы за одну ночь, не выслушивая потом "лекции" от старших. Если бы не тот факт, что возвращаться домой придется поздней ночью и не Димка, я бы задержалась студии куда дольше обычного.
  
   - Ты завтра свободна? - спросил Димка.
  
   Я вздрогнула от неожиданности и обернулась. Он стоял в своей любимой позе, привалившись плечом к косяку, и смотрел на меня.
  
   - Я не слышала, как ты пришел, - улыбнулась я. - Ты что, летел?
  
   В его лице что - то изменилось, глаза чуть сощурились, как у разозленного кота, он напрягся. Мне самой стало не по себе, словно я выдала какую - то страшную тайну, о которой никто не должен был знать.
  
   - Я шел неслышно, как кот, специально чтобы тебя напугать! - шепнул Дима мне на ухо, приблизившись. Он был так близко... Ближе, чем обычно. По коже пробежали мурашки. Я шагнула назад, наступила в лужу, и, поскользнувшись, начала падать назад, но, не успев даже, как следует, испугаться, была поймана. Димка проворно схватил меня за запястье, а второй чуть приобнял. Я устояла на ногах. Он улыбнулся и сразу же отпустил меня.
  
   - Дурочка! Я же пошутил, - засмеялся Димка. - И потом, с каких это пор ты начала меня бояться?
  
   - Последнее время ты ведёшь себя странно, - проворчала я, отводя взгляд.
  
   - Я? Странно? В чем же выражается моя странность? - изумился он, выгнув светлые брови ровными дугами, точно так же, как делал это в детстве. Он присел на краешек парты - мольберта и с интересом на меня посмотрел, ожидая ответа.
  
   - Ты становишься совсем другим, когда мы остаемся в студии...вдвоем. То пугаешь, то обнимаешь, то... Именно так ведут себя герои в глупых романах! - наверное, я должна была чувствовать смущение или, может быть, стыд, но я даже не покраснела. Мы друзья - друзья детства, которые делят между собой все: горе, радость, день рождения. А друзья всегда говорят друг другу правду.
  
   - Не знал, что ты читаешь романы, - с улыбкой заметил Дима, но глаза его оставались серьёзными. - Может, я влюбился в тебя?
  
   - Глупости! - нахмурилась я, а внутри что - то перевернулось и закололо приятной, желанной болью. В голове вдруг проскочила мысль о том, чтобы это "может", вместе с вопросительной интонацией, исчезли. - Мы же друзья!
  
   - Помнится, Алина с Никитой тоже были друзьями, - сказал Виноградов, убеждая то ли меня, то ли себя.
  
   - Ты хочешь доказать мне, что можешь влюбиться в меня? - поинтересовалась с улыбкой я. - Это угроза?
  
   - Самая настоящая! - охотно подтвердил Димка, чуть усмехнувшись.
  
   Мы засмеялись. А в это время внутри разрасталась буря самых разных чувств и мыслей, противоречивых, непонятных, неизвестных и знакомых. Казалось, сейчас эта буря вырвется наружу, разорвав меня на кусочки, как красавицы рвут не понравившиеся платья. Чего мне хотелось? Чтобы Димка сказал, что любит меня? Зачем? И ведь, правда, мне это совсем не нужно. Я боялась, что выдала тайну Небес? Нет, нет - все не то, неправда.
  
   Я зажмурилась. Хрустальное сердце, которое я носила, не снимая, горело, обжигая кожу, от переполнявших эмоций. Я осторожно коснулась кулона подушечками пальцев. Оно по - прежнему оставалось холодным.
  
   - Почему ты его не снимаешь? - поинтересовался Димка, глядя на сверкающее зеркальными гранями сердце.
  
   - Мне он нравится, - ответила я.
  
   - Давай погуляем, - предложил Виноградов, резко сменив тему. - Сегодня тебе спешить не надо - дома только одна Кейт. Не думаю, что ты хочешь остаться с ней, иначе скандала точно не избежать. К тому же ещё не очень поздно.
  
   Я с сомнением взглянула на часы. Стрелки показывали восемь. Само предложение друга показалось странным - так поздно мы ещё никуда не ходили.
  
   - И чего ты думаешь? - спросил Димка, подхватив мою сумку и подойдя ко мне. - Не бойся, потом доведу до дома в целости и сохранности!
  
   Пойти очень хотелось, я даже сама не понимала почему. Виноградов был абсолютно прав - перспектива провести с Кейт под одной крышей вечер, который можно потратить на прогулку по улочкам города, мерцающих в свете фонарей, не радовала. Но идти куда - то ночью, когда темно - синее покрывало укрыло город, было страшно. Страшно одной, но с Димкой никогда страшно не было, поэтому я решилась.
  
   Мы вышли из студии. Холод окутал мгновенно, пощипывая щеки и нос, будто нас неожиданно кинули в ледяную воду. Тёмно - синее небо прикрыло лицо чёрной вуалью ажурных туч, закрывающих бледную луну тонкой сеточкой. Деревья сменили огненно - рыжие одеяния на неприветливые коричневые плащи. Оставшиеся зимовать птицы уже уснули в своих гнёздах. На улице замерзла тишина, покрываемая трещинами сигналов машин и далёкой музыкой, играющей в каком - то из ночных клубов.
  
   - Холодно, - поежилась я.
  
   - Да, погодка не жалует... - согласился Димка, морщась от холода нос. - Но если я снова подойду к тебе ближе, чем на метр, то ты, наверняка, напишешь на меня заявление либо в полицию, либо в "дурку ". Я прав? - он взглянул на меня.
  
   - Нет, не прав, - я толкнула его в бок. - И вообще, забудь все, что я тебе наговорила!
  
   - Не забуду, - заупрямился Димка. - Теперь - то я знаю, как ты ко мне относишься... Завтра же попрошу Любовь Сергеевну меня от тебя отсадить!
  
   - Дим, ну перестань уже! - воскликнула я. - Ты же знаешь, что я прекрасно к тебе отношусь. Ты мой лучший друг!
  
   - Вот - вот, что друг... - таинственно проговорил Виноградов, засмеявшись, притянул к себе и обнял. - Так хоть не замёрзнешь! Вон, щеки уже красные, Снегурочка!
  
   - А сам говоришь так, будто не мёрзнешь никогда, - заметила я, не пытаясь вырваться. Смысла в этом не было - это нормально, помогать друзьям, да и Димка может обидеться.
  
   - Зачем я буду заставлять тебя беспокоиться обо мне? Главное, чтобы тебе было тепло, - сказал Виноградов.
  
   - Какая забота! - улыбнулась я, прижавшись к нему. - Спасибо!
  
   - Главное, чтобы мы случайно не набрели на Михаила, - заметил Димка. - Он может не так понять. Я могу отпустить тебя, если хочешь.
  
   - Не надо, - я покачала головой, но выглядело это так, будто потерялась щекой об его плечо. Мне это не смутило, и моего друга, похоже, тоже. - И кстати, на счёт маршрута. Куда мы идём?
  
   - Это секрет, - ответил Димка, улыбнувшись. - Ты хорошо знаешь это место.
  
   - А по - конкретнее?
  
   - Увидишь.
  
   - Так, ты чего задумал?
  
   Димка рассмеялся, поняв, к чему я клоню.
  
   - Да как ты вообще такое могла подумать? - отсмеявшись, удивился он. - Места приличнее просто придумать нельзя! И вообще, последнее время ты во мне часто сомневаешься!
  
   - Прости, просто... - и что ему сказать? Я вздохнула. - Последнее время я не в себе.
  
   - Что - то случилось? - осторожно поинтересовался Дима. - Ты знаешь, мне можно все рассказать, я - могила!
  
   - Знаю. Спасибо тебе, - улыбнулась я, неожиданно для себя и Виноградова, положив голову на его плечо. Стало намного легче и спокойнее. И теплее...
  - Праздник этот, дурацкий. Людка сказала, что танцевать не будет. Видите ли, ей партнер нужен. А я его где возьму? Танец у нее красивый, такой яркий, но нужна поддержка. Никита не вариант - он и сам не захочет, и Людку не поднимет.
  
   - Да, чтобы Людку поднять силач нужен, - хмыкнул мой собеседник. Самойлова была девушкой крупной, из - за чего её даже не хотели брать на танцы. Но, не смотря на это, грациознее Люды девушек нужно еще поискать. - А как на счёт Юрки?
  
   - Тоже не то. Они друг друга терпеть не могут... - вздохнула я.
  
   - Подумаешь! - возмутился Димка. - Ради дела могут и потерпеть!
  
   - Но дело не в этом, - я подняла голову, а Виноградов, как мне показалось, огорчено вздохнул. - Юра танцует, как медвежонок. У него слух абсолютно отсутствует! У меня есть одна идея... Как думаешь, а если Колька? Он же теперь, вроде, с Самойловой. Вот пусть и танцуют вместе!
  
   - Все гениальное - просто! - воскликнул Димка.
  
   - Обрадую его завтра, - сказала я. - До ярмарки осталось не так много времени.
  
   - А я как раз на счёт ярмарки! Ты завтра свободна? - спросил Димка.
  
   - Да, вроде бы, - кивнула я. - А что?
  
   - Завтра суббота - всего четыре урока. Давай после школы ко мне? Родителей дома не будет, а мне на днях такие колонки привезли! Опробуем и как раз музыку к празднику подберем! - предложил он.
  
   - Ладно, - согласилась я, улыбнувшись. Димка внимательно на меня посмотрел.
  
   - Тебя ещё что - то беспокоит? Не только праздник, ведь верно? - спросил он.
  
   - Все - то ты знаешь, - вздохнула я, и улыбка быстро сползла с губ. - Я все о Кейт думаю...
  
   Я рассказала другу о поведении сестры. Он выслушал, изредка кивая.
  
   - Кейт подошла ко мне сегодня на перемене. Я так удивился! Знаешь, о ком она спросила? - сказал Димка, выслушав меня.
  
   Я покачала головой.
  
   - О тебе, Даш! - воскликнул Виноградов. - Она спросила, что ты решила на счет картины... Я сказал, что не знаю. А еще она просила передать тебе спасибо.
  
   - За что? - удивилась я.
  
   - Она сказала, что ты поймешь, - ответил Димка. - И вообще, она странно себя вела. Будто из Снежной королевы превратилась в обычного человека...
  
   - А почему она не могла подойти сама? - поинтересовалась я, догадавшись, что Кейт благодарит меня за Колькин подарок.
  
   - Наверное, постеснялась, - пожал плечами Виноградов. - Вы же не разговариваете, а если и разговариваете, то только ругаетесь. Вот она и побоялась сказать тебе пару добрых слов.
  
   - Ну, я же не кусаюсь... - вздохнула я и замерла. - Мы что тут делаем?
  
   - Это и был секрет, - улыбнулся довольный произведённым эффекты Димка.
  
   Перед глазами возвышался до боли знакомый резной забор из железных прутьев, выкрашенный зеленой краской. На такой же железной калитке нам улыбался мальчик с головой в виде огромной луковицы. В "Чиполино" мало что изменилось. Сквозь прутья забора можно было разглядеть территорию детского садика. Нет, всё - таки за девять лет многое изменилось. Качели перестали быть такими желанными. Многие горки и "домики" с подвесными мостиками заменили новыми, не менее яркими и интересными, но уже не родными.
  
   - Пошли? - Димка кивнул на железный забор.
  
   - Как? Нельзя же, тем более, ночью! Это же против правил! - возразила я, удивленно посмотрев на друга. Он весело подмигнул мне.
  
   - Забыла? Правила нужны для того, чтобы их нарушать. Брось, никто нас не увидит. Сторож мирно дремлет в своей коморке. К тому же, то место, куда мы направляемся, находится далеко от её окон. И там есть дыра в заборе, через которую, в случае чего, можно моментально попасть на улицу. Идём, - он шагнул к запертой калитке, обернулся и протянул руку.
  
   Сомнения и опасения, шептавшие предостережения, отступили, сдались. Плюнув на меня, в эту минуту слышавшую только стук собственного сердца, ангелы и демоны улетели. Улетели все, остановив около нас время. Я вздрогнула. Вокруг было до странности тихо. До нас больше не доносились звуки ночного города, свет высоких фонарей, понатыканных через каждые пять метров на центральных улицах, сменился мягким сиянием луны и редких, не раздражающих фонариков. Тишина была непривычная. Даже ангельский шелест белых перьев не нарушал её. Я оглянулась. В тёмно - синем небе никого не было. Никого, кроме звёзд и луны. Не было всегда сопровождающего меня ангела...
  
   - Что - то не так? - спросил Дима, напоминая о себе.
  
   Уже не спрашивая разрешения, он взял меня за руку и притянул к себе.
  
   - Нет, все хорошо, - покачала головой я, стряхивая наваждение, и решилась. - Идём. Погоди - ка, а как мы туда попадём?
  
   - Естественно, через забор, - ответил Дима. - Перелезем, не впервой.
  
   - Ты сюда приходил? - удивленно подняла брови я, идя за одноклассником к железным прутьям.
  
   - Да, - кивнул он. - Знаешь, это очень удобно. Шестнадцатилетнего сына родители в детском саду искать не будут.
  
   - Убегаешь из дома? - спросила я.
  
   - Нет, я просто гуляю. В одиночестве, - Дима в секунду забрался на забор и, усевшись, подал мне руку. - Здесь мне никто не докучает.
  
   - И не боишься? - с трудом, но я все - таки взобралась на забор, наступив для удобства на выпуклый нос картинки, вырезанной из железа, мальчика - луковицы. - Ночь же.
  
   - И что? - поинтересовался Димка уже снизу и поднял голову. - Прыгай, здесь не высоко. Не бойся, я поймаю.
  
   - Темно, людей почти нет. Мне бы было страшно, - сказала я, застыв на секунду, думая, а потом, как мне показалось, безрассудно, прыгнула с железного прута.
  
   От неожиданного удара о землю, я едва не упала. Колени подогнулись, но я так не потеряла равновесие. Мне помог Дима, вовремя поймав за локоть. Улыбнувшись, что едва было видно в темноте, он отпустил меня и пошел вперёд.
  
   - Ночь - время, когда можно спокойно подумать, - сказал он тихо. - Время, когда тебе никто не помешает ненужными советами, - а потом добавил, почти неслышно усмехнувшись. - Да и темноты я не боюсь, в отличии от некоторых.
  
   - Я не боюсь, - возразила, впрочем, без особой уверенности. - Темноты глупо бояться.
  
   - Тогда чего ты боишься? - спросил Дима, уверенно, не обращая внимания на темноту, слепо вел меня в дальний угол детской площадки.
  
   - Я много чего боюсь, - минуту помолчав, думая, ответила я. - Я не боюсь ночи, боюсь того, что может ночью случится. Мама говорила, что ночь - время смерти.
  
   - Твоя мама... не права, я думаю, - сказал Виноградов. - От смерти нельзя убежать, она всегда тебя нагонит. Смерть приходит, не спрашивая, не дожидаясь ночи.
  
   - Говоришь, будто видел Смерть, - заметила я.
  
   - Такова моя жизненная философия, - улыбнулся Дима.
  
   Перед нами выросла темная тень огромного гиганта. Я не сразу узнала "мой" дуб. Прошло уже девять лет, я думала, что дерево вырастет и останется для меня огромным великаном. Я ошиблась - вместе с деревом выросла и я. Пусть дуб и оставался высоким царем деревьев, но уже не казался непробиваемой стеной. Из бравого воина, с которым я не раз сравнивала дерево, когда была маленькая, он вдруг превратился в слабого старика, не способного защитить от мелких проблем, таких, как злая воспитательница или детские обиды. Осмысление того, что я выросла, пришло только сейчас.
  
   - Залезем? - предложил Дима и кивнул на мощную ветку.
  
   - Предпочитаю стоять на земл... Давай, - согласилась я, заметив насмешливый взгляд.
  
   С дерева все выглядело по - другому. Будто, забравшись на ветку, мы попали в другой мир, надели очки. Отсюда, сверху, все выглядело по - особому, сказочно. Будто мы, уменьшенные, смотрели на таинственный ночной город с высоты.
  
   - Смотри, - шепнул Димка. - И слушай.
  
   Я послушалась, а сам он, прикрыв глаза, облокотился на ствол дерева.
  
   Трава, как будто мягкий ковер, покрывала чуть мокрую после недавнего дождя черную землю. Между высокими травинками кто - то притаился. Между травинками светились маленькие - маленькие мерцающие шарики. Они шевелились, создавая на зеленой траве немыслимые, непонятные послания, будто звёзды спустились на землю и составляли на зеленом "покрывале" неизвестные созвездия. Тишину нарушало едва слышное скрипение сверчков. На секунду мне показалось, будто мимо дерево прошел кот в золотых очках, но это была только тень.
  
   - Бабушка говорит, что ночь - самое романтичное и сказочное время суток, - сказала я и улыбнулась.
  
   - С твоей бабушкой я согласен, - кивнул Дима, осторожно накрыв своей ладонью мою. - А ты сама как думаешь?
  
   - А я думаю, что в ночи есть что - то таинственное и мистическое, - ответила я, почувствовав, как к щекам приливает жар.
  
   - Мистическое? - переспросил он, приоткрыв один глаз. - Романов о вампирах, что ли, начиталась?
  
   - Почему сразу о вампирах? - возмутилась я и, чуть подумав, уже спокойнее добавила. - Может быть об...ангелах.
  
   - Ангелах? - Виноградов сразу открыл глаза и выпрямился, чуть не упав при этом с дерева.
  
   - Ну да, - смутившись, словно сказала какую - то нелепую глупость, сказала я. - А что?
  
   - Да ничего, странно просто, - ответил, кажется, не меньше меня смутившийся, Димка.
  
   Я было открыла рот, чтобы рассказать другу о событиях, произошедших со мной за последние два месяца и о необычной встречи с ангелом, как вдруг соседняя ветка с громким хрустом полетела вниз и рухнула на землю, распугав мерцающие "созвездия" и "оросив" всю округу страшным шумом. Я испуганно прижалась к другу, зажмурившись.
  
   - Сиди тихо и не двигайся, - шепнул он на ухо, обнял меня, а сам осторожно огляделся по сторонам.
  
   - Нужно бежать, - тихо проговорила я, дрожа от страха. Падение массивной ветки, которая, казалось, могла продержаться ещё ни один год, навеяло ужас.
  
   - Сиди, говорю, - недовольно прошипел Виноградов, глядя на окна комнатки сторожа. В ней горел свет, яркие картинки менялись в деревянном ящике - допотопном телевизоре, а сам сторож мирно храпел в своем кресле, стоящим близко к телевизору, поэтому его можно было увидеть через больше окно. - Не бойся, мы одни. Никто не слышал.
  
   - С чего она упала? - произнесла я, все продолжая дрожать. - Страшно!
  
   - Глупая! - тихо и совсем притворно засмеялся Дима. - Время её пришло! Ветки, знаешь, имеют привычку иногда ломаться. Хорошо, мы на неё не сели.
  
   - Не отпускай меня! - воскликнула я, отчаянно мотая головой. - Мне страшно! Такое ощущение, что за нами кто - то следит!
  
   - Никого здесь нет, - с ноткам металла и упрека в голосе сказал Виноградов. - У тебя уже мания...
  
   - Дим, ну пожалуйста, - попросила я.
  
   - Конечно, я тебя не отпущу. Куда я от тебя денусь? - Дима нежно погладил меня по голове и, отведя взгляд, добавил. - Мне кроме тебя никто не нужен...
  
   Он снова обернулся. Потом посмотрел на меня, улыбнулся и, каким - то чудом не свалившись на землю, потянулся к дуплу. Жестом фокусника он достал оттуда запечатанный белый конверт и протянул мне. Удивленно посмотрев на "волшебника", я взяла конверт и чуть надорвала край, хотела открыть, но Дима остановил меня.
  
   - Откроешь, когда тебе будет очень грустно и больно, - сказал он, покачав головой. - И когда меня рядом с тобой не будет.
  
   - Почему? - спросила я. - Что это?
  
   - Послание от Ученого Кота, - ответил Виноградов и весело подмигнул.
  
   - А почему... - я снова не договорила.
  
   Вдруг стало очень тихо, телевизор в комнатке сторожа выключился. Дверь сторожки распахнулась, расстилая на тёмном асфальте "ковровую дорожку" света. В дверном проеме возникла неясная тень. Она угрожающе и стремительно приближалась.
  
   - А вот теперь бежим! - скомандовал Димка, спрыгнул с дерева и помог проделать мне то же самое.
  
   Сторож, поняв, что не ошибся, и на территории детского сада действительно есть кто - то посторонний, ускорил шаг и что - то пробасил. Я не разобрала его слов. Сердце, на секунду замерев, пустилось вскачь, будто собиралось выиграть областные гонки. Хотя сейчас, отрываясь от охранника, рекорд по быстрому бегу могла поставить я сама.
  
   Мы побежали к кучерявым зеленым кустам, которые росли в том месте, где забор образует прямой угол. Димка нырнул за один из них и тут же позвал меня. Ругань сторожа становилась слышна все отчетливее, и я, не теряя времени, шагнула за одноклассником. Он ждал меня уже снаружи. В заборе обнаружилась дыра, бережно скрытая кучерявыми кустами от посторонних глаз. Радуясь тому, что старую дырку, о которой я не раз слышала, когда ещё была воспитанницей "Чиполино" ещё не заделали, я прошмыгнула на улицу.
  
   - Бежим!
  
   Схватив меня за руку, чтобы мы случайно не потеряли друг друга, Димка понесся по дороге.
  
   - Подожди! Стой! - спотыкаясь, но не падая, я бежала за ним.
  
   От страха я забыла, как дышать. Перед глазами возникли два солнца - яркие, слепящие, притягивающие... Прямо на меня неслась машина. Оглушительный звук сигнала донесся до ушей, словно через толстое стекло. Что - то давило на плечи, не давая двинутся с места.
  
   - Дура! Беги! - меня резко дернули влево.
  
   Весь дальнейший пейзаж слился в одну длинную полосу с редкими пятнами света. Ноги не слушались, двигаясь на автомате. Димка упрямо тянул меня куда - то, время от времени оборачиваясь и с угрюмым видом, не предвещающим ничего хорошего, отворачивался. От быстрого бега замерзли щеки, и закололо в боку.
  
   - Дура! - вдруг перед глазами возникла знакомая улица, а вдалеке виднелась школа.
  
   Я не понимала, как оказалась тут, как попала в объятья разозлившегося Димки и когда успела расплакаться...
  
   - Дура! - он все снова и снова повторял это слово, и, казалось, постепенно начал успокаиваться. - Как так можно, а? Ты зачем на проезжую часть выбежала? Дура!
  
   Я не могла ответить. Мороз с новой силой стал щипать мокрые от слёз щеки. Стало холодно, заболела голова, а сердце продолжало учащенно биться. Так всегда бывает: после страха, затуманившего разум, оказавшись в безопасности, хочется только плакать, прижавшись к близкому человеку...
  
   - Всё, успокойся, - после недолгого молчания, окончательно приведшего Виноградова в себя, тихо произнес Димка.
  
   - Мне страшно! - шепнула я, уткнувшись в его плечо. Меня трясло.
  
   - Бояться уже нечего, всё прошло, - нежно гладя меня по голове, уверял Дима. - Всё, Даш, не плачь.
  
   Он отстранил меня от себя, покачал головой, вытер слёзы ладонью.
  
   - Прости, - проговорила, чуть заикаясь от недавней истерики, я. - Одни проблемы от меня.
  
   - Дурочка, - без былой злобы, улыбнулся Димка. - Это я должен извиняться. Не должен был тебя туда вести...
  
   - Спасибо тебе, - не до конца понимая, что делаю, я приподнялась на носочки и коснулась губами его щеки. Неудобно, Димка выше меня. Я улыбнулась ему и своим мыслям.
  
   Все произошло в одно мгновение. Осмелев, он притянул меня к себе, обнял и... поцеловал. В губы, по - настоящему. Время перестало существовать...
  
   За спиной, заставив мурашки вновь бегать по коже, раздались аплодисменты. Каждый удар ладонь о ладонь сопровождался издевательскими смешками и приглушенным свистом.
  
   - Горько! - громкий, до ужаса знакомый, басовитый голос заставил вздрогнуть и отшатнуться. - А чего прервались? Второй такой возможности не будет!
  
   По глазам Виноградова я поняла, что не ошиблась. Поспешно обернувшись, я увидела лицо незнакомого парня. Только глаза остались такими же - злыми, настолько карими, что в них нельзя было различить зрачков, острыми, вечно прищуренными. В остальном же Медведь перестал походить на себя девятилетнего.
  Слишком огромный, слишком накаченный, слишком злой - таким он предстал перед нами этой темной ночью. Пашка угрожающей скалой навис над нами.
  
   - Какая встреча! - притворно - радостным голосом, с проскальзывающей усмешкой отозвался Димка, притянув меня поближе к себе, а потом и вовсе "спрятав" за спину. - Я уж и не надеялся!
  
   - Видимо, сегодня ночь исполнения твоих желаний, - ухмыльнулся, глянув на меня, Медведь. - Но сегодня у "феи - крестной" сокращенный день - она уже улетела восвояси, оставив нашего малыша без защиты.
  
   - Феи - крёстной? Ты начал читать? Ну, надо же! - удивился Виноградов, незаметно для Пашки толкая меня назад. - Только не поздновато тебе сказки читать?
  
   - Ну, сейчас я укорочу тебе язык! - пригрозил Пашка, нахмурившись.
  
   - Да ладно тебе, на правду не обижаются, - улыбнулся Виноградов, но улыбка тут же сползла с его губ, обагрившихся кровью.
  
   Я вскрикнула, отбежав к стене какого - то здания. Завязалась драка. Преимущество сразу оказалось на стороне Пашки. Димка как - то умудрялся выкручиваться, уклоняться от ударов, но его опасно шатало, а на воротник куртки закапала кровь с разбитой губы. Мне стало плохо. Я ничем не могла помочь другу, против Медведя я была жалким кузнечиком. После звучного удара по спине Виноградова и его приглушенного кашля, я поняла, что тянуть больше нельзя. Мне было страшно приближаться к верзиле - Медведю, но ещё страшнее стало за Димку, получившего по спине за удачный удар по Пашкиному носу. Оба - и девятиклассник, и десятиклассник, - разгорячились не на шутку. Оба - и тот, и тот, - буквально умывались кровью.
  
   Медведь рухнул на землю, потеряв сознание, а я так и осталась стоять, замерев с осколком когда - то цельной, красивой бутылки, украшенной разноцветным рисом и бисером одной первоклашкой, которую она подарила мне только сегодня. Её подарок прожил недолго.
  
   - Я его убила? - ошарашенно прошептала я, глядя на бесчувственное тело старшеклассника.
  
   Не менее испуганный моим поступком, чем я, Димка подошел к поверженному, внимательно осмотрел и подошел ко мне.
  
   - Он просто потерял сознание. Если мы промедлим сейчас, то больше не сможем убежать, - сказал он медленно, чеканя каждое слово.
  
   Я кивнула, не в силах говорить из - за застрявшего в горле кома. Забрав из моей ладони оставшееся от бутылки горлышко, Виноградов выбросил её в оказавшуюся недалеко урну. И больше не теряя времени, мы побежали вперёд...
  
  ***
  
  
   - Что случилось? Где ты была? А на время смотрела? - на пороге квартиры нас встретила Кейт, на удивление обеспокоенная и нервная. Заметив окровавленное лицо Виноградова, она тоненько вскрикнула и попятилась к стене. - Что это с тобой? Вы где были?
  
   - Твоя сестра заставила меня идти сюда, - усмехнулся Димка, с трудом развязывая шнурки на кроссовках и чуть покачиваясь.
  
   - Слышала про Медведя? Про Пашку? - спросила я. - Нам "посчастливилось" его встретить.
  
   - Это тот, который сегодня напал на Никиту? - уточнила Кейт, на этот раз, заставив меня удивиться. Обычно она не называла моих друзей по именам.
  
   - Да. Кейт, помоги мне, пожалуйста! Принеси аптечку с кухни, - я с надеждой посмотрела на кузину, опасаясь, что сейчас она откажется. Но Кейт тут же побежала исполнять мою просьбу.
  
   - Что это с ней случилось? - высказал мои мысли вслух Димка. - Даш, а можно я пойду, а?
  
   - Я не знаю, - проговорила я. - Ни в коем случае! Один ты не пойдешь!
  
   - Вот "здрасьте"! - буркнул Виноградов. - С кем же я пойду? Я не маленький, чтобы меня папа с мамой провожали до дома!
  
   - Одного я тебя не пущу! А если Медведь снова на тебя наткнется? Меня рядом не будет... - я сглотнула, стараясь не заплакать снова. - А ты не можешь у нас переночевать? У нас есть одна гостевая...
  
   - Даш, ты хоть понимаешь, что предлагаешь? - возмутился Димка. - Ну тебя, я домой!
  
   В проходе он столкнулся с Кейт, держащей в руках аптечку.
  
   - Ты сейчас в нашем доме, поэтому должен слушать нас, - спокойно, с некоторым железом в голосе, сказала она. - Поэтому, пожалуйста, сядь. На тебя страшно смотреть.
  
   - А где твоя обычная брезгливость? - прищурился Виноградов. - Или Мишка был прав, и ты вампирша?
  
   - Нет, он был не прав. А брезгливость моя испарилась благодаря твоим же советам, - отозвалась Кейт. - Сядь на диван и успокойся.
  
   Смерив девушку разъяренным взглядом, Димка повиновался. Я тут же подскочила к нему с ваткой, пропитанной водой, чтобы хотя бы отмыть кровь.
  
   - Вот "повезло"! - хмыкнул "раненый".
  
   - Ещё как! - приняла "игру" я. - Не разговаривай, если не хочешь съесть вату.
  
   Кейт набирала чей - то номер, но её пальцы вдруг замерли над экраном. За окном послышался вой сирены. А через минуту раздался звонок в дверь.
  
   - Мы попались! - воскликнула я.
  
   Кейт побежала открывать.
  
   - Капитан Крашевников! - объявил, войдя в гостиную, молодой человек в форме с волосами, цвета льна. - О! Знакомые все лица! Должен признать, с
  третьего класса вы ничуть не изменились!
  
   - С тобой - то что? - из - за плеча капитана вышел...Никита собственной персоной!
  
   - Оп - па! Какая трогательная сцена! Теперь я твой замысел понял, - обращаясь спинке дивана за плечом Виноградова, произнес Мишка. Очков на носу у него опять не было. Зато были свежие синяки, шрамы и пластырь телесного цвета на переносице.
  
   - Я тут! - Димка помахал Серебрякову рукой, поняв, что друг очень плохо видит, где он.
  
   - Пардон! - отозвался Мишка. - Как видишь, не один ты пострадал. Я вот "стекляшек" лишился.
  
   - И переносицы, похоже, тоже, - усмехнулась, стоявшая недалеко от него Кейт.
  
   Мишка повернул голову в сторону её голоса и... улыбнулся:
  
   - Не бойся, восстановится!
  
   - Обмен приветствиями состоялся? - поинтересовался Крашевников. - Могу я сказать?
  
   - Можете, - разрешил Мишка, пребывавший, видимо, в особо хорошем расположении духа.
  
   - Начнем... - и он пустился в короткий, лаконичный, постоянно дополняемый комментариями Никиты и Миши рассказ.
  
   Из этого повествования стало ясно, что Медведь перевелся в нашу школу три дня назад. За это время он успел отомстить всем своим врагам, ну, кроме известной троицы из девятого класса. До них дошла очередь, но "подвиги" Пашки уже стали известны полиции. Крашевников, заметив идущих по улице Никиту и Алину, сразу направился к ним. Он за годы своей работы знал, что детские обиды остаются в сердцах подросших детишек. Из разговора с Шереметьевым, старавшегося скрыть недавнюю драку, он узнал подробности о занятиях Медведя. Около четырех часов дня капитан вместе с увязавшимся с ним Никитой отправились к Мишке. Тот отказался играть в "жертву", потому что уже получил от Медведя свою долю мести. Остался только Димка. Но к тому моменту, когда капитан и два девятиклассника поняли, что шли по ложному следу, Виноградов уже покинул дом. Оказывается, сегодня по расписанию у слукавившего гитариста не было занятий, но он пошел в студию, чтобы проводить меня до дома, сказав, что у него дополнительный урок. Крашевников, Шереметьев и Серебряков проверили всех друзей, одноклассников и все места, которые мог посетить не отвечавший на телефонные звонки Дима, но, конечно, не нашли его. Когда стемнело, они все же решили проверить студию, но к тому времени мы с Виноградовым уже ушли в "путешествие" к детскому саду. Из - за пробежки от "Чиполино" до школы мы вовсе попутали карты полиции, поэтому Димке досталось. Если бы Медведь промедлил ещё минут десять, губа у Виноградова была бы в полном порядке, а я бы не испугалась десятиклассника - верзилу.
  
   - А теперь он снова попал в отделение, и, похоже, попал по - крупному, - завершил рассказ Крашевников. - Но это уже не ваше дело.
  
   - А что, все правильно. Досталось всем, никто в обиде не остался, - хмыкнул Мишка, заслужив строгий взгляд от капитана.
  
   - Выросли, детки, - проворчал капитан. - А если бы мы не успели? Каждый день дрались со своим "кровным врагом"?
  
   - Вы и так не успели, - заметила Кейт. - Иначе Дима не сидел бы здесь, облитый кровью.
  
   - А ты... - молодой полицейский обернулся.
  
   - Это моя сестра, - представила я и с надеждой спросила. - Антон Сергеевич, ведь теперь мы больше не увидим Пашку?
  
   - Нет, - ответил Крашевников, и сделал строгое лицо. Стало понятно - сейчас начнутся лекции. - Но точно нарветесь на неприятности, если будете и дальше так поздно гулять.
  
   Я вздрогнула, втянула голову в плечи и украдкой взглянула на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого. Если он расскажет родителям...
  
   - Это я взбаламутил Дашку! - вступился Димка, а я покачала головой. - Только не рассказывайте её родителям, а то...
  
   - Тоже мне, защитник нашелся! - проворчал Крашевников. - Вы ведь хорошие ребята, не какие - нибудь хулиганы...
  
   Он запнулся, взглянув на Никиту. Тот частенько "навещал" участкового за мелкие шалости.
  
   - С "криминальным" прошлым покончено, - заверил его Шереметьев.
  
   - Мы всё поняли, Антон Сергеевич! - взмолилась я. - И больше никогда - никогда так не будем делать! Только не говорите родителям, пожалуйста!
  
   - Ладно - ладно, не беспокойся. Но первый и последний раз! - пригрозил он. - А теперь, все по домам! Уже очень поздно, родители вас, ребята, уже заждались. Так, кто где живет? Так и быть, я вас подброшу, я сегодня "на ходу".
  
   - Спасибо вам, Антон Сергеевич! - с чувством сказала я, провожая всех четверых в прихожей.
  
   - Эй, вы, трое! - окликнула вдруг одноклассников Кейт. - Давайте в этот раз без приключений до дома. На вас смотреть противно!
  
   Никита, чуть не упав, споткнувшись о собственный шнурок, ошеломленно на неё посмотрел. Димке, казалось, было уже все равно. Он знал что - то, что не знали мы. Миша же был странно любезен, хотя хитрые искры не покидали "серебра" его глаз.
  
   - Да, леди Дракула! Будет исполнено! - отвесив её шутейный поклон, сказал Серебряков. - Ладно, пока, Дарька! Больше не поддавайся на провокации этого "рыцаря"!
  
   И он первый шагнул за порог. За ним, кивнув на прощание, вышел Никита судя, по донесшимся с лестницы чертыханиям и смеху, все же упавший. Димка сказал Кейт: "Пока!", заговорщицки мне подмигнул и покинул квартиру.
  
   - Беда с вами! - проворчал Крашевников. - Доброй ночи, девчата!
  
   Дверь закрылась, и я, наконец, смогла поговорить с сестрой.
  
   - Кейт... - она покачала головой, мол: "даже не спрашивай - не отвечу". Но я не собиралась задавать вопросы сегодня. - Спасибо тебе!
  
   - Тебе спасибо, - поблагодарила она, внезапно подобревшим голосом.
  
   - За что? - удивилась я.
  
   - Ты и твои друзья многому меня научили. Я поняла, как ошибалась, - сказала она, повернувшись ко мне спиной, будто боялась говорить это, глядя в глаза. - А, и за Кольку тоже спасибо...
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"