Солнце уже давно покинуло зенит и находилось на полпути к надиру.
На небе были облака. В кои-то веки их не разгоняли, дабы не ухудшалась видимость своих, и не нагоняли искусственные серые массы для ослепления вражеских самолётов. Обычные облака, белые барашки плыли высоко - на высоте шесть километров, моментально подсказал мозг - в небе. Днём солнце просвечивало их насквозь, не давая поднять головы, побуждая желания добежать до ближайшего водоёма и плюхнуться в прохладную воду, поднимая тучу брызг.
А сейчас же Земля лениво поворачивалась к нему боком, и солнце наливалось красным, как спелое яблоко осенью. Медленно перетекая из ярко-жёлто-белого в тёмно-багровый шар, Солнце прогибало горизонт, но лениво раскинувшийся на земле солдат знал, что виною всему дисперсия света, горизонт не проседает под тяжестью раскалённого диска.
Облака темнели, наливались тяжестью, и скоро казалось, что всё небо горит в огне. Что где-то там полыхает небесный пожар, сжигающий воду облаков и озоновый слой, что идёт неведомая война богов, от которой нам достаётся только вот эти отголоски.
А потом война стихла, осталось только раскалённое, багряное железо, которое остывало, чернело. Солнце уже казалось болванкой стали, которую нерадивый кузнец бросил на лавку, обжёгшись о раскалённое железо. И вот эта болванка медленно катилась с лавки на пол, пока кузнец бегал в поисках воды. И вот от Солнца осталась только половинка...
На часах 20.10. Ужин.
"Чёрт с ним! - пронеслось в голове. - Дайте хоть последний вечер посидеть спокойно...". И на душе у этого человека на самом деле было тихо и спокойно. Он не вспоминал родных и близких, не вспоминал свою прежнюю жизнь. Он не думал вообще, просто лежал и смотрел на медленно исчезающее солнце.
Солдат лежал на холме, а перед ним была огромная ровная степь, что простирала свои владения на сотни километров. Поэтому казалось, что внизу тоже кровь и пожар, что он лежит на единственном островке суши среди крови и огня. И от этого становилось не по себе, хотя пора бы уже и привыкнуть, за два-то года непрерывного кошмара.
И вот от солнца остался лишь маленький краешек, тоненькая полоска, которая вот-вот исчезнет - но напоследок горизонт вспыхнул ярко-зелёным, радостным светом. Солдат не поверил своим глазам - он увидел это чудо! Зелёный луч - в его отряде ходили байки по этому поводу, как и в остальных отрядах, впрочем, тоже. Но тех, кто видел его на самом деле, можно было пересчитать по пальцам. Улыбка растянула его лицо - всё же напоследок он стал особенным, чем-то да отличился от остальных.
Ночь. Облака не ушли за горизонт, они остались висеть в небе стальным занавесом, ограждая мир от призрачного света Луны и звёзд. Абсолютная темнота - и тишина. Изводящая и вязкая тишина, что бывает только перед большой бурей - смолк даже ветер.
А потом горизонт внезапно вспыхнул - и началась бомбёжка. Тысячи крупнокалиберных снарядов, "чемоданов", полетело через степь - как в одну сторону, так и в другую. Грохот... Сводящий с ума грохот. Оглушающий шквал собственных пушек, сливающийся в ровный треск грозы, заставляющий рыть яму, бежать куда угодно, казался гораздо страшнее далёкого, безвредного, казалось бы, рокота вражеской артиллерии, почти неслышного.
Солдат встал, но тут же отпрыгнул в сторону, под стражу дерева - совсем рядом взметнулся фонтан земли. Отпрыгнул и рухнул, стараясь укрыться от страха за мощными корнями дуба, слиться с могучим деревом. Страшно. Страшно не за смерть, страшно просто. Страшно слышать треск выстрелов, страшно слышать разрывы снарядов, ощущая лицом взметнувшиеся комочки грязи, страшно лежать на вот этой непрерывно гудящей и дрожащей земле. Страшно будет услышать быстрые, грубые слова на незнакомом языке и ощутить лбом холод воронёной стали. Или затылком. А потом ждать тяжёлые мгновения, когда ненавистный палец нажимает на курок и пуля скользит по нарезке ствола под давлением пороховых газов... Страшно покидать знакомое, страшно оставаться одному перед неизвестным. Страшно за свою личность, которая канет в лету; и за мать, когда ей принесут повестку - так и так, героически погиб на передовой, не как тыловая крыса...
Небо и земля снова загорелись пожаром - но теперь виною была война не богов, но людей. Горизонт непрерывно полыхал стеной огня, освещая низкие, тяжёлые облака багровым светом.
"Над нами - пылающее небо...Небо в огне".
А потом несколько снарядов подряд попали в огромный столетний дуб, невесть как уцелевший после двухгодовалого обстрела. Четыре раза по сто килограмм взрывчатки срубило на корню сотни лет жизни растения - и двадцать с лишним лет человека, корчившегося на земле. И вмиг оборвало его страдания. Если бы при смерти давали последнее слово, он бы сказал, я уверен - "Спасибо". Спасибо, что в этот раз прервался этот ежедневный, ежечасный кошмар.
К утру обстрел стих.
И на небе вновь началась битва богов, заливая небо огнём - но уже с другой стороны. Как и каждый день.