Некто следовал по пятам. За шелестом опавшей листвы и хрустом ветвей ощущалась лёгкая поступь таинственного существа. Охотник знал, что его выслеживают, знал, что оказался в роли добычи. Остановился и настороженно огляделся по сторонам - шаги преследователя стихли. Медленно двинулся дальше, готовый в любой момент принять бой. На правом плече висел старый 'Тигр' с оптическим прицелом, на левом покоился перетянутый ремнями большой полиэтиленовый свёрток, который человек придерживал рукой; за спиной - старый, изрядно потёртый вещмешок.
Сегодня Седому снова повезло: в лесу, всего в пяти километрах от дома, удалось выследить и подстрелить небольшого кабана. Освежевав добычу, он бережно завернул мясо в кусок чёрного полиэтилена и двинулся в обратный путь. Этой ночью выпал первый снег, и мир застелила хрупкая белая пелена. Она едва прикрыла мёрзлую грязь осени, гниющие листья и сухую траву. Природа готовилась к очередному этапу летаргического сна в своём привычном цикле перерождений. Седой шёл неспешным шагом, наслаждаясь видом обновившегося пейзажа, белизна которого ещё не успела опостылеть за долгие месяцы зимы. Он находился в хорошем расположении духа, размышляя о том, как просто в последнее время стало заниматься охотничьим промыслом: в окрестных лесах расплодилось огромное количество животных, и их вдоволь хватало тем немногим охотникам, которые всё ещё проживали неподалёку.
Но радость оказалось недолгой: вскоре человек понял, что за ним следят. Шелест листвы и потрескивание веток в чаще выдавали присутствие кого-то постороннего. Он узнал поступь, не смотря на то, что прошло уже много лет с тех пор, как последний раз её слышал. Среди деревьев мелькнула чёрная тень и пропала. Сомнений больше не осталось: зверь выслеживает добычу. Седой надеялся, что больше никогда не доведётся встретиться с этими существами, что они навсегда покинули лес, оставив охотников в покое, но надежды живут лишь для того, чтобы однажды умереть, и эта не стала исключением. Человек весь обратился в слух: он знал - грядёт схватка, оставалось лишь не упустить драгоценный момент, который определит, станет ли сегодняшний день последним.
Седой остановился и приготовился к встрече: скинул на заснеженную землю груз и схватил в руки карабин. Шаги зверя слышались всё ближе и ближе: он подкрадывался к добыче, прячась за балками поваленных деревьев и скопищем кустарника, выбирая момент для нападения. Присутствие существа порождало в глубинах души страх, парализующий волю и разум. Но Седой понимал, что страху нельзя давать свободу: страх делает руки слабыми, а зрение - мутным. Он загнал эмоции как можно глубже, подчинив тело и дух единой цели. Охотник знал, что надо делать: требовалось поймать долю секунды, когда зверь совершит последний рывок и окажется в нескольких метрах от дула винтовки, когда его чёрные глаза заглянут в душу, а из пасти дыхнёт мерзким зловонием. Вот тогда надо жать на спуск.
Тень, выскочила из-за валежника и метнулась сквозь кустарник. Прозвучали два выстрела: человек надеялся остановить существо прежде, чем оно окажется в опасной близости. Не получилось. В следующий миг перед глазами возникла ощетинившаяся морда с тремя парами острых клыков-бивней в уродливой пасти. Огромное, безволосое, морщинистое тело пепельного цвета оказалось метрах в пяти от человека. Ещё один выстрел - передние лапы подкосились, и туша на всём ходу взрыла землю, вздымая сухую листву, и по инерции несколько раз перекувырнулась, так что Седой еле успел отскочить в сторону, дабы не оказаться задавленным телом подстреленной твари.
Придя в себя, он ещё долго стоял и смотрел на мёртвое чудовище: существо лежало на боку и таращило на своего убийцу остекленевшие глаза, в которых, казалось, ещё таилась злоба. Дьявольские звери, как их прозвали местные жители, вернулись из небытия после долгих лет отсутствия, и можно было лишь догадываться, что или кто явится следом за ними.
Охотник помнил, какие деньги отваливали в былые времена городские барыги за бивни и шкуру этих монстров. Из бивней умельцы изготавливали украшения, отличающиеся переливчатым серовато-мраморным оттенком - такие поделки, являясь огромной редкостью, невероятно ценились среди богатых горожан. Седой и сам носил небольшой кулон, собственноручно выточенный из клыка первого монстра, которого довелось убить. Он старался убедить убеждал себя в том, что не верит в талисманы, но всё же никогда не расставался с этим предметом.
Подходящего инструмента для срезания бивней при себе не имелось, поэтому пришлось пойти домой за ножовкой и заодно отнести мясо кабана. До захода солнца оставалось около двух часов, когда Седой добрался до своего жилища, спрятанного в подвале одной из заброшенных 'хрущёвок'. Узкая тропинка провела его через заросли кустарника и сухой травы, мимо изрисованных граффити гаражей, ржавых останков автомобилей и потрескавшихся блочных стен с рядами безжизненных окон. Рядом со скрипучей подвальной дверью, на которой ещё виднелись остатки коричневой краски, лежал фонарный столб и жалобно наблюдал своим единственным глазом за одинокой человеческой фигурой. Как обычно, поскрипывал на ветру скелет высотного крана, облокотившегося о недостроенный дом по соседству.
Седой спустился в подвал, миновал несколько ловушек, оберегавших жилище от непрошеных гостей, и оказался в небольшой коморке, обставленной потрескавшейся от времени мебелью. В соседнем помещении, специально оборудованном для просушки шкур и хранения мяса, он скинул добычу, после чего нашёл среди инструментоа ножовку и поспешил обратно.
Охотник смотрел на следы, оставленные на свежем снегу, и размышлял о том, как легко по ним может выследить человека даже неопытный следопыт. От местных давно не было проблем, но время от времени здесь появлялись чужаки из других районов - с ними иногда приходилось повозиться. Впрочем, даже они, как правило, не представляли серьёзной угрозы. Седой задумался о тех, кого действительно стоило бояться: могли ли они однажды вернуться? Ответ на этот вопрос беспокоил многих: кто-то пророчествовал, что такое время настанет, кто-то надеялся, что нет, но боялись все одинаково и обычно старались даже не упоминать их вслух. Когда они вернутся, руины окончательно опустеют. Что станет с городом? Вряд ли жителям поможет колючая проволока, натянутая по периметру. Седой попытался выбросить из головы мрачные мысли, но отогнав одни, он привлёк другие. Ведь появление дьявольских зверей тоже создавало огромные проблемы: теперь никакой охотник не сможет чувствовать себя в безопасности, находясь в лесу. Да и выживут не все.
В таких размышлениях он дошёл до места недавней битвы. Огромная уродливая туша зверя лежала там, где его встретила пуля. Но что-то в ней было не так, как раньше. Когда же Седой подошёл ближе, понял, что у животного спилены клыки. Пока он отсутствовал, кто-то украл самую ценную часть убитого зверя. Охотник скинул винтовку и, озираясь по сторонам, осторожно подошёл к телу. На снегу он насчитал три пары чужих ног, недавно топтавшихся вокруг убитого монстра. 'Ушлые ребята, - досадовал про себя Седой. - Совсем берега попутали. Наверняка пришлые, местные побоялись бы. Впрочем, как знать...'. Он ещё раз внимательно огляделся, после чего занялся свежеванием.
'Если ночью не пойдёт снег, утром получится выследить гадов', - подумал охотник, но эту мысль он почти сразу отбросил, решив, что следы наверняка закончатся на ближайшей дороге, ведущей в город. Кроме того, завтра предстояли дела поважнее. Но смотреть по сторонам впредь следует особенно тщательно: неизвестные, ворующие добычу - это не к добру. Теперь придётся опасаться не только зверей, но ещё и загадочную банду, забредшую в окрестные леса.
Вечером Седой заглянул к Михалычу - старому приятелю, обитающему в соседнем квартале и тоже занимающемуся охотничьим промыслом. Михалыч был уже не молод, часто жаловался на возраст и на то, что с годами становится всё труднее и труднее, хотя всё ещё держался молодцом, ходил в леса и проблем с едой и деньгами обычно не испытывал. Он жил на последнем этаже пустующей пятиэтажки, расположенной на отшибе за промбазой.
Когда Седой вошёл в квартиру, Михалыч сидел в кресле перед затянутым прозрачным полиэтиленом окном и читал книгу в разваливающемся переплёте. Рядом дымила небольшая самодельная печь-плита, на которой кипятился чайник, в углу комнаты примостились охотничья 'Мосинка' и АК-74 с треснутым цевьём, на полу, возле кресла, стояла начатая бутылка водки. Как оказалось, сегодня Михалыч весь день провёл дома.
- Спасибо, что предупредил, - поблагодарил он, когда Седой закончил рассказ, - хотя добром это в любом случае не кончится. И Бог с ними, с бандитами, они и сами сюда побоятся сунуться; звери - вот главная проблема. Я уже стар, мне их очередного появления не пережить.
- Кончай бухать, - посоветовал Седой, - дрожащими руками с дьявольским зверем тягаться точно бесполезно.
- Да брось! Я уже давно не боец. Кроликов стрелять могу, но против такого противника не сдюжу. И водка тут ни при чём - силы покидают, не могу уже бегать по лесам, как прежде. Ничего не вечно в этом мире, и каждому из нас отведено своё время. Я с этим смирился: бессмысленно оттягивать неизбежное. Бессмысленно и глупо.
Седой молчал, сознавая правоту приятеля. Понимание банальной истины, вещаемой стариком, не уменьшало грусть от утраты: сколько уже было потерь, но с каждой новой боль слабее не становилась. Вот и ещё одному предстоит уйти - последнему другу, оставшемуся на этом свете. Михалыч тоже молчал. Сидели так долго, потягивали горячий чай из керамических кружек с отколотыми краями.
- Представляешь, - нарушил тишину старик, и его лицо на миг озарилось радостью, - А я сегодня опять со своими виделся!
- Да? И как они? - Седой поставил кружку на стол пустую кружку.
- Да так... жалуются на жизнь, говорят, тяжело сейчас, скучают. Надо бы с ними чаще проводить время.
- Они сюда приходили?
- Разумеется. Только, почему-то не захотели оставаться. Впрочем, их понять можно: тут не жильё, а свинарник. Познакомить бы вас, у меня сынишка просто чудо, горжусь им очень! На старость лет хоть одно утешение.
Он снова замолчал, а потом добавил с прежней тоской:
- Честно скажу, трудно с ними встречаться. А расставаться ещё хуже. Раньше так тяжело не было. А сейчас вот, приходится водкой глушить проклятую тоску. Но знаешь, это всё равно лучше, чем без них. Не представляю даже, как ты со своими можешь не видеться?
- Они умерли, - вздохнул Седой, - их больше нет.
- Да, точно, ты говорил. Это печально. А может, всё-таки, ещё живы? Не пробовал искать?
Седой посмотрел в кружку.
- Чай закончился, - тихо сказал он.
- Кстати, - продолжал Михалыч, - старуха моя очень переживает: говорит, скоро грядёт нечто ужасное. Я думал, просто истерит, как обычно. Но, видимо, нет. И, мне кажется, тут дело не только в зверях. Они лишь вестники. Придут эти, ну ты сам знаешь кто, и нам всем хана. Внутренний голос подсказывает, что в этот раз так и будет.
- Что ж, сам говоришь: каждому отведено своё время... - Седой уставился на облезлые обои, местами отслоившиеся от стены. - Поживём, увидим.
Глава 2
На следующий день Седой отправился в город: отнёс высушенные кроличьи шкурки деду Илаю - торговцу, с которым давно вёл дела.
- Ты тут всех барыг знаешь, может быть слышал, не пытался ли кто-нибудь толкнуть бивни дьявольского зверя? - поинтересовался у него Седой.
- Нет, не слышал, - покачал головой Илай. - Неужели звери опять пришли?
- Да, вчера видел одного.
Торговец нахмурился:
- Вот это новость! Даже не знаю, грустить или радоваться по этому поводу. С одной стороны, их шкуры и клыки дают хорошую выручку, но с другой...
- Вам-то, городским, что грустить? Вы тут, как у Христа за пазухой. Это нам, охотникам, жизни не будет.
- В том-то и дело, охотников осталось мало. И если вы все сгинете, кто мне клыки будет таскать? А, кроме того, ты же знаешь настроения в городе: люди считают, что следующий раз звери придут не одни. Священник у нас в церкви это постоянно повторяет.
- Откуда у него такая информация? Неужели свыше нашептали? По-моему, обычная байка. Связь между появлением зверей и этими ублюдками никто не обнаружил. В прошлый раз дьявольские звери явились одни, а потом просто ушли, как будто их и не было. Правда, много славных охотников тогда погибло.
Дед Илай пожал плечами:
- Всё равно, каждый раз, когда приходят эти клыкастые твари, люди боятся: а вдруг именно сейчас?
Седой усмехнулся, хотя на душе было не радостно.
- Знаешь, что, - перевёл он тему, - я думал тут на досуге, и пришёл вот к какому выводу: слишком уж опасно работать становится, риски увеличиваются. Не накинуть ли процентов двадцать к обычной цене?
Дед Илай было запротестовал, но охотник прервал его:
- Хватит мелочиться, там подохнуть можно ради твоих шкурок, а ты копейку зажимаешь. Мало того, что ты, ленивая жопа, не хочешь из города выйти, и мне самому приходится сюда через колючку лазить, так теперь ещё и это. Не жмись, с тебя не убудет.
После непродолжительного спора, торговец согласился, а Седой подумал, что лишние копейки, которые удалось выбить из жадного барыги, всё равно не стоят риска оказаться в пасти монстра. Почему воры не сбыли бивни, для него оставалось загадкой, впрочем, Седой решил, что они либо ещё не успели, либо чего-то выжидают. Что ж, подождёт и он, а потом найдёт их.
- Да, кстати, по поводу денег, - вспомнил дед Илай, - позавчера звонил Легавый, хотел с тобой встретиться: дело есть. Надо, чтоб ты снова куда-то сходил. Говорит, клиент хорошо заплатит.
- Давненько от него не было вестей, странно. А куда нужно идти?
- Он не сказал, впрочем, я и не допытывался. Сам спросишь. Ну так что, встретишься?
- Эх, подозрительно это как-то... Впрочем, ладно. На обычном месте в восемь. Но если тут кроется подстава, обязательно узнаю, и пусть он тогда на глаза мне не показывается - так и передай.
Охотник не хотел лишний раз задерживаться в городе: ему становилось тошно в этом гнетущем месте, наполненном враждебными людьми. Однако незапланированная встреча вынудила остаться до вечера. Погода стояла пасмурная и холодная, на улице царил полумрак от заводских выхлопов, скрывающих небо. Смрадный воздух порождал у прохожих тяжёлый, сухой кашель. Седой по обыкновению прикрыл лицо респиратором. Он торопился к месту встречи и постоянно оглядывался по сторонам, желая избежать вездесущих патрулей, столкновение с которыми не предвещало ничего хорошего. Снега на улицах не было: он таял, не успев упасть, и в город захватила сырость вперемешку со смогом, оседающим на асфальт и растворяющимся в лужах.
На заводах проревели гудки, возвещая об окончании рабочего дня, и массивные здания, сложенные из красного, закопчённого кирпича, разродились толпами невзрачных мужских и женских фигур в серых, мешковатых одеждах. Бесцветные, болезненные лица, гноящиеся глаза, жёлтые зубы, респираторы и марлевые повязки тут и там мелькали в шумной толпе, выплеснувшейся на улицы. Занятые разговорами и мыслями, люди брели по тротуару, не замечая между собой постороннего. Массивные автомобили с рублеными прямоугольными формами, принадлежащие городским богачам, время от времени проносились мимо, добавляя в и без того отравленный воздух вонючий дым из выхлопных труб.
Седой не любил город: здесь не было жизни ѓѓ- ни одного деревца в нагромождении уродливых строений, ни одной травинки на задушенной асфальтом земле. Тяжёлые стены жилых и производственных зданий протянулись сплошной стеной вдоль улиц, создавая ощущение узких тюремных коридоров, по которым ежедневно бредут толпы добровольных узников гигантской темницы. Для охотника это место являлось символом смерти духа, сосредоточием безнадёжного, бессмысленного существования, закованного в цепи вынужденной необходимости. Каждый раз, разглядывая изнурённых прохожих и почерневшие уродливые стены, он думал, что никогда не променяет свою, пусть опасную, но свободную жизнь на эту нелепую клетку, в которой тысячи бедолаг хиреют и задыхаются из-за собственной немощи.
Седому вместе с остальными прохожими пришлось потесниться к краю тротуара, когда мимо проходила колонна из людей в длинных чёрных балахонах. На их шеях висели большие кресты, а над головами развевались хоругви с ликами Спасителя и цитатами из Священного Писания. Шествующие заунывными голосами призывали покаяться перед Страшным Судом и идти в храм на вечернюю службу. 'Да грядут четыре всадника...', - грозным басом возвестил крупный, бородатый мужчина, ведущий процессию, после чего стал описывать страшные беды, которые, якобы, ждали человечество в совсем недалёком будущем. Многие горожане внимали оратору с благоговением и трепетом, а некоторые даже повторяли за проповедником отдельные фразы и кричали 'Аминь!'. Когда колонна прошла, охотник негромко выругался: ему не нравились эти люди с ханжескими, постными физиономиями, стремящиеся насадить власть своего Бога везде и всюду. Шествие навеяло соответствующие размышления, но их вскоре пришлось оставить: Седой почувствовал волнение толпы вокруг.
- Это охотник! - кричал какой-то старик в нищенских лохмотьях, тыча в Седого тощим пальцем. - Служитель Дьявола! Он на улицах города! Он предвещает беду, смерть! Берегитесь!
Прохожие с интересом и страхом оглядывались на крики. Некоторые шарахались от охотника, будто от заразного больного, крестились и торопились уйти подальше, некоторые смотрели со злобой в глазах, готовые предпринять необходимые меры против посланца сил зла, и лишь немногие равнодушно проходили мимо. На противоположной стороне улицы Седой заметил нескольких человек в серых полицейских шинелях, противогазах и железных касках с широкими полями. Привлечённые суматохой, они быстро приближались, гремя по тротуару тяжёлыми сапогами. Недолго думая, он свернул в ближайший переулок, а затем углубился во дворы; к счастью, никто из горожан не решился его остановить. Пробравшись сквозь чехарду городских дворов, наполненных грубыми голосами, неубранным мусором и кислым запахом пищевых остатков, Седой вышел на соседнюю улицу. Его не преследовали. Вздохнул с облегчением, вытер со лба пот, смешанный с уличной копотью. Как нищий смог распознать в нём охотника, Седой не понимал: идя в город, он одевался, как обычный горожанин, и всегда закрывал лицо.
Встреча должна была состояться в пустующей части города около разбитого фонтана, напротив которого располагалась действующая транспортная база. Рядом с базой теснились утопавшие в вечернем сумраке двух-трёх этажные домишки с облупившейся штукатуркой, в которых давно никто не жил. Неподалёку громоздились цеха заброшенного завода, возвышающиеся над остальными постройками. Седой взобрался на крышу одного из них и начал изучать в прибор ночного видения прилегающие территории. За оградой базы покоились многоколёсные монстры с рядами выхлопных труб, торчащих по обе стороны капота, а рядом с одним из покосившихся нежилых домов, жгла костёр группа бездомных. Рабочий день закончился, и последние служащие покидали базу. Бездомные вскоре тоже прекратили посиделки у огня и разбрелись. Местность опустела. Стояла кромешная тьма, из которой три фонаря своим неярким светом вытаскивали часть дороги, ворота базы и фонтан со сломанными скульптурами. К фонтану подошли два человека и встали под фонарём. Первого Седой узнал сразу - это был Легавый, посредник; второго, подтянутого, хорошо одетого мужчину средних лет с грубым, волевым лицом, он видел впервые.
'Военная выправка, - отметил про себя охотник. - И костюмчик хороший. Бывший военный? Или не бывший? Подозрительный тип'.
Ничего необычного или представляющего опасность Седой не обнаружил. Тем не менее, первой мыслью было не связываться, уйти прямо сейчас. Плевать на деньги: с военными, пусть и бывшими, никаких дел иметь не хотелось. Но, немного поразмыслив, он всё-таки решил встретиться с клиентом и лично узнать, чего тот хочет. Спустился. Подошёл. Поздоровался.
'И правда, военный, - подумал с досадой Седой. - Интересно, какого хрена ему от меня надо?'
- Прекрасно, что вы согласились придти, - начал поручик, пытаясь казаться дружелюбным, - ваша помощь будет очень хорошо вознаграждена.
- Я ещё не соглашался ни на какую помощь, - холодно отрезал охотник, - говори, что нужно, и какова сумма, а я решу, браться ли мне.
Чувствовалось, что офицер опешил от фамильярности незнакомого штатского лица, но он изо всех сил постарался скрыть возмущение.
- Да ты не нервничай, - влез Легавый, - дело стоящее, отвечаю. Тебе понравится. Я сразу твою кандидатуру посоветовал, как узнал.
- Конечно, вы правы, - продолжил поручик, - изложу суть. Нам, военному управлению, нужно, чтобы вы провели в САР небольшой отряд. Требуется дойти до Солнцево и обратно, экспедиция всего на пять дней.
Он озвучил сумму вознаграждения, она оказалась больше, чем обычно предлагали за услуги проводника. Седой почесал затылок: дело заманчивое.
- Кроме того, военное управление желает выйти на регулярное сотрудничество с охотниками, что, разумеется, означает для вас наличие постоянной работы и получение официального разрешения на проживание в городе. Одним словом, есть хорошие перспективы. У нас в планах возродить исследование САР, а для этого нужны проводники и искатели. Я думаю, наши условия более чем достойны для того, чтобы вы согласились на эту работу.
Седой нахмурился:
- Ты в курсе, как давно я не был в САР, и почему прекратил туда ходить?
- Разумеется, мы знаем, что произошло с последней экспедицией. Но из всех оставшихся охотников только вы имеете надлежащий опыт вождения людей в аномальный район. Видите ли, сейчас правительство желает возобновить исследования аномального района. Если я не ошибаюсь, вас, как бывшего учёного, именно это прежде мотивировало туда ходить?
- Откуда такое стремление? Власти сами же объявили САР местом действия нечистых сил и свернули все научные исследования. И, как я слышал, позиция церкви становится только твёрже.
- Скажем так, некоторые люди в военном управлении умнее, чем вы полагаете. Нашлись ресурсы, которые мы хотим задействовать именно в этом направлении.
- Так значит инициатор - военное управление?
- Верно. Там есть люди, стоящие за прогресс.
- Допустим. Но в чём цель готовящейся экспедиции?
- Если говорить в общих чертах, надо найти кое-какую вещь. Большего не могу сообщить: военная тайна, сами понимаете...
- Ну на нет и суда нет, - пожал плечами Седой. - Пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю, что - это не ко мне. Я либо понимаю, что делаю и на что подписываюсь, и тогда соглашаюсь помочь, либо нет - тогда до свидания. Люди с секретами у меня доверия не вызывают. Если желаешь моей помощи, секретов быть не должно - таковы условия. Так что, извини, предложение мне не интересно.
Седой уже собрался уходить.
- Да хорош пальцы гнуть! - хотел остановить его Легавый. - Дело же - верняк, хорошие бабки. Не будь таким занудой!
- Ладно, так и быть, - согласился поурчик, - в общих чертах обрисую ситуацию, но не просите от меня большего. И сообщить сведения я могу только вам одному.
С этими словами, офицер посмотрел на посредника, тот хмыкнул и отошёл в сторону. Затем продолжил:
- Видите ли, неделю назад в Солнцево совершил аварийную посадку вертолёт. Связи, разумеется, никакой нет, судьба экипажа неизвестна. Собственно, для этого и будет послан отряд - узнать, что стало с машиной и людьми.
- Их уже нет в живых. Да и вертолёт, считай, потерян: оттуда его не достанете, даже, если найдём.
- Абсолютно верно. Но, скажем так, на борту есть то, что надо забрать. Примерные координаты его местонахождения нам известны, осталось просто туда дойти. Надеюсь этого достаточно?
Седой почесал затылок. Ох, как ему не хотелось соглашаться: внутри всё протестовало, а он привык прислушиваться к своему чутью. Но сумма действительно была заманчивая и, главное, подкупала перспектива возобновления исследований в аномальном районе. 'Неужели местные начали умнеть? - думал он. ѓ- Или этот офицеришка всё напридумывал, лишь бы затащить меня в САР?' Седой склонялся ко второму. Ну а если всё же говорит правду? Что ж, попытка не пытка. Кроме того, было и ещё кое-что: то, в чём охотник не хотел признаваться даже самому себе...
- Хорошо, - согласился Седой, - я пойду. Треть суммы оплачиваем заранее до выхода.
- Вот и славно, - ответил поручик, растянув рот в формальной улыбке.
Глава 3
На затянутом серыми тучами небе забрезжил рассвет, когда ощетинившийся пулемётами бронеавтобус с охотником и отрядом военных на борту подъехал к городскому КПП. Дежурный в противогазе козырнул офицеру, сидящему в кабине, и, получив пропуск, удалился в будку. Машина тронулась. Ржавый, трёхбашенный танк, пристроившийся рядом, за земляной насыпью, равнодушно смотрел вслед уезжающим застывшими стволами орудий.
Двигатель жалобно завывал, гоня тяжёлую тушу автобуса по пустой дороге прочь от города. Два десятка бойцов в полной боевой выкладке молча сидели в полумраке салона. Армейские ватные куртки цвета хаки, перетянутые широкими ремнями, делали фигуры солдат бесформенными, а противогазы со свисающими хоботами походили на диковинные звериные морды. Матовое покрытие шлемов тускло поблёскивало на свету, который просачивался в салон сквозь узкие окошки с отодвинутыми заслонками. Вещмешки и подсумки лежали в ногах. Возглавлял отряд лично поручик Алексеев, сидевший рядом с водителем.
Когда покинули задымлённый район, солдаты сняли противогазы, теперь из темноты смотрели угрюмые человеческие лица. Седой скептически поглядывал на спутников, на душе у него было не спокойно: многие из них - совсем молодые ребята, зелёные новобранцы, не имеющие никакой психологической подготовки для подобных операций. Он долго распинался перед командованием на тему отбора людей для похода в аномальный район, но, кажется, офицерам было плевать. Седой понял, что они не рассчитывают на возвращение всей группы, и это его дико покоробило, он даже хотел отказаться от участия, но почему-то передумал, а теперь жалел об этом. Генералы привыкли посылать солдат на смерть, а Седой не привык нести бремя ответственности за тех, кого другие отправили на убой.
Автобус мчался по старому, растрескавшемуся асфальту прочь от города. Время тянулось вязко и тоскливо, солдаты изредка переговаривались и перебрасывались шутками, подбадривая друг друга. Пошёл снег, он белыми хлопьями вился перед мчащимся по пустой дороге бронированным монстром. Седой думал о том, как рано в этом году пришла зима: конец октября, а поля уже уснули под белым покрывалом.
Через два часа бронеавтобус свернул на узкую бетонку, перекрытую шлагбаумом. По ней доехали до заброшенной деревни - там дорожное покрытие заканчивалось, и начиналась старая глинистая колея. Местами в ней стояли заболоченные лужи, местами путь преграждали заросли кустарника и молодая поросль деревьев, кое-где дорогу завалило буреломом. Несколько часов машина медленно ползла по кочкам, наматывая на колёса рыхлую глину и приминая мешающуюся растительность. Пару раз пришлось останавливаться, чтобы расчистить завалы. Чуть не застряли, проезжая овраг. Наконец выехали в поле. Присыпанная снегом колея вела к заброшенным домикам, маячившим вдалеке, за которыми снова начинался лесной массив. Прямо посередине дороги вкопан большой железный знак. Несмотря на облупившуюся краску, надпись на нём всё ещё читалась: 'Внимание! Граница Солнцевского аномального района. Проезд и проход строго запрещён!'
- Приехали, - объявил поручик, - дальше пешком.
- Ваше благородие, а почему нельзя на автобусе? - спросил у него один из молодых парней.
- Там электроника не работает, - ответил Седой, не дожидаясь офицера, - далеко не уедешь.
- Рядовой, не задавай глупых вопросов, надо, значит надо! - прикрикнул не него поручик.
- Виноват, ваше благородие.
После обеда машина уехала обратно, а отряд двинулся дальше - вглубь аномального района. Впереди колонны шли два бойца с винтовками наготове, чуть позади держались поручик и охотник, следом за ними шагали капрал и санитар, потом все остальные. Ещё два бойца с оружием в руках замыкали шествие. На общем фоне выделялся здоровый пулемётчик: он был на полголовы выше самого высокого солдата в отряде, а на его плече покоилось массивное орудие - тяжёлый ручной пулемёт. За спиной у Седого побрякивал верный 'Тигр'. Ему предлагали взять с собой автоматическую армейскую винтовку, но он отказался: эти тяжёлые, громоздкие ружья с деревянной ложей и коротким стволом, способные за две секунды выпустить магазин на двадцать патронов, казались охотнику столь неудобными, что он даже смотреть на них не хотел. А вот бойцы, особенно опытные, знающие толк в оружии, завистливо косились на лёгкий чёрный корпус необычного для них охотничьего карабина.
Солдаты ступали по нетронутому, только что выпавшему снегу, с опаской озираясь по сторонам. В серых глазах, смотрящих из-под загнутых краёв шлемов, читалось беспокойство.
- Да чего тут страшного-то? - храбрился пулемётчик. - Всё так же, как и везде.
- Много всякого рассказывают про это место, - возразил другой боец, - послушаешь, и жуть берёт.
- Ага, сказки для маленьких детей! Воображение у людей хорошее, в церкви понаслушаются басен, и давай болтать. Но я идиотским россказням верить не собираюсь..
- Ага, наплетут всякого, - поддакнул ещё кто-то, - поменьше думайте об этом, парни, и нечего будет бояться.
Но солдаты боялись. Седой, наблюдавший много раз подобную браваду, различал нотки страха, сквозящие в напускной самоуверенности.
Бойцы понизили голос.
- Надеюсь, охотник знает, куда ведёт. Меня, честно говоря, этот тип беспокоит больше, чем весь САР, - прошептал кто-то за спиной, - кто знает, что у него на уме? Охотники странные. Я думаю, зря командование нам его навязало, сами бы дошли.
- Это точно, - поддакнул собеседник, - а урод он тот ещё. Родился, что ли, таким?
- Нет, это от того, что сюда часто ходил. Не знаю, правда ли, но, многие считают, что местная атмосфера сказывается на внешности. Да, от физиономии в дрожь бросает! Надеюсь, я таким не стану, а то все бабы будут шарахаться.
- В церкви говорят, что охотники - слуги Дьявола, - добавил кто-то третий.
- Хрен его знает, конечно, но доверия у меня он точно не вызывает.
Возможно, шептавшиеся полагали, что Седой их не услышит, но они не знали, как хорошо развит слух охотника. Солдаты умолкли, а Седой с горечью подумал, насколько нелепы распускаемые слухи. Неудивительно, что люди так его боятся. Впрочем, он знал, что горожане склонны к мистицизму и иррациональному, инстинктивному поведению. Они готовы видеть зло во всём, что не вписывается в их примитивную картину мира. Он понимал, что люди, смирившиеся с жизнью в рабстве, глупы и беспомощны, и страх перед охотниками являлся всего лишь одним из проявлений данных качеств. Солдатики, испуганно тычущие по сторонам своими ружьями, храбрятся друг перед другом, но на деле они столь же глупы и беспомощны, как и остальные горожане. Им не место в аномальном районе. Седой не мог себе внятно объяснить, зачем согласился их вести. Из страха? Он не решался ответить на этот вопрос. Неужели он проявил малодушие, ухватившись за жалкую соломинку: обещание получить разрешение жить в городе? Надеялся уйти от того, что грядёт? Ценой рабства купить жизнь и спасение? Каким же презренным для охотника было малодушие, и теперь он сам себе должен признаться в поступке, достойном презрения в собственных глазах. Думая о возможной угрозе, он ощущал перед ней беспомощность, так же как солдаты ощущали беспомощность перед аномальным районом.
Спустя час пути Седой велел свернуть с грунтовой дороги на ведущую в лес тропинку, рядом с которой торчал железный флажок со следами красной краски.
- Прямо идти нельзя, - пояснил он.
- Охотник, - вдруг окликнул его один из бойцов, - а откуда ты знаешь этим места? Ходил здесь раньше? Как ты узнал, куда идти? Вдруг заведёшь куда-нибудь не туда?
Седой смерил его взглядом:
- Вообще-то я раньше был искателем. Если ты не в курсе, ваши учёны неплохо платили за необычные образцы флоры и фауны местного происхождения. Тогда много кто занимался подобным, не то, что сейчас. И проводником я был - целых два года, между прочим. Не зря, наверное, твоё командование три часа передо мной отплясывало, чтобы уломать пойти с вами. А какой прок вас не туда вести? Мой интерес простой, коммерческий: свожу - получу деньги. Знаю, вы тут много чего болтаете, но... я точно так же хочу без проблем добраться, куда следует, и побыстрее вернуться обратно, может быть, даже больше, чем вы. Так что, цель у нас, считайте, одна.
Седой, как мог, старался вселять в людей уверенность, но сам он беспокоился. Переживал о том, сможет ли найти прежние маршруты на изменившейся за десять лет местности. Да и последняя неудачная экспедиция ещё бередила память. Командование просило молчать про этот случай, дабы не подрывать боевой дух отряда, но Седой и сам не хотел ничего рассказывать - то были не слишком приятные воспоминания.
На улице смеркалось, снег прекратился.
Заночевать пришлось среди гнилых пней - того, что осталось от некогда росшей здесь дубравы. Разбили палатки, разожгли костёр, выставили часовых.
Вдали виднелся лес, откуда постоянно доносились звуки ломающихся деревьев, как будто кто-то огромный ходил и крушил всё на своём пути. Среди мёртвой ночной тишины звуки казались особенно жуткими и гнетущими.
- Да что там происходит, чёрт возьми! - выругался поручик.
- Безвременная зона близко, - ответил Седой, - а вокруг неё зона пространственно-временных сдвигов. Там, где лес, она как раз и начинается.
- Вон оно что, - задумчиво произнёс офицер, - читал я про эту штуку, туда лучше нос не совать.
- А почему деревья трещат? - спросил один из солдат.
- Так я же объясняю, пространственно-временные сдвиги: там все объекты постоянно перемещаются во времени и пространстве, кидает их туда-сюда, понимаешь?
- А в безвременной зоне что?
- Кто ж тебе скажет? - усмехнулся Седой, - для этого в ней надо побывать, а это не возможно в принципе. Когда материя останавливает своё движение во времени, предметы распадаются и прекращают своё существование. Стоит тебе или мне туда попасть, мы мгновенно разложимся на неподвижные частицы, а, может быть, и вообще превратимся в ничто. К безвременной зоне даже близко подобраться нельзя, потому что вокруг неё находится ЗПВС. А если зайдёшь в ЗПВС, тебя начнёт бросать во времени и пространстве, как те деревья. Причём разрыв может случиться неудачно, и тебя раскидает по частям. И чем ближе к безвременной зоне, тем на меньшие сегменты разрывается пространство, что фактически ведёт к неминуемой гибели любого живого существа, оказавшегося там.
Солдат почесал затылок, пытаясь осмыслить сказанное.
- А здесь не опасно? - спросил он.
- Нет, тут раньше все ходили. Видел железные флажки? Такими искатели отмечали безопасные тропы. Иногда ещё зарубки на стволах делали и тряпки вязали на ветки.
Отряд готовился ко сну. Седой наблюдал, как многие бойцы читали Отче Наш и другие известные им молитвы.
- За нас же молятся? - донёсся из темноты голос.
- Да, конечно, - ответил другой, - молитвы возносят за всех солдат, которые находятся на войне или на опасном задании. Список наших имён передали в храм части, так что не переживай.
Седой про себя усмехнулся. Приступы религиозности в САР являлись обычным делом. Он наблюдал их постоянно даже среди учёных. Более того, он знал многих искателей и проводников, ударившихся в религию после некоторого времени, проведённого в аномальном районе. 'Только плохо здесь помогают молитвы, - думал Седой. - В ЗПВС, как ни молись, всё закончится одним'.
Ночью он почти не спал - лежал и слушал. Вслушивался в ночную тишину, разрываемую звуками ломающихся вдали деревьев. Седому казалось, что кто-то таится во тьме, кто-то наблюдает за спящими людьми. Пытался расслышать движение, но не мог. Вместе с этим ощущением пришла тяжесть в теле и лёгкая головная боль, которая - он знал - будет только усиливаться. Это САР начинал медленно убивать непрошеных гостей.
Глава 4
На следующий день прошли несколько заброшенных деревень. С самого утра люди чувствовали тяжесть в мышцах и головную боль - идти становилось всё труднее и труднее. Седой старался успокаивать солдат, объясняя, что в САР это обычное явление, и причин для беспокойства нет. Но сам он переживал, и главным источником волнений являлись разговоры за его спиной. Один из бойцов рассказывал сослуживцам, как утром услышал голоса. Другой, совсем юный на вид новобранец, тоже признался в этом, более того, он чётко идентифицировал голос: тот принадлежал его брату, недавно погибшему от несчастного случая. Оказалось, что за день брат разговаривал с парнем уже несколько раз. Некоторые не верили, другие уверяли, что это влияние злых сил, которому надо сопротивляться. Завязался спор.
- Заткнулись все! - рявкнул на подопечных поручик. - Никаких голосов я не слышал, значит, их нет, так что хватит сочинять!
Седой заметил, что офицеру тоже не просто: его глаза бегают из стороны в сторону, а на лбу от напряжения образовалась глубокая морщина, он казался чрезмерно раздражительным и прикрикивал на солдат из-за каждой мелочи. Безукоризненная выправка бесследно исчезла, и теперь поручик шёл, сгорбившись, будто на плечах лежал весь мир. Охотник понял, что ситуация складывается значительно хуже, нежели это представлялось прежде. Люди слишком рано начали слышать голоса!
- У некоторых начинаются слуховые галлюцинации, значит, через день-другой возникнут зрительные, - тихо сообщил Седой поручику. - Я не думал, что это начнётся так скоро. Люди со слабой психикой должны немедленно возвращаться обратно!
- Ты утверждаешь, что среди моих бойцов имеются психически нездоровые люди? ѓ- сухо спросил офицер, - смею заверить, медицинские заключения говорят, что все они находятся в прекрасном самочувствии. Насколько мне известно, сумасшествие начинается только спустя пять-семь дней после вступления в аномальный район. Поэтому не надо наводить преждевременную панику!
- Причём тут медицинские заключения, когда людей глючит на второй день пути? Это говорит больше, чем какое-то заключение. Они не дойдут! Сумасшествие, как ты это назвал, начинается у всех в разное время. И голоса - признак того, что оно не за горами. Надо возвращаться обратно, или, как минимум, отправить назад людей с галлюцинациями.
- Нет, - возразил офицер, - никого я отправлять не стану. Мы почти на месте, и поворачивать назад глупо.
- Мы же договаривались: если я обнаружу преждевременные признаки деструктивного влияния на людей аномального района, операция должна быть прекращена.
- О том, чтобы вернуться даже речи идти не может! - раздражённо повторил поручик. - Перед нами стоит боевая задача, и мы её выполним. И со своими людьми я разберусь без чьей-либо помощи.
'Нет, всё-таки этот вояка слишком самоуверенный, - думал Седой. - Сколько таких надменных дураков, не желающих никого слушать, САР поглотил! Видимо, не зря я с военными прежде не связывался'.
Вечерело. Лес медленно и неотступно погружался во мрак. Люди шли по узкой тропе, почти не заметной под травой и опавшими листьями. Время от времени приходилось продираться сквозь заросли кустарника и отбиваться от навязчивых ветвей, стремящихся больно хлестнуть по лицу. Лучи фонарей ощупывали землю впереди отряда, вырывая у сгущающейся тьмы небольшие островки света. Седой всматривался в ночной лес, пытаясь разглядеть тропу, и с облегчением вздыхал каждый раз, когда находил ещё один железный флажок - значит, идут правильно. Солдаты, вымотанные тяжёлой дорогой и головной болью, устало волочили ноги. К ночи планировалось дойти до следующего населённого пункта, и поручик постоянно подгонял своих людей.
- В общем, так, парни, - объявил Седой, когда отряд вышел на узкую, поросшую высокой травой, просеку, - впереди нас ждёт довольно паршивое местечко. Ничего опасного, но и приятного мало. Главное, не вертите головами по сторонам.
- Не темни, говори прямо, что там? - потребовал поручик.
- О пространственных совмещениях слышали?
Бойцы переглянулись.
- Господи! - ужаснулся кто-то.
- Есть обходной путь? - спросил офицер.
- К сожалению, нет, здесь очень узкий коридор между аномальными участками, так что обойти никак. И, повторяю, смотреть только вперёд! Кому-то можно завязать глаза - мы так часто делали, когда водили новичков.
- Ну уж нет, не позволю из моих бойцов делать слепых котят! - заявил Алексеев.
Седой пожал плечами:
- Дело ваше, только не говорите потом, что не я предупреждал.
Двинулись дальше, и лучи света от фонариков снова поползли по земле. Ощущалось сильное беспокойство, охватившее отряд. Люди тихо переговаривались и шептали молитвы - как могли, боролись со страхом.
Вдруг за спинами раздался душераздирающий крик. Все обернулись, и начали светить в ту сторону, откуда доносились вопли. Оказалось, отстал один из замыкающих, теперь он стоял, как вкопанный, глядя в чащу леса, и кричал от ужаса. Седой узнал его: это был тот самый парень, который слышал голос умершего брата.
- Рядовой, вернуться в строй! - скомандовал поручик, и Седой уловил страх, сквозивший в его голосе.
Но парень не слышал приказа, он поднял винтовку и начал стрелять по деревьям, не переставая кричать. Когда закончился первый магазин, он достал из кармана разгрузки второй и попытался вставить в приёмник дрожащими руками. Выронил, достал следующий.
Один из бойцов поспешил к сослуживцу, осыпая его бранью:
Он уже протянул руку, чтобы выхватить у обезумевшего оружие, когда тому наконец удалось справиться с магазином. Парень повернулся и, не глядя, выпустил очередь. Пули изрешетили подошедшего бойца, и он, отшатнувшись, рухнул навзничь; брызги крови оросили снег и опавшие листья.
Остальные кинулись на землю и взяли стрелявшего на мушку. Люди кричали, чтобы он бросал оружие, но солдат стоял и перезаряжала винтовку.
- Ещё движение, и ты труп! Оружие на землю! - гаркнул поручик, целясь ему в голову.
Солдат не обращал внимания и на своего командира, теперь его взгляд вместо ужаса выражал полную отстранённость, казалось, парень никого не замечал вокруг. Он вставил магазин и передёрнул затвор. В это время некоторые бойцы, находящиеся близко к деревьям, наконец-то увидели, что происходит в лесу, и в отряде началась паника, которая помешала офицеру произвести выстрел. А обезумевший солдат с таким же отрешённым выражением лица упёр ствол себе в подбородок и зажал спусковой крючок. Лицо и голова превратились в кровавую кашу, тело упало, вывалив на землю содержимое черепной коробки, каска откатилась в сторону.
Но никому уже не было дела до ребят, только что погибших у всех на глазах. Солдаты ошарашено озирались по сторонам, увиденное в чаще, приводило их в ужас. Из стволов деревьев торчали лица, тела и конечности людей. Плоть, прекрасно сохранившаяся, не подвергшаяся за долгие годы разложению, была вмурована в древесину. Лица несчастных казались поразительно живыми, на них застыли маски страха и боли, из открытых ртов вырывался немой крик, руки тянулись вперёд, как будто пытались ухватиться за воздух. Момент тысячи смертей в нечеловеческих муках навсегда остался запечатлённым в кошмарном лесу.
В отряде началось смятение: бойцы сбились в кучу посреди просеки, одни были не в силах оторвать взор от тел, другие, наоборот, закрывали лицо руками, не желая выносить страшное зрелище. Лес наполнился руганью и возгласами ужаса, кто-то кричал: 'Они живые, они движутся, они хотят схватить меня'. Седой тоже смотрел на деревья и тела, застрявшие в них, он ходил здесь много раз, но так и не привык к этому месту.
Вдруг охотник ясно увидел, как одно из лиц повернулось к нему, и из сведённого болью рта донёсся хрип: 'Помоги!'. В тот же миг со всех сторон тысячи глоток закричали наперебой нестройным хором из мужских, женских и детских голосов, требуя спасения. Он зажал руками уши, но голоса тише не становились. 'Приди же в себя, чёрт возьми! Хватит!' - мысленно приказывал он мозгу, напрягаясь изо всех сил. Голоса смолкли...
Нескольким бойцам, в том числе поручику, капралу и пулемётчику, всё же удалось сохранить присутствие духа. Капрал пытался привести людей в чувство, а пулемётчик с ужасом озирался вокруг, держа в руках своё массивное оружие. Заметив сидящего в стороне охотника, верзила прорычал, тыча в него стволом:
- Это он виноват! Он нас сюда завёл! Он это специально сделал: хочет, чтобы мы с ума посходили! Пристрелить его нахрен!
Пара человек, услышав призыв пулемётчика, наставила на Седого винтовки. Охотник понял: ещё миг, и свершится самосуд. Но его спас поручик, который вовремя овладел ситуацией. Он бросился к пулемётчику и оттолкнул наведённый ствол.
- Возьмите себя в руки, сукины дети! - проорал он.
Он бегал между людьми, тормошил их, раздавал пощёчины и подзатыльники.
- Что за вой подняли, бабы? Каждому выпишу по сотне розог, когда вернёмся, если тотчас же не встанете в строй! - кричал поручик.
Угрозы возымели должный эффект: бойцы стали приходить в себя и выстроились в колонну, не смотря на то, что многих не покидала нервная дрожь. Двоим было приказано оттащить трупы в сторону, после чего отряд зашагал дальше.
- Они же не похоронены! - возмутился кто-то, - их нельзя бросать в этом проклятом месте!
- На обратном пути захватим, - отрезал офицер, - прекратить разговоры!
Люди, забыв про усталость, торопились покинуть лес. Боясь поднять взгляд, смотрели только под ноги. Поручик был крайне недоволен происшедшим, казалось, злость в нём пересилила страх.
- Почему человек, у которого начались галлюцинации, оказался замыкающим? - спросил Седой у поручика, когда они прошли участок пространственного совмещения. - Ты же говорил, что всё под контролем, что справишься со своими людьми. Но они сходят с ума - нам надо обсудить дальнейшие действия. Возможно, часть отряда придётся оставить в ближайшей деревне, хотя, по-хорошему, их надо отправлять назад. Я никогда не водил народ в таком состоянии глубоко в САР. У проводников существует правило: если видишь, что у кого-то едет крыша, экспедиция сворачивается.
Слова Седого вызвали у офицера неожиданный приступ гнева.
- Это не твоё дело, чужак! Я тут командир, а ты - никто, ты должен выполнять приказы и знать своё место! Не был бы ты нам нужен, прямо здесь велел бы пристрелить, как собаку! Всех бы вас, чужаков, перестрелял, к чёртовой матери! - затем он обернулся к солдатам, - Заберите у охотника оружие! И глаз с него не спускайте до конца пути.
Солдаты с радостью наставили на охотника винтовки, а капрал, высокий молодой человек с аскетично сложенными тонкими губами, выхватил карабин из его рук. Седой оторопел от такой, казалось бы, резкой перемены в настроении поручик, но зато теперь он многое понял. Маска оказалась окончательно сорвана, и перед охотником предстал человек жёсткий, агрессивный, привыкший к беспрекословному повиновению, у которого независимые люди, вроде Седого, вызывали лишь раздражение и злобу. Слова, слетевшие с уст офицера, заставили кое о чём задуматься. Исходя из сказанного, Седой предположил следующее. Возможно, генералам не нужен проводник для сотрудничества на постоянной основе, а это - разовая операция, после завершения которой, постороннее лицо, участвовавшее в ней, должно быть ликвидировано. А, может быть, и нет, но поручик, испытывающий патологическую ненависть к охотникам, всё равно прикажет его убить, придумав правдоподобное объяснение своим действиям. Так или иначе, в живых они его не оставят - в этом Седой ни капли не сомневался.
Заночевали в заброшенном посёлке в двухэтажном здании местной школы. Спали на втором этаже, пару часовых выставили на крыше: оттуда лучше всего просматривался населённый пункт, застроенный преимущественно одноэтажными, деревянными домиками. Ещё один боец сторожил охотника. Ночь проходила тяжело. Людей мучили кошмары, они ворочались, просыпались и подолгу не могли заснуть снова. Седому тоже не спалось: теперь, когда у него отняли карабин, ощущалась полная беззащитность перед окружающим миром. Сложно спать спокойно, если твоя жизнь зависит от восемнадцати полуобезумевших вооружённых людей. Плюс ко всему, мешала прогрессирующая головная боль. 'А ведь надо спать, - убеждал себя Седой, - без хорошего отдыха быстрее сойдёшь с ума'.
Среди ночи часовой на крыше поднял панику.
- Там что-то есть! - уверял он, дрожа от страха. - Что-то большое, чёрное между домами пробежало!
Поручик поднялся на крышу.
Седой сразу всё понял. Прошлой ночью предчувствие не обмануло: за ними действительно следили, дьявольский зверь шёл за отрядом, терпеливо выжидая отбившуюся от стада особь. Седому становилось не по себе, при мысли о том, что при встрече с монстром придётся полагаться на дрожащие руки салаг.
- Нас преследует дьявольский зверь, - сообщил он, когда поручик вернулся.
- С чего ты взял? Этот трус просто испугался какой-то тени.
- Я знаю, что он идёт за нами, я его слышу.
- Без понятия, что ты там слышишь, - вставил капрал. - Может у тебя тоже глюки начались?
- Ошибаешься, приятель, - начал злиться Седой, - я знаю, когда за мной идёт зверь. Ты в курсе, сколько раз мне приходилось с ними иметь дело? И, как видишь, я остался жив. Это о чём-то говорит? И верните оружие: лишний ствол вам сейчас совсем не помешает, особенно, если учесть, что половина из вас стреляла только по мишеням в тире.
- Хватит запугивать людей! - велел Алексеев. - Откуда мне знать, что ты собираешься сделать, если я отдам оружие? Вдруг ты сбежать захочешь?
- В одиночку? - усмехнулся Седой, - И куда, интересно, я побегу?
- Это он наслал зверя! - раздался голос из темноты.
- Заткнулись все! - рявкнул офицер, - Слушайте сюда: никакого зверя нет, никто за нами не идёт. Вы солдаты, а не понос коровий, вот и ведите себя, как солдаты! Больше разговаривать не буду. Если кто-то продолжит сеять панику, прикажу его выпороть, а начнёте психовать и с ума сходить - расстреляю на месте! Всем понятно?
Снова дали команду 'отбой', бойцы притихли, запуганные угрозами. Старались уснуть. Охотник лежал и прислушивался: ему казалось, что он различает осторожные шаги злобного существа, бродящего за стенами здания.
Глава 5
К середине следующего дня отряд добрался до города. Пройдя через поросшую лесом промзону, люди оказались в спальном районе, застроенном пятиэтажками. Рядом с центральной аллеей возвышалось единственное девятиэтажное здание. На улицах и во дворах стояло много брошенной техники. Вся она давно поржавела, но оставалась в полной сохранности: человеческая рука не прикасалась к ней с тех пор, как местные жители покинули Солнцево. Когда отряд проходил через одни из дворов, дорогу перебежало небольшое шестилапое животное. Испугавшись людей, оно так быстро метнулось в кусты, что никто не смог его толком рассмотреть. Животное вызвало у солдат возгласы удивления, а Седой лишь усмехнулся, проводив существо равнодушным взглядом: диковинные звери ему были не в новинку, когда-то он повидал в САР много необычных метаморфоз, произошедших с живыми существами. На улице потеплело, шёл небольшой дождь со снегом, и тонкое, белое покрывало постепенно исчезало, оголяя осеннюю грязь.
Отряд прочесал местность, а затем занял девятиэтажный дом. Поручик и трое солдат залезли на крышу и, укутавшись в плащи, стали наблюдать за округой. Остальные разместились на разных этажах по периметру дома так, чтобы простреливалась вся территория вокруг здания. Был отдан приказ стрелять на поражение по любому движущемуся объекту в зоне видимости. Седого оставили в квартире на последнем этаже под охраной капрала и одного из опытных бойцов, лицо которого обезображивал ужасный шрам. Боец сильно картавил из-за повреждённой челюсти. Эти двое время от времени сменяли друг друга: когда один вёл наблюдение, другой сторожил охотника.
- Не похоже, что мы ищем упавший вертолёт, - заметил Седой.
Ему не ответили. Помолчав несколько минут, охотник продолжил попытки разговорить своих надсмотрщиков:
- Вы-то хоть знаете, зачем здесь, или пошли неведомо куда неведомо зачем, потому что Родина приказала?
Капрал, сидящий рядом с винтовкой в руках, проговорил:
- Не переживай за нас, охотник, мы всё прекрасно знаем. А вот ты - похоже, нет. Впрочем, тебе и не нужно ничего знать.
- Да брось, вам уже удалось обвести меня вокруг пальца, мы здесь, и вы наверняка меня прикончите, когда вернёмся обратно. К чему теперь бесполезные секреты, капрал?
- Чтоб тебе спалось спокойнее, - прокартавил боец со шрамом, пристроившийся около окна с разбитыми стеклами.
- Пожалуй, ты прав, охотник, - задумчиво проговорил капрал.
Он посмотрел в окно, о чём-то размышляя.
- Видишь ли, недавно недалеко от нашего города были замечены белоглазые. Да, да, они пришли вновь, как все и боялись. Вот только на этот раз сидеть, сложа руки, и ждать у моря погоды мы не собираемся. По некоторым данным их логово находится именно тут, в Солнцево. Кстати, у нас действительно пропал здесь разведывательный вертолёт. Видимо, пилот опустил машину ниже, чем это следует делать над аномальным районом. Но все сведения экипаж успел передать командному центру до того, как связь с ними оказалась потеряна, поэтому искать вертолёт нам без надобности.
- И что мы тогда тут забыли?
- Нам поручено найти логово белоглазых и нанести упреждающий удар. Если их мало, перебьём их самостоятельно. Если нет, прибудет более крупное подразделение. Но вне зависимости от численности противника, наша основная цель - обнаружить его место дислокации. Одним словом, на этот раз мы не подпустим врага к нашим границам, и уничтожим белоглазых раньше, чем их главные силы доберутся до города.
Когда капрал закончил, Седой начал смеяться. Оба солдата непонимающе вытаращились на охотника, а тот всё смеялся и смеялся.
- Ты серьёзно? - наконец смог проговорить Седой, - Ты сейчас говорил на полном серьёзе? Это не шутка? Вас действительно сюда за этим послали?
Бойцы переглянулись.
- Ты нашёл что-то смешное? - недоумевающее проговорил капрал.
- Вы идиоты, - покачал головой охотник, - и командование ваше - идиоты! Хоть знаете, с кем имеете дело? Да для них ваши военные штучки - просто детский лепет. Вы их не то, что не убьёте - даже найти не сможете! Это не возможно! Это не люди, с которыми можно воевать, это даже не звери, это... я не знаю, как вам объяснить, но то, что ваше командование задумало - просто лютый бред! Вы здесь все подохните, все до одного. И я, похоже, вместе с вами.
- Я не понимаю тебя, - раздражённо воскликнул капрал, - что за ахинею ты несёшь? Они бессмертные что ли? Ты говоришь, как умалишенный.
- Бессмертные, не бессмертные... этого никто не знает и не узнает никогда. Для них подобные категории не существуют, они не такие, как мы. Впрочем, вам не понять. Да и мне тоже. Остальные-то бойцы в курсе, с кем пришли воевать? Или им, как и мне, навешали лапшу на уши?
- Остальным это ни к чему. Они добровольцы, знают лишь о награде, которая полагается за участие в экспедиции. Командование посчитало, что запугивать преждевременно не стоит. Узнают, когда будет нужно.
- Понятно, пушечное мясо, одним словом... - вздохнул Седой. - Только, мне кажется, это не совсем честно по отношению к парням.
- Они солдаты, - прокартавил боец со шрамом, - они делают то, что им прикажут и знают то, что командование сочтёт нужным. Вот и всё. Однако я тоже не понимаю, что за ерунду ты сейчас наплёл про блоглазых.
- Не забивай себе голову, - махнул рукой Седой, - делайте, что приказали. Только вам надо было место на кладбище прикупить перед тем, как сюда попёрлись. Пригодится.
- Будь добр, заткнись уже, - огрызнулся капрал, - и без тебя башка раскалывается.
До конца дня сидели молча. Седой видел, как тяжело приходится людям. Он и себя чувствовал разбитым: мозг сверлила тупая боль, в ушах стоял гул, тело казалось ватным, в мыслях царил хаос, было сложно сосредоточиться на чём-либо. Заночевали здесь же, на девятом этаже; часовых выставили на крыше и в окне над подъездом, к охотнику снова приставили охрану. Наступила ещё одна невыносимо долгая ночь: люди ворочались и стонали, часто просыпались в холодном поту. Седой смог уснуть лишь на какие-то пару часов, да и то сон оказался беспокойным, разбавленным головной болью.
Утро возникли новые проблемы. Трёх бойцов, которые несли караул во второй половине ночи, постигла неожиданная участь. Солдат, стороживший подъезд, неподвижно сидел, уставившись пустым взглядом куда-то вдаль. Его пытались растормошить, но у парня отсутствовала какая-либо реакция на внешние раздражители. На крыше один солдат ходил взад-вперёд и бормотал нечто нечленораздельное, а другой сидел и плакал. Поручик пытался их привести в чувства всеми доступными методами, но успеха не достиг: часовые оставались совершенно безучастными к окрикам и оплеухам командира, как и ко всему, творящемуся вокруг.
Происшествие многих привело в ужас, люди начали проситься покинуть злосчастное место, а кто-то даже начал роптать на руководство, отправившее их сюда. Особенно негодовал пулемётчик: он был твёрдо убеждён, что надо срочно возвращаться домой, а охотника прикончить.
- Отставить разговоры! - злобно шипел поручик, краснея от злости. - У вас есть приказ, и вы исполните его до конца! Если кто-то вздумает наводить панику или дезертировать, пристрелю лично!
За завтраком все молчали. Люди выглядели деморализованными и потерянными, угрюмо смотрели то на командира, то на охотника. Сошедшие с ума бойцы остались там, где их нашли: ни одного не удалось увести со своего места. Завтрак закончился, поручик Алексеев встал из-за стола и пошёл на крышу. Два пистолетных выстрела нарушили тишину. Затем офицер спустился вниз - ещё один выстрел донёсся с лестничной клетки. Когда поручик вернулся, все удивились перемене, произошедшей с ним: лицо не выражало никаких эмоций, на нём читалась только полнейшая отрешённость.
- Выдвигаемся через полчаса, - как ни в чём не бывало, скомандовал он, - меняем место дислокации.
Во взглядах солдат, устремлённых на командира, сквозили страх и непонимание. Никто не проронил ни слова, только капрал хотел что-то возразить:
- Ваше благородие, вы уверенны, что надо было... - осторожно начал он, но поручик не дал закончить:
- Они уже не жильцы. Мы не можем таскать с собой ходячих трупов, капрал.
Тон его был спокоен... слишком спокоен. Седой, да и все те, кто ещё не утратил способность осмысливать происходящее, понимали, что не может человек в здравом рассудке говорить о подобных вещах так спокойно и равнодушно.
Отряд покинул здание и медленно направился по главной улице в сторону центра города. Моросил мелкий осенний дождь, не оставивший и следа от первого снега. Грязь на дорогах размокла, и сапоги шлёпали по коричневой жиже. Шедшие напоминали не боевой отряд, а нестройную, измождённую толпу, волочащую ноги куда глаза глядят, даже поручик никого не подгонял, ему, казалось, больше не было дела до подчинённых. Капрал и Седой шли позади отряда. Свою винтовку капрал держал в руках, а на спине висел 'Тигр', с которым боец не расставался с тех пор, как конфисковал его у охотника.
- Чёртов охотник, - слышал Седой, - это он... он сводит нас с ума, дьявольское отродье. Почему его не прикончили раньше, зачем таскаем за собой?
Седой понимал, что может не пережить сегодняшний день: людям становится хуже с каждой минутой, в любой момент они могут слететь с катушек и начать делать необдуманные вещи, а ему ведь даже нечем защищаться! Капрал тоже видел, в каком состоянии находится отряд, и с беспокойством следил за бойцами. Для этого он и напросился идти замыкающим. В нём уже не чувствовалось прежней уверенности: абсолютно небоеспособный вид группы красноречиво говорил о невозможности выполнить поставленные задачи и о бессмысленность дальнейшего нахождения в Солнцево. Боец со шрамом настороженно озирался по сторонам, видимо, он думал о том же самом. Пулемётчик выглядел мрачнее тучи, во взгляде отражались недобрые мысли и суровая решимость, готовая в любую секунду вылиться в радикальные действия. Здоровяк находился в здравом рассудке, и от этого казался ещё опаснее. Охотника он воспринимал, как врага номер один, и это не сулило ничего хорошего.
- Тут были белоглазые, - тихо сказал Седой капралу, - это они свели с ума тех троих. Я не знаю, какой смысл нам оставаться в Солнцево. Мы никого здесь не найдём, а они нас, считай, уже нашли. Лучше завершить операцию прямо сейчас и оповестить командование о её результатах, нежели остаться всем здесь с разжиженным мозгом.
- У нас приказ, - сухо ответил капрал.
- Какой приказ? Подохнуть? Ясно, что мы уже не выполним поставленную задачу в полной мере: посмотри на людей, в каком они состоянии. Но так хоть какую-то информацию принесёте, и экспедиция не окажется бессмысленной.
- Откуда ты знаешь, что это были белоглазые. Если они приходили ночью, то почему мы ещё живы?
- Никто не знает, какие у них повадки и почему они делают то, что делают, но это были они - все признаки на лицо. Часовые не могли за несколько часов сойти с ума без чьей-то помощи - это медленный процесс. Но, когда рядом появляются белоглазые, люди превращаются в овощей за считанные секунды. Прежде мне пришлось наблюдать много подобных случаев.
- Допустим, но что ты предлагаешь? Алексеев не согласится повернуть обратно.