Капля за каплей, дальше и дальше, час за часом вытекает вода. Просто сломан кран. А мне все равно, это всего лишь квартира, невзрачная квартира, где мне довелось жить последние четыре месяца. За окном опять темно и холодно. Ледяной ад без снега. Я поднимаю взгляд на небо и вижу луну, холодный отблеск яркого солнца оставил свой поцелуй на ночном светиле. Облака расступаются, не в силах противостоять напору лунной мощи. Звонит телефон. Занавес.
И так день за днем, серые будни одиноких вечеров, планы на будущее, стремления, терзания, а что сейчас, а сейчас пусто.
Вытряхиваю окурки в мусорный бак, мою блюдце, заменяющее пепельницу, уже даже табак организм отказывается принимать, предел. Замкнутый круг постоянства вновь заполнил мое существования, нет ни до, ни после, только тягучее как желе сейчас. Сейчас, выпивающее меня дотла, до последней капли.
Поднимаюсь и иду на кухню, стакан воды, прийти в себя, главное вновь получить ощущение реальности, главное вновь увидеть выход, тот маленький лучик, который всегда есть в конце любого тоннеля, который пробьется через все преграды... Прохладно, кутаюсь в домашнюю рубашку, сгорбившись на табурете, и пытаюсь понять, почему все так, а не иначе, почему именно сегодня и именно сейчас я сижу на этой промерзшей кухне, смотрю на луну и не вижу настоящего, почему жизнь, настоящая жизнь, протекает мимо, почему вместо лебедей мне на пути встречаются вороны, жуткие хищники, норовящие ухватить кусок побольше.
Почему, проснувшись, я не мечтаю о вечере. Почему мне не с кем поделиться радостями, почему люди стремятся побыстрее замолчать при моем появлении. Почему я не верю словам, почему вижу будущее в неопределенном свете, да много-много почему
Голова напоминает муравейник, причем жутко неорганизованный муравейник, мысли бегают по миллиону переходов и ни одна не знает своего места, жутко...
***
Сижу в глухом сыром колодце, стены невообразимо давят со всех сторон, тихо капает вода откуда-то сверху, затхло. Как я тут очутился, что делаю - не помню и даже представить не могу. Где-то вверху, на самой границе слышимости прокричала сошедшая с ума ворона, невнятно скрипнули шины какого-то автомобиля на раскаленном асфальте. Там, наверху лето, я знаю это, откуда знаю - вопрос для себя самого, но я на сто процентов уверен в этом. А здесь, внизу-поздняя осень, мерзко пахнущая разложившимися листьями. Непонятная тревога начинает накрывать мое сознание, одеялом опускаясь сверху, как будто кто-то сбросил невидимую сеть, для отловли спокойствия. Кровь стучит в висках, защитные системы не срабатывают, понимаю, что парализован неизвестностью, но ничего не могу с этим сделать. Время застывает на мгновение, а потом летит вперед с невообразимой скоростью, за пару секунд проживаю множество жизней, непонятных, в чем-то мистических и от этого страшных и склизко-неприятных. Непонятный осадок, смутно напоминающий рыжую плесень, покрывает душу со всех сторон, как кокон, отрезая сознание от всех положительных и теплых эмоций. В момент, когда невидимая сеть накрывает тело, меня в нем уже нет, я далеко, я живу сам по себе, в виде энергии ли, либо какого-то невероятного атома, сумевшего вырваться наружу, я вылетаю из колодца, вижу свет, и, ослепленный им, теряю ориентацию, пустота накрывает меня со всех сторон.
***
Иду по знакомой улице, середина убийственно жаркого лета, спускаюсь вниз к подъезду, в котором живу больше десяти лет, справа от меня стадион, но он пуст, ни одного человека, как центр радиационного заражения, только ограждений нигде не видно, ветер направляет в лицо запах непонятного содержания - смесь немытой кожи и легкого аромата фиалок. Поворачиваю голову и замираю от нагрянувшего шока - по левую сторону пустырь, заросший травой в человеческий рост, но именно там бегают и резвятся дети, именно там идет напряженнейший футбольный матч, причем, не смотря на плюс много за сорок, ребята носятся как кролики, обкушавшиеся всемизвестных батареек. Этот мир сошел с ума. Или просто я все вижу как-то иначе, не пойму никак.
***
Новый день принес неясное ощущение непонятности и пустоты. Ночной дождь прибил пыль к земле и подарил чувство свежести и надежды. Я обнаруживаю себя сидящим в сыром помещении и штукатурящим стены. Память отказала совсем, ничего до сего момента в голове не отложилось. Лишь какие-то намеки, как оставшиеся запахи от былых запасов. Ветер играет меж балок недостроенной крыши, выводя пронзительные мотивы вселенской безнадежности. Пытаюсь осмотреться, дабы попытаться понять, какая именно роль отведена мне в этой серии бесконечной жизненной мыльной оперы. Вижу стены, на двери висит мой рюкзак с какими-то вещами. Я не узнаю его, просто знаю, что он принадлежит мне. Иду дальше, заколоченное окно, второе окно без рамы, из него видна земля и изумрудная трава, напившаяся влаги сырого лета. Хочу двигаться дальше, но внезапный звук шагов заставляет сорваться с места и выпрыгнуть через окно. Рюкзак естественно забыт по всем законам жанра. Вижу мужчину, ведущего за руку мальчика лет пяти, внезапно понимаю, что этот мужчина - мой начальник, и вроде бы по логике вещей прятаться мне не надо, но чувство самосохранения заставляет метнуться к забору, отодвинуть в сторону некачественно прибитую доску и пролезть в образовавшуюся щель наружу. Стремительно оббегаю вокруг забора, вижу как мужчина с дикими криками мечется по помещению, при этом абсолютно не обращая внимания на мой рюкзак, потом хватает мальчика за руку и убегает прочь. Осознаю, что именно я стал причиной столь неадекватного его поведения, но не понимаю, что именно я такого сотворил. Оглядываюсь по сторонам, узнаю родной двор, в котором провел достаточно большой отрезок своего детства. А здание стоит на месте сараев, по которым мы бегали не один год. Над одним из сараев был сооружен своеобразный чердак, в котором был проведен не один дождливый вечер. Обида за убитых свидетелей прошедшего времени затопляет душу, но в то же время разум кричит, что надо торопиться и забрать рюкзак, так как в этом здании дел у меня не осталось, я свободен, меня ничто больше не удерживает. Возвращаюсь путем, уже знакомым мне, неспешно забираю рюкзак, одеваю ветровку, лежащую в нем, пулей выбегаю из здания, на этот раз через незапертую дверь, на углу выбрасываю из рюкзака какие-то непонятные палки, бросаю последний взгляд на этот дом и стремительно убегаю по направлении к автомобильной магистрали. Случайно бросаю взгляд на гладь воды в луже и замираю. Отражения нет. Я призрак?
***
Вечер того же дня, я иду по набережной одной известной реки вместе с группой людей, я не узнаю никого, а они каким-то образом прекрасно осведомлены о том, кто я , чем занимаюсь, о моих увлечениях, идут и нагло меня обсуждают, как будто меня и рядом нет.
Внезапно одна девушка подходит и берет меня за руку, я не знаю ее, но она меня знает, причем очень даже хорошо. Проходим мимо ограждения, оказывается, что рисунок для него проектировала именно Лена, так ее зовут, смотрю - примитивный рисунок, абсолютно ничего выдающегося, переплетающиеся прутики. Становится жалко людей, которые все это исполняли из металла. Понимаю. Что странные мысли в голову лезут, но поделать ничего не могу. Внезапно осознаю. Что у меня что-то спрашивают, причем уже не в первый раз. Поднимаю глаза - оказывается руководитель группы интересуется дорогой к концертному залу. Память дарит нужный маршрут. Выдавливаю его из себя серией несвязных предложений, слышу слова благодарности со скоростью света проносящиеся мимо моего сознания. Осознаю, что мы дошли, поднимаю взгляд - величественное многоэтажное здание, с огромной вывеской, на которой написано "Слава Иванову Гене!" Кто такой этот Гена. Не имею понятия, заходим внутрь, ощущается едва уловимый аромат очень дорогих духов. Проходим в зал, по дороге заглянув в гардероб и оставив там свои вещи. Жалею о том, что рюкзак не со мной, как будто частичку души украли. По щеке пробегает слеза, вызванная табачным смогом, стоящем в гардеробе. Окраинами сознания отмечаю, что рюкзак на ночь на балконе придется оставить. Мы в зале. Кресел нет. Сцена снесена, как будто ядерный взрыв произошел внутри. Несколько наскоро сколоченных лавочек, бабушки на входе, торгующие всем, что можно жевать с шумом. Проходим к отведенным местам, садимся. Напряжение становится все сильнее. Я встаю, беру Лену за руку, идем танцевать. Люди смотрят на нас несколько странно, ощущение, что делаем что-то не так, внезапно ощущаю на плече влагу - Лена плачет и что-то шепчет мне. Я не слышу, отвожу ее на место и иду к пространству, где когда-то располагалась сцена, беру чудом сохранившийся стул, встаю на него и начинаю читать стихи, написанные много лет назад. Через пару минут первый помидор разбился о мой лоб. Спускаюсь и бреду к выходу, кто-то хватает меня за руку, пытается удержать, понимаю, что это бесполезно, поднимаю глаза, шепчу: "Прости." И растворяюсь в воздухе, наполненном запахом пота и обреченности, превращаясь в облачко серого дыма, я мечта.
***
Ночь. Иду по тропинке к дому, птичка садится на плечо. Под ноги упал лист. Осень нашла лазейку в наш мир, и мы снова будем ждать весну.