К чертям пусть катится немое вдохновенье,
Перо гусиное заброшу я в ведро,
При выборе ошиблось провиденье,
Я не поэт, а клоун и Пьеро,
Стихов охапку в печь, что плавит жизнь мою,
И только черным дымом в облака,
Вы удивляетесь, я больше не пою,
Не хочет петь позорная рука,
Кривляясь пред народом телом гибким,
Но не кривя душой и не играя бисером,
Запачкался коричневым и липким,
Так видно на роду написано
Мелками белыми и черными,
А середин, как видно, не бывает,
Что не доказано последними учеными,
Но что-то по ночам во мне рыдает:
Хотел жить просто и любить
До гроба, до последнего издоха,
Пророку остается пить,
Ведь человеку быть поэтом плохо,
Сжигая души мертвых в праздничном камине,
Бокал наполним пьяною водой,
Друзья придут к поэту на поминки
Разнузданною, золотой ордой,
Сейчас мне той орды и надо,
Хочу разгула и веселья кабака,
Ребята, знайте, высшая услада
В угаре пьяном делать гопака,
На утро после пьяного веселья
Не помнишь ничего, ничто не точит,
Кабак сожгли, и нет похмелья,
Но сердце стонет и чего - то хочет,
Придя домой, ты склеишь пепел
Шершавым, жадным языком,
В ведре найдешь перо и будешь весел,
Вот так дается первый том
Стихов, в них высшая услада,
И вдохновенье спросишь: Ты не рада?